Южный Урал, № 1

Здесь не разила смерть прямой наводкой,

Не проносилась вихрем огневым

И не бродила тяжкою походкой,

Заглядывая к мёртвым и живым.

Но рядом с гордым жизни воплощеньем,

Где день и ночь рождается броня,

Чужой металл, поверженный в сраженьях,

Теперь лежит без силы и огня.

Лафеты, гусеницы, элероны…

Унылый лом! Но жизнь к нему добра.

Последний раз скрежещет, покорённый,

Он в челюстях железного копра.

Искромсанный, раздробленный на части,

Пройдя сквозь аммонал и огнерез,

Раздавленный стальной огромной пастью.

Рассчитанный шихтовщиком на вес,

Ложится в мульды выверенной грудой…

…Огни клубятся, словно ковыли,

И парень ясноглазый, чернокудрый,

Даёт команду мирную: — Вали!

Не он ли шёл до самого Востока,

Пыль Запада стряхнув с усталых ног?

Не он ли эту пару синих стёкол,

Сменил тогда на полевой бинокль?

Не по его ли яростной команде,

Вот эти танки обращались в лом,

А он кричал: — А ну, сильнее гряньте!

Ещё огня! Покрепче, поделом!

…Металл завален. Спущены заслонки,

Пять солнц сверкает в огненной печи,

Шестое — сверху волоконцем тонким

Роняет животворные лучи.

Вплетает серебристые косички,

В струящийся зеленоватый пар.

— Ещё огня! — по фронтовой привычке

Командует подручным сталевар.

Кипит металл, носивший смерть и темень.

Он вновь рождён, в нём сила бьёт ключом,

Чтоб одолеть пути, пространства, время,

А если надо — грозным стать мечом.

Не сложены ещё в народе сказы

Весёлых электрических огней,

Они слагаться будут много дней,

О юности, открытой всем ветрам,

О городе, Уральском самоцвете,

О городе, в который свежий ветер

Врывается, как песня, по утрам.

Но песня, хоть она и не распета,

Уже созрела, рвётся из груди,

И сколько света знает песня эта,

Огнём чудесной юности согрета,

И сколько в ней напевов впереди!

Она чуть-свет врывается с гудками

В могучую симфонию труда.

Её запев рокочет меж станками,

В ней говорит магнитная руда,

В ней сталь звенит — и огненною лавой

Уже клокочет древняя гора,

В ней возвещает воинская слава

Своё непобедимое «ура».

Её начало — в зелени предгорий

В тот самый год, когда степной курай

В последний раз о стародавнем горе

Оповестил привольный этот край.

И полетела песня без оглядки,

Покинула кочевья над водой,

Вспорхнула птицей в белые палатки,

Крылатой, беспокойной, молодой.

Потом приполз зубастый экскаватор.

И землю грыз, и лязгал, и стонал,

И содрогались скалы от раскатов,

Когда им гулко вторил аммонал.

Ошеломлённая гора внимала

И встала человеку на поклон.

Она в столетья видела немало,

Но не было такого испокон.

Металл рождался — гордый провозвестник,

Ещё досель невиданной борьбы,

И было тут начало новой песни

О властелине жизни и судьбы.