Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева

Глава 8 Японские проделки

Унижать и доминировать

В темноте, мои сучата, проспали и влетели в «Чин-Иен». Броненосец. Китайский. Точнее теперь уже несколько лет как японский. Древний как дерьмо мамонта. Но броненосец!

Драпаем. Хорошо хоть не обратно, не в сторону Кореи. Но жопу, сука, нам припекает! Сильно припекает. И бронированный бегемот потихоньку нагоняет.

На рассвете, как вахтенные увидели дымы прущей к нам древней калоши, вахтенные Франк с Бирилевым с пересрача выпендрились — меня не разбудили, Засухина не пнули, рванули на всех парах, 12 с половиной узлов выжали. Максимум. В отрыв типа поползли. Герои, мля! Ессвено, куда ж этому мастодонту прошлого века в гонках участвовать? Ага. Пока изнасилованный «Корейчик» пердеть и кашлять не начал. Трубки какие-то порвало. Пердячим па́ром.

Сука, ну чо за старьё⁉ Одни перестарки. Не имперский флот, а какая-то мечта старьевщика. Того и глядишь — на ходу развалятся или песком из порванного гульфика всю округу засыпаят!

Вот как тут Руднев умудрился новый крейсер просрать, а? Как таких на новые назначают, а? Я не понимаю! Это ж как наизгаляться над здравым смыслом надо было…

Порвало трубки… Не трубки, очко прорвало у этих сученышей! Обдристались — тогда и меня подняли, и вообще всех на уши поставили! Ток поздно. Джап ноздрей повел, принюхался, заинтересовался и след взял. Щенки малолетние!

Теперь пыхтим, ошпаренный и выдранный, Франк в срочняках один из котлов с командой своих маслопупов перебирает. Трубки эти сра… рваные меняет. А мы херачим па́ром из всех щелей и прём в пространства опять всего 10 узловым. Ходом. Теперь это наш новый максимум. Если ещё чего опять не порвет…

А этот кашалот хоть совсем на чуть больше выдает, но, сука, системно давит. И сокращает…

Степанов совершил чудо. За два часа с помощью кувалды и, известной всем русским, матери новые пушки, приватизированные на «Осиме», вместо наших девятифунтовых устарков впихнул! Парой на жопу.

Палил. И, о снова чудо! 8 раз из 15 с пятидесяти кабельтовых попал! Рекорд. Сука, ему б еще в еле ползущий в кильватере семитысячник не попасть! Ток древнему толстошкурому монстру похрен. Снаряды даже восьмидюймовок от брони на такой дистанции как горох отскакивают!

Шкура 300 с гаком миллиметров, чо ему наши укусы! Всех результатов — подымил с пару минут. И дальше чапает. Жрет, падла, дистанцию!

Семафорить начал: «Лечь в дрейф. Флаг спустить»… Ага, мож ещё и штаны сдернуть, да ноги добровольно раздвинуть?

Степанов прекратил стрелять и ко мне в рубочную, тьфу ты этих моряков, в рубку прискакал: «Чо делать, шеф? Усё пропало! Его шкуру ток если в упор из наших проткнуть получится!»…

Чо-чо? А я откуда знаю⁉ Дохнуть, наверное, как и подобает…

Сука, посмотрела в его шалые глаза и промолчала. Мужик мне в отцы годится, а в меня как в сказку верит! Ну верь-верь, может и правда так подыхать легче…

Стрелять ток пока запретила. Бесполезно. Сохраню снаряды на последок, когда в упор сойдёмся. Хоть понадкусать джапа попробую, пока он из своих короткоствольных супердур меня в пыль разносить будет.

На повторные настойчивые семафоры броненосца приказала нахамить:

— Я тебе шатал! Всю семью шатал! Маму шатал, папу шатал, даж дедушку и осла шатал! И тебя шатать буду!

Пресекла возмущенное кудахтанье своих офицеров и влетевшего Павлова на яростно усиливающуюся пальбу японца. Отрезала:

— А чо лицедеить? Отсюда ток один уйдет. Второй в волны. Так есть ли смысл прогибаться? Злее будем! И они злее — может на застилающей глаза ярости ошибок насовершают…

Павлов запричитал: «Да как же так, там же детки, женщины»… Послала.

— Советник, сопли вытри! Будь уж действительным. Достойным мундира. Иди вон своих баб и детишек как подобает настоящему мужику успокаивай! Вдохновляй! Знал на чо шли, когда ко мне лез…

Как не цеплялся, запихала, загнала в нутро и дверь захлопнула. Только затворы лязгнули. Достал!

Для себя решила — лучше под волны и «пылесос» в неизвестность. Да хоть развоплощение! Джапам не сдамся! Ненавижу…

За ту поездку на восемнадцатилетние. Бредила, сука! Сейлор Мун себя воображала. Училась, старалась. Токио! Япония! Любимый мальчик! Манга! Свадебное путешествие и цветущая сакура в жопе…

Бухие уроды в Синдзюку и избавили от воображений. Прям в подворотне за Годзиллой. Прочувствовала, сука, достопримечательности! В пять стволов прочувствовала…

Серёжка прям там, в Токио бросил. «Да кому ты такая порченая шалава нужна! Продажная шлюха…». Типа я сама на японских проституток посмотреть рвалась. «Гейши», «гейши», «чайные церемонии». Нахрена я с тобой таким ссыкливым туда потащилась, защитничек хренов…

Чуть приперли — сбежал. А я не смогла. Да и не сообразила. Глупая была. Верила. В козла этого и в людей ещё верила…

Как вены не вскрыла не знаю. Не повезло. Рустам попался. Вытащил. В Москву всю в крови и соплях увез. В кожвен, к гинекологам засунул. Лечили. Шили… В агентство и универ потом. Ну и подкладывать, канеш, стал. Отрабатывать…

Шалава… А куда б я делась? Дома отказались. Отчим истерить стал, типа эта шалава всех перезаражает. Да как соседям в глаза смотреть…

Отреклись. И мамка отреклась. Позорище семьи, сука! Денег нет, ничо нет… Да, шалава! Год… Под депутатика уже сама. Соскочить очень хотелось…

Это в дерьмо легко угодить. Желающих море сразу набегает. Подталкивать. Чтоб по самые уши и наглоталась. А вот вылазить всегда ток самой. Если сил хватит…

Из кормовой мелочевки изредка джапа шугаем. Недолеты канеш, но так хотя б, для понтов…

Изредка и стодвадцаткой вместо мелочи бабахем. Щекочем шкуру, чтоб уж совсем в наглую счастливые джапы из-под брони глазеть на бесплатный цирк не лезли…

Миль с пяти Степанов с джапом вторую артдуэль устроил. Будем считать в нашу пользу. По крайней мере джапу насовал и носовая стопятидесятка у того всё ж заткнулась. Мы ток испугом да порваны флагом отделались. Хоть это плюс пока…

Но и снарядов к стодвадцаткам с гулькину жопу осталось. А это жирный минус…

Короч, понтавались как могли, типа мы с яйцами, стальными яйцами, мы не срём, очко жмем, пока этот монстр поближе не подполз и свои «дуры» как ультиматум не подключил. Сюрпрайз устроил, сука!

Теперь дёргаемся, прицел его древних огнедышащих монстров пытаемся сбить. И каждые 5 минут штаны пачкаем, когда «чемодан» в четверть тонны весом столб воды поболе полусотни метров подымает. Пока — за кормой и каждый раз сильно в стороны, но, сука, пока! Неуловимо нагоняет…

Ещё Машенька Павлова концерт устроила! «Замуж, сука, хочу!»…

Я сначала психанула, дурой чуть не обозвала, по морде до жути отхлестать хотелось. А потом мозгами пораскинула и зауважала даж.

Умная баба, не смотря, чо соплюха еще! Порода и селекция, видимо. Ноги на шее единицы видели и рты им заткнуть папаньке с его деньгами и влиянием, думаю, сможет влегкую. Даж не напрягаясь. Даж не смотря на явный мезольянс. Особо тупым — может и навечно. Камергер двора Его Императорского Величества, сука. Просветили…

А вот свадьба под огнем джапского монстра, да на глазах всей команды, да обосравшихся посольских, да на фотокамеру, эт ж живая легенда! Мечта высшего света и малолетних романтичных соплюх. И перспективы. Главное выжить…

Хотя, боюсь, как ток обвенчают и заветные карточки получат, требовать сдаться начнет. Типа, некомботанты на корабле. И всех собак на меня с папаней потом свесят…

Дала добро. Мож хоть очко не так играть будет?

В зенит обвенчали. Джап уже стал метров двести до нашей жопы свои подарки не докидывать.

Устроились на носу за рубкой. Ну чтоб регулярно звякающие по корпусу лодки осколки, если чо не достали. Поп, торопясь и кося на рявкающего мастодонта за кормой, прочитал свою книжку. Сбиваясь и путаясь. Добавляя к солёным брызгам и своим побрызгал. Хорошо хоть кадилом не зарядил…

Трясешься и ссышь? Ага, сука, реалии не совпадают с семинарскими ожиданиями? Когнитивный диссонанс, сука? Смертушку не так представлял? Дома и в роскоши? В вечность верил? Грешил и не ссал? Так вот она расплата за сладкую жизнь!

Мало грешил? Так эт ты рогатого ещё в моей башке не видел, вообще б святым стал…

Выпили по чарке. Водки. За молодых.

Вина и шампанского на борту не нашлось. Вообще! Может ток у меня в каюте ещё водится. В баре. Но там эта. Гейша. И открывать я даже под пушками джапа ссу.

Джапа ссу, но не так. А эту заразу ссу вот капитально! До колик, до дрожи в коленках!

Поэтому на горькое у нас ток водка. Рыба, задолбавшая меня овсянка и водка! Но не овсянку же на свадьбу предлагать? Беляев, скотина, ты чем думал? Или это Ройзман…

Машенька ваще безбашенная оказалась! Жахнула при пареньке чарку взанюх, с женихом облизалась под «Горько!» и на жопу лезть за селфи собралась! Ну в смысле не себе на жопу, а на корму «Корейчика». Попал Бирилев. А мне завидно. Мне б тогда такого мужика с яйцами вместо Серёженьки как эта Павлова. Может и счастливой дурой сейчас была…

Махнула водки. Поморщилась. Снова разрешила. Ну… разрешила молодым у пушки на левом борту фотку замутить. Для антуражу при Дворе. И даже рулевым чуть вильнуть, подставляя «Чин-Иен» под фотокамеру.

Наслаждайся «сопля»! Я — добрая и щедрая сёдня! Авось и повезет. А нет — схарчат джап и море — так счастья и славы миг всё равно уже урвешь…

Крутнули рули, потакая юной бабе. И там где должны были стать, если б также прямо перли, фонтан воды до неба встал! С визгом осколков, баб и холодным душем! Суки, джапы, ну видите ж люди свадьбу играют! Вон как повылазили. Зырят. Биноклями блестят!

Чо пять минут жопу жжет, потерпеть не в силах?

А потом запоздало дошло: «Пронесло!». «Опять пронесло!»…

На долго ли? От такого подарка даж без попадания «Корейчика» может на раз разметать. И останется ток хлебать водичку, если не повезет сразу сдохнуть… Пока посольские не просекли и вой не подняли, погнала всех внутрь. Нах-нах…

Ток тут снова Павлов нарисовался.

— Капитан, я тут грешным делом подумал… — чо, опять, сука, сдаваться предлагать прискакал? Вот же неугомонный! — для спасения детей нужно…

— А не нужно грешным делом советник думать! Надумал один уже, вон замуж выдавать пришлось… И вообще вы советник действительный или как? Почему бабы и детишки без надзору? Посольских успокоить и вниз! Носа не высовывать!

— Но мы ж так утопнем!

— Все умрем советник! Кто-то даже утопнет! Это вообще не повод соплями брызгать и мундир мне пачкать…

Обиделся. Тож мне обижалка… Павлов, а чо ты хотел-то? Дуру нашел? Когда лезешь с советами, которых не просили, будь готов идти куда не собирался. А тебя я вообще мягко послала. Репутацию перед зятем пощадила. Могла б и по немецки, ну… в пеший эротический поход. И пошел бы…

Ещё семь залпов крутились так и эдак. Как уж на горячей сковородке. Джап сократил до кабельтовых двадцати пяти — тридцати и класть из своих огрызков двенадцатидюймовок уж совсем рядом стал, когда эта скала на горизонте замаячила. Маленькая, метров пятьсот всего…

Я сначала по ней взглядом мазнула. Скала и скала. Одинокий каменный кукиш в море. И чо? Главное не напороться…

А потом торкнуло. По прямой вот-вот этот древний «бегемот» дожрет крохи расстояния и сомнет нас. «Подарок» поймаем. Или фонтанами близких разрывов корпус поломает. А может, издеваясь, и так затоптать. Дури и массы хватит…

И так осколков уже нахватались, течи… Короче, смысла прямо переть нет. А вот скала… Радиус разворота у этой суперкалоши всяко больше нашего! Можно попробовать вокруг камня покрутиться?

Можно! И даже нужно!

По прямой бить скала не даст. Радиус поворота наши разницы скоростей съест. И тут уж кто кого. Он меня разнесет или я его догоню и голую жопу из восьмидюймовок своих понадгрызу. Может даже рули на слабо забронированной заднице покоцаю. Хрен он меня тогда ток на машинах из-за каменюки выковоряет…

Шанс? Мизерный, но шанс! Даж если не надкусаю, то главное до темна дотянуть! И дотерпеть, чтоб сейчас удача не кончилась пока к скале поперек волн скачем. Чтоб не прилетело. И не перевернуло. И не поломало. Миль восемь-двенадцать…

Час минимум ужом вертеться.

Чтоб хоть чем-то помешать, так победно по следу переть, и попытаться сбить прицел приказала Степанову вновь ввести в бой стодвадцатки, ну и Бирилнву курс ломать…

За скалу влетали уже с реально чадящим задом. И джапом, прилипшим к рваной жопе «Корейчика». Около мили. Жопа пылает, хотя ни одного ещё прямого попадания и рули ещё слушаются! Везло. Только осколки близких разрывов! Течи, вода и огонь… И больше десятка посеченных осколками матросов…

Влетели. А джап снова пушками водит. Выцеливает. Не успеем. Приказала скинуть левый якорь. Бирилев осмелел, вылез из-за рулевого и раскудахтался! «Потеряем! Оторвёт! Да кто ж так делает⁉»…

А то я не знаю!

— Штурман, скока под нами⁉

— Не знаю… Тут метров двадцать, наверное…

— Боцман, сука! Правый якорь в воду! И цепи 50 метров трави! А потом клинь!

На нос якорные бросились к брашпилю. Якорь бултыхнулся, пошел отмерять о клюзы метры цепи.

— Право руля сука! Ещё… А теперь резко полный влево!!!

На пике разворота кораблик дёрнуло, сметая всё вперед. Думала в окно улечу. Удержалась. Губы ток разбила. Но удержалась!

Огромные султаны джаповского спаренного промаха встали метров за сто впереди и вправо! Уф…

«Корейчика» под звон лопнувшей цепи вывороченной машины и брашпиля рывком довернуло и всё же развернуло, занося по инерции за скалу. Но уже почти жопой вперед!

— Машина самый полный назад!

Опять пятиться раком? Да пох… Зато встретим джапа как подобает — мордой к морде, а не подставив раскоряченную жопу!

Степанов не успел. Точнее с его хвалёными командорами и обслугой валялся по носу. Цепляясь за чо можно и нельзя. Снесло. Надеюсь, никто не улетел и лопнувшей цепью не смело. Или не разрубило…

И джап не успел. Расслабился и увлекся. Не попал и перезарядиться не успел. Но тому ваще ещё долго теперь перезаряжаться…

А вот Левицкий успел и удивил. Железные яйца, уважуха! На инерции рывка, в заносе, почти с мили мину пустил. Одну единственную! Красавицу мою! И, выползающий из-за скалы в предвкушении скорой расправы, старый урод сам на нее носом налез! На пределе-то дистанции!!!

Как я орала! Как мы орали!!! Лошара! Ни одного попадания и разнесенный вдрызг нос!

Теперь сидим. «Чин-Иен» — зарывшись подбитым носом в камни у скалы, мы — жопу караулим ему! Пока истерично орущий на своих минеров Левицкий торпедный аппарат опять торпедой перезаряжает. Второй и последней.

Никаких переговоров, никаких сдач! Подкрадусь, засажу эту мину под винты и свалю!

Джап просек походу, гудеть стал. Потом десант, пока минеры Левицкого корячились, на скалу зачем-то высадить попытался. Ну так пушки и у меня есть. А это корабельное недоразумение Барановского ещё и навесиком стрелять умеет!

Степанов сдул недодесант обратно под броню. Как и не бывало. И наблюдателей от джапа. Сидите суки! Дрожжите! За мои страхи, за сжатые булки!

И у всех аврал! Джапы стучат, заделываются, пробоину латают, воду качают, сняться хотят. А мы с миной корячимся. Все это на пяти метровых волнах…

Где-то в течении получаса перезарядились. Заставила Левицкого несколько раз всё перепроверить. Очковала. И не зря! Сука, чеку какую-то выдернуть на нервах забыли…

Вылезли на самом малом. На самое чуть-чуть! На мизинчик! Ток носом. В мертвой зоне джаповских кормовых пушек, чтоб не подставиться. Джапы из ружей стрелять пытались. Ток мешки и два трофейных пулемета рулят. Сдули и вдули!

Восьмидюймовками и миной.

Ну а дальше — отползли, прячась за скалу, и почапали своим курсом. Даже ждать пока эта сволочь воды наберёт не стали.

Сука, и волнение уже до усрачки не пугает! Мои цивилы на что от волн тряслись, и то орать перестали, из нутра поглазеть повылазили. Чо потопленный броненосец творит с психикой!

Притопили. Победили. Хвост задрали. Правда кругаля в пять миль всё-таки дали от греха. Обтекая. Селфи ещё на фоне истерично палящего и просевшего на камнях джапа нащёлкали!

Дохните твари. Даж если и сдёрнут теперь этот броненосец со скалы, все равно кораблю однозначная крышка! Ток на металл, никто такое старье восстанавливать не возьмётся… Хрен тебе! Зубы теперь коротки!

Ещё и Беляев обрадовал — волны об скалу за пару-тройку суток доломают то, чо мы не сломали. Надеюсь, снять никого не успеют…

Будут тут мне ещё меня мудаки какие-то гонять. Унижать и доминировать — только наша женская привилегия!

Циндао

На четвертые сутки докондыбали до берега. Хуань Хай или Жёлтое море и 400 миль позади.

Сука, никогда так не радовалась земле. Воды нет, опреснители посечены осколками снарядов этого долбаного броненосца, корпус течет, остатки пара теряем, котел фурычит уже ток один из четырёх, в команде 2 потеряшки, 7 убитых и 23 раненых. В том числе поломавшаяся при якорном рывке гражданская тетка.

И еще под триста душ как селедок в бочке в семидесяти метровом кораблике! Как муравьев с личинками в спичечной коробке!

Жопа короче. Но мы доползли! Четырехузловым, но доползли. А «Чин-Иен» кормит рыб! Два дня в эфир стучал. Искрой. Видимо помощи требовал. Теперь молчит. Достучался, сука…

Ночую в рубочной, тьфу достал этот морской сленг, рубке! Потому как эту японскую сучку доставать из каюты не знаю и ссу. Чо от нее ждать не знаю. И моих архаровцев ссу. Тож те ещё шкатулки с секретом, какая моча опять в голову стукнет даже сами не знают! А запаса на их выкидоны у моего «Корейчика» уже ваше нема, изнасиловали уроды старичка. Пузыри б не пустить на входе. И гражданских на палубу не вытащишь. Смоет…

Как дура надеялась, от гейши спряталась — по ночам хоть напьюсь и отосплюсь. Как же! Теперь от посольских прохода нет. От по-одной в первую ночь отбилась. Рулевого постеснялись. Сука! Думала пронесло…

Теперь по двое-трое зажимают. Сучки драные, наплетенную мной в Чемульпо кореянкам сказку про детей как заклинание талдычат. Это при живых-то мужьях! Требуют. Сучки, у меня требуют! Непременно осеменить! И требуют быть патриотом. Только их, никаких японок, кореянок, китаянок. Угрожают…

И откуда ток узнали? Найду кто растрезвонил — утоплю в сортире!

При всей бесякости ситуёвины не пошлёшь — в башке озабоченный маньяк засел. Сломала мне гейша капитана. Ваще сломала. Полный неадекват озабоченный! Я и долбила, и уговаривала, и Ара уже с ним из-за Изки пару раз дрался! Пох… Не помогает, короч. Канючит. Пристает. Руки распускает, ток расслабишься — с «сосиской» лезет. То ко мне, то к Изьке. Булки ваще не расслабишь. Даж поспать…

Вот и приходится при дамах выгонять рулевого и спускать Беляева с цепи…

Спать хочу. Убивать всех, твари, хочу. Изькин постоянный плач, ор рогатого, бабские приставания и гундеж Беляева достали…

Ярко светит солнышко, почти штиль, впереди милях в десяти город Циндао, по правой скуле бухта Августы Виктории и, сука, как привет — атакующая пара миноносок под хиномару. Ну, под солнечным флагом. Дебилы?

Нет, конечно красиво идут! Шустро! Расходясь в стороны, беря в клещи. Но… Днём под стволами германских береговых батарей переть на мелкого злобного русского батлшипа? Вообще страх потеряли?

Или немцы тож за них уже? Да вроде не должны…

А у нас на палубе никого! Устали и ох… ренели степановцы. Долбаная борьба за живучесть вымотала…

Да я ж их… Да я ж по ним… Ага, да я ж им нихрена и не сделаю! Не стрелять — жопа! И стрелять тоже очково. Германские 11 дюймовые батареи по берегу натыканы как девки на Тверской и ещё эти долбанные постоянные течи. Трюмные с ног сбились. Там уже на метр море плещется… Ара злобным кроликом рычит, Изька — опять ревёт. Один кэп «молодец». Ночи ждёт, лапы потирает, чуть зеванещь — к жопе подкрадывается…

И я. Рассуждаю еще вот как адекватный, всё понимающий человек. Поступаю ток уже по другому.

— Степанов, сука, ты где⁉

Ну и колокола дернула. Громкого боя. Засуетились. Дед-артиллерист взмыленный и расхристанный прилетел с пылающим засосом на шее. Не поняла, эт чо…

— Степанов почему джапы на нас ещё прут, а не рыб уже кормят?

— Григорий Павлович, помилуйте! Так вы ж сами даже приближаться к орудиям запретили и вообще все мои по вашему ж приказу в трюмах воду… Да и германцы…

Ага, сука, ещё и я виновата! Да мало ли, чо девушка сказать могла! Ты ж мужик…

— Дед, ты дурак?

— Да я…

— Да ты! Давай своих всех на верх и доказывай Степанов! Доминируй! Мочи джапов! И это… Засос прикрой!

Смутился. Покраснел. Помычал чо-то там, махнул рукой и ускакал.

Джапы пошли на сближение. А в рубку Бирилев прискакал.

— Офицер, вы почему не на посту были?

— Григорий Палыч, так вы ж сами того… И жена, того…

— К штурвалу! И на мель не посади! — хлопнула по спине, подталкивая. Взвыл!

Ага, спину кошка твоя тебе подрала, да? Мда… тут походу осемененьем не только я, тут походу вся команда этим три ночи грешила…

Затявкала мелочь на миноносках. По броне рубки, по корпусу застучали, заискрили снарядики. Меткие, сволочи! И наглые! А гансы молчат!

Меня скривило. По телу как наждачной шоркнули. Больно…

Рявкнула наша пушка. Тридцать кабельтовых. Мимо… А у нас где-то чо-то порвалось…

Рявкнула вторая. Слажено загавкали остатками снарядов стодвадцатки и девятифунтовки. Правая миноноска нарвалась, запарила, клюнула носом, зарываясь в волны.

А по второй — мимо и мимо! Как заговоренная! И только когда атакующая тварь повернулась к нам боком и отстрелялась миной, стодвадцатка нащупала дистанцию. Падла мелкая, нарвалась на один, а потом и на залп! И тоже зарылась…

Ток поздно. Бирилев завалил «Корейчика» чуть не на борт, пытаясь увернуться, подставляя жопу и бурун от винтов. Черпанём щас и мины не понадобится…

А мина идёт! И мы, сука, явно не успеваем отвернуть!

— Правая стоп!

Не успеваем! Пятьдесят…

— Стреляй!

Тридцать! Двадцать пять…

— Степанов, да стреляй же!

Двадцать. Поздно. Жопу так и так снесет…

Зажмурилась…

Тишина. Только «Корейчик» скрипит и потихоньку вроде выравнивается. И чайки орут. А где взрыв? Приоткрыла один глаз.

Вроде живы.

Огляделась. Высунулась на мостик. Курс за нами пересекает след из пузырьков удаляющейся торпеды… Она чо получается под нами прошла? Глубже? Повезло и пронесло? На всякий случай потрогала штаны. Вроде сухо…

Рявкнули похоже всем, чо есть. «Корейчик» вздрогнул, а я подпрыгнула, чуть не слетев с мостика на палубу. Сука, Степанов! Чо творишь, куда лупишь гад, ток корма ж от миноноски торчит! Сама к Нептуну на вечную стоянку уже уйдет…

Гансы молчат. Опупели или ох… берега попытали? К джаппам переметнулись? Так вроде глупо… и нас бы уже потопили… Опять непонятки с неполной инфой! А нам деваться некуда… Не… Бирилев, в Большую гавань сам вползать будешь! А я пойду-ка…

Ага, щаз! Размечталась! Ток кликнула вестового с чаем, залезла в рубку, Ара вылез.

— Юльк, слушай, мне кажется я понимаю почему у нас такой бардак на корабле.

— Капитан хреновый, да?

— Кхм… Не Юльк, нормальный ты кэп, я думаю, тут сложнее…

Замолчал. Напрягая. Интриган хренов!

— Рогатый! Не беси! Не тяни кота за фаберже!

— Юльк… Понимаешь… Та гейша, походу, суккуба или одержимая ею… Ну японский мононокэ. Ну Кицуне-цуки какая-нибудь… Вселилась, вот все и бесятся…

— Суккуба⁉ Они ж сказочные!.. Стоп! — Уставилась на чёрта. Тож сказочного. Библейского. — Твою ж… Куда я попала?

— Ар, а ты, это… чо по-свойски не можешь её приструнить?

— Юльк тут, понимаешь… Она не из наших… И еще… у нас кто сильнее, тот и прав…

— Понятно… — слабак значит. — Чо делать?

— Избавлять девку надо… Экзорцист хороший тут нужен… Ток… ты это осторожнее! Чтобы он и нас с тобой ненароком не изгнал!

Избавлять? Изгонять? Экзорци… Священника звать? Да щаззз! За мое ползанье на карячках я тебе, тварь, только хардкор устрою! Ток чо делать?Молодежь к ней заслать? Ага — охмурит, вырвется и перетрахает тут окончательно всё…

Самой лезть? Так за пару-тройку секунд Беляев нахрен и меня вытолкает и опять перетрах устроит…

Вылезла из рубки на мостик, заорала:

— Старый! Засухин, ты, мать его, где⁉

— Григорий Павлович, что случилось?

— Ничего. Но щас случится! Бабу японскую из моей каюты срочно тащи ко мне на корму!

Старый аж опешил.

— Палыч, ты это… герой и всё такое… многое позволено, многое спустят, но при команде…

— Бегом сказал!

Сплюнул. На палубу! Ушел…

Смотря в его злую спину, доперла — не поняла, он чо вообразил я ее там, на корме при всей команде буду того? Сама⁉

А чо? Буду, сука, буду! А пока на бегом корму, к шторм-трапу, там удобнее…

Вывели. Семенит. Глазки в пол. Ну иди, иди сюда, моя красотка намалёванная! Перебирай ко мне ножками!

Сука, а бодренько чапает! Четыре дня без воды и еды в запечатанной каюте, а выглядит как-будто тока из спа-салона! Отожравшаяся, довольная и пыщущяя…

Стою, жду. А саму уже от желания потряхивает, живот тянет, горячо. И в штанах больно. Давит…

Беляев рваться начал.

— Юлька, ты это… кончай тут нас пугать! — это Ара. Ещё и Изька опять в комок сжалась и заревела. — Юлька, кончай придуриваться!!!

Подвели. Стоят. Провела ладонью по щеке гейши. Нежная кожа. Бархатистая. И аромат мускуса. Как тогда в Синдзюку у Годзиллы…

Беляев замер, застыл. Ара застыл. А Изька к потоку слез и соплей еще и кулачки в рот грызть сунула.

— Отошли все!

Засухин опять сплюнул. Верблюд, мля… Матрос сомнамбулой качнулся, но оттянутый старым помощником все же шагнул назад.

— Ещё!

Отшагнули. Джапка подняла на меня глаза. В глазах — бездна, презрение и превосходство! Я ж наоборот глаза опустила, и руку ей на поясок кимоно. Тоже опустила. Поглаживая живот, прихватывая ткань, подтягивая.

Сил нет сопротивляться. Тянусь к ней губами.

Ара завыл. Беляев в экстазе застонал. А я нашла силы, подняла глаза на ухмыляющуюся тварь. Улыбнулась. И со своей оставшейся воли, со всей злости и ненависти, со всей дури рванула за поясок на себя и за борт. Скидывая в хоть и слабо, но кипящий бурун кильватерного следа.

Беляев рванулся за джапкой. Меня чуть из сознания не вышиб. Устояла. Хорошо за крыло почти распластавшейся Изьки споткнулся, но и так… Пришлось одной рукой до крови в леера цепляться, а другой — матросу в зубы. Пресекая прыжок идиота.

Ещё и Засухин за воротник робы успел матросу вцепиться. Помог не пустить и оттащить.

Ток когда отошли на пару кабельтовых от кровавого пятна отпустило. Сука! Кровь из носу и бабочки в животе сдохли…

— Всем разойтись! Помощник… Палубу от твоих плевков отдраить до блеска!

— Григорий Палыч, подождите! Это что ж за чертовщина была?

— Засухин, а сам тупой? Не догадываешься? Разжёвывать надо?

Прошла, хлопнув дверью, в рубку, Беляев выл и катался. Долбанула. Задёргался, но не прекратил. Долбанула ещё раз уже со всей дури. Достал! Затих. Даже Изька просекла и заткнулась. Отползая. Паршиво-то как… Сдохнуть хочется. В тишине…

Так нет же! Не дали! Тут, сука, козёл внутренний рогатый прикопался!

— Юльк, а тебя в детстве дразнили?

— Нет.

— А в агентстве дразнили?

— Да. Юлька-кастрюлька.

— Жрала много?

— Нет!

— Кипятилась?

— Нет. Крышечка съезжала когда бесят!

Догнал и заткнулся. А я уставилась на белое с красным полотнище. На всё больше выползающей из-за немецкого крейсера такой знакомой корме бронепалубника «Акаси».

Здравствуй, жопа. Приплыли…