Земля

Глава 4

Рина, растерявшись, пытается подобрать слова. Ей вообще-то нимало не улыбается переименовываться ради козы, пусть даже это животное и обладает настолько экстравагантной внешностью. Но подсобщик, кажется, и не ждёт внятного ответа. Правильным решением, конечно, было бы тут же поставить его на место каким-нибудь внушительным вариантом: «В таком случае можете называть меня “госпожа Арина Стахова”, и не забывайте, что Страфилев край и станция являются моей частной собственностью», но нет ни малейшего шанса, что это сработает. Рина даже не уверена, насколько этот Ийр знаком с понятием «частная собственность».

Ещё более важная причина не ерепениться: пусть её полное имя и вписано во все законные бумаги – там, на большой земле, далеко-далеко отсюда – прямо сейчас Рина чувствует себя незваной гостьей. Она пока даже не в курсе, как тут обстоят дела со страфилями. И как этот последний оставшийся… сотрудник умудряется жить на суровом острове.

– Если остаётесь… Ты и Кнабер, – произносит Ийр хмуро, – так обживаться нужно.

Вздохнув, не-человек поднимается на ноги. Передёргивает плечами, будто с досадой, и идёт из комнаты прочь.

В жарком нутре кухонной плиты щёлкает уголёк.

Обманул сырой денёк, не дал покоя. Ну и без толку об этом страдать; к людятам ещё следует повнимательнее принюхаться, раз уж они, видать, наладились пожить на острове какое-то время.

Особо с ними нянчиться и в мыслях нет, но уж присмотреть – дело. Бугайчик Кнабер Сэм вроде строптивый, да вон как Минушка с него спесь-то сбила – враз поскучнел, сидит в кухне, в уголку, как гриб, на весь белый свет дуется. Ничего, может и на пользу пойдёт.

Ибрагимово же внучьё… небось что-то себе смекает. С виду тихая. И говорить умеет по-людскому учтиво. Хха. Старый Ибрагим, тот тоже – был – тихий да учтивый. Почти всё время, да. Интересно, что ещё девчоночка успела перенять от прародителя. А до чего сама допрёт и возможет…

И всё-таки людята пока бестолковые. Раз уж им так жглося сюда попасть и даже задержаться (Аришка, которая Рина, вон даже запрягла Брук тащиться вместо себя на почту и разговоры там по телефону разговаривать – значит, сама и не думает отчаливать с острова по такому важному делу!) – ну так и принимались бы уже обживаться, устраиваться. Где на ночлег кости бросить? Где одеяльничек взять? В чём пожрать сготовить, как оно тут по части стирки и умывания? Чего следует стеречься, какие опасности на этой земле водятся, помимо страфилей и мордатых коз?

Нет, куда там.

Каким глупым ветром их сюда надуло…

Отчего-то им важнее сейчас высказаться – вроде объясняют что-то сообща. Ну что ж, для них оно важнецкое дело; Ййр цепко вслушивается, но понять очень уж мудрено. Речь заводит Рина, о важной и большой работе, и сперва всё ясно. Ещё бы: начало лета, пора здешняя беспокойная, только успевай поворачиваться. Ййр даже успевает подумать, что помощники, может, пригодились бы. Но тут Кнабер снова начинает встревать, и вскоре ибрагимова внучка совсем примолкает. Вот это никуда не годится, потому что бугайчик-то явно маленько захлестнувшись, и объяснятки у него выходят хотя и горячие, но ни кляпа не понятные.

Что они тут затевают на пару? Хоть бы не страфилей кольцевать; оно и в первый-то раз провалилось, а теперь Ййр и тем более подобного безобразия не допустит.

– Погоди, Кнабер. Отдышись, – велит Ййр, подняв ладонь. – Брук, чего они хотят?

– Да книжку писать будут, – веско произносит Брук. – Арина – в основном писать. А Сэм вдобавок хочет крылатых фотографировать.

Хм. Чего только людям в голову не взбредёт.

– Вот так бы сразу и сказали, – ворчит Ййр. – Ладно. Валяйте пишите. – После недолгого раздумья орк сам себя удивляет собственной щедрой любезностью и добавляет: – и сфотографировать, может, подсоблю. Если в дому и около хорошо помогать возьмётесь.

Ещё несколько лет назад самое разумное было бы выгнать понаехавших отсюда так, чтоб они потом ещё долго вздрагивали. А про страфилей и думать себе забыли бы. Но за эти годы, полегоньку, исподволь, на острове всё ж таки поменялось многое…

Судя по вытянувшимся лицам, девчура и особенно Кнабер как-то не слишком рады.

Даже подозрительно.

Дождь стихает.

Возле окоёма небо показывает голый голубой краешек, ближе к вечеру будет ясно, и Брук собирается обратно к себе на матёрую сушу.

– Я теперь почаще буду заглядывать, вдруг понадобится чего, – сообщает она. – Раз в неделю условимся? Если погода не подгуляет…

Ййр кивает. Хорошо бы и почаще, мало ли чего сопляки учудят. В лучшем случае, домой запросятся, а Брук на газолинке их увезти всяко легче, чем самому – на вёсельной. Неделями-седьмичками людям удобно расчерчивать время, да и на стене кухни меж окошками так и висит старый календарь, картонка. За ближние годы Ййр его уже основательно исчёркал, но пара более-менее чистеньких месяцев ещё осталось. Взяв со стола ручку которой Рина строчила для Брук указания, орк отмечает ближайший свободный «понедельник», чтобы от него можно было считать дни.

Ийру хочется показать: «Понимаю и совсем уже не сержусь, что ты их сюда притащила; да и за мухлёж с персиками, чего уж там, спущу на этот раз, усмехнулись оба и ладно».

– Пожрать не останешься?

Брук улыбается, собрав от глаз мелкие морщины, качает головой – поняла. Редкая она всё-таки человечиха: и говорить умеет ясно-красно, в охотку – и всякое малословие понимать. Без Брук пришлось бы трудно, после того как Элис и Юзуф уехали насовсем, а новых островных наёмников им на смену так и не случилось.

– Нет, но спасибо. Пусть вон ребята полопают, если у тебя чего наготовлено на человечий вкус.

Опять верно. Люди – народ прожорливый, а любая здоровая молодь – втройне. Да и явились нежданники хорошо гружёными, с добавочным припасом.

Надо проводить Брук. Не то чтобы Ийру хочется оставлять этих неведомых людей без присмотра в доме с Миной и печкой, но проводы-то совсем недолгое дело, и пока они будут заняты с едой, то уж всяко не полезут шататься по острову. А раз остаются, значит, вряд ли чего-нибудь выдумают спереть.

– Картошки в кругляше запарены, – показывает Ййр. – Тушёнку пока откроете, на плите погрейте.

Натаскивает свою оранжевую шапочку и выходит вон – обуваться.

Брук на прощанье пожимает руки Рине и Сэму. Говорит с усмешкой, а голос звучит серьёзно и значительно:

– По чёртушкиной мерке, вы ему, можно сказать, даже понравились… Ишь ведь. Ну, удачи. Слушайте его, особо-то своевольничать не надо. Сами понимаете, какое это место… Он, беда, который год на всём Диком старший. И живой.

Сэм кивает, слегка нахмурясь. Рина знает, что «не своевольничать» Сэму будет трудно, но сейчас они оба вежливо прощаются с госпожой Брук. И благодарят.

Газолинка благополучно покачивается, вернувшись на водное полотно. Пока Брук не завела мотора, Ййр спрашивает:

– За неделю они управятся?

– С книжкой-то? Ой вряд ли… Ты смотри, ребят береги. Они славные люди.

Ййр фыркает, сморщив нос.

Ну… перемены не обязательно бывают к худшему.

Даже здесь, на широкой и лютой его земле.