* * *

Зима была умеренная, без лютых морозов, но и без оттепелей. На улицу Лену не тянуло: меховой одежды у нее не было, а эльфы и не знали, что такая бывает, несмотря на суровость зим Трехмирья. Они намного легче переносили холод. Приделали к курткам и плащам капюшоны, но накидывали их только при сильном ветре, а перчатки надевали градусах при пятнадцати. Люди тоже были более закаленные: Маркусу и шуту вполне хватало курток, и лишь в сильные морозы они надевали плащи. Даже сапоги у них были не меховые, просто в них надевали толстые носки и чувствовали себя прекрасно. А Лена мерзла. На месте своего плаща она однажды обнаружила более толстый и тяжелый, но и он не спасал ее, очень хотелось натянуть еще и теплую кофту или набросить на плечи старую бабушкину шаль. Почему-то здесь вязали носки, но не вязали кофт и шалей. Моду ввести, что ли?

Спас ее визит в Сайбу. Гуляя с Риной по тщательно вычищенным дорожкам дворцового парка и слушая ее рассказы о сыне, Лена так клацнула зубами, кто королева осеклась и с ужасом спросила:

– Тебе холодно, Светлая? Ну что ж ты не сказала! Пойдем, я дам тебе теплый плащ, в котором ты не замерзнешь даже в стужу.

Плащ был красивый, глубокого пурпурного цвета, украшенный изящной вышивкой и опушенный коротким белым мехом, тем же мехом подбитый, уютный, но слишком роскошный, а других у Рины не имелось. Жизнь стала казаться приятнее. Лена попросила Маркуса раздобыть ей шерсти помягче и побольше и длинные вязальные спицы. Проблем с шерстью не возникло, а спицы Маркус заказывал, и – с ума сойти! – оружейнику, зато получились они замечательными.

Две недели Лена вязала себе кофту, не слишком выпендриваясь с рисунком, но и не придерживаясь местной простоты. Шут обожал сидеть у ее ног, когда она вязала, и заставить его сесть на стул или на кровать не было никакой возможности. Он просто не понимал, почему она говорит, что пол холодный, если ему не было холодно. Маркус с интересом рассмотрел кофту, когда она ее надела, потрогал, покрутил Лену на месте и одобрительно кивнул. Следующим ее произведением был свитер для Маркуса, и с тех пор он никогда не прикасался к плащу: в свитере и куртке ему было тепло. Шут заныл, что ему тоже хочется, но у Лены кончилась шерсть, и Карис притащил ей чуть не мешок, когда отбывал в столицу с докладом, и Лена поставила производство на поток. Скоро и шут щеголял в свитере, и Карис, а там дошла очередь и до эльфов. Эльфийки начали бегать к ней на уроки. А Лене казалось таким странным, что, умея вязать тонкие и удобные чулки, не нуждавшиеся в подвязках, они не придумали, например, колготки или детские кофточки.

В кофте и меховом плаще было уже намного лучше. Лена связала себе маленькую шапочку и теперь уже смело выходила на улицу. Правда, до конца зимы оставалось уже совсем немного времени, снег и правда лежал не дольше трех месяцев, а таял так стремительно, что на пару недель лагерь просто утонул в воде.

Перезимовали лучше, чем ожидал Лиасс. Еды хватало, картошка и прочие овощи хранились хорошо: эльфы сооружали для них нечто вроде буртов, где ничего не гнило и не перемерзало. Картошка пользовалась большой популярностью. Лиасс решил непременно вырастить урожай побольше, все расспрашивал людей, как ее сажать да как за ней ухаживать, но Маркус и Карис понятия не имели, зато Лена и шут были почти профессионалами. Шута, кстати, потрясло, что она с лопатой в поле сажала картошку, и он поклялся, что никогда больше ничего подобного не допустит. Лена ничуть не расстроилась: не любила она сельское хозяйство. Да и Лиасс провел с ней разъяснительную работу, когда она путалась под ногами у эльфиек, пытаясь помогать. Он позвал Лену, привел ее в свою палатку, налил ей горячей шианы и спросил:

– Как ты думаешь, почему я не обтесываю бревна и даже не рублю дрова?

– Потому что у тебя хватает и других забот.

– Вовсе нет. У меня не так много забот. Просто это не мое дело, понимаешь?

– Конечно, не твое.

– Вот и суп варить для строителей или чистить картошку – не твое дело. Ты – Светлая. Забыла?

– Нет, но очень хотела бы забыть. Почему я не могу помочь? Ведь мне совершенно нечего делать.

– Вяжи, если хочешь чем-то занять руки. – На Лиассе тоже был свитер. Практичные эльфы оценили этот вид одежды. – Вышивай, в конце концов. Учись у Арианы делать лекарства. Но грубую работу оставь другим. Ты же понимаешь, что у меня вполне хватил сил, чтобы таскать бревна или чистить конюшню.

– Но Милит таскает бревна… – пискнула Лена. Негоже барыне полы мести, короче. Лиасс захохотал.

– Милит – строитель! Это его прямая обязанность.

– А я думала, он у тебя вроде заместителя по военным делам.

– Разве мы воюем? Аиллена, мы все можем быть солдатами. И Милит обязательно будет проводить занятия, когда станет тепло. У каждого есть своя профессия. Кто-то ткач, кто-то сапожник, Милит – строитель. Солдат – это не профессия. Это необходимость. Маг – это не профессия.

– Светлая – тоже не профессия, между прочим, – обиделась Лена.

– И Владыка. И король. Это статус. Я не стану ходить за плугом, ты не станешь сеять морковь. Это даже не просьба.

– Приказ?

– Я не могу тебе приказывать. Тебе просто не дадут этим заниматься. Если хочешь моего совета, изучай травы. Очень многие лекарства не нуждаются в магии, так что ты вполне можешь стать хорошей травницей. Ариана с удовольствием тебе поможет. Кстати, Ариана тоже не станет пропалывать грядки.

– Сколько времени ты потратил, чтобы ее убедить?

– Десять мгновений. Ей-то я могу приказать. – улыбнулся эльф. – Привыкай, Аиллена. Работать, я думаю, тебе никогда не придется.

Нельзя сказать, чтобы это так уж расстроило Лену. Не нравилось, конечно, чувствовать себя бездельницей среди занятых людей, но эльфы, да и люди, отчего-то бездельницей ее не считали. Лена начала больше времени проводить с Арианой, действительно пытаясь разобраться в травах, отварах, дозировках… Человеку, всю жизнь полагавшемуся на зрительную память, что-то запоминать на слух нелегко, однако через месяц занятий Лена вдруг осознала, что уже может составить простой сбор, правильно его заварить и подать в необходимом количестве. Наверное, Ариана была очень хорошим учителем. Убедившись, что Лена ведет себя хорошо и в другие миры не убегает, шут и Маркус перестали ходить за ней хвостом, начали активно помогать эльфам и вечером возвращались усталые, вспотевшие и голодные, подолгу умывались, сами (и только сами) простирывали рубашки, с аппетитом ели ту нехитрую еду, что готовили для них Лена с Карисом, если у них было вдохновение, или ту, что по-прежнему готовили эльфийки для всех. И никакой другой жизни Лене не хотелось. Совершенно не тянуло в Сайбу. Практически не вспоминался Новосибирск. Если всплывало в памяти слово «компьютер», «телевизор» или «троллейбус», требовалось уже некоторое усилие, чтоб возник соответствующий образ. Привычным стало почтение эльфов и людей, если вдруг в лагерь забредали люди, перестали раздражать восторженные взгляды, возникла стойкая привычка сдерживать отрицательные эмоции. Радоваться-то ей никто не запрещал. А вдруг от радости Светлой тоже есть какой-никакой прок?


Загрузка...