Злодей

Слезы потекли по моим вискам, попав мне в уши.

— Но разве ты не чувствуешь, как это неправильно?

— Нет, — он сжал мою руку. — Это единственно правильное, что я когда-либо делал.

Убежденность в его словах замедлила мой мчащийся разум.

— Как долго ты собираешься меня здесь удерживать?

— Ты здесь навсегда.

— Что? — ужас прорвался сквозь меня, разрывая мои мысли и разрезая мои мечты, словно ржавое лезвие бритвы.

— Ты была предназначена для меня. Разве ты не понимаешь?

— Отвали от меня, — у меня в животе закипела кислота, и я отдернула от него руку.

Он уставился на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— Я сделаю это, но если ты попытаешься сбежать, я тебя поймаю. Из этой комнаты нет выхода, кроме моего, — он отодвинулся от меня и лег на кровать, его тело выглядело так, словно он хищник, который лег отдохнуть. — Чем скорее ты это примешь, тем лучше будет для тебя.

Я села и отвернулась от него. Хотя слезы размыли мое зрение, мои глаза привыкли к мраку. С одной стороны комнаты было несколько широких окон. Мы были на втором этаже большого особняка. На небе не было луны, из-за чего вокруг было темно, и я не могла разглядеть ничего, кроме густого темного леса вдалеке. Кровать была большой, каждый угол был увенчан резными деревянными столбиками. Слабый свет проникал в комнату с прилегающей ванной комнаты. Две другие двери были закрыты и, несомненно, заперты.

Безупречный интерьер был преимущественно мужским, смешанным с антикварной мебелью, создавая роскошную атмосферу. Меня не волновало его чувство стиля, я искала, что могу использовать в качестве оружия.

— Вернись под одеяло. Здесь, в предгорьях, ночи становятся холодными, — я чувствовала, как он смотрит на меня. — Хотя я вполне наслаждаюсь видом.

— Где моя одежда?

— Пропала.

Я смотрела на закрытые двери, мои мысли все еще боролись с реальностью моего положения.

— Мне нужно уйти.

— Ты никуда не пойдешь. Каждую ночь мы будем вместе, ты будешь спать со мной. И ты будешь обнаженной. Если мне по какой-то несчастной причине придется уехать по делам, ты будешь спать в нашей кровати одна, пока я не вернусь, — он похлопал по матрасу.

Все во мне кричало бежать, но бежать было некуда.

— Я могу заставить тебя подчиниться, если ты этого хочешь, — его темный смешок имел такой эффект, будто меня окатило грязью. — На самом деле, я бы наслаждался этим.

— Нет, — мурашки промчались по моей коже, когда я залезла под одеяло и отскочила в дальний угол кровати. Ничего из этого не казалось реальным. Мой разум пытался понять это, но было похоже на то, как если бы я пыталась разгадать головоломку, в то время как ее части продолжали бы распадаться в моих пальцах. Я дрожала, мое тело восстало против этого внезапного плена.

— Ты можешь лечь ближе, — его низкий голос прогремел надо мной.

— Нет, — ни единого шанса.

Он вздохнул.

— Это не должно быть так неприятно для тебя.

Я взглянула на него через плечо.

— Ты издеваешься?

— Нет, — он приподнялся на локте, край простыни соскользнул и показал его шикарный пресс. — Я знаю, что ты находишь меня привлекательным.

Я отвернулась и положила голову на сложенные руки.

— Находила. Сейчас? Не особо.

— Это так просто не исчезает.

— Такое происходит, когда ты похищаешь кого-то, — мои глаза все еще тщетно искали хоть какое-то оружие.

— Воспринимай это как неизбежное будущее.

— Брак? — я зажмурилась, пытаясь избавиться от бесполезных слез.

— Нет, — он сместился ко мне, от его тела исходил сильный жар, опаляющий мою спину. — По крайней мере, пока нет, — он положил руку мне на плечо, но я откатилась от него к краю, опасно близко к падению на пол.

— Я говорил тебе, что никогда не причиню тебе вреда. Я не хочу забирать у тебя то, что ты не готова отдать, — словно доказывая свои слова, он отодвинулся от меня, его тепло исчезло.

— Что если я никогда не буду готова дать тебе то, что ты хочешь?

— Поверь, ты будешь готова, — его самоуверенность поражала.

— Ты так в этом уверен?

— Да. Ты и я. Бесспорно, — он поднял одеяло и накрыл мое обнаженное плечо. — Вот увидишь.

Я не отвечала, просто смотрела в темноту.

— И однажды, раньше, чем ты думаешь, — он понизил голос, — ты отдашь мне все.

Глава 12

Себастьян

Она не могла уснуть, пока солнце не начало заглядывать за края тяжелых штор, закрывающих широкие окна. Столько раз мне хотелось прикоснуться к ней, обнять. Но она боролась со мной, на что я, конечно же, не возражал. Однако она может пораниться во время борьбы, чего я никак не хотел допустить.

Мне придется ждать, пока она сама не придет ко мне. Было мучительно думать о времени, которое мы потратим на ее злость, о возможных попытках побега и обвинениях в том, что я ее украл. Ее чувства были оправданы, по крайней мере, так бы сказал мой отец. Я понятия не имел, были они или нет.

По крайней мере, она была рядом со мной и вдали от придурка, который был достаточно глуп, чтобы думать, что когда-нибудь сможет претендовать на нее. Даже не могу вспомнить его имени. Я скомкал его образ в своем воображении и выбросил в мусорную корзину моего разума. Может быть, я подожгу ее позже.

Ожидание всегда давалось мне с трудом, но Камилле нужно было время, а мне нужно было набраться побольше терпения. Она должна была принять свое положение. Другого выхода не было. Как только она примет это, то поймет, что это не так уж плохо и на самом деле было оптимальным.

Хотел бы я немного поиграть с ней, пока она будет пытаться найти выход? Конечно. В конце концов, я все еще остаюсь психопатом.

— Что ты там делаешь, сынок? — мой отец постучал в мою дверь.

Я гладил Фрэнки, ее мех был гладким под моей ладонью.

— Просто играю с Фрэнки.

Он распахнул дверь и осмотрел комнату типичного десятилетнего ребенка. Плакаты спортсменов закрывали стены, и коллекция «Звездных войн» от «Лего» была аккуратно выставлена на полке.

— Что случилось, папочка?

Цвет сошел с его лица.

— Сын? Что случилось с Фрэнки?

— Не уверен, — я продолжал гладить ее, радуясь возможности прикасаться к ней. Я любил ее с того момента, как отец принес ее домой, и она выбрала меня. Она стала спать в моей комнате, свернувшись калачиком на моих коленях, пока я сидел неподвижно. — Я спустился вниз сегодня утром и нашел ее на полу в кухне. Неподвижную.

Его глаза расширились, когда они перемещались от меня к кошке и обратно.

— Она мертва, сынок.

Я продолжал гладить ее шерсть.

— Да. Я так думаю.

Он вошел и сел рядом со мной на кровать.

— Ты сделал это? — он положил одну руку мне на плечо. — Я... Я не буду сердиться. Мне просто нужно знать правду.

Я не мог понять его вопрос. Что я сделал? Но потом мне стало понятно. Мой отец думал, что я убил ее, мою любимую кошку.

— Ты имеешь в виду, что это я убил Фрэнки?

— Да, сынок, — он сжал мое плечо, хотя я чувствовал дрожь в его руке. — Это ты убил ее?

— Нет, — я встретился с его глазами. — Я клянусь. Я нашел ее в таком состоянии. Я любил ее, папочка. Я бы никогда не причинил ей вреда. — Я клянусь, — я послал ему мой самый «взрослый» взгляд. Я не лгал своему отцу. Никогда. Всякий раз, когда мой детский мозг страдал от зрелого момента ясности, я мог видеть, что папа был единственной преградой, стоящей между мной и особым учреждением. Он говорил мне об этом несколько раз.

— Слава Богу, — он вздохнул. — Я беспокоился, что ты…

— Превратился в убийцу домашних животных? — я засмеялся.

— Да. Я знаю, — он встал и стащил Фрэнки с моей кровати. — Я не должен был думать так. Извини.

— Все в порядке, но я точно буду скучать по Фрэнки, — я не был грустным, или, по крайней мере, я не был «грустным», как люди в книгах и фильмах. Я не плакал и ничего не чувствовал. Но мне не понравилось, что я потерял ее. — Я не хотел, чтобы она умирала.

— Она была хорошей кошкой. Я попрошу Тимоти похоронить ее возле деревьев, — он колебался у двери. — Прости еще раз. Я должен был догадаться, что ты никогда не сделаешь ничего подобного.

— Не беспокойся, — я помахал Фрэнки на прощание.

Как только папа исчез из поля зрения, я плюхнулся на кровать и поздравил себя с тем, что он не спросил меня о Полковнике Красной Шпоре, соседском «пропавшем» петухе.

Камилла перевернулась на спину, положив ладонь на подушку. Ее дыхание было мягким.

Она сравнивала себя с домашним питомцем, но она была нечто больше. Намного больше. Я никогда не хотел прикоснуться к кому-то так, как я хотел прикоснуться к ней. Я проследил за изгибами ее тела под одеялом. Она была великолепна. Округлая грудь, зауженная талия, широкие бедра — я закрыл глаза и представил ее клубничную родинку на бедре.

Я хотел вылизать ее, хотел, чтобы мои губы побывали на каждом дюйме ее восхитительного тела. Мой член стал твердым благодаря моему воображению. Я уже позаботился о себе, прежде чем лечь с ней в постель. Если я позволю своим животным инстинктам взять верх, это все испортит. Но глядя на нее в утреннем свете, во мне проснулся зверь.

Это было не лучшее время, чтобы подрочить, но, бл*дь, это было лучше, чем запрыгнуть на нее. Я выскользнул из кровати и вошел в ванную комнату. Ее дыхание оставалось ровным, ритм не изменился. Серые мраморные полы были теплыми под ногами, я схватил полотенце для рук из держателя рядом с раковиной. Мой член был более чем готов приступить к делу. Прислонившись к стене рядом с дверью, я следил за Камиллой через зеркало вдоль стены над туалетным столиком. Она все еще не двигалась.

Я сжал член рукой и медленно прошелся по всей длине. Закрыв глаза, передо мной предстала Камилла, ее готовое и распростертое для меня тело. Она улыбнулась и подняла руки над головой, заострившиеся пики ее сосков умоляли о моем рте. Опустившись между ее ног, я лизнул ее киску, попробовав то, что было моим в первый раз. Она брыкнулась подо мной, широко раскрыв глаза, когда я прижал к ней рот, пожирая ее нежную плоть ровными движениями языка.

Стон вырвался из моего горла, и я открыл глаза, чтобы убедиться, что она все еще спит. Довольный тем, что я не разбудил ее, я представил, как она корчится подо мной, как мои пальцы погружаются в мягкую кожу ее бедер, пока я вылизываю ее киску. Я лизал ее клитор, беспощадно орудуя языком, пока ее тело не сжалось. Она схватила руками мои волосы, прижимая мое лицо к себе, пока кончала и выкрикивала мое имя.

— О, черт! Камилла, — образ ее, кончающей на мой язык, подтолкнул мой собственный оргазм. Я кончил, поглаживая себя с низким рычанием, выстреливая в полотенце все до последней капли.

Когда я закончил, я вытер себя и взглянул в зеркало. Я все еще мог видеть Камилу, но вместо того, чтобы быть в десяти футах от меня, она стояла прямо за дверью, широко раскрыв глаза.

Глава 13

Камилла

Я повернулась и побежала обратно к кровати, ныряя под одеяло. Обернувшись, я уставилась на дверь, где увидела Себастьяна, и услышала, как он зовет меня по имени. Я уткнулась лицом в подушку, чтобы избавиться от жара на щеках.

Когда под утро Себастьян встал с кровати, я притворилась, что все еще сплю. Через некоторое время я ничего не услышала и понадеялась, что он уйдет или чем-нибудь займется. Я встала с кровати и попыталась открыть все двери в комнате — все они были заперты, а одна была с цифровой клавиатурой. Потом я услышала шум в ванной комнате. Боже, выражение его лица, когда он гладил себя, чтобы разрядиться… Я закрыла глаза и попыталась стереть эту картинку, и что более важно, стереть острое возбуждение, которое пробежало через меня, пока я смотрела.

Кровать прогнулась под его весом.

— Извини за это.

Я крепко сжала одеяло.

— Извинить? — я подавила желание и не потупила взгляд, чтобы наблюдать за ним.

Он пожал плечами, они выглядели довольно мускулистыми в утреннем свете.

— Я не хотел, чтобы ты это увидела, но раз уж так вышло, я не возражаю. Тебе понравилось?

Я снова уткнулась лицом в подушку.

— Нет!

Его низкий смех прокатился по мне волной мурашек, я реагировала на его бархатистый тон, словно Себастьян пытался соблазнить меня этим звуком.

— Тебе не нужно ничего признавать, но я знаю, что тебе понравилось.

— Нет, — подтянув колени к подбородку, я почувствовала себя маленькой, пока мои пальцы не нащупали тонкую металлическую цепочку. Отслеживающий браслет.

— Да. Хочешь узнать, о чем я думал?

— Нет! — мое лицо все еще было зарыто в подушку, я дышала теплым воздухом, кислорода не хватало, но так я оставалась в своем коконе, где он не мог видеть меня, где я чувствовала себя в безопасности от монстра, находившегося рядом со мной. Я была словно ребенок, который закрывает лицо и считает, что он невидим.

— Я представлял, как вылизывал твою киску. Поддразнивал клитор, пока ты не кончила на мое лицо. Ты выкрикивала мое имя, — легкий рывок на моих волосах дал мне знать, что он провел по ним пальцами. — Мы достигли пика вместе.

Я должна была быть полна отвращения. Вместо этого, мой разум последовал за изображением, которое он нарисовал. Потом я пришла в себя и снова сосредоточилась на том, как мне сбежать. Может, я смогу спуститься из окна, если он выйдет из комнаты?

— Отпусти меня.

— Не отпущу, — его спокойная уверенность повысила мое кровяное давление.

Я завизжала в подушку от отчаяния и на мгновение подумала о том, чтобы выцарапать ему глаза. Но стальные мышцы его тела подсказали мне, что это будет неудачной попыткой. Я не шла ни в какое сравнение с ним по силе.

Но ведь должен же быть выход. Может быть, он просто разыгрывает меня? Может быть, Эштон Кутчер вот-вот выпрыгнет из-за занавесок со съемочной группой, и все мы будем смеяться над этим за завтраком (прим. «Подстава» — американское телевизионное шоу Эштона Кутчера, представляющее собой розыгрыш звёзд с помощью скрытой камеры)?

Стук в дверь пронзил меня напряжением. Другой человек в доме означал мою возможность побега.

— Заходи, — Себастьян дернул одеяло повыше на моей спине. Чтобы скрыть меня?

Голос заставил меня повернуться к двери. Цифровой механизм блокировки щелкнул, и человек вошел внутрь. Двадцать с небольшим, светлые волосы и очень красивый — молодой человек был одет в темный костюм дворецкого и толкал тележку с расставленной на ней едой в комнату.

— Доброе утро, Тимоти.

Себастьян сел на край кровати и наклонился, чтобы щелкнуть что-то на тумбочке. Занавески вдоль окон раздвинулись, что позволило солнечному свету осветить комнату.

— Сэр.

Тимоти подкатил тележку к кровати, бросив мимолетный взгляд в мою сторону.

— Помогите мне, — я села и прижала простыню к груди. — Он держит меня в плену здесь.

Тимоти не смотрел на меня. Как будто я вовсе не произнесла и звука. Себастьян осмотрел тарелки на тележке.

— Все в доме подготовлено?

— Да, сэр.

Тимоти налил две чашки кофе. Он добавил количество сахара, которое я обычно употребляю, а потом влил мои любимые сливки.

— Рита знает ситуацию, и Джерри будет соблюдать все правила без проблем.

Его небольшой британский акцент всколыхнул что-то в моем сознании, — воспоминание, которое я не могла вспомнить.

— Ты меня слышал? — я повысила голос. — Он держит меня против моей воли. Вызови полицию!

Себастьян, казалось, был доволен завтраком.

— Это все, Тимоти.

Парень кивнул и подошел к двери. По-прежнему не признавая мое существование, он ввел код и ушел. Запирающий механизм щелкнул, как только дверь захлопнулась.

— Это не сработает.

Себастьян посмотрел на меня, изучая каждое движение, которое я сделала.

— Ты их обучил держать заключенных?

Его темные волосы, взъерошенные ото сна, сияли в оттенках утреннего солнца, проникающего в окна.

— Они подчиняются мне без вопросов. Я хорошо о них забочусь, лечу и достаточно хорошо плачу.

— Ты платишь достаточно, чтобы они согласились участвовать в этой больной игре?

Его изумрудные глаза сверкнули.

— Это не игра. Иди завтракать. Тебе станет лучше.

— Ни за что.

— Ты голодна. Несколько минут назад я слышал, как урчало в твоем животе.

— Я не хочу ничего, что ты предлагаешь.

Он вздохнул.

— Тебе надо поесть.

— Я и близко к тебе не подойду. Откуда мне знать, что еда не отравлена?

— Зачем мне идти на все эти неприятности, чтобы отравить тебя?

Он схватил кусок бекона с одной тарелки и проглотил его, затем схватил блин с другой тарелки, откусив кусок, и съел его. Он сглотнул, и его адамово яблоко подпрыгнуло в резком движении.

— Убедилась?

Еда не отравлена. Но это не значит, что я хотела позавтракать с ним.

— И я голая.

Он выгнул бровь.

— Ты не будешь есть, потому что ты голая?

— Мне все равно, что ты думаешь, но я не съем ни грамма, пока не надену одежду.

— Это не имеет смысла.

Я пожала плечами.

— Что есть, то есть.

Себастьян резко поднялся, солнечный свет украсил его мощное, рельефное тело. Я отвела взгляд, когда он вбежал в ванную.

— Зайди сюда, — в голосе был намек на раздражение, как будто я его бесила. Хорошо.

— Я не могу. Я голая.

— Подойди сюда сейчас же, или я тебя затащу, — я определенно забралась ему под кожу.

Мне пришла в голову мысль, плохо сформированный взрыв вдохновения, который был направлен на то, как я выйду из этой тюрьмы. Себастьян думал, что я для него идеальна и мы должны быть вместе, тогда возможно, если бы я доказала ему обратное, будучи неприятной раздражающей девицей, он передумает. Впервые с тех пор, как я проснулась в своей постели, я почувствовала в себе надежду.

— Прекрасно, — его шаги приближались ко мне. — Я позабочусь о тебе.

— Я иду, — я быстро встала и дернула огромным кремовым одеялом, пока не обернула его вокруг себя, как пушистое свадебное платье.

— Я уже видел тебя голой, Камилла, — он прислонился к дверной раме ванной, его твердое тело напоминало описание того, что я видела только в скандальных сообщениях от Вероники. Широкая грудь с темными сосками, накаченный пресс и V-образный участок внизу его живота, ведущий вниз, к полутвердому члену. Я таращилась, не в силах удержаться. Его член был невероятно толстым. Отводя взгляд, я уставилась на пространство над его головой.

— Я видел это, Камилла, — его ухмылка перевернула мои внутренности.

— Ты ничего не видел.

— Ты можешь отказывать мне во всем, но я знаю, что ты тоже это чувствуешь, — он потер грудь у сердца. — Долгое время я думал, что страдаю от изжоги. Каждый раз, когда я видел тебя и должен был отпустить, я чувствовал это. Словно лава, которая сжигала меня изнутри. Никакие лекарства не притупляли боль. Только одна вещь это сделала — ты. Просто быть рядом с тобой. Чувство прошло, и там теперь живет что-то еще, что-то, что наполняет и оставляет меня с чувством нужды в большем количестве времени с тобой. Всегда в большем.

Я подняла подбородок и ответила холодным тоном.

— Как мило.

Он вздрогнул, и в его глазах мелькнула боль. А потом она пропала. Я была жестока и на этот раз, я была рада. Какую бы боль он ни испытывал, это ничто по сравнению с океаном безысходности, в котором он меня утопил.

— Иди сюда, — он повернулся и исчез за дверью.

Я последовала за ним, волоча одеяло за собой. Ванная была огромной, каждая поверхность покрыта серым и белым мрамором. Люстры горели над гидромассажной ванной, которая выглядела так, будто могла вместить, по крайней мере, шесть человек. Плитка в виде голубой мозаики создавала за ней переливающиеся вихри, словно волны, стремящиеся в сторону берега.

В зеркале мелькнула какая-то женщина. Я остановилась, потом моргнула. Это была не женщина. Это была я.

— Ты покрасил мои волосы?

Шокированная, я вытянула прядь светлых волос и уставилась на нее.

— Пришлось, — его голос раздался где-то глубоко в ванной. — На всякий случай.

— Что на всякий случай? — впервые с тех пор, как я приехала сюда, я была в полнейшей ярости. Я никогда не красила волосы, даже не дотрагивалась до них безобидными окрашивающими тониками. Женщина в зеркале была чужой, хотя ее голубые глаза сверкали на фоне медовых волос.

— На случай, если кто-то тебя увидит или сфотографирует.

Одетый в пару боксеров, он вышел из затемненной комнаты рядом с ванной и перешел в другую дверь.

— Я не хотел этого делать. Мне нравились твои волосы, но это был умный ход. Если тебе станет легче, я нанял одного из лучших колористов-парикмахеров в городе. Я сказал ему, что у тебя сильный страх перед парикмахерами и тебе нужно успокоительное, чтобы сделать прическу, — он включил свет и помахал мне рукой. — У меня такое чувство, что это даже не было близко к самой странной истории, которую он когда-либо слышал.

— Но это было мое дело, моя забота. Это мои волосы!

Видя себя изменившейся, находясь в ситуации, где я была пленницей, все это разбило мое сердце. Я опиралась на гордость, пытаясь прийти в себя в этом странном новом мире.

— Это было необходимо, иначе я бы этого не сделал.

— У тебя не было никакого права.

Мое зрение было размыто, поскольку слезы пытались пробиться на поверхность.

Он вздохнул.

— Мы оба привыкнем к этому, и как только все успокоится, мы изменим цвет обратно.

— Мы? — мой голос был хриплым, пустым.

— Да. Отныне. Теперь иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.

Я оторвала взгляд от отражения незнакомки в зеркале. Теплая плитка не смогла согреть меня, когда я направилась к нему. Я остановилась в дверном проеме и посмотрела на одежду и аксессуары, что висели и были сложены со всех сторон. Стеллаж обуви располагался вдоль задней части шкафа. Обуви было больше, чем в универмаге. Туфли, босоножки, кроссовки, ботинки — все, что может понадобиться одному человеку и все совершенно новое. Так же я заметила несколько комплектов обуви, которые не совсем соответствовали блеску и шику остальных.

Я шагнула вперед, когда он прислонился к высокому ящику из дерева мягкого медового цвета.

— Они принадлежат мне, — протянув руку вверх, я провела рукой по паре обуви, которую часто носила в школу.

— Здесь все принадлежит тебе. Также я принес все твои личные вещи. Твои лекарства, противозачаточные, женские принадлежности, косметика — все это находится в шкафчике рядом с раковиной. Я собрал не всю твою одежду, а только ту, что подходит к сезону. Остальное мы можем получить позже.

Я повернулась и обнаружила несколько предметов моей одежды, висящих на стойке справа от меня. Она смешалась с новой одеждой. Потянув бирку вниз, я проверила ближайшую рубашку. Мой размер. Я вытащила еще один ярлык. Мой размер. Один взгляд на туфли сказал мне, что они все близки к моему размеру. Одежда была похожа на те цвета, которые я выбирала сама. Было похоже на то, что он уже знал о содержании моего шкафа, затем приумножил его и добавил дизайнерские модели.

— Если тебе не нравятся эти вещи, мы можем отдать их на благотворительность и купить все, что тебе понравится.

Мои колени ослабли, когда я поняла, насколько это серьезно, насколько серьезен он был. Кровь сошла с моего лица, и я не смогла перевести дыхание. Мои волосы, одежда, все это — он действительно намеревался держать меня в плену пожизненно.

— Камилла, — он схватил меня за локоть, прежде чем я ударилась бы об пол.

— Не могу... дышать... — тьма вторглась в поле моего зрения. Одеяло соскользнуло к моим бедрам, сбиваясь там, когда он потянул меня ближе к себе. Его руки обхватили мою спину, как стальные прутья. — Не надо.

Я пыталась оттолкнуть его, но он крепко держал меня.

— Тссс.

Одной рукой он гладил мои волосы, а другой держал меня за талию.

— Сейчас это сложно, но так будет не всегда.

— Пожалуйста…

Я прижалась щекой к его груди, его кожа была теплой, несмотря на холод внутри него.

— Просто отпусти меня домой.

Он поцеловал меня в макушку.

— Ты уже дома.

Глава 14

Себастьян

Она ела молча, и я старался не давить на нее, хотя каждый инстинкт подсказывал мне прижать ее к себе. Вместо того, чтобы отдаться своим темным и порочным желаниям, я сидел в боковом кресле у окна и отвечал на некоторые сообщения на моем телефоне для Lindstrom Corp. Я наблюдал за ней краем глаза. Она была одета в одежду, которую Тимоти распаковал из ее сумки, и совсем не прикоснулась к новым вещам, которые я купил для нее. Даже в джинсах и мешковатой флисовой кофте, она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Боль в груди начала напоминать мне, как важно было убедить ее, насколько происходящее правильно.

Перебирая еду, она время от времени украдкой бросала на меня взгляды. Наверное, придумывает, как достать мой телефон. Шансы на то, что она угадает мою комбинацию, прежде чем запереть себя, были ничтожно малы, и я добавил второй уровень безопасности, который нужно было вводить каждый раз, когда использовался телефон. Это было занозой в заднице, но необходимая мера предосторожности на время.

Хотя она и съела всего несколько кусочков еды, но выпила почти весь свой кофе.

— Хочешь еще чего-нибудь?

Я спросил, не отрываясь от своей переписки по электронной почте с начальником отдела закупок. Я переоделся в небрежную дневную одежду — джинсы и серую футболку. Я не планировал уходить куда-либо надолго и однажды где-то прочитал, что смена одежды, как правило, успокаивает других.

— Нет, спасибо.

Она чертыхнулась себе под нос, возможно, злилась на то, что была вежлива с тюремщиком.

— Если ты закончила, я хотел бы показать тебе здесь все.

Я отправил электронное письмо-головомойку, которое, наверняка, испортило выходные директора по закупкам, и встал.

— Зачем? — она скрестила руки на животе.

— Ты предпочитаешь остаться здесь?

Я подошел к двери и ввел код, убедившись, что блокирую ее вид на циферблат своим телом.

— Нет.

Камилла встала и сделала несколько шагов навстречу мне, когда я потянул дверь на себя. Я вышел и придержал для нее дверь. Она вышла и стала разглядывать коридор, и я позволил двери закрыться за нами.

— Эта дверь автоматически блокируется, стоит ей захлопнуться. Только у нас с Тимоти есть код, и я буду его регулярно менять.

— Спасибо тебе за это, — она стиснула зубы и прошла мимо меня, чтобы заглянуть в спальню напротив.

— Кто здесь спит?

— Никто. Мы единственные в доме, кроме Тимоти, с которым ты встречалась, и Риты — повара, — помимо моего отца, я был последним из линии Линдстром. Несколько лет назад он переписал дом на меня в рамках плана ухода от налогов, и я сделал его своим убежищем вдали от города.

— Ты всегда находишься здесь?

Она продолжала идти, гипнотическое влияние ее бедер затуманивало мои глаза.

— Нет. У меня есть пентхаус в городе, где мы останемся в течение недели, как только ты будешь готова.

Она развернулась.

— И когда я буду готова?

«Когда ты признаешь, что ты моя».

— Я не знаю. Это зависит только от тебя.

Казалось, ложь была самым мудрым решением на данный момент. Что угодно, лишь бы она говорила. Когда девушка чуть не задохнулась в шкафу, у меня возникли сомнения. Могу я оставить ее здесь, не сломив ее? Но потом, когда я держал ее на руках, мои сомнения исчезли. Простой контакт ее кожи с моей показал мне правду — непоколебимую и яркую. Она была нужна мне. Однажды она поймет, что я тоже ей нужен.

— Я что, должна преклоняться перед тобой?

Ее босые ноги не издавали ни звука на деревянном полу, когда она заглянула в следующую спальню.

— Это не то, чего я хочу.

Камилла развернулась и положила руки на бедра.

— Тогда что тебе нужно?

— Ты.

Губы ее сжались в тонкую линию, и тон стал горьким.

— Ну, я думаю, твое желание уже исполнилось.

Расстройство желудка вернулось, но другое, как будто маленькая трещина появилась в моем сердце. Что это было?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Выход?

Я на мгновение задумался над ее вопросом.

— В некотором роде, да.

Она неуверенно переминалась с ноги на ногу.

— Тогда покажи.

Я указал ей рукой, чтобы девушка двигалась по коридору к лестнице. Она сделала несколько неуверенных шагов, а затем поспешила мимо меня. Ее запах закружился в воздухе в вихре гнева и ее самой. Боль в груди усилилась, когда я смотрел, как она несется по коридору. Я неотрывно наблюдал за ней.

Она остановилась наверху лестницы и выглянула в двухэтажные окна, украшавшие фойе. Сквозь стекло, земля сияла под теплым солнцем. Несмотря на холодный воздух, трава все еще сохраняла слабый зеленый цвет с летних месяцев, и дорога скользила по лужайке, как длинная черная змея.

— Это место просто огромное.

Она заглянула в фойе внизу, стены которого были выложены бесценным искусством, собранным несколькими поколениями Линдстромов. Люстра свисала с башни на третьем этаже над головой, кристаллы отбрасывали сияющие призмы высоко над нами.

Камилла запрокинула голову назад, ее тонкая шея звала к первобытной части меня, которая хотела отметить ее как мою.

— Неужели все это деньги сделали тебя таким? — она посмотрела мне в глаза. — Дело в этом?

— Ничто не делало меня таким.

Я провел бесчисленное количество часов на сеансах терапии, благодаря моему отцу, и каждый врач и психолог пришли к одному и тому же выводу. По спектру расстройств личности я был самым психопатичным человеком, которого они когда-либо консультировали. Это было очень странно для меня. Природа, а не воспитание, сотворила моего монстра.

— Как ты сказала ранее? Что есть, то есть? Я такой, какой я есть. Меня не изменить.

Ее глаза на мгновение смягчились, и она, казалось, была на грани того, чтобы что-то сказать. Затем она, казалось, еще раз подумала об этом и резко спустилась по лестнице.

Что бы я только не отдал, чтобы узнать, о чем она думала в тот момент.

Ее золотые волосы сияли, как нимб, когда она вошла в фойе, и то, что она была со мной, облегчило боль между моими ребрами. Это было правильно. Так и должно быть.

Как только мы достигли мраморной поверхности пола, почувствовали прохладу под нашими ногами, я повел ее по разветвленной лестнице к задней части дома.

— Гостиная, столовая и кабинет.

Я указал на каждую дверь, мимо которой мы проходили.

Она последовала за мной, остановившись на мгновение, чтобы заглянуть в кабинет.

Я свернул в последнюю дверь справа.

— Кухня, которая всегда заполнена продуктами, и если тебе нужно что-то конкретное, я буду рад достать это для тебя.

Рита выбежала из кладовой, ее темные волосы были собраны в аккуратный пучок, и ее обувь как у медсестры заскрипела по кафельному полу.

— Мистер Линдстром.

Она подняла глаза и остановилась.

— Доброе утро. Были проблемы с завтраком?

— Все было хорошо. Я хотел познакомить тебя с Камиллой. Это о ней упоминал Тимоти.

Камилла осматривала большую кухню, двойные печи и плиты, гранитные островки, а также встроенный холодильник и морозильную камеру.

— Рада с вами познакомиться.

Голос Риты был приветливым, но ее улыбка немного дрогнула.

— Полагаю, вы мне тоже не поможете?

Резкий тон Камиллы заставил Риту посмотреть на меня, а затем вернуть взгляд к Камилле.

— Она не будет.

— Отлично.

Камилла провела рукой по своим новоиспеченным блондинистым локонам.

— Рита, будь любезна покажи мне, где лежат ножи.

— Она уже заперла их в сейфе, в кладовой.

— Да, сэр, как Тимоти и велел, — женщина опиралась на раковину, ее возраст выдавала сутулая спина.

— Сэр?

— Что, Рита?

Вероятно, это было самое долгое общение с кем-либо за столько лет, пока она работала на меня.

— Вы ведь не причините ей вреда, правда?

Рита опустила взгляд на пол и сжала вместе свои морщинистые руки.

— Никогда.

— Хорошо.

Она кивнула, но так и не подняла глаз.

— Приятно познакомиться, мисс Камилла.

— Просто Камилла.

— Я надеюсь, что завтрак вам понравился. Я могу приготовить все, что пожелаете.

— Завтрак был восхитительный, спасибо.

Несмотря на ее попытки быть грубой, Камилла всегда возвращалась к настоящей себе, с теплотой и жизнью в каждом слове и движении.

Рита улыбнулась, прежде чем схватить губку и вытереть уже чистые столешницы.

Я показал на дверь в коридоре. Камилла нахмурилась, проходя мимо.

— Идем дальше.

Я продолжил идти вдоль задней части дома.

Стена уступила место широким окнам, выходящим на бассейн.

— Зимой здесь тепло и светло, так что ты можешь плавать в любое время, — голубая вода слегка колебалась, и водопад тихонько журчал в дальнем углу.

Я поймал ее отражение в стекле. Она все это принимала, но не сказала ни слова.

Вместо того, чтобы проводить ее через музыкальную комнату, я повернулся и показал ей на другое крыло дома.

— Это место даже больше, чем я думала, — Камилла провела пальцами вдоль панели. Ее голос звучал с горечью. — Но полагаю, что размер тюрьмы не имеет значения. Только прутья.

— Я рад, что мы на одной волне.

Я не знаю, почему мне нравилось уговаривать ее, но опять же, любая эмоция, которую я чувствовал, оставалась тайной — той, которую только она могла решить.

— Это последняя комната, которую ты увидишь во время нашей экскурсии.

Я толкнул тяжелую черную дверь и щелкнул выключателем. Огни начали светиться далеко над головой, и железная люстра замерцала в центре комнаты.

Камилла последовала вперед и остановилась. Я повернулся и сделал шаг, чтобы она могла получить полный обзор. Два яруса книг, яркие окна, удобные кресла и камин. Библиотека была одной из первых комнат, построенных более ста лет назад.

Я указал на совершенно новый книжный шкаф, который я установил в центре комнаты.

— Это для тебя.

Ее глаза становились все шире по мере того, как она продвигалась вглубь комнаты. Она пристально посмотрела на книжную полку в центре.

— Эти книги мои?

— Да.

Она продолжала идти.

— И это, похоже, новые.

— Это разнообразный выбор, который, как я думал, может тебя заинтересовать. Новые ботанические трактаты из различных экспедиций на Амазонку, плюс несколько древних текстов, которые я воссоздал из Библиотеки Конгресса. Я заметил, что особенно ты предпочитаешь журналы Педро Тейшейры, но у тебя были только некоторые из них (прим. Педро Тейшейра — португальский колониальный администратор и исследователь Амазонии).

Я вытащил ручное издание с конца средней полки.

— Это воссозданный журнал.

Я схватил большую книгу, прилегающую к ней.

— А это современные, перекрестные ссылки, которые соответствуют его открытиям.

Она смотрела на меня так, как будто я разговаривал на другом языке, на ее лице отразилась маска смущения и недоверия.

Я снова отложил книги, которые держал.

— Две нижние полки — это в основном ботаника. Средние две являются специфическими для Амазонки. И две верхние полки — это мелкие тексты, собранные учеными-фитологами в резиденции в Национальном архиве.

Огонь потрескивал и шипел, когда она обходила книжный шкаф, ее взгляд скользил от корешка к корешку.

В моей груди вспыхнуло еще одно странное чувство. Не ощущение жжения или разбитости, а что-то другое. Мои ладони стали липкими. Нервы? Это были нервы?

— Это...

Она снова обошла меня и посмотрела на широкий книжный шкаф.

Я ждал, мой мир вращается вокруг ее ответа.

Ее лицо смягчилось, хлипкая маска, которую она попыталась надеть, соскользнула. Девушка потянулась и погладила корешок воссозданного журнала Тейшейры.

Я искушал ее любопытство, учитывая ее вкусы и то, что я мог ей дать — что я хотел ей дать.

— Что думаешь? — из моих уст звучали странные слова. Я никогда не заботился о том, что кто-то, кроме моего папы, думал о моих поступках.

Она отступила и покачала головой, мое заклинание было разрушено. Мягкий взгляд исчез, и она нахмурилась.

— Я думаю, что фактическая поездка в Амазонку была бы в миллион раз лучше.

Глава 15

Камилла

Я хотела надавить на него, чтобы он понял, что я ему не нужна. Но то, как он сдулся, когда я оскорбила его удивительный книжный шкаф, не принесло мне удовольствия. Хотя и не должно было так волновать. В конце концов, я была его пленницей. Тем не менее, его разочарование задело меня.

— Я надеялся, что тебе понравится, — он пожал плечами. — Ну, раз так… то я попрошу Тимоти избавиться от него.

Повернувшись на пятках, он шагнул к двери.

Я смотрела на бесценные тексты, выстроенные передо мной, многие из которых я никогда в самых смелых мечтах не думала, что у меня будет шанс увидеть из первых рук. Это были копии, но это не имело значения. Они были у меня под рукой.

— Постой, — слово быстро слетело с моих губ.

Он остановился, но не обернулся.

— Да?

— Не избавляйся от них.

— Я думал, что тебя не заботит их судьба?

Он повернулся и шагнул ко мне, огонь в его глазах снова разгорелся.

— Я этого не говорила.

Он улыбнулся, и это придало ему почти мальчишеский взгляд, что было не далеко от истины.

— Да, ты так не говорила. Но я не очень хорошо умею определять эмоции, однако я чувствую твое презрение.

— Раз мне приходиться быть здесь узником, то я должна хоть чем-то заниматься.

Я сказала это настолько небрежно, насколько было возможно, несмотря на то, что я горела желанием просмотреть каждый текст, отсканировать каждую карту и прочитать каждый фрагмент информации, написанной Тейшейрой.

Себастьян изучал меня, его глаза искали мои.

— Тогда, похоже, нам придется заключить сделку.

— Что? — я отступил на шаг. — Ты только что сказал, что отдашь их мне.

— Это было раньше, — продолжил он. — Теперь, когда у меня есть то, что ты хочешь, мне нужно что-то от тебя взамен.

— Нет, — я отрицательно покачал головой.

— Прекрасно, — его улыбка превратилась в усмешку. — Я попрошу Тимоти разжечь костер за окном нашей спальни, чтобы ты смогла его видеть.

«Чудовище».

— Ты этого не сделаешь!

— Сделаю.

Мои внутренности сжались, и я стиснула зубы.

— Чего ты хочешь?

— Просто поцелуй.

Меня охватило волнение, и я возненавидела себя за это. Он был ужасен, похититель, сталкер — злодей в одном лице. Так почему же он вывел мои эмоции на поверхность гораздо легче, чем это удалось Линку?

— Нет.

Я презирала дрожь в своем голосе.

— Ты уверена?

Он провел пальцами по корешкам и схватил одну книгу с верхней полки.

— Это «Фитология ириса Сибирского».

Он открыл передние страницы и остановился на рисованном, ярко окрашенном рисунке сибирской радужки.

— Ты, вероятно, не пропустила бы его.

Он потянул за страничку, и красивый рисунок стал разрываться под действием его рук.

— Остановись! — крикнула я, потянувшись к книге, но затем замерла. — Один поцелуй в щеку. И на этом все?

Его рука замерла.

— Не совсем.

Мое горло сжалось, и воздух в комнате, казалось, рассеялся.

— Что тогда?

Я хотела вырвать книгу из его рук.

Он подошел ко мне, и я отступила, пока не почувствовала тепло, исходящее от камина.

— Я хочу поцелуй, — он протянул руку и нежно провел большим пальцем по моей нижней губе. — Один, настоящий поцелуй. И тогда ты сможешь сохранить все эти книги.

— А если я скажу — нет?

Мои щеки стали горячими, а затем ледяными, когда он навис надо мной.

Он указал на полку с книгами.

— Я позволю персоналу жарить зефиры над костром.

Я сжала ладони.

— Один поцелуй. И на этом все!

— Это все, что я хочу. Ты дашь его мне?

Себастьян подошел еще ближе, его запах опьянял меня вместе со зловещими словами, сказанными им.

Это было большой ошибкой. Я знала это в самой глубокой части своей души. Сделки с дьяволом всегда отдавались бумерангом, чтобы аукнутся мне. Но будь я проклята, если он сожжет мое единственное укрытие — место, где я все еще могу быть собой, несмотря на цепи, которые он обвил вокруг меня.

Я сделала глубокий вдох и подписала сделку кровью.

— Да.

Он налетел, как хищная птица. Книга упала на пол. Положив одну руку мне на щеку, а другую на талию, он прижался губами к моим в грубом поцелуе, от которого у меня перехватило дыхание. Я вскрикнула от удивления, и он передвинул ладонь в нижней части моей спины и прижал меня к себе, когда его язык скользнул вдоль моих губ.

Я сжала его рубашку, когда он прогнул меня в спине. Оказавшись между бушующим огнем и пламенем за спиной, я прижалась к нему. Себастьян проскочил мимо моей защиты, используя мое удивление против самой себя. Когда он прикоснулся своим языком к моему, он застонал, звук завибрировал в моей груди и послал искорки тепла, пробегающие по моей коже.

Он поглотил меня, забрав все, что мог. Его рот был оружием, и он использовал его, чтобы сломать меня, пока я не закрыла глаза и не вернула его прикосновение. Боже, это было неправильно, так неправильно, и я ненавидела его за то, что не могла прекратить мурашки, покрывшее все мое тело, и затвердевшие соски. Стон сорвался с моих губ, когда он провел рукой по моим волосам, откинув мою голову назад, склоняя свой рот над моим.

Чувство обладания. Вот как это ощущается, когда ты принадлежишь кому-то. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Не с Линком. Эта мысль вызвала во мне сокрушительную волну стыда.

Я толкнула его в твердую грудь. Но он не унимался, все равно брал все, что хотел. Мне было так хорошо, но я знала, что это неправильно. Все во мне возмутилось, и я с усилием отвернулась. Он зарычал, но все же вернул меня в вертикальное положение и отпустил волосы. Его глаза скользили то к моим губам, то к моим глазам, и он, казалось, был на грани возвращения за добавкой.

Я хотела еще. Нет. Я похоронила это желание, которое пыталось сжечь мой разум.

— Оставь книги в покое.

Я шагнула от него в сторону и обняла себя за плечи.

— Ты получил то, что хотел.

Он провел пальцами по моей шее, и я вздрогнула. Затем он сделал шаг ближе, но опустил руку, прошептав:

— Это было даже близко не то, чего я от тебя хочу.

Глава 16

Себастьян

Остаток дня она провела в библиотеке. Я должен был оставить ее в покое, чтобы ей было удобно, но я не смог. Быть рядом с ней стало биологической потребностью, что было нелепо. Тем не менее, я не мог избавиться от своей нужды в ней.

Наш поцелуй только усилил ее, и вместо того, чтобы воображать о том, как хороши ее губы на вкус, я задавался вопросом, какие звуки она будет издавать, пока я буду находиться между ее ножек. Я хотел исследовать ее всю. Но она держала дистанцию, отказываясь даже смотреть мне в глаза. Мой разум внезапно осознал наше взаимодействие, по тому, как она отреагировала на меня, — ее язык спутался с моим, ее сладкий стон, то, как она держалась за меня. Все эти знаки говорили мне, что ей понравилось, но вместо того, чтобы двигаться дальше, она остыла и оттолкнула меня. Что ее сдерживало?

Белый рыцарь. Должно быть, все дело в нем. Он был придурком по всем пунктам, кроме своего вкуса к женщинам. Я ненавидел каждую секунду, что он провел с ней. Возможно, я просчитался, когда решил оставить его в живых. Если бы она любила его, он был бы мертв. Но я знал с непоколебимой уверенностью, что это не так.

Она сидела в кресле у камина, с блокнотом в одной руке и книгой в другой. Когда она читала и писала заметки, она, казалось, была в другом мире, где ее не раздражал плен. В конце концов, я хотел, чтобы она чувствовала себя такой спокойной все время. И однажды, не будет необходимости в браслете на лодыжке или в наблюдении, которое я установил по всему дому.

Я сделал вид, что изучаю контракты, сидя в кресле возле одного из больших окон. Вместо этого я получил доступ к ее текстовым сообщениям через специальную программу, которая позволила мне отвечать на письма таким образом, что сигнал отправителя шел из Бразилии. Поддержание внешнего вида, что она была в порядке, было неотъемлемой частью моего плана, чтобы заставить ее в конечном итоге исчезнуть.

Минтон Бакстер: Мисс Бриарлэйн. Это я, Минт. Я не собирался писать вам снова так скоро, но с моими родителями стало тяжеловато. Я знаю, что вы в Бразилии, но в прошлый раз вы упомянули о том, что я могу написать в любое время и вы ответите, как только у вас будет сотовая связь в лагере. Мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста, напишите или перезвоните мне, когда сможете.

Камилла Бриарлэйн: Извини, Минт. Я очень занята своими новыми проектами. Мы сможем поговорить, когда я вернусь.

Вероника Сингер: Ты должна была уже приземлиться некоторое время назад. Напиши мне и дай знать, что тебя не съели злобные тигры Амазонки.

Камилла Бриарлэйн: У меня все в порядке. Я напишу, когда смогу.

Линк Стюарт: Я скучаю по тебе, детка. Как прошел твой перелет? Я люблю тебя.

Камилла Бриарлэйн: Отлично. Здесь очень плохая сотовая связь. Напишу, когда смогу.

Оставить Линка без ответа принесло мне глубочайшее чувство удовлетворения. Двух других было бы достаточно легко сбить с толку. Линк был единственной реальной угрозой моему плану, но он оставался в неведении, как и большую часть своей бессмысленной жизни. Как только я удовлетворился своей уловкой, то переключился на рассмотрение контрактных документов для лесообрабатывающих сделок, но мои глаза не могли сосредоточиться на бесконечных юридических условиях, не тогда, когда Камилла была так близко. Я начал просто украдкой бросать взгляды, а когда понял, что она была поглощена своей книгой, то задержал свой взгляд на ней.

С противоположного крыла пробился громкий треск разбитого стекла.

Она подпрыгнула и уставилась на меня обеспокоенными глазами.

— Что это было?

— Не о чем беспокоиться.

Послышался звук нескольких голосов на повышенных тонах, а затем звук торопливо приближающихся шагов, который перешел в стук в дверь библиотеки.

— Мистер Линдстром? — позвал Тимоти.

Разочарованно отвернувшись от своего наблюдения, я встал и вышел в холл, закрыв за собой дверь.

— Что это было?

— Кое-кто из рабочих уронил стеклянную панель, — под его светлыми глазами темнели круги. — Она разрушена, но у них есть другая, чтобы заменить разбитую.

— Работы должны быть закончены завтра.

— Так и будет, — он взглянул на дверь позади меня. — Как она себя чувствует?

— Я думаю, что она привыкает.

Мой телефон завибрировал, и непрерывный звуковой сигнал погнал мурашек по моему затылку.

— Бл*дь…

Я распахнул дверь библиотеки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Камилла выпрыгивает из окна и мчится через лужайку.

Возбуждение и волнение пронеслось по моим венам и отозвалось звоном в моей голове. Необходимость преследовать ее перевесила все остальные заботы. Несмотря на то, что ей некуда было идти, я все еще хотел разыскать ее и затащить обратно, чтобы она знала, что нет другой реальности, кроме этой. И я это сделаю.

Тимоти побледнел, уставившись в пустую библиотеку.

— Я…

— Нет, — я разжал свои кулаки. — Я сам с этим разберусь.

Шагая мимо него, я распахнул дверь в бассейн и обогнул его по пути к задней двери за водопадом. Холодный воздух встретил меня с горьким чувством, когда я вошел в пасмурный день. Повернув направо, я ввел код, чтобы поднять заднюю дверь гаража. Огни над головой зажглись, как только она открылась. Мотоциклы и квадроциклы были выстроены по одну сторону, а автомобили по другую сторону гаража.

Я выбрал ближайший квадроцикл, черный четырехколесный. Перекинув ногу через кожаное сиденье, я запустил его, двигатель закашлялся, а затем замурлыкал. Направляя его из гаража, я выехал на траву и остановился, просто наблюдая за ней на расстоянии. Она бежала изо всех сил, отчаянно пытаясь убежать от меня. Трещина в моей груди снова открылась, лава окружила мое сердце и обуглила края. Никакое количество антацидов не могло вылечить чувства и эмоции, которые она вытащила на поверхность (прим. лекарственные препараты, предназначенные для лечения кислотозависимых заболеваний желудочно-кишечного тракта). Хотя я не мог быть уверен, однако подозревал, что это чувство было смесью ярости и боли. Мой телефон вибрировал и издавал разные звуки, сообщая мне, что она прошла первый барьер от дома.

Чего она не понимала, так это того, что было еще шесть барьеров, каждый дальше предыдущего. Я запустил двигатель и наклонился вперед, пересекая море зеленой травы. Ее отступающий силуэт тянул меня вперед, как стрела. Боль в груди усилилась. Мне нужно было заполучить ее.

Камилла направилась к деревьям, ища укрытия в предгорьях Катскилл. Я взлетел в холодном воздухе прямо к своей жертве. Ее волосы развевались золотистой лентой, и она случайно взглянула через плечо.

Я не мог видеть ее лицо, но представил панику, от которой, должно быть, расширились ее глаза. Вместо того, чтобы сдаться, девушка поднажала, ее шаги стали шире, когда она подтолкнула себя вперед к лесу. Но она все равно не смогла бы убежать. Сто ярдов сократилось до пятидесяти. И еще меньше.

Догнав Камиллу, я описал широкую дугу вокруг нее, вставая на ее пути и отрезая пути отхода. Она замедлилась, ее грудь вздымалась, когда она смотрела на меня.

— Тебе некуда идти, Камилла, — крикнул я сквозь рев мотора. — Запрыгивай, и я отвезу тебя обратно в дом.

Я ухмыльнулся. Почему? Я знал, что ей это не нравится. Но я все равно это сделал. Я проанализировал свои мысли и понял, что хочу, чтобы она сбежала. Это сделало бы мой улов намного слаще. И тогда она поймет, что выхода нет.

— Хочешь, скажу, куда ты можешь пойти, чертов робот!

Ее грубые слова вылетели изо рта, пока она попыталась отдышаться.

— Прямо сейчас твои шестеренки перевернулись, потому что ты псих.

Я пожал плечами.

— Ладно. Но о чем ты только думала? — она отвернулась от меня.

Я не сводил с нее глаз, как ястреб, наблюдая за полевой мышью.

— Я наслаждался видом, пока ты бежала.

Она прищурила глаза.

— Ты ничего не видел, — она резко сорвалась вправо, бросившись к деревьям.

Я слез с квадроцикла и побежал за ней. Мои длинные шаги сокращали дистанцию между нами. Она была быстрой, но я был намного быстрее. Она почти достигла края поляны, когда я обхватил ее руками и дернул на себя.

Ее изысканный крик пробудил во мне что-то новое, другое лицо монстра, которого я так хорошо знал. Она била ногами, брыкалась и извивалась. Я споткнулся под ее натиском и упал, прижимая ее к груди, чтобы она была в безопасности. Моя спина приземлилась на газон, выбивая воздух из легких, и в это время она снова попыталась убежать от меня.

Я схватил ее за рубашку и потащил на себя, припечатав к земле. Она ударила меня по лицу и попыталась оставить следы когтей, которыми уже наградила однажды одну сторону моего лица.

— Отпусти меня! — закричала она, когда я схватил ее запястья и прижал их над ее головой.

— Я никогда тебя не отпущу, — я сжал их почти до боли. — Никогда.

— Ублюдок!

Мои брови поползли наверх. Камилла никогда не ругалась. Мысль о том, что я дал проявиться ее плохой стороне, заставила что-то похожее на гордость всплыть в моей груди. Я хотел вытащить из нее все хорошее, плохое, уродливое, красивое — все, что делало ее ею.

Она все еще боролась, прижимая свою грудь к моей. Мой член затвердел еще в тот момент, когда она закричала, и если бы я не оседлал ее, она бы это почувствовала.

— Ты должна успокоиться, — я наклонился ближе, больше наваливаясь на нее. — Я буду ждать столько, сколько потребуется.

— Я ненавижу тебя!

Из ее правого глаза скатилась слезинка, и мне захотелось попробовать ее на вкус.

— Это не так.

Камилла отвернулась, уставившись в сторону дома и успокаиваясь.

— Ты не можешь держать меня здесь вечно.

— Я и не собираюсь.

Она встретилась со мной взглядом, сдвинув брови в замешательстве.

— Что?

— Я намерен удерживать тебя вечно, но не здесь.

— Что?

Я отпустил ее левое запястье и убрал выбившиеся пряди ее светлых волос с лица.

— У меня есть дома в некоторых странах. И я надеялся, что однажды ты поймешь, насколько мы с тобой подходим друг другу. Когда это случится, я отвезу тебя туда, куда ты захочешь.

Я приложил ладонь к ее шее, к пульсирующей жилке, которая показывала, как быстро бьется ее сердце.

— Но я вижу, что на это потребуется время.

Она отрицательно покачала головой.

— Что, если я захочу уйти… одна.

— Не захочешь, — я взглянул на ее губы, отчаянно желая попробовать их еще. — Вот увидишь.

Ее пульс участился, но она нахмурилась.

— Отвали от меня!

— Ты будешь хорошо себя вести?

— Ты собираешься меня отпустить? — она толкнула меня в плечо.

Я прижался к ней, наслаждаясь ощущением ее твердых сосков на моей груди.

— Нет.

— Значит, и я не собираюсь вести себя вежливо.

Я вздохнул.

— Ты хотя бы не будешь пытаться сбежать сегодня?

— Что, ты не собираешься снова угрожать моим книгам, чтобы держать меня в узде?

Ее дерзкий тон зажег во мне всевозможные огни. Я хотел попробовать ее гнев, может быть, надеть его как вторую кожу.

— Эта сделка совершена и скреплена поцелуем. Твои книги в безопасности, — я увеличил давление на ее горло. — Но у меня есть и другие методы, если тебе нравятся угрозы.

Еще один скачок в ее пульсе. Черт, даже ее кровь взывает ко мне.

— Не нравятся. А теперь слезай.

— Мне нужно твое слово, Камилла.

Она смотрела мне в глаза.

— Я обещаю, что не буду сегодня снова сбегать.

— Хорошая девочка.

Я поднялся на ноги и протянул ей руку, но Камилла проигнорировала ее и поднялась самостоятельно, затем стряхнула с одежды траву.

Я подошел к квадроциклу, и она последовала за мной, молча обвиняя в случившемся. Но мне это было безразлично.

— Залезай, — я перекинул ногу и похлопал по сиденью.

— Я пройдусь пешком, — она обошла квадроцикл и направилась к дому.

Люди никогда мне не отказывали. Если они пытались, я заставлял их страдать. Но я никогда не хотел причинить боль Камилле. Казалось, с ней мои механизмы дали сбой, мне хотелось убрать ее обеспокоенность. Слово, вертевшееся на кончике языка, более чуждое мне, чем Древний фарси (прим. персидский алфавит).

Но я был вынужден это сказать.

— Пожалуйста?

Она остановилась спиной ко мне и положила руки на бедра.

Я просто остановился перед ней.

Она кусала свой большой палец.

— Садись. Становится все холоднее.

Это было правдой, но я хотел почувствовать ее рядом с собой. И более того, мне нужно было знать, что ей тепло и безопасно.

— Хорошо, но только потому, что ты сказал «пожалуйста».

Она вздохнула и перекинула ногу через сиденье позади меня. Ее руки неуверенно обвились вокруг моего торса.

Я улыбнулся и нажал педаль газа. Она крепко схватилась за меня, как я и предполагал, и мы умчались по хрупкой траве.

Глава 17

Камилла

Мы обедали внизу в большой столовой. Рита обслуживала нас с гордостью, и я съела больше, чем за обедом. Ее филе из свинины и картофель могли соблазнить даже самые стойкие желудки.

Себастьян сел во главе стола, а я — на стул слева от него. Остальная часть комнаты оставалась пустынной, слишком много открытого пространства, чтобы было комфортно.

Я потягивала вино и размышляла о ноже для масла, лежащем на тарелке. Это нанесет какой-нибудь ущерб?

— Если ты собираешься ударить меня, я бы посоветовал тебе использовать вилку. Это оставило бы лучшее впечатление. Круче тупого ножа для масла, тебе не кажется?

Его лицо было спокойным, но я чувствовала, как он смеется надо мной.

— Ты просто придурок.

— Ругаешься, — он вытер рот салфеткой и аккуратно положил ее рядом с тарелкой. — И довольно-таки грубо.

— А я еще и не так могу, — я сделала глубокий, успокаивающий вдох. — Ты вынудил меня.

— Сколько времени прошло, всего день? — уголок его рта пополз вверх. — Только представь, как ужасно ты будешь относиться ко мне завтра.

Моя кровь превратилась в лаву.

— Как я отношусь к тебе?

Я кипела и всерьез рассматривала возможность принять его совет с вилкой.

Рита вошла из кухни с двумя тарелками, на каждой из которой лежал большой кусок многослойного чизкейка. Шоколад и сливочный сыр в сочетании образуют самый декадентский десерт, который я когда-либо видела, — и тот, который я узнала.

— Это от «Делатони»? — я внимательно изучила вкусное кондитерское изделие, когда Рита поставила его передо мной.

— Конечно, нет.

Себастьян взял свою тарелку у Риты.

— Я сделала это для тебя, — Рита покраснела.

Я захотела залезть под стол.

— Я не хотела никого обидеть, Рита. Извините. Выглядит аппетитно.

— Пожалуйста, наслаждайтесь.

Она отмахнулась от моих извинений и вернулась через боковую дверь на кухню.

У этого кусочка была точно такая же карамельная крошка вдоль вершины, даже та же горка взбитых сливок, как у моего самого любимого десерта — многослойного чизкейка, доступного только в «Делатони» в Бруклине.

Я приподняла бровь, глядя на Себастьяна.

— Это твоих рук дело?

— Я не очень люблю выпечку. Так что, нет.

Он схватил десертную вилку.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — у меня текли слюнки, но я не прикасалась к чизкейку, пока он не объяснит, что происходит.

— Если ты спрашиваешь меня о рецепте, да. Я щедро заплатил мистеру Делатони за него и доверил его Рите.

Себастьян разрезал треугольник восхитительности с переднего края и сунул его в рот.

Его глаза закрылись, и он издал звук «ммм», который заставил мой живот напрячься. Он жевал и глотал, его адамово яблоко подпрыгивало на шее. Мне пришлось отвернуться. Каждую эмоцию, которая должна была быть мертва внутри меня, наполняла жизнь. Как я могу чувствовать к Себастьяну что-то, кроме отвращения?

— Как ты узнал, что это мой любимый десерт?

Он указал на мой кусок.

— Откуси кусочек, и я тебе расскажу.

Карамельный вихрь удовольствия слоями лежал на моей тарелке. Я облизнула свои губы.

— Просто представь, что если ты не попробуешь, то Рита будет винить себя за то, что приготовила недостаточно хорошо.

Я сопротивлялась желанию обозвать его. Это, казалось, играло ему на руку, как будто он хотел, чтобы я поддалась каждой жестокой мысли, которая мелькнула в моей голове. Не то, чтобы у меня их было много. Но казалось, он хотел, чтобы я почувствовала вину из-за своих негативных мыслей, что угрожало подорвать мой план «вывести его из себя», чтобы он освободил меня наконец-то.

Я схватила со стола десертную вилку и просунула ее сквозь бархатистые слои, уверенная в том, что десерт не будет так хорош, как у «Делатони», без обид для Риты. Идеальный вкус чизкейка, шоколада и карамели поразил меня. О, Боже. Это было лучше, чем у «Делатони». Я сделала еще один укус, проверяя свою теорию и обнаруживая, что это правда. Он был очень хорош.

— Каков приговор суда?

Он смотрел на меня, удовлетворение отразилось на его красивом лице, так как я не смогла скрыть свое наслаждение.

— Рита превзошла саму себя.

Я заставила себя опустить вилку.

— Откуда ты знаешь, что это мое любимое?

— Я подслушал, как этот идиот Линк говорил о том, как он собирается взять тебя к «Делатони» на день рождения несколько месяцев назад. Он хвастался всем в моем конференц-зале, когда я приехал.

Он пожал плечами.

— На тот момент мы еще не были знакомы, но я вспомнил эту информацию после того, как мы встретились.

— Да, потому что это нисколько не жутко.

— Там, где ты обеспокоена, я буду настолько жутким, насколько это необходимо, чтобы сделать тебя счастливой.

Я прикусила язык, хотя хотела напомнить ему, что самым счастливым для меня будет свобода. Но это не принесет никакой пользы.

— Не останавливайся сейчас. Получи столько сладкого удовольствия, сколько захочешь, — он облизал вилку, его язык делал со мной то, что я отказывалась признавать.

— Я и так намереваюсь сделать это.

Я стащила салфетку с колен и хлопнула ею по столу из темного дерева.

— С меня достаточно всего этого!

— Значит пора ложиться спать? — он поднялся. — Я в игре.

— Я бы предпочла вернуться в библиотеку.

— Чтобы ты могла заснуть перед огнем в одиночестве? — он кивнул. — Думаю, нет. Твое место рядом со мной.

Он видел меня насквозь. Будь он проклят!

Я выхватила вилку из тарелки и откусила еще раз.

— В таком случае, мне хочется медленно съесть свой десерт. Здесь есть кофе?

Он откинулся на спинку стула, и веселье осветило глубины его непостижимых глаз.

— Конечно. Все, что захочешь.

Я хотела обыграть его, поэтому съела почти весь свой чизкейк и выпила свой кофе, пока последняя чашка не остыла. Большие часы в фойе пробили полночь, и мне отчаянно хотелось свернуться где-нибудь и проспать весь этот кошмарный день.

— С тебя этого достаточно?

Он удобно устроился, хотя его крупное тело заставляло декоративный обеденный стул скрипеть всякий раз, когда он смещался.

— Я устала.

— Я знаю, — он встал. — Пора спать.

Мне нужно было отдохнуть, подумать, получить четкое представление о том, как я собираюсь выбраться из этого беспорядка. Даже если бы это означало, что мне придется спать в его кровати. Я бы снова легла на самый край, как и прошлой ночью.

— Ты победил.

Я встала, надеясь, что он не заметил, что я засунула вилку в рукав.

— Я выиграл в тот момент, когда нашел тебя, — его тон был мягким, а взгляд нехарактерно теплым, как будто он верил, что я — бесценное сокровище, на которое он наткнулся.

Я сделала шаг, и моя лодыжка подвернулась. Я остановилась и схватилась за спинку стула. Бег, должно быть, взбередил старую теннисную травму, которую я получила в старшей школе.

Он схватил меня за локоть.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо, — я сделала еще один шаг, проверяя лодыжку. — Я в порядке.

Со вторым шагом было больнее, поэтому я остановилась.

— Тебе больно?

— Я в порядке, — упрямо повторила я и сделала следующий шаг.

Он быстро схватил меня в свои объятия. Я взвизгнула от удивления.

— Эй! — я уставилась на него.

— Рита, попроси Тимоти принести льда в мою комнату, — крикнул он в сторону кухни и вынес меня в коридор.

— Я могу ходить.

— Тебе больно, — он прижал меня к груди, неся меня, как будто я весила не больше ребенка. — Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Когда он поднимался по лестнице, в моей голове царило смятение.

— В этом нет никакого смысла.

— Разве?

Он поднялся на первую лестничную площадку, затем повернул налево в свою комнату.

— Я склонен думать, что мою логику легко понять.

— Мне больно потому, что ты похитил меня. Но ты, кажется, совсем не против этой боли.

— Это не по-настоящему. Она проходит.

— Ты не можешь этого знать.

Он использовал руку под моими ногами, чтобы ввести код от двери.

— Да. Боль, которую ты чувствуешь сейчас, это просто бледный призрак по сравнению со счастьем, которое ты почувствуешь, когда осознаешь правду, как я.

— Какую правду?

— Что мы с тобой — две части одного целого.

Он усадил меня на кровать и опустился на колени. Его теплые руки скользнули по моей ноге до лодыжки.

— Во-первых, это безумие. Во-вторых, я в порядке.

Он проигнорировал меня и закатал джинсы на лодыжке, чтобы посмотреть на нее.

— У тебя несколько синяков.

— Они сойдут.

Каким-то образом, то, что он был ко мне очень добр и заботлив, делало ситуацию худшей из всех.

— Пожалуйста, остановись.

Он посмотрел на меня, нахмурив брови.

— Почему?

— Мне не нужна твоя помощь, — я откинулась на кровать и скрестила ноги.

— Ты все равно её получишь.

Раздался стук в дверь, за которым последовали нажатия кнопок.

Тимоти вошел, его глаза были мутными ото сна, он держал ведерко со льдом в одной руке и пакетик замороженного гороха в другой.

— Рита настояла на горохе.

Он передал все это Себастьяну.

— Я так понимаю, вы не передумали помогать мне? — спросила я.

Тимоти даже не посмотрел на меня.

— Спасибо Тимоти, это все.

Себастьян отпустил его и повернулся ко мне.

— Сними с себя штаны. А лучше полностью разденься.

— Нет.

Я обняла себя за талию руками. Себастьян вздохнул и поставил пакет с горохом на пол рядом с кроватью.

— Почему все приходится делать по-плохому?

— Просто оставь меня в покое.

Я отползла назад и прижала вилку к своей коже, ее присутствие напомнило мне, что у меня было нечто, наподобие оружия.

— Никогда.

Он преследовал меня вокруг кровати.

— Мне нужно охладить твою лодыжку.

— Убирайся.

Я попыталась проскользнуть на другую сторону кровати, но он схватил меня за здоровую ногу и дернул к краю, а затем крепко держал в своих руках.

— Если ты позволишь мне охладить лодыжку, я позволю тебе спать в нижнем белье. Только одну ночь. Если ты будешь продолжать бороться со мной, я раздену тебя, свяжу и все равно приложу лед к твоей лодыжке, — он отпустил мои руки и отступил. — Выбор за тобой.

Я села. Он загнал меня в угол. Я устала, мне было больно и у меня не было шансов отбиться от него, если он выполнит свою угрозу.

— Нижнее белье и футболка?

Он провел рукой по своим темным волосам.

— Моя футболка.

— Нижнее белье и твоя футболка?

— Да, — он кивнул головой.

Это была вторая сделка с дьяволом, которую я заключила. Сколько еще до того, как он завладеет моей душой?

— Согласна.

— Снимай штаны.

Он принес лед и горох, когда я скинула джинсы на пол. Я стянула рубашку вниз, чтобы прикрыть трусики.

— Я уже и так все видел.

Он сел на пол у моих ног и снова взял мою лодыжку в руки.

— Это не значит, что у тебя есть право видеть еще больше.

— У меня есть на это полное право, — он прижал горох к моей коже. — Стало легче?

— Холодно.

— Хорошо.

— И у тебя нет на это никаких прав, — я не могла этого допустить.

— Тебе полегчает от того, что ты имеешь на меня полное право? — он посмотрел на меня своим прямым взглядом.

— Я?

— Да

Я засмеялась.

— Если это правда, то раздевайся.

Он сбалансировал горох на моей лодыжке и встал. Его пальцы быстро работали с пуговицами на рубашке. Он расстегнул ее и позволил ткани упасть на пол. Он стянул свою белую майку, давая мне прекрасный вид в первом ряду на его пресс и дорожку темных волос, ведущих ниже, за пояс штанов.

Когда его руки дошли до пуговицы его джинсов, я прокричала:

— Остановись!

Он сделал паузу.

— Это твое, если ты этого хочешь.

Вызов в его голосе осел тяжелой массой между нами и глубоко погрузился в меня, остановившись между моими бедрами. Я поерзала, и пакет гороха с шумом упал на пол.

— Не нужно.

— Если ты так говоришь, — он снова сел на колени и переложил горох.

— Я возьму эластичный бинт, чтобы держать это на месте, и футболку для тебя. Сейчас вернусь.

Я видела, как он исчез в ванной, его широкие плечи изгибались под идеально гладкой кожей.

— О, кстати, — послышался его голос, — ты упустила прекрасный шанс воткнуть в меня вилку, когда я наклонился, чтобы посмотреть на твою лодыжку.

Будь он проклят.

Глава 18

Себастьян

Ее золотые кудри рассыпались вдоль моей руки, каждый сладкий вздох, сорвавшийся с ее губ, вдыхал в меня новую жизнь.

Начало ночи она просидела на краю кровати, не желая поддаваться усталости. В конце концов, ее тело сдалось и погрузилось в глубокий сон. В течение ночи я потихоньку приближался к ней, вторгаясь в ее пространство и наблюдая, как ее грудь поднимается и опадает под одеялом. Это было пыткой — держать руки подальше от нее, но мне это удалось... едва. Мой самоконтроль висел на волоске к тому времени, когда солнце начало заглядывать в окна, придавая комнате теплое легкое свечение, несмотря на понижающуюся температуру снаружи.

Я рискнул провести пальцами по ее гладкому лбу, убрав выбившиеся непослушные пряди с ее лица. Она вздохнула и повернулась ко мне, все еще пребывая во сне. Ее ладонь упиралась в мой бицепс, а лоб прижимался к моему плечу.

Мое тело распалялось — ее прикосновение было похоже на выброс адреналина, пробуждая каждую часть меня, пока я не осознавал каждое ее движение, независимо от того, насколько незначительным оно было. Ее медленный пульс был похож на колыбельную, каждый удар ее сердца был даже слаще предыдущего. Но я не мог уснуть, когда то, что я желал так сильно, было так близко.

Я медленно повернулся в сторону так, чтобы мы лежали лицом друг к другу. Ее глаза метались за бледными веками, затем остановились. Глубоко вздохнув, она скользнула губами по моей груди, и гладким коленом прижалась к бедру. Ее сладкий запах мучил меня, безмолвно призывал прикоснуться к ней, взять то, что я хотел. Но это был верный способ все испортить. Она отдаст мне все, что у нее есть, но только после того, как я заслужу ее доверие. Учитывая тот факт, что я посадил ее в тюрьму, доверие будет трудно заслужить.

Все мои логические расчеты были точны, моя гипотеза вне разумного. Но ни одно из этих соображений не удовлетворяло мою потребность чувствовать ее. Двигаясь как можно мягче, я опустил руку под одеяло, пока не соприкоснулся с тонким материалом футболки вдоль ее талии. Она была теплой, и я мог только представить, какой раскаленной будет чувствоваться ее кожа под моей рукой. Или, бл*дь, под моим ртом.

Опуская руку ниже, я успокоился, когда моя ладонь встретила ее мягкую кожу там, где футболка задралась. От этого небольшого контакта у меня закружился разум, и мой член указал на нее, как собака на запах лисы. Ни он, ни я не будут удовлетворены этим утром. По крайней мере, не от нее. Это не мешало мне двигать рукой ниже талии, до ее гладких трусиков, дразнящих меня. Я знал, что скрывается под ними, ее восхитительные части, которые мне еще предстоит попробовать. У меня слюнки текли при этой мысли, но все же я держал руку на месте.

Проанализировав ситуацию, я понял, что не стоит рисковать. И я напомнил себе, что доверие было моей конечной целью. Остальное придет вместе с ним.

— Ты же не собираешься жениться на этой девушке?

Папа откинулся на спинку своего обычного кожаного кресла с раскрытой книгой на коленях. Наша библиотека затмевала его, хотя это была его любимая комната в нашем доме в горах.

— Нет, — я опустился на диван напротив него.

— Но вы двое нашли общий язык? — он казался слишком заинтересованным. Почти оптимистичным.

— Не совсем.

Он смотрел на меня через очки для чтения.

— Тогда почему ты хочешь встречаться с ней?

— Свидание? Нет, — я отрицательно покачал головой. — Я просто хочу заняться с ней сексом.

Папа закрыл книгу и, не торопясь, положил ее на маленький столик рядом с собой. Огонь шипел за решеткой камина, и папа откашлялся.

— Ты не думаешь, что может быть... — он глубоко вздохнул, кожа вокруг глаз сморщилась, как бумажный пакет, и он попытался снова. — Тебе всего семнадцать, сынок. Я не уверен, что это хорошая идея. Нужно беспокоиться о беременности, болезнях…

— Я все продумал, — я протянул руку вдоль задней части дивана, мое тело все еще было неуклюжее, но сформировано достаточно для нескольких девушек в соседнем городе, чтобы заметить меня. — Я купил презервативы.

— Когда?

— Когда я был в городе сегодня.

— Окей, — он сел глубже на своем месте, хотя оно не казалось более удобным, как только он устроился. — Итак, как давно ты знаешь эту девушку?

— Я совсем ее не знаю.

Между его бровями появилась морщинка.

— Итак, что заставляет тебя думать, что она хочет, чтобы... — он снова откашлялся.

— Она посмотрела на меня, когда я шел к своей машине, затем прошептала что-то своей подруге, и они рассмеялись, — это было очевидным. Я пошел прямо в аптеку в конце квартала и купил пачку презервативов.

— Сынок, это просто то, что делают девушки. Это не значит, что она хочет быть в отношениях с тобой.

Он все еще не понимал этого.

— Папа, я не хочу никаких отношений. Я просто хочу заняться с ней сексом. Вот и все. Я давно хотел заняться сексом и наконец-то нашел девушку, которая согласится. Основываясь на том, как она была одета, я бы сказал, что она из семьи среднего класса. Она была явно впечатлена моей машиной и, следовательно, мной. Она наслаждалась одобрением своих друзей, учитывая их шепот и смех, поэтому она не будет колебаться, слушая их мнением обо мне, которое, я гарантирую, благоприятное. Все, что мне нужно сделать, это выразить взаимный интерес к ней, купить ей несколько подарков и флиртовать с ней перед ее друзьями, и она будет готова дать мне то, что я хочу. Она отличная возможность для практики.

Отец посмотрел на меня и моргнул несколько раз, как будто правильный способ продолжить разговор со мной был написан на внутренней стороне его век, как шпаргалка: «как понять психопата».

— Папа, я полностью готов, — я попробовал примирительный тон. — Я думаю о девушках... ну, об их частях, все время. Я дрочу, по крайней мере, два раза…

Он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать.

— Этого вполне достаточно. И я все это понимаю, сынок. Я сам когда-то был подростком, — он нахмурился. — Но что ты имел в виду, когда сказал «части»?

Я склонил голову набок.

— В основном их киски. Сиськи тоже.

— Это к ним прилагается, конечно. Верно? — усмехнулся он и облегченно выдохнул, это был не первый раз, когда он задал мне вопросы, словно я был серийным убийцей.

— Да, папа. Меня не интересуют конечности. Я даже не заказывал «Флешлайт» (прим. мастурбатор). Именно об этом я и говорю. Я хочу реальную девушку.

— «Флешлайт»? Что это такое?

Я зажал воображаемый «Флешлайт» в руке и сосредоточил его на своей промежности.

— Это такая трубка, в которую ты можешь вставить свой чл…

— Окей. Я понял, — момент, казалось, становился более некомфортным. — Ты хочешь заняться сексом. Это понятное желание в твоем возрасте. Мне это не нравится, но когда-нибудь это должно было случиться, — выражение его лица смягчилось. — Ты превращаешься в мужчину. Твоя мама бы тобой гордилась, — он засмеялся. — Ну, она, возможно, не так гордилась бы твоими знаниями о «Флешлайт», но все остальное — отличные оценки, внешкольные занятия и будущее в Лиге плюща (прим. ассоциация восьми частных американских университетов). Ты вырос лучше, чем я мог бы надеяться.

Что-то сжалось внутри меня, как будто шелковая лента стянула мои ребра.

— Ты выглядишь удивленным.

Он пожал плечами.

— Ну, если честно… Я сделал все, что мог, но детей не приносят с инструкцией по применению. А ты? Ты единственный в своем роде, так что никаких инструкций.

Лента внутри меня снова натянулась.

— Я никогда не хочу разочаровывать тебя.

— Ты не разочаруешь. Никогда этого не делал, — он придвинулся вперед, к самому краю сиденья. — Но все еще есть проблема с твоим планом ухаживать за этой девушкой.

Я пропустил «ухаживающий» комментарий.

— В чем проблема?

— Женщины не ведут себя так, как ты описал, — он почесал серую щетину на щеке. — Все было бы намного проще, если бы они так делали.

— Нет? Тогда как они себя ведут? — я повторил его позу, наклоняясь вперед. — Что мне нужно сделать, чтобы достичь этой цели? — он всегда учил меня ставить перед собой цели. Это была просто еще одна.

— Женщина не может быть целью, — его тон был поучительным, но его слова не имели для меня смысла. — Не так, как мы использовали этот термин.

— Почему нет? Я изложил четкий план, как добиться того, чего хочу. Эта девушка займется со мной сексом, если я сделаю то, что только что сказал. Таков мой план.

Он вздохнул и потер переносицу.

— Я не знаю, как это объяснить.

— Почему нет? — у меня никогда не было проблем с получением помощи от него раньше.

— Это совсем другое дело.

— Объясни.

— Это просто то, что есть, — его тон изменился, стали заметны нотки раздражения — то, что было новым для меня. — Женщин трудно читать, особенно в контексте, на который ты смотришь.

— Ты расстроился? — я никогда не хотел его расстраивать. Он был моим единственным настоящим союзником.

Он вздохнул и опустил взгляд.

— Нет, просто я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, и я пытаюсь найти лучший способ помочь тебе, в то же время дать тебе возможность вырасти. Я просто не хочу, чтобы ты относился к этой девушке как к цели, — он снова привлек мое внимание. — К чему-то, что нужно преодолеть. Ты понимаешь это?

Хотя чтение между строк не было моей сильной стороной, я понял, что папа пытался сказать на этот раз.

— Пап, я бы никогда ничего не сделал без ее согласия.

Он кивнул головой.

— Хорошо. Это... замечательно. Но ты так молод…

— Сколько лет тебе было, когда ты занялся сексом в первый раз?

Он кашлянул.

— Это, ах, это не имеет значения.

Я улыбнулась.

— Моложе меня, не так ли?

Он махнул мне рукой, откинувшись на спинку кресла, и его щеки порозовели, даже в его возрасте он все еще умел стесняться.

— Не твое дело, молодой человек.

Напряжение в комнате ослабло, и по тому, как он сжимал кончики указательных пальцев, я понял, что он намерен мне помочь. Классический папин рассказ.

— Итак, чего не хватает в моем плане?

— Боже, это вызывает некоторые старые воспоминания, — он почти улыбнулся, и дерзкий блеск засиял в его глазах. — Или, как я их называл, — стратегии.

Это было слово, которое я мог понять.

— Сработали ли они?

Полномасштабная улыбка осветила его лицо оранжевым свечением от камина.

— Я заполучил самую красивую женщину в штате Нью-Йорк, твою мать, так что я бы, черт возьми, так и сказал.

Должно быть, так выглядит любовь. Я обратил внимание на тепло, которое наполняло его, когда он вспомнил о моей матери, и записывал его в моем умственном шкафу. Этот взгляд означал любовь. Проверим.

Я был более чем готов к познанию женщины.

— Итак, какова стратегия?

— Когда я расскажу, все будет просто, — он хихикнул. — Но я обещаю тебе, что это не так. Единственная вещь, которая должна быть у тебя перед сексом, — доверие.

Я оторвал руку от Камиллы, хотя для этого потребовалась вся сила воли, которой я обладал. Я перевернулся на спину, слегка толкнув ее, создав узкую полоску пространства между нами, хотя ее рука все еще лежала на моем бицепсе.

Ее глаза широко раскрылись. Камилла дернулась в ответ, отводя от меня руку, словно обожглась.

— Ты прикасалась ко мне, — я не мог сдержать улыбку, расплывшуюся по моему лицу.

— Я просто уснула, — она дернула одеяло и заправила его под подбородок. — Я могла бы сблизиться и с дикобразом, когда была без сознания.

— Но ты этого не сделала. Ты подлизываешься ко мне.

Она подняла голову и просканировала область позади меня.

— Потому что ты на моей стороне кровати. Ты подполз сюда, пока я спала.

— Может быть, но это ты щупала меня за руку во сне.

— Отпусти меня, и больше не придется беспокоиться об этом.

— И пропустить этот дружеский утренний стеб? — я подложил руки за голову. — Никогда.

— Уф, — она натянула простыню на голову.

— Как поживает твоя лодыжка?

— Болит.

— Как насчет теплой ванны?

— С тобой? — ее смех был приглушен тканью. — Не получится.

— Со мной было бы неплохо, но я говорил только тебе, — я встал и пошел в ванную. — Я приготовлю тебе ванну. А пока мне нужно кое о чем позаботиться в душе.

Она проворчала что-то неразборчивое в простыни. Я не набросился на нее, как хотел, и я даже не собирался настаивать на том, чтобы купаться с ней.

Доверие. Я получу его. И как только я это сделаю, я не торопясь буду наслаждаться ею.

Я проверил сообщения Камиллы, когда Рита подавала завтрак. Мои глаза почти закатились, когда я прочитал сообщение от бедного маленького Минтона Бакстера.

Минт Бакстер: я сделал что-то не так?

Как бы отреагировала Камилла? Мне казалось правильным продолжать переписку еще несколько недель, прежде чем Камилла попадет в «аварию» на Амазонке. Быстрый поиск в интернете подсказал мне название исчезающего растения, которое будет служить оправданием занятости Камиллы.

Камилла Бриарлэйн: Нет. Все в порядке. Я просто занята исследованиями растения Надбородника Безлистного. Извини, но не думаю, что у меня будет хорошая сотовая связь до конца поездки. Поговорим, когда вернусь.

Я отправил текст, очень довольный собой за включение в сообщение ссылки на редкое растение. Читая другие ее сообщения, я продолжил свой обман.

Вероника Сингер: есть горячие парни в экспедиции? Я скучаю по тебе. Если есть, возьми его с собой домой. А где мои фотографии? Ты обещала фото экзотического дерьма. Отправь.

Камилла Бриарлэйн: я уронила телефон и разбила объектив, поэтому не могу фотографировать. Здесь все замечательно. Я тоже по тебе скучаю.

Линк Стюарт: я много думал о тебе. Не могу дождаться твоего возвращения. Тебя не было всего несколько дней, но кажется, что дольше. Все прониклись рождественским духом, но без тебя я этого не чувствую. Пришли мне несколько фото, когда сможешь. Я бы оценил что-нибудь более раскованное, чем растения, хотя… P. s. Я люблю тебя.

Камилла Бриарлэйн: нет уж. Мы поставили Рождественскую елку в главной палатке. Очень празднично. Я действительно чувствую дух Рождества. На самом деле, это может быть лучшее Рождество. Экспедиция собирается вглубь леса в течение следующей недели, поэтому связь будет плохой.

Улыбка пробежала по моему лицу, когда я отправил это маленькое послание, чтобы задеть урода.

— Почему ты улыбаешься, как будто только что утопил котенка? — Камилла пила кофе, а Рита топталась вокруг нас с тарелками.

Я пожал плечами, когда Рита поставила передо мной стакан апельсинового сока.

— Этот ползучий ленивый гад каждый раз меня достает.

Она нахмурила лоб.

— Понятно, — она пробормотала что-то вроде проклятия под носом, а затем заговорила: — Ты завтра пойдешь на работу?

— Конечно.

Я чертовски ненавидел это. Мысль о том, чтобы оставить ее, была как заусенеца под моей кожей.

— Я останусь здесь?

— Да.

Я раздраженно откусил кусок бекона, когда представил ее здесь без меня.

— Звучит отлично, словно груз с плеч, — она села на стул и нахально улыбнулась мне. — Целая неделя без тебя — звучит здорово.

— О, дорогая Камилла, — я ответил на ее улыбку. — Мой личный вертолет будет отвозить меня в город и обратно всю неделю. Я буду дома вовремя, к ужину. И, конечно, вовремя для сна.

Ее улыбка погасла, когда Рита поставила перед ней тарелку с яблочными блинами.

— Может быть, ты мог бы взять меня с собой в город.

Ее обнадеживающий тон звучал как сладкие ноты в моих ушах.

Я допил свой кофе.

— Нет.

Она опустила глаза на свои колени и замкнулась в себе.

Изжога поднялась на ступеньку выше, но я преодолел ее.

— Доедай. Я хочу показать тебе кое-что еще.

— Я не голодна, — она отодвинула тарелку.

— Не надо так. Рита сделала эти блинчики специально для тебя.

Камилла наклонила голову в сторону и уставилась на тарелку. Осознание расцвело на ее лице.

— Они выглядят как блины от Фраяра.

— Твои любимые, — я пододвинул тарелку поближе к ней. — Попробуй, ощути их вкус.

— Ты не можешь подкупать меня моими любимыми лакомствами.

— Я и не собираюсь. Я просто хочу сделать тебя счастливой.

Ее лоб наморщился, как будто мои слова были неприятны ей. Да, я понимал, что свобода сделает ее самой счастливой в тот момент. Но она еще не поняла, что я был единственным, кто мог сделать ее счастливой до конца ее жизни. Почему ей было так трудно это понять?

— По крайней мере, попробуй их. Ради Риты, — я бросил взгляд в сторону двери на кухню.

— Ты не можешь продолжать использовать Риту против меня.

Несмотря на ее слова, она взяла вилку и съела кусочек. Ее глаза закрылись, когда она жевала.

— Это изумительно.

Рита вернулась в комнату, держа в руке свежий графин кофе.

— Все в порядке?

— Идеально, — Камилла откусила еще один кусочек. — Спасибо Вам.

— Я так рада, что они Вам понравились.

Женщина налила свежий кофе.

— Рецепт предусматривал яблоки Granny Smith, но я использовала более сладкий сорт Амброзии. Надеюсь, это их не испортило.

— Они лучше, чем у Фраяра, — сказала Камилла и вытерла рот салфеткой в своей необыкновенно очаровательной манере.

Рита засветилась от восторга.

— Я рада.

После того, как Камилла съела почти все блины и выпила еще одну чашку кофе под бдительным взглядом Риты, она заявила, что сыта и снова поблагодарила Риту. Затем повернулась ко мне.

— Что ты хотел мне показать? Колодец, где ты хранишь скелеты?

— Твои познания о фильмах с участием психопатов говорят больше о тебе, чем обо мне, — я потянулся, чтобы стряхнуть крошку с ее подбородка, но она шлепнула меня по руке и сделала это сама.

— Просто покажи мне уже.

— Как пожелаешь, — я встал и предложил ей руку.

— Подожди, — она встала и проверила лодыжку.

Когда она поморщилась, я подошел ближе.

— Я понесу тебя.

— Нет. Я в порядке. Мне нужно размять ее и станет легче.

Я покачал головой.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Она странно посмотрела на меня. Одного я не мог разобрать. Это было смятение в ее глазах? Я пристально наблюдал, как венка на ее правом виске пульсировала немного быстрее, чем обычно.

— Я в порядке.

— Могу я хотя бы помочь тебе...

— Нет. Просто продолжай идти. Я пойду сама, — она указала мне на коридор.

— Хорошо.

Я медленно шел впереди нее, чтобы она не отставала. Мне жаль, что она просто не позволила мне нести ее. Если ей больно, я хотел, чтобы эта боль была от моих рук — боль, которая ей понравится. Она не признает этого, но я чувствую жар в ее прикосновении, тепло в ее взгляде. Я узнал в ней частичку себя, и, к счастью, это была частичка с потемневшими краями.

Мы прошли мимо Тимоти, выходя из заднего зала.

— Все хорошо? — спросил я.

— Все уже готово, — он кивнул и прижался спиной к стене, когда мы проходили мимо.

— Что готово? — Камилла прошла рядом со мной.

— Увидишь.

Мои ладони начали потеть, когда мы свернули вниз по коридору, который располагался вдоль задней части дома. Что, если ей не понравилось то, что я приготовил?

Я прошел мимо музыкальной комнаты, которая проходила под противоположным крылом дома, и остановился.

— Следующее, что ты увидишь... — я закашлялся. — Это пока лучшее, что я смог сделать, из того, чего бы ты хотела. Не ожидай совершенства сразу. Но с твоими указаниями на то, что ты предпочитаешь, я сделаю это идеальным для тебя.

Ее настороженный взгляд пристально наблюдал за мной, прежде чем ее челюсть сжалась, и она покачала головой.

— Просто покажите мне уже.

— Хорошо.

Я глубоко вздохнул и открыл тяжелую дверь из красного дерева.

Она вошла внутрь и ахнула.

Глава 19

Камилла

Стекло отражало высокие накладные панели, соединяющиеся на вершине крыши в два фрагмента. Яркие стены поднимались, чтобы создать собор из солнечного света и ясного неба. Четыре длинных ряда столов стояли на полу, покрытом мелкими речными камушками. Каждый стол был оснащен вентилятором, и почти каждый дюйм пространства занимал какой-то кусочек жизни — зелень, цветы, фрукты и овощи. Плодородная земля — запах, который заставлял мою кровь петь в венах, окружил меня, когда я прошла вперед.

Солнце светило справа, но воздух внутри оставался прохладным. Большие вентиляционные отверстия проходили вдоль задней части теплицы, а огромные вентиляторы висели вдоль четырех углов массивной структуры. Мой рот раскрылся в изумлении, когда я все это увидела.

— Как я уже сказал, это не идеально, но они только вчера закончили строительство, и это была поспешная работа, — он прошел мимо меня. — Это несколько образцов из твоего класса. Я взял это из твоей секции в оранжереи Трентона, — он указал на ряд горшков с различными зелеными побегами, прорастающими через темную почву. — Те, что стоят вдоль внешней стены, — это все специальные сорта, которые я привез из Амазонки. Обогреватели, — он указал на меньшие вентиляторы вдоль задней части ряда, — для поддержания оптимальной для них температуры, по крайней мере, так мне сказали. Кроме того, в них встроен таймер.

Я не двигалась, могла только смотреть на стеклянные стены и длинные ряды растений.

— Все здесь настраивается так, как ты захочешь. Мой садовник, Джерри, будет в твоем распоряжении. Все, что тебе нужно, он сделает.

Я прошла по длинному ряду с растениями, прямо по центру оранжереи. Гладкие камни приятно ощущались у меня под ногами с каждым сделанным мною шагом, и я проводила пальцами по восковым тропическим листьям, затем по более мягким стеблям молодых овощей. Рядом со мной работал распылитель воды, опрыскивая длинный ряд молодых растений помидоров тонкими блестящими струйками воды. Получались радуги, когда солнечный свет попадал на нее. Я никогда не видела более красивой оранжереи.

— Я знаю, что это не то, к чему ты привык…

Если честно, это было намного лучше, чем теплица в Трентоне, которую я годами пыталась реконструировать. Финансирование так и не поступило, несмотря на мои неоднократные просьбы к директрисе и нашему совету. Мой разум вибрировал от возможностей, открывшимися передо мной, экспериментами, которые теперь я смогла бы выполнить, явным разнообразием материалов, расположенных на столах. Некоторые из растений в комнате были почти бесценны, их было труднее достать, чем драгоценные камни.

Я повернулась и посмотрела на него, его изумрудные глаза были подсвечены зеленью, окружающей нас.

— Ты сделал все это для меня?

— Да, — его взгляд не покидал мой. — Я сделаю для тебя все, что угодно. Только я не смогу отпустить тебя.

— Это просто безумие.

Я хотела упасть, но стояла неподвижно. Он заставил меня почувствовать то, чего я не хотела, пробудил мои чувства, даже когда я уклонялась от них.

— Нет, — он подошел ближе, и жар от его тела стал накатывать на меня волнами. С царапинами, которые я нанесла ему на лицо и шею днем ранее, он был больше диким животным, чем человеком. — Так и должно быть.

Я сглотнула и сделала шаг назад. Себастьян последовал за мной, нависая надо мной и смотря на меня своими странными, напряженными глазами, которые, казалось, не упускали ни одной детали.

— Когда ты начал строить это? — я боялась ответа, хотя уже знала его. Чтобы построить что-то подобное потребуется тщательное продумывание и время.

— Я позвонил своему дизайнеру, чтобы тот порекомендовал хорошего строителя, в ночь гала-концерта.

Я хлопнула ладонью о стол справа от меня

— Ты планировал все это начать той ночью?

— Да, — он пожал плечами. — Я знал, что это была ты. Я видел тебя, — он схватил мою руку и сжал ее. — И ты тоже меня видела.

Отпрянув, я покачала головой.

— Мы танцевали всего один танец. Один танец!

— Это все, что мне было нужно.

Мой гнев поднялся, когда я оторвала от него взгляд, чтобы посмотреть на ряды цветов.

— Это было не все, что мне было нужно.

— Со временем…

— Со временем? — я сделала шаг назад. — Я должна смириться, что в плену, и влюбиться в тебя?

— Любовь? — он последовал за мной снова, отказываясь дать мне какое-либо пространство. — Я не знаю, что это значит, — его глаза метнулись к моим губам, и голодный блеск сверкнул в его глазах. — Я просто знаю, что ты моя.

Что-то заискрилось в моей груди, отголосок его безумия нашел во мне спичку и зажег ее. Я посмотрела на его губы и на мгновение задумалась, насколько хорош был его поцелуй в библиотеке. Как удивительно его руки чувствовались на мне. Отвращение взревело в моем сердце, хотя я не знала, направлено оно больше на него или на меня.

Я глубоко вздохнула, подавив свою тревожную реакцию, похоронив ее глубоко в себе и надеясь, что она никогда не пробьется наружу, повернулась к нему спиной и сказала:

— Я не принадлежу тебе.

— Принадлежишь. И всегда будешь.

— Прекрати это повторять! — со всей злости я смела стоявшие на столе горшки, скидывая их на пол, где они вдребезги разбились.

— Ты принадлежишь мне!

Он подошел и схватил меня за предплечья, от его прикосновения мое тело покрылось мурашками. Наклонившись ко мне, он задержался у моего рта.

— Я буду говорить это столько раз, сколько мне нужно.

Я вздрогнула, но не с отвращением. Что он со мной делал?

Он ухмыльнулся.

— Это нормально, если ты не хочешь этого признавать, но ты хочешь этого. Нас. Ты знаешь, что это правда.

Схватив меня за волосы, он резко притянул меня к своему твердому телу.

Я вцепилась в его руки.

— Отвали от меня!

— Нет.

Он все еще нависал прямо над моим ртом.

Я дернулась и сильно прикусила его нижнюю губу. Когда выступила кровь, он застонал и прижал свой рот к моему. Медный привкус дразнил мои рецепторы, когда он грубо поцеловал меня с такой интенсивностью, которую я никогда не испытывала. Мои ногти сильнее впивались в его руки, я была заперта в его крепких объятиях.

Его язык проник между моих губ, скользнул по моим зубам и хотел проникнуть глубже. Открывать рот в знак протеста было ошибкой, потому что он прижал свой язык к моему. Стон вырвался из его груди, когда он пожирал меня, каждое скольжение его языка, как восхитительный яд экзотического цветка. Мои глаза широко распахнулись. Этот поцелуй был еще более настойчивым, чем первый, как приливная волна, бросающая меня в стороны, несмотря на мои попытки показать стойкость.

Он прижал свои бедра к моим, его эрекция между нами была твердой и толстой. Наши языки боролись, когда его хватка на моих волосах усилилась, и он прогнул меня еще больше, оставив полностью в своей власти. Это было так неправильно, но я не могла отрицать пьянящий гул, который пронзил мое тело, как электричество через энергосистему. Он зажег меня — его рот, его руки, его вкус.

Но я была его пленницей. Что я делала? Я напряглась и начала брыкаться, чтобы отвернуться от него. И он отступил меня достаточно далеко, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Куда это ты собралась?

Я пыталась оттолкнуть его.

— Я сошла с ума вместе с тобой на секунду, но я пришла в себя, так что отвали от меня!

В его глазах промелькнуло разочарование, он отпустил меня и отошел.

— Ты была на одной волне со мной. Мы оба были.

— Нет.

Я смахнула грязь со своей задницы и уставилась на беспорядок, который я учинила.

Он глубоко вздохнул и склонил голову.

— Когда у тебя такое выражение лица, я не могу сказать, о чем ты думаешь.

Я скрестила руки на груди.

— Что?

— Большую часть времени ты так выразительна, — он потянулся, чтобы коснуться моего лица, но я отступила на шаг, и грязь захлюпала под моими ногами. Он нахмурился еще больше. — Но когда ты такая, я не могу понять, что происходит в твоей голове, или какой должна быть моя реакция.

— О чем ты вообще говоришь? Это то, что твой мозг говорит тебе делать?

— Нет, не все так просто. Просто такие люди, как я…

Я рассмеялась.

— Я почти уверена, что нет никого похожего на тебя.

— Видишь, это намного проще. Ты злишься, — он отступил. — Я должен дать тебе пространство.

— Минуту назад я была зла, но ты не дал мне пространства.

Я не могла сдержать своего негодования и замешательства. Это было, как если бы он говорил на языке программирования, как робот, и это не совсем совпадало с его действиями.

— Я знаю, — он провел рукой по легкой щетине на своей челюсти. — Но ты тоже отличаешься от других.

— Как?

— Я не знаю, — теперь он был разочарован. — Я не могу объяснить, кроме того, что я просто знаю.

— Знаешь, что именно? — я старалась сохранять ровный тон. Может, если бы я смогла выяснить, что его подтолкнуло, я бы замкнула его программу. — Что мне суждено быть твоей пленницей?

Он пожал плечами.

— Не в таком выражении.

— Тогда как? — мои внутренности искривились, когда я произнесла свою следующую мысль вслух. — Любовь? Ты думаешь, что влюблен в меня?

— Я же говорил тебе, что ничего об этом не знаю.

— Ты никогда никого не любил?

— Любовь — это эмоции.

— Это не ответ.

— Я не испытываю эмоции, совсем не такие.

— Что это значит? — мой мозг начал плавиться.

— Это значит, что ты там, где должна быть.

Ярость вскипела во мне, и я толкнула его с такой силой, на которую только была способна.

— Ты не можешь решать, что мне нужно!

Он едва шелохнулся.

— Определенно, гнев. Я тебя оставлю.

И с этими словами он повернулся на каблуках и вышел.

Глава 20

Себастьян

— Ты хочешь меня о чем-то спросить?

Я просматривал предложение на моем планшете для 300 акров леса вдоль края резервации индейцев Якама в штате Вашингтон. Камилла сидела на нашей кровати, смотрела на меня и жевала свой ноготок почти три минуты подряд.

— Да.

Она прижимала колени к груди и не хотела смотреть мне в глаза. Я хотел сказать ей, что все в порядке, что она может злиться, хотел обнять ее, пока она говорила со мной ни о чем и обо всем. Но ее замкнутое состояние дало понять, что мне лучше держаться на расстоянии.

— Спрашивай.

Я наметил обозначение на карте, указав, где мы могли бы незаконно вырезать древесину в резервации без предварительного уведомления.

— Зачем ты построил оранжерею, если собираешься держать меня в этой комнате весь день?

— Оранжерея — это награда, — я сделал еще одну запись.

— За что?

— За хорошее поведение.

Она нахмурилась.

— Ты собираешься использовать это против меня в новой сделке?

— Нет. Я просто хочу, чтобы ты была собой. Тебе не нужно действовать так, чтобы угодить мне, потому что, когда ты не притворяешься, ты уже это делаешь. Мне не нужна сделка для этого. Но я уверен, что их будет еще много.

— Я так не думаю.

— Не будь такой недальновидной, — я положил планшет на колени и уставился на нее. — Мой мир работает на сделках. Я заключаю соглашение, чтобы получить то, что хочу. Ты делаешь то же самое. Ты хотела свои книги, поэтому заключила сделку.

— Мы можем заключить еще одну сделку?

Мое сердце начало выпрыгивать из груди, но я сдержал свое игривое выражение лица.

— Для чего?

Она наклонилась вперед, и ее рвение еще больше разожгло мой аппетит.

— Если ты меня отпустишь…

— Никаких сделок, — я снова обратил внимание на планшет.

Она сжала свои маленькие руки. Восхитительные. Хотя мне и было любопытно, что она на это променяет, об этом не могло быть и речи. Мы были навечно вместе.

— Что подразумевает собой хорошее поведение? — она выплюнула эти слова, как будто они были горькими.

— Ты следуешь моим правилам. Не пытайся сбежать. Все довольно просто. Как только ты примешь, что теперь это твоя жизнь, перед тобой откроется целый мир возможностей. Оранжерея, поездки в город, путешествия — все, о чем ты когда-либо мечтала. Я дам тебе все. Я хочу отдать тебе все. Но я не могу этого сделать, пока не доверюсь тебе.

— Никакого секса?

— Пока ты не попросишь, — я перешел к следующему контракту на моем планшете. — Но ты будешь спать со мной ночью, голой и без жалоб. Хотя я понимаю, что ты предпочитаешь пижамы, особенно с кошками.

— Откуда ты это знаешь? — ее брови поднялись, и я чувствовал, как она собирает кусочки информации в своем уме, складывая картину. Она побледнела, ужас опустился на ее милое лицо, как занавес на сцене. — На самом деле, откуда ты так много знаешь обо мне, вплоть до моих любимых блюд, цветов, которые я предпочитаю носить, и в чем мне нравится спать?

— Я знаю о тебе все, что только можно.

— Как? — она, казалось, сжималась внутри себя, превращаясь в самую маленькую возможную версию себя.

Я пожал плечами.

— Я обыскал твой коттедж через несколько дней после нашей встречи: твой компьютер, твои контакты…

— О мой Бог, — она стремительно подскочила и побежала в ванную.

Я пошел за ней, мои шаги заглушал звук ее рвоты. Камилла опустилась на колени над унитазом, и я потянулся, чтобы убрать ее волосы с лица.

— Не смей ко мне прикасаться! — закричала она в унитаз.

Я не видел, в чем проблема. Рыться в ее вещах было самым умным шагом-исследованием. Неужели это было так отвратительно? Когда я смотрел, как она вывернула свой обед в унитаз, я предположил, что это действительно так и было.

Непривычные слова крутились у меня в душе. Те, которые я произносил только по настоянию отца, и я определенно никогда не имел их в виду. Я схватил полотенце для рук рядом с раковиной и протянул его ей.

Она откинулась назад и прислонилась затылком к кафельной стене рядом с унитазом. Мне не понравился цвет ее лица, мне не понравилось, что я вызвал в ней эту реакцию.

Слова снова загремели, требуя их освободить, почти так же яростно, как это сделала Камилла.

Я воспользовался случаем.

— Прости меня.

— Простить? — ее недоверчивые глаза вглядывались в мои. — Простить, что вторгся в мою личную жизнь самым ужасным образом?

Я сделал мысленное замечание, чтобы никогда не говорить ей о камерах в ее доме.

— Это казалось логичным.

— Логичным? — ее глаза закрылись, и она снова вытерла рот белым полотенцем для рук.

— Почему ты ведешь себя как робот?

— Я не робот, — я присел рядом с ней на теплый кафель. — Я психопат.

— Действительно, — она засмеялась, звук был напряженным и фальшивым.

— Я не так плох, как ты думаешь, — я чувствовал вкус лжи, обжигающий мой язык, прежде чем произнес это вслух.

— Я знаю, — она кивнула. — Ты станешь хуже.

Я думал солгать ей, но решил не делать этого.

— Совершенно точно.

Она закрыла глаза, и слезинка скатилась по ее щеке.

— Просто дай мне уйти.

Ее мягкая мольба сломала бы любого другого. Это произвело на меня обратный эффект. Чем больше она пыталась улететь, тем сильнее мне хотелось подрезать ей крылья. Она была самой драгоценной вещью, которую я когда-либо находил.

Я поднялся.

— Я вернусь через несколько часов.

— Дай угадаю, — она смахнула слезы тыльной стороной ладони, — нужно вернуть пару видеокассет в прокат?

— Еще раз, я нахожу тот факт, что ты можешь процитировать «Американского Психопата» довольно красноречивым (прим. криминальная драма 2000г. по одноименному роману Б.И. Эллиса), — это говорит мне, что я единственный мужчина для тебя.

Она не ответила, просто смотрела на меня своими блестящими голубыми глазами, красивыми, даже когда ее слезы продолжали течь, — или, возможно, из-за них.

Глава 21

Линк

Порно аниме — больше не для меня. Мой член не хотел вставать. Я закрыл ноутбук и откинулся на спинку стула. Я хотел как обычно передернуть перед работой, но привычные методы не срабатывали.

Проблема была не в больших нарисованных сиськах или странных азиатских словах, срывающихся с пухлых губ, когда мультяшная девушка стояла на четвереньках. Проблема была в Камилле. Ее сообщения были такими холодными с тех пор, как она уехала. И когда она не ответила на мое «Я люблю тебя», это ужалило.

Я встал и подошел к широкому окну, выходящему на город. Что с ней? Я осмотрел свое отражение в стекле. Напрягая бицепс, я позировал и повернулся, чтобы взглянуть на свой профиль. Она все еще была моей. Черт, женщины постоянно ко мне клеятся! Но они не были Камиллой, поэтому я не беспокоился о них, за исключением нескольких раз, когда мне делали минет. Но это не считается. На самом деле нет.

Мой телефон издал звуковой сигнал. Я вернулся к своему столу и взял его, надеясь на сообщение от Камиллы. Вместо этого это было сообщение с неизвестного номера.

— Какого черта?

«Привет Линк, это Минтон Бакстер, студент мисс Бриарлэйн. Я знаю, это прозвучит странно, но вы разговаривали с ней с тех пор, как она уехала?»

Почему какой-то мелкий говнюк из ее класса пишет мне? Я нажал на кнопку вызова.

Прозвучал один гудок, прежде чем он поднял трубку.

— Линк?

— Да, почему ты пишешь мне? — я нажал кнопку громкой связи и упал на пол, чтобы сделать несколько отжиманий. — И откуда у тебя мой номер?

— Мой дядя Хэл работает с вами. Он оставил свой телефон у нас после того, как пришел навестить в эти выходные. В любом случае, я извиняюсь за беспокойство, но вы говорили с мисс Брайарлэйн с тех пор, как она уехала?

— Нет. У нее нет голосового обслуживания там, где она сейчас.

Я напрягал мышцы спины с каждым отжиманием от пола. У этого сопливого подростка не было шанса с Камиллой, если это было то, что ему нужно.

— Я знаю, она писала мне, и мне показалось, что... Вы отвезли ее в аэропорт?

— Слушай, парень. Она в порядке. Мы переписывались. Я видел, как она садилась в машину, которая везла ее в аэропорт.

— Что ж… Теперь мне стало спокойней.

Я закатил глаза. Как будто меня волновало, что чувствует этот малявка.

— Отлично. У меня сегодня важные дела, так что, если это все... — мои бицепсы начали сильно гореть.

— Значит, ее сообщения были нормальными? — его голос по-прежнему нес неопределенность.

— Да, — я оттолкнулся и завис. Если подумать, они были холоднее, чем обычно. Как будто она пыталась отшить меня? Я покачал головой. Это невозможно.

— В основном.

— В основном?

— Да, что она тебе написала?

Я засунул одну руку за спину и начал отжиматься на одной руке, скрипя зубами при каждом подъеме.

— Она была вроде, я не знаю, резкой.

— Что ты ей написал? — лучше бы это были не фотки членов.

— У меня просто была проблема с домашним заданием, о котором я хотел поговорить. Ничего особенного, — его голос надломился на последнем слове.

— Хорошо, — я поменял руки местами. — Послушай, она моя девочка, хорошо? Как бы ты на нее не запал, забудь об этом. Твой похотливый подростковый член никогда не приблизится к ней. Ты понял?

Он застонал.

— Речь не об этом.

— Если у тебя нет ничего, что сказать мне, кроме: «мои подростковые гормоны бушуют, и я хочу, чтобы она ответила на мои сообщения, но она не отвечает», этот разговор закончен, — она даже со мной не стала трахаться. У этого парня не было ни единого шанса.

— Не говори о ней в таком тоне! — его голос был резким, и на мгновение он казался больше мужчиной, чем мальчиком.

Я опустился на локти.

— Чувак, она принадлежит мне. Я говорю, как хочу.

— Я не могу поверить, что она встречается с тобой. Слушай, мудак, она прислала мне сообщение сегодня утром. Я сделаю скриншот и перешлю тебе.

— Надеюсь, это не снимок члена, — я постучал по сообщению, и появилась переписка, в которой парень рассказывал о своих переживаниях по поводу семьи, но Камилла явно игнорировала его.

— Вы видите главное?

Я пристально смотрел на экран.

— Ничего особенного не вижу.

Минт Бакстер: я сделал что-то не так?

Камилла Бриарлэйн: Нет. Все в порядке. Я просто занята исследованиями растения Надбородника Безлистного. Извини, но не думаю, что у меня будет хорошая сотовая связь до конца поездки. Поговорим, когда вернусь.

— Посмотри, как она напечатала название растения.

— Окей. И что? — я перекатился на спину на прохладном деревянном полу и начал качать пресс.

— Серьезно, и ты ее парень? Ты?

— Мальчишка, ты меня бесишь! Переходи, бл*дь, к сути. И для протокола: я отличный парень.

— Г-жа Бриарлэйн никогда не будет использовать название вида в биномиальной классификации (прим. способ обозначения видов при помощи двухсловного названия (биномена), состоящего из сочетания двух названий (имён): имени рода и имени вида или имени рода и видового эпитета).

— Повтори? — я потерял счет своим подъемам, но продолжал их делать.

— В течение нашей первой недели в своем классе она прочитала лекцию о том, как правильно классифицировать растения. Первое слово — род. Второе — это вид. Вид никогда не пишется. Она бы никогда так не ошиблась.

— Ты когда-нибудь слышал об автозамене? — мой пресс горел. Я задавался вопросом, был ли ребенок прав. Камилла увлекалась наукой, особенно когда дело касалось растений.

— Что с тобой? — его голос повысился. — Это была не она. Не может быть, чтобы это она отвечала. Она бы никогда так не написала. И ее сообщения даже не похожи на нее.

Я остановился и опустил затылок на пол.

— Ее сообщения мне тоже показались странными, — она сказала, что проведет Рождественские праздники без меня — это не могло быть правдой.

— Видишь? — он торжествовал. — Ты же знаешь ее друзей? Расспроси их, была ли она на связи?

— Да, я напишу Веронике смс. Но не слишком переживай. Уверен, она пытается приспособиться к новой обстановке.

— Я не в восторге от этого. Я беспокоюсь.

— Ты слишком молод, чтобы волноваться, — я сел и поднял свой телефон с пола. — Я сделаю несколько звонков.

— Пожалуйста, напиши мне, если что-нибудь узнаешь.

— Конечно, конечно, — я нажал на отбой и открыл текстовое окно.

Линк: Вероника, ты слышала что-нибудь от нашей девочки?

Три точки пришли в движение.

Вероника: она моя девочка и да.

Линк: ты не заметила ничего странного?

Вероника: Думаю, ее ответы были короткими, но в них не было ничего странного. Что-то случилось?

Линк: я просто проверял. Ее ответы были короткими и для меня.

Вероника: у нее грандиозное приключение. Вероятно, на нас нет времени, когда есть много мускулистых, полуголых туземцев, чтобы помочь ей.

Линк: Забудь.

Вероника: не волнуйся. Она может о себе позаботиться.

Я хотел отпустить это, но нехорошее чувство все еще грызло меня изнутри. Камилла оставила номер телефона лидеру экспедиции. Я позвоню ему сразу после утренней дрочки.

Глава 22

Камилла

Его вертолет взлетел рано утром, лопасти прорезали холодный воздух, пока я наблюдала из окна своей комнаты. Он просил меня полететь с ним, но я отказалась. Себастьян выглядел красивым и стильным в темно-сером костюме, но я хотела, чтобы он ушел. Эмоции, которые он вызывал во мне, заставляли меня чувствовать, что я предаю себя. Вместо того, чтобы пытаться понять его, мне нужно было придумать план, чтобы сбежать.

Вертолет развернулся и наклонился вперед, с каждой секундой унося Себастьяна все дальше от меня. Кто-то постучал в дверь, а потом я услышала, как запищал электронный замок. Тимоти распахнул дверь и щелкнул выключателем по механизму закрытия. Дверь оставалась открытой.

— Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда, — я подошла к нему.

Он потупил взгляд.

— Тимоти… — я стояла прямо перед ним.

Он даже не взглянул на меня.

— Эй! — я щелкнула пальцами перед его лицом.

Только тогда он обратил на меня внимание...

— Я не буду помогать вам с побегом.

— Ты оставишь меня здесь, в плену?

— Я не собираюсь вступать в дискуссию по этому поводу, — он сжал губы и отвернулся. — Ваш завтрак ждет внизу.

Пока он говорил это, его британский акцент проявился сильнее. Я узнала его. Все наконец-то прояснилось. Ярость взревела в моей крови, отравляя все рациональные мысли.