Злой гений Нью-Йорка

Глава XVIII СТЕНА В ПАРКЕ

Суббота, 16 апреля, 11 часов утра

Когда доктор положил тело миссис Друккер на кровать и прикрыл его простынёю, мы опять спустились вниз.

— С научной точки зрения совершенно правильно говорить о естественной смерти от потрясения, — сказал Ванс, — но наша ближайшая задача — найти причину потрясения. Очевидно, оно связано со смертью Друккера. Быстро повернувшись, он вошёл в гостиную. Миссис Менцель сидела там же, где он её оставил. Ванс подошёл к ней и ласково сказал:

— Ваша барыня умерла ночью от разрыва сердца. Хорошо, что она не пережила своего сына.

— Gott gebe ihr die ewige Ruh![6] — набожно прошептала Мендель. — Ja, так лучше…

— Смерть наступила в десять часов. — Вы не спали в это время, миссис Мендель?

— Я не спала всю ночь, — испуганным голосом сказала она.

— Скажите нам, что вы слышали сегодня ночью?

— Кто-то приходил сюда.

— Да, кто-то приходил около десяти часов через парадную дверь. Вы слышали?

— Нет, но когда я легла, я слышала голоса в комнате м-ра Друккера.

— Разве раньше вам никогда не случалось слышать голоса в комнате около десяти часов?

— Но слышен был не его голос. У него был высокий голос, а этот был низкий, грубый… Ещё слышался голос миссис Друккер… а она никогда не заходила ночью в комнату сына.

— Как вы могли все так ясно слышать через закрытую дверь?

— Моя комната как раз над комнатой м-ра Друккера.

— Что же вы услышали ещё? — спросил Ванс.

— Сначала похоже было, что барыня плачет. Потом мне показалось, что она смеётся… А дальше мне показалось, что барыня говорит какие-то стихи…

— Вы бы их узнали, если бы опять услышали? Не эти ли?

«Раз горбун наш сел на стену,

Бух! И грохнул, как полено».

— Bei Gott, das sind diselben.[7] — Опять выражение ужаса появилось на её лице.

— Слышали вы ещё что-нибудь?

— Нет. Потом все было тихо.

— Вы не слышали, чтобы кто-нибудь выходил из комнаты м-ра Друккера?

— Через несколько минут кто-то очень тихо открыл и закрыл дверь, и я услышала шаги в передней.

— Ну, все кончилось, миссис Менцель, — сказал Ванс успокоительно, — вам больше нечего бояться. Теперь мы можем сделать некоторые догадки о том, что произошло здесь вчера ночью. Убийца взял у Друккера ключ и вошёл через парадную дверь. Зная, что комната миссис Друккер находится в задней части дома, он рассчитывал пробраться в комнату Друккера, исполнить задуманное и уйти незамеченным тем же путём. Но миссис Друккер услышала и пошла в комнату сына. Дверь могла быть приоткрыта, она увидела пришельца и узнала его. Она вошла в комнату и спросила, что ему надо. Он мог ей ответить, что пришёл известить её о смерти сына — вот причина её стонов и истерического смеха. Но это была лишь временная игра. Он обдумывал, как её убить! Он не мог допустить, чтобы она вышла живой из комнаты. Может, он ей это и сказал, — помните, «говорил сердито»? А потом он рассмеялся. Он терзал её в порыве безумного эгоизма, он рассказал ей всю правду, а она могла лишь повторять: «О Боже! О Боже!». Может, он вспоминал Горбуна; для своей чудовищной шутки он не мог найти лучшего слушателя. Она, в припадке ужаса, повторяла стишки, но сердце не выдержало потрясения, она упала поперёк кровати. Он понял, что случилось, и спокойно ушёл.

— Самое непонятное в трагедии сегодняшней ночи — почему этот человек приходил сюда после убийства Друккера, — сказал Маркхэм.

Ванс задумчиво курил.

— Попросим Арнессона разъяснить нам этот пункт. Может быть, он и прольёт кое-какой свет.

— Да, очень может быть, — присоединился Хэс. — Но ведь тут было несколько человек, которые могли бы многое объяснить.

Маркхэм остановился перед сержантом и спросил:

— А сколько их было? Приведите их завтра ко мне. Как они были расставлены?

— Их было трое, сэр, кроме Гилфойла. Эмери было приказано следить за Парди; Сниткин был поставлен на Риверсайдской аллее у 75-й улицы, чтобы наблюдать за домом Друккера. Хеннеси стоял на 75-й улице возле Вест-авеню. Они ведь все ждут у того места, где был найден Друккер, я сейчас их приведу.

Через пять минут он вернулся с тремя сыщиками. Маркхэм первым вызвал Сниткина. Вот результаты его показаний:

Парди вышел из дому в 6 часов 30 минут и пошёл прямо к Дилларду. В 8 часов 30 минут Белл Диллард, в вечернем туалете, села в такси и поехала по Вест-авеню. (Арнессон вышел вместе с нею и усадил её, а потом сейчас же вернулся домой).

В 9 часов 15 минут профессор Диллард и Друккер вышли из диллардовского дома и медленно пошли по Риверсайдской аллее, перешли её у 74-й улицы и свернули на дорожку для верховой езды.

В 9 часов 30 минут Парди вышел из диллардовского дома, пошёл по аллее и повернул в город.

Немного позже десяти профессор один вернулся, перейдя через аллею у 74-й улицы.

В 10 часов 20 минут Парди вернулся домой по той же дороге, по какой ушёл.

Белл Диллард была доставлена домой в 12 часов 30 минут в лимузине, наполненном молодёжью.

Затем докладывал Хеннеси, но его сведения только подтвердили то, что сказал Сниткин.

Эмери сообщил:

— Днём Парди долго был в шахматном клубе и вернулся домой около четырех часов. Потом в половине седьмого он пошёл к Дилларду и оставался там до половины десятого. Когда он вышел оттуда, я пошёл за ним. Пройдя по аллее до 79-й улицы, он вошёл в верхний парк…

— Не пошёл ли он по дорожке, на которой был убит Спригг?

— Он должен был пойти по ней. В этом месте нет другого пути наверх.

— Далеко он ушёл?

— Нет, он остановился на том месте, где убили Спригга, а потом тем же путём пошёл назад и свернул в малый парк, где находится детская площадка. Он медленно шёл вдоль дороги для верховой езды и, когда проходил по верху стены, натолкнулся на старика и Друккера, которые разговаривали, опершись на балюстраду.

— Вы говорите, что встретили профессора и Друккера на том самом месте, откуда потом Друккер свалился вниз? — спросил Маркхэм.

— Да, сэр. Парди остановился поговорить с ними, а я пошёл дальше. Когда я проходил мимо них, Друккер сказал: «Почему вы сегодня не играете в шахматы?». И мне показалось, точно он был недоволен, что Парди остановился, и намекнул ему, что он лишний. Я шёл дальше по стене до 74-й улицы, где растут деревья, под которыми можно спрятаться…

— Вы хорошо могли оттуда видеть Парди и Друккера? — прервал его Маркхэм.

— По правде говоря, сэр, я совсем не мог их видеть. Спустился туман, а в этой части парка нет ни одного фонаря. Но я рассчитал, что Парди скоро дойдёт до меня и стал ждать его.

— Ведь было около десяти часов?

— Полагаю, сэр, без четверти десять.

— Был кто-нибудь ещё на дорожке в это время?

— Я не видел никого. Туман всех заставил сидеть дома. Вот именно потому, что кругом никого не было, я и ушёл так далеко вперёд. Парди не дурак, и я уж подметил, что он раза два посмотрел на меня, точно подозревал, что я выслеживаю его.

— Сколько времени прошло, пока вы снова его увидели?

— Плохо я рассчитал сегодня ночью, — сознался он, осклабясь. — Парди должен был идти назад тем же путём и перейти аллею у 79-й улицы; через полчаса, а может и позже, я увидел, что он идёт домой с угла 75-й улицы.

— Но, если вы были у входа в парк с 74-й улицы до четверти одиннадцатого, вы должны были видеть профессора Дилларда. Он вернулся домой около десяти часов по этой дороге, — заметил Ванс.

— Так точно, я его видел. Я уже минут двадцать ожидал Парди, когда профессор один прошёл мимо меня, перешёл через аллею и пошёл домой. Я подумал, что Парди и Горбун все ещё разговаривают, и не вернулся назад, чтобы проверить.

— Как я представляю себе, минут через пятнадцать после того, как профессор прошёл мимо вас, вы увидели, что Парди возвращается домой в обратном направлении?

— Так точно, сэр. Потом, конечно, я снова занял свой пост на 75-й улице.

— Вы понимаете, Эмери, — значительно сказал Маркхэм, — что пока вы ожидали на 74-й улице, Друккер упал со стены?

— Да, сэр. Но ведь вы не порицаете меня? Нелёгкое дело наблюдать за человеком в туманную ночь, на открытой дороге, где ничто не может прикрыть вас. Приходится пользоваться всякими случайностями и хорошо рассчитывать, чтобы не попасться.

— Я прекрасно понимаю трудность вашего положения, — сказал Маркхэм, — и не порицаю вас.

Сержант отпустил сыщиков. Он, очевидно, был недоволен их донесениями.

— Чем дальше, тем более скользким становится это дело, — проворчал он.

— Тише, сержант, — остановил его Ванс. — Не позволяйте мрачному настроению овладевать вами. Когда Парди и профессор дадут показания о том, что произошло, пока Эмери стоял под деревьями на 74-й улице, мы сумеем связать воедино отдельные части расследования.

Белл Диллард вошла в это время в переднюю через чёрный ход. Она увидела, что мы в гостиной, и пришла туда же.

— Где леди Мэй? — спросила она. — Час тому назад я заходила сюда, и Грета сказала мне, что она вышла. Теперь её нет в её комнате.

Ванс встал и предложил ей свой стул.

— Миссис Друккер умерла сегодня ночью от разрыва сердца. Миссис Менцель боялась пустить вас наверх.

Несколько минут девушка сидела молча. Потом у неё на глазах выступили слезы.

— Может быть, она узнала об ужасном случае с Адольфом?

— Возможно, но пока ещё не вполне ясно, что произошло здесь сегодня ночью. Доктор Барстед полагает, что она скончалась в десять часов вечера.

— Почти в то же время, что и Адольф, — тихо сказала девушка. — Что-то странное есть в его смерти.

— Что вы подразумеваете, мисс Диллард? — спросил Ванс.

— Я и сама не знаю… — подавленно ответила она. — Ещё только вчера миссис Друккер говорила со мной об Адольфе и… о стене.

— Что же она говорила? — спокойнее обыкновенного спросил Ванс, но я чувствовал, что каждый нерв в его теле напряжён до крайности.

— Вчера мы гуляли с миссис Друккер по дорожке над детской площадкой — она любит смотреть оттуда, как Адольф играет с детьми, — и долго стояли, перегнувшись через каменную балюстраду. Около Адольфа собралась группа детей, он показывал им игрушечный аэроплан. Дети обращались с ним как с равным. Леди Мэй очень этим гордилась и была весела. Она следила за ним сияющими глазами, а потом сказала мне: «Дети не боятся его, хотя он и горбун. Они и называют его „Горбуном“, он их старый друг из детской книжки. Бедный мой Горбун! Это моя вина, я его уронила, когда он был маленьким…» — голос девушки дрогнул, и она приложила к глазам платок. — А потом она задрожала и отодвинулась от стены. Я спросила её, в чем дело, она ответила испуганным голосом: «Белл, вдруг Адольф упадёт со стены, как настоящий Горбунчик!». Я и сама испугалась, но принудила себя улыбнуться и назвала её безрассудной. Она покачала головой и так взглянула на меня, что дрожь пробежала по мне. «Я не безрассудна, — сказала она, — разве не убит стрелою из лука Кок-Робин и не застрелен из маленького ружья Джонни Спригг здесь в Нью-Йорке ?» — девушка со страхом посмотрела на нас.

— Да, так случилось, — согласился Ванс. — Но не нужно впадать в мистицизм. Воображение миссис Друккер работало ненормально. — А вы, мисс Диллард, — спросил он небрежно, — не передали случайно кому-нибудь свой вчерашний разговор с миссис Друккер?

Она с удивлением посмотрела на Ванса.

— Я говорила о нем вчера за обедом.

— Какие же последовали комментарии?

— Дядя сказал, что я не должна проводить столько времени с миссис Друккер, что она не совсем нормальна. М-р Парди согласился с дядей.

— А м-р Арнессон?

— О, Сигурд никогда ни к чему не относится серьёзно.

— М-р Арнессон дома сейчас?

— Он рано утром ушёл в университет и вернётся к ленчу. Я уверена, что он обо всем позаботится. Ведь мы были единственными друзьями Друккеров. Пока я присмотрю, чтобы Грета привела дом в порядок.

Через несколько минут мы попрощались и пошли разговаривать с профессором.