Знание-сила, 1999 № 07-08 (865,866)

Россияне ничего не имеют против американцев, но не любят США

Мы продолжаем следить за третьим этапом исследования «Советский человек», которое десять лет ведут социологи Всесоюзного центра изучения общественного мнения, каждые пять лет задавая россиянам одни и те же вопросы.

– Главное ощущение от результатов третьего этапа (пока предварительных и приблизительных): маятник качнулся назад, в общественном сознании и общественной психологии вновь явственно обнаруживаются черты, характерные для советского человека. Конечно, мы имеем дело только с высказываниями, с тем, что люди открыто заявляют незнакомым «официальным лицам», то есть нашим интервьюерам. Может, люди думали то, что говорят сегодня, все эти пятнадцать лет, только прежде не признавались, поскольку по радио, телевидению, в газетах звучали совсем иные речи. Может, просто растерянные люди не сразу подобрали формулировку, соответственную их давним настроениям.

Так или иначе, факт остается фактом: «советский человек» вернулся.

Само исследование мы в 1989 году начинали, чтобы не упустить уникальный момент сдвига в сознании и психологии миллионов наших сограждан, узнать, в каком направлении этот сдвиг происходит. Но мы недооценили инерционность такого рода процессов, и результаты оказались обезоруживающими: никаких сдвигов зафиксировать практически не удалось.

Я полагаю, они обозначились как раз между первым и вторым этапами исследования, в годах 1992-1994. Во всяком случае, в 1994 году уже ясно видна была группа тех, кто принял перемены, – не в смысле политическом, а скорее, как перемену условий для себя лично, возможности строить свою личную биографию. Они это приняли – и стали вкалывать, впервые ощутив, что это не пропадет, что вполне реально чего-то добиться, изменить свою жизнь. Их претензии, притязания, их самооценка – все поползло вверх.

Вот это разделение на тех, кто принял новые условия существования и начал в них действовать, и тех, кто только боялся, у кого беспрерывно рос уровень тревожности, – и стало главным результатом второго этапа. При этом группа «боязливых», которых, конечно же, было значительно больше, чем первых, – эта группа не была настроена на открытое сопротивление, скорее пребывала в состоянии рутинной инерции. Доля тех, кто резко высказывался против перемен и жаждал возвращения советской власти, была невелика, не превышала 10 процентов; число же полных радикалов, национал-большевиков или фашиствующих националистов, и вовсе составляло единицы, если не доли процентов (не больше двух процентов).

И вот теперь приходится констатировать: в фундаментальных установках, судя по последним опросам, люди сильно качнулись назад.

Резко выросло число тех, кто открыто желает возврата государственной опеки и социальных гарантий. Примерно три пятых опрошенных явно предпочитают порядок – демократии и социальные гарантии – свободе. Их положение, как они считают, за последние пять лет ухудшилось и будет ухудшаться впредь. Их самооценка в основном не изменилась, а у каждого третьего в этой группе она упала.

Этому подавляющему большинству противостоит меньшинство (процентов 15-20) тех, кто считает свое положение лучшим, чем оно было пять лет назад, чья самооценка растет. Правда, когда людям предлагаешь оценить, чего ждут от ближайшего будущего другие, ответы самые мрачные: всего 2-3 процента видят в других ожидание перемен к лучшему. Но когда речь заходит о собственных видах человека на будущее, число оптимистов делает скачок вверх: с надеждой смотрят на свое будущее процентов 20-25 наших собеседников; в основном это люди молодые, образованные, чаще жители крупных городов.

Но вернемся к нашему «советскому» большинству. Последние события на Балканах подвигли их открыто признаться в антизападнических настроениях. Не думаю, что эти настроения стали более распространенными; скорее они именно легализовались, в этом теперь не стыдно признаваться. Конечно, враг номер один – Америка: примерно три пятых опрошенных уверены, что США совсем не хотят нам помочь, их цель в том, чтобы нас поработить, подчинить, поставить в зависимость прежде сильного соперника Неготовность и нежелание абсолютного большинства российского общества вместе со средствами массовой информации разобраться в случившемся на Балканах (в том числе оценить историческую ответственность за это СССР и Сталина, всей национальной политики коммунистической власти в послевоенной Югославии) приводят к тому, что реакция на события принимает привычную форму неприязни к Западу. 56 процентов опрошенных в середине апреля винят в военном конфликте вокруг Косово США и НАТО; 8 процентов увидели причину событий в «жестокости югославских властей», 11 – в «провокациях албанских сепаратистов».

Но американцы как таковые никаких отрицательных эмоций у наших собеседников не вызывают: в списке национальностей, представители которых вызывают у опрошенных неприязнь или тревогу, американцы не значатся. Образ врага связан именно с государством США, а не с населяющими его людьми. Полагаю, в этом образе врага больше недовольства собой, неудовлетворенности собственным положением в мире, чем реальных геополитических оценок.

Эти же самые люди за последние годы довольно сильно смягчились по отношению к нашим российским богатым. Они значительно реже говорят о том, что большие деньги можно заработать только обманом, грабежом, что богатство исключает «чистые руки». До 40 процентов опрошенных сегодня присоединяются к мнению, что рост числа богатых – это хорошо не только для них самих, но и для страны в целом, что вообще в богатстве нет ничего плохого; прежде подавляющее большинство придерживалось противоположных взглядов.

У нас нет данных, которые могли бы свидетельствовать о росте агрессии в людях. Думаю, в скрытом виде она есть, и немалая, но традиции сдержанности на этот счет, привычка к терпению, ощущение, что ты все равно не можешь повлиять на ситуацию, даже если дашь выход этой агрессии, – все это не дает ей прорваться вовне не только на деле, но и в высказываниях… Но как только проявление агрессии легализуется, она немедленно вылезает – в отношении к Америке, в воинственной готовности защищать братьев-славян (сама терминология чего стоит – мифы столетней давности). Но обратите внимание: направлена эта агрессия на дальних, не на ближних, громить ларьки сегодня уже никто не собирается. В ларьках теперь покупают все, хоть один банан, но покупают, их приняли, они больше не вызывают не то что агрессии, но даже неприязни.

И тем не менее скрытая агрессия – вещь опасная. Если к ее легализации прибавится некая ее организация, если появится лидер, способный возглавить людей, ведомых ею, если зазвучит хотя бы подобие программы, осколка программы, ее оправдывающей и направляющей, если все эти обстоятельства сойдутся вместе… Тогда станет возможным многое из того, о чем сегодня думать не хочется, да и нет особых оснований…

Ольга Балла