Знание-сила, 2006 № 12 (954)

Ирина Прусс

Люди имеют право знать,..

Продолжаем акцию журнала в защиту независимой экологической экспертизы проектов, содержащих угрозу окружающей среде.

В этом номере мы расскажем об общественном экологическом движении и общественной экологической экспертизе.

Экологическое движение было, пожалуй, первым действительно массовым общественным движением в нашей стране накануне и во время перестройки. Почему именно экологические проблемы, а не какие-нибудь другие — ну, хотя бы милицейский произвол, коррупция среди чиновников и партийных деятелей и так далее — так задели множество людей, что они впервые за все годы советской власти показали свою способность действовать сообша и предъявить свои претензии и требования власти? Потому что почувствовали реальную угрозу жизни не одного-двух конкретных людей, а всего региона, на территории которого возводили газоперерабатывающий комбинат, прокладывали нефтяную трубу, вырубали сквер без всякой оглядки на жителей и, попирая всяческие правила и нормы? Потому что требования были не политические, и с ними не так страшно было выступать?

В любом случае экологическое движение стало первой школой гражданского действия.

Мне рассказывали о женщине в Одессе, которая истово боролась за сохранение городской набережной, собирала документы, проводила экспертизу воды у берега. Ее били, арестовывали по каким-то надуманным поводам, пытались посадить в психушку — она на окне комнаты в коммунальной квартире держала майонезные баночки с пробами воды и атаковала местные и центральные газеты разоблачениями местного начальства.

Я видела фотографии жителей деревни, расположенной в двух километрах от газоперерабатывающего комбината, тогда как ближе пяти километров от него жить нельзя: они все высыпали на улицу и в ожидании очередной начальственной комиссии все как один нацепили противогазы.

Я слушала работников астраханского заповедника, обреченного из-за близости газоперерабатывающего комбината. Они собирались ответить на это демонстративной голодовкой у стен обкома партии.

Но я слышала и другое: как демонстрация работников бумажно-целлюлозного комбината на Ладоге протестовала против его закрытия по экологическим соображениям: ни они, ни их комбинатское начальство не хотели остаться без работы, а другой работы в городке не было.

Историю экологического общественного движения еще предстоит написать. Одно время казалось, что оно как бы растворилось, ушло в песок, не выдержало напора экономических проблем. Несколько эпизодов, которые мы здесь приводим, свидетельствуют, что это не так. В экологическом движении осталось самое ценное: люди на местах, в регионах, в городских микрорайонах объединяются, чтобы защитить чистоту места своей жизни — свой город, свою речку, свой сквер.

В 1987-88 годах много земли вокруг Москвы отвели под коллективные садоводческие товарищества. В исполкоме Мособлсовета работала комиссия по включению земельных участков в фонды для коллективного садоводства. Вместе с чиновниками в эту комиссию вошел и областной Совет Всесоюзного общества охраны природы. Комиссия в основном проверяла документы, выясняя, насколько законно было выделение земли. В спорных случаях эксперты из Дружины охраны природы выезжали на место для обследования; если участок леса необходимо было сохранить, комиссия отклоняла предложение о дачном строительстве. Так только за 1988 год было сохранено около 9000 га лесных угодий. В некоторых случаях леса оказывались настолько ценными, что на месте предполагаемых дач создавалась охраняемая территория, так появился заказник "Радовицкий мох" (Рязанская область, близ Солотчи). Конечно, эта комиссия была лишь звеном в длинной цепи согласований, и ее статус не сравнить со статусом государственной экологической экспертизы. Но действия общественности, в данном случае методы, подпадают под современное определение экологической экспертизы.

По инициативе общественных организаций Ростовской области "Зеленый Дон" (Новочеркасск) и "Ростовский общественный экологический центр" (Ростов-на-Дону) в 1999 году впервые была организована общественная экологическая экспертиза проекта Ростовской АЭС с внесенными в него изменениями и дополнениями.

Эксперты, изучив материалы, пришли к таким выводам. Необходимости в том, чтобы строить здесь АЭС, не было: с 1994 года ростовская энергосистема избыточна и способна обеспечить энергией не только свою область, но и Северный Кавказ даже в период экономического оживления, когда потребление энергии, как ожидается, возрастет в полтора раза. Эксплуатация Ростовской АЭС в такой ситуации либо будет убыточна, либо потребует удорожания электроэнергии в регионе.

Поскольку в эту АЭС уже были вложены большие средства, эксперты предложили перепрофилировать ее, использовав здания и сооружения. Это разрядило бы социальную напряженность в Волгодонске, где многие иначе останутся без работы; страх перед этим заставляет их выступать против консервации строительства атомной электростанции.

Площадку для строительства АЭС в Волгодонске выбрали с грубыми нарушениями природоохранного законодательства. Строительство и эксплуатация АЭС может отрицательно, катастрофически повлиять на чистоту всего бассейна Цимлянского водохранилища и нижнего Дона — единственный источник водоснабжения для миллионов людей, и на многочисленные места отдыха местных жителей. Строительство разворачивается слишком близко от берега Цимлянского водохранилища и от жилых кварталов Волгодонска, которые вдобавок находятся с подветренной стороны от АЭС.

Строительная площадка оборудована на месте, где слишком высокий начальный уровень грунтовых вод, так что невозможно устроить дренаж; следовательно, неизбежно загрязнение подземных вод егринского горизонта всего района; между тем эти воды —единственный источник водоснабжения для значительной части Ростовской области. Пострадает (напрямую и через прудохладитель) примыкающая к плотине часть Цимлянского водохранилища, а это приведет к полному уничтожению рыбы.

При этом водный баланс Нижнего Дона и так крайне напряженный и недостаточный. В результате неизбежно предстоит демонтировать весь Цимлянский гидроузел, рекультивировать деградировавшие и загрязненные донские пойменные земли, на что никаких средств в смете АЭС не предусмотрено, следовательно, ее возведение обойдется народному хозяйству еще дороже.

В 1998 году уровень подземных вод оказался настолько высок, что они подтопили фундаменты уже возведенных зданий и сооружений, вода появилась в подвале реакторного отделения, что совершенно недопустимо.

Эти и другие перечисленные в документе просчеты позволяют утверждать, что АЭС не удовлетворяет требованиям действующих норм и правил атомной энергетики. Анализ возможных аварий, как и меры по их локализации и ликвидации, делались по методикам 70-х годов и не переработаны в соответствии с требованиями действующих законов.

Основной вывод, к которому пришли общественные эксперты, таков: "Экспертная комиссия отклоняет проект строительства Ростовской АЭС как недоброкачественный". Под конец они отмечают, что этот "недоброкачественный проект" в значительной степени уже реализован.

Гора Алханай в Читинской области издревле считалась священным местом: здесь совершали культовые обряды бурятские ламы. Они даже надевали специальную обувь с загнутыми мысками, чтобы не ранить священную землю.

Недавно на этом месте было обнаружено золоторудное месторождение. На разработку его выдали лицензию с длительным сроком действия. Начали якобы разведывательные работы, на самом деле — промышленное освоение площадки и добычу небольших партий золота. Все мероприятия по охране природы были, естественно, отнесены "на потом".

Местные жители отнеслись к начавшимся работам как к святотатству, тем более что на этом месте собирались устроить национальный парк. Их поддержали экологи: опасное, с точки зрения охраны природы, производство (а именно к таким относится разработка рудного золота) велось без всяких предосторожностей. Администрация оказалась в сложном положении: в принципе она была на стороне местных жителей, но год назад сама же согласилась на отвод земли под добычу золота. Вдобавок компания грозилась в случае вынужденной остановки работ вчинить администрации иск с требованием компенсации материального ущерба.

Тогда-то Агентство общественной экологической экспертизы, существующее с 1997 года при общественном экологическом фонде "Байкал", решило провести экспертизу проекта разработки золоторудного месторождения. Экспертиза показала полную несостоятельность проекта с экологической точки зрения. Ее результаты подтвердила Государственная экологическая экспертиза Читинской области. Опираясь на эти документы, администрация решила остановить работы и изъять лицензию на дальнейшую разработку месторождения.

Так общественная экологическая экспертиза помогла разрешить крайне напряженную ситуацию, которая могла окончиться серьезным межнациональным и религиозным конфликтом.

В черте миллионной Перми продолжают сжигать межконтинентальные баллистические ракеты. Несколько раз ракетные ступени сжигали на протяжении июля 2006 года. Прокуратура Пермского края и администрация Пермской области никак не реагируют на беззаконие бывших оборонщиков.

Пермское информационное агентство "Перископ", сообщив о том, что днем 21 июля было зафиксировано очередное сжигание 48-тонной ступени межконтинентальной баллистической ракеты на стенде городского предприятия, призвала жителей города принять участие в пикетировании прокуратуры Пермского края, требуя от нее реальных действий по этому поводу.

9 августа 2006 года то же агентство сообщило, что в знак протеста против экологически опасной и юридически незаконной деятельности 10 и II августа такое же пикетирование проводят жители Кировского района под руководством активистов Союза "За химическую безопасность". Акцию поддержали Координационный совет протестных действий и Пермское отделение партии "Яблоко". Организаторы пикета пригласили присоединиться к нему всех жителей Закамска, озабоченных здоровьем и судьбой своих детей.

"Напомним, — говорится в сообщении, — в настоящее время четырьмя судебными инстанциями (Арбитражный суд Пермской области, его апелляционная инстанция, окружной арбитражный суд, Ленинский районный суд г. Перми) установлена незаконность и экологическая опасность сжигания в Перми межконтинентальных баллистических ракет СС-24 "Скальпель", начатого еще в 2003 году. В воздухе Закамска продолжают фиксировать превышение в 15-20 раз предельно допустимых концентраций паров соляной кислоты — основного продукта сгорания твердого ракетного топлива. Детская легочная заболеваемость в Кировском районе, как показывает статистика, продолжает стремительно расти. По мнению иногородних специалистов-ракетчиков, используемый в Перми метод утилизации ракет посредством сжигания не только экологически опасен, но и крайне вреден экономически, поскольку все ценные компоненты ракетного топлива при этом сгорают. Данный метод был продавлен в Перми американской стороной посредством коррупции и политического давления. Между тем сами американцы используют метод гидроразмыва ракетного топлива, после которого топливо используют повторно. Состоявшиеся в конце июня общественные слушания пермская власть превратила в имитацию серьезного обсуждения правовых, экологических и экономических аспектов ракетной утилизации".

Санкт-Петербургский центр экспертиз "ЭКОМ" завершил общественную экологическую экспертизу проекта строительства ресторана быстрого питания "Блин-Дональд’с" на Гражданском проспекте и представил отрицательное итоговое заключение на заседании Комиссии Государственной экологической экспертизы. Согласно оценкам специалистов, реализация проекта нанесет ущерб городской среде и противоречит федеральному и городскому законодательству.

Центр экспертиз "ЭКОМ" существует при региональной общественной организации "Санкт-Петербургское общество естествоиспытателей". Эту общественную экологическую экспертизу он провел по просьбе инициативной группы местных жителей, зарегистрировав ее в муниципалитете в мае 2006 года.

В апреле этого года, еще не имея разрешения на строительство, фирма "Агат" начала подготовку строительной площадки и уничтожила часть сквера, вырубив 16 крупноствольных деревьев ценных пород.

Представители общественных экологических организаций "ЭКОМ" и Гринпис передали в комиссию Государственной экологической экспертизы документы проведенной общественной экспертизы с просьбой ответить на все ее замечания. Если государственная экспертиза согласится с общественниками, строительство будет запрещено.

В суде рассматривается иск жителей района, оспаривающих разрешение на строительство- Уже подготовлены и на следующей неделе будут направлены в суд еще два иска.

Эксперты предлагают рассмотреть иные варианты такого строительства с соблюдением всех экологических и социальных норм.

Михаил Крейндлин

Разговор с практиком

Крейндлин Михаил Леонидович — юрист по образованию. Более 20 лет занимается природоохранной деятельностью, из них 9 лет проработал в центральном аппарате федеральных природоохранных министерств и ведомств.

С 2002 года работает в "Гринпис Россия". Наш корреспондент встретился с Михаилом Леонидовичем, и попросил рассказать о нынешней практике общественной экологической экспертизы.

— Скажите, Михаил, общественная экологическая экспертиза — это основная деятельность вашей организации?

— Ну, это, конечно, очень важное направление, но далеко не единственное. В 2002 году стартовала наша лесная кампания. На деньги "Гринпис" закупают в лесхозах семена и саженцы, а потом школьники их высаживают в тех местах, где лес когда-то был, а потом в результате хозяйственной деятельности человека исчез.

Мы вместе с другими общественными природоохранными организациями проводим мониторинг охраняемых территорий. Часто так бывает, что на охраняемой территории расположено что-нибудь хозяйственно "интересное" — золото, как в национальном парке "Югыд-Ва", массив леса, богатый соболем и белкой, как в государственном заповеднике "Азас", или просто очень красивое, перспективное для курортного строительства место, как в Сочинском республиканском заказнике. Местные власти не всегда могут противостоять соблазну ввести такие земли в хозяйственный оборот обратно — там границу согласованного участка подвинут, здесь постановление местных властей примут об изменении режима охраны территории. Мы в таких случаях подаем в суд на нарушение действующего законодательства. Суд по передаче части земель из состава Сочинского национального парка Сочинскому общереспубликанскому заказнику мы выиграли — передача признана незаконной. Вопрос этот совсем не бумажный: на территории заказника горнолыжный курорт можно строить, а на территории национального парка нельзя. Потому что курорт — это спортивное массовое мероприятие, а на территории национального парка можно только создавать условия для отдыха граждан, массовые мероприятия проводить нельзя. А построить курорт очень хочется — рядом Красная Поляна, президент обещал всемерно развивать горнолыжный спорт. Большие деньги в перспективе, поэтому борьба идет напряженная.

— Михаил, а кто эти люди, ваши сотрудники? Как они к вам приходят?

— Ну, по-разному. Раньше был стандартный путь: биологический кружок, биофак, дружина охраны природы. Многие региональные организации из них выросли в Нижнем Новгороде, в Казани, в Челябинске. Движение дружин охраны природы существует до сих пор, хотя, конечно, прежней массовости нет. Но маленький ручеек оттуда вытекает. По 2-3 человека в год к нам приходят, многие работают добровольцами.

В советское время в дружинах довольно многое можно было делать. Учет фауны, борьба с браконьерством, с незаконными рубками елей, операция "Первоцвет", организация заказников. Можно сказать, что дружины были кузницей кадров для всей охраны природы. Получился такой тип человека, который хочет охранять природу при любых обстоятельствах. Если государственный орган хорошо работает — в государственном, в министерстве, в комитете. Если в государственном органе работать становится бессмысленно — бюрократия, отстаивание начальником посторонних интересов или просто слишком много препятствий, — уйдет человек в общественную организацию, свою создаст, будет независимым экспертом.

Сейчас охраной природы занимаются крупные общественные некоммерческие организации, в основном международные: наша, ВВФ, в какой-то степени Социально-экологический союз. Есть некоторые сильные региональные организации, которые на уровне регионов что-то делают. Это организации неправительственные с высокопрофессиональными сотрудниками, имеющие возможность привлекать экспертов с международным авторитетом. А хороший специалист денег стоит. Поэтому у всех проблемы с финансированием, надо гранты искать. С зарубежными —- после указа президента об общественных организациях — проблема, отечественных грантодателей мало. Нам в этом смысле проще — мы, с одной стороны, всемирная организация, а с другой — есть отделение в нашей стране, "Гринпис Россия". Что касается нынешних наших волонтеров, гринписовских... Как ни странно, есть люди, которые просто хотят чего-то полезного, что ли. Хочется им романтики, наверное. Баррикад, хотя до них обычно дело не доходит.

— Михаил, скажите, общественную экологическую экспертизу в нашей стране проводят такие международные организации ?

— Общественную экологическую экспертизу имеет право проводить любая общественная организация, у которой в уставе записана подобная деятельность. В регионах проводят общественную экспертизу самые разные организации, например, экспертизу строительства второй очереди Балаковской АЭС проводило совместно Балаковское отделение Всероссийского общества охраны природы, "Гринпис России" и представители Зеленого креста, экспертизу трубопровода на Сахалине — областная общественная организация "Экологическая вахта Сахалина". Самое важное для нас — это положение закона, согласно которому на общественную экологическую экспертизу документация должна быть представлена в том же объеме, что и на обязательную государственную.

— И ее действительно предоставляют?

— Не всегда, конечно, но обычно — да, раз закон обязывает. За исключением государственной, коммерческой иди любой тайны, которые достаточно четко очерчены. Например, на строительство атомной подводной лодки не представят Или там какого- нибудь военного аэродрома стратегической авиации. А в законе "Об охране окружающей среды" написано, что информация о состоянии окружающей среды вообще не может быть закрытой. Но, конечно, общественную экологическую экспертизу надо зарегистрировать в муниципалитете.

— А если муниципалитет ее не регистрирует?

— Просто так он отказать не может. В законе есть абсолютно исчерпывающий, закрытый перечень случаев, по которым может быть отказано в регистрации. Соответственно, если орган местного самоуправления за семь дней не придумает один из этих способов отказать в регистрации, экспертиза считается зарегистрированной независимо от того, что они ответили.

— Ну а все-таки, зачем же общественную экологическую экспертизу проводить, если она не имеет юридических последствий ? В чем ее смысл ?

— В идеальном случае, когда государственная экспертиза проводится независимыми и неподкупными экспертами, выявляет реальный масштаб воздействия на среду и выносит обоснованное решение, конечно, тогда никакая общественная экспертиза не нужна. Тем более что за экспертизу надо платить. Были уже случаи, что общественные организации, "Гринпис", VAVF, заказывали и платили за государственную экологическую экспертизу.

Но идеальная экспертиза находится там же, где и идеальное государство, идеальный газ и абсолютно черное тело, — в области идей. Кстати, упраздненный в 2000 году Госкомитет по экологии старался этой модели соответствовать, чем крайне мешал разным сомнительным проектам. А в реальном мире то вертикаль власти строят, то министерства реорганизуют, то хозяйствующие субъекты спорят — нужен какой-то общественный противовес. В нашей нынешней ситуации общественная экологическая экспертиза — это единственный законодательно закрепленный способ для граждан реально узнать, что же на их территории собираются возводить. Любой экспертизе, и государственной и общественной, подвергается конкретная документация: технико-экономическое обоснование проектов строительства, проект международного соглашения или даже предполагаемый закон. Из этой документации мы и узнаем, что грозит гражданам, и им сообщаем.

Экспертизе подлежат и изменения в законодательстве. Законы же у нас пытаются принять прямо в том виде, в котором их пропихивает какая-нибудь промышленная группа. Сейчас мы, "Гринпис России", как раз проводим общественную экспертизу нового Лесного кодекса России. Если его примут в нынешнем виде, будет просто развалена система охраны леса: можно будет вырубать водоохранные леса и использовать эти участки под застройку.

Так что сейчас общественная экспертиза используется как "стоп- кран", как экстренный метод остановки абсолютно неприемлемых по экологическим соображениям проектов.

— Кто проводит общественную экологическую экспертизу? Профессионалы-экологи?

— Да, полученные проектные материалы оцениваются профессионалами. Научными сотрудниками институтов и университетов, независимыми экологами, работниками министерств и ведомств — людьми, которые по роду своей работы обладают квалификацией, позволяющей оценить воздействие проекта на окружающую среду. По Сахалинскому проекту в состав общественной комиссии входили геологи, биологи, географы, даже бывший капитан дальнего плавания, по Балаковской АЭС председателем комиссии был И.Н. Острецов, крупный ученый, зам. директора по науке ВНИИ атомного энергетического машиностроения. Заключение общественной экспертизы мы направляем во все инстанции, от которых зависит принятие решения, и, конечно, в органы, проводящие Государственную экспертизу.

— Но ведь государственная экологическая экспертиза тоже осуществляется профессионалами. Зачем же еще и общественная экспертиза профессионалов?

— Во-первых, всегда существует две точки зрения — официальная и неофициальная, причем обе профессиональные. Когда что-нибудь плохое случается, лодка тонет, самолет падает, террористы нападают — в газетах можно и ту, и другую увидеть. Выступает обычно и руководитель официальной комиссии по расследованию причин происшедшего, и какой-нибудь специалист, эксперт, имеющий независимую точку зрения. Бывший сотрудник спецслужб, летчик, ну и так далее. Он более свободен в своих оценках, может привести и те версии, которые официальному представителю запретили озвучивать. Мы просто стараемся получить такую оценку не "после того", а "до того", когда трубопровод или энергоблок еще не построили, вредный закон не приняли.

Во-вторых, заключение общественной экологической экспертизы привлекает внимание именно общественности. Ну и дальше уже общественные акции — кампания в прессе, массовые акции. Главное, что у них появляется серьезный экспертный фундамент.

— А в остановке строительства трубопровода на берегу Байкала сыграла роль общественная экологическая экспертиза?

— Здесь сыграло роль совершенно другое, то, чего никто не ожидал, — массовое народное возмущение. Общественную экспертизу мы просто не успели сделать — она по закону должна проводиться до или одновременно с государственной, а мы потеряли время, пока судились. Транснефть надавила на муниципалитет Беговой, и нам отказали в регистрации экспертизы. Мы, конечно, в суде отбили, но время было упущено. Общественную экспертизу и проводят в значительной мере для того, чтобы общественность информировать, поднять на какие-то акции. В случае же с Байкалом общественность Иркутска и так держала руку на пульсе, региональные СМИ постоянно следили за ситуацией. До положительного заключения государственной экологической экспертизы никто как-то не думал, что вот уже могут начать строить. А положительная экспертиза — все. Тогда начал подыматься народ. На митинг, который был через неделю после того, как было получено положительное заключение, в Иркутске вышло 6 тысяч человек. На второй митинг вышли 10 тысяч человек. Это при том, что все население Иркутска — 180 тысяч. В полном составе вышел Президиум Сибирского отделения Академии наук — кроме безграмотности самого проекта, их возмутило глумление над процедурой экологической экспертизы. Все политические партии были представлены, вышел на площадь даже губернатор. Коммунисты, неожиданные единороссы, анархисты — ветераны борьбы с Транснефтью, либерал-демократы, Партия жизни, СПС, Зеленые 3000, за соблюдением общественного порядка следили национал-большевики. Это только политические партии, местных общественных, региональных и городских организаций было еще больше. Молодежный благотворительный фонд "Возрождение земли Сибирской", "Большая Байкальская Тропа", организации инвалидов, фонд "Открытая Россия — Иркутск", Ассоциация коренных и малочисленных народов, Ассоциация малого и среднего бизнеса, профсоюзы, даже нефтепереработчики из Ангарска. Люди вышли бороться за общее дело. Трубу-то у них строят, для них Байкал — это не то же, что для всех остальных.

— А это кто-нибудь организовал? Местные газеты, телевидение?

— И газеты, и местные телеканалы, а, самое главное, очень популярный региональный Интернет-ресурс babr.ru. И, конечно, региональная общественная организация "Байкальская экологическая волна". На сайте все время появлялась информация о готовящихся акциях, пикетах, а в офис "Байкальской экологической волны" стекались инициативные граждане, он стал общим штабом. Было принято решение о создании Байкальского общественного движения, о проведении референдума, посвященного проблеме нефтепровода. Вот такой, например, текст появился на сайте бабр.ру:

"Можете считать этот текст обращением: подумайте, что ВЫ ЛИЧНО можете сделать для Байкала. Раздать листовки на улице; нарисовать плакат или разработать дизайн открытки; обзвонить и привести на митинг 10-20- 30 друзей, коллег по работе или знакомых; разложить листовки в почтовые ящики соседей; собрать подписи — все, что угодно. Движению очень нужны связи в других населенных пунктах области — если у вас есть знакомые и друзья в Саянске, Черемхово, Усолье, Тулуне, Листвянке, подумайте: не смогут ли они принять участие в общем деле. Приходите на митинг и расскажите активистам Движения о себе и своих возможностях".

— И власть испугалась общественности?

— И общественности, и лозунгов, появившихся на митинге. Например, таких: "Трубу — в Москву", "Москва, руки прочь от Байкала", "Думай по-сибирски! Скажи трубе нет!", "За Байкал — грохнем!" А активист Объединенного гражданского фронта вообще закончил свою речь призывом: "Да здравствует Сибирская Республика!"

Есть над чем задуматься. Митинги, конечно, не были показаны по центральным телеканалам, в центральных СМИ была полная блокада этой информации. Ну, президент, видимо, не только телевизор смотрит. После этих событий Путин и нарисовал знаменитым фломастером новую трассу.

— Оказался единственный реально работающий механизм — это движение снизу?

— Ну, собственно, да.

Записала В. Скобеева