Т. А. Гатова Джованни Марио Фонтана

К кругу невыясненных проблем в истории московской архитектуры петровского времени относится деятельность итальянского архитектора Джованни Марио Фонтана. Документально доказано, что он является автором Лефортовского дворца за Яузой и исчезнувшего дворца князя М. П. Гагарина на Тверской улице. Уже эти два здания, из которых одно дошло до наших дней – дворец в Лефортове, дают право говорить о нем как о зодчем, внесшем определенный вклад в архитектуру Москвы начала XVII века. Ряд исследователей приписывает ему и другие сооружения в столице; до сих пор неясны его взаимоотношения со скульптором и архитектором Иваном Зарудным во время сооружения Меншиковой башни.

Впервые имя Фонтаны упоминает П. И. Петров в статье, опубликованной в 1869 г., где называет его автором дворца Меншикова в Немецкой слободе. Разрозненные сведения о мастере появляются с этого времени и в других исследованиях, посвященных русской архитектуре первой четверти XVIII века.

Точные даты жизни Джованни Марио неизвестны. Он происходил из семьи тессинских (Швейцария) архитекторов и скульпторов Фонтана. Наиболее известен в этой семье архитектор Карло Фонтана (1634-1717), ученик Бернини, работавший в Риме (по некоторым сведениям, он был дядей и учителем Джованни Марио). На рубеже XVII-XVIII веков из этой семьи вышло и несколько скульпторов-декораторов, большую часть жизни проработавших в странах Центральной Европы.

Первое известие о пребывании Д. М. Фонтаны в России относится к 1703 г., когда после подписания договора в Копенгагене с послом А. Измайловым он приезжает через Архангельск в Москву. Сведения о том, что делал Фонтана в Москве до 1707 г., отрывочны, но И. Э. Грабарь предполагал, что он мог участвовать в возведении и последующих перестройках некоторых триумфальных ворот в Москве около 1703-1704 гг.

Первой крупной работой Фонтаны в Москве стала перестройка мешпиковского дворца в Немецкой слободе. В начале 1707 г.

А. Д. Меншиков получает от Петра бывший дворец Франца Лефорта за Яузой. Старое здание, построенное в 1699 г. «каменных дел художником» Дмитрием Аксамитовым, очевидно, ни своими размерами, ни архитектурой не удовлетворяло любимца Петра. Необходимость перестройки заставила Меншикова искать зодчего, компетентного в европейской архитектуре и способного выполнить его желания.

Перестройка дворца была осуществлена в 1707-1709 гг. Проект Фонтаны включал не только изменение архитектурной декорации старого здания, построенного Аксамитовым в традициях XVII века, пристройку к нему служебных флигелей, но и сооружение большого замкнутого прямоугольного двора с открытыми внутрь аркадами и замыкающими двор парадными монументальными воротами. Все это можно видеть на реконструкции К. К. Лопяло.

Сохранившиеся на стенах здания детали ордерной декорации – пилястры, капители, архивольты, прямоугольные базы пилястр, которые легко читаются даже сейчас, после многочисленных ремонтов и поновлений, дают возможность воссоздать первоначальный вид центрального корпуса, галерей и ворот. Несомненно, автор этого сооружения был хорошо знаком с традициями классической ордерной архитектуры.

Несомненно, Фонтана изучил трактат Джакомо Бароциа да Виньолы, поскольку именно ему принадлежит редакция первого изданного в России перевода этого трактата на русский язык. Это установлено по письму Петра I московскому коменданту Матвею Гагарину, надзиравшему в 1707-1709 гг. над московской типографией: «Книжку архитектурную, присланную от Вас, мы высмотрели, и в некоторых местах есть неисправно, чему при сем посылаем з знаками опись, и против того вели выправить архитектору Фонтане с кем-нибудь русским, кто хотя бы немного знал архитектуру».

Издание трактата Виньолы, который начиная с конца XVI века был настольной книгой любого западноевропейского архитектора, имело большое значение для развития русского зодчества. Этот трактат, по словам А. Габричевского, «благодаря краткости, догматичности изложения и простоте методов расчета, сделался каноническим учебником для всех архитектурных школ, воспринявших „классическую“ традицию итальянского Возрождения… „Правило пяти ордеров“ несомненно способствовало быстрому созреванию и развитию ордерной архитектуры в различных европейских странах, в том числе и России, так как оно давало общедоступный ключ к проблемам классического наследия».

Если следовать концепции И. Э. Грабаря, то перестройка Лефортовского дворца и последующие, приписываемые Фонтане постройки говорят не столько о его близком знакомстве с теоретическими положениями Виньолы, сколько о прямом переводе чертежей из трактата в реальные архитектурные формы. Так, аркада внутреннего двора Лефортовского дворца по своим пропорциям и рисунку повторяет образцы Виньолы, хотя заметно известное смещение ордеров (пропорции пилястр ближе к пропорциям тосканского ордера, а венчающие пилястры капители выполнены в очертаниях коринфского).

Таким образом, Фонтана, по-видимому, был одним из представителей того круга европейских архитекторов, работы которых подчас представляют прямое заимствование из архитектурных трактатов, подобных трактату Виньолы, излагавших основные положения и принципы ордерной архитектурной композиции.

Однако, несмотря на слабую подготовку в архитектурной теории и малый строительный опыт, Фонтана за несколько лет пребывания в Москве превращается из «мастера палатного и фортификационного строения», каким он назван в договоре 1703 г., в «архитектора Фонтану», как говорит о нем Петр I в письме к М. Гагарину.

Фонтане приписывается дом князя М. Гагарина на Тверской улице в Москве (1707-1708). Судя по письму Петра I, Матвей Петрович Гагарин должен был знать Фонтану именно как архитектора и поэтому мог пригласить его для постройки своего парадного московского дворца.

Дворец князя Гагарина на Тверской, о котором В. И. Баженов в речи на закладке Большого Кремлевского дворца сказал: «…а всех домов прекраснее дом князя Гагарина на Тверской», не сохранился. В начале XX века он был сломан и на его месте возведен многоэтажный доходный дом. За время своего существования дворец Гагарина неоднократно подвергался переделкам, несколько раз менял владельцев.

При изучении памятников русской архитектуры начала XVIII века исследование затрудняется недостаточностью, а подчас и отсутствием архивных материалов, плохой сохранностью памятников, многочисленными перестройками и переделками, связанными с изменением стилей, вкусов владельцев, необходимостью ремонта. С этими сложностями сталкивается исследователь и при реконструкции первоначального облика дворца Гагарина. На плане, «сочиненном» в 1819 г., видно, что дом входил в состав большой городской усадьбы, однако определить, когда были возведены хозяйственные постройки – одновременно с главным домом или нет, – невозможно. Для восстановления внешнего, а отчасти и внутреннего облика дома обратимся к изобразительным материалам. В собрании Музея имени А. В. Щусева хранится акварель Д… Кваренги «Вид на церковь Успения на Покровке и дворец князя Гагарина на Тверской улице»

(1797). Кроме того, известны четыре чертежа из «Альбомов» М. Казакова, а также непубликовавшаяся акварель М. Садовникова из собрания Музея имени А. В. Щусева на обороте его же рисунка «Василий Блаженный» – «Вид на Тверскую улицу со стороны Тверской площади», 1833. В «Русской старине» в 1852 г. было опубликовано описание здания и литография, фиксирующая его внешний вид в середине XIX века.

Основные архитектурные, а отчасти и пропорциональные членения одинаковы на всех изображениях гагаринского дома. Абсолютные размеры главного здания на чертежах Казакова увеличены за счет повышения кровли, в то время как основной объем кажется несколько приземистым, как бы придавленным высокой кровлей. На других изображениях пропорции основного объема выглядят более вытянутыми, поскольку изящная по рисунку балюстрада, завершающая здание, как бы увеличивает его высоту.

Дворец Гагарина представлял собой двухэтажную по дворовому фасаду постройку с центральным и двумя торцовыми ризалитами. В углублениях между ними находились террасы-лоджии, перекрытие над ними поддерживалось тройными арками. Симметричная композиция главного фасада отмечена посредине аркой проездных ворот, которые вели во внутренний двор усадьбы. На второй, парадный этаж вела широкая лестница, располагавшаяся в правой части проездной арки. На главном фасаде по бокам проездной арки находились два глухих арочных проема.

Рисунки М. Садовникова и А. Мартынова фиксируют изменения, которые произошли с фасадом гагаринского дома примерно за 50 лет (с конца XVIII до середины XIX века). В первоначальном, по-видимому, завершающем здание карнизе были пробиты окна из третьего, мезонинного этажа; расширены, а также вновь пробиты окна подвалов, изменена форма парадных лестниц на главном фасаде – теперь в лоджии первого этажа поднимались по двум парным, изгибающимся к центру маршам.

Если судить по имеющимся изображениям, а также по описанию В. Л. Снегирева в «Русской старине», главный и дворовый фасады дома были обильно украшены белокаменной резьбой: «На лицевом фасаде этого дома разными его владельцами много сбито рельефных украшений, сделанных во вкусе архитектуры XVIII века и заимствованных из флорентийских жилых домов». Кроме того, Снегирев отмечает, что «на заднем фасаде дома – на двор – находился из второго этажа балкон с балясами, орнаментами на консолях; от всего этого оставались еще обломки каменных листьев, голов кариатид и фигур».

Внутренняя планировка дома, за исключением овальных залов второго этажа, изображенных на чертежах Казакова, вероятно, сохраняла более или менее первоначальный вид.

Снегирев, описавший дом Гагарина в 1852 г., особенно настаивал на том, что здание было построено иностранным архитектором. Действительно, «итальянский» характер здания, напоминающего североитальянские палаццо XVII-XVIII веков, виден даже на рисунках. Недаром дворец привлек внимание Д. Кваренги, изобразившего его на одной из своих превосходных акварелей. Как бы оттеняя «итальянский» характер дома, он поместил на его фоне русское здание – церковь Успения на Покровке.

И. Э. Грабарь уверенно приписывает дворец Гагарина творчеству Джованни Марио Фонтаны.

Фасадная декорация гагаринского дома имеет некоторое сходство с внешним декором законченной в 1707 г. церкви Архангела Гавриила, «что на Чистом пруду» (Меншикова башня). Здесь и балкон с точеными балясинами, и каннелированные пилястры большого ордера; пропорции и очертания арочных окон гагаринского дома близки к заделанным арочным проемам верхнего восьмерика Меншиковой башни; угловые пилястры двух верхних восьмериков Меншиковой башни напоминают граненые опоры аркад дома Гагарина с резными филенками и капителью; среди прочих схожих элементов – оформление верхнего края карнизов сухариками и т. д.

Даже это простое перечисление сходных мотивов говорит о значительной стилистической близости памятников.

Что еще построил Фонтана в Москве до переезда в Петербург, сказать трудно. Судя по архивным данным, он появился в новой столице около 1710 г., т. е. почти одновременно с А. Д. Меншиковым.

Однако можно предположить, что в Москве Фонтана принял участие еще в одной постройке на средства Гагарина. В 1706 г. московский комендант купил у стольника Д. Лихачева село Степановское под Москвой. Видимо, приблизительно в это время здесь и началось сооружение храма-колокольни во имя св. Исаакия Далматского, день празднования которого совпадает с днем рождения Петра I. Архивных сведений об этой постройке почти не сохранилось, кроме надписи на деревянном кресте, находившемся в самой церкви. Надпись эта приведена в статье А. Мартынова: «Освятися олтарь… и воодружен бысть крест сей в церкви преподобного отца нашего Исаакия Далматского седмь тысящ 240-го генваря 19 дня, а от Рождества Христова 1732 года индикта десятого при державе Анны Иоанновны».

П. А. Тельтевский, ссылаясь на эту надпись, датирует храм 30-ми годами XVIII века и изменяет прежнюю датировку М. А. Ильина, который, основываясь на утерянных ныне документах, относил дату постройки к 1703 г.

Архитектура храма-колокольни в Степановском, в целом, конечно, несколько необычная для 30-х годов XVIII века, носит на себе следы влияния двух разных эпох. Завершение церкви, действительно характерное для позднего времени, было сделано в 30-е годы, но центральный объем выдает более раннюю эпоху. Ордерный декор здания напоминает декор галерей Лефортовского дворца (объединяющие два этажа гладкие пилястры, в данном случае – тосканского ордера). Если учесть, что первоначально церковь была выше, поскольку нижний ярус сильно врос в землю, то такое изменение пропорционального соотношения частей может лишь подтвердить более раннюю датировку. В оформлении второго, центрального яруса храма использован прием декорирования низа оконных проемов и глухих арок балконами, которые своими очертаниями напоминают балюстраду гагаринского дома или Меншиковой башни.

Таким образом, даже если не настаивать на авторстве Фонтаны в этой постройке, то следует все же причислить ее к кругу возможных произведений этого мастера и при этом предложить новую датировку. Время постройки может быть ограничено 1706 г. (время покупки Степановского Гагариным) и 1711 г. (отъезд Гагарина на пост сибирского губернатора).

Существует еще одна, не сохранившаяся до нашего времени постройка, которую необходимо включить в круг работ Джованни Марио Фонтаны. В 1956 г., изучая архивные материалы, А. П. Петров высказал предположение, что Фонтане принадлежит постройка в начале 1710-х годов дома генерал-адмирала Ф. М. Апраксина в Белом городе на Никитской улице. Судить о внешнем виде этого сооружения не представляется возможным, так как не найдено каких-либо его изображений. А. П. Петров указывает на Фонтану как на возможного автора дома Апраксина, исходя из анализа переписки Ф. М. Апраксина со своим московским управляющим С. В. Рагузинским по поводу постройки московской городской усадьбы. В ней, по мнению Петрова, именно Фонтана называется «итальянцем-архитектором» или «добрым архитектором италианцем». Присутствие итальянского архитектора на постройке дома прослеживается до начала 1712 г.

Фонтана вел архитектурные постройки и в Петербурге. В самом начале 1710-х годов ему было поручено продолжать строительство Дворца Меншикова на Васильевском острове, в архитектуре которого есть элементы, близкие гагаринскому дворцу в Москве. Очевидно, он осуществлял и «архитектурный надзор» над сооружением Ораниенбаумского дворца, но не больше.

И действительно, сравнивая московские постройки, целиком приписываемые Фонтане, – Лефортовский дворец за Яузой и дом Гагарина на Тверской – с петербургскими дворцами, трудно представить, что ему было по силам проектирование такого гигантского комплекса, каким является дворец в Ораниенбауме. Скорее всего, проект принадлежал какому-нибудь крупному западноевропейскому архитектору, а Фонтана и другие архитекторы осуществляли этот проект.

Необходимо отметить, что архитектура петровского времени весьма неоднородна по стилевой направленности. На протяжении трех десятилетий происходило удивительное смешение, взаимопроникновение различных стилей, манер. В эту ломку стиля в России тех лет внесли свою ленту не только русские мастера, впитывавшие новые для них традиции западноевропейской ордерной архитектуры, но и иностранные зодчие. Надо иметь в виду, что и иноземные мастера не могли принадлежать к какой-либо определенной стилевой ветви западноевропейского искусства конца XVII – начала XVIII века, поскольку приезжали они из разных стран, где развитие архитектуры не шло синхронно. Этот момент приходится учитывать при характеристике творчества русских и иностранных зодчих рубежа XVII-XVIII веков, в том числе и Джованни Мари о Фонтаны.

После 1714 г. имя Фонтаны исчезает из документов; вероятно, он покинул Россию.

Загрузка...