Е. А. Белецкая А. Григорьев (1782-1868)

Имя Афанасия Григорьева стало широко известно с конца 1920-х годов благодаря исследовательской деятельности молодого советского ученого В. В. Згура. Собранное им обширное графическое наследие, написанные им статьи являются до наших дней важным источником при изучении творчества зодчего. Архивные изыскания и ряд публикаций последующих лет, пристальное рассмотрение немногих сохранившихся или приписываемых Григорьеву построек дали возможность определить круг деятельности зодчего, воссоздать его творческий облик, отметить индивидуальные черты незаурядной ЛИЧНОСТИ.

Родился Афанасий Григорьевич Григорьев 10 января 1782 года в семье дворовых людей помещика Н. В. Кретова и был приписан к принадлежавшей Кретову слободе Васильевской Козловского округа Тамбовской губернии.

А. Г. Григорьев был одним из наиболее ярких представителей крепостной интеллигенции, оставивших значительный след в истории русской культуры и архитектуры. Его творческая биография охватывает период свыше шестидесяти лет, отданных любимому им искусству архитектуры. Она характерна для своей эпохи. Еще в раннем возрасте были замечены способности мальчика к рисованию, й его отдают в обучение к известному архитектору московского Воспитательного дома Ивану Дементьевичу Жилярди (1755-1819), который вел строительство общественных и других зданий по проектам крупных архитекторов М. Ф. Казакова, Дж. Кваренги и А. А. Михайлова. Афанасий Григорьев получал здесь строительные навыки, знакомился с теорией архитектуры, изучал законы перспективы, правила построения архитектурного чертежа, в чем со временем достиг высокого совершенства. Затем юношу приняли в Кремлевскую архитектурную школу, где он обучался два года у архитектора Ф. И. Кампорези.

Сохранившиеся ранние чертежи Григорьева дают возможность судить о методах и приемах обучения архитектурному мастерству. Одним из основных правил было копирование чертежей и гравюр выдающихся зодчих и всемирно известных произведений архитектуры. Так, Григорьев копирует гравюру с изображением знаменитой восточной колоннады зданий Лувра в Париже (архитектор Клод Перро, 1613-1688) и вносит свои предложения по отделке фасада. (Эта колоннада служила образцом для многих зодчих русского и западноевропейского классицизма.) Он копирует проект восстановления Петербургского театра, разработанной Тома де Томоном, и предлагает свои варианты завершения здания.

Но чаще всего Григорьев обращается к работам Дж. Кваренги. В годы своего ученичества Григорьев находился под воздействием творчества этого маститого зодчего, под влиянием его понимания ясных форм ордерной архитектуры классицизма и изысканной графической манеры, восхищается его великолепным владением тушью и акварелью. (Одна из причин увлеченности проектами Кваренги может быть объяснена близостью старейшего зодчего к семье И. Д. Жилярди, у которого обучался Григорьев.)

Копируя чертежи Кваренги, Григорьев также предлагает свои варианты решения каких-либо деталей. Особое значение для последующих работ Григорьева, в частности для культовых зданий, имел оставшийся незавершенным проект здания биржи на Васильевском острове в Петербурге. Овальную форму плана и объема этого сооружения Жилярди Григорьев не раз повторял в своих проектах.

Но с началом практической деятельности Григорьев отходит от ученического подражания старшим мастерам классицизма, овладевает мастерством ордерных композиций, свободным построением архитектурного чертежа, перспективы и ортогонали, мастерством графики.

В 1804 г. в возрасте двадцати двух лет Григорьев получает отпускную из крепостного состояния, что дает ему возможность поступить на государственную службу. После краткого пребывания чиновником Ревизионной коллегии он переходит в ведомство московского Воспитательного дома под начало своего первого учителя И. Д. Жилярди. Он работает его помощником на строительстве больницы для бедных и на других стройках. С 24 августа 1808 г. и почти до конца своей деятельности Григорьев был архитектором этого ведомства, а после отъезда Д. И. Жилярди в Швейцарию был назначен архитектором Воспитательного дома.

Значительное место в творчестве А. Г. Григорьева занимает его участие в восстановлении Москвы после пожара 1812 года.

При подходе неприятельских армий к Москве Григорьев и младший Жилярди вместе с другими чиновниками и старшими детьми Воспитательного дома выехали в Казань, но уже поздней осенью оба архитектора вернулись в Москву и включились в грандиозную работу по восстановлению города.

В истории русской и мировой архитектуры возрождение Москвы после событий 1812 г. по размаху и темпам строительства можно сравнить лишь с выдающимся событием XVIII века – созданием новой столицы России, Петербурга. Работы в Москве разворачивались одновременно в нескольких направлениях: был составлен новый генеральный план города с четкими очертаниями площадей, улиц и переулков, проводились конкурсы на ансамбли и сооружения, архитектура которых отражала бы героические события эпохи. Была заново спланирована Театральная площадь с величественным зданием Петровского театра, шла перепланировка Красной площади, обновлялись Торговые ряды, восстанавливался Московский университет, строился Манеж, над заключенной в трубу речкой Неглинной разбивался Кремлевский сад. Торжественная ордерная архитектура с рядами строгих колонн и посвященной победам скульптурой, ее масштабы, четкость и стройность форм – все это отвечало героическим свершениям народа-победителя, отстоявшего независимость России.

Но основным, что определяло облик восстанавливаемой Москвы, была рядовая массовая застройка. Направляемое и возглавляемое созданной в 1813 г. Комиссией для строения Москвы, куда входили крупнейшие планировщики и архитекторы, массовое строительство в Москве подвергалось обязательному контролю.

Художественная ценность рядовой застройки послепожарной Москвы была создана благодаря единству стиля архитектуры классицизма первых десятилетий XIX века, применению профессионально грамотных проектов. Небольшие, в основном деревянные дома, оштукатуренные и имитирующие камень, частично еще сохранились в переулках современной Москвы. Они строились на основе архитектурной практики конца XVIII века – времени М. Ф. Казакова; в них широко применялись типовые фасады, чертежи которых были изданы в 1809-1812 гг., и строительные правила. Эти правила регламентировали размеры домов, расстояния между ними и пр.

Огромное значение для быстрого восстановления города имела стандартизация художественных и строительных элементов, типизация конструкций, определяющих соотношение частей зданий, портиков, колонн. Единство в застройке города достигалось и общностью окраски стен в установленные светлые тона (желтый, палевый, розовый, желто-серый), на фоне которых выделялись белые колонны и барельефы.

В композиции зданий сохранялось преимущественно трехчастное деление фасада с колонным или пилястровым портиком в центре, но монументальность дворцов конца XVIII столетия сменилась уютом и интимностью облика небольших особняков.

Вместе с тем при единообразии применяемых приемов почти каждый дом имел свои индивидуальные черты благодаря большому выбору предлагаемых образцов, утвержденных законом фасадов, о которых было написано: «Выбор фасадов, сообразных изданным, оставляется на произвол каждого желающего строиться».

Общие задачи, стоявшие перед архитекторами Москвы в тот период, определили и деятельность А. Г. Григорьева. Строительство жилых домов принесло ему заслуженную славу одного из крупнейших московских зодчих. Одним из первых приписываемых Григорьеву домов является построенный в 1815-1817 гг. дом прапорщика А. П. Хрущева (позже Селезневых, ныне Музей А. С. Пушкина на Кропоткинской улице, 12). Некоторые исследователи предполагают участие в проектировании и строительстве этого дома архитектора Д. И. Жилярди.

Дом Хрущева и построенный А. Г. Григорьевым в 1817-1822 гг. дом поэта и переводчика А. В. Лопухина (позже Станицкой, ныне Музей Л. Н. Толстого, Кропоткинская улица, 11) относятся к наиболее совершенным образцам своего времени. При единообразии четко выраженного стилистического сходства архитектуры начала XIX века они индивидуальны по своей планировке, внешнему и внутреннему облику.

В доме Хрущева, построенном на месте частично сохранившейся усадьбы, как бы слились элементы архитектуры двух веков: каменная палатка XVII века и выходящие к переулку хозяйственные строения – остатки старой усадьбы XVIII века. Стилобат с террасами, на котором возведен главный дом, – это остатки белокаменного подклета сгоревших древних палат.

Развитием древней традиции русского зодчества явилась «разнофасадность» нового дома; каждая его сторона решена в зависимости от функционального назначения и от роли по отношению к городскому пространству: простой садовый фасад с обращенными на восток окнами комнат антресольного этажа, повышенный за счет мезонина; выходящий на улицу главный фасад с ионическим портиком, лепными барельефами и изысканный фасад в переулок – со спаренными колоннами ионического ордера и великолепным по рисунку барельефом.

Дом Лопухиных – идеальный образец архитектурного творчества, в котором стандартное в конструкциях, художественное в архитектурных и декоративных приемах создает совершенное произведение. Подчинены утвержденным строительным правилам длина и высота деревянного дома (12 и 4 саженей), традиционна трехчастная композиция фасада с ионическим портиком в центре, лепным многофигурным барельефом за колоннами и орнаментальными «тарелками с лентами» над окнами, рустовка окрашенных в светло-желтый цвет наружных стен.

Внутренняя планировка дома также традиционна: собственно жилые комнаты с низкими потолками находятся на двух этажах со стороны двора; верхний этаж антресольный. Парадная анфилада с комнатами, занимающими всю высоту дома, расположена вдоль главного фасада. Здесь зал (столовая), малая гостиная с декоративной аркой (она же, очевидно, была кабинетом), большая гостиная и парадная спальня со свободно стоящими колоннами коринфского ордера, отделявшими альков. Выполненные в технике гризайль орнаментальные мотивы и живописные, яркие цветы плафонов окаймлены лепными фризами. Тонко найденные пропорции и соотношения всех элементов фасада и интерьеров делают этот дом одним из лучших в творчестве Григорьева и красивейших в архитектуре старой Москвы.

В 1816 г. Григорьев начинает проектировать здание дворцового типа, делает большое количество вариантов. Частично он использовал их для осуществленной в 1818-1819 гг. обширной городской усадьбы одного из пяти братьев, участников Отечественной войны 1812 г., – Алексея Алексеевича Тучкова. Усадьба эта не сохранилась, но сопоставление и анализ чертежей генерального плана, фасадов и разрезов из различных собраний позволили установить точное местоположение усадьбы, восстановить облик и историю создания этой одной из интереснейших и крупнейших работ Григорьева.

Усадьба была расположена на Остоженке (Метростроевская улица) при слиянии ее с Крымским валом, на большом участке, спускавшемся к Москве-реке, где был разбит тенистый парк. Она была обращена к улице и занимала по ее фронту почти 60 саженей. На красную линию улицы были вынесены лишь небольшие служебные флигеля (разобраны в 1930-х годах в связи со строительством метрополитена).

Основной дом, воспроизведенный в чертеже Григорьева 1818 г., стоял в глубине участка, параллельно улице. Его пространственно-объемная композиция шла от классической схемы – центральный корпус с колонным портиком, соединенный галереями с флигелями. Венчающая здание скульптура колесницы со «Славой» и летящие «гении», предусмотренные в проекте, должны были прославлять воинские доблести владельца дома и придать героический характер его архитектуре. Ансамбль усадьбы придавал парадный характер застройке улицы на ответственном ее участке.

Следуя традиции, по которой деревянные дома считались более полезными для жилья, чем каменные, части дома чередовались по строительным материалам: центральный корпус был деревянный и имел допускавшуюся для таких зданий двенадцатисаженную длину; широко развернутые крылья галереи были каменными и завершались деревянными флигелями.

Дом имел сложную историю: в 1822 г. он принадлежал уже графу А. Г. Головкину, в 1831 г. был продан в Удельное ведомство для великого князя Михаила Павловича. При переходе к новому владельцу дом подвергся некоторым переделкам. Архитектор О. И. Бове, который вел их, говорил о нем: «В сем прекрасном доме все просто, все не пышно и все не обширно».

В 1875 г., когда в доме размещался лицей, он сгорел, и лишь долго сохранялось одно из каменных крыльев, потерявшее из-за надстройки свой первоначальный облик.

Одной из наиболее известных построек Григорьева была Троицкая церковь в усадьбе Олсуфьевых Ершово близ Звенигорода (1826-1828); здесь же им был построен и усадебный дом (перестроен после 1941-1945 гг., ныне дом отдыха). Церковь не сохранилась, но о ней можно судить по фотографиям, рисункам с натуры и, главное, по чертежам самого автора.

Тщательно, упорно работает Григорьев над созданием проекта храма: набрасывает эскизы, с большим мастерством строит перспективы, чтобы проверить, как выглядит здание с различных точек, выполняет варианты проектов. Первоначальную композицию крестово-купольного храма он заменяет ярусной, обратившись к художественному наследию московского барокко конца XVII века. Объединив в едином объеме храм и колокольню, он создает тип церкви «под коло-колы», но воплощает храм в монументальных и лаконичных формах позднего классицизма. Церковь в Ершове, поставленная на высоком холме, издалека привлекала внимание красотой своего силуэта, строгим и гармоничным обликом, слиянием с окружающей природой.

Григорьев считается автором двух ансамблей в Москве, в которых культовые здания сочетались с гражданскими. Это церковь Воскресения с колокольней на Ваганьковском кладбище и два корпуса – бывш. богадельня и гостиница (1822). Выполненные по типовым проектам, одинаковые по архитектуре и окраске, они отмечают въезд на территорию кладбища.

Удачнее по общей планировке и архитектуре является ансамбль церкви Троицы и въездных корпусов Пятницкого кладбища (1830-1835). Здесь выдержана основная ось композиции, симметрично расположены корпуса, построенные также по типовым проектам; гармонична по силуэту и лаконичным формам поставленная на срединной оси церковь со строгими портиками римско-дорического ордера.

Интересен конструктивный прием в решении интерьера, рассчитанный главным образом на монументальность и представительность сооружения: барабан купола стоит не на парусах, а на арках, что создает впечатление простора внутреннего пространства и усиливает значимость внешнего облика здания. В этом сказалась «фасадная» тенденция, общая для архитектуры Москвы начала XIX века, ставившей одной из своих задач парадное оформление города.

Видное место в творчестве Григорьева занимает проект большого пятикуполыюго храма; по широте замысла его можно сравнить лишь с конкурсными проектами храма Христа Спасителя, который был задуман как памятник событиям Отечественной войны 1812 г.

Сохранились беглые наброски, эскизы и великолепно выполненные чистовые чертежи, в которых Григорьев показал себя не только талантливым архитектором, но и, судя по росписи арок и сводов, художником-монументалистом.

Замечательна колокольня церкви Троицы в Вишняках на Пятницкой улице (1824-1826). Памятник мало исследован; сама церковь носит следы разновременных перестроек, но колокольня, «легко взлетающая» вверх, по красоте пропорций, по силуэту является одним из первоклассных произведений начала XIX столетия.

Григорьеву, кроме дома А. А. Тучкова, не пришлось создавать крупные городские ансамбли. Основной сферой его деятельности оставались жилые дома с простыми, отвечающими позднему классицизму единообразными формами архитектуры и декора, гармоничными и по-разному скомпонованными элементами. Но Григорьев как помощник старшего Жилярди, Ивана Дементьевича, а затем его сына, Дементия Ивановича, принимал непосредственное участие во всех крупнейших работах по ведомству Воспитательного дома.

Из-за загруженности государственными и частными заказами Д. И. Жилярди часто ограничивался составлением эскизного фор-проекта, в котором были выражены лишь основные замыслы – композиция, объем и масштабы предполагаемого сооружения. Детальную разработку проекта, вычерчивание чистовых чертежей и пр. ои поручал своим помощникам, среди которых по служебному положению и по личным связям первое место занимал А. Г. Григорьев.

В 1820-х – начале 1830-х годов велись крупные работы по восстановлению и переделке зданий ведомства Воспитательного дома. В это время капитально перестраивались Вдовий дом, Екатерининское училище, строилось здание Опекунского совета на Солянке, осуществлялась капитальная переделка Слободского дворца для Ремесленного заведения Воспитательного дома. Григорьев делает расчеты, составляет сметы, рабочие чертежи, следит за ходом строительных работ. Прекрасный график, он выполняет и чистовые чертежи. Так, представленные на утверждение императрице Марии Федоровне чертежи фасада и планов Опекунского совета, судя по характеру графики и по почерку надписей, выполнены Григорьевым.

Во время отъезда на несколько месяцев Д. И. Жилярди за границу Григорьев, в совершенстве владевший профессией архитектора, возглавляет сложное строительство здания Ремесленного заведения. О настойчивости, энергии, знаниях Григорьева свидетельствуют сохранившиеся чертежи с его пометками и замечаниями. Например, он делает расчеты на рабочем чертеже лестницы при перестройке бывш. Слободского дворца или для отливки чугунных плит в санузлах Воспитательного дома. Это было во время эпидемии холеры, уносившей сотни детей, и зодчий, заботясь о них, пишет на чертеже: «…как можно поторопиться, крайне нужно».

Жизнь Григорьева насыщена делами. После отъезда в 1832 г. заболевшего Жилярди на родину его назначают архитектором Воспитательного дома, что расширяет круг его обязанностей. В 1830 -1840-х годах он частично перестраивает отведенный для сирот бывш. дом А. К. Разумовского (ныне НИИ физической культуры), проектирует корпус для фельдшерской школы на этой же территории, новое здание для Ремесленного заведения, в связи с тем что перестроенный Слободской дворец Николай I нашел «слишком роскошным» для Воспитательного дома (проект не осуществлен).

Григорьев состоит архитектором ряда больниц, учебных заведений. Среди многочисленных частных заказов – переделка интерьеров Воздвиженского дома графа Д. Н. Шереметева. Под воздействием «нового вкуса», т. е. эклектического направления в архитектуре, он, обновляя отделку залов, меняет очертание капителей колонн, рисунок лепного фриза и т. д.

Тем же подражанием архитектуре разных времен, ставшим модным в середине XIX века, отмечены работы Григорьева 1840 – 1860-х годов, известные по сделанным им чертежам и наброскам. Для зодчего, воспитанного в традициях архитектуры классицизма, не так просто было перейти к эклектике. В поисках новых форм он вспоминает «готическую» архитектуру В. И. Баженова, его постройки в подмосковной усадьбе Царицыно.

В 1842-1843 гг. Григорьев строит для себя дом в Милютинском переулке (улица Мархлевского, 8). Этот небольшой каменный дом в пять окон и с верхним антресольным этажом сохранился почти без изменений. Проектный чертеж Григорьева на бланке Комиссии для строения в Москве, его эскизы и натурное обследование дома позволяют полностью восстановить его первоначальный облик, в котором Григорьев вновь проявил себя мастером композиционных решений. Основой композиции является ритмическое чередование арок фасада и интерьера: полуциркульные арки окон главного этажа, арки дверей, ведущих во внутренние помещения, арочные проемы парадной анфилады, занимающей всю длину дома, – большой комнаты, разделенной арками на отсеки, предназначавшиеся, очевидно, для зала, гостиной и кабинета хозяина.

В январе 1844 г. Григорьев переехал в этот дом, обвенчавшись вторым браком с А. А. Шестаковой, вдовой академика архитектуры Ф. М. Шестакова. Григорьев был близок к семье Шестаковых почти всю жизнь: его первой женой, матерью его детей была родная сестра Ф. М. и А. М. Шестаковых, после ранней смерти которой заботу о детях взяла на себя ее мать, М. А. Шестакова.

Записи в сохранившейся книге расходов, письма Григорьева свидетельствуют о большом внимании, которое он уделял детям. Ои сумел воспитать их честными и образованными людьми. Старший сын, Павел, по окончании Московского университета стал архитектором, второй, Иван, учился в Медико-хирургической академии и работал затем врачом Павловской больницы, младший, Михаил, был художником и музыкантом.

Умер Григорьев 1 (13) мая 1868 г. в своем доме. Похоронен на Калитниковском кладбище.

Круг интересов Григорьева был широк и многообразен: он прекрасно знал и любил отечественную архитектуру, интересовался зодчеством Италии, Франции, инженерным искусством, живописью, скульптурой. В письмах сыновьям, в различных заметках, выписках проявился его интерес к архитектуре Рима, к дворцовым сооружениям. В его библиотеке были труды Альберти, Боливара, Шинкеля, заметки о мастерах эпохи Возрождения и других.

В историю отечественной архитектуры Афанасий Григорьевич Григорьев вошел как зодчий, создавший наиболее типические и совершенные сооружения одного из выдающихся периодов русской архитектуры, отразивший высокие идеалы гражданственности и патриотизма, порожденные высокой героикой Отечественной войны 1812 г. Вместе со своими современниками О. И. Бове, Д. И. Жилярди, Ф. М. Шестаковым, Ф. К. Соколовым, Д. Г. Григорьевым и другими А. Г. Григорьев занял почетное место в истории архитектуры Москвы.


А. Григорьев. Портрет неизвестного художника


Особняк на Кропоткинской (ныне Музей Л. Н. Толстого). А. Григорьев. 1817 1822


Усадьба Найденовых. А. Григорьев. 1829—1833


Музыкальный павильон в Кузьминках. А. Григорьев. Начало XIX века


Загрузка...