Зуб мамонта

День 95-й

Алька лежал, раскинув руки, и чувствовал, как прохладная капля пота медленно скатывается по боку, заползает под спину. Сквозь лист лопушка, которым он укрывал лицо, расплывчато и мутно просвечивало зеленое солнце. На живот, что ли, перевернуться? Но и поворачиваться было лень. Душно. Жарко. Тихо. Где-то попискивает птица, гудит шмель, на улице проурчал грузовик. А рядом — частое и нелегкое дыхание старого Буяна. Вот кому жарко-то в своей мохнатой шубе!

— Говорил: на речку надо было пойти, — сказал Алька. — Сейчас нырнуть бы. С головкой.

— Купание и здесь устроить можно, — отозвался Валерка и шевельнул коленкой — согнать муху. — Кричи — кому идти за водой.

— Велосипед! — сказал Алька.

— Девять! — тотчас ответил Валерка.

— Посчитаем… — Алька приготовился загибать пальцы. — Вело-си-пед. Во, насобачился! Девять букв. Точно. — Он поднялся и босиком, в одних плавках направился к торчавшей из земли водопроводной трубе с краном. Открутив кран, наполнил водой лейку.

Валерка, растянувшийся на траве, возле кустов крыжовника, распоряжался:

— Взяли! Шире шаг! Торопись!..

«Сейчас ты у меня покомандуешь!» — со смехом подумал Алька.

Он подошел к другу и без всякой подготовки выплеснул на него чуть ли не половину лейки.

Валерка страшно взвыл и вскочил на ноги.

— Очумел!

— Нервы надо лечить, — сказал Алька и передал ему лейку. — Не боюсь.

Однако от холодной воды и у него зашлось дыхание.

«Искупались», и сразу стало легче. Валерка вылил остаток воды на Буяна, с испугом наблюдавшего за их возней. Взвизгнув, пес отбежал немного в сторону, но тут же лег снова и принялся вылизывать на боку мокрую шерсть.

Потом друзья попаслись в кустах крыжовника. Но не долго. Ягоды были еще совсем зеленые, твердые и до того кислые, что рот на сторону сворачивало.

Опять повалялись на траве, подставляя покрасневшие тела горячему солнцу. И уже в который раз вели самый милый и волнующий для обоих разговор — о рыбках.

— Хорошо, что навозили тогда с братухой стекол, — сказал Валерка. — Обещает еще аквариум сделать.

— Я тоже три банки занял, — без всякого намека сообщил Алька. — У лиры — новые мальки, у большой меченосихи — снова штук шестьдесят.

Валерка слова его понял по-своему.

— Больше стекла нет. Только на один аквариум.

— А я что, разве прошу? — сказал Алька. — И в банках посидят. Банок у нас сколько хочешь. Тетя огурцы в банках покупает, помидоры.

— Все равно в аквариумах лучше, — заметил Валерка.

— Кто спорит…

— А у меня гуппят — целая стая. Штук полтораста. Плохо, что на базаре дают за них мало.

— Мне бы тоже гуппи заиметь. Удобно. Если кому дарить, то не жалко. А вид у них приятный. Самцы особенно…

— Брось ты! — поморщился Валерка. — Дарить, дарить! Кому нужно — сами достанут. И без дарения обойдутся.

Возражать приятелю Алька не стал. Может, и прав Валерка. Не подарил бы первый раз Коте рыбок, тогда бы и второй раз не пришел он клянчить. А так чертовщина какая-то вышла из-за этого. Будто и с Толиком поссорились. Или Галку взять. Подарил. А что толку? Все равно разговор об этом завела на сборе звена. Еще и в подхалимстве обвинила.

А вообще интересно, живут у Мариши те рыбки?..

Валерка словно угадал, о ком подумал Алька.

— Галку вчера видел. Идет с бидоном, на меня и не смотрит. Задавака! Рыбок ей даришь! Давить таких надо!

Спору нет: поволноваться Гребешкова заставила Альку немало, но чтобы «давить таких» — нет, он не был согласен. Правда, вслух об этом Алька распространяться не стал, не поймет Валерка. К тому же снова начало нещадно палить солнце — языком лень ворочать. Тем более о какой-то Галке. Вот про червей-трубочников поговорить стоит. Оказывается, на противоположной от них окраине города протекает грязный ручей, вот там любители и ловят этого удивительного червя.

— Ну, когда же за трубочником пойдем? — спросил Алька. — Помнишь, и в книжке о нем написано: очень хороший корм. Тогда рыбки еще быстрее станут расти.

— Сам знаю, — ответил Валерка. — Обязательно двинем. Петр обещал частую сетку достать. Как сделает черпак, так и пойдем.

— Хороший у тебя брат, — помолчав, проговорил Алька. — Все делает, помогает нам.

— Еще бы! Он и сам видит, что дело стоящее. Если все как следует наладить — большие деньги можно грести… Он у нас хозяин! — Валерка обвел горделивым взглядом сарай, где стоял мотоцикл «ИЖ», дом под железной крашеной крышей, раскидистые яблони (на их ветвях густо висели еще некрупные — по ореху — зеленые плоды), высокие груши, аккуратные ряды кустов малины, росшие вдоль забора. — Он хозяин, — повторил Валерка.

А потом Валерка вдруг сел на траве и потер рукой шею.

— Слушай, — сказал он, — а видел за автобусной остановкой, где пятиэтажный дом построили, внизу магазин делают? Витрины железные уже стоят, а стекол в них еще нет. Надо будет почаще ходить туда. Может, скоро привезут стекла. Откроют ящик, а там вдруг битое. Куда мы с братом ездили, там два битых стекла оказались. Вот хорошо бы. Попросим так или рубль дадим. Они и позволят нам взять. Тогда братуха и тебе аквариум сделает.

— А захочет мне?

— Спрашиваешь! Конечно, сделает. Сам же видишь, как он за твоей тетей Кирой ходит. Дома уж сколько раз говорил о ней: буду жениться. Только мать ворчит: не пара, мол, тебе. А почему не пара? Она же хорошая. Красивая. Я бы хотел, чтобы они поженились. А ты?

Алька перекусил травинку.

— Я тоже не против. Пусть себе женятся. Мы тогда с тобой кто же будем?.. Зятья, кумовья… или как там?.. В общем, родственники.

— Шурины, наверно, — поморщив лоб, сказал Валерка. — Ладно, пусть женятся, потом разберемся.

— Знаешь. — Алька придвинулся ближе к Валерке, тихонько сказал: — Тете письмо прислал… этот, Вадим. Ну, бывший муж тети. Он пьяница, только мучал ее. Пишет, что приедет в наш город. Вот гусь! Я увижу его у нашего дока — палкой шибану! Ишь, мириться теперь захотел!

— Мириться? — От удивления Валеркины брови поползли вверх. — Интересно…