Звёздный час профессора Минорки

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ильза Кочерыжка и Мясной Соус прибыли к столу переговоров одновременно. Сверкал на солнце Орден Мухобойки — гордость главной торговки; фарш крупной провёртки выпячивал грудь, дабы была видна Крестцовая Кость первой степени. Заняв место по обе стороны стола, противники молча воззрились друг на дружку. Наконец Кочерыжке надоело играть в молчанку, и она решила приступить к переговорам. Пренебрегая какими бы то ни было вступлениями, она сразу взяла быка за рога.

— Эй! — рявкнула она на мясника.

Мясной Соус долго обдумывал достойный ответ, после чего изрёк:

— Охо-хо-хо-хо-хоо! — он скроил таинственную мину.

Однако главная торговка не поддалась на удочку. Опираясь на край стола, она поднялась — медленно, с угрожающим видом, — выдвинула подбородок чуть ли не вплотную к физиономии мясника и, набрав полную грудь воздуха, заухала под стать ночному филину:

— Ух-ху! Ух-ху!!!

Мясной Соус мгновенно оценил тяжесть угрозы и не задержался с ответом.

— Ха-ха-хааа! Ха-ха-хаа! — издевательски парировал он, смерив торговку презрительным взглядом. Но этого ему показалось мало. — Це-це-це! Уй-ю-юй! — уничижительности в его голосе прибавилось, и он ещё раз повторил свою реплику: — Це-це-це, уй-ю-юй! — Затем, резко изменив характер беседы, вскочил на ноги, притиснул нос к украшенному бородавками носу Ильзы Кочерыжки и прошипел: — Фф-ш-ш-ш!

Настал черёд торговки разразиться язвительным смехом.

— Хе-хе-хе! Хи-хи-хи! — взвизгнула она, схватясь за бока, чтобы яснее дать понять, сколь смешна позиция мясника. Сложив губы дудочкой, Кочерыжка несколько раз повторила: — Фи, фе, пфуй…

Похоже, первый раунд переговоров на этом был завершён, и стороны сделали короткую передышку, чтоб собраться с силами ко второму.

Второй этап протекал в тёплой, дружеской обстановке. С каждой стороны подоспело подкрепление в лице официантов с большими блюдами в руках. Кочерыжка выставила на стол изысканно сервированное блюдо с вишней, на предмет угощения партнёра. Мясной Соус брезгливо поморщился и предложил вниманию Ильзы пирожки с мясом. Кочерыжка едва сдержала отвращение, однако оба принялись вкушать яства. У мясника был выбит передний зуб, поэтому он с чавканьем объедал вишнёвую мякоть, а косточки ухитрялся выплёвывать невероятно далеко и с безошибочной точностью попадания. Целью обстрела служила всё та же приблудная кошка, чёрная с белыми пятнами.

Ильза не удостоила вниманием его цирковое искусство. С каменным лицом не жуя заглатывала пирожки, стремясь поскорей расправиться с ненавистным угощением.

Подчёркиваю: трапеза проходила в тёплой, дружеской обстановке.

— Давай приступать к переговорам, — опять первой начала торговка.

— Валяй, — дёрнул плечом мясник, — ежели тебе так приспичило.

— Исходный — и он же заключительный — пункт переговоров — один-единственный: кран — наш.

Мясник уставился в пространство, словно про себя взвешивая услышанное, а затем принял решение:

— По-моему, основой переговоров может служить один-единственный принцип: кран остаётся за нами.

— Значит, мы зашли в тупик.

— Верно. Куда зашли, там и находимся. В тупике.

Договаривающиеся стороны умолкли, готовясь к третьему раунду, каковой и начался вскоре, причём на самом высоком уровне.

— Если вы не пойдёте на уступки, мы пустим в ход молоконасос.

— Если вы не уступите, мы применим костемёт.

— Тогда всем нам крышка.

— Крышка, да ещё и закрытая наглухо.

— Похоже, этого не избежать… если мясники не опомнятся.

— Если в торговках не возобладает здравый смысл.

С мудрой прозорливостью, в полном согласии оба кивали головой, тем самым принимая — и даже одобряя — факт неизбежной гибели.

— Лично я сделала всё, что могла, — подвела итог Кочерыжка.

— Я тоже сделал всё от меня зависящее, — поддакнул мясник.

Взаимопонимание было достигнуто. Завершился третий этап переговоров.

— Вынуждена распрощаться, — сказала торговка, — надо проследить за бригадой, что будет обслуживать молоконасос.

— А я должен заняться костемётом.

— Ох-хо-хо, — вздохнула Кочерыжка, — снизу молоко, сверху кости…

— Что поделаешь? — сокрушённо покачал головой Мясной Соус.

С тем оба повернулись друг к другу спинами. Жребий брошен, участь рынка решена.

— У меня есть предложение, — раздался чей-то голос.

Договаривающиеся стороны вздрогнули и обернулись.

На столе стоял профессор Минорка, позади него тётушка Тереза в лиловой, как аббатская мантия, шляпе, Дорка с флейтой и добрая фея с нервным тиком на глазу.

— Это чучело сбежало из-под прицела моего расстрельного взвода! — рванулась Кочерыжка к профессору.

— Этот подрывной элемент пытался подорвать боевой дух моих мясников! — замахнулся для удара Мясной Соус.

— Стойте! — собрал всё своё мужество профессор Минорка, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе. — Я прибыл к вам в качестве посланца мира, и моя персона неприкосновенна. — Он строго стукнул когтями по столу. — Прошу внимания! Смысл моего предложения вкратце сводится к следующему. — Он сделал глубокий вдох, вскинул голову и с трогательной радостью продолжил: — Надо поделить кран между обоими лагерями. Один день краном пользуются мясники, другой день — торговки. А молоконасос и костемёт зарыть поглубже, как топор войны. Что скажете? — Фёдор торжествующе огляделся вокруг с гордостью изобретателя пороха.

— Вздор, — отмахнулась торговка, — дохлый номер.

— Этот номер не пройдёт, — поддержал её мясник. — И вообще, чего ты лезешь не в своё дело, которое мы к тому же детально обсудили и пришли к обоюдному согласию.

Ильза Кочерыжка и Мясной Соус обменялись дружескими улыбками.

— Как это… как это… — захлёбывался в отчаянии профессор. — Прошу, умоляю зарыть оружие массового уничтожения.

— Слишком хлопотно, — не соглашался мясник.

— Да и времени отняло бы немало, — поддержала его Ильза.

Они вновь развернулись спиной друг к другу.

— Прикажете понять вас так, что моё предложение провалилось? — профессор готов был расплакаться.

— Так, именно так, — главари даже не обернулись.

— Всё погибло, — простонал вконец сражённый Минорка.

А заклятые недруги, совместными усилиями отведя неожиданную напасть, с чистой совестью и в полном взаимопонимании отправились к своим молоконасосам и костемётам. Вернее, хотели отправиться, однако не сделали ни шагу. Некая сверхъестественная сила удержала их. Силу воплощала в себе тётушка Тереза: схватив за шею правой рукой Ильзу, а левой — мясника, она принялась безжалостно трясти их. Главарям и пикнуть не удавалось. На груди Мясного Соуса колыхалась Крестцовая Кость, позвякивал кочерыжкин Орден Мухобойки, но сами обладатели высших наград молчали как жареные караси. Чего нельзя было сказать о тётушке Терезе.

— Значит, отказываетесь зарыть молокомёт и костенасос, или как там они называются, эти ваши игрушки? В таком случае я вас самих урою! Связывать ни в чём не повинных людей, топить в молоке, расстреливать — это пожалуйста? Душить, резать, убивать — можно, а вот зарыть насос — не смей! Ну, погодите, научу я вас по струнке ходить. Будете у меня как шёлковые!

— Давай, тётя Тереза! — восторженно кричала Дорка. — Всыпь им по первое число! — Девочка не переставая и что есть силы колотила флейтой по торговкиной руке, тянущейся к метательному огурцу устрашающих размеров. Тем часом физиономия полузадушенной Ильзы приятно синела.

Эмилия взяла в работу мясника, с задорным смехом выкручивая нос бравого военачальника. Давно у феи не было столь безоблачного светлого настроения.

— Это тебе за моё дёргающееся веко! Это — за помятое крыло! — последовал очередной выворот. — А это получай за мои вконец расшатанные нервы! — заливалась она смехом. Поведение, конечно, недостойное доброй феи, но ведь настрадавшуюся Эмилию можно было понять. Мясник даже не пытался возражать, лишь скромно, молча лиловел на глазах. А молчание, как известно, знак согласия.

Профессор Минорка в растерянности топтался по столу переговоров.

— Будучи приверженцем мира, я в принципе возражаю против всяких норм насилия, — рассуждал он вполголоса, — но всё же… — и вдруг с хриплым квохтаньем принялся подпрыгивать и скандировать, как болельщик на стадионе: — Бей, бей, не жалей! Всыпь ему перца на хвост! Шай-бу, тё-тя! Шай-бу, Те-ре-за!

Тётушке не надо было говорить дважды. Решив повторить удачно испытанный приём, она вознамерилась расплющить Кочерыжку и мясника об рыночную булыжную мостовую. Сказано — сделано, и, как положено в предвкушении большой и трудной работы, тётушка закатала рукава и потёрла руки.

Лучше бы ей этого не делать! Ведь перед тем пришлось выпустить шеи недругов. Торговка и мясник, почувствовав, что хватка ослабла, тотчас подняли крик:

— Караул, помогите!

— Мясники! Торговки! Все сюда!

По тревоге поднялись вояки из обоих лагерей. Сперва они набросились было друг на дружку, но вожаки выразительными жестами указывали на тётушку Терезу, всё ещё потирающую руки.

Постепенно даже тугодумы сообразили, в чём заключается их боевая задача, но это смекнул и профессор Минорка.

— Бежим! — вскричал он. — Спасай кто что может: кто — шкуру, кто — пух, кто — перья!

Тётушка Тереза опомнилась, сунула под мышку курицу, схватила за руку Дорку и помчалась со всех ног. Впереди неслась добрая фея, высоко задрав свою юбочку и не переставая визжать. Этот визг раздражал тётушку Терезу, даже несмотря на чрезвычайные обстоятельства.

За ними по пятам с топотом рвались в бой непримиримые враги, в данный момент совместными усилиями гнавшиеся за беглецами. «Поразительно! — подумал вечно склонный к философствованию Минорка. — Сейчас им всё же удалось примириться».

Друзья бежали, не чуя под собою ног, но знали: всего лишь вопрос времени, когда их настигнут преследователи. Надежды нет, думала тётушка Тереза, а поскольку беда никогда не приходит одна, почтенная матрона споткнулась и упала. При падении она нечаянно толкнула Эмилию, и та с истошным воплем растянулась плашмя. Тётушка плюхнулась наземь, Дорка — ей на колени, а на колени Дорке — Фёдор. Они сидели, пытаясь отдышаться, и понимали, что спасенья нет.

Окаменев от сознания полного своего бессилия, они ждали конца.

И тут тётушка Тереза вскричала:

— Мало того, что настал наш последний час, так меня ещё снизу колет что-то! — С этими словами она сердито выдернула из-под себя… метёлку из белых перьев. Тётушка не успела сообразить, что именно она держит в руке, как их настигла погоня.

Эмилия взвизгнула так пронзительно, как ей не удавалось прежде.

Профессор Минорка кудахтал и бил крыльями.

Дорка, защищаясь, подняла флейту над головой.

Тётушка Тереза отчаянно лупила нападающих перьевой метёлкой, затем, грозно взмахнув ею, крутанула над головой и прогремела:

— Ах ты, будь оно неладно! Стоит ли из-за этого на стенку лезть?!

И в этот момент…

В этот момент…

Не знаю я, что делать с этими моментами! Искренне сожалею, но…