Звёздный час профессора Минорки

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Картофельная корзина приподнялась, и с одной стороны под неё вползла Дорка с флейтой в зубах, а с другой — тётушка Тереза с Фёдором под мышкой. Обе обнялись. Тётушка на радостях позабыла, что собиралась всыпать непослушной девчонке по первое число: гнев её попросту испарился, стоило ей увидеть перед собой племянницу, которая уже считалась пропавшей. Они молча пытались отдышаться, а снаружи тем временем угрозы преследующих Дорку торговок всё громче смешивались с проклятиями мясников и рыбников в адрес тётушки Терезы и Фёдора.

— Теперь, когда все мы нарадовались всласть, может, и на мою долю достанется хоть капля радости, — произнёс чей-то тихий голосок.

Догадались? Правильно: кроме Эмилии, больше некому.

— Как себя чувствуете? — тепло откликнулась тётушка.

— Вы опять уселись на меня, тётушка Тереза. Буду весьма обязана, если изволите на секундочку приподняться.

Тётушка тотчас исполнила её просьбу, после чего все трое с жалостью уставились на основательно помятую фею, расправлявшую крылышки.

Шум снаружи всё нарастал. Два передовых отряда врагов сшиблись на поле брани и самозабвенно лупили друг дружку.

— Кошмар и ужас! — дёрнулась Эмилия. — С ума сойти, нервы не выдерживают.

— Тебе бы пережить хоть половину того, что мне досталось, — одёрнула её Дорка.

— Или тех злоключений, что мы натерпелись, — добавила тётушка Тереза. — Не так ли?

— Вот именно, — скупо обронил профессор Минорка.

— Кто из нас что пережил — это личное дело каждого, — отрезала фея. — Я, например, всё это время просидела под корзиной, трясясь от страха. Тоже, я вам скажу, не мечта для девушки. И положение моё с каждой минутой всё ухудшается.

— С чего бы это?

— Ах, с чего?! Может, кто-нибудь из вас отыскал волшебную метёлку Великой Кудесницы?

— Я — нет, — сокрушённо мотнула головой Дорка.

— Мы тоже не нашли, — призналась тётушка Тереза.

— Вообще искал ли её хоть кто-нибудь из вас по-настоящему?

— Конечно! — хором откликнулись все трое.

— Конечно же, нет! Дорка по-настоящему искала свою флейту, а тётушка Тереза и профессор Минорка старались отыскать Дорку. Волшебная метёлка нужна вам была, как рыбке зонтик. А между тем, будь у нас метёлка, и ничего не стоило бы отыскать любую флейту и чью хочешь племянницу.

— Мы сделали всё от нас зависящее, — пыталась оправдаться тётушка. — Выспрашивали-выведывали у всех и каждого. Это и вовлекло нас в беду.

— Я даже произнёс речь в защиту мира, — поддержал тётушку Фёдор. — Чего другого, а уж старания и благих намерений нам не занимать.

— Ох уж эти благие намерения! — пренебрежительно отмахнулась фея.

— И я тоже выведала и песню с торговцами разучила, — похвасталась Дорка. — С одними — первую партию, с другими — вторую. И благих намерений у меня тоже хватало.

— Помните, куда ведут благие намерения? — сморщила носик фея.

— Вы не совсем правы, дорогая Эмилия, — вступил с ней в спор профессор Минорка. — То, что совершил ребёнок, нельзя списать всего лишь за счёт благих намерений. Ведь она приобщила воюющие стороны к искусству.

— Я научила их боевому маршу.

— Вот видите, — унылым тоном заметила Эмилия.

— Это не имеет значения, — отстаивал свою позицию Минорка. — Суть в том, что девочка обучала их музыке. А музыка и есть искусство. Что же касается двух партий, то это означает серьёзный подход к искусству. Пойдём дальше. Искусство как таковое всегда оказывало умиротворяющее воздействие…

— Это имеет отношение к вашей научной деятельности, дорогой Фёдор? — тётушка Тереза подавила зевок. — Если я не ошиблась в своём предположении, то соблаговолите приберечь своё красноречие для наших недругов.

— Власть искусства — истина общеизвестная и неоспоримая! Вот увидите, примирение произойдёт именно благодаря песне, которой научил противников ребёнок. Сражающиеся выстроятся на поле брани друг против дружки и запоют вместе, сливаясь в гармоническом звучании. Подпадут под неодолимую власть искусства, и двуединым партиям даже в голову не придёт колошматить и убивать друг друга, — проникновенно вешал профессор Минорка, захватывая слушателей своим энтузиазмом.

— Так и должно быть! — ликовала девочка. — Голосовые партии не смогут уничтожить друг друга, ведь они должны петь в унисон.

— Господин профессор — завзятый оратор, — констатировала тётушка Тереза, и Фёдор зарделся от похвалы, ведь тётушка впервые назвала его «господином профессором».

— Возможно, отчасти вы правы, — осторожно согласилась с их мнением фея. — Вдруг да… — и нервный тик её вроде бы чуть поутих.

Затем все четверо приникли к щелям корзины, вглядываясь в происходящее. Открывшееся их взорам зрелище превосходило всякое воображение.

Схватка на рынке была в самом разгаре. Сцепившиеся передовые отряды вызвали на помощь подкрепление, и теперь торговки и торговцы лупцевали друг дружку почём зря.

Мясники грозно размахивали гирляндами сосисок, молочники, держа на манер дискоболов твёрдые как камень, увесистые сыры, стеной пёрли на врага. Рыботорговцы извлекли несколько здоровенных рыбин, которые, заглотив рыбную мелочь, готовы были её изрыгнуть. Бойцы противной стороны ринулись в атаку, вооружённые огромными пучками крупной редиски.

Уж как они метелили, валтузили, колошматили, лупили друг дружку — любо-дорого глядеть!

Вскоре площадь, ставшая полем боя, была сплошь усеяна разломанными кругами сыра, раздавленными коробочками йогурта, карпами, в беззвучной жалобе разевающими рты… Боевой дух сражающихся, похоже, ослабел.

— Марш! Запе-вай! — вскричал Мясной Соус, желая разжечь в мясниках гаснущий огонь.

— Марш! — откликнулась в ответ Ильза Кочерыжка.

И мясники грянули боевую песню.

А торговки затянули свою.

— Ну, что я вам говорил? — просиял Фёдор Минорка. — Внимание! Сейчас увидите, как восторжествует власть искусства!

Мелодия обоих маршей, сорвавшись с уст певцов, взлетела ввысь, воспарила над площадью и, слившись в стройной гармонии, образовала двухголосый канон:

пели мясники.

подтягивали торговки.

выводили высокие голоса первой партии.

рокочущими басами повторяли свой припев вторые голоса.

И тут…

И тут, воспрянув духом, с новой силой оба лагеря схватились ещё ожесточённее. В воздух взметнулось облако пыли.

— …нюза певает! — оглушительно ревел Мясной Соус, вращая над головой связку сосисок и поливая молочниц ворчестерским соусом.

— Го дикисчи тает! — взвизгнула Кочерыжка и на разделочной доске, используемой ею в качестве щита, проворно нарезала намелко с полдесятка луковиц. — Го дикисчи тает! — задиристо повторила она и швырнула в глаза наступающих врагов накрошенный лук. Целый взвод работорговцев враз был выведен из строя: обливаясь слезами, они вслепую тыкались туда-сюда.

— Пта шечкипор хают… — с кровожадным видом надсаживался Филе Сома, и обоюдоострая сабля его зловеще сверкала.

— Вот вам и власть искусства, — упавшим голосом произнесла Эмилия.

— Курица тоже имеет право на ошибку, — прошептал Фёдор, совершенно раздавленный произошедшим.

— Подумать только — из-за сущего пустяка экие баталии разгорелись! — сокрушалась тётушка Тереза. — Дёрнула меня нелёгкая метёлку крутануть!

— Не зря я на дух не переносила покупателей вроде вас, — плачущим голосом произнесла Эмилия. — Оглянуться не успеешь, а они уже схватили товар и давай крутить-вертеть, а ты потом расхлёбывай. Разве можно с нежными метёлками так неделикатно обращаться?

— Нельзя, — покорно согласилась тётушка Тереза и в знак раскаяния опустила голову низко-низко, едва не касаясь земли полями шляпы.

— Я ведь во многих местах служила доброй феей. Осмелюсь заметить, Великая Кудесница — она для всех нас вместо матери родной — меня высоко ценит. И я в своей работе привыкла к тому, что есть существа добрые и злые, что одни правы, а другие — нет. Потому тебе всегда сразу ясно, как поступить. А в данном случае — кто плохой, кто хороший? Кто прав, кто виноват? Уму непостижимо, что здесь происходит: бум-бам, стук-бряк, пиф-паф! Если невозможно отличить добро от зла, то что прикажете делать доброй фее? Я должна вмешаться, но каким образом? Кто мне объяснит? С у-ума с-спятить м-можно… — у Эмилии вновь потекли из глаз слёзы, и всё тело заколотила дрожь.

Пение снаружи вдруг смолкло, шум боя стих.

— Объявили временное прекращение огня, — всхлипывая, пояснила Эмилия, — затем проведут переговоры, взбодрятся и начнут по новой. Чего ради? Где тот ч-чудо-источник, где груды серебра и злата, где алмазные россыпи? Ничего этого и в помине не осталось: торчит посреди площади убогий водопроводный кран с хлорированной водой. И ведь все прекрасно знают, но тем не менее… К ч-чему об эт-том г-говорить, т-только попусту расстраиваться. Без метёлки сидеть нам тут под корзиной до скончания века, а я окончательно выйду из доверия у Великой Кудесницы.

Воюющие стороны отступили каждая в свой лагерь и затаились. Затем одна торговка и один мясник водрузили стол в центре площади, рядом с медным краном, притащили два стула и натянули тент. На спинку одного стула повесили редиску, тем самым обозначив место для представителя торговок, на спинку другого — сосиску, специально для мясников.

— Там состоятся переговоры?

Эмилия выглянула в щёлочку.

— Да.

— О чём? — поинтересовалась тётушка Тереза. Фея безнадёжно махнула рукой.

— У Ильзы Кочерыжки припасено чудо-оружие, — заметила Дорка. — Молоконасос называется.

Эмилия побледнела.

— Тот гнусный тип из другого лагеря тоже стращал нас каким-то чудо-оружием, — вспомнила тётушка Тереза.

— Костемётом, — тотчас подсказал ей Минорка.

— T-тогда нам к-конец, — захлюпала Эмилия.

— Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается.

— Станем барахтаться в молоке, а вынырнешь, чтоб воздуха глотнуть, — рыбных косточек наглотаешься. Отличная перспектива, нечего сказать.

На сей раз даже тётушка Тереза впала в уныние, а Дорка так и вовсе расплакалась.

— Терпеть не могу молоко, — ревела она.

— Тише! — цыкнула на неё тётушка. — Пей без разговоров, молоко очень полезно для здоровья!.. Правда, всё хорошо в меру, — добавила она, сообразив, что они не у себя дома на кухне.

— Послушайте, — профессор Минорка постарался прибавить своему тону решительности, — хоть я по складу характера и склонен к пессимизму, к тому же на принципиальной основе, всё же должен заметить, что картина, пожалуй, не столь уж мрачная. К примеру, что, если попытаться повлиять на ход переговоров?

— Ничего не выйдет, — вздохнула помрачневшая Эмилия.

— А вдруг? Хотя бы выиграем время, чтобы отыскать метёлку. В конце концов, попытка не пытка. Смелость города берёт! Кто смел, тот съел, и так далее!

— Даже слепая курица подчас зёрнышко сыщет, — невпопад ляпнула Дорка и поняла неуместность своего замечания, лишь когда профессор Минорка отвернулся и холодно уставился в пустоту. — Прошу прошения, — смутилась девочка, — я правда не хотела…

— Так уж и быть, — резким тоном ответил Фёдор, — на сей раз прощаю. Но если нам удастся выбраться из этой передряги живыми, я так разобижусь, как вам, милый ребёнок, и во сне не снилось.

— Выходим! — тётушка Тереза приподняла край корзины.

— Благодарю, но я вновь предпочту отсидеться, — отказалась Эмилия.

— Об этом не может быть и речи! — решительность профессора Минорки не была напускной. — Вы должны присоединиться к нам, коллега. Соберите всё своё мужество. Фея Львиное Сердце — согласитесь, это звучит гордо.

— Совладайте со своим характером, золотце моё, иначе мне придётся совладать с вами, — угрожающе произнесла тётушка Тереза.

Угроза подействовала. Эмилия расправила крылышки и под одобрительные возгласы Дорки первой выбралась из-под корзины. Готовая на всё кучка смельчаков крадучись стала подбираться к столу.