Звездолеты погибшей империи

Глава 12 Ответный удар

Вина Уайта арестовали сразу, как только его челнок опустился на грунт планеты Шакти. Лейтенант в обычной космофлотской форме с красным уголком на рукаве — военная полиция — подошел вплотную и козырнул.

— Контр–адмирал Уайт? Очень прошу вас проехать со мной.

Вин вздохнул.

— Просите? Значит ли это, что я могу отказаться?

Лейтенант несколько смутился.

— Честно говоря, нет.

— Понятно… — Вин огляделся. Вокруг космодрома росли гигантские клены. Ровный асфальт. И небо. Голубое небо, надо же…

— Поехали, — сказал он и первым пошел к припаркованному у взлетного контура внедорожнику. На борту машины был нарисован профиль дятла. Дятел — символ чистки леса, черт бы его побрал…

«Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги, и безумный возница оскалит ликующий рот. Леденяще и скупо ударит Луна, содрогнется под крупом возницы спина, завизжат на дорожных камнях проступившие лица. В тусклых митрах тумана под крыльями сна расплетут пентаграмму Нетопырь и Желна и совьют на воздусех пылающий бред багряницы…»

— Ваш арест — чистая формальность, — сказал Вину следователь, добродушный мужчина в мятом синем кителе. — Ситуация вполне ясна. Вынужден добавить: к сожалению. Скажите, может быть, мы чего–то не знаем? Может быть, вы получили от вышестоящего штаба приказ оставить Пангею, который… ну, затерялся?

Вин медленно покачал головой.

— Ценю ваше сочувствие, но вы прекрасно знаете ответ. Все приказы такого уровня дублируются и сохраняются в квантовых архивах. «Затеряться» они не могут физически. Решение об оставлении Пангеи было принято мной, и только мной. Я ни с кем не советовался. Ну а подчиненные, сами понимаете, меня не проверяли…

Следователь виновато развел руками.

— Я могу вас понять, — сказал он. — Увы, это не отменит того факта, что вы без приказа оставили стратегическую позицию. Вы этого и не отрицаете, если я правильно понял… А военный закон в этом случае суров. Более того, он однозначен.

Вин промолчал. Интересно, — вяло подумал он, — скоро ли кончатся эти заигрывания, и начнется разговор по существу? Или… вот тут Вина прошиб пот. А может, никакого «по существу» не будет? Может, этого обалдуя с погонами подполковника военной юстиции сюда только затем и прислали, чтобы он оформил по закону смертный приговор? И он, дурак, пытается это сделать тактично… Благо дело–то ясное…

На лице Вина, видимо, что–то отразилось. Следователь вдруг посмотрел ему прямо в глаза.

— На самом деле ваша судьба еще не решена. С точки зрения закона никаких зацепок нет… но вы сами знаете, что в нашем государстве есть силы, которые выше закона. Вами заинтересовался Ледяной дворец, — он пожевал губами. — Я не знаю, к чему это приведет, и прошу вас не обманывать себя ненужными надеждами. Тем не менее, у меня к вам есть несколько вопросов. Готовы отвечать?

— Смотря какие вопросы, — сказал Вин.

— Простые. Нас интересуют два человека. Контр–адмирал Дэвид Читта и адмирал флота Коро Дхарван. С обоими вы хорошо знакомы. Хорошо и давно. Так вот, от вас нужна история этих знакомств. Без лишних подробностей, но насколько возможно точно. Где вы встречались, когда, какие это имело деловые последствия. Вот вам планшет — заберете его в камеру… Подождите. Я знаю, что вы к этим людям хорошо относитесь. Даже очень хорошо. И вот по этому поводу есть особая оговорка. Если вам кажется, что какие–то факты могут этим людям повредить — не пишите их. Никто не будет в претензии. Правдивая история бывает и с купюрами, — следователь усмехнулся. — Выстраивайте изложение, как хотите — чтобы никого не подвести. Единственное условие — не лгите. Результат этой работы может повлиять на решение, принятое Ледяным дворцом. Не знаю как, честное слово. Но может. А планшет возьмите, не на бумаге же вы писать будете…

Оказавшись в камере, Вин с удовольствием рухнул на кушетку и задумался. Камера была ничего себе, элитная. От номера дешевой гостиницы она отличалась только отсутствием терминала. Если, конечно, не считать запертой снаружи двери… Ну, еще окон не хватает. Но окна и в гостиницах с номерами–ячейками не всегда есть… Ладно. Что за комбинацию нам тут преподнесли, и как с этим выруливать?

Что было в разговоре, если отжать сухой остаток? Во–первых, угроза казнью. Это кнут. Во–вторых, намек на снисхождение со стороны Ледяного дворца. Это пряник. И в-третьих, рассказ о том, какие показания требуются. Это — цена за пряник. Причем высказано все было так аккуратно, что формально придраться не к чему, даже если иметь полную расшифровку разговора. Гордись, юноша, тобой занялись профессионалы… Ну, и что теперь? Адмирал Дхарван, наверное, уже на ушах стоит, пытаясь выяснить, где находится его ученик. А может быть, он все прекрасно знает, но не имеет сюда доступа. И это хуже… Ладно, не будем паниковать.

Задание, которое мне предложил следователь, явно имело какой–то источник. Заказчика. Вот и подумаем не спеша: кто это может быть?

Версия первая: действительно Ледяной дворец. Отлично, только какие у нас основания этой версии верить? Ответ: кроме слов купленного (или просто получившего приказ) пройдохи–следователя — никаких. Мда. Нет, разумеется, интерес Ледяного дворца может быть и правдой. Но может быть и выдумкой. Это же необыкновенно удобная пугалка. Проверить невозможно…

Вторая версия, самая противная, и она же самая вероятная: художества кого–то из соперников–адмиралов. Не секрет, что отношения между высшими командирами космофлота у нас вполне звериные. За власть они грызутся, как настоящие герцоги и принцы. Значит, если кто–то делает ход против Дхарвана… — Вин сел. Если кто–то играет против Дхарвана — то я подыграл как нельзя лучше. Все знают, что я его протеже, — Вин поморщился, мысленно произнося это слово, но тут следовало быть честным. Самовольный уход с Пангеи — государственная измена. В другой ситуации на такое, как ни странно, могли бы закрыть глаза. В другой ситуации… Он попытался вспомнить, о чем думал тогда. Очевидно, все мозги ушли на решение задачи — как выйти с минимальными потерями из почти безнадежного сражения. На то, чтобы озадачиться еще и внутренней политикой, нервных клеток не хватило.

А ведь могло бы и хватить. После Варуны–то.

Вин стал вспоминать, что было перед Варуной. Напряженно тогда было. В памяти осело далеко не все. Слухи о том, что в строй введены четыре новых линкора… Слухи? Да нет, Дхарван совершенно определенно об этом говорил. Как и о том, что нам этих линкоров не дадут. Да, он именно так и сказал: «нам» — мне это, помнится, еще польстило… И я удивлялся, что Дхарвана не назначили командовать ни одной из групп флотов, а оставили в невнятной должности «инспектора по оперативным вопросам»… удивлялся, но недолго, и вопросов никаких не задал, не до того было — за собственными–то делами. А это было связано. Кто–то уже тогда рассматривал нас как сцепку. Кто–то достаточно страшный. Готовый пойти на стратегическое поражение, чтобы подсидеть конкурента.

Или все не так?.. «Ему» надо было, чтобы я проиграл бой у Варуны. Но это имело настоящий смысл, только если у «него» был припрятан какой–то серьезный козырь. Я проигрываю, в результате погибаю или, еще лучше, иду под суд. Эскадра Вардана входит в систему Варуны. И вот тут из какого–то близлежащего, но малозаметного пространственного коридора выходит еще одна наша эскадра. С теми самыми кораблями, которых мне не дали… — Вин не мог больше спокойно сидеть, он поднялся и заходил по комнате. Три шага в одну сторону, три в другую… Кто? Кто должен был эту эскадру вести? Вин сжал кулаки. Еще всего часов шесть–семь назад, когда он хотя бы номинально числился командующим группой флотов, ему ничего не стоило бы все вычислить, просто вызвав из спецбазы данные по перемещениям кораблей обслуживания и прикрытия — ясно ведь, что без тех и других линкоры не ходят… Скрыть переход одного линкора или авианосца — можно. Но скрыть перемещение целого облака мелких кораблей, которые обязаны каждую такую громадину сопровождать — это уже очень трудно. Нормальная разведывательная работа. Но кто же мог сообразить, что пора вести такую работу против своих? А надо было сообразить… После Варуны…

Вин все–таки сел на кушетку и потер пальцами виски. Кто? Если, конечно, эта версия вообще верна. Командующий группой флотов «А» — Норрис Хирага, седой богатырь, похожий на викинга — если бы у викингов бывали монголоидные черты, пусть в легком намеке… Не погиб ли он? Вроде таких сообщений не было. Хотя ясно, что его группе флотов очень досталось. Есть еще командующий группой флотов «Ц», вице–адмирал Талвар… маленький, темный, со спокойным лицом и бездонными черными глазами. Пожалуй, он больше похож на интригана… Вин прекрасно понимал, насколько смешны такие доводы. Увы, ни для чего серьезного сейчас просто не хватало фактов. Уже не хватало. Или еще. Вин очень странно себя чувствовал, оказавшись впервые за несколько месяцев без доступа к квантовому терминалу. Без информации он не мог ничего. Это только в сказках персонаж способен, очутившись в одиночной камере, силой ума найти единственно правильный ход, связаться с волей, сманипулировать… В реальности люди, попавшие в одиночку, обычно так и сидят там по полжизни. Правда, в данном случае это не грозит…

Вин вдруг заметил, что у него дрожат руки. Да и — он прислушался к себе — тахикардия, пожалуй… А он–то думал, что привык спокойно относиться к смертельной угрозе. Ни черта к этому привыкнуть невозможно, оказывается. Сколько бы он себя ни убеждал, что процент риска пока что не выше, чем в самом заурядном бою, каких он провел уже десятки — и ведь это правда! — но у тела свои соображения… Он лег на кушетку, на бок. Дрожь, выпущенная на волю, охватила уже все тело. Ах, как нехорошо. Он был лучшего мнения о своем самоконтроле. Гораздо лучшего.

Взгляд упал на планшет, лежавший на столике. Что все–таки делать с показаниями? Написать, стараясь, чтобы содержание было нейтральным? А если им наплевать на содержание? Если им нужен именно сам факт наличия таких показаний — бог весть, зачем? Черт возьми… Это было нечестно — включать человека в игру, о правилах которой он так мало знает.

Нечестно, но естественно. Вся жизнь есть серия игр с неполными правилами…

Ну, так что теперь делать? А ничего. Тянуть время и ждать. И надеяться. На то, что люди, оставшиеся на воле, сделают все вовремя.

— Здесь холодно…

— Так мы на севере, что поделаешь. Смотри, вон айсберг плывет… Так теплее?

— Ага… Извини. Я все о совещании думаю. Ты согласен с Беркутом?

— Ну, он логичен. Момент уникальный, ты же это сама видишь. Кто знал, что у них там гражданская война прямо сейчас начнется? Но раз уж началась…

— Сокол, по–моему, так и остался против.

— Это его дело. Но меня он не убедил. Риск — есть, конечно. Ну так он есть всегда…

— Ну… Подожди, мне так неудобно… Понимаешь, в чем дело: меня не риск беспокоит. Я верю, что византийцы, скорее всего, ничего не успеют сделать. Но ты думал о том, как эту операцию с нашей стороны организовать? «Бессмертные» и космофлот. Они же друг друга ненавидят. А тут им придется работать вместе, да еще как плотно. Мне интересно: Беркут понимает, что это игра с огнем?

— Я думаю, что да. Понимает. Представь, сколько у него опыта.

— Я представляю. Только наличие опыта — это еще не довод. Кстати, почему не было Неясыти?

— Она на Западном континенте. Не успела прилететь. Об этом говорили как раз перед тем, как ты пришла. В любом случае, она–то — за удар.

— Еще бы!.. Ну, не хмурься. Позлобствовать уже нельзя… Честно сказать — я сомневаюсь, но не пойму, в чем. Потому и промолчала, когда Беркут спрашивал итоговое мнение.

— Может, и зря промолчала. Беркут сам хочет все обдумать.

— Понимаю… Подожди, это кто плещет в воде? Вон там, далеко…

— Рыбоящер. Их тут в море полно… А ты подумай. Если у тебя есть идеи, скинь их Беркуту или Орлану. Можно даже Грифу. Я правильно понял, тебя волнует организация взаимодействия?

— Ну да… Мы ведь никогда еще такого не делали. Сам знаешь. Наш флот уже сто лет действует на периферии, но он еще никогда не атаковал планету–миллиардник. Сейчас меня смущает не само решение, а то, что оно принято неожиданно. Получается, что мы следуем за случайными обстоятельствами. Понимаешь?..

— Понимаю. А что изменилось, если бы они были не случайны? Допустим, мы бы знали, что гражданскую войну затеяли заброшенные в Византию люди Грифа. Я в такое не верю, но вообразить могу. Ну и что от этого меняется в наших действиях? Результат ведь тот же.

— Вот именно поэтому я и не стала говорить о своих сомнениях на совете. Знала, что мне так ответят…

— И все–таки сомнения остаются?

— Остаются… Подожди, отпусти. Какое море белое…

— Оно тут всегда такое… Если честно — я окончательно согласился с планом, когда согласился Гриф. Он из нас самый вдумчивый и умеренный. Сколько помню, никогда он не был сторонником крайних мер. Уж если у него возражений не осталось…

— Да, я тоже на это обратила внимание. Может быть, я вообще зря боюсь. Ведь если у нас получится — это очень сильно изменит мир. Так сильно — еще не было.

— Да. Но ведь менять мир — это же здорово!

— Знаю. И согласна. И хочу. И все–таки что–то у меня не на месте…

— Ты боишься результата? Или боишься, что в процессе что–то пойдет не так?

— Я боюсь, что в процессе что–то пойдет не так. Например, что–то не сладится во взаимодействии флота и наземных сил. До сих пор такое взаимодействие просто не было нужно. А если установки Бертини сработают как–нибудь нештатно? А если один из мониторов успеют сбить? Или даже один из авианосцев? Я понимаю, что кто–то из нас там обязательно будет. Но наше вмешательство — это нештат, опять же. Или, скажем, если сопротивление на поверхности окажется неожиданно сильным? Ты уверен, что «бессмертные» не взбунтуются? Я не уверена. Мы стараемся скрывать от «бессмертных», что боимся их, и у нас в общем получается… и все–таки мы их боимся. Хотя говорить об этом даже Гриф не любит.

— Ну да. Но здесь–то — мы их запустим на поверхность, и пусть резвятся. В случае чего вдарим по ним теми же лучами Бертини. Хотя я не думаю, что такой случай возникнет.

— Да-а… Кто, кстати, от них возглавит операцию?

— Южный генерал Санграм. Палач из палачей. Я с ним общался. Большей сволочи во всем Корпусе бессмертных не нашли. Так что если даже его люди взбунтуются — меня это не слишком огорчит.

— Меня тоже, представь себе. Я понимаю, что «бессмертных» не жалко. Но есть еще люди, которые будут сидеть за пультами кораблей…

— И что?

— Во–первых, их–то как раз жалко. Это тебе не «бессмертные». А проблемы могут быть, потому что это жители Производственной зоны — и кругозор у них сам понимаешь, какой…

— Да уж…

— Вот именно. Они уже от самого задания будут в шоке. Особенно команды мониторов, которым непосредственно с излучателями работать. Хотя, я думаю, там мало никому не покажется… Даже если все пройдет идеально — им будет тяжело. А уж при эксцессах…

— Что ты предлагаешь? Поставить нас на их места?

— Не смешно. То есть это, может, и хорошая идея, но никто из нас не знает столько мелочей, чтобы полноценно заменить офицера, служащего на своем корабле уже не один год. Или адмирала. Кто, кстати, будет руководить со стороны флота?

— Это так и не решили. Насколько я понял, у них в штабе очень сильная грызня. Такая, что пора вмешиваться, на самом деле.

— Невовремя…

— Это точно. Орлан сейчас, как я понимаю, в раздумье. Ему нужен адмирал, независимый от существующих штабных партий… вернее, зависящий сильнее от нас, чем от них. И при этом авторитетный. Слушай, а ведь я, кажется, знаю, кто это может быть…

— И кто же?

— О, это смешно. На флотской гауптвахте сейчас сидит контр–адмирал Уайт — тот самый, который выиграл сражение у Варуны. Сидит он за то, что оставил Пангею без приказа. Все понимают, что решение было стратегически абсолютно правильным — парень и так сделал невозможное, но тем не менее ему грозит расстрел. И, похоже, таки расстреляют. На этом очень настаивает адмирал Хирага, если его помнишь, — тот еще интриган… Гриф за ходом этого дела следит, но вмешиваться пока не хочет. Но вот сейчас, когда я послушал тебя…

— Хочешь его использовать?

— По–моему, это ты хочешь. По твоей же логике — фигура получается идеальная. Молодой адмирал, герой. Авторитет у подчиненных такой, что они буквально в огонь за него готовы. В штабных играх за власть не участвует, не тот уровень. Его и произвели–то недавно…

— А произвели до Варуны или после?

— Конечно, до. Как бы он иначе эскадрой командовал?.. И — ты права, никаких особых боевых заслуг у него тогда еще не было. Конечно, это чистый непотизм. А покровитель у него — кто?..

— Дхарван?

— Точно. Это тебе и скажут, если ты попытаешься его прикрыть.

— И все–таки ты мне предлагаешь попробовать?

— Не знаю. Посмотри материалы, подумай. Этот парень — очень хороший инструмент. Жаль выкидывать.

— Да, жаль. Но если упрется — придется выкинуть. А вот если он перестанет быть человеком Дхарвана и станет нашим…

— Ого! У тебя уже есть на него планы?

— Определенных нет. Но вообще–то, если он справится — почему бы его к нам и не поднять?

— Вот именно. Если справится…

Сектор отдыха высшего командного состава на Шакти был великолепен. Адмирал Дхарван принял Томаса Бахарата даже не на веранде виллы, а в беседке, стоявшей на мостике над искусственным озером. Был уже вечер; лучи здешнего солнца били наискось сквозь кроны обступавших усадьбу араукарий. В черной воде под беседкой плавали усатые рыбы.

Томас сел на решетчатую скамейку.

— Есть новости?

Дхарван тяжело качнул головой.

— Я испробовал все связи, какие мог. Клянусь. Мне не удалось даже поговорить со следователем. Я бы подал в отставку, если бы верил, что это поможет… но это не поможет. Они не остановятся на полпути.

Томас сжал кулаки.

— Не заставляйте меня это слушать. Простите, что обращаюсь не по уставу…

Дхарван сделал жест рукой.

— Обращайся как угодно. Ты теперь тоже адмирал…

Томас невольно скосил глаза на свои петлицы. На петлицах красовались золотые когти контр–адмирала, приобретенные три дня назад. За Пангею, надо же… Командующему операцией — суд за измену. А его помощнику — адмиральский чин. За то, что хорошо выполнял приказы — а судить об источниках приказов ему не полагалось. За все отвечает командующий.

За все…

— Хорошо, — сказал Томас. — Тогда я повторю. Я не желаю слушать рассуждения о том, что ничего нельзя сделать. Если ваши служебные возможности исчерпаны — значит, надо искать какие–то еще. Вы пробовали обращаться в Ледяной дворец?

Дхарван устало улыбнулся.

— Еще бы… Мне ответили однозначно: Ледяного дворца это дело не касается. Это дело флота. Вмешиваться они не станут. Все должно быть по закону…

Томас закрыл и снова открыл глаза. Его малоподвижное круглое лицо стало совсем пустым.

— Тогда что делать?.. Нет, подождите. Вы можете хотя бы объяснить — что происходит и кто против нас играет? Еще раз объяснить. Внятно.

Дхарван вздохнул.

— Могу. Для тебя, я полагаю, не секрет, что все наше общество живет по феодальным законам. Флот — в том числе. Причем Ледяной дворец вмешивается в наши разборки далеко не всегда… я бы сказал — вовсе не вмешивается, кроме как в самых крайних случаях. Играет против нас вице–адмирал Норрис Хирага, бывший командующий группой флотов «А». Его цель — объединить две вновь формируемые группы флотов, а если повезет, то и больше, под единым командованием. Под своим, конечно. Хирага — откровенно плохой флотоводец, сам это понимает, но рассчитывает вырулить за счет талантливых подчиненных. Причем, надо отдать должное, до сих пор у него это получалось. Ты думаешь, Ледяной дворец его просто так терпит? Он умеет окружать себя преданными людьми, и манипулировать ими умеет. Есть теория, что от командующего только это и требуется… Ну, а основным препятствием для него сейчас являюсь я. Моего отстранения от командных должностей он, как видишь, уже добился. Но он пойдет дальше. Всем известно, что Вин — мой протеже… далеко не все и раньше–то смотрели на это благосклонно… а сейчас, если его расстреляют, всем станет известно, что я воспитал изменника. Или — в зависимости от точки зрения — что я не смог защитить своего человека. Сильнее подорвать мои позиции невозможно. Вот почему Хираге так нужен этот результат. Для него это вопрос жизни или смерти. Он слишком далеко зашел, чтобы отступить. Никакие связи тут уже не помогут. Вот так…

Томас кивнул.

— Хорошо. А что, если убить Хирагу?

Дхарван поставил чашечку с чаем на столик.

— Кажется, ты не шутишь, — сказал он.

— Не шучу, — подтвердил Томас. — Вин приучил меня при решении тактической задачи рассматривать все варианты. Все, понимаете? Полное множество — так он говорил… Говорит… Метод исключения: если отбросить все бесполезные решения…

Лицо Дхарвана стало совершенно никаким. Он думал. Считал.

— Нет, — сказал он. — Я не уверен, что это поможет. Ведь надо еще погасить инерцию.

— Но ведь ничто другое не поможет точно?

Дхарван посмотрел вниз. Под мостик, где плавали рыбы.

— Боюсь, что так.

Томас пожал плечами.

— Тогда ясно, что делать. Надо думать — как.

Дхарван покрутил головой.

— Я пока что не с тобой, — сказал он. — Но если хочешь, давай порассуждаем. Учти, Хирага сейчас появляется на грунте очень редко и только в сопровождении охраны. Как вообще ты мыслишь эту акцию? Ты против него сам с пистолетом пойдешь? Или используешь штурмовую группу с одного из своих крейсеров? Ты понимаешь, что это даже при успехе будет шито белыми нитками? И Вину ни черта не поможет… если не хуже… Или ты его грибами травить собрался? Сам поваром переоденешься? Знаю, что не смешно… Прости. Но поверь мне: это выглядит нереально.

— А где Хирага находится обычно?

— На орбите. На тяжелом крейсере «Сфинкс». Там ты его не достанешь.

— Я могу уничтожить «Сфинкс», — сказал Томас.

Дхарван довольно долго молчал.

— Как?

— Взять термоядерную мину мегатонн на пятьсот. Обычно мы такие используем не для уничтожения кораблей, а для нарушения связи. Но тут случай особый. «Сфинкс» висит на орбите, в своем тылу, значит, защитное поле у него включено не будет. И если даже будет — пятьсот мегатонн есть пятьсот мегатонн… Ставим на мину маневровый двигатель с ординатором, который будет запрограммирован на сближение со «Сфинксом» — именно с этим кораблем, характеристики я лично введу. Плюс источник криволинейных волн для маскировки. Никто ее не отличит от обычного куска мусора, пока не станет поздно. А потом все аннигилирует — даже расследовать будет нечего.

Дхарван молчал. Томас боялся представить, о чем он думает.

Наконец Дхарван поднял глаза.

— Хорошо, — сказал он. — Единственная просьба: подожди еще двенадцать часов. Я испробую последние ходы. И если после этого я скажу тебе: «теперь делай что хочешь» — значит, делай что хочешь. Во имя Кали.

Грузовая баркентина чуть заметно качалась у причала. Паруса закрывали солнце, как лес. Баркентина была огромная, шестимачтовая. К ней подогнали кран, и уже через минуту над пирсом проплыл ребристый металлический ящик.

Высокий человек стоял у входа на пирс, наблюдая. Небо было очень ясным, вокруг по каким–то своим делам бегали люди. Обычная портовая суета.

На человеке был белый пиджак, белые брюки и белая шляпа. Рубашка черная, широкий ремень — желтый. И ботинки желтые. Он стоял тут уже минут десять, просто слушая разговоры.

— Поднима–а–а-а–а–ай!

— Тьфу, уши заложило…

— Улочка такая кривая, рыба там на вывеске. Место паломничества кой для кого…

— Они на баркасе пошли… Погодь, ты где?..

— Накладная на груз!

— Андреас на «Апсаре» ушел матросом — вот кому не завидую…

— Эти–то? Ящики с рыбозавода Уайта…

Человек в белом костюме дернулся.

Тот, кто сказал последнюю фразу, уже уходил. Невысокий, в маленьких очках, в простом пиджачке. То ли клерк, то ли портовый экспедитор — в этой братии человек в белом костюме совершенно не разбирался.

Подумав, он не стал догонять «экспедитора». Остановился. Вытащил тонкую сигарету и посмотрел наверх.

Туда, где стрела крана проносила очередной ребристый контейнер.

Значит, Уайт.

Значит, вот он, корабль с Сееланда. Все правильно, шестимачтовая баркентина — так в конторе и сказали.

Ну, и что дальше?

Действовать пора…

Человек в белом костюме повернулся к кораблю хищным профилем. Затянулся сигаретой. Сдвинул шляпу на затылок.

Ему было о чем подумать.

Аджагара Хан, а это был именно он, никогда раньше не действовал в Производственной зоне. Он даже в ней не бывал. До самой эвакуации Архелона, которая случилась месяц назад.

Эвакуация была делом жутким. Даже офицеры «бессмертных» — те, кто еще был способен хоть что–то чувствовать — вспоминали ее с некоторой дрожью. Планету уже не берегли. Южный генерал Чака, назначенный командовать арьергардом, без разговоров применил термоядерное и химическое оружие, чтобы лишить византийцев продовольственной базы. Хан видел потом Архелон с орбиты. Голубой шар, до половины затянутый дымом — и даже под дымом угадывались черные выжжины, еще кое–где пылающие.

«Бессмертные» тоже уцелели не все. Несколько отрядов были оставлены на Архелоне, чтобы затруднить высадку византийцев, и, надо полагать, так и сгинули там.

А Хан оказался на Шакти. На легендарной планете, которая слыла среди обитателей Безымянной зоны космическим раем.

Конечно, после страшных поражений, понесенных космофлотом, сумятица здесь была велика. Это выражалось уже в том, что кто–то из «бессмертных» вообще попал на территорию Производственной зоны, на Арьяварту. Обычно такого избегали всеми силами. Да и сейчас большая часть 4–го корпуса, в котором служил Хан, оказалась расквартирована в пустынях Себека, в наскоро построенных лагерях.

Впрочем, командные механизмы продолжали действовать четко. Генерал Одзаки вызвал Хана на следующий день после прибытия на Шакти и подтвердил: его задание сохраняет силу. То самое задание, которое уже стало для Хана ночным кошмаром. Поиск шпиона в адмиральском чине.

Хан с самого начала понимал, что с этим заданием ему, мягко говоря, не повезло. Указы императора абсолютно категорически запрещали «бессмертным» действовать против космического флота. Никто этих указов не отменял. Если на грунт Производственной зоны «бессмертные» все–таки иногда спускались, то к объектам космофлота им по–прежнему не позволялось даже близко подходить. И к любым космофлотским служащим — тоже. Приказ Одзаки начать работу против адмиралов был настоящей государственной изменой.

Положение Хана было безвыходным. Если бы он услышал такой приказ и отказался его выполнить — ему просто не дали бы выйти из генеральского кабинета. Даже списывать бы не стали. Растворился бы Хан в воздухе, будто никогда и не было такого офицера… А приняв приказ — он становился сообщником генерала. Именно так. Хан догадывался, что если в Ледяной зоне об этом узнают — уничтожат обоих, никто не станет разбираться в тонкостях. Ледяная зона никогда не дорожила жизнями «бессмертных». Для них это расходный материал.

Он поймал себя на том, что думает как о главном центре власти именно о Ледяной зоне, а вовсе не об императоре. Здесь, на Шакти, чаще говорили «Ледяной дворец». Но он подозревал, что «Ледяная зона» — правильней. Очень уж стройная получалась картина…

Три концентрические зоны. Три круга.

Интересно, какой дьявол это придумал?..

Да, жители Безымянной зоны считали Производственную зону космическим раем. Сейчас, стоя на мирном берегу, Хан был готов в это поверить. Он не знал жалости, но людей — чаще всего молодых — которых ежегодно отправляли «вниз», из Производственной зоны в Безымянную, ему было почти жалко. Их вышвыривали из налаженной жизни, руководствуясь порой какой–то мелочью — и никогда, никогда, никогда не позволяли вернуться обратно… Сам Хан родился в Безымянной зоне, но рос там в несколько привилегированных условиях — его отобрали для подготовки в офицеры очень рано. Ему было легче. Но людей, которых присылали из Производственной зоны, он видел и знал. Не меньше половины из них гибли в первый же год. Некоторым везло еще меньше. И только где–то одна десятая, пройдя через невыносимое, становилась полноценными воинами.

И еще есть Ледяная зона… Самая внутренняя, о которой в других краях почти ничего не знали. Хан даже не был уверен, существует ли вообще император Вичупака. Мало ли, что в штабах портреты его висят? Тоже мне дело — напечатать портрет…

Ледяная зона…

Он подошел к парапету, швырнул окурок в воду и тут же зажег следующую сигарету.

О деле. Надо думать о деле.

Хан не знал, за кого его принимают здесь, в порту. Скорее всего — за конторского работника из грузовой или промышленной гильдии. Черт с ними. Все равно никто не догадается, что он — «бессмертный». В голову не придет. «Бессмертным» категорически запрещается появляться на грунте Производственной зоны без мундиров — да они и вообще никогда не носят ничего, кроме мундиров. Офицер «бессмертных», переодетый в гражданское — сущая редкость. Феномен.

Не дай боги попасться в таком виде патрулю здешней полиции: не расстреляют, конечно, но трудностей не оберешься.

Ну, а куда деваться–то?..

С тех пор, как над ухом прозвучала фамилия Уайт, Хан чувствовал себя в деле. Все равно, что в бою.

Он ни разу не видел Виндзора Уайта живьем — хотя, безусловно, узнал бы, случись встретиться. О своей цели положено знать все.

Он был буквально потрясен, обнаружив, что контр–адмирал Уайт арестован контрразведкой флота. Да еще и по обвинению в измене. В измене! О да, он теперь знал, каково быть хищником, у которого тащат из–под носа добычу.

Только задания генерала Одзаки никто не отменял.

И не отменит.

Хан прекрасно понимал, что его ждет, если предатель в руководстве флота не будет найден. Пуля в затылок. Одзаки не позволит жить человеку, знающему о таком проекте. Пусть даже о неудачном. Особенно о неудачном…

Неужели Уайт — действительно шпион?

Хан в это не верил.

Но он понимал, что его мнение тут ничего не значит.

Ну что ж…

Если работать с чинами космофлота «бессмертным» было запрещено наглухо, то на мирных жителей грунта такой запрет не распространялся. Точнее — распространялся, но был не очень строгим.

Агентурная работа, говорите?..

Придется заняться агентурной работой.

Плохо будет, если Уайта расстреляют быстро. Очень плохо. Других кандидатов куда труднее достать.

Он сам толком не знал, что делать, если Уайта расстреляют. Переключаться на другой объект? — ох, как сложно. Идти к генералу с повинной? — это верная смерть. Захватить челнок и бежать в Византию? — Хан усмехнулся. Теоретически возможно, конечно. Но вряд ли византийцы станут с офицером контрразведки «бессмертных» вообще разговаривать…

Да нет, чушь все это. Надо работать, пока есть над чем. Собирать материал. И будь что будет.

Хан посмотрел на баркентину. На корабль, пришедший с севера, с завода Тергенса Уайта.

И чувствовал он себя так, будто смотрит в нарамник лазерного прицела.

— Пойдемте…

Вин выбрался из сна, не сразу поняв, где он находится. В камере, конечно… Его трогал за плечо незнакомый пти–офицер.

— Пойдемте. Вас ждут.

Вин сел.

— Который час?

— Половина третьего, — сообщил пти–офицер.

Вин тряхнул головой, пытаясь окончательно проснуться. Неужели трибунал? Ох, плохой это признак, если заседание ночью… Да еще такой глубокой ночью.

Интересно, доведется ли увидеть рассвет?

Пти–офицер переминался с ноги на ногу. Вин накинул рубашку.

— Все–таки где меня ждут?

Пти–офицер неопределенно дернул головой.

— Вас… В башне. Это не допрос. Просто встреча. Я не могу объяснить подробнее. Пойдемте.

Вин пожал плечами и начал застегиваться.

Они долго шли по решетчатым переходам. Потом пти–офицер нажал на кнопку в стене — открылась шахта лифта. Через минуту они стояли на крыше здания.

— Подождите, — попросил Вин, подходя к поручням.

Неделя в камере дала себя знать. У него кружилась голова от ветра. Блок военной тюрьмы, оказывается, находился посреди леса, раскинувшегося вокруг черным морем. У горизонта светились огоньки далеких ферм.

Пти–офицер указал на башню с наружной винтовой лестницей. Вин вздохнул и пошел вверх.

— Сюда, — подал голос пти–офицер, когда рядом с лестницей появилась дверь. — Входите, входите…

Вин шагнул. Дверь закрылась за ним.

— Садитесь, адмирал, — сказала девушка.

Девушка? Вин не был уверен, что она юна. Она просто так держалась. Маленькая, уютная, светловолосая. И почему–то — в пышном густо–красном плаще, под которым виднелось подобие мундира.

Свободный табурет в комнате был один.

— Меня зовут Сплюшка, — сказала девушка. И, видя удивление Вина, пояснила:

— Так принято. В Ледяном круге все носят имена птиц.

Вин слегка поднял брови.

— Вот оно как… А Ледяной круг… это — то место, где стоит Ледяной дворец?..

Сплюшка усмехнулась.

— В известном смысле это просто одно и то же. Ледяной круг, Ледяной дворец, Ледяная зона…

Вин покосился на третьего человека в комнате, который пока не сказал ни слова. Темноволосый, горбоносый мужчина. Плащ — того же покроя, что у Сплюшки, но не красный, а белоснежный.

Он подавил возникшие внутри вопросы. Раз позвали — значит, нужное скажут сами…

— Адмирал, у меня к вам вопрос, — сказал горбоносый. — У вас с вице–адмиралом Варданом было три сражения. Варуна, Порт—Стентон и Пангея. Одно кончилось вашей безоговорочной победой, еще одно — вашим безоговорочным поражением. Как оценивать исход третьего, до сих пор неясно… Но ведь этого всего можно было избежать, если бы уже при Варуне вы просто уничтожили Вардана вместе с его кораблем. Почему вы этого не сделали?

Некоторое время Вин тупо смотрел на собеседника.

— Вардан — контр–адмирал, — сказал он.

— Нет, он вице–адмирал, — возразил горбоносый. — Плохо, что ваша разведка этого не выяснила. Вардан был произведен в вице–адмиралы сразу после Варуны — интересно, правда? Но вы еще не ответили на вопрос.

Вин потер лоб.

— Уничтожение последнего линкора тактически ничего бы не изменило, — сказал он. — Я хотел дать возможность командующему византийской эскадрой… тогда я еще не знал, как его зовут… я хотел дать ему возможность вернуться с поражением. Пусть византийцы запутаются в своих интригах… Я рассматривал это как вспомогательный способ нанесения вреда противнику. От адмирала, геройски погибшего, такого эффекта быть не могло.

Сплюшка и горбоносый — своего имени он пока не назвал — переглянулись.

— А сейчас эффект есть? Как вы считаете? — спросила Сплюшка тихо.

Вин подумал.

— Не знаю. Я думал, что нет. Но если действительно Вардана повысили в звании — значит, у них там идет какая–то сложная внутренняя интрига. Не знаю, к чему она приведет. Нет информации. Хотелось бы надеяться, но… Не знаю.

Его собеседники опять переглянулись.

— В Византии гражданская война, — медленно сказал горбоносый. — Кстати, давайте уж познакомимся… Меня зовут Орлан.

Вин заставил себя кивнуть.

— Мы сами плохо понимаем, что там происходит, — сказала Сплюшка. — Император фактически лишен власти. Борются две партии, крайняя и умеренная…

— Может быть, уже и не только две, — вставил Орлан.

— Да. На самом деле, это сейчас неважно. Там идет гражданская война по всем правилам. Как в типичной разваливающейся империи, понимаете? Оно посыпалось, и это теперь надолго…

— Если не вмешаться, — закончил Орлан.

Вин не верил своим ушам.

— Вмешаться? В гражданскую войну в Византии? Сейчас?

Сплюшка кивнула.

— Что вас удивляет?

Вин пожал плечами.

— При нынешнем состоянии флота мы не потянем даже обычное локальное наступление. Крупных кораблей не осталось.

— А мелких? — это спросил Орлан.

Вин еще раз пожал плечами.

— С мелкими как раз относительный порядок. Во–первых, их можно быстро мобилизовать… я имею в виду корабли снабжения и прочие обслуживающие. Во–вторых, они меньше пострадали во время крупных операций. Но линкоры…

— А если линкоры не понадобятся? — Сплюшка. Она смотрела Вину прямо в глаза.

— Как?

Орлан вытащил папку, раскрыл и бросил на столик перед Вином несколько матовых распечаток.

Вин онемел. Такого корабля он не видел никогда в жизни.

— Авианосец, — проговорил он.

Сплюшка кивнула. Орлан просто смотрел на собеседника, откинувшись в плетеном кресле.

— Сколько их?

— Четыре, — сказала Сплюшка. — «Айравата», «Вамана», «Анджана» и «Кумуда». По сто двадцать истребителей на каждом.

Вин закрыл и снова открыл глаза.

— Почему? — спросил он.

Ни Сплюшка, ни Орлан не удивились.

— По двум причинам. Во–первых, когда вы сражались за Архипелаг, эти корабли еще просто не были готовы к бою. Вин, мы прекрасно понимаем, о чем вы сейчас думаете… Ваши пилоты погибли не напрасно. Вы это поймете. Обязательно… Так вот, вторая причина — с момента закладки этих кораблей мы решили, что в бой они будут введены только все вместе. И — на условиях, которые выберем мы, а не противник.

— Если честно, это решение чуть не отменили, когда возникла угроза Токугаве, — добавил Орлан. — Но — не отменили. И правильно сделали.

— Так, — сказал Вин. — И теперь вы полагаете, что время этих кораблей наступило?

— Да, — сказала Сплюшка.

— Очень мило, — сказал Вин. — Значит, отвоевание Архипелага?

Сплюшка улыбнулась.

— Вин, вы сами уже поняли, что сказали глупость. Отвоевывать Архипелаг бессмысленно. Речь идет об ударе по одной из центральных византийских планет. Скорее всего — по Карфагену.

Вин в своем кресле сгорбился. Он понимал, что эти люди не шутят.

То есть люди ли это — не факт. Но вот что не шутят — точно.

— Кто вы такие?

Собеседники опять переглянулись.

— Члены Ледяного круга, — сказал Орлан. — Вин, вам нравилась ваша жизнь на Арьяварте? Наверное, все–таки нравилась, раз вы пошли ее защищать… Разумно устроенное общество требует усилий, чтобы его поддерживать. Это очевидно. Мы — нервы империи. Мы принимаем решения, которых вы, например, пока принять не в силах. У нас в Производственной зоне перенаселение, вы это знаете? Да, мы сбрасываем излишки в Безымянную зону и амортизируем их — сами понимаете, как. Но есть целый ряд причин, по которым это — не решение. Мы очень долго сдерживали расширение Гондваны… но сейчас нам нужна планета.

— Планета, готовая для заселения, — добавила Сплюшка. — Миллиардник.

Какой у нее мелодичный голос, подумал Вин.

— Это будет Карфаген?

— Да.

— А что будет с населением Карфагена?

— Это самый больной вопрос, — сказал Орлан. — Я отвечу прямо. Населения Карфагена не должно быть. Вернее, его не должно стать. Такая у нас сейчас ситуация.

Фантасмагория, подумал Вин. Они мне это рассказывают. Значит, никакого пути назад уже точно нет.

Стоп. Сосредоточимся.

— Как?

— Лучи Бертини, — сказала Сплюшка. — Орбитальные мониторы подготовлены. Когда вы очистите пространство вокруг Карфагена, они будут подвешены над планетой. В первую очередь — над промышленным поясом. С другими зонами придется возиться еще долго, но там населения на порядки меньше.

Вин осознал, что последние полминуты забывал дышать.

— Лучи Бертини, — сказал он. — Что это? Они вызывают распад нервных клеток?

— Ну, не всех нервных клеток, — сказал Орлан. — Только содержащих определенные медиаторы. Но на нервную систему человека это действует однозначно. И им нужна очень маленькая мощность. Элиминация за первые десятки минут составит около трех миллиардов.

…И только сейчас Вин понял, что он только что услышал.

«Когда вы очистите пространство над Карфагеном…»

— Я?

Сплюшка кивнула. Чуть ли не с сожалением.

— Вы. Для такой операции нужен человек с вашими способностями. И, что еще важнее, — с вашим авторитетом. Конечно, есть и другие причины… — она посмотрела на Орлана.

— «Бессмертные», — сказал Орлан. — Сразу после небесной операции на Карфагене будет высажен целый корпус «бессмертных», которые проведут грандиозную чистку планеты. С ними придется взаимодействовать. Ну а какие отношения у «бессмертных» с космофлотом, вы знаете сами…

Вин облизнул губы.

— Вы хотите дать мне самую грязную работу, которая вообще когда–либо доставалась космическому адмиралу…

Сплюшка развела руками.

— Думайте о нас все что хотите. Но раз уж вы оказались совершенно не по нашей вине в таком положении… было глупо это не использовать, — она усмехнулась.

— Кстати, задача не из простых, — сказал Орлан. — Конечно, у вас будет четыре уникальных авианосца. Но ведь и противник воевать все–таки еще не разучился. Мы будем вам благодарны, если все авианосцы останутся целы, Вин.

— Подождите, — сказал Вин. — Это глупо, но я не могу не спросить. Что, если я откажусь?

Орлан кивнул.

— Я понимаю вас. Видите ли, после этого разговора остается только два варианта. Первый — вы прямо отсюда поднимаетесь с нами на дирижабль, и мы идем на спецбазу. Второй — мы улетаем без вас… В этом случае вы, скорее всего, не доживете до утра. Даже не из–за нас. Просто кое–кто очень хочет ускорить ваше дело.

Вин промолчал. «Кто–то хочет ускорить». Не все ли равно теперь — кто?

А ведь еще час назад это казалось важным…

— Так вы согласны? — вежливо спросил Орлан.

Вин вздохнул.

— Согласен. Куда я денусь?