10 мегагерц

Глава 7

Крутнувшись на месте, я определил направление воплей и, поскальзываясь на вышорканном ногами полу, побежал на звук. Судя по всему, первый запал закончился, и теперь хор голосов разбился на четко различимые группы, которые начинали свою партию только после окончания соседней. Разогнавшись на прямой, я чуть не пролетел мимо двери, которая прямо-таки фонтанировала женскими эмоциями.

Ворвавшись в бухгалтерию, я ожидал увидеть злобного маньяка со здоровенным тесаком в крови, который решил покуситься на честь и достоинство Ирины Олеговны. Ну, там, проводку какую задержала или долго счет не оплачивала, вот и не выдержали нервы у человека. Однако перед моими глазами предстало зрелище стоящих на столах женщин, которые внимательно следили за чем-то на полу. Набрав воздух в легкие, они терпеливо ждали своей очереди и только затем полностью отдавались делу звукоизвлечения первой буквы алфавита.

Поняв, что ничего страшного не наблюдается, я вышел на середину комнаты, аккуратно переступая через разбросанные по полу бумаги.

— Мы-ы-ы-ышь! — прорычала Шапкина, чуть не сбив меня с ног инфразвуком. Стоя на столе и прижав руки к объемной груди, она явно сожалела о том, что рядом стоящий шкаф не сможет принять ее тело.

— Где? — я попытался рассмотреть обидчицу женского коллектива.

— Там! — одновременно выдохнув, сразу несколько женщин показали направление.

Я взял в руки здоровенную папку с ближайшего стола и, примерившись к ее весу, чуть приподнял ее над головой. Скорчив зверскую рожу и привстав на носочки, я чуть согнулся в спине и начал демонстративно подкрадываться к предполагаемому месту зверушки. Внезапно прямо около моих ног из-под стола вынырнула что-то серое и побежало по проходу. Хекнув от усилия, я метнул свое оружие вслед хвостатой. Раскрывшись в полете, папка взорвалась веером мельтешащих повсюду бумаг. Черт! Прорвавшись через машинописные осадки, обнаружил замершую мышь. Подойдя поближе и не увидев никакого движения, я понял, что охота завершилась. Правда, сомневаюсь, что ее достало мое оружие, уж больно оно легкое стало после избавления от содержимого. Скорее всего, маленькое сердце попросту не выдержало стресса от окружающей обстановки. Представив себя лилипутом в стране гигантов, которые завидев меня, громко кричат и бросаются чем не попадя, я передернулся от нахлынувших чувств.

Оглядевшись и пошурудив на ближайшем столе, я выбрал наименее заполненный листочек и скрутив кулек, переложил в него трупик.

— Вот и все, преступница поймана и обезврежена, — я продемонстрировал закрытый кулек замолчавшим сотрудницам.

— Вячеслав, помогите мне, пожалуйста, спуститься, — первой сориентировалась в изменившейся обстановке Шапкина, демонстративно протягивая руку с опущенной ладонью.

Да не проблема: побыть жоптельменом — это всегда приятно, особенно если это мне ничего не стоит. Вслед за главбухом внезапно и все остальные дамы стали испытывать дикие трудности со спуском со стола, поэтому я планомерно пошел по рядам, расточая улыбки и сочувственно кивая на сбивчивые благодарности об избавлении от ужасного монстра.

Где-то на середине обхода бухгалтерии громко хлопнула дверь, и в ней показался тяжело дышащий Андрей с огроменным топором наперевес. Судя по цвету и неряшливым потекам краски, изначально это чудовище висело на пожарном стенде. Обведя взглядом помещение и обнаружив полное отсутствие опасности, он со стуком поставил оружие на пол.

— Андрей Леонидович, да не расстраивайтесь вы так, лучше помогите, — я кивнул на замерших женщин.

Мой начальник кивнул и, пользуясь тем, что у него обе руки свободны, предложил свою помощь сразу двум бухгалтершам. Очутившись на твердой земле, женщины под грозным взглядом главбухши тут же начинали собирать разбросанное на полу, пытаясь по содержимому определить место каждому листочку.

— Все, все. Хорошего помаленьку, — дождавшись спуска последней сотрудницы, я под одобрительным взглядом главбухши потихоньку начал выталкивать улыбающегося Андрея из бухгалтерии, — придешь потом, а сейчас не мешай людям работать.

— Ты чего? — возмутился он, стоило двери закрыться за нашими спинами.

— Чего не так? — не понял я.

— Да все не так! Не дал, понимаешь, воспользоваться плодами заслуженной победы, — он демонстративно положил топор на плечо. — Я голодный, а у них всегда есть пирожки с чаем…

— Какие пирожки, ты чего? Если бы мы остались там еще на пару минут, то избежать трудовой повинности, собирая бумаги с пола, было бы невозможно. Тебе это надо?

— Нет, но пирожки же… — он демонстративно закатил глаза к потолку.

— Ни один пирожок не стоит потраченного вечера, — я кивнул на темень за окном. — Зайдешь завтра утром, поинтересуешься самочувствием и получишь свою порцию хлебобулочных изделий…

— Ну да, ну да… Шкафы, поди, опять переставлять придется…

— Ну, не без этого. Ладно, пойду я до дома, заодно отдам последние почести зверушке…

Однако, спускаясь по лестнице, я почувствовал шевеление в кульке. Надо же, значит не умерла, а просто в обморок упала или как это называется по-правильному у мышей. Выйдя на улицу, я задумчиво посмотрел на бумажную тюрьму. Убивать по второму разу как-то совершенно не спортивно, тем более что это будет игра в одни ворота. Значит, надо дать еще один шанс бедной зверушке и выпустить где-нибудь подальше, чтобы она по старой памяти не побежала назад в бухгалтерию.

Так, идя по улице и оглядываясь в поисках наиболее приемлемого места для выпуска мышки, я дошел до универмага. Надо же, когда идешь просто так, не замечаешь, что одни каменные джунгли вокруг, даже мышь выпустить негде. Ладно, пойду дальше и выпущу мышку в парке напротив дома, благо осталось совсем ничего…

— Вячеслав, добрый вечер! — на меня смотрела Ирина Евгеньевна. Надо же, подкралась неизвестно откуда и улыбается.

— И вам добрый вечер! — я немного настороженно смотрел на нее. Утром, конечно, все прошло хорошо, но сейчас-то уже вечер. Фиг его знает, что она за это время себе надумала про меня.

— Да ладно, мы тут одни, так что давай на «ты» сразу. Лучше скажи, что будешь рад проводить меня с покупками до дому!

— Да не проблема, только надо будет в парк зайти, мышь выпустить, — немного ошарашенный ее напором, я приподнял кулек на уровень глаз, показывая причину изменения маршрута.

— Мышка? А зачем тебе? — она бесцеремонно отобрала у меня мышехранилище и, аккуратно отогнув уголок, заглянула внутрь. — У-у-у, обычная. Была бы белой…

— Женщины из бухгалтерии попросили позаботиться, — ответил я, принимая кулек назад. — Она их напугала, так что вот иду отдавать последние почести, а то второй раз ей такое не пережить.

— Ну и ладно, пошли тогда, — легонько махнув здоровенной дамской сумкой, она предложила направление движения.

Идя рядом, я косился на улыбающуюся Ирину и лихорадочно пытался прикинуть, что делать дальше. Нет, я совершенно был не против продолжения, но как в этом времени принято все это делать? Уворачиваясь от редких прохожих, я пытался вспомнить все старые фильмы, вернее, те эпизоды, где герои знакомились между собой. Почему-то перед внутренним взором вставали исключительно те фрагменты, где девушка, немного склонив голову, типа смущаясь, идет по набережной в накинутом на плечах пиджаке парня. Иногда с букетиком в руках, иногда без. Или, опять же обязательно в накинутом пиджаке, сидит рядом с парнем на скамейке в окружении кустов и деревьев. Даже если и были кадры с поцелуями, то все какие-то порывистые и в духе «она взяла его за уши и притянула к себе». В общем, категорически не подходит ничего к нынешнему случаю. Тепло еще, да и пиджака у меня нет.

— Ну, и чего молчишь?

— Скажу честно, не знаю с чего начать. Как-то все это необычно для меня, — сознался я, не видя причин таиться.

— Что, неужели и про это ничего не помнишь? — остановившись, она с тревогой посмотрела мне в глаза. Надо же, помощь пришла совершенно с неожиданной стороны. А я уже и забыл, что память потерял…

— Не, ну что-то помню. Например, что девушкам надо розы дарить, — расхрабрился я.

— Ну, розы еще рано… Но вообще все правильно помнишь. Хорошо, давай тогда не будем отклоняться от канонов и начнем гулять, — она внезапно взмахнула сумкой и крутнулась вокруг своей оси, заставив юбку платья развернуться колоколом. — Вечер какой замечательный! Даже вон в парке почему-то оркестр играет.

В самом деле. В парке около драмтеатра расположился оркестр и наигрывал что-то тянучее. Судя по тому, как беззвучно, шевеля одними губами, начала подпевать Ирина, песня была одним из местных хитов. Для меня же мелодия оставалась просто одной из кучи уже прослушанных. Внезапно всякие тромбоны и прочие дудки стихли и в наступившей тишине запиликала скрипка. На пятачок около оркестра вышел мужик и начал играть что-то классическое. Хоть по моим ушам и прошлись сотни медведей, я не мог не оценить уровень исполнения. Видно было, что товарищ полностью отдается музыке, заставляя весь оркестр тихонько подыгрывать себе.

— Да это же Ойстрах! — Ирина обеими ладонями ухватилась за мою закованную в гипс руку и в возбуждении покачала ее туда-сюда. — Ну, Давид Фишелевич же!

— Да, играет просто замечательно, — шепотом согласился я. — Подожди меня тут секундочку, я сейчас.

Отойдя подальше от собравшейся вокруг оркестра толпы, я развернул кулек и вытряхнул узницу на траву. Замерев, хвостатая несколько секунд оценивала обстановку, потом шмыгнула куда-то в сторону. Все, моя совесть, как и руки, теперь чисты.

Аккуратно развернув кулек, я двинулся назад. Уже засовывая сложенный лист в нагрудный карман, я услышал аплодисменты от окружающих оркестр людей.

— Они на гастроли к нам приехали. Всю следующую неделю будут выступать, — вывалила на меня новости раскрасневшаяся главсестра, стоило мне подойти к ней.

— Наверное, это здорово, — задумчиво ответил я. Просто внезапно вспомнил, что послезавтра начнутся прослушивания, а я даже не в курсе, на что там Алевтина с худруком договорилась. Так, займусь этим сразу первым делом после эфира, а то перед Малеевым на весь город облажаться крайне неохота.

— Ладно, я поняла, что музыка — это не твое, — она потянула меня дальше. — А что насчет цирка?

— А что насчет цирка? — не сразу переключился назад я. — Акробаты там всякие, животные дрессированные, клоуны…

— Ну, вот какие клоуны тебе нравятся?

Оппа. А какие клоуны есть сейчас? Так, Никулин точно был. А Олег Попов? Ползуба за интернет, чтобы даты посмотреть!

— Ну, мне Николай, то есть Юрий Никулин нравится. В смысле из молодых. А старые как-то не очень, — постарался я вывернуться из щекотливой ситуации.

— Ну не скажи, когда к нам Карандаш приезжал, аж оцепление из милиции выставляли, столько людей хотело попасть на представление.

— Карандаш? — я порылся в памяти — это такой маленький, с собакой? Как ее…

— Клякса! Такая миленькая, я была на представлении. Только непонятно, почему они с Никулиным расстались.

— В смысле?

— Ну, говорят, что Шуйдин что-то не поделил и подговорил Никулина уйти. Теперь Карандаш отдельно, а они сами по себе.

— Да не, не может быть такого, — обретя почву под ногами, я вовсю пользовался послезнанием. — Просто часто артистам становится тесно в обществе друг друга, и они расходятся, давая своему таланту раскрыться. Вот увидишь, их имена еще будут греметь на всех афишах!

— Ну, вот мы и пришли, — она показала на горящие окна. — Тут я живу.

Ну вот, только стал получаться разговор, как все и закончилось. Я чуть отклонился назад, пытаясь рассмотреть указатель. Улица Брагина. Запомню.

— И не надейся, на чай приглашать не буду, — неверно истолковав мое молчание, вдруг нервно сказала она.

— Хорошо. Я понимаю, что еще рано даже для поцелуя в щечку, не то что для чая, — растянув рот в улыбке, ответил я.

— Ну, раз понимаешь, — она легонько толкнула меня кулачком в грудь. — Тогда иди уже, а то вдруг увидит кто.

Возвращаясь назад, я пытался понять женскую логику. Ведь только что прошли вместе через половину города и ничего. А стоило постоять немного, так сразу озаботилась своим реноме и честью. Или прогулка рядом по местным меркам — это совсем другое?

— Оп-па, болезный. Дядя, есть чо?

Выбравшись из размышлений, я обнаружил стоящего перед мной щуплого шкета. Надо же, не заметил, как дошел практически до самого парка и уперся в гоп-компанию, расположившуюся на скамейке около ограды. В темноте лиц не было видно, но, если считать по вспыхивающим в темноте огонькам папирос, штук пять точно есть. Как же неохота снова в больницу…

— Есть, конечно, — я шагнул к штакетнику и, на ощупь выбрав потолще, с протяжным скрипом гвоздей отодрал планку от ограды. Обидно, что правая в гипсе, но с таким оружием и левой можно хорошенько отделать, главное — не пустить никого за спину.

— Ну что, смертнички, кто желает получить хреновиной по арбузу? — я взмахнул штакетиной вокруг себя. — Кто первый желает на шконку в больницу? Тут недалеко. Обещаю трехразовое питание и гарантированные уколы в задницу.

— Э-э-э, дядя ты чего? — шкет опасливо разорвал дистанцию, косясь на гудящую в воздухе штакетину. — Я ведь не про то…

— Зато я про то, — я шагнул к компании, заставляя их шарахнуться от меня. Так, надо заканчивать, а то непривычная к нагрузкам рука уже начала подавать сигналы.

— Стоямба! — от скамейки отделилась тень, выходя на освещенное луной место. Небольшой рост, заправленные в сапоги штаны… Знакомая рожа.

— Жмых, какого хрена? — я прекратил махать и оперся на оружие. — Что за наезды?

— Электрик, ну, попутали рамсы малехо, думали, лох на нерест идет, — он и не подумал смущаться.

— Да уж, фарт у вас сегодня так себе, я от дамы сердца шкандыбаю, поэтому пустой, — отойдя, я попытался найти место, откуда отодрал планку. Не найдя, я просто прислонил ее к забору, авось не потеряется.

— А то чо? — снова влез шкет.

— А ничо. Ты даже до лепилы не дотянул бы, стал бы я с вами цацкаться, — блефанув, я отвернулся к Жмыху. — Вы тут одни или кодлой бегаете?

— Да так… — протянул он.

— Ну и ладушки, — попытался скрыть дрожание голоса от нахлынувшего дурного адреналина. — Устал я сегодня дико, пойду, пожалуй, до хаты, завтра вставать рано.

— Погоди, ты же в больнице лямку тянешь? — стоило чуть отойти, как он меня догнал. — Лекарств надо достать.

— Уже мимо. Нынче я на почтамте лампочки меняю. Надо?

— Да на кой они мне? Ими даже не подотрешься по нужде…

— Ну, чем владею… А про больничку. Самое большее, что могу сделать, так это по старой памяти шепнуть словечко, чтобы уколы помягче ставили. На этом все. Сам понимать должен, что смотрящим я там не был и мазу не держать не могу…

— Ну вдруг… Если что, цынканешь?

— Не вопрос. Тебя тут искать, если что?

— Ага, или вон, в кафешке чалимся, — он махнул куда-то в сторону реки.

— Ну, тогда бывай, свидимся.

Вот ведь упыри, чуть не испортили такой хороший вечер. Надо будет поспрашивать, где местные Жегловы и Шараповы. Навести бы их на эту компашку, все воздух чище станет…

— Вячеслав Владимирович! Доброго вечера! Ой, то есть ночи! — передо мной в какой-то необычной позе стояла улыбающаяся Евдокия. Замерев на пороге, я закрутил головой. Вот вроде и раньше было не грязно, но теперь видимая чистота вокруг аж глаз резала. Даже полы как-то подозрительно заблестели в свете лампочки. Кстати, кажется, сама она тоже стала поярче…

— Евдокия. Ты чего это? — я попытался скрыть свое смущение, разглядывая замершую передо мной девушку. Волосы собраны на затылке и прикрыты какой-то белой фигней. Темное платье закрывает классический белый фартук, знакомый любому школьнику времен СССР. Руки сложены крестом на животе. Даже на ногах вполне себе приличные по нынешним меркам туфли. Во мне начали подниматься нехорошие мысли. Она чего, остаток денег на себя бахнула?

— Ну вы чего! — внезапно отмерла домработница. — это же сцена из «Девушки с коробкой», когда Марфуша клиентку встречает! Я почти два часа репетировала!

— Тогда хорошо получилось. Но разве там потом не было так? — разведя руки в стороны, я скрестил ноги и неглубоко присел. Черт его знает, что за фильм, но если там была служанка, то книксен точно должна была делать.

— Нет, там же она прислугу играет! Ну, вспомните! Наташа и Снегирев! Там такая любовь была, что прям страсть, — она аж приподнялась на носочках от избытка чувств.

— Не, не помню. Но если будут демонстрировать, то обязательно схожу, — пообещал я, продвигаясь в ванну. Черт, я опять забыл все необходимое, только теперь на работе!

— Ну, это навряд ли, фильм довоенный и без звука еще. К нам просто кинопередвижка приезжала, вот и показали. А я тут вам вот, купила, — Евдокия стояла в дверях и протягивала мне небольшую сумочку. Удивившись месту вручения, я открыл выданное. Зубная щетка, помазок, станок… Да это же несессер!

— А вот за это отдельное спасибо! А то хожу уже как черт знает что…

— Вы, как умоетесь, приходите на кухню, я там чай с печеньем приготовила, — она явно обрадовалась похвале и оставила меня одного.

— А как же обещанный борщ? — крикнул я вслед.

— Певзнер говорит, что вечером такое вредно. Но если пообещаете прийти пораньше, то сделаю.

Я потрясенно повернулся к зеркалу. Надо же, внезапно у меня появился личный диетолог. Надо будет как-то понежнее притормозить это движение. А то не успею оглянуться, как начну делать по утрам гимнастику. Нет, дело это, конечно, полезное, но не для меня же!

Уже засыпая, я лениво ворочал в голове мысль, что жизнь-то налаживается: уж больно давно не засыпал на чистом белье и при этом ничего не требовало моего внимания…