13 плюс

Муркоки

— Что ты там про Муркока сейчас сказал? Книжку прочитал про Эрика, что ли? — Мишка оторвался от рассматривания листьев над головой.

— О. Проснулся он. Какие еще «эрики»? Я про муркоков!

Вечером сидели на скамеечке в сквере и пили пиво. Конечно, пиво пить было нельзя, потому что парням было всего по четырнадцать лет, а место — общественное. Но они видели разные иностранные фильмы, знали порядки, поэтому держали бутылки в бумажных непрозрачных пакетах и нагло смотрели на взрослых прохожих. Пиво им выносил местный тихий алкоголик дядя Петя. Каждому по бутылке — и ему за это бутылка. Всё было по-честному, как положено.

— Не понял, — сказал Мишка. — Что за муркоки еще такие? Новое слово выдумал?

Витька размахивал руками и втолковывал что-то уже давно, но Мишка только сейчас сосредоточился и попытался понять суть разговора.

Во многих дворах среди высоких многоэтажек стоят непонятные кирпичные или железобетонные домики. Их еще красиво расписывают яркими детскими картинками. На высоких железных дверях красные надписи, запрещающие входить и предупреждающие об опасности. Кстати, ручки у тех дверей отсутствуют, потянуть не за что, чтобы открыть. Они как бы только изнутри открываются. Так вот, Витька об этих вот непонятных сооружениях и говорил.

— Вот для чего они, знаете — нет?

— Подстанция электрическая? — лениво предположил Сашка.

Он слышал это слово от отца.

— Ну, или там генераторная какая-то. О! Вспомнил — трансформаторная!

— Да? А провода — где тогда? Зачем электрическая штуковина без проводов стоит?

— Ну, может, под землей…

— Ага, ага. И когда строят новый дом, копают новую канаву и туда прячут провод? Ну, ладно, предположим. А где гудение? Знаешь, как гудят трансформаторы? Ого-го, как громко!

Мишка глотнул теплого пива еще и предположил:

— А может, теплоцентраль или что там еще для нее? Насосная, типа?

— Тоже бесшумная, да? И все равно без проводов? Насосы есть, к ним, значит, трубы под землей, и провода — тоже под землей? Сам-то веришь хоть немного?

Мишка не то, чтобы верил. Он просто не задумывался никогда. Ну, стоят такие домушки посреди двора. Ну, значит, надо для чего-то. А Витька, видишь, копает глубоко, интересуется.

— Может, убежище? — все так же лениво спросил Сашка. — Батя говорил, раньше всегда убежища под домами были.

— Вот! Мне тоже родители так сказали. Но ручек-то на двери нет! Как открывать, в случае чего?

— Изнутри, — вдруг догадался Мишка.

— Йес! Есть такая буква! Значит, там кто-то внутри сидит, и когда надо — откроет! Правильно, да?

— Это, как ее, конспирология — вот, — Сашка знал много умных слов. — Нет там никого. Я вот лично ни разу не видел, чтобы кто входил или выходил.

— И никто не видел, — поддержал Мишка.

А Витька уже еле сдерживался, чтобы не подсказать, не выдать знание.

— Так если никто не видел, чтобы входили и выходили, но там кто-то есть, то — что?

— Что? — переспросил Мишка.

— То! Вы что, дебилы, что ли? Я же сказал — там муркоки! Кино старое помните про машину времени?

— Э-э-э… Морлоки, да?

— Мурлоки, муркоки — одно и то же, не придирайся. Никакой не вижу разницы. Вы просто вспоминайте, вспоминайте. А я вам еще вот что скажу: будущее — это именно здесь и сейчас. Я вот даже спросил бабушку специально, так она мне так и ответила — в будущем живем.

Мишка вспоминал фильм. Фильм был старый и прикольный. Там были эти, которые под землей сидят и выходят ночью, а еще те, которые днем ходят по улицам… И те этих жрали, в натуре. Жуть!

— Вот скажи, Мишка, — нагнетал Витька. — У тебя отец — кто?

— Директор.

— А мать?

— Менеджер.

— И у Сашки — менеджеры. И мои — не от станка. И вообще — ты хоть одного человека знаешь у нас во дворе, который работает у станка и называется пролетарием? А? Не знаешь? Потому что у нас — будущее. А в будущем эти — под землей. И поэтому днем никому не мешают. Ночью же выбираются наружу, и там уже держись!

— Так ты намекаешь…, - протянул Сашка.

— Никаких намеков, пацаны! Муркоки там, самые настоящие муркоки! И они по ночам тут лютуют всяко!

Пиво ли ударило в голову молодежи, гормоны ли, или просто так работает групповое сознание, но как-то вдруг шумно стали обсуждать уже на полном серьезе, в какое время эти самые подземные вылазят наружу, почему взрослые о них никогда не говорят (из боязни или скрывают от подрастающего поколения, или вообще сами не знают, как животные какие-то), кто хранит секрет этих выходов из подземелья…

Ну и решили, в общем.

В десять часов вечера и ноль минут Мишка сидел на той же скамейке и ждал с некоторым нервным напряжением. Через пять минут пришел Витька и похвастался фонариком. Большой, на четыре батарейки. Как дубинка. У Мишки фонарика не было. Зато он взял отцовскую бейсбольную биту. В бейсбол тот никогда в жизни не играл, но биту возил всегда с собой в машине. А когда ставил автомобиль на стоянку, забирал ее с собой домой.

Посидели еще пять минут. Потом Витька позвонил Сашке и услышал ленивое, что он уже не хочет, и все это фигня, а даже если и не фигня, то у него, у Сашки, дверь сейфовая, а в компьютере новая игра, и пошло оно… И так далее. Не пацан, мол, маленький, на разводки глупые вестись.

— Сдрейфил, — сказал Мишка.

На самом деле, он тоже дрейфил. То есть трусил. Но не показывать же другу Витьке. Тем более, Сашки нет — что теперь, Витьке одному на муркоков идти? Дружба — это ведь такая вещь… Поэтому Мишка встал со скамейки, махнул пару раз битой, а потом сказал:

— Ну, чо, пошли тогда.

И они пошли. Очень осторожно. Оглядываясь, чтобы никто не подобрался сзади. Дойдя до этой непонятной постройки со стенами, расписанными синим морем и розовым восходом, стали прислушиваться, прижимаясь ухом к дверям — настоящим воротам — крашенным просто серым.

— Рано еще, — сказал Витька. — По правилам всё должно начинаться в полночь.

Мишка тоже это знал. Но до полночи было далеко. А еще было не совсем понятно: вот они дождутся сегодняшней полуночи, распахнутся открытые изнутри двери, хлынут на улицу эти самые «муркоки»… И что тогда?

— Так мы-то — что делать будем? — спросил он.

И тут сзади рявкнул грубый голос:

— Стоять, бояться, дубинку кинь, руки на голову!

И включился яркий свет.

Кто бы не выполнил? Стояли. Боялись. Все, что в руках — выронили. Руки за голову заложили. Жмурились от света в лицо.

— Вот ты смотри, а ведь не обманула старая. Точно какие-то тут лазят… Чего ищем ночью? Каких приключений? А? Здоровья стало слишком много? Потерять хотите?

Подошли двое в черном. Смотрели с интересом. Большие, взрослые, пахнущие потом и табаком.

Тут Мишка и признался:

— Муркоков ловим. Потому что уже будущее.

Тот, что выглядел покрепче, начал разоряться:

— Петрович, ты слышал, да? Они у нас тут муркоков ловят! Лет тебе сколько, охотник на муркоков? Четырнадцать? И кто бы тебе лицензию выдал на такое дело? Вот жди шестнадцати, потом придешь в отдел за разрешением. А то — ишь каждый тут начнет по муркокам… А, ну, подобрали свои вещи, и бегом! Бегом, я сказал! А то загребем, привлечем, и будет всем больно, стыдно и обидно.

Мишка с Витькой отбежали за угол, но было еще слышно, как эти переговариваются:

— Так что, Петрович, как думаешь, мы и правда в будущем живем, что ли?

— А как же. В прошлом-то я кто был? Простой школьный учитель. А теперь я, выходит, кто? А? Гоняю тут охотников на муркоков. Типичное будущее, тьфу!

На бегу Витька еще пихнул Мишку локтем в бок и мотнул головой: мол, слышал, да? А тот только рукой махнул на бегу. Той, которая без биты. Просто махнул: мол, сам понимаю теперь.

А ведь молодец Витька, выходит. Всё правильно раскопал и догадался.

Но опять — возраст. Во всем виноват возраст. Надо скорее взрослеть, а уж тогда…