2008_1-2 (551)

ТАКОГО ЕЩЕ НЕ БЫЛО: ГОСБАНДИТЫ

Здравствуйте, Юрий Игнатьевич. Посылаю вам статью, чтобы вы помогли мне разобраться, есть ли все-таки в делах власти положительный момент? Создание госкорпораций это возвращение национального достояния народу или очередное надувательство? Привожу текст статьи. Глава ФПГ «Финансгрупп» ОЛЕГ ШВАРЦМАН рассказал о возглавляемом им бизнесе с участием родственников людей из силового блока администрации президента, о возможном создании госкорпорации «Социальные инвестиции» и об идее «бархатной реприватизации», которую она призвана реализовать. Обозревателю «Ъ» МАКСИМУ КВАШЕ на конференции в Пало-Альто (США) оставалось лишь записывать.

— Не так давно возглавляемая вами компания «Финанс-траст» стала одним из трех победителей на конкурсе Российской венчурной компании (РВК) и в ближайшее время должна получить бюджетное софинансирование на венчурные инвестиции. Как обстоят дела с формированием капитала венчурного фонда?

— «Финанс-траст» формирует несколько фондов венчурных инвестиций: один совместно с РВК и пять региональных. Региональные фонды — это МЭРТ плюс регионы. 25 % капитала обеспечивает МЭРТ, 25 % — регионы, 50 % мы привлекаем с рынка. У нас пять регионов — Волгоградская, Воронежская, Самарская области, Чувашия и Башкирия. Их мы закрываем в декабре. Эта история началась еще раньше, чем РВК, ее курирует глава департамента госрегулирования МЭРТа Андрей Шаров.

В совместный фонд с РВК мы заводим свои деньги до 30 ноября 2007 года, затем РВК перечисляет нам свою половину денег. Наши израильские коллеги (финансовая группа «Тамир Фишман». — «Ъ») подписали с оставшимися инвесторами соответствующие обязательства (коммитменты). 30 ноября фонд «закрыт».

— Как обстоят дела с портфелем проектов? Когда можно будет говорить о первых закрытых проектах (проекты, по которым достигнута договоренность по инвестициям)?

— Что касается выбора инвестпроектов, у нас запущен специальный проект, который мы заранее готовили, — портал «Венчур. Ру». Это наша собственность, мы из него делаем аналог лондонского AIM — это реально биржа высоких технологий. Мы не думаем, что проекты придут через портал самотеком, но, если не вкладывать в маркетинг, они точно не придут. Мы собираемся сделать самый крупный пайплайн (pipeline — «трубопровод», система поточной реализации проектов в России. — «Ъ»), самый широкий тьюб (tube — «труба», по смыслу равнозначно предыдущему. — «Ъ») через самые разные инструменты. Базовые организации ФПГ «Финансгрупп» охватывают 68 регионов, там сейчас идет очень активная работа по формированию региональных потоков.

Кроме того, мы купили базу у Миннауки, неофициально, конечно. Эти 4 тыс. проектов — то, с чего мы изначально начали работать. Плюс все, что на рынке движется или не движется, пытаемся запутать в «Венчур. Ру». Есть реальная возможность позиционировать его на западных рынках — сайт уже полностью дублирован на английский язык, сейчас делаем немецкую и японскую версии. В России мы будем собирать проекты и позиционировать их для зарубежных венчурных инвесторов.

— Кто и как будет оценивать проекты?

— Формирование потока проектов многоступенчатое: и через научные учреждения, и через вузы, и через «Венчур. Ру». А дальше будет начинаться работа экспертного и инвестиционного комитетов. Экспертный представлен российскими специалистами, они будут оценивать научную привлекательность без учета коммерциализации. А инвестиционный — коммерческие перспективы. В экспертном комитете есть люди из Института биохимии, Курчатовского института (одна из наших стратегий — нанотехнологии). Я пока не буду называть фамилии, тем более что я просто не всех помню. Я в компании выполняю стратегические функции — бизнес-планирование, формирование новых бизнес-стратегий, то есть куда движемся, с кем работаем. Операционные функции — задача наших израильских коллег.

— Казалось бы, для венчурного фонда выбор проектов — самая что ни на есть стратегическая задача…

— Да. Но я президент нашей компании, член инвестиционного комитета. У нас есть генеральный директор — это техническая фигура, в ближайшее время он будет заменен на кандидата, который сейчас будет утвержден Европейским банком реконструкции и развития. Пока я не могу назвать фамилии — рассматриваются несколько людей, которые работали в «Дельта-капитале», в «Ренессансе», с европейским бэкграундом, с американским. Но это опять-таки компетенция моих израильских коллег, у них свои критерии оценки специалистов.

— Частные деньги для венчурного фонда «Финанс-траста» собирали только израильтяне?

— Да, это было изначально так. При этом русских денег там просто нет, все деньги европейские, израильские, американские.

— А каковы функции «Финанс-траста»? Как вы разделите их с «Тамир Фишман»?

— Наши функции должны были обеспечить победу в конкурсе, сформировать на стартовом этапе операционную команду, которая, как только пойдут деньги, будет частично заменена. То есть сформировать оболочку, которая, как первая ступень, вынесет ракету на околокосмическую орбиту, а дальше технические функции заменяются профессиональными менеджерами, а на нас остается стратегия.

— То есть во время конкурса МЭРТу показывали не ту команду, которая будет реально работать?

— Нет, почему. Ту команду. Прилетал и директор «Тамир Фишман» Эльдад Тамир, прилетали потенциальные менеджеры, которые будут участвовать. Естественно, Эльдад не будет гендиректором «Финанс-траста», это было понятно с самого начала, он все-таки управляет гораздо большими историями. Собственно говоря, мы запустили «Финанс-траст» как проектную компанию, в ней, безусловно, произойдут еще изменения в штатном расписании, но уже такие, незначительные.

— Финансово-промышленная группа «Финансгрупп» не очень известна. Когда стали известны результаты конкурса РВК, мы в «Ъ» не так много про вас поняли. Удивились, например, обнаружив следы политической активности. Кто ее контролирует, какие финансовые параметры деятельности вы готовы раскрыть?

— «Финанс-траст» — это наша дочка, но венчурные инвестиции далеко не основное направление нашей деятельности. Я совладелец и президент финансово-промышленной группы «Финансгрупп», то, чем мы владеем и управляем, оценивается примерно в $3,2 млрд. Но я сам никогда в операционный менеджмент не вхожу. Я занимаюсь стратегией, политикой, социальными проектами.

— Внушительно для малоизвестной компании. Так владеете или управляете?

— И то и другое. Но это очень переплетенная история, мы очень тесно аффилированы с некоторыми политическими фигурами и управляем их активами. Имеем отношения и с администрацией президента, и с ее силовым блоком. У нас есть и очень серьезные нефтяные активы — Русская нефтяная группа, я ее совладелец и президент, и другие, например Русская алмазная группа, «Русские инструментальные технологии». И вообще, холдинг «Русская бизнес-группа» — очень серьезная структура.

— Структура реальных собственников не раскрывается?

— Там разные офшоры, кипрские и другие компании. Это не руководство администрации президента, это члены их семей, высокопоставленные люди. Есть и «физики» — физические лица, все близкие, фээсбэшники или эсвээровцы.

— А о каких еще политических связях идет речь?

— У нас есть политическая организация, которая называется «Союз социальной справедливости России», я в ней всегда отвечал за экономику и финансы и финансировал организацию. Эта структура была создана в 2004 году, после того как президент Путин сказал, что большой бизнес должен иметь социальную ответственность перед государством. Тогда наши коллеги из ФСБ решили, что должна возникнуть организация, которая будет ходорковских всяких наклонять, нагибать, мучить, выводить на социальную активность…

— Такой «коллективный вымогатель»?

— Да. В попечителях там все силовые министерства: и Минобороны, и МЧС, и МВД, разумеется. Но исполнители и директора менялись, потому что были конфликты, междоусобицы. Например, кто-то прижал крупного бизнесмена, он звонит — все говорят: «Стоп-стоп-стоп, подожди». Стало понятно, что не работает инструмент, потому что у каждого олигарха есть свои отношения с теми же самыми силовыми структурами. Поэтому концепция немного изменилась, никто не захотел ссориться, нам предложили найти ей новое применение.

— И когда получилось, что эта схема не работает, что есть сопротивление, что вы стали делать, когда эту структуру отдали вам?

— Когда мне сказали, что нужно искать иные формы финансирования, мы заявили $80 млн. на 2005 год на реализацию соцпроектов. 70 % нашей социальной активности приходится на силовые министерства — поддержку вдов, сирот. Это общественная организация, но мы тратим деньги на социалку внутри силовых министерств. У нас же плечи все силовые…

— И откуда в результате стали привлекаться средства?

— Мы разработали концепцию, которая подразумевает создание партнерства с теми объектами, которые ранее предполагалось нагибать и наклонять. Мы стали приезжать к ним с разными предложениями, их результатом стала совместная деятельность. Например, Русская нефтяная группа — это результат альянсов с «Роснефтью», ТНК и ЛУКОЙЛом: сначала в трейдинге, потом мы стали покупать малые и средние нефтедобывающие предприятия. Иными словами, эти компании отдали Русской нефтяной группе часть сбыта.

— Какая там была маржа относительно рыночной цены?

— Не очень, всего 7-10 %. Но этого было достаточно, чтобы заработать денег, а потом мы эти деньги стали тратить на развитие.

Кроме того, с нами работают госбанки, в том числе по политическим мотивам.

— В каком направлении планируете развиваться?

— Мы сейчас развиваем структуру, которая в скором времени трансформируется в госкорпорацию и будет называться «Социальные инвестиции». Она основана на разработанной нами совместно с РАГС (Российская академия госслужбы) и Академией народного хозяйства (АНХ) концепции «бархатной реприватизации». Мы это делаем в том числе и в интересах «Рособоронэкспорта». Это рыночная форма поглощения стратегических активов в дотационных регионах. Речь идет о бюджетообразующих или градообразующих активах, которые находятся в неправильных налоговых режимах.

— «Неправильных» — это что значит?

— Или прибыль выводится, не остается в регионе, или менеджмент неправильный, или конфликт есть на предприятии. Это предприятия, прибыль которых оседает где-либо — за рубежом или не за рубежом, — использующие разные схемы налоговой оптимизации. Государство в настоящий момент считает это неправильным, тем более что у нас много дотационных регионов. Одна из наших задач — увеличить в таких регионах налогооблагаемую базу, чтобы вовремя выплачивались пенсии, зарплаты бюджетникам.

— И как это выглядит?

— Как пылесос. Который собирает эти активы на баланс структуры, которая затем станет госкорпорацией. Потом они официально, методом тендеров будут передаваться в управление управляющим компаниям, профессиональным командам, которые будут генерировать прибыль.

— То есть речь идет о том, что вы получили нечто вроде мандата на рейдерство с использованием силового фактора?

— Это не рейдерство. Мы не забираем предприятия, мы минимизируем рыночную стоимость разными инструментами. Как правило, это добровольно-принудительные инструменты. Есть рыночная стоимость, есть механика блокировки ее роста, конечно же, всякими административными вещами. Но, как правило, люди же понимают, откуда мы приходим… Хотя, как правило, это конфликты тлеющие, уже находящиеся в центре внимания существующих ФПГ. Тогда приходится договариваться нашим старшим товарищам и приходить к какому-то консенсусу. Как правило, это нижняя планка рыночной стоимости. Но это не отбор ЮКОСа — вполне нормальные деньги люди получают.

— Люди довольны… или возражают?

— Нет, зачем. Мы все без охраны живем. По сути дела, у нас же это госзадача — все понимают, что нам поручили это делать. Если не мы, то придут другие, которые точно так же будут выполнять функцию консолидации активов в руках государства, потому что это государственная политика сейчас.

— Кто, например, «не возражал» в последнее время?

— На данный момент мы заняты поглощением предприятия, производящего хром в Оренбургской области. Это один из лучших производителей российского хрома, первый по EBITDA, второй по объему производства в мире. Таких активов в России осталось еще некоторое количество, они интересны, например, «Рособоронэкспорту» (как правило, промышленного толка), ну и другим компаниям, которые считаются аффилированными с государством, таким, как АЛРОСА.

— А эти активы, которые выкупаются по минимальным ценам, они выкупаются в интересах в том числе и «Рособоронэкспорта»?

— Да. Но пока они консолидируются внутри корпорации «Социальные инвестиции», которая либо сама станет госкорпорацией, или будет аффилирована с «Рособоронэкспортом». Сейчас объем ее активов, наверное, около $800 млн. Это инвестированные деньги, по цене выкупа, реальная рыночная оценка этих активов значительно выше. Многие сейчас на IPO пойдут раз в пять-шесть выше. Все IPO будут российскими.

— Какие например?

— Тот же самый «Хром» пойдет за $700–800 млн., а мы его за $300 млн. приобретаем. Инструментальная группа, если мы ее не продадим группе Siemens… Это пять предприятий, производящих инструменты — гайки всякие, ключи, дрели, еще что-то. 60 % рынка сейчас контролирует.

— А откуда пришли люди, которые занимаются этими поглощениями?

— Их сейчас много пришло. Во-первых, московский рынок рейдерства поджался, там нечего делать. Кто-то из «Росбилдинга» пришел, кто-то еще откуда-то… Людей мотивируем зарплатами и бонусами, стандартно. Об участии в прибыли речь не идет, это же тренд: не коммерческие, а государственные задачи. Но деньги, естественно, все хорошие получают.

— А как вам государство помогает решать эти задачи?

— У нас есть невостребованные ресурсы, например совет ветеранов МВД, бывшие сотрудники ОБЭП, РУБОП. Шестьсот тысяч по всей стране! Они ведут пристальную аналитическую работу — какие предприятия, в каком регионе, в какой стадии корпоративных отношений находятся. Где есть возможность через гринмейл или через взаимодействие с миноритариями вытеснить нелояльных власти собственников и так далее.

Вместе с ними мы сейчас строим, кстати говоря, коллекторскую структуру, которая, по нашим планам, должна занять не менее 30–40 % рынка во всех регионах страны. Она будет заниматься профилактикой финансовых правонарушений, то есть проблемой невозврата кредитов. Такой «хард-коллекшн» (hard collection. — «Ъ»). Когда понятно, что человек не возвращает кредит, что нужно выезжать, будут выезжать не люди с дубинами, а бывшие сотрудники МВД с большим опытом следственных мероприятий и общения, которые будут помогать.

Программа создания этого самого мощного в стране коллекторского агентства уже одобрена главой совета ветеранов МВД генерал-полковником в отставке Иваном Шиловым. Наша задача в рамках этого проекта — не допустить перетекания бывших сотрудников МВД в криминальные структуры, содействовать их трудоустройству.

— А кто вам задачу ставил?

— Партия! (Смеется.) Партию для нас олицетворяет силовой блок, который возглавляет Игорь Иванович Сечин. Это же реальная проблема: шестьсот тысяч человек, которые ни х… не делают и ищут, где бы денег заработать. Это очень большая угроза. Угроза безопасности, стабильности общества. А так они будут пристроены.

Даже сами структуры МВД допускают, что бывшие сотрудники с колоссальным опытом оперативной деятельности могут быть использованы криминалом в самых разных целях и делах. И хотя бандитов в классическом виде практически уже не осталось, есть отмывание денег, терроризм, экономические преступления — они прежде всего.

— Достаточно неожиданно, насколько ваша деятельность шире венчурного инвестирования, зачем тогда венчур?

— Венчур для нас ягодки-цветочки, мы не очень серьезно к нему относимся… Но есть госзадача — развивать инновационный сегмент, делать Россию из сырьевого придатка прогрессивной инновационной державой, мы участвуем в ее решении.

— А израильтяне из «Тамир Фишман» спокойно воспринимают ваш параллельный бизнес?

— Это их не касается. Им, наоборот, удобнее и приятнее, когда мы допускаем высокую степень свободы в операционном поле. Они работают, мы создаем возможности.

— Какие у вас еще планы?

— Впереди конкурсы на управление инвестиционными ресурсами, средствами государственного инвестфонда, я думаю, что «Финанс-траст» будут участвовать в этом, создавать фонды прямых инвестиций. У нас есть несколько задумок по консолидации отраслевых предприятий, но в основном это скупка приблизительно по тем же схемам, что и для «Социальных инвестиций». Но это опять-таки будут определять старшие товарищи.

— Это пока ваши «задумки» или тоже задачи, которые «поставила партия»?

— Там не столько задача ставится, сколько, допустим, я прихожу или пишу докладную о том, что в рамках реализации какого-то нацпроекта или еще какой-то инициативы было бы целесообразно обеспечить участие нашей компании в том-то и в том-то.

— А докладную вы пишете непосредственно Игорю Сечину?

— Там есть другие люди, например Валентин Иванович Варенников. Он депутат Госдумы, президент совета Союза героев России и занимает еще массу постов. Для нас он передаточное звено в общении с господином Сечиным. Кроме того, господин Варенников — очень принципиальный человек, с позицией… Духовный лидер Союза социальной справедливости. Он поддерживает нашу идею «бархатной реприватизации». Всецело.

Е. РАДЮШИН

ПЛАН ПУТИНА ПО РЫБОЛОВАМ

«…По делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают, связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» — Матфей, гл. 23, ст. 3–4. Конечно же, сказано это не о Единой России. Это о фарисеях. Была когда-то в Иудее такая религиозная секта, играющая роль партии власти при проконсуле. В общем, выполняла те же функции, что нынешняя Единая Россия в нашей стране.

Вот они нам говорят: есть план Путина, несущий победу России. Слышали — то мы про него много, но в письменном изложении что-то видеть не довелось. Приходится судить по делам их. Тут придется прибегнуть к длительному, но необходимому отступлению. В 2004 году в нашей стране был принят закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», который в корне изменил порядок установления правил рыболовства, как любительского, так и промышленного. Если прежде эти правила устанавливались для каждого региона региональными властями по административному принципу, то теперь единые правила должны действовать по географическому принципу — для всего бассейна того или иного моря в целом. Хорошо это или плохо, можно ли стричь под одну гребенку, к примеру, Омские степи и Ямальскую тундру, входящие в бассейн Обской губы — не нам судить, жизнь покажет. Важно отметить, что прерогатива выработки новых правил рыболовства передана от областных и республиканских властей Минсельхозу, возглавляемому единороссом Алексеем Гордеевым. И в этом году первые два бассейна — Северный (Баренцево и Белое море) и Азово-Черноморский обрели долгожданный единый документ. Ожидалось, что новые правила положат конец разгулу браконьерства на наших водоемах, откроют новые возможности для развития такой отрасли среднего и малого бизнеса как рыболовно-рекреационный туризм… В общем, как и принято в России, много чего ожидалось. И, как обычно, напрасно.

Подробный анализ новых Правил займет слишком много времени и места, давайте просто бросим беглый взгляд на то, как воплощается судьбоносный план Путина руками единоросса Гордеева на примере злосчастного (сейчас поймете, почему) Азово-Черноморского бассейна (rg.ru)

Открываем этот монументальный документ и читаем: «VI. Любительское и спортивное рыболовство 45. Запретные для добычи (вылова) водных биоресурсов районы промысла. Запрещается: 45.1. В водных объектах рыбохозяйственного значения Республики Калмыкия, Тульской, Липецкой, Воронежской, Саратовской и Волгоградской областей добыча (вылов) водных биоресурсов:

— в шлюзовых каналах;

— на расстоянии менее 500 м у плотин, мостов, паромных переправ».

Наши российские реки текут, как правило не в гранитных набережных, а среди сильно заросших берегов. Зачастую подойти к воде на протяжении многих километров возможно только около перечисленных объектов. Да и на каналах от шлюза до шлюза вполне приличные расстояния, иногда их и в поле зрения не бывает, для чего же закрывать каналы целиком? Чем же вызвано столь жесткое требование? Может, борьбой с терроризмом? Видимо, господину Гордееву на каждом углу мерещатся злоумышленники, маскирующие базуки под удочки, а подрывные патроны под блесны? Здравым смыслом такого рода запрет объяснить просто невозможно.

Но это еще цветочки. Читаем дальше:

«46. Запретные сроки (периоды) добычи (вылова) водных биоресурсов:

46.6. с 1 января по 1 августа в реке Дон: от железнодорожного моста у хутора Ложки в Цимлянском водохранилище до административной границы станицы Трехостровской;

46.7. с 20 апреля по 31 июля в реке Дон со всеми его притоками, рукавами, протоками и полойными озерами на участке выше административной границы станицы Трехостровская».

Не ищите на карте эти таинственные Ложки, найдите просто Калач-на-Дону и молча поразитесь грандиозности замысла — все, что находится выше этого места, — запретная зона для рыболовов практически на все теплое время года. Временные запреты на время нереста рыбы существовали в правилах всегда. Научно обоснованными сроками для этих мест считается период с 20 апреля по 1 июня. При этом во всех прежних правилах всегда делалась оговорка, что запрет не касается ловли поплавочной удочкой, одной донкой или спиннингом с берега. Теперь же запрет не только растянут на два дополнительных месяца, но и стал тотальным. Появляться летом на берегу Дона даже с ведром в руках (ведро тоже может быть расценено как орудие лова рыбы) может запросто повлечь серьезные неприятности с рыболовной инспекцией. Кто-то может возразить, что, мол, такие строгости вызваны заботой об увеличении поголовья рыбы в реке Дон. Но, во-первых, в связи с резким сокращением промышленного производства и сельскохозяйственной деятельности в 80-90-х годах количество вредных стоков в реку сильно сократилось, что способствовало серьезному увеличению количества рыбы, ее сейчас в Дону заметно больше, чем 20 лет назад. А во-вторых, теми же правилами разрешается промышленный лов закидными неводами в реке Дон с 15 февраля по 31 мая (как раз в тот период, когда рыба нерестится!) «судака, леща, тарани, чехони, толстолобика, белого амура, сазана, сома, берша, красноперки, карася, густеры, окуня, жереха, линя, уклеи и других видов рыб, входящих в группу частиковых» (п. V. 1. 15.2 а))! Как-то плохо это вяжется с заботой о сохранении поголовья!

Ну и на закуску хочется привести пассаж из новых Правил, написанный в полном соответствии с духом «вертикали суверенной бюрократии», управляющей нашими судьбами. Итак, тот, кто все-таки найдет место и выберет время, когда разрешено посидеть на берегу Дона с удочкой, должен не забыть про:

«III. Перечень документов, необходимых пользователям для осуществления рыболовства…12. При осуществлении любительского и спортивного рыболовства на предоставленных для этих целей рыбопромысловых участках, водных объектах или их частях пользователи должны иметь надлежащим образом оформленный подлинник разрешения на добычу (вылов) водных биоресурсов, промысловый журнал, текст правил рыболовства, договор пользования рыбопромысловым участком или его нотариально заверенную копию; граждане должны иметь при себе именную разовую лицензию, выданную в соответствии со статьей 40 Федерального закона от 24 апреля 1995 г. 52-ФЗ «О животном мире» (Собрание законодательства Российской Федерации, 1995, 17, ст. 1462, 2003, 46, ст. 4444, 2004, 45, ст. 4377, 2005, 1, ст. 25, 2006, 1, ст. 10, 2006, 52, ст. 5498, 2007, 1, ст. 21, 2007, 17, ст. 1933) пользователями, имеющими разрешение на добычу (вылов) водных биоресурсов для организации указанного вида рыболовства, паспорт или иной документ, удостоверяющий личность». Вот так, ни больше, ни меньше!

Ну и что же нас ждет впереди?

1. Жители прибрежных населенных пунктов, расположенных в бассейне Среднего и Верхнего Дона большую часть весны и лета лишаются возможности пользоваться дарами природы от Дона — батюшки. А если деревня имеет прудик на ручейке, перегороженном плотиной, имеющий сток в басен Дона и длину менее 500 м, то жителям такой несчастной деревни вообще круглогодично запрещается ловить рыбу в собственном прудике! (п. IV 45.1). Да легендарный царь Тантал просто счастливчиком выглядит на фоне того, что ожидает жителей Придонья. Теперь любой станичный дедуля, вышедший на реку с удочкой до 31 июля может быть оштрафован так, что пенсии не хватит расплатиться. А если у него еще и найдут окушка размером менее 15 см (в правилах прописаны минимальные размеры вылавливаемой рыбы) — ну, тогда ему вообще хана!

Немаловажно, что такая рыбная диета прописана Гордеевым как раз на фоне спровоцированного недальновидной политикой Минсельхоза резкого увеличения цен на продовольствие. Ни для кого не секрет, что рост цен на продовольствие вызван активным участием/потаканием/неучастием (механика процесса мне неизвестна, поэтому правильное — подчеркнуть) Минсельхоза возглавляемого едросом Гордеевым, в выводе миллионов гектаров пахотной земли из сельскохозяйственного оборота и передаче их под строительство дач и коттеджей. Альпийские горки на газонах вряд ли полноценная замена пшенице и ячменю. Чтобы убедиться, что это правда, достаточно отъехать от любого города по любому шоссе и полюбоваться, во что превращены некогда засеянные поля. Если мне скажут, что Минсельхоз тут не при чем, а виноваты прожорливые индусы и китайцы (см. СМИ), я отвечу — а на фига тогда нам такой Минсельхоз? Так и хочется задать вопрос из старого, доброго анекдота: «А дустом, господин Гордеев, вы их травить не пробовали?». Когда-то фашистский диктатор Франко очень гордился тем, что, разрешив аборты, сделал тысячи испанок законопослушными гражданами из преступниц. Гордеев же поступил с точностью до наоборот — из законопослушных жителей Придонья сделал миллионы потенциальных правонарушителей — народ-то все равно будет рыбу ловить, деваться некуда. Кроме того, новые правила провоцируют разгул браконьерства. Если все равно приходится бегать от рыбоохраны, не лучше ли ставить втихаря сети, чем торчать на виду с удочкой?

2. На корню уничтожается активно развивающаяся на Дону такая отрасль среднего и малого бизнеса, как рыболовный рекреационный туризм. Владельцы действующих и бурно строящихся на Дону баз отдыха, пансионатов, приютов рыбака и пр. просто в ужасе. Всем им грозит неминуемое банкротство — ни одно предприятие не выдержит столь длительного принудительного простоя. Люди, бравшие кредиты и вкладывающие последние сбережения в создание собственного дела, одним росчерком пера бездушного чинуши оказались на грани банкротства! Не говоря уж о последующем прекращении денежных поступлений в местные бюджеты от налогов и аренды земли. О том, насколько серьезными могут быть потери, говорит опыт Норвегии, где доходы от правильно поставленного рыболовного туризма превышают прибыль от всего промышленного рыболовства, включая и океанское!

Вот, оказывается, что такое план Путина в интерпретации Гордеева!

Римляне говорили: «Ищи, кому выгодно». Ну, например, владельцам рыболовных баз Нижней Волги, коих насчитывается не менее 400. Притом, что сутки проживания стоят в среднем 3000 руб., денежки там крутятся приличные и вполне можно было спонсировать устранение донских конкурентов. Гонять рыбаков на Дону будет рыбоохрана, подчиненная Россельхознадзору, которым командует Данкверт С.А. А уж то, что он родился на берегах Енотаевки — одной из проток Волги недалеко от Астрахани (whoiswho.dp.ru) и наверняка имеет на родине массу родственников и друзей — чистая случайность.

Выгодно и донской рыболовной инспекции. Теперь не надо с риском получить пулю из обреза гоняться за настоящими браконьерами, орудующими сетями и электроудочками. Зачем, когда открывается такой простор: одно дело связываться с браконьером, у которого, может, и обрез припрятан, и другое — с лопоухим туристом с удочкой, который по новым правилам так удачно к браконьеру приравнен. Теперь протоколы можно будет пачками писАть, отчетность будет на недосягаемой высоте, а это, как известно, в нашей стране главное. И уже во всю пишут — сотни рыбаков поплатились за ловлю рыбы разрешенными снастями в преступной близости к упомянутым сооружениям. А уж что при этом будет в действительности твориться на водоемах — дело десятое. Ну и приварок к зарплате в виде «благодарности» от тех, кого застигли с запретной бандитской удочкой в руках, тоже не помещает.

Мы все вновь участвуем в эксперименте на выживаемость. И, как обычно, в роли подопытных кроликов. Почему все? Да потому, что на подходе Правила рыболовства в Каспийском бассейне. Если то, что здесь описано, станет типовой нормой с учетом схожести географических и климатических условий, легко представить, что нас ждет в будущем. Калач-на-Дону как раз рядом с Волгоградом, ниже которого начинается заповедная территория друзей и родственников Данкверта, ну а выше… Как вам покажется, дорогие москвичи, такая, вполне возможная фраза из будущих правил рыболовства:

«Запретные сроки (периоды) добычи (вылова) водных биоресурсов: с 20 апреля по 31 июля в реке Волга со всеми его притоками, рукавами, протоками и полойными озерами на участке выше административной границы города Волгоград» с добавлением безусловного запрета ловли рыбы в шлюзовых каналах и на расстоянии менее 500 м от мостов, плотин и паромных переправ? О канале имени Москвы или Строгинской пойме, например, можно будет забыть. Не говоря уже о прудике возле вашей дачки, если он имеет сток в Москву реку.

А если без шуток, даже поверхностный анализ документа, подписанного единороссом Гордеевым, показывает, что состряпан он тяп-ляп и наспех, полон откровенных несуразностей вроде ограничения минимальных размеров выловленной сорной рыбы, не имеет серьезного научного обоснования и проработки, идет вразрез с реальной ихтиологической обстановкой и требует основательной переделки. Воистину начинаешь понимать, что такое «бремена тяжелые и неудобоносимые» от современных фарисеев из Единой России!

Показательно, что тот, кто лоббировал принятие этих правил рыболовства в Азовско-Черноморском бассейне, так торопился «порадеть родному человечку», что… забыл включить в них Днепр! Хотя, не исключено, что по чиновным понятиям эта река впадает в Украину, а не в Черное море. Повезло, вам, жители Смоленщины! Ловите рыбку хоть с мостов, хоть в прудах деревенских круглый год на здоровье!

В. СПАССКИЙ