8 Шокирующих Историй На Хэллоуин

Уже на следующий день Тара с готовностью запрыгнула в его машину, когда он остановился на углу улицы, заполненной проститутками и наркоторговцами.

- Эй, папочка! Хочешь немного киски?

Вокруг нее были тени, взывающие к ее крови. Она, казалось, ничего не замечала и не обращала на это внимания. Джейми услышала, как в тесноте вагона раздался ужасающий голос:

- Убей эту шлюху! Принеси ее в жертву!

Он не знал, какой бог сказал это, но знал, что должен повиноваться. Он дал ей понюхать героина и ударил по голове монтировкой, а затем поехал прямо к себе домой, где приковал ее цепью в комнате с Наоми. Он похитил маленького Билла, когда тот выходил из больницы после последнего осмотра, когда ему сказали, что жить ему осталось всего несколько месяцев. Он вытащил мальчика из инвалидной коляски и вышел вместе с ним из здания. До сих пор он не причинил им вреда. До сих пор ему не хватало смелости.

«Ацтеки приносили в жертву своим богам по двадцать тысяч человек в год, чтобы поддерживать движение Земли, - подумал Джейми. - Все, что мне нужно, это один, чтобы внести свой вклад. Почему это так трудно?»

Он думал о Китти, Билле, Наоми и Таре, которые сидели в его квартире на цепи и ждали, когда он примет решение. Но он просто не мог заставить себя сделать это. Этот вопрос не давал ему покоя.

А что, если я ошибаюсь? Что, если это не истинная религия? Что, если, убивая кого-то, я совершаю грех и обрекаю свою душу на ад?

Но тут же возникала противоположная мысль, которая все усложняла и приводила его в состояние, близкое к панике.

Что, если ацтеки, друиды, африканцы, греки, полинезийцы, египтяне и три четверти древнего мира были правы? Что, если, не убивая, я проклинаю себя?

С тех пор, как ему поставили диагноз «ВИЧ-положительный», а затем и «полный СПИД», Джейми боролся с этой же дилеммой. С тех пор как ему вынесли смертный приговор, он решил, что для того, чтобы его душа не погибла и не подверглась вечному проклятию, ему лучше перестраховаться и поклоняться каждому богу, известному человеку, на случай, если один из них окажется истинным Богом. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Проблема заключалась в том, что многие религии конфликтовали. То, что было канонизировано одними, осуждалось другими. Грешник и святой были одним и тем же в зависимости от религии или времени. Чтобы прикрыть свою задницу, он должен был бы поклоняться каждой религии, но поклоняясь им всем, он грешил против многих и все равно губил свою душу. А еще были ревнивые боги, монотеистические религии, которые считали грехом поклоняться кому-либо другому. Больше всего бесили Джейми они.

Должно же быть какое-то решение, подумал Джейми. Должен быть способ заставить его работать.

Джейми отпер машину и рухнул за руль. Он закрыл глаза и прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать раздражение.

Что же мне делать? А что, если они все ошибаются?

Джейми раздраженно вздохнул и посмотрел на свое отражение в зеркале. Он был похож на призрак прошлого Рождества. Он знал, что скоро умрет. Если он не может спасти свое тело, то должен, по крайней мере, спасти свою душу. Он подъехал к больнице и по знакомой тропинке направился к палате скорой помощи. Никто и не подумал усомниться в его болезни. С его истощенным телом, дрожащим от лихорадки, различными высыпаниями и опухолями на лице и руках, Джейми выглядел, как смерть. СПИД убивал его. Но технически он еще не умирал. Людям, живущим здесь, оставалось жить всего несколько дней или недель. У Джейми была еще одна причина посетить терминальную палату. Джейми охотился за девственницами.

Найти девственниц любого возраста было непросто. В эти дни трахались даже монашки. Священники и монахи занимались сексом чаще, чем рок-звезды, если верить слухам. Единственное место, где он мог с относительной уверенностью найти чистую незапятнанную девственницу, было среди больных и умирающих. Он считал вполне обоснованным предположение, что молодые люди в возрасте до двадцати одного года, проведшие большую часть своей жизни в больнице и вне ее, вероятно, не слишком много трахались.

Джейми улыбнулся ночным медсестрам, проходя мимо их поста. Они улыбались в ответ с выражением жалости, отвращения или апатии. Никто из них не задавал ему вопросов. Они почти не сомневались, что он должен находиться здесь. Джейми проковылял в самую дальнюю комнату и схватил инвалидное кресло, стоявшее без присмотра в коридоре. В комнате находился мальчик, источавший слишком знакомый запах рака. Запах был настолько сильным, что, даже не читая его карту, Джейми знал, что ребенок был смертельно болен. Никто не выживает с таким количеством опухолей.

Малыш был крошечным, его аппетит давно был уничтожен химиотерапией вместе с волосами. Джейми посмотрел в глаза мальчика, когда они распахнулись, его блестящие голубые радужки стали бледными и слезящимися.

- Привет, малыш. Как прошел твой День благодарения? Они подавали вам индейку?

Мальчик нахмурился и вздернул нос.

- Да, я не думаю, что индейка с соусом из больничной столовой – это большое удовольствие. Твои родители послали меня вытащить тебя отсюда. Никто не должен умирать в таком месте, как это. Мы выйдем наружу, под звезды. Тебе бы это понравилось?

Мальчик кивнул, слишком слабый, чтобы говорить. Джейми бросил быстрый взгляд на его медицинскую карту, чтобы узнать его имя и фамилию врача, если она ему понадобится. Затем он снял капельницу с руки мальчика, отсоединил капельницу с морфием и снял кислородную маску.

- Ты нормально дышишь без этой штуки?

Мальчик снова кивнул.

Джейми откинул одеяло, просунул одну руку ему под ноги, а другую под плечо и поднял его с кровати. Голова мальчика откинулась назад, как будто у него не было позвоночника, а голова весила целую тонну. Джейми осторожно усадил его в инвалидное кресло.

- У тебя есть обычная одежда?

Парень кивнул в сторону шкафа в другом конце комнаты, и Джейми подошел и вытащил пару шорт и футболку. Ребенок, должно быть, лежал в больнице с лета. Джейми снял с мальчика больничный халат и надел через голову футболку. Затем он натянул шорты.

- Сейчас на улице довольно прохладно. Мы возьмем это одеяло с собой, чтобы тебе было тепло.

Джейми сорвал с кровати тонкое больничное одеяло и обернул им голые ноги мальчика.

- Ну вот. Так-то лучше. Ты готов идти?

Мальчик улыбнулся, и Джейми выкатил его из комнаты.

Он покатил ребенка по противоположному коридору, прочь от поста медсестры, и вошел в лифт. Несколько минут спустя Джейми неторопливо прошел через главный вестибюль и вышел через парадную дверь, ни разу не остановившись, чтобы спросить, почему этого больного мальчика выносят на холод.

Джейми выкатил мальчика на стоянку и направился прямо к своей машине. Он отодвинул пассажирское сиденье как можно дальше и посадил на него мальчика. Затем он запрыгнул на противоположную сторону и умчался с парковки, оставив инвалидное кресло брошенным.

Мальчик улыбался, глядя в окно на проезжающие машины. Джейми задумался, сколько же времени прошло с тех пор, как он был на улице. Он решил немного покатать его по городу, прежде чем отвезти в парк и зарезать.

Они объехали Центральный парк, проехали мимо башни Трампа и Рокфеллеровского центра. Джейми смотрел, как мальчик вытягивает шею, чтобы увидеть верхушки небоскребов. Он свернул на Бродвей, и они проехали весь путь до Таймс-Сквер. Мальчик улыбался огням, и Джейми посмотрел на часы. Скоро стемнеет.

Джейми развернул Фольксваген и поехал обратно в парк. Там уже становилось безлюдно. Он решил подождать, пока не сгустится темнота. После наступления темноты мало кто отваживался войти в парк, несмотря на все успехи мэра Джулиани в борьбе с преступностью. Скоро они останутся одни.

Они сидели возле таверны на лужайке, наблюдая, как кучера сменяют друг друга по мере того, как небо темнеет. Парк был полон движения. Очень мало в нем было человеческого. Причудливые фигуры извивались и корчились, извиваясь в темноте. Тут и там Джейми улавливал намек на клыки, когти или пылающие красные глаза. Он изо всех сил старался скрыть свой страх от мальчика.

Продавцы хот-догов и мороженого выбегали из парка, как тараканы. Джейми выскочил из машины, когда один из них проходил мимо.

- Эй, дружище, можно я куплю у тебя леденец? Два, пожалуйста.

- Э-э-э... На сегодня с меня хватит. Я должен вернуться домой к своей семье, - сказал парень, его голос был окрашен каким-то слабым ближневосточным акцентом, который был почти незаметен под более выраженным бруклинским. Седой старый торговец мороженым, не глядя, протащил свою тележку мимо Джейми. У него явно был плохой день. Продажи мороженого, вероятно, были не слишком хороши в ноябре.

- Ну же, ты не можешь мне помочь? Мой ребенок умирает от рака, и я просто пытаюсь устроить ему хороший День Благодарения, прежде чем он вернется в больницу.

- День благодарения завтра. И мне нужно вернуться домой к моей семье сегодня вечером.

- Завтра его может не быть в живых.

Продавец мороженого опустился на колени и заглянул в машину. Он увидел истощенного мальчика, сидящего на переднем сиденье, завернутого в одеяло, с открытым ртом, изо всех сил пытающегося дышать, его волосы почти исчезли, а глаза впали глубоко в лицо. Глаза мальчика лениво поплыли к неряшливому старому мороженщику, как будто даже это требовало больших усилий. Он болезненно улыбнулся, и старик, задыхаясь, оглянулся на Джейми.

- О, Господи. С ним все будет в порядке?

- Нет. Не будет.

- Мне очень жаль, приятель. Вот, просто возьми мороженое. Я уже подсчитал свои чеки за день. В любом случае, было бы слишком много усилий, чтобы что-то пересчитывать.

- Я ценю это.

Джейми взял мороженое и запрыгнул обратно в машину. Мальчик был слишком слаб, чтобы держать мороженое, поэтому Джейми держал его для него. Он не стал есть свое мороженое, пока мальчик не съел все свое. Когда мальчик закончил, Джейми вытер подбородок одеялом и развернул свое собственное. Они тихо сидели и смотрели, как сгущается завеса ночи, пока Джейми прихлебывал тающий десерт. Хорошо, что на улице было холодно, а то мороженое уже растаяло бы.

- Спасибо.

Это был хриплый шепот, едва различимый за шумом уличного движения и шелестом деревьев. Джейми даже не был уверен, что слышал его. Он повернулся к мальчику. Из глаз мальчика текли слезы, когда он смотрел на него.

- Не благодари.

- Мои родители больше не навещают меня. Они говорят, что это слишком больно для них – видеть меня. Я знаю, что они тебя не посылали. Они забыли обо мне. Я не знаю, зачем ты это делаешь. Но все равно спасибо.

Джейми пришлось наклониться к губам мальчика, чтобы расслышать его слова. Его голос был таким слабым, что он не мог набрать достаточно воздуха в легкие, чтобы говорить погромче. Так близко запах рака внутри него ощущался более резко. Джейми улыбнулся мальчику в ответ и внимательно посмотрел ему в лицо. Казалось невероятно жестоким то, что умирает кто-то такой юный. Джейми стало интересно, сколько времени осталось парню. Если он и был в терминальной палате, то недолго. Они отсутствовали всего час, но Джейми уже видел боль на лице мальчика, когда действие морфия прошло, и агония болезни медленно возвращалась к нему. Его лицо дергалось, когда он изо всех сил старался сохранить эту благодарную улыбку, несмотря на растущий дискомфорт. Скоро боль станет для него невыносимой.

«Нет такого понятия, как убийство из милосердия», - подумал Джейми. Каждая смерть – это несправедливость.

Джейми выругался и завел мотор. Когда они вернулись в больницу, коляска все еще стояла на парковке. Он покатил мальчика через вестибюль в свою комнату, а затем снова уложил в постель.

- Спасибо. – Снова прохрипел мальчик. Джейми быстро отвернулся. Он ушел, бормоча молитвы на диалектах, на которых на земле не говорили уже два тысячелетия. Пока он ехал домой, его душили мысли.

Я не могу этого сделать. Я, блядь, не могу этого сделать. Я обречен. Моя душа обречена. Должен быть способ удовлетворить их всех, не убивая. Должен же быть какой-то выход!

Фольксваген затрясло, когда тени и темные призраки набросились на машину, атакуя ее в разочарованной ярости. Джейми старался не отрывать глаз от дороги, глядя прямо перед собой, а не на извивающихся тварей, ползущих по ветровому стеклу, пытаясь прорваться внутрь, чтобы вырвать его из машины и разорвать на части, наказать за то, что он снова подвел их.

- Отдай нам нашу жертву! Ты у нас в долгу! Убей за нас! Дай нам нашу жертву.

- Кто вы такой? Что ты за хуйня такая? Ты что, Бог? Дьявол? Что?

- Мы и есть Бог. Убей за нас! Убей за нас!

Джейми припарковал свой Фольксваген на обычном месте и направился прямиком к своей квартире, отмахиваясь от цепких призрачных пальцев, угрожающих принести его в жертву. Он чувствовал тяжесть их тел, когда они схватили его, как будто хотели дать ему понять, что это не галлюцинации. Они хотели, чтобы он почувствовал их силу и мощь. Джейми почувствовал, как чьи-то руки схватили его за горло и душат. Он почувствовал, как что-то прыгнуло ему на спину и потянуло вниз. Его все еще душили, когда на него посыпались удары и пинки. Джейми почувствовал, как хрустнули его ребра, когда что-то ударило его в бок. То немногое, что осталось в легких, вырвалось наружу, когда что-то ударило его в живот. Он почти потерял сознание, когда сидящее на нем существо внезапно исчезло, а давление на горле ослабло. Он остался один на тротуаре, истекая кровью и тяжело дыша после того, как на него напали существа, которых он не мог видеть. Джейми поплелся домой, пытаясь сообразить, что делать. Это уже не было вопросом излечения болезни. Речь шла о спасении его бессмертной души.

Он отпер входную дверь, а затем дверь в свободную спальню, где все еще находились в плену Тара, Наоми, Билли и Китти.

- Завтра День благодарения. Духи требуют символ моей благодарности, дань, жертву. Но сначала у нас будет последняя трапеза, праздник в честь Дня благодарения.

Его пленники плакали и дрожали, пока он говорил. Джейми опустил голову, затем медленно повернулся и вышел за дверь, вернувшись в свою комнату.

Сны Джейми были темными и жестокими. Демоны и духи, разгневанные полубоги и ангелы доставали его, пока он спал. Ему снилось, как он убивает Китти, проституток и маленького мальчика, вырывая их сердца, чтобы принести их в жертву богам. Он мечтал о том, что случится с ним, если он этого не сделает. Он представлял себя покрытым кровью, распиливающим торс, который, казалось, был уличной проституткой по имени Наоми, надвое. Во сне у него была эрекция. Он проснулся с криком и с ужасом обнаружил, что кончил. Его нижнее белье было пропитано потом и спермой. Он кончил, когда ему снилось, как он калечит одну из женщин, которых запер в соседней комнате.

Что, черт возьми, со мной не так?

Он стянул с себя грязные трусы и бросился в душ. Вытирая высыхающее семя с лобковых волос, он напрягал нервы, готовясь к тому, что ему предстояло сделать. Солнце стояло в зените, когда он вышел из душа. Это был День благодарения. Пришло время выразить свою благодарность богам кровавой жертвой.

Сегодня Джейми отказался от своих обычных ритуалов. Вместо этого он вытащил из клетки трех последних цыплят и перерезал им глотки. Он предложил их кровь и внутренности различным божествам, которые удовлетворились такими скудными подношениями. Остальные отправились в большую кастрюлю, а потом в духовку. Он также обжарил картофель и зеленую фасоль. Это было все, что у него было в шкафу. Он жалел, что у него нет времени испечь пирог. День благодарения не обходился без тыквенного пирога, но холодная дрожь сотрясала его тело, а мысль о том, чтобы выйти на холод и пойти за продуктами, усиливала озноб. Вряд ли это будет последняя трапеза.

Прошло полдня, прежде чем приготовилась еда. Джейми намеренно избегал комнаты, где находились Китти и трое других пленников. Он не хотел смотреть им в глаза до тех пор, пока это не станет абсолютно необходимо. Он знал, что это может лишить его решимости.

Он положил трех цыплят, картофель и бобы на блюдо и отнес их в комнату вместе с несколькими тарелками.

- Я знаю, что это немного, но это лучшее, что я мог сделать за короткий срок. Я хотел, чтобы этот день был настолько счастливым, насколько это возможно. Ну, вы понимаете... при данных обстоятельствах.

Он подошел к каждой девушке и развязал им руки. Сначала он развязал Тару и Наоми. Они попятились в угол, обнимая друг друга в ожидании начала насилия. Подойдя к мальчику, он развязал ему обе руки. Не было никакой угрозы, что он сбежит.

Он начал подавать им еду, наполняя тарелки курицей и овощами.

- Ты же не думаешь, что мы будем есть это дерьмо, - с вызовом сказала Тара.

- Я на это и надеялся. Сегодня День благодарения. - Она выбила тарелку из его рук, когда он опустился на колени, чтобы передать ее ей.

- Я сказала, что не буду есть это дерьмо! Просто отпусти меня!

- ОТПУСТИТЕ НАС! - Крикнула Наоми, присоединив свой голос к голосу Тары. Китти и мальчик молчали, съежившись в углу.

Джейми вздохнул. Держать их больше не было смысла. Теперь Джейми знал, что у него не хватит сил на убийство. От одной мысли об этом, после того сна, который ему приснился, у него скрутило живот.

- Ладно, я тебя отпущу. - Он встал и подошел к девушкам, развязывая их по очереди.

- Не делай мне больно. Пожалуйста, не делай мне больно. Если хочешь, я съем цыпленка. - Тара всхлипнула, когда Джейми развязал ей ноги и другую руку.

- Я не собираюсь причинять тебе боль. Просто убирайся отсюда к чертовой матери. Давай, убирайся отсюда!

Девочки едва не затоптали Китти, которая все еще была связана, когда они пробирались к двери.

- Подожди! Возьми его с собой! Он не может ходить!

Джейми был занят тем, что развязывал Билли, когда девочки выбежали из квартиры и спустились по ступенькам.

- К черту все это! Убери этого маленького ублюдка, откуда бы ты его ни взял, больной извращенный ублюдок! Мы натравим копов на твою задницу!

Джейми услышал, как внизу хлопнула дверь, когда они выбежали на улицу. Затем он услышал, как они кричат о помощи. Он устало вздохнул и развязал Китти. Она вытащила кляп изо рта и уставилась на Джейми, испуганная и озадаченная, пытаясь еще раз прочитать его душу в его глазах и снова потерпев неудачу.

- Ты меня отпускаешь?

- Да.

Она озадаченно покачала головой.

- Тогда зачем ты вообще меня похитил?

- Ты все равно не поймешь. Просто, пожалуйста, возьми Билли с собой, когда будешь уходить.

Китти наклонилась и закинула руку мальчика себе на плечо, затем попыталась встать. Это не сработало. Она перекинула его через плечо в и медленно пошла к двери. Она остановилась в гостиной и опустила мальчика обратно на пол, снова повернувшись к Джейми.

- Почему, черт возьми, ты ударил меня по голове?

- Мне очень жаль. Я просто растерялся.

Джейми едва мог смотреть на нее. Его глаза поднялись не выше ее туфель. Не думая о себе, Китти чувствовала жалость к ним. Она могла только представить, насколько она обезумела бы, если бы медленно умирала, разлагаясь кусочек за кусочком. Кто знает, какое сумасшедшее дерьмо она бы сотворила?

- Эти девчонки приведут сюда копов, понимаешь?

- Я знаю.

- Тогда что ты собираешься делать?

- Я умру раньше, чем они доберутся сюда.

- Что? Почему?

- Я должен это сделать. Это единственный способ удовлетворить их всех. Я должен пожертвовать собой.

- О чем ты говоришь?

- Боги! Они хотят крови! - закричал Джейми, указывая на бесчисленные предметы поклонения. - Они хотят крови, а я не могу им ее дать! Я слишком слаб. Но есть одна жертва, которую я могу им принести. По крайней мере, для этого я достаточно силен.

- О чем ты говоришь?

- Пари Паскаля! Знаешь... безопаснее верить в Бога на тот случай, если он существует, чтобы попасть на небеса, чем не верить и сгореть в аду. Но богов так много! Как вы выбираете, в кого верить?

- Я ничего не понимаю.

Джейми объяснил. Он рассказал ей об Уицилопочтли, Кали, Пеле, Ра и множестве других кровожадных божеств и их требованиях человеческих жертвоприношений. Он объяснил ей, что доказательств в пользу одной религии не больше, чем в пользу другой, поэтому он не может быть уверен, какой из них поклоняться. Единственный способ быть уверенным – это поклоняться им всем, что означало убийства.

- Ты мне поможешь?

- Помочь тебе покончить с собой?

Китти смотрела на Джейми и думала обо всех ужасных вещах, которые она совершила в своей жизни, чтобы получить кайф, или опозорить своих родителей, или произвести впечатление на своих друзей. И о том, что помочь Джейми покончить с собой было на самом деле не намного хуже, чем отсосать парню за дозу крэка или протусить с половиной футбольной команды в средней школе только для того, чтобы привлечь внимание. Он все равно умирал, так что это точно не было бы убийством.

Так ли это?

Возможно, в каком-то смысле помощь ему даже принесет ей искупление.

Джейми записал все молитвы, благословения и заклинания, которые ей понадобятся, чтобы правильно отправить его душу.

- Ты должна будешь повторить все это после моей смерти.

- Окей. - Она не знала, что еще сказать. Все это было так нереально, так невероятно.

Китти наблюдала, как Джейми взобрался на самый большой алтарь в комнате и облил себя жидкостью для зажигалок. Он разложил перед собой более дюжины различных жертвенных ножей и кинжалов и начал втыкать их себе в живот один за другим, пока его нижняя часть живота не ощетинилась дрожащими рукоятями забрызганной кровью стали. Он начал петь и молиться, крича в смертельной тоске каждый раз, когда вонзал новый нож в свою плоть. Его глаза закатились, когда волны агонии пронзили его, обжигая внутренности. Он закусил нижнюю губу и чуть не потерял сознание во второй раз за этот день. Кровь пузырилась между его губ и хлестала из ран, заливая алтарь. И все же он взял еще один нож, потом еще и еще, пока не остался только один. Он сидел, раскачиваясь взад-вперед, с брюхом, полным стали, и выглядел так, словно вот-вот умрет. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, когда он смотрел на последний нож.

Джейми оглядел комнату.

- Ты их видишь?

Китти огляделась и пожала плечами.

- Вижу кого?

- Боги. Они в замешательстве. Они этого не ожидали.

- И что же мне теперь делать? – Спросила Китти.

Джейми медленно перевел взгляд на нее, промахнулся, а затем снова посмотрел на нее, пока наконец не сфокусировался на ней. Он открыл рот, и брызги крови брызнули из его губ, когда он заговорил.

- Этот последний нож вонзится мне в грудь, и после этого я умру, так что тебе придется вырезать мое сердце, положить его вон на тот алтарь и прочитать эти молитвы. Ты должна быть уверена, что говоришь правильные слова. Вырежь мне кишки и раздели их между этими тремя алтарями возле ванной, а потом спой вот это. - Он протянул ей листок бумаги, испачканный таким количеством крови, что его почти невозможно было прочитать.

- Хорошо, - ответила она, уставившись на залитый кровью лист бумаги, как будто это было что-то опасное, способное напасть на нее.

- После этого ты должна отрубить мне голову и положить ее к ногам статуи Артемиды, но ты должна быть обнаженной, когда сделаешь это, и ты должна повторить это шесть раз, прежде чем отрубить мне голову. После того, как отрубишь мне голову, нужно будет извлечь мой мозг и положить половину его вон в ту чашу, а другую половину – в тот кубок у статуи рядом с дверью.

- Кто это?

- Какое-то полинезийское божество. Я не могу произнести его имя. Теперь, после того, как все это сделаешь, просто возьми мою кровь и вылей ее в те шестнадцать чаш вон там, на тех алтарях, а затем сожги мое тело на этом. Ты поняла?

- Э-э... да... наверно, да. - У Китти скрутило живот. Она не была уверена, что готова к этому. Кровь, хлеставшая из ран на его животе, уже начинала кружить ей голову.

Джейми взял последний кинжал и вылил оставшуюся жидкость для зажигалок себе на голову. Джейми откашлялся толстым комком свернувшейся крови из проколотого легкого и улыбнулся сквозь зубы, испачканные кровью. Он рассмеялся, морщась от боли от клинков, вонзившихся ему в живот. Желудочная кислота уже начала просачиваться наружу и разъедать его органы. Кровь брызнула из его губ, а смех стал громче. Он чуть не упал с алтаря, когда боль согнула его пополам.

Слезы выступили из уголков его глаз и потекли по щекам, когда он поднял глаза к небу, протягивая руки в мольбе. Несмотря на все его молитвы и жертвоприношения, он все еще не видел никаких признаков всемогущих божеств, о которых он читал во многих культурах. Все, что он видел, были ужасные кровожадные существа, которые скрывались в темноте. Ему еще предстояло найти бога. Он все еще не знал, какая религия была правильной. Он прочитал еще несколько молитв на языках, которые были мертвы до падения Рима, и вонзил последний клинок себе в грудь с такой силой, что кончик лезвия вырвался из спины.

- Но... Но самоубийство – это грех. Так сказано в Библии. А что, если ты окажешься в аду?

- Тогда я ничего не потерял.

Джейми улыбнулся с усталым облегчением, когда его душа покинула плоть.

Он упал спиной на алтарь, и Китти вцепилась ему в грудь ножом. Ей пришлось несколько раз дернуться всем своим весом и силой, чтобы достать его из груди. Затем она начала резать его сердце энергичными ударами, которые оставили ее мокрой в крови до локтей. Она повернула голову, пронзая его грудную клетку, радуясь, что он выбрал зазубренное лезвие, чтобы вонзить его в сердце, изо всех сил стараясь не срыгнуть на него. Она проиграла битву с желудком, и вчерашний обед выплеснулся потоком жидкой желтизны.

Из ран Джейми хлынула кровь. Его сердце с шипением остановилось. Кровь прилипла к футболке Китти и ее груди. Звук стали о кость был еще более тошнотворным, чем влажные хлюпающие звуки лезвия, разрезающего мясо и ткани. Еще больше крови брызнуло ей в лицо, когда она перерезала ему аорту. Она почти снова сделала ложный выпад, когда тело Джейми начало биться в предсмертных судорогах. Китти почти забыла о болезни Джейми, и ей пришлось остановиться, чтобы вымыть руки и лицо и надеть перчатки, прежде чем продолжить. Наверно, уже слишком поздно.

Джейми не сказал ей, каким ножом вырезать ему кишки или каким мечом отрубить голову, и какое-то мгновение Китти стояла, растерянно глядя на месиво из крови и мяса. Впрочем, все было в порядке: ножей на выбор было много. Она что-нибудь придумает. Она начала петь различные молитвы, которые Джейми оставил для нее, продолжая разбирать его труп. Она сделает все, что в ее силах, чтобы душа Джейми обрела покой, хотя она была уверена, что уже отправила свою душу в ад.

Ночь начала уступать утру, когда Китти закончила расчленять труп Джейми и распределять его между различными алтарями. Она была удивлена, что полиция не вернулась со шлюхами, но не стала зацикливаться на этом. Эти две женщины, вероятно, подцепили каких-то парней по дороге домой, или накурились, или были схвачены своими сутенерами. Она могла только вообразить, как будут избивать их сутенеры, когда они, наконец, найдут их после нескольких дней отсутствия. Вряд ли кто-нибудь поверил бы, что их похитил смертельно больной человек, а потом отпустил без единой царапины. Китти подумала о том, что сделал бы ее собственный сутенер, и содрогнулась.

Она долго сидела, глядя на выпотрошенный труп Джейми, лишенный крови и органов. Она даже удалила его глаза, зубы и половые органы, которые теперь украшали алтари по обе стороны квартиры. Китти осталась сидеть рядом с телом Джейми, тяжело дыша и чувствуя себя измученной, как будто долгие часы ритуального увечья высосали из нее все силы. До нее дошло, что небо оставалось в этих тусклых сумерках между утром и ночью все то время, что она вырезала на трупе Джейми. Она вылила еще немного жидкости на то, что осталось от трупа Джейми, и приготовилась поджечь его, но спичка за спичкой не зажигались. Вскоре она усеяла пол целой коробкой спичек.

Китти оглядела комнату, когда тонкие нежные волоски на ее шее и руках встали дыбом, а тело начало дрожать. Чувство, что что-то было ужасно неправильно, росло внутри нее, пока она не была полностью напугана, но не могла сформулировать почему.

В комнате было еще почти темно, когда Китти поднялась с пола и подошла к ближайшему окну. Она открыла окно и была удивлена тишиной, которая ее встретила. На всей улице не было никакого движения. На самом деле никакого движения не было. Ни одна птица не щебетала, ни одна собака не лаяла, ни один клаксон не гудел, ни один человеческий голос или шаги не были слышны, даже шелест ветра в деревьях. Все вокруг просто перестало двигаться. Китти подняла глаза к небу. Голова казалась тяжелой, а мышцы шеи едва могли поднять ее. Она пошатнулась, и ей пришлось ухватиться за подоконник, чтобы не упасть. Когда она, наконец, подняла глаза к небу, ее ноги начали дрожать, а затем, наконец, сдались, опустив ее на деревянный пол квартиры Джейми.

Небо не было затянуто облаками, как она ожидала. На небе было совсем мало облаков. Солнце просто не взошло. Оно все еще висело низко, едва выглядывая из-за океана, но не поднималось. Оно застряло там, на краю неба, кипя на горизонте. Даже облака не двигались, их инерция остановилась, зависнув в небе. Всякое движение повсюду прекратилось. Именно тогда Китти вспомнила об одном божестве, которое больше всего пугало Джейми, об ацтекском Боге Уицилопочтли. Джейми предупреждал ее, что без кровавой жертвы Уицилопочтли перестанет снабжать мир чем-то, что он называл тональностью, и все движение на Земле прекратится. Но лист бумаги с молитвами, которые она должна была читать Уицилопочтли, был покрыт таким количеством крови Джейми, что она не смогла ничего прочитать и поэтому просто пропустила их.

Она снова посмотрела на горизонт, надеясь, что ошиблась, хотя уже чувствовала, что ее собственная энергия иссякает. Солнце все еще не двигалось и, казалось, тускнело, как будто оно тоже теряло энергию. Ее грех против кровожадного ацтекского божества был проклят не только этим миром... возможно, всей Солнечной системой, возможно, даже всей вселенной.

Китти рухнула на спину, когда ее мышцы потеряли всю жизненную силу и отключились. Ее руки и ноги онемели, сердцебиение замедлилось, а дыхание стало более поверхностным. Даже ее мысли начали замедляться. Она представила себе, как разъярился Уицилопочтли, наблюдая, как все остальные боги получают свои кровавые подношения, в то время как он один был отвергнут. Она представила себе, каким сильным должен был быть его гнев после столетий игнорирования человечеством только для того, чтобы быть разбуженным Джейми с обещанием крови, а затем отвергнутым.

Со вздохом, который опустошил ее душу, Китти смотрела, как солнце становится черным и падает с неба, как только угасающая искра внутри нее погасла.

Перевод: Александра Сойка

Недружелюбный

Джефф Стрэнд

Тусклая, жужжащая люминесцентная лампа на потолке была единственным освещением в комнате без окон. Бетонные стены покрывала плесень, а цементный пол был украшен множеством разнообразных пятен.

К стулу был привязан человек, он боролся, а в его умоляющих глазах застыл ужас.

Перед ним стоял Гарри в чистом белом фартуке. Он посмотрел ему в глаза, ухмыльнулся, поднял охотничий нож и одним быстрым движением полоснул ножом по горлу мужчины. Мужчина забулькал и задергался, а затем его голова упала вперед, и он умер. Только несколько пятен крови запятнали фартук Гарри.

Удовлетворенный, Гарри направился к двери. Он нажал кнопку, и раздался звонок. Секунд через пятнадцать дверь открылась. Адам, молодой человек, безукоризненно ухоженный и одетый в дорогой деловой костюм, вошел в комнату.

- Уже закончили?

Гарри кивнул.

- И как это вам?

- Очень круто. Невероятно. Стоит каждого своего цента.

Адам улыбнулся.

- Рад слышать. Я рад, что мы смогли удовлетворить вас, сэр. - Он посмотрел на труп, затем его улыбка исчезла. - Вы перерезали ему горло?

- Конечно, вон аж позвонки видно.

- И все?

- Ну да.

Адам указал на полку, заполненную огромным разнообразием оружия.

- У вас тут такой богатый пыточный арсенал, а вы просто перерезали ему горло ножом?

- Да, парень, это именно то, что я хотел сделать.

- Да, но… Блин… - Адам подошел к полке и начал поднимать предметы. - У вас была электрическая дрель. Ножовка – вот, смотрите, какая острая. О, а вот сумка с гвоздями и молотком!

- Я хотел именно нож, - настаивал Гарри.

- Господи, да у вас были садовые ножницы! Когда у вас вообще была возможность использовать на ком-то садовые ножницы? У вас был медвежий капкан! У вас же были звёздочки ниндзя, ради бога! - Он поднял большую металлическую штуковину с множеством движущихся частей. - У вас была эта хреновина. Господи, что это такое? Я и сам не знаю. Но выглядит оно так, как будто нанесёт увечья будь здоров.

- Это меня не интересовало.

Адам разочарованно покачал головой, подошел и осмотрел труп.

- Вы даже не порезали его больше нигде! Зачем нужна была звуконепроницаемая камера, если все, что вы собирались сделать, это перерезать ему горло? Почему бы вам просто было не зарезать грёбанного бомжа за чертовым мусорным баком? Вы же не идете в магазин мороженого с десятками вкусов и не заказываете одну мерную ложку ванильного!

- Господи, парень, да какая тебе вообще разница.

- Это неуважительное отношение. На приобретение этих ресурсов было много потрачено, и похоже, что вам все равно.

- Послушай, все, чего я хотел, это лишить человека жизни. Это не значит, что я должен превратиться в какого-то развратного урода. Извини, но мне не нужно мучить кого-то часами теркой для сыра, чтобы почувствовать себя лучше. Я уверен, что у вас тут полно психов, которые все такие: «О-о-о-о, посмотрите на меня, посмотрите на меня, я могу вырвать женщине ногти на ногах один за другим!» Я не такой. - Гарри подошел к полке. - И знаешь что? Твой выбор не так уж и велик. - Он взял фен. - Вот что мне с ним делать?

- Ставите его на самый высокий уровень, держите веки жертвы открытыми и дуете прямо на глазное яблоко, пока оно не начнет вариться.

- Ладно, согласен, это было бы довольно интересно, - признал Гарри, ставя фен обратно. - Но это же психически ненормальный поступок. Это нормально для тех, кто пускает слюни на ожерелья, сделанные из частей человеческого тела. А я не ношу ожерелья из частей тел, я никогда не буду носить ожерелья из частей тел, и я не ценю, что ты пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватым за то, что я не ношу ожерелья из частей тел!

- Я только хочу сказать, сэр, что вы не воспользовались нашими услугами.

- Еще раз, перестань вести себя так, будто твоя работа так велика, - Гарри указал на мертвеца. - Он совсем не похож на моего отца. Так что проблемы с моим папашей все еще не решены. Спасибо вам за это! Спасибо вам за то, что вы не смогли решить мои проблемы с папой!

- Ну, может быть, если бы вы предоставили нам фотографию в высоком разрешении, как мы просили, он был бы больше похож на вашего отца.

- Ну, может быть, это было непрактично, потому что я никогда не увижу своего отца! Если бы он когда-нибудь был рядом, чтобы я мог его сфотографировать, мне бы не понадобились твои дерьмовые услуги!

- Это не дерьмовая услуга, - пробормотал Адам.

- Дерьмовая, дерьмовая. Надо было послушаться отзывов.

Адам схватил с полки мясницкий нож и быстро направился к Гарри.

- Да ладно, ты серьезно? - Спросил Гарри.

Адам понял, что делает, и выронил оружие.

- Собираешься пырнуть меня мясницким ножом, да? - Спросил Гарри. - О, это о-о-о-очень профессионально.

- Извините, я разозлился.

- После своей длинной лекции ты ещё и с ножом на меня набросился.

- Извините, сэр, такого больше не повторится. Я был в гневе. Совершенно обычный мясницкий нож.

- Гнев, блядь! В гневе он был! Ладно. - Гарри вздохнул. - Не хочу я с тобой ругаться. А что, если я использую на нем секатор?

- Вы хотите изувечить его, когда он уже мертв? - спросил Адам в ужасе. - Сэр, это совсем ненормально.

- Господи, и что ты мне предлагаешь?

- Вы можете заплатить за еще один сеанс и сделать все правильно.

- Что-то не сильно хочется.

- Я подарю вам купон на скидку

- А всё равно что-то неохота.

Они просто остались стоять долго, неловко, избегая смотреть друг другу в глаза. Они неловко переминались с ноги на ногу, смотрели в пол, проверяли часы, почесывали воображаемый зуд и так около тридцати секунд.

- Хорошо, хорошо, - сказал Адам, желая, чтобы этот неловкий момент закончился. - Советую взять газонокосилку...

Перевод: Олег Казакевич

Пораженный

Райан Хардинг

Ник не знал, откуда взялось у него это увлечение, но он отдался ему полностью. Казалось, оно было у него с тех пор, как он себя помнил. Эти мгновения были единственным, что имело значение в его жизни. Все остальное было просто преамбулой и постскриптумом к острым ощущениям.

Сайт назывался InterphaZ. Ник считал его славной дырой для случайного общения, способа познакомиться с новыми людьми из разных слоев общества и завести какую-нибудь дружбу или, возможно, даже отношения. Другими словами, это была обычная пустая трата времени, но ему не потребовалось много времени, чтобы осознать его потенциал для своих собственных нужд. Вот тогда-то и началось самое интересное. И его новое занятие не прекращалось в течение последних четырех месяцев.

Ник называл девушек, которые только зарегистрировались на сайте, девственницами, потому что они ещё не сталкивались с такими парнями, как он. Вот и его новая жертва, Хелкет84, выглядела таковой. Она была привлекательной блондинкой с волосами, собранными в два хвостика. Как рога, подумал он сначала, но потом понял, что они должны были быть скорее похожи на кошачьи уши. Должно быть, ей понравилось то, что она увидела на его аватарке и в профиле (искусно созданном, чтобы представлять очаровательную и неопасную личность после нескольких месяцев проб и ошибок), потому что она приняла запрос на чат. Ее изображение появилось в левом углу экрана.

Как только она приняла его просьбу, он вскочил со своего эргономического кресла и ударил в цель, как профессиональный боксёр.

Вид его темно-бордовой рубашки и простодушного лица со слишком близко посаженными глазами, слишком тонким носом, безвольным подбородком, и милой улыбкой, наводившей на мысль о задумчивой безвредности, исчезли в мгновение ока, оставив Хелкет84 с монитором, полным курчавых волос на мошонке. Он приподнял рубашку, чтобы дать ей хороший обзор. И, конечно же, у него стоял, как скала; по-другому и быть не могло. Это была вершина. Он мог бы врезать членом в кирпичную стену и проломить её насквозь, как тот парень из «Кул-Эйда».

- Су-у-ука! - закричала Хелкет84 из динамиков его компьютера. Она отшатнулась от монитора, зажмурив глаза, как будто он показал ей фотографию младенца, разорванного на куски обезумевшим питбулем, а не пульсирующий красивый стояк. Разрешение веб-камер всегда оставляло желать лучшего, поэтому она не могла видеть, как по всему стволу члена Рэнда Макнелли были разбросаны кровавые ссадины от частой и агрессивной мастурбации, но если она хотела вести себя так, как будто это был первый раз, когда Золушка попала на бал, Ник был полностью за. Именно такой реакцией он наслаждался больше всего.

Хелкет84, наконец, поняла, что у нее хватит сил отключить этот живой канал генитального ужаса, и она нащупала свою мышь одной рукой. Другую она держала перед глазами, чтобы заблокировать себе картину дергающегося члена в своём мониторе.

- Больной ублюдок! - закричала она.

Хелкет84 отключила чат.

Ник сел c довольной улыбкой от уха до уха. Пожалуется ли она на него? Если и да, то это будет уже не в первый раз. Ник менял свой интернет-адрес так же часто, как некоторые люди меняли свои статусы в Facebook. Бан всегда можно было обойти.

Он наклонился вперёд и хотел ещё повеселиться, но в последний момент передумал. Перспектива продолжить была, конечно, заманчивой.

Но он решил дать ей передохнуть, а самому лучше подготовиться для следующей атаки уже с новым именем и профилем. Он считал, что лучше ударить и убежать.

- Член и трепет, сука.

Это была хорошая ночь с неизменно удовлетворительными реакциями—отвращением, ужасом, гневом. Некоторые ночи были менее насыщенными, вызывая лишь безразличие, скуку и сарказм. Это все, что у тебя есть? У моей вебки нет микроскопа, крохотный член. Но только не сегодня. Они съеживались и содрогались. Одна девочка даже закричала. Крест на ее аватаре наводил на мысль о христианской вере. Вероятно, после увиденного она встала на колени в битое стекло и бичевала себя плетью. Она навела Ника на мысль, что нужно сделать религиозный аккаунт. Это была бы рыбалка с динамитом, о чем ему давно следовало подумать. Мало кто был более предрасположен к тому, чтобы их потом вечно преследовал призрак пульсирующего члена Ника.

Было забавно думать, что он никогда бы не сделал ничего подобного в других обстоятельствах. В переполненном автобусе или в очереди в Старбаксе – никогда. За это полагались реальные наказания: тюремное заключение от правительства и перцовый баллончик и острые ногти от гражданских. Делать это онлайн, в уединении собственной квартиры, возможно, было и не так круто, но по крайней мере это было безопасно. Вы выходите в интернет, хотите пообщаться с кем-нибудь, у кого такие же интересы, как и у вас, и этот кто-то бросает вам член в лицо. Таков уж теперь был мир.

Он не думал об этом, когда покупал свою веб-камеру. Он просто ожидал, что будет общаться с разными сучками, которые будут раздеваться для него перед своими собственными камерами каждую неделю, если не каждую ночь (закон средних чисел), но этого не произошло. Когда знакомое разочарование омрачило его последнюю попытку избавиться от непрекращающейся скуки в жизни, он был вдохновлен новой идеей с другой целью. И она сработала. Ник победил.

В динамиках зазвучал звонок. Новое оповещение по электронной почте. Он перешел на вкладку. Еще одно Интерфазное уведомление о его последней выходке. Несоблюдение общепринятых норм... неподобающее поведение... нарушение пользовательского соглашения… бла-бла-бла. Для Ника это значило примерно столько же, сколько смерть в видеоигре.

Он нахмурился, прочитав тему еще одного нового письма: «ДИКАРЬ, СПАСАЙ СВОЙ ПЕНИС, ПОКА НЕ СТАЛО СЛИШКОМ ПОЗДНО!» Эта реклама была далека от обычных обещаний увеличить размер гениталий и продажи дешёвых афродизиаков. Может быть, оно должно было возбудить его любопытство достаточно, чтобы заставить его перейти по ссылке. Может быть, это и могло сработать на каких-нибудь дурачках, но только не на Нике.

Он отметил нежелательную почту как спам и закрыл вкладку.

Его любимое уведомление о запросе чата от InterphaZ—странный звук звонящего телефона—вернуло его к текущей миссии. Это было удивительно, так как Ник должен был быть снова заблокирован, и он ожидал, что ему нужно будет переключиться на нового провайдера и создать новый профиль перед очередной встречей в чате. Уведомление пришло от пользователя с ником nerXam83, фотография на аватарке показывала какую-то малолетку. Возможно, она видела больше членов, чем суперзвезда в порнухе. В эти дни трудно было сказать наверняка. 83 было сомнительным числом, и оно не обязательно означало год рождения.

Ник согласился на чат. Окно появилось в том же самом священном месте, где так много пользователей InterphaZ в прошлом оказались ослепленными красотой его члена.

Веки Ника исчезли в комичном удивлении - nerXam83 определенно был мужчиной, человеком, который превзошел мастера стояка в благоговейной собственной игре. Однако в его версии неожиданных мошоночных приколов был свой поворот. NerXam83 был болен. Его член выглядел как нечто из медицинского учебника, который передавали в жуткой игре, чтобы посмотреть, кто блеванет первым. По всему стволу его члена распространились пустулы, заполняя его окно чата в виде образования, похожего на пузырчатую пленку. Возможно, дело было в задержке трансляции, то тут, то там все равно терялись секунды, но Ник мог поклясться, что мясистые наросты пульсировали, когда он смотрел на них. К его ужасу, разрешение этого окна было качественным как Blu-ray запись, Ник увидел отвратительнейшую палитру влажных красных и желтых подтеков, вытекающих из воспаленных ран. Некоторые узелки были похожи на кровавые пузыри, в то время как другие сочились сиропом в молочных притоках, которые он мог видеть, постепенно продвигаясь над и между выпуклостями воспаленной кожи, как замедленная фотография. Презентация nerXam83 спереди и в центре на самой крутой в мире веб-камере открыла коралловый риф пенисной гнили, которая в настоящее время гноилась в нескольких дюймах от лица Ника.

Потрясенный Ник смотрел на него гораздо дольше, чем того требовал здравый смысл, и был одновременно возмущен и поглощен этой мерзостью, как если бы он был поглощен видом животного с двумя головами. Возможно, даже больше, потому что это был тот же самый вид... кто-то, кто так же разделял то же самое увлечение, что и он.

- Фу! - наконец простонал Ник и отключил чат, не глядя на него больше ни секунды, чтобы не проблеваться.

Некоторое расстояние от компьютера показалось ему хорошим знаком, поэтому Ник направился в ванную комнату дальше по коридору. Перед его глазами осталось остаточное изображение. Что могло быть причиной этой заразы? Может, он трахнул какую-нибудь прокаженную шлюху с сифилисом под Чернобылем? Ник не думал, что смог бы показать своё лицо миру, после того как заразился чем-то настолько отвратительным, не говоря уже о гниющих гениталиях, которые были его неотъемлемой частью.

Должно быть, это такой прикол. Чувак мог быть просто каким-то мастером грима, который просто напугает людей, вот и все.

Псих.

Разгадав тайну, он намеревался облегчиться, а затем вернуться к делу и показать свой причиндал неосторожным женщинам на Интерфазе.

Еще одна атака красивого члена, и всё, можно на боковую.

Он расстегнул молнию на брюках, а затем забыл все о своей теории на тему мастера грима и планах показать член паре дам, когда вспыхнула вспышка боли при освобождении его мочевого пузыря.

- Ой, блядь, сука!

Он дергался, как лягушка, подсоединенная к автомобильному аккумулятору, весь его мир сжался до дюйма пылающей ярости на кончике его члена. Ощущение было такое, как будто он мочится напалмом, и ему хватило ума поджечь струю. Его пронзительный вопль сопровождал медленное бесконечное мочеиспускание, не обращая внимания на тонкие стены между ним и его соседями. Сейчас все, что имело значение, все, что существовало, это гейзер расплавленной лавы, бьющий из его уретры. Последние капли оплавили его кожу словно кислотой, как будто когти разорвали его плоть и выбрались наружу.

Ник крепко зажмурился от натиска боли, а затем открыл глаза и увидел мир, затуманенный слезами. Его струя была рассеяна от спазмов, оставив красные пятна на сиденье унитаза, рулоне туалетной бумаги, полу, мусорной корзине. «Это кровь», - тупо подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу. Все это была кровь.

Он осторожно отряхнулся, морщась от влаги на пальцах. Он уже боялся пары часов, когда зов природы заставит его снова пройти через эту пытку. Первый раз, возможно, был только разминкой…

Ход его мыслей прервался.

Влага на пальцах? Он не думал, что каким-то образом обрызгал себя, даже несмотря на все свое болезненное состояние минуту назад, но ожидал увидеть те же кровавые выделения, когда осматривал свою руку. Но это было не так. На руке все еще виднелись следы, но не крови, а скорее гноя. Жидкий воск, похожий на тот, что он видел на экране компьютера минуту назад. Он рассмеялся с едва сдерживаемой истерикой, потому что причина и следствие были так невозможны. Даже если бы nerXam83 жил с ним в одном доме, а не в другом штате или континенте в целом, это было бы невозможно. Ник просто смотрел на экран компьютера.

Какой-то вирус, подумал он и снова чуть не рассмеялся. Это имело зловещий смысл, каким бы безумным оно ни было, особенно если учесть обстоятельства его состояния.

Кишки Ника скрутило двойным, тройным узлом, пока он стоял перед зеркалом и рассматривал свой пенис. Возможно, это было в значительной степени психологическим, но теперь, когда он знал, что там была инфекция, его член чувствовал покалывание и жар, как будто он мог чувствовать новые пустулы, формирующиеся на микроскопическом уровне. Он осторожно держал его за головку, осматривая ствол с нарастающим ужасом. Несколько язв уже лопнуло от его крепкой хватки во время мучительного мочеиспускания. Паутина жилистой плоти свисала с нижней стороны, оторвавшись от основания. Обнаруженный слой был сырым, ракообразно-красным.

Ник встретил в зеркале свой пораженный взгляд, разинув рот, и его болезненно бледное отражение сочувственно произнесло: «Ты это видишь?»

К несчастью, так оно и было, и никакая перезагрузка после всеобщего передела не восстановила целостность его гениталий.

В одном из ящиков в ванной у него лежала марля. Он не знал, что еще можно сделать, кроме как завернуть в нее член. Намазать бинты каким-нибудь тройным антибиотиком (предполагая, что четырех антибиотиков не существует) и молиться о чудесном возвращении к своему первозданному состоянию.

Он потянулся к ящику, и в этот момент плотность его члена, казалось, потеряла твердость и приобрела текстуру губки. Его указательный и большой пальцы мгновенно проделали траншеи с обеих сторон. Он вскрикнул и отдернул руку, но глубокие вмятины остались. Что-то вывалилось из смятой плоти и упало на пол.

Ник лихорадочно огляделся, как будто где-то волшебным образом должна была появиться бутылочка с мазью для восстановления кожи. Но этого не произошло.

Первым побуждением было вызвать скорую, но что он им скажет? Мой член гниет на моих гребаных глазах из-за веб-шоу какого-то урода. Скорее, помогите мне! Когда они, наконец, признают, что это не ёбанный розыгрыш, и действительно пришлют кого-нибудь, то чем они ему помогут?

Спаси свой пенис, пока не поздно

Да, именно это и было написано в странном письме. Это казалось не более случайным, чем выходка nerXam83. Он осторожно вернулся в спальню, снимая рубашку, чтобы она не коснулась его паха и не усугубила повреждения. Он снова запустил свою электронную почту, не обращая внимания на прогорклую липкую жидкость, оставшуюся на мышке и клавишах, и узор капель на коврике из его язв, как тающие сосульки. Тошнота в желудке стала еще сильнее.

Наконец, он нашел письмо в папке со спамом и открыл его. Имя отправителя содержало слово InterphaZ (без возможности ответа). Там не было никакого текста, только встроенный GIF-файл мужчины с его половым органом на плоской поверхности стола, когда тот копошился ножом в своей мошонке. Анимированный воздушный шар заслонил удар ампутации со словом БУМ!

Да уж. Не самая заманчивая перспектива для потенциального лечения.

Пока не поздно... поздно для чего?

Он с отчаянием посмотрел на отвратительную штуку между своих ног, которая еще десять минут назад была совершенно нормальной. Болезнь прогрессировала, как трансформация оборотня старой школы с наложенными спецэффектами, процесс быстро распространялся.

- Нет, - закричал Ник. - О боже, нет.

В мешочке его мошонки виднелись вздувшиеся жемчужины, появляющиеся между бороздами. Целые сотни, как мутантные паучьи яйца, подготовленные к вылуплению адипоцитарного потомства. Жгучее, покалывающее ощущение вспыхнуло в полной мере, с крошечными иголками, покалывающими каждый миллиметр кожи. Это ощущение сводило с ума.

Сомнений быть не могло—зараза распространялась. В течение нескольких минут всё только усугубилось. К тому времени, когда приедут медики, все может быть гораздо хуже.

Пока не поздно.

Ник поспешил на кухню, и капель на полу стало еще больше. Потянувшись за электрическим разделочным ножом, он успокоил себя бесчисленными чудесами современной медицины. Люди все время теряют части тела и им пришивают их обратно, хотя Ник, конечно, не хотел, чтобы его гангренозный причиндал был снова прикреплен к нему. Но с практическими достижениями медицинских технологий они могли бы пришить ему новый член, не так ли? У него не было выбора, пока зараза окончательно не распространилась. Твердость рукояти разделочного ножа успокоила его. На нем была кнопка, а не спусковой крючок, так что он будет продолжать резать, если Ник потеряет сознание.

Сначала он вызвал скорую помощь, сообщив о массовой потере крови из-за несчастного случая с разделочным ножом. Он утверждал, что это были его пальцы, так как они, вероятно, не доберутся сюда быстрее в любом случае. Они заверили его, что кто-нибудь приедет, и он повесил трубку, его глаза снова затуманились.

Он включил разделочный нож, когда взял член в другую руку, обхватив яички ладонью, его пальцы образовывали С-образную форму. Любые сомнения в необходимости его действий были быстро нейтрализованы одним последним унижением плоти. Лоскутное одеяло гнойничков скользнуло под его пальцами, как какой-то вращающийся цилиндр, как на члене, так и на мешочке под ним. Кожа теперь почти не прилипала к плоти. Она легко оторвалась от стебля, а под ним оказалось мясо цвета лазаньи. Свободная веревка свисающей плоти скользнула прочь. Она шелушилась, как сброшенная змеиная кожа, лопаясь в нескольких местах, которые все еще были прикреплены, жидкие усики растягивались, как ириски, открывая мерцающее мясо. Нижняя сторона разорвалась вместе с взрывом, как будто что-то взорвалось внизу. Мешок отделился, как мокрая резиновая перчатка в его ладони. Яички и связки упали, как мертвые медузы, устрицы в желеобразной форме на его дрожащую руку. Опустошенный мешочек висел безвольно, как лоскут порванной занавески, кожа пениса напоминала пустую шелуху какого-то насекомого, задрапированную в его ладони. Все это мокро шлепнулось на пол. Он смотрел ей вслед, как раненый солдат, не способный удержать свои внутренности. Как ни странно, боли не было, если не считать травмы от тошнотворного зрелища, нервные окончания которого, возможно, уже превратились в желе. Прилипшее содержимое мешочка провисло, как сироп, на полпути к полу. Его пенис был всего лишь странным блестящим усиком, не считая головки, на которой еще сохранилась кожа и что-то похожее на нее, за исключением впадин, оставшихся от его пальцев. В остальном же он увидел нечто, практически лишенное кожи и разъеденное некрозом.

С другой стороны, у него было гораздо меньше того, что ему нужно было отрезать

Ник снова взялся за разделочный нож. Какие бы стоны он ни издавал, их заглушало жужжание лопастей. Он сосредоточился на своей цели – чудесном кусочке бледной плоти у основания органа. В корне, где осталась настоящая кожа, чувствовалась боль, но гораздо меньшая, чем он ожидал. Возможно, в этом и заключалось преимущество импровизированного сеанса нелицензионной хирургии, чтобы избавиться от своего разжиженного ебучего члена. Он все равно кричал, потому что это безумие разрушило естественный порядок его жизни. Лезвие легко рассекло ткань, взрыв багровых потрохов разнесся по кухонному столу и раковине, холодильнику, животу, бедрам и ступням. Он поднял другую руку, чтобы блокировать ответный удар, прежде чем придать новое значение лицевой ткани. Через несколько секунд все было кончено—едва ли дольше, чем его сеанс с Хелкет84.

Ник оставил разделочный нож скрежетать, автоматический выключатель в его голове был настолько перегружен, что он не мог вспомнить, как его выключить в этот момент. Он посмотрел на него так, словно никогда раньше не видел ничего подобного и не знал, как оно оказалось у него в руке, но в конце концов соединил достаточно точек, чтобы увидеть кнопку слайда и запомнить ее функцию как «вкл/выкл». Он уже положил большой палец на кнопку, когда ужасное покалывание внезапно охватило все пальцы его правой руки—той самой, которой он держался за член в ванной. Даже сквозь брызги крови он видел, как начали формироваться волдыри на его кисти, словно острова в кровавом океане, чувствовал, как они смещаются под ним, словно тектонические плиты.

Пока не поздно...

В конце концов, его звонок в 911 будет правдивым.

Неуверенный, услышал ли он приближающуюся сирену или это была просто скрежещущая серенада лезвий, Ник убрал большой палец и поднес разделочный нож к своей кисти, стараясь не думать обо всех местах, которые теперь были покрыты его жидкостями.

Перевод: Олег Казакевич

Не хмурься

Мэтт Шоу

I

Дженнифер Адамс смотрела на своего бойфренда, Джеффа Морриса, с одинаковым количеством похоти и ненависти в глазах. Они ругались уже несколько часов. Это была глупая ругань , в которую поначалу она даже не верила, а теперь, когда его твердый член прижимался к ластовице ее влажных трусиков, она даже не могла вспомнить, из-за чего она началась.

Лицо Джеффа было в нескольких дюймах от ее собственного. У него на лице и в глазах было такое же выражение, как и у неё. Улыбка медленно расползлась по его лицу, когда он сильнее прижался к ней. Только шелковистый материал ее нижнего белья останавливал его эрекцию от проникновения в ее влажное влагалище. В отличие от Дженн, он помнил, из-за чего они поругались, но сейчас ему было наплевать на это. Грубый секс, которым он сейчас собирался заняться, сведёт на нет все обиды.

Дженн хотела сказать:

- Я хочу...

Но он тут же оборвал ее на полуслове.

- Заткнись на хрен, - прорычал он.

Он закрыл ей рот ладонью и с силой прижал руку к её лицу, чтобы она даже не попыталась нарушить его приказ молчать. Удерживая руку на месте, он другой рукой оттянул ее стринги в сторону. Он не мог сдержать громкого вздоха, когда впервые за этот вечер почувствовал влагу ее киски на головке своего члена.

Дженни попыталась сказать ему, чтобы он сделал это, засунул свой член глубоко в нее. Ее слова были приглушены, благодаря его руке, но он все еще понимал, чего она хочет. Обычно он сдерживался и поддразнивал ее, но не сегодня. Сегодня все зависело от его потребностей, и прямо сейчас ему нужно было кончить.

Он вонзил в нее свой член. Грубость и внезапность его проникновения заставили ее ахнуть под его рукой.

- Ну как тебе? Напросилась, сука!

Он вытащил его и снова грубо воткнул. Раздался еще один приглушенный вздох под тяжелой рукой Джеффа. В другие разы он начинал медленно, ласково и только потом переходил к жесткому, быстрому траху, но не сегодня, сегодня он хотел кончить и побыстрее. Пока он продолжал трахать ее, Дженни приподняла свои бедра, обеспечивая ему более глубокое проникновение. Она откинулась на мягкий матрас и обхватила его ногами. Беспроигрышная поза для них обоих, поскольку он продолжал долбить ее киску так сильно, как только мог. На лбу у него уже выступили капельки пота.

Иногда он спрашивал, нравится ли ей то, что он делает. Иногда он даже спрашивал у нее, не поменять ли ему позу на случай, если она хочет по-другому, но опять же, когда дело доходило до агрессивного секса, он думал только о себе.Такой секс всегда был быстр, болезненен и приносил безумно отрицательную энергию, как только они достигали кульминации.

Он убрал руку от ее рта. Ее приглушенные крики теперь были громкими и почти оглушительными, когда он продолжил трахать её, широко растягивая ее влагалище своим толстым членом. Обе его руки поднялись к ее шее, после чего он сомкнул свои пальцы на ее трахее, перекрыв ей доступ кислорода. Дженни вцепилась ему в спину, но не для того, чтобы он ослабил свою хватку. Так же, как он выплескивал всю свою злость на неё, так и она выплёскивала свою. Джефф тихо вскрикнул от боли, но это не остановило его от собственных действий. Он сжал руки ещё сильнее, пока лицо Дженни не приобрело почти свекольный оттенок. Только тогда он на мгновение ослабил хватку; ей едва хватило времени, чтобы сделать один вдох, прежде чем он во второй раз перекрыл ей доступ кислорода. Она улыбнулась ему, когда ее киска стала влажнее. Затем она ударила его по лицу.

II

Дженни сидела на кровати, прислонившись к изголовью. Она смотрела, как Джефф снова начал одеваться.

- Не могу поверить, что у тебя осталась силы, - сказала она после грубого секса и ругани, предшествующей ему, когда все более или менее вернулось на круги своя. И всё же она не могла избавиться от ощущения негатива, витающего в воздухе.

Джефф присел на край кровати и натянул носки.

- Сил у меня, в отличие от дел, и не осталось.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Она кончила, когда его руки все еще сжимали ее горло, которое, как она теперь была уверена, покрылось синяками.

Джефф сказал ей:

- Ты, кажется, получила удовольствие.

Она подняла бровь и дерзко улыбнулась ему.

- А ты разве нет?

Он рассмеялся.

- Я этого не говорил.

- Тогда возвращайся в постель, и давай проведем ночь вместе.

Он встал и взял свою футболку, которую бросил на стул в углу комнаты. Он натянул её через голову и сказал:

- Мне нужно вернуться.

- Вернуться? Куда? - Дженни нахмурилась. - О чем ты говоришь вообще? Ты и так уже дома!

Они уже год официально состояли в браке, хотя дружили до этого еще четырнадцать лет. Она работала социальным работником, помогая людям с психическими заболеваниями. Джефф был писателем книг о паранормальных явлениях и также изучал охоту на привидений.

- Мне нужно вернуться в дом, про который я пишу, - поправил себя Джефф. И тут Дженни вспомнила, из-за чего началась их ссора.

Из-за дома с приведениями

III

До

- Чего ты от меня хочешь, а? Ты хочешь, чтобы я сфабриковал всю эту чертовщину? Сидел дома, и писал всякое дерьмо, которое приходит мне в голову?

Дженни и Джефф стояли в гостиной и ругались. Она только сказала, что чувствует себя так, как будто не видит его в последнее время, поскольку он все время торчит в том доме, и бывает в нем чаще, чем в их собственной постели. Не то чтобы она подозревала его в чем-то или не доверяла ему, но какая-то маленькая, неуверенная часть ее души сомневалась, не обманывает ли он ее. В конце концов, он охотился за призраками множество раз, но это исследование, казалось, продолжалось уже бесконечно.

- Я не это имею в виду, - сказала она. - Я просто хочу сказать, что мне кажется, будто мы больше не видимся.

- У меня есть сроки.

- И я понимаю…

Джефф прервал ее и спросил:

- На себя посмотри! Ты сейчас говоришь, как эгоистичная сука.

- Что? - удивилась она. - Это я-то эгоистичная сука? Потому что хочу чаще видеть своего мужа? - Она недоверчиво посмотрела на него, когда он скрестил руки на груди, как будто еще больше проясняя свои мысли. Она покачала головой и сказала:

- Знаешь что, пошел ты. Проваливай, куда ты там собрался.

- Проваливать? Проваливать? Ты гонишь меня только за то, что я должен идти на работу. Знаешь что, да иди ты на хуй, меня достало, что мне постоянно приходится мириться с подобным дерьмом.

- Дерьмом? О, даже не начинай об этом. И ты прекрасно знаешь, что я имела в виду.

- Ну да. Ты имеешь в виду, это… Нам… Ты хотела сказать… вот дерьмо. - Джефф вздохнул.

Как и во всех других спорах, у него быстро закончились аргументы.

- Знаешь что? Похоже, я уже заговорил твоими словами, - сказал он. - Я никогда раньше так не выражался.

- Но ты же так думаешь на самом деле?

- Прости, но у тебя был тяжелый день с твоими психами в дурдоме.

- Не называй их так, блядь! - Вспылила Дженни.

Джефф проигнорировал ее и продолжил:

- У меня был плохой день, и я подумала такая, эй, а я знаю, что сделаю сегодня вечером, пойду домой и испорчу Джеффу настроение. Мизери чертовски любит компанию!

- Я разве хоть раз так делала? Я просто сказала, что хочу провести время со своим гребаным мужем! Мне кажется, что я тебя почти не вижу!

- Ты все время меня видишь.

- Ага, как же! Приходишь в два часа ночи и уходишь в семь утра! Я не хочу выносить тебе мозг, но ты ведешь себя так, как будто это не твой дом, а гостиница!

- О божечки ты мой! - Он поднял руки вверх и глубоко вздохнул, улучив момент, чтобы остановиться и попытаться успокоиться.

Когда они оба кричали, ситуация не становилась лучше, пока один из них не успокаивался и не шёл на компромисс второму.

- Послушай, я уже почти закончил книгу, мне просто нужно дописать ее. Как только я её закончу, я перестану пропадать, обещаю... Я обещаю тебе, что буду проводить с тобой всё своё время. Только с тобой.

- Ну, это было бы чертовски хорошо для начала, - сказала Дженни, все еще пребывая в мрачном настроении.

Джефф подумал, что довольно благоразумно применил свое плохое настроение в попытке успокоить ситуацию, но, услышав в ее голосе нотки недовольства, он понял, что опять начал закипать. Джефф улыбнулся ей, вспомнив, что есть много других способов избавиться от семейных ссор. Его улыбка застала Дженни врасплох.

- Что? - прежде чем она успела ответить, он пересек комнату и схватил ее. Он притянул ее к себе и страстно поцеловал…

IV

Сейчас

На лице Дженни все еще было написано недоверие. Они поссорились. Они простили друг друга. Они потрахались, чтобы решить все остальные вопросы, и все же, очевидно, он все еще не понимал, что она чувствует или о чем думает. Хуже того, теперь он был готов просто убежать, после того как кончил в неё.

- Итак, ты всё-таки уходишь?

- Что? - Джефф взглянул на нее, когда влез в туфли в дальнем конце комнаты.

- Ну, очевидно, ты не слишком высокого мнения обо мне, раз трахнул и молча уходишь.

Он остановился как вкопанный.

- Трахнул тебя и ухожу? - добавил он. - Я скоро вернусь, ты же знаешь.

- Да, возможно, скоро, возможно и нет.

- Господи Иисусе.

- А я-то думала, что ты меня любишь.

- Детка, это же моя работа! Это всего лишь работа и ничего другого.

- Я стою здесь не для того, чтобы снова спорить с тобой.

- Как скажешь. - Джефф рассмеялся и покачал головой. Он подошел к кровати.

- Так в котором часу ты будешь дома?

Он сделал паузу, чтобы ответить:

- Я буду дома, когда вернусь.

- Ты встречаешься с кем-то еще? - быстро спросила она.

Он медленно повернулся к ней лицом.

- Что?

- Ты меня слышал.

- Думаешь, я тебе изменяю?

- Ты уходишь на всю ночь и не возвращаешься домой до утра…

- Потому что я дома, да.

- А, и чей это дом?

- Какого хрена ты имеешь в виду, чей это дом? Ты же знаешь, чей это гребанный дом!

- Ты действительно думаешь, что я много знаю о твоей работе? Пока я не прочту твою книгу, хрен я тебе поверю.

Джефф немного помолчал, а затем рассмеялся.

- Что тут смешного?

- Как ты это делаешь?

Дженн посмотрела на него в замешательстве.

- Делаю что?

- Постоянно заставляешь меня вступать в эти гребанные споры.

Прежде чем Дженн успела сказать что-то еще, он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Когда она услышала, как он направился к входной двери, Дженни крикнула: «Пошёл ты на хуй, урод!» и тут же пожалела о словах, которые вырвались из ее рта, почти так же сильно, как и о том, что спросила, встречается ли он с кем-то еще. Она знала, что это не так. Они были такими хорошими друзьями в течение долгого времени, прежде чем стали парой, она знала его вдоль и поперек. Это было не про него. Если бы он действительно был несчастлив в отношениях, он уже бы давно сказал ей об этом. Более того, она знала, что он упорно трудится, чтобы уложиться в сроки, писав историю о доме с привидениями в соседнем городе.

- Он так много работает... - Прозвучал омерзительно-скрежещущий голос из шкафа, который заставил Дженни вздрогнуть. Ее крик был заглушен звуком захлопнувшейся входной двери, когда Джефф вышел из дома. Она тут же схватила одеяло и накрыла им свое обнаженное тело.

- Ты не знаешь меня, сладенькая, - поддразнил он ее из-за двери. - Но твой муженёк наслышан обо мне.

- Убирайтесь, или я вызову копов.

- Ты что? Ха-ха-ха-ха. Ты так хотела перепихнуться со своим муженьком, что забыла телефон в гостиной. И ты действительно думаешь, что сможешь добраться до двери спальни раньше, чем я до тебя доберусь? - Проскрежетал голос. Голос явно принадлежал мужчине, но смех был каким-то другим, гораздо более высоким и пронзительным. Глаза Дженни наполнились слезами, а сердце продолжило бешено колотиться.

- Кто ты такой? - спросил она.

- Страх...

- Страх?

- Да...

- Как ты попал в мой шкаф? - спросила она.

Теперь голос доносился уже из-под кровати. Дженни застыла, покрывшись мурашками.

- Твой муженёк разбудил меня у меня дома. Он вернул меня обратно. Он знает, что сделал это, и поэтому продолжает возвращаться туда снова и снова. Он хочет попытаться заставить меня замолчать, но уже слишком поздно. Теперь я свободен, и все благодаря ему.

Дженни начала плакать.

- Я хочу отплатить ему за то, что он освободил меня. Сначала я не знал, как это сделать, но я услышал, как вы двое ссорились… Видел, как ты была расстроена из-за него… Я видел твой гнев… Я знаю, как сделать тебя счастливой. - Голос все еще доносился из-под кровати, и Дженни уставилась на дверь. Быстро, как вспышка, она вскочила с кровати, и подбежала к двери, и как только она распахнула ее, то отшатнулась и упала на задницу. За дверью стоял бледный человек с жуткой улыбкой на призрачном лице.

- Мне просто нужно заставить тебя улыбнуться, - сказала призрачная фигура.

V

На столе в ванной был разложен грим. Мужская рука взяла маленькую губку и соскребла немного белой основы со столика. Он размазал её по мужскому лбу – последней свободной от макияжа части лица. Незнакомец отступил на шаг и посмотрел на себя в зеркало ванной комнаты. Его лицо было совершенно белым, если не считать пятна ярко-красной помады, выступающей на щеках и губах. Он снова рассмеялся своим пронзительным кудахтающим смехом, демонстрируя зубы, испачканные годами курения, по всей видимости, с тех пор, как он научился дышать.

Дженни была в спальне. Она лежала на кровати. Простыни были все еще влажными от совместного пота ее и Джеффа после жесткого секса. Ее глаза были закрыты, но она все еще дышала. Рядом с подушкой, где покоилась ее голова, лежала пара окровавленных ножниц, которые добавили другой вид пятен к некогда белой простыне. Рот Дженни был разрезан от уголков до конца мясистых щек. Разрезы были растянуты и сшиты в отвратительную улыбку. Сам шов был настолько рыхлым, что между щелями были отчетливо видны ее зубы и десны.

***

На другом конце города, в доме, предположительно населенном привидениями, Джефф устроился поудобнее, продолжая искать призрак человека, который когда-то жил там. Этого человека звали Джозеф Траббочиа. Около десяти лет он работал в детском доме, когда в один прекрасный день что-то сломалось внутри него. С помощью нескольких тщательно завербованных сообщников они переоделись клоунами и отправились по городу, похищая маленьких детей. Но они их не убили. Вместо этого они сделали им зловещие улыбки, разрезав их рты от уха до уха. Один из арестованных членов группы заявил, что они делали миру одолжение, делая из вечно хмурых детишек весельчаков. Когда полиция добралась до дома Джозефа, они обнаружили его семью со ртами, зашитыми в улыбки, как у его жертв. Удивленный их внезапным появлением, полагая, что его почти невозможно было отследить, Джозеф напал на офицеров, прежде чем был застрелен. Несмотря на все обстоятельства, он умер с улыбкой на лице.

Когда Джефф сел за свою спиритическую доску, он спросил: «Если здесь есть какие-нибудь духи, я прошу вас дать о себе знать...»

****

Он сделал паузу и молча ждал, пока счетчик на доске сдвинется так же, как это было во время предыдущего ночного визита.

Незнакомец в клоунском гриме посмотрел вниз, туда, где лежала Дженни, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она моргнула и открыла глаза. Боль тут же пронзила ее, и она начала кричать. Незнакомец улыбнулся. Теперь, несмотря на все доводы, Джеффу никогда не придется видеть любовь всей своей жизни расстроенной. Вместо этого, она всегда будет с большой, широкой улыбкой на ее некогда красивом лице. Когда Дженни закричала, разрывая и растягивая швы в процессе, фигура в ногах кровати исчезла, превратившись в ничто.

Перевод: Олег Казакевич

Как мясо для тако

Джон Макни

Когда взрывчатка в толстой кишке Педро Ссаных Штанов взорвалась, его левая ягодица улетела примерно на 137 ярдов к юго-западу и приземлилась на рифлёный железный навес тату-салона. Позже в тот же вечер ее нашла и съела бродячая кошка, и это был единственный заметный кусок Педро, который официально остался неучтенным.

Когда Педро взорвался и забрызгал дерьмом и ошмётками задний двор «Магазина подержанных авто», осыпав ржавый металлический Додж ядовитым дождем крови и кусков мяса, его убийцы поступили весьма предсказуемо. Они побежали. Из их глаз текли слёзы, в ушах звенело, а из ртов раздавались крики (хотя, конечно, сами себя они не слышали), они бросились бежать прочь друг от друга, прочь от места преступления, и, как они надеялись, в безопасное место.

Блейку Роулинсу было 14 лет, он бежал на запад, в сторону Элер-Вью, к теплу и комфорту семейного трейлера.

Можно было бы ожидать, что его младший брат, 12-летний Кугер побежит вслед за ним, но он этого не сделал и побежал на восток, к высохшему руслу реки, надеясь там найти канаву, в которую можно было бы заползти.

Гэри побежал дальше всех, прямиком через весь город, к площади Виктории, на южной стороне, где только что зажглись вечерние фонари. Оркестр Мариачи выступал там уже в самом разгаре, и его двоюродный брат, офицер Дабни Тиббс был занят тем, что уговаривал Гектора Нуньеса продать ему яблочную эмпанаду за счёт заведения.

Напарник Дэбни, Тони Йерра, как всегда задавал глупые вопросы.

- Что значит взорвался?

- Как ты сам думаешь, что я имею в виду? - Гэри всхлипнул, из носа у него потекли сопли. - Он взорвался! Взорвался!

- Погодь, - сказал Дэбни. - А кто такой Педро Ссаные Штаны?

- Я слышал об этом парне, - мрачно ответил Тони. - Бомж, выживший из ума, он жил под мостом на автостраде. Легкая добыча. Это всё, Гэри? Это все, что вы со своими придурковатыми друзьями сделали?

- А почему его прозвали Обоссаные Штаны? - спросил Дэбни.

- Потому что он вечно ссал в штаны, - ответил Гэри.

- Черт возьми, - сказал Тони, - так что вы с ним сделали?

Гэри крепко зажмурился и глубоко вздохнул.

- Мы привязали его к забору, а потом… засунули ему в задницу связку петард.

- Господи, - пробормотал Дэбни.

- Мелкие шизанутые засранцы, - сказал Тони. - Он мёртв?

- Да, черт вас побери! Именно это я и пытаюсь вам сказать! - воскликнул Гэри. – Он, блядь, взорвался! Все, кроме рук и головы, разлетелось на миллиард кусков! Бля… там один фарш от него остался… как будто гигантское тако.

- Господи, - повторил Дэбни.

- Это была просто шутка, ясно? - сказал Гэри. - Это должно было быть забавно! Это была просто шутка!

Дэбни не сразу понял, что за хрень происходит. Даже когда они с Тони оставили Гэри с предупреждением «не уходить далеко» и поехали на патрульной машине на 14-е авеню с выключенными фарами, не сказав ни слова никому, кто мог бы захотеть знать, что произошло. Когда они подъехали к магазину подержанных машин возле моста, он повернулся к Тони и сказал:

- Я могу сообщить в участок?

Тони быстро огрызнулся.

- Черт возьми, ты что, хочешь вызвать этого ублюдка? Нихрена, мы никому ничего не будем сообщать. Ты что, совсем из ума выжил? Мы сами разберёмся с этим дерьмом. Понимаешь?

- Ты что, хочешь убрать всё здесь? О нет, чувак, я не… я не смогу…

- Не сможешь, да? Вот и скажи мне, что тогда потом будет? Скажи мне! Предположим, ты действительно сообщишь в участок, что во время твоего дежурства умственно отсталого мексиканца сначала изнасиловали в задницу связкой петард, а потом взорвали к чертовой матери кучка белых детей? И стоит ли тебе напоминать, что один из этих мелких ублюдков – твой кузен? А? Вот теперь подумай об этом.

- Да, но… - промычал Дэбни. - Но…

- Но что?

Дэбни покачал головой.

- Ладно, черт возьми.

Тони удовлетворенно кивнул.

- Вот и славненько. Давай сделаем это.

Сумерки быстро сгущались. Они взяли пару фонариков и скользнули за угол старого здания в груду искорёженного металла на заднем дворе. Они быстро добрались до дальнего конца и нашли забор, о котором им говорил Гэри… но ошмётки Педро Ссаных Штанов они не нашли.

- Ушёл, что ли, - сказал Дэбни. - И куда он мог пойти с развороченной задницей?

- Я, конечно, не знаю, - простонал Тони, - а ты не думаешь, что этот маленький говнюк просто издевается над нами?

Дэбни поджал губы и очень сильно прищурился – его редко видели с задумчивым видом.

- Нет, - ответил он, - нет, я в это не верю.

Тони посветил фонариком на землю у их ног, высветив коричневые пятна, которые могли быть засохшей кровью.

- Ладно, - сказал он. - Давай осмотримся. Ты иди туда.

Они разделились, крадясь среди теней и обломков старых автомобилей.

- Здесь немного крови! - Крикнул Дэбни.

- Здесь тоже есть, - отозвался Тони, окидывая взглядом металлический кузов, который когда-то был Доджем.

- О срань Господня, - закричал Дэбни откуда-то из темноты.

- Что там у тебя? - отозвался Тони.

- Мне кажется… кажется, я нашёл ногу.

Тони поморщился.

- Пакуй ее.

- Э-э-э… черт. Для бомжа ножка маловата.

- Тс-с-с!

- Ну что ещё?

- Заткнись на хрен! - Тони пригнулся, направив луч фонарика на заднюю стену здания. Он затаил дыхание, прислушиваясь к теням, уверенный, что что-то услышал. Голос. Тихий шёпот. Самый жалкий, увядающий крик о помощи…

- Помогите…

Офицеры Тони и Дэбни быстро перегруппировались и подошли к источнику приглушенной мольбы. Они нашли маленького мальчика, распростертого в грязи, его внутренности были разбросаны вокруг него, кожа была болезненно серого оттенка, и все вокруг ребёнка было забрызгано темно-красным.

Двое мужчин смотрели на выпотрошенного мальчика сверху вниз, он смотрел на них, наблюдая как выражения их лиц менялось от отвращения к замешательству и простому старому ужасу.

Как всегда говорить очевидное начал Дэбни.

- Это не Педро.

Двенадцатилетний Кугер Роулинсон баюкал в руках собственные внутренности, он облизал губы пересохшим языком и попытался заговорить.

- Помогите, - выдохнул он. - Он… сделал мне больно. Он сделал мне больно… очень больно…

- Ни хрена себе, - сказал Тони, и в его голосе явно не было присутствия чёрного юмора. Он опустился на корточки и придвинулся к мальчику так близко, как только осмелился. - Кто так тебя?

Кугер заморгал, не в силах сосредоточиться от боли.

- П-педро, - всхлипнул он, - я вернулся. Я вернулся и нашёл его, он был всё ещё жив… всё ещё… всё ещё жив… поэтому… я решил добить его… а он сделал мне больно…

- Как он это сделал? – Спросил Дэбни. - Как он вообще мог остаться в живых?

Тони махнул напарнику, чтобы тот заткнулся.

- Пацан, где он сейчас? Ты видел, куда он пошёл?

Слезящиеся глаза мальчика метнулись влево.

- Туда… он побежал туда… он… он сделал мне больно…

Тони проследил за взглядом мальчика и увидел узкий переулок, который тянулся за магазинами к трейлерной стоянке.

- Ладно, пацан, - сказал он, - все будет хорошо. Ты полежи здесь, отдохни пока.

- Мистер… - прохрипел Кугер, - кажется, я сейчас умру.

Тони оглядел изувеченного ребёнка с головы до ног и кивнул.

- Не буду тебе врать, пацан, дела твои чертовски плохи. - Тони встал, повернулся и отвёл Дэбни на несколько шагов в сторону, оставив Кугера одного в темноте.

- Мама! - закричал мальчик - Мама! Мама! Мамочка!

После этого он затих.

Наконец Тони нарушил тягостное молчание.

- Сделай мне одолжение, Даб, - сказал он - Сходи в машину и притащи стволы.

Они двигались быстро, следуя за пятнами крови вдоль переулка, Дэбни взял Глок, а Тони он дал дробовик. Элер-Вью было недалеко, но для человека без ног это было непреодолимое расстояние, поэтому они с удивлением обнаружили, что кровавая тропа вывела их из переулка, вниз по улице и через боковые ворота шла к трейлерному парку.

В большинстве домов было темно, и вокруг не было ни души. Они справедливо предположили, что все ушли, чтобы посмотреть на парад в центре. Тони слышал отдалённый стук секции и непонятную болтовню Рика Сото, доносящуюся из громкоговорителей на площади.

- Посмотри туда, - сказал Дэбни, кивнув головой на трейлер впереди, освещенный изнутри, и сетчатую дверь снаружи, свисающую с петель.

Тони кивнул. Они молча приблизились и вошли без предупреждения.

Внутри они нашли Блейка Роулинсона, старшего брата недавно умершего Кугера Роулинсона. Они нашли часть его тела в коридоре, часть в ванной, несколько кусков были разбросаны по гостиной, а остальное было на кухне.

При беглом осмотре имущества полицейские также обнаружили перевёрнутую окровавленную картонную коробку с надписью «Тайник Кугера», из которой высыпалось несколько сотен долларов, несомненно незаконно заработанных на продаже мексиканских петард. Они так же были разбросаны по всему трейлеру, и всегда в непосредственной близости от размазанных кровавых отпечатков рук, которые, Тони готов был поспорить, были оставлены Блейком. Эти отпечатки тянулись от картонной коробки в комнате Блейка, по ковру, через весь трейлер, на кухню и на столешницу. Окно над раковиной было разбито, и, заглянув за него и посветив фонариком на землю внизу, Дэбни смог разглядеть ещё несколько кровавых следов, ведущих к главным воротам – обратно в город.

- Ладно. - Сказал Дэбни, когда они снова сели в патрульную машину и помчались по 14-ой авеню. – Черт, я не знаю, что и сказать…

- Что ты хочешь от меня услышать? - Прорычал Тони

- Что, черт возьми, здесь происходит?

- Ты меня спрашиваешь?

- Ну вот как такое может быть? - почти истерично сказал Дэбни. - Вот скажи мне как? Как? Разорванный пополам бомж, без внутренностей, без яиц, без ног, без всего, что ниже пояса, только с двумя руками и головой, умудрился выжить и убил двух здоровых детей меньше чем за час?

- Ты меня спрашиваешь?

- Как, черт возьми, такое может быть? Тони? Какого хрена здесь вообще происходит?

- Не знаю, не знаю. Не спрашивай меня об этом.

Гэри Тиббс сидел на скамейке у автобусной остановки на площади Виктории. Позади него кричали люди, смеялись, пели. Белые мужчины в дешевых сомбреро танцевали с пьяными женщинами в ярких платьях и юбках, которые кружились вокруг них, пока Эрманос Турмалай пел хиты Херба Альперта. Некоторые дети, которых он знал со школы, сидели за праздничными столами, но они наконец перестали пытаться привлечь его внимание после семнадцатой попытки и после того как принесли тако.

Гэри был не в настроении. После того, что он увидел, он больше никогда не будет есть тако.

Он думал о выражении лица Педро, о страхе в его глазах. Он думал о том последнем, действительно ужасном, глупом моменте, когда он поджег фитиль. Единственный факт, о котором он забыл упомянуть Тони и Дэбни – фейерверк был Кугера, идея – Блейка, а спички – его. Чертовы братья Роулинсон. Он поклялся себе, что если снова когда-нибудь увидит этих двоих, то убьёт их.

И тут он увидел нечто, что отвлекло его от столь благородных мыслей. Он смотрел через улицу, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном, но держась на среднем расстоянии между двумя припаркованными машинами по обе стороны от дороги, где сидел на обочине, обхватив голову обеими руками, какой-то мужчина, пытаясь не выблевать четырнадцать Маргарит в канаву. Откуда-то издалека показалось что-то или кто-то, угрожающе скачущий по тротуару. Гэри сфокусировал взгляд и увидел то, чего, как он знал, просто не могло быть.

Никто, казалось, не замечал, что Тони шёл по улице Виста с дробовиком в руках. А если и обращали внимание, то им было всё равно. Они все были слишком пьяны, слишком увлечены своими собственными радостями.

«С каких это пор Синко де Майо стал таким большим событием?» - удивился он про себя. Когда он был ребёнком, в нем не было ничего такого, чтобы праздновать латиноамериканский праздник в белом городе. Не для него и уж точно не для стариков.

- Тони, приём, - протрещала рация. - Тони, приём!

- На связи.

- Я на площади Виктории, - прозвучал голос Дэбни. - Я только что видел мать Блейка Роулинсона. Она вдрабадан. Может, мне стоит ей сообщить…

- Я хочу, чтобы ты нашёл Гэри, - ответил Тони, - и черт бы тебя побрал, не используй эту частоту.

Он убрал рацию и увидел приближающегося Альберта Рамиреса. У него была спотыкающаяся походка, но не в ней было дело. Через его плечо Тони увидел толпу людей на вокзале Виктории, которая теперь отсчитывала время до старта фейерверка.

- Десять! - Кричали они.

- Эй! - Крикнул Альберт, перекрикивая шум толпы. - Эй, Тони!

- Девять!

- Как поживаете, мистер Рамирес?

- Восемь!

- Что? О, я… я хорошо, наверно, просто… Ну…

- Семь!

Тони изо всех сил постарался улыбнуться.

- Может быть, вам на сегодня хватит?

- Шесть!

- Что? А… ну да, может быть, и хватит.

- Пять!

- Послушайте, - сказал Тони – Полагаю, вы видели здесь Гэри Тиббса? Такой мелкий пацан.

- Четыре!

- О, конечно, да, Гэри, - сказал Альберт. - Он убежал, побежал, как будто черта увидел… в ту сторону, - он показал на площадь.

- Три!

- Хорошо, большое спасибо, - сказал Тони.

- Два!

- Э-э-э, я видел… я видел кое-что ещё, - пробормотал Альберт, когда Тони пробежал мимо, - я видел кое-что действительно… чертовски странное.

- Один!

Толпа зааплодировала, когда высоко над их головами в ночь взмыли и взорвались две ракеты. Одна красная, вторая зелёная. На этом салют закончился.

- Кажется, я догадываюсь, куда делись остальные ракеты, - пробормотал Тони.

***

Дэбни сидел за одним из столов, разговаривая с парой ребят из школы Гэри, когда к ним подошла координатор мероприятия, Триша Муньос.

- Эй, Тиббс, - позвала она его. - Иди сюда!

Даже ее походка выражала злость, когда она шла сквозь внезапно притихшую толпу, справа от неё шёл Джо Флосс, инженер-пиротехник.

- В чем… в чем проблема, мисс Муньос? - Спросил Дэбни.

- Я скажу тебе, в чем эта чертова проблема, - сказала Триша, щурясь сквозь очки в квадратной оправе. - Какой-то сукин сын украл наш фейерверк!

- Пятьсот ракет! - вставил Джо. - Они все были надежно закреплены, я лично проверял всего пять минут назад, и они были на месте. А потом… хлоп! И осталось только две! Какой-то вор оставил только две!

- Где твой босс? - спросила Триша. - Где Кэмпбелл? Я хочу с ним поговорить!

- Ну, это самое, - протянул Дэбни. - Шеф… я не думаю, что он…

- Ты хоть представляешь, во сколько городу обошлось это все? - перебила его Триша. - У нас украли гвоздь вечера! Все испорчено! Все, всё, всё испорчено! Все труды насмарку! А теперь слушай меня…

Кто-то закричал. Кричал только один человек, где-то далеко, в глубине толпы кричала женщина, Дэбни не мог ее увидеть. И пока она кричала, к ней хором присоединились еще две. И прежде чем кто-то успел понять, что происходит, закричала вся толпа.

Потом все они бросились врассыпную, стараясь убежать как можно дальше, а Дэбни Флосс тем временем остался стоять на месте, Триша, Джо и все остальные за столом растерянно переглядывались и спрашивали, что происходит, хотя никто их не слышал, да и сами они не могли себя слышать из-за шума явной, отчаянной паники.

- Пригнись, - закричал Дэбни, вытаскивая пистолет и дергая головой в разные стороны, пытаясь что-нибудь разглядеть. - Всем лежать!

- Какого черта? - Спросил Джо, поворачиваясь, когда мимо пробегали мужчины, женщины и дети. - Что там происходит?

И тут он увидел.

- Ёб вашу мать, - сказал он.

- Ложись! - завопил Дэбни.

Триша Муньос закричала.

Педро Обоссаные Штаны вприпрыжку бежал к ним на руках. То, что пацаны им рассказали, было правдой. От шеи и ниже почти ничего не осталось, кроме развороченной грудной клетки и ошмётков некогда желтой майки. Голова его свесилась на плечи, глаза были пусты, язык вывалился изо рта. У него было лицо мертвеца. Если бы не тот факт, что он бежал к ним, волоча за собой по земле собственный позвоночник, Дэбни мог бы поклясться, что парень был мёртв. Из глубины его горла вырвался ужасный вой, похожий на крик умирающего с перерезанным горлом.

Дэбни поднял пистолет, снял его с предохранителя, положил палец на курок – как раз в тот момент, когда Триша бросилась бежать и сбила их обоих на землю.

- Дура! - закричал он, выбираясь из-под неё. Он встал на колени и приготовился выстрелить, но Педро уже был слишком близко.

Дэбни повернул голову и увидел Педро, возвышающегося над ним на краю банкетного стола. Дэбни взмахнул пистолетом, когда Педро выставил вперёд окровавленную руку. Они на мгновение соприкоснулись, а затем Глок Дэбни с грохотом упал на поле вместе с тремя его пальцами.

Он завопил и упал, Триша тоже завопила, кровь из рваной раны Дэбни забрызгала ее лицо, а затем она резко встала. Педро заставил ее замолчать молниеносным движением руки. Ее разорванная шея окрасила стол в алый цвет, а отрубленная голова полетела в ближайшую канаву.

Дэбни перекатился на живот, прижав левую руку к обрубкам на правой. Он увидел свой пистолет, лежащий в нескольких футах от него. Увидел, как Джо наклонился, чтобы поднять его и снова повернуться к Педро, но в его выпученных глазах не было ничего, кроме ужаса. Педро спрыгнул со стола, описав дугу в воздухе, когда Джо поднял Глок, и приземлился ему на грудь, пронзив его одной рукой насквозь.

Джо закричал, кровь хлынула из его живота, и он начал хаотично стрелять. Из семи пуль, которые ему удалось выпустить, две попали в землю, три – в банкетный стол, две – в воздух, а одна попала в лоб Дэбни, выбив ему мозги из затылка.

***

Приближаясь к площади, Тони столкнулся с волной перепуганных людей. Он бежал, пробиваясь сквозь них, уклоняясь от их панических ударов, пробившись к Виктории, Тони нашёл Педро все ещё торчащим по локоть в Джо Флоссе.

Он вскинул ружьё к плечу и выстрелил на мгновение позже, чем следовало.

Педро снова прыгнул, так же невероятно быстро, как и раньше, обратно к столу. Тони отправил ему в лицо снаряд из дробовика.

Тони передернул затвор и выстрелил ещё несколько раз, преследуя Педро, который с грохотом мчался по столу.

Педро вонзил коготь в дерево и развернулся назад, подпрыгнул в воздух, выставив перед собой руки с острыми, как бритвы, ногтями.

Тони выстрелил снова и попал в него, когда он был в воздухе. Педро окончательно разорвало.

Чувствуя пот на спине, Тони медленно подошёл к трупу, держа наготове дробовик, не сводя глаз с Педро, наблюдая как то, что осталось от него, булькает и дергается на земле. Подойдя достаточно близко, он поставил ногу на грудь Педро и заглянул в его остекленевшие глаза.

- Ну что, любитель тако, отымел я тебя? - сказал он.

- Клууууурррр-гхк-блллллрррруккк….- прорычал Педро.

- Ну как скажешь, приятель, пусть будет так, - сказал Тони, замахнулся ногой и размозжил голову Педро в лепёшку.

Когда всё закончилось, Тони сел спиной к банкетному столу, взял бутылку Короны и сделал большой глоток. По краям площади уже бродили какие-то любопытные люди, и он слышал вдалеке вой сирен. Нужно будет многое объяснить. Оглядевшись, он увидел разрушения, лужи крови, затоптанные тела… впервые он увидел Дэбни, лежащего мертвым рядом с обезглавленной Тришей Муньос.

Он тут же закрыл глаза и отвернулся, уверенный, что его сейчас вырвет. Когда он снова открыл их, то увидел Гэри.

- Гэри? - удивился он.

Мальчик медленно плёлся к нему, плача из налитых кровью глаз. Тони приблизился, не в силах отвести взгляд от бледного, страдальческого лица. Вокруг его рта, носа и ушей виднелись чёрные пятна. Прижав дрожащие руки к животу, он шагал вперёд мелкими шаркающими шагами.

Тони чувствовал, что на них смотрят другие люди, толпящиеся вокруг.

- Гэри, - сказал он. – Гэри, что случилось?

Мальчик наконец открыл рот, чтобы заговорить, но не смог произнести ни слова. Только чёрная слюна потекла из его рта, мальчик кашлянул, выпустив изо рта чёрное облако в воздух, достаточно близко, чтобы Тони почувствовал его запах.

Пахло порохом. Порохом из пятисот фейерверков. Более того. Достаточно, чтобы разнести его и всех в радиусе пятидесяти ярдов вокруг в пух и прах. Гэри начало рвать чёрной густой жижей.

В этот момент Тони посмотрел вниз и увидел, что брюки мальчика болтались у него на лодыжках. Он увидел следы капель крови на земле. Он почувствовал запах гари, услышал треск запала.

И в его голове снова зазвучали голоса взбудораженной толпы: «Три, два, один…»

Перевод: Олег Казакевич