Accel World 15: Конец и начало

Глава 5

Когда ты погрузился на поле битвы, тебе остаётся лишь сражаться, кем бы ни был твой противник.

Так учила Харуюки его Королева, Черноснежка.

Впервые он сразился с Вольфрам Цербером пять дней назад, вечером 25 июня. Харуюки бесславно проиграл противнику, обладающему реакцией, способной превзойти скорость «полёта», а также придающей невероятную прочность способностью «Физическая Неуязвимость».

Повторная битва состоялась на следующий день, 26 числа. С помощью Смягчения, которому его научила Черноснежка, и новой тактики, опиравшейся на броски вместо ударов, ему удалось обойти Физическую Неуязвимость и победить несмотря на неожиданную смену личности Цербера в конце битвы.

Четверг, 27 июня. В отличие от двух других битв, проходивших в зоне Накано 2, тогда Харуюки затянуло в королевскую битву в зоне Сугинами 2, где он и сразился с Цербером в третий раз. Правда, в самый разгар битвы вмешалась Аргон Арей, но, несмотря на её попытки повлиять на исход сражения, Харуюки всё же удалось после окончания боя мельком взглянуть на Цербера в реальности.

С каждой битвой он ощущал, что их души становятся всё ближе. Харуюки верил, что если они продолжат сражаться друг с другом, то непременно станут друзьями. Но он и представить не мог, что их четвёртая встреча будет выглядеть именно так.

Харуюки знал, что Цербер крепко связан с Аргон и, следовательно, с Обществом Исследования Ускорения. Его товарищи предполагали, что Цербера могли сотворить по лекалам «плана по созданию искусственных металлических аватаров», который основан на разработанной Аргон Теории Сердечной Брони. В каком-то смысле, Цербер непременно принял бы участие в решающей битве (хотя вопрос о том, откуда именно Общество знало, когда ожидать их, по-прежнему оставался открытым).

«Но я не хотел, чтобы мы встретились тут», — пронеслась печальная мысль в голове Харуюки. Вокруг него стояла тишина, и лишь боевой дух расположившихся друг напротив друга отрядов вёл жаркую битву.

Харуюки прошёл через коридор теней, обошёл патрульного Энеми и уничтожил неразрушимую стену с помощью Инкарнаций своих друзей ради того, чтобы добраться сюда и спасти Нико. Эту задачу нужно выполнить во что бы то ни стало, и каждый, кто бы ни встал на его пути, должен быть уничтожен. Кого-либо жалеть и что-то менять в списке приоритетов уже поздно. Хоть Харуюки когда-то и не сомневался, что они с Вольфрам Цербером смогут понять друг друга, сейчас они столкнулись как противники.

Смысл слов Черноснежки в том, что какие-то вещи можно сообщить лишь через искреннюю битву.

Но та битва, которая собиралась развернуться, обещала быть какой угодно, но не обычной. Она моментально превратится в побоище с максимальным использованием Системы Инкарнации. И вместе с началом битвы разорвалась бы та тонкая нить, что связывала Цербера и Харуюки.

«Но всё же...

Я верю в тебя и в себя», — мысленно прошептал Харуюки.

В этот самый миг по двору пронёсся порыв ветра. Заскрипели церковные кресты на вершинах башен. И все аватары, за исключением Блэк Вайса, дружно сдвинулись с места.

— У-о-о-о! — закричал Харуюки, бросаясь вперёд.

Стоявший перед ним Цербер звонко ударил кулаками. Шлем, напоминавший волчью пасть, сомкнулся, оставив щель размером в несколько миллиметров: активировалась Физическая Неуязвимость. В этом состоянии Харуюки мог нанести Церберу урон лишь бросками на землю и «Ударом Головой», часть урона которого считалась световой. Противник наверняка подготовился к обоим вариантам и, увернувшись, мог сильно контратаковать.

Но так можно говорить лишь про обычные дуэли.

Отбросив сомнения, Харуюки сфокусировал серебристый Оверрей на правой руке. Цербер скрестил перед собой руки в защитной стойке. Харуюки выбросил удар точно в сторону его рук, но начал за два метра до того, как полностью добежал до противника. Раздалось название техники:

— Лазер Сорд!

Послышался стеклянный звук, и серебряная аура резко вытянулась вперёд, принимая форму клинка.

Физическая Неуязвимость Цербера настолько всемогущая, что он без единой царапины выстоял против натиска Фрост Хорна, тяжёлого аватара из Леонидов. В обычных условиях Сильвер Кроу не только не смог бы проломить эту защиту, но и переломал бы об неё свои тонкие пальцы.

Но есть и ещё один принцип: «От Инкарнации можно защититься лишь другой Инкарнацией». Перед Системой Инкарнации, способной переписывать законы Ускоренного Мира, пасовала любая броня и любые способности. Харуюки впервые нарушил данное Черноснежке обещание применять Инкарнацию исключительно для защиты от Инкарнации. Пусть такие действия могли приблизить его к тёмной стороне, он готов пойти на такую жертву ради спасения Нико.

Инкарнационная техника, в которую Харуюки вложил все силы, должна была разрезать вольфрамовую броню на руках Цербера словно бумагу, а затем пронзить его сердце и прикончить аватара.

Но...

Правая рука его встретила неожиданное сопротивление, словно попав в поле статического электричества. Инкарнационный меч так и не смог дотянуться до брони Цербера и отразился назад с такой силой, что оттолкнул Харуюки.

С трудом удержавшись на ногах, Харуюки ошарашенным взором увидел, что поверхность вольфрамовой брони покрыла плёнка из фиолетового света.

Цербер не объявлял название спецприёма. Более того, спецприём не защитил бы его от Инкарнационной техники. Другими словами, этот свет, подобно лазеру Харуюки, — Оверрей, рождённый Системой Инкарнации.

По фиолетовой пелене шла рябь, напоминавшая поверхность мрамора. Харуюки она показалась знакомой, но удивление от случившегося побороло чувство дежа вю. Слева от него вступили в дуэль Пард и Аргон, справа Такуму и Тиюри начали бой с Вайсом, но Харуюки, совсем забыв о них, хрипло воскликнул:

— Цербер, ты... знаешь Систему Инкарнации?!

Из-за того, что Цербер продолжал держать перед собой покрытые аурой руки, Харуюки с трудом удалось разглядеть его кивок.

— Да, мне сказали, что я не смогу драться на неограниченном поле, если не буду её использовать. Как эта техника называется, я не знаю.

Слова его звучали странно и неестественно, но Харуюки не заметил этого — его изумление резко усилилось.

Быстро. Слишком быстро.

Вольфрам Цербер появился в Ускоренном Мире за три дня до своей встречи с Харуюки. Другими словами, в дуэлях он начал выступать лишь восемь дней назад. Конечно, нетрудно представить, что он много тренировался перед тем, как сражаться в дуэлях, но аватар, который ещё на днях имел лишь первый уровень, а теперь вдруг научился использовать Инкарнацию на вполне боевом уровне, выходит даже за рамки слова «гений».

Цербер ненадолго отвёл взгляд от потерявшего дар речи Харуюки и посмотрел, как развиваются остальные битвы. Затем он тихо добавил:

— Думаю, я должен вам кое-что сообщить. Как я понимаю, Кроу-сан, вы уже встречались со «вторым»?..

— А... да. С той... личностью, что обитает на твоём левом плече, да? Мы решили называть его Цербер II...

— Хе-хе, мне это имя тоже нравится больше. Действительно, я, «первый», и «второй» — разные личности, но психологические отклонения вроде раздвоения личности здесь ни при чем, просто мы действительно разные люди. Когда-то «второй» не был Цербером — он был самостоятельным бёрст линкером.

— Самостоятельным... бёрст линкером?.. — ошарашенно повторил Харуюки, не понимая, о чём речь. Цербер кивнул, а затем продолжил таким тоном, будто явно хотел сказать гораздо больше:

— Возможно... однажды Аргон-сан или ещё кто-нибудь расскажет вам подробности. Я же хочу сказать вам, Кроу-сан, что могу, хоть и с ограничениями, использовать способности «второго», не меняя личность. Я долетел сюда по воздуху с помощью «Волчьего Натиска» второго... или, если точнее, с помощью копии вашего «полёта», оставшейся с нашей позапрошлой битвы. С каждым применением скопированная способность слабеет, и я могу летать лишь несколько секунд.

— !..

Пусть Харуюки и шумно вдохнул от изумления, в то же время слова Цербера многое объясняли. Когда Харуюки пытался понять, что за аватар свалился на поле боя с неба, на ум ему пришёл именно Цербер II.

И тут Харуюки вспомнил, что, когда II сожрал руку Сильвер Кроу, скопировав способность, он произнёс странную фразу: «в отличие от него, моя способность — не грабёж». А пока Харуюки нахмурился, задумываясь о смысле тех слов, Цербер продолжил:

— А теперь о том, к чему я всё это говорил... поднявшись до пятого уровня, я научился в определённой степени использовать способности не только «второго», но и «третьего». Эта Инкарнация... принадлежит как раз «третьему».

— Что?..

В очередной раз изумившись, Харуюки опустил взгляд на руки Цербера. Фиолетовая аура Оверрея, скорее, не защищала броню Цербера, а цеплялась за неё и пульсировала, словно организм. Даже Харуюки, новичок в вопросах Инкарнации, моментально ощутил, что кем бы ни был этот «третий», фиолетовая аура рождена не положительной Инкарнацией, а отрицательной.

— Н-не делай этого, Цербер, — воскликнул он, обращаясь к стоящему в метре перед собой маленькому металлическому аватару. — Нельзя использовать чужую Инкарнацию. Если ты будешь так делать, тебя затянет на тёмную сторону и...

Но на этом месте он прервался и крепко стиснул зубы.

Харуюки сам вынудил Цербера использовать её, потому что набросился с Инкарнацией, от которой тот мог защититься только таким образом. Если бы Цербер не обратился к этой пусть и заимствованной силе, его бы просто прикончило одним нечестно сильным ударом. У Харуюки нет права приказывать ему отказаться от Инкарнации.

Видимо, Цербер понял мучения Харуюки, потому что вслед за этим покачал головой и сказал:

— Я понимаю, что вы хотите сказать мне, Кроу-сан. Я тоже чувствую, как что-то терзает мою душу, когда я использую эту силу. Но... если вы собираетесь так сражаться, Кроу-сан, у меня нет другого выбора.

Голос Цербера, хриплый, но полный решимости, пронзил сознание Харуюки. Он рефлекторно кивнул, а сам в глубине души прошептал:

«Действительно, я сам пошёл на это. Я решил, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти Нико, и пойду, если потребуется, на жертвы. А значит, остаётся лишь одно».

— Да... ты прав. Всё-таки мне не хватает решимости. Цербер, я сражусь с тобой ради своего друга.

В ответ на эти слова, произнесённые с обновлённой решимостью, пришли слова не менее сильные:

— Я очень рад слышать это, Кроу-сан. Я тоже сражаюсь ради своего желания. Сражайтесь в полную силу, иначе вам не победить меня.

Слова Цербера — неоспоримый факт.

Уровни, состояния, Инкарнации — они равны во всём. Победителя в этой битве определит только и исключительно сила души.

Харуюки пригнулся, выставил перед собой руки... и внимательно вгляделся вглубь маски Цербера. Где-то за ней находился длинноволосый мальчик немного младше него.

Сейчас наступил тот час, когда нужно забыть о плане по созданию искусственных металлических аватаров, о «втором» и «третьем». У Харуюки лишь одна причина, по которой он сражается с ним — просто потому, что они встретились на поле боя.

«Вперёд!» — беззвучный клич превратился в серебряную ауру, которую испустило тело аватара, а затем Харуюки оттолкнулся от земли.

Цербер тоже бросился прямо на него, поддерживая на руках фиолетовую ауру.

Инкарнация была и оставалась самым сильным оружием Харуюки, но если ей мог пользоваться и противник, то на лёгкую победу рассчитывать не приходится. Поскольку его Инкарнация требовала и произнесения названия, и движений, неосторожное применение позволило бы противнику с лёгкостью уклониться, а затем нанести ответный удар. В этом Инкарнация немного напоминала спецприёмы, но разница в том, что на неё влияет ещё и эмоциональное состояние, что резко повышало шансы на неудачную атаку Инкарнацией.

Именно поэтому Харуюки окутал свои руки Оверреем исключительно с защитной целью, готовясь встречать рывок Цербера.

Он рассчитывал смягчить атаку и воспользоваться импульсом для броска — другими словами, использовать Возврат. Когда вольфрамовый лоб Цербера, намного обгонявший по твёрдости броню Сильвер Кроу, оказался совсем рядом, Харуюки резко пригнулся. Уворачиваясь таким образом от смертоносного удара головой, он потянулся к левой руке Цербера.

В ходе их третьей битвы похожая попытка привела к началу контактного боя, доставившего Харуюки много хлопот. Но сложности возникли из-за того, что они сражались на уровне Лёд и Снег, где землю покрывали сугробы. Мраморный пол Заката никак не мог смягчить падение аватара.

Цербер, судя по всему, решил не дать Харуюки провести бросок, поскольку от удара головой он тут же перешёл к попытке раздавить его своим телом. Однако разработанное Черноснежкой Смягчение может управлять не только вектором приблизившегося противника, но и импульсом. Харуюки схватил Цербера за левую руку и ускорил его падение. Одновременно с этим он прижался животом к своей правой коленке, собираясь перебросить противника через голову...

— О-о-о! — вдруг взревел молодой волк. И тут Харуюки увидел, что из спины противника вытянулись слегка подрагивающие полупрозрачные крылья.

Тело волка вдруг резко дёрнулось вверх. Призрачные крылья растворились в воздухе уже через мгновение, но этого хватило, чтобы прервать бросок Харуюки. Пользуясь ускорением от крыльев, тяжёлый аватар с ещё большей силой толкнул Харуюки, и того впечатало в землю спиной.

— Гх... — обронил Харуюки, отскакивая от земли, и тут Цербер молнией метнулся под него.

Обвив руки вокруг шеи, а ноги — вокруг пояса, он изо всех сил вжался в Харуюки. Острые углы вольфрамовой брони начали впиваться в серебро Сильвер Кроу, осыпая землю фейерверком искр.

Ситуация очень походила на возникшую три дня назад в ходе королевской битвы, за одним исключением — в тот раз Цербер пытался сжать его спереди, а не сзади. А значит, сейчас Удар Головой Харуюки ему бы не помог. Как и в прошлый раз, Харуюки не мог расправить свои крылья, и потому не мог резко подняться и впечатать противника в землю или стену.

В ушах сжимаемого клещами Харуюки послышался шёпот Цербера:

— Простите, я на секунду воспользовался крыльями. Больше я в этой битве их призвать не смогу.

— Я... сно. Вижу, реакция у тебя... как всегда... отмен... ная.

Пока Харуюки отвечал, его шкала здоровья постепенно сокращалась. Ещё во время битвы с Метатроном она лишилась почти половины своего запаса, а сейчас как раз перешла заветную отметку, окрасившись в жёлтый цвет. Он бы с радостью попросил Тиюри восстановить здоровье Зовом Цитрона, когда они встретились друг с другом, но, увы, с момента получения урона прошло слишком много времени.

Конечно, она могла восстановить те раны, что он получил только что, но это не могло помочь ему в битве против Цербера. Он должен выпутаться из этой ситуации с помощью своих знаний и своей силы.

«Не паникуй. Успокойся и подумай, что ты можешь сделать».

Продолжая сопротивляться неумолимому давлению, Харуюки успокоил свои чувства и сфокусировался на происходящем.

Сила взрывов эмоций и боевого духа действительно впечатляла. Но, как он уяснил в ходе битвы с Метатроном, есть препятствия, которые нельзя преодолеть лишь за счёт этой силы. Бывают времена, когда приходится сражаться спокойно и сосредоточенно, прокладывая дорогу к победе постепенно.

И тут что-то словно щёлкнуло в голове Харуюки, и его сознание ускорилось. Это то самое сверхускорение, которое он обычно испытывал во время самых критических моментов яростных боёв. Мир изменил оттенок, звуки притихли. Наступила тишина, и Харуюки задумался.

«Какое у меня ещё есть оружие?»

Он не мог использовать главное оружие Сильвер Кроу, крылья. Поскольку противник вцепился в спину, Удар Головой тоже не помог бы. Раскроются ли в таких условиях Крылья Метатрона — он не знал. Инкарнационные техники не смогли бы пробиться через фиолетовую защитную ауру и достигнуть брони.

На фоне всей безысходности единственным проблеском света выглядели почти полностью свободные руки. Конечно, он не смог бы пробить «Физическую Неуязвимость» голыми руками, но кое-что можно сделать, даже лежа лицом в небо.

— Длительная болевая техника — не самый удачный выбор... Цербер, — с трудом прошептал Харуюки, а затем поднял руки к небу.

Он сфокусировал на них свет Инкарнации. Сначала он растянул ауру на правой руке, образовав в воздухе серебряное копьё. Левую он приставил к основанию того и создал в голове как можно более отчётливый образ баллисты.

— Что?.. — переспросил его Цербер, но Харуюки не стал отвечать.

Резко направив руки на цель, он воскликнул:

— Лазер Джавелин!

Воздух содрогнулся, и копьё полетело параллельно земле.

«Дротик» не умел сам наводиться на цель, и попасть им по находящемуся за спиной Церберу нереально.

Но если сам Цербер сражался с Харуюки ради победы, цель битвы с Цербером для Харуюки состояла вовсе не в ней. Он с самого начала рассчитывал спасти Нико, Красную Королеву Скарлет Рейн. И именно поэтому он стрелял в крест, обездвиживший её и, видимо, блокирующий сознание.

Серебряное Инкарнационное копьё пересекло окрашенный закатом двор и попало в основание стоявшего на алтаре креста, раздробив половину плиты шириной около двадцати сантиметров. Стоявший чуть поодаль Блэк Вайс тут же повернулся к Харуюки. Но плиты его левой руки поддерживали крест, а плиты правой, превратившись в щиты, сдерживали атаки Такуму. Нападать на Харуюки ему нечем.

— И ещё раз! — воскликнул Харуюки, начав повторять движения.

С южной стороны двора донёсся раздражённый голос Аргон, сражавшейся в умопомрачительно быстрой битве с Пард:

— Что ты творишь, Единичка?! Ты можешь хотя бы своё последнее задание выполнить как надо?!

— Кх... — кратко обронил Цербер и попытался завалить Харуюки на левый бок.

Видимо, он старался не позволить Харуюки выйти на угол атаки, но поскольку руки и ноги его сжимали тело Харуюки, перевернуть аватара оказалось не так-то просто. Харуюки тут же упёрся в землю левой рукой, отчаянно сопротивляясь... а затем резко убрал руку и сам изо всех сил дёрнулся влево.

Их импульсы слились, резко перевернув сцепившихся аватаров на 90 градусов, и Харуюки воспользовался ослабшей на мгновение хваткой, чтобы повернуться на 180 градусов самостоятельно. В результате к лицу Цербера он прижался не спиной, а своим лицом, и в этот самый миг...

Харуюки резко расправил крылья на освободившейся спине и тут же замахал ими изо всех сил. Как только сцепившиеся аватары начали подниматься в воздух, Цербер тут же разжал свою хватку. Его решение — ни в коем случае не ошибка, ведь ему удалось не дать утащить себя наверх. Вот только Харуюки с самого начала не собирался улетать высоко. Так он мог превратиться в удобную мишень для Аргон, а кроме того, разбиваться насмерть вместе с противником в этом бою равносильно поражению. Харуюки нужно было лишь заставить Цербера отступить, чтобы спасти Нико.

— Рья-а-а!

Поднявшись едва ли на метр, Харуюки рванул в сторону упавшего на одно колено Цербера. По пути он начал вращаться, целясь в маску противника правой пяткой с разворота. Цербер вскинул руки, защищаясь. Естественно, он не получил урона, но задача пинка и сводилась к тому, чтобы поднять руки противника вверх. Взмахнув крыльями, Харуюки прижал своего аватара к земле, а затем ударил покрытым Оверреем кулаком в оставшийся без защиты живот Цербера.

Как он и предполагал, на теле появилась фиолетовая аура и попыталась отразить удар. Скорее всего, Цербер не управлял Инкарнацией по своей собственной воле — она каким-то образом настроена на автоматическую защиту от Инкарнационных атак противника и именно поэтому срабатывала чуть медленнее, чем у опытного бойца. Харуюки нельзя назвать мастером Инкарнации, но сейчас он не использовал технику, а лишь усиливал свои обычные удары Оверреем. Благодаря этому он был уверен, что и атаковать сможет со скоростью, не уступающей его обычным боям.

Правый хук, покрытый серебряным светом, фиолетовая аура всё же смогла предотвратить, и Оверреи заискрились, прикоснувшись друг к другу. Однако импульса удара хватило, чтобы выбить Цербера из равновесия. Харуюки, предвидевший это, использовал импульс отбитого удара, чтобы развернуться и начать хук уже левой рукой. Атака проследовала за предыдущей так быстро, что в этот раз защитная аура появилась чуть позднее, чем надо.

Вновь посыпались искры, но в этот раз кулак всё же смог оцарапать вольфрамовую броню. Как только кулак полетел обратно, Харуюки тут же согнул правую ногу и прицелился правым локтем в уязвимый живот противника...

— Гх... — кратко обронил Цербер.

Скорость комбинации Харуюки, наконец, превзошла скорость реакции фиолетовой ауры, да и Физическая Неуязвимость почти ничего не могла поделать против усиленного Инкарнацией удара. Локоть достиг тела аватара, находящегося под бронёй, и урон вновь выбил Цербера из равновесия.

«А теперь — комбо!»

— О-о-о-о! — воскликнул Харуюки и начал Аэрокомбо, трёхмерную комбинацию непрерывных ударов, полагающуюся на короткие рывки крыльями.

В сверхбыстрой комбинации участвовали и кулаки, и ноги, и локти, и колени, и даже удары головой. В воздухе разлетались искры. Фиолетовую ауру удавалось побежать не всегда, и половина ударов до противника не доходила, но Харуюки не задумывался об этом и продолжал.

Даже сейчас, теряя броню, Цербер наверняка искал очередную возможность вцепиться в Харуюки, но сейчас его подводила как Физическая Неуязвимость, так и Инкарнационная защита, и он с трудом успевал защищаться. Видимо, через несколько секунд он и сам понял, что ситуация у него неважная, поскольку в глубине маски что-то вспыхнуло, и...

— Кхо-о! — резко воскликнул он, пытаясь поймать левый хук Харуюки правым кулаком.

Время для контратаки он рассчитал идеально, но Харуюки лишь рефлекторно махнул левым крылом, быстро смещаясь сантиметров на пять вправо. Кулак Цербера лишь слегка оцарапал шлем Харуюки, зато сам он начал реконтратаку в виде правого апперкота.

Но тут Цербер продемонстрировал свою невероятную реакцию и запрокинул голову, уворачиваясь от удара. Затем он быстро ухватился правой рукой за затылок Харуюки и попытался разбить тому лицо о своё колено, словно боец в стиле муай тай. Харуюки едва успел отбить удар, подняв правую ногу. Их колени врезались друг в друга, испустив сноп искр, на мгновение осветивший маски аватаров.

И в это самое мгновение Харуюки встретился взглядом с Цербером, находившимся почти вплотную к нему.

«Мы будем драться, пока один из нас не падёт», — искрой пронеслась между масками взаимная мысль.

Затем они одновременно отпрыгнули и тут же оттолкнулись от земли, бросаясь вперёд.

Со стороны битва двух металлических аватаров напоминала перестрелку на нулевом расстоянии. Кулаки отбивались руками, пинки — голенями, а когда удары сталкивались друг о друга, Оверреи испускали фейерверки из сложных спецэффектов. За ними следовал грохот, похожий на выстрел, а воздух содрогался от жара.

«Аэрокомбо» Харуюки отличалось разнообразием атак, но броня Цербера крепче, а удары увесистее. Урон они получали примерно одинаковый. Всё должно решиться в тот момент, когда один из них смог бы нанести чистый удар. Другими словами — тогда, когда один сможет обогнать другого.

— У... о-о-о-о-о! — взревел Харуюки, вкладывая в продолжающуюся комбинацию все физические и духовные силы.

— Сэй... я-а-а-а-а! — откликнулся Цербер.

В реальной жизни о таких воплях не могло быть и речи — бойцам едва хватало бы воздуха на дыхание — но аватары Ускоренного Мира не нуждаются в кислороде. Вместо этого их топливом служила энергия души. Их питала сила, рождённая из веры в себя, уверенности в друзьях и пылающего боевого духа.

Несмотря на продолжающуюся сверхскоростную битву, сознание Харуюки расширилось настолько, что он смог заметить, как идут дела у его друзей.

Пард вновь переключилась в звериный режим и создала с помощью Инкарнации когти ещё более жуткие, чем те, что были у Харуюки после превращения в Дизастера, а также клыки, из-за которых стала похожа на саблезубого тигра. Сражавшаяся против неё Аргон Арей стреляла лазерами, словно из пулемёта.

Такуму превратил Сваебой в Циановый Клинок и продолжал яростно атаковать правую руку Вайса, которую тот превратил в щиты. Скорее всего, Вайс не поймал его в плен только потому, что не мог отозвать щиты. Тиюри, напарница Такуму, всё ещё до конца не оправилась от изнеможения, вызванного неожиданным использованием Инкарнации при пробивании стены, и потому стояла позади, но держала Хоровой Перезвон перед собой, готовая в любой момент исцелить Такуму.

Разумеется, все они сражались ради того, чтобы спасти Нико, но для Харуюки это ещё и очередной шанс сразиться с Цербером один на один. Однако с ним не только Пард, Такуму и Тиюри. Это Фуко научила его основам Системы Инкарнации, это Утай помогла ему пробудить Оптическую Проводимость, это Акира спасла его от полной потери очков, это Аш Роллер в бесчисленных боях закалил его навыки, это Черноснежка распахнула перед ним двери этого мира... у Харуюки были силы сражаться благодаря им и многим другим людям. И среди этих людей была как распятая на алтаре Нико и Энеми по имени Архангел Метатрон, так и тот самый Цербер, с которым они прямо сейчас обменивались ударами.

Продолжая разворачивать комбинацию на предельной скорости, Харуюки краем сознания обратился к нему:

«Цербер.

Ты силён. Пожалуй, если сравнивать наши таланты, то я никогда не смогу догнать тебя.

Но пока твои кулаки будут наполнены печалью и горем, тебе никогда меня не победить!»

— О-о-о-о! — в очередной раз взревел Харуюки изо всех сил, проводя правый апперкот.

И этот удар, наконец, пробил оборону Цербера. Пусть его противник опоздал с блоком на какую-то сотую долю секунды, но она стала решающей, и кулак нанёс сильнейший удар по нижней челюсти волчьей пасти. Фиолетовая аура тоже не успела защитить его, и от заряженного Инкарнацией удара вольфрамовая броня пошла похожими на молнии трещинами, а самого аватара подкинуло в воздух.

Пусть у Харуюки и был шанс добить противника, но он так и остался стоять с поднятым кулаком, ожидая, пока противник упадёт. Он верил, что смог донести до него свой довод. Что показал ему, насколько могуча, горяча и сильна та энергия, что поддерживала его.

Через несколько секунд Цербер с грохотом упал на спину, раскинув руки и ноги. Похоже, что вставать он не собирался.

Опустив кулак, Харуюки подошёл к пепельному волчьему аватару. Не успел он что-либо сказать, как сквозь потрескавшийся зигзаг маски донёсся тихий шёпот:

— Я впервые... проиграл в прямой потасовке...

— Ясно... — отозвался Харуюки.

Цербер слегка повернул к нему голову и продолжил:

— Кроу-сан... помните, когда я проиграл вам во второй битве благодаря вашим броскам, я сказал, что рад поражению, и что постараюсь стать сильнее?

— Да...

— На самом деле я сильно расстроился. Мне было так обидно, что тело вспыхнуло жаром, а из глаз едва не полились слёзы. Но... упрямство не дало мне сказать правду. Я хотел кричать, вопить, поносить весь белый свет, но не смог...

В какой-то момент прекратились и те битвы, которые разворачивались с обеих сторон от Харуюки и Цербера. Не только Такуму и Вайс, но и Аргон с Пард стояли неподвижно, следя за врагами и внимательно прислушиваясь к словам Цербера.

— Когда в тот раз управление аватаром перешло ко «второму»... это произошло оттого, что мой боевой дух оказался настолько подавлен, что дошёл до уровня Зануления. Зато он был действительно рад сразиться с вами, Кроу-сан...

Харуюки показалось, что Цербер слегка улыбнулся. Затем аватар медленно поднял испещрённый царапинами правый кулак, но у него, похоже, уже не осталось сил держать руку, поскольку та вновь упал на землю. Как только лязгнула броня, визор в виде волчьей маски разъехался вверх и вниз. В обнажившемся стекле отразилось оранжевое небо Заката.

— Но сейчас... мне не обидно, — проговорил Цербер на удивление ясным голосом. — Я сделал всё что мог. Я использовал все свои навыки, всю свою скорость, все свои способности, включая силы «второго» и «третьего», и сражался, как мог. Пусть на какой-то миг, но я сражался не по какой-то причине, не потому, что исполнял какую-то роль... а просто ради чистой «дуэли». Я... доволен. Я получил свою награду...

Когда Цербер прошептал эти слова, на трещинке стекла появилась маленькая прозрачная капля и покатилась по серой металлической броне. И когда Харуюки увидел это, он шагнул вперёд и обратился к Церберу более напористо:

— О чём ты, Цербер? Это была всего лишь одна битва. Если ты так хочешь сражаться в настоящих дуэлях, то мы с тобой можем биться столько, сколько тебе угодно.

Первым ответом на его слова стала вторая слеза.

— Кроу-сан. Помните, перед битвой я сказал вам, что причина, по которой мне позволяли существовать, пропала, и скоро я уже не смогу говорить с вами? Это решение, против которого я ничего не могу поделать.

— О чём ты?! — начал восклицать Харуюки, но словно споткнулся о тихий взгляд Цербера.

В нём виднелась то ли гордость, то ли принципиальность, то ли решимость... нечто, что заставило Харуюки затихнуть.

— До тех пор, пока я остаюсь бёрст линкером... я не могу пойти против Общества Исследования Ускорения. Если они решат, что я мешаю им, они моментально лишат меня Брейн Бёрста. Но... даже у меня есть одно решение, которое я могу принять сам. А именно: каким образом я исчезну из Ускоренного Мира.

Как только послышались эти слова, Аргон и Вайс немного встрепенулись. Однако Пард и Такуму тут же перехватили свои Инкарнационные орудия, не давая им что-либо сделать.

— По их плану, здесь и сейчас я должен был исчезнуть, оставив после себя аватара... вернее, не исчезнуть, а стать другим человеком. Но я никак не мог пойти на это. Поэтому... я втайне следил, чтобы у меня было строго определённое количество бёрст поинтов. Сейчас, в этот самый момент, их у меня десять.

— !..

Харуюки с шумом вдохнул воздух, а Аргон и Вайс заволновались ещё сильнее.

Десять очков. Конечно, Харуюки приходилось оказываться и с ещё меньшим количеством, но и это число можно однозначно назвать порогом смерти. Это значило, что если бы Харуюки не остановился, а решил добить Цербера, то он лишился бы всех оставшихся очков и исчез бы окончательно.

Харуюки инстинктивно отступил на шаг, но Цербер продолжал обращаться к нему словами, таившими непоколебимую волю:

— Я думал погибнуть от рук какого-нибудь Энеми, но, зная, кто следит за мной, не могу быть уверенным в том, что это бы сработало. Поэтому я решил рискнуть. Я поставил на то, что Кроу-сан обязательно придёт сюда, чтобы спасти свою подругу. Что он сразится со мной, и, вне зависимости от того, выиграю я или проиграю, у меня будет шанс рассказать обо всём этом.

Упёршись в землю левой рукой, Цербер неуверенно приподнял своё израненное тело. В глубине маски загорелся свет такой сильный и уверенный, которого Харуюки за прошедшие пять дней ещё не видел. А затем юный волк сказал:

— Кроу-сан. Хватайте меня и улетайте... за пределы Токио, туда, где нас никто не найдёт, к самому краю Ускоренного Мира, а затем лишите оставшихся очков. Это единственный способ спасти вашу подругу.

Конечно же, Харуюки не только не смог выполнить его команду, он не нашёл в себе силы даже переспросить его. Он лишь ошарашенно стоял с выпученными глазами. До ушей донёсся чей-то сдержанный смешок:

— Хе, хе-хе, а-ха-ха-ха...

Смеялась Аргон Арей, схватившись за живот и покачивая большой шапкой.

— А-ха-ха, ну, дела. Подумать только, что ты решишься на такое. Ну, ты даёшь, Единичка. Как твоя воспитательница, я очень рада, что ты так вырос, честно, — уняв смех, Аргон упёрла руки в боки и закивала. — Прямо не верится, что в наши ряды затесался настолько честный игрок в Брейн Бёрст, точнее, бёрст линкер. А вы говорите, яблочко от яблони. Тут, скорее, уместнее пословица о синих чернилах, которые делают из индиго, но которые превосходят их по чистоте. Только Найту не говорите, он эту метафору не любит, а-ха-ха... впрочем, Единичка, если ты думаешь, что сможешь бежать от нас, то тебе для этого ещё не хватает... лет, этак, тысячи.

Пока Аргон говорила, между ней и Цербером появилась фигура Пард. Если бы Аргон попыталась пронзить его лазером, Инкарнационные когти Пард с лёгкостью отбили бы их. Однако в этот раз, в отличие от той королевской битвы, шанс того, что Аргон будет наказывать Цербера лазером, весьма незначителен. Смысла стрелять в полуживого аватара, окончательно опустошая его шкалу здоровья, нет никакого.

Выходит, Аргон собиралась так или иначе заставить Цербера выполнить свою «роль»?

На безмолвный вопрос Харуюки Аналитик ответила весьма неожиданными словами:

— Прости, Единичка. Кажется, ты веришь, что можешь удерживать контроль до тех пор, пока не попадёшь в Зануление... но «Реинкарнация» нашего президента — отнюдь не такая вежливая техника, как ты думаешь. Ты ведь не веришь, что после того контракта с дьяволом, что ты заключил...

— Арей, — вдруг одёрнул её Блэк Вайс.

Пожав плечами, Аналитик продолжила другим тоном:

— Короче говоря, заранее извиняюсь, Единичка. Когда вернёмся, угощу тебя в нашей столовой, так что не думай о нас плохо.

— Что бы вы ни говорили, я больше не собираюсь следовать вашим приказам. Вы не правы. Так... так просто нельзя, — уверенно ответил Цербер и протянул Харуюки правую руку. —Кроу-сан, быстрее, хватайте меня и бегите. Если вы сделаете это, они немедленно прекратят сражаться с вашими друзьями. Они... принципиально не совершают лишних телодвижений.

Харуюки смотрел на протянутую руку. В голове его бушевали сомнения.

Перед началом боя он твёрдо сказал себе, что у него одна цель — спасение Нико, и он не позволит ничему перехватить приоритет у этого задания. Но если слова Цербера — правда, то победа над ним не решила бы задачи, и более того — лишила бы его последних очков.

Кстати, зачем Аргон и Вайс вообще пригласили сюда Цербера?

Скорее всего, он нужен им для той «казни», что они уготовили Нико. Другими словами, Цербер прав в том, что если отнести его подальше отсюда, то нависшая над Нико опасность на время минует... наверное.

Придя к этому выводу, Харуюки отбросил сомнения и схватил протянутую руку Цербера.

Сжав её в ответ, Цербер чуть более низким голосом сказал:

— Возможно... мне вообще не стоило приходить сюда, а умереть где-нибудь вдалеке. Но... я хотел сразиться с вами, Кроу-сан, один последний раз. Я хотел поблагодарить вас за то... что вы позволили мне сражаться, забыв обо всём...

— Цербер... — Харуюки сжал его руку настолько сильно, насколько мог, чтобы не наносить урона, а затем решительно проговорил, — С первой частью твоего плана я согласен. Но лишать тебя очков я не стану. Я уверен, должен быть способ спасти и Рейн, и тебя.

Не дожидаясь ответа, он повернулся к стоящей в десятке метрах от них Пард, собираясь попросить её доделать работу...

Но тут...

— И не надейся, — послышался вдруг голос, в котором уже не слышалось ни капли жизнерадостности. Он звучал холодно, словно треск погибшего от мороза дерева. — В этом мире невозможно кого-либо спасти. В нём с самого начала не было спасения. В нём есть лишь ненависть, война, предательство, обман, насилие, скорбь, отчаяние и-тэ-дэ-и-тэ-пэ. Пришла пора показать вам истинную жестокость Ускоренного Мира...

Прервав леденящую душу речь, Аргон Арей свесила руки, слегка наклонила голову и сказала:

— Твой выход, Троечка. Цербер номер три, активация.

Харуюки тут же напрягся, подумав, что она объявила название спецприёма. Но он ошибся. Реакция на слова последовала не со стороны Аргон, а со стороны державшего Харуюки за руку Вольфрам Цербера.

Визор его лица начал со скрипом закрываться. Раздался тихий вскрик, а левой рукой он попытался остановить его, показывая, что закрывалась маска не по его воле. Но крепкая броня визора продолжала неумолимо смыкаться, напоминая гидравлический пресс. Открытое сантиметров на пять лицо постепенно исчезало за волчьими клыками.

— Цербер!.. — хрипло воскликнул Харуюки и ухватился за визор левой рукой.

Его пальцы тут же пронзил такой холод, будто он вцепился в сухой лёд. Но броня Цербера не замёрзла. Её покрывал тусклый, едва заметный Оверрей. Эта фиолетовая аура напоминала не свет, а какую-то вязкую жидкость, окутавшую аватара.

— Кроу...сан... — раздался измученный голос Цербера сквозь сантиметровую щель. — Прости... те... я не думал, что они... смогут пробудить «третьего» силой...

— Не сдавайся, Цербер! Не отдавай контроль! — отчаянно воскликнул Харуюки, вставляя палец в сузившуюся до пяти миллиметров щель.

Но зазубренная броня безжалостно вгрызалась в серебряную броню Харуюки, продолжая смыкаться. Три миллиметра, два...

— Бегите, Кроу-сан. Пока он... не... вылез...

Это были последние слова Цербера... вернее, «Единички», Цербера I.

Раздался громкий звук, похожий на лязг клещей, и визор окончательно сомкнулся. Удар отбросил его левую руку, но Харуюки продолжал изо всех сил держать правую руку Цербера.

— Цербер! Не сдавайся, Цербер! — отчаянно пытался докричаться Харуюки, но сомкнувшаяся волчья маска уже не отвечала.

Маленький металлический аватар словно превратился в железную статую, сидящую на мраморном полу.

А затем вдруг послышался скрипящий звук. Он доносился не со стороны лица, а слева снизу... со стороны наплечника. Зигзаг наплечника, похожий на тот, что бежал по визору, постепенно раскрывался. Харуюки видел нечто подобное в конце их второй битвы. Визор лица закрылся, открылся наплечник, и Вольфрам Цербер удивительным образом стал другим человеком.

Но...

Четыре дня назад источник звука был другим.

В этот раз на глазах Харуюки раскрывался не левый наплечник, а правый. Свет, доносившийся из узкой щели, был не красным, как у «второго», а тёмно-фиолетовым. Это цвет той самой ауры, что автоматически защищала Цербера в этой битве.

Раздался глухой лязг, и правый наплечник окончательно раскрылся.

А в следующее мгновение Харуюки ощутил, как по спине его пробежал леденящий холод. Он инстинктивно отпрянул и отпрыгнул, но слегка опоздал. Рука Цербера вдруг испустила похожую на когти ауру, оставив на правой руке Харуюки три глубокие раны.

Как ни странно, но боль от раны показалась ему знакомой. Не само ощущение того, как его тело разрывало твёрдое лезвие, а боль от пореза материализовавшейся Энергии Пустоты. Харуюки уже приходилось сражаться с противником, который изранил Сильвер Кроу очень похожей техникой...

На глазах застывшего на месте Харуюки Цербер медленно поднялся на ноги, словно утягиваемый незримой нитью. Затем он неловко ощупал лицо правой рукой, из которой всё ещё тянулись фиолетовые когти. И тут из глубины аватара раздался странный звук, похожий на звук вращающейся шестерёнки или же на звук капель, стучавших по железной плите...

Нет, это смех. Насмешливый хохот, доносившийся из горловых глубин. Церберы I и II никогда так не смеялись. Но в памяти Харуюки что-то отчаянно пульсировало.

«Я знал человека, который так смеялся.

Но я не хотел его знать. И не хочу вспоминать».

И тут серый металлический аватар, словно насмехаясь над этими мыслями, слегка опустил руку и проговорил сквозь зловещие когти:

— Наконец-то мы встретились. Давно не виделись, Арита-сан.