ACTA MARTYRUM

Посланіе Венскихъ и Ліонскихъ Христіанъ къ церквамъ въ Азіи и Фригіи о гоненіи, бывшемъ въ Галліи въ царствованіе Марка Аврелія

Сіе посланіе сохранилось до нашего времени въ Церковной Исторіи Евсевія. Кн. V. гл. 1. и след. Весьма жаль, что столь драгоценный памятникъ христіанской древности находится у него не весь, а въ отрывкахъ. Впрочемъ и сіи отрывки такъ подробны, что Евсевій, кажется, не опустилъ ничего важнаго.

Описываемыя въ семъ посланіи гоненія, Евсевій, въ предисловіи къ упомянутой книге, относитъ къ 17 году царствованія Марка Аврелія, или къ 177 году по Р. Xр. который у него соответствуетъ 16 году Марка Аврелія.

Писателемъ сего посланія некоторые почитаютъ св. Иринея; но это догадка. Причина того, что Церкви Галльскія писали къ братіямъ въ Азіи и Фригіи, заключается въ томъ, что Галлы находились въ связи съ Азійцами: ибо Вена и Ліонъ суть греческаго произхожденія. Въ сихъ колоніяхъ весьма много находилось грековъ, о чемъ и самыя имена мучениковъ, упоминаемыхъ въ семъ посланіи, ясно показываютъ. Отсюда видно также, почему посланіе сіе писано на греческомъ языке.

Здесь представляется сіе посланіе такъ, какъ оно находится у Евсевія. Въ техъ местахъ, где Евсевій нечто опускаетъ, онъ вкладываетъ собственныя слова, которыя, поскольку дополняютъ смыслъ самаго текста, удерживаются и здесь. Впрочемъ въ отличіе отъ самаго письма оне представляются курсивомъ.

Рабы Христовы, живущіе въ Вене и Ліоне Галльскомъ, имеющимъ одинакую съ нами веру и надежду избавленія братіямъ нашимъ, находящимся въ Азіи и Фригіи. Миръ и благодать и слава отъ Бога Отца и Христа Іисуса Господа нашего.

[Вследъ за симъ, сказавъ нечто въ виде предисловія, они начинаютъ свое повествованіе такъ.]

А жестокости здешнихъ бедствій, и чрезвычайной ярости язычниковъ на святыхъ, и того, что блаженные мученики претерпели, мы не можемъ подробно разсказать, да и описать невозможно: ибо противникъ возсталъ на насъ со всею силою, заранее показывая намъ свое пришествіе, когда онъ безпрепятственно будетъ употреблять все насилія, — и все употребилъ къ тому, чтобы приготовить своихъ и вооружить ихъ на рабовъ Божіихъ; такъ что не только дома и бани и судебныя места заключены были для насъ, но и вообще всякому изъ насъ запрещено являться въ какомъ бы то ни было месте.

Но благодать Божія явилась въ нашу защиту, и, сохраняя слабыхъ, противопоставила мужей, крепкихъ какъ столпы, могущихъ терпеніемъ своимъ перенести на себе все пораженія лукаваго. И сіи сами вышли противъ него, претерпевая всякій родъ поруганія и казни, и, считая за безделицу то, что другимъ кажется важнымъ, спешили ко Христу; доказывая самымъ деломъ, что недостойны страсти нынешняго века, къ хотящей славе явитися въ насъ (Рим. 8, 18). И во–первыхъ они мужественно выдержали все скорби, отъ всего народа во множестве имъ причиняемыя: поруганія, удары, хищенія, разграбленія, біенія камнями, заключенія, и все то, что ожесточенная чернь обыкновенно делаетъ съ своими врагами и непріятелями. Потомъ, бывъ представлены военнымъ трибуномъ и начальниками города въ судъ, были допрошены предъ всемъ народомъ, и исповедавъ себя христіанами, были заключены въ темницу до прибытія проконсула.

Когда же мы после того приведены были къ проконсулу, и онъ поступалъ съ нами со всею жестокостію; то Веттій Епагафъ, одинъ изъ братій, достигшій совершенства въ любви къ Богу и ближнему, (и который велъ жизнь столь строгую, что хотя еще былъ молодъ, однако совмещалъ въ себе свидетельство о старце Захаріи: ибо ходилъ во всехъ заповедяхъ и оправданіяхъ Господнихъ непорочно (ср. Лук. 1, 6), и, будучи неутомимъ въ служеніи ближнему, имелъ великую ревность по Боге и жилъ въ духе) — сей, будучи таковъ въ жизни своей, не могъ смотреть равнодушно на столь безразсудный судъ, производимый надъ нами; но вознегодовалъ, и потребовалъ самъ быть выслушанъ, дабы доказать касательно своихъ братій, что нетъ въ насъ ничего безбожнаго и нечестиваго. Но когда все закричали противъ него предъ судилищемъ, (ибо онъ былъ знаменитый между христіанами) и проконсулъ не принялъ предложеннаго имъ столь справедливаго требованія, а только спрашивалъ: не христіанинъ ли и онъ самъ? — то онъ исповедалъ самымъ яснымъ голосомъ, и былъ пріобщенъ къ лику мучениковъ; бывъ названъ (отъ судіи) предстателемъ христіанъ, такъ какъ онъ и въ самомъ деле имелъ въ себе предстателя — Духа более Захаріина, что онъ и доказалъ совершенствомъ любви, решившись и душу свою положить въ защищеніе братій. Ибо онъ былъ и есть истинный ученикъ Христовъ, последующій Агнцу, куда Онъ ни поведетъ (ср. Апок. 14, 4).

Потомъ и прочихъ начали различать. И явились въ готовности первомученики, съ радостію совершившіе исповеданіе мученичества. Но явились также и неприготовленные, неискусившіеся, и еще слабые, не могущіе понести тяжести сего великаго подвига, изъ которыхъ некоторые, числомъ до десяти, и отпали. Сіи–то произвели въ насъ великую скорбь и безмерный плачь, и ослабили ревность прочихъ, которые не бывъ еще схвачены, хотя претерпевали многія скорби; однако всегда находились при мученикахъ и не отлучались отъ нихъ. И такъ все мы пришли въ великій страхъ отъ неизвестности исповеданія, не потому, что мы ужасались производимыхъ казней, но потому, что предъугадывая конецъ дела боялись, чтобы кто не отпалъ. Ежедневно схватывали достойныхъ, чтобы восполнить число оныхъ, такъ что изъ обеихъ Церквей всехъ знаменитейшихъ, которые более всехъ управляли ихъ делами, держали вместе. Были также схватываемы и некоторые язычннки изъ нашихъ слугъ (ибо проконсулъ приказалъ, чтобы все мы были публично допрашиваемы): и сіи по хитрости сатаны устрашась мученій, претерпеваемыхъ въ глазахъ ихъ святыми, приписывали намъ, бывъ подстрекаемы къ сему воинами, жертвенныя (фиестовы) трапезы, и Эдиповы кровосмешенія, и то, о чемъ намъ не можно ни говорить, ни помышлять, ни даже думать, бывало ли то когда нибудь между человеками. Какъ скоро сіи клеветы распространились въ народе; то все ожесточились на насъ, такъ что и те, которые по причине родства были для насъ снизходительнее, тогда все возстали и разсвирепели противъ насъ. Тогда исполнилось сказанное Господомъ нашимъ: наступитъ время, когда всякій, убивающій васъ, будетъ думать, что онъ темъ служитъ Богу (Іоан. 16, 2). Съ сего времени святые мученики претерпевали мученія, превосходящія всякое описаніе: поскольку сатана желалъ, чтобъ и они произнесли что нибудь Богохульное.

Преимущественно же излилась вся ярость и народа и проконсула и воиновъ на Санкта діакона Венскаго, на Матура, хотя и новопросвещеннаго, впрочемъ мужественнейшаго подвижника, на Аттала, родомъ изъ Пергама, бывшаго всегда столпомъ и утвержденіемъ живущихъ тамъ, и на Бландину. Чрезъ сію Христосъ показалъ, что слабое, низкое и презренное въ глазахъ человековъ, удостоивается великой славы отъ Бога, за любовь къ Нему, доказываемую самымъ деломъ, а не видомъ только хвалящуюся. Ибо все мы боялись, да и госпожа ея по плоти, которая и сама была подвижница, одна изъ мученицъ, опасалась, что она не можетъ съ твердостію произнести исповеданія по причине телесной слабости; но Бландина исполнилась такой силы, что те самые, которые всякимъ образомъ попеременно мучили ее отъ утра до вечера, приходили въ изнеможеніе, и были сменяемы другими, признаваясь сами, что она превозмогла ихъ, и что они уже ничего более не знаютъ, что еще можно было бы ей зделать. Весьма дивились они тому, какъ она еще жива, когда сіе тело ея изтерзано и изколото, и свидетельствовали, что и одинъ родъ мученій могъ бы умертвить ее, а не столь многія и столь жестокія мученія. Но блаженная, какъ добрый подвижникъ, получила крепость отъ исповеданія, и слова: я христіанка; у насъ ничего нетъ худаго, — были для нея при мученіи услажденіемъ, отдохновеніемъ и облегченіемъ.

Санктъ же, претерпевая и самъ съ необыкновеннымъ и неестественнымъ человеку терпеніемъ все человеческія мученія, — когда злочестивые надеялись продолжительностію и тяжестію мученій принудить его произнесть что нибудь нечестивое, — съ толикою твердостію противостоялъ имъ, что не объявилъ ни собственнаго имени, ни народа или города, откуда онъ, ни даже того, рабъ онъ или свободный; но на все вопросы отвечалъ римскимъ языкомъ — я христіанинъ! Симъ именемъ онъ показываль и свое имя, и свой городъ, и свой родъ и все: кроме сего язычники ни одного слова отъ него не слыхали. Почему и проконсулъ, и мучители обратились на него съ великою яростію, такъ что, когда уже ничего не оставалось имъ более делать, они разожгли медныя доски, и, приложивъ ихъ къ нежнейшимъ частямъ его тела, жгли оныя. Но онъ пребывалъ непоколебимъ, непобедимъ и твердъ въ исповеданіи, будучи орошаемъ и укрепляемъ отъ небеснаго источника воды жизни, текущей изъ чрева Христова. Впрочемъ самое тело свидетельствовало о томъ, что было; ибо оно соделалось все раною и язвою, и, будучи искажено, потеряло даже внешній видъ человеческій. Но Христосъ, страждущій въ немъ, совершилъ на немъ великія чудеса, победивши имъ врага, и показывая въ назиданіе прочихъ, что нетъ ничего страшнаго тамъ, где любовь къ Отцу; ничего болезненнаго, где слава Христова.

Нечестивые черезъ несколько дней опять начали терзать мученика, и думали, что если они употребятъ те же мучительныя орудія надъ его теломъ и теперь, когда оно распухло и въ воспаленіи, то удобно преодолеютъ его терпеніе, такъ какъ онъ уже не могъ стерпеть и одного прикосновенія рукъ; или что умерши отъ сихъ мученій, онъ приведетъ прочихъ въ ужасъ. Но ни того, ни другаго не случилось; напротивъ, сверхъ всякаго человеческаго чаянія, тело его въ последующихъ страданіяхь оживилось и исправилось, и приняло прежній видъ и употребленіе членовъ, такъ что второе страданіе было для него не казнію, но какъ бы леченіемъ.

Кроме того діаволъ привелъ на мученіе некую Библіаду, одну изъ отрекшихся. Считая ее своею жертвою, онъ желалъ еще подвергнуть ее осужденію Богохульства, и такъ какъ слабую и малодушную, принуждалъ клеветать на насъ, какъ на безбожниковъ. Но она среди мученія образумилась, и какъ отъ глубокаго сна пробудилась, вспомнивъ при временномъ страданіи о вечномъ мученіи въ геенне, и говорила онымъ нечестивымъ: Какъ могутъ сіи есть детей, когда они и кровъ безсловесныхъ животныхъ употреблятъ въ пищу почитаютъ непозволительнымъ? После сего она исповедала себя христіанкою, и присоединилась къ лику мучениковъ. Поскольку же все тиранскія мучительныя орудія, посредствомъ терпенія мучениковъ, Христосъ сделалъ тщетными; то діаволъ вымышлялъ другія средства, заключая ихъ въ самыя мрачныя и тесныя места темницы, сжимая ноги ихъ въ деревянныхъ колодахъ, и употребляя все другія мученія, какими только злобные и подстрекаемые діаволомъ исполнители казни когда либо мучатъ заключенныхъ. Отъ сихъ мученій многіе умерли въ темнице: поскольку Господь для своей славы такъ определилъ умереть имъ; а другіе, и после самихъ жестокихъ мученій отъ которыхъ, по видимому, и при всевозможномъ врачеваніи нельзя было имъ остаться въ живыхъ, оставались въ темнице; и, хотя не имели никакой помощи отъ человековъ, но бывъ сохраняемы и укрепляемы отъ Господа и по душе и по телу, ободряли и воспламеняли прочихъ. Некоторые впрочемъ изъ новыхъ, которые тотчасъ были схвачены, и коихъ тела еще не были пріучены къ мученичеству, не снесли жестокости заключенія, но умерли въ темнице.

И блаженный Пофинъ, епископъ Ліонской Церкви, который былъ уже более девяноста летъ отъ роду, и потому столько слабъ теломъ, что отъ немощи его едва удерживалъ дыханіе, впрочемъ крепокъ духомъ и желаніемъ предлежащаго мученичества, былъ привлеченъ на судилище: ибо хотя его тело отъ старости и отъ болезни совершенно истощилось, но душа еще сохранялась въ немъ, чтобы Христосъ въ ней прославился. Когда онъ, въ сопровожденіи городскаго начальства, и при крике всего народа, будто онъ есть самый Христосъ, представленъ былъ воинами на судъ: то онъ сделалъ доброе свидетельство. Проконсулъ спрашивалъ его: кто Богъ Христіанскій? — и онъ отвечалъ: узнаешь, если будешь достоинъ. Тотчасъ начали нещадно бить и мучить его. Находившіеся вблизи всячески поражали его, и руками и ногами, не уважая и его старости; стоявшіе же вдали бросали на него, что у кого было въ рукахъ; и все почитали великимъ преступленіемъ и нечестіемъ, если кто не надругается надъ нимъ: ибо думали что иначе сами боги накажутъ ихъ. Такимъ образомъ, едва живымъ онъ былъ брошенъ въ темницу, и черезъ два дня умеръ.

Въ сіе время оказалось великое правосудіе Божіе и ознаменовалось безпредельно милосердіе Іисуса, хотя необыкновеннымъ между нашими братіями, однако не несовместнымъ съ духомъ Христа образомъ. Отрекшіеся Христа при первомъ допросе также были заключены въ темницы и тоже самое претерпевали; и въ сіе время не было имъ никакой пользы въ отреченіи. Исповедавшіе себя христіанами, были заключаемы въ темницу и, не бывъ обвиняемы ни въ чемъ другомъ, содержались въ ней точно такъ, какъ человекоубійцы и беззаконники, и были мучимы даже вдвое более, нежели прочіе. Техъ оживляли радости мученичества, надежда на обетованія, любовь ко Христу, и духъ Отца; а сихъ весьма угрызала совесть, такъ что когда они проходили, то и по виду можно было ихъ узнать между всеми другими. Ибо первые приближались съ веселіемъ, и на ихъ лицахъ изображалось величіе и великая радость; такъ что оковы придавали имъ благолепіе и красоту, какъ невесте, украшенной золотыми испещренными бахрамами, и притомъ они дышали благоуханіемъ Христовымъ, такъ что некоторые думали, что они были помазаны земнымъ миромъ; а сіи приходили, будучи покрыты стыдомъ, унылы, безобразны и съ великою неопрятностію. Притомъ же и язычники поносили ихъ, какъ подлыхъ и слабодушныхъ, навлекшихъ на себя осужденіе человекоубійцъ, и потерявшихъ досточтимое, славное и спасительное наименованіе. Взирая на сіе прочіе укреплялись, и, будучи схватываемы, безбоязненно исповедовали себя христіанами, нимало не смотря на ухищренія діавольскія.

[По несколькихъ словъ после сего они продолжаютъ такъ:]

Потомъ разделили по мученикамъ все роды смерти. Мученики соплели изъ цветовъ всякаго вида одинъ венецъ, и принесли его къ Отцу. Но и сами, какъ мужественные подвижники, совершивши многіе подвиги одержавши знаменитую победу, получили блистательный венецъ нетленія. Матура, Санкта, Бландину, и Аттала вывели, для борьбы со зверями, въ амфитеатръ, на публичное зрелище безчеловечія язычниковъ, въ день нарочно для того назначенный. Матуръ и Санктъ тотчасъ прошли въ амфитеатре всякое мученіе, какъ такіе, которые прежде нимало не страдали, или лучше, какъ борцы, многократно победившіе противника, и уже для самаго венца сражающіеся; они паки должны были пройти, по здешнему обыкновенію, сквозь удары, вытерпевъ терзанія зверей, и все, что неистовая чернь, крича со всехъ сторонъ, назначала, и после всего железный стулъ, на которомъ тела, бывъ жарены, изпускали несносный смрадъ. Однако народъ и симъ не удовлетворился; но еще более разсвирепелъ, желая победить ихъ терпеніе; впрочемъ они отъ Санкта не услышали ничего, кроме словъ исповеданія, которыя онъ съ самаго начала произносилъ. И поскольку, после сихъ весьма великихъ подвиговъ, все еще оставалась въ нихъ душа, то наконецъ они были заколоты, и сами соделались въ оный день зрелищемъ, вместо всего разнообразія, представляющагося на единоборствахъ. Бландина же, будучи пригвождена къ древу, отдана была въ пищу пущеннымъ на нее зверямъ, и какъ своею пламенною молитвою, такъ и видомъ своимъ, будучи распята въ образе креста, сообщала подвизающимся великую силу: ибо они среди мученій и телесными очами созерцали въ сей сестре Того, Который распятъ за нихъ, дабы убедить верующихъ въ Него, что всякій, страдающій въ славу Христову, имеетъ общеніе съ Богомъ живымъ. И, поелику ни одинъ зверь не прикоснулся къ ней; то, бывъ снята съ дерева, она опять заключена въ темницу, для другаго подвига, дабы победивши во многихъ опытахъ, пріуготовить неизбежное осужденіе лукавому змію, и ободрить братьевъ, такъ какъ она, слабая и немощная и презренная, облекшись во Христа, великаго и непобедимаго подвижника, многократно одержала победу надъ противникомъ, и за подвиги увенчана венцемъ нетленія. Также и Атталъ, котораго народъ упорно требовалъ, поскольку онъ былъ знаменитъ, съ готовностію явился на подвигъ, по причине сладкаго покоя своей совести: ибо онъ былъ истинно образованъ въ христіанскомъ благочиніи, и всегда былъ у насъ свидетелемъ истины. И такъ когда его водили кругомъ по амфитеатру, съ таблицею напереди, на которой было написано по римски: Это Атталъ христіанинъ, и народъ сильно возсталъ на него: тогда проконсулъ, узнавъ, что онъ римлянинъ, велелъ опять отвести его въ темницу вместе съ прочими, и написавъ объ немъ къ кесарю, дожидался его решенія.

И сіе время не прошло у нихъ въ праздности и безъ всего; но Христосъ показалъ безпредельную милость чрезъ ихъ терпеніе: ибо отъ живыхъ и мертвые оживлялись. Мученики сообщали благодать мученикамъ, и производили великую радость въ Деве Матери, Церкви, которая опять принимала въ свои объятія живыми техъ, которыхъ прежде, какъ мертвыхъ, извергла. Ибо многіе изъ отрекшихся примирены съ Матерію, возвращены въ ея объятія, оживлены, и научились исповедовать; и уже какъ живые и сильные предстали судилищу, на вторичный допросъ проконсула, бывъ услаждаемы отъ Бога нехотящаго смерти грешника, но дарующаго ему покаяніе. Ибо получено предписаніе кесаря, чтобы ихъ предать смерти; а которые отрекутся; техъ освободить. Посему, какъ скоро наступило время здешняго торга [29], — а сей торгъ есть весьма многолюдный, поскольку изъ всехъ націй приезжаютъ на оный, — то проконсулъ велелъ привести блаженныхъ, чтобы представить ихъ народу и извести на позорище. Почему опять допрашивалъ ихъ, и которые были римскіе граждане, темъ отрубилъ головы; а прочихъ назначилъ на снеденіе зверямъ.

При семъ случае Христосъ дивно прославился въ техъ, которые прежде отреклись: ибо они противъ всякаго чаянія язычниковъ исповедали веру Христову. Хотя ихъ порознь допрашивали, и имъ было обещано освобожденіе; но они исповедали себя христіанами, и присоединились къ лику мучениковъ. Вне же сего лика остались только те, въ которыхъ никогда не находилось ни даже следовъ веры, ни понятія о брачной одежде, ни мысли о страхе Божіемъ; которые, напротивъ того, своимъ хожденіемъ безчестятъ самый путь, на который вступаютъ, т. е сыны погибели. Прочіе же все присоединились къ Церкви. И когда они были допрашиваемы, то некто Александръ, родомъ фригіянинъ, искуствомъ врачъ, уже многіе годы живущій въ Галліи, и почти всемъ известный по любви къ Богу и силе проповеди, (ибо онъ былъ причастенъ дара апостольскаго) находясь на судилище, знаками возбуждалъ ихъ къ исповеданію, и такимъ образомъ въ глазахъ техъ, которые окружали судилище, казался какъ бы страждущимъ болезнями рожденія. Посему народъ, досадуя, что отрекшіеся прежде опять признаются, поднялъ крикъ на Александра, какъ на виновника сего. Тогда проконсулъ, обратившись къ нему, спросилъ его: кто ты? И какъ скоро сей сказалъ, что христіанинъ; то разсердившись, осудилъ его на снеденіе зверямъ. Куда онъ и выведенъ въ следующій день вместе съ Атталомъ: ибо проконсулъ, въ угоду черни, и Аттала отдалъ опять на снеденіе зверямъ [30]. Посему, испытавъ въ амфитеатре все роды изобретенныхъ мученій, и совершивъ великій подвигъ, они были наконецъ умерщвлены. Александръ не изпустилъ ни одного вздоха и стона, но беседовалъ въ сердце своемъ съ Богомъ. Атталъ же, когда положили его на железный стулъ и жарили, и когда уже началъ подниматься смрадъ отъ тела, сказалъ къ народу римскимъ языкомъ: вотъ это, то что вы делаете, значитъ пожирать людей; а мы и людей не едимъ, и ничего другаго беззаконнаго не делаемъ. Когда же спросили его: какъ имя его Бога? онъ отвечалъ: Богъ не имеетъ имени, какъ мы люди.

Наконецъ после всехъ сихъ, въ последній день, зрелищь, въ другой разъ представлена была Бландина съ Понтикомъ, юношею летъ пятнадцати. Они и прежде были ежедневно приводимы, чтобы смотреть на мученіе прочихъ, и принуждаемы божиться идолами; но поскольку пребыли непоколебимы, и поругались идоламъ, то народъ такъ ожесточился противъ нихъ, что не щадилъ ни юношескаго возраста, ни взиралъ на женскій полъ. И такъ подвергли ихъ всемъ жестокостямъ, и провели чрезъ всякое мученіе въ амфитеатре, безпрестанно принуждая ихъ клясться. Однакожъ не могли сего сделать: ибо Понтикъ, будучи воодушевляемъ сестрою такъ, что и язычники видели, какъ она ободряла и укрепляла его, — претерпевши мужественно всякое мученіе, испустилъ духъ. А блаженная Бландина после всехъ, какъ благородная мать, возбуждавшая чадъ своихъ и предпославшая ихъ победителями къ Царю, испытывая и сама все подвиги детей своихъ, съ радостію и веселіемъ о скончаніи, поспешила къ нимъ, не какъ оставленная на растерзаніе зверямъ, но какъ призванная на брачную вечерю. И после бичей, после терзаній отъ зверей, после сковороды, наконецъ была заключена въ корзину, и брошена волу. Сіе животное многократно метало ее вверхъ, и она, не чувствуя уже того, что произходило съ нею, частію отъ упованія и предъощущенія обещанныхъ благъ, частію же отъ беседованія со Христомъ, наконецъ была заколота, какъ жертва. Сами язычники сознавались, что она претерпела столь многія и столь жестокія мученія, сколько еще ни одна женщина у нихъ не терпела.

Но и сего недовольно было для ихъ неистовства и жестокости противъ святыхъ: ибо дикіе и варварскіе народы, возбужденные дикимъ зверемъ діаволомъ не могли успокоиться; но начали оказывать надъ самими трупами свое свирепство. Они не стыдились того, что побеждены: ибо не имели человеческаго разсужденія; напротивъ сіе–то самое возбуждало, какъ бы въ некоемъ звере, гневъ и въ проконсуле и въ народе, которые равную оказывали къ намъ беззаконную ненависть, дабы исполнилось Писаніе: обидяй да обидитъ еще, и праведный правду да творитъ еще (Апок. 22, 11). Ибо и техъ, которые умерли въ темнице, повергали псамъ, строго наблюдая день и ночь, чтобъ мы не погребли ихъ. И потомъ, собравши оставшіяся какъ отъ зверей, такъ и отъ огня, растерзанныя или обожженныя части, а прочихъ головы вместе съ ихъ трупами, также въ продолженіи многихъ дней держали подъ военною стражею безъ погребенія. И въ сіе время иные досадовали на нихъ и скрежатали зубами, желая подвергнуть ихъ еще большему наказанію; иные ругались и насмехались надъ ними, величая своихъ идоловъ и приписывая имъ казнь надъ ними; иные же снисходительнейшіе и по–видимому несколько сострадательные, съ поношеніемъ говорили о нихъ: где теперь Богъ ихъ, и къ чему послужила имъ ихъ религія, за которую они и души не пощадили? Такъ многоразличны были поруганія съ ихъ стороны. Чтожъ касается до насъ, мы имели великій плачь, будучи не въ состояніи предать тела земле: ибо и ночь не помогала намъ въ семъ деле, а также ни деньги не преклоняли, ни прозьбы не трогали нечестивыхъ; но они всячески стерегли оныя, какъ будто бы могутъ получить какую пользу отъ того, что трупы не будутъ иметь погребенія.

[После сего между всемъ прочимъ говорятъ:]

Итакъ тела мучениковъ, бывъ въ теченіи шести дней выставлены на поруганіе народа, и сохраняемы открыто, наконецъ были сожжены нечестивыми и брошены въ близъ текущую реку Рону, дабы такимъ образомъ ничего отъ нихъ более не осталось на земле. А сіе сделали они какъ будто бы желая победить Бога, и лишить сихъ пакибытія, съ темъ намереніемъ, «чтобъ мученики, — какъ они говорили, — не имели никакой надежды воскресенія, на которое надеясь вводятъ между нами какую–то странную и новую веру и презираютъ мученія, съ готовностію и радостію идя на самую смерть. Итакъ, теперь мы увидимъ, воскреснутъ ли они, и можетъ ли Богъ ихъ помочь имъ и избавить ихъ изъ рукъ нашихъ».

[Вотъ что случилось въ Церквахъ Христовыхъ при вышесказанномъ Императоре, изъ чего догадкою можно заключить и о томъ, что произходило въ прочихъ провинціяхъ. Но здесь не неприлично присоединитъ еще и то, какъ описывается кротостъ и человеколюбіе вышесказанныхъ мучениковъ. Сіе описаніе состоитъ въ следующихъ словахъ:]

И они были столь ревностными подражателями Христу, который во образе Божіи сый не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу (Флп. 2, 6), что, достигши толикой славы, и не однажды или дважды, но многократно бывъ мучимы, и после борьбы со зверями опять были заключаемы въ темницу, имея на себе знаки огня, также будучи покрыты ранами и рубцами, не только сами не называли себя мучениками; но и намъ не позволяли называть себя симъ именемъ. И если кто или въ письме, или на словахъ называлъ ихъ мучениками, то они на то негодовали. Ибо имя мученика приписывали только Христу, какъ верному и истинному Мученику, перворожденному изъ мертвыхъ и начальнику жизни Божіей. Когда же воспоминали о мученикахъ уже умершихъ, то говорили: они уже мученики: потому что Христосъ сподобилъ ихъ скончаться въ исповеданіи, запечатлевши ихъ мученичество самою ихъ смертію; а мы только слабые и недостойные исповедники. И со слезами просили братію непрестанно молиться, чтобы и имъ совершить свое дело. Самымъ же деломъ они были мученики: ибо имели великую смелость предъ всеми язычниками, такъ какъ и благородство свое являли въ терпеніи, неустрашимости и непоколебимости; чтожъ касается до самаго имени мучениковъ, то они, бывъ исполнены страха Божія, не принимали онаго.

[Немного спустя:]

Они смирили себя подъ крепкую руку, и теперь высоко вознесены ею. Они всехъ защищали, и никого не обвиняли; всехъ разрешали, никого не вязали; молились даже и за техъ, отъ кого были мучимы, подобно Стефану, совершенному мученику: Господи, не постави имъ греха сего (Деян. 7, 60). Если же молились за побивающихъ ихъ камнями, то кольми паче за братій.

[Еще спустя немного:]

По искренности любви своей они имели наивеличайшую брань съ діаволомъ о томъ, чтобы сей зверь бывъ умерщвленъ, извергъ изъ себя живыми техъ, коихъ прежде считалъ уже своею жертвою. Они не превозносились надъ падшими, но чемъ сами были богаты, то сообщали и неимеющимъ, имея матернее къ нимъ милосердіе, и проливая о сихъ многія слезы предъ Богомъ Отцемъ. Они просили жизни, и Онъ далъ имъ: жизнь сію они сообщили и ближнимъ своимъ, отходя къ Богу совершенными победителями. Возлюбивши миръ сами, и намъ заповедуя миръ, они преставились къ Отцу съ миромъ; не причинивъ печали Матери, ниже нестроенія и вражды между братіями; но оставивъ радость, миръ, единодушіе и любовь.

Печатается по изданiю: Посланіе Венскихъ и Ліонскихъ Христіанъ къ церквамъ въ Азіи и Фригіи о гоненіи, бывшемъ въ Галліи въ царствованіе Марка Аврелія. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». — СПб.: Въ Типографiи Медицинскаго Департамента Минист. Внутр. Делъ — 1822 г. — Часть V. — С. 290–316.