Адмирал

Глава 2

Мы выходим в море. Линкор, три эсминца типа «Осмотрительный», два тральщика типа «Фугас» и легкий крейсер, составляют боевую группу эскадры. С нами же идут и корабли снабжения и сопровождения — эскадренный танкер, спасательное судно и гидрографическое судно «Ленинград». Легкий крейсер, что будет сопровождать «Шторм», это тот самый японец, с которым принял свой крайний бой «Диксон», сейчас он называется «Владивосток» и направляется после ремонта в родные воды Японского моря, только уже под другим флагом. Тральщики и эсминцы недавно сошли со стапелей судостроительных заводов и это для них первый поход. Именно из-за того, что большая часть состава эскадры первый раз выходит в море, с нами и идёт морской буксир, гордо именуемый спасательным судном «Касатка». Буксир имеет водолазное оборудование и будет в случае чего помогать в выполнении ремонтных работ и оказывать помощь в сборе образцов гидрографам. Гидрографы же будут выполнять свою привычную работу, исследовать подводный рельеф, течения, вести съёмку и картографирование берега, изучать физические и химические свойства воды, брать пробы грунта. На этом же судне установлена метеорологическая станция, гидрографическая, гидрологическая, фото- и другие лаборатории с соответствующей аппаратурой. Это судно тоже новое. Хотя заложено оно было ещё в сороковом году, но из-за войны его достроили только в сорок пятом.

Началась размеренная походная жизнь. Первая морская вахта, для некоторых она первая в жизни. Линкор и корабли эскорта на половину укомплектованы только недавно призванными матросами и офицерами, этот поход для них учебно-боевой, именно они должны сменить уходящих в отставку ветеранов. Выпущен лаг, мерно накручивающий первые мили нашего плавания, заполняется первая страница вахтенного журнала. Балтика встретила нас хорошей погодой. Утро ясное и тихое. Много встречных судов — от небольшого рыболовного баркаса, до крупных транспортов, что везут в Ленинград грузы, полученные от побежденных по репарации. В любой точке горизонта несколько дымков. Оживленное море, но до сих пор опасное. Тральщики усиленно утюжат «Балтийскую лужу» и до сих пор несут потери, подрываясь на минах.

Я устраиваюсь в своей капитанской каюте надолго. Плавание продлится несколько месяцев. Вещи и книги раскладываются по определенным местам, по возможности я стараюсь создать привычный уют, а возможности к этому у меня есть, всё же я командир и адмирал и каюта у меня соответствующая. Вспоминая тот «шкаф» на китобойце «Трудфронт», в котором я очнулся, впервые попав в это время, я и поверить сейчас не могу, что стал обладателем таких роскошных «хором». Кабинет, спальня, санузел и даже гостиная! Всё обставлено красивой мебелью, с кучей шкафов и диванов. Нужно так всё устроить, чтобы не звенело и не стучало, а главное не падало и не билось. Это дело для меня уже привычное, а вот часть офицеров команды линкора, которые только что закончили свои морские училища, этих тонкостям ещё не знают и по моему распоряжению, закрепленные за ними наставники обучают этим премудростям новичков.

Незаметно промелькнули первые три дня плавания, эскадра пришла в Киль. Эти три дня были наполнены учёбой. Я гонял экипаж в хвост и гриву, стараясь, чтобы команда по максимуму освоила свои рабочие места и все механизмы. Скоро переход по Атлантике, а там рядом не будет Советских берегов, где в любой момент можно получить помощь.

Киль, этот немецкий город сейчас находился во власти англичан. В годы Второй мировой войны город подвергался массированным бомбардировкам союзников и было почти полностью разрушен. Сейчас это британская зона оккупации Германии.

Эскадра встала на якорь на рейде у Хольтенау, портовой части Киля. Из иллюминаторов видны разрушенные старинные здания, соборы. Восемьдесят процентов города лежит в руинах и только сейчас эти обломки разгребают. Решение проходить Кильский канал принято не мною. Руководство флота дало мне чёткие инструкции, союзники должны увидеть мощь советского флота, а побежденным немцам надо бы напомнить, кто их на самом деле победил. Соединяющий Балтийское и Северное моря канал проходит от Кильской бухты, у города Киль до устья реки Эльба, у города Брунсбюттель. Протяжённость около ста километров, ширина метров сто, ну а глубина одиннадцать. Канал оканчивается парой шлюзов с каждой стороны.

Авантюра честно говоря, я бы спокойно вокруг Дании поплыл, не нервничая и не напрягаясь. Да, на сутки дольше, но зато не придётся всовывать огромный линкор в узость канала и шлюзов, боясь повредить дорогую игрушку и инженерные сооружения канала. Немцы строили канал с тем расчётом, что бы по нему могли проходить линкоры и крейсера, но такие огромные суда проходили канал с трудом. Они не умещались в шлюзовых камерах, царапали килем дно канала, и на сколько я знаю, из-за этого и сам канал, и система шлюзования были перед войной переделаны. Только вот и бомбили шлюзы знатно, что там сейчас творится одному богу известно. Никто из моих помощников, да и я сам этот канал не проходили, и опыта проводки через каналы огромных боевых кораблей мы не имеем. Это не привычный мне лёд, это бетон и грунтовые насыпи, случись что, мой линкор закроет этот канал всерьёз и на долго.

Лоцманский катер подошёл к линкору буквально через полчаса после нашего прибытия. Английский катер, а вот лоцманом был пожилой немец, и он с собой притащил рулевого. Английский офицер в звании лейтенанта и команда лоцманов поднялась в боевую рубку. Молодой лейтенант, приняв стойку смирно и отдав мне честь, что-то быстро начал говорить на английском языке.

— Здоровается он значит, его зовут лейтенант флота его величества Ричард Куппер. Лоцманская служба британского флота. Спрашивает, собираемся ли мы проходить канал? — старпом который хорошо говорил на английском языке перевел мне монолог лейтенанта.

— Нет бля, просто поглазеть на них приехали и поздороваться! — ехидно ответил я. Пока что эти английские морды нам ещё союзники, но очень скоро станут врагами, а для меня они уже враги, потому что я знаю будущее — Ты ему скажи, что он тупой и пусть каску надевает, когда в своем катере по волнам плавает, а то видимо часто головой о переборки бьётся, что плохо влияет на умственные способности. Нахрена нам ещё в Хольтенау? На берег их поссать? Так у нас на кораблях слава богу гальюны есть!

Старпом на мгновение застыл, а старый немецкий лоцман едва заметно улыбнулся. Точно на русском шпрехает! Старпом, собравшись с мыслями коротко подтвердил, что мол да, собираемся, для того и тут. Англичанин кивнул своей белобрысой головой и снова разразился длиной фразой.

— Англичане говорят, что за проход эскадры будет взыскана плата — растерянно доложил мне старпом.

— Хорошо, я согласен, пусть платят — благосклонно выдал я — мы бы конечно и бесплатно прошли, но если они хотят, то отказываться не будем, валюта стране нужна.

— Так они же нам предлагают заплатит! — ошарашено доводит до меня старпом — за проход эскадры и линкора!

— Ты переводи, не отвлекайся! — я прищурюсь смотрю на лейтенанта, и он ежится под моим взглядом, не зная куда себя деть.

— Он говорит, что платят все, даже корабли немецкого флота платили. Ущерб и повреждения, вызываемые волнами, канал получает после каждого прохода корабля, береговые откосы теряют ежегодно до десяти кубометров грунта на каждый метр канала и для их ремонта нужны деньги. Просит понять и соблюдать установленные правила — переводит речь лейтенанта старпом.

— Кем установленные? И англичане с американцами за проход платят? — усмехнулся я — вот что-то не верится мне, что их военный флот платит за проход по немецкому каналу, и то что они эти деньги берут на его ремонт.

— Союзный флот от оплаты освобожден. Но они ходят по служебной необходимости и не часто и каждый раз, за несколько дней, заранее согласовывают проход с властями города и оккупационным командованием — продолжает гнуть палку лейтенант, совсем забыв о чувстве самосохранения.

— Отлично! А мы как раз союзники и есть, так что пусть не морочит мне голову и принимается за работу! Мы тоже по делу, а не погулять вышли! О проходе «Шторма» и эскадры через канал их известили ещё неделю назад! Мы войдём в этот канал, даже если придётся держать работников шлюзов под прицелом морских пехотинцев, а на порт навести орудия! Переведи ему дословно! — вот ни хотел я в этот канал лезть, а теперь на зло этим заносчивым гондонам пойду!

— Он говорит, что вынужден доложить о наших действиях руководству. Будут последствия — встревоженный старпом смотрит на меня.

— Пусть докладывает хоть, мать его, королеве! Вышвырните его обратно на катер, а немцы пусть принимаются за работу! Мы идём в шлюз, и идём вне очереди! — закусил я удела — Пусть доложит своим командирам, что вице-адмирал Виктор Жохов выполняет команды только руководства Советского военно-морского флота и у меня приказ канал пройти, а значит я его пройду! Его командование сможет со мной пообщаться, когда линкор уже будет стоять в шлюзе. Скажи, пусть передаст им, что я приглашаю их в гости на свой линкор! Выполнять!

Лейтенанта как ветром сдуло, от былой наглой и неторопливой походки, которой он поднимался в рубку, ничего не осталось. Британский офицер торопливо и неуклюже отдал мне снова честь и бегом вылетел на свежий воздух, а уже через несколько минут катер на всех парах уходил к порту.

Старый немец знает своё дело. Невозмутимый немец-лоцман коротко командует, немецкий же рулевой крутит штурвал. Наши при этом присутствуют: и вахтенные, и свободные от вахты во главе со мной. Мои моряки готовы в любой момент перехватить управление, тем более что на машинном телеграфе стою я сам, регулируя ход корабля. Мы бы наверняка справились и без них, но так будет куда как быстрее. Но по зоне канала нас всё же будут вести немецкие лоцманы и рулевые, они знают его как свои пять пальцев, и никто с этим лучше них не справится.

— Ты знаешь русский язык старик? — обращаюсь я к старому лоцману.

— Знаю господин адмирал, в первую мировую в плену был в России, там и научился — почти без акцента отвечает мне лоцман — знатно вы этого Куппера на место поставили. Он плохой человек, злой. Понятно, что они нас победили, но люди всегда должны людьми оставаться. Он берёт деньги со всех с кого может, а если ему не заплатить, то судно будет ждать своей очереди несколько суток. Знайте господин адмирал, что взять плату за проход «Шарнхорста» через канал решил комендант порта. Я слышал, как он хвалился своим офицерам, что русские ему заплатят, даже если адмиралтейство против, они вас не любят и призирают, как и нас, с военных кораблей они плату никогда не берут, вы первые, с кого они потребовали деньги.

— Это не «Шарнхорст»! — вспылил старпом — это линкор военно-морского флота Советского Союза «Шторм»!

— Как бы он теперь не назывался, я этот линкор всегда узнаю. Через этот канал я водил его много раз — упрямо сжав губы ответил старик и замолчал. Я укоризненно взглянул на старпома. Ну вот какого хрена он обидел старика? Он то в чём виноват? Тем более, что только что он нам рассказал очень любопытную информацию, я бы даже сказал важную.

Корабль беспрепятственно вошёл в шлюз. Эта было мать его очень страшно! Мы стояли буквально в притирку к воротам и швартовым стенкам, с высоты рубки казалось, что линкор стоит прямо на берегу, я не видел воды по краям бортов и на носу корабля. Старик, заняв место рулевого, завёл корабль в этот бетонный карман очень точно, буквально несколькими отработанными движениями, вовремя отдав мне команду стопорить машину, а потом задним ходом, на малых оборотах, компенсировать инерцию многотонного монстра.

Пока швартовщики, видимо, бывшие моряки, принимали швартовы нашего корабля, и минут двадцать прошло, прежде чем уровень Балтийского моря и воды в канале сравнялись, мне удалось расспросить лоцмана о стоимости за проход по каналу, которую установили англичане. Оказалось, что денежные сборы напрямую зависят от величины корабля или судна. Для судна водоизмещением до тысячи брутто-регистровых тони плата составляла чуть больше трёх тысяч фунтов стерлингов. Ну а с линкора, если по тоннажу брать, выходило все тридцать две тысячи! По нынешним временам дохрена и больше! Я с нетерпением ждал встречи с комендантом порта, но он так и не появился. Жалко, а я уже и речь свою приготовил. Надо было ставить на место эту зарвавшеюся британскую морду! Может оправить взвод морпехов, что бы его пригласили ко мне в гости? Нет, наверное, это будет уже перебор, а хочется так, что сил нет!

После того как раскрылись ворота шлюзовой камеры, наш корабль медленно пошел вперед. Ущерб и повреждения, вызываемые волнами, должны быть минимальными, да и осадка в шлюзовой камере всего на несколько сантиметров больше чем у линкора. Не иди за мной эскадра, я бы из вредности дал средний ход, чтобы усложнить англичанам работу и заставить их ремонтировать шлюз, но за мной шли мои корабли, а значит следовало быть острожным. Пройдя шлюз, несмотря на уговоры старика лоцмана, я остановил линкор и подождал прохождения всех моих кораблей в канал, отойти я подальше, англичане могли и воспрепятствовать проходу эскадры.

По существующим ещё до войны правилам, максимальная скорость движения по каналу составляет восемь узлов, при которой канал можно пройти за семь — восемь часов. Следует учесть также, что над ним проходит четыре моста. Все это создает дополнительные причины для сниженной скорости движения линкора.

Странно чувствовать себя на борту огромного линкора и плыть по узенькой, в зеленых берегах речке — Кильскому каналу. Почти все свободные от вахты и работы любуются зелеными, несмотря на глубокую осень берегами и зарослями, окаймляющими канал. Навстречу нам попадаются небольшие катера и шхуны, идущие из Северного моря в Балтийское, они вынуждены останавливаться и жаться к берегу, что бы пропустить линкор. Проходим несколько расширенных мест канала. В некоторых из них стоят большие пароходы, дающие нам дорогу. Везде запустение и разруха, канал неоднократно бомбили, на его берегах стоят разрушенные дома, в некоторых местах на берег вытащены обломки погибших в канале судов. Уже в сумерки, подходим к шлюзовым камерам Брунсбюттеля. Как и в Хольтенау, их тоже две и расположены они рядом. Нашего лоцмана и его помощников сменяют другой лоцман с помощниками. Они поведут нас по Эльбе, до выходного плавучего маяка. Английские катера, привозят и забирают лоцманов, они действуют чётко и без задержек, препятствий нам никто больше не чинит. Да и по рации с нами никто на связь не выходит, предъявляя претензии. Поздно ночью подошли к плавучему маяку и распрощались с лоцманами. Поворачиваем на запад, к Английскому каналу. Начинает покачивать, сказывается близость океана. Мы идём к Корнуэллсу, а затем — через Атлантику до Ямайки.

Через океан, тральщики пойдут на буксире у эсминцев. Запас хода у них не велик, в свежую погоду в океане их будет трудно бункеровать, а по самым оптимистическим расчетам переход займет не меньше месяца. Поэтому я решил тащить их на буксире. Этот вариант движения тоже согласован с руководством, все эсминцы имеют у себя на бору надёжные, толстые канат, а схема буксировки даже отрабатывалась на учениях.

Впереди океан и тропики, я мечтал когда-то о круизе, и вот мечта сбылась. Только подо мной не рубка белоснежного океанского лайнера, а бронированный линкор, ощетинившийся орудиями, а вокруг корабля не плывут стайки дельфинов, серые корпуса боевых кораблей окружили линкор и крейсер в походном ордере.