Адмирал Империи 21

Глава 5

Место действия: звездная система HD 21771, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Тарс» — сектор контроля Османской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Османская Империя.

Расстояние до столичной звездной системы «Румелия»: 37 световых лет.

Точка пространства: 29 миллионов километров от перехода «Тарс — Эдирне».

Дата: 3 марта 2215 года.

Тем, кто мог действительно добить мой горящий как факел крейсер, был не «Абукир», продолжающий выжигать последние мои батареи, нет, этими ангелами смерти могли стать две легкие галеры, что сейчас приближались к «Одинокому». Несмотря на то, что Наэма вырубила их защитные поля, они не боялись погибнуть от огня русского крейсера, так как огня, благодаря все тем же канонирам с «Абукира», у нас практически к этому момент не осталось.

Главная спарка замолчала, как и еще четыре орудийные платформы… По крадущимся к нам галерам работало всего одно кормовое орудие, поочередно вертясь и отплевываясь плазмой то в одну, то в другую сторону. Единственная пушка остановить даже легкие корабли поддержки не могла, несмотря на то, защищены они были энергополями или нет. Так что османские галеры уже хищно водили носами, приноравливаясь, куда ими бить в корпус «Одинокого».

Я понимал, что как только галеры выйдут на прямую «линию» атаки, нам конец, они к чертям разорвут корпус моего крейсера, ведь помешать им таранить «Одинокий» бесконечное количество раз, я никак не мог. Наэма со своими «соколами» бешено кружилась вокруг «Абукира» постепенно обнуляя его поля, но это уже мало что могло изменить, орудий, чтобы пробить броню османского крейсера у меня под рукой не осталось. Эх, как не вовремя замолчала спарка главного калибра!

Что ж, другого выхода не оставалось, как умереть достойно, в бою, прихватив с собой в преисподнюю как можно больше наших «друзей» османов. Вот поэтому я и вытащил полковника Дорохова из медблока, приказав ему готовить абордажные команды из всех имеющихся на борту «морпехов» и космоморяков. Помирать так с музыкой и в рукопашной. По крайней мере, разделаться с командой «Абукира» мы еще успевали. Для этого я отдал распоряжение Алексе не пытаться продолжать уворачиваться от огня батарей турецкого крейсера, а наоборот, не теряя времени идти с ним на сближение.

— Цепляй эту падлу магнитными тросами если потребуется, — распорядился я, облачаясь в боевой скафандр и параллельно следя за тем как старпом маневрирует в пространстве, управляя громадиной «Одинокого». — Как загарпунишь его, притяни «Абукир» к нам, чтобы мы сцепились бортами! Внимания на второй крейсер не обращай, несмотря на то, что он заходит сзади, у него как и у нас не осталось палубных орудий, так что большого вреда «Одинокому» он не причинит… В отличие от вреднючих галер, которые уже выходят на траекторию атаки. Нам нужно высадиться на «Абукир» и захватить крейсер до момента, когда «Одинокий» в результате таранов получит критические повреждения и начнет саморазрушаться.

Мне показалось, или Алекса действительно побледнела после моих слов о вероятной гибели ее любимого крейсера. Тем не менее, она промолчала, лишь с тоской посмотрев в мои глаза, и повела корабль прямиком к назначенной мной цели — крейсеру «Абукир», пытающемуся в этот момент уйти в сторону, уклонившись от мчащегося на него «Одинокого».

Я понимал, что это последние минуты жизни моего флагмана, галеры и плазма батарей османских крейсеров обнуляли все шансы «Одинокого» выжить в этом сражении. От этого мне стало нестерпимо грустно. Сжав в бессилии кулаки, я решил, что нарушу свое же правило, не убивать безоружных и сдающихся в плен, а уничтожу и нещадно вырежу команду вражеского дредноута до последнего космоматроса. Месть хоть как-то заглушала мое отчаяние…

По корпусу «Одинокого» в эту секунду прошла легкая дрожь, но не от прилетов плазмы вражеских пушек, это наш крейсер достаточно плавно пристыковался к «Абукиру». Алекса в качестве штурмана снова показала себя на высоте, только вот наградить ее у меня было нечем, да и незачем это было делать, ибо уже через час нас никого в живых не останется…

— Что ж, моя полиметаллическая боевая подруга, — вздохнул я, обращаясь к своему старпому. — Отпускай штурвал и пошли повоюем… Да оставь ты в покое свой пульт управления, — бросил я ей, находясь уже у выхода. — Не нужны никому на «Одиноком» твои распоряжения, все давно в доспехах и сведены в абордажные группы, ожидая приказа взойти на борт «Абукира». Даже майор Белло со своими пилотами решила умереть в рукопашной, а не в космосе на своих истребителях… Все ждут только нас с тобой, так что пошли…

— А вы разве не будете отвечать на запрос с нашего линкора, господин контр-адмирал? — состроив удивленное выражение лица, неожиданно миловидно улыбнулась мне Алекса, в ответ на мою речь.

— Какого нашего линкора? — не понял я, сначала думая, что в шуме аппаратуры и переговоров не разобрал слова андроида.

— «Евстафия», который в данный момент находится в полумиллионе километров от сектора боя, и на полной скорости движется к нам, — ответила Алекса, кивая на тактическую карту, горящую в большом разрешении перед моими глазами в центре отсека. — Точное название «Евстафий-2» — это номерной линейный корабль из резерва Ставки, включенный в состав…

— Я понял, не продолжай… Это же Злобина! — я аж подпрыгнул от радости и неожиданности. — Это Злобина на своем новеньком корабле пришла нам на выручку. Вот молодец, Елена Ивановна! Соединяй скорее, чего стоишь, глазами хлопаешь⁈ — в шутку рассердился я на Алексу, которая меланхолично застыла у пульта, ожидая очередного моего приказа.

— Вы сначала сами определитесь, господин контр-адмирал, что мы делаем, а потом уже кричите, — недовольно буркнула она, нажимая кнопку соединения.

— Вы опять на острие атаки, Александр Иванович, — непринужденно засмеялась, несмотря на свои постоянно холодные, я бы назвал их «злыми», глаза, кавторанг Злобина. — Смотрю, как всегда «Одинокий» один сражается, в то время как остальной космофлот драпает в «Тавриду»!

— Как я рад вас видеть, Елена Ивановна, вы бы только знали? — выдохнул я, чуть не расплакавшись.

Что-то в последнее время на меня часто стали накатывать чувства, может это старческое?

— Я тоже рада увидеть вас живым, господин адмирал, — ответила мне, Злобина.

— Не факт, что живым, если не поторопитесь, — пошутил я, намекая командиру «Евстафия-2» прибавить хода.

— Без паники, Александр Иванович, «Мама-злюка» уже здесь, — усмехнулась кавторанг Злобина, приказывая артиллеристам главного калибра своего линкора захватить в прицел ближайшую к себе галеру. — Сейчас я этим курицам перышки-то повыдергиваю…

— «Мама-злюка»? — повторил я, недоуменно посмотрев с экрана на Елену Ивановну.

— Это меня так мои «моряки» на корабле называют, — пояснила кавторанг Злобина. — Не в лицо, конечно, а за спиной. Ведь если бы я от кого-либо из них услышала подобное прозвище в свой адрес! Ну, вы знаете, чтобы с ним было…

— Догадываюсь, — улыбаясь, кивнул я. — Давайте представим, что криптотурки вон с тех двух галер, что сейчас целятся своими бронированными носами «Одинокому» в борт, именно таким прозвищем вас и назвали…

— Ну, все, — кивнула Злобина, вмиг посерьезнев, — Конец этим «осликам»!

После этого главный калибр нового «Евстафия» выплюнул из своего жерла первый заряд плазмы…

Картина боя в результате внезапного появления в секторе еще одного русского боевого корабля, мгновенно изменилась. Османы, «Евстафий» еще не открыл огонь, уже запаниковали и стали разбегаться, как крысята по норам. Первыми отвернули в сторону и попытались уйти из обстреливаемого сектора те самые две галеры, которые, так сложилось, оказались ближе всех остальных к движущемуся на полном ходу в квадрат, где происходила эта схватка, громадному русскому дредноуту.

Однако далеко уйти, по крайней мере, одна из них не смогла, сначала орудие главного калибра «Евстафия-2», а затем, и все остальные орудийные платформы не дали ни единого шанса выжить галере, несмотря на то, что ее капитан отчаянно и до последнего момента лавировал в надежде спастись. Яркая вспышка, и галера исчезла в оранжево-красном шаре громадного взрыва. Второй повезло, расстояние и собственная скорость помогли османскому кораблю уйти от возмездия…

А вот обоим крейсерам противника в итоге не подфартило. Первый с этим чертовым непроизносимым названием, сгорел в плазме батарей «Евстафия», Злобина всегда доводила дело до конца. Высокая скорость второго эсминца не позволила кавторангу выполнить обещание, так что Елена Ивановна выместила свое раздражение на крейсере, который обстреливала из всех своих пушек так долго, пока тот не превратился в прямом смысле в решето, со сквозными пробоинами, зияющими сквозь весь корпус.

Что касаемо «Абукира», к которому пристыковался «Одинокий», то я, на радостях от появления Злобиной решил не осуществлять кровавый замысел в отношении экипажа турецкого крейсера, я имею в виду — вырезать на его палубах всех османов поголовно, а милостиво принял капитуляцию капитана «Абукира».

Как только моя орава в двести головорезов, очутилась на средней палубе вражеского корабля, члены его команды, включая «отважных» янычар, побросали оружие и подняли лапки кверху, решив повременить с героической гибелью от разъяренных русских гяуров. Я, в отличие от той же Наэмы, Кузьмы Кузьмича и Полины, уже настроившихся на отчаянную рубку с отрубанием голов подданным султана Селима, был доволен столь бескровным исходом нашего противостояния.

В итоге легкий крейсер «Абукир» был без существенных повреждений взят нами в качестве трофея — неплохие откупные, учитывая что половина батарей на «Одиноком» перестала существовать, сильно понизив боевые характеристики моего корабля.

— Отдам «Абукир» Хромцовой или Козицыну, когда прибудем к переходу, — сказал я, Злобиной, после того, как битва была завершена, и посетив ее линкор с визитом вежливости.

— Лучше в 27-ю его введите, Александр Иванович, — посоветовала мне, кавторанг. — В вашей родной дивизии итак существенный недобор. К тому же с контр-адмиралом Гулем тем самым наладите отношения…

Мы шли по коридору нижней палубы линейного корабля. Елена Ивановна не отличалась гостеприимством и вместо того, чтобы как полагается, пригласить своего гостя в кают-компанию или на худой конец в командный отсек, встретила меня на пирсе разгрузочного дока и повела куда-то в сторону кормы, куда сами направлялась в этот момент с какой-то проверкой или миссией…

Мне пришлось топать за этой грузной, но несмотря на свой вес, достаточно прыткой женщиной с вечно недовольным лицом и хмурым взглядом из под бровей. Злобина как никто оправдывала свою фамилию, не считаясь с авторитетом и званием, она могла легко войти в клинч с любым, будь то простой космоматрос, замешкавшийся или, по мнению Елены Ивановны где-нибудь прохлаждающийся, отлынивая от службы, или тот же адмирал, что-то не так сказавший или сделавший.

Сколько словесных потасовок было у нее с ее нынешним начальником — командующим 15-ой «линейной» дивизии — вице-адмиралом Хиляевым уже и не сосчитать. Надо напомнить, что Злобина носила звание не просто капитана второго ранга, а гвардии-капитана, а ее «Евстафий» был в какой-то момент решением Самсонова переведен в дивизию Дамира Хиляева. Недоверие же, а иногда и открытая вражда между гвардией и обычными флотскими была известна всем, а тут еще на нее накладывался от природы прескверный характер самой Елены Ивановны…

В общем, оправдывала эта статная сорока пятилетняя дама, буду честен, не очень привлекательной внешности, свое прозвище «мама-злюка» полностью. Впрочем, лично в мой адрес она практически, за исключением нескольких незначительных моментов, не агрессировала, может потому, что мы многое прошли и в том числе пережили оборону перехода на «Екатеринославскую», когда малой эскадрой отразили навал на него 6-го «ударного» космофлота вице-адмирала Джонса-старшего.

А потом, когда после того, как Злобиной пришлось на время отбуксировать свой первый «Евстафий» на ремонтную верфь, мы с ней и другими такими же отчаянными капитанами стырили из-под носа у императора Константина Александровича пять свеженьких номерных дредноутов, по палубе одного из которых в данный момент сейчас следовали…

— Обойдется, ваш Гуль, — отрезал я, мотая головой, все еще никак не желая простить Аркадию Эдуардовичу тот подлый звонок султану и доклад нашему врагу про то, что не я перерезал горло Яману Каракурту, а Полина. — Да и 27-ю «линейную», к сожалению, я давно уже своей родной дивизией не считаю…

— Еще бы, ведь вы больше любите действовать в автономном режиме, — усмехнулась Елена Ивановна, широкими шагами ступая по коридору. А в это время, вокруг, завидев своего командира все кто только мог, разбегались, как мышки по своим норкам, только бы не попасться на «маме-злюке» на глаза…

— Может, мне «Абукир» и не отдавать никому, а пора свою собственную дивизию потихоньку формировать? — усмехнулся я, еле поспевая за своей спутницей. — Пойдете ко мне вместе со своим «Евстафием»?

— С превеликим удовольствием, — честно призналась мне, кавторанг. — Во-первых, меня уже достал это дотошный и неуступчивый в мелочах Дамир Ринатович…

«Уж, какая ты дотошная, никакой Хиляев рядом не стоял,» — подумал я, но вслух это благоразумно не произнес.

— Во-вторых, я же, как вы знаете, из «Семеновской» дивизии, которую почему-то до сих пор обратно воедино не сводят, — тем временем продолжала бурчать кавторанг Злобина. — А продолжают держать в составе дивизий Черноморского космического флота… Так что, как только надумаете о формировании собственной ударной группы — я сразу к вам…

— Боюсь, что на это, даже если оставить в стороне незаконность подобных действий, у меня просто не хватит времени, — покачал я головой. — Тут через сутки — двое, либо Иван Федорович Самсонов очухается и начнет по своей старой привычке наводить суету, либо в любом случае прибудем к Херсонесу-9, а там командиров и умников еще больше. Так что задушат они мою идею о формировании отдельной дивизии в зародыше…

— Да, тут я с вами даже спорить не буду, — кивнула Елена Ивановна и сама на дух не переносившая любое над собой давление со стороны высших чинов флота. — Там куда не плюнь, в командующего попадешь. Только вот толку от этих расфуфыренных адмиралов немного… Однако, это сейчас не в ваш огород камешек…

— Я понял, — кивнул я. — Но правду сказать, не все же такие убогие…

— А кто там из нормальных остался? — пожала плечами кавторанг Злобина. — О Самсонове, как почти о покойнике, мы промолчим, пока он в регенерирующей капсуле валяется… Белов — ну да более-менее адекватный, только вот незадача без дивизии. Козлов — царствие небесное, со вчерашнего дня вне рейтинга. Хиляев — ну вы сами знаете! Остаются Аркаша Гуль и фанфарон Красовский — об этих двоих я даже говорить не хочу, чтобы настроение себе не портить… Вот и все ваши хваленые адмиралы, Александр Иванович! Понаберут по объявлению, а потом, государь-император удивляется, что это Черноморский космофлот отступает и отступает, теряя две трети своего состава и оставляя одну за другой суверенные системы…

— Есть еще «северяне», — напомнил я, Злобиной.

— Да, там тоже с кадрами беда, — поморщилась Елена Ивановна, отмахнувшись. — Единственное — это адекватный главком. Давно знаю Павла Петровича Дессе и даже пару раз сражалась под его началом в прошлые кампании. Остальные, включая эту хмурую и нервозную Агриппину Хромцову, далеко не лучше своих товарищей «черноморцев»…

— Ну, вот опять гвардейский шовинизм, — рассмеялся я, не желая задеть Злобину, но за своих тоже как-то сейчас обидно стало.

— Да, причем тут гвардейский шовинизм⁈ — взбеленилась Елена Ивановна. — У нас думаете в «Семеновской» и «Преображенской» дивизиях лучше что ли? Нет, конечно! Один шеф Гвардейской Эскадры — великий князь Михаил Александрович чего стоит! С таким командиром уже лучше сражаться в составе вашего космофлота… А этот самодур — сынок императора — Артемий Константинович, ой!!!

— Всем досталось, — заключил я, остановившись и решив не продолжать данную тему, а также закончить это затянувшееся путешествие в кормовой отсек вместе со Злобиной.

— Вы зачем прилетели-то, господин контр-адмирал? — наконец, опомнившись, уставилась на меня Елена Ивановна.

— Да, просто, поблагодарить вас хотел за то, что в секторе появились вовремя, — улыбнулся я, протягивая своей спутнице руку. — Если бы не ваш второй «Евстафий», на один тяжелый крейсер в Черноморском космофлоте сегодня бы стало меньше. Спасибо вам от меня и всей команды…

— С другой стороны, если бы не ваша инициатива, там у перехода на «Эдирне», где «Евстафий-2» еле втиснутый в полуразрушенную таможенную станцию доживал последние часы под ливнем плазмы с кораблей Бозкурта, то и моего бы линейного корабля, как впрочем, и доброй половины всего нашего космофлота к этому моменту уже бы не существовало, — призналась кавторанг Злобина, вместо рукопожатия горячо сжимая меня в объятиях. — Так что я вам сегодня просто личный должок вернула. Как поступят остальные, когда мы прибудем на место, не знаю, но если вас, Александр Иванович, за ваш подвиг не повысят в звании или должности, я тогда всех этих командующий соберу в одну кучу и поступлю подобно адмиралу Белову…

— Желаете разделаться со всем высшим руководством флота? — усмехнулся я.

— Если вас не наградят, то рука не дрогнет, — расхрабрилась Злобина.

— Тогда готовьте патроны, кавторанг, — рассмеялся я, — потому, как наградят меня по прибытии в «Тавриду» так «щедро», чтобы другим неповадно было… Но, не будем о грустном… Елена Ивановна сделайте одолжение — подцепите тросами и возьмите на буксир мой новоприобретенный крейсер «Абукир», а то «Одинокому» с половиной его потухших силовых установок самому бы с горем пополам до перехода добраться…