Адреналинка

А ты весь поседел…

— Запомните, ребята! Главное в нашей работе — человеческий фактор. А значит — никаких шаблонов. За несколько фраз вы должны прокачать, кто перед вами, и вести себя соответственно. Забудьте всё то, что вам втюхивали на обучающих семинарах, если кто на них ходил. «Шаги в переговорах», «сначала приветствие и улыбка» и прочую муть. Перед вами разные люди и подход должен быть разным. Кому-то с матом, кого-то погладить, с кем-то о футболе. Надо для установления взаимопонимания в репу дать — бейте. Повторяю — никаких шаблонов. Всё понятно, асы коммерции?

— Понятно, Константин Сергеевич, — отозвался нестройный хор обучаемых.

— Ну, тогда доедайте-допивайте — и расходитесь. Завтра всё как обычно, — Костя поднялся из-за стола.

Покинув небольшое кафе, расположенное на втором этаже торгового центра, он сбежал по лестнице, вышел на улицу. Это импровизированное совещание с подчинённым ему коммерческим отделом пришлось срочно проводить из-за участившихся случаев, когда сотрудники, особенно молодые, начинали теряться в нестандартных ситуациях. Чему их только учат в этих школах экономики?

— Костя? — окликнул его знакомый голос. Оглянувшись, Константин увидел стройную черноволосую женщину, одетую в бежевое весеннее пальто. Он сразу узнал её, но, пребывая в приподнятом настроении, решил поозорничать.

— Простите, — не спеша подошёл он к ней, сделав вежливо-удивлённое лицо, — мы с вами разве знакомы?

— То есть как это — «разве знакомы?», — в чёрных глазах плеснуло недоумение, полные губы задрожали, — а… всё понятно! — она резко развернулась на каблуках, намереваясь уйти.

— Динка! — Костя обхватил её за плечи, — да шучу же я! Привет, очень рад тебя видеть!

— Дурак! — женщина стукнула кулачком его по груди, — а я решила, что… Шутит он, видите ли!

— Да как я мог тебя не узнать, если ты совсем не изменилась! Ты, наверное, колдунья — открыла эликсир вечной молодости. Я рядом с тобой на старика похож.

— Льстец и подлиза, — улыбнулась Дина, — ты как здесь оказался?

— Да, понимаешь, мучаюсь ностальгией, брожу по счастливым местам своей молодости с романтическим названием Худалово.

— Да врёшь ты всё! По делам, небось, заехал. Я вот с работы иду.

— А ты разве не здесь? — Костя махнул рукой в сторону торгового центра, — а то я четыре раза все отделы и подсобки обошёл — хотел одним глазком на тебя посмотреть издалека.

— Ты всё такой же балабол, — вздохнула Дина.

— Ваше неверие вторгает меня в пучину отчаяния.

— А ты не отчаивайся, ещё не вечер.

— В смысле? — не понял Костя.

— Зайдёшь ко мне? Раз уж мучаешься ностальгией. Думаю, нам найдётся, о чём поговорить.

— А у тебя…

— Я одна.

— Тогда сначала в магазин?

— Ну, давай. Традиция, как-никак.

— И не выпендриваться друг перед другом?

— Ха-ха-ха, — колокольчиком прозвенел Динин смех, — у тебя отличная память.

— Я готовился, просмотрел записи.

Неожиданно для самих себя, Костя с Диной развеселились, как дети. В магазине они завалили своими шуточками кассиршу, так, что та запуталась в ценах. На улице начали играть в снежки, под одобрительные взгляды детворы и осуждающие — их родителей. В подъезде Костя взялся помочь какой-то старушке поднять сумки, но, увлёкшись, утащил их на этаж выше. Хохоча, и продолжая подшучивать друг над другом, они расположились за столом в просторной Дининой кухне, открыли окно. Ветер ворвался в помещение, выдавив накопившуюся за день затхлость и наполнив его ароматом весны. Покуривая, Костя с удовольствием наблюдал за Диной, сноровисто накрывающей стол. Интересно, но он практически не соврал ей. Чуть округлившаяся, но не расплывшаяся фигура, стройные ноги, по-девичьи быстрые движения. Заметно, конечно, что она уже не юная девушка, но сорока с хвостиком ни за что не дашь. Всё такие же шикарные чёрные волосы, обаятельная ведьминская улыбка. А глаза!

— Ну, рассказывай, — попросил Костя, когда они опрокинули по первой.

— А что рассказывать, — пожала плечами Дина, — живу, работаю.

— Где сейчас?

— Юристом в порту, — она грустно улыбнулась, — несколько лет назад начала наконец-то трудиться по профессии. Пришлось многое вспоминать из того, что зубрила когда-то. Ну, вроде справляюсь, раз особо не ругают. Что ещё рассказать… Бабушку похоронила лет пять назад.

— Галчонок как поживает?

— Закончила школу, потом поступила в строительный колледж в Екатеринбурге. Там же снимает с подружками жильё, подрабатывает. Хочет продолжать обучение в ВУЗе.

— Молодец, — одобрительно кивнул Костя, — строители — люди востребованные, особенно сейчас. Жаль, что не увижу её. Должно быть, красавицей выросла. Поступит?

— Надеюсь. Если недоберёт баллов — обещали помочь с оплатой на первое время.

— Кто обещал? Впрочем, это не моё дело, — оборвал себя Костя, наливая по второй, — как родители? Живы?

— Скрипят помаленьку. На старости лет, правда, оппозиционерами заделались. «Батьку-геть!» и всё сопутствующее. Последний раз ездила — все уши мне прожужжали за политику. Мрак! А у тебя?

— У меня оба умерли. Ещё в девятом. Сначала мама, потом отец.

— Извини.

— Ничего, ты же не знала. Бабушку в позапрошлом году похоронил, до девяноста четырёх прожила. Уважуха!

— Да, нам такое не светит. Давай помянем усопших.

Выпили, помолчали, думая каждый о своём. Дина встала, отошла к окну, закурила, выпуская дым в приоткрытую щёлочку.

— Как друзья твои поживают? Илья и Витя, кажется?

— Нормально, — пожал плечами Костя, — что им будет, кабанам! Встречаемся иногда.

— Ты женат, дети?

— Женат, дочери тринадцать. Уже почти переросла папу.

— Здорово… А чем занимаешься в свободное время? Читать не разлюбил?

— Нет, конечно. Книги — моя любовь на всю жизнь.

— Такое бывает? — голос Дины стал грустным.

— С книжками — бывает.

Дина затушила окурок, вернулась к столу, сказала:

— Ну, тогда наливай по третьей — за любовь.

Они чокнулись, тонко зазвенел в тишине хрусталь. За окном уже сгустились ранние сумерки, и в полумраке казалось, что лицо Дины снова стало юным, беззаботным.

— А я, знаешь, иногда наготовлю себе еды. Ведь знаю, что живу одна, и столько мне не надо. Она потом портится, я выкидываю и реву. А потом снова наготовлю. И реву.

— А у тебя что сейчас — никого? — осторожно спросил Костя.

— Нет, — Дина помотала головой, — для души давно никого нет.

— А для тела? — он попытался разрядить обстановку.

— А для тела — найти не сложно. В крайнем случае — огурчик или морковка, если ты понимаешь, о чём я.

— А как же твой приятель — Виталик, кажется? И потом — ты же рассказывала — с коммерсом каким-то жила. Счастлива была.

— Не надо о прошлом, — Дина снова встала, подошла к окну. Лунный свет загадочно обрисовывал знакомый силуэт, — наливай ещё по одной, да иди. У тебя дела, наверное, есть.

Костя молча встал, подошёл к женщине сзади, обнял. Её тело напряглось на какое-то мгновение, потом она резко развернулась к нему и приникла к губам, обхватив за шею. Костя почувствовал, как сносит ему голову этот поцелуй. Как когда-то давно, в прошлой жизни. Дальнейшее действо тоже было насквозь знакомым и памятным, но без юношеской торопливости. Они любили друг друга медленно, наслаждаясь каждой секундой общения, и одновременно взлетели к белой звезде блаженства.

Спустя несколько тысячелетий Дина спросила, притворно вздохнув:

— Вот скажи мне, Костик, почему каждая встреча после долгой разлуки заканчивается у нас любовью в самых неподходящих местах? Хоть бы раз я очнулась с тобой как положено, на постели, а не на полу в кухне или вообще в лесу на траве.

— Постой, а как же гостиница, — попытался возразить он.

— Так и там ты предпочёл завалить меня на пол, хотя кровать находилась рядом. Извращенец!

— Ну, прости, — сказал Костя, — как-то так случайно получается. Вернёмся за стол?

— Нет, будем лежать здесь, и зарабатывать простуду, — проворчала Дина, — помоги мне подняться.

Они вернулись за стол, потекла в рюмки сорокоградусная жидкость, пошли воспоминания:

— Сколько мы с тобой, получается, не виделись? Лет пятнадцать?

— Да нет, больше. Созванивались году в седьмом, это да.

— А помнишь, как твоя бабушка нас на разные кровати определила? Ха-ха-ха! Вот это был номер. Пришлось бедной девушке изобретать способ подобраться к интересующему объекту.

— Я тоже пытался что-то придумать.

— Пытался он! Лежал, смотрел в потолок, и уже начал похрапывать. Всё на себя пришлось брать!

— А помнишь, как ты мне на даче репутацию испортила своим топлесом?

— Я? Нет, не помню. Это ты заманил бедную девушку в притон разврата и заставил голышом по огороду бегать. Киоск ещё помню со смешной надписью. Как там… «хлеб, водка, коктейли».

Улыбка совершенно преображало лицо Дины, делая его задорнее, моложе. Костя смотрел в весёлые тёмные глаза и всей душой погружался в ностальгию. Всё-таки память — она не зла. Выбирает только хорошее.

— Галка то меня помнит, интересно?

— А то! Портил мне постоянно всё воспитание своими послаблениями. Помнишь, как она на реку сиганула? Ух, я бы ей устроила тогда!

— Строгая какая! Тебя саму драть ремнём надо было. И почаще!

— Кстати, — лицо Дины на миг стала серьёзным, — ты единственный, кто закатил мне такую пощёчину. Аж звон пошёл!

— Считаешь, незаслуженно, — прищурился Костя.

— Да не знаю. Наверное, всё по делу. Я же тебе потом сама позвонила. А помнишь, ха-ха-ха, как замуж меня звал в лесу. Не жалеешь теперь, что отказала?

— Да я бы тебя, наверное, через неделю задушил подушкой.

— Вот-вот. Ты и в лесу меня тогда чуть не удушил. И изнасиловал к тому же.

— Ваши инсинуации, девушка, совершенно извращают прошедшие события. А если и так — срок давности преступления давно истёк.

— Опять выкрутился. Ловкий тип.

— Мы такие! Помнишь, как у Задорнова, наши за границей выкручивались из разных ситуаций?

— Ну, конечно, обожаю его слушать. Жалко, умер недавно. Помянем? Много радости людям принёс человек.

— Помянем.

Уже совсем стемнело, но они не стали зажигать свет. Костя тихо попросил:

— Диночка, спой.

А ты весь поседел,

С мужчинами бывает.

Но, с искоркой глядят

Усталые глаза.

Листы календаря

Жизнь каждый день срывает.

Я, кажется, сто лет,

Не видела тебя.

Дней через десять Дина позвонила Косте на мобильник:

— Привет, не хочешь ещё по ностальгии удариться? Мне понравилось.

— Хочу, но не могу. На все выходные я — усатый нянь. Извини.

— Да ладно. Как надумаешь — набирай.

Позвонила, правда, сама Дина. Причём вечером. Хорошо, что Костя как раз на балконе сидел с сигаретой. Понадобилось ей срочно посоветоваться насчёт выбора оператора для домашнего интернета. Ладно, бывает. Ещё через несколько дней — опять звонок и опять вечером. Чисто поболтать. Договорились встретиться через день — у Кости были дела в том районе, а у Дины отгул. С утра он причипурился и направился в сторону Худалово. Уже почти подъехал к Дининому дому, когда от неё пришло сообщение: «Я сегодня не могу с тобой встретиться. Дела». Зашибись! Где-то мы это проходили. С досадой сплюнув в окошко, Костя резко развернулся и погнал обратно в город. Ещё через неделю Дина позвонила сама.

— Привет, это Дина. Приезжай на кофе.

— А кофе-то с булочками будет? — счёл нужным уточнить Костя.

— Да нет, — растерялась она, — а они обязательны разве?

— То есть, как это — у тебя нету булочек? Недавно были, собственными руками щупал.

— Дурак!

Пользуясь достаточно вольным рабочим расписанием, Костя сорвался и поехал к этой колдунье, прикупив по дороге банку кофе и круасаны. Вскарабкался на пятый этаж и, отдуваясь, позвонил в знакомую дверь. Всё-таки, табак даёт о себе знать. Стареем? Дверь распахнулась, и Дина повисла у него на шее, обдав замечательным водочным духом. Нормально! Костя ласково похлопал её по округлым выпуклостям и сказал:

— Ну, вот, а ты говоришь — булочек нет! Веди к столу, ставь чайник.

— А водку не будешь?

— Да нет, я за рулём, да и дела ещё остались. Так что мне — кофе, — он вручил ей пакет с покупками.

— Ну, а я буду водку с мясом. Ты не против?

— Нисколько. А что за праздник? — деликатно спросил Костя, усаживаясь на табуретку.

Дина немедленно оседлала его сверху, впилась в губы. Потом сказала:

— Я очень рада тебя видеть! А праздник — помирилась с нынешним другом.

— Ты же говорила, что у тебя никого нет.

— Ну, ты же ведь женат.

— Аргументация отличная, — покачал головой Костя.

— Не будь занудой. Тебе кофе с молоком?

— Нет, чёрный и без сахара. Где у тебя там пепельница была?

— Подожди, я выпью и покурим вместе. Налей мне пока, — Дина взяла бутылку кетчупа и принялась обильно поливать исходящие паром купаты, разложенные на тарелке, — я и на тебя пожарила!

— Стоп, мне не надо, — Костя перехватил её руку, Дина машинально даванула сильнее и струя ярко-красного продукта оказалась у гостя на олимпийке.

— Ой, извини.

— Нормально, — сквозь зубы сказал он. Дай тряпку какую, что ли.

Оттирался кетчуп плохо, оставались следы. Ладно, плевать, в машине есть запасная куртка. Костя прекратил бесполезное занятие, поднял чашку, салютуя Дине:

— За встречу, подруга!

— Будь здоров, — она лихо опрокинула стопку.

— Послушай, я должен кое-что тебе сказать, — Костя закурил, выпустил дым.

— Я слушаю.

— Ты, Дина — моя любовь юных лет. Ты, как никакая женщина, взяла у меня кусочек сердца и забрала с собой. Уж прости за высокий стиль, но так оно и есть. Мне очень нравится с тобой общаться, но…

— Но? — лицо Дины застыло.

— Но у меня есть семья, ребёнок. Они мне тоже очень дороги. Я… — Костя сделал паузу, — я от них никуда не уйду. Даже к тебе.

— Зачем ты мне это говоришь сейчас?

— А зачем ты звонишь по вечерам, когда я дома. Среди дня нельзя набрать?

— Могу больше не звонить, — глаза Дины знакомо сверкнули, — нужен ты мне! Катись колбаской, вон дверь!

— Послушай, а первую часть моей речи ты что — не слушала? Я пытаюсь объяснить, чтоб ты поняла…

— Я всё поняла, не беспокойся. Наливай себе и мне.

— Я же сказал, что не буду пить.

— Да это так, проверка на вшивость. Только мне налей.

Костя исполнил её просьбу, отпил глоток кофе. Дина замахнула стопку, встала со стула и опять оседлала Костины колени. Взяла его средний палец на правой руке и начала со смаком облизывать. Потом яростно впилась в губы. Костя почувствовал пробуждение зверя, но она вдруг отстранилась, сморщив нос.

— Послушай, в прошлый раз я не сказала, а теперь извини. Стирает твоя супруга редко, что ли? Пахнет от олимпийки, как от козла прямо!

— Сейчас решила сказать, да? — Костя почувствовал, как в нём поднимается злость, — долго думала?

— Ну вот, обиделся! Я же честно сказала. Что ты надулся? Целуй меня, целуй!

Костя снова приник к колдовским губам Дины, одновременно расстёгивая непослушными пальцами пуговицы на её халате.

— Может, перейдём в комнату?

— Пойдём, — она взяла его за руку, повела за собой.

Очутившись на широком диване, Костя приступил было к дальнейшему разоблачению девушки, но снова наткнулся взглядом на недовольное лицо.

— Что-то опять не так?

— Ты знаешь, — Дина села прямо, отвела глаза, — мне всегда было тяжело заниматься с тобой любовью.

— Да?!

— Ага, — она кивнула, — ты знаешь, как я была благодарна твоей покойной бабушке, когда она заставила нас ночевать на разных кроватях? Прямо радовалась, что избавилась от этой необходимости.

— Ты себя слышишь сейчас? — глаза Кости стали стеклянными от ярости, — сумасшедшая какая-то! — Он вскочил с дивана, натянул на себя многострадальную олимпийку, — в игрушки свои опять решила поиграть со мной?

— Не злись. Лучше поцелуй меня, — Дина смотрела на него глазами обиженной лани.

— В-ведьма! — руки у Кости непроизвольно сжались, перед глазами мелькнула чёрная тень.

Через пять минут он выбежал из квартиры Дины, с жаром хлопнув дверью, и чуть не сшиб какую-то сухонькую старушку в забавном старомодном чепчике, когда ссыпался по лестнице.