Адреналинка

Новая серия

2002 г.

Костя был доволен собой. Нелёгкие переговоры завершились к обоюдному согласию, договора заключены, товар отгружен и даже оплачен. Фирма получит прибыль, а он — свою законную долю. Грубо прикинув, за день сегодняшний он заработал столько же, сколько на прошлом месяце получал за месяц. Неплохо! Непонятно, почему уволился его предшественник. Хотя… Костя вспомнил вытянутую скорбную физиономию и интеллигентные манеры человека, передающего ему дела. Клиентами фирмы были, в основном, люди, не отягощённые приличиями — оптовые торговцы, располагавшиеся на рынках, складах, базах. Предшественник разговаривал с ними на разных языках. Более того, этот ушлый люд пару раз его серьёзно развёл, что ударило ещё и по авторитету фирмы. Костя же вошёл в дело, как патрон обойму. Где легонько наехать, где чуть подольстить, и всё это на понятном сленге, с соответствующим поведением. Было, конечно, несколько попыток кидка, но Костя их быстро просёк и погасил. Причём, деликатно, что тоже оценили. Доверие между фирмой и клиентами окрепло, Костин авторитет вырос, а в сфере, где многое оформляется без бумаг, чисто на договорённостях, это немаловажно. Словом, финансовые дела Константина резко пошли в гору. Карьерные тоже — на предприятии он подчинялся одному человеку — директору, он же владелец, царь и бог. Жил Костя теперь в просторной бабушкиной квартире — та уехала погостить к сестре, да и застряла почти на полгода. А до работы добираться от её хаты было гораздо ближе, чем из родительской. Словом, небедный кавалер с жилой площадью в центре — готовая фраза для брачного объявления.

Вот только, в отличие от финансовых, личные дела Константина пребывали в некоем раздрае… Разрыв с Диной Костя переживал очень тяжело. До мысли о самоубийстве, конечно, не доходило, но почти месяц он не мог заснуть по ночам, не влив в себя, как минимум, чекушку. Стоило закрыть глаза, и душу начинали разрывать сомнения и переживания, от бесконечного анализа слов и поступков сносило мозг. Неимоверных усилий стоило не звонить, не приезжать. Единственное, что он себе позволил — телеграммой поздравить Галку с днём рождения. Спустя время стало полегче, да и новая работа затянула. Но вот с женским полом категорически не складывалось. Нет, девушки периодически появлялись в его жизни — всё-таки, не Квазимодо, а и манерам обучен. Но ни одна не смогла вытеснить Дину из памяти. Да и вёл он себя с ними… Стыдно вспомнить. Как будто мстил всему женскому полу. Единственное светлое воспоминание — Оля- свидетельница. Но ей он так и не позвонил потом. А остальные…

Алевтина — с этой молодой весёлой девушкой он познакомился осенью, в баре, и всё было легко и просто. Для него. Быстро обаяв молодуху, относился он к ней предельно пренебрежительно. И трахал только в рот. Неудивительно, что Аля сбежала, пусть и рыдая. «Прости, родная, — ещё раз мысленно извинился перед ней Костя, — это не ты плоха, это у меня был сдвиг черепа. Да и прошёл ли?» Следующая — Татьяна, коллега по работе, была, наоборот, старше его лет на пятнадцать. Сошлись они на новогоднем корпоративе, потом продолжили общение в кабаке у драмтеатра, а закончили в подъезде, где, не смущаясь временем года, Костя взял её чуть ли не прямо на лестнице, не снимая дублёнки. Ещё были старые знакомые, с которыми он возобновлял общение только с целью унять мятущуюся плоть, и такой же мозг. Костя не дарил им подарки, не водил в кино и театры. Пришёл, увидел, победил. Юлий Цезарь из Козодрищенска, блин. Через полгода подобной жизни Костя начал остывать. Уже и спалось крепче, и жилось легче.

Зазвонил телефон. Эля — соседка по кабинету, взяла трубку, послушала, протянула ему: «это тебя».

— Алло.

— Привет, это Дина.

— О как!

— Не клади, пожалуйста, трубку, выслушай меня.

— Я весь во внимании.

— Ты можешь со мной встретиться сегодня? Мне нужно с тобой поговорить.

— Именно сегодня?

— Да! Я тебя встречу на остановке автобуса, часов в семь. Приедешь?

— Приеду, — сказал Костя, удивляясь сам себе, — жди, — и положил трубку.

Отодвинув кресло, он вышел из кабинета, направился в курилку. Там восседал на единственном колченогом стуле Михалыч — мастер бригады слесарей. Седой, но крепкий, как дуб, пятидесятилетний мужчина, бывший «афганец». Рядом на корточках располагался его подручный — Виталик. Помимо производства продуктов питания, фирма ещё занималась проектированием и изготовлением станков для пищевой промышленности.

— А, Костян, заходи, присоединяйся, — радушно встретил его бригадир, — что-то выражение лица у тебя специфическое, полно раздумий, но не о работе.

— В точку, Михалыч, — не стал отрицать очевидного Костя, — от тебя ничего не утаишь, провидец ты наш.

— Если секрет какой раскрыл ненароком, так извиняй, по несознанке это.

— Да какие секреты, — отмахнулся Костя, испытывая желание поделиться раздумьями, чего раньше за собой не замечал, — бывшая подруга позвонила, только и всего. Встретиться хочет.

— Ну, ничего нового и оригинального, такое бывает. Либо считает, что должен ты чего-то, либо, — он присмотрелся к Косте, — завтра ты позвонишь с утреца и отгул попросишь на день, а то и на два.

— Да ничего я ей не должен.

— Значит, второй вариант. Это нормально! Бывшая — не бывшая, всё так зыбко в людских отношениях. Эх, молодость, молодость, — он потянулся, вставая, — удачи тебе!

— Спасибо, — искренне поблагодарил Константин, — А какой у нас автобус до Худалово идёт?

— Эк тебя занесло! «Семьдесят седьмой» вроде, с рынка, — Виталик подмигнул ему, выходя из курилки.

Костя остался один, продолжая пребывать в раздумьях. Что означает этот звонок? Мелкий жизненный эпизод? Или он снова вкусит этого дикого коктейля из страсти, натянутых нервов и алкоголя? Всю долгую дорогу до места встречи он сидел и анализировал, так что чуть не проехал нужную остановку. Выйдя из автобуса, Костя сразу увидел Дину. Одетая в чёрные обтягивающие брючки и короткую весеннюю курточку сиреневого цвета, она стояла, прислонившись к дереву, и читала книжку. На голову накинут капюшон, через плечо сумочка. Подойдя ближе, он обратил внимание, что девушка несколько пополнела за то время, что они не виделись.

— Привет.

— О, ты трезвый! Я просто молила бога, чтобы ты не напился перед встречей.

— Отличное начало!

— Прости, я не то говорю, просто нервничаю. Пойдём.

— Куда?

— Ты не мёрзнешь? Пошли, я покажу тебе беседку, посидим там. Только купи что-нибудь для согрева, у меня с деньгами туго.

Затарившись "Гжелкой" и соком, они прошли по неглубокому весеннему снежку к декоративной беседке, из которой открывался замечательный вид на реку и станцию. Лавочки, правда, были грязные, местами сломанные, поэтому Костя уселся на спинку, поставив ноги на сиденье. Дина осталась стоять. Он откупорил бутылку, разлил по стаканчикам: «за встречу!» Один элемент адреналинового коктейля уже присутствует, что же дальше?

— Костя, — Дина явно нервничала, глубоко затягивалась сигаретой, — давай попробуем всё начать сначала. Я долго думала, и поняла, что мы, — она замолчала, — я многое делала неправильно. Давай попытаемся опять.

Костя молча курил.

— Ну, что ты молчишь? скажи хоть что-нибудь, только не молчи.

— Давай попытаемся, — вздохнул Константин.

— Спасибо, — Дина наклонилась к нему, поцеловала в щёку.

Потом они начали вспоминать свои прежние встречи, стараясь делать акцент на юморных моментах. Дина звонко смеялась, её щёчки разрумянились на морозе, тёмные глаза весело блестели. Так, за разговорами, пролетело времечко. Несмотря на принятое внутрь, Костя почувствовал, что мёрзнет.

— Слушай, давай переберёмся туда, где потеплее. Вечереет, однако, и холодает.

— Пойдём ко мне! Галка и бабушка уже спать легли. У меня суп грибной есть.

— Нет, не стоит их беспокоить. Давай в гостиницу куда-нибудь упадём. Есть у вас на районе?

— Да откуда? — Дина беспомощно пожала плечами.

— Ну, поехали в город, — Костя сунул бутылку за пазуху кожанки, поднялся, поправил шапку.

До центральной гостиницы города "Запад' весёлый армянин домчал их минут за двадцать. Паспорт у Кости был с собой, сняли номер, расположились.

— Только мне завтра утром надо быть дома, Галку в садик вести. Бабушка не может, приболела.

— Не вопрос, посажу на такси. Потом возвращайся тем же манером, номер у нас на сутки.

— Хорошо, только надо не проспать.

— Как мелкая поживает? Всё хулиганит?

— Ещё бы! И в садике постоянно на дополнительные занятия ходит, я всё оплачиваю. А так нормально.

— Кстати, — Костя вытянул из кармана купюру, — купи ей подарок от меня.

— Но я не просила у тебя денег, — тёмные глаза девушки свернули строптиво.

— А это не тебе, это Галке. Подарок же я не вручил ей на днюху. По техническим, так сказать, причинам — улыбнулся Костя.

— Хитрец, — сказала Дина, — потом попросила: расскажи о себе — как на новой работе дела? Как бабушка и родители поживают?

Ну, если женщина просит… Неспешно рассказывая, Костя не сводил глаз с Дины. С внутренним удовольствием он опять поддавался её колдовским чарам. Тонул в бездонных чёрных глазах, растворялся в каждой чёрточке любимого лица. Конечно, не так, как раньше. Какая-то трезвая извилина в голове не давала окончательно отключиться, зудела о бдительности. Впрочем, как раньше никогда и не бывает, наверное. Потом Дина рассказывала о себе. У неё особых изменений в жизни не происходило: Галка ходила в садик, бабушка помогала и периодически ворчала. Работала она на прежнем месте, общалась удалённо с родителями. Про личную жизнь сказала только: "ты мешал мне её наладить", и переключилась на другие темы. За окном уже давно сгустилась темнота. Костя по гостиничному телефону попросил принести свечи, зажёг их, погасил свет.

— Выключи его! — вдруг со злостью сказала Дина.

— Кого? А, вот ты о чём. — по телевизору передавали какой-то концерт и знаменитый шансонье исполнял набравшую популярность композицию о расставании.

Нажав кнопку на пульте, Костя взглянул в любимое лицо, озарённое пламенем свечи, и сказал просто: «иди ко мне». И всё было, как встарь, но ещё яростней. Дина так кричала и всхлипывала, что он всерьёз опасался появления гостиничных «секьюрити». Потом, как и все любовники мира, они заснули.

«Электропоезд до станции «Осинская» пребывает на второй путь». — Голос дикторши был профессионально безличен и равнодушен. Костя закинул сумку на плечо, перешёл на перрон. Забравшись в полупустой вагон, расположился у окна. На станции Худалово к нему должны присоединиться Дина с Галкой.

Их роман «дубль два» продолжался уже несколько месяцев. Периодически девушка приезжала к нему, проводила ночь. Несколько раз они ходили вместе в гости к его друзьям, даже выбрались в кино. Ключевым словом, которым можно было определить их отношения, было «осторожность». Оба старались не обострять, относиться к чувствам друг друга бережно, смирять характеры. Не убереглись, конечно. Недели три назад, будучи у Дины в гостях вместе с Ильёй, они яростно сцепились из-за необдуманной фразы, брошенной кем-то в сердцах. Слово за слово, пошло-поехало. Как ни старался бедный Илья, к консенсусу высокие договаривающиеся стороны он не привёл, два вулкана извергали дым и раскалённую лаву. В итоге приятель просто увёл Костю с собой. Но и по дороге Константин не успокоился, начав орать, что и баба конкретная шизанулась, и район весь такой, со всеми его обитателями. Услышанное не понравилось встречной компании молодёжи, пожелавшей оспорить данное мнение. В завязавшейся суматохе Илья догадался крикнуть: «менты, атас!», и, воспользовавшись темнотой и временным замешательством нетрезвой компании, утащил брыкающегося Костю за угол ближайшего дома. Потом дворами они выбрались на трассу, начали ловить попутку. Костя опять отличился — разозленный тем, что проезжающие водители не останавливаются на их призыв, он вышел на середину дороги и продолжил свою этнографическую лекцию. При этом умудрился не заметить огромный междугородный автобус, приблизившийся со спины — Илья выдернул его из под колёс буквально в последний момент. Когда приятели добрались, наконец, до дома, Илья сказал: «Знаешь, что, Львов, если ты чокнутый, вместе с Диной своей, то почему я должен страдать? Убейтесь оба об стенку, а я ещё пожил бы!». Через пару дней Дина позвонила, как ни в чём не бывало, попросила встретить, обещая некий сюрприз. Костя, в свою очередь, купил по дороге недешёвого шампанского и сунул в карманы бокалы, дабы не унижать благородный напиток пластиковыми стаканчиками. Прямо на лавочке во дворе дома они стрельнули пробкой, разлили пузырящийся напиток в хрусталь. Дворовая братва, занявшая скамейку в некотором отдалении и знавшая Костю с детства, покосилась подозрительно, но ничего не сказала, а потом вообще куда то убралась, дабы не смущать влюблённых.

— А что за сюрприз — спросил Костя.

— Дома покажу, здесь темно, — ещё больше заинтриговала его Дина.

Как оказалось, она напечатала фотографии с памятного посещения зоопарка. Получилось шикарно, Костя будто снова окунулся в тот светлый день.

— Ты купила мелкой от меня подарок? — вспомнил он.

— Нет, — Дина покачала головой, — всё ушло на логопеда. Слушай, ты мог бы мне занять денег? Надо оплатить ещё один курс занятий. А я отдам тебе, когда родители пришлют. Это скоро.

— Не болтай ерунды, — поморщился Костя, — дети — это святое. А деньги — мусор. Держи. И можешь не отдавать.

Потом наступили майские праздники. Устав от бесконечных торжеств, в ходе которых Костя, сам того не желая, умудрился познакомиться с двумя девушками, двумя Ленками, он плюнул на всё, и позвал Дину, причём обязательно с ребенком, к себе на дачу.

На станции Худалово двери вагона отворились, вошли те, кого он ожидал. Галка первая заметила его, рванула с криком: «дядя Кося!»

— Надо же, узнала, — умилился Костя, приобняв девушку одной рукой.

— Да уж, узнать мудрено, — ворчливо сказала подошедшая Дина, — ты себя в зеркало видел? Алкашня!

— Да ладно тебе, — смущённо ответил Костя, — просто праздники длинные. У нас на работе вообще объявили отпуск с первого по пятнадцатое.

— Понятно. Галя, садись к окошку.

Когда электричка доставила их к нужной станции, уже почти стемнело. Костя посадил давно клевавшую носом Динину дочку себе на плечи и понёс. Девушка шагала следом, волоча его сумку. Когда вышли к полю, она взмолилась:

— Кирпичи там у тебя, что ли? Давай передохнём.

Они постояли, любуясь открывшимся видом. Могучая река в этом месте делала величественный изгиб, а отсутствие холмов и высоких зданий позволяло лицезреть открывшийся взгляду простор на десятки километров. Кооператив, где располагалась Костина дача, находился в низине, сбегая к воде. Ребёнок, похоже, уже мирно спал. Благословляя время, отданное в юности тренировкам, Костя отобрал у Дины сумку и, придерживая другой рукой сопящую девочку, начал спускаться вниз. Когда пришли на дачу, Дина сразу уложила Галку в кровать, включила электрообогреватель. Костя достал из сумки продукты, неизменную "Гжелку", конфеты и пряники для ребёнка.

Они с Диной расположились на веранде, организовали поздний ужин. Приняв под картошечку с тушёнкой по несколько рюмок, окончательно расслабились, очарованные прелестью тихого вечера. Вдруг Дина тихонько запела:

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина

Головой склоняясь до самого тына?

А через дорогу, за рекой широкой

Так же одиноко дуб стоит высокий

Её негромкий, но сильный голос проникал до самой глубины души, затрагивая такие струны, о которых Костя даже не подозревал, или давно забыл об их существовании. Сквозь корку циничной крутизны от сердца рванулись слёзы, повисли на ресницах.

Кабы мне, рябине к дубу перебраться?

Я тогда б не стала гнуться и качаться

Тонкими ветвями я б к нему прижалась

И с его листвою день и ночь шепталась

Костино тело сотрясли нежданные рыдания. Он с трудом справился с собой, выскочил на крыльцо, закурил. Когда вернулся, сказал Дине с напускной беззаботностью:

— Извини. Это всё водка. Слабит характер, зараза.

— Дурак ты. Зачем стесняться хорошего в себе.

Костя промолчал. Потом попросил тихо:

— Спой ещё.

Наутро первой мыслью, пришедшей в голову Константина, была: «сколько я спал?» И немудрено. На улице лежал снег. На ветках рябины, росшей за окном, на крыше соседнего дома, на грядках. Накинув на себя куртку, Костя прошёл в соседнюю комнату. Девушки мирно спали, обнявшись, их волосы, одинаково чёрные, перепутались. Не став их тревожить, Костя поставил на плиту чайник, вышел во двор. Под подошвами захрустел иней. Забавно. Почти середина мая — и такое чудо. Костя взглянул на часы — семь утра. Умывшись, он вернулся в дом, заварил себе кофе и позавтракал в одиночестве. Потом, поразмыслив, отправился в деревенский магазин. Воздух был напитан прохладной свежестью, вокруг щебетали ранние пташки. Вдыхая полной грудью морозный эфир, он быстро дошагал до торговой точки. Двери были закрыты, но Костя знал, что продавщица несёт вахту всю ночь, постучал в заветное окошечко. Закупив всё желаемое, присел на стоявшую поблизости скамейку, открыл пивную бутылку и надолго припал к горлышку. Потом закурил первую утреннюю. Хорошо! Вот только сердце грызла щемящая тоска. Почему? Да бог его знает.

К его возвращению девки уже проснулись, сидели рядышком за столом и уписывали за обе щёки привезённые им сладости. Потом они вместе отправились на берег реки, где шалили и хохотали до самого обеда. Галка совершенно освоилась. Настолько, что, когда Костя ненадолго вздремнул, его разбудил Динин панический крик:

— Ребёнок пропал! Только что в огороде копалась, а теперь нет.

Костя вскочил со скрипнувшего дивана, рванул к реке. И не ошибся. Впереди на тропинке мелькнула белая панамка. В несколько прыжков догнав девушку, он ласково сказал:

— Галя, ты почему никому не сообщила, что на речку пошла. Мама тебя потеряла.

— Мне надо, — обосновала девчушка.

— Я знаешь, что придумал? Давай маме твоей цветочков соберём. Смотри, какие красивые подснежники.

Набрав большой букет, они вернулись. Дина не стала ругаться, молча поставила цветы в воду. Костя торжественно вручил Галке небольшую лопатку, обозначил на огороде фронт работ. Когда вернулся, сказал Дине задумчиво:

— Слушай, давай заведём ещё одного ребёнка.

— Заведёт он, — недовольно откликнулась Дина, — Это щенков заводят. Или котят. А детей рожают. И воспитывают.

— Ну, не придирался к словам. Ты же поняла.

— Я уже была беременна от тебя. Сделала аборт.

— Как? Когда? — удивлённо спросил Костя.

— Да перед тем, как тебе позвонила. Ты разве не заметил, как я пополнела?

— Подожди, подожди, — Костя схватился руками за голову, — ты уж меня совсем за дурака не держи. Между нашими встречами прошло месяца четыре. Какой аборт на таком сроке, о чём ты?

— Ну, не совсем перед звонком, раньше. Какая разница? — в её голосе добавилось злости.

— Зачем, Дина? Зачем так говорить? И зачем так делать?

— Себя спроси.

В это время в комнату вбежала запыхавшаяся Галина.

— А что вы кричите?

— Пойдём, Галка, — Костя взял её за руку, — погуляем по берегу, а мама твоя приберётся пока и вещи сложит. Скоро обратно поедем.

— На поезде?

— На поезде, — подтвердил Костя.

До самого отъезда они с Диной не обменялись ни словом. В электричке тоже.

Спустя неделю Костя позвонил, пригласил встретиться. Дина холодно согласилась, но не пришла. Ещё через пару недель позвонила сама, объяснила неявку внезапной занятостью. Костя вежливо выслушал, но новой встречи предлагать не стал. Она тоже. Спустя ещё месяц всё таки встретились, но не смогли растопить возникший лёд. Так, созваниваясь всё реже, постепенно, они отдалились друг от друга. Наверное, вылечились. Костя сначала увлёкся новыми пассиями с одинаковыми именами, а потом и вовсе женился, открыл новую главу своей жизни. Дина, вроде как, тоже обрела своё нелёгкое счастье. Крайний их телефонный разговор, году в седьмом, носил уже чисто формальный характер и откровенно тяготил обоих.