Адская расплата. Как подавление заработной платы разрушает Америку

@importknig

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

Майкл Линд

«Адская расплата. Как подавление заработной платы разрушает Америку»

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ГЛАВА 1. Большая ложь

Вам платят столько, сколько вы заслуживаете

ГЛАВА 2. Плохой конец сделки

Как был уничтожен организованный труд в частном секторе

ГЛАВА 3. Правило босса

Как практика трудоустройства используется против работников

ГЛАВА 4. Глобальный трудовой арбитраж

Как работодатели используют офшоринг для подавления власти рабочих

ГЛАВА 5. Глобальный трудовой арбитраж

Как работодатели используют иммигрантов для ослабления власти рабочих

ГЛАВА 6. Scrooge Revisited

Антирабочее государство всеобщего благосостояния

ГЛАВА 7. Гонка вооружений в области дипломов

ГЛАВА 8. Каскадный эффект

Как плохие рабочие места и гонка дипломов усугубляют любой социальный кризис

ГЛАВА 9. Мифы неолиберальной глобализации

ГЛАВА 10. За пределами глобального арбитража

Торговля, иммиграция и новая американская система

ГЛАВА 11. Как восстановить власть рабочих в Америке

ГЛАВА 12. "Держите свои государственные руки подальше от моей программы Medicare"

Социальное страхование и трудовая этика

AFTERWORD. Заставить Америку работать на американских рабочих

ПРЕДИСЛОВИЕ

Как связаны между собой падение рождаемости в США, чума одиночества и отсутствия дружбы, ожесточенные конфликты по поводу расовой и гендерной идентичности, политика культурных войн и моральной паники? Подобно трещинам в здании, расходящимся от разрушающегося фундамента, эти антиутопические тенденции прямо или косвенно зависят от основного фактора: наличия в Америке слишком большого количества плохих, низкооплачиваемых рабочих мест.

Фундамент здания может разрушаться в течение длительного времени, прежде чем землетрясение или пожар выявят степень его разрушения. Точно так же ряд внешних потрясений - Великая рецессия, пандемия COVID-19 и вызванный ею экономический спад, стремительный рост инфляции, вызванный возобновлением роста экономики и войной на Украине, - продемонстрировали расколы в американском обществе, имеющие более фундаментальные причины.

Современный американский кризис - это слияние пяти кризисов: демографического, социального, кризиса идентичности, политического и экономического, который усугубляет остальные четыре. Демографический кризис - это общая для многих индустриальных обществ и некоторых развивающихся стран проблема: сокращение числа семей и рождаемости. Социальный кризис - это рост личной изоляции, проявляющийся во всем: от уменьшения числа друзей до угасания членских организаций и общественных институтов. Кризис идентичности связан с использованием политики идентичности в борьбе за рабочие места и статус. А политический кризис возник в результате замены транзакционной политики прошлого культурными войнами справа и моральной паникой слева.

Все эти четыре кризиса усугубляются, если не вызываются пятым - экономическим кризисом, о котором и пойдет речь в данной книге. Экономический кризис - это наличие в современной Америке слишком большого количества рабочих мест с низкой заработной платой, отсутствием льгот и плохими условиями труда.

У двухпартийной американской элиты есть свое собственное предпочтительное решение проблемы слишком большого количества низкооплачиваемых рабочих мест: "Учитесь кодить!". Эта банальная фраза стала горькой шуткой во время Великой рецессии 2010-х годов. На протяжении целого поколения журналисты и обозреватели элитных СМИ, опираясь на общепринятую точку зрения ученых-экономистов, снисходительно говорили уволенным работникам автомобильной промышленности на Среднем Западе и другим американским трудящимся, что вместо того, чтобы жаловаться на то, что их рабочие места были переведены на низкооплачиваемую работу в Мексику или Китай, им следует переехать в Кремниевую долину и "научиться кодить". Когда волны увольнений захлестнули медиаиндустрию, журналисты, объявившие на своих личных аккаунтах в Twitter о потере работы, были осмеяны критиками, которые говорили им: "Учитесь кодить!".

Клише "научись кодировать" сохраняется потому, что оно является сокращением для доминирующего представления американской элиты о труде и заработной плате в США. Согласно простодушной версии экономики, которую знает большинство политиков и экспертов, в частном секторе рынок труда автоматически устанавливает заработную плату всех работников в зависимости от их производительности, которая, в свою очередь, зависит от их квалификации. Менеджеры хедж-фондов и руководители корпораций, зарабатывающие в миллион раз больше, чем уборщики, обладают навыками, которые ценятся на безличных конкурентных рынках гораздо выше, чем навыки уборщицы.

Это миф. Его можно было бы назвать ложью, если бы не тот факт, что его бенефициары, в том числе управляющие хедж-фондами и руководители корпораций, свято верят в эту теорию, которая, оказывается, оправдывает их высокие доходы. Правда менее лестна для экономической элиты: общество рухнет, если все низкооплачиваемые работники здравоохранения, розничной торговли, утилизации отходов и сферы услуг "переквалифицируются" для работы в индустрии знаний. В действительности же заработная плата во многом определяется относительной переговорной силой работников и работодателей. И в настоящее время эта переговорная сила находится на рекордно низком уровне.

Переговорная сила трудящихся в США умерла не из-за глобализации или технологических инноваций. Американская рабочая сила была убита американским бизнесом и его союзниками среди американских политиков и политиков.

Стратегия американского бизнеса, поощряемая с 1970-х годов как неолиберальными демократами, так и либертарно-консервативными республиканцами, заключается в снижении стоимости рабочей силы в США не за счет замены работников трудосберегающими технологиями, а за счет трудового арбитража: переноса рабочих мест в одних отраслях, когда это возможно, на низкооплачиваемую работу в другие страны и замены неквалифицированных иммигрантов, готовых работать за низкую зарплату в других отраслях, таких как мясопереработка, строительство, сельскохозяйственный труд, уборка коммерческих и жилых помещений. Американский бизнес также добился снижения заработной платы, разгромив профсоюзы в частном секторе, которые сегодня насчитывают меньше членов - чуть более 6% от общего числа работников частного сектора, чем при Герберте Гувере. Другая тактика американского бизнеса, направленная на снижение заработной платы, заключается в замене штатных сотрудников с льготами на наемных работников с частичной занятостью или гигов с более низкой заработной платой и отсутствием льгот.

Результатом де-юнионизации, перевода промышленности на периферию и массовой иммиграции низкооплачиваемых работников стал рост в США категории работников, известных как "работающие бедные", которым платят слишком мало, чтобы они могли выжить, не завися от программ государственной помощи, таких как талоны на питание и жилищные ваучеры. И наоборот, эти программы социального обеспечения, включая налоговый вычет по заработанному доходу (EITC), который является субсидией на заработную плату для работающих бедных, прямо поощряют работодателей в таких "потогонных" секторах, как розничная торговля, платить низкую заработную плату. Почему бы не платить низкую зарплату, если налогоплательщики гарантируют, что низкооплачиваемые работники и их дети не будут голодать?

Это объясняет, почему Соединенные Штаты, уступившие значительную часть своего производства Китаю и другим странам, остаются мировым лидером в одной области - создании плохих рабочих мест с низкой заработной платой, неадекватным графиком работы и отсутствием профсоюзного представительства. С 1960-х годов доля рабочих мест в частном секторе, не требующих контроля, в производстве товаров, которые когда-то обеспечивали стабильную работу с хорошей зарплатой, сократилась с 42% до 17%. Их доля в частном секторе практически полностью заменилась ростом занятости в секторах услуг с плохой работой и низкой заработной платой: розничная торговля, досуг и гостиничный бизнес, административная деятельность, утилизация отходов, здравоохранение и социальная помощь. [1] Низкая заработная плата и плохие условия труда на этих рабочих местах напрямую связаны с уничтожением профсоюзов крупным бизнесом.

Большинство рабочих мест, созданных американской экономикой за последние несколько десятилетий, оплачивались плохо. В ближайшее время ситуация не изменится. По данным Бюро трудовой статистики (BLS), три профессии с наибольшим прогнозируемым ростом численности в период до 2029 г. - это "помощники по уходу за больными на дому" (25 280 долл. в год), работники фаст-фуда и прилавков (22 740 долл.) и "повара, рестораны" (27 790 долл.). Из двенадцати профессий в США, которые, по прогнозам BLS, будут иметь наибольший численный рост работников в течение следующего десятилетия, только четыре оплачиваются выше 29 тыс. долл. в год. [2] В 2019 году официальный порог бедности для семьи из четырех человек составил 25 750 долл. [3]

Рост числа рабочих мест в сфере услуг в развитой индустриальной экономике не является проблемой сам по себе. Проблема заключается в том, что во многих из этих профессий заработная плата настолько низка, что работники, занятые полный рабочий день, чтобы выжить, полагаются на государственную помощь, определяемую по средствам. По данным исследования Брукингского института, проведенного в 2019 году, в котором к низкооплачиваемым работникам относились те, кто зарабатывал менее 16,03 долл. в час с поправкой на региональные различия, 26% низкооплачиваемых работников были вынуждены прибегнуть к помощи государства, в то время как в целом по США этот показатель составляет лишь 8%. [4].

Если бы последствия низкой заработной платы и плохой работы распространялись только на работающих бедняков, это было бы позором страны и вызовом для социальных реформ, но не обязательно катастрофой в масштабах всего общества. Однако последствия наличия значительного числа работников, которые никогда не смогут заработать достаточно, чтобы выжить без государственной помощи, распространяются на все американское общество.

Страх попасть в число несчастных, которые вынуждены дополнять свою неадекватную зарплату талонами на питание, ваучерами на жилье и EITC, заставляет все большее число американцев вступать в саморазрушительную гонку вооружений за дипломы. В то время как премия к заработной плате, связанная с членством в профсоюзах, исчезла вместе с профсоюзами в большинстве частных секторов, дипломы о высшем образовании или лицензии на профессию могут служить билетами на хорошие рабочие места в картелированных профессиях и ремеслах или в крупных иерархических компаниях, которые в некоторой степени защищены от конкуренции своей собственной рыночной властью. Благодаря отчаянной погоне за дипломами американцев, которые боятся погрузиться в трясину рабочей нищеты, в одной профессии за другой повышаются требования к лицензированию . А число американцев в возрасте 25 лет и старше, имеющих степень бакалавра или выше, подверглось раковому росту с 8% в 1960 году до 36% в 2020 году. [5].

Благодаря инфляции дипломов их ценность со временем снижается. Сегодня многие выпускники колледжей работают на должностях, требующих только среднего образования или даже меньше, как, например, пресловутый работник кофейни Starbucks со степенью бакалавра. В то время как степень бакалавра становится новым дипломом о среднем образовании, степень магистра становится новым дипломом бакалавра. В разрушительной и расточительной конкуренции за доступ к ограниченному числу хороших рабочих мест американские студенты тратят все больше лет и денег на получение дипломов, ценность которых постоянно снижается.

Гонка дипломов, в свою очередь, способствует четырем одновременным кризисам современного американского режима: демографическому кризису, социальному кризису, кризису идентичности и политическому кризису.[6] От поляризованной политики, в которой доминирует элита, до множественных "удостоверений личности", используемых американцами, отчаянно борющимися за дефицитные университетские вакансии и хорошую работу, от социальной изоляции несоюзных низкооплачиваемых работников до краха рождаемости, вызванного откладыванием брака и семейной жизни на время длительных поисков дипломов, Многие патологии современной Америки можно прямо или косвенно отнести к подавлению работодателями переговорной силы американского рабочего класса, последующему распространению плохих, низкооплачиваемых рабочих мест и возникшей в результате этого гонки дипломов.

В этой книге я показываю, как бизнес и политики , действующие в интересах работодателей, ослабили переговорную силу американских рабочих, используя целый ряд инструментов: внутреннее трудовое законодательство, благоприятствующее работодателям, глобальный трудовой арбитраж в виде офшоризации, поддерживающей работодателей, и иммиграционную политику.

Затем я показываю, как американское государство всеобщего благосостояния, выступающее против трудящихся и за работодателей, способствует росту числа рабочих мест, на которых платят слишком мало, чтобы прожить. Я рассказываю о том, как страх оказаться в ловушке незащищенного рабочего класса, созданного полувековым неолиберальным наступлением работодателей, заставляет многих отчаявшихся молодых американцев пытаться заменить прежние средства поддержки заработной платы, такие как национальный протекционизм и членство в профсоюзах, новыми формами экономической защиты - дипломами колледжа и профессиональными лицензиями. Я утверждаю, что конкуренция слишком большого числа людей за слишком малое количество хороших рабочих мест способствует возникновению ряда, казалось бы, не связанных между собой социальных патологий - от затянувшихся или неудачных браков и нерасторжения брака до упадка гражданских ассоциаций и роста политики идентичности и политической поляризации.

В заключении этой книги я описываю, какой должна быть американская политика в области торговли, иммиграции, труда и льгот, если цель состоит в том, чтобы не уничтожить, а увеличить силу американских работников в переговорах с работодателями. В эпоху усиления конкуренции между великими державами и национального соперничества за долю на мировом рынке консенсус 1990-х годов в пользу свободной рыночной глобализации вытесняется новым пониманием важности сотрудничества государства и бизнеса в национальной промышленной политике и технологических инновациях. Организованный труд в новых и эффективных формах должен принять участие в новом трехстороннем партнерстве "государство - промышленность - труд" в интересах производства и общего процветания.

Экономист Герберт Стайн известен, пожалуй, единственным обобщением социальной науки, которое является универсальным законом: "Если что-то не может продолжаться вечно, оно прекращается". Пятидесятилетняя война против власти американских трудящихся, давшая все больше трещин в разрушающемся здании американского общества, должна быть прекращена .

ГЛАВА 1.

Большая ложь

Вам платят столько, сколько вы заслуживаете

В 2011 году журналист Рон Зюскинд процитировал слова Ларри Саммерса, одного из ведущих неолиберальных экономистов и политиков последнего поколения: "Одна из причин, по которой неравенство в нашем обществе, вероятно, выросло, заключается в том, что с людьми обращаются ближе к тому, как с ними должны обращаться".

Как ни возмутительно это замечание, но Саммерс всего лишь изложил общепринятую точку зрения академической экономики, которую бесконечно повторяют политики, эксперты, журналисты, руководители предприятий и консультанты по карьере. Это теория, согласно которой заработная плата напрямую отражает реальный вклад каждого работника в деятельность предприятия, от дворника до генерального директора. И именно эта теория лежит в основе утверждений о том, что государство не может и не должно ничего делать для повышения заработной платы работников, кроме как помогать им приобретать навыки , которые автоматически вознаграждаются на совершенно конкурентном рынке труда. Если это так, то быстрый рост квалификации экономической элиты должен объяснить, почему за последние сорок лет доходы от трудовой деятельности 95-го процентиля американских работников выросли на 63,2%, в то время как почасовая заработная плата 50-го процентиля увеличилась лишь на 15,1%, а 10-го процентиля - на 3,3%.

Эта теория ложна, даже если в нее верит двухпартийный истеблишмент. Очевидно, что существует определенная связь между квалификацией и оплатой труда. Однако в большинстве компаний, государственных учреждений и некоммерческих организаций существует значительная гибкость в вопросах оплаты труда. То, сколько платят работникам, а также условия и льготы, зависит от относительной переговорной силы работников и работодателей. Естественно, что работники стремятся увеличить свои переговорные возможности, а работодатели, преследующие свои корыстные интересы, хотят уменьшить переговорные возможности своих работников. Величайшей мистификацией нашего времени является успех работодателей в убеждении американской общественности и многих американских работников в том, что переговорная сила не имеет никакого отношения к оплате труда.

Понятия, объясняющие растущую дисперсию заработной платы на американском рынке труда, существуют в двух вариантах: история о силе работников и история о человеческом капитале. История человеческого капитала - это та история, которую вы, вероятно, слышали от своего профессора экономики, а также от ведущих экономистов, обозревателей и политиков.

В соответствии с теорией человеческого капитала заработная плата каждого отдельного работника автоматически и без вмешательства человека определяется его вкладом в производство фирмы или организации. Экономический вклад работника в деятельность фирмы, в свою очередь, более или менее непосредственно отражает его личные качества или "человеческий капитал". Самые низкооплачиваемые рабочие места? Они плохо оплачиваются, потому что не дают того, что представляет наибольшую ценность в результате развития передовых информационных технологий, глобальных рынков или других безличных, непреодолимых сил.

Согласно теории человеческого капитала, поляризация заработной платы в США XXI века точно отражает квалификацию, востребованную в новой глобализированной высокотехнологичной экономике. Автоматизация и другие виды технического прогресса ликвидировали многие "среднеквалифицированные" рабочие места в обрабатывающей промышленности. Остались высококвалифицированные рабочие места в высокотехнологичной "экономике знаний" и низкоквалифицированные рабочие места в "высокопробных" секторах, таких как низкопробный медперсонал, досуг и гостеприимство, розничная торговля. История человеческого капитала основана на академической экономической теории. Теория предельного дохода (MRP) гласит, что заработок каждого отдельного работника в компании в точности отражает его вклад в прибыль фирмы - ни копейкой больше, ни копейкой меньше.

Теория MRP продолжает преподаваться академическими экономистами и рассматривается как ортодоксальная большинством либертарианских идеологов и консерваторов свободного рынка, а также многими левоцентристскими неолибералами в США. Защищая социальные выплаты, компенсирующие низкую заработную плату работников, Джеймс Петокукис из Американского института предпринимательства ссылается на эту теорию: "Экономика не останется без внимания. Если рабочие крупной прибыльной компании приносят доход всего 10 долл. в час, то компания не будет платить им 15 долл. в час".

В некоторых случаях MRP-теория определения заработной платы может быть приближена к реальности. В ресторане быстрого питания можно соотнести объем продаж с тем, сколько гамбургеров в час делают конкретные работники. Но как можно определить индивидуальный вклад в годовой объем продаж такой транснациональной корпорации, как Boeing, исполнительного секретаря, вице-президента по маркетингу и инженера-технолога? Это невозможно сделать.

Тем не менее, двухпартийная американская экономическая элита приняла теорию человеческого капитала близко к сердцу. И не без оснований, с ее точки зрения. Теория человеческого капитала перекладывает всю ответственность за низкую заработную плату с работодателей или государственной политики. Теория может быть использована как доказательство того, что вся заработная плата является точным и объективным отражением вклада работника в прибыль, основанного на его квалификации. Неизбежно, что некоторые младшие медсестры и уборщицы будут получать нищенскую зарплату - так гласит теория. Вмешательство в автоматическое функционирование якобы свободного рынка труда - например, путем объединения в профсоюзы младшего медицинского персонала и уборщиков или повышения минимальной заработной платы на федеральном, региональном или местном уровнях - приведет лишь к обратному результату. Поэтому, если младший медицинский персонал или уборщики хотят повысить свою заработную плату, им не следует даже думать о коллективных трудовых действиях или политических кампаниях. Вместо этого им следует сосредоточиться на повышении собственной квалификации, получить дополнительное профессиональное или высшее образование и перейти на более высокооплачиваемую профессию. В частности, им следует получить навыки в области STEM (наука, технологии, техника, математика).

Другими словами, они должны научиться кодировать.

Другой - правильной - является теория определения заработной платы по принципу "власть работника". Если заработная плата, наряду с другими элементами работы, такими как продолжительность рабочего дня и льготы, не соответствует непосредственно измеряемой производительности труда отдельного работника, то как же устанавливается заработная плата? Она устанавливается путем переговоров.

Мы часто полагаем, что цены устанавливаются только рынками или, для некоторых товаров, государственным регулированием, но это неверно. В реальном мире цены могут устанавливаться и часто устанавливаются третьим способом: путем переговоров между двумя или более сторонами.

В качестве иллюстрации можно привести базар. Какова цена ковра в киоске продавца? Цена ковра - это та цена, о которой могут договориться продавец и покупатель. Продавец и покупатель могут прийти к соглашению только после длительного торга, в ходе которого потенциальный покупатель может угрожать, что уйдет. Продавец может несколько раз настаивать на том, что это окончательное предложение, а затем капитулировать и предложить более низкую цену, чтобы заманить ушедшего покупателя обратно. Дело в том, что объективной цены на данный ковер не существует.

Роль торга в установлении цен хорошо известна во многих областях. Часто большая группа, ведущая переговоры как единое целое, может получить более выгодные цены, чем отдельные индивидуумы. Торговая ассоциация, планирующая проведение съезда , может получить от гостиницы скидки для своих членов. Крупная корпорация может получить скидки на медицинское страхование своих сотрудников, которые не предлагаются малому бизнесу или индивидуальным предпринимателям. Профсоюзы стремятся с помощью коллективных переговоров добиться для своих членов более высокой заработной платы, чем мог бы получить каждый отдельный работник.

Академические экономисты, а также политики и политические обозреватели, которых они учат, часто утверждают, что коллективные переговоры между организованной рабочей силой и отдельными или смежными работодателями угрожают экономической эффективности, поскольку повышают цену труда выше ее единственной, истинной рыночной цены. Однако на большинстве рынков всех видов не существует единой истинной рыночной цены.

Неоклассическая экономика основана на идее "общего равновесия": цены волшебным образом и автоматически устанавливаются в результате одновременных аукционов между бесчисленным количеством покупателей и продавцов во всей экономике. Помимо прочего, теория равновесия предполагает нулевую или близкую к нулю прибыль, а совершенная конкуренция приводит к снижению прибыли до уровня издержек. В реальном мире практически на всех рынках товаров и услуг прибыль значительно превышает издержки. Если бы это было не так, никто бы не захотел заниматься этим видом бизнеса.

Самый известный классический либеральный экономист Адам Смит признавал, что цены, в том числе и заработная плата, могут быть неопределенными в широких пределах и должны "устанавливаться по инициативе рынка". Смит заметил, что в переговорах о заработной плате работодатели обычно обладают гораздо большей силой, чем отдельные работники: "В долгосрочной перспективе рабочий может быть столь же необходим своему хозяину, как и хозяин ему; но необходимость не столь непосредственна".

Более поздний классический либерал Дж. С. Милль соглашался с тем, что заработная плата устанавливается "тем, что Адам Смит называет "высотой рынка". В связи с этим Милль задался вопросом: "Какие шансы были бы у рабочего, который в одиночку бастовал бы за повышение заработной платы?". Милль заключил: "Я без колебаний могу сказать, что ассоциации рабочих, по своей природе похожие на профсоюзы, отнюдь не препятствуют свободному рынку труда, а являются необходимым инструментом этого свободного рынка; незаменимым средством, позволяющим продавцам труда должным образом заботиться о своих интересах в условиях конкуренции. Несколько поколений спустя Альфред Маршалл, переходная фигура между классической и неоклассической экономикой, согласился: «Именно эта несправедливость плохих хозяев делает.

Теория человеческого капитала, объясняющая поляризацию заработной платы в США, не подтверждается международными сравнительными исследованиями. Согласно теории человеческого капитала, поляризация заработной платы и рабочих мест в США является неизбежным результатом действия технологических и экономических сил. Если бы это было так, то одни и те же мировые силы должны были бы приводить к аналогичным результатам во всех развитых индустриальных экономиках. Однако в действительности рост неравенства как в заработной плате, так и в благосостоянии в США был гораздо более экстремальным, чем в Западной Европе или Восточной Азии, что говорит о том, что здесь должны играть роль чисто внутренние американские институциональные факторы.

Хотя в той или иной степени это происходило во всех западных странах в эпоху неолиберализма, в США наступление на переговорные позиции работников в частном секторе было доведено до крайности. В большинстве европейских демократических стран членство в профсоюзах остается более высоким.

Другие англоязычные страны, как правило, разделяют прорыночные и антигосударственные традиции Америки. Среди западных демократий антипрофсоюзный неолиберализм в экономической политике был наиболее силен при Тэтчер и Рейгане и аналогичных политиках в англоязычных странах. Несмотря на это, в 2021 году уровень профсоюзного членства в частном секторе составлял 13,8% в Канаде и 12,8% в Великобритании, что примерно в два раза превышает уровень профсоюзного членства в частном секторе США, составляющий около 6%. В XIX веке Соединенные Штаты были уникальным явлением среди западных стран по кровавому насилию в трудовых конфликтах. Сегодня Соединенные Штаты - уникальное явление среди развитых стран, когда речь идет о том, как экономический класс уничтожил переговорную силу многорасового рабочего большинства.

Исследование восемнадцати стран с развитой экономикой, включая США, проведенное Международным валютным фондом в период с 1981 по 2010 год, позволило сделать вывод о том, что 40% роста доли доходов 10% верхних слоев населения можно отнести на счет сокращения профсоюзов. В США сокращение профсоюзов, возможно, стало причиной 20% роста неравенства в доходах среди рабочих-мужчин в 1980-х годах. По оценкам одного из исследований, от одной пятой до одной трети роста неравенства в оплате труда в США в период с 1973 по 2007 год стало результатом де-юнионизации.

В 2008 и 2011 годах в докладах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) утверждалось, что доходы до уплаты налогов в США и Европейском союзе одинаковы, а Европа более равна только за счет более значительных трансфертов после уплаты налогов через государство всеобщего благосостояния. Этот аргумент усилил тенденцию американских неолиберальных демократов игнорировать вопросы власти трудящихся и сосредоточить свою энергию на увеличении перераспределительных социальных расходов после уплаты налогов, чтобы дополнить низкую заработную плату. Он также укрепил неолиберальный консенсус, поскольку, по всей видимости, поддерживал мнение о том, что снижение заработной платы повсеместно вызвано безличными глобальными экономическими или технологическими силами и что ничего нельзя сделать, кроме как обеспечить большее государственное социальное обеспечение для низкооплачиваемых работников.

Однако в 2020 г. трое ученых - Томас Бланше, Лукас Чансел и Амори Гетин - еще раз проанализировали данные и заявили, что ОЭСР ошибалась. Действительно, в период с 1980 по 2017 г. неравенство как до, так и после уплаты налогов в США выросло гораздо сильнее, чем в Европе. По данным исследования, от двух третей до 90% этой разницы обусловлено более равными европейскими зарплатами.

Вопреки широко распространенному мнению, мы показываем, что более низкий уровень неравенства в Европе не может быть объяснен более уравнительной системой налогообложения и трансфертов. После учета косвенных налогов и натуральных трансфертов США перераспределяют большую долю национального дохода в пользу групп с низкими доходами, чем любая европейская страна. "Перераспределение", а не "перераспределение" объясняет, почему Европа менее неравномерна, чем США.

"Если уж на то пошло, то налоги и трансферты снижают неравенство в большей степени в США, чем в Европе", - заключают авторы.

Основную причину уникально плохого результата США в создании большого количества низкооплачиваемых рабочих мест следует искать в институциональных факторах, характерных только для Соединенных Штатов. И наиболее значимыми из них являются те, которые определяют относительную переговорную силу работодателей и работников, причем наибольшее значение имеет степень их объединения в профсоюзы.

Спустя девять лет после заявления о том, что неравенство в оплате труда объясняется тем, что "к людям ... относятся ближе к тому, как они должны относиться", Ларри Саммерс отказался от теории человеческого капитала в исследовании, опубликованном в 2020 году совместно с гарвардским экономистом Анной Стэнсбери. В работе "The Declining Worker Power Hypothesis: An Explanation for the Recent Evolution of the American Economy" они пишут: "Под властью работников мы понимаем способность работников повышать свою заработную плату выше того уровня, который преобладал бы при отсутствии такой переговорной силы. В этом случае власть работников не только противостоит монопсонии фирм, но и дает им возможность получать часть ренты, получаемой компаниями, действующими на несовершенных конкурентных товарных рынках". Другими словами, работники некоторых удачных секторов, как мы уже видели, могут разделять рыночную власть фирм, которые их нанимают.

Саммерс и Стэнсбери отвергли теорию, согласно которой снижение трудовой ренты объясняется отраслевыми изменениями - например, переходом из обрабатывающей промышленности в сферу услуг. Они также отвергли глобализацию и растущую концентрацию бизнеса как основную причину, а не как сопутствующие факторы. Они заключили: "Приведенные в данной статье данные свидетельствуют о том, что американская экономика стала более безжалостной, поскольку снижение уровня профсоюзной активности, растущие требования и возможности акционеров, снижение реальной минимальной заработной платы, ослабление защиты работников и рост аутсорсинга внутри страны и за рубежом привели к лишению работников прав и возможностей, что имеет глубокие последствия для рынка труда и экономики в целом". Тот факт, что даже такой влиятельный неолиберальный экономист, как Ларри Саммерс, теперь поддерживает теорию неравенства в оплате труда, основанную на переговорной силе работников, является обнадеживающим признаком того, что теория человеческого капитала теперь может быть подвергнута критике даже в рамках американского истеблишмента.

Несмотря на попытки экономической элиты отвлечь нас вводящими в заблуждение объяснениями низкого уровня заработной платы в США, главным вопросом остается переговорная сила работников. Определенные институты и политика увеличивают возможности работников и уменьшают переговорные возможности работодателей, среди них - высокая степень членства в профсоюзах или, по крайней мере, охвата их коллективными договорами; ограничение возможностей компаний уклоняться от выплаты высокой заработной платы путем перемещения рабочих мест за пределы страны или импорта иммигрантов, готовых работать за меньшую плату в худших условиях, чем местные и натурализованные работники; высокая минимальная заработная плата на федеральном уровне и уровне штатов; система страхования по безработице и другие виды социального страхования, позволяющие отдельным работникам дольше "продержаться" в ожидании, пока работодатели уступят и повысят заработную плату.

Другие институты и политика имеют противоположный эффект. Они уменьшают возможности трудящихся и увеличивают переговорные позиции работодателей, в том числе: де-юнионизация; государственные торговые и инвестиционные соглашения, облегчающие перемещение рабочих мест в другие страны; государственная иммиграционная политика, расширяющая легальную иммиграцию с низкой заработной платой или не обеспечивающая соблюдение санкций против найма нелегальных иммигрантов; инфляция, позволяющая из года в год снижать величину минимальной заработной платы на федеральном уровне, в штатах и на местах; система государственной помощи, вынуждающая получателей работать на низкооплачиваемых работах, загоняя их в тупик, в котором они никогда не смогут заработать достаточно, чтобы освободиться от государственной помощи.

Защита работников не исчезала постепенно с 1980-х годов по настоящее время в результате якобы непреодолимых сил технологии или глобализации. Эти меры защиты были преднамеренно отменены американскими работодателями и государственными политиками обеих партий, которые действовали как их агенты. Как мы увидим, уклонение от защиты и уничтожение американского организованного труда было одним из мотивов, если не главным, лоббистов, которые оказывали давление на федеральное правительство с целью переписать торговое и иммиграционное законодательство США так, чтобы оно способствовало массовому выводу рабочей силы из страны и массовой иммиграции. О том, как американские лоббисты-работодатели и их союзники в правительстве уничтожали власть трудящихся в США на протяжении последних полувека, пойдет речь в следующих четырех главах.

ГЛАВА 2.

Плохой конец сделки

Как был уничтожен организованный труд в частном секторе

В 2005 году Стив Джобс выступил с речью перед выпускниками Стэнфордского университета. Его советы выпускникам о том, как найти успех, стали знаменитыми:

Вы должны найти то, что любите. И это так же верно для вашей работы, как и для ваших любовников. . . . Как и во всех сердечных делах, вы поймете это, когда найдете. И, как и любые другие прекрасные отношения, с годами они становятся все лучше и лучше. Так что продолжайте искать, пока не найдете. Не останавливайтесь на достигнутом.

Вдохновляющие слова, несомненно. К сожалению, то, что позволило Джобсу найти любимое дело и построить империю Apple, не столь благородно. Примерно в то время, когда Джобс произносил эту речь, он, по данным сайта , тайно выступал в роли главаря масштабного заговора работодателей в Силиконовой долине с целью подавления заработной платы профессиональных технических работников. Кроме того, Джобс и его преемники курировали перенос сборки Apple iPhone в Китай и создание многих цепочек поставок в странах с низким уровнем оплаты труда. Apple наживалась на труде подневольных работников H-1B из других стран, которые имели меньше прав и зачастую более низкую зарплату, чем их американские коллеги. И сегодня Apple, консультируемая крупнейшей в Америке антипрофсоюзной юридической фирмой Littler Mendelson, печально известна использованием "собраний пленных" и других тактик запугивания работников своих магазинов в США с целью не допустить их вступления в профсоюзы.

В своей враждебности к власти рабочих Джобс был типичен для лидеров технологической индустрии Силиконовой долины. Один из изобретателей микрочипа Роберт Нойс, известный как "мэр Силиконовой долины", заявил, что "для большинства наших компаний сохранение профсоюзов является необходимым условием выживания. Если бы у нас были такие правила работы, как у компаний, состоящих в профсоюзе, мы бы все вышли из бизнеса".

Утверждение, что революция в области информационных технологий каким-то образом несовместима с коллективными переговорами и широкими правами трудящихся, всегда было корыстным мифом, распространяемым руководителями и инвесторами технологических компаний, а также политиками, журналистами и интеллектуалами, которых они впечатлили, подкупили или обманули. Каким-то образом в 1960-х годах Министерство обороны создало ARPANET, ставшую Интернетом, не используя труд крепостных за границей. Портативные телефоны с видео, подключенные к Интернету, в той или иной форме существовали бы и сегодня, даже если бы Apple и другие компании не перевели большую часть своего производства в Китай и другие страны с низкой оплатой труда. Возможно, телефоны стоили бы несколько дороже, но это стоило бы того, чтобы иметь большую промышленную базу США и меньшее количество американцев в других отраслях, которые могут выжить только с помощью государственных программ социального обеспечения.

Стив Джобс, Билл Гейтс, основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин, Марк Цукерберг и другие были блестящими и творческими предпринимателями, но они и другие модифицировали и распространяли технологические инновации, финансируемые с 1940-х по 1970-е годы Министерством обороны и впервые созданные Bell Labs, агентством регулируемого коммунального предприятия, AT&T и несколькими другими крупными корпорациями, такими как IBM и Xerox. Их состояние, а также безналоговые фонды, созданные многими из этих технологических магнатов для навязывания обществу своих личных политических предпочтений, были результатом удачи и выбора времени в гонке за победу, в которой они лишь немного опередили конкурентов. Трагедия нашего времени заключается в том, что ведущая американская отрасль, если не по уровню занятости, то по престижу, должна быть настолько враждебна к правам и власти трудящихся, как технологическая отрасль Силиконовой долины.

В 2021 году 68% американцев будут одобрять профсоюзы, что выше, чем когда-либо с 1960-х годов. За весь период с 1937 по 2021 год число американцев, поддерживающих профсоюзы, ни разу не опускалось ниже половины, за исключением периода финансового кризиса 2009 года, положившего начало Великой рецессии, когда этот показатель упал до 48%. В то же время членство в профсоюзах частного сектора в США сократилось с 35,7% в 1953 году до 6,2% в 2019 году. За последние полвека американские работодатели сократили число членов профсоюзов в частном секторе, несмотря на то, что большинство американцев, включая многих республиканцев, выступают за профсоюзы.

На пике своего развития в 1954 году, после того как администрация Рузвельта и Конгресс способствовали развитию профсоюзов во время "Нового курса" и Второй мировой войны, профсоюзы представляли более трети наемных работников в США, причем почти все они работали в частном секторе. К 1983 году членство в профсоюзах сократилось до 20,1% наемных работников. В 2021 году в профсоюзах состояло лишь 10,3% американских работников всех видов и только 6,1% работников частного сектора.

В абсолютных цифрах члены профсоюзов в 2019 году практически поровну распределились между государственным (7,1 млн.) и частным (7,5 млн.) секторами. Однако уровень профсоюзного членства в государственном секторе был значительно выше (33,6%), чем в частном (6,2%). Остальные работники, состоящие в профсоюзах в частном секторе, чаще встречаются в коммунальном хозяйстве (23,4%) и на транспорте и в складском хозяйстве (16,1%), чем в сфере общественного питания (1,4%). Более половины членов профсоюзов США проживают всего в семи штатах, на долю которых приходится одна треть общего числа занятых в сфере оплаты труда: Калифорнии, Нью-Йорке, Иллинойсе, Пенсильвании, Нью-Джерси, Огайо и Вашингтоне.

О том, насколько далеко зашел организованный труд, свидетельствует тот факт, что сегодня американские профсоюзы представляют меньшую долю работников частного сектора , чем в 1935 году, до принятия Закона о национальных трудовых отношениях в период "Нового курса".

Это произошло не случайно. В Америке с низким уровнем заработной платы и высоким уровнем благосостояния уничтожение профсоюзов является процветающей индустрией. Американские компании, стремящиеся победить стремление к объединению в профсоюзы, нанимают консультантов по управлению, специализирующихся на уходе от профсоюзов, юридические фирмы, психологов по персоналу, а также фирмы по организации забастовок - наследников агентства Пинкертона, которое американские капиталисты использовали для запугивания рабочих в XIX и начале XX века. В 2019 году Институт экономической политики подсчитал, что американские компании тратят около 340 млн. долл. в год на оплату услуг специалистов по уклонению от участия в профсоюзах, к услугам которых прибегают 75% всех компаний, столкнувшихся с выборами в профсоюз с участием пятидесяти и более работников.

Юридическая фирма Littler Mendelson давала Apple и Starbucks советы по борьбе с профсоюзными организациями. Помимо консультирования американских корпораций, Littler предоставляет свои услуги иностранным транснациональным корпорациям, имеющим предприятия и сотрудников в США. В 2014-2017 годах Littler помогала компании Nissan победить попытки объединения в профсоюз на автомобильных заводах в Смирне (штат Теннесси) и Кантоне (штат Миссисипи).

В рамках кампании по борьбе с профсоюзами Amazon заплатила нескольким консалтинговым фирмам. Одна из них, Lev Labor, установила еженедельную ставку в 20 тыс. долл. США для своих консультантов, которые, согласно письму с описанием объема работ, должны были попытаться отговорить работников от объединения в профсоюз с помощью "встреч", "обходов" и "фокус-групп". Amazon также наняла Институт трудовых отношений, консалтинговую фирму по предотвращению объединения , которая помогла принадлежащей Amazon компании Whole Foods предотвратить объединение в профсоюз.

В ответ на активизацию сотрудников, начавшуюся в 2018 году, компания Google тайно начала реализацию проекта "Вивиан", который один из руководителей в документах, полученных судом, охарактеризовал как попытку "убедить их в том, что профсоюзы - это отстой". В рамках этой работы в 2019 году Google наняла IRI Consultants, печально известную фирму, занимающуюся уничтожением профсоюзов.[13] Работая в 2019 году над предотвращением объединения в профсоюзы в двух больницах Сиэтла, принадлежащих компании Conifer Health Solutions, IRI Consultants тайно собрала информацию о 83 сотрудниках больницы, чтобы оценить их восприимчивость к призывам профсоюзов, описав одного из них как "выходца из Самоа", "ленивого" и "ориентированного на деньги", а другого - как "мать-одиночку", которая не может "позволить себе платить профсоюзные взносы", поскольку ее "арендная плата [выросла]".

Один из исследователей отмечает: "США - единственная страна среди богатых демократий, которая позволила развиться огромной индустрии юридических фирм, занимающихся тем, что они побеждают кампании по созданию профсоюзов и удерживают своих клиентов, включая многие крупные транснациональные корпорации, от участия в профсоюзах". Четыре крупнейшие американские юридические фирмы, специализирующиеся на стратегиях ухода от профсоюзов, юристы которых разбросаны по всей стране и миру, чтобы быть рядом со своими клиентами, - это Ogletree Deakins, Littler Mendelson, Jackson Lewis и Fisher Phillips. Некоторые из них принимали участие в борьбе технологической отрасли с профсоюзами.

Один из клиентов Оглетри, компания Lanetix, занимавшаяся разработкой облачного программного обеспечения, заставляла своих сотрудников посещать так называемые "собрания в неволе", на которых генеральный директор и руководящий состав сообщали им, что работники , участвующие в профсоюзной деятельности, будут уволены, а рабочие места остальных могут быть переведены в Восточную Европу. После того как Национальный совет по трудовым отношениям постановил, что Lanetix нарушила трудовое законодательство, компания признала факт нарушения и выплатила пятнадцати кодерам в общей сложности 775 тыс. долл.

Со времен революции в области гражданских прав многие американские корпорации демонстративно придерживаются символической политики расовой и гендерной идентичности в форме аффирмативных действий и мультикультурализма, которые теперь называются "разнообразие, равенство и инклюзивность" (diversity, equity, and inclusion, DEI), даже если они выступают против объединения в профсоюзы, повышения минимальной заработной платы и других законов, направленных на защиту интересов трудящихся.

Критики как слева, так и справа уже давно рассматривают это увлечение корпораций и банков политикой идентичности как попытку американских компаний отвлечь внимание от своей антирабочей практики, от которой страдают работники всех рас, обоих полов и всех сексуальных ориентаций. Теперь, по мнению журналиста Ли Фанга, пишущего в журнале The Intercept, компании и их консультанты по избеганию профсоюзов пытаются использовать язык DEI в антипрофсоюзных кампаниях. Фанг пишет: "Когда работники веганской пищевой компании No Evil Foods, производящей имитацию мясных продуктов, продаваемых в Whole Foods и других высококлассных магазинах, проводили семинары против профсоюзов, компания предупреждала работников о "старых белых парнях" в руководстве профсоюза и сравнивала профсоюзные взносы с финансированием налогоплательщиками поездок президента Дональда Трампа на гольф-джанкеты".

Некоторые фирмы, занимающиеся борьбой с профсоюзами, даже переименовали себя в консультантов по вопросам разнообразия. По словам Фанга, "одной из наиболее коварных тактик стало использование мнимых ресурсных групп сотрудников , также известных как аффинити-группы или ERG [employee resource groups], для подрыва трудового активизма. Многие компании предлагают специальные группы ERG для азиатов, чернокожих, латиноамериканцев или ЛГБТК+, а также другие организации, созданные по принципу идентичности, как часть более широкой программы разнообразия и инклюзивности". Консультант по борьбе с профсоюзами IRI, нанятый, в частности, компанией Google, отмечает, что "инициативы по разнообразию и вовлеченности (D&I)" могут помочь "защитить ваш бизнес от профсоюзов". Фанг отмечает, что Даниэль Браун, руководитель отдела многообразия Google и лидер ERG-программ, принял решение от имени Google нанять антипрофсоюзную компанию IRI Consultants.

В 1995 году британские ученые Ричард Барбрук и Энди Камерон описали то, что они назвали "калифорнийской идеологией" Силиконовой долины:

Эта новая вера возникла в результате причудливого слияния культурной богемы Сан-Франциско и высокотехнологичной промышленности Силиконовой долины. Пропагандируемая в журналах, книгах, телепрограммах, на сайтах, в группах новостей и на сетевых конференциях, калифорнийская идеология беспорядочно сочетает в себе свободолюбивый дух хиппи и предпринимательское рвение яппи. Такое слияние противоположностей было достигнуто благодаря глубокой вере в освободительный потенциал новых информационных технологий. В цифровой утопии, , каждый будет и модным, и богатым. Неудивительно, что это оптимистическое видение будущего с энтузиазмом восприняли компьютерные ботаники, студенты-бездельники, капиталисты-новаторы, общественные активисты, модные ученые, футуристические бюрократы и оппортунистические политики по всей территории США.

На протяжении последнего поколения антипрофсоюзная технологическая индустрия и столь же антипрофсоюзная финансовая индустрия Уолл-стрит осыпали пожертвованиями подхалимов в СМИ, университетах и аналитических центрах, создавая тщательно продуманные PR-образы технологического предпринимателя или руководителя технологической компании как иконоборческого, дальновидного, богемного гения, а руководителя инвестиционного банка или хедж-фонда - как подбородочного, общественного "лидера мысли", чтобы отвлечь внимание общества от войны против власти рабочих в этих отраслях, практика которых является примером для многих других предприятий. К сожалению, цифровая утопия не удалась, и большинство людей не стали ни модными, ни богатыми. Все больше и больше американцев осознают, что аморальных и продажных баронов-грабителей можно встретить как в джинсах и футболках, так и в костюмах-тройках и шляпах.

Успешная кампания технологического сектора и других отраслей американской промышленности по подавлению профсоюзов частного сектора - это лишь часть пятидесятилетней войны против власти американских рабочих, начиная с 1980-х годов. Как мы увидим в следующих трех главах, с помощью таких методов, как аутсорсинг, контрактные оговорки, офшоринг и импорт дешевой рабочей силы из-за рубежа, американский деловой истеблишмент уничтожил переговорную силу американских рабочих, что имело пагубные последствия для всего американского общества.

ГЛАВА 3.

Правило босса

Как практика трудоустройства используется против работников

Сегодня около 94% американских работников частного сектора не представлены в профсоюзах. Без представительства профсоюзов отдельные работники практически бессильны в переговорах с малыми и средними фирмами, а тем более с национальными и глобальными бюрократическими левиафанами. Можно подумать, что американские работодатели будут довольствоваться той слабостью, к которой привело практически полное уничтожение организованного труда в частном секторе, но вы ошибаетесь. Уничтожение профсоюзов в частном секторе не помешало многим американским компаниям попытаться еще больше ослабить переговорную силу своих и без того слабых работников, используя для этого диапазоны зарплат, соглашения об отказе от увольнений, условия о неконкуренции, принудительный арбитраж и передачу работы подрядчикам, как мы увидим в этой главе.

ЗАРПЛАТНЫЕ ГРУППЫ

Начнем с метода, используемого многими американскими предприятиями для ограничения возможностей работников заставлять работодателей участвовать в торгах за свои услуги. Зарплатные диапазоны в крупных бюрократических корпорациях и некоммерческих организациях устанавливаются в результате неформального сговора различных фирм с целью фиксации общего уровня заработной платы для работников всей отрасли или сектора - другими словами, путем ценового сговора за счет переговорной силы своих работников между членами картеля работодателей.

Правда, это не называется ценовым сговором, поскольку ценовой сговор незаконен. Согласно антимонопольному законодательству США, работодателям запрещено объединяться и договариваться о единой политике вознаграждения сотрудников, чтобы создать единую картину для соискателей, которые могут надеяться на то, что между работодателями, конкурирующими за их наем, начнется война предложений.

В 2016 году Министерство юстиции выпустило "Антимонопольное руководство для специалистов по управлению персоналом", в котором напомнило сотрудникам кадровых служб компаний, что они не могут объединяться для установления единых цен на труд и тем самым ущемлять переговорные возможности работников:

Физическое лицо, скорее всего, нарушает антимонопольное законодательство, если оно:

договаривается с сотрудником (сотрудниками) другой компании о размере заработной платы или других условиях оплаты труда, как на определенном уровне, так и в определенном диапазоне (так называемые соглашения о фиксации заработной платы), или

соглашение с сотрудником(ами) другой компании об отказе от привлечения или найма сотрудников этой компании (так называемые "соглашения о запрете переманивания").

Американское деловое сообщество придумало оригинальные способы установления заработной платы на основе общих для нескольких компаний диапазонов зарплат, не переходя при этом грань откровенно незаконного установления заработной платы. Многие американские компании нанимают третьих лиц, например консультантов, чтобы те рассказали им о том, что делают другие компании, вместо того чтобы спрашивать у них напрямую. В других случаях сотрудники кадровых служб устанавливают диапазоны зарплат на основе данных Бюро статистики труда о средней заработной плате в конкретных профессиях. (Сомневаюсь, что создатели BLS хотели, чтобы его статистика использовалась для создания картелей по борьбе с наймом работников).

Astron Solutions, консалтинговая компания, специализирующаяся на вопросах управления персоналом, предлагает список способов, с помощью которых компании могут танцевать на краю обрыва, не упав при этом в результате нарушения антимонопольного законодательства:

Отделу кадров бывает трудно объяснить и соблюсти эти антимонопольные требования, когда руководитель опасается потерять талантливых сотрудников, перешедших к конкуренту. Вот несколько действенных, упреждающих шагов, которые можно предпринять уже сейчас, чтобы получить данные и остаться в рамках закона:

1. Совместно с местными отделениями SHRM, WorldatWork или других организаций, занимающихся вопросами управления персоналом, проводить конфиденциальные ежегодные и ежеквартальные опросы по заработной плате на "горячих" вакансиях, данные которых будут собираться неассоциированной третьей стороной.

2. Совместно с местной торговой палатой или промышленной ассоциацией разработать аналогичный процесс опроса.

3. Предложить конкурентам встретиться с неассоциированной третьей стороной для создания конфиденциальной опросной группы.

4. Включите вопросы о "новой зарплате" в процесс анализа увольнений, чтобы отслеживать, куда уходят сотрудники и на какой уровень зарплаты.

5. Опросить потенциальных сотрудников, отклонивших предложение, чтобы выяснить, сыграла ли зарплата роль в их решении.

СОГЛАШЕНИЯ ОБ ОТКАЗЕ ОТ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ

Это тайные соглашения между фирмами о недопущении "переманивания" или найма работников друг у друга. Незаконные в соответствии с федеральным антимонопольным законодательством, соглашения о запрете переманивания снижают заработную плату во всей профессии или отрасли, не позволяя работникам заставлять различных работодателей предлагать им более высокую заработную плату или льготы.

Ведущие фирмы Кремниевой долины и Голливуда, в подавляющем большинстве своем демократические и считающиеся прогрессивными в своей политике, в начале XXI века вступили в самый крупный в истории преступный сговор "no-poach". В 2017 году компании Walt Disney, Pixar и Lucasfilm Ltd. урегулировали судебный иск, поданный против них аниматорами, согласившись выплатить 100 млн. долларов; в рамках того же иска DreamWorks уже выплатила 50 млн. долларов, а Sony Pictures и другие ответчики выплатили в общей сложности 19 млн. долларов. В 2015 году Google, Apple, Adobe, Intel и другие технологические компании согласились выплатить 415 млн. долл. для урегулирования дела, связанного с их тайным соглашением не нанимать друг у друга инженеров-программистов. В последнем случае судья написал: "Имеются существенные и убедительные доказательства того, что Стив Джобс ... был если не центральной, то одной из главных фигур в предполагаемом сговоре".

13 февраля 2006 года Джобс, тогдашний генеральный директор Apple, пожаловался Эрику Шмидту, генеральному директору Google, на то, что Google набирает сотрудников из группы Apple iPod: "Если это правда, можете ли вы положить этому конец?". Шмидт ответил: "Мне жаль это слышать, но у нас есть политика, согласно которой мы не нанимаем сотрудников Apple. Я немедленно проведу расследование!"

Директор по персоналу Google Арнон Гешури, с которым связался Шмидт, сообщил ему, что сотрудник Google, "который связался с этим сотрудником Apple, не должен был этого делать и будет уволен в течение часа". Через три дня старший вице-президент Google по бизнес-операциям Шона Браун направила Гешури записку: "Пожалуйста, сделайте публичный пример этого увольнения с группой".

В 2017 году журналистка Рейчел Абрамс шокировала читателей The New York Times, раскрыв информацию о том, что тридцать две крупнейшие сети быстрого питания в США, включая McDonald's, Pizza Hut, Burger King и Domino's, имеют собственные соглашения о запрете на увольнение, которые не позволяют их франчайзи нанимать работников, работавших в других сетях. Эти условия были скрыты в соглашениях между национальными компаниями и их франчайзерами.

Кто сказал, что фастфуд - это отсталая отрасль, если сравнивать с технологиями Силиконовой долины? Оказывается, даже если у руководителей фастфуда нет суперяхт и частных самолетов, они могут использовать передовые инструменты подавления заработной платы в масштабах отрасли так же эффективно, как и руководители Apple и Google.

Современная техника удивила бы экономиста XVIII века Адама Смита, но не махинации современных работодателей:

Говорят, что мы редко слышим о комбинациях мастеров, но часто - о комбинациях рабочих. Но тот, кто считает, что хозяева редко объединяются, настолько же невежественен в мире, насколько и в предмете. Хозяева всегда и везде находятся в негласном, но постоянном и единообразном соглашении не повышать заработную плату за труд выше ее фактической нормы.

ОГОВОРКИ О НЕКОНКУРЕНЦИИ

Оговорки о неконкуренции в трудовом договоре вынуждают работника согласиться не работать на конкурентов работодателя после увольнения в течение определенного периода времени или навсегда. Изначально оговорки о неконкуренции были призваны защитить инвестиции профессиональных фирм в интеллектуальную собственность и не позволить бывшим сотрудникам увести с собой своих клиентов.

Однако в последние годы оговорки о неконкуренции распространились на контракты во многих профессиях. В 2021 году 18% американских работников, работающих по адресу , были связаны договорами о неконкуренции, а 38% были вынуждены согласиться с ними в прошлом. Даже работники ресторанов быстрого питания были вынуждены подписывать договоры о неконкуренции, что, возможно, свидетельствует о продолжающемся распространении передовых методов подавления работников из Силиконовой долины в остальные сферы американской экономики.

ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ АРБИТРАЖ

Принудительный арбитраж - еще одна практика, которая возможна только из-за отсутствия представительства профсоюзов или адекватного трудового законодательства. При приеме на работу работники должны подписать условие о том, что они не будут подавать иски в суд на работодателя, а будут использовать только арбитражные процедуры, которые, как правило, выгодны компаниям. Как отмечает Сьюзан Антилла в книге "Capital & Main", более шестидесяти миллионов американцев, работающих в частном секторе без профсоюзов, были вынуждены согласиться с этими договорными положениями:

Это выгодно компаниям, стремящимся снизить финансовые риски: на основании исследований, согласно которым 98% работников частного сектора, не являющихся членами профсоюза и подлежащих арбитражу, отказываются от своих претензий, в докладе National Employment Law Project было подсчитано, что в 2019 г. более 4,5 млн работников, подлежащих обязательному арбитражу и зарабатывающих менее 13 долл. в час, не подадут иски о хищении заработной платы на сумму 9,27 млрд долл.

КОНТРАКТНАЯ, ИЛИ "ГИГОВАЯ", РАБОТА

Закон Тафта-Хартли 1947 г., принятый антирабочей коалицией в Конгрессе, добавил исключения независимых подрядчиков и супервайзеров к исключениям сельскохозяйственных и домашних работников, предусмотренным Законом Вагнера 1935 года. Согласно исключениям Тафта-Хартли, работодатели могут заменять штатных работников независимыми подрядчиками, реструктурируя их заработную плату как "разный доход", а не как облагаемую налогом заработную плату. Такой маневр позволяет работодателям избежать многих юридических и финансовых обязательств - налогов на социальное страхование и другие виды оплаты труда, ответственности за компенсацию работникам, требований по минимальной заработной плате и сверхурочной работе и т.д. Работодатели также могут отказать подрядчикам в медицинском страховании, пенсионном обеспечении и других льготах, предоставляемых работникам.

Многие компании используют внутренний аутсорсинг для замены высокооплачиваемых штатных сотрудников, имеющих льготы, на низкооплачиваемых подрядчиков или временных работников. В то же время американские работодатели переложили расходы и риски, связанные с льготами, на работников - например, заменив пенсии с установленными выплатами на пенсии с установленными взносами, такие как 401(k), - или на американских налогоплательщиков, отказавшись от медицинского страхования, предоставляемого работодателем, или отказавшись от него. Такие компании, как Uber, Lyft и DoorDash, основывают свои бизнес-модели на аутсорсинге.

В результате экономист Дэвид Вейл назвал это явление "расколотым рабочим местом", когда компании передают все больше своих функций подрядчикам, чтобы снизить свои расходы на оплату труда и пособия, а также затраты на соблюдение федеральных трудовых норм.

Предположим, что компания увольняет своих уборщиков, чтобы сэкономить на их зарплате и льготах. Некоторые из них затем нанимаются на работу в компанию, предоставляющую услуги по уборке помещений, одну из нескольких, конкурирующих за бизнес бывшей компании этих уборщиков. Контракт получает та компания, которая платит своим работникам меньше всех и не предоставляет никаких льгот. Таким образом, аутсорсинг увеличивает количество низкооплачиваемых рабочих мест, обеспечивая при этом полную занятость высокооплачиваемых менеджеров и специалистов, а также акционеров большей долей прибыли от роста корпорации. Ситуация будет еще хуже, если фирма-уборщик решит, что она тоже хочет передать свои рабочие места на аутсорсинг, чтобы избежать трудового законодательства и законов о заработной плате и продолжительности рабочего дня, и определит уборщика не как работника, а как самозанятого подрядчика.

А если бывшие корпоративные уборщики не смогут прожить на свои заработки в качестве вынужденных самозанятых подрядчиков? Их спасет от полной нищеты государство всеобщего благосостояния, оплачиваемое федеральными, государственными и местными налогоплательщиками. Рискуя повторить тему этой книги (но для чего нужны арфы?), позвольте мне повторить: бизнес-модель американского неолиберального капитализма XXI века - это приватизация выгод и социализация издержек дешевой рабочей силы.

Куда делись деньги, сэкономленные компаниями за счет снижения стоимости рабочей силы? Судя по всему, часть из них была направлена на увеличение численности и заработной платы корпоративных менеджеров. С середины 1980-х годов до начала XXI века доля совокупного дохода предприятий, приходящаяся на менеджеров, выросла с 16 до 23%; пропорциональное число менеджеров в частном секторе США увеличилось; а почасовой заработок менеджеров за два десятилетия вырос на 34%, несмотря на стагнацию заработной платы большинства работников. Заработок менеджеров больше всего вырос в отраслях, производящих товары, что свидетельствует о том, что часть прибыли, которая доставалась высокооплачиваемым производственным рабочим, состоящим в профсоюзах, была перенаправлена менеджерам. В своей книге "Fat and Mean: The Corporate Squeeze of Working Americans and the Myth of Managerial "Downsizing" (1996) Дэвид Гордон предположил, что компаниям требуется больше менеджеров, чтобы контролировать низкооплачиваемых и низкоквалифицированных работников, которые пришли на смену более высокооплачиваемым и квалифицированным работникам, состоящим в профсоюзе. Замена работников, состоящих в профсоюзе, на низкооплачиваемых и одноразовых контрактных работников приводит к созданию бизнес-модели "гонки на дно", выгодной только состоятельным инвесторам, менеджерам и профессионалам, а также потребителям, которые во многих случаях живут гораздо лучше, чем обслуживающие их работники, испытывающие финансовые трудности.

Все рассмотренные мною примеры аутсорсинга для снижения затрат на оплату труда относятся к внутренним. Однако в своем стремлении платить работникам как можно более низкую заработную плату многие корпорации прибегают к "офшорному аутсорсингу" или "офшорингу" - передаче производства товаров или услуг низкооплачиваемым, не состоящим в профсоюзах работникам в других странах, которые работают либо на сторонних подрядчиков, либо на филиалы корпорации. Широко распространенное использование офшоринга американскими работодателями с целью ослабления или уничтожения американских профсоюзов и замены американских работников иностранной рабочей силой является предметом рассмотрения в следующей главе.

ГЛАВА 4.

Глобальный трудовой арбитраж

Как работодатели используют офшоринг для подавления власти рабочих

В книге "Движение капитала: RCA's Seventy-Year Quest for Cheap Labor" (1999) Джефферсон Кови описывает путь некогда великой американской корпорации в поисках низкооплачиваемых работников, не состоящих в профсоюзе. Крупнейший производитель электроники RCA неоднократно выбирал фабрики в районах с низкой заработной платой, чтобы затем отказаться от них в пользу новых, как только рабочие пытались организоваться. Так, RCA перенесла часть своего производства из Камдена (штат Нью-Джерси) в Блумингтон (штат Индиана), затем в Мемфис (штат Теннесси), а затем нашла еще более дешевую рабочую силу в Сьюдад-Хуаресе (Мексика). В то же время RCA, которая лидировала в разработке глобальной технологии и производства телевизоров, лицензировала свои технологии восточноазиатским фирмам. Сегодня в США больше не производят телевизоров, а RCA больше не существует.

Экономист Алан Блиндер - бывший член Совета экономических консультантов при президенте Билле Клинтоне и бывший вице-председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы США, после работы в качестве государственного финансового регулятора сделавший личное состояние в финансовой индустрии. В 2009 г. Блиндер заявил,

Производство телевизоров действительно зародилось здесь, и в свое время здесь работало много рабочих. Но когда телевизоры стали "просто товаром", их производство было перенесено за границу, в места с гораздо более низкой оплатой труда. И сегодня количество телевизоров, произведенных в США, равно нулю. Провал? Нет, успех.

Перемещение производственного труда на периферию, предпринятое RCA и сотнями других американских компаний, было пророчески предсказано в 1934 году влиятельным историком Чарльзом А. Бирдом. В полемической статье под названием "Открытая дверь дома: Пробная философия национального интереса" Бирд предсказал, что отмена тарифов и других протекционистских мер странами мира и создание глобального свободного рынка - цель идеалистически настроенных американских и европейских либеральных интернационалистов - не приведет к тому, что огромное количество иностранных потребителей будет покупать продукцию, произведенную хорошо оплачиваемыми американскими рабочими, как это было обещано. Вместо этого корпорации, имеющие штаб-квартиры в США и других странах, перенесут производство в другие государства, чтобы воспользоваться преимуществами дешевой рабочей силы: "В условиях мировой свободной торговли произойдет перемещение обрабатывающей промышленности из регионов с высокой заработной платой, строгим социальным законодательством и сильными профсоюзами в отсталые регионы, где заработная плата низкая, социальное законодательство ничтожно, а то и вовсе отсутствует, а труд неорганизован".

Именно это и произошло за последние полвека, с 1980-х годов по настоящее время. Этого не произошло в течение трех десятилетий, непосредственно последовавших за Второй мировой войной, из-за протекционизма постколониальных стран, эмбарго Запада в отношении коммунистического блока и разрушения основных промышленных конкурентов Америки в результате войны. Не имея возможности в значительной степени вывести производство в оффшор, американские производители часто прибегали к региональному географическому арбитражу внутри США, чтобы помешать объединению в профсоюзы. Одна за другой компании переносили производство из благоприятных для профсоюзов штатов Северо-Востока и Среднего Запада в штаты Юга и Запада, где действовали враждебные организованному труду законы "право на труд". Эти штаты использовали бедность своих работников и низкие налоги в качестве приманки для привлечения корпоративных инвестиций.

После окончания "холодной войны" пророчество Чарльза Бирда наконец-то сбылось. От коммунизма формально отказались в бывшем Советском Союзе, а на практике - в номинально марксистско-ленинском Китае. Бывшие коммунистические страны и бывшие члены блока неприсоединения времен "холодной войны" пригласили американские, европейские и японские корпорации нанимать своих низкооплачиваемых работников.

Как при президентах-республиканцах, так и при президентах-демократах США провели серию так называемых соглашений о свободной торговле - Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA) в 1994 г., Всемирной торговой организации (ВТО) в 1995 г., постоянные нормальные торговые отношения (ПНТО) с Китаем, открывшие для американских компаний китайскую низкооплачиваемую рабочую силу. Эти объемные, детально проработанные "соглашения о свободной торговле" имели мало общего со свободной торговлей. Это были соглашения о гармонизации регулирования, которые облегчали западным транснациональным корпорациям перенос производства к бедным и не состоящим в профсоюзах рабочим в другие страны, некоторые из которых были репрессивными диктатурами, такими как Китай и Вьетнам.

В 2007 г. президент Перу Алан Гарсия, выступая в Торговой палате США, сделал американскому бизнесу предложение, подобное которому делают многие другие лидеры стран с низким уровнем оплаты труда: "Приезжайте и открывайте свои заводы в моей стране, чтобы мы могли продавать вашу продукцию обратно в США".

Глобальным арбитражем" называют способность фирм или инвесторов извлекать прибыль, используя различия между юрисдикциями в области регулирования, налогов или заработной платы. Глобальный трудовой арбитраж проявляется в двух формах: офшоризация (перенос производства к иностранным рабочим с целью получения более низкой заработной платы) и использование иммиграции (привлечение в страну иностранных рабочих, готовых работать за меньшую плату, чем местные или натурализованные работники). За последние полвека и офшоринг, и иммиграция стали оружием и массово использовались против американских рабочих американскими компаниями в различных отраслях, которые применяли одну или обе эти стратегии трудового арбитража для подавления переговорной силы работников и минимизации затрат на рабочую силу.

В период расцвета глобализации в 1990-е годы и в первом десятилетии XXI века те, кто выступал перед элитной бизнес-аудиторией, порой откровенно заявляли, что целью перевода на периферию является увеличение прибыли компаний за счет замены высокооплачиваемых американских работников низкооплачиваемыми иностранными.

Уолтер Уристон, председатель и генеральный директор Citicorp, автор неолиберального манифеста "Сумерки суверенитета" (1992), также был честен: "Когда сталелитейные заводы могут переехать в более благоприятный климат, они больше не представляют собой стационарную мишень для контроля со стороны правительства или профсоюзов". Не менее честен был и Джек Уэлч, генеральный директор General Electric, который в 1998 г. заявил: "В идеале каждый ваш завод должен находиться на барже".

Но такая жестокая откровенность была редкостью. Пытаясь преуменьшить роль дешевой рабочей силы в результате офшоринга и импорта в крахе занятости в обрабатывающей промышленности США в начале XXI века, многие экономисты, поддержанные неолиберальными обозревателями в СМИ, утверждали, что потеря рабочих мест в обрабатывающей промышленности почти полностью была результатом автоматизации. Это было неправдоподобное утверждение, поскольку Детройт и многие другие центры обрабатывающей промышленности США к 2010-м годам представляли собой ветшающие трущобы, а не процветающие населенные пункты с новыми модернизированными роботизированными заводами и высокооплачиваемыми работниками, как можно было бы предположить, объясняя деиндустриализацию США автоматизацией.

Вскоре научные исследования опровергли версию о том, что "это сделала автоматизация", оправдывающую глобализацию дешевой рабочей силы. В исследовании 2016 года Дэвид Х. Аутор, Дэвид Дорн и Гордон Х. Хэнсон продемонстрировали, что "китайский шок" действительно был ответственен за значительную часть стремительного сокращения рабочих мест в обрабатывающей промышленности США: "На национальном уровне занятость сократилась в отраслях США, более подверженных конкуренции со стороны импорта, как и ожидалось, но компенсирующего роста занятости в других отраслях пока не произошло". Затем, в 2018 году, Сьюзан Н. Хаусман показала, что те, кто связывал сокращение рабочих мест в американской обрабатывающей промышленности прежде всего с ростом производительности, а не с торговлей, ошибочно рассматривали американский импорт компьютеров и компьютерных комплектующих как свидетельство роста производительности труда в обрабатывающей промышленности США.

Если бы автоматизация американских заводов объясняла резкое падение занятости в обрабатывающей промышленности США в начале XXI века, то американских роботов должно было бы быть больше, чем их есть. Вместо этого на первом месте по "плотности роботов" находится Южная Корея, за которой следуют Сингапур, Япония, Германия, Швеция, Гонконг, США, Тайвань, материковый Китай, Дания (9-е место) и Италия. Если в Южной Корее на 10 тыс. работников приходится 932 промышленных робота, то в США - только 255. Если автоматизация ведет к снижению доли рабочей силы в обрабатывающей промышленности и смежных отраслях, то в Южной Корее в промышленности должна работать гораздо меньшая доля рабочей силы, чем в США. Вместо этого в 2019 году в Южной Корее 24,58% рабочей силы было занято в обрабатывающей промышленности и 70,28% - в сфере услуг, тогда как в США при том же определении отрасли в промышленности занято 19,91%, а в сфере услуг - 78,74%. Как и Южная Корея, страны с самой высокой плотностью роботов, как правило, являются теми, кто стремится сохранить хотя бы часть отечественной обрабатывающей промышленности путем модернизации и модернизации заводов, а не перевода их на периферию.

Не довольствуясь ссылками на мистические и непреодолимые силы, такие как технологии, в обосновании неизбежности глобализации, некоторые неолибералы утверждали, что корпоративный перевод на периферию является гуманным если не по своим мотивам, то по своим последствиям. В неолиберальном журнале Slate в 1997 г. Пол Кругман опубликовал эссе под названием "В похвалу дешевой рабочей силе: Плохая работа при плохой зарплате лучше, чем отсутствие работы вообще". Кругман заявил: "Хотя капиталисты-живодеры могут получать выгоду от глобализации, самыми большими бенефициарами являются, да, рабочие стран третьего мира". По мнению Кругмана, бедные страны могут модернизироваться по мере того, как процветание будет просачиваться от низкооплачиваемых потогонных рабочих, выполняющих подрядные работы для транснациональных корпораций, к остальным членам отсталой аграрной экономики:

Но еще важнее то, что рост обрабатывающей промышленности и полутени других рабочих мест, которые создает новый экспортный сектор, оказывает пульсирующее воздействие на всю экономику. Давление на землю становится менее интенсивным, поэтому заработная плата в сельской местности растет; пул безработных городских жителей, постоянно ищущих работу, сокращается, поэтому заводы начинают конкурировать друг с другом за рабочих, и заработная плата в городах также начинает расти. Там, где этот процесс продолжается достаточно долго - например, в Южной Корее или на Тайване, - средняя заработная плата начинает приближаться к той, которую американский подросток может заработать в McDonald's. И в конце концов люди перестают стремиться жить на мусорных свалках.

Высказывание Кругмана о том, что экономическое развитие Южной Кореи и Тайваня было постепенным, обусловленным рынком побочным продуктом перевода дешевой рабочей силы на периферию иностранными транснациональными корпорациями, противоречит действительности. Восточноазиатская модель развития, приведшая к успеху Японию, Южную Корею и Тайвань и представляющая собой вариант успешной государственной стратегии индустриализации Великобритании, США и Германии, была основана на государственной земельной реформе, создавшей массовый рынок семейных фермеров для промышленных товаров, в сочетании с систематическим государственным стимулированием младенческих отраслей с помощью тарифов, нетарифных барьеров и целевых тарифов. Эта политика, в свою очередь, сочеталась с акцентом на стимулирование экспорта, когда защищенные и субсидируемые национальные отрасли становились достаточно зрелыми, чтобы конкурировать на мировых рынках - и все это под руководством сильного и компетентного национального правительства.

Успешные восточноазиатские государства иногда использовали экспортно-промышленные зоны (ЭПЗ), в которых национальные рабочие выполняли подрядные работы для транснациональных корпораций, но только в качестве временных мер по передаче технологий и навыков своим собственным рабочим и руководителям предприятий, одновременно создавая собственные защищенные и субсидируемые национальные отрасли. Напрмиер, Тайвань использовал СЭЗ как часть эффективной государственной стратегии развития импортозамещения для продвижения своих молодых отраслей за счет иностранных импортеров. Правительство Тайваня увеличило долю тайваньских комплектующих в производстве СЭЗ с 2,1 % в 1967 году до одной трети к 1980 году. Южнокорейский Фонд закупок оборудования финансировал приобретение южнокорейского промышленного оборудования для использования в СЭЗ вместо импортируемого иностранного.

В двух странах, упомянутых Кругманом в эссе "Slate" 1997 г., - Тайване и Южной Корее - рабочие и менеджеры обучались транснациональными корпорациями в СЭЗ, а затем переводились в защищенные или субсидируемые национальные промышленные сектора, привнося полученные навыки в национальные корпорации, которые могли бы конкурировать с японскими и западными компаниями. Другими словами, иностранные транснациональные корпорации из США и Европы, движимые сиюминутной жадностью, манипулировали сильными государствами Восточной Азии с целью создания национальных компаний, которые стремились вытеснить западные транснациональные корпорации со своих внутренних рынков и затем бороться с ними на мировых рынках. Благодаря стратегии ведения бизнеса с использованием дешевой рабочей силы американские транснациональные корпорации иногда способствовали созданию своих собственных иностранных заменителей и конкурентов. Все это не имеет никакого сходства с неолиберальной фантазией Кругмана о том, что процветание просачивается от бедных рабочих на потогонных фабриках к еще более бедным рабочим на мусорных свалках.

Когда все остальные аргументы оказываются несостоятельными, защитники корпоративной офшоризации в погоне за низкой стоимостью рабочей силы и высокими прибылями для менеджеров и акционеров ссылаются на реальные или предполагаемые выгоды для американских потребителей. В докладе "Оффшоринг: Is It a Win-Win Game?" Глобальный институт McKinsey (MGI) признал, что некоторые американские рабочие пострадают от того, что их рабочие места будут переданы низкооплачиваемым работникам в других странах. MGI предложил помочь этим перемещенным работникам с помощью щедрой системы компенсационного страхования, которая - сюрприз! - так и не была реализована.

Что касается выгод от перевода на периферию, то, по мнению MGI, они достанутся инвесторам и потребителям, а не работникам: "На начальном этапе экономия [от снижения заработной платы иностранных работников] перейдет к инвесторам, или же она будет вложена в инновации или новые бизнес-предприятия. В конечном итоге, по мере распространения офшоринга, конкуренция приведет к тому, что экономия перейдет к потребителям". С псевдонаучной точностью MGI даже рассчитала точную сумму в долларах, которую Соединенные Штаты получают от перевода на периферию: "Офшоринг отнюдь не вреден для США, он создает для американской экономики дополнительную чистую стоимость, которой раньше не было, - целых 12-14 центов на каждый доллар, переведенный на офшоринг".

В 2014 году Стивен Роуч, бывший председатель совета директоров Morgan Stanley Asia, аналогичным образом утверждал, что перенос промышленности в Китай является выигрышем как для американских компаний, так и для американских потребителей: "Выгоды от такого "арбитража стоимости рабочей силы" весьма значительны. По данным Бюро трудовой статистики США, в 2008 г. оплата труда в китайской обрабатывающей промышленности составляла в среднем всего 1,36 долл. в час, или лишь около 4% от почасовой ставки в 34 долл. в США". А экономия для американских потребителей? "Министерство торговли США подсчитало, что с 2000 по 2011 год импортные цены на неавтомобильные потребительские товары выросли всего на 5% - это меньше половины совокупного 11,4%-ного роста цен на все потребительские товары за тот же период". Роуч заключает: "Жестокий расчет глобализации предполагает, что потенциальное число выгодоприобретателей - а именно, более 310 млн. американских потребителей - значительно превышает 12 млн. работников обрабатывающей промышленности, которые могут ощутить на себе давление аутсорсинга", а также множество других работников, "которые предоставляют товары и услуги перемещенным работникам" и тоже страдают.

Офшоринг плюс поток импорта превратили ранее процветавшие промышленные регионы американского Среднего Запада, Северо-Востока и других регионов в заброшенные, разрушающиеся трущобы, перевели миллионы американских рабочих из производительного торгового сектора в низкопроизводительный, не связанный с торговлей сервисный, и уступили все большее число мировых рынков китайским экспортерам. Но есть и положительные стороны: Американские потребители заплатили за импорт из Китая примерно на 6% меньше, чем они могли бы заплатить за продукцию американского производства. Какая выгодная сделка!

Рассуждая о преимуществах и издержках офшоринга и низкооплачиваемой иммиграции, неолиберальные авторы-глобалисты, такие как исследователи MGI и Роуч, используют статистический трюк. Они рассматривают выгоды от снижения цен для отдельных американских потребителей как выгоды для всех американских потребителей. Если некоторые американцы покупают кроссовки иностранного производства, которые стоят дешевле, потому что они сделаны несвободным, репрессивным трудом в коммунистическом Вьетнаме, то это учитывается как чистая выгода для каждого американца.

Но как это возможно? Если вы экономите деньги, покупая импортные кроссовки крепостного производства, а я не ношу кроссовки, то в каком смысле выиграл я или "американцы" в целом? Это у вас дешевые кроссовки, а не у меня или ваших соотечественников-американцев.

С точки зрения неолиберальных глобалистов, этот вводящий в заблуждение аргумент является отличным пиар-приемом. Используя этот трюк, неолиберальные пропагандисты могут утверждать, что от глобализации страдают лишь некоторые американские рабочие, но выигрывают все американские потребители. Математика того, что Стивен Роуч называет "жестоким исчислением глобализации", давала бы иные результаты, если бы экономический ущерб, наносимый конкретным американским рабочим в результате офшоризации или импорта, относился ко всем американским рабочим, а экономическая выгода ограничивалась бы конкретными американскими потребителями конкретного импорта.

Перевод производства на периферию - это лишь одна из форм глобального трудового арбитража, используемого корпорациями для обхода организованной рабочей силы и снижения стоимости труда. Другой формой является использование иммиграции для привлечения иностранных работников для выполнения работы за низкую заработную плату в США, вместо того чтобы экспортировать работу низкооплачиваемым работникам за границу. О том, как американские работодатели используют иммиграционную политику США в своих целях, эксплуатируя иммигрантов и нанося ущерб коренным и иностранным работникам - гражданам США, пойдет речь в следующей главе.

ГЛАВА 5.

Глобальный трудовой арбитраж

Как работодатели используют иммигрантов для ослабления власти рабочих

Целью данной главы является использование иммиграционной политики американскими работодателями в их непрекращающейся кампании по ослаблению власти американских рабочих. Большинство американских рабочих больше пострадали от де-юнионизации и антирабочего трудового законодательства, чем от офшоринга или иммиграции. Но хотя влияние иммиграционной политики, проводимой в интересах работодателей, не следует преувеличивать, интеллектуально нечестно игнорировать вред, наносимый стратегиями иммиграционного арбитража значительному числу американских рабочих, от сельскохозяйственных рабочих и уборщиков до профессионалов в технологическом секторе.

Рассматривая иммиграцию как вопрос экономики труда, а не как вопрос антирасистской социальной справедливости, я нарушаю, пожалуй, самое большое табу двухпартийного неолиберального режима, который правит Соединенными Штатами со времен Рейгана и Клинтона. Левые из оверкласса, неолиберальный центр и либертарианские правые настаивают на том, что иммиграция оказывает только благотворное влияние на американских рабочих и американскую экономику; подвергать сомнению эту догму истеблишмента - ересь.

Этот двухпартийный консенсус в пользу массовой иммиграции сложился лишь около 2000 года. На протяжении большей части американской истории члены профсоюзов выступали за ограничительную иммиграционную политику, чтобы создать рынок продавцов рабочей силы, а работодатели - за более высокий уровень иммиграции, чтобы создать рынок покупателей рабочей силы. Более старая левоцентристская позиция нашла отражение в комиссии по иммиграции при администрации Картера, возглавляемой преподобным Теодором Хесбургом, и в комиссии при администрации Клинтона, возглавляемой афроамериканским политиком Барбарой Джордан. Обе эти демократические комиссии призвали бороться с нелегальной иммиграцией и сократить высокий уровень неквалифицированной легальной иммиграции, чтобы защитить низкооплачиваемых американских рабочих от конкуренции со стороны иммигрантов. Против их рекомендаций в то время выступали представители бизнеса, ориентированного на дешевую рабочую силу, и либертарианские идеологи из Республиканской партии.

Движение Демократической партии в сторону от иммиграционного скептицизма и торгового скептицизма в последнем поколении было вызвано несколькими причинами. Одна из них - замещение членов профсоюзов частного сектора как социальной базы Демократической партии профессионалами и менеджерами с высшим образованием, которые не сталкиваются с конкуренцией со стороны иммигрантов или угрозой офшоринга и часто пользуются преимуществами дешевого импорта, произведенного на зарубежных потогонных фабриках, и обильным предложением низкооплачиваемой домашней прислуги и работников сферы обслуживания на местном сайте. Другой причиной является растущее доминирование в рабочем движении профсоюзов государственного сектора, члены которых, такие как школьные учителя и государственные служащие, имеют рабочие места, которые не могут быть выведены за штат или переданы неквалифицированным работникам-иммигрантам. Третьим фактором стала надежда на то, что массовая иммиграция обеспечит постоянное демократическое большинство, исходя из того, что латиноамериканские, азиатские и другие неевропейские иммигранты, ставшие гражданами, и их потомки образуют блок "цветных избирателей", постоянно поддерживающих белых прогрессистов. Эти три фактора объясняют, почему демократические левые сегодня повторяют пропаганду об иммиграции, которая по-прежнему ассоциируется с лоббистами бизнеса и либертарианскими правыми, включая обвинение в том, что любая критика высоких уровней иммиграции любого рода должна быть мотивирована расизмом.

Факт остается фактом: настороженное отношение к иммиграции со стороны организованного труда в прошлом часто было оправданным. Как мы уже видели, основной формой власти трудящихся являются коллективные переговоры, заключаемые организованным трудом. Экономист Вернон М. Бриггс-младший пишет: "За двумя исключениями [1897-1905 и 1922-1929] членство в американских профсоюзах с течением времени изменялось обратно пропорционально тенденциям в размере иммиграционного притока".

В 2022 г. Институт Катона, антипрофсоюзный либертарианский аналитический центр в Вашингтоне, опубликовал исследование под названием "Иммигранты снижают уровень профсоюзного движения в США". Подтверждая выводы Бриггса, авторы исследования утверждают, что иммиграция сыграла важную роль в де-юнионизации Америки: "Мы обнаружили, что иммиграция снизила плотность профсоюзов на 5,7 процентных пункта в период с 1980 по 2020 год, что составляет 29,7% от общего снижения плотности профсоюзов за этот период [выделено нами]". В исследовании утверждается, что влияние массовой иммиграции на профсоюзное движение является косвенным. Увеличивая этническое разнообразие рабочей силы, иммиграция усиливает взаимную подозрительность между группами и затрудняет межрасовую и межэтническую классовую солидарность.

Для компании Whole Foods, принадлежащей Amazon и известной своей враждебностью к организованному труду, это не будет неожиданностью. Whole Foods использовала сгенерированные компьютером "тепловые карты" для определения мест, где работники с наибольшей вероятностью попытаются объединиться в профсоюз. Компания обнаружила, что магазины с высоким уровнем расового и этнического разнообразия с меньшей вероятностью поддержат попытки объединения в профсоюз, чем те, где сотрудники были более однородны по происхождению.

То, что иммиграция затрудняет создание профсоюзов, не удивило бы ни лидеров организованного труда, ни работодателей предыдущих поколений. В 1875 г. управляющий одной из фабрик Питтсбурга объяснял: "Мой опыт показывает, что немцы, ирландцы, шведы и те, кого я называю "гречками" (молодые американские деревенские парни), разумно смешанные, составляют самую эффективную и податливую силу, какую только можно найти". В 1911 году Комиссия по иммиграции США отметила, что "во многих случаях сознательная политика работодателей [направлена] на смешение рас [белых этнических групп] в определенных отделах и подразделениях. . препятствуя согласованным действиям работников".

Расизм и ксенофобия - это вопрос о том, почему бизнес и лобби работодателей почти без исключения выступают за повышение уровня иммиграции всех видов, включая легальных иммигрантов и временных гастарбайтеров, и против санкций и других сдерживающих факторов для найма нелегальных иммигрантов - по крайней мере, именно в это хотят заставить нас поверить корпоративная элита Америки, корпоративные СМИ и кооптированное прогрессивное движение.

Хотя белый расизм и англо-американский протестантский этнический и религиозный фанатизм определяли иммиграционную политику США с момента основания до середины XX в., афроамериканцы и латиноамериканцы часто выступали против высокого уровня иммиграции из-за ее пагубного влияния на работников с низкими доходами в их общинах. Например, в XIX и XX веках европейские иммигранты конкурировали с афроамериканцами во многих профессиях, часто в ущерб последним.

A. Филип Рэндольф, основатель Братства носильщиков спальных вагонов, ведущий деятель интеграции оборонного производства во время Второй мировой войны и Марша на Вашингтон за рабочие места и свободу в 1963 г., был, пожалуй, крупнейшим американским борцом за гражданские права ХХ века наряду с Мартином Лютером Кингом-младшим. В 1924 г. Рэндольф призвал к сокращению иммиграции без учета расовых различий, что пошло бы на пользу рабочим всех рас в США:

Вместо того чтобы сократить иммиграцию до 2% от квоты 1890 года, мы предлагаем сократить ее до нуля. ... . . Мы выступаем за то, чтобы не пускать немцев из Германии, итальянцев из Италии. ...индусов из Индии, китайцев из Китая и даже негров из Вест-Индии. Эта страна страдает от иммигрантского несварения. . . . Пора прекратить эту грандиозную погоню за американским золотом, которая переполняет рынок труда, приводит к снижению уровня жизни, расовым волнениям и общей социальной деградации. Чрезмерная иммиграция противоречит интересам масс всех рас и национальностей в стране - как иностранных, так и местных.

Среди испаноязычных американцев, опрошенных Pew в 2018 году, наибольшее число (48%) считали, что количество легальных иммигрантов, прибывающих в США, соответствует норме; только 14% хотели бы увеличить число иммигрантов, в то время как 25% испаноязычных респондентов считали, что США принимают слишком много иммигрантов. По данным опроса Гарвардского университета CAPS/Harris, проведенного в 2018 году, 53% латиноамериканцев выступают за немедленную депортацию всех, кто незаконно пересекает границу, а 70% поддерживают более строгие иммиграционные законы. Противодействие нелегальной иммиграции частично объясняет переход многих испаноязычных избирателей на сторону Республиканской партии при Трампе и Байдене.

Многие американцы мексиканского происхождения, проживающие на юго-западной границе, на протяжении многих поколений выступали против использования мексиканских рабочих-мигрантов американским агробизнесом для поддержания низкого уровня заработной платы в своих регионах и слабых позиций рабочих на переговорах. Лига объединенных латиноамериканских граждан и Американский форум GI, наиболее влиятельные мексикано-американские организации после Второй мировой войны, лоббировали в Конгрессе принятие мер против фермеров и владельцев ранчо, использующих труд нелегальных иммигрантов. В 1950 г. GI Forum принял резолюцию, критикующую тогдашнего сенатора Линдона Б. Джонсона из Техаса за то, что он встал на сторону фермеров, которые хотели сократить федеральное финансирование лагерей для задержанных и воздушных перевозок депортированных нелегальных рабочих в Мексику:

Сенатор Джонсон в значительной степени обязан своим положением в Сенате США голосам тысяч граждан мексиканского происхождения в Южном Техасе... и действия сенатора Джонсона способствуют принципам либерализма, сформулированным покойным Франклином Делано Рузвельтом... [его голосование [против увеличения финансирования задержания и депортации нелегальных рабочих-иммигрантов] является полным пренебрежением к той дружбе, которую питают к нему тысячи граждан мексиканского происхождения".

Последующая отмена во время президентства Джонсона в 1964 г. программы "Брасеро" - программы эксплуатации мексиканских гастарбайтеров, использовавшейся агробизнесом юго-запада, - была поддержана лидерами мексиканских американцев, профсоюзами и либералами "Нового курса".

Сезар Чавес, который в 1962 г. вместе с Долорес Уэрта основал Объединенную фермерскую рабочую силу (UFW), осуждал нелегальную иммиграцию и сообщал о несанкционированных трудовых мигрантах пограничному патрулю. В 1974 г. Чавес пояснил свою позицию: "Нелегалы подвергаются двойной эксплуатации, во-первых, потому что они сельскохозяйственные рабочие, , а во-вторых, потому что они бессильны защитить свои собственные интересы. Но если бы нелегалов не использовали для срыва наших забастовок, мы могли бы выиграть эти забастовки в одночасье и тогда смогли бы улучшить условия жизни и труда всех сельскохозяйственных рабочих". Чавес поддержал амнистию для некоторых нелегальных иммигрантов, чтобы предотвратить тактику "разделяй и властвуй" со стороны работодателей.

Если бы Объединенным работникам ферм удалось организовать более двух миллионов фермеров, то они стали бы одним из крупнейших профсоюзов частного сектора США. Как отмечается в одном из исследований 2010 г., "профсоюзы, в первую очередь UFW и Teamsters, оказали максимальное влияние на заработную плату и пособия фермеров в период с середины 1960-х до начала 1980-х годов, то есть в период очень низкой иммиграции. Программа Брасеро завершилась в 1964 г., а несанкционированная миграция начала расти только в 1983 г., когда пограничный патруль задержал рекордное на тот момент количество иностранцев - 1,3 млн. человек (пик задержаний пришелся на 1986 и 2000 гг., по 1,8 млн. человек в год)".

Но усилия Чавеса и его единомышленников в защиту работников фермерских хозяйств оказались тщетными. Американские работодатели из агробизнеса сумели использовать трансграничный трудовой арбитраж, чтобы победить UFW. К 2021 году почти половину американских фермеров составляли нелегальные иммигранты, большинство из которых были выходцами из Мексики или Центральной Америки.

Эокономист Джованни Пери - один из экспертов, на которого чаще всего ссылаются прогрессивные и либертарианские сторонники увеличения иммиграции. В 2007 г. в аналитической записке "Как иммигранты влияют на занятость и заработную плату в Калифорнии", подготовленной для Института общественной политики Калифорнии, Пери заявил: "Во-первых, нет никаких доказательств того, что приток иммигрантов в период 1960-2004 гг. ухудшил возможности трудоустройства местных жителей с аналогичным образованием и опытом."

Утверждение Пери является заведомо ложным. Вот один из многих примеров эмпирических исследований по этому вопросу: в 1988 г. Главное бухгалтерское управление провело обзор эмпирической (а не теоретической) научной литературы и выявило многочисленные случаи, когда работодатели заменяли американских работников или легальных иммигрантов нелегальными иммигрантами, в большинстве своем из Мексики. Многие из этих примеров относятся к Калифорнии.

Обувщики: "В 1940-х годах в Южной Калифорнии выплачивалась самая высокая в стране заработная плата для сопоставимых рабочих. . . . Международные мигранты (многие из которых являются нелегалами) составляют большую часть предложения квалифицированных обувных рабочих в Лос-Анджелесе и оказывают понижающее давление на заработную плату и условия труда."

Работники ресторанов в Лос-Анджелесе: "В ходе исследования 37 из 52 опрошенных менеджеров ресторанов считали, что международные мигранты либо сдерживают рост заработной платы, либо предотвращают нехватку рабочей силы для кухонных работников. Тридцать девять из этих работодателей признались, что заменяли местных работников (мексикано-американцев, чернокожих и англоязычных) испаноязычными международными мигрантами."

Сборщики цитрусовых: "В цитрусовом округе Вентура группа оседлых, в основном легальных работников добилась повышения заработной платы и льгот в 1970-е годы. В период с 1975 по 1985 год подрядчики, использующие труд недавно прибывших международных мигрантов, большинство из которых были нелегалами, смогли снизить оплату труда сборщиков цитрусовых в этом районе по меньшей мере на 18%"

Рабочие томатов: "В 1970-е годы в округе Сан-Диего легальные работники, занятые выращиванием томатов, потеряли работу или согласились на существенное снижение заработной платы, поскольку производители перешли на более широкое использование нелегальных работников. . . . Ставки заработной платы превышали 4,00 долл. в час, а некоторые производители подписали контракты с Объединенной фермерской рабочей организацией (UFW), которые включали медицинские льготы и пенсионный план. Однако к концу 1970-х годов фермеры Северного округа смогли снизить стоимость труда до 3,35 долл. в час."

Уборщики: "В период после Второй мировой войны дворники, работавшие в многоэтажных районах Лос-Анджелеса, около половины которых составляли чернокожие жители США, добились отличной заработной платы и условий труда под руководством Международного союза работников сферы обслуживания (SEIU). Однако в начале 1980-х гг. группа агрессивных компаний, не входящих в профсоюз и нанимающих преимущественно нелегальных рабочих, смогла вырвать лучшие строительные контракты у фирм, состоящих в профсоюзе. В результате заработная плата упала, и большинство чернокожих уборщиков, родившихся в США, потеряли работу."

Использование работодателями как легальных, так и нелегальных иммигрантов в качестве забастовщиков и подменных рабочих продолжается и в наше время. Вот Натали Китроефф в газете Los Angeles Times в 2017 г.: "Иммигранты наводнили калифорнийское строительство. Оплата труда рабочих упала. Here's Why." Другая журналистка, Сара Мюррей, написала об уничтожении профсоюзов в мясоперерабатывающей промышленности США для The Wall Street Journal в 2013 году: On the Killing Floor, Clues to the Impact of Immigration on Jobs.

В США технологические компании Силиконовой долины, фирмы с Уолл-стрит и другие предприятия, занимающиеся высоким уровнем оплаты труда, стали зависимы от постоянного притока из-за рубежа "подневольных" работников с высшим образованием по программе H-1B. Такие компании, как Google, Apple, Microsoft и JPMorgan, нанимают H-1B напрямую или арендуют этих гастарбайтеров у подрядчиков, известных как "body shop", многие из которых являются индийскими фирмами, например, Tata Consultancy Services.

В США по программе H-1B занято относительно небольшое количество работников, однако они составляют непропорционально большую долю рабочей силы на "рабочих местах будущего" в сфере технологий, о которых говорят американские бизнесмены, политики и эксперты. В период с 1980 по 2010 г., главным образом в результате масштабного расширения программы H-1B, число американских рабочих мест в области компьютерных наук, занимаемых иностранцами, выросло с 7,1% до 27,8%.

В 2020 г. 74,1% из 407 071 визы H-1B, выданной Соединенными Штатами иностранным работникам специального профиля, получили граждане Индии. Идея о том, что три четверти работников на земле за пределами границ США, обладающих ценными навыками, в которых остро нуждаются Силиконовая долина, Уолл-стрит и другие отрасли американской промышленности, просто случайно живут в одной стране, явно абсурдна. Преобладание молодых индийских мужчин среди H-1B лишь отражает случайное значение индийских "кузовных мастерских" в качестве поставщиков подневольных работников для американских компаний, начиная с 1990-х годов.

С самого начала своего существования Соединенные Штаты извлекали пользу из работников, обладающих особыми навыками, которых нет в нашей стране: британские рабочие текстильных фабрик в XIX веке, валлийские железоделательные мастера в зарождающейся сталелитейной промышленности США, немецкие ученые-ракетчики, такие как Краффт Эрикке и Вернер фон Браун, в космическую эру после Второй мировой войны. Однако большинство H-1B, несмотря на то, что они определяются как "специализированные работники", не обладают уникальными навыками, которыми не обладают американские выпускники программ STEM.

По мнению Американского совета по иммиграции (American Immigration Council), правозащитной группы, которая не раскрывает своих доноров на своей веб-странице, "исследования показывают, что работники H-1B дополняют американских работников, заполняют пробелы в занятости во многих профессиях, связанных с НТИМ, и расширяют возможности трудоустройства для всех". Это стало бы новостью для многих американцев, например, для нескольких работников компании Disney, которых уволили из американских компаний после того, как их заставили обучать заменявших их H-1B-работников. Эти и другие случаи вызывают очевидный вопрос: Если приглашенные работники H-1B настолько квалифицированны, то почему их должны обучать американские работники, которых они заменяют?

Если бы действительно существовала нехватка квалифицированных работников, можно было бы ожидать, что компании Кремниевой долины будут лоббировать в Конгрессе введение балльной системы, как в Канаде, Австралии и Великобритании. Такая система поощряла бы квалифицированных иммигрантов и начисляла бы им баллы в зависимости от уровня владения английским языком, образования, специальных навыков и т.д. Вместо этого через подставные группы, такие как FWD.us, созданная при содействии соучредителя Facebook Марка Цукерберга в 2013 г., крупнейшие технологические корпорации и другие организации постоянно лоббируют в Конгрессе расширение числа виз H-1B.

Почему руководители Apple, Facebook, Google, Intel и других технологических компаний не выступают за введение системы отбора квалифицированных иммигрантов на основе заслуг? Причин две: прибыль работодателя и власть работодателя.

Начать можно с прибылей технологических компаний. В условиях балльно-рейтинговой системы технологические компании потеряют экономию на затратах на оплату труда, которая создается за счет трудового арбитража, использующего разницу между зарплатой подневольных работников H-1B и тем, что большинство американских граждан и обладателей грин-карт требовали бы в качестве оплаты за те же самые работы в отсутствие программы H-1B.

Министерство труда США устанавливает четыре уровня заработной платы H-1B, основываясь на медианной заработной плате других работников той же профессии и региона, используя данные исследования Occupational Employment and Wage Statistics, проводимого Бюро трудовой статистики. Эта система призвана защитить американских рабочих и легальных постоянных жителей от снижения их заработной платы в результате конкуренции с H-1B. Однако, как отмечают Дэниел Коста и Рон Хира в исследовании 2020 года, Министерство труда устанавливает два самых низких уровня заработной платы для H-1B намного ниже местной медианной заработной платы.

"Неудивительно, - пишут Коста и Хира, - что в 2019 году три пятых всех рабочих мест H-1B были сертифицированы по двум самым низким уровням преобладающей заработной платы". Среди ведущих работодателей, использующих H-1B, IBM имеет три пятых своих работников H-1B первого или второго уровня, Amazon и Microsoft - по три четверти, Google - более половины, а Walmart и Uber - примерно по половине. Если H-1B - это гении с уникальными и ценными навыками, которых нет ни у американских рабочих, ни у иммигрантов с грин-картами, то почему же технологические фирмы и их подрядчики так стараются платить большинству своих H-1B самую низкую зарплату, допустимую по американскому законодательству? Коста и Хира заключают: "Данные по уровню заработной платы ясно показывают, что большинство работодателей H-1B, особенно самые крупные из них, в силу огромного количества нанимаемых ими работников, используют несовершенное правило преобладающей заработной платы H-1B для занижения оплаты труда своих работников по сравнению с рыночными стандартами, что приводит к значительной экономии затрат на оплату труда для компаний, использующих H-1B".

Однако в предпочтении менеджеров и акционеров американских технологических компаний, таких как Apple, Microsoft, Google и Facebook, использовать неграждан в качестве подневольных слуг, а не свободный труд, есть нечто большее, чем соображения выгоды. Система баллов, основанная на заслугах, позволила бы квалифицированным иммигрантам работать на любую фирму, которую они выберут, но подневольные рабы привязаны к своим спонсорам - корпорациям и кузовным мастерским. Самое основное право свободного работника - право уволиться и устроиться на другую работу в той же стране без разрешения работодателя - у работников H-1B отсутствует, поэтому их легче запугать работодателю и они боятся жаловаться на нарушения. Предпочтение работодателей к работникам, практически не имеющим права договариваться на рабочем месте, помимо соображений стоимости рабочей силы, объясняет их лоббирование расширения числа подневольных работников, а также враждебное отношение к организованному труду.

Как и защитники корпоративной политики перевода предприятий на периферию, защитники иммиграционного трудового арбитража часто утверждают, что вред, если он и есть, затрагивает лишь нескольких работников, личные страдания которых перевешиваются выгодами для экономики в целом и потребителей.

Частым аргументом лоббистов массовой иммиграции, финансируемых корпорациями и миллиардерами, является то, что иммигранты увеличивают валовой внутренний продукт (ВВП) и создают новые рабочие места в США. Поскольку ВВП растет по мере увеличения численности рабочей силы, это верно, но не имеет никакого значения. С точки зрения долгосрочного национального процветания важен не валовой ВВП и даже не ВВП на душу населения, а производительность труда на душу населения. Если приток рабочих-иммигрантов снижает стимулы работодателей к инвестированию в трудосберегающие технологии, то увеличение иммиграции будет означать снижение роста производительности труда и долгосрочного процветания по сравнению с другими, более механизированными и автоматизированными обществами.