Адская война

VIII. НАШЕСТВИЕ

Новый «демонстративный опыт» Джима Кеога. Наводнение. Спасение семьи Тома Дэвиса. Рекогносцировка «Южного». Нашествие немцев. Сражение в воздухе. Высадка немцев в Риджент-Парке. Уничтожение их флота. Пожар в Лондоне. Битва за городом. Снова Джим Кеог.

Было уже поздно, когда мы, проводив семью Тома Дэвиса в ее подземное помещение, простились с нею и отправились ночевать в гостиницу. Мы взяли автомобиль и подвезли Тома до Блакжраерского моста. Здесь он должен был расстаться с нами. Мы остановились на минуту, неподалеку от спуска в туннель, проложенный под Темзой. Внимание Тома привлек красный фонарь на шесте над самым входом в спуск.

— Я, кажется, не замечал его раньше, — пробормотал он. — Зачем его там поставили?

В это мгновение странные полосы света прорезали туманную атмосферу. Они направлялись откуда-то сверху, напоминая лучи прожекторов. Я взглянул вверх:

— Джим Кеог!

— Он и есть! — подтвердил Пижон. — Это его огни. Куда он ме…

Что-то просвистело в воздухе по направлению к трубе спуска в туннель, затем раздался взрыв, груда обломков взлетела вверх, раздались отчаянные крики и воды Темзы хлынули в зиявшее перед нами отверстие…

Как описать ужасы, превратившие Лондон в эту ночь в истинно проклятый город. Туннели сообщались с сетью, подземных галерей, большая часть которых находилась ниже уровня Темзы. Вода должна была затопить «Город Кротов», а в это позднее время жители уже перебрались в него на ночь, большинство улеглось спать… А сколько их там! Сотни тысяч… Действительно, адская война, оставляющая за собой все самые мрачные пророчества!

Из нас первым опомнился Том Дэвис. Он судорожно схватил нас за руки и сказал прерывающимся голосом:

— Друзья мои… я обязан явиться в Военное Министерство при первой тревоге. Я не могу вернуться домой… Не могу нарушить долга службы… Попытайтесь помочь моей семье, моим старикам и сестре…

— Мы сделаем все, что в наших силах! — отвечали мы в один голос. — А потом разыщем вас в Военном Министерстве! — прибавил я.

Он молча стиснул нам руки. Минуту спустя мы мчались обратно. Суматоха уже распространилась по всему городу. Отовсюду стремились к месту катастрофы автомобили с насосами для выкачивания воды, с орудиями для заделки пробоины; быстро формировавшиеся отряды полицейских и солдат спускались в подземелья помогать утопающим… Я слышал свистки, сигналы, команды начальников.

Семья Тома Дэвиса помещалась недалеко от входа в галерею. Когда мы спустились в нее, нам показалось, что мы попали в ад. Неистовые крики, суматоха, растерянные лица, полуодетые бестолково мечущиеся фигуры! Спросонья люди не сразу сообразили, в чем дело; кто-то крикнул, что две тысячи прусских аэрокаров бомбардируют Лондон; отряд полицейских и пожарных, спустившихся в галерею спасать утопающих, был принят за переодетых пруссаков; словом, водворилось нечто неописуемое! Старики Дэвисы обезумели от ужаса и, если б не мужество мисс Нелли, которая не только лицом, но и душевными свойствами твердости и самообладания походила на брата, вряд ли бы нам удалось что-нибудь сделать. Она убедила отца и мать, что мы друзья, а не переодетые пруссаки. Я схватил в охапку старика, Пижон — старуху, мисс Нелли ухватилась за мою руку и мы успели во время добраться до выхода. К счастью этот пункт находился далеко от реки, отделяясь от нее несколькими продольными галереями, так что вода добралась сюда не сразу. Тем не менее, она догнала нас и едва не сбила с ног, но в конце концов мы отделались холодной ванной.

Водворив семью на квартире и убедившись, что растерявшиеся старики пришли, наконец, в себя, мы поспешили в Военное Министерство успокоить Тома. Не буду описывать благодарность этого славного малого, когда он узнал, что его семья в безопасности.

Видя, что мы промокли насквозь и трясемся от холода, он предложил нам отправиться в цейхгауз и выбрать платье, какое придется в пору. Разрешение было выдано без затруднения. Пижон надел старую форму цвета хаки, я же нарядился в какую-то нелепую венгерку с бранденбурами и синие штаны с красными лампасами. Этот костюм делал меня похожим не то на венгерского героя, не то на генерала негритянских войск.

Тем временем Дэвис сообщил нам новости. Солдат, стоявший неподалеку от спуска в Темзу, видел «черепаху» Кеога и дал по ней выстрел, но безрезультатно. Несомненно, красный фонарь, замеченный Томом, был сигналом, поставленный для Кеога каким-нибудь шпионом. Наводнение удалось локализировать, закупорив галереи на некотором расстоянии от реки, но целый ряд их был затоплен Темзой и из ближайших к реке галерей почти никто не спасся.

Том сообщил, что по известиям, полученным от наших шпионов, немецкая флотилия плотов двинулась из Эльбы, а воздушные эскадры соединились и также направляются в Англию. Аэрадмирал Троарек уже отдал приказ готовиться к бою.

Услыхав об этом, мы с Пижоном поспешили в Сайденгэм. Сообщение Тома подтвердилось. Аэрадмирал сказал нам, что в Лондон направляется германский флот — правда не в две тысячи, но в пятьсот аэрокаров, несущих по 100–200 человек. По-видимому, его главная цель — высадка в Лондоне отряда войск, к которому должна присоединиться армия, переправляемая на плотах. Туман, стоявший на море и одевший непроницаемым покровом Лондон, благоприятствовал той и другой задаче.

— Но они немножко ошибутся в расчетах… Здесь, над Лондоном, они не найдут тумана, который помешал бы сражению и помог спуску и высадке.

— Как так, адмирал? — возразил я. — Кажется, в это время года туман здесь не расходится даже днем…

— Да, ведь вы не знаете… Это хранилось в секрете, но теперь я могу вам сообщить. Найден способ разгонять туман по желанию. Он уже проверен единичными опытами, а теперь будет применен в большом масштабе. Достигается это взрывами газов, заставляющих туман сгущаться. Вы их услышите. Двести сорок исполинских стальных труб будут извергать в атмосферу взрывающуюся смесь, пока туман не осядет росою… Но к делу, мы должны спешить. Я намерен воспользоваться услугами вашего аэрокара. Отправляйтесь навстречу германской эскадре и сообщите нам, если что заметите. Не улетайте слишком далеко от берегов. Сейчас вы получите письменную инструкцию, план берегов с указанием маяков, которыми можете воспользоваться для передачи нам известий, набор флагов для сигнализации — все, что вам может понадобиться при рекогносцировке. Пока ступайте, готовьтесь к отлету.

Вернувшись к «Южному», я застал в обществе Пижона и японцев шурина г. Дюбуа, Марселя Дюшмена, которому очень обрадовался. Он участвовал в морском сражении между англичанами и немцами, на крейсере, который был пущен ко дну неприятельскими бомбами. Ему удалось уцепиться за обломок судна и вскарабкаться на него. Морское течение понесло его к берегам Англии; в тумане он остался незамеченным своими и неприятельскими судами и спустя сутки был выброшен на отмель близ Ярмута. Рыбаки помогли ему выбраться на берег; затем он направился в Лондон, где разыскал нас, узнав из газет о нашем прибытии. Он телеграфировал в Париж тестю и своему начальству, но так как еще не получил никакого назначения, то решил отправиться со мной на «Южном».

— Воевал под водой, воевал на воде, теперь повоюю в воздухе, — заметил он. — У вас найдется для меня местечко?

— Как же, — ответил я. — Вы можете заменить Пижона, который останется на земле и будет сообщать в газету обо всем, что заметит снизу… Не забудьте, Пижон, сообщить, что «Южный» примет участие в военных действиях соединенного англо-французского воздушного флота. Официальное поручение от аэрадмирала… Это чего-нибудь да стоит! Какая реклама для «2000 года!».

— Реклама! — укоризненно подхватил Пижон. — Можно ли так говорить? Интересы отечества выше всего…

— Какой тираж!.. — закончил Марсель, ухмыльнувшись. Мы все засмеялись.

— Как бы то ни было, патрон будет доволен, — заметил я. — Но вот и инструкция…

Нам передали письменное распоряжение и все обещанное аэрадмиралом. Я дал необходимые объяснения капитану Мурата, Марсель взял на себя сигнализацию, которая была ему хорошо известна, и мы отправились.

Мы поднялись на высоту двух тысяч метров. Здесь атмосфера была почти прозрачна, но внизу под нами расстилалась сплошная толща тумана. Но вот мы услышали грохот выстрелов. Он не походил на канонаду орудий старого типа, которые и теперь еще применялись для салютов — на войне их заменили беззвучные пушки; это был дребезжащий звук, точно разрыв громадного листа цинка. Вскоре грохот раздался со всех сторон. Мы догадались, что это действуют двести сорок разгонителей тумана, о которых говорил мне аэрадмирал.

Чудеса! Их действие превзошло все наши ожидания. Спустя какие-нибудь десять минут темная масса тумана начала проясняться. Мы стали понемногу различать внизу беловатые, желтые, красноватые пятна, линии, смутные очертания кварталов, Темзы; наконец, облако разъяснилось и Лондон раскинулся под нами, озаренный мириадами огней. Зрелище было волшебное.

Действие разгонителей, впрочем, распространялось на ограниченное пространство. Когда Лондон остался за нами, мы снова встретили туман, хотя и не такой непроницаемый, как над морем.

Мы крейсировали довольно долго, не заметив никаких признаков германской эскадры. Зато мы, нашли, чего не искали: заметили длинный плот, с сотнями людей, буксируемый пароходом. Тотчас после этого открытия «Южный» направился к ближайшему маяку — Соутэндскому дать знать в Лондон.

— Телеграфируйте в Военное Министерство, — сказал я сторожу, — что аэрокар «Южный», причисленный к французскому воздушному флоту, встретил в двух милях от Соутэнда плот с немецкими солдатами, но не смог найти воздушной германской эскадры.

Он исполнил мое требование, а затем сказал:

— Это уже не первое известие о плотах. Они начали показываться с трех часов и отсюда до Гарвича их уже замечено штук пятнадцать. Они высаживаются, пользуясь отливом. Я думаю, тысяч пять-шесть немцев высадились. Наверное, много плотов пущено ко дну нашими судами, но немало и проскользнуло в тумане. Здешние рыбаки видели, как они высаживались и прибежали сообщить мне. А говорили, за нашим флотом мы как за каменной стеной… Вот тебе и флот! Что он поделает в таком тумане?

В эту минуту раздался звонок телефона. Сторож отправился к аппарату, а мы хотели уже продолжать путь, когда он крикнул:

— Постойте, это вам… Вот что мне передали: «Сообщите „Южному“, что германская воздушная эскадра замечена к северу от Лондона, над Сент-Альбансом. Пусть он немедленно возвращается».

Несколько сконфуженные нашей неудачей, мы понеслись обратно в Лондон.

На высоте пятисот метров над Лондоном появилась настоящая туча германских воздушных судов разнообраз­ных форм и величин — от гигантов кораблей с экипажем в двести человек до крошечных снарядов, расчитанных на одного — двух человек.

Было уже совсем светло, когда мы подлетели к Лондону и вступили в светлое, очищенное от тумана, пространство. Вся северная сторона горизонта была буквально усеяна аэрокарами разных величин, быстро приближавшихся к городу. Мы благоразумно остановились в последней гряде тумана, на высоте пятисот метров, откуда могли наблюдать за неприятелем, сами оставаясь незамеченными. Германский флот двигался над слоем тумана, рассчитывая, очевидно, погрузиться в него уже над Лондоном. Двухсот аэрокаров соединенного англо-французского флота не было видно.

— Троарек делает то же, что и мы, — заметил Марсель. — Флот держится в кольце тумана, чтобы нагрянуть на неприятеля сверху. Правильно!..

— Господа, — сказал я японцам, — помните, что мы не принимаем участия в бою. Моя задача — дать отчет о сражении, а не участвовать в нем. Исключение только для Джима Кеога, аэрокар которого вы узнаете по описаниям Если будет случай с ним померяться, я не откажусь. Имейте в виду, капитан Мурата, что у нас могут быть шансы на победу лишь в том случае, если нам удастся подняться выше его.

Между тем германская эскадра приближалась, выстроившись пятью линиями в форме подковы, обращенной концами к нам. Центр держался над Гайбери, крылья спускались над Риджент-Парком.

— Какие странные формы! И какое разнообразие!

— Но, кажется, довольно-таки тяжеловесные махинищи.

— А наши шпионы не ошиблись, — заметил Марсель. — На самых крупных — не меньше, чем по двести солдат…

— Ясно, что их главная задача высадить людей, — сказал капитан Мурата. — Что делать в воздухе с таким экипажем? Они высадятся и укрепятся в Риджент-Парке.

Не прошло и двух минут, как из парка полетели вверх гранаты. Примчавшаяся батарея орудий, приспособленных для стрельбы по воздушным судам, начала действовать. Вместо ответа громадные аэрокары продолжали спускаться с головокружительной быстротой. Немецкие солдаты отвечали на залпы англичан.

Очевидно, немцы торопились занять во что бы то ни стало Риджент-Парк. Мы видели, как на расстоянии тридцати-сорока метров от земли они толпами выскакивали за борт и прыгали на землю точно обезьяны — но обезьяны крылатые.

Каждый из них был снабжен оригинальной формы парашютом, при помощи которого спускался — живой, раненый или мертвый, так как пули английских стрелков делали свое дело.

Очутившись на земле, стрелки открывали огонь по англичанам, меж тем как саперы в центре парка уже рыли траншею, подготавливая укрепления. Они как песок сыпались из гондол гигантских аэрокаров — в несколько минут их набралось уже тысяч десять.

— Где же, однако, соединенный флот? — сказал Мурата. — Пора бы ему вмешаться в дело…

Но в эту самую минуту желанный маневр совершился. Пока немецкий флот теснился за двести метров от земли, занятый высадкой солдат, из окружающей стены тумана, на высоте шестисот метров, вылетели двести аэрокаров Троарека и его английского коллеги сэра Джона Бернсайда.

Град разрывных снарядов, зажигательных ракет, гранат, посыпался на немецкую эскадру.

Это было грозное зрелище. На высоте от двухсот до пятисот метров кружилась туча воздушных судов разнообразных форм и величин, от колоссальных аппаратов с экипажем в двести душ, до крошечных снарядов, рассчитанных ни одного — двух человек.

Над нею, на высоте от шестисот до тысячи метров, нависла другая туча, точно стая коршунов, более стройных, подвижных и проворных, чем германские левиафаны.

Гранаты и ракеты лопались с оглушительным треском, гигантские аэрокары взрывались, столбы пламени поднимались на огромную высоту, солдаты, орудия, обломки хаотическими грудами, кувыркаясь в воздухе, летели вниз…

Но немцы были снабжены остроумными парашютами, еще неизвестными французской аэротактике; мы могли разглядеть в бинокли, что большинство благополучно достигало земли. Пулеметы, различные аппараты, ящики с патронами — все это имело такие же парашюты, автоматически развертывающиеся при падении, и потому вооружение благополучно опускалось на землю.

— Чертовы немцы! — вырвалось у Марселя. — Надо отдать им справедливость — молодцы! А ведь этот сумасшедший маневр может иметь успех. Вон уже тысяч двадцать утвердились в Риджент-Парке… И продолжают себе сыпаться, как ни в чем не бывало. Их аэрокары взрываются целыми роями, а они точно и не замечают…

— Для них это ничего не значит, — заметил Мурата. — Их тут тысяч шестьдесят — семьдесят. Благодаря этим парашютам тысяч пятьдесят достигнут земли невредимыми. Да с плотов, если высадится тысяч тридцать…

— То выйдет восемьдесят, — закончил я. А в Лондоне всех войск вряд ли наберется пятьдесят тысяч.

Ясно было, что истребление германского флота лишь вопрос времени. Союзный флот уничтожал все, что находилось под ним. Экипажи немецких судов попали меж двух огней. Сверху сыпались гранаты их воздушных противников. Снизу их осыпали пулями английские батальоны, стекавшиеся к месту боя.

Но, очевидно, немцы заранее предвидели этот результат. Они рассчитывали не на победу в воздухе, а на победу на суше, на возможность овладеть Лондоном, пользуясь незначительностью английской территориальной армии, которая вся не превышала сотни тысяч человек, разбросанных по стране.

В течение боя — или бойни — адмиральский аэрокар очутился поблизости от нас. Мы воспользовались этим, чтобы сообщить посредством сигналов о своем возвращении и спросить о дальнейших распоряжениях.

Аэрадмирал поручил нам наблюдать за окрестностями Лондона, не удаляясь значительно от места действия, и сообщать ему каждые четверть часа о результатах.

Туман за городом был довольно редкий и прозрачный, и мы различили колонны войск, направляющихся с разных сторон в Лондон. Но установить их национальность пока было невозможно.

Вернувшись к эскадре, мы убедились, что она переместилась от Риджент-Парка к Гайд-Парку, преследуя отряд немецких аэрокаров странной формы. Это были небольшие аппараты типа «Южного», тащившие за собою обыкновенные сферические шары старого типа. Наши аэрокары осыпали их разрывными снарядами. Шары взрывались, гондолы опрокидывались, изливая огненные потоки; очевидно, они были наполнены керосином или другой легко воспламеняющейся жидкостью, загоравшейся от наших снарядов или поджигаемый немцами… Многие из них были уничтожены раньше, чем успели причинить вред, но вскоре большая часть отряда уже парила над Букингемским дворцом. Здесь нельзя было осыпать их гранатами и зажигательными снарядами.

Тогда начальник английской эскадры пошел на отчаянный маневр. Вопреки правилу аэротактики, предписывающему атаковать врага сверху, сэр Джон Бернсайд решился штурмовать их на одном уровне. Тут, как и на море, англичане показали себя достойными своей старинной репутации. Быстрым движением сорок английских аэрокаров перегнали германский отряд, спустились на один уровень с ним и развернутым фронтом ринулись на абордаж.

Гондолы и оболочки смешались в кучу; взрывы следовали за взрывами, солдаты стреляли друг в друга в упор, рубились, резали оболочки, потоки пылающего керосина лились на крыши дворца; люди, гондолы, разорванные оболочки летели грудами с высоты в двести метров.

Натиск англичан был так быстр, неожидан и неистов, что победа осталась за ними. Скоро неприятельские аэрокары были истреблены. Но дворец пылал, превращаясь в гигантский костер, и много сферических шаров уносились по ветру, изливая огненные потоки из своих резервуаров. В последнюю минуту команда немецких аэрокаров отпускала их на волю, открыв клапан резервуара и поджегши его содержимое.

Крейсеры Троарека гонялись за ними, уничтожали их гранатами, но они успели сделать свое дело — вскоре мы были свидетелями колоссальнейшего пожара. Горели, подожженные разом в нескольких местах, доки — гигантские доки Темзы, с их громадными складами товаров, в особенности хлопка.

В Риджент-Парке кипел отчаянный бой. Стекавшиеся со всех сторон английские войска атаковали немцев. Последние, однако, стойко отбивали атаки, меж тем как в центре парка росли земляные укрепления и прорывались траншеи, где осажденные могли укрыться от английских пуль и снарядов.

Воздушный бой приходил к концу. Соединенный флот потерял не более десятка аэрокаров, главным образом английских, при атаке над Букингемским дворцом. Немецкая армада была уничтожена почти вся; уцелевшие аэрокары, высадившие своих солдат, тщетно пытались спастись бегством. Союзники нагоняли их, взрывали, и один за другим они падали на землю. Команда машинально пускала в ход парашюты, — напрасно! Люди гибли в огне пылавших зданий; те же, которые благополучно достигали земли, падали под ударами разъяренных жителей. Пожар распространялся, пылали уже кварталы Стрэнда, Уайтчепеля, Гольборна, Ливерпуль-Стрит, черные столбы дыма поднимались над исполинскими кострами. Население, укрывшееся в подземельях, и раньше обнаруживавшее такой упадок духа, по-видимому, одушевилось мужеством, когда опасность оказалась налицо, высыпало на улицы, вооруженное чем попало и истребляло все, что носило прусский мундир.

Мы видели это в бинокль, возвращаясь из второго облета окрестностей Лондона, так как не забывали о задаче, возложенной на нас аэрадмиралом. На этот раз у нас не оставалось сомнений; мы ясно рассмотрели колонну тысяч в тридцать или сорок пруссаков, двигавшуюся на Лондон, о чем и поспешили сообщить сигналами аэрадмиралу.

С удивительною быстротою соединенный флот построился четырьмя рядами и понесся навстречу грозному неприятелю. Он держался на высоте четырехсот метров, мы следовали за ним на высоте около шестисот метров.

Вскоре разрывные снаряды посыпались на неприятельский отряд. Но ряды стоически смыкались и колонны шли безостановочно, оставляя на дороге убитых и раненых. Видимо, они спешили соединиться с войсками, высаженными в Риджент-Парке.

Но вот на Темзе, вдоль которой двигались немцы, появилась флотилия маленьких судов и принялась осыпать неприятеля бомбами. К счастью для немцев, они вступили в это время на полуостров, который река образует у Поплера. Миноносцам пришлось огибать его кругом, тогда как немецкие колонны пересекали его поперек.

Если бы хоть одна-две дивизии войск были высланы навстречу немцам из города, они были бы истреблены до последнего человека. Но мы тщетно всматривались — войска не показывались. Несомненно, в городе уже получили по телефону известие о наступлении, но, как видно, не решались увести часть войск от Риджент-Парка.

Когда Наполеон под Ватерлоо ждал Груши, который должен был довершить расстройство неприятельской армии, явился Блюхер и превратил ожидаемую победу в поражение французов.

И мы дождались своего Блюхера.

Странно, что до сих пор никто из нас не вспомнил о существовании Джима Кеога с его «Сириусом». Впрочем, захватывающее зрелище адской бойни могло заставить забыть обо всем на свете. Но если «Сириус» до сих пор не принимал участия в сражении, то это не значило, что он отказался от него.

Внезапно какой-то яркий луч заставил нас зажмуриться.

— Солнце играет, — заметил Марсель.

— Нет, не солнце, — воскликнул я, — это Джим Кеог!

Мои японцы так и подпрыгнули. Все глаза устремились на точку, приближавшуюся к соединенному флоту.

Ринувшись откуда-то с громадной высоты, «Сириус», со свойственной ему головокружительной быстротой, спустился над флотом, сделал несколько зигзагов, приостановился и разрядил свою пушку под углом, рассчитанным так, чтобы задеть несколько аэрокаров.

Плачевное зрелище! Пять взрывов, пять столбов пламени, пять огромных аэрокаров — три наших, два английских — разлетелись в клочья!

Сотни людей посыпались на немецкий отряд, который встречал их выстрелами снизу, продолжая идти.

А «Сириус» уже поднимался ввысь и спустя несколько минут скрылся из вида.