Адские колокола

Глава 17

Чик-чирик. Чик-чирик.

Маленькие птички — ярко-красные и синие — порхали под веками, со всей мультяшной силой размахивая крыльями. Подсознательная насмешка над самым девчачьим обмороком.

«Думаю, могу отключиться на пару мгновений, меня всё же вилкой проткнули».

Дыры в животе жгло, не говоря уже о том, что из-за этого у Геи пропадали силы. Ничто так не действует на девушку, как яд другого измерения. Но на это её птички внимания не обращали, а продолжали пронзительно чирикать! А перевод их пения таков: смирись.

Очевидно, подсознательные птички были за изменения в Люцифере. И всё же они не были такими раздражающими — и желанными одновременно — как зовущий Гею голос.

— Давай, женщина. Открой свои чёртовы глаза. Хватить лениться. Как можно спать посреди сражения!? Или ты решила так нарушить своё слово? Если решишь избежать свадьбы умерев, подумай дважды. Я буду преследовать тебя в загробной жизни. Сделка есть сделка. Я не дам тебе так легко сбежать из моих грязных лап. — А потом ещё грубее: — Не смей умирать у меня на руках.

Казалось, она уже умерла, потому что раздражённый голос принадлежал Люку. Её Люку. Так, как и должно быть. Люк раздражает и достаёт её.

Вероятно, она ударилась головой и получила сотрясение. Как ещё объяснить обнадёживающую слуховую галлюцинацию?

— Ты забыла? Я знаю, когда ты притворяешься. У тебя не выходит это в кровати и здесь не прокатит.

Будто ей когда-то приходилось притворяться. Люцифер никогда не оставлял её неудовлетворённой. Даже он не настолько эгоист.

Мог ли голос, вправду, принадлежать ему? От страха она захотела и дальше лежать, на случай если это сон.

«Хватить трусить».

Она приоткрыла один глаз и едва не зажмурилась, увидев хмурое и напряжённое выражение лица Люцифера. Он никогда не давал ей личного пространства. И ей даже нравилось, что несмотря на все заверения, он просил, чтобы на людях они держались отстранённо, чтобы не повредить его уличной репутации. И сам же частенько нарушал своё правило, отмечая её своей тонкими, на его взгляд, способами.

Он приблизился так, что между их лицами оставалась всего пара миллиметров. В глубинах его глаз, Гея видела извечный огонь Ада.

— Она жива, — заявил Люцифер. — Хотя я не радуюсь и ничего в этом духе. Мне вообще по фигу.

После этого заявления она чуть не расплакалась от радости, но сдержалась, потому что Люк, как нервный адский кот, завидев слёзы, мог сбежать. Гея решила убедиться, что это на самом деле Люк.

— Что ты думаешь о мире во всём мире?

— Жаль, что им это не удастся, за одну только партию в гольф затрагиваются все грехи.

— А о диете с низким содержанием жира?

— Дискриминация вкусных углеводов и калорий.

— Какой твой любимый десерт? — Только ответ на этот вопрос расскажет, кто владеет телом Люка.

— Всё знают, что яблочный пирог с корицей. Твой пирожок. — Он облизнулся, и Гея практически видела в его глазах воспоминание, когда он последний раз ласкал её языком.

— Ты настоящий. Ты вернулся.

Опустив голову, он прижался губами к её и порочно поддразнил языком место их соединения.

— Проклятый я. Владыка Ада вернулся. И прошлые времена тоже вернулись.

Она обняла его за шею и заметила, что он тоже обнял её, но аккуратно, стараясь не касаться ран.

— Но как? — пробормотала она ему в шею, вдыхая родной запах — пьянящая смесь греха и серы. До этого момента Гея и не осознавала, что тоскует по этому аромату.

— Она ещё спрашивает. Ты виновата. И я не стану тебя за это благодарить. Знаешь, чтобы встряхнуть меня, не надо почти умирать. Чем ты только думала, позволив колдунье так себя отвлечь? Эпический провал твоих боевых навыков.

— Ну, извини, — парировала она. — В тот момент я узнала разочаровывающие новости.

— Ничто из этого не стоит жизни.

Она провела ладонью по его щеке, наслаждаясь огненным жаром кожи.

— Вряд ли с этим соглашусь. Хотя мне всё равно, что с тобой случится, — солгала она.

Заметив её откровенную ложь, он улыбнулся.

— Именно. Точно как и я не пойду на Урсулу войной, чтобы спасти тебя. Это было бы недостойно мужчины моего положения. Не говоря уже, что участие в спасении женщины создаст плохой прецедент. — Он скривился от досады. — Ты ведь знаешь, что мне противна галантность. Она рушит мой образ.

— Как и кроссовки абрикосового цвета, которые ты носил на прошлой неделе, — сказала она сквозь слёзы.

Он скривил губы в отвращении　

— Не напоминай. Я планирую провести крупную кампанию по восстановлению моего дурного имени. Представляешь — я нервничаю, одеваюсь и веду себя, как чёртов дурачок? Надо дать себе пощёчину. И сжечь гардероб. Рана от того, что я избавился от всего демонического нижнего белья из крокодиловой кожи, ещё не затянулась.

Пока Люцифер разглагольствовал, что же ему придётся исправить — начиная от того, что он пел сопрано, хотя никто не давал ему по яйцам, до страшного момента, когда он помог пожилому демону перейти дорогу — Гея воспользовалась моментом остановки времени и собралась. Буквально.

Да, Люцифер остановил время — ради неё — благодаря чему из неё перестал течь сок… то есть кровь. Название зависело от того, кто ей занимается. Неё нравилось издеваться над учёными. Раны от трезубца не опасны для жизни, больше нет, но нанесены с умом. Гея сморщилась от боли, когда рана разошлась, и Люцифер крепче её обнял. Замерев в моменте, который очень хотела запечатлеть в янтаре, Гея позволила себе расслабиться и обрадоваться возвращению Люка.

Наконец, он раскусил её уловку и перестал говорить о себе.

— Ты закончила откладывать неизбежное.

Нет. Ей ещё немного хотелось пооттягивать.

— А что неизбежного?

— Ты у меня на коленях, прыгаешь на моём члене, радуясь возвращению.

Звучит весело.

— Не знаю, радость ли это, — поддразнила она с улыбкой. — У другого тебя были безупречные манеры.

— Какой ужас! А ещё он опускал сиденье в туалете.

— Знаю, — сказала она с ухмылкой. — Персонал всё время подкалывал, что я завела себе девушку. — Она за это скормила их розам. — Всё ещё не верю, что это ты.

Осталось лишь исцелиться — по крайней мере, ей осталось лишь воспользоваться корнем из сада. Гея притянула Люка к себе. Как истинный Люцифер он рухнул на неё, прижимая всем весом. Ей это понравилось, но ненадолго, дышать всё же нужно. Спустя мгновение, она оттолкнула его со вздохом и расстройством. Люцифер оперся на локти.

— Ты уже закончила пачкать мой песок своими телесными жидкостями? Если мне не позволено дарить тебе органический жемчуг, который ты бы носила прилюдно, тебе нельзя пачкать мой пляж.

— Уж простите, Ваше Величество, что истекаю кровью до смерти.

— Очевидно не до смерти, иначе мир бы содрогнулся от моего гнева. — На мгновение у него потемнели глаза, становясь бесконечной ледяной глубиной ночи и смерти. — Если ты закончила изображать королеву драмы, убери свою задницу с моего пляжа и сядь мне на колени.

Люцифер сел на песок, щёлкнул пальцами и то, на чём он сидел, превратилось в трон из песка.

— Король пляжа? Серьёзно? — сказала она, стоя на песчаном помосте.

Удобнее устроившись, он потянулся к ней и усадил к себе на колени.

— Вообще-то я думал над Королём сёрферов.

— Но ты не сёрфишь.

— Пока! — возразил он. — Я знаю приспешника, который мог бы меня научить.

— И я знаю девушку, которая идеально ему подойдёт, — сказала она, понимая игру в сватовство, которую Люк любил вести. Зачем играть со смертными жизнями, когда демоны и другие обитатели Ада намного интереснее? — Не могу поверить, что ты вернулся и что ты — это ты. Урсула сказала, что сердце в твоём теле всегда было твоим. Но она, должно быть, лгала. Ты вырвал его из груди? — Она положила руки ему на грудь, отметив твёрдость мускулов под чёрным шёлком, и ощутила ровное биение под ладонью.

Люк уловил её удивлённый взгляд.

— Моё сердце ещё там и продолжает пытаться утянуть меня обратно на добрую сторону.

— Хочешь сказать, что опять можешь стать нюней? — Она не сдержала панику.

— Нет, думаю, что теперь я в безопасности. Ещё пару дней коррупции и сердце почернеет так, что прогонит этого вежливого ублюдка.

Гея просто смотрела на него, радуясь родным морщинкам хмурости, порочной улыбке и жёстким чертам лица, которые просто кричали: «Да, я мудак, но за это ты меня и любишь». И она любила. Как и он любил её. Доказательством этому служило то, что он вернулся, увидев, как она едва не умерла. «Интересно, я должна быть польщена тем, что пробудила в нём мудака?»

— И когда ты думаешь вновь лишить себя сердца? — спросила она.

Прежде чем он успел ответить, время вновь пошло.

Гея поддалась волнению последствия сражения. Она положила голову Люку на грудь и не желала шевелиться. Странно, что он её не заставлял, а на глазах у всех обнимал Гею. И снежинка даже не полетела. Люцифер сидел на своём песчаном троне и правил пляжем, который они захватили силой и удерживали.　

«Ура легиону. Они победили».

Теперь пришло время навести порядок. Реми и ещё пара приспешников удерживала открытыми межпространственные порталы и скидывали в них трупы. Похороны для смертных. Они быстро избавились от нежелательных отходов. Отборные морские экземпляры были собраны и увезены на кухню, чтобы зажарить на ужин. В Аду переработка — смысл жизни. Если тратить ресурсы впустую, они быстро расходовались, а здесь слишком много голодных легионеров. И викингов. Никогда не забывайте про викингов… Голодный викинг вестник беды.

Несколько больших волн унесли оставшийся мусор с пляжа. Нептун, размахивая трезубцем, с огромным удовольствием повелевал водой. Пока ему на голову не нагадила адская чайка. И судя по улыбке Люцифера, это вышло не случайно.

Гея щекой чувствовала, как вздымается и опадает грудь Люцифера после каждого отданного приказа. Она купалась в высокомерном превосходстве и непристойном отношении Люка, впитывала каждую каплю этого. Ведь она женщина, жаждущая любимого мужчину… Тёмного повелителя, по которому многие скучали. Радость на его возвращение отразилась в ворчании:

— Надзиратель.

— Поглядите-ка, руководит, сидя на троне.

— Босс вернулся, и у нас будут неприятности. Ура!

«Мой любимый вернулся».

Ммммм… Любимый любовник вернулся. Гея кое по чему ещё скучала. Например, Люк на ней. В ней. Она на нём… Да как угодно, только с ним.

Она заёрзала, и Люк заметил, он всегда это замечает. Он прижался горячими губами к её уху и пообещал:

— Скоро, развратница, очень-очень скоро.

Зачем отвечать, когда она может ещё поёрзать на налитой промежности Люцифера?

Он зарычал и прикусил её мочку.

— Непослушная женщина соблазняет меня бросить свой долг.

— Я очень непослушная, — прошептала она. — Меня надо наказать.

— Да, но позже.

Позже? Она надулась, но Люцифер прикусил её нижнюю губу с обещанием того, что будет позже. Гея села ровнее и прижалась к его губам, показывая, кто тут главный, когда Мюриэль закричала:

— Фу-фу-фу! Мои глаза! Из-за вас я ослепла.

У дочери отношения с пятью мужчинами, а она такая ханжа. Из-за Мюриэль и остальных, кто был на пляже, Гея могла лишь покусывать и щипать Люка. Но не только она дразнилась. Люцифер передвинул палец под юбку Геи и погладил бедро так, чтобы никто не заметил.

«Я заметила».　

И её лоно заметило. Люк заметил и зашептал ей на ухо всякие непристойности, заканчивающиеся словом «позже». Это «позже» настало лишь через несколько часов, потому что такая грандиозная победа над врагом, естественно, заслуживала праздника.

Когда адская версия дневного света начала угасать и, наконец, стемнело, они продолжили праздновать при гигантских кострах, пламя которых, питаемое контингентом огненных демонов, извивалось в воздухе в примитивном танце. Запах жареного ракообразного существа вызывал слюнки, а вкусовые рецепторы покалывало от копчёного аромата. Восхитительно. Особенно когда Люк кормил Гею с рук. Она втягивала в рот и облизывала пальцы Люцифера, и каждое движение её губ вызывало вспышку пламени в его глазах. Она тоже Люцифера так кормила, беззастенчиво постанывая, когда он втягивал её палец, слишком легко представляя ту же самую ласку на другой части тела. К моменту, когда Люцифер зашептал ей на ухо про постель, Гея была более чем возбуждена. Она готова была сорвать одежду и скакать на Люке до бесконечности. А это, учитывая, что бесконечность не предел, будет очень-очень долго.

Люк молча стоял и обнимал её. Они сбежали с вечеринки, которая была ещё в полном разгаре, через портал. В одно мгновение они ушли от шума и веселья на пляже и оказались в тишине коридора за дверью его комнаты. Поставив Гею на ноги, Люк обнял её за талию. Наконец, они оказались одни рядом с кроватью.

Когда Гея потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, обнаружила, что её толкают к ней. Люк прижался к ней всем своим демонически-греховным телом.

«Наконец».

Она откинула голову на дверь и с удовольствием посмотрела на страстную улыбку Люцифера.

— Ну, привет, — сказала она хриплым голосом. — Я вижу, кто-то счастлив.

— Я буду яростно отрицать это, если спросят, но я рад вернуться.

— Я не об этом говорю. — Она обхватила его задницу, затем притянула ближе, наслаждаясь ощущением его налитого члена, прижимающегося к ней даже несмотря на разделяющие их слои одежды.

— Я бы не назвал это счастьем, — ответил Люк. — Боль. Разочарование. И просто жажду внимания.

— Какой ужас, — пробормотала она, прижимаясь губами к его губам, не позволяя ему завладеть ими, но дразня.

Он усмехнулся, и в глазах появился озорной блеск.

— Хочешь, чтобы я снова занялся делом? Насколько я помню, ты у меня в долгу.

— Сейчас у тебя будет бомбический минет. — Обычно она спорила об этом, что было для них своего рода прелюдией, но сейчас была так счастлива, что Люк вернулся. Прежде чем она успела снять с него брюки и встать на колени, он схватил её за руки и крепко сжал.

— О нет, не надо, знаешь, что будет завтра? — спросил он.

— Возьмёшь больничный, чтобы мы могли прелюбодействовать днём?

— Нет.

— Приведёшь на работу приспешника?

— Они уже все работают на меня.

— Проведём ещё один день бекона? Таких уже три за последний месяц было.

— Будет четыре, если я добьюсь своего. А ты испытываешь моё терпение своей нарочитой тупостью. Что будет завтра? — Он же не говорил о «Нашей свадьбе?» — Наша свадьба. Меньше чем через двадцать четыре смертных часа ты будешь принадлежать мне.

Она сморщила нос.

— Ты всё ещё собираешься жениться? Признаюсь, я думала, что раз ты вернулся, найдёшь предлог отменить свадьбу.

— Ни за что. Завтра я заявлю на тебя права в глазах всех.

От зловещего голоса её пробрала дрожь.

— Ты говоришь такие сексуальные слова, — промурлыкала она и ещё крепче прижалась к Люциферу, но её тут отстранили.

— Веди себя прилично, распутница. Мы ещё не женаты.

Она моргнула.

— Ты меня отвергаешь?

Он провёл большим пальцем по её нижней губе.

— Никогда. Но хочу последовать одной традиции. Никакого секса, особенно сегодня. От воздержания, женщина, твоё тело станет ещё нежнее.

— Ненавижу тебя.

Его улыбка напоминала смесь похоти и нежности, которая ударила её по эмоциям и заставила дрожать колени.

— Знаю.

#НужноБылоИспользоватьТотКол