Адский город

Глава первая

По движению плеча редгардки принц понял, что она замыслила обманный удар, и успел подставить клинок, но недостаточно быстро — лезвие меча скользнуло в волоске от его руки. Он попытался рубануть ее по ребрам, но она уклонилась быстрым танцевальным движением.

— Верно мыслишь, Аттребус! — послышался возглас Гулана.

Редгардка отступила на шаг, не сводя с принца пристального взгляда.

— Да. Попробуем еще раз?

— Может, передохнем чуть-чуть?

— Хорошо. Через мгновение я снова к вашим услугам.

Она, казалось, расслабилась, но вдруг снова взорвалась стремительными движениями.

Аттребус отступил. В который уже раз ее скорость удивила его и застала врасплох. Он принял ее выпад на крестовину меча, и от силы удара заныло запястье. Редгардка пируэтом проскочила ему за спину и нацелила оружие в затылок. Принц кинулся на землю, перекатился кувырком и вскочил. Она атаковала длинным выпадом, но Аттребус парировал, сломал расстояние и… снова промазал.

Воительница пошла по кругу приставным шагом, а он ждал, внимательно следя за ее движениями. Внезапно ссутулившись, она прыгнула, опередив взмах его меча, но прежде, чем успела прикоснуться клинком к его телу, принц впечатал кулак ей под ложечку. Она отшатнулась и осела, с трудом втягивая ртом воздух.

Под приветственные крики бойцов, наблюдавших за схваткой, Аттребус подошел и нацелил острие клинка ей в лицо.

— Сдаешься?

Она кашлянула, передернулась, потом все же согласилась:

— Сдаюсь.

Принц протянул ладонь, и редгардка приняла предложенную помощь, быстро вскочив на ноги.

— Славный поединок, — улыбнулась она. — Хорошо, что мы дрались на затупленных клинках.

— Ты очень быстрая. — Принц улыбнулся в ответ. — Не прочь поболтать?

— Почему бы и нет?

— Хорошо. Не знаю, стоит ли говорить, но я охотно повторил бы наш поединок. И вполне возможно, на остром оружии.

Поскольку редгардка хромала — по всей видимости, подвернула ногу при падении, — Аттребус подставил ей плечо и помог добраться до края учебной площадки, где их соратники отдыхали, прихлебывая пиво.

— Принеси и нам пива! — велел принц, и юный Дарио помчался выполнять распоряжение.

Они уселись на отдельной скамье. Аттребус наблюдал, как воительница расшнуровывает доспехи из толстой кожи на войлочной подкладке.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Радаса, мой принц.

— Ты дочь Тралана Два Клинка из Кеспара?

— Да, мой принц.

— Он был хорошим человеком и отличным бойцом. Одним из лучших среди телохранителей моего отца.

— Благодарю, ваше высочество. Приятно слышать.

Он глянул на нее внимательнее, поскольку под доспехами скрывалась весьма стройная фигура.

— Но он не был красавцем. В этом ты на него не похожа.

Краска смущения прилила к ее смуглому лицу, но во взгляде читались гордость и отвага.

— Так вы считаете, что я привлекательна, мой принц?

— В тебе нет мужеподобности, как во многих других женщинах, связавших свою жизнь с воинским искусством.

— Я слышала, что ваше высочество умеет льстить женщинам…

Подошедший Дарио поставил между ними две кружки с холодным пивом. Аттребус с наслаждением пригубил напиток, покалывающий язык и небо. Замечательно! Особенно после нелегкого поединка.

— Почему ты хочешь служить мне? — глядя в упор, спросил он Радасу. — В охране отца тебя приняли бы очень хорошо.

Она пожала плечами.

— Принц Аттребус, ваш отец сидит на троне. Он император. Служа ему, я быстро закисла бы и впала в тоску. А с вами, я ожидаю, скучать будет некогда.

— Да, это так, — согласился он. — Империя все еще восстанавливается. И фигурально, и буквально. Возрождение проходит в непрерывной борьбе, так что сражений, способных принести славу, хватит на всех нас. Если ты вступишь в мою охрану, очень часто придется смотреть в глаза смерти. Это не игра, не забава. Я обязан тебя предупредить.

— Я знаю, — коротко ответила редгардка.

— Отлично! Мне нравится твое отношение!

— Я надеялась, что понравлюсь вашему высочеству.

— Ты больше понравишься мне, если будешь называть меня просто Аттребус. Я не настаиваю на излишних церемониях, общаясь с личной охраной.

Ее глаза расширились.

— Вы хотите сказать…

— Именно! Допивай пиво, а потом отправляйся к Гулану. Он проследит, чтобы тебе дали коня, оружие, и поможет определиться с жильем. А потом, возможно, мы поболтаем еще.

Аннаиг видела убийство краем глаза.

Она как раз готовила соус из моллюсков, масла и белого вина, чтобы подавать с тонкой лапшой из рисовой муки. Конечно, ни под одним из этих названий не скрывался обычный земной продукт. В качестве моллюсков выступали какие-то незнакомые наросты, называемые здесь «лам-пен», но на вкус они ничуть не уступали мидиям. Вместо масла служил жир, который брали у странных существ, напоминавших, по описанию Слир, куколки насекомых. Белое вино, почти не отличавшееся от виноградного, делали из плодов каких-то деревьев. Муку для лапши изготавливали из зерна, похожего на что-то среднее между рисом и ячменем. Но девушка радовалась возможности приготовить хоть что-нибудь посложнее, чем просто высушенное на жару мясо. Ей доставляло удовольствие осваивать новые способы кулинарии, постигать незнакомые вкусы и пристрастия лордов Умбриэля. Очень интересно и поучительно…

Куиджн появилась внезапно. Она взмахнула рукой, и тут произошло нечто удивительное. Оорол, повар, отвечавший за снабжение едой лорда Джола, внезапно потерял голову. В самом прямом смысле. Она слетела, будто срезанная мечом, кровь тугой струей ударила из тела, все еще сохранявшего вертикальное положение. Куиджн шагнула назад. В непривычной тишине труп покачнулся и ударился о пол.

— Не к добру это… — пробормотала Слир.

— Лорду Джолу надоел его обед! — истерически завопила Куиджн. — Он выразил неудовольствие четыре раза подряд! Немедленно уберите эту падаль и вымойте пол! Нам нужен повар, чтобы заменить Оорола!

Она обвела глазами своих работников. Грудь ее тяжело вздымалась, будто от быстрого бега. Горящий взгляд остановился на Аннаиг.

— Нет… Только не это… — с мольбой прошептала Слир. — Нет…

— Слир! — выкрикнула Куиджн. — Ты будешь главной! Девочку возьмешь с собой!

— Да, повар! — четко ответила серокожая и, опустив глаза, принялась собирать ножи и прочие приспособления. — Вот это мы встряли… — пробормотала она. — Глубже не бывает.

— Она его уб-била? — заикаясь от ужаса, спросила Аннаиг.

— Само собой…

— Что ты имеешь в виду? Что значит — само собой?

— Слушай меня внимательно. Наша кухня готовит еду для трех лордов: Приксона, Ороя и Джола. Большая часть пищи предназначена для их свиты и рабов — именно это мы с тобой готовили, и именно это я готовила всю свою жизнь. Такая работа проста и безопасна. Но обслуживать самих лордов — тяжелая задача. И не только потому, что они ветренны и непостоянны в своих вкусах. Они еще и вечно соревнуются между собой. Мода на составляющие части блюд, на ароматы, на вкусовые ощущения, даже на цвет пищи постоянно меняется. И теперь нам придется готовить для лорда Джола, а никто не знает наверняка, что он любит. Ооролу еще повезло — ему удавалось развлекать Джола почти полгода.

Аннаиг прикинула в уме. Из полученных ею сведений выходило, что год на летающем острове составлял не больше половины года на Тамриэле.

— Это же очень мало! — воскликнула она.

— То-то и оно. А теперь собирайся поскорее — нам еще предстоит прибрать к рукам его работников и выяснить, с чего начать, что лучше приготовить и в каком направлении размышлять, изобретая новые блюда.

— А как она смогла убить Оорола?

— Мы называем это разделочным ножом. — Слир пожала плечами. — Но на самом деле никто не знает, что это. Его же не видно! Иногда оно бывает длиннее, иногда короче. Никто из нас не знает наверняка, как Куиджн с этим управляется. А теперь шевелись, если у тебя закончились бесполезные вопросы, из-за которых мы замешкаемся здесь настолько, что в самый раз успеем попасть в Выгребную Яму!

— У меня есть еще один вопрос. И я не думаю, что он бесполезный.

— И что же? — нетерпеливо дернула плечом повар.

— Ты сказала, что нам предстоит прибирать к рукам работников Оорола…

— Там посмотрим. Может быть, дело дойдет до драки. Просто держи нож под рукой. Не показывай его раньше времени, но будь готова к чему угодно.

На прежнем месте в подчинении Слир было шесть поваров, здесь же оказалось восемь. Вместе с Аннаиг и самой серокожей — десять работников.

«Захват власти» прошел довольно просто: потребовалось всего-навсего несколько пинков и затрещин, чтобы успокоить и вернуть рабочее настроение, и вскоре новая команда уже совместно обсуждала вкусы лорда Джола или, по крайней мере, то представление, что имели о них подчиненные покойного Оорола. К несчастью, оказалось, что большинство из них совсем недавно пришли из другой кухни, которая занималась обслуживанием другого лорда и о пристрастиях Джола не знала ничего.

— Какое последнее блюдо он одобрил? — спросила Слир у Минн, которая была помощником у Оорола.

— Бульон из какого-то зверя, пойманного внизу. Светлый, прозрачный, с травами.

— Внизу? — задумалась данмер.

— Можешь описать их? — вмешалась Аннаиг. — Ну, зверька и траву, я имею в виду.

— Я могу показать их. — Минн подвела их к длинному столу.

— Это еж! — усмехнулась Аннаиг, увидев колючую шкурку. — А растение… — Она потерла в пальцах блестящие листья, понюхала их. — Это не трава! Это молодые побеги эвкалипта.

— Но мы и сегодня их использовали… А что из этого вышло?

— Из этого мы делаем вывод, что лорду надоело это блюдо? Так? — спросила Слир. — Готовили вы их всегда одинаково?

— Нет, что вы, повар! Мы обжаривали тушки и после пропаривали их с листьями этого вашего «юклипта».

— Не похоже, что это удачное решение, — пробормотала Аннаиг.

Слир закатила глаза.

— Не думала, что мне придется это снова повторять тебе… — назидательно произнесла она. — Но похоже, без этого не обойтись. Часть обитателей Умбриэля — рабы, рабочие, фермеры, ремесленники, рыбаки и тому подобное — питаются грубой пищей: мясом, злаками, овощами. Самые высокие лорды потребляют чистую сущность и дистиллят, приготовленный из душ. Но более низкие лорды и леди занимают промежуточное положение. Им все еще необходима простая еда, но вместе с тем они требуют немного вытяжки из духовной субстанции. Они желают повысить свой статус — хотя большинство из них никогда этого не достигнут, — а потому притворяются, будто жить не могут без чистой сущности. И мы готовим, как им хочется, — на пару, с добавлением ароматных специй, малого количества душевной субстанции. Но им все равно нужна обычная пища. Поэтому они с удовольствием потребляют бульоны, вытяжки, настойки… — Она вздохнула. — Ладно, довольно объяснений, у нас еще будет время поболтать. А пока есть более важные занятия. Итак, Минн! Что ты еще расскажешь о его вкусах?

В конце концов после споров и долгих обсуждений они приготовили три блюда: воздушный крем из икры умбриэльской рыбы; тающие на языке шарики-снежинки из тончайших кристаллов, которые сделали из сахара и еще двенадцати компонентов с различными оттенками вкусов и запахов; холодный прозрачный бульон на шестнадцати растительных составляющих, включая эвкалипт, имеющий аромат каждой из них, но вместе с тем не похожий ни на один.

Слуги унесли обед наверх, оставив Слир в тревожном ожидании.

Посреди ночи их разыскала Куиджн.

— Ему надоело, — сказала она. — Ему снова надоело… И он в своем праве, не так ли?

Больше не произнеся ни слова, она окинула их суровым взглядом и ушла.

— Мы мертвецы, — простонала Слир. — Мы уже мертвецы.

Аннаиг чувствовала себя на грани безумия. От усталости и недомогания, вызванного испарениями ядовитых трав, с которыми она возилась полдня, девушка даже не нашла в себе силы испугаться. Но, закрыв глаза, увидела, как отделяется и падает на каменный пол срезанная окровавленная голова Оорола. Сон не шел.

Через три часа зыбкой полудремы она почувствовала, как за пазухой мелко задрожал амулет.

Пронзительный крик ночной птицы вырвал Аттребуса из сна.

В небе сияли обе луны.

Принц вскочил, мельком глянул на спящую Радасу и вышел на балкон. Отсюда открывался великолепный вид на погруженный во мрак, но вместе с тем неизменно величественный и прекрасный город, на башню Белого Золота, устремленную ввысь, навстречу звездам. Он выбрал для постоянного жительства это поместье именно из-за красивого вида. Смотреть на дворец принц любил больше, чем бывать в нем.

Слева, в дальнем конце балкона, на который выходили двери из нескольких комнат, Аттребус различил в полумраке неясный силуэт Гулана.

— Ты, как всегда, начеку, — усмехнулся принц.

— Она новенькая, — ответил друг и телохранитель, кивнув на покои принца. — Твой отец не одобрил бы.

— Мой отец полагает, что добрые отношения между командующим и одним из воинов могут ослабить власть. А я считаю, что друзья сражаются лучше, чем просто наемники. Я пью вместе со своими бойцами, стараюсь разделять их невзгоды и лишения, вникаю в их заботы. Вот и с тобой мы друзья — ты думаешь, я стал от этого слабее?

— Нет, конечно, — покачал головой Гулан. — Но мы с тобой не настолько близки.

— Близки?! — фыркнул Аттребус. — Да мы с тобой гораздо более близки, чем Радаса и я! Физическая близость — это всего лишь еще один вид общения. Я люблю всех своих людей одинаково, как ты знаешь, всех за разные качества. Качества Радасы позволяют мне питать к ней дружбу особого рода.

— Как и к Коринте, Целли и Фьюри…

— Да! И им ни к чему ревновать. Не более чем тебе, если я сяду играть в карты с Люпо вместо Эйсвульфа. — Принц вскинул голову. — К чему все эти разговоры? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет. Я всего лишь простой воин. Ты прав, все телохранители любят тебя, и она не будет исключением.

— И все же тебя что-то гнетет, — мягко проговорил Аттребус. — Расскажи мне, я не боюсь узнать твое мнение. Это мой отец окружает себя слугами, которые вечно говорят только то, что хочет услышать владыка. Пойми, Гулан, я люблю его и уважаю, он — мой отец. Но есть что-то, чего он не сделал и никогда не сделает… — Он замолчал на полуслове.

— Арентия, я угадал?

— Там нужна лишь небольшая армия, — воодушевленно воскликнул принц. — Совсем маленькая! Скажем, тысяча клинков. Местные жители нас поддержат. Они восстанут и будут сражаться вместе с нами. Я знаю это совершенно точно! А потом мы закрепимся в Валенвуде.

— Дай ему время. Он подумает и поддержит твое предложение.

— Я волнуюсь, Гулан. За прошедшие месяцы мы не совершили никаких достойных поступков. А сколько нам еще предстоит совершить!

— Возможно, Треб, у твоего отца есть планы относительно тебя здесь, в столице.

— Планы? Какие планы? Что ты слышал?

Гулан молча оскалился, изображая улыбку.

— Что? — настаивал принц.

— Кое-кто при дворе поговаривает, что император хочет тебя женить.

— Женить?! Да зачем оно надо?! Мне всего лишь двадцать два, во имя милосердия!

— Ты наследный принц. А это предполагает, что и ты продолжишь императорский род и дашь трону наследника.

— И мой отец говорил об этом с тобой? У меня за спиной! Он приказал тебе нашептать мне в ухо, подготовить к мысли о женитьбе?

— Нет. Конечно нет. — Гулан даже отодвинулся подальше. — Но при дворе ходят слухи. А у меня есть уши.

— При дворе всегда ходят слухи! Именно поэтому я ненавижу двор!

— Рано или поздно тебе придется к нему привыкнуть.

— Может быть… Но не сейчас, не в ближайшее время. А может быть, и никогда. Уж лучше погибнуть в сражении. Смерть в бою всегда прекраснее, чем жизнь в болоте.

— Это не смешно, Треб. Не стоит так говорить.

— Я знаю. — Принц вздохнул. — Придется мне явиться ко двору. А там посмотрим, решится ли отец что-нибудь сказать мне прямо в лицо! Если он не пожелает дать войско для похода на Арентию, то, возможно, позволит отправиться на север. Вокруг Чейдинхала крутится много разбойников, они не дадут нам заскучать. Вот было бы здорово!

Гулан кивнул, и Аттребус хлопнул его по плечу.

— Я не хотел тебя обидеть, старый дружище! Просто иногда, когда я слышу подобные разговоры, меня переполняет ярость!

— Никаких обид.

— Думаю, у меня тут все в порядке. Она не причинит мне вреда. Иди спать.

Поклонившись, Гулан вернулся в свою комнату. Аттребус остался стоять, опираясь на перила и глядя в ночное небо. Он надеялся, что телохранитель ошибался. Брак? Ну, может быть. В конце концов, женитьбы не избегнуть. Отец хочет его поторопить? Ну и ладно! Какое это может иметь значение? Разве жена удержит его в доме, вдали от настоящих дел? Если отец преследует такую цель, то его ожидает большое разочарование!

Слабый шум привлек внимание принца. Он обернулся… Словно здоровенный жук бросился ему в лицо. Аттребус отпрыгнул, едва сдержав вскрик, правой рукой шаря по поясу в поисках рукояти меча, которой там не оказалось.

Но, присмотревшись, он понял, что неведомое существо, стрекочущее крыльями над балюстрадой, вовсе не жук и не мотылек, а удивительная птица, сделанная из металла. Изящная штучка… Она уселась на перила, обратив на принца искусственные глаза, и, казалось, чего-то ждала.

Несколько мгновений Аттребус внимательно разглядывал птицу и обнаружил у нее на боку дверку — точно как на медальоне. Уже было протянув руку, он одернул себя: что, если это хитроумное устройство прячет в себе смертоносный подарок? Например, отравленную иглу, которая вопьется в кожу… Или прикосновение даст выход припрятанному до поры до времени волшебству.

А не слишком ли сложно для неизвестных убийц? Куда проще смазать ядом коготки птицы и приказать оцарапать его. Он бы и опомниться не успел…

Принц вернулся в комнату, отыскал кинжал и снова вышел к птице, сидящей по-прежнему неподвижно. Осторожно, кончиком клинка поддел дверку.

Игрушка прощебетала короткую причудливую мелодию и смолкла. Никакого колдовства…

Внутри Аттребус обнаружил темную, гладкую поверхность.

— Кто ты? — громко спросил он.

Птичка не ответила. Принц уже решил было оставить ее в покое до утра, а потом показать Йерве и Бреслину, которые понимали в подобных чародейских штучках гораздо больше, но едва он развернулся, чтобы уйти, как услыхал женский голос, настолько слабый, что вначале не смог разобрать ни слова. В первый миг он подумал, что Радаса проснулась и зовет его, но голос прозвучал вновь, и на этот раз ошибки быть не могло — звук шел от птицы.

Вернувшись, Аттребус заглянул в открытое отверстие.

— Эй? — осторожно поинтересовался голос.

— Кто там? — ответил принц.

— О, хвала провидению! — воскликнула женщина. — Я почти утратила надежду! Так долго!

— Ты… Нет, я чувствую себя глупцом, болтающим с игрушечной птицей! Ты можешь объяснить? И еще… Не могла бы ты говорить погромче?

— Прошу прощения, я не могу говорить громче. Нужно соблюдать осторожность. Это — Щебетун. Ну, та птичка, что сейчас около вас. Она заколдованная. У меня здесь есть медальон, связанный с ней. Таким образом мы можем разговаривать. А днем мы могли бы еще и видеть друг друга. Я с большим трудом различаю ваше лицо.

— А я ничего не вижу.

— Да. Здесь довольно темно.

— Здесь? Где ты находишься?

— Думаю, мы все еще над Чернотопьем. Я только мельком глянула вниз.

— Над Чернотопьем?

— Да! Долго объяснять, а у нас нет времени! Я отправила Щебетуна, чтобы он нашел принца Аттребуса. — Голос дрогнул. — Это вы, мой принц? Правда? Иначе Щебетун не раскрылся бы.

— Да. Я — принц Аттребус.

— О, ваше высочество, прошу простить мою торопливость и непочтительность…

— Не стоит извиняться. Кто ты?

— Меня зовут Аннаиг. Аннаиг Хойнарт.

— И ты находишься в плену?

— Можно так сказать, но я волнуюсь не поэтому! Я многое должна вам рассказать, но рассвет скоро и я боюсь не успеть. Весь наш мир находится в ужасной опасности!

— Я готов. Рассказывай!

Он слушал переливы ее негромкого, чуть хрипловатого голоса, несущегося через просторы Сиродиила и зловонные болота Чернотопья, и постепенно его сознание наполнялось ужасом и предчувствием беды, которое трудно постигнуть разумом. Когда Аннаиг закончила рассказ, обе луны висели в розовеющем небе блеклыми ломтиками. Принц расправил плечи и направился в гардеробную, где его встретил заспанный камердинер Терц.

— Я отправляюсь ко двору! — заявил Аттребус.

Титус Мид за свою жизнь побывал во многих шкурах: он был солдатом в армии наемников, полководцем в Коловии, королем в Сиродииле и, наконец, императором. А кроме того, он являлся отцом Аттребуса.

Внешнее сходство императора и принца сразу бросалось в глаза: у обоих было худое лицо с волевым подбородком и зеленые глаза, лишь слегка крючковатый нос и светлые волосы Аттребус получил от матери. Титус мог похвастать гривой темно-рыжих волос, хотя теперь уже изрядно подернутых серебряной изморозью.

Расслабленно развалившись в кресле, император внимательно выслушал Аттребуса, снял корону, вытер испарину со лба.

— Чернотопье?

— Чернотопье, отец. Так она сказала.

— Чернотопье… — задумчиво повторит Титус, возвращая корону на голову. — Ладно, и что?

— Что «и что», отец?

— Зачем мы это обсуждаем? — Правитель повернулся к министру, невысокому пухлому мужчине с лохматыми бровями и блеклыми голубыми глазами. — Хьерем, вы можете сказать, зачем мы все это обсуждаем?

Министр коротко хохотнул:

— Понятия не имею, ваше величество! Чернотопье — заноза в нашей пятке, я бы сказал. Аргониане отказались от защиты. Пускай в таком случае сами справляются со своими невзгодами.

Некое чувство нахлынуло волной в душу Аттребуса — такое сильное, что в первый миг принц даже не смог в нем разобраться. А потом понял — это уверенность. Если раньше он еще сомневался — не являлась ли Аннаиг хитрой волшебницей, решившей душещипательным рассказом заманить его в смертельную ловушку, то теперь последние сомнения развеялись. Нет, она говорила правду. И он верил в ее искренность неосознанно, полагаясь на свои чувства.

— Вы и раньше знали об опасности? — В голосе принца звенели обвинительные нотки.

— Да, мы кое-что слышали, — ответил министр.

— Слышали… — пробормотал Аттребус. — Отец! Летающий город, армия ходячих мертвецов… Вы считаете, что нас это не касается?

— Ты же сам говоришь, они направляются на север, к Морровинду. К тому же черепашьим шагом. Таким образом, меня не интересует эта новость.

— Вам настолько неинтересно, что вы не хотите послать отряд для разведки?

— Я поручил Синоду и Колледжу Ворожбы заняться островом. Они непременно доложат, если что-то обнаружат, — заметил Хьерем. — Опытные дознаватели уже в пути, я уверен. А значит, нет ни малейшей надобности в военном походе. По крайней мере, до тех пор, пока не возникнет угроза для наших границ. И уж тем более не требуется личное участие наследного принца в разведывательном рейде.

— Но Аннаиг может подвергаться опасности! Кто знает, как долго она продержится?

— Выходит, все дело в девчонке? — прищурился министр. — Именно поэтому вы хотите отправиться в Чернотопье? Ради девчонки?

— Не смейте так со мной разговаривать, — с угрозой проговорил Аттребус. — Не забывайте, я ваш принц, в конце концов.

— Да при чем тут девчонка! — фыркнул император. — Это приключение. Это новая книга, которую о нем напишут, новая песня, которую споют.

Кровь прилила к щекам принца.

— Отец! — воскликнул он. — Что вы такое говорите! По-вашему, опасность нас не касается, а я думаю, что остров превратит всех обитателей Чернотопья и Морровинда в армию живых мертвецов и натравит ее на нас. Каждый день нашего бездействия играет врагу на руку. Он становится все сильнее. Как вы думаете, лучше провести маленький бой сейчас или огромное сражение потом?

— Ты вздумал учить меня стратегии и тактике? — нахмурился император. — Когда-то я захватил этот город с тысячей бойцов, разбил нордлингов Эддара Олина с отрядом лишь вдвое большим. Я собрал эту империю из осколков и спаял их воедино. Не смей даже думать, будто я что-то упустил или чего-то не продумал!

— А кроме того, — добавил Хьерем, — вы не знаете природы летающего острова. Кажется, он прибыл из ниоткуда и возвратится, я думаю, в никуда.

— Слишком дурацкое предположение, чтобы я ему поверил!

— Если остров приблизится к любой границе нашей империи, мы будем готовы его встретить, — отрезал Титус Мид. — И ты не станешь его преследовать без моего разрешения. Это мое последнее слово.

Тон правителя не допускал возражений. Аттребус окинул пристальным взглядом отца и его министра, а затем отвесил самый небрежный поклон, на какой был способен, и, развернувшись на пятках, ушел.

За дверьми кабинета он остановился, пытаясь привести мысли в порядок и остудить охвативший его гнев. И почти достиг успеха, когда услыхал за спиной легкие шаги.

Обернувшись, принц увидел приближающегося к нему рыжеволосого молодого человека с тонким аскетическим лицом, покрытым веснушками, одетого в цвета имперской гвардии.

— Треб!

Через мгновение они сжимали друг друга в объятиях и вовсю похлопывали по плечам и спинам.

— А ты еще больше исхудал, Флориус! — воскликнул Аттребус. — Твоя мать тебя больше не кормит?

— Не совсем так! — со смехом отвечал офицер. — Последнее время меня не кормит твой отец!

— Да ты уже капитан! — Принц слегка отстранился, оценивающе разглядывая старого друга. — Мои поздравления!

— Спасибо!

— Мне не следовало уступать тебя отцу! Ты должен быть рядом со мной!

— Как бы я этого хотел! — расплылся в улыбке Флориус. — Сколько лет прошло с нашего последнего приключения? Как сейчас помню, мы удрали на городской рынок…

— А потом телохранители отца притащили нас обратно за уши! — захохотал Аттребус. — Это я отлично помню! Но если не прочь повторить…

— Меня назначили командовать гарнизоном в Вотер-Эдж, — возразил капитан. — Но если вдруг я получу другое предписание…

— Я приеду и разыщу тебя! Только провидение знает, как я рад встрече с тобой, Флориус!

— Есть время пропустить по кружечке?

Аттребус вздохнул и покачал головой.

— Прости, не могу… Сейчас у меня наметилось одно очень важное и безотлагательное дело. Но я буду счастлив свидеться позже.

— Тогда до встречи!

Друзья разошлись в разные стороны.

Принц поспешил вернуться в свой особняк и около ворот повстречал Гулана.

— Ну и чем все закончилось? — спросил телохранитель.

— Собирай всех в моем загородном доме, — без каких бы то ни было объяснений приказал Аттребус. — Сегодняшний день на сборы, а завтра мы должны быть в пути. И запомни — строжайшая тайна!

— А стоит ли? — устало вздохнул Гулан. — Надо ли идти наперекор воле императора? Ты точно все решил?

— Мне не привыкать!

— Но его величество не так легко обвести вокруг пальца. Он наверняка установит за тобой слежку. Если уже не установил.

— Вот и еще один повод соблюдать осторожность. Распусти охранников, как будто я дал вам выходной день, но скажи, чтобы отправлялись к месту сбора по одному и тайно. А мы с тобой покинем дом через сточные трубы.

Нельзя сказать, что предложение обрадовало Гулана, но он подумал и кивнул.

Аттребус похлопал его по плечу:

— Выше голову! Вот увидишь, дружище, это будет самой блестящей нашей победой!

Глава вторая

— Ты — новый скроу, — сказал человек с вытянутым печальным лицом и рыжими волосами. Это не был вопрос — он утверждал очевидное.

Светло-Глаз кивнул, пытаясь получше рассмотреть нового знакомца. Больше всего тот походил на кого-то из народа Аннаиг, хотя и отличался желтоватым оттенком кожи и глаз. Одеждой ему служила такая же точно черная повязка, как и аргонианину.

— Меня зовут Светло-Глаз! — сказал ящер.

— Да? Можешь называть меня Вертом. Кто ты такой, Светло-Глаз? Они сказали, что тебе не нужно дышать парами.

Они миновали каменный коридор и вошли в небольшую пещеру. Из отверстия в стене лилась вода, быстрым потоком прыгала по камням и исчезала в провале посреди пола. Несколько светящихся глобул, прикрепленных к потолку, терялись в густых побегах окружавшего их папоротника. Стены и пол покрывала мягкая моховая подстилка. Светло-Глаз счел пещеру достаточно уютной.

— Эй, ты заснул?

Ящер понял, что не ответил на вопрос.

— Мой народ называет себя Саксхлил, — встрепенулся он. — Соседи зовут нас аргонианами. И я не совсем понял, что ты имеешь в виду, когда говоришь о парах?

— Ты не вышел из Клоаки Сущности, — задумчиво проговорил Верт. — Оттуда никогда не выходил никто, похожий на тебя. А что это значит? Значит, ты не из Умбриэля. Я угадал?

— Угадал.

— Тогда, рассуждая дальше, я делаю вывод, что ты один из тех двоих, кого недавно искали в пещерах.

— Они нас нашли.

— И сделали… Ну ладно… Трудно объяснить тебе, пришедшему откуда-то извне. Добро пожаловать в Клоаку Сущности! Отличное местечко для работы!

Верт захихикал было, но потом зашелся в резком сухом кашле и согнулся вдвое, прикрывая губы тыльной стороной ладони. Когда он отнял руку, Светло-Глаз заметил на коже кровавые следы.

— Пары, — немногословно пояснил Верт.

— Что еще за пары такие?!

— Ладно, сейчас расскажу. Мне сказали, ты можешь дышать под водой. А ни один из нас не может. Чтобы получить такую возможность, мы идем в желтую пещеру и какое-то время вдыхаем пары. Потом можно нырять.

— И как надолго?

— По-разному… Чаще всего на несколько часов. Обычно этого хватает, чтобы закончить работу.

— А что мы будем делать?

— Это я тебе скоро покажу. Сначала я схожу, подышу парами, но после этого мне сразу нужно будет нырнуть, иначе я задохнусь. Тебе придется пока поплавать. Я не советовал бы тебе далеко забираться в одиночку. И пожалуйста, не пытайся убежать. Меня накажут.

Посмотрев в спину уходящему Верту, Светло-Глаз подошел к потоку и неторопливо опустился в него, позволив течению подхватить себя и увлечь. Мгновение спустя он оказался на мелководье — глубина не превышала человеческий рост. Пробивающийся сверху свет позволял оглядеться по сторонам.

Клоака Сущности оказалась круглым озером, расположенным в основании конической впадины. Умбриэль был где-то выше. Аргонианин подумал, что если бы вороны могли строить города, то от них следовало ожидать чего-то подобного — кособокого, вызывающего, тщеславного.

Ждать пришлось недолго — Верт появился в воде и жестом позвал Светло-Глаза за собой.

На отмели кипела жизнь: здесь были тонкие, гибкие стебли янтарного цвета с подобием ресниц на концах, колеблемые течением; плавающие существа, напоминающие странную смесь рыбы и бабочки; живые сети, состоящие из шаров, соединенных длинными нитями; многоножки длиной в руку; креветки размером с ноготь большого пальца.

Аргонианин замер, увидев мертвое тело. Точнее, вначале он заметил стайку серебристых рыбок, а когда те испуганно брызнули в разные стороны, то обнаружился труп темнокожей и темноволосой женщины. Кое-где сквозь обкусанную плоть проглядывали кости, а руки и ноги облепили черви. Вздрогнув от отвращения, Светло-Глаз отвернулся, но тут же увидел другую плотную стаю рыбешек, а справа еще одну, кружащую наподобие пчелиного роя.

— Они сбрасывают тела сверху или опускают в поток, который и выносит их сюда, — пояснил приблизившийся Верт. Под водой его голос звучал басовито и необычно.

— За что их убили?

— О чем ты? Скорее всего, они просто умерли, по разным причинам. Я могу только догадываться… Но здесь место, где все начинается и все заканчивается. Не совсем здесь, в Клоаке Сущности, а там… — он махнул рукой, — на ее дне. Здесь мы собираем разные припасы для кухонь. Орхидейных креветок, живицу «редджем», побеги «инф». Кроме того, мы ловим рыбу. На глубине встречаются многозубы — ты с ними еще познакомишься. Твоя главная работа — на дне Клоаки Сущности. Тебе понравится! А теперь поплыли, я покажу тебе дно.

Они уходили все дальше под воду. Клоака Сущности представляла собой воронку, глубоко врезавшуюся в камень Умбриэля. В самом узком месте, внизу, аргонианин заметил вспышку призрачного света — иногда так горят морские волны по ночам.

— Что это? — удивился он.

— Это проход к инжениуму! — пояснил Верт. — Выгребная Яма заботится о наших телах, а инжениум — о наших душах и поддерживает существующий порядок. На твоем месте я держался бы подальше от него. Да и на своем тоже, если подумать!

«Вот и хорошо, — подумал Глаз. — Я уже обнаружил кое-что, о чем Аннаиг может смело рассказать принцу. Мне бы только с нею повидаться вначале».

Он искоса посмотрел на Верта. Кажется, это неплохой человек, но ради спасения мира им можно и пожертвовать. Желтокожий способен временно дышать под водой, но его неуклюжее тело не создано для плавания, и Светло-Глаз чувствовал, что убежать от него не составит ни малейшего труда. Даже убить, в конце концов, если будет путаться под ногами. Но удастся ли аргонианину скрываться от погони достаточно долго, чтобы разыскать Аннаиг и сообщить ей все, что узнал? Попробуй тут пробраться незамеченным, если ты один такой на Умбриэле. Значит, торопиться не следует. Не сейчас…

Для начала, решил Светло-Глаз, нужно собрать по возможности больше сведений, узнать все слабые места Умбриэля. Есть ли способ проникнуть в инжениум из Клоаки Сущности и повредить его? Можно ли вообще его повредить? Если да, то как?

Они проделали почти две трети дороги ко дну, когда Верт приблизился к полупрозрачным мешочкам, прицепленным к стенам воронки. Их там были сотни, а то и тысячи — всяческих форм и размеров. Они висели, прикрепленные, словно лягушачья икра, и вблизи Светло-Глаз различил внутри каждого мешочка силуэт, несомненно принадлежавший живому существу.

— Они скоро родятся, — проговорил Верт.

Охваченный любопытством аргонианин подгреб к мешочку и сквозь мутноватую пленку с удивлением различил очертания лица. Оно, казалось, еще не сформировалось окончательно — закрытые глаза, сглаженные черты. Но оно не выглядело детским — это было лицо взрослого человека, только дрябловатого, словно без костей, и полностью лысого.

— Не понимаю… — протянул Светло-Глаз.

Верт улыбнулся, ловко схватил что-то, проплывающее мимо, и вручил ящеру. Тот с интересом смотрел на недлинного мягкого червя, который раздувался и сжимался в пальцах, всякий раз выбрасывая струйку воды из той части, которую можно посчитать хвостовой. И что в нем такого?

— Это изначальная форма, — сказал Верт. — Когда кто-то наверху умирает, инжениум призывает ее и наделяет душой. Тогда она возвращается сюда, прикрепляется к стене и начинает вызревать. В конце концов рождается один из нас.

— Да? — Ящер внимательно посмотрел на изначальную форму. — Вы все так рождаетесь? А как получается, что вы не похожи друг на друга? Откуда берутся различия?

— Ты задаешь забавные вопросы… — покачал головой Верт. — Никогда не задумывался. Мы — это мы… Так было всегда…

— И все так рождаются?

— Все. От лордов и леди до меня и… Ну, не тебя. Пока еще не тебя.

— А как они рождаются?

— Еще увидишь! Здесь теперь твое рабочее место, точнее, одно из них. Мы должны следить, не собрался ли кто-то из них вылупиться. Это легко заметить — меняется цвет мешочка, он начинает переливаться и блестеть. Тогда нужно быстренько схватить его, оторвать от стены и вытащить на отмель.

— А если мы не успеем?

— Тогда он умрет, едва родившись. Дышать под водой они не могут. Видишь, у нас очень важная работа! Ты должен гордиться, что ее поручили именно тебе. Собирать пищу наверху — слишком просто, поэтому тебе доверено следить за рождающимися…

Неожиданно Верт вздрогнул всем телом и скорчился. Светло-Глаз догадался, что его напарник кашлянул. Вода около рта и ноздрей желтокожего замутилась и окрасилась темным.

— Ты в порядке? — спросил он.

Верт медленно распрямился и кивнул.

— Почему пары так плохо на тебя влияют?

— А почему вода мокрая? Не знаю. Но скоро мне пора подниматься. Что-то мы задержались… Давай-ка быстро осмотрим рождающихся, и наверх!

Они начали потихоньку всплывать вдоль стены.

Тень, промелькнувшая по краю поля зрения, заставила Светло-Глаза обернуться — и прямо перед ним распахнулась огромная пасть, наполненная зубами в несколько рядов.

— Зут! — отчаянно выругался ящер, рванувшись в сторону.

Рыба извернулась всем телом, следуя за ним. Вода вскипела от удара двух широких плавников.

Аргонианин смог оценить по достоинству ее размер: не меньше пятнадцати футов, и это без учета длинного, похожего на кнут хвоста. А ее зубы! Они заставили бы покраснеть от стыда любую акулу!

— Многозуб! — выкрикнул Верт. — Ты разозлил его!

Загребая руками и ногами, Светло-Глаз пытался поднырнуть под хищную тварь, но та не отставала, стараясь сцапать его за правый бок. Ящер изо всех сил полоснул по чешуйчатой морде когтями, целясь в глаза. Чудовище отшатнулось. Светло-Глаз, схватившись за плавник, запрыгнул многозубу на спину и плотно прижался, обхватив всеми конечностями.

«Попробуй теперь укусить меня!»

Но рыба не сдавалась, извиваясь в воде, как угорь на сковородке.

Верт взмахнул копьем, но удар хвоста отбросил его в сторону.

«Ах ты тварь!»

Многозуб кружил на месте с бешеной скоростью. Где верх, где низ?

От быстро сменяющихся картинок голова Светло-Глаза начала кружиться, руки и ноги дрожали от напряжения. Еще чуть-чуть, и он не удержится…

«Надеюсь, твое брюхо мягче спины…» — озлобленно подумал он, отпуская одну руку.

Потянувшись вниз, он попробовал разорвать когтями рыбий живот. Шкура многозуба подалась, но в этот миг запястье Светло-Глаза оказалось прижато широким плавником. Он отпустил вторую руку и, чувствуя, что соскальзывает со спины, повторил попытку.

Многозуб изогнулся дугой, стряхивая «наездника». Сброшенный непреодолимой силой аргонианин оказался ниже хищника. Вложив в удар всю силу и всю ненависть, он услышал, как рвется прочная кожа под его когтями. Рыбу окутало кровавое облако. Она отпустила руку Светло-Глаза и, потеряв к противнику всяческий интерес, кинулась наутек.

И тут аргонианин вспомнил о Верте.

Желтокожий скроу с закрытыми глазами завис в воде почти у самого дна. Его грудь судорожно вздымалась.

Взвалив безжизненное тело на плечи, Светло-Глаз мощными гребками рванулся к поверхности. Всей спиной он ощущал слабое подергивание утопающего.

Вот и живительный воздух. Вытащив Верта на отмель, аргонианин перевернул его вниз головой и держал до тех пор, пока из легких не перестала литься вода. Тогда человек открыл глаза и повел по сторонам диким взглядом. Попытался вдохнуть и не смог.

— Вернуть тебя под воду? — спросил Глаз.

Верт яростно замотал головой, но его движение можно было истолковать и как «да», и как «нет».

Мгновение спустя он задышал, вначале неглубоко и прерывисто, а потом все ровнее и спокойнее.

— Многозуб обычно не такой кровожадный… — пробормотал он, тяжело опираясь на плечо Светло-Глаза. — Они вообще редко нападают на нас. Наверное, ты здорово отличаешься от всех. А может быть, он напал потому, что обитатели Клоаки Сущности еще не запомнили тебя. Подумали, что ты враг. — Верт посмотрел на Светло-Глаза. — Кстати, спасибо. Я не смог бы выплыть самостоятельно.

— Я подумал, что ты собрался умирать.

— Переход всегда бывает очень тяжелым, — виновато произнес Верт. — Дышать под водой ты уже не можешь, а воздухом — еще не можешь. Тяжело. Кажется, будто сейчас задохнешься.

— Ужасно! — воскликнул ящер. — Неужели нет лучшего способа?

— Иногда лорды или леди снисходят до того, чтобы поплавать, и находят иные возможности. Но пары ничего не стоят, мой друг! Кроме того, нас рождается довольно много. Это ты пока один такой.

— Пока?

— Да. Клоака Сущности теперь знает тебя, а значит, скоро узнает и инжениум. Не удивлюсь, если довольно быстро здесь начнут резвиться скроу, очень похожие на тебя. И тогда тобой тоже перестанут дорожить.

Глава третья

Рассвет едва-едва окрасил розовым край небес, когда Аттребус, Гулан и Радаса выбрались к городку под названием Айон. Прохладный ветерок нес запах леса и росы. Где-то горланил петух, призывая кур покидать уютные насесты и выбираться во двор. Горожане просыпались, легкий дым плыл над крышами, щекоча ноздри.

— Так себе городок, — пренебрежительно заметила Радаса. — Смотреть не на что.

Аттребус кивнул. Айон не отличался красотой и живописностью. По большей части его составляли здания из серого камня, приземистые и невзрачные, лишь несколько деревянных домов украшала резьба. Даже маленькая часовня Дибеллы выглядела просто и безыскусно.

— Он слишком молод, — ответил принц. — Еще пятьдесят лет назад тут ничего не было. Ровное место. И знаешь почему?

В это время они поравнялись с городской площадью, и необходимость в пояснениях отпала сама собой.

Площадь представляла собой озерко расплавленного, а потом застывшего камня. Какой чудовищный жар растопил его? Две покосившиеся колонны, каждая около десяти футов высотой, торчали посредине, словно рога огромного быка.

— Да. Я видела такое и раньше. Это остатки ворот Обливиона.

— Совершенно верно! Они открылись внезапно, прямо посреди отряда солдат, которых отозвали с юга, чтобы укрепить гарнизон Имперского города. Больше половины из них, включая командира, погибли на месте. И всем бы им не сносить головы, но капитан по имени Терциус Айон сумел сплотить оставшихся в живых и отступить, сохраняя строй и порядок. Он мог бы быстро отойти к Имперскому городу, как и было приказано, но вместо того остался, призвав под свои знамена охотников и земледельцев из окрестных сел, а также горожан Пелл-Гейта. Он сумел сделать из мирных жителей настоящую армию, а потом вернулся и дал бой дейдра. Перебив всех прорвавшихся, они не остановились, а пошли дальше — прямо через врата.

— В Обливион?

— Да. Но Айон слышал, что врата в Кватче закрылись, а потому оставил часть войска здесь.

— Похоже, он закрыл и эти врата тоже.

— Они закрылись сами собой, но капитана Айона никто больше не видел. Один из его бойцов, босмер по имени Фентон, появился спустя несколько недель, едва живой и наполовину спятивший. Он бредил и бормотал ерунду, но из его бессвязного рассказа следовало, что Терциус Айон и остатки его войска пожертвовали собой, чтобы дать босмеру возможность проскочить через врата. Фентон умер на следующий день, а солдаты ждали возвращения товарищей еще долгое время — пока врата не взорвались. Оставаясь на одном месте, люди стараются обустроить свою жизнь. Так по соседству появились простенькие укрепления и дома для ночлега. А когда не стало ворот, место сделалось относительно безопасным, и многие из армии остались здесь навсегда. Таким образом, начал расти поселок. — Аттребус раскинул вширь руки. — Поэтому мне нравится этот город. Он молодой. Он пропитан духом героизма, который составляет стержень каждого из нас. Здесь нет старинных зданий и вычурных статуй Первой Эры, но Айон — честный город, построенный отважными людьми.

— И у тебя тут дом?

— Охотничий домик в холмах за городом.

— О! Это настоящий охотничий домик! — сказала редгардка, входя во двор.

Что-то в ее тоне не понравилось принцу — возможно, легкая издевательская нотка. В самом деле, усадьба была довольно большой, построенной наподобие длинного дома древних нордлингов. Каждую балку, каждое стропило украшали резные фигурки драконов, быков, вепрей, насупленных суровых воинов и танцующих длинноволосых женщин.

— Я понимаю, — согласился Аттребус — После простоты Айона усадьба может казаться излишне роскошной. Мой дядя выстроил ее лет пятнадцать назад. Я частенько гостил здесь, и он завещал мне ее.

— Я не собиралась упрекать.

Все-таки он чувствовал, что она не совсем искренна, но, поразмыслив, решил не обращать внимания. Слишком много имелось других, более важных дел.

— Наши все собрались? — спросил принц у Гулана.

— Да.

— Снаряжение?

— На твоих складах запасов достаточно. Всего не увезти. Нам хватило.

Аттребус подъехал к ожидавшим его воинам. Вскинув руки, выкрикнул:

— Я рад видеть вас сегодня, мои братья и сестры по оружию! Да здравствует Империя!

— Империя! Империя! — воодушевленно отозвались воины.

— Сегодня мы отправимся навстречу неизвестности, друзья! Нам предстоит сразиться с мерзостью, которая ничуть не лучше врат Обливиона! Поход будет очень опасным, и я хочу, чтобы вы это знали!

— Что это, Треб? — прорычал Джоун, уперев здоровенные кулаки в бедра и выпятив тяжелый подбородок. Он был орком, но даже среди своей расы выделялся огромными размерами.

Лишь отзвучали его слова, повисла напряженная, настороженная тишина.

— Я знаю, нас всего пятьдесят два! — сказал Аттребус. — Но задолго до нас капитан Терциус Айон не побоялся войти в Обливион с еще меньшим числом бойцов. И он сумел закрыть врата. Империя ждет от нас подвига. Нас больше, мы обучены, мы отлично снаряжены. И у нас есть свой человек там, на чудовищном заколдованном острове. Он поможет нам найти кратчайший путь и подскажет, где у них самое слабое место. Поэтому мы победим, друзья!

— Мы с тобой, Треб! — закричал Гулан, а остальные подхватили его слова, но, как показалось принцу, радости в голосах его людей было маловато.

Не слишком ли много хочет он от них? Нет, они преданны и бесстрашны. Они пойдут за ним в огонь и в воду.

— Даю вам один час, чтобы подготовиться к походу! — приказал Аттребус. — А после выступаем!

Легкий ропот рассыпавшегося строя принц предпочел не замечать.

Трава еще искрилась капельками росы, а отряд уже вышел на Красную кольцевую дорогу, огибающую озеро Румар. На острове посреди вызолоченной рассветными лучами водной глади возвышался Имперский город — колесо в божьей колеснице. Часть белой крепостной стены скрывал сумрак — виднелись лишь три высокие и мощные сторожевые башни. Но их затмевала великолепная башня Белого Золота, вознесшая острый пик к небесам.

Аттребус заметил, что Радаса тоже смотрит на башню.

— Она стояла там до того, как был заложен город, — сказал он. — Гораздо раньше. Она настолько стара, что никто не знает, в какую эпоху возвели ее неизвестные зодчие и каково ее предназначение.

— У нее есть какое-то особое предназначение? — удивилась воительница.

— Понимаешь, я не ученый, не исследую башни…

— Я-то понимаю… В любом случае ты знаешь больше, чем я.

— Ну ладно. Некоторые считают, что башня Белого Золота и некоторые другие старинные башни, разбросанные по Тамриэлю, поддерживают равновесие мира… Ну или что-то вроде того. Другие полагают, что раньше, когда еще не погиб Дракон, башня могла защищать нас от вторжения из Обливиона.

— Как башни могут поддерживать равновесие мира?

— Я же этого не утверждал. — Аттребус собрал в памяти смутные отрывки знаний, которые пытались в него вложить учителя. — Они удерживают мир Мундуса от распада, от провала в Обливион. Так или иначе, все ученые единодушны: в башнях заключена некая сила. Но какая именно, никто не берется сказать наверняка.

— Ладно, оставим это! — Радаса пожала плечами. — Как ты намерен добраться до Чернотопья?

— Самым коротким путем. Сейчас минуем мост и пересечем Верхний Нибен. Оттуда — по Желтой дороге на юго-восток, пока не достигнем реки Серебрянки. Дальше придется идти по бездорожью.

Принц усмехнулся, радуясь возможности вновь очутиться в диких землях, испытать подзабытые ощущения…

— Жалко, что я мало знаю о Сиродииле, — вздохнула Радаса.

— Ничего! У тебя будет возможность пополнить свои знания.

— А этот человек… — спросила она после недолгого молчания. — Твой лазутчик на летающем острове. Как ты с ним разговариваешь?

— Ты мне не веришь?

— Конечно же, я тебе верю, мой принц Треб! Просто меня разбирает любопытство. У тебя есть магический шар, как в старинных преданиях?

— Что-то вроде того, — ответил он.

— Как все таинственно! — Воительница стрельнула глазами.

— Приходится. Иногда безопасность требует сохранения тайны.

— Само собой! — усмехнулась она.

В полдень отряд сделал привал, чтобы напоить коней. Неподалеку, заросшие кустарником и травой, возвышались руины Сардарвар-Лида, где древние эльфы, айлейды, когда-то безраздельно правили людскими племенами, словно домашней скотиной. Найдя укромное место, Аттребус вытащил из сумки металлическую птичку.

Заглянув в окошко, он увидел руки Аннаиг, вымешивающие что-то похожее на тесто. Дальше распахнулись вишнево-красные пасти печей, вокруг которых роились демонического вида существа. Он не рискнул заговорить с девушкой, удовлетворившись сознанием того, что она жива и здорова. Его отец и Хьерем, конечно, правы по-своему, но права и Аннаиг. Она выбрала не кого-то там, а именно его, принца Аттребуса, потому что верила в него и именно к нему отправила Щебетуна. Девушка знала, что он прислушается к ее словам и сделает все, чтобы помочь, даже если придется пойти наперекор воле отца-императора.

Он не может ее подвести. Сегодня вечером, улучив время, они снова будут шептаться через лиги и он расскажет добрые новости — о том, что уже в пути.

Часом позже Аттребус все еще витал мыслями где-то вдали, когда вдруг раздался приглушенный хлопок и половина его людей вспыхнула, словно сухой камыш. Мгновение он смотрел на них отстраненно, будто на представление лицедеев. Прямо перед ним Эрес и Клау упали с коней, нечеловечески крича и пытаясь сбить ладонями синее пламя. Гулан одной рукой сдерживал пляшущего скакуна, а другой размахивал, словно тоже горел. Огня на нем не было, зато из спины торчали длинные иглы.

Лучники прицельно били из-за каждого камня, каждого куста.

Сообразив наконец-то, что их отряд угодил в засаду, Аттребус рванул меч из ножен, готовясь броситься в отчаянную атаку, как вдруг заметил в двух шагах Радасу с обнаженным клинком и выражением злобной радости на лице.

А потом клинок редгардки опустился на голову принца, и мир погрузился во тьму.

Отчаянно барахтаясь, он выбирался из черного омута забытья, карабкался, словно по скользкому склону. Иногда Аттребусу казалось, что он бодрствует, но эти мгновения наполняла боль и сменяющие друг друга бредовые картинки, кошмары, насланные странной прихотью Темной Госпожи.

Наконец он очнулся. Яркий свет резанул по глазам отточенным кинжалом. Пульсирующая боль угнездилась под черепом, разрывая мозг. На верхней губе и подбородке засохла кровь.

Принц лежал лицом в грязи. Один глаз закрывала тряпка.

Он попытался приподняться, но понял, что руки связаны за спиной. Перетянутые веревкой запястья горели.

Тогда он попробовал позвать на помощь, но вместо слов из пересохшего горла вырвалось лишь хриплое карканье.

— Очнулся? — послышался женский голос.

С огромным трудом Аттребус повернул голову и увидел Радасу, которая, сидя под деревом, спокойно грызла яблоко. Рядом стояли привязанные лошади, а в нескольких шагах, переговариваясь вполголоса, сидели босмер и каджит, которых он никогда раньше не видел.

— Ты хотела меня убить, — сказал принц.

— Нет, не хотела, — беспечно откликнулась редгардка. — Я ударила плашмя. Это было несложно. Но жизнь твою я и впрямь загубила.

— Почему?!

— Если я расскажу, белый свет тебе станет не мил, — улыбнулась она. — Не советую задумываться об этом, Треб. Думать — вредно для здоровья.

— Что с остальными?

— С остальными? Ах да! Какая жалость… Довольно хорошим людям пришлось погибнуть ради тебя.

— Сколько? — прорычал он. — Сколько моих людей ты убила, предательница?

— Ну, если не считать меня… — Радаса сделала вид, что задумалась. — А ты, пожалуй, уже не считаешь меня своим человеком… Тогда я должна признаться честно — всех.

— Всех?!

— Да. И даже малыша Дарио. — Она слизнула яблочный сок с пальцев.

— Но он всего лишь мальчик.

— Тем не менее ушел в одном строю с остальными.

— Но почему? — Горло Аттребуса перехватил спазм, на глаза навернулись слезы.

— Я не могу сказать. Помнишь, ты говорил о маленькой тайне? У меня тоже есть свои тайны. Как и твоя птичка. — Редгардка ухмыльнулась. — Расскажешь, как она работает?

— Нет! Я убью тебя! — выкрикнул он, пытаясь разорвать веревки. — Ты слышишь? Я! Убью! Тебя! — Опираясь на плечо, он обратился к незнакомцам: — Она сказала вам, кто я? Вы соображаете, во что вляпались?

Каджит и босмер дружно расхохотались.

— Ладно! — махнула рукой Радаса. — Поболтали, и хватит. Усадите его на коня, друзья, и вперед!

Принц попытался оказать сопротивление, но в ушах зазвенели колокола, руки и ноги ослабели, и он обмяк в руках сообщников редгардки. Однако больше, чем ушиб, донимала одна-единственная мысль — как такое могло произойти? Почему с ним? Неужели погибли все его друзья?

Лошадь рысила по дороге, а его высочество трясся, перекинутый через седло, словно тюк с тряпками. Перед глазами мелькала припорошенная пылью трава.

Конечно же, Радаса наврала с три короба. Гулан и остальные воины живы и, без сомнения, следят за ними. Может быть, кто-то и погиб, но большинство уцелели. Никогда Аттребус не терял в бою больше трети личной охраны, даже в Блинкерском сражении.

Значит, она солгала. Помощь придет. А его задача — выжить, пока не подоспеют друзья.

Но как долго он провалялся в беспамятстве? И где они сейчас едут?

На последний вопрос ответ нашелся довольно быстро. Кони шли по охотничьей тропе среди могучих дубов и ясеней. Роща располагалась на пологом склоне, значит, они покинули долину Нибена. Получается, без сознания он пробыл по меньшей мере несколько дней. Поразмыслив, Аттребус предположил, что они выбрались в Западную пустошь и направляются на юг.

Итак, куда же они ехали? Не спросить ли саму Радасу?

— Ты говорила, что загубила мою жизнь, — окликнул принц воительницу, едущую чуть впереди. — Что ты имела в виду?

— Я собираюсь тебя продать, — ответила она. — Одному моему знакомому каджиту. У него довольно необычные увлечения: например, он собирает таких людей, как ты. Он согласен заплатить в десять раз больше, чем мне пообещали за твое убийство, вот потому мы и едем в Эльсвейр. Это будет настоящий праздник, правда, для тебя — не слишком веселый.

— Радаса! — попытался увещевать ее Аттребус. — Но ведь это безумие! Многие люди знают меня в лицо. Они узнают меня, ты об этом не подумала?

— Видел бы ты свое лицо! — рассмеялась она. — После того удара тебя родная мать не узнала бы, так что я не рассчитывала бы на твоем месте… Да, и мы, конечно же, накинем тряпку тебе на голову. Там, куда мы едем, тебя увидит не много людей. И уж поверь мне, им будет наплевать, принц ты или золотарь.

— Мой отец заплатил бы за меня выкуп. И немалый, я считаю.

— Может, и заплатил бы. Но едва ли я после этого останусь в живых. Император — слишком сильный противник, а у него будет огромное искушение заманить меня в ловушку.

— Все его силы уже брошены на поиски, будь уверена.

— Очень сомневаюсь.

— Как только разыщут тела…

— Об этом можешь не волноваться. — Она хихикнула. — Обо всем позаботились.

— Почему ты смеешься?

— Вспомнила, что тебе не нравится обращение «мой принц». Тебя должно обрадовать известие, что больше ты не услышишь его никогда в жизни.

Она пришпорила коня и помчалась по тропе широкой рысью. Лошадь принца, привязанная к ее седлу, понеслась следом.

Глава четвертая

Целый день после беседы с Аттребусом Аннаиг чувствовала себя немного уставшей от недосыпания, но довольной и радостной. Она очень рано приступила к работе, перебирая и описывая растения, животных и минералы, которые появлялись на ее столе каждое утро. Вдруг ее осенила свежая мысль. Девушка отодвинула от себя разбросанную по столешнице дребедень и окинула взглядом многочисленные комоды и сундуки, стоявшие вдоль стены кухни.

— Люк! — негромко позвала она.

Хоб выскочил из коробки, служившей ему убежищем в ночные часы.

— Люк… — ответил он, словно эхо.

— Люк, ты знаешь все, что находится в этих сундуках?

— Люк знает…

— Ты можешь найти что-нибудь по моей просьбе?

— Если Люк будет знать название…

— А если я не знаю, как оно называется?

— Тогда опиши — вкус, цвет, запах. Люк найдет…

Аннаиг подумала мгновение, а потом вытащила пузырек с эвкалиптовой настойкой, которую случалось применять раньше.

— Понюхай, Люк. Запоминай запах.

Хоб пошевелил широкими ноздрями.

— Я не знаю, как это называется, — пояснила девушка. — Но оно черного цвета и пахнет очень похоже. Я хочу, чтобы ты обыскал все ящики, полки, коробки и горшки. Приноси мне по чуть-чуть от всего, что окажется похожим.

— Да! Люк найдет! — пообещал хоб и убежал.

Аннаиг вздохнула, глядя ему вслед. Хорошо было бы предупредить, чтобы помощник приносил найденное тайком от поваров, но она не решилась: это могло дойти до Куиджн и вызвать вполне обоснованные подозрения.

Светло-Глаз, как ни крути, дал очень мудрый совет: снова составить зелье для полетов и с его помощью попытаться удрать. Когда Аттребус окажется неподалеку, у них просто не останется иного пути для спасения. Но снадобье может пригодиться и помимо того. Ведь надо что-то иметь на самый крайний случай? А способность летать уж точно окажется для врагов неожиданностью.

Вернувшись к работе, девушка успела разобрать и описать кучки с крахмальным корнем, шелковичными пиявками и ветками кипариса. И тут Люк принес бутылку. Осторожно понюхав, она ощутила резкий травяной запах с примесью мяты.

— Не совсем то.

Хоб кивнул и убежал, а Аннаиг задумалась, вспоминая голос принца. Кажется, он поверил ей? Принц… Он говорил с нею, словно она была важной госпожой. Девушка всегда мечтала о подобной встрече, но и предположить не могла, что это произойдет на самом деле…

— При том что мы уже почти мертвецы, ты как-то слишком весело выглядишь, — громко произнесла подошедшая сзади Слир.

Девушка вздрогнула, вскочила на ноги. Сердце от неожиданности едва не выпрыгнуло из груди.

— Это от недосыпа… — начала оправдываться она. — Голова кружится и…

Она схватила перо и быстро сделала на пергаменте несколько заметок касательно свойств ивовой коры.

— Ты мне нужна! — заявила серокожая.

— Приятно слышать. Но, если ты помнишь, сейчас как раз то время, когда я должна разбираться в находках.

— Это поручение тебе дали еще до того, как нас назначили готовить пищу для лорда Джола, — отрезала Слир.

— Пожалуйста! — Аннаиг пожала плечами. — Поговори с Куиджн. Если она поменяет мои обязанности — я возражать не буду.

— Ты говоришь так потому, что уверена — я не решусь.

— Верно, — слегка усмехнулась девушка. — Но с другой стороны, лорду Джолу надоела кормежка, так ведь? Мы нуждаемся в чем-нибудь новом и необычном. Вдруг я найду, чем его удивить?

— Как бы не так! Оорол использовал всю эту дрянь, с которой ты возишься. Разве ему это помогло?

— Нет, потому что он ничего не смыслил в этих вещах. Так же, как и ты.

Слир нахмурилась и закаменела лицом. На миг Аннаиг испугалась — не зашла ли она слишком далеко? Но тут серокожая глубоко вздохнула.

— Ты права. Именно поэтому ты мне и нужна. Как часто я должна повторять, чтобы ты запомнила?

— Мы и так делаем общее дело.

— Тебя она не убьет, — покачала головой Слир. — Она нуждается в тебе.

— Она безумна! Ее поступки нельзя постичь при помощи обычной логики.

— Вот болтушка! — горько хохотнула серокожая. — Может быть, ты и права. Но кое-что в ее поведении я способна предсказать. Например, если она услышит то, что ты сейчас сказала…

— Она не услышит, — твердо заявила Аннаиг.

Слир прищурилась.

— Вот как? Вчера ты выглядела измученной и сломленной — хоть сейчас в Выгребную Яму отправляй. А сегодня полна сил. Это ночью произошло что-то, о чем я не знаю? Ты с кем-то сошлась? Пафрекс, что ли?

— Пафрекс? Этот угловатый небритый детина?

— А может быть, ты обучила своего хоба? Хоть это и не принято…

— Хоба? — Девушка скривилась. — Но это же отвратительно!

— Отвратительно! — пропищал рядом Люк. — Что отвратительно?

Аннаиг почувствовала странный запах. Хоб протягивал ей бутылку с густой черной жидкостью.

— Хорошо, Люк, оставь, — отмахнулась она. — Принеси-ка мне во-он ту змею!

— Люк! — воскликнул хоб, запрыгивая на огромный стол, чтобы добраться до длинной гадюки, висящей на стене.

Слир сверлила ее подозрительным взглядом. Аннаиг сделала вид, будто не имеет к принесенной бутылке никакого отношения.

— Послушай! — вдруг сказала она. — Я помогу! У меня есть кое-какая идея…

— Что у тебя? Говори! — потребовала данмер.

Аннаиг приняла у хоба змею, осторожно схватив ее позади головы, несмотря на то что гад не подавал признаков жизни — большинство животных, доставленных на Умбриэль, были не живые, не мертвые, а как бы парализованные. Не замороженные, но будто впавшие в спячку. Их сердца не бились, но тела и не портились, сохраняя свежесть сколь угодно долгое время. От наложенных чар их освобождал имеющийся у Куиджн жезл. Вроде бы ей ничего не грозило, но Аннаиг предпочитала с опаской относиться к ядовитым тварям.

— В Чернотопье местные жители называют ее лунной змеей, — пояснила Аннаиг. — Когда она кусает, то впрыскивает яд. В большинстве случаев для человека это мгновенная смерть. Однако аргониане, как правило, выживают, а иногда даже дают себя кусать нарочно.

— Зачем?

— Они впадают в особое состояние, которое называют «дэрил». В переводе с их речи — удовольствие.

— Ага! Значит, это дурманящее зелье. У нас такие есть, но употреблять их не принято. Обычно не принято. А кроме того… Мы ведь не собираемся отравить лорда Джола?

— Нет-нет! Я уверена, нам это не нужно. Яд — это всего лишь отправная точка. Из того, что мне рассказывал Светло-Глаз, я поняла: способность впадать в состояние «дэрил» развивается постепенно, по мере привыкания. И вы начинаете полнее чувствовать тончайшие оттенки звуков, запахов, вкуса.

— Ну, это неудивительно. Обычный наркотик.

— Погоди, послушай… Яд в крови аргониан преобразовывается в какое-то иное вещество…

— Если это еще одна попытка узнать, где твой друг, то повторяю — даже Куиджн не сможет его отыскать. Если, конечно, захочет, что вряд ли.

— Я знаю. — Девушка сглотнула комок, подступивший к горлу. — Мне вовсе не нужна кровь аргониан. Я просто объясняю на примере. И что хочу сказать — я могу создать «метагастрологик».

— Что это еще такое?

— Я вычитала в старинных книгах, что айлейды, жившие в глубокой древности в моем мире, использовали подобные вещества на пирах.

— Так все-таки это наркотик?

— Вроде того, но единственное его предназначение — усиливать вкусовые ощущения. Он не дает никаких видений и не замутняет сознания. Давай вспомним. Существует четыре основных вкуса: сладкий, кислый, соленый и горький. Правильно?

— Верно. Но для лордов низшего ранга, как Джол, существует еще мертвый, живой и эфирный.

— Правда? Очень интересно. — Аннаиг захотелось попросить серокожую подробнее рассказать об этих составляющих, но она побоялась потерять нить рассуждений. — Так или иначе, в хорошем блюде присутствует сочетание всех оттенков вкуса. Правильно?

— Да. Или их противопоставление.

— Так вот, с «метагастрологиком» в первом блюде будет сохраняться обычное сочетание, но, поскольку он останется на языке, то вкусы последующих блюд начнут изменяться. Сладости покажутся солеными, горькое — эфирным и тому подобное. И все это будет меняться произвольно, ни одно сочетание не повторится.

Слир смотрела на нее долго, потом ее лицо озарилось радостью понимания.

— И ты сможешь это сделать?

— Да.

— Нужно все очень тщательно продумать. Сочетания могут быть любыми, но они должны оставаться приятными для языка, какое бы изменение вкусов ни произошло.

— Да, — согласилась девушка. — Потребуется определенный опыт и мастерство повара.

— Хорошо. — Слир вздохнула, но уже без прежней обреченности. — По крайней мере, готовить такую пищу будет не скучно.

Аннаиг честно пыталась не глядеть в спину уходящей женщине, но не удержалась и украдкой бросила косой взгляд, когда та оказалась уже далеко. После, вознеся краткую молитву с благодарностью всем богам, она осторожно открыла бутылку и принюхалась.

— Тоже не то, Люк! Продолжай искать! Но я попрошу не приносить их сразу ко мне. Сейчас я буду очень занята работой. Пока прячь находки в своем сундуке.

— Люк понял. Люк сделает!

— Хорошо, но вначале разыщи повара и скажи ей, что мне нужно оживить эту змею.

— Люк сделает! — Хоб убежал, но очень скоро вернулся вместе с хобом Куиджн, который волок недлинный гладкий жезл.

Девушка положила змею на стол, прижала к ее шее острый секач и коснулась чешуи жезлом.

Как только гадюка резко шевельнулась, возвращаясь к жизни, Аннаиг налегла всем телом на секач, начисто отделив голову от шеи. Тело змеи, извиваясь и дергаясь, отлетело в сторону, чем вызвало возбуждение и крики хобов, а голову девушка подхватила двумя пальцами и тщательно перелила весь яд в стеклянный пузырек.

Увлеченная дальнейшей работой, она не заметила, как прошло несколько часов. Только почувствовав затылком чей-то пристальный взгляд, Аннаиг отвлеклась, обернулась и увидела внимательно наблюдающую за ней Куиджн.

— Повар?

— Почему твой хоб обыскивает все сундуки? Все, что там лежит, мне известно.

— Вам, но не мне, — спокойно ответила Аннаиг. — Если я должна угодить лорду Джолу, то позвольте мне тоже узнать, что же хранится в наших сундуках и комодах.

Лицо Куиджн не дрогнуло, но она с интересом посмотрела на снадобье, которое готовила Аннаиг.

— Я не совсем понимаю, что ты делаешь.

— Это пищевая добавка.

— Объясни.

Девушке пришлось во второй раз повторить, какими свойствами предположительно обладал «метагастрологик». Куиджн слушала, склонив голову к плечу.

— Другими словами, ты занимаешься готовкой, — сказала она наконец. — Тогда как я поручила тебе описание составляющих.

— Да, повар.

— Значит, ты работаешь по собственному желанию, а не выполняешь мои поручения?

— Да, повар. Но Слир очень волнуется.

— Слир? Выходит, Слир поручила тебе готовить снадобье?

— Нет, повар. Я сама… Это моя идея. Вчера вечером мы потерпели неудачу. Я не хотела, чтобы это повторилось.

— Нет, конечно же нет… — рассеянно пробормотала Куиджн. Судя по пустому взгляду, ее мысли были уже далеко-далеко. — Продолжай. Только знай, если лорду снова не понравится ваша работа, я убью Слир, а тебе отрублю одну ногу. Согласна?

— Это ваше право, повар.

— Я не шучу. Не думай, что это шутка.

— Я не думаю, что это шутка, повар.

Приготовленную еду унесли наверх, и Слир медленно побрела прочь. На ее лице явственно отражался страх. Аннаиг тоже ушла, улучив мгновение, чтобы посмотреть на медальон, но он оставался темным. Тогда девушка отправилась в свою комнатушку отдохнуть.

Но вскорости к ней вбежала Слир.

— Поднимайся! — закричала она с порога. — Пойдем со мной.

Аннаиг торопливо шла за поваром по извилистым коридорам, через кладовые и помещения, похожие на винные подвалы — их заполняли тысячи бутылок с разноцветными жидкостями.

— Сюда! — Слир указала на отверстие в стене, лишь отдаленно напоминающее дверь.

С трудом протиснувшись в узкий проход, девушка попала в маленькую рукотворную пещеру. Сверху, через узкую шахту, устремленную к поверхности, проникал свет.

Данмер вручила ей бутылку и корзину, от которой шел приятный запах съестного.

— Ему понравилось! — сказала она прерывающимся голосом. — Он даже послал одного из слуг, чтобы поблагодарить меня. — Слир потупилась. — То есть нас.

— Хорошие новости!

— Их нужно отпраздновать! Попробуй вино.

Напиток понравился Аннаиг с первого глотка — это было сухое вино с легким анисовым ароматом. А в корзине лежали рулеты с начинкой из мяса — ну или чего-то на него похожего.

— Что это? — спросила девушка, указывая на рулет, который только что надкусила.

— Орхидейная креветка. Они живут в Клоаке Сущности.

— Вкус восхитительный!

— Мы готовили их для слуг лорда Приксона к вечерней трапезе. Но я оставила немного и для нас.

— Спасибо!

— Да-да… Поешь. Выпей чуть-чуть…

— Что слышно от Куиджн?

— Она пока молчит. Но наш успех способствует и ее возвышению тоже. Лорд Джол уже задумывался — не обратиться ли к другой кухне? А когда лорд отказывается от услуг какой-то кухни, главного повара обычно меняют. Мы одержали маленькую победу, а значит, Куиджн увидит нас в другом свете. Возможно, мы получим некоторые привилегии.

— Какие?

— Ну… Как я могу предположить, доступ к самому лучшему сырью, меньше слежки. Или, например, за нами не будут наблюдать ночью.

Аннаиг почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

— Ах, Слир…

— Не льсти себе, — усмехнулась серокожая. — Я лишь подумала, возможно, тебе понравится приходить сюда чаще. Смотреть на небо. И не спать в шумной вонючей общей пещере. Я люблю здесь бывать, сидеть в одиночестве. Вряд ли кто-нибудь знает о моей привычке. Только я не смею это делать слишком часто.

— Тогда хорошо, — улыбнулась Аннаиг. — Это меня устраивает.

После первой бутылки вина Слир стала говорить свободнее.

— Я кое-что слыхала о твоем друге, — доверительно произнесла она.

Девушка поперхнулась и закашлялась.

— Правда? О Глазе? С ним все хорошо?

— Он в Клоаке Сущности.

— Что? — охрипшим голосом шепнула Аннаиг. Дурное известие поразило ее словно молния.

Но Слир широко улыбнулась.

— Нет, ты не о том подумала. Он не умер — он работает в Клоаке Сущности. Парень, который принес креветки, рассказывал о нем. Ты знала, что он может дышать под водой? Все работники Клоаки Сущности и Выгребных Ям только о нем и говорят.

— Конечно, я знала. Все аргониане могут дышать под водой. А он — аргонианин.

— Опять ты используешь непонятные и бессмысленные слова. Там, внизу, все похожи на него?

Аннаиг вспомнила резню в Лилмоте.

— Да, я думаю… — удрученно сказала она.

— О! Это любопытно и занятно!

— Никогда не смей… — яростно начала девушка, но вовремя себя одернула. Ей нужно следить за словами. Одно неосторожное высказывание, и ее замыслы будут раскрыты. А мыслей о том, чтобы остановить Умбриэль, ей здесь не простят.

Слир спокойно ждала.

— Ты когда-нибудь бывала выше? — неожиданно для себя спросила Аннаиг.

— Во дворцах? Нет. Но я мечтаю туда попасть. — Данмер нахмурилась. — Что это? — Она указала пальцем вверх, на малюсенький кусочек ночного неба, открывающийся их взорам.

Девушка вздохнула.

— Это звезды. Ты никогда раньше не видела звезды?

— Нет. А что это?

— Все зависит от того, кого ты спросишь или какую книгу прочитаешь. Некоторые утверждают, что это крошечные отверстия в мире Мундуса, а тот свет, что мы видим, не что иное, как внешний эфир. Другие полагают, что это части Магнуса, создавшего наш мир.

— Они красивые.

— Да. Это верно…

Потом они ели, пили вино, беседовали о том о сем. Впервые с того момента, как попала на Умбриэль, Аннаиг снова почувствовала себя обычным человеком. Когда Слир, устав после трудного дня, свернулась на подстилке, с головой накрывшись одеялом, девушка снова открыла медальон.

Ничего…

Это могло означать только одно — Щебетун больше не с Аттребусом.

Больше часа она ждала, надеясь, что принц все-таки ответит, но, так и не дождавшись, забылась в тревожном сне.

Глава пятая

Лежавшие на траве трупы показались Колину похожими на сломанные куклы, разбросанные капризным ребенком. Он не мог никого из погибших представить живым, дышащим, говорящим, смеющимся, даже не мог посочувствовать тем, кто умер самой худшей смертью, — некоторые тела обуглились до неузнаваемости. Наверное, ему полагалось расстроиться или испугаться, но не получалось.

«Отлично, принц, — подумал он. — Мои поздравления. Отлично сработано, ваше высочество!»

— Не приближайтесь к телам! — приказал он королевским гвардейцам. Его люди в подобных предостережениях не нуждались — все как один мастера своего дела, не то что эти военные. — Поставьте дозоры на дороге и в лесу вокруг. Останавливайте любые повозки, задерживайте всех пешеходов и всадников, которые попытаются здесь проехать. Скажите своим, что на лагерь напали людоеды и нам потребуется время, чтобы во всем разобраться.

Он нахмурился и продолжал отдавать распоряжения.

— Джерринг! Ты будешь искать свидетелей. Нужно опросить всех, в каждой лачуге, в каждой окрестной усадьбе. Хэнд! Ты идешь к Вратам Одинокого и в Пиллз. Хьюлам! Ты возьмешь на себя Свитвотер и Истбридж. Соблюдайте осторожность. Покрутитесь в тавернах, послушайте, что болтают люди. Ну вы знаете, что нужно делать.

Сыщики кивнули почти одновременно.

— Да, инспектор!

Помощники ушли, а Колин продолжал осматривать местность.

Многие убитые погибли от стрел. У тех, кто не умер сразу, обнаружились ровные, сделанные умелой рукой разрезы на горле. Остальных погубило, по всей видимости, колдовство. Любопытно, что нападавшие потерь не понесли или сумели забрать тела своих.

Стрелы… Такими стрелами пользовались вояки из повстанческой армии графства Скингард, которые называли себя «Туземцами». На многих телах остались следы издевательств, что входило в обычай бунтарей-головорезов.

Колин наклонился над одним из трупов, обгоревшим, но не полностью обугленным, как другие. Одежда и драгоценности остались на месте — особенно бросался в глаза красивый перстень. А вот голова отсутствовала.

— Слишком просто. Слишком прозрачно… — пробормотал он.

Инспектор узнал перстень. Раньше он принадлежал наследному принцу Аттребусу.

Вроде бы все сходится. Конечно же, для «Туземцев» голова его высочества — самый желанный трофей. Но почему тогда они оставили перстень?

— О милосердные боги! — вздохнул кто-то рядом. — Это же принц!

Сдерживая всколыхнувшуюся ярость, Колин обернулся и увидел капитана Пандуса, застывшего с открытым ртом и выражением безмерного отчаяния на лице.

— Капитан! — зарычал инспектор. — Я же просил, чтобы никто не приближался к телам!

— Я — старший офицер! — Пандус покраснел. — Я командую отрядом! Да кто ты такой, что позволяешь себе кричать на меня и распоряжаться моими гвардейцами!

— Вы командовали отрядом, пока мы не нашли трупы! — отчеканил Колин. — Теперь приказы отдаю я.

— По какому праву?!

Сунув руку в заплечный мешок, Колин вытащил небольшой свиток и ткнул им в лицо капитану.

— Подпись императора, я надеюсь, вы знаете?

Глаза Пандуса вылезли из орбит. Он торопливо закивал.

— Вот и отлично. Тогда проследите, чтобы ваши люди тщательно выполняли мои приказы. И очень прошу вас: посоветуйте им помалкивать о том, что здесь увидели. Кстати, к вам это тоже относится.

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул капитан.

— После того как я все осмотрю, нам понадобятся повозки. Много повозок, чтобы увезти все тела за один раз. Да… Их нужно будет чем-то накрыть. Попробуйте раздобыть в соседних селах. И повторяю — ни слова.

— Слушаюсь, сэр! — Капитан развернулся, как на плацу, и направился к гвардейцам.

Еще несколько мгновений Колин ждал, успокаивая дыхание и смиряя сердцебиение, а потом, глубоко сосредоточившись, нашел в себе искру, принадлежащую не земному миру, но Эфиру — океану чистой и полной силы.

В этот раз ему повезло — сила далась легко и без обычного сопротивления. Вот если бы требовалось прибегнуть к огненному чародейству или заклинаниям хождения по воде, то усилий было бы не избежать, пришлось бы собирать в кулак всю волю, приближаясь шаг за шагом к желаемому результату, да и будет ли он еще, этот результат? Для того же, что он задумал сейчас, оказалось достаточно отгородить разум от внешнего мира и сосредоточиться на неприметном обломке скалы, который торчал из земли в паре шагов.

Краски дня потускнели и расплылись. Сперва Колин подумал, что старался напрасно и ничего не вышло, но потом из сумрака проступили два неясных очертания человеческих тел. Одна — женщина, второй — мужчина, примостившийся у подножия древесного ствола.

Вначале Колин подошел к мужчине — всего два шага. Сыщик чувствовал, что не в состоянии долго удерживать искру, а потому торопился.

— Ты! — строго обратился он к тени. — Слушай меня!

Пустые глаза повернулись к нему.

— Помоги мне… — прошелестел призрак. — Мне больно…

— Помощь скоро будет, — не моргнув глазом, солгал Колин. — Ты должен мне сказать, что здесь произошло.

— Мне тяжело… Пожалуйста…

— Ты приехал сюда с принцем Аттребусом! — настаивал сыщик.

Тень резко рассмеялась.

— Помоги мне встать! Я хочу домой! Как я хочу вернуться домой! Это будет прекрасно…

— Кто причинил тебе боль? Отвечай!

— О боги! — Мужчина тяжело вздохнул и прислонился головой к шершавому стволу, но через мгновение вновь завел свое: — Помоги… Мне больно…

Колин ощутил волну гнева на это жалкое создание.

— Ты — мертвец! — повысил он голос. — Так веди же себя достойно!

Дрожа от ярости, сыщик перешел ко второму духу.

— Что ты мне скажешь? — резко спросил он. — Отвечай!

— Ты все и так видишь… — ответила женщина. — Твой выговор… Ты — коловианец, как и я?

— Да. Откуда ты родом?

— Я родилась около Мортала, немного ниже по реке.

— Хорошее место. — Колин почувствовал, как гнев отпускает его. — Мирное, тихое. Ивы у воды…

— Вокруг моего дома тоже были ивы, — вздохнула она. — Я никогда больше не увижу их.

— Я очень сочувствую, — мягко сказал Колин. — Ты правда никогда их не увидишь.

Тень кивнула.

— Послушай меня! — Молодой человек перешел к делу. — Мне нужна твоя помощь.

— Если я могу помочь…

— Ты помнишь, что здесь произошло? Кто напал на вас? Что ты помнишь?

— Я вспоминаю. — Она прикрыла глаза. — Мы ехали с принцем. Очередная его выдумка — добраться до Чернотопья, чтобы спасти наш мир. Здесь мы угодили в засаду. Аттребус… Я знала, что рано или поздно погибну из-за его тяги к приключениям. Он тоже мертв?

— Не знаю. Я думал — ты знаешь.

— Я не видела. Меня охватил огонь, а потом… Потом я умерла. Даже не успела схватиться за оружие.

— Зачем вы шли в Чернотопье?

— Принц что-то услышал о летающем городе и армии восставших мертвецов. Я не выясняла подробности. К чему? Обычно все его походы были довольно безопасны. Так, прогулки и не больше, если ты понимаешь, о чем я.

— Император запретил ему идти. Он не послушался.

— Мы не знали, правда ли это. Возможно, запрет отца — лишь часть игры. Так бывало раньше. — Она покачала головой. — Мне жаль, что я не могу тебе помочь. Правда жаль.

— Ты помогла мне, — улыбнулся Колин и снова взглянул на следы резни. — Как ты думаешь, вы останетесь здесь?

— Не знаю. Я раньше не была мертвой ни разу. Но мне кажется, мы здесь не задержимся. Я чувствую силу, которая все настойчивее увлекает меня прочь отсюда. — На губах призрака заиграла грустная усмешка. — Может быть, мне дали время, чтобы поговорить с тобой?

— Ты боишься?

— Нет. В этой силе я не ощущаю зла. — Она подняла голову. — Приятно было напоследок поболтать с соотечественником.

— Мне тоже.

— Когда в следующий раз увидишь иву, вспомни обо мне.

— Я обещаю.

Тень снова улыбнулась.

Колин шагнул назад.

Ярко вспыхнуло солнце. Заиграла красками поляна, на которой лежали сломанные куклы — убитые спутники принца.

Сыщик услышал звон в ушах и не сразу осознал, что это всего-навсего щебетание лесных пичуг.

Желудок свело от голода. Все-таки обращение к силе далось нелегко. И он отправился поискать съестного, а заодно выслушать донесения подчиненных.

Глава шестая

— Дрейг пропал, — сказала Тцани Радасе. Ее золотистый хвост подергивался, выдавая волнение. — Действительно пропал.

Аттребус клевал носом в седле и слушал их краем уха. Он очень рассчитывал, что его примут за спящего и выболтают что-нибудь интересное, какие-нибудь сведения, которые он смог бы обратить себе на пользу.

На второй день пути он сумел сосчитать похитителей. Насколько мог заметить принц, его охраняли восемь человек. Четверо сопровождающих постоянно ехали рядом и еще четверо время от времени уезжали в дозор: впереди, сзади и по обе стороны от тропы. Радаса всегда находилась в пределах видимости, а остальные сменяли друг друга.

Через неделю Аттребус уже знал всех в лицо и по именам.

Четверо каджитов: первая и, по всей видимости, главная среди них — Тцани, а кроме нее — Ма-фват, Джайс и Шарва. Бретонка Эмилия с льняными волосами. Однорукий орк, имеющий вполне ожидаемое прозвище — Урмук Однорукий. Отсутствующую конечность ему заменяла железная, прикрепленная к культе ремнями. И последний — пропавший Дрейг, тот самый босмер, которого принц увидел, когда пришел в себя после нападения на дороге.

Радаса ничего не ответила, только дернула коня за узду, увлекая его по крутому спуску. Предыдущие несколько дней они поднимались на гряду холмов, но теперь начался спуск, густой лес и пышные луга Западной Пустоши перешли в чахлые дубы и жесткую высокую траву. На южных склонах деревья больше походили на кусты, за исключением речных берегов и редких заводей, а между рощами по-прежнему расстилалась степь.

Настроение Аттребуса понижалось вместе с местностью. Судя по всему, они уже въехали в Эльсвейр, и теперь едва ли друзья смогут отыскать принца — мало кто из них забирался так далеко на юг. Народ людей-кошек не слишком-то дружил с Империей, от которой отделился лет сорок назад. Любой отряд вооруженных людей, пересекший границу, они могли посчитать захватническим.

Но услышанное известие зародило в принце надежду.

К тому времени, как они приступили к обустройству лагеря на ночь, стало окончательно ясно — Дрейг, по всей видимости, не вернется. Предположения высказывались разные.

— Думаю, тролли, — предположила Радаса. — Все холмы ими провоняли.

— Не могу представить, чтобы Дрейг сцепился с троллем, — возразила Шарва, — или с кем-нибудь в этом роде… Он слишком осторожный. Скорее всего, он решил, что наше дельце становится слишком опасным.

— Мы должны были убить его. — Тцани кивнула на принца. — За это нам заплатили, а мы не выполнили свою часть договора. Теперь у нас два могущественных врага: император и наш заказчик.

— Не беспокойся. Все будут думать, что он убит, — отмахнулась Радаса. — Незачем волноваться.

— Ну, меня-то можно соблазнить деньгами. Но Дрейг — настоящий воин.

— Ладно, — редгардка нехотя кивнула, — можешь вернуться и посмотреть по следам, что с ним.

— Согласна. Мы заедем в Риверхолд?

— Ты в своем уме? Он кишит имперскими агентами, как шкура бродяги вшами. Нам пришлось бы завязать его высочеству рот, а это, согласитесь, привлечет ненужное внимание. Нет. Есть маленький торговый городишко в нескольких милях к западу, Ширалн. Ма-фват и Джайс поедут туда, продадут коней и купят сларджеев и припасы.

Последней гряды холмов они достигли перед закатом.

Аттребус смотрел на равнину Энекуина, протянувшуюся до самого горизонта. Он всегда представлял Эльсвейр как засушливую, безжизненную пустыню, но везде, куда падал взгляд, зеленела трава. Высокая трава, к которой он уже привык в степях плоскогорья, перешла в короткую и жесткую, но все же никак не напоминала нарисованный воображением песок. Кое-где виднелись ручьи, обрамленные пальмовыми рощами, чьи широкие ветви плавно колыхались под легким ветром, сребролистыми пирамидальными тополями и густыми зарослями тамариска. В отдалении паслось стадо рыжих длиннорогих быков.

Вдалеке на востоке виднелся Риверхолд, стоящий на пересечении трех дорог — пыльных даже издалека. Шафранно-желтые стены не выглядели очень высокими. За ними виднелись купола и башни — блекло-голубые и кремовые, ярко-алые и охряные, золотые и пурпурные, издалека похожие на столпившихся в тронном зале придворных, разодетых в пух и прах. Старый город казался роскошным и пресыщенным.

Аттребус пожалел, что они не заедут туда.

Вместо этого они последовали замыслу Радасы — козьей тропой миновали рощу и на берегу быстрого ручья расседлали коней. Ма-фват и Джайс забрали скакунов и отправились на торжище.

— Ты бы искупался, ваше высочество, — посоветовала принцу Радаса. — А то пованивать начинаешь.

— Думаешь, легко купаться со связанными руками?

— Обещаешь вести себя хорошо?

— Да! — воскликнул Аттребус, хотя его сердце забилось чуть-чуть чаще в предчувствии скорого освобождения.

— Поклянись своей честью, что не попытаешься улизнуть.

— Клянусь своей честью.

Редгардка пожала плечами и, зайдя сзади, разрезала веревки, стягивающие его запястья.

— Давай. Иди мойся.

Принц избавился от зловонной одежды; под пристальным взглядом он немного стеснялся, хотя не понимал почему. Радаса видела его голым, даже помогала раздеться. Что же его смущало сейчас? Решив поразмыслить об этом позже, он махнул рукой и решительно вошел в воду.

Прикосновение к телу холодных струй доставило ни с чем не сравнимое удовольствие. Аттребус погрузился в волны до подбородка и отбросил все мысли.

Пожалуй, прошло не менее получаса, прежде чем он открыл глаза. К тому времени в лагере кроме него осталась лишь Радаса — она сидела, привалившись спиной к дереву, и казалась глубоко погруженной в раздумья.

Между ними, сваленные грудой, лежали доспехи и оружие. Его меч, Высверк, торчал из кучи рукоятью вперед.

Без малейших колебаний Аттребус направился прямо к оружию. Радаса видела его, но, казалось, не воспринимала серьезно до тех пор, пока его пальцы не сомкнулись на рукояти меча. Тогда она медленно поднялась на ноги.

— Ты же поклялся. Своей честью.

— Я поклялся, что не попытаюсь убежать, — поправил ее принц.

Редгардка медленно потянула из ножен клинок.

— Ах да… Я вижу.

Он пошел по кругу, внимательно наблюдая за ней. На воительнице не было брони, а значит, они в равных условиях. Посмотрим, кто кого. Ведь они бились в учебном поединке, и он победил.

Аттребус сделал обманное движение, но Радаса даже бровью не повела. От его выпада она уклонилась, шагнув назад, потом качнула корпусом вправо, и принц догадался, что сейчас она атакует его косым сильным ударом.

Дождавшись начала движения, он шагнул вперед, выставляя свой клинок навстречу ее мечу…

Редгардка ловко изменила направление удара, и меч Аттребуса провалился в пустоту. Увидев устремленную к его бедру сталь, принц попытался отпрыгнуть, но понял, что не успевает, и парировал выпад клинком.

Однако атака воительницы оказалась ложной. Проскользнув мимо его меча, она внезапно подступила вплотную. Ее левая ладонь сомкнулась на его запястье, а потом, неожиданно для самого себя, принц шлепнулся лицом вниз в жесткую траву. Высверк отлетел на несколько футов и запрыгал по земле.

Радаса с улыбкой поднялась.

— Хочешь попробовать еще раз?

Рыча от ярости, Аттребус поднял меч и кинулся на нее, вкладывая в удар всю силу.

Острие ее клинка легко коснулось кадыка принца.

— Может, еще разок?

От косого удара в голову она ушла легким полупируэтом, подсечкой свалив принца на землю. Пинком выбила из ладони меч.

— Ты… — прохрипел Аттребус. — Ты тогда проиграла нарочно!

— Наконец-то догадался.

Принц встал, расправил плечи.

— Тебе придется меня убить.

— Нет. Не хочу. Оглушу тебя еще раз, пожалуй.

— Зачем? Зачем ты это сделала? Для развлечения?

Ее привлекательное лицо искривилось от злости, на мгновение став уродливым.

— Мне нужно было попасть в твой отряд. Хотя я очень не люблю проигрывать, а тем более притворяться проигравшей.

— Тогда зачем? Зачем ты притворялась?

— Я выполняла приказ, мой принц.

— Приказ твоего нанимателя? Чтобы попасть в число моих телохранителей?

— Приказ Гулана, придурок ты эдакий! — Она закатила глаза. — Разве ты еще не понял? Ты ни разу в жизни не сражался в честном бою. Ты никогда не рисковал жизнью по-настоящему. Все твои победы подстроены. Все это была игра, мой принц. Вплоть до сегодняшнего дня.

Аттребус внезапно понял, что открыл новую сущность Радасы. Жадность, лживость, вероломство — это все цветочки. Сейчас она выглядела совершенно безумной.

— Ну конечно… — сказал он. — Кто бы сомневался? Я тебе не верю. Ты ненавидишь меня, хоть я и не знаю за что. Я ведь не делал тебе зла. Принял на службу…

— Я ненавижу не тебя! — воскликнула она. — Я ненавижу твой титул и твой выдуманный образ героя. Может быть, ты и не виноват — все это устроили для тебя другие люди. Но если бы ты, мой принц, взял на себя труд хоть чуть-чуть подумать головой, ты бы догадался. Тогда ты мог бы сделать попытку вырваться за пределы твоего маленького самовлюбленного мирка…

— Ты пробыла в моем отряде всего два дня. Что ты можешь знать обо мне?

— Я немало поболтала с твоими людьми, Аттребус! Все они твердили одно и то же. Они что, сговорились? Возможно ли это? Ты млел от сознания того, что все они — твои друзья, лучился высокомерием, изображая благодетеля и рубаху-парня, не чуравшегося дружбы с подчиненными. А они смеялись за твоей спиной. Да, ты неплохо платил своим телохранителям, но — во имя задницы Боэты! — как же это злило меня!

Неприятный холодок разлился у Аттребуса пониже грудины.

— Это неправда, — твердо заявил он. — Мои люди любили меня.

— Да они издевались над тобой! Самый слабый из бойцов стоил в драке троих таких, как ты! Ты в самом деле считал себя героем, воспетым в преданиях, книгах, балладах? Правда верил, что в сражении у Догтротского моста против каждого из вас стояло десять врагов?

— Некоторые летописцы склонны к преувеличениям. Но в целом тот бой описан верно. Разве я виноват, что некий бард в Чейдинхале ошибся в подсчете численности войск? Но ведь мы победили!

— У Догтротского моста вы сражались с отрядом вдвое меньшей численности, чем твой! И не были они никакими повстанцами! Против тебя выставили сброд, осужденных воров и мелких жуликов, которым пообещали свободу, если они сумеют просто выжить.

— Врешь!

Кровь пульсировала в висках, вызывая головокружение. Аттребус привалился плечом к стволу дерева.

— Что, начинаешь понимать? — не унималась Радаса. — Должен сообразить, если под твоим черепом скрывается хотя бы половина мозгов твоего отца.

— Замолчи… — прошептал он. — Замолчи. Я понятия не имею, зачем ты все это высказываешь мне, но я не хочу больше слушать. Убей меня, свяжи меня, засунь в мешок, но только замолчи, во имя Предназначения!

Воительница подняла бровь, опираясь на меч.

— Да неужели? Ты вздумал командовать мною, слабак?

Принц кинулся на нее с голыми руками, завывая, словно дикий зверь.

И мгновение спустя опять очутился на траве.

— Если по счастливой случайности, — Радаса наступила ему на горло, — ты смог бы меня убить… А это вряд ли… Так вот, Урмук и Шарва все время наблюдали за нашей беседой.

Еще пока она говорила, орк и каджитка вышли из бамбуковых зарослей.

Жесткая подошва убралась с его шеи. Принц повернул голову и увидел на берегу ручья еще одно действующее лицо. К ним целенаправленно шагал горбоносый незнакомец, данмер, судя по серой коже и красным глазам. С чего это он выбрал для прогулок это место?

— Эй, ты! — выкрикнула Шарва. — Что тебе на…

Не останавливаясь, данмер выставил ладонь с растопыренными пальцами, вокруг которой вдруг вспыхнул ослепительный белый свет.

Шарва дико взвыла — такой муки в голосе каджитов Аттребус не слышал никогда ранее.

Радаса коротко ударила принца в скулу носком сапога. В глазах вспыхнули искры, голова дернулась. Сдерживая рвущиеся наружу слезы, Аттребус поднялся на четвереньки.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Урмук Однорукий лишился второй руки. Длинное медно-красное лезвие незнакомца легко смахнуло орку кулак и тут же вывернулось, будто живое, отразив смертельный выпад Радасы. Урмук шагнул назад, натыкаясь на Шарву, которая еще стояла, несмотря на валивший от рыжей шкуры дым.

Радаса отпрыгнула и двинулась в сторону приставным шагом, заходя так, чтобы солнце светило ей в затылок. Аттребус по достоинству оценил ее хладнокровие и опыт. И все же воительница явно боялась. Нападавший на нее казался не человеком, не мером, а неким воплощением дейдра, злобного чудовища, вызванного из мрака.

— Что тебе надо?! — выкрикнула Радаса. — Что за дело тебе до нас?!

Но злодей не ответил, а вместо этого еще ускорился, приближаясь к редгардке почти бегом, и вдруг ткнул ее острием в длинном выпаде. Танцевальным движением она подалась в сторону, пропуская красный клинок на волосок от ребер, и, сжав меч двумя руками, ударила сверху вниз, целясь между плечом и шеей серокожего.

Он поймал ее лезвие голой ладонью. Аттребус видел, как Радаса зажмурилась, а в следующий миг меч данмера воткнулся ей под мышку с такой силой, что вышел между ребер из другого бока.

Незнакомец высвободил оружие и подошел к Урмуку, который безуспешно пытался зажать истекающий кровью обрубок запястья. Кем бы ни был орк, трусом его не смог бы назвать никто. Завидев врага, он прямо с корточек бросился ему навстречу, пытаясь нанести удар железным крюком, прикрепленным к левой культе. Данмер потратил на него долю мгновения, не больше.

После этого безжалостный убийца повернулся к скулящей Шарве, которая ползла к деревьям.

— Так нельзя! — окликнул его Аттребус. — Она же ранена!

Но не успел он договорить, как голова женщины-кошки отделилась от шеи и с глухим стуком запрыгала по опушке.

И тогда выходец из мрака повернулся к принцу.

Аттребус вскочил, не помня себя от ужаса, и кинулся к своему мечу. Только сжав вспотевшими ладонями рукоять Высверка, он заметил, что убийца стоит неподвижно и невозмутимо смотрит на него.

Поразмыслив, на всякий случай принц выставил перед собой клинок.

— Я убил босмера еще в холмах и бретонку на склонах, — хрипло, ломаным языком произнес данмер. — Где-то должны прятаться еще двое. Где они?

— Они пошли в поселок. Там, где торг. Хотят обменять коней на сларджеев. Правда, я не знаю, что это.

— Сларджей лучше подходит для пустыни, чем лошадь, — кивнул серокожий. — И давно они ушли?

— Час назад. Может, чуть больше.

— Хорошо, принц Аттребус. Значит, нам нужно спешить.

— Кто ты? Откуда ты меня знаешь?

— Меня зовут Сул.

— Мой отец тебя послал?

— Нет, — Данмер покачал головой.

Вблизи, когда тот стоял неподвижно, принц смог рассмотреть спасителя. Сул выглядел очень старым, темная кожа обтянула кости, делая его похожим на скелет, в коротко подрезанных черных волосах виднелась изрядная седина.

— А кто тогда?

— Я — сам себе хозяин. Было бы лучше, если бы я не приехал?

— На этот вопрос у меня нет ответа, — вздохнул Аттребус.

— Я не собираюсь тебя убивать, — заверил его Сул. — Или причинять вред. У нас с тобой общая судьба — мы оба ищем летающий остров.

Принц моргнул, ощущая, как земля уходит из-под ног.

— Ты знаешь о нем?

— По-моему, я сейчас сказал, что знаю.

— И что ты думаешь об этом острове?

— Я уничтожу его или отправлю обратно в Обливион. Разве ты хочешь не того же?

— Я? Да… Конечно же…

— Тогда мы вместе? — Сул обвел взглядом побоище. — Ну что — отправимся в путь или будем стоять и ждать, когда явятся те двое? Мне обязательно их убивать?

— Не думаю, что ты потратишь на них много сил, — заметил принц.

— Большинство людей умирают удивленными. Кто знает, может, один из тех двоих способен удивить меня? Нет нужды сражаться, если можно разойтись. Я нашел тебя, нам не нужны сларджеи, если мы не собираемся отправиться на юг, в пустыню. Ты не стремишься на юг?

— Нет.

— Вот и отлично. Выбирай направление, и поехали отсюда.

Аттребус уставился на него, с трудом сдержавшись, чтобы не почесать затылок. И вдруг понял!

— Ты не знаешь, где находится Умбриэль?

Сул хрипло каркнул. А может, кашлянул или засмеялся?

— Умбриэль? Ну конечно… Вуон… — Он вздохнул. — Да, я не знаю, где он сейчас.

— Почему я должен верить, что ты не убьешь меня, как только я скажу тебе, в какую сторону ехать?

— Все очень просто. Ты мне нужен.

— Для чего?

— Пока я не знаю наверняка, но чувствую.

Аттребус обдумывал ответ довольно долго. В конце-то концов, что он теряет?

— На восток, — сказал он. — Остров сейчас летит над Чернотопьем и стремится к северу.

— На севере находится Морровинд, — вздохнул Сул. — Так и должно быть…

— Ты о чем-то догадался? Цель острова имеет для тебя какое-то значение?

— Сейчас ничего не имеет значения. Поскакали быстрее на восток!

— Позволь мне хоть одеться.

— Тогда поторопись, принц Аттребус.

Щебетун отыскался в седельной сумке Радасы. И Аттребус порадовался — не пришлось обыскивать труп после того, что сделал с ней Сул. Слов нет, она — лживая предательница, но совсем недавно они делили постель. Принц помнил ее живой, теплой, красивой, шепчущей ласковые слова… Даже если она притворялась, что с того? Его всегда угнетала гибель женщин, с которыми он спал, особенно если они умирали у него на глазах.

Данмер тем не менее оглядел тела, забрав кое-какие вещи, которые, по всей видимости, могли ему пригодиться. Потом они поднялись выше по течению ручья, где стояли привязанные лошади: два чалых мерина, похожие, будто родные братья, и бурая кобыла. На спине одного из меринов лежал объемистый вьюк, а у остальных — седла.

— Садись на чалого, — распорядился Сул.

Аттребус вздохнул, но не счел нужным возражать. Вскоре он уже ехал на восток с данмером, спасшим ему жизнь, и задавался вопросом: что будет, если он попытается сбежать домой в Сиродиил? И в конце концов признался себе: в настоящее время у него нет ни смелости, ни решительности, чтобы попытаться найти ответ.

Глава седьмая

Колин с трудом сдержался, чтобы не удрать тихонько из комнаты, хотя пришел сюда по собственной воле. Тесные стены давили на него, будто западня на пойманного зверя. Два дня подряд он размышлял, и ниточка, за которую ухватился сыщик, сейчас душила, словно заправская гаррота.

Исчезновение принца Аттребуса стало не первым делом молодого инспектора. Ну, если сказать честно, третьим. Первое оказалось исключительно простым: он внедрил шпиона в окружение военного министра и стал ждать последствий. Когда один из агентов в Талморе сообщил об утечке сведений, Колин легко вышел по цепочке на чиновника среднего уровня, который был не прочь поторговать имперскими тайнами. Все предельно гладко и чисто: ни арестов, ни трупов, продажный служащий проявил себя, и полезнее всего было оставить его под наблюдением.

Второе задание — поиск некой волшебницы по имени Леива Куонтус. Колин ее разыскал, не вникая, для чего это нужно. Он не знал, что произошло после того, как он сообщил вышестоящим сыщикам о ее местонахождении, да и не хотел знать.

Когда его отправили с патрулем на поиски принца Аттребуса, молодой сыщик нисколько не удивился. Его высочество очень часто совершал тайные вылазки и пускался в опасные приключения. И на этот раз никому даже в голову не пришло отправить опытного инспектора. Казалось бы, что там делать? Разобраться со следами, опросить жителей из придорожных сел и городков, возможно, развязать кому-то язык при помощи звонкой монеты.

Но теперь Колина не отпускало ощущение, будто он вляпался во что-то очень нехорошее. Липкий, холодный ком, поселившийся в животе, не давал избавиться от дурных предчувствий. Что, если происшествие на дороге — вовсе не несчастный случай? Кто знает, вдруг выбор начальства пал на самого младшего инспектора в надежде, что он не сможет ни в чем разобраться?

Доказательствами Колин, конечно же, не располагал. Зато пребывал в уверенности, что пропустил какую-то — возможно, самую важную — часть загадки. И вот он сидел в богато обставленной комнате на втором этаже министерства и ждал.

Открылась дверь. Колин обернулся и увидел, как через порог шагнул управляющий Маралл в сопровождении двух мужчин. Одного из них молодой человек сразу узнал — это был Ремар Вел, глава «Зрящих в корень». А вот второй…

— Ваше величество… — проблеял Колин, вскакивая с табурета и опускаясь на одно колено.

Странная робость охватила его. Никогда прежде Колин не терял дара речи в присутствии начальства. Но император… В детстве сыщик благоговел перед ним, и восторженные чувства, очевидно, еще не утратили власти над молодым человеком.

— Поднимись, — приказал Титус Мид.

— Слушаюсь, ваше величество.

Несколько мгновений император рассматривал Колина, нахмурившись и заложив руки за спину.

— Ты был там, — сказал он наконец. — Мой сын мертв?

Молодой инспектор недолго раздумывал над ответом. Другому он вряд ли сказал бы правду сразу и целиком, но ведь император — это не кто-нибудь!

— Ваше величество! Я в это не верю!

Глаза Титуса Мида расширились, а излом бровей немного смягчился, но он не произнес ни слова.

— Его тело опознали, — подчеркнуто сухо заметил Ремар Вел.

— Найдено всего лишь тело, сэр! — возразил Колин. — Без головы.

— Я слышал, в этих землях бунтовщики отрубают жертвам головы, — тяжело роняя слова, проговорил император. — У других тоже не было голов.

— Не думаю, что здесь замешаны «Туземцы», ваше величество!

— Почему же? Они обозлены, сильны и жаждут крови. Мне доносили, что их недовольство Империей постоянно подогревают наши тайные враги.

— Вы имеете в виду Талмор, ваше величество?

— Сейчас он стоит почти за каждым преступлением против Империи.

— Но я не понимаю, как убийство вашего сына может поспособствовать их целям.

— Откуда тебе знать все их цели? — В голосе Вела прорезался гнев. — Ты не больше месяца на должности инспектора.

— Да, сэр, это так! Но я проходил стажировку на делах, связанных с Талмором.

— Это ни о чем не говорит. Мы не знаем о них всего. Их цели туманны и загадочны.

— Возможно, я не посвящен в подробности, но цель Талмора ясна как божий день — объединение всего Тамриэля, подчинение своей власти и возобновление эпохи Меритик.

— Это долгосрочная цель, о которой мы, конечно же, догадываемся. Но мы не можем знать всех промежуточных целей Талмора, инспектор!

— Прошу прощения, сэр, но не всегда! Когда они захватили Валенвуд, цель просчитывалась легко и просто: вернуть исконные земли альтмеров, что позволило бы им укрепить идею борьбы и придало бы вес дальнейшим шагам. Истребление беженцев с островов Саммерсет и из Валенвуда тоже укладывается в общую картину их устремлений. То же самое могу сказать о действиях Талмора в Эльсвейре, хотя знаю о них совсем мало. Но убийство принца? Я много думал и пытался рассматривать это дело под разными углами зрения. По-моему, оно полностью бессмысленно.

Ремар Вел открыл рот, пытаясь возразить, а то и поставить на место зарвавшегося юнца, но Титус Мид покачал головой, поднимая ладонь. И снова обратился к Колину:

— Что ты об этом думаешь? Если мой сын жив, то, возможно, его похитили? Если так, то для чего? Что за цель они преследуют? И почему оставили след, столь явно указывающий на Талмор?

Инспектор вздохнул:

— Мне кажется, можно предположить, что большая часть следов, обнаруженных нами, фальшивые. Из этого я заключаю, что кто-то очень хочет обратить наше внимание в сторону Талмора. Отвлечь, пустить по ложному следу и даже, не исключено, подтолкнуть к вооруженному столкновению.

— Лейавин? — пробормотал император. — По донесениям, там сильны бунтарские настроения… Им не нравятся наши порядки.

— Не исключено, что дело не в бунте или нелюбви к имперским порядкам, ваше величество. Может, стоит предположить, будто кому-то очень сильно хочется устранить наследника престола?

— Мой брат? — Титус Мид потер виски. — Нет, это невозможно. Я не хочу об этом думать.

— Повелитель! — вмешался Вел. — Ваш брат не замешан ни в одном заговоре. Он целиком предан вашему величеству, если не сказать больше.

— А вдруг он умнее, чем вы думаете, Ремар? Впрочем, оставим пока этот разговор. Если вы разыщете моего сына, вы разыщете и моего врага. Следовательно, я хочу, чтобы его нашли. — Император нахмурился, потеребил верхнюю губу. — Капитан Гулан был в числе мертвецов?

— Да, повелитель.

— И не возникло никаких сомнений при его опознании?

— Нет, повелитель. Он погиб от стрелы, и его голову оставили на месте. Повелитель, я понимаю, что вам тяжело, но мы должны рассматривать все возможные версии. Что, если найденное нами тело в самом деле принадлежит… принадлежало его высочеству, чтобы там ни заявлял младший инспектор? Рост, сложение…

— У моего сына есть родинка на правом боку, там, где заканчиваются ребра. Я видел труп. Именно эта его часть обгорела, тогда как другие остались почти не затронуты огнем. Как и у нашего младшего инспектора, у меня это обстоятельство вызывает серьезные подозрения. Я чувствую, что Аттребус жив. Он у кого-то в плену. Разыщите его. Я приказываю вам. Инспектор, обнаружены ли следы? В каком направлении поехали нападавшие?

— Они разбились на маленькие отряды и двинулись в разных направлениях. Но я думаю, что принца Аттребуса повезли на юг, ваше величество.

— Почему, инспектор?

— Потому что в этом направлении не осталось никаких следов. Совсем никаких, ваше величество.

Титус Мид крякнул и кивнул.

— Инспектор, управляющий, глава службы! — попрощался он и ушел.

Ремар Вел вышел следом, бросив на Колина взгляд, не суливший ничего доброго.

— Да уж… — пробурчал Маралл. — Мне кажется, это был не самый разумный твой поступок.

— Император хотел знать мое мнение. Разве я не должен быть предельно честен с его величеством?

Управляющий вздохнул.

— Императора не огорчит, если дальше ты до конца жизни будешь расследовать преступления, совершенные в городской канализации. Или, еще хуже, если тебя направят шпионом к нордлингам. Сведения, подобные тем, которые ты сейчас вывалил перед его величеством, лучше всего пускать по инстанции, не прыгая через голову руководства. Ты думаешь, Велу понравилось, что он осведомлен хуже, чем самый молодой инспектор службы?

— Я честно собирался пойти по инстанции, — развел руками Колин. — Я приехал, думая, что глава службы Вел собирается выслушать мое донесение. Разве моя вина, что при нашем разговоре присутствовал император?

— Конечно, ты прав, — кивнул управляющий. — Твоей вины здесь нет. Зато прекрасный образец неопытности. Не нужно было возражать начальству в присутствии его величества. Такие скользкие темы лучше всего огибать. Есть тонкие способы…

«Настолько же тонкие, как острие кинжала?» — сердито подумал Колин. Но спорить вслух не стал.

— Я еще учусь, сэр, — извиняющимся тоном произнес он и понурил голову.

— Если Аттребус жив и его разыщут с твоей помощью, ты получишь благорасположение императора. И это, несомненно, пойдет тебе на пользу. Если же мы принца не найдем, то в глазах его величества ты будешь стоить не больше растоптанного червяка. Поэтому я советовал бы тебе держаться тише воды ниже травы и поискать способ, как добиться доброго отношения со стороны Вела. А это будет нелегко.

— Ну, если так… — замялся молодой человек. — Может, мне разрешат провести повторное расследование?

— И не сомневайся! Вел обязательно назначит для дальнейшего расследования тебя и только тебя. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

Когда Колин покинул дворец, на город уже упала ночь, в небе высыпали яркие звезды. Младший инспектор очень устал, но прежде, чем отправиться спать, решил немного пройтись по улицам и выпить кружечку пива. И еще… Он хотел лишний раз обдумать задачу.

Молодому человеку постоянно казалось, будто он что-то упустил. Какую-то мелочь… Поэтому ночная прогулка и холодное пиво могли подтолкнуть к решению.

В Энвилле, где он родился и рос, тьма приносила в город тишину. Люди расходились по домам или скапливались в пивных, но не бродили по улицам.

Здесь же, в Имперском городе, Колин видел совершенно другую картину — если не во всем городе, то, по крайней мере, неподалеку от рыночной площади, которая являлась целью его неторопливой прогулки. На мостовой толпились торговцы безделушками и предсказатели будущего, самозваные пророки принцев-дейдра и адепты девяти божеств. Рядом со входами в пивные и харчевни стояли миловидные женщины, заигрывая с прохожими, дабы привлечь именно в свое заведение. Представители всех рас зазывали покупателей, в переулках роились нищие. Прямо на улицах жарили и продавали рыбу, хлебцы с сыром, мясо, сахарный тростник. Люди жались друг к другу, сбивались в стаи, будто опасались, что одиночек огромный город проглотит.

Колин направился прямиком к «Коронному молоту», который располагался за углом в переулке, чуть в стороне от главной улицы. Это было очень старое здание из кирпича и потемневшего от времени дерева.

Войдя в пивную, молодой человек вежливо поприветствовал изможденного старика, протиравшего за стойкой кружки грязно-серым, несвежим полотенцем.

— Чего изволите? — угодливо поклонился ему хозяин.

— Пиво! — коротко бросил Колин.

Старик кивнул и быстро нацедил из бочки пенной красно-коричневой жидкости.

Оставив на столе пару медяков, сыщик подхватил кружку и прошел в угол, где уселся так, чтобы видеть входную дверь. Пригубил пиво — оно оказалось крепким, сладким и чуть-чуть отдавало можжевельником. Этот излюбленный коловианский напиток, так распространенный в западном Сиродииле, здесь, на востоке, подавали лишь в считаных забегаловках — в том числе в «Коронном молоте».

Зал, почти пустой в начале вечера, потихоньку заполнялся людьми. Солдаты сменялись со службы, получали увольнительные, заглядывали и офицеры. Иногда патрули, охраняющие город, украдкой заходили пропустить кружечку-другую. Ничего удивительного: «Коронный молот» подавал пиво и еду во вкусах коловианцев, а они в этой части Тамриэля, как правило, служили в армии.

Потому-то сыщик и не удивился, увидев входящего земляка.

— Колин, старина! — воскликнул Ниал Секстиус, улыбнувшись во все тридцать два зуба. — Сколько лет, сколько зим!

— Рад видеть тебя, Ниал! — ответил инспектор. — Я не сомневался, что сегодня вечером повстречаю тебя. Присаживайся рядом! Купить тебе чего-нибудь выпить?

— Согласен! Только в следующий раз угощаю я!

Сдув пену с поднесенной хозяином кружки, Ниал с хрустом потянулся и водрузил локти на стол. Его полное, ширококостное тело и румяное лицо, обветренное на имперской службе, кричали об отменном здоровье. Благодаря высокому росту и плотному телосложению он выглядел старше Колина, хотя они были одногодками.

— Где тебя носит?! — громогласно вопросил он. — Я не видел тебя почти два года. Думал, ты давно уехал из столицы.

— Не уехал, — улыбнулся инспектор. — Просто свободного времени совсем не оставалось.

— Ух ты, какой занятой! — Ниал погрозил ему пальцем. — Когда мы виделись в последний раз, я все хотел выяснить, чем это ты здесь занимаешься? Но ты совсем заморочил мне голову расспросами о сестре.

— Ага! — Колин отхлебнул хороший глоток. — Я… Как бы тебе сказать? Я работаю во дворце.

Ниаловы глаза широко распахнулись.

— Я тоже! — воскликнул он. — А почему я тебя не встречал ни разу?

— Думаю, я все время кручусь в другой части здания. В башне, если быть точным.

— И что ты там делаешь? Шьешь платья для придворных дам?

— Учусь… В школе. Слыхал о такой?

— В школе? Но это же… — Секстиус поднял глаза к заросшему паутиной потолку. — Колин, неужели ты один из этих… — Он перешел на шепот: — Тайный сыск, что ли?

— Я служу империи. Так же, как и ты.

— Не совсем так, — возразил Ниал. — Кол, почему?

— Они предложили мне службу. Выгодную. Моей маме не нужно будет работать никогда в жизни. Мне жаль, что мое занятие тебе не нравится.

— Не бери в голову, дружище! Просто я удивился, больше ничего. Не могу представить себя за одним столом с твоими сослуживцами, но для тебя охотно сделаю исключение!

— С многими из них я и сам не сяду за один стол, — сказал Колин задумчиво. — Но я не берусь осуждать их или оценивать их поступки. Император нуждается в нашей службе, и поэтому мы существуем.

— Отлично! Лучше и не скажешь! — Ниал заговорил еще тише, почти неслышно: — Послушай меня… Может быть, ты знаешь, что случилось с принцем Аттребусом?

— А что слышал ты?

— Ходят слухи, что он доигрался в приключения. Он и вся его охрана перебиты из засады.

— Это не слишком далеко от правды, — покивал сыщик. — Ты знал кого-нибудь из его отряда?

— Да. Кое-кого. Было время, я подумывал подать прошение, чтобы поступить в телохранители принца. Но так и не решился окончательно.

— Ничего удивительного, Аттребус всегда гонялся за опасностью. Служить ему было занятием не из легких…

— Вот умора! — хохотнул Ниал.

— Что ты хочешь сказать?

— Погоди-ка, Кол! Ты служишь в тайном сыске и не знаешь ничего о принце?

— Я занимался другими делами…

— Ну ладно, я расскажу. Все его подвиги фальшивые. Все было подстроено. Только он об этом не догадывался.

Колин кивнул. Слова Ниала как нельзя лучше укладывались в картину, вырисовывающуюся в голове инспектора. Только почему ему не рассказали всего, когда отправляли вернуть принца?

— Значит, и в этот раз он не слишком-то рисковал?

— Ну да!

— Интересно, каким образом ему собирались обеспечить безопасность? Я вот что имею в виду… Если все, что ты мне рассказал, верно, за ним должны были наблюдать.

Ниал со стуком поставил кружку на стол.

— Извини меня — пора идти. Служба Нужно успеть к вечернему построению.

Сыщик вздохнул.

— Я тебя не задерживаю, Ниал. Один вопрос. Понимаешь, я еще не до конца разобрался во всех этих делах. Честно признаться, не знаю, кому можно доверять. Кроме тебя, разумеется. Тебе-то я доверяю как себе.

Военный посмотрел на него долгим взглядом, а потом наклонился через столешницу и спросил едва слышно:

— Что ты хочешь узнать?

— Император интересовался человеком по имени Гулан. Хотел знать, найдено ли тело.

— А оно найдено?

— Да.

— Гулан был правой рукой Аттребуса и удерживал его от необдуманных поступков. А всякий раз, когда его высочество собирался совершить очередной подвиг, Гулан сообщал императору. Они вместе решали, как обезопасить Аттребуса, излишне не уязвляя его самолюбие.

— На этот раз у него, как я понимаю, не получилось. Значит… Значит, он не сообщал лично императору? Так, выходит?

— Нет, он приходил в канцелярию первого министра.

Колин снова кивнул. Теперь он понял, что же упустил раньше.

— Спасибо, Ниал.

— Ты выглядишь усталым, парень! — заметил приятель. — У тебя все хорошо?

— Все хорошо. Я не высыпаюсь в последнее время. А кроме этого — все отлично.

— Раньше ты спал так, что гром не разбудит.

— Ничто в мире не постоянно… — Инспектор огляделся по сторонам, а потом посмотрел Ниалу в глаза. — Послушай меня! Постарайся забыть наш разговор. Не спрашивай зачем, просто послушайся меня. Хорошо?

— Могу ли я тебе помочь чем-то?

— Ты уже помог. Давай теперь поговорим о чем-то другом.

— И о чем же?

— Ну, например, какая неряха твоя сестра.

— Если бы это не было самой что ни на есть правдой, я бы тебя поколотил. Может, и правда поколотить? На всякий случай. Давай еще встретимся, выпьем пива, а к тому времени я обдумаю свою идею.

— Я не против, — улыбнулся Колин.

Глядя в спину уходящему Ниалу, он медленно допивал пиво. А потом попросил еще две кружки. Нынче вечером он выяснил очень много для своего расследования и для себя тоже. А кроме того, повидался со старым другом и приятно поболтал.

Вот только что-то подсказывало ему, что с сегодняшнего дня приятных вещей в его жизни станет гораздо меньше.

Глава восьмая

Куиджн стремительно подошла к подносам и уставилась на пищу, разложенную на них.

— Объясняй! — приказала она. — Начнешь с рыбы!

— Аннаиг говорит, что это зубатка, — сказала Слир. — Рабочие приносят нам много…

— Я знаю! Мы жарили их сотнями для челяди из дворца Ороя. Я спрашиваю, почему вы отправляете обычную рыбу лорду Джолу? Это слишком грубая пища для его возвышенной сущности!

«Зачем нас спрашивать? — никак не могла понять Аннаиг — За исключением того самого первого случая, мы ни разу не заслужили неудовольствия лорда. Почему она нам по-прежнему не доверяет?»

Но вслух она сказала совершенно другое:

— Мы все продумали, повар! Он будет удивлен и очень доволен, я уверена!

— Почему я должна поверить тебе, глядя на то, что вы тут наготовили?

— Да, это выглядит не очень. Но когда он попробует или просто понюхает, то ощутит незабываемый вкус. Блюдо испускает сразу несколько ароматов. Рыба разжижается и в соединении с окружающими солями выпускает особую сущность. Это переводит вкусовые восприятия на следующий, более высокий уровень. Поэтому второе блюдо — холодный бульон из головастиков, смешанный с лягушачьей икрой. И, наконец, суфле из пророщенного ячменя с пряностями заставит его язык и нёбо еще раз пережить каждый вкус и аромат, но в обратном порядке.

— Это еще один твой «метагастрологик»?

— Да, повар.

— Это все уловки, фокусы какие-то… — склочно произнесла Куиджн. — Не боишься, что ему и это прискучит?

— А мне кажется, ему понравится, — вмешалась Слир. — Но если у вас, повар, есть какие-то другие предложения, я буду счастлива услышать их и воплотить.

Куиджн прищурилась, будто бы решая про себя — стоит ли принимать слова подчиненной как дерзость. Аннаиг затаила дыхание.

Томительное мгновение затянулось на целую вечность, а потом Куиджн просто развернулась и ушла.

— То-то и оно, — ухмыльнулась Слир. — Давай не будем мешкать и отправим обед лорду.

В тот вечер из дворца пришли отличные новости. Джол остался доволен!

Аннаиг и Слир отправились отпраздновать маленькую победу в пещеру с видом на звездное небо — впервые за несколько суток у них появилась подобная возможность. Серокожая принесла легкие закуски и маленькую стеклянную бутылочку, внутри которой словно поселился кусочек солнца.

А когда умаявшаяся за день Слир уснула, Аннаиг ощутил дрожь медальона.

— О, благодарение Дибелле… — прошептала она, сбрасывая одеяло, и на цыпочках вышла из пещеры. Только пробравшись в уединенную кладовку, она открыла медальон.

И увидела улыбающегося Аттребуса. За его спиной плясали багровые отсветы — пламя от камина или костра. На лице принца виднелись синяки и ссадины, а глаза были полны беспокойства. Но все равно девушка испытала радость и облегчение, увидев его.

— А вот и ты! — сказал Аттребус. — Я переживал.

— Я тоже, ваше высочество, — ответила она. — Все эти дни… Я несколько раз пыталась связаться с вами…

Он кивнул.

— Я не мог ответить. Я…

Не договорив, принц замолчал. Он выглядел совсем другим человеком, не таким уверенным и решительным, как раньше.

— Я все понимаю, ваше высочество. Вы занятой человек.

Он снова кивнул.

— Хочу, чтобы ты знала. Я обязательно приеду, как обещал. Но это может быть…

И опять он замолчал, не закончив фразы. Нет, в самом деле, человек, которого она знала как отважного героя, казался беззащитным и уязвимым. Но с другой стороны, он стал более суровым и, как ни странно, более человечным.

— Ты можешь сообщить что-нибудь новое?

— Да! Я нашла место, через которое вижу звездное небо! Значит, я могу определить путь, по которому движется остров. И еще! Я пытаюсь снова сделать снадобье, с помощью которого мы с Глазом попали сюда.

— Это хорошо! Может быть, я сумею найти подобное зелье по дороге. Спустя несколько дней мы проедем через Риммен, а потом — Лейавин.

Аннаиг удивилась, что наследный принц самой могучей державы Тамриэля не взял с собой ни одного мага, но потом подумала — вдруг он предпочитает обходиться без их услуг?

— Я всегда мечтала увидеть Риммен, — задумчиво произнесла девушка. — Говорят, акавири построили там замечательное святилище Тоненака и удивительные по красоте каналы. Ходят слухи, в этом храме не меньше десяти тысяч статуй.

— Признаться, я никогда раньше там не был, — улыбнулся Аттребус. — Но я обязательно расскажу тебе обо всем, что увижу, когда мы будем говорить в следующий раз.

— Это было бы чудесно, принц!

— Само собой, я не стану там задерживаться и глазеть на достопримечательности. Время дорого. Но уверен, замечу что-нибудь достойное упоминания. Да, и еще. Я нахожу, что использовать титулы в частной беседе неудобно. Поэтому предпочел бы, чтобы ты не называла меня принцем или вашим высочеством.

— А как я должна называть вас, ваше высочество?

— Аттребус вполне приемлемо. Или даже просто Треб. Это сохранит нам кучу времени в беседе.

— Я попытаюсь. Но мне это кажется не совсем уместным — мы с вами не так давно знакомы…

— Просто попробуй. Я очень прошу.

Аннаиг обратила внимание на его беспокойный взгляд.

— Ваше… Ну, то есть Аттребус, — поспешила поправиться она. — Что-то не так?

— У меня были небольшие неприятности. Нет смысла пересказывать подробности.

— Думаю, мне было бы интересно.

— Нет, не стоит. Будем считать, что я ничего не говорил.

Она заметила, что его глаза чуть-чуть блестят.

— Все, — вздохнул Аттребус. — Мне пора. Береги себя — это самое главное.

— Я постараюсь.

Принц улыбнулся, и его изображение исчезло.

Помешкав мгновение, Аннаиг, затаив дыхание, прокралась обратно в пещеру с кусочком звездного неба. Слир лежала не шевелясь и, кажется, не просыпалась. Девушка села, опираясь спиной о стену, и задумалась.

У принца Аттребуса явно какие-то неприятности. Это показалось ей дурным предзнаменованием, но что она могла поделать? Ничего. Ей только и оставалось трудиться в кухне Умбриэля, стараясь остаться в живых любой ценой, пытаться разыскать Светло-Глаза и вновь создать снадобье для полета… Не так уже мало, если задуматься. Как говорится, забот полон рот.

Значит, нужно прекратить волноваться о событиях, повлиять на которые она все равно не в силах, а просто отдохнуть. Силы ей пригодятся.

Но она всем сердцем желала, чтобы у Аттребуса — о, боги, его высочество попросил, чтобы она называла его просто Аттребусом! — все было в порядке.

Принц закрыл маленькую дверку на боку птицы. Сегодня он в первый раз видел лицо Аннаиг близко и сумел рассмотреть во всех подробностях: зеленые глаза, красиво очерченные пухлые губы, нос, который кое-кто, возможно, назвал бы великоватым, но на взгляд Аттребуса он был почти идеальным. Волосы, похожие на волны черного шелка. И отпечаток грусти человека, попавшего в безвыходное положение.

— Хорошо, что она еще жива, — сказал он Сулу, сидящему по другую сторону от им же разведенного небольшого костерка.

— Меня это тоже устраивает. — Данмер кивнул. — Любопытная птичка. Двемеры имели обыкновение делать такие игрушки, пока мир их не поглотил. Ты знаешь, откуда она взялась?

— Аннаиг говорит, что это наследство ее матери. Мне кажется, та происходила из благородного рода Высокогорья.

— Да… Иногда судьба вещей бывает просто удивительной. Ты позволишь мне посмотреть?

— На, посмотри. Если нажать здесь… — начал Аттребус, но один взгляд нахмурившегося Сула остановил его.

Данмер повертел в руках Щебетуна, пощелкал ногтем по дверке: само собой, для него она и не подумала открываться.

— Умная игрушка, — усмехнулся Сул. — Точно знает, к кому ее отправили, и распахнется только перед ним.

— Думаю, да. Радаса пыталась ее открыть, и у нее ничего не вышло.

— Почему ты не сказал ей… — Красноглазый пошевелил палкой огонь, отчего искры взметнулись к небу. — Не сказал Аннаиг, что вся твоя охрана погибла?

— Не хочу беспокоить ее, заставлять волноваться лишний раз.

— Предпочитаешь дать девушке ложную надежду?

— Я не сдамся и пройду свой путь до конца!

— Похвально, — кивнул Сул. — Это правильный выбор.

— В противоположность какому?

Данмер ответил не сразу. Вместо этого он немного выдвинул из ножен свой меч, внимательно рассмотрел край клинка, а потом вернул оружие на место.

— Знаешь, о чем я беспокоюсь? — повернул он худое лицо к Аттребусу. — Должен тебе рассказать сразу, чтобы между нами не было тайн и недомолвок. Итак, я собираюсь найти Умбриэль, а вот что будет потом, как ты думаешь? Потом будет сражение. Или, правильнее сказать, резня, побоище. Я собираюсь уничтожить остров, остановить его смертоносное перемещение над миром Тамриэля, и я добьюсь своего любой ценой. У меня было видение, что ты можешь мне помочь в предстоящих поисках. Поэтому я разыскал тебя и уничтожил твоих похитителей. Я подобрался тайно к вашей стоянке на берегу ручья — мне нужно было точно выяснить, сколько у меня противников и где они находятся. Поэтому я видел твой бой с редгардкой. Она не намеревалась тебя убивать — играла, как кошка с мышкой. И потом… Я слышал ваш разговор.

— Она лгала! — порывисто воскликнул принц.

— Вряд ли… Просто ты пытаешься убедить себя в этом. У тебя не хватает сил принять горькую истину. Она говорила правду — ты глуповат, Аттребус. Ты как ветка — когда она становится слишком тяжелой, то начинает скрипеть. Так и ты… Едва не расплакался, болтая с девочкой-бретонкой. Расчувствовался, размяк…

— Все мои друзья погибли! — Принц с удивлением понял, что кричит. — Друзья, единомышленники, товарищи по оружию! Они все погибли разом! Я остался совсем один!

Сул терпеливо ждал, когда он выговорится, и неторопливо продолжил:

— Сейчас ты опять скрипишь. Но пройдет несколько дней или, возможно, недель, ветка станет слишком тяжелой и сломается. Ты окажешься на земле и поймешь тогда, насколько редгардка была права. Твой мир перевернется с ног на голову. Вот поэтому я и беспокоюсь — пригодишься ли ты мне? Не сломаешься ли, как ветка? Сумеешь ли сохранить жизненные принципы, которые исповедуешь, — честность, отвага, доблесть? Или ты всего лишь ребенок, играющий во взрослого воина, полководца, героя?

— Ты не прав, — твердо заявил Аттребус. — Твое мнение основано всего-навсего на подслушанной беседе. Почему ты думаешь, что права она? Только потому, что она победила меня?

— Парализованный ребенок смог бы победить тебя.

— Я был ранен, ехал несколько дней привязанным к седлу…

— И что из этого следует, принц Аттребус?

— Послушай! Хочешь, я поклянусь тебе прямо сейчас? Я остановлю Умбриэль или погибну.

— Ты так ничего и не понял… — вздохнул Сул. — Я пытаюсь тебе помочь.

— Рассказывая мне, что все, чем я жил, во что верил, — ложь и больше ничего?

Глаза данмера вспыхнули, как два клубка багрового огня, обжигая собеседника.

Он заговорил, но обратился не к Аттребусу и на языке древнем, отличающемся от тамриэлика. Единственное понятное слово, которое уловил принц, оказалось «Азура» — имя одной из принцесс дейдра. А после резко выдохнул и сказал:

— Рано или поздно всем приходится избавляться от иллюзий, которым пичкали маленького ребенка. Проще всего продолжать упорствовать в заблуждениях и не слушать, что тебе говорят умные и опытные люди. Но сильный человек примет правду и сумеет изменить себя — тело и душу.

— Но ведь все это неправда. С начала и до конца. Я — наследный принц и однажды стану императором. Если то, что говорила Радаса, правда, значит, меня обманывали всю мою жизнь…

— Вся твоя жизнь — всего лишь театральная постановка.

— Может быть. Но тогда… Тогда выходит, мои люди надо мной просто смеялись?

— Довольно, — прорычал данмер. — Довольно! Я и так сделал для тебя гораздо больше, чем должен. Я пытался тебя предупредить, но вместо этого оказался перед необходимостью ждать и наблюдать за действиями ребенка. Зачем мне это? С тобой или без тебя, но я сделаю то, что обязан сделать. Если возникнет такая необходимость, я отрежу тебе голову и буду оживлять ее время от времени, чтобы болтать с медной птичкой. Как ты считаешь, это будет справедливо, если ты нарушишь торжественную клятву, которую только что дал?

Аттребус не мог смотреть в его глаза, превратившиеся в средоточие холодного, яростного пламени, и потупился.

— Да, — буркнул он негромко, ощущая самый настоящий страх.

На что способен этот безжалостный убийца? Так ли он нужен Сулу на самом деле? Действительно ли у них общая цель? И внезапно принц понял, что ни его рассуждения, ни его вопросы не имеют значения. Все, что Сул ему говорил, могло быть правдой, но это не значит, что данмер стоит с ним по одну сторону черты, разделяющей добро и зло. Не исключено, что он замыслил нечто настолько ужасное, что преступления хозяина Умбриэля по сравнению с этим покажутся невинными детскими забавами. Они даже могли быть врагами — чем еще объяснить попытку данмера убедить принца в ничтожности и слабости, гораздо более настойчивую, чем предприняла Радаса? Кто знает, вдруг Сул и Радаса изначально были союзниками, но почему-то поссорились, например, не поделили награду за его, Аттребуса, голову? А почему бы Сулу не оказаться тем самым неизвестным покупателем, к которому Радаса его везла? А теперь он ведет некую сложную игру с целью сломить волю принца, убедить его в собственной никчемности…

Аттребусу хотелось запрокинуть голову к небу и закричать. Как хорошо было бы оказаться одному, освободиться от страха и неуверенности. Почему бы и нет? Конь у него имеется…

Но с другой стороны, Сул мог предвидеть его попытку убежать. Аттребус, верный только что данной клятве, пойдет к Умбриэлю и Аннаиг, а данмер станет следить за ним. Кажется, отец говорил, что врагов лучше держать перед глазами.

Так что выбора в настоящее время нет. Нужно следить за словами, обдумывать все поступки и не позволять Сулу вертеть собой. Надо сотрудничать с данмером до тех пор, пока их цели совпадают, и быть готовым оказать сопротивление, как только пути разойдутся. В конце концов, нужно быть достойным своего имени. Ведь он — Аттребус Мид.

Сперва Аннаиг подумала, что от избыточного жара взорвался чан. Однажды она уже видела такое в той части кухни, которая обслуживала потребности лорда Ороя.

Но сразу за первым последовал второй хлопок. Гораздо громче, хотя и отдаленный.

А потом раздались крики. Частью они походили на воинственные завывания, в других слышались отголоски ужаса и боли. Но в Умбриэле многое оставалось для девушки странным и загадочным, так что она и не рассчитывала разобраться самостоятельно.

Люк спрыгнул с полки, на которой выискивал очередную специю, и спрятался у Аннаиг за спиной. Девушка поднялась на цыпочки, но дрожащий воздух над раскаленными печами не давал разглядеть дальний конец пещеры. Тем не менее там роились скампы, будто собравшиеся отовсюду. Они прыгали над пламенем очагов, ныряли под столы, перелазили через вертелы, отважно пробегали по краю жаровен. Пламя, слепящее глаза, и дым, повисший тяжелой завесой, скрывали то немногое, что можно было разглядеть сквозь горячее марево. Только в проходе посреди кухни мелькали черные фигуры — это повара и их помощники выстроились плечом к плечу.

— Эй, вы там! — гаркнула возникшая словно из ниоткуда Куиджн. — Что вы застыли столбами!

— Что случилось? — охнула Аннаиг и тут только увидела сопровождавших старшего повара кухонных работников, вооруженных до зубов ножами, секачами, топориками для рубки мяса. В толпе девушка увидела Слир, а также неповоротливого, похожего на людоеда Деста, покрытого черно-желтым мехом, как оса.

— Не задавай глупых вопросов! — отрезала Куиджн. — Бегом за мной!

И они побежали, сгрудившись вокруг предводительницы так тесно, что тела соседей мешали вдохнуть полной грудью. Они мчались мимо огромных котлов, дистилляторов и перегонных кубов, нагибаясь, пробирались под шнурами, которые перекачивали души, и наконец очутились в той части пещеры, где Аннаиг раньше никогда не бывала. Здесь раскинулся настоящий лабиринт каменных перегородок, разделяющих подсобные помещения, и глубоких канав, заполненных водой, в которой мелькали толстые, по-змеиному стремительные и опасные даже на вид тела. И только основательно поблуждав и потолкавшись, беглецы достигли ступеней.

— Ну все, — выдохнула Куиджн. — Дальше отступать некуда.

— Но они приближаются! — шагнула вперед Слир. — Скоро будут здесь!

Она ткнула пальцем, указывая на путь, по которому они пришли сюда. Там, среди кухонных машин, все еще мелькали отдельные фигурки поваров и рабочих.

— Они не хотят их убивать! — жестко проговорила Куиджн. — Думают, мы не решимся! Как бы не так! Отправляйте хобов!

— Да, повар!

Поднимаясь вместе со всеми по лестнице, Аннаиг услышала грохот позади.

— Что происходит? — спросила она у Слир.

— Куиджн очищает кухню.

— А по-другому нельзя было?

— На нас напали, Аннаиг!

— Напали? — Волна надежды, всколыхнувшаяся в сердце девушки, стихла от следующих слов серокожей:

— Соседняя кухня! Годами такого не случалось!

Наконец они оказались перед железной дверью наверху лестницы. Шагнув через порог, Аннаиг попала в темную пещеру, узкую и извилистую. Дест захлопнул створки и вложил в скобы устрашающего размера засов, а прочие начали выкладывать перед дверьми угловатые свертки. Но Слир не дала времени рассмотреть их содержимое, а увлекла девушку в дальний конец пещеры, подталкивая в спину.

— Что теперь будет? — спросила Аннаиг.

— Надо ждать. В кухне сейчас выпущен жар изо всех печей, а вдобавок к нему — тридцать видов разных ядов. С теми, кто выживет там и прорвется, мы будем сражаться здесь.

— Я не понимаю, — покачала головой Аннаиг. — Зачем чьей-то кухне нападать на нашу?

Слир посмотрела на нее как на дурочку.

— Как это зачем? Чтобы заполучить тебя.

— Меня… Почему ты так решила?

— Я кое-что заметила, и похоже, что это одна из верхних кухонь, обслуживающих великих лордов. Мы защищаемся ядовитыми газами и огнем, а они посылают поваров. Очевидно, они хотят кого-то взять живьем. Кого еще, кроме тебя?

— Но мы все можем тут погибнуть…

— Не просто погибнуть, а раствориться без остатка.

— Но тогда…

Гулкий удар сотряс двери. Потом еще один. И наступила подозрительная тишина.

— Готовьтесь! — скомандовала Куиджн. — Сейчас они пойдут!

— О первородная грязь… — простонала Слир. — Как можно пережить такое?!

— Надеюсь, это риторический вопрос? — с трудом сдерживая дрожь, буркнула Аннаиг.

Железные створки на мгновение вспыхнули, раскаляясь добела, а потом исчезли, обратившись в пар.

— Готовьтесь! — повторил Куиджн.

Несколько мгновений не происходило ничего, а потом в дверной проем прыгнуло чудовище. Аннаиг оно показалось похожим на льва, не уступающего по размерам дикому быку, с тысячей глаз на ножках-стебельках. И тут свертки, сложенные людьми Куиджн, показали свою силу, обернувшись огнем, льдом, облаками ядовитого дыма. Кем бы там ни было на самом деле чудовище, оно вмиг рассыпалось в пепел и пыль. Но следом за ним уже валили орды чужих поваров.

В толпе виднелись самые разнообразные типы существ, к которым Аннаиг давно привыкла, работая на кухнях, а одевались они в черное с золотым.

Куиджн заклекотала, словно хищная птица, и кинулась навстречу нападающим, окруженная своими работниками.

Две толпы столкнулись, и хотя Слир сразу пихнула Аннаиг себе за спину, битва уже кипела вокруг. Секач обрубил чью-то руку, и струя крови ударила девушке в лицо, залив платье; она поскользнулась, залитая горячей алой влагой, и упала, а когда протерла глаза, то увидела, как Минн шатается, тщетно пытаясь удержать вываливающиеся окровавленные кишки, а ее лицо превратилось в клубок желтых червей. Если она и кричала, то голос терялся во всеобщем шуме.

Внезапно рядом с Аннаиг возникла Куиджн — одно ухо у нее отсутствовало, а левая рука приобрела странный серо-стальной цвет.

— Он тебя не получит! — словно безумная заорала женщина прямо в лицо Аннаиг.

Девушка видела, как у неудачно подвернувшегося работника брызнула кровь из рассеченной груди. Капли на миг обрисовали длинный, изогнутый, совершенно прозрачный клинок, высунувшийся из указательного пальца Куиджн. Страх парализовал Аннаиг. Она не могла пошевелиться, лишь смотрела, как приближается волшебное, смертельно опасное оружие.

И в это время Слир, крякнув, обрушила топор на шею Куиджн. Глаза повара закатились.

Аннаиг почувствовала, как что-то скользнуло от ее шеи вниз, к животу. Схватилась за горло, измазав пальцы в крови, сочившейся из длинной, но неглубокой царапины, и поняла, что невидимый клинок перерезал цепочку медальона. Слир ударила еще раз. Куиджн пошатнулась, замахиваясь, но серокожая отскочила, и повар, постояв несколько мгновений, рухнула ничком прямо на Аннаиг.

Они лежали нос к носу, глаза в глаза. Куиджн все еще была жива — она оскалилась и слабо зарычала. Аннаиг перехватила ее запястье. Невидимое лезвие вновь скользнуло, срезав девушке прядь волос надо лбом. Она вскрикнула, отталкивая руку повара. Куиджн отчаянно сопротивлялась, но силы уже оставили ее. Кровь хлынула мощной струей, глаза остекленели и потухли.

Аннаиг все еще лежала, придавленная трупом повара, и пыталась отдышаться, не обращая внимания на кипящее вокруг сражение. Она по-прежнему сжимала руку Куиджн; под рукавом ощущалось некое уплотнение, словно невидимый браслет. Девушка ощупала его, но не нашла ни замка, ни застежки, ничего такого. Продолжая попытки снять браслет, она вдруг почувствовала, как что-то сомкнулось вокруг ее запястья. Испуганно схватившись за это нечто левой рукой, она поняла, что тайное оружие Куиджн само собой, добровольно перешло к ней. Но это был только браслет — ни лезвий, ни клинков она не обнаружила.

И тут девушка осознала, что бой окончился. Наступила тишина.

Чья-то сильная рука сграбастала ее за шиворот и поставила на подгибающиеся ноги.

Вокруг громоздились трупы. Два незнакомца удерживали за локти Слир. А все остальные из ее кухни лежали без признаков жизни.

Из толпы черно-золотых вышел человек — высокий, черноволосый, с тонко очерченными скулами и чувственными губами, благодаря чему напоминал бретона. Одевался он как повар, но во все черное. Человек потер подбородок длинным тонким пальцем с ухоженным ногтем и посмотрел небесно-синими глазами вначале на Слир, а потом на Аннаиг.

— Так-так… — пробормотал он бархатным голосом. — Это вы приложили руки к последним нескольким обедам лорда Джола?

Слир вздернула подбородок.

— Мы!

— Замечательно… Вам нечего бояться. Я — повар Тоэл. Теперь вы работаете на меня.

Он прикоснулся пальцем к губам Аннаиг, и девушка провалилась в темноту.

Глава девятая

— Там кто-то есть, — сказал Аттребус.

— Я знаю, — кивнув, ответил Сул.

«Еще бы тебе не знать…» — отстраненно подумал принц.

Днем ранее степь, заросшая короткой жесткой травой, сменилась одним из самых странных пейзажей, какие он когда-либо видел. Будто немыслимых размеров поток прокатился здесь, смывая всю рыхлую землю до скального основания, и теперь путникам приходилось блуждать в запутанном лабиринте лощин, узких ущелий и оврагов. Спору нет, выглядели обнаженные скалы весьма красиво: охристые полутона, умбра, оттенки оливкового, ярко-желтые вкрапления. Они напоминали те самые пироги из тридцати слоев, которыми так славился Чейдинхал.

Однако природа красива, если забраться на гору и смотреть сверху. Но пока, пробираясь по извилистым проходам, Аттребус ощущал, как давят на него камни. К тому же с некоторых пор путники стали замечать, что сделались объектом преследования со стороны неведомого врага.

— А что, если они нападут? — опасливо озираясь, проговорил принц.

— Если бы хотели, то уже утыкали бы нас стрелами, — проскрипел Сул. — Думаю, довольно скоро они расскажут нам, чего хотят.

Нельзя сказать, чтобы заявление данмера сильно обрадовало Аттребуса. Он и раньше ехал понурившись и обдумывал прежнюю жизнь. Слова Радасы не убедили его окончательно, но заронили в душу сомнение, а после памятного разговора с Сулом он был склонен думать, что, возможно, в словах лживой редгардки и присутствовала некоторая доля правды, хотя и преувеличенная в отдельных случаях до немыслимых размеров.

Сул, к вящему неудовольствию принца, оказался прав. Когда они миновали овраг, напоминавший сужающееся горлышко бутылки, за поворотом их поджидали четверо каджитов.

Аттребус знавал в лицо многих представителей этого народа. В отряде его телохранителей служили люди-кошки, и вообще они довольно часто встречались в Империи. Но таких он не видел никогда.

Первое, что бросилось в глаза, — огромные оседланные коты, ростом с хорошую верховую лошадь. Толстые, точно колонны, передние лапы упирались в землю, а задние казались короткими — возможно, благодаря тому, что были далеко отставлены. Из-за такой постановки ног они сильно напоминали крупных обезьян. Их желтовато-коричневые шкуры были покрыты полосами цвета запекшейся крови, а злые желтые глаза не предвещали ничего хорошего противникам в возможной драке.

Двое наездников мало отличались от своих скакунов, разве что носили длинные просторные рубахи и шейные платки. На свободных от одежды частях тела рос все тот же желтый мех с черными мелкими пестринами, а в лицах сохранялось гораздо больше кошачьих черт, чем у любого из каджитов, виденных принцем. Верхом они сидели сильно ссутулившись, будто бы испытывая неудобство.

Третий всадник больше походил на тех, кого привык видеть Аттребус, — его лицо было почти человеческим, хотя и с явными кошачьими чертами. Последний, четвертый каджит мог похвастать утонченной внешностью, что свидетельствовало о легкой примеси крови меров. Вдобавок его лицо покрывали черные кольцеобразные пятна.

— Так-так, — проговорил красивый каджит, точнее, если судить по мелодичному голосу, каджитка. — Значит, вот кто ездит по нашей тропе.

Аттребус откашлялся, но рта открыть не успел.

— Мы мирные люди, — опережая его, сказал Сул. — Всего лишь два всадника, едущие на восток.

Принц запоздало сообразил, что, по обыкновению, намеревался сказать правду. Интересно, красноглазый угадал его мысли?

— На восток, говоришь, — промурлыкала каджитка. — Восток — это хорошо. Оттуда приходят к нам луны. Мы чтим восток и стремимся туда. Но я не думаю, что вы цените восток так же, как и мы. Он не слишком благосклонен к людям и мерам. Ну разве что кроме Риммена. Не туда ли вы направляетесь через наши земли?

Аттребус услыхал легкий шорох за спиной и, скосив взгляд, увидел еще двоих всадников, зашедших в тыл.

— У нас нет необходимости ехать в Риммен, — ответил Сул.

— Ты прав, — вздохнула каджитка. — Где моя учтивость? Спрошу по-другому. Поехали бы вы в Риммен вместе с нами? Примете ли вы нашу защиту на пути туда?

— Почту за честь, — слегка поклонился данмер.

— Эй, погодите-ка… — начал Аттребус.

— Щенок не знает жизни! Не слушайте его! — вмешался Сул. — Такие спутники, как вы, окажут честь любому. Я понятия не имел, что восток стал таким беспокойным. И само собой, мы предлагаем Дже'м'ат в ответ на вашу доброту.

— Ах! — восхитилась всадница. — Ты тоже знаешь, что такое учтивость, пустоземец. Замечательно! Вы будете путешествовать с моими братьями, кузенами и со мной. Мы счастливы разделить с вами все, что у нас есть.

После этих слов каджиты развернули верховых котов и направились в сторону восхода солнца.

Вскоре тропа вывела отряд на широкую промоину, где бежал полноводный, в несколько ярдов шириной, ручей. В тени рощи из тамарисков, пальм и олив стояли три палатки.

В воздухе гудели отливающие металлом стрекозы.

«Они ждали нас здесь, — подумал Аттребус. — Нас или кого-то еще…»

Ему сложившаяся ситуация очень не нравилась, но Сул казался донельзя довольным. Как предполагал принц, при желании красноглазый мог убить всех каджитов, но почему-то не хотел решать вопрос силой.

Впрочем… Почему не хотел? Не исключено, что данмер просто выжидал, если припомнить его философию.

— Располагайтесь, — Каджитка сделала широкий жест рукой. — Мы угостим вас пирогом.

На поляне был выложен из камней широкий очаг, внутри которого слабо курился серый пепел, а вокруг выстроились палатки. Сул и Аттребус спешились и уселись у очага, каджиты, сопровождавшие их, присели рядом. Даже подобные тиграм ездовые звери улеглись возле всадников.

Из-под кожаных пологов доносилось взволнованное мяуканье и обрывки слов. Двое маленьких любопытных котят выглянули из-за откидной створки и быстро спрятались.

Сразу после этого из палатки выбралась каджитка, на взгляд Аттребуса, очень старая. Она несла поднос с горкой круглых пирогов и узкогорлой стеклянной бутылкой.

Опустившись перед Сулом на колени, старуха расстелила у его ног прямоугольный кусок ткани, а сверху положила пирог. Выверенным движением она захватила щепотку порошка из тарелки, тоже стоящей на подносе, и посыпала на поджаристую корочку, а после отмерила ровно четыре капли золотистой жидкости из бутылки.

Потом она повторила церемонию с Аттребусом и с каждым усевшимся у огня каджитом.

— Теперь мы назовем свои имена, — сказала похожая на мера каджитка.

Вблизи она показалась еще более красивой и необычной, чем раньше. А кроме того, принц заметил, что черные отметины у нее на лице не естественного происхождения, а татуировка. Может быть, она вообще не была кошкой.

— Я — Лесспа, — сказала она. — Наш клан называется Ф'ааш. Это — М'каи, моя сестра. — Каджитка повернулась к соседке слева. — Дальше — Таадж, мой кузен со стороны матери. А это — Ша'джал, мой брат.

Аттребус моргнул. Кажется, она указывала на одно из верховых животных.

Принц с трудом припомнил кое-какие из уроков, полученных в далеком детстве. Или на самом деле это была история о четырех каджитах и убегающем звере, которую ему рассказывала на ночь нянька? Так или иначе, он мало знал об этой расе…

Когда Лесспа закончила представлять сородичей, принц и Сул объявили свои имена. Его высочество проявил осторожность, назвавшись Требом. После чего каждый взял по пирогу.

— Можешь просто поднести к губам, и церемония будет считаться состоявшейся, — негромко сказал Сул. — Есть на самом деле не обязательно. Пища каджитов может быть для нас опасной, и они это понимают.

Услышавшая его слова Лесспа одобрительно кивнула, но ничего не добавила.

Аттребус наблюдал, как люди-кошки жадно облизывали и поедали сладости, а живот его урчал от голода.

После окончания торжественной части из палаток выбрались все жители передвижного поселка — от мала до велика. Принц насчитал восемь взрослых и около двенадцати разновозрастных детенышей. Они развели огонь и принялись поджаривать на камнях мясо.

— А это мне можно есть? — спросил он у Сула.

— Если очень хочешь. Можно поручиться за безвредность сотового меда и супа из фиников. Пироги они начиняют лунным сахаром, а это наркотик. Из него еще делают скуму.

— По-моему, на них лунный сахар не повлиял никак… — Аттребус оглядел хозяев.

— Конечно! Они же каджиты и по-другому его воспринимают. Едят ежедневно — то в одном виде, то в другом. Каджиты отличаются от людей и от меров тоже. Их даже скума не берет. Хотя я слышал, что и среди их народа встречаются «подсевшие».

— Лесспа выглядит так, будто совсем от нас не отличается.

— Вот поэтому, — фыркнул Сул, — многие люди считают каджитов разновидностью меров. А на самом деле все это зависит от фаз наших лун. Сочетание фаз Массера и Секунды определяют разновидность каджитов и их наименование, само собой.

— Так этот зверь правда ее брат? То есть у них одни и те же родители?

— Скорее всего, да. Но на твоем месте я избегал бы расспросов, а не то ляпнешь невзначай что-нибудь обидное.

Аттребус кивал, чувствуя себя дураком. Рядом с Сулом, обладавшим, казалось, самыми разнообразными познаниями, он выглядел полным неучем. Раньше, всякий раз, отправляясь в какую-либо провинцию, он просил принести книги, проливающие свет на незнакомые ему особенности местных жителей, или разыскать человека, способного устно удовлетворить любопытство наследного принца. Обычно этого оказывалось достаточно. Поэтому Аттребус не особенно нагружал память знаниями о местах, не намеченных для посещения в ближайшее время. И теперь вот задавался вопросом — почему не разузнал заранее о Чернотопье и чем грозит ему неосведомленность?

А кроме всего прочего, принца очень мучило сознание, что он, совершив сложный ритуал знакомства с каджитами, возможно, даже побратавшись с ними, не знал самых простых и общеизвестных основ существования этого народа. Попытавшись вспомнить свои беседы с уроженцами Эльсвейра, служившими в его охране, Аттребус пришел к неутешительному выводу, что любой из этих разговоров состоял из не более чем двух-трех фраз.

Вот и задумаешься после этого, действительно ли охранники были вдобавок друзьями его высочества, как он любил заявлять? Знал ли он своих телохранителей так хорошо, как всем говорил? Жил ли их нуждами?

И эти невеселые мысли вновь вернули его к вопросу: может быть, Сул прав?

Лесспа привлекла внимание гостей, гибко, с грацией дикого зверя, потянувшись и застыв во внешне расслабленной, но для знатока — весьма опасной позе прирожденного воина.

— Теперь, — вкрадчиво проговорила она, — пришла пора обсудить Дже'м'ат.

— Замечательно! — подчеркнуто обрадовался данмер. — Чем мы можем вам помочь?

— У нас заканчивается лунный сахар. Можно было бы пополнить запас в Риммене, однако новый управляющий города запретил кочевым кланам появляться внутри стен и заявил, что торговать с нами лунным сахаром никто не будет. Вы не каджиты, вам дозволено отправиться в Риммен и купить сахар.

— Почему он не хочет продавать его вам?

— Не любит вольные кланы. Он объявил нас вне закона на нашей же земле. Каджиты, живущие в городской черте, снабжаются всем необходимым. Но хотим ли мы такой жизни? Нет, не хотим.

— Твои доводы вполне разумны и убедительны, — задумчиво произнес Сул. — Но наш путь лежит по направлению к границе и проходит далеко от Риммена.

— Мы повернем отсюда.

— Замечательно, — глубокомысленно кивнул данмер.

— Погодите! — воскликнул Аттребус.

— Еще чего! — отмахнулся Сул.

— Ты не понимаешь…

— Веду переговоры я! — отрезал серокожий и обратился к Лесспе: — Вы обещаете нам мир, если мы поможем вам добыть лунный сахар?

— Мы будем защищать вас.

— Защищать нас от ваших сородичей? — уточнил Сул.

— Хорошо, что вы повстречали нас — для вас это удача. На севере нет никакого порядка, там живут одни разбойники и убийцы. Они нападают на более слабые кланы каджитов, уже не говоря о людях, на которых охотятся все кому не лень. Несколько миль до Риммена и еще много миль до границы царит беспорядок. Мы поможем вам выжить, если вы поможете нам.

— А если мы откажемся? Вы нас убьете?

— Нет. Мы разделили с вами пироги. Может быть, убьем в другой раз, но не сейчас. Однако без нашей защиты вы и так погибнете достаточно скоро.

Аттребус глянул на Сула.

— Она говорит правду?

— Скорее всего, да. Последний раз, когда я проезжал через эти края, Империя поддерживала порядок, поскольку Эльсвейр был ее частью. С тех пор многое изменилось.

— Поддерживала, да, — кивнула Лесспа. — Но не теперь. Сейчас все будто одичали. Вы знаете, что Грива погиб? На юге война. Здесь пока еще просто беспорядки. И управляющий Риммена делает все, чтобы их увеличить.

— Послушай! — наконец-то смог вставить слово Аттребус, изо всех сил стараясь говорить твердо и уверенно. — Наше с Сулом дело чрезвычайно важно. В Чернотопье происходит нечто очень и очень плохое — настолько плохое, что может уничтожить всех нас. Возможность оказать нам помощь вы должны воспринимать как честь и гордиться этим.

— Мы поможем вам, — не моргнула глазом каджитка. — И вы дадите нам Дже'м'ат. А после вы отправитесь уничтожать ваше зло в Чернотопье, а мы повернем на запад.

— Я согласен! — заявил данмер прежде, чем принц успел возразить.

Этой ночью Аннаиг не ответила на вызов принца, а он и не настаивал. Возможно, девушка спала, утомившись за день, или была занята важной работой. Поэтому Аттребус улегся, все еще расстроенный сделкой, которую заключил Сул. Кроме того, принца злило, что Лесспа наверняка решила, будто именно данмер возглавляет их маленький отряд.

Но на следующий день Аттребус поневоле согласился, что, возможно, Сул принял правильное решение. Еще до полудня они встретили два кочевья каджитов, которые явно желали смерти человека и мера. Глава первого пытался купить их, а второй рассчитывал захватить силой, но отступил ввиду преимущества отряда Лесспы.

Миновав бесплодные скалистые земли, путники выбрались на равнину, покрытую редким кустарником, на которой застывшими волнами протянулись гряды холмов. Через два дня вдалеке засияли золотые купола храмов.

— Это Риммен, — сказала Лесспа. — Мы не имеем права подъезжать ближе.

— До города еще довольно далеко, — хмуро произнес Сул. — Что мы можем встретить на пути?

— Патрули римменцев или торговцев. Вам это ничем не грозит, но для нас опасно. — Каджитка протянула потертую кожаную сумку. — Постарайтесь добраться.

Оставив Лесспу и ее клан в холмах, принц и Сул вдвоем направились к городу.

— Пустая трата времени, — проворчал Аттребус. — Мы потеряем целый день.

— Не потеряем, — ответил данмер. — Поедем прямо к границе. Не знаю, как ты, а я ничего не забыл в Риммене.

Сперва принц не поверил своим ушам. Потом подумал, что неправильно понял.

— Но ты же поклялся! — возмутился он. — Мы пообещали им помочь. Ты взял у них деньги.

— Которые наверняка нам пригодятся.

— Но они выполнили свою часть сделки! Не можем же мы…

— Еще как можем. Я нарушал и более серьезные клятвы. И ничего, пережил. Посещение Риммена не только пустая трата времени, как ты сказал, но и противозаконное деяние. Снабжать кочевые племена каджитов лунным сахаром запрещено властями.

— Мне эти законы не кажутся справедливыми.

— Хочешь поспорить? И зачем, скажи на милость? Не придумано еще закона, который был бы справедлив ко всем без исключения. Скажем так, законы против краж очень несправедливы по отношению к ворам. Подумай лучше вот о чем — сможешь ли ты освободить свою драгоценную Аннаиг, если угодишь в темницу или на эшафот?

Насмешливые слова данмера вызвали у Аттребуса вспышку ярости.

— А что я могу сделать?! — выкрикнул он. — Ты сам сказал — я совсем не тот, кем себя считаю! Я — ничтожество! Мы только вдвоем собираемся сражаться с летающим островом, да еще и я — бесполезная обуза!

Он захрипел, закашлялся и замолчал.

— Но мы идем, — невозмутимо заметил Сул.

— Что для тебя важно, в конце-то концов? Я не представляю, чтобы тебя заботила участь всех тех людей, которым Умбриэль грозит смертью.

— Верно. Меня это не волнует.

— А что тогда? Что тебя волнует? Почему ты хочешь его остановить?

Данмер медленно повернул голову, и в его ужасных красных глазах Аттребус увидел то, чего не замечал прежде. Боль.

— Когда-то я любил, — прорычал Сул. — Моя любимая погибла. Мою родину разрушили. Мой народ рассеялся по всем четырем сторонам света. Я утратил все. Виновники должны поплатиться. А один из них сейчас на Умбриэле. Тебя устраивает такое объяснение?

Его заявление лишило Аттребуса дара речи — не столько слова, сколько мука, звучавшая в голосе.

— Я сочувствую… — промямлил он, отводя глаза.

— Тогда поехали.

Но принц не мог позволить себе на этом закончить.

— Ты, наверное, был там, когда взорвалась Красная гора? Ты видел, как это произошло?

Сул не отвечал.

— Наверное, это ужасно… — продолжал Аттребус. — Я не могу вообразить…

— Ну и ладно! Во имя Мефалы, мне все равно, что ты можешь вообразить, а чего нет! Просто делай, как я говорю.

Его голос все еще звучал непривычно. Аттребус полностью не доверял спутнику, но начинал испытывать сочувствие. Во всяком случае, Сул кровно заинтересован уничтожить Умбриэль. Значит, и во многом другом они могут стать настоящими союзниками.

— Значит, Радаса говорила обо мне правду? — вздохнул принц.

— О, во имя всех богов! — едва не застонал данмер. — Ты снова начинаешь? Ты по-прежнему стыдишься? Думаешь, все знают?

— А разве нет?

— Конечно же нет. — Голос Сула немного смягчился. — Большинство людей не догадываются, что образ героя-принца — поддельный от начала до конца.

— Мой отец, моя мать, придворные… Они, должно быть, посмеивались за моей спиной.

— И что с того? Ведь народ верит в тебя.

— Люди верят лжи. Ты сам сказал.

— Тогда она должна стать правдой, болван! Стань тем, кем они тебя считают!

— Ты думаешь, это возможно? — Надежда всколыхнулась в душе Аттребуса.

— Не знаю. Но ты можешь попытаться.

— А ты мне поможешь?

— Боюсь, мне придется помочь.

— Почему?

— Ты сам сказал — нас, идущих на битву против Умбриэля, всего двое. Нам нужно добраться до Морровинда и при этом опередить Умбриэль.

— Зачем? Что такое спрятано в Морровинде? Почему ты думаешь, что Умбриэль летит именно туда?

— Просто поверь мне. Мы не сможем одолеть летающий остров, если будем двигаться пешком или на лошадях. Я думаю, что смогу найти способ перемещаться быстрее, но вначале нам следует заглянуть в Нибенскую долину. И весьма полезно было бы обзавестись союзниками. Принц Аттребус из легенд сумел бы найти поддержку.

Аттребус подумал немного и решил, что предложение данмера не лишено здравого смысла.

— Спасибо, — кивнул он.

Сул весьма неохотно вернул поклон.

— Осталось прояснить еще кое-что… — настойчиво продолжал принц.

— Что такое?

— Легендарный Аттребус не может нарушить обещание, данное Лесспе. Уж если он взял деньги у каджитов, то просто обязан добыть для них лунный сахар.

Довольно долго Сул молчал, глядя под копыта коня, а потом его плечи расслабились.

— Хорошо! — сказал он.

Здания Риммена, цвета слоновой кости, могли похвастать немногими башнями, но большим числом куполов. Люди-солдаты, охранявшие ворота, придирчиво осмотрели Сула и Аттребуса, но в конце концов пропустили их в город. Следующую сотню ярдов приезжим пришлось уныло плестись по узкому проходу между крепостными стенами, увенчанными площадками для лучников, магов и камнеметных машин, а потом они оказались на рынке. Суетливая, яркая толпа бурлила между жмущимися друг к другу лавками и навесами. С площади начиналась широкая улица, ограниченная по сторонам каналами. Она вела ко дворцу с золотыми куполами, который стоял на каменном возвышении в окружении деревьев. Со всех четырех сторон дворца низвергались каскады, питая каналы.

Аттребус задумался: откуда здесь может взяться столько воды? И никакого иного объяснения, кроме волшебства, в его голову не пришло.

Позади восточной стороны дворца виднелась неровная, обрамленная множеством куполов крыша здания — по всей видимости, того самого храма Акавири, о котором упоминала Аннаиг. Принц видел единственное строение с подобной архитектурой — храм Небесного Повелителя, — да и то издали, когда в возрасте десяти лет охотился с отцом и придворными в горах к северу от Брума. Он вспоминал об этой поездке почти с нежностью — тогда принцу удалось убить первого медведя.

Или уже не вспоминал? На многое из своего прошлого Аттребус теперь глядел под другим углом. Если подумать, тот медведь вел себя как-то странно… Был ранен и едва волочил ноги? Или его отравили? А может быть, околдовали, чтобы его высочеству не пришлось трудиться и подвергать жизнь опасности?

Зачем отец так поступал с ним? Почему?

Отогнав невеселые мысли, принц попытался сосредоточиться и старательно запоминать увиденное: ведь он обещал Аннаиг описать Риммен.

Для жителя Империи первой особенностью города было наличие множества каджитов: они составляли более половины толпы. Не привыкшего к этому принца поразило, что многие шли с пустым или, напротив, полубезумным взглядом, сжимая в руках трубки со скумой. Теперь он начал лучше понимать Лесспу и ее сородичей.

Пройдя через площадь, они пересекли канал по пешеходному мосту и двинулись дальше по узкой улочке. Тихонько звучали многочисленные колокольцы, развешанные под крышами домов, порхали в тени голубовато-зеленые мотыльки. Одурманенных каджитов здесь встречалось еще больше. Некоторые пытались попрошайничать, хватая прохожих за полы одежды и протягивая дрожащие ладони, но большинство, будучи телом на улице, душой странствовали в мире грез.

Наконец принц и Сул вышли на небольшую квадратную площадь с мрачного вида зданием посредине, которое по четырем углам охраняли гвардейцы в фиолетовых сюрко и красных кушаках. Вывеска над дверью гласила, что здесь расположен государственный склад королевства Риммен.

На входе их снова осмотрели, даже похлопали по бокам, возможно, в поисках спрятанного оружия, а потом пропустили в комнату, где стояла очередь примерно человек из двадцати. За прилавком копошилось несколько сотрудников: один из них, альтмер, непосредственно общался с покупателями, а его помощники раскладывали товар в бумажные пакеты.

— Держи! — Сул протянул принцу мешок с деньгами. — Твоя идея — тебе и стоять.

— Что делать? — удивился Аттребус.

— Ты никогда не стоял в очереди, как я понимаю?

— Никогда.

— Замечательно! Заодно наберешься новых жизненных впечатлений. А я посижу под стеночкой. Когда дойдешь до продавца, я подойду.

Альтмер за прилавком выглядел не слишком приветливым — скорее всего, просто смертельно устал. Он принял золото из рук Аттребуса и взвесил мешочек.

— Чего желаете?

— Лунного сахара.

— Здесь будет на сорок фунтов.

— Шестьдесят, — возразил принц, который и раньше любил поторговаться, заключая сделки.

— Я не собираюсь с вами спорить, — устало произнес мер. — Послушайте, пустоземцы! Цена назначена управляющим города. Не хотите — не покупайте. Мне все равно.

— Мы берем! — быстро сказал Сул.

— Тогда я обязан предупредить вас, — монотонно произнес альтмер. — Если вы станете продавать или хотя бы попытаетесь продать лунный сахар в королевстве Риммен, с вас взыщут тройную стоимость товара. Если же вы продадите или попытаетесь продать более чем два фунта лунного сахара, вас возьмут под стражу. Вопросы есть?

— Нет, — покачал головой данмер.

— Очень хорошо. Напишите здесь свое имя. — Продавец толкнул по стойке толстую разлинованную книгу.

Аттребус задумался на мгновение, а потом тщательно вывел: Уриэль Трипитус.

Устроив полученное снадобье в седельных сумках, они выбрались из Риммена и направили коней на запад. Лагеря Лесспы они достигли перед закатом. Каджиты сидели вокруг огня. Предводительница смотрела на подъезжающих Аттребуса и Сула; на ее лице застыло выражение озабоченности, причину которой принц не мог понять.

Сул натянул поводья.

— Что-то не так… — пробурчал он под нос. — Неправильно как-то…

— Спешиться! — раздался громкий повелительный крик. — Я — капитан Эвернал. Патруль королевства Риммен. Положите мечи на землю и дайте возможность обыскать ваши вьюки.

За пределами освещенного костром круга Аттребус увидел вооруженных людей.

Много людей.