Адвокат вольного города 5

Глава 14

— Мне бы консультацию.

Офис. Я посмотрел на часы. Было раннее утро и крепкий кофе, недавно обосновавшийся в моём желудке, ещё не успел растрясти мои извилины, пробудив и настроив их на рабочий лад, однако уже запустил своё действие.

Передо мной присел молодцеватый молодой человек с таким лицом, что кажется, он склонен всегда улыбаться, но сейчас был потрёпанным и похмельным.

Вообще-то, это большая проблема, то есть время. Мне тут предстояло решить одну внутреннюю дилемму, но полчаса-час на консультацию есть.

— Рассказывайте.

— Меня зовут Игнат, Котофеев Игнат Борисович.

— Котофеев?

— Мы многочисленное семейство, — грустно усмехнулся он. — Но вопрос не в семье, а во мне лично. Вернее, в сегодняшней ночи.

— Что произошло?

— Являюсь лейб-гвардии тринадцатого гренадерского полка обер-лейтенантом. У нас, знаете ли, своя линейка званий…

Я согласно кивнул, потому что, во-первых, совершенно ничего не знал о линейках званий лейб-гвардии, а во-вторых, маловероятно, чтобы это имело значение при решении юридических вопросов.

— Вы сами, как, не служили? — осторожно спросил он.

— Не довелось. Так что же случилось, Игнат Борисович?

— Ах да… Случилось. Да Свободина эта, Маруська… Я в вашем Кустовом по приказу… впрочем, не важно, почему я тут. Потащила нас, то есть меня с Приёмыховым, он местный, одной из казачьих рот командует, в тот подвал. А моя командировка заканчивается уже завтра, даже сегодня могу уехать. Но тут такое дело…

— Амурное? — Попытался направить его повествование на какое-то определённое русло.

— Да ну, — отмахнулся он. — Мы играли. Играли. Карта то шла, то не шла.

— Проигрались?

— Как догадались?

— Интуитивно. И много?

Он закряхтел, как старый дед.

— Да это всё Михалыч. Мол, давай, карта прёт…

— Покер?

— Двадцать одно. Но оно — хрен редьки не слаще.

— И всё же, много проиграли?

— Ну… Девять тысяч.

— А где играли? Кому проиграли?

— Играли у Верки-модистки. В картишки перекинулись… Проиграл я Семиху, такому здоровенному кабану, он явно заядлый игрок, вроде бы тамошний завсегдатай и хорошо знаком с хозяйкой заведения.

— Так. Проиграли в карты, и?

— Я долг признал при свидетелях, при всех, публично. Я слово офицера дал. Что проигранное отдам.

— Это та самая проблема? Ну, с которой Вы на консультацию пришли?

— Это проблема с большой буквы «Пы». С самой большой, с огромной буквы. Девять тысяч! О, предок, что же мне делать?

— Карточный долг — это долг чести, — усмехнулся я. — Для начала, какие документы Вы подписали?

— Документы? Да не я подписывал ничего. А какая разница?

— Ну, я такого лицензированного казино «У Верки-модистки» не знаю. Не то, чтобы я специалист, но всё же. Играют там в основном на фишки, никаких игр в долг, а порядок и исполнение обязательств регулируется самим казино.

— Это скорее… — он как-то тоскливо осмотрел в задумчивости кабинет и вперил остановившийся взгляд в чайник. — Короче, это был скорее притон, чем казино. А можно мне водички?

— Вода в чайнике ещё слишком горячая.

— А из-под крана? — с пробудившейся надеждой спросил он.

— Секунду, — я встал и налил ему стакан, который он немедленно осушил.

— Документов, подписанных Вами, нет, казино не лицензированное, — сделал промежуточный вывод я.

— А свидетели, а слово офицера?

— Вы же к юристу пришли, а не к психологу. Когда уезжаете?

— Теперь не знаю. Семих забрал билет на завтрашний поезд, ну… пока я не найду ему деньги.

— Такой себе аргумент.

— Чёрт с ним, с билетом. Что мне скажет закон?

— Забавно, что Вы спросили, потому что у меня есть ответ.

— И?

— Требования граждан и компаний, связанные с организацией игр и пари или с участием в них, не подлежат судебной защите, за исключением требований лиц, принявших участие в играх или пари под влиянием обмана, насилия, угрозы или злонамеренного соглашения их представителя с организатором игр или пари.

— Чего? Простите военного человека, господин адвокат, совершенно ничего в этих юридических словесных вывертах не понял.

— Говоря более простым языком. Человек, который что-то кому-то отдал в карточной игре, не может требовать этого назад. Но, если кто-то кому-то что-то проиграл, то в суд подавать нельзя.

— Как это?

— А так. Это долг чести. Если оплатил, то оплата принимается. Если не оплатил, то можно и не платить. В суд на такие действия подавать нельзя.

— А долг чести?

— Долг чести, в моих устах выражение скорее саркастическое. Долг чести, а не долг по закону. По закону, если Вы сразу ничего не заплатили, то и хрен с ним. Если не подписали что-то… Например, у меня знакомый проиграл в карты двадцать пять тысяч. До сих пор отрабатывает.

— Ого, двадцать пять тысяч. А как же закон, Вы сказали?

— Он подписал долговую расписку, в отличие от Вас. То есть, с него могут взыскать не по проигрышу, как таковому, а из-за расписки. В теории, её можно было бы оспорить по безденежности, есть такая методика, но проблема в том, что кредитор по долгу — бандит, моему знакомому просто ноги сломают, в лучшем случае.

— Ну, Семих — тоже вроде непростой. Но, правильно я понял, что он не сможет подать в суд в Кустовом по этому долгу?

— А Вы где живёте?

— Служу под Череповцом, там мы расквартированы. А вообще, куда государь прикажет!

— Ну смотрите, в суд подают по месту жительства ответчика, по общему правилу. Исключение, например, если бы у Вас был договор. Но Вы говорите, что ничего не подписывали?

— Ничего. Не так я много и пил.

— В общем, господин… обер-лейтенант Котофеев, если Вы покинете территорию вольного города, то никакими юридическими инструментами Вас не достать, только угрозами бандитского типа.

— Не боюсь я такого типа. То есть, Семих, допустим, приедет, вызовет меня на дуэль, промажет, сохраню ему жизнь, отказавши ему в уплате долга.

— Законы, что имперские, что кустовские, против дуэлей, — осторожно пояснил я.

— Это как раз ерунда и хорошо знакомый мне плацдарм. Но юридических методов у них нет?

— Только добровольная оплата. Билет у Вас на сегодня?

— На завтра.

— А Вы возьмите и покиньте город сегодня. Только не через большой вокзал, а пригородный, сядете в поезд до Челябинска, например.

— А что сказать извозчику?

— Железнодорожный вокзал «Северный», в пригороде. Они поймут.

— Сколько с меня за консультацию?

— Десять рублей.

Он передал мне деньги, серебряную имперскую монету в десять рублей и радостно потряс руку:

— До свидания, вернее сказать, прощайте, надеюсь, больше не увидимся.

И он поспешил на выход, я встал, проводил его и даже увидел, как он перехватил сонно бредущий экипаж и уехал.

А я возвратился, плюхнулся за стол, всё ещё сжимая монету и вернулся к своим размышлениям.

Я не склонен решать сложный вопрос подбрасыванием монетки. Орёл/решка, да или нет. Только логика и прогнозирование ситуации.

Но тут была неопределённость. Мой иск по компании «сольпуг» слушался сегодня в одиннадцать часов.

Вообще судебный процесс против компании «Грюнк», то есть официальной части «сольпуг», это был манёвр, направленный на то, чтобы их обидеть, причинить урон, дезориентировать. Как на войне. В юридическом смысле мы и были на войне.

Когда в недавнем прошлом десятки моих коллег узнали, что кто-то подал иск на эту фирму с суммой иска «за миллион рублей», то стали натурально осаждать их, чтобы получить заказ на оказание услуги по их защите.

К гадалке не ходи, им сулили победу и разгром противника, то есть моей липовой фирмы против липовой конторы злых мафиозников.

А защищать они мутную преступную контору будут от призрака, от «никого».

А сегодня утром отец приволок пахнущую почтовым клеем и сигаретным дымом папку, комплект документов по моей фирме «Цукерман и сыновья» (город Москва). И теперь получается, что я контору эту полностью контролирую и мой виртуальный удар, и полнейшая туфта, эволюционировали в нечто реальное.

Я снял трубку и через некоторое количество гудков услышал мурлыкающий и прошибающий меня током волшебный голос Ангелины.

— Привет, моя хорошая.

— Привет… Как день проходит?

— Да вот, в суд надо идти, о чём и звоню.

— Один из наших процессов?

— Нет. Да… Ты мне скажи.

— Ну, ты хоть подсказку дай, не мучай девушку неопределённостью.

— Фирма «Грюнк»…

— А… Такая себе у тебя подсказка. В общем, слушай, что могу сказать. Официально есть уголовное дело по банде Владоса. Есть аресты нескольких второстепенных фигурантов, ну тех, кого они нам оставили. Обещают передать ещё двоих, моё начальство им верит. Так вот. Фирма «Грюнк» в протоколах и материалах упоминается, но не более того.

— То есть, выемки по ним не было? Уголовного дела?

— В качестве кого бы мы их того?… Выемки документов и вещественных доказательств МЫ тоже не делали, а если «кто-то» и делал… негласно и неизвестно кто, к нам с жалобой на такие насильственные действия никто не обращался, так что это просто упоминаемая по делу контора, не более того.

— Но на них числится десяток объектов недвиги, машины, которые им недавно сожгли, они наверняка успели купить новые и так далее…

— Аркадий, — мягко произнесла она в трубку, — у нас в производстве нет никакого дела про трафик наркотиков через Кустовой. Это понятно? Это то, что я могу сказать по телефону, выводы делай сам.

— Понял. Делаю. Пока, я тебе попозже наберу.

— Буду ждать, а пока мне нужно работать.

Она повесила трубку, пошли длинные гудки.

В руках у меня была монета в десять рублей, серебряный червонец, которым мне заплатил за консультацию обер-лейтенант.

Идти или нет? С одной стороны, адвокат Филинов, тот из них, кто красивый и умный, пока никак с этим громким, дорого оцененным делом не связан. В деле лежит от них доверенность, сам иск подписан подписью директора, за которого любезно подписался один аккуратный немец с Чёрного рынка.

И не появись я сейчас, это дело начнёт само по себе тихо-мирно умирать. А с другой стороны, учредителем фирмы «Цукерман и сыновья» является гражданин Солодожаров. И судя по лежащему у меня в сейфе паспорту, это тоже, в общем-то, я или человек, максимально на меня похожий.

Как в песне:

'- Там в краю далёком, есть у меня другой.

— Милая моя…. Взял бы я тебя…

Но там в краю далёком…

Другой — это тоже я.'

Орёл — иду в суд, решка не иду. Я подбросил монетку и поймал её на поверхности стола накрыв ладонью. Выждал пару секунд, потом встал и, не глядя, стащил монету со столешницы и, не глядя на результат, закинул её в карман брюк. Не будет тут монета определять ничего в моей жизни. Пойду. Монета нужна только, чтобы принять решение, подтолкнуть его рождение, а не сделать выбор за меня.

Сцапал портфель, на секунду стал перед зеркалом и пошёл в суд. Там мне как-то привычнее, чем по папоротниковому лесу скакать бодрым диким кабанчиком от боевых магов.

— Встать, суд идёт! — в зал, шурша подолом чёрной мантии, с чёрным же, но шёлковым подбоем, шествовал судья Родионов.

Я и мои оппоненты встали. Кроме нас в зале был неидентифицированный мужичок самой невзрачной внешности. В первый момент я подумал, что он часть команды, которая работает против меня, однако по жестам, по дистанции было понятно, они тоже не знают, что это за шнырь и что тут делает. Интересно девки пляшут.

Оппонентом был немолодой, страдающий одышкой мужчина, я его уже встречал, это старший Рубинштейн, светлая голова, не понятно, что он забыл в Кустовом. Вместе с родным и двоюродным братом основали достаточно крепкую адвокатскую контору, только братья работали всё больше по уголовке и специализировались на делах о контрабанде.

Принимаемый местным парламентов закон о свободе торговли, который декриминализовал большую часть торговли макрами, лишит их львиной доли заказов. Но это — их проблемы, конечно.

— Дел слушается судьей Родионовым при секретаре Морушниковой, есть отводы?

— Доверяем, отводов нет, — почти синхронно ответили мы.

— Слушается дело по иску фирмы компании «Цукерман и сыновья» к компании «Грюнк» о взыскании задолженности, основной долг плюс неустойка, всего на сумму один миллион триста восемьдесят девять тысяч двести один рубль восемьдесят копеек. Проверям явку. Начнём со стороны истца.

— Адвокат Филинов Аркадий Ефимович, представляю ордер и доверенность.

— Так, доверенность и ордер вижу, доверенность нотариальная, по сроку действия не истекла, по полномочиям… — судья бегло просмотрел стандартные формулировки доверенности и удовлетворённо кивнул, — участник допускается. Теперь к ответчику.

У ответчика тоже было всё в порядке, две доверенности, вторая на неприметного молчаливого помощника Рубинштейна. Было бы любопытно на них взглянуть, когда только успели выдать? Наверное, до нападения на меня.

— А Вы у нас кто, от кого? Третье лицо?

— Слушатель, — привстал и криво улыбнулся незнакомец, на котором скрестились недружелюбные взгляды представителей и истца и ответчика, то есть, он не нравился сразу обоим сторонам.

— Слушанье открытое, слушатель допускается без проверки документов, тем более Вы их предъявили на входе, — констатировал судья. — Итак, краткая форма. Истец.

— Да, Ваша честь! — к суду обращаются «уважаемый суд», но профессиональные участники это правило нарушают в пользу традиций или обращаясь к судье по имени и отчеству, суд, как правило, не возражает.

— Вы поддерживаете иск?

— Сторона истца поддерживает иск в полном объёме.

— Сторона ответчика, Вы иск признаёте?

— Сторона ответчика иск не признаёт, просит отказать в полном объёме. Это возмутительная профанация!

— Илья Адамович, давайте в порядке регламента. Истец, доложите кратко суть иска и требований.

Я кивнул, взял перед собой папку с делом, уже открытую на первой странице иска и, подсматривая в него, как в шпаргалку, но не читая «по бумажке», уверенно начал:

— Компания «Грюнк», вольный город Кустовой приобретала у компании «Цукерман и сыновья», город Москва, ферромарганцы и иное сырьё для сталелитейной промышленности по качеству, наименованиям и цене, согласно спецификациям. Всего в деле три спецификации…

Я читал, Рубинштейн иногда ёрзал на стуле, но в целом не перебивал, чувствовалось, что он, в первую очередь, профессионал, а только во вторую хочет кинуться на меня, аки тигр за развесистую ложь, которую я транслировал.

Я уложился в три минуты.

— Вопросы к истцу. Ответчик.

— Да, Ваша честь. Уважаемый представитель истца, Вы не очумели?

Я осторожно потрогал себя за лицо, затем замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Вы знаете, Илья Адамович, никаких подозрительных симптомов, совершенно и возмутительным образом здоров, бодр и весел.

— По существу вопросы. И ответы. Прекратите эмоционировать, — неохотно вмешался суд.

— Я поясню, Ваша честь…

— Пояснения по регламенту внутри Вашей позиции, — остановил на взлёте его судья. — Сейчас вопросы истцу. Есть вопросы, кроме как по здоровью?

— Да, конечно, — сверился с бумажкой Рубинштейн. — Представитель, у Вас есть в наличии оригинал договора?

— Может быть, договора, спецификаций, счетов-фактур и накладных?

— Да. Не надо ёрничать.

— У меня, как у стороны, они есть, а у меня, как у представителя, их нет.

— В смысле? — насупился мой оппонент, хотя мою мысль прекрасно понял.

— Ну фирма Цукермана находится в Москве, бухгалтерия и хранение документов находится там же. Таким образом, у них документы есть. А мне они оригиналы не передавали, они мне ни к чему для работы.

— А Вы их попросите.

— И не подумаю. И это уже не вопрос. Задайте вопрос, я отвечу.

— Хорошо, вот Вам вопрос. Не могли бы Вы представить в суд оригиналы перечисленных документов? Это вопрос, там есть вопросительный знак. Извольте ответить.

— Изволю. Лишён такой возможности и необходимости.

— Что?

— Ну Вы вопрос свой помните, коллега? Я отвечаю, оригиналы текущим образом представить в суд не вижу необходимости.

— Не можете?

— Не вижу необходимости.

— То есть, не можете?

— Я Вам на бумажке напишу, а то Вы как-то быстро забываете. Не вижу необходимости.

— Но документы представляются в суд в оригиналах, молодой человек. Прошу это занести в протокол.

— Не учите секретаря делать его работу, — огрызнулась дебелая девка, секретарь, и блеснула глазками.

Она была из той породы, что коня на скаку остановит и в избу горящую зайдёт и заставит пожалеть об этом коня, избу и того, кто их поджигает и пугает.

— Да, не вмешивайтесь в работу суда, представитель. Что Вы хотите от истца?

— Хочу, чтобы он представил оригиналы в суд.

— Истец, Ваши пояснения, только кратко.