АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 4

В берег бьётся ненасытный прибой,

Отражая межзвёздный свет,

Что пронзает могучей стрелой

Миллионы лет.

Ветер страсти далёких светил

Долетает порой до земли,

И в минуты его прикасания

Сердце стучит.

А планета наша вечно жива,

Полыхая в пространстве костром.

Как наступит утро,

Мы вернёмся туда вдвоём.

Но покуда не проснулась она,

Мы пронзать будем неба грудь,

И любовь белоснежной звездой

Нам осветит путь.

Над волнами бесконечных морей,

Над листвой молодых лесов,

Над холодным блеском

Вечных полярных льдов

Пролегает наш свободный полёт,

Он подобен Дороге Звезды,

Что легендою бьётся

В древней моей груди.

Здравствуй, ночной горизонт!

Радость моя загорается в высоте.

Крылья шумят за спиной,

И даймоном звёзд я приду к тебе.

Я разрушу оковы судьбы

И приду к тебе!

Среди клубящихся, налитых чернотою туч,

Между горами, крытыми обугленною коркой,

В сплетениях сырых, промозглых пут,

И в склепах залитых водою комнат,

Сквозь серый свет, подкрашенный багровым,

Под сводом редких звёзд где плещется волна,

В провалах на Изнанку Мира и в потоках крови

Я слышу всюду и везде, как дышит Тишина.

Ты дышишь в глубине безумной черноты,

Бурлящей через край всемирного котла.

Свистящий звук доносится из тьмы.

Как ощутимо велика Она!

Объятых сном, живых и мёртвых, Ты хранишь.

Они усыплены, едва познавши этот вздох.

В могильном сне Ты вечность сторожишь,

Безмолвно воздвигая Свой чертог.

Все формы всех земель исходят из Тебя,

Когда Ты выдыхаешь отработанную гниль.

Они — лишь пыль и плесень бытия,

И рождены на дне мехов Твоих.

Бездонны те мехи, качающие ночь!

Они живут, их Сила непостижна.

Вдох — сонмы лет поглощены нутром,

А выдох возвращает их в слепую неподвижность.

Прислушиваясь к хриплым гимнам ветра, мы узрим

Тебя во мраке бездны, зачарованные Мощью,

Что создала Вселенную в единый миг

И поглощает с ненасытной жаждой нощь за нощью.

Отчаянные крики ненавидимых судьбой

Ты гасишь полным равнодушьем к жизни.

Твой разум — червь, точащий наш покой,

А сердце — бой часов с рождения до тризны.

Жизнь наша — выдох Твой, смерть — вдох.

Глотая души, пожираешь время.

Свистит сквозь бурю глотка — тот порог,

Через который не пройдём мы в теле.

Средь хоровода солнц и чёрных дыр

Проходит коридор, разрытый Червем.

В ту сточную канаву скоро устремим

Полёт духовный — и унесены теченьем.

Движенье вод повергнет нас в Тебя.

Мы сгинем в глубине, погаснув, словно искры.

Туман багровый пред границей бытия

Как прежде, станет явленной отчизной.

Собирателю молний открылся таинственный вид

Хризолитовых гор, устремлённых в небесные дали,

Где из лютых ветров неизбежные бури рождая,

Безымянные боги рыдают веками навзрыд,

Сотрясаясь от горя среди грозовых облаков,

Их воздушные замки под сводом небес исчезают

И рождаются снова, едва промелькнёт мимо стая

Ярких молний, сошедших с невиданных прежде

холстов.

Собирателю молний мечтать о таких не впервой,

И чем ближе к фатальному шагу, тем выше

тревога; Он бы мог позабыть, но когда за плечами дорога

Между сотней миров, разделённых нетронутой

тьмой,

То желаннее риск пропустить электрический ток,

В обескровленных венах он светит гораздо сильнее

И разносит забытую жизнь по остаткам артерий,

Измельчая проклятие древнее в чёрный песок…

Но кого он прогневал? Едва ли припомнит и сам.

Может быть, он поверил когда-то

блаженному старцу,

Для кого ничего и не значит без цели скитаться,

А ему, собирателю, вечность делить пополам.

Хризолитовых гор колдовство, облачённое в дым.

Он поклясться готов, что унял беспокойные бури,

Только молнии, кажется, снова его обманули,

Принуждая насильно забыть, каково быть живым.

В долине заблудших огней отрекаться от ран.

Имён своих пепел толочь, на крови заклиная,

Что больше ни шагу назад в ледяной океан,

Где плещется горечь к мольбам о спасенье глухая,

Где тонут в пучине забывшие курс корабли,

Цепляются их якоря за расщелины рифов.

Куда же стремились они на исходе зари?

Надеялись, слухи едва ли окажутся мифом?

И что безошибочно смогут нащупать замок

К сокрытой, но столь опьяняющей помыслы тайне.

В итоге повинны — понять не сумели урок

И сами своё забирали по капле дыханье.

Не ведали, что осознанье ценнее всех благ,

А тайна — пустое. Коварство закралось под кожу.

Теперь, вместо белого, чёрный красуется флаг;

Неведомый страх и озноб пробирают до дрожи.

Здесь призраков — тьма. Каждый жаждет

зайти со спины.

Какая же тайна, когда нет дороги обратно?

Все то, что веками вмуровано было во льды,

Уже на свободе. Крадётся в тиши аккуратно.

Не знали. Хотели казаться, взрываясь от снов.

Проклятий исполнены были вечерние речи.

Но кто же сумеет беду запереть на засов?

Кому же захочется ношу закинуть на плечи?

И пели они, и смотрели устало назад

Услужливо полночь бросалась песчинками знаний.

«Поверить бы только», — мольба поднималась

со дна,

Но главное было своими увидеть глазами, —

Своими умами секрет, наконец, осознать,

Заметив, как рябью пошли неподвижные воды.

И тот, кто умеет себя до конца принимать,

Посмеет из тёмных глубин ускользнуть

на свободу…

Мне больше нет места среди изувеченных льдин.

Мои имена ныне пепел, пронзающий воздух.

Ни шагу назад, я отныне себе господин,

Глаза мои видят теперь, как рождаются звёзды.

Я люблю заходить в твои сны,

Где блуждаешь ты в старых руинах.

В зеркалах отраженья весны

Растворились в бездонных глубинах.

Где ты ходишь туманной тропой

Через чащу в немые овраги,

Чтобы слушать под тусклой луной

Древних рас предзакатные саги.

Где ковыль твои ноги щекочет,

Когда полем, босая, бежишь,

И от счастья безумно хохочешь,

Раздвигая беззвёздную высь.

Там, где время застыло навеки

В твоих нежных зелёных глазах,

И иссякли холодные реки,

Проложившие русла в щеках.

Но пустует твой призрачный город,

Не пылают в витринах огни.

Погружаюсь в его синий морок,

Чтоб тебя среди улиц найти.

Всё напрасно — ты бродишь полями,

Бредишь ветром, пьянишься луной.

И, уйдя беспробудных путями,

Будешь ждать меня под землёй.

И у двери в иные миры

Мне подашь свою тонкую руку.

Я люблю заходить в твои сны,

Чтоб хоть как-то скрасить разлуку.