Акт исчезновения

7 Роуз, как ее ни назови

Четыре новых Роуз поворачиваются ко мне, когда я снова вхожу в приемную. Эмили нет. Смотрю на часы. Прошло около пяти минут, так что она еще здесь.

Хорошо, что есть время еще раз просмотреть свои сцены. И тут спохватываюсь: а где сумка? Кровь приливает к лицу, ведь там все – бумажник, ключи, телефон… Стараясь не думать, что же, черт побери, делать, если я их потеряла, вскакиваю со стула и мчусь наружу. Меня провожают любопытными взглядами, но, к счастью, выскочив из двери, я сразу вижу свою мягкую кожаную сумку, надежно прижатую к подлокотнику скамейки. Катастрофа предотвращена. Хватаю сумку и спешу назад, к глазеющим на меня Роуз. Сажусь, не обращая ни на кого внимания, достаю листки сценария, вздыхаю и в последний раз пробегаю глазами сцены.

Через несколько минут дверь комнаты открывается, голоса становятся громче. Значит, Эмили закончила. Верну ей ключи и бумажник, прежде чем войду. Может, обменяемся телефонами и выпьем кофе… Было бы здóрово иметь здесь подругу – наверняка она помогла бы мне сориентироваться в Лос-Анджелесе. В последний раз гляжусь в старое пятнистое зеркало на другом конце приемной, приглаживаю волосы и поправляю шелковую блузку, когда они выходят из комнаты для прослушивания.

Но это не Эмили. Актрису, которую провожает кастинг-директор, я раньше не видела. Они прощаются, а я таращусь на них в недоумении. Даже вытягиваю шею, чтобы заглянуть за их спины, в надежде увидеть Эмили. Совершенно непонятно, почему директор вышла с другой актрисой. Комната позади них пуста. Наверное, Эмили в другой комнате. Или она пробуется не на Роуз Этвуд…

Внутри начинает шевелиться смутный страх. Странно. Я стараюсь сообразить, на кого она могла бы пробоваться. Может, на Мелайю Тулли, бортового врача? Я оглядываю приемную: похоже, на эту роль никого. Мелайя явно латиноамериканка, так что Эмили не подходит.

Актриса, которая не-Эмили, поворачивается и берет свои вещи со стула. Я все еще сжимаю ключи от машины Эмили.

– Миа здесь? – Кастинг-директор отрывает взгляд от списка.

Проклятье. Встаю, натянуто улыбнувшись, сую ключи в карман.

– Да, это я.

Улыбаюсь, успокаивая себя, что все нормально. Она просто в другой комнате. Они отстали от графика и начали использовать обе комнаты. Наверное, так.

Расслабляю плечи и, оставив куртку и сумку, направляюсь в комнату для прослушивания, попутно пытаясь выбросить из головы все не имеющее отношения к Марсу.

Через двадцать минут возвращаюсь в приемную; глаза привыкают к дневному свету, пульс еще часто бьется после моего вопля в безлюдную бездну космоса. Помещения для кастинга, наверное, звукоизолированы: я не слышала, чтобы кто-то из предыдущих Роуз кричал в конце прослушивания. Окидываю взглядом приемную в поисках Эмили.

Ее нет.

Выхожу на улицу к скамейке, но она стоит пустая под теплыми солнечными лучами. Может, Эмили пошла в туалет… Возвращаюсь и снова оглядываю приемную. Одна из Роуз с любопытством смотрит на меня, в это время вызывают другую Роуз.

Оставив вещи, иду по указателю «Туалет» за стойку регистрации по очень длинному коридору. Женская уборная – третья дверь в пустом коридоре, выкрашенном в кремовый цвет. Толкаю тугую дверь и вхожу. В нос ударяет запах отбеливателя и аромат лимона. Это просторное помещение на восемь кабинок, дверцы которых не достают до свежевымытого полированного бетонного пола. Видимо, туалет рассчитан на всех сотрудников, работающих в здании. Крайняя кабинка заперта.

Стук моих каблуков эхом разносится по помещению. И вдруг я чувствую смущение.

– Эй? – осмеливаюсь наконец заговорить. Мой голос с явным британским акцентом звучит извиняющееся. Я морщусь от его звука и с надеждой зову: – Эмили?

Ответа нет.

Присаживаюсь на корточки. Каблуки и туго натянутые на коленях узкие джинсы усложняют задачу. Низко наклоняю голову – так, что мой конский хвост скользит по выбеленному полу, и у меня почти получается заглянуть под закрытую дверцу кабинки.

За спиной с грохотом распахивается входная дверь, и Роуз, которая только что пялилась на меня в приемной, застает меня на корточках посреди туалета. Замечательно.

Я поднимаюсь с чуть большим трудом, чем следует девушке моих лет. Роуз смотрит на меня, нахмурившись.

– Привет. – Я надеюсь, что какое-нибудь обычное слово вроде «привет» убедит ее: я не совсем сумасшедшая. Хотя не похоже, что это ее убедило.

– М-м… привет. С вами все в порядке? Может, позвать кого-нибудь? – с опаской спрашивает она.

– Нет, просто ищу кое-кого. Она, наверное, снаружи, – отвечаю я как можно беззаботнее.

– А, хорошо. Тогда можно пройти? – Роуз указывает на кабинки позади меня, и я понимаю, что загораживаю ей дорогу. Отхожу в сторону. Она идет к крайней закрытой кабинке, легко открывает и запирает за собой на замок.

Здесь никого не было. Я говорила сама с собой.

Смотрю на часы и опять выхожу на улицу. Солнечный свет заставляет сощуриться после темноты. Все это правда странно.

Может, она все-таки на прослушивании?

Я чувствую внезапное раздражение – и из-за того, что это отнимает столько времени, и из-за своей позы в туалете. Что за ерунда? Сейчас это так некстати…

Возвращаюсь в приемную, решительно подхожу к своенравной секретарше и выпаливаю:

– Привет. Там есть девушка по имени Эмили? – Я тычу пальцем на комнату для прослушивания Маркусов.

– Прощу прощения?

– Прослушивание проходит в обеих комнатах? – уточняю я.

Секретарша непонимающе хмурится, и я продолжаю:

– Послушайте, я ищу девушку, которая была здесь. Эмили. Я сидела рядом с ней. Вы нас видели. У меня ее ключи от машины и бумажник. Мне нужно вернуть их. Она там? – Я снова указываю на комнату Маркусов.

– Нет, – секретарша вскидывает брови. – Там только парни.

Вот черт…

– А, точно. Хорошо, – запинаюсь я, снова озираясь.

Все отводят от меня взгляды – словно голуби разлетаются. Похоже, я привлекаю слишком много внимания.

Внезапно мне приходит в голову, что Эмили, наверное, ждет меня возле машины. Какая же я дура… Киваю всем сразу и выхожу наружу, на солнце.

На улице раздраженно вздыхаю. Ситуация начинает напрягать. Смотрю на часы: 13:32. Следующая встреча в Бербанке в три, и перед этим нужно поесть, иначе у меня плохо получится.

Внизу, на парковке, никаких следов Эмили.

Вот черт…

Не зная, что делать, стою в полной растерянности на пустынном тротуаре, беспомощно оглядываясь по сторонам. Она могла заскочить в круглосуточный магазинчик или кафе неподалеку, чтобы быстренько купить что-нибудь. Но рядом ни магазинов, ни кафе – только офисы. К тому же ее бумажник у меня, так что она все равно ничего не смогла бы купить. Оглядываюсь на машину Эмили и достаю из кармана ключи. Самые обычные ключи, брелок «Авис»[21] с номерным знаком. Черт возьми, куда она могла пойти без бумажника и ключей? Должно же быть разумное объяснение. Она сказала про видеозвонок – может, как раз сейчас звонит… Это явно беспокоило ее. Может, звонок для нее гораздо важнее кастинга, и ей нужно было найти тихое местечко, чтобы поговорить?

В этом есть резон, но во мне опять нарастает раздражение. Потому что теперь я должна, как дура, стоять и ждать здесь, на тротуаре, пока она не позвонит. Я чувствую негодование и пытаюсь отвлечься, нервно прохаживаясь вдоль рядов припаркованных автомобилей. И спрашиваю себя: а что бы на моем месте сделала непреклонная, отчаянно независимая Джейн? Она сразу сказала бы «нет». Почему я не поступила так же? Джейн возражает: нет смысла повторять одно и то же, когда ты можешь сказать «нет» прямо сейчас…

Я замираю как вкопанная. Вот и решение. Возвращаюсь в приемную, беру свои вещи и бреду обратно к машине Эмили. Бросив сумку на капот, достаю ручку и вырываю из своего сценария листок, чтобы нацарапать записку.

Засовываю ее под «дворник» на ветровом стекле и поспешно поднимаюсь по лестнице обратно в офис – оставить ее вещи.

В приемной только одна Роуз, и я не удивлена, что она не Эмили. Снова подхожу к секретарше, стараясь держаться как можно непринужденнее.

– Привет, это снова я, – со смешком говорю я: мол, на сегодня хватит с нас обеих – и продолжаю: – В общем, я не могу найти Эмили. Она дала мне свои ключи от машины и бумажник. Наверняка она скоро вернется за ними, но мне пора, так что я оставлю их у вас, хорошо?

Кладу их на стойку. Секретарша секунду рассматривает их, прежде чем снова поднять на меня взгляд.

– Кто дал вам свои ключи и бумажник? – недоверчиво спрашивает она, на ее лице явное неодобрение.

Я вздыхаю про себя.

– Я не знаю ее полного имени. Она была на прослушивании передо мной. Вы ее видели. Она попросила меня продлить ее парковку.

На лице секретарши появляется выражение легкого недоверия.

– И вы это сделали?

На этот раз я вздыхаю не про себя:

– Да, сделала.

Она качает головой – видимо, удивляется моей наивности:

– Здесь нельзя оставлять чужие ценные вещи.

На секунду мне кажется, что я ослышалась.

– Что, простите?

– Мы не можем взять на себя ответственность за чужую машину и чужой бумажник. Это же очевидно.

Секретарша не договаривает, но я понимаю, что она имеет в виду: мне тоже не стоило брать на себя такую ответственность. Я уже задыхаюсь от гнева. Что за проклятый денек?

– Значит, нельзя оставить их здесь с запиской для нее?

– Нет, нельзя, – коротко отвечает секретарша. А потом – видимо, почувствовав резкость отказа, добавляет: – Но можете оставить записку.

– Ну хоть что-то… Хорошо, оставлю свой номер, чтобы она могла позвонить мне и забрать ключи в любое время.

Секретарша протягивает ручку и блокнот, я пишу свой телефон и имя.

– Передадите ей, когда она вернется?

Секретарша заглядывает в записку:

– Да, конечно. Напомните, как ее зовут?

– Эмили.

– Фамилия?

– Не знаю.

Она снова хмурится:

– А вы не заглядывали в ее бумажник?

Мне это и в голову не пришло. Ищу визитку владелицы, но нахожу только банковскую карту, которой уже пользовалась.

– Эмили Брайант. Знакомая фамилия? – Я поднимаю глаза. Секретарша пожимает плечами. – Хотя, может, у нее другой сценический псевдоним…

Позади меня с грохотом распахивается входная дверь, мы обе оборачиваемся. Еще одна брюнетка – претендентка на роль Роуз. Она наклоняется, чтобы внести себя в список.

– О! – выпаливает секретарша. Я снова переключаю на нее внимание: она впервые кажется взволнованной. – Посмотрите в списке. Ее имя должно стоять прямо перед вашим, не так ли?

Хотя вряд ли она заглядывала в этот список. Особо ни на что не надеясь, быстро подхожу и хватаю листок. Моя имя уже затерялось где-то на середине страницы. Выше – сплошные неразборчивые каракули. Практически любые из них могут означать «Эмили», «Эм» или «Э». Секретарша тоже заглядывает в список, вытянув шею. Ее энтузиазм сразу испаряется:

– Ох. Ладно.

– Но у вас же должен быть список претендентов? – спрашиваю я. – Всех, кто сегодня прослушивается. Вы же можете посмотреть? Вряд ли там много Эмили?

Секретарша в легком замешательстве:

– На самом деле я не имею никакого отношения к кастингу. Я просто работаю здесь. Просто… В общем, я в основном занимаюсь самим офисом. Хотя у директоров по кастингу должен быть список. Узнайте через своего агента, сейчас все очень заняты. Простите, больше ничем не могу помочь. – Она ободряюще пожимает плечами. – Но вы можете оставить записку мне, и, если Эмили все-таки появится, я ей передам.

Выйдя на улицу, на секунду останавливаюсь у машины Эмили. Сейчас 13.54, а от нее по-прежнему никаких вестей. Ее время парковки опять истекло. И мое тоже.

Пора что-то решать. Я продляю ее парковку и переписываю записку, засунутую под «дворник».

И в тот момент, когда я заталкиваю сложенную записку обратно под «дворник», чья-то рука трогает меня за плечо.