Акула

9. Акулов до и после ареста.

Возвращаясь в управление, Андрей повстречал очередного знакомого. Мужчина вышел из машины, пересек тротуар и уже взялся за ручку стеклянной двери магазина элитных продуктов, как что-то заставило его остановиться и приглядеться к толпе. Узнав оперативника, он помешкал, но шагнул навстречу, хотя многие на его месте предпочли бы отвернуться.

Некогда хозяин респектабельного магазина держал скромную лавочку по торговле мясопродуктами. В бизнес он пришел из армии, где его сократили с должности начальника штаба полка, в майорском звании. Будучи человеком старой закалки, платить бандитам он отказывался по принципиальным соображениям. Поначалу удавалось кое-как отбиваться. Помогали бывшие сослуживцы, да и самого Бог силой не обидел, тем более что и «спортсмены» наезжали не шибко: было ясно, что с лавчонки много не поиметь, а вокруг имелись другие, более перспективные и тоже не окученные объекты. Бывший майор оказался неплохим коммерсантом. Дело стало развиваться, обороты расти. Настало время, и за него взялись всерьез. После того как спалили машину и предприняли попытку украсть дочку-шестиклассницу, он обратился в милицию. Связей в органах у него не было – он просто пришел в отделение, на территории которого располагался магазин, и попросил помощи. Заявление принял Акулов, он же и разбирался во всей этой истории. Тремя годами позже Андрей мог бы просто позвонить бригадиру соответствующей группировки и порекомендовать оставить точку в покое, не сомневаясь, что пожелание будет выполнено. Тогда таких возможностей еще не имелось; стали оформлять материал, как положено, не очень-то рассчитывая, что уголовное дело удастся возбудить. РУОП не привлекали, справились сами, благо технология была наработана. В первой половине девяностых каждый опер из любого отделения милиции один-два раза в неделю выскакивал на разного рода «стрелки». В подавляющем большинстве случаев всех бандитов задерживали, но судили потом единицы. Виноваты в том были и несовершенные законы, и слабое техническое оснащение подразделений, и сами потерпевшие, которые зачастую отступали от предписанного оперативниками сценария и портили своей самодеятельностью всю игру. С бывшим майором обернулось удачно. Всех пятерых вымогателей повязали, с помощью подручных предметов разъяснили необоснованность требований, двух основных упаковали за решетку на приличный срок. Вопреки распространенному заблуждению, родственники и кореша вляпавшихся бандитов, как правило, не стремятся во что бы то ни стало отомстить заявителю. Может обойтись себе дороже, ведь сотвори они что серьезное, сразу будет ясно с кого спросить, а в большом стаде, каким является преступная организация, всегда отыщется паршивая овца, трясущаяся за свою шкуру настолько, что разговорить ее ментам не представится сложным. Поэтому, в основном, потерпевшим предлагают деньги за изменение показаний или неявку на суд, могут попытаться дать взятку следователю или тому же судье. В крайнем случае – организовать ночной телефонный звонок с дурацкими угрозами или запустить кирпичом в витрину магазина, что, конечно, крайне неприятно, но не смертельно. От бывшего майора отвязались без проблем, но через полгода объявились новые претенденты на роль его «крыши», и он опять пришел к Андрею.

Эти, новые, действовали более тонко. С юридической точки зрения претензий к ним быть не могло. Для получения доказательств с целью привлечения бандитов к суду можно было разве что сотворить провокацию, которая запрещена законом.

Вопрос удалось решить мирно. Никого не арестовали, но и от мясного магазина отскочили без претензий, а вскоре по району прошел слух, что точка является «красной». Бывший майор поздравил с Днем милиции, презентовав пару корзин с выпивкой и закуской, а потом Акулов принял от него и конверт, в котором лежало несколько купюр американского производства. Обоим было неудобно, хотя назвать это взяткой можно было только с точки зрения нашего Уголовного кодекса, не всегда развернутого к действительности лицом. Со временем подношения стали регулярными, и, пересчитывая деньги, Андрей все реже терзался угрызениями совести.

Плохо, конечно, офицер милиции должен жить на зарплату. Но что делать, если ее не только регулярно задерживают, но и забывают повышать, более того, порой, «в связи со значительным удешевлением сельскохозяйственных продуктов», снижают размер «пайковых», и без того смехотворный. Холостому Акулову жилось еще более-менее сносно, но он не понимал, как дотягивает до получки коллега, обремененный неработающей супругой и двойней, при этом, Андрею было известно совершенно точно, не принимающий взяток.

Впоследствии Акулов «крышевал» несколько магазинов. Не зарывался, довольствовался малым, понимая, что помочь людям может только в решении проблем с примитивными, лобовыми наездами, которых становилось все меньше, и не способен разобраться с экономическими вопросами, все чаще выступающими на первый план. Став заместителем начальника отдела, часть денег он пускал «на работу»: приобретение бензина для служебного транспорта, спецтехники, оплату труда информаторов, часть распределял среди своих оперативников, которым доверял и меньше половины оставлял себе.

С арестом эти связи, конечно же, оборвались…

– Здравствуй, Андрей. Не знал, что ты на свободе.

– Коллеги мне устроили побег. Я теперь на нелегальном положении.

Бывший майор натянуто рассмеялся.

– Ты не торопишься? – Он распахнул стеклянную дверь. – Пошли, посмотришь мое хозяйство.

Посмотреть было на что. Зеркальные стены и сверкающие прилавки, заваленные всяческой снедью, улыбающиеся продавщицы и охранник в строгом костюме, напрягшийся при появлении босса, сопровождаемого человеком непонятной наружности.

– Все в порядке, Толя, – успокоил хозяин, снимая цепочку, перегораживающую широкую лестницу на второй этаж, где располагались служебные помещения.

Поднимаясь, Акулов разглядел табличку, вывешенную на стене торгового зала: «Объект охраняется ОП „Шельф“».

Перехватив его взгляд, отставной майор пожал плечами с легким оттенком вины:

– Мне надо было как-то определяться. Кабинет соответствовал увиденному на первом этаже. Устроившись за широченным, в виде запятой, столом и кивнув Акулову на кожаное кресло, хозяин магазина пощелкал клавишами цветного монитора, понаблюдал, чем занимаются его работники на складе и в подсобных помещениях, нарушений не отметил и, удовлетворенно хмыкнув, достал бутылку коньяку.

– За встречу.

Выпили, посидели, довольно быстро налили по второй.

– Ты как, голоден? Сказать девчонкам, чтобы приготовили чего-нибудь горячего перекусить?

– Спасибо, я обедал.

–Ты как освободился, вчистую? Давно?

– За недоказанностью. Две недели назад.

– Пока тебя не было, многое изменилось. Работать с твоими я больше не смог. Появился такой Борисов, козел, прости меня, редкостный. Мне пришлось выбирать, друзья подсказали в «Шельф» обратиться. Приличная контора, и я ими, в целом, доволен, но мне хотелось бы иметь своего зама по безопасности. Не человека со стороны, который работает по договору, а такого, которому можно доверить проблемы… совсем деликатного свойства. Я не криминал имею в виду и, как ты понимаешь, не интим. Хозяйство у меня разрослось, кроме этого магазина, есть три аналогичных, другие серьезные проекты. У меня нет времени вникать во всяческие тонкости, а нужен кто-то, кто, например, вел бы дела с тем же «Шельфом»… и еще кое-что. Как ты на это смотришь? Стартовая зарплата – тысяча долларов, плюс небольшие подъемные.

– Я уже вернулся в милицию. – Андрей похлопал по карману рубашки, где лежало удостоверение.

– Зачем?

– По привычке…

В первые дни после освобождения Андрей подумывал о том, чтобы использовать полагающийся ему длительный отпуск. Настолько длительный, что непонятно, как можно его отгулять, со скуки свихнешься, тем более– без денег. С деньгами, правда, можно было решить. Найти кого-нибудь из старых знакомых, кто одолжил бы требуемую сумму до той поры, когда государство наконец выплатит Андрею зарплату, начисленную за время отсидки. Или взять у матери с младшей сестрой – обе настойчиво предлагали, точнее, даже настаивали на таком варианте. Мать писала статьи для нескольких солидных изданий, сотрудничала с радио и телевидением – именно благодаря ее связям вскоре после ареста Акулова в прессе появились статьи в его защиту, что, может быть, оказало какое-то влияние на принятое судьей решение об освобождении. Сестра, с детства увлекавшаяся танцами, устроилась в шоу-балет, где за один вечер зарабатывала столько, сколько брат в течение месяца на должности замначальника отдела милиции. Андрей принципиально никогда не одалживал у женщин, но в данном случае готов был изменить убеждениям. .

Все карты и планы спутала Маша.

Несколько раз они встречались, и Маша неизменно переводила их свидания из личной плоскости в деловую, отвергая его предложения и попытки объясниться с тем невозмутимо-непонимающим. видом, который умеют принимать женщины, которые прекрасно все понимают, но не хотят открыто сказать, что не разделяют чувств мужчины.

Акулов казался себе идиотом. На три дня, сорвавшись, ушел в запой. В пьяном угаре, мысленно посылал ее к черту, трезвея, брал слова обратно. Восстановил связь с несколькими старыми подругами, на квартирах друзей, где происходили попойки, нашел себе новых. Удовлетворения это не приносило. Нет, с физиологией как раз все обстояло нормально, почти двухгодичное воздержание не вызвало в организме необратимых последствий, а иной раз казалось, что пошло в чем-то на пользу… Но чего-то, более важного, чертовски не хватало. Он не мог – или не хотел, а может быть, стеснялся, выразить это словами, переживал молча, стараясь заглушить тоску доступными средствами: водкой и новыми впечатлениями, но пьяный кураж проходил, а проблемы, усугубленные похмельем, оставались…

Однажды утром он проснулся с четким осознанием того, что должен вернуться на работу. Вернуться срочно, потому как это – единственная точка опоры, зацепившись за которую он сможет восстановить себя. Решение вызвало легкий шок у родственников, которые втихаря заказали ему двухнедельный тур в Ялту. От путевки, несмотря на все уговоры, Андрей отказался, а вечером того же дня, встретившись с Машей в кафе, объяснил свое решение следующим образом:

– Мне нужна ксива, чтобы ознакомиться с делом Кости Сидорова.

– Я же тебе говорила, что уже смотрела основные документы…

– У меня свои соображения.

Ровно через тридцать минут, торопливо закончив трапезу, Маша умчалась спасать очередного «невинно арестованного». Андрей с тоской смотрел ей вслед, но взял себя в руки и пить не стал, до утра без сна ворочался в постели, а поутру явился к Катышеву и потребовал немедленно взять его на службу. – У тебя что, белая горячка началась? – спросил руководитель отдела, но отговаривать не стал, лишь посмотрел внимательно и предложил должность в группе по раскрытию убийств…

– …По привычке, – ответил Акулов на вопрос отставного майора и выпил коньяк.

– У тебя вредные привычки.

– Поздно их менять.

Дальнейший разговор был ни о чем и занял около четверти часа. При расставании хозяин магазина сунул оперу пакет с несколькими бутылками виски. Акулов взял, не будучи уверен, что поступает верно.

– Как в старые добрые времена, – сказал он задумчиво. – Помнится, когда-то с этого все начиналось.

– Если надумаешь согласиться, то сразу сообщи. – Хозяин магазина крепко пожал руку. – Я все, конечно, понимаю, но не пора ли начать думать о себе?

– Сообщу, – кивнул Андрей и вышел на улицу.

По таксофону позвонил в РУВД, Волгину:

– Ты еще на месте? Не уходи, дождись меня. Есть, о чем пообщаться, а заодно и мой выход на работу обмоем.