Акулы шоу-бизнеса

Эпилог

Поезд «Москва—Мурманск» отправлялся с Ленинградского вокзала столицы через пятнадцать минут, а Татьяна и Краб уже подошли к вагону. Отец вошел в свое купе, бросил на полку тощую сумку и вышел обратно. Люди двигались вдоль вагонов, таща тяжелые баулы и чемоданы; проводница, зевая, проверяла билеты. Татьяна была, как обычно в людных местах, в косынке и темных очках для конспирации, чтобы не узнавали. Что делать — последнюю неделю ее лицо, правда, в компании с Бальганом и разоблаченным Загорским, не сходило с телеэкрана и обложек газет и журналов.

— Может быть, останешься? — спросила Татьяна.

— Нет, дочь, пора ехать на службу, — ответил отец, — я и так уже тут задержался. Хорошо отпуск провел, занимательно — и на «пиратов» поработал, и в тюрьме посидел. Ты «Лексус»-то закрыла, а то угонят опять?

— Закрыла, — усмехнулась Татьяна, — он на платной стоянке на привокзальной площади, под охраной, не угонят.

Мобильный телефон ее зазвонил, она включила трубку, и ее брови взметнулись от удивления.

— А вы разве не за границей? Нет? Тут недалеко? Меня видите? А вы где, я вас не вижу? Деньги, которые я брала с этой карточки, я вернула, положила обратно, так что мы квиты. Но ладно, подойдите, раз есть разговор.

Она выключила трубку и удивленно пожала плечами. Отец спросил, кто звонил, и она вполголоса ответила, что олигарх Сметанин. Краб удивился, сказал, что вроде говорили, будто олигарх бежал за границу.

— Я тоже так думала, — ответила Татьяна.

К ним подошел волосатый субъект хипповского вида с гитарой и мятым рюкзаком за спиной, в рваных джинсах и темных очках. Остановился рядом и уставился в упор. Татьяна глянула на него, отвернулась, потом еще раз глянула и спросила:

— Что вы на меня так смотрите? На мне расписание движения поездов не написано вроде бы…

— Это я, — вполголоса сказал хиппи.

— Смета… ? — удивилась Татьяна, едва узнавая в грязном бродяге лощеного богача.

— Тс-с, — испугался олигарх, оглядываясь вокруг, — прошу вас, тише! Я попал в беду, все мои счета арестованы, наличные опечатаны, единственные свободные средства на той карте, что я вам дал, она оформлена на ваше имя. Не займете мне сто тысяч на новый паспорт и билет до Швейцарии?

— Да эта карта ваша, забирайте ее совсем, — сказала Татьяна и полезла в карман.

— Погоди, дочка, его же прокуратура ищет, — остановил ее Краб, — а раз ищут, значит, есть за что, значит, виновен. Давай-ка лучше его в милицию сдадим.

— Вы сами недавно по обвинению в убийстве в камере сидели, — напомнил всеведущий олигарх, — а потом выяснилось, что никого не убивали. Подумайте хорошенько, нужно ли вам меня в милицию сдавать?

Краб почесал щеку и махнул рукой. Надо ехать на службу домой, а тут свяжешься с этим олигархом — и опять в какую-нибудь историю влезешь. Пусть уж гуляет. Краб вспомнил, как гонимый олигарх снился ему со слоновьим хоботом, и невольно улыбнулся — теперь он был больше похож на мышь, хвост которой зажало в мышеловке. Татьяна протянула Сметанину карточку, он выхватил ее, развернулся и растворился в толпе так быстро, как кусок сахара в очень горячем чае. Потянуло дымом титана из вагонов.

— Сейчас сяду, попью чайку и спать, — сказал отец.

— Отъезжающие, занимаем места, — громко сказала проводница, — провожающие, выйдите из вагонов.

Краб обнял на прощание Татьяну и поцеловал ее. Поезд тронулся. Краб прыгнул в тамбур, улыбнулся и сказал:

— Ну, если что — звони…

— Позвоню, — пообещала Татьяна, шагая вслед за поездом, — позвоню — не успеешь соскучиться…

Состав набирал скорость. Татьяна отстала. Отец помахал ей напоследок рукой из окна коридора. Через пять минут поезд уже исчез за поворотом среди паутины рельсов, столбов и стоящих на приколе составов. Татьяна повернулась на каблучках и пошла по перрону в сторону Ленинградского вокзала.