Алчность. Жажда магии

Спешл №12. Я не сдамся

***

Диана Поттер.

Часто после смерти любимых люди говорят, что для них мир будто остановился. После смерти Адама я думала так же. Но мир не остановился: рождались дети, люди устраивали праздники, создавались новые семьи, маги устраивали турниры, а маглы — войны. Смерть одного человека ничего не значила для мира и человечества, но многое значила для меня и моей семьи.

В первые дни каждый свой вздох я ненавидела, ведь дыханием я будто крала тот воздух, которым мог сейчас дышать мой муж. Мой дорогой Адам. Если бы я не уговорила его на это глупое посещение больницы. Если бы согласилась вызвать колдомедика на дом. Все могло сложиться иначе…

Всепоглощающая тоска и чувство вины душили меня изнутри. Став моими демонами, они, словно голодные коршуны, пожирали мою душу. Только забота и постоянный контроль со стороны Авариса и Карлуса не дали мне наделать глупостей. А маленький комочек счастья по имени Гарри, что в столь раннем возрасте стал сиротой и так доверчиво тянул ко мне ручки, помогал отвлечься от тяжелых мыслей. Но, стоило мне остаться одной, отчаяние вновь начинало поглощать меня.

Единственное, что вытянуло меня из пучины отчаяния и вновь дало причину жить — Валери. Эта малышка еще в утробе познала боль утраты и стала героем, каждым ударом ножкой по животу напоминая мне о себе. Напоминая о причине жить.

Вторая беременность далась мне тяжело. В моей памяти все еще были свежи воспоминания обстоятельств рождения сына, а слова колодомедика «ребенок не выживет» все еще звучат в моем сознании. Помню, как предлагали прервать беременность, чтобы у меня был шанс выносить второго ребенка. Помню то горе, тоску и слезы после обследования, показавшего, что наш первенец умер, и тот шок и радость, когда я вновь почувствовала стук маленького сердечка внутри моего живота.

Я очень боялась, что история может повториться. Боялась вновь услышать те страшные слова. Но в этот раз все могло закончиться куда печальнее. Только слова сына внушали мне надежду: «Я не позволю этому случится».

Роды прошли очень сложно и тяжело для меня. Появление Валери отняло у меня много сил. Но все эти мучения стоили одного мягкого пожатия пухлой младенческой ручки. Она стала моим чудом.

Уход за дочерью и моим дорогим племянником Гарри отобрали все время у грусти и скорби. Мне стало некогда печалиться и думать о произошедшем. Лишь ночь приносила со своей темнотой мысли о том страшном дне. Но эти мысли быстро растворялись в тумане усталости, и я засыпала настолько крепко, что только крики детей стали моим надежным будильником. День за днем сменялись в нашем поместье, но одно было неизменно — мои будни. Они были заполнены постоянным присмотром за детьми, их воспитанием, занятиями, заботой о доме. Смех и радость вновь заполнили поместье Поттеров, а бытовые чары сменили любую другую магию.

Но бытовые чары остались единственными чарами в моей жизни не только из-за того, что я стала домашней «курицей-наседкой». Когда Аварис был маленьким, я не засиживалась дома, как сейчас. Мы вместе часто бывали в интересных местах. Адам всегда мог придумать занятие на день или предложить внезапно куда-то сорваться. С сыном или только вдвоем, оставляя маленького Авариса на попечение Карлуса и Дореи.

Теперь мне мешало не только то, что я стала довольно меланхоличной из-за смерти мужа. Меня все-таки постигла участь многих женщин рода Гринграсс — проклятье крови. Как я узнала позже, это проклятье передается в нашем роду только по женской линии, и никто не может предугадать, в ком оно проявится. Судьба, очевидно, смеется надо мной…

Сначала я тщательно скрывала свое состояние от домочадцев, и какое-то время это даже удавалось. Свои головные боли я попросту терпела, легкие и пока редкие полуобмороки объясняла усталостью и плохим сном. Но в последствии держать все в тайне становилось все сложнее.

Первой догадалась Амелия. Эта милая девчушка, надеюсь, будущая жена моего дорогого сына, часто посещала нас, чтобы дети могли поиграть вместе. Амелия очень помогала мне в быту и морально поддерживала. Мы стали хорошими подругами, сцепившись своим горем, ведь девушка потеряла свою семью в те страшные времена. Она настолько хорошо узнала меня за эти годы, что не могла не заметить, как жизнь гаснет в моих глазах. Я уговорила ее не говорить ничего Аварису, и она сдержала свое обещание лишь на неделю. Я не виню ее, ведь она стала свидетелем моего обморока в третий раз за семь дней, что не могло не вызвать панику.

Мне и по сей день страшно вспоминать то бурю эмоций, что овладела сыном, когда он обо всем узнал. Осознание сменилось яростью, от которой тряслись стены многовекового поместья. Но ярость та была направлена не на нас, а словно на самого себя или же на саму Смерть, что практически стояла у порога нашего дома. В тот момент, помимо страха перед «стихией», я почувствовала и гордость за сына, который вырос столь сильным волшебником, что готов вцепиться в костлявое горло самой Вечной Леди, лишь бы не отдавать то, что считает своим.

За ту неделю, пока он не знал о болезни, я хотела связаться со своим братом, чтобы узнать от него о способах борьбы с недугом. Мой дорогой брат стал отцом двух прекрасных девочек: Дафны и Астории. Я посчитала, что это подтолкнет его к тому, чтобы побольше узнать о проклятии, а может даже найти лекарство.

— Диана… Мне так жаль… — в слезах вторил брат, всхлипывая и тяжело дыша, обнимая меня, — Ты права. Когда малышки появились на свет, я стал разыскивать способы лечения. Но это проклятие… Проклятия не лечатся… И нет способа его снять.

— Но как же так, — не могла я поверить его словам, — И даже нельзя продлить мою жизнь? Хотя бы на несколько лет?

— Теоретически, проклятье состоит в том, что из тебя постепенно утекает магическая сила, — рассуждал Эдвард, — Оно будто иссушает тебя, забирая жизненную энергию. С каждым днем ты будешь все слабее и слабее…

— Но, если я не буду использовать магию… — задумалась я.

— Да. Ты сможешь ненадолго замедлить процесс. Но ты не сможешь его остановить, Диана. Мне жаль…

— Я поняла тебя, дорогой. Спасибо. Передавай привет девочкам.

После разговора с братом я плакала несколько часов в подушку. Надежды не было. Об этом говорил не только мой брат. Ему вторили обеспокоенные взгляды Ави и Карлуса. Они все чаще стали закрываться в кабинете и громко спорить. Их поведение расстраивало Амелию, пугало детей и говорило мне: «Ты умираешь. И даже твой сын, один из величайших магов современности, не может исправить положение».

Постоянные попытки сына и Карлуса найти лекарство постепенно стали меня нервировать. Мое состояние ухудшалось, я стала меньше проводить времени с детьми. Гарри хныкал, когда Амелия уводила его из моей спальни, давая отдохнуть. Валери серьезно и обеспокоенно смотрела своими голубыми глазами на мои бледные щеки, на беспокойно разбросанные по подушке волосы. Она все понимала, я верю ее взгляду больше, чем ее словам. Моя малышка родилась такой же, как мой Ави. Их глаза одинаково сочились интеллектом и пониманием. Моя дочь знает, что я умираю. И от этого еще больнее.

После разговора с братом я смогла на несколько месяцев сдержать течение болезни, и в какой-то момент мне даже показалось, что я стала чувствовать себя гораздо лучше. Но это был лишь обман проклятия. Аварис видел, как силы покидают меня и чуть ли не приставил ко мне Амелию в роли охранника и няньки. Но это меня уже не раздражало. Я смирилась со своим положением, стала мудрее и спокойнее. Вот чему меня научила эта болезнь — принимать дарованное судьбой и учиться с этим жить. Жить столько, сколько мне отведено.

— Диана, у меня нет чудесных утешений для тебя, дорогая, — тихо сказал старый колдомедик, убирая склянки в свой чемоданчик.

— Я и не ждала, мистер Сметвик. Вы же понимаете, чья это идея, — отвечая, я слабо кивнула в сторону закрытой двери, за которую полчаса назад вышел Аварис, давая возможность лекарю провести осмотр.

— Понимаю… — устало и понимающе кивнул мужчина, присаживаясь на самый край кровати, — Вы не можете его винить за это. Вы потеряли мужа, но и он потерял отца. Не думаю, что его большая сила способна залечить столько душевных ран.

— Ох, мистер Сметвик, — начала было я, но колдомедик поднял руку.

— Просто Гиппократ, — слабо улыбнувшись, сказал он, — Все же сколько лет уже с вами знакомы.

— Гиппократ, — сказала я, вызвав очередную ободряющую улыбку на лице старика, — Я все понимаю… Но что же мне делать? Сколько я еще смогу быть с моими детьми? И как мне смотреть им в глаза?

— Вы не виноваты в вашей болезни, Диана, помните об этом каждую минуту. Еще год или, в лучшем случае, два, вы сможете радовать своим присутствием семью. Цените каждый миг, проведенный с ними. И старайтесь меньше утруждать себя.

— Хорошо. Спасибо за слова поддержки, Гиппократ, — только и смогла ответить я на его слова.

Слезы градом покатились из глаз сразу же, как только он вышел за дверь. Спустя несколько часов, когда слезы уже закончились, и от усталости я начала проваливаться в сон, мне, словно через пелену, послышался звук открывшейся двери. Через несколько мгновений меня окутало знакомое ощущение присутствия неподалеку сильного волшебника. Холодная ладонь опустилась на мой лоб, убирая прилипшие локоны.

— Мама, — сквозь пелену сна услышала я тихий и несвойственно печальный голос сына, — Я не сдамся!

Я знала, что он не опустит руки просто так. Даже если ради моего спасения придется утопить этот мир в крови, я знала, что Аварис с радостью сделать все необходимое. Но также я знала, что не могу позволить ему стать монстром.

Тихо прикрыв дверь за собой, Ави вышел из комнаты. Тьма окончательно заволокла мое сознание, даря спокойствие и столь желанный отдых.