Александр II и его время: Кн. 2

Новый курс во внешней политике России

Крымская война и Парижский мир 1856 г. стали переломным рубежом в истории международных отношений Европы. Распался австро-русско-прусский союз, основанный на Венских трактатах 1815 г. и в течение сорока лет служивший оплотом европейской реакции. В роли вершительницы судеб Европы по своему влиянию и военной мощи на целое десятилетие выступила бонапартистская Франция. Ее императора Наполеона III придворные льстецы и многие зарубежные публицисты называли суперарбитром Европы². Возрастало влияние и мощь «владычицы морей» — Великобритании. Австрия, сближаясь с Англией, переметнулась в лагерь противников России. Сложилась так называемая Крымская система³ — англо-австро-французский блок. Россия на некоторое время утратила ведущую роль на международной арене, сосредоточившись на решении внутренних проблем.

По указанию Александра II на семь лет были приостановлены рекрутские наборы, значительно сокращена армия, понижены военные расходы⁴.

Вскоре после Парижского конгресса 15 апреля 1856 г. Министерство иностранных дел России перешло из рук 75-летнего графа К. В. Нессельроде⁵ в руки 57-летнего князя Александра Михайловича Горчакова.

На дипломатическую службу Горчаков попал в 1817 г. В тот год он был одним из двух первых воспитанников Царскосельского лицея, получивших золотые медали. «Ты, Горчаков, счастливец с первых дней», — писал Пушкин к лицейской годовщине 19 октября 1825 г. Горчаков прошел хорошую школу, занимая различные дипломатические посты в Лондоне, Риме, Берлине, Флоренции, Вене, Штутгарте, Франкфурте-на-Майне.

Современники оставили нам довольно любопытное описание личности Горчакова.

«Вращаясь почти всю жизнь за границей, в лучшем обществе, — писал Е. М. Феоктистов, — он был по внешности в полном смысле слова grand seigneur, отличался представительной наружностью, изяществом манер, умел вести блестящий, хотя чисто светский разговор»⁷.

«Отменно вежливый и любезный со всеми без различия, — утверждал П. В. Долгоруков, — он никогда не льстил временщикам; всегда, и в вёдро, и в бурю, держал себя самым приличным образом, совершенно как европейский вельможа, и вообще снабжен был от природы склонным хребтом весьма не гибким, вещь самословно — редкая в Петербурге!»⁸

Характера он был довольно независимого, за что его не терпел и долго не давал ему хода чересчур осторожный канцлер Нессельроде, в течение сорока лет управлявший министерством.

Человек широкого политического кругозора, большого ума и воли, Горчаков сыграл выдающуюся роль во внешней политике России второй половины XIX в.

Он изложил основы своей внешнеполитической программы в докладе Александру II сразу после своего назначения и в циркулярных нотах (16 апреля, 21 августа 1856 г.), которыми оповестил Европу о предстоящей дипломатической роли России.

«Император желает жить в добром согласии со всеми правительствами, — писал Горчаков. — Его величество полагает, что наилучшее средство к сему заключается в том, чтобы не скрывать своих мнений ни по одному из вопросов, касающихся европейского международного права...»⁹

«...La Russia se recueille» («Россия сосредоточивается»); Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела; Россия оправляется от потерь и понесенных жертв. Это — одна основа будущей политики. Другая состоит в том, что Россия отныне не намерена жертвовать своими интересами для поддержания принципов Священного Союза 1815 г. и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих союзников¹⁰. Прежде всего, это говорило о разочаровании России в Австрии, которая в период Крымской войны вероломно ей изменила, заняв враждебную антирусскую позицию.

Новый курс в политике потребовал обновления состава дипломатического представительства России за границей. Послом в Париж определили графа П. Д. Киселева, в Лондон — графа М. И. Хрептовича¹¹, предшественник которого на этом посту, искусный царедворец барон Ф. И. Бруннов был переведен в Берлин. Посланником в Вену Горчаков назначил своего сотрудника по венским совещаниям 1855 г. советника посольства В. П. Балабина¹². Послом в Константинополе стал А. П. Бутенев¹³, занимавший ранее эту должность в начале сороковых годов. Товарищем министра иностранных дел был поставлен личный друг царя И. М. Толстой¹⁴, который в течение семнадцати лет находился при Александре Николаевиче шталмейстером, непременным спутником его поездок на охоту и т. д. Директором азиатского департамента послали известного путешественника по Китаю и славянским землям Е. П. Ковалевского.

В целом наиболее видное положение Горчаков занимал в первые годы царствования Александра II, до 1863 г. В то время он оказывал большое влияние и на дела внутренней политики, причем был ревностным поборником великих реформ.

Следует подчеркнуть, что А. М. Горчаков был не единственным вершителем внешней политики. Серьезное влияние оказывали на нее военный министр Д. А. Милютин и Министерство финансов. Кардинальные внешнеполитические решения представлялись на утверждение императора после предварительного рассмотрения их на тайных совещаниях правящей элиты.

Итак, внешняя политика правительства Александра II была направлена прежде всего на урегулирование отношений с европейскими державами, с Турцией, а также на защиту интересов России на Кавказе, в Средней Азии и на Дальнем Востоке.

Расширялись дружественные взаимоотношения с США и странами Латинской Америки. Внешнеполитическое ведомство, возглавляемое Горчаковым, стремилось разрешать острые международные конфликты дипломатическими средствами.

Главной целью своей внешней политики после Крымской войны Русский кабинет ставил пересмотр Парижского договора 1856 г. Отмена нейтрализации Черного моря¹⁵, восстановление права России иметь там военный флот и возвращение Южной Бессарабии провозглашались важнейшими задачами. Режим Черного моря был составной частью так называемого Восточного вопроса. Проблему нейтрализации Черного моря Петербург рассматривал в тесной взаимосвязи с общим положением на Балканах.

Немаловажное значение имели черноморские вопросы и для экономических связей России с другими странами. Известно, что в 1856—1860 гг. через Азовское и Черное моря шло 77,1% всего русского экспорта пшеницы, в среднем по 29,4 млн. пудов в год. Позже, в 1860—1865 гг. через южные проливы прошло 80,4%, или 40,3 млн. пудов в год; в 1866—1870 гг. тем же путем было вывезено в среднем по 65,5 млн. пудов, или 85% всего экспорта пшеницы¹⁶.

Объем торговли постоянно возрастал, однако безопасность ее и самих южнороссийских портов не была обеспечена из-за отсутствия военного флота. Кроме того, Петербург стремился завершить утверждение своей власти на Северном Кавказе и в Средней Азии. Нейтрализация Черного моря, отсутствие военных сил на нем могли осложнить проведение этой политики¹⁷.

Сближение с Францией

Петербургский двор не мог надеяться на пересмотр Парижского трактата без поддержки надежных союзников. Лондон и Вена откровенно противились этим усилиям России.

Рост ее влияния на Ближнем Востоке мешал реализации планов британского льва по экономическому и политическому закабалению Порты, создавая угрозу владениям Австрии на Балканах. Оставались Пруссия и Франция.

Сразу же по заключении Парижского мира, еще до совершения обряда коронования, Александр II в сопровождении князя Горчакова направился в Берлин для свидания с прусским королем (17—21 мая 1856 г.). Издавна утвердившиеся связи между Россией и Пруссией были подкреплены тремя встречами Александра II с королем Фридрихом-Вильгельмом IV в 1857 г. в Берлине, Потсдаме и свиданиями его с принцем Вильгельмом прусским¹⁸ в Варшаве в сентябре 1858 г. и в Бреславле в октябре 1859 г.

Эти встречи убедили царя в том, что Берлин не проявлял большой заинтересованности в делах Востока¹⁹. Словесно он обещал поддерживать Россию, рассчитывая на ее помощь в борьбе с Австрией за воссоединение Германии.

Наиболее реальным союзником становилась Франция. Париж, соперничавший с Лондоном в Средиземноморском бассейне, сам искал сближения с Россией. Учитывая австро-русское соперничество на Востоке, Наполеон III рассчитывал на поддержку России в австро-французском конфликте из-за земель в Северной Италии. Зимний дворец в свою очередь стремился за это получить помощь Парижа в решении восточного вопроса. «В восточном вопросе мы сближаемся с Францией, рассматривая ее как противовес нашим противникам»²⁰, — отмечал Горчаков в 1856 г.

Первым шагом в этом направлении был торжественный прием 26 июля 1856 г. в Петергофе чрезвычайного французского посла, побочного брата, близкого друга и довереннейшего советника Наполеона III, графа Морни²¹.

Самодержец всероссийский принял французского посла чрезвычайно радушно и приветствовал следующими словами: «Я рад вас видеть здесь. Присутствие ваше означает конец положению, к счастью, уже не существующему, и которое не должно более возвращаться. Я очень благодарен императору Наполеону и никогда не забуду благосклонного влияния, оказанного им в нашу пользу в ходе переговоров»²². При этом Александр II объявил послу, что назначает своим представителем в Париже графа Киселева, одного из высших государственных сановников, своего личного друга и друга покойного государя.

Морни осыпали ласками, удержали в Петергофе три дня, пригласили участвовать в праздновании дня рождения царствующей императрицы и, помимо всякого этикета, тут же представили всем членам царской семьи.

Вскоре в Москве окружавшим в день коронации Успенский собор и весь Кремль бросилось в глаза, что Морни остановил свои кареты очень далеко от собора, и все французское посольство с неприкрытыми головами прошло пешком довольно длинный путь. Другие посольства так не поступали²³.

В дальнейшем Морни не переставал выказывать исключительное почтение к царю.

В 1857 г. Морни в своем письме к Наполеону III так отзывался о русском царе: «Между нами сказать, нельзя быть любезнее этого государя. Все, что я знаю о нем, о его семейных отношениях, дружественных связях и, должен прибавить, о действиях его по внутреннему управлению, носит отпечаток прямодушия, справедливости, даже рыцарского духа. Он никого не оскорбляет, верен слову, чрезвычайно добр. Невозможно не любить его. Он обожаем своим народом, и в его царствование Россия дышит свободно...»²⁴

Всюду, по любому поводу и без всякого повода, Морни не переставал говорить о пользе франко-русского сближения и даже союза для обеих империй и о том, что этот союз может дипломатически господствовать в Европе и во всем мире. Русская аристократия приняла графа Морни как нельзя лучше. Женившись на русской княжне Трубецкой, французский посол стал и в Москве, и в Петербурге совсем своим человеком.

Александр II явно к нему благоволил и принимал его запросто. Морни удалось без труда добиться нескольких ценных экономических льгот для французских капиталистов в России, и он, торжествуя, доносил Наполеону III в Париж: «Я вижу в России рудник для французской эксплуатации»²⁵.

Продолжением личных контактов стал визит брата царя великого князя Константина Николаевича в Париж весной 1857 г. Завершающим этапом личных переговоров была встреча императоров и министров иностранных дел в Штутгарте 13—16 сентября 1857 г., скрепленная согласием о единении политики двух держав²⁶.

Александр II обещал Наполеону не поддерживать Австрию в случае франко-австрийского конфликта по итальянскому вопросу. Наполеон обещал русскому царю содействие в восточных делах.

Однако Наполеон не собирался исключать Польшу из системы своей агрессивной политики — он стремился к превращению ее в самостоятельное государство, вассала Франции. «Со мною посмели заговорить о Польше»²⁷, — с раздражением заявил царь своим приближенным об этом инциденте. И фраза эта облетела Европу. Не подписывая никаких письменных актов, монархи разъехались. Горчаков довольно сдержанно оценил результаты этой встречи: «С одной стороны, Франция стремится к полному согласию с нами, с другой — она хочет избежать разрыва с Англией... Наши отношения с Францией остались в неопределенном состоянии, но со стремлением к движению вперед»²⁸.

Это свидание дало некоторые практические результаты, сказавшиеся, в частности, в единстве действий двух держав на Парижской конференции 1858 г., созванной для решения вопроса о политическом устройстве Дунайских княжеств. Россия и Франция выступили за расширение автономных прав княжеств, чему противились Турция, Англия и Австрия²⁹.

После свидания в Штутгарте Наполеон III ускорил подготовку к войне с Австрией. 8 июля 1858 г. в маленьком городке Пломбьер он заключил тайное соглашение с премьер-министром Пьемонта (Сардинского королевства) К. Кавуром³⁰, по которому Франция оказывала помощь Пьемонту в освобождении Северной Италии от австрийской зависимости, получая за это Ниццу и Савойю.

Сближаясь с Россией, Наполеон пытался обеспечить себе ее содействие в предстоящей войне против Австрии. Поэтому вторая половина 1858 г. и начало 1859 г. было временем настойчивых усилий Тюильрийского кабинета, нацеленных на подписание русско-французского соглашения.

В сентябре 1858 г. в Варшаве произошла встреча Александра II с принцем Жозефом Наполеоном, двоюродным братом Наполеона III³¹. Там Россия предприняла попытку заручиться содействием Франции в пересмотре Парижского трактата. Возникла надежда, что Наполеон III окажет поддержку, поэтому переговоры были продолжены³². В ноябре того же года в Петербург прибыл представитель французского императора, офицер флота барон Ля Ронсьер Лё Нури. Переговоры с ним вел лично А. М. Горчаков. В случае вступления России в войну с Австрией французский император предлагал ей присоединить Галицию, но в деле пересмотра Парижского трактата не обещал ничего определенного. Горчаков полагал, что в такой сделке не было никакой реальной выгоды для России. Поэтому он прямо заявил Лё Нури, что для России Польшу «надежнее сохранить втроем (с Австрией и Пруссией. — Авт.), чем вдвоем»³³. Таким образом, достигнуть полной договоренности не удалось.

Переговоры закончились подписанием в Париже 19 февраля (3 марта) 1859 г. П. Д. Киселевым и А. Валевским секретного русско-французского договора о нейтралитете и сотрудничестве³⁴. По его условиям Россия в случае войны Франции с Австрией обязывалась соблюдать благожелательный нейтралитет. В договоре не было статьи о сосредоточении русских войск на галидийской границе, как и статьи об отмене наиболее тяжелых для России статей Парижского мира.

Петербургский кабинет соглашался на расширение владений Сардинского королевства при условии сохранения территориальных прав итальянских государей, которые не примут участия в войне. Россия в завуалированной форме обещала повлиять на Пруссию с целью удержать ее от вмешательства в вооруженный конфликт. Лишь устно Александр II выразил готовность придвинуть свои войска к австрийской границе. Без сомнения, условия договора облегчали Франции и Сардинии победу над Австрией.

В то же время нельзя отрицать некоторого положительного значения договора для России. Он позволил ей выйти из изоляции. Сам факт соглашения «с первой державой» Европы поднимал авторитет России, способствовал росту отчужденности между Парижем и Лондоном. «Отказаться от договора, — констатировал Горчаков, — означило бы снова толкнуть императора Наполеона в объятия Англии. Прошлое достаточно нам доказало, какие могут быть из этого последствия»³⁵. Угроза войны с Францией побудила венский двор к попытке возродить сближение с Россией и даже предложить ей соглашение по делам Востока на основе «консервативной солидарности». Австрийский дипломат граф Карольи привез в Петербург письмо императора Франца-Иосифа I Александру II с призывом проявить великодушие и забыть о поведении Австрии во время Крымской войны³⁶. По словам А. Ф. Тютчевой, при дворе разошлась молва о том, что царь был разгневан и будто бы ответил, что как человек он мог бы забыть оскорбления, но как государь — «никогда»³⁷.

В апреле 1859 г. Австрия объявила войну Пьемонту. Франция выступила на стороне последнего. Русская 160-тысячная армия стала продвигаться к австрийской границе; просьба Наполеона III о том, чтобы русские войска приблизились к прусской границе была отклонена Александром II. Война против Австрии стимулировала подъем национально-освободительного движения итальянского народа, который связывал с ней надежды на освобождение от иностранного ига и объединение страны. В мае-июне 1859 г. вспыхнули восстания в герцогстве Тоскана, Парме, Модене и ряде областей Папского государства, находившихся под властью ставленников Австрии.

Дж. Гарибальди³⁸ сформировал отряд из 5 тысяч итальянских патриотов и успешно действовал в тылу австрийцев. Победа в июне франко-итальянских войск над австрийцами при Монженто и Сольферино побудила Пруссию мобилизовать свою армию, предложив государствам Германского союза сделать то же. Создалась реальная угроза выступления германских государств на стороне Австрии.

Позиция Зимнего дворца во франко-австрийской войне была противоречивой. Петербург был заинтересован в ослаблении Австрии — своего противника на Балканах и в Турции. Он рассматривал независимую и сильную Италию как противовес австрийскому и французскому влиянию в Европе³⁹. В то же время попытка его предотвратить австро-итало-французскую войну созывом европейского конгресса в Париже (нота графа Киселева 4 (16) марта 1859 г.) не увенчалась успехом.

В ходе войны русское правительство стремилось к ограничению ее пределов и, главным образом, к тому, чтобы удержать германские правительства от нападения на Францию (циркуляр 15 (27) мая 1859 г.)⁴⁰. Мыслящие люди России видели в борьбе итальянцев показатель зрелости народа. Гарибальди представлялся им «героем человечества».

«В первой половине июня 1859 г., — отмечал прусский посол в Петербурге О. Бисмарк, — я на короткое время съездил в Москву. При этом посещении древней столицы, совпавшем с итальянской войной, я получил возможность убедиться, как велика была ненависть к Австрии»⁴¹.

Остерегаясь распространения революционных событий на другие государства, в частности на Польшу, Петербург предупредил короля Сардинии Виктора-Эммануила II о непризнании Россией изменений, которые могут быть привнесены в Италию революцией⁴².

Наполеон III был напуган ростом революционного движения, возможностью агрессии германских государств и неожиданно для всех заключил сепаратный мир с Францем-Иосифом. По условиям этого договора, подписанного в июле 1859 г. в Вилла-Франке, Италия оставалась раздробленной. Ломбардия через посредничество Наполеона III переходила к Пьемонту, верховная власть в Венеции оставалась за Австрией, монархи Тосканы и Модены возвращались на свои троны. Это были позорные для Италии условия мира. По Туринскому договору, заключенному в 1860 г. с Пьемонтом, Франция получила принадлежавшие ему Ниццу и Савойю.

Когда раздраженное этим правительство Великобритании обратилось ко всем державам с целью вызвать общее противодействие территориальному расширению Франции, Россия одна расстроила эти усилия. Петербург заявил, что приобретение Францией от Сардинии Ниццы и Савойи представляет собою свободную сделку между двумя независимыми государями, неопасную для европейского равновесия (депеша 30 марта 1860 г.)⁴³.

Окончание австро-итало-французской войны не прекратило движения за национальную независимость. В 1860 г. под руководством Сардинии было создано Итальянское королевство, включавшее в свой состав большую часть Апеннинского полуострова (без Венеции и Рима) со столицей в Турине.

Прошедшая война ослабила позиции Австрии. Она усилила влияние Франции в Европе, несколько подпортив русско-французские и франко-английские отношения.

Вместе с тем положительным результатом сближения Петербурга с Парижем было установление сотрудничества на Балканах. Начав с согласованных действий в поддержку Черногории, Россия и Франция вместе выступили в вопросе объединения Дунайских княжеств и расширения автономии. В начале 1859 г. полковник Александр Куза был объявлен одновременно правителем Молдавии и Валахии⁴⁴.

Участники Парижской конференции, рассматривавшей решение этого вопроса в сентябре 1859 г., вынуждены были санкционировать объединение княжеств в единое государство. Новое государство с 1862 г. получило название «Румыния»⁴⁵.

В России это объединение было встречено с большим сочувствием⁴⁶. Таким образом, объединение Молдавии и Валахии совершилось при поддержке России и Франции⁴⁷.

Петербург неоднократно поднимал вопрос о необходимости созыва международной конференции для обсуждения положения христианских подданных Оттоманской империи. А. М. Горчаков утверждал, что «продолжительная беспечность Европы может сделаться преступлением против общего мира»⁴⁸. Однако предложения Петербурга наталкивались не только на отказ Англии, но и на пассивность Парижа.

Российская дипломатия приложила немало усилий для укрепления политического статуса Сербского княжества и развития его вооруженных сил. Подъем национально-освободительной борьбы южнославянских народов сопровождался обострением черногорско-турецких и сербско-турецких отношений, готовых вылиться в вооруженные конфликты⁴⁹.

В 1862 г. при активном участии Горчакова конфликт Сербии с Турцией был разрешен в пользу первой и была остановлена турецкая агрессия против Черногории. Согласованные действия Петербурга и Парижа кончились во время польского восстания 1863 г.

Неудачная попытка англо-франко-австрийской дипломатической интервенции в этот период (см. гл. 16) имела своим результатом охлаждение франко-русских отношений и сближение России с Пруссией.

Важно подчеркнуть, что в начале 60-х годов А. М. Горчаков находился в зените своего влияния. Он занимал видное положение в правительстве и оказывал серьезное воздействие не только на внешнюю политику, но и на внутренние дела Российской империи.

«В вашей опытности, в пламенной любви вашей и преданности к престолу и отечеству, — говорилось в высочайшем рескрипте Александра II на имя князя Горчакова 19 апреля 1864 г., — я нашел достойного исполнителя моих намерений и желаний». 17 апреля 1862 г., через месяц после смерти канцлера графа Нессельроде (умершего 11 марта), Горчаков был возведен в звание вице-канцлера. 13 июня 1867 г. в день 50-летия поступления на службу он получил звание государственного канцлера иностранных дел⁵⁰.

Царское правительство и Датская война 1864 г.

На арену политической истории Западной Европы 60-х годов уверенно и напористо выдвигается милитаристская Пруссия, стремившаяся вытеснить Австрию из союза германских государств и занять в нем главенствующее место.

Призванный Вильгельмом I к власти в 1862 г. Бисмарк считал, что «единство Германии осуществится не речами и не решениями большинства, а железом и кровью»⁵¹.

Первым этапом объединения Германии под главенством Пруссии стала так называемая Датская война 1864 г. — война Пруссии, Австрии и ряда государств Германского союза против Дании с целью захвата герцогств Шлезвиг и Гольштейн. В качестве повода к войне было использовано нарушение Данией Лондонских протоколов 1850 и 1852 гг. В ноябре 1863 г. в Дании была принята новая конституция, по которой Шлезвиг присоединялся к датскому королевству. Австрия и Пруссия потребовали отменить конституцию и в декабре 1863 г. оккупировали Гольштейн и княжество Лауэнбург, входившие в состав Германского союза.

В конце января 1864 г. начались боевые действия.

Как отмечал Д. А. Милютин, «война с Данией была давно уже решена в планах Бисмарка»⁵². В разработанном министром-президентом плане важное место отводилось принципу национальной консолидации немцев. Население герцогств состояло из немцев и датчан. Пропаганда единения немцев стала сильнейшим оружием в войне с Данией.

Вначале Петербург и Лондон надеялись уладить конфликт мирным путем. По почину русского двора Россия, Англия и Франция отправили в Копенгаген уполномоченных, чтобы убедить Христиана IX неуступчивостью своей относительно требований германского союзного сейма не доводить дела до крайности⁵³. После тщетных попыток умиротворения, в том числе и примирительной Лондонской конференции (13 (25) апреля — 13 (25) июня 1864 г.), европейские державы заняли позицию нейтралитета к воюющим сторонам. Со стороны Петербурга такое решение объяснялось рядом причин: желанием локализовать войну, далеко не дружественными отношениями с Лондоном и Парижем, грозящими изоляцией России. Но основной причиной была надежда на помощь Пруссии при отмене нейтрализации Черного моря⁵⁴.

Датская война привела к заключению в августе 1865 г. Гаштейнской конвенции (в районе знаменитого австрийского курорта в Зальцбурге), по которой Шлезвиг переходил к Пруссии, Гольштиния к Австрии.

Оба герцогства занимали важное стратегическое положение на Северном и Балтийском морях, и победа над Данией укрепляла позиции Пруссии на Балтике⁵⁵.

В это тревожное время, когда Германия была охвачена общественным волнением, когда в самой России можно было опасаться возобновления польских мятежей, а со стороны Наполеона III грозила возможность неожиданных демаршей, состоялись встречи императора Александра II с Вильгельмом I в Берлине, с Францем-Иосифом в Киссингене и Вильгельма I с Францем-Иосифом в Карлсбаде, знаменовавшие собою сближение трех государств в целях предотвращения общих смут⁵⁶. Однако европейские правительства не предприняли деятельных шагов, чтобы удержать Пруссию от дальнейших захватов.

Позиция России в австро-прусской войне 1866 г.

Закончив кампанию против Дании, Пруссия тотчас же стала готовиться к войне против своего недавнего союзника — Австрии с целью ослабить ее и таким образом устранить ее влияние в Германии. В Берлине Генеральный штаб под руководством X. Мольтке и военное министерство во главе с А. Рооном пункт за пунктом обстоятельно разрабатывали детальные планы решающей схватки⁵⁷. Значительная роль предоставлялась и дипломатии, которая должна была спровоцировать конфликт с Австрией и одновременно обеспечить нейтралитет великих держав — России, Франции, Англии⁵⁸.

Усердие прусской дипломатии принесло ей успех. Зимний дворец пытался упредить конфликт. В начале 1866 г. Александр II начал переговоры с Францем-Иосифом и Вильгельмом I.

«Бисмарк вел дело к войне, а король находился под его влиянием»⁵⁹, — резюмировал переговоры Горчаков. Российский император был настроен высоко ценить «услугу», оказанную Пруссией в период польского восстания 1863—1864 гг. Кроме того, Александр II расценил поведение Франца-Иосифа во время Крымской войны как предательство, и этого не забывал. Однако правитель России вовсе не желал, чтобы Пруссия создала под своей эгидой объединенную Германию и уничтожила самостоятельность мелких немецких государств и их династий.

Зная обо всем этом, Бисмарк не сомневался в том, что царь ни в коем случае не будет препятствовать Пруссии свести счеты с Австрией⁶⁰.

Париж и Петербург при взаимном согласии могли бы спутать все карты прусского министра-президента. Как отмечает Л. И. Нарочницкая, для прусской дипломатии это не было тайной. Генерал Г. Л. Швейниц⁶¹ — прусский военный агент при царском дворе — писал, что, несмотря на свою военную слабость, «Россия могла бы парализовать наши действия или позднее, после нашей победы, лишить нас ее плодов... Малейшего сближения с Францией было бы для этого достаточно». И князь Горчаков, «вопреки опыту времен польского восстания, был «весьма склонен к этому союзу». Но, как увидим, этого не случилось⁶².

Нейтралитет Наполеона III Бисмарк купил во время свиданий с ним на курорте Биарриц туманными обещаниями не мешать присоединению к Франции части Бельгии и прочих земель по левому берегу Рейна. Британский кабинет был поглощен дипломатической борьбой с Парижем.

Большие надежды возлагал Бисмарк на военный союз с Италией, которая рассчитывала отнять у Австрии Венецию.

Непосредственным поводом к войне против Австрии Бисмарк избрал вопрос о положении в герцогстве Гольштейн. Придравшись к действиям австрийского губернатора, «железный канцлер» 7 июня ввел прусские войска в герцогство, а 10 июня разослал германским государствам проект реформы Германского союза, в котором предусматривалось исключение из него Австрии. В свою очередь Венский кабинет внес в общегерманский парламент, заседавший во Франкфурте, предложение осудить Пруссию за агрессию. Венское предложение было поддержано Баварией, Саксонией, Ганновером, Баденом.

17 июня Австрия объявила войну Пруссии, а 20 июня в схватку против Австрии вступила Италия. Таким образом Австрия вынуждена была вести войну на два фронта — против Пруссии и Италии. Пруссия имела не только экономическое превосходство над Австрией, располагала густой железнодорожной сетью и телеграфом, обеспечившим быстрое отмобилизование и переброску войск. Ее армия была лучше обучена и вооружена новыми игольчатыми, заряжавшимися с казенной части ружьями системы Дрейзе, скорострельность которых была в 3 раза выше австрийских ружей, заряжавшихся с дула⁶³.

Слабость вооруженных сил Австрии заключалась и в том, что значительная их часть состояла из представителей народов, угнетавшихся габсбургской монархией.

В несколько дней сломив сопротивление австрийцев, пруссаки нанесли им жестокое поражение при Садовой (близ крепости Кёнигтрец). Молниеносный разгром Австрии насторожил все правительства.

11 (23) августа 1866 г. в Праге был подписан мирный договор между Пруссией и Австрией. Вена вынуждена была отказаться от своих притязаний на руководящую роль в германских делах и выйти из Германского союза.

Четыре немецких государства, боровшихся на стороне Австрии, — королевство Ганновер, курфюршество Гессен-Кассель, герцогство Нассау и город Франкфурт-на-Майне — были присоединены к Пруссии, и таким образом была устранена чересполосица, разделявшая западные и восточные владения прусской монархии. Пруссия превратилась в крупнейшую европейскую державу с 25-миллионным населением, ее территория увеличилась на 1500 кв. миль. В начале 1867 г. правительство Бисмарка добилось создания Северогерманского союза под эгидой Пруссии, в состав которого вошли 22 германских государства, расположенных к северу от реки Майн. Президентом Северогерманского союза стал прусский король. Германский союз, созданный решением Венского конгресса, при руководящей роли Австрии, перестал существовать⁶⁴.

Германские государства, расположенные к югу от Майна, принуждены были заключить с Северогерманским союзом оборонительные и наступательные договоры.

Подписанный в октябре 1866 г. в Вене австро-итальянский мирный договор закрепил передачу Венецианской области Италии⁶⁵.

Итак, была проведена серьезнейшая акция по пути объединения германских государств вокруг Пруссии.

Отношение России к победе Пруссии над Австрией было неоднозначным. С одной стороны, усиление Пруссии ослабляло позиции России на Балтике, ставило под угрозу западную границу страны. С другой стороны, разгром Австрии, соперницы России на Балканах, был ей выгоден. «Австрия теперь оказалась вне борьбы»⁶⁶, — отмечал Горчаков.

Однако опасность дальнейшего усиления Берлина в Европе превышала выгоды от ослабления Вены. Для сохранения «равновесия» в Германии Петербург стремился удержать влияние Вены в южногерманских государствах, не вошедших в Северогерманский союз.

Горчакову было совершенно ясно, что осуществление планов Бисмарка «приведет к порабощению Пруссией всей Германии и полностью разрушит европейское равновесие»⁶⁷.

Зимний дворец предложил державам опротестовать единоличные действия Пруссии и созвать конгресс, чтобы важные политические переустройства не совершались без участия Европы.

Париж и Лондон не поддержали предложение Петербурга, мотивируя это тем, что Венский договор 1815 г. неоднократно нарушался державами и ранее. Политика Наполеона III, выступившего с посредническими услугами для примирения воюющих сторон, создала положение, неблагоприятное для совместных дипломатических шагов держав. Россия не стала опротестовывать действия Пруссии, заняв, подобно Англии и Франции, позицию нейтралитета.

Берлинский кабинет, заинтересованный в поддержке Россией действий Пруссии, 26 июля (8 августа) 1866 г. направил в Петербург специальную миссию во главе с генерал-адъютантом Эдвином Мантейфелем⁶⁸. Последний должен был убедить верховную власть России в неизменности курса Пруссии и правомерности ее территориальных захватов.

Бисмарк, зная о стремлении Петербурга освободиться от статей Парижского договора о нейтрализации Черного моря, предложил Мантейфелю поддержать эти планы при условии, если русское правительство само поставит этот вопрос. В результате переговоров Берлинский кабинет получил устную поддержку Зимнего дворца в его политике по воссоединению Германии под главенством Пруссии. Петербургу же была обещана помощь Пруссии в восточном вопросе.

В начале 1867 г. между Пруссией и Францией едва не разгорелась война из-за разногласий по поводу великого герцогства Люксембургского.

Герцогство было соединено личной унией с Нидерландами, а главный город его был занят прусским гарнизоном. Император Наполеон III задался целью присоединить Люксембург к Франции, добиваясь от нидерландского короля его уступки. Александр II приложил немало усилий для мирного разрешения спора посредством нейтрализации великого герцогства Люксембургского, которая и была утверждена Лондонской конференцией (договор 29 апреля (11 мая) 1867 г.)⁶⁹.

Россия и франко-прусская война 1870—1871 гг.

В начале 70-х годов обстановка в Европе серьезно обострилась. Стремительно назревал конфликт между Пруссией и Францией. Бисмарк старался завершить объединение Германии под своей эгидой, отторгнуть от Франции рудоносные земли Эльзаса и Лотарингии, ослабить Вторую империю и ее влияние на континенте.

Наполеон III, напротив, пытался ослабить Пруссию, исключить возможность создания единой и сильной Германии, сохранить свою гегемонию в Европе, преодолеть глубокий кризис бонапартистского режима победоносной войной. Обе стороны готовили войну с 1867 г. Непосредственным поводом к столкновению послужил дипломатический конфликт между Францией и Пруссией из-за кандидатуры на испанский престол. 2 июля 1870 г. мадридский кабинет предложил вакантный трон в Испании родственнику Вильгельма I немецкому принцу Леопольду Гогенцоллерн-Зигмарингену⁷⁰.

Согласие принца вызвало протест Тюильрийского двора, не хотевшего расширения влияния Пруссии в Европе. В этой ситуации Александр II, стремившийся предотвратить франко-прусскую войну, «советовал Вильгельму I предложить принцу Леопольду взять на себя инициативу и заявить, что он не будет царствовать в Испании...»⁷¹ Вильгельм I занял примирительную позицию. По его рекомендации Леопольд 12 июля отказался от испанской короны.

Казалось, Париж в этой дипломатической игре одержал победу. Однако Наполеон III, императрица Евгения⁷², многие политические и военные деятели Второй империи стояли за войну. Они расценили уступку Вильгельма I с кандидатурой Леопольда как показатель военной слабости Пруссии. В Париже повторяли слова военного министра Лебефа: «Прусская армия? Ее нет. Я ее отрицаю»⁷³.

Французский кабинет, пытавшийся обострить отношения, требовал от прусского правительства гарантии также и на будущее. Это повторное обращение было расценено в Пруссии как откровенный призыв к войне. Бисмарк, провоцируя войну, исказил текст посланной ему 13 июля из Эмса депеши, в которой излагалось содержание переговоров Вильгельма I с французским послом Бенедетти, придав ей оскорбительный для французского двора смысл⁷⁴. 19 июля 1870 г. Наполеон III объявил войну Пруссии.

Петербург опубликовал декларацию о нейтралитете⁷⁵. Хвастливые уверения военного ведомства Второй империи о готовности к войне «до последней пуговицы на гетрах последнего солдата» оказались мыльным пузырем. Французская сторона смогла выставить всего около 250 тыс. человек с 750 орудиями против 450 тыс. германских войск с 1584 крупповскими пушками⁷⁶.

«Первые известия о победах немецких войск возбудили в русском обществе, — по признанию Д. А. Милютина, — не только некоторое неудовольствие, но даже разочарование и прискорбие. Напротив того, в придворных сферах, начиная от самого государя и царской фамилии, высказывалось явное сочувствие успехам немецкого оружия»⁷⁷. Зимний дворец считал Францию «ответственной за события», что и было передано Александром II французскому послу генералу Флери⁷⁸.

Циркуляр 15 июля пояснил, что император Александр II решил соблюдать нейтралитет, пока не будут затронуты интересы России, и что русское правительство готово содействовать всякому стремлению, имеющему целью ограничить размеры военных действий, сократить их продолжительность и возвратить Европе блага мира. После того как Великобритания и Италия условились не отступать от нейтралитета без предварительного заявления, к соглашению их примкнула Россия (ноты 19 (31) августа), а затем и другие державы⁷⁹.

Объявление Наполеоном III войны Пруссии объединило вокруг последней все германские государства. В начале войны Берлин обратился к Петербургу с вопросом о позиции России в случае военных успехов Франции. Александр II твердо заявил «о материальной поддержке Пруссии при условии, если Австрия примет участие в войне на стороне Франции»⁸⁰.

Россия, заявляя о своей позиции нейтралитета, желала получить от Пруссии компенсацию за свою позицию. «Надо, — отмечал Горчаков, — чтобы прусское правительство было связано с нами взаимными обязательствами»⁸¹, что означало поддержку России в решении вопроса об отмене ограничительных статей Парижского трактата.

В августе 1870 г. Бисмарк сообщал в Петербург, что Россия может надеяться на поддержку Пруссии в деле пересмотра Парижского мира: «Мы охотно сделаем для нее все возможное»⁸².

Первые поражения французских войск обеспокоили и удивили Европу, ожидавшую другого хода событий. Австрийское правительство вынуждено было обратиться к России с просьбой об оказании давления на Пруссию. Наполеоновская Франция была деморализована. Берлинский кабинет заявлял о своих претензиях на южногерманские государства, об отторжении от Франции Эльзаса и Лотарингии. Последние притязания Пруссии Петербург считал «чрезмерными, отдаляющими установление будущего мира»⁸³. Это мнение императорского кабинета Александр II передал в частном письме к Вильгельму I. В ответном послании Бисмарк писал о вторжениях и захватах, которые на протяжении веков чинила Франция в отношении Германии, напоминал о планах Наполеона I по захвату рейнских провинций. Он призывал к союзу монархических государств, говоря о Франции как «о постоянном вулкане революционных событий», которая сама не отказывается от захватов, «что не позволяет ее щадить»⁸⁴.

После того как в начале сентября 1870 г. французская армия с Наполеоном III во главе была взята в плен при Седане, в Париже произошло восстание. 4 сентября Франция была провозглашена республикой. У власти оказалась либеральная буржуазия. Сформировалось «Правительство национальной обороны» во главе с военным губернатором Парижа генералом Трошю⁸⁵. 7 (19) сентября 1870 г. немецкие войска осадили Париж⁸⁶, началась ужасная 132-дневная артиллерийская бомбардировка столицы Франции.

Бисмарк вначале не прочь был добиваться восстановления Наполеона III на престоле в надежде выторговать за это еще более выгодные для Пруссии условия мира. Узнав об этом, Александр II высказал по этому поводу неудовольствие: в принципе он, конечно, осуждал республику как форму правления, но в Наполеоне III он видел лишь узурпатора, нарушителя принципа легитимизма и ярого противника России⁸⁷. Бисмарка известили, что Александр II «не имеет никаких мотивов желать восстановления режима, который он никак не мог похвалить»⁸⁸.

Еще после катастрофы под Седаном новое республиканское правительство Франции обращалось к России за помощью, обещая никогда не вмешиваться в польские дела.

После неудачного посещения Лондона и Вены 15 (27) сентября в Петербург приехал уполномоченный нового французского правительства престарелый Адольф Тьер⁸⁹. Он был хорошо принят Александром II и встретил самый предупредительный прием со стороны князя Горчакова. Примечателен отзыв Тьера о русском монархе: «Государь этот — благороднейший в мире человек, прилежный к делам, понимающий в них толк и исполненный откровенности и прямодушия. Он подтвердил мне слова своего министра, сказав, что сам войны не поведет, но послужит нам опорой в переговорах и сделает все от него зависящее, чтобы Франция принесла возможно меньшие жертвы, земельные и денежные. Он честно сдержал слово»⁹⁰.

Тьеру был дан совет как можно скорее просить мира у победителя. Александр II даже выхлопотал для него у Вильгельма I пропуск в главную квартиру прусской армии для переговоров.

При дальнейшем ходе войны Александр II, обращаясь непосредственно к королю Вильгельму, склонял прусское правительство к умеренности в переговорах его с Францией⁹¹.

Назначенный главой исполнительной власти Тьер пошел на заключение 26 февраля 1871 г. в Версале тяжелого для Франции прелиминарного договора с Пруссией, по условиям которого Германия получила Эльзас, Восточную Лотарингию и 5 млрд, франков контрибуции.

Реакционная политика правительства Тьера вызвала резкое обострение политической обстановки в стране. Попытка Тьера обезоружить рабочие кварталы столицы привела к революционному восстанию 18 марта 1871 г. В этот же день была провозглашена Парижская коммуна, просуществовавшая 72 дня, из которых 57 прошли в ожесточенных боях коммунаров под стенами и на улицах Парижа.

Парижская коммуна была первой в мировой истории попыткой захвата пролетариатом политической власти⁹². Разгром Коммуны в мае 1871 г. был с удовлетворением встречен консервативной Европой. 10 мая того же года между Германией и Францией был подписан Франкфуртский мир, подтвердивший основные условия Версальского прелиминария.

Отмена Россией нейтрализации Черного моря

Франко-прусская война круто изменила международную обстановку в Европе. «Крымская система», направленная против России, распалась. Царское правительство использовало эту ситуацию для отмены стеснительных условий парижского договора. Считается, что первым высказал мысль об отмене ограничений на Черном море А. М. Горчаков. В последние годы жизни, несколько смещая даты, он утверждал: «В 1871 г. в эпоху франко-прусской войны никто другой, как именно я, подал мысль государю Александру Николаевичу и поддержал затем его решимость смыть пятно, оставшееся на страницах новейшей истории нашего отечества: уничтожить запрет, наложенный на Россию парижским трактатом, запрет строить корабли в портах Черного моря»⁹³.

Наряду с Горчаковым, русский посол в Константинополе Н. П. Игнатьев, директор Азиатского департамента П. Н. Стремоухое и другие политические деятели считали возможным поставить вопрос о возвращении Южной Бессарабии, отторгнутой от России по договору 1856 г., условия которого нарушены объединением Молдавии, Валахии и избранием иностранного князя⁹⁴.

15 (27) октября 1870 г. Александр II провел заседание Совета министров, которое открыл речью о тягостных последствиях Парижского мира, указав, что пришло время отказаться от его решений. Д. А. Милютин в своих воспоминаниях отметил, что министры финансов и внутренних дел, соглашаясь с царем, советовали крайнюю осторожность. Сам военный министр предложил ограничиться заявлением только об отмене ограничения прав России на Черном море, не касаясь возвращения Южной Бессарабии⁹⁵. Правительство приняло такое решение во избежание необходимости прибегать к силе в случае отказа⁹⁶.

19 (31) октября 1870 г. А. М. Горчаков разослал европейским дворам свою знаменитую «Циркулярную депешу», в которой указывал, что статьи Парижского трактата и фактически, и формально уже нарушались, и Россия не может мириться с обязательностью именно тех пунктов трактата, которые мешают безопасности ее владений.

Поэтому государь император Александр II объявляет: «1) что он не может далее считать себя связанным обязательствами сего договора, поскольку они ограничивают его верховные права на Черном море; 2) он считает своим правом и своей обязанностью заявить султану о прекращении отдельной и дополнительной к сему договору конвенции, определяющей число и вместимость военных судов, которые прибрежные державы предоставили себе содержать на Черном море; 3) что он прямодушно уведомляет о том державы, подписавшие и обеспечившие общий договор, существенную часть которого составляет эта конвенция; 4) возвращает в этом отношении султану право во всей полноте, точно так же, как восстанавливает свои собственные права»⁹⁷.

Общий циркуляр Горчакова сопровождался разъяснениями по адресу каждой из держав — участниц Парижского договора 1856 г.

3 (15) ноября того же года циркуляр был опубликован в «Правительственном Вестнике».

Вместе с тем в документе говорилось, что Россия ставит вопрос лишь об отмене отдельных статей договора, касавшихся нейтрализации Черного моря, что она согласна выполнять «главные начала договора» и готова вступить в соглашение с другими государствами для его подтверждения или заключения нового договора.

Содержание депеши, форма изложения, выражавшая не просьбу, а требование, вызвали в России сразу же и одобрение, и тревогу.

«Эта нота, — отмечала А. Ф. Тютчева, — произвела здесь (в Москве. — Авт.) сильное впечатление. С одной стороны, это смелая выходка русского правительства льстит русскому, столь пострадавшему политическому самолюбию, с другой стороны, все страшатся войны, к которой мы, вероятно, не довольно изготовлены»⁹⁸.

Циркуляр Горчакова произвел переполох в европейском дипломатическом мире. Он недружелюбно был встречен и в Константинополе. Наиболее сильные возражения циркуляр вызвал в Лондоне и Вене. Англия и Австро-Венгрия выразили протест против действий России, усматривая в них повод к войне. Однако Петербург решительно заявил, что Россия никому не угрожает: «Она возвращает права суверенитета, без чего не может нормально существовать ни одно великое государство»⁹⁹.

Хотя Пруссия, занятая войной с Францией, считала циркуляр Горчакова несвоевременным актом, она заняла лояльную по отношению к России позицию. Граф Бисмарк не поддержал враждебных действий Лондона и Вены, предложив обсудить этот вопрос в Петербурге на конференции держав, подписавших договор в 1856 г.

В результате переговоров конференция открылась в Лондоне 5 (17) января 1871 г.¹⁰⁰ Россию представлял посол в Англии барон Ф. И. Бруннов, Пруссию — граф А. Бернсторф, Англию — министр иностранных дел лорд Дж. Гренвиль, Австро-Венгрию — граф Р. Аппони, Турцию — К. Муссурус-паша, Италию — граф К. Кадорна¹⁰¹. Представитель Франции — Ж. де Брольи¹⁰² прибыл только к последнему пятому заседанию. В центре обсуждения был вопрос о режиме Черного моря и проливов. Русскому уполномоченному пришлось выдержать острую дипломатическую борьбу.

Главная опасность шла со стороны Австрии, ее представитель Аппони пытался заменить нейтрализацию Черного моря другой «гарантией безопасности» Турции, а именно ограничением количества русских судов на Черном море. Это предложение встретило достойный отпор с русской стороны. В свою очередь австрийцы предложили такую редакцию положения о закрытии проливов, благодаря которой султану предоставлялось право открывать проливы для военных судов всех держав, кроме России. Предложение это вызвало вновь возражения со стороны турецкого делегата Муссурус-паши. Россия в ту пору была для Порты одним из возможных союзников.

В конце концов Австро-Венгрия осталась в изоляции. 14 марта 1871 г. прошло последнее заседание конференции. На следующий день протокол был подписан, но помечен (по невыясненным причинам) 13 марта 1871 г.¹⁰³

Лондонский «Договор об изменении некоторых статей Парижского трактата 1856 г.» включал девять статей. Он отменил так называемую «нейтрализацию» Черного моря. России и Турции разрешалось держать на Черном море неограниченное количество своих военных судов.

Таким образом суверенные права России на Черном море были полностью восстановлены. Это явилось огромным успехом русской дипломатии, умело использовавшей международную обстановку.

Вместе с тем, оставляя в силе установленный Конвенцией 1841 г. и Парижским мирным договором 1856 г. принцип закрытия Черноморских проливов для иностранных военных кораблей всех других государств, договор 1871 г. внес в него дополнение, направленное непосредственно против России. Турецкому султану предоставлялось право «открывать проливы в мирное время для военных судов дружественных и союзных держав, в случае если Высокая Порта будет считать это нужным, дабы обеспечить исполнение постановлений Парижского трактата 1856 г.»¹⁰⁴

Успех русской дипломатии вызвал взрыв приветственных телеграмм от дворянских собраний, городских и земских управ. Общественность России справедливо связывала этот успех с именем А. М. Горчакова.

Ф. И. Тютчев мог тогда повторить ему пламенные строки:

18 марта 1871 г., в день ратификации лондонского договора об отмене нейтрализации Черного моря, А. М. Горчаков был всемилостивейше пожалован, с нисходящим потомством, титулом светлости¹⁰⁶.

Военное укрепление Черноморского побережья имело серьезное значение для дальнейшего развития страны. Перед Россией открывались широкие перспективы расширения южной морской торговли и хозяйственного освоения южных губерний.

Союз трех императоров

Франко-прусская война 1870—1871 гг. завершила целый ряд глубоких перемен в историческом развитии Европы. К 70-м годам XIX в. свершилось национальное объединение Германии и Италии, образовалось дуалистическое Австро-Венгерское государство. Во владениях Высокой Порты заметно усилилась национально-освободительная борьба нетурецких народов против султанской власти.

С 70-х годов усиливается борьба за раздел и передел мира, обостряются противоречия между государствами.

Образование мощной Германской империи, какой Европа не знала со времен Наполеона I, представляло опасность и для России, и для Франции. Но униженная на полях битвы Франция не была той силой, которая могла бы остановить агрессивные действия Германии. Петербург, понимая это, в 70-е годы не предпринимал шагов к союзу с Парижем. Зимний дворец с тревогой следил за ростом милитаризации Германии, за укреплением позиций Австро-Венгрии на Ближнем Востоке и австро-германским сближением.

Австрийский канцлер Ф. Бейст в июле 1871 г. заявил: «Новая Германская империя с доверием и уважением предложила нам свою дружбу, и мы без всяких затруднений приняли ее. Совершенно не желая возвращаться к прошлому с целью выразить бесплодные сожаления или предаться завистливой критике, мы, обращая взоры назад, в этом прошлом почерпаем надежду на счастливое и благотворное развитие сношений, вновь завязанных нами с Германской империей»¹⁰⁷.

Угроза новой изоляции в условиях острой борьбы с Англией в Средней Азии и австро-русских противоречий на Балканах при слабости Франции становилась для России реальным фактом. В этой обстановке Петербург видел в союзе с Берлином возможность предотвращения изоляции и средство усиления своих позиций на Ближнем Востоке и в Средней Азии.

Серьезное значение русское правительство придавало балканской проблеме, рассматривая Германию как посредницу в русско-австрийских отношениях.

Берлин стремился договориться с Зимним дворцом прежде всего об изоляции Франции.

Последующие годы ознаменовались частными свиданиями высочайших особ — России, Германии и Австро-Венгрии. Александр II посетил германского императора в Берлине летом 1871 г.¹⁰⁸.

В ноябре того же года в Петербург прибыл германский принц Фридрих-Карл¹⁰⁹ в сопровождении фельдмаршала Мольтке.

В сентябре 1872 г. в Берлине состоялась торжественная встреча императоров и министров иностранных дел России, Германии и Австро-Венгрии, где хотя и была достигнута договоренность по основным вопросам будущего союза, но соглашение не было подписано из-за австро-русских противоречий на Балканах.

Принципиальное значение в складывании русско-прусско-австрийского блока имела встреча Вильгельма I, О. Бисмарка и X. Мольтке с Александром II и А. М. Горчаковым в Петербурге в апреле 1873 г. Высочайшим особам Германии был оказан небывалый по своей пышности прием.

Итогом переговоров была подписанная 24 апреля (6 мая) 1873 г. русско-германская военная конвенция. В соответствии с этим документом, каждая из договаривающихся сторон в случае нападения третьей державы обязывалась направить 200-тысячную армию для помощи союзнице¹¹⁰.

Петербургский двор рассчитывал использовать эту конвенцию против Англии, а Бисмарк — против Франции.

Спустя месяц, Александр II вместе с Горчаковым впервые после Крымской войны посетили Вену для переговоров по вопросам европейской и восточной политики.

25 мая (6 июня) 1873 г. в Шенбрунне (под Веной) между двумя императорами была подписана политическая конвенция, не содержавшая, в отличие от соглашения с Пруссией, конкретных обязательств сторон. По условиям конвенции, при нападении третьей державы главы государств обязывались «сговориться между собой, чтобы согласиться насчет образа действий, какого следует держаться сообща»¹¹¹. Несколько расплывчатый характер русско-австрийской конвенции подтверждал глубокие противоречия, существовавшие между обеими державами.

11 (23) октября 1873 г. при посещении Вильгельмом I Австрии в Шенбрунне был подписан «Акт присоединения Германии к русско-австрийской конвенции». Так сложился альянс, получивший в истории название «Союз трех императоров». Правильнее его было бы назвать династическим соглашением монархов.

Здесь уместно сказать, что во второй половине XIX столетия монархии в Европе все еще были первостепенной политической силой, и отношения между царствующими домами оказывали важнейшее влияние на политику правительств.

Однако союз трех императоров не разрешал противоречий между союзниками. Бисмарк рассчитывал с помощью этого соглашения помешать франко-русскому сближению и обеспечить себе поддержку для вторичного разгрома Франции.

Александр II, напротив, выступал за восстановление международного престижа Франции и неоднократно спасал ее от нападения Германии.

Для Петербурга союз с Берлином был средством решения балканской проблемы: ослабления русско-австрийских противоречий и восстановления ведущей роли России в европейских владениях Порты. Альянс должен был также помочь и в решении среднеазиатской проблемы: обезопасить Россию от возможного нападения на нее Англии, лишив последнюю континентальных союзников. Австро-Венгрия соглашением с Германией хотела заручиться поддержкой Берлина в решении внутренних вопросов: в борьбе с освободительным движением славян, находившихся в составе Австрии, и в своих действиях на Балканах. «Славянский вопрос является причиной недоверия и «боязни» между государствами»¹¹², — докладывал Горчаков главе Российской империи. По сути дела союзники преследовали разные внешнеполитические цели, что предопределило недолговечность союза.

Тем не менее соглашение трех императоров в 1873—1875 гг. было тем стержнем в мировой политике, вокруг которого строились взаимоотношения государств Европы и Азии.

Берлин, считая, что сближение с Россией развязывает ему руки против Франции, пытался спровоцировать германо-французский конфликт. Германская дипломатия возбудила против франции прессу.

В феврале 1874 г. Тюильрийский кабинет обратился в Петербург, Лондон и Вену с заявлением, что Германия намерена начать войну против Франции, и просил защиты.

Обращение вызвало единодушную поддержку европейских государств, опасавшихся дальнейшего усиления Германии.

Французский демарш как раз совпал с визитом Франца-Иосифа в Петербург, куда австрийский император впервые в истории прибыл 1 (13) февраля 1874 г. в сопровождении графа Андраши¹¹³. Здесь в Северной Пальмире Горчаков и Андраши предприняли объединенную демонстрацию в пользу Франции: они совместно посетили французского посла и заверили его, что их правительства осуждают действия О. Бисмарка.

В мае того же года Александр II посетил Лондон и Виндзор и на обратном пути виделся с германским императором¹¹⁴.

Английская королева написала личное письмо Вильгельму I, в котором предупреждала, что если Германия начнет новую войну, это может привести к плачевным последствиям¹¹⁵.

Заметим, что 11 (23) января 1874 г. состоялось бракосочетание любимой дочери императора Александра II великой княжны Марии Александровны с герцогом Эдинбургским (младшим сыном королевы Виктории — Альфредом)¹¹⁶.

В 1875 г. Бисмарк вновь пытался спровоцировать военный конфликт с Францией. Воспользовавшись тем, что в феврале 1875 г. Парижский кабинет принял закон об увеличении численности французской армии, Берлин вновь поднял кампанию, направленную против Франции.

Петербург и Лондон заняли твердую позицию, совместно выступив в защиту Франции. «Бисмарк — это поистине новый Бонапарт, — декларировал Дизраэли, — он должен быть обуздан»¹¹⁷.

На финальной стадии германо-французского конфликта, получившего в истории название «военная тревога», в мае 1875 г. в Берлин в сопровождении Горчакова прибыл Александр II. Император способствовал успокоению распространившейся в Европе тревоги.

Сознавая, что авантюра Германии провалилась, О. Бисмарк заверил русского монарха в мирных намерениях Берлина. Фактически Россия спасла Францию от неизбежного вторжения немецких войск.

Перед отъездом из германской столицы Горчаков направил всем русским посольствам и миссиям следующую телеграмму: «Император покидает Берлин, вполне уверенный в господствующих здесь миролюбивых намерениях, обеспечивающих сохранение мира»¹¹⁸.

Эта телеграмма привела Бисмарка в бешенство. Он саркастически заявил в лицо Горчакову, что русскому канцлеру, очевидно, хочется прослыть «спасителем Франции». Он говорил, что для прославления канцлера-миротворца можно устроить театр в германском посольстве в Париже и там показывать русского дипломата в виде ангела-хранителя, в белой одежде, с крыльями и надписью: «Горчаков покровительствует Франции». По свидетельству самого Бисмарка, он жаловался и царю на «нечестный» поступок Горчакова. Александр слушал германского канцлера молча, покуривая и слегка улыбаясь. Его ответ Бисмарку не лишен был дипломатического лукавства. Царь заметил, что не следует принимать всерьез всякое проявление «старческого тщеславия»¹¹⁹.

Краткие выводы

Главной задачей внешней политики правительства Александра II 1856—1871 гг. являлась борьба за отмену унизительных для России условий Парижского трактата, запрещавших иметь военный флот и арсеналы на Черном море. В этот период великих внутренних преобразований Петербургский кабинет, занимаясь поисками союзников для выхода из изоляции и реабилитации законных прав государства на южных границах, действовал исключительно мирными средствами.

Именно тогда во всем блеске проявилась выдающаяся деятельность министра иностранных дел, канцлера (с 1867 г.) А. М. Горчакова, настойчиво боровшегося за сохранение и упрочение престижа своей Родины. Решающее слово во всех внешнеполитических акциях России оставалось за Александром II, который всецело доверял своему канцлеру. С глубоким сознанием личного достоинства и ответственностью за свою державу, с присущим ему тактом и выдержкой, император стремился развязывать сложнейшие хитросплетения международных отношений.

Политика Российской империи по отношению к другим державам определялась их позицией в вопросе пересмотра отдельных статей Парижского мира. Тюильрийский двор, учитывая австро-русское соперничество на Ближнем Востоке, рассчитывал на поддержку Петербурга в австро-французском конфликте из-за земель в Северной Италии.

Зимний дворец, в свою очередь, надеялся за это получить помощь Парижа в решении восточного вопроса.

Сближение России и Франции, наметившееся на Парижском конгрессе, не прекращалось вплоть до 1863 г.

Польское восстание 1863 г. и неудачная попытка англо-франко-австрийской дипломатической интервенции в польском вопросе привели к охлаждению франко-русских отношений и сближению России с Пруссией. Берлин пытался использовать улучшение отношений с Петербургом для решения главного своего вопроса — воссоединения Германии, обещая поддержать Россию в ее требованиях по отмене ограничений на Черном море.

В датско-прусской войне 1864 г. из-за Шлезвига и Голштинии, находящихся в подчинении у Дании, в австро-прусской войне 1866 г. и во время франко-прусской войны 1870 г. Россия придерживалась позиции благожелательного нейтралитета по отношению к Пруссии.

В результате последней войны распалась «крымская система», был выведен из строя соперник России на Востоке — наполеоновская Франция, возросло влияние России в Турции. Эта благоприятная для страны внешнеполитическая обстановка позволила петербургскому кабинету при содействии Пруссии отменить ограничительные статьи Парижского мира. Лондонская конференция 1871 г., утвердившая это решение, стала крупной дипломатической победой России.

В 1873 г. был создан так называемый «союз трех императоров» — соглашение между Александром II, Вильгельмом I и Францем-Иосифом, предусматривающее первоначально военную помощь в случае нападения четвертой державы. Союз рассматривался также как преграда для сил революции и национально-освободительных движений. Однако этот альянс не разрешал противоречий между союзниками, не устранял русско-австрийского соперничества на Балканах; Россия не могла допустить вторичного разгрома Франции, к чему стремился Бисмарк.

В результате активных действий России в пользу Франции в 1875 г. при дипломатической поддержке Англии Германия вынуждена была отказаться от вторжения во Францию, что не могло не сказаться на ослаблении русско-немецкого сотрудничества.

Россия и Кавказ в XVI—XVII вв.

Отношения Русского государства с народами Кавказа имеют многовековую историю. Дикая и могучая горная страна Кавказ, раскинувшаяся на громадной территории в 440 тысяч квадратных километров между Черным, Азовским и Каспийским морями, многие века привлекала не только поэтов и писателей, воспевших ее от подножий до вершин. Соединяя Европу и Азию, Кавказ с древнейших времен являлся гордиевым узлом сложных международных отношений. Через него проходили важнейшие торговые пути. Недаром его называли «воротами» с Востока на Запад. Сразу же за этими «воротами» открывались кратчайшие караванные маршруты в Индию и в торговые центры ближневосточных стран — Турции, Персии, Афганистана и др.

В военно-стратегическом отношении Кавказ являлся огромной «системой натуральных укреплений и сильных позиций», «ключом к обороне России от притязаний Турции и Персии»².

Русские появляются на Кавказе почти одновременно с образованием своего государства (Игорь, Святослав I, Мстислав Удалой)³.

В начале XIII в. арабский историк Ибн-аль-Асир⁴ упоминает о русских купцах в Тебризе. Грузинские и армянские купцы торговали в Киеве, Галиче, Новгороде и других городах Руси. Грузинское и армянское влияние сказалось на архитектурных памятниках Ростово-Суздальской земли. На укрепление политических связей Грузии с Русью указывает тот факт, что царица Тамара в первом браке была женою Георгия (Юрия), сына русского великого князя Андрея Боголюбского⁵. Постоянные контакты русского и кавказских народов налаживаются сразу после свержения монголо-татарского ига.

В XV в. русские торговцы часто заходили в Шемаху, Тавриз, Султанию, Токат, Багдад⁶.

Русские летописи сообщают о прибытии в 1492 г. из Иверской земли, из Кахетии, от царя Александра посла по имени Мурат⁷.

В середине XVI в. при Иване Грозном, после падения Астраханского ханства, границы России продвинулись вплоть до реки Терек. Россия вынуждена была принимать меры по защите южных границ от турецких и персидских завоевателей. В этой борьбе важна была поддержка Кабарды, которая в 1557 г. добровольно приняла подданство России.

Видный ученый Кабарды Ш. Ногмов отмечал, что «народ был обрадован союзом и покровительством России»⁸. Союз русских с кабардинцами был закреплен в 1561 г. браком Ивана IV с дочерью князя Темрюка Идаровича — Кученей, принявшей имя Марии (умерла в 1569 г.). С этой поры помощь кабардинцам со стороны России еще более усилилась.

На Тереке, частью на Малке и на нижней Сунже водворяются казаки и стрельцы, образуя в 1567 г. Терское воеводство⁹. В то же время России подчиняется шамхал¹⁰ Тарковский (на территории Дагестана) и ищут покровительства черкесы Пятигорские и Кубанские племена.

В 1578 г. присягает на подданство России царь Кахетинский, а в 1594 г. шах Персидский уступает царю Федору Иоауновичу право на Иверию¹¹.

Эти успехи в дальнейшем разрушаются противодействием Турции и Персии. Взаимоотношения России с этими государствами приобретают характер острой, почти не прекращающейся борьбы.

Россия, занятая в течение почти всего XVII столетия войнами на западе, не имела возможности в достаточной мере оказывать сопротивление турецким притязаниям на Кавказе.

Тем не менее экономические и политические связи России с Закавказьем заметно расширяются. Поездки азербайджанских и армянских купцов на Русь приобретают регулярный характер, в Астрахани и в Москве создаются постоянные армянские колонии. В Грузии, страдавшей от турецко-персидских войн и ожесточенной внутренней борьбы местных феодальных кланов, усиливается стремление найти в России поддержку в освободительной борьбе. В первой половине XVII в. и в начале 50-х годов в Москве побывал ряд посольств из Кахетии. Первое из них в 1618 г. представляло также Имеретию, Гурию и Мегрелию (Мингрелию). Кроме того, прибывали и отдельные посольства из Имеретии, Мегрелии и Картли.

В свою очередь русские посольства изучили экономическое и политическое состояние разных частей Грузии, познакомились с путями туда через горные перевалы. В итоге таких сношений в 1639 г. кахетинский царь Теймураз I¹² подтвердил присягу о вступлении Кахетии в русское подданство. В 1651 г. вступил также в подданство России царь Имеретии Александр III¹³, в 1657 г. на верность русскому царю приняли присягу представители Тушети, Хевсурети и Пшави¹⁴. Послы Грузии прямо ставили перед русским правительством вопрос о военной помощи против Турции и Ирана. Москва не могла пойти в этот период на развертывание военных действий против шаха и султана, но царь Алексей Михайлович оказывал грузинам материальную и дипломатическую помощь.

Защита Россией народов Кавказа в XVIII в.

В XVIII столетии Россия в отношениях с народами Кавказа, как и раньше, стремилась все проблемы решать преимущественно дипломатическим путем¹⁵. Военные действия ее на Кавказе провоцировались, как правило, агрессивными акциями Оттоманской империи, Крымского ханства и шахской Персии, претендовавшими на политическое господство в этом регионе.

С воцарением Петра I Россия вновь активно участвует в борьбе за влияние в районе Азовского, Черного и Каспийского морей.

В ответ на просьбы христиан, стремясь открыть России путь к Востоку, Петр I в 1722—1723 гг. предпринял Персидский поход и подчинил все Западное побережье Каспийского моря русской державе. Благодаря искусной дипломатии, Петр I получил военную и политическую поддержку у черкесов, кабардинцев, народов Дагестана и Азербайджана. При движении русского войска через Дербент население оказывало ему всемерную помощь, крепостные ворота для него были торжественно открыты¹⁶.

При Анне Иоанновне русские опять отошли на Терек (1735), однако созидательная их работа не прекратилась. Тогда же обращен в крепость г. Кизляр, в 1759 г. основан Моздок, а в 1763 г. создана Моздокско-Кизлярская линия¹⁷. В царствование Екатерины II Россия добивается на Кавказе громадных успехов. Воюя с Турцией с 1768 г., императрица решается послать войска в Грузию, которая вынуждена была платить унизительную дань Персии и Турции. Ежегодно из Мингрелии османам и персам отправлялись большие партии тукусов (мальчиков) и одалисок¹⁸. В 1770 г. русские войска покоряют Кабарду, проходят через Дарьяльское ущелье в Закавказье и освобождают от турок Грузию, Имеретию и Мингрелию. По Кучук-Кайнарджийскому миру (1774) Турция уступила России Азов и Керчь и отказалась от Кабарды и Кубанских татар, что дало императрице возможность сразу направить к северным границам Кавказа массу поселенцев, занять в 1783 г. Кубань и постепенно образовать сплошную Кавказскую линию от Азовского моря до Каспийского¹⁹.

В конце 70-х — начале 80-х годов XVIII в. успешное развитие русско-чеченских отношений привело к решению вопроса о присоединении Чечни к России²⁰. Уже в 1780 г. многие чеченские общества приняли присягу на верность России и просили ее подданства²¹. 10 (21) января 1781 г. представители Чечни явились к кизлярскому коменданту Куроедову и официально вступили в подданство России²².

24 июля (4 августа) 1783 г. при Екатерине II Россия по Георгиевскому трактату приняла под свое покровительство христианское царство Грузию, правитель которой Ираклий II торжественно признает над собой верховную власть русских императоров²³.

Было начато строительство Военно-Грузинской дороги, на которой сооружено несколько укреплений и заложена крепость Владикавказ (1784)²⁴. Тогда же (1784) вступает вновь в подданство шамхал Тарковский.

В 1785 г. учреждается Кавказское наместничество. В том же году в Чечне и Кабарде разгорается антирусское движение населения во главе с безграмотным пастухом маном из аула Алды, выдававшим себя за избранника Магомета шейха Мансура²⁵. Он один из первых на Кавказе провозгласил «газават»²⁶ — священную войну мусульман против иноверцев. Под знамена этого «пророка» встали рядовые кабардинцы, чеченцы, лезгины и кумыки.

Естественно, Турция не замедлила воспользоваться этим движением, чтобы взять реванш за поражение в минувшей войне. Агенты султана буквально наводнили Северный Кавказ. Турция помогала Мансуру всеми средствами²⁷. Однако выступление «чеченского пророка» не было массовым народным движением. Мансур пытался напасть на Кизляр, но понес поражение и в дальнейшем, потеряв доверие горцев, бежал за Кубань, а оттуда к туркам.

Самозваный имам²⁸ был пленен войсками генерала И. В. Гудовича²⁹ летом 1791 г. в турецкой крепости Суджук-Кале, а окончил свои дни в Шлиссельбургской крепости.

По Ясскому мирному договору 1791 г. Анапа была возвращена Турции, а адыгейские племена признаны независимыми.

В 1793 г. под покровительство России отдаются ханы Дербентский и Бакинский.

Отряд графа В. А. Зубова, посланный против Персии для защиты Грузии в 1796 г., занимает все побережье (Дербент, Кубу, Баку и Шемаху)³⁰.

Русский поход был восторженно встречен населением Азербайджана. На всем протяжении пути Дербент—Шемаха—Гянджа жители хлебом и солью встречали русских солдат, снабжая их продовольствием и транспортом³¹.

Воцарение Павла I прервало этот поход. Русские войска были выведены из Закавказья. Грузия снова подверглась набегам и оказалась под угрозой раздела между Персией и Турцией. В 1799 г. для ее спасения в ответ на просьбу грузинского царя Георгия XII Павел I посылает в Тифлис отряд генерала Лазарева³². Совместно с грузинским ополчением русские войска в сражении на р. Иори 7 ноября 1800 г. разбили вторгнувшиеся в Кахетию отряды аварского и казикумухского ханов. Своевременное вмешательство России в закавказские дела приостановило агрессию Персии. По меткой характеристике видного поэта и общественного деятеля А. Г. Чавчавадзе, в конце XVIII—начале XIX в. Грузия «была подобна изнуренному больному, который едва в силах объяснить врачу слабость своего состояния»³³.

Кавказ — объект споров

В XIX в. Кавказ был постоянным объектом споров и вооруженных столкновений соседних с ним держав — России, Ирана и Турции. Немаловажное место он занимал также в восточной политике таких гигантов, как Англия и Франция. Противоположные интересы европейских стран здесь причудливо переплетались с интересами стран Ближнего и Среднего Востока.

Одни боролись за сферы влияния, расширение торговли, рынков сбыта, другие стремились к земельным захватам, приобретению источников сырья. Каждая страна преследовала свои экономические, политические и военные выгоды.

На рубеже XVIII—XIX вв. Кавказ представлял собой в этническом, культурном, языковом, религиозном и экономическом отношении весьма пеструю картину. Регион отличался феодальной раздробленностью и обилием мелких государственных образований — царств, ханств и княжеств. В большинстве из них господствовали отсталые феодальные порядки и натуральное хозяйство. Кое-где они смыкались с устойчивыми патриархально-родовыми отношениями.

Основными традиционными занятиями народов Кавказа являлись земледелие и скотоводство. Мануфактурное производство в Закавказье практически отсутствовало. Домашние промыслы крестьян связывались в основном с сельским хозяйством.

Народы Кавказа переживали один из наиболее мрачных и трагических периодов своей истории. Нескончаемые войны между феодалами, опустошительные нашествия персидских и турецких завоевателей подрывали развитие производства.

Грузия складывалась из Картли-Кахетинского и Имеретинского царств. В вассальной зависимости от грузинских царей состояли княжества Гурия, Мингрелия, Сванетия и Абхазия.

На территории современного Азербайджана в Восточном Закавказье располагались восемь ханств и одиннадцать более мелких владений. Западная Армения была под властью Турции, а Восточная разделялась на Эриванское и Нахичеванское ханства.

Еще большая разноликость была характерна для Северного Кавказа. Замысловатым узором из многочисленных родоплеменных объединений была разукрашена карта Дагестана, Кабарды и Чечни. В одной только горной Аварии насчитывалось номинально самостоятельных сорок «вольных обществ»³⁴.

Беспокойны были Осетия и Кабарда, совершались набеги из Чечни, Дагестана, горных районов Северо-Западного Кавказа. «Джарцы и белоканы были явно непокорны и терзали несчастную Кахетию, ...ханства и другие сильные общества Дагестана вовсе не признавали российской власти; «шамхал не в состоянии был противостоять» «врагам» России, и «подданные его разбойничали; турки занимали весь берег Черного моря до Кубани»³⁵.

Гордое, воинственное и беспокойное население Северного Кавказа, говорящее почти на 40 языках, находясь в близком соседстве, постоянно угрожало спокойствию русского государства и совершало опустошительные нападения на приграничные районы. Россия поэтому не могла избежать кавказских войн и не присоединить в конце концов этот обширный разноплеменный край к своим владениям. Этому же способствовали и отношения России с Турцией и Персией.

Турция и Персия всегда пытались использовать мусульманское население Кавказа против России, подогревая и возбуждая горцев. В свою очередь горцы искали поддержки против России у единоверных им турков и персов.

Газават — клич священной войны мусульман против иноверцев, в частности, христиан, нередко оглашал Кавказские горы и поднимал восстания горцев против русских. Вместе с тем нашествия, междоусобицы и распри способствовали возникновению среди населения русской ориентации.

Продвижение на Кавказ в начале века

В начале XIX в. продолжался активный процесс присоединения Кавказа к России. Идя навстречу просьбам грузинского правительства, Александр I 12 (24) сентября 1801 г. подписывает указ о присоединении Грузинского царства (Восточная Грузия) к Российской империи³⁶. В апреле 1802 г. в Тифлисе было объявлено, что царствовавшая династия Багратионов лишается всех прав на престол в Грузии. В том же году в результате объединения Картли и Кахетии образована Грузинская губерния³⁷.

Присоединение новых земель заставило Россию уже постоянно держать войска на Кавказе. Численность их в первое время не превосходила 8 полков пехоты, 1 полка кавалерии и 24 орудий³⁸. Несмотря на свою малочисленность, эти войска под руководством князя П. Д. Цицианова, И. В. Гудовича и П. С. Котляревского³⁹ сумели рядом боевых действий прославить русское оружие и отстоять новые владения как от турок и персов, так и от покушений горских племен.

Известно, что отдельные члены грузинской царской фамилии не хотели признать власть российского императора и подняли восстания (осетин в 1802 г., аварцев в 1803 г., грузин в 1804 г.), которые были подавлены русскими войсками.

Главноначальствующий в Грузии князь Цицианов вынужден был выслать в Россию большинство членов бывшего грузинского царского дома, в том числе царевичей Давида, Вахтанга и Баграта⁴⁰. Главный претендент на престол — младший сын Ираклия II царевич Александр нашел убежище у хана ганджинского.

В 1803 г. к России были присоединены Джаро-Белоканская область и Мингрелия, в 1804—1811 гг. — Имеретия, Гурия, Абхазия, Цебельда и Самурза.

Присоединение в начале 1804 г. Ганджи послужило поводом к русско-иранской войне 1804—1813 гг. В ходе этой войны к России были присоединены ханства Шурагельское, Шекинское, Ширванское и Карабахское (1805), Дербентское, Кубинское и Бакинское (1806), Талышинское (1813), что было подтверждено Гюлистанским миром⁴¹.

Российское подданство приняла большая часть феодалов Дагестана. Россия получила исключительное право иметь военный флот на Каспийском море.

После присоединения Грузии (1810) и Азербайджана (1813) их территории оказались отделенными от России землями Чечни, Горного Дагестана и Северо-Западного Кавказа, населенными отважными и свободолюбивыми горскими народностями, которые регулярно организовывали дерзкие набеги на Кавказские укрепленные линии и мешали сношениям с Закавказьем. Поэтому в XIX в. присоединение этих территорий становится для России жизненно важной военно-политической задачей.

Как уже отмечалось, в 1817 г. началась Кавказская война, которую (для удобства рассмотрения) можно разбить на 3 этапа: 1) 1817—1829 гг.; 2) 1830—1856 гг.; 3) 1856—1864 гг.

Блокада генерала А. П. Ермолова

Но се — Восток подъемлет вой!..

Поникни снежною главой,

Смирись, Кавказ: идет Ермолов!

С 1817 г. царское правительство вынуждено было перейти к систематическому завоеванию Северного Кавказа. Проводником этой политики стал легендарный герой 1812 г., любимец народной молвы, популярнейший в войсках генерал А. П. Ермолов⁴³.

Изучив обстановку, он выдвинул новый план регулярного завоевания горцев Восточного и Северного Кавказа путем приближения пограничной линии к горам и вытеснения чеченцев с плодородной долины в горы. Этот «проконсул Кавказа» показал, как надо воевать с горцами. «Грозя очами», Ермолов внедрял свои суровые методы войны. В 1817 г. по его приказу началось устройство «Сунженской линии» (по реке Сунже). Линия кордонов, созданных по этой реке, отделила наиболее плодородные земли — житницу Чечни — от ее горных районов.

Разгоравшаяся Кавказская война вначале была на редкость трудна, словно коса нашла на камень. Горы отделяли одних горцев от других и вместе с непроходимыми, дремучими лесами служили для них надежной защитой. Приходилось вырубать густые леса, занимать труднодоступные горы и покорять горцев в одиночку. Каждую гору, как крепость, надо было брать приступом. Все преимущества в этой борьбе были на стороне горцев. Они хорошо знали местность, ущелья, перевалы, тропы, места, где можно укрыться, откуда напасть на русских. Русским же приходилось трудно, они еще плохо знали Кавказ, не привыкли воевать в горах.

Ермолов перешел от отдельных карательных экспедиций к планомерному продвижению вглубь Чечни и Горного Дагестана. В лесах организовывалась система просек, прокладывались дороги. Военные экспедиции, как правило, сопровождались уничтожением целых аулов, истреблением хлебов на корню, садов и скота.

Дагестанские феодалы (ханы аварский, мехтулинский, казикумухский, табасаранский, уцмий каракайтагский и др.), а также феодальная знать различных народностей Чечни и Дагестана, ранее враждовавшие между собою, в 1849 г. объединились и начали поход на Сунженскую линию. Восставшие разбили один из русских отрядов, но затем потерпели несколько поражений. В качестве опорных пунктов против горцев на Северном Кавказе Ермолов основал ряд укреплений и дал им характерные названия: Преградный стан, Неотступный стан, Злобный окоп, Грозная (1818), Внезапная (1819), Бурная (1821) и др.

Одновременно с этим практиковалась в широких размерах раздача казакам, их старшинам, а также чиновникам земель кабардинцев, чеченцев и других народностей Северного Кавказа. По указу 6 марта 1847 г. казакам выделялось от 30 до 50 десятин на душу, старшинам — от 60 до 100 десятин, офицерам — от 300 до 400 десятин.

«Привыкшие к тому, что русские задабривают их, — отмечает писатель Михайлов, — горцы пробовали и с новым главнокомандующим вести прежнюю политику выманивая подачек. Когда Ермолов находился с посольством в Персии, чеченцы захватили полковника Шевцова и потребовали за него выкуп в восемнадцать телег серебра. Но Ермолов был не Тормасовым и не Ртищевым⁴⁴. Собрав старшин чеченских аулов, главнокомандующий объявил им, что все они будут повешены, если к назначенному сроку пленник не будет возвращен. Горцы поняли, что грозный Ярмул слов на ветер не бросает, и Шевцова привезли в целости и сохранности»⁴⁵.

О непреклонности Ермолова, его крутых мерах в отношении немирных горцев писалось уже не раз. Зачастую молва сгущала краски и преувеличивала эти меры. «Действительно, — признает современный историк, — Ермолов был сторонником суровых мер и придерживался мнения, что «одна казнь могла сохранить сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены». Вместе с тем не вызывает никаких сомнений, что эти суровые меры Ермолов применял преимущественно в отношении изменников, входивших в сношения с персами или турками, и разбойников, совершавших опустошительные грабительские нападения на селения русских и горцев, принявших покровительство России»⁴⁶.

Вместе с тем Ермолов провел ряд мер по урегулированию отношений между местными феодалами и крестьянами, в интересах усиления самодержавия и дворянства. Вводились русские законы, по которым воспрещалась кровная месть и продажа людей в рабство. На Черном море русские корабли задерживали турецкие суда, на которых увозились из Адыгеи черкешенки в гаремы Турции.

За 10-летний период своего командования Ермолов упрочил власть России в Кабарде и Кумыкском владении, покорил большую часть Чечни и Дагестана. Аварский хан после разгрома 1818—1819 гг. полностью признал подданство.

Владения хана мехтулинского были переданы шамхалу Тарковскому, территория уцмия и хана казикумухского — другим феодалам, которых подчинили русским комендантам. Табасаранское ханство и многие аулы чеченских и дагестанских племен были разорены, ханства Шекинское, Ширванское, Карабахское — ликвидированы.

Главнокомандующий сумел обеспечить нормальное функционирование Военно-Грузинской дороги (значительно укрепив Владикавказ) и приучить к повиновению горские племена южного склона Кавказского хребта⁴⁷.

Важно отметить, что Ермолов проявлял постоянную заботу о культурном развитии края, вникал во все стороны его хозяйственной и общественной жизни.

Создавались условия для развития коневодства, шелководства, рыбных промыслов, различных ремесел и кустарных производств. Строились лечебные и оздоровительные учреждения.

Войны с Персией (1826—1828) и затем с Турцией (1828—1829) заставили Ермолова и его преемника И. Ф. Паскевича (1827—1830) вести активные боевые действия против внешнего неприятеля. Русское оружие покрылось новой славой и принесло непосредственно для Кавказа по Туркманчайскому миру с Персией (1828) — Эривань и Нахичевань, а по Адрианопольскому с Турцией (1829) — Ахалцих, Ахалкалаки, Поти, Анапу и уступку России прав на Черноморское побережье⁴⁸.

Эти новые приобретения резко изменили стратегическую обстановку на Кавказе в пользу России.

Сменивший Ермолова генерал Паскевич вновь вернулся к тактике отдельных карательных экспедиций против горцев. Одновременно продолжались прорубка просек, прокладка дорог и переселение «непокорных» аулов на плоскость. На побережье Черного моря началось строительство опорных пунктов в районах, населенных адыгами. Из Кабарды в Абхазию через Главный Кавказский хребет в 1828 г. взялись прокладывать Военно-Сухумскую дорогу общей длиной 337 км. Начальным пунктом дороги стал Черкесск (ныне столица Карачаево-Черкессии), конечным — Сухуми. В связи со строительством в том же году к России была присоединена Карачаевская область (дорогу окончили в 1894 г.). В 1830 г. была возведена Лезгинская линия кордонов (между Закаталами и Кварели), которая отделила Кахетию от Дагестана. Тогда же была окончательно присоединена к Российской империи Джаро-Белоканская область.

Мюридизм

В ответ на усиление натиска со стороны царской России на Северном Кавказе разгоралась ожесточенная война под религиозным флагом разновидности ислама — мюридизма.

Смысл этого учения заключался в соединении идеи духовного самосовершенствования с идеей «газавата», или «священной войны против неверных». Мюридизм провозглашал, что главный путь к сближению с богом лежит для каждого «искателя истины» («мюрида») через последовательное выполнение заветов «газавата». Мюриды должны во всем подчиняться их духовным наставникам — мюршидам (шейхам, пирам, ишанам, устазам).

Истинному пути к спасению — «тарикату» — не все могут следовать, а только избранные, проникнутые глубоким сознанием и верою в величие бога и убеждением в ничтожестве земной жизни. Одна капля крови, пролитая за дело божье, одна ночь, проведенная под оружием, заслуживают более награды, нежели два месяца поста или молитвы. Падшего на поле битвы ожидает очаровательный, полный наслаждений рай.

До 20-х годов XIX столетия мюридизм был известен на Кавказе только по названию, да и вообще горцы имели весьма смутное представление об исповедуемой ими религии. В начале 20-х годов в горах появились люди, которые начали усердно проповедовать мюридизм, но в несколько искаженном виде, а именно: к обязанностям, возлагаемым на мюрида, они присоединили еще одну — газават, или священную войну против гяуров (неверных). Таким образом, кавказский мюридизм делал из людей монахов-воинов. Проповедники эти, указывая на упадок веры, призывали весь народ к покаянию, которое должно было состоять в точном исполнении шариата⁴⁹ и тариката и в ведении газавата. Ослушникам угрожали карой небесной и адскими муками. В короткое время мюридизм охватил весь Дагестан, а учение о газавате повсюду производило какой-то бешеный восторг. Сильно теснимые в последние годы русскими горцы с радостью ухватились за газават, как за средство избавиться от русского ига.

Кроме того, были и другие причины, которые влекли горца к новому учению: газават удовлетворял его воинственным наклонностям и предлагал широкое поле деятельности. Убеждение, что он совершает богоугодное дело, воспламеняло его фанатизм, надежда на добычу и всеобщее равенство манили каждого бездомного и простолюдина. Вот почему учение о мюридизме быстро облетело горы и нашло себе многочисленных приверженцев⁵⁰.

Считается, что первым учителем тариката в Южном Дагестане стал около 1823 г. мулла Мухаммед (или Курали-Магома) из селения Яраг. Однако его учение было реформировано около 1827 г. известным уже тогда крестьянским проповедником аварцем Гази-Магомедом (Кази-Муллой) из горного аула Гимры⁵¹.

В 1828 г. он при поддержке джамаатов (аульских сходов) и многочисленных отрядов мюридов провозгласил себя имамом (имам — светский и духовный глава общины), выдвинул идею объединения народов Чечни и Дагестана и призвал к борьбе против России под лозунгом джихада⁵².

Начало священной войны

Гази-Магомед, благодаря высоким ораторским и организаторским способностям, в короткое время сумел сплотить вокруг себя значительную часть мужского горского населения — мюридов, воинов, а также местных феодалов. В 1829—1830 гг. он утвердил свою власть в ряде районов Чечни и Горного Дагестана, создав теократическое государство — имамат. Однако некоторые феодальные правители (хан Аварский, шамхал Тарковский и др.) отказались ему повиноваться.

В мае 1830 г. Гази-Магомед напал на резиденцию аварских ханов с. Хунзах, но потерпел поражение⁵³. В 1831 г. он разбил русский отряд у с. Акташ и совершил удачные набеги на Дербент, Тарки, Владикавказ, Назрань и Кизляр.

В начале 1832 г. командир корпуса генерал Г. В. Розен вступил в Чечню и «предал ее всеобщему разорению», было сожжено до 60 аулов⁵⁴.

Гази-Магомед отступил в свой родной аул Гимры. Вместе с Шамилем имам оказался осажденным в Гимринской башне. 17 октября 1832 г. Гази-Магомед с шашкой в руках «ринулся из башни в самую гущу неверных»⁵⁵, где и был заколот штыками русских солдат. Труп имама был позже выставлен его сторонниками для поднятия воинского духа мюридов.

Русское правительство в срочном порядке пополняло свои войска на Кавказе. Серьезное внимание было обращено на устройство береговой Черноморской линии от Абхазии до Суджук-Кале, посредством которой хотели прекратить сильно развившийся вывоз с Кавказа невольников и снабжение горцев оружием и порохом из Турции⁵⁶.

На северо-востоке Кавказа увеличивалась численность гарнизонов и военных укреплений так называемой Кавказской линии. Вместо погибшего Гази-Магомеда в 1832 г. на собрании мюридов, старшин и духовенства Дагестана вторым имамом был избран Гамзат-бек⁵⁷, который ранее предводительствовал большим отрядом мюридов. Новый имам повсеместно начал распространение шариата и за короткий срок подчинил своей власти значительную часть Аварии. Под лозунгом джихада вел боевые действия против царских войск. В августе 1834 г. Гамзат-бек осадил аварские войска в с. Хунзах и предложил ханше принять со своими подданными тарикат, прервать связь с русскими и действовать против них. Ханша не приняла его предложения, тогда Гамзат-бек пригласил ее сыновей Умма-хана и Нацал-хана, захватил их и казнил. После капитуляции Хунзаха убил правительницу — Баху-бике и всю аварскую ханскую семью, а также около 200 нукеров⁵⁸.

19 сентября 1834 г. во время исполнения молитвенных обрядов в Хунзахской мечети Гамзат-бек в отместку за смерть ханской семьи был убит молочными братьями ханов Османом и Хаджи-Муратом, а мечеть была подожжена. Тем временем русское командование закрепило свое положение в Аварии, где его ставленник Хаджи-Мурат проводил прежнюю политику аварских ханов, ведя непрерывную борьбу с мюридами.

Ожесточение войны при Шамиле

Наиболее напряженный и упорный характер приняла война, когда после убийства Гамзат-бека в 1834 г. во главе горцев стал Шамиль, ученик и зять одного из первых проповедников мюридизма в Дагестане Джемалэддина Казикумухского⁵⁹.

Шамиль был избран третьим имамом на собрании мюридов в с. Харагит.

Родился он в 1798 г. в Гимрах, аварском ауле Койсубулинского общества, в семье аварского узденя (служилого феодала) по имени Дэнгау-Магомед. Мать его была дочерью ашильтинского бека. Отец Шамиля занимался сельским хозяйством, имел сады и угодья, которые «давали ему хорошее существование».

С юношеских лет Шамиль проявил большое усердие в шариате. Среди его сверстников не было никого, кто бы превосходил его в прыжках, борьбе, плавании, науках и других делах⁶⁰.

Это был весьма умный, набожный, храбрый и энергичный человек, не отступавший ни перед какими препятствиями и затруднениями. Опираясь на узденей и духовенство, он сумел сплотить многочисленные, раздираемые феодальными междоусобицами и внутренними противоречиями мелкие дагестанские и чеченские владения. Было создано своеобразное военно-теократическое государство — имамат, в котором вся полнота светской и духовной власти принадлежала Шамилю.

Подвластная имаму территория была разделена на округа (наибства) во главе с наибом. Число наибов все время изменялось, дойдя к 50-м годам до 32. Над группами наибов Шамиль назначал старшими своих близких помощников — мудиров. Обязанности наибов определялись особым законом — «низамом». Шамилю удалось создать единую государственную казну. Все племена Дагестана и Чечни обязаны были вносить туда ¹/₁₀ часть своих доходов — «зякят». В имамате уничтожили работорговлю. Вместо многоязычия был введен единый арабский язык, признанный общегосударственным. Местное право «адат» заменили общим — шариатом.

Обладая выдающимся красноречием и полководческим талантом, Шамиль воодушевил и объединил горцев против русских.

Многие исследователи Кавказской войны признают, что у горцев не было ненависти к русскому народу. Хотя это утверждение не бесспорно. Борьба горцев носила освободительный, антифеодальный, антиколониальный характер.

Н. А. Добролюбов в свое время отмечал: «Не строгое учение мюридизма было причиною восстания горцев против русских. Коренною причиною была ненависть к русскому господству»⁶¹.

Шамиль отлично вооружил горцев и создавал укрепления не хуже русских инженеров. Он принял энергичные меры к увеличению численности своих войск и улучшению их организации. Все мужчины в возрасте от 15 до 50 лет в обязательном порядке должны были нести военную службу, упражняться в ружейной стрельбе и достичь искусства в верховой езде.

Войска были сформированы в тысячи, сотни и десятки. Ядром армии Шамиля стала легкая конница, главную часть которой составляли так называемые муртазеки (конные бойцы).

Каждые 10 дворов Шамиль обязал выставить и содержать одного муртазека. Было налажено изготовление артиллерийских орудий, пуль и пороха.

В отдельных кампаниях против русских войск число мюридов доходило до 30—40 тыс. пеших и конных бойцов. За воинские заслуги Шамиль награждал людей знаками отличия и чинами. Наградами служили также оружие, лошади, бараны, различные вещи, деньги, медали. Как отмечал А. Дюма в своей книге «Кавказ», Шамиль отличался чрезвычайно высокой нравственностью и строго наказывал других за слабости⁶². За трусость в сражении Шамиль приказывал нашивать позорные знаки (обшивали правую руку войлоком или пришивали на спину кусок материи). Эти позорные знаки оставались до первого проявления храбрости⁶³.

Шамиль управлял имаматом из своей главной резиденции, находившейся в хорошо укрепленной местности — ауле Дарго, а после 1845 г. — в Ведене. Дом Шамиля представлял собой укрепленный замок с многочисленными пристройками, расположенными в обширной долине, и охранялся специальной стражей из отборных, преданных ему воинов. Каждый аул считал своим долгом выделить для стражи имама лучших храбрецов. В доме Шамиля проводились заседания наибов, на которых рассматривались вопросы ведения войны, заслушивались доклады военачальников. Обычно Шамиль сам вел разбор судебных дел и принимал жалобы, а секретарь записывал его приказы, готовившиеся при участии советников.

В течение четверти века государство Шамиля упорно сопротивлялось царской армии. Выбитые из одной позиции, подвижные, приспособленные к действиям в горах, войска Шамиля быстро занимали другую и укреплялись в неприступных местах. Правда, был период, когда после нескольких поражений, в июле 1837 г. Шамиль был вынужден принять русское подданство и выдать заложников. Однако через год он снова поднял восстание.

Как это ни странно, в армии Шамиля против царских войск сражались и русские солдаты — перебежчики, и поляки, и венгры, покинувшие родину после разгрома восстания 1831 г. и венгерской революции 1848—1849 гг.⁶⁴

Когда религиозное влияние Шамиля стало ослабевать, он начал прибегать к жестокостям. Немало аулов было целиком переселено Шамилем с плоскости в горы.

В 1840 г. (при Е. А. Головине)⁶⁵ русские потеряли всю Чечню, покоренную во времена Ермолова, а в 1843 г. (при А. И. Нейгарте)⁶⁶ — Аварию и большую часть Дагестана. Все передовые укрепления русских войск были здесь взяты, некоторые из их гарнизонов погибли, даже Темир-хан-Шура была осаждена и еле-еле уцелела.

Многие солдаты и офицеры русской армии проявляли величайшую самоотверженность и героизм. Так, 22 марта 1840 г., когда малочисленный гарнизон (480 чел.) Михайловского укрепления на восточном берегу Черного моря не смог сдержать натиск более чем 3 тыс. мюридов, Архип Осипов по приказу штабс-капитана Лико взорвал пороховой погреб, уничтожив форт вместе с ворвавшимся в него неприятелем, и погиб сам. За этот героический подвиг Осипов был навечно зачислен в списки 1-й роты 77-го Тенгинского пехотного полка, в котором он служил рядовым. Ему и командиру Михайловского укрепления штабс-капитану Лико были поставлены памятники в г. Владикавказе и на месте разрушенного форта. Селение, возникшее здесь впоследствии, в память героя было названо Архипо-Осиповка (ныне Геленджикский район Краснодарского края)⁶⁷.

В декабре 1844 г. последовало назначение на Кавказ нового главнокомандующего, графа Воронцова. Кавказские войска, состоявшие из гренадерской бригады, 19-й и 20-й пехотных дивизий, 10 кавказских, 16 грузинских и 10 черноморских линейных батальонов, не считая драгунского и донских полков, перебрасываемых по мере надобности, были временно усилены 5-м корпусом⁶⁸. Главнокомандующему даны были самые широкие полномочия. Однако первые действия графа Воронцова были не вполне удачны. Дергинская экспедиция 1845 г., разорившая Шамилевское гнездо, чуть не кончилась катастрофой. Только после этой экспедиции с 1846 г. князь Воронцов переходит к последовательной системе действий, напоминавшей по устройству укреплений, просек и дорог систему Ермолова, но отличавшейся от нее более мирным отношением к горцам. Обаяние грозного имени заменяется попытками торговых связей.

Строго придерживаясь раз принятого плана, князь Воронцов восстановил власть России в прибрежном Дагестане, обезопасил рядом передовых укреплений Кавказскую линию от нападения Шамиля со стороны Чечни, довершил устройство Лезгинской линии и начал Белореченскую.

Война 1853—1856 гг. доказала, что князь Воронцов создал России на Кавказе весьма прочное положение. Несмотря на то что главные силы империи были отвлечены борьбой с турками, Шамилю нигде не удалось добиться хотя бы какого-либо успеха⁶⁹. Русское командование через своих лазутчиков было в курсе всех событий в лагере Шамиля. В августе 1853 г., за несколько дней до объявления Турцией войны России, 15-тысячная армия Шамиля предприняла попытку прорвать Лезгинскую линию у Закатал, но была отброшена в горы.

Во время Крымской войны горцы установили связи с турками, которые обещали им помощь. Весь Восточный Кавказ представлял собой пороховой погреб, который ожидал только искры, чтобы произвести страшный взрыв.

Но судьба, видимо, покровительствовала России. Шамиль, пропустив удобные моменты в 1853 г. напряженного и в высшей степени наэлектризованного состояния мусульманского народа, приступил к действиям только в 1854 г., когда пыл горцев и всего родственного им населения Кавказа уже улегся, ослабел и когда успехи русского оружия в Азиатской Турции были неопровержимы⁷⁰.

Тем не менее Шамиль в 1854 г. доставил царским войскам массу затруднений. Никогда еще его скопления не доходили до громадного числа в десятки тысяч человек, никогда еще они не смели так дерзко врываться в пределы империи и никогда русские не могли их встретить с меньшими силами, чем в 1854 г., при вторжении 3 и 4 июля в Кахетию⁷¹, 3 октября при нападении на Истису и др.

В 1855—1856 гг. наместник на Кавказе, главнокомандующий Отдельным кавказским корпусом Н. М. Муравьев (Карский) успешно руководил военными действиями против Турции, умело организовал осаду и взятие турецкой крепости Карс в 1855 г. Одновременно он продолжал сжимать кольцо блокады вокруг имамата.

Постоянное напряженное положение Кавказа стоило государству огромных средств. На это уходила примерно шестая часть дохода России⁷². Несколько десятков лет тянулась своеобразная Кавказская война. Пора было с нею кончать. Парижский мирный договор 1856 г. позволил Александру II сосредоточить против Шамиля 200-тысячное войско.

С назначением в июле 1856 г. на Кавказ А. И. Барятинского после Муравьева-Карского решено было воспользоваться временным пребыванием там 13-й и 18-й пехотных дивизий (присланных из России в период войны с Турцией) и вести борьбу с горцами без перерыва, летом и зимой, до полного их покорения. Предварительно кавказские войска были перегруппированы, усилены некоторыми новыми формированиями (гренадерской бригадой, 3 стрелковыми батальонами, 2-мя драгунскими полками) и распределены на 4 отдела⁷³.

В декабре 1857 г. Отдельный Кавказский корпус преобразовали в Кавказскую армию.

Совместно с русскими частями в боевых действиях против Шамиля принимали участие кавказские иррегулярные (милиционные) воинские формирования, созданные царским правительством в первой половине XIX в. для участия в русско-иранских и русско-турецких войнах. В их составе были азербайджанские, грузинские, осетинские, чеченские, ингушские, кабардинские и дагестанские конно-иррегулярные полки, эскадроны и дружины.

Барятинский, правою рукой которого в звании начальника штаба армии был генерал Д. А. Милютин, впоследствии ставший военным министром, приступил к решительным действиям. Он разработал детальный план продвижения от рубежа к рубежу с прочным закреплением занятых территорий. Наступление на Шамиля велось в основном со стороны Чечни.

Завоевав какую-либо местность, русские устраивали здесь казачьи поселения — станицы, делали в вековых лесах широкие просеки, пролагали дороги, и, устроив край, двигались далее в дебри Дагестана.

Все действия первоначально были направлены на Восточный Кавказ и велись одновременно с 3-х сторон: Н. И. Евдокимов последовательно занимал позиции в Чечне; А. Е. Врангель — давил на правый фланг Шамиля, со стороны Дагестана; И. А. Вревский — в тыл горцам, со стороны Лезгинской линии⁷⁴.

Шамиль засел в труднодоступном ауле Веден, долгое время являвшемся его резиденцией. Поэтому все усилия русских войск сосредоточились на том, чтобы занять этот аул. Летом 1857 г. начальник левого фланга Кавказской линии генерал Н. И. Евдокимов начал наступление в Малую и Большую Чечни, затем в Аух. Продвижение русских войск в этих областях сопровождалось упорными и ожесточенными боями. И русские, и горцы сражались, как львы. За последние годы счастье окончательно отвернулось от Шамиля: у него не стало Хаджи-Мурата, Ахверды Магома, Шуаиб-муллы, этих самородков-полководцев, изумлявших своею энергией, отвагой, быстротою и внезапностью налетов, умением держать в руках и воодушевлять к отчаянному бою толпы непривычных к дисциплине горцев. Дух населения, религиозный фанатизм, его вера в свое боевое превосходство, в неприступность лесов, исчезли. Страшные потери лучших людей и разорения последних лет посеяли уныние. В то же время силы русских войск утроились. Преувеличенная осторожность и опасливость исчезли. Старые промахи научили другим приемам. Появилась система в действиях⁷⁵.

В январе 1858 г. Евдокимов прорвался в Аргунское ущелье, взяв приступом завалы, нагроможденные горцами против него, и оказался у Ведена. 1 апреля 1859 г. пал Веден, бывший в течение 14 лет средоточием враждебной русским силы⁷⁶. Однако Шамиль сумел скрыться.

Со взятием Ведена было утверждено окончательно завоевание всего края по северному склону Айдийского хребта. Кроме того, взятие этого укрепления имело весьма большое нравственное значение в крае. Оно сильно поколебало влияние Шамиля.

С падением Ведена пали Чечня и Ичкерия: все население северного склона гор, обращенных к левому крылу Кавказской линии, покорилось⁷⁷.

Теперь путь в Дагестан был открыт. Русские войска наступали с трех сторон тремя отрядами. Чеченский отряд возглавлялся Н. И. Евдокимовым, Дагестанский — бароном А. Е. Врангелем и Лезгинский — князем Л. Е. Меликовым. Общее руководство осуществлял Барятинский, 14 июля прибывший в Чеченский отряд⁷⁸. Об успешных действиях свидетельствуют приказы главнокомандующего. 21 июля в лагере при озере Решло Барятинский обратился к войскам Дагестанского отряда: «...вы храбро заняли переправу через Койсу и тем блистательно исполнили мое желание; благодарю вас от всего сердца за ваш подвиг». 27 июля снова победа. В Андии, близ аула Тоидо, он объявил: «Сегодня доношу я государю императору о покорении его державе Аварии, Койсубу, Гумбета, Салаватии, Андии, Технуцала, Чеберлая и других верхних обществ.

Благодарю войска Дагестанского и Чеченского отрядов, всех, от генерала до солдата, за столь радостную весть для сердца возлюбленного монарха». 6 августа близ аула Канхадатль новая благодарность главнокомандующего: «В бессмертном подвиге покорения Восточного Кавказа самая тяжелая доля трудов предстояла вам, войска Лезгинского отряда. Вы совершили с самоотвержением предначертания мои и превзошли все ожидания. Примите, братцы, мое душевное спасибо»⁷⁹.

Пленение Шамиля в Гунибе

После потери Ведена Шамиль устремился на юг и пробрался в горные возвышенности Гуниба (горное плато в Предкавказье высотой до 2354 м). В это время весь отряд его состоял из 400 человек при 4-х орудиях. Засев на вершине Гуниба, Шамиль в основном рассчитывал на недоступность его для русских. Предполагая превратить аул в неприступную крепость, Шамиль велел взорвать порохом все скалы, по которым проходили тропинки в Гуниб. С южной стороны, самой низкой и доступной, были сооружены толстые стены-башни, двух- и трехъярусные оборонительные постройки, заготовлено большое количество камней, чтобы скатывать их, если бы русские стали брать аул штурмом.

Лето приближалось к концу, а с наступлением сурового времени года продолжение войны в горах было бы сопряжено для русских отрядов с величайшими затруднениями. Князь Барятинский решил покончить с сопротивлением горцев одним сильным ударом. Будучи уверен, что внимание всех горцев обращено теперь на Шамиля и что их действия будут в значительной мере зависеть от того, что произойдет в Андалале, он решил двинуть в эту сторону все наличные силы Салатовского отряда и часть Чеченского, обнажая на некоторое время вновь покоренные районы, кроме немногих переправ и пунктов, куда был свезен провиант. В это время Лезгинский отряд, приведя к повиновению общества юго-западного Лезгистана, подходил справа к Чеченскому и через несколько дней соединился с ним. Таким образом, в самом сердце гор сосредоточивалась масса войск, способная решить самые сложные задачи⁸⁰.

10 августа русские войска подступили к подножию Гуниба⁸¹ и заняли место для блокады по всей окружности горы, протяжением около 50 верст. Вокруг небольшого аула, занятого Шамилем, тесно стояли 14 батальонов (до 10 тыс. чел.) русских войск. Неприятелю нельзя было ни уйти, ни отбиться, оставалось только — умереть или сдаться.

17 августа к войскам в Ругжду прибыл князь Барятинский. Здесь на глазах самого Шамиля жители радостно приветствовали русского главнокомандующего восторженными криками и ружейными залпами. Вслед за этим начались действия против Гуниба⁸².

22 августа Барятинский телеграфировал Александру II: «Имею честь поздравить Ваше императорское величество с августейшим тезоименитством. От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен державе вашей. 48 пушек, все крепости и укрепления неприятеля в наших руках. Я лично был в Карсте, Тлохе, Игали, Ахульго, Гимрах, Укцукуле, Хунзахе, Тимотле, Чохе. Теперь осаждаю Гуниб, где заперся Шамиль с 400 мюридами».

В тот же день в приказе по армии Барятинский заявил: «Воины Кавказа! В день моего приезда в край я призвал вас на стяжение великой славы государю нашему, и вы исполнили надежду мою. В три года вы покорили Кавказ от моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги. Да раздастся и пройдет громкое мое спасибо по побежденным горам Кавказа и да проникнет оно со всею силою душевного моего выражения до глубины сердец ваших»⁸³.

В ночь с 24 на 25 августа одно из подразделений, выделенных для приступа, провело ложную атаку, вследствие которой мюриды сбросили вниз без пользы для себя и без урона для русских груды камней. Два часа гора гудела от этого каменного дождя. И когда он пролился, подразделение смельчаков безопасно взобралось на вершину. Два другие отряда одновременно с помощью веревок и лестниц взошли на это горное гнездо с другой стороны.

Появление русских войск, как гром среди ясного неба, ошеломило горцев. Орудия Шамиля были взяты. Преследуемые выстрелами, горцы обратились в бегство и засели по саклям. Желая избежать лишнего кровопролития и щадя находящихся в саклях женщин и детей, князь Барятинский предложил Шамилю сдаться.

После двухчасовых переговоров, видя аул окруженным густою цепью войск, Шамиль согласился сдаться. Грянуло «ура!». Между домами показался Шамиль, высокий шестидесятилетний мужчина, со своими сыновьями и вооруженными мюридами. Когда его представили князю Барятинскому, побежденный ожидал жестокой смерти. Но великодушный победитель, уважая храбрость бывшего врага, встретил его дружелюбно.

В березовой роще, на камне, где сидел князь Барятинский, принимая Шамиля, были вырезаны год, месяц, день и час окончания войны на Восточном Кавказе: «1859 года, 25 августа, 4 часа пополудни»⁸⁴.

Плененный Шамиль вместе с семьей был отправлен в Россию и водворен в Калуге. По пути следования в Харькове его препроводили с одним из сыновей в Чугуев, где находился император, для представления его величеству. Александр II оказал Шамилю самый ласковый и милостивый прием, до глубины души растрогавший старого имама. В Харькове Шамиль и сын его присутствовали на балу, устроенном дворянством по случаю высочайшего приезда. В 1870 г. Шамилю было разрешено выехать в Мекку. Он умер в Медине (Аравия) 4 марта 1871 г. на 72-м году жизни. Похоронили его в саду ал-Бакия за надгробным мавзолеем Аббасидов⁸⁵.

Таким образом, Восточный Кавказ был покорен и лицо его быстро изменилось. В Чечне большая часть аулов была переведена на плоскость, причем многочисленные просеки и дороги обеспечивали свободу передвижения русским войскам.

Население же Дагестана, склонное к земледелию и ремеслу, встретило русскую власть и принесенное ею успокоение с истинным удовлетворением. Здесь сообщения сразу стали безопасны и мирно водворилось русское управление.

Удар, нанесенный Восточному Кавказу, отразился и на Западном. Некоторые его племена, стесненные устроенными в 1856—1859 гг. Адагумскою и Белореченскою линиями, утратили с падением Шамиля надежду на успешное сопротивление и постепенно стали заявлять о своей покорности или уходить от русских в Турцию.

Первыми среди лета 1859 г. присягнули России бжедухи, живущие на левом берегу Кубани, к западу от р. Белой. Их примеру вскоре последовали мелкие племена между Белой и Лабой⁸⁶. Когда же начались зимние действия, то изъявили готовность покориться и два из главных черкесских племен — абадзехи и натухайцы. Затем к началу 60-х годов оставались совсем нетронутыми лишь горские племена, жившие на северном скате хребта, между верховьями Белой и Адагума и узкой полосой по Черноморскому побережью, между укреплениями Константиновским и Гагры.

Падение Шамиля так сильно подействовало на горцев Западного Кавказа, что половина их покорилась ранее решительного наступления против них. Против остальной половины предпринимались энергичные меры⁸⁷.

До 1864 г. Россия вынуждена была вести напряженную борьбу по пресечению военной контрабанды иностранных держав на восточном берегу Черного моря.

Политика западных держав на Кавказе в 1856—1864 гг.

Казалось, после трехлетней кровавой Крымской кампании можно было надеяться, что противники России, по крайней мере, с уважением отнесутся к своим собственным подписям, торжественно приложенным в Тюильрийском дворце к мирному трактату. Однако не успели еще высохнуть чернила на протоколах Парижского конгресса, как со стороны Англии предпринимаются одна за другой враждебные акции по подрыву влияния России на Кавказе. С целью возбуждения общественного мнения Европы в английской прессе появляется серия статей, стремящаяся доказать незаконность действий России на восточном берегу Черного моря⁸⁸.

Вскоре по окончании Крымской войны черкесской проблемой неожиданно заинтересовалась Австрия. В конце апреля—начале мая 1856 г. австрийский канцлер Буоль посылает запросы английскому и французскому правительствам относительно создания международной комиссии по уточнению русско-турецкой границы в Азии⁸⁹. Турция поспешила принять под свое покровительство тех самых горцев, которых официально признавала русскими подданными. Закубанский край был наполнен турецкими эмиссарами.

Непокорные горцы владели тремястами верст морского берега. Чтобы блокировать столь значительный участок, надо было иметь для того достаточные морские силы, а между тем на основании Парижского трактата русская флотилия в Черном море была ограничена. Этим положением весьма активно воспользовались Англия и Турция, стремясь так или иначе навредить России.

Пользуясь отсутствием российского флота, в Черкессию зачастили иностранные суда, привозившие сюда военную контрабанду⁹⁰. В начале октября 1856 г. судно «Ронгвер» из эскадры адмирала Лайонса проследовало с юга на север вдоль восточного берега Черного моря. Оно доставило к устью Шапсуга полсотни убыхов и абадзехов, возвращавшихся из Константинополя. Вскоре английский коммерческий корабль «Кенгуру» перебросил из Турции в Вардан 80 горцев с европейскими «генералами», уполномоченными вести переговоры о действиях против русских⁹¹.

По донесениям русского посланника А. П. Бутенева, в 1857 г. регулярно курсировали из Константинополя и Трапезунда к адыгейским берегам — Геленджику, Туапсе, Аше, Вардану английские пароходы, турецкие кочермы и фелюги с военными грузами для горцев⁹². В частности, суда Порты подвозили к кавказским берегам банды разноплеменных авантюристов, нарезные пушки и порох. В числе их в феврале того же года в Туапсе был высажен иностранный легион (около 200 солдат и офицеров различных национальностей с оружием и боеприпасами) под командованием Т. Лапинского⁹³. Главная задача этой шайки состояла в организации войны горцев против России с последующим отделением от нее этого региона.

Россия воспользовалась своим правом держать на Черном море 6 малых корветов, из которых по Парижскому договору только половину можно было отрядить для сторожевой службы. В письме от 8 (20) апреля 1857 г. своему брату великому князю Константину Николаевичу Александр II писал: «Я приказал ему (Метлину. — Авт.) поспешить сколько возможно отправлением наших корветов в Черное море, где присутствие их необходимо, в особенности теперь, когда англичане с такою наглостью снабжают черкес оружием и перевозят туда сброд людей всякого разбора, и взамен того завели торг невольников»⁹⁴.

Тем не менее провоз военной контрабанды на побережье Кавказа продолжался. Только в течение 1858 г. Черкессии достигли 800 турецких баркасов с разными товарами, включая порох и оружие. Сюда прибыло много иностранцев, 4 тыс. горцев побывали в Турции и вернулись на родину⁹⁵. В следующем году число судов с незаконным грузом, отправленным из Трапезунда на западнокавказское побережье, сократилось до 198⁹⁶.

С начала 60-х гг. XIX в. Уайт-холл проводит свою кавказскую политику почти полностью с помощью эмигрантов. В 1861 г. в устье реки Туапсе был выгружен склад польских национальных мундиров, амуниции и ружей. Авантюристы рассчитывали набирать полки из беглых солдат-поляков Кавказской армии. Но дело кончилось ничем. Дезертиры не являлись, склады были расхищены горцами⁹⁷.

Укрепленные фактории в Геленджике и Туапсе, созданные с помощью британских и турецких авантюристов, были взяты с боя и разрушены русским десантом⁹⁸. Флибустьеры разбежались.

Франция, хотя и не заходила так далеко, однако французский посланник в Константинополе явно был на стороне черкесов.

К 1864 г. Англия вынуждена была признать поражение своей многолетней политики в Черкессии и отказаться от ее продолжения. Потерпев неудачу на Кавказе, британский лев стремился вовлечь в сферу своей колониальной экспансии новые регионы России. Объектом захватнических планов Лондона становится Средняя Азия.

Генерал Н. И. Евдокимов

Среди отечественных военачальников, сыгравших весьма важную роль на заключительном этапе Кавказской войны, одно из первых мест по праву следует отдать Николаю Ивановичу Евдокимову.

Этот «человек дела» заслуживает самого глубокого признания среди соотечественников. Выходец из простой солдатской семьи, кантонист, воспитанник казармы и лагеря, он, благодаря своим способностям, труду, беспримерной храбрости на поле боя, благородству, достиг высокого положения командующего большею половиною Кавказа и стотысячною армией.

Судьба не раз спасала его в самой критической ситуации. В 1831 г. при освобождении крепости Бурной, осажденной горцами Кази-Муллы, прапорщик Евдокимов сумел проявить свою распорядительность и отвагу, причем получил тяжелое ранение в левую щеку навылет. (Эта рана оставила след на всю жизнь. На месте, где вышла пуля, под левым глазом образовалось углубление, закрывавшееся специальным пластырем, из-за чего горцы впоследствии прозвали Евдокимова «учь-гёз», т. е. трехглазый).

В марте 1842 г., пытаясь привлечь на свою сторону жителей Унцукуля, самого значительного аула на реке Койсу, майор Евдокимов на мгновение повернулся спиной к толпе. Неожиданно из нее выскочил юный фанатик лет 17—18 и со всего размаха ударил Евдокимова огромным кинжалом ниже левой лопатки так, что конец вышел насквозь, на дюйм ниже сердца... Евдокимов моментально выхватил шашку и наотмашь рубанул убийцу по лицу, но тот, падая, успел повторить удар кинжалом по правому плечу Николая Ивановича, тоже упавшего. Стоявшие рядом милиционеры несколькими выстрелами пристрелили фанатика, а группа горцев, взволнованная таким неожиданно кровавым происшествием, бросилась в аул, чтобы искупить стыд измены и уничтожить всю родню убийцы. К счастью, Евдокимов еще не потерял сознания и послал нескольких своих милиционеров догнать горцев и упросить их никого не трогать, чтобы не допустить междоусобицы.

В течение двух суток Евдокимов был на волосок от смерти. Раненого его на носилках отправили в Темир-хан-шуру, где он пролежал два месяца...

В 1844 г. Евдокимова назначают командиром Волжского казачьего полка, ему присваивают звание полковника. Он по-прежнему принимает деятельное участие в самых опасных и трагических боевых операциях, подвергаясь постоянным испытаниям и страданиям. За умелые действия в боях 1847—1848 гг. за важный опорный пункт Шамиля аул Гергебиль Евдокимов получил чин генерал-майора и орден св. Владимира 3-й степени.

В 1850 г. он возглавляет командование 2-й бригадой 19-й пехотной дивизии и становится начальником правого фланга Кавказской линии, протянувшейся на 400 верст от Усть-Лабинской вверх по Кубани до подножия Эльбруса.

Колоритные страницы жизни, прославившие Н. И. Евдокимова, открываются в ноябре 1855 г., когда его выдвигают командиром 20-й дивизии и начальником левого фланга Кавказской линии". Новый главнокомандующий князь А. И. Барятинский, хорошо знавший Евдокимова по прежней службе, избирает его своим главным сподвижником в деле покорения Восточного Кавказа в 1857—1859 гг. С декабря 1860 г. до конца боевых действий в регионе на Евдокимова было возложено главное руководство войсками на Западном Кавказе. В полной мере ему пришлось испить до дна горькую чашу Кавказской войны.

Переселение казаков на Кавказ в 1861 г.

Война, развернутая на Западном Кавказе, должна была привести в конечном итоге к присоединению восточного берега Черного моря к России. Для этого надобно было очистить от горцев все прибрежье, но предварительно надлежало сдвинуть с места те массы Закубанского населения (абадзехов, шапсугов, убыхов), которые загораживали доступ к береговым горцам. Исполнителем этого громадного и трудного дела был граф Евдокимов. Таким образом, план войны в последние четыре года состоял в вытеснении горцев и в заселении Западного Кавказа.

Во исполнение этого плана в 1861 г. было решено создать на восточном берегу Черного моря новые станицы и переселить в них до 3,5 тыс. казачьих семейств. Переселение должно было производиться в бывшем линейном казачьем войске целыми станицами, начиная с внутренних полков, Хоперской и Кубанской бригад, и в бывшем Черноморском войске — по округам, для чего ежегодно назначалось известное число семейств, первоначально из Ейского округа, как более удаленного от Кубани¹⁰⁰.

Однако исполнение этого решения с первых шагов натолкнулось на совершенно неожиданное затруднение. Казаки отказались исполнить отданное им приказание и соглашались на переселение только тогда, когда им будет объявлено на то высочайшее повеление. Причинами такого неожиданного упорства казаков были: объективная трудность переселения целых станиц, в которых многие казаки уже обжились, построили дома, завели сады и т. п.; поспешность, с которой требовалось начать переселение, и, наконец, отсутствие у войскового начальства высочайшего повеления, которое желали видеть казаки¹⁰¹. Последняя причина была главнейшая. Последовавший затем высочайший рескрипт, данный 24 июня 1861 г. на имя генерал-адъютанта графа Евдокимова, немедленно рассеял все сомнения.

Это дало возможность поселить в течение лета 1861 г. 11 новых станиц и, таким образом, не только упрочить окончательно линии Кубанскую и Лабинскую, но и устроить еще на левом берегу реки Лабы несколько станиц¹⁰².

Горцы сразу поняли опасность для них такого образа действий. «Укрепление, — говорили они, — это камень, брошенный в поле: ветер и дождь снесут его; станица — это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу обхватывает все поле». Положение о заселении предгорий Западного Кавказа было высочайше утверждено 10 мая 1862 г., но самое заселение началось годом раньше, и все линейные полки, находившиеся в районе Кубанской области, были соединены с черноморскими казаками в одно Кубанское войско¹⁰³.

Посещение Кавказа Александром II в 1861 г.

В сентябре 1861 г. Александр II прибыл на Кавказ, пожелав лично узнать положение дел. Царь 11 сентября высадился на берег в Тамани и, проведя ночь в Екатеринодаре, направился к войскам, действовавшим против горцев. Он посетил новые укрепления: Дмитриевское, Григорьевское, Усть-Лабинское и Майкопское, участвовал в рекогносцировке на реке Белой и в лагере Верхне-Абадзехского отряда.

18 сентября в урочище Мамрюк-Огой Александр II принял депутацию от 60 непокорных горских племен¹⁰⁴. Государь предложил им щедрую замену тех земель, которые бы отошли для устройства русских военных поселений. Причем император обещал сохранение их обычаев, имущества и льготу от повинностей и требовал только, чтобы черкесы возвратили находившихся у них русских пленных и беглых. На следующий день горцы заявили, что они согласны покориться России, но требуют, чтобы русские войска были немедленно выведены за Кубань и были срыты все их крепости. Такое требование в сущности означало добровольный отказ русских от всего, что в течение многих лет и со многими жертвами было приобретено силою оружия. Тогда было решено заставить горцев силой выполнить то, что не хотели они сделать по добровольному соглашению. 24 сентября Александр II отплыл па пароходе «Тигр» из укрепления Константиновского в Поти, откуда через Абхазию и Мингрелию проследовал в Кутаис и 28-го возвратился в Ливадию¹⁰⁵.

Личное присутствие императора в западной части Кавказа вселило уверенность в действия русских войск.

Между тем главнокомандующий князь Барятинский, пожалованный в фельдмаршалы за Кавказскую войну, основательно занемог. Он не в состоянии был руководить военными действиями и заниматься делами. Барятинский сам обратился к царю с просьбой назначить ему преемника.

Наместником Кавказа и новым главнокомандующим в декабре 1862 г. был назначен брат государя великий князь Михаил Николаевич¹⁰⁶. В середине февраля 1863 г. новый главнокомандующий прибыл на Кавказ и сразу же отправился к месту военных действий. Ему предстояло упрочить только проведенные завоевания и довершить покорение западной части хребта.

Главным средством для этого покорения послужила военная колонизация и массовая эмиграция. Под охраной многочисленных отрядов на всем Западном Кавказе водворялись станицы, горцам же предлагалось на выбор: выселяться на плоскость или уходить в Турцию¹⁰⁷.

Сопротивление горцев достигло тогда апогея, и никто не мог предсказать, как будут дальше развиваться события. В Европе не верили в скорое окончание Кавказской войны, тем более, что все западные недруги России работали с особенным рвением. В Трапезунде, месте пребывания русского консула, образовался комитет «вспомоществования черкесам». Членами его были все европейские консулы, кроме прусского; председателем — драгоман (официальный переводчик) французского консульства, поляк Подайский. Безымянные благотворители, как уже отмечалось выше, посылали к восточному берегу порох, снаряды, нарезные пушки, амуницию. Ими же снаряжался и отправлялся всякий пройдоха, изъявлявший желание помочь черкесам против «русского варварства». Если добавить к этому, что в то же время все мусульманское население Кавказа было возбуждено самой зажигательной религиозной проповедью и обещаниями скорой помощи, что в Польше вспыхнуло восстание, что против России грозилась ополчиться вся Европа, то нетрудно понять, почему надо было как можно скорее заканчивать покорение Кавказа¹⁰⁸.

Окончание Кавказской войны

С назначением Михаила Николаевича наступательные действия ускорились, приближая русские войска к конечной цели. Та и другая стороны несли немалые потери. Вот как описывает одно из сражений английский участник боев в Черкессии А. Фонвилль, находившийся в рядах горцев:

«...когда же услышаны были пушечные выстрелы, все засуетилось и пришло в страшное смятение. Черкесам представилось, что отряд наш попал в засаду; испуская страшные возгласы, никого и ничего не слушая, они бросились к месту, откуда были слышны выстрелы. Мы последовали за ними, и вскоре очутились лицом к лицу с неприятелем.

Русские уже были близко; лазутчики их отлично указывали им путь; сражение завязалось по всей линии. Горцы, укрываясь за камнями, утесами и древесными стволами, следили за неприятелем, и каждый раз, как выстрелы их достигали русских, они изъявляли восторженные клики; заряжая снова свои ружья, они продолжали этот маневр до тех пор, пока могли следить за неприятелем, а как только он скрывался, горцы переменяли места и снова открывали пальбу.

Неприятельские орудия были мишенью для наших стрелков, которые страшно поражали артиллерийскую прислугу...

...Этот день стоил нам 300 человек, выбывшими из строя... Русские потеряли гораздо более... им приходилось действовать большей частью открыто, тогда как мы постоянно находились за разными укрытиями...

Все мертвые и раненые были отнесены в их аулы, таков был обычай страны...»¹⁰⁹.

К концу лета 1863 г. покорилась вся обширная Кубанская область.

В 1864 г. непокоренные племена абадзехов и шапсугов были оттеснены к морю, либо загнаны в горы. Под угрозой голодной смерти и под влиянием пропаганды местных феодалов и мусульманского духовенства они начали массами эмигрировать в Турцию. «Черкесы так торопились уезжать в Турцию, а турки (перевозившие их) были до такой степени жадны и корыстолюбивы, что суда обыкновенно нагружались, что называется, доверху; триста или четыреста человек наполняли пространство, на котором в обыкновенное время помещалось от 50 до 60 человек... Когда подымалась непогода на море, каики (суда), нагруженные так, что вода достигала до самых краев, не могли держаться в море и тонули»¹¹⁰.

По данным, собранным и опубликованным знатоком истории Кавказа академиком А. П. Берже, всего за время 1858—1865 гг. выселилось в Турцию более 493 тыс. человек¹¹¹. По другим данным, из горцев Западного Кавказа около 90 тыс. были выселены на равнину по Кубани и Лабе, а 418 тыс. эмигрировали в Турцию¹¹².

Массовое переселение адыгов, абхазов и других народов в Турцию под давлением русских войск стало для них подлинной национальной трагедией. Турецкое правительство, всячески поощрявшее это переселение в чисто политических целях, не оказало переселенцам-«махаджирам» необходимой помощи. Десятки тысяч эмигрантов погибали от голода и болезней, попадали в тяжелую кабалу к турецким помещикам. Царский консул Мошнин доносил из Трапезунда, что из горцев турки начали формировать добровольческие отряды для турецкой армии. По его сведениям, мужчины охотно идут в эти отряды и продают своих жену и детей, чтобы развязать себе руки¹¹³. Работорговцы, пользуясь безвыходным положением горцев, покупали за дешевую плату женщин и детей, которых выгодно сбывали в турецких городах. Считается, что до 50% всех переселенцев погибло от различных эпидемий и в пути. Из уцелевших до 15% (из числа женщин и детей) были проданы в качестве рабов¹¹⁴.

Встретив в Турции враждебное к себе отношение, обманутые в своих надеждах горцы настойчиво добивались возвращения на свою родину, на Кавказ.

В середине апреля 1864 г. местности, населенные прибрежными кавказскими племенами — шапсугов, убыхов, ахчипсхувцев, джигетов и анбчи — были заняты русскими войсками¹¹⁵. Великий князь Михаил Николаевич телеграфировал об этом в день рождения Александра II. «Лучшего подарка получить не мог, — ответил монарх. — Спасибо от души тебе, графу Евдокимову и славным нашим войскам».

21 мая 1864 г. русские войска заняли урочище Кбаада (ныне — курорт Красная Поляна) в верховьях реки Мзымта, ставшее последним крупным очагом сопротивления горцев Западного Кавказа.

В этот день в урочище Кбаады главнокомандующий, непосредственно руководивший всей весенней экспедицией, торжественным молебствием ознаменовал покорение всего Западного Кавказа и вместе с тем окончание многолетней Кавказской войны.

25 мая 1864 г. великий князь Михаил Николаевич поздравил царя с окончанием Кавказской войны: «Имею честь поздравить Ваше Величество с окончанием славной Кавказской войны: отныне не осталось более на Кавказе ни одного непокорного племени».

В рескрипте Александр II писал: «Ряд блистательных подвигов, совершенных славными кавказскими войсками, под предводительством многих доблестных вождей, ознаменовал многолетнюю кровавую борьбу, поднятую для ограждения наших владений, сопредельных с Кавказским краем, от набегов хищников, для защиты от порабощения мусульманами единоверных нам народов, добровольно вручивших свои судьбы под покровительство России, и для умиротворения края, представлявшего издревле постоянное зрелище междоусобий, грабежей и разбоев»¹¹⁶.

Общий результат всех мероприятий в Кубанской области в течение 1860—1864 гг., как подчеркивает генерал-лейтенант Чернявский, заключался в следующем: 1) занят весь Западный Кавказ и тем решена продолжительная борьба России за Кубанью с непокорными горцами; 2) закончена колонизация северного склона и положено основание таковой на южном от Геленджика до Туапсе; 3) на колонизированном пространстве, кроме устроенных в 1861 и 1862 гг. 37-ми станиц с 6 тыс. переселенцев, в течение двух последних лет 1863 и 1864 возведено в Закубанском крае 74 станицы с 3 поселками, в которых водворено до 8 тыс. семейств; 4) проложено более 1000 верст дороги, причем в некоторых местах рубились просеки и работы производились в каменном грунте и 5) многие горцы переселены с гор или в Турцию, или на Прикубанскую плоскость¹¹⁷. Общие боевые потери российской армии с 1801 по 1864 г. составили: убитыми: 804 офицера и 24 143 нижних чина; ранеными 3 154 офицера и 61 971 нижних чина; пленными 92 офицера и 5 915 нижних чина¹¹⁸.

В 60—70-х гг. XIX в. царским войскам пришлось подавлять несколько восстаний на Кавказе (в том числе в Чечне и Дагестане в 1877 г.). В 1864 г. было ликвидировано также Абхазское княжество.

Многочисленные жертвы горцев против утверждения российского влияния оказались напрасны. Как всегда, поражает точность пушкинских строк, появившихся еще в начале 20-х годов XIX столетия:

Высочайшим приказом 6 августа 1865 г. был образован Кавказский военный округ с военно-окружным управлением¹²⁰.

Во второй половине 1871 г. Александр II снова «осчастливил» край своим посещением. Три недели пребывания царя (с 6 по 28 сентября) в Дагестанской и Терской областях, в Тифлисе, Боржоми, Кутаиси и Поти имели целью убедить население Кавказа, что оно пользуется любовью и попечениями своего «державного отца»¹²¹.

Таким образом, длительный, многовековой процесс присоединения Кавказа сочетал в себе как элементы завоевания со стороны России, так и элементы добровольного вхождения в ее состав.

Бесспорно, что в исторических условиях, сложившихся к середине XIX века, кавказские народы не обладали достаточными силами, чтобы отстоять свою национальную независимость. И Турция, и Иран, еще более отсталые экономически, чем Россия, постоянно грозили растащить ханства, княжества и «вольные общества» Кавказа на части.

Значение присоединения Кавказа

Присоединение Кавказа к России имело объективно прогрессивное значение. Оно создало у кавказских народов благоприятные условия для их социально-экономического и политического развития.

Присоединение обеспечивало им преодоление их экономической отсталости, замкнутости и политической раздробленности, включение их в общероссийскую экономику, во всероссийский и мировой рынок. Развивалась торговля, ярмарки, различное предпринимательство. Рушились устои патриархально-феодального уклада жизни горцев.

Прогрессивные реформы, совершавшиеся в империи, оказали благотворное влияние и на Кавказ.

Устройство дорог, организация железнодорожных и морских перевозок послужили новым толчком для развития на Кавказе виноделия и производства технических культур (хлопок, красители, шелк, табак), введения ценных субтропических растений (чай, фейхоа и др.).

На Кавказ были завезены машины и различное техническое оборудование, там начала возникать своя добывающая промышленность (особенно меди и нефти), создавались фабрики и заводы. В 1878 г. функционировало уже 193 завода, производящих свыше 6 млн. пудов фотогена (продукта перегонки нефти). К 1880 г. числилось около 15 медных заводов, которые выплавляли до 70 тыс. пудов меди¹²².

Открытые в XIX в. с помощью России светские школы, медицинские и ветеринарные пункты, почтово-телеграфные учреждения объективно способствовали развитию культуры народов Кавказа.

За пореформенное двадцатилетие здесь был достигнут огромный прогресс в развитии школьного дела. Об этом свидетельствует статистика. Если в 1858 г. в четырех дирекциях Кавказского учебного округа числилось 72 учебных заведения с 4 637 учащихся¹²³, то к началу 1878 г. число учащихся в округе достигало 20 806 человек¹²⁴. По данным учебной администрации, в конце 1878 г. функционировало 1 042 учебных заведения¹²⁵. Количество их возросло за 20 лет почти в 15 раз! В Терской области к концу 70-х годов на каждые 104 человека населения приходился 1 учащийся, а одна школа — на 3 636 человек¹²⁶.

Русская демократическая культура, несомненно, оказала положительное влияние на культуру кавказских народов, их науку, литературу и искусство.

В то же время на Кавказе формировалась национальная буржуазия, а также и интеллигенция, выдвинувшая из своей среды немало передовых людей — просветителей, ученых, борцов за национальные интересы своих народов.

Большинство из них выступало против воинствующего национализма, фанатизма, вражды и розни, одурманивающих и разъедающих сознание горцев.

Географического положения не изменить. Россия и Кавказ всегда будут жить рядом. Исторический опыт показывает, что только добрососедские отношения могут способствовать совершенствованию общественно-экономического развития этого края.

Казалось бы, призывы к газавату в наше время несостоятельны и наивны. Однако разыгравшиеся трагические события в Чечне показывают, во что оборачиваются недооценка уроков прошлого и ошибки современных политических деятелей.

Восстания в Боснии, Герцоговине и Болгарии

В 1875 г. обострился ближневосточный кризис, который был вызван подъемом национально-освободительного движения народов Балкан. Кризис продолжался около трех лет.

К середине 70-х годов под властью турок находилась обширная часть Балканского полуострова. В состав Османской империи входили Болгария, Македония, Босния, Герцеговина, Албания, Эпир, Фессалия. Только Греция официально была независимым государством. Сербия и Румыния признавали сюзеренитет (верховное право) турецкого султана и платили ему дань. Черногория фактически завоевала самостоятельность, но не имела юридического статуса независимого государства.

Неурожай 1874 г., вызвавший резкое ухудшение положения народов балканских стран, послужил толчком к новому подъему освободительной борьбы. В то время как население городов и деревень голодало, Порта, не выполнившая ни одного из своих обещаний, данных в период Танзимата, по-прежнему проводила политику национального угнетения и налогового ограбления. В 1875 г. турки значительно повысили ашар — натуральный десятинный налог, что вызвало протест крестьянства². После того как турецкие сборщики налогов в июле того же года попытались вторично взыскать поборы в одном из округов Герцеговины, здесь вспыхнуло стихийное восстание, охватившее всю область. Число восставших достигало 10-12 тыс. человек.

В августе того же года восстание разгорелось на севере, а в сентябре — на юго-западе Боснии. Повстанцы действовали отдельными отрядами (четами), возглавляемыми воеводами. Несмотря на большой перевес в силах и средствах (35 тыс. человек), регулярные войска султана повсеместно терпели поражение. Часть из них была загнана в крепости и окружена³.

Обещания реформ, о которых сообщило турецкое правительство, не привели к успокоению. Восставшие отказались сложить оружие.

В сентябре 1875 г. восстание перекинулось в Болгарию, где выступило население Старо-Загоры. Хотя восстание было разгромлено, в апреле 1876 г. началось новое крупнейшее восстание болгарского народа против османского ига. Наибольший размах оно получило в южной части Болгарии. На завершающем этапе восстания в бою у г. Враца 1 июня погиб Христо Ботев, прибывший в Болгарию во главе сформированного им на румынской территории вооруженного отряда⁴.

Турецкие войска зверски расправились с апрельским выступлением болгарского народа. Только на юге страны погибло около 30 тыс. болгар, в том числе женщины, дети и старики⁵.

Движение в поддержку южных славян

Кровавые события на Балканах приковали внимание всей Европы. В августе 1875 г. в Париже был создан Международный комитет помощи повстанцам. С осуждением турецких зверств выступили В. Гюго, Д. Гарибальди, Т. Карлейль, Ч. Дарвин, Г. Спенсер и другие видные политические и общественные деятели Западной Европы.

Русский народ все время чутко прислушивался ко всем вестям с Балканского полуострова, с болью и замиранием сердца следил за подвигами славянских героев, оплакивал страдания мучеников.

Горячее сочувствие и поддержку братскому болгарскому народу выражали выдающиеся представители русского общества — И. С. Аксаков, М. М. Антокольский, В. М. Гаршин, Ф. М. Достоевский, Д. И. Менделеев, И. И. Мечников, Н. И. Пирогов, И. Е. Репин, В. В. Стасов, Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев и многие другие.

В России движение в пользу восставших, охватившее все слои русского общества, достигло своего апогея, когда весной и летом 1876 г. в Сербию выехали добровольцами прославившийся в Туркестане генерал М. Г. Черняев, севастопольский генерал С. К. Новоселов, полковники Д. П. Дохтуров⁶, Н. А. Киреев, врачи Н. В. Склифосовский, С. П. Боткин, писатель Г. И. Успенский, художники В. Д. Поленов, К. Е. Маковский.

Из широкого потока охотников «вербовочные присутствия», созданные при славянских комитетах⁷, отправляли прежде всего лиц, имевших военную и медицинскую подготовку. Большая группа русских волонтеров самых различных сословий насчитывала до 4 тыс. человек⁸. В составе ополчения, возглавляемого Черняевым, было 640 русских офицеров и 1806 нижних чинов⁹.

Александр II и А. М. Горчаков поощряли отправку на Балканы добровольцев. Царь разрешил объявить в печати о сборе пожертвований в пользу восставших и сам первый внес 10 тыс. рублей.

Русские люди повсеместно собирали пожертвования, закупали оружие, одежду, лекарства и продовольствие, снаряжали госпитали для повстанцев. Помощь посылалась также бездомным славянским семьям, скитальцам, бежавшим в соседние земли от мусульманских зверств. Всего в помощь братским славянским народам было собрано до 4 млн. рублей¹⁰.

«Две трети пожертвований внес наш бедный, обремененный нуждою, простой народ», — отмечал председатель Московского славянского комитета И. С. Аксаков¹¹.

В конце июня 1876 г. правительства Сербии и Черногории потребовали, чтобы Турция прекратила посылку карательных войск в Боснию и Герцеговину. Однако Порта отказалась выполнить их требование, и 18 (30) июня оба славянские государства объявили ей войну. Сербский князь Милан¹² назначил генерала Черняева главнокомандующим сербской армией.

Эта армия была более чем в пять раз многочисленнее черногорской, насчитывала в своих рядах более 100 тыс. человек и обладала изрядным количеством орудий. Однако она была неопытной, по преимуществу милиционной, а постоянная армия княжества состояла из 4 100 человек при 72 орудиях. Милиционеры были почти не обучены и только своим бравым видом ввели в заблуждение генерала Черняева, когда он произвел смотр перед объявлением войны.

В отличие от сербов, турецкая армия была хорошо обучена, отлично снабжена артиллерией и представляла собой серьезную боевую силу. По численности она намного превышала состав армий славянских княжеств. Нетрудно представить себе последствия такого неравного противоборства.

Несмотря на незаурядные способности боевого генерала Черняева и его сподвижников, несмотря на геройскую борьбу сербов и целый ряд черногорских побед, конечный исход войны был предсказуем. Пять месяцев упорно и ожесточенно сражались сербы и черногорцы, изнемогая в неравном бою.

Политика европейских держав и России

Решение проблем ближневосточного кризиса зависело не столько от усилий балканских государств, сколько от политики великих держав — Англии, Австро-Венгрии, Германии и России. Лондон решительно выступал против укрепления России на Балканах, видя в этом угрозу своим колониальным устремлениям. Королева Англии, правительство во главе с Б. Дизраэли заняли сразу же протурецкую позицию¹³. «Туркам должно быть вполне ясно, — писал видный английский политический деятель Д. Кэмпбель, — что мы действовали, не забывая о собственных интересах и желая остановить какой бы то ни было ценой надвигающуюся мощь России»¹⁴. Вена, мало заботясь о судьбе восставших, также не хотела допустить Россию на Балканы. Свое поражение в австро-прусской войне 1866 г. Габсбурги стремились компенсировать аннексией Боснии и Герцеговины.

Германия, разгромив Францию в 1870—1871 гг. и стремясь стать ведущей державой в Европе, проводила политику на обострение ближневосточного кризиса, на разжигание англо-русских и русско-австрийских противоречий¹⁵.

В трудном положении оказалось правительство России. Петербург рисковал втянуться в конфликт с великими державами, к которому не был готов ни в военном, ни в финансовом отношении. Война нисколько не входила в намерения Александра II¹⁶. «Конечно, если нас заставят воевать, — мы будем воевать, — говорил он Д. А. Милютину еще 15 июля 1876 г., — но я не должен сам подать ни малейшего повода к войне. ...может выйти то же, что было в Крымскую войну, — опять вся Европа опрокинется на нас»¹⁷.

Мнение верхов российского общества разделилось. Панслависты¹⁸ и часть придворных кругов призывали к войне с Оттоманской империей. Курс на войну разделяли императрица — Мария Александровна, наследник престола — Александр Александрович, брат царя великий князь Николай Николаевич, близкий к семье царя К. П. Победоносцев и некоторые другие представители высшего света. Другая часть российского бомонда предпочитала дипломатическое урегулирование конфликта. Такой позиции придерживались канцлер А. М. Горчаков, бывший шеф жандармов П. А. Шувалов, занимавший пост русского посла в Лондоне, министр внутренних дел С. И. Тимашев. Д. А. Милютин прямо указывал, что война явилась бы большим несчастьем для государства¹⁹. Министр финансов М. X. Рейтерн резко выступал против войны, считая, что она приведет к банкротству. Александр II тоже стоял за применение дипломатических средств, хотя и колебался. Вступление в войну Сербии и Черногории осложнило положение русской дипломатии.

Видя реальную опасность войны с Турцией, Александр II стремился избежать изоляции. С этой целью он предложил Францу-Иосифу очередную встречу, которая состоялась в Рейхштадтском замке, в Чехии 26 июня (8 июля) 1876 г.

Секретное соглашение, заключенное во время свидания Александра Николаевича и А. М. Горчакова с Францем-Иосифом и Д. Андраши, не было зафиксировано официально (существуют две расходящиеся между собой записи, сделанные по поручению Горчакова и Андраши). Смысл рейхштадтского соглашения сводился к возможным вариантам исхода войны Турции с балканскими народами и к совместным действиям в каждом из предполагаемых случаев.

Прежде всего, соглашение предусматривало невмешательство обеих держав в войну Сербии и Черногории против Турции, закрытие австрийских портов Клек и Катторо, через которые воюющие стороны (особенно Турция) получали оружие и боеприпасы.

При победе Турции обе державы обязались воспрепятствовать совершению зверств со стороны турецкой армии, потребовать восстановления довоенного положения в Сербии, признания независимости Черногории, а также проведения административных реформ в Боснии и Герцеговине.

В случае же победы Черногории и Сербии первая (по русской записи) должна была получить Герцеговину и порт Спицца на Адриатическом море, а вторая — части старой Сербии и Боснии. Австро-Венгрия получала право на приобретение «турецкой Хорватии и некоторых пограничных с ней частей Боснии». Согласно австрийской записи, Сербия и Черногория должны были получить лишь пограничные районы Боснии и Герцеговины. Остальная часть Герцеговины и часть Боснии должны были быть аннексированы Австро-Венгрией. Россия получала право вернуть себе Юго-Западную Бессарабию, отторгнутую у нее по Парижскому договору 1856 г., и присоединить Батум.

При «полном крушении» Турции, по русской записи предусматривалось образование независимых княжеств Болгарии и Румынии, а по австрийской — предоставление им (и Албании) автономии в рамках Турецкой империи. Обе стороны соглашались на передачу Греции Фессалии, Эпира (по русской записи) и Крита (по австрийской записи), признавали возможность превращения Константинополя в «вольный город»²⁰.

Впервые в Рейхштадте Венский кабинет официально заявил о своих претензиях на территорию Турции.

Александр II, желая сохранить Союз трех императоров и помешать австро-английскому сговору, слухи о котором распространились в Европе, вынужден был согласиться с территориальными претензиями дуалистической монархии. В дальнейшем Австро-Венгрия, опираясь на поддержку Германии, предъявила претензии на оккупацию не только всей Боснии, но и Герцеговины.

Рейхштадтское соглашение вызвало тайное недовольство Бисмарка, который всячески провоцировал осложнения между Россией, с одной стороны, Англией и Турцией — с другой.

С лета 1876 г. Военное министерство России начало готовиться к войне.

31 августа 1876 г. в Константинополе произошел новый переворот. Мурад V был объявлен безумным, и на престол возведен его младший брат Абдул-Хамид II²¹. Орудием своей политики новый султан сделал панисламизм²². До низложения в 1909 г. он осуществлял деспотический режим «зулюм» (насилие, произвол), жестоко угнетал народы Османской империи, организуя армянские погромы, резню греков на Крите и т. п., за что заслужил прозвище «кровавого султана»²³. После прихода к власти новое турецкое правительство соглашалось прекратить военные действия, но настаивало на довольно жестких условиях мирного договора. Европейские державы под влиянием России отклонили домогательства турок. Константинополь ограничился приостановкой военных действий (до 3 октября)²⁴.

В октябре 1876 г. Александр II провел в Ливадии несколько совещаний по вопросам, связанным с положением на Балканах. В ходе обсуждения было принято решение о самостоятельных действиях России на Балканах, о необходимости создания болгарского ополчения, во главе которого предлагалось поставить русского генерала Н. Г. Столетова²⁵. Послу в Турции Н. П. Игнатьеву предписывалось добиваться согласия султана на созыв конференции в Константинополе, а в случае отказа — порвать дипломатические отношения.

Такому категорическому решению предшествовало сообщение о поражении сербской армии 17 (29) октября под Джунисом (Сербия). У турок перед сражением было 104 тыс. человек при 250 крупповских орудиях и осадном парке, а у Черняева — только 28 тыс. при 120 орудиях²⁶.

Несмотря на героическую оборону, сербские линии укреплений были прорваны, дорога на Белград оказалась открытой.

Черняев телеграфировал князю Милану о безнадежности дальнейшего сопротивления. Милан экстренно обратился к Александру II с мольбой о помощи. Император прекрасно понимал, что, отдав сербов на растерзание османов, Россия лишится всякого престижа на Балканах. 19 (31) октября раздался предостерегающий голос российского монарха. Россия предъявила Порте ультиматум: приостановить военные действия и в 48 часов заключить с Сербией перемирие продолжительностью от 6 недель до 2 месяцев.

Правительство султана вынуждено было принять эти условия. Турецкие орды не посмели ринуться на Белград и предать огню и мечу всю страну, как им бы того хотелось. Султан согласился на созыв Константинопольской конференции.

21 октября (2 ноября) в Ливадии Александр II заявил английскому послу лорду Лофтусу²⁷, что если Европа не проявит твердость, он будет вынужден действовать единолично.

Через несколько дней, 29 октября, на приеме московского дворянства и городского общества в Кремле император сказал, что он принял твердое решение действовать самостоятельно в том случае, если на совещаниях представителей держав в Константинополе не удастся достигнуть общего соглашения и добиться от Порты действительных гарантий. Циркуляром 1 (13) ноября 1876 г. князь Горчаков объявил о мобилизации части русской армии²⁸. В то же время российское правительство стремилось использовать все имеющиеся возможности для мирного урегулирования балканского кризиса.

29 ноября 1876 г. в Константинополе в здании русского посольства открылась предварительная конференция шести европейских держав (без участия турецкого уполномоченного) по выработке условий соглашения с Турцией. В короткое время конференция под председательством генерал-адъютанта Игнатьева выработала, с одной стороны, проект условий мира Турции с Сербией и Черногорией и, с другой стороны, основания преобразований в Боснии, Герцеговине и Болгарии, с целью умиротворения христианского населения этих областей²⁹.

Оставляя Сербии в общих чертах прежние границы (с присоединением Малого Зворника), конференция предложила увеличить владения Черногории соседними участками Герцеговины и Албании.

Вместе с тем конференция предложила ввести начала самоуправления в Боснии и Герцеговине и в болгарских областях, подчинив их власти генерал-губернаторов, назначенных Портою, с согласия великих держав, на пятилетний срок. В христианских областях предлагалось образовать местную стражу (в Болгарии, кроме того, милицию), а турецкие войска сосредоточить в немногих городах, для наблюдения же за точным осуществлением реформ образовать комиссию из представителей великих держав в сопровождении европейского вооруженного отряда. Боснию и Герцеговину проект конференции соединял вместе, под властью одного генерал-губернатора, Болгарию же разделял на два вилайета, один, с главным городом Тырново, из большей части владений нынешней Болгарии и Восточной Румелии, другой же, с главным городом Софией, из западной части Болгарии и большей части Македонии до Охридского озера.

В этой программе преобразований вполне выразились те именно начала, которые князь Горчаков с шестидесятых годов предлагал положить в основу устройства христианских областей Турции, а именно начала местного самоуправления и европейского надзора. Впервые, после двадцатилетних усилий русского правительства, европейские державы соединились в общем согласном решении Константинопольской конференции, поддерживая главные стремления России³⁰.

Но это согласие не было полным. До разрешения кризиса было недостаточно прийти к соглашению об устройстве христианских областей Турции: необходимо было еще принудить Порту к осуществлению преобразований. В этом вопросе пути западноевропейских держав далеко разошлись с путями России, которая вследствие этого вынуждена была всецело взять на себя высокое дело защиты и освобождения славян, потребовавшее от нее тяжких усилий и жертв.

Вслед за предварительной конференцией открылась в Константинополе 11 (23) декабря 1876 г. общая конференция представителей держав с участием турецкого уполномоченного³¹.

Однако в день официального открытия конференции 11 (23) декабря внезапно ее участники были оглушены артиллерийским салютом. Изумленные делегаты не успели опомниться, как турецкий министр иностранных дел Саффет-паша поднялся со своего кресла. «Великий акт, — торжественно провозгласил он, — который совершился в этот момент, изменил форму правления, существовавшую в течение 600 лет: провозглашена конституция, которой его величество султан осчастливил свою империю». Ввиду этого важного события труды конференции были объявлены Саффетом совершенно излишними: ведь предоставив конституцию, падишах уже дарует все необходимые права и реформы. На таком основании Турция отклонила решения конференции.

Все последующие попытки европейских держав оказать давление на Порту успеха не имели. Происходившим не был удивлен только английский посол в Константинополе Эллиот³², заранее подстроивший всю эту комедию.

8 (20) января 1877 г. конференция была закрыта. Турция, уверенная в своей силе и поддержке Англии, отказалась принять рекомендации европейских государств.

Единственным реальным результатом конференции, а скорее — русского ультиматума от 19 (31) октября, явилось формальное обращение турецкого правительства к сербскому и черногорскому с предложением начать переговоры о мире.

16 (28) февраля 1877 г. был подписан сербо-турецкий мирный договор на началах довоенного статус-кво. Но с Черногорией мир так и не был заключен, поскольку она требовала территориальных приращений, на которые Порта не соглашалась³³. Как выяснилось позже, Бисмарк также содействовал срыву Константинопольской конференции³⁴.

Угроза войны возрастала. Чтобы не допустить образования враждебной России коалиции, Петербургский кабинет еще раз обратился к Австро-Венгрии, добиваясь ее нейтралитета в будущей войне. После длительных переговоров в Будапеште 3 (15) января 1877 г. была подписана секретная русско-австрийская конвенция, по которой Австро-Венгрия обязывалась соблюдать по отношению к России позицию благожелательного нейтралитета и «парализовать» путем дипломатического воздействия попытки вмешательства других держав в случае русско-турецкой войны. Это условие Будапештской конвенции имело важное значение не только для России, но и для балканских народов, так как предоставляло известные гарантии невмешательства правительств Запада³⁵.

Принципиальное значение имела и договоренность с Румынией, которая находилась в вассальной зависимости от султана и выплачивала ему ежегодную дань общей суммой (в середине 70-х годов) 914 тыс. лей. Правящая элита княжества не стремилась к разрыву отношений с Портой и поэтому Бухарест заявил о нейтралитете своей страны.

В обстановке, когда война с Турцией становилась неизбежной, Румыния могла стать театром военных действий.

В случае, если русская армия получала возможность беспрепятственно пройти через румынскую территорию, военные действия разворачивались непосредственно в Болгарии.

23 марта (4 апреля) 1877 г. в Бухаресте румынский князь Карл Гогенцоллерн подписал с русским представителем соглашение о проходе царских войск через территорию Румынии³⁶. Одновременно с этим правительство России выдало Румынии 1 млн. франков на военные нужды. Россия обязалась «охранять и заставлять уважать политические права румынского государства» и «защищать нынешнюю целостность Румынии»³⁷.

После провала Константинопольской конференции Петербургский кабинет все еще не терял надежды на мирное урегулирование балканского кризиса. Граф Игнатьев под предлогом лечения глаз был послан в феврале 1877 г. со специальной миссией в Европу с тем, чтобы склонить европейские державы к подписанию протокола, в котором они подтвердили бы договоренности, выработанные в ходе предварительных контактов на Константинопольской конференции. В результате переговоров 19 (31) марта того же года протокол был подписан в Лондоне представителями шести держав: России, Великобритании, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии.

К нему прилагались две декларации: первая содержала обязательство России начать переговоры о разоружении, в случае если Турция переведет свои войска на мирное положение и приступит к реформам; во второй державы заявляли, что, если соглашение о взаимном разоружении не будет достигнуто, протокол будет считаться лишенным силы.

Турция, пользуясь поддержкой Великобритании, отклонила Лондонский протокол. Она заявила, что рассматривает его как вмешательство во внутренние дела Турции, «противное достоинству Турецкого государства»³⁸.

Султан отдал распоряжение призвать на действительную службу из запаса около 120 тыс. человек, перевести эскадру из Мраморного моря в Босфор, увеличить ассигнования на нужды армии. Это был уже прямой вызов к войне.

Тогда Александр II принял решение единолично совершить то дело, которое он тщетно предлагал разрешить совместными действиями держав. 11 (23) апреля Россия порвала дипломатические отношения с Турцией.

Силы и планы сторон

Утром 12 (24) апреля 1877 г. в ставке русского командования в городе Кишиневе Александр II подписал высочайший манифест о войне с Османской империей.

«Исчерпав до конца миролюбие наше, — отмечалось в нем, — мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным»³⁹.

Во время объявления манифеста российским войскам и болгарским дружинам болгарский писатель и поэт Иван Вазов видел, как сидящий верхом император великой державы, глубоко взволнованный церемонией торжественности и глубокого значения, был растроган до слез⁴⁰.

12 апреля оказался знаменательным днем для русского народа. В этот же день была объявлена война с Турцией в 1828 г.⁴¹

9 (21) мая 1877 г. на стороне России выступила Румыния, а несколько позже — Сербия и Черногория. Великие державы провозгласили свой нейтралитет.

К началу войны Россия весьма оперативно развернула две армии: Дунайскую в составе 185 тыс. человек при 810 орудиях под командованием брата царя (3-го сына Николая I) великого князя Николая Николаевича (старшего) и Кавказскую армию в составе 95 тыс. человек при 276 орудиях под командованием также брата царя (4-го сына Николая I) великого князя Михаила Николаевича.

В Дунайскую армию вошло болгарское ополчение, насчитывавшее до 7,5 тыс. человек под командованием русского генерала Н. Г. Столетова. В Кавказскую армию влились грузинские, армянские, азербайджанские, осетинские и другие милиционные войска.

Начавшаяся война явилась практическим испытанием мобилизационных возможностей России и тех коренных преобразований, которые проводились в армии Д. А. Милютиным с 1862 г.⁴². В результате военных реформ русская армия стала массовой, комплектуемой на основе всесословной воинской повинности (см. табл. 11).

Таблица 11⁴³

Численный состав русской армии в 1875—1879 гг.

До начала широких боевых действий Россия сумела довольно организованно в короткие сроки провести ряд частных мобилизаций. По приказу Александра II с 1 (13) ноября 1876 г. проведена первая мобилизация одной трети личного состава: 225 тыс. человек было призвано из запаса и 33 тыс. казаков вызвано из станиц⁴⁴.

Вторая мобилизация началась с 3 (15) апреля 1877 г. Попутно с мобилизацией полевых войск проводился призыв и тыловых частей.

Мобилизация каждый раз длилась в среднем от 9 до 26 дней и в целом прошла успешно. По первым двум мобилизациям было призвано 372 тыс. солдат и унтер-офицеров и 6 тыс. офицеров⁴⁵.

После первой мобилизации было создано 6 армейских корпусов (с 7-го по 12-й), а в феврале 1877 г. — еще 8 армейских корпусов (с 1-го по 6-й, 13-й и 14-й). Каждый армейский корпус состоял из 2-3 пехотных и одной кавалерийской (казачьей) дивизии. Гвардейский и гренадерский корпуса имели особую организацию.

В состав корпусов не вошли 10 пехотных и 3 кавалерийские дивизии⁴⁶.

Практически с самого начала мобилизации началось сосредоточение Дунайской армии в ее первоначальном, 4-корпусном составе в Бессарабии. По плану главного штаба войска должны были занять свои позиции вдоль реки Прут к 1 января 1877 г., фактически сосредоточение закончилось к 7 января. За время мобилизации железные дороги России перевезли 178 тыс. человек, а за время сосредоточения — 254 тыс. чел. (не считая конского состава и материальной части). Таким образом, недавно созданный в империи механизм призыва войск и доставки их к театру военных действий по железным дорогам, несмотря на их техническое несовершенство, действовал в целом добротно. Осуществление крупных воинских перевозок в короткие сроки явилось значительным шагом вперед не только в сопоставлении с Крымской войной, когда войска находились в пути месяцами, но даже в сравнении с франко-прусской войной 1870 г. Не секрет, что на французских железных дорогах тогда во время мобилизации царил полный хаос.

Характеризуя русскую армию, следует подчеркнуть, что она находилась в переходном состоянии ввиду незавершенности проводившихся военных реформ. Перевооружение войск затянулось. Общим недостатком стрелкового оружия являлось его разнообразие (винтовки Бердана, Крынка, Карле). Лишь одна треть винтовок в действующей армии отвечала современным требованиям. На вооружении полевой артиллерии отсутствовали стальные дальнобойные орудия и снаряды с сильным фугасным действием. Боевая подготовка войск велась с серьезными перекосами. Штыковой удар превозносился как решающее и единственное средство достижения победы в бою. Предпочитался сомкнутый строй, связывающий инициативу солдат. Игнорировалось значение огня, саперного дела и обороны. Подготовка штабов находилась на низком уровне. Слабо были организованы разведка, рекогносцировка и служба информации.

Поскольку всесословная воинская повинность была введена только в 1874 г., обученного резерва было недостаточно. Особенно страдало качество офицерского состава. Старший и высший командный состав состоял в своем большинстве из бывших николаевских офицеров, приверженцев крепостнических пережитков в армии, консерватизма и плацпарадности.

Поэтому стремление прогрессивных представителей командования — Д. А. Милютина, И. В. Гурко, М. Д. Скобелева, Н. Г. Столетова, Ф. Ф. Радецкого⁴⁷ и других к внедрению более совершенных методов обучения и ведения войны наталкивалось на сопротивление рутинеров.

Русский солдат, как всегда, отличался высокими боевыми качествами, а сочувствие к болгарам и сознание своей освободительной миссии повышали моральное состояние войск и укрепляли их наступательный дух.

Повышению морального духа русской армии способствовали многочисленные послания в ее адрес писем поддержки, освященных икон, полотенец и др.⁴⁸.

Русской Дунайской армии противостояла турецкая армия Абдул-Керим-Надир-паши, насчитывавшая более 206 тыс. человек при 400 орудиях, Кавказской — армия мушира (маршала) Ахмет-Мухтар-паши (65–75 тыс. человек, около 100 орудий)⁴⁹.

Турецкая армия уступала русской в организации, выучке войск, подготовке командного состава, а также в моральном отношении. В результате реорганизации (с 1839 по 1869 г.), проведенной прусскими инструкторами, турецкая армия состояла из низама, редифа, мустахфиза, иррегулярных и египетских войск. Низам являлся войсками действительной службы, в которых состояло 210 тыс. человек. Редиф представлял резервные войска (190 тыс. человек), а мустахфиз — ополчение (300 тыс. чел.). В военное время низам, редиф и мустахфиз выставляли определенное число таборов (батальонов) пехоты, эскадронов кавалерии и артиллерийских батарей.

Иррегулярные войска в случае войны набирались из черкесов, переселившихся в Турцию из России, горных малоазиатских племен (курды и др.), албанцев и т. п. Часть этих войск придавалась полевой армии под названием башибузуков (ассакири-муавине), из остальных формировались местные гарнизонные войска (ассакири-римуллье). Численность их не была учтена даже в самой Турции. В египетских войсках числилось 65 тыс. человек и 150 орудий⁵⁰. Несмотря на то, что турецкий солдат отличался стойкостью, выносливостью и слепым повиновением, он имел слабую военную подготовку, большинство офицерского состава не имело никакого образования. Как свидетельствует турецкий историк, из этих последних «редко кто умел читать и писать, а между тем были в высоких чинах, до генерала включительно»⁵¹. Отсюда проистекало стремление турецкого командования к пассивно-оборонительным действиям. К сильным сторонам турецкой армии можно отнести: лучшее вооружение большей ее части современными американскими винтовками (системы Пибоди-Мартини и Генри Винчестера)⁵², наличие крупповских стальных орудий, изобилие снарядов и патронов, широкое применение самоокапывания, быстрое возведение укреплений. Все это делало турецкую армию в условиях обороны серьезным противником.

По количеству и качеству судов русский Черноморский военно-морской флот значительно уступал турецкому. Однако его более высокая подготовка, использование мин, которых не было у турок, позволяли наносить им ощутимый урон⁵³.

По плану, разработанному талантливым генералом Н. Н. Обручевым, война рассматривалась как наступательная. Русская армия, прикрывшись сильным заслоном от крепостей в Придунайской Болгарии, должна была стремительным наступлением перейти Балканы и выйти к Константинополю. В целом вся война была рассчитана на сокрушение Турции одним мощным ударом.

Однако царское командование, недооценивая противника и рассчитывая на легкий успех, выделило вначале в действующую армию сравнительно небольшие силы — до 260 тыс. человек. В результате русской армии на Балканах пришлось выполнять решительную стратегическую цель, имея небольшое превосходство в силах над турецкими войсками. Кавказский театр военных действий рассматривался как второстепенный. Силы турецкой армии в Болгарии были разбросаны вдоль Дуная и в глубине страны. Основная масса войск располагалась в четырехугольнике крепостей: Рущук—Силистрия—Варна—Шумла. План действий заключался в пассивной обороне линии Дуная.

В предписании турецкого султана 20 апреля 1877 г. говорилось: «Так как нельзя удержать всю оборонительную линию Дуная от Мачина до Виддина, то с наступлением войны надлежит завлекать неприятеля вглубь страны и там дать ему сражение»⁵⁴.

Балканский театр военных действий в войну 1877—1878 гг. с севера граничил с Россией и Австро-Венгрией; с востока — с Черным морем; с юга — с проливом Босфор, Мраморным морем, Дарданеллами и Эгейским морем; с запада — с Австро-Венгрией, Боснией, Сербией и Албанией⁵⁵.

На территории театра ко времени войны проживало до 10 млн. человек. Весь театр делился в широтном направлении Дунаем и Балканским горным хребтом на три, существенно отличающиеся друг от друга, части: Румынию, Придунайскую Болгарию и Забалканье.

Кавказский (или Малоазиатский) театр военных действий включал в себя часть Северного Кавказа, Восточный Кавказ, Дагестан, береговую полосу Черноморского корпуса с Сухумским военным отделом, Западное Закавказье, Кутаисскую губернию и северо-восточную часть Азиатской Турции⁵⁶.

Военные действия открылись одновременно на обоих театрах — на Балканском и Кавказском 12 (24) апреля 1877 г. и продолжались свыше десяти месяцев, по день заключения Сан-Стефанского договора 19 февраля (3 марта) 1878 г.

Основные события развернулись на Балканском полуострове.

Для лучшего обзора весь процесс войны может быть разделен на три этапа: первый — наступление русских войск до второго штурма Плевны, от 12 (24) апреля до 18 (30) июля 1877 г.; второй — временная оборона русской армии, от 18 (30) июля 1877 г. до 28 ноября (10 декабря) 1877 г. падения Плевны; третий — наступление русских войск, от 28 ноября (10 декабря) 1877 г. до 19 февраля (3 марта) 1878 г., заключения мира с Турцией.

Сосредоточение войск в Румынии

В день объявления войны 12 (24) апреля 1877 г. русская армия (8-й, 11-й и 12-й корпуса, 4-я стрелковая и кавказская казачья бригады, пять донских полков) перешла румынскую границу и четырьмя колоннами двинулась к Дунаю на участке от Александрии до Рени.

Несмотря на сильные дожди и половодье, пехота делала в сутки до 70, а кавалерия до 100 верст⁵⁷. Один из офицеров 8-го корпуса вспоминал: «Тяжело достались частям войск эти переходы; пришлось вязнуть и шаг за шагом выкарабкиваться, а для вытягивания из грязи повозок... не только припрягать в помощь лошадям волов, но и наряжать команды усталых нижних чинов... И в дальнейшем походном движении через Румынию до самого Бухареста войска были преследуемы неудачами: разлив бурных южных рек и речонок, снося, разрушая и уничтожая мосты, везде натворил столько бед, что в общем прибытие этой колонны войск к столице Румынии... запоздало почти на две недели против расчета, сделанного полевым штабом и объявленного к исполнению»⁵⁸. В то же время немощные румынские железные дороги не удовлетворяли потребностей войск. Трудности похода были преодолены без потерь. Личный состав показал высокую организованность и дисциплину, соблюдая законы соседнего государства⁵⁹. Как отмечал полковник генерального штаба М. А. Газенкампф: «...масса румынского населения очень приветливо относится к русским»⁶⁰. В ходе марша к составу действующей армии присоединились еще 4 корпуса (4-й, 9-й, 13-й и 14-й)⁶¹. Пройдя от 600 до 700 км, последние соединения и части прибыли в конце мая в назначенные районы. Таким образом все 7 корпусов русской армии в соответствии с планом развернулись на северном (левом) берегу Дуная. Главная квартира главнокомандующего из Кишинева переместилась в Плоешти. Туда же 25 мая (6 июня) в 7 часов 50 минут вечера царским поездом прибыл Александр II⁶².

Весь левый берег Дуная от Турну-Магурелли до Черного моря был прикрыт войсками Дунайской армии, в которой на 15 (27) июня 1877 г. насчитывалось более 260 тыс. человек. Вверх по Дунаю от Турну-Магурелли расположилась мобилизованная румынская армия в составе двух корпусов.

Русским войскам противостояли 206 тыс. человек из состава турецких формирований, разбросанных мелкими группами на фронте от Костенджи до Ниша. Главные силы османов были сосредоточены в знаменитом «четырехугольнике» крепостей Рущук — Шумла — Базарджик — Силистрия. Итак, общее соотношение сил было в пользу русской армии. Оно еще более усилилось после включения в состав Дунайской армии Болгарского ополчения и вступления в войну на стороне России Румынии, Сербии и Черногории⁶³.

Форсирование Дуная

Наступление русских войск на Балканах началось с форсирования самой большой реки в Западной Европе — Дуная в его нижнем многоводном течении, шириной до 1000 м, глубиной до 30 м, с обрывистым и удобным для обороны противоположным берегом. Несмотря на то, что русская армия в прошлые войны более 30 раз преодолевала этот водный рубеж и накопила богатый опыт переправы под огнем противника, тем не менее задача оставалась труднорешаемой. Оборона неприятеля по Дунаю усиливалась девятью турецкими крепостями и довольно сильной речной флотилией в составе 46 судов. Прежде всего, необходимо было нейтрализовать турецкую флотилию. Для этого предполагалось использовать 31 артиллерийскую береговую батарею, боевые корабли и минирование русла реки. Активная борьба развернулась после создания русской Дунайской речной флотилии, сформированной из двух отрядов моряков: Балтийского гвардейского экипажа и Черноморского флотского. Большинство судов для флотилии (14 паровых минных катеров и 17 гребных судов) было доставлено из Кронштадта и Николаева.

Соотношение русских и турецких военных судов на Дунае представлено в табл. 12⁶⁴.

Таблица 12

Состав русской и турецкой дунайской военных флотилий к началу войны

Кроме того, 21 гребное судно из Кронштадта и Николаева (преимущественно шестерки и кожуховые боты) и 31 грузовое мачтовое и гребное судна, купленные и найденные на Дунае (барки, баржи, бриги, шхуны).

1. Начальник Черноморского гвардейского экипажа капитан-лейтенант С-К. И. Тудер, состав — 490 человек.

2. Начальник Черноморского флотского отряда капитан-лейтенант Беклешов, состав — 210 человек.

Оба отряда в подчинении начальника инженеров Дунайской армии генерала А. Ф. Деппа.

Кроме того, 9 транспортных пароходов и 17 гребных шлюпок и барок.

Всего экипажа — 946 человек.

И хотя в качественном отношении суда русской речной флотилии значительно уступали судам османов, они сумели взять инициативу в свои руки и нанести противнику ощутимый урон.

Уже в первых числах мая катера под прикрытием береговых батарей сумели поставить ряд минных заграждений. 29 апреля (11 мая) одновременным попаданием снарядов 3-й и 4-й осадных русских батарей у Браилова был взорван и потоплен флагманский турецкий броненосный корвет «Люфти-Джелиль», вооруженный 5-ю крупнокалиберными орудиями. Из 218 человек экипажа уцелел лишь один матрос, которого вместе с флагом броненосца подобрали русские минные катера⁶⁵.

В ночь на 14 (26) мая минными катерами лейтенантов Ф. В. Дубасова и А. П. Шестакова потоплен большой турецкий монитор «Хивзи-Рахман»⁶⁶. Опыт проведенной атаки был многократно использован в дальнейшем. Русские минные катера, имевшие на вооружении шестовые и буксирные шлюпочные мины, вплотную подходили к турецкому судну и ударяли его шестовой миной или подводили под днище буксирную мину. Естественно, такая атака требовала от экипажа катера большого умения и мужества.

В течение двухмесячной борьбы турецкая флотилия на Дунае была полностью парализована. К середине июня 1877 г. участок будущей переправы русских войск был надежно прикрыт с обоих флангов минными заграждениями.

Большая подготовительная работа была проведена для обеспечения войск десантными средствами. Необходимые перевозочные материалы были собраны в Слатине и спущены по реке Ольге, а затем проведены вниз по Дунаю мимо турецкой крепости Никополь. Главнокомандующий осмотрел берега Дуная от Зимницы до Турно и, по представлению генерала А. К. Рихтера⁶⁷, избрал для переправы окрестности Зимницы (на левом берегу) и Систово (на правом). Для отвлечения внимания турок от Среднего Дуная генерал А. Э. Циммерман⁶⁸ получил приказание переправиться 10 (22) июня через Нижний Дунай у Браилова или Галаца. Вместе с тем, начиная с 12 (24) июня, производился ежедневный усиленный обстрел осадной артиллерией крепостей Рущук, Никополь, Виддин.

Несмотря на сильный разлив Дуная, генерал-майор Д. Е. Жуков⁶⁹ со своей бригадой (полки Рязанский и Рижский) 10 (22) июня отплыл на судах из Галаца в Буджак. После упорного боя русские войска овладели Буджакскими высотами и затем без выстрела заняли Мачин, Тульчу, Исакчу и Гирсово⁷⁰.

В районе форсирования на три дня были прекращены всякие передвижения войск. Соблюдение маскировки, скрытности, широкое применение дезинформации создали условия не только тактической, но и оперативной внезапности действий. Турецкое командование до последнего момента находилось в неведении не только о конкретном месте переправы, но даже о направлении и районе возможных действий русской армии⁷¹.

Главнокомандующий турецкой армией Абдул Керим-паша, посетивший Систово, признал здесь переправу невозможной. Указав на свою ладонь, он хвастливо сказал окружавшей его свите: «Скорее тут у меня вырастут волосы, чем русские здесь переправятся через Дунай»⁷².

В подтверждение того, что противник не ожидал переправы русских на Среднем Дунае у Зимницы—Систово, может служить рассказ систовского содержателя гостиницы о том, как турецкие офицеры в полной беспечности кутили у него всю ночь на 15 июня⁷³.

Корреспондент Петербургской газеты «Новое время» В. Буренин в своем дневнике писал: «Переправа у Систово была приведена в исполнение столь внезапно и неожиданно, что ее свидетелями оказались лишь войска, бывшие в деле. Даже для высших лиц армии, говорят, она была сюрпризом... даже корреспонденты на этот раз были обмануты и прозевали главную переправу»⁷⁴.

Для форсирования реки первой выделялась десантная группа в составе усиленной 14-й пехотной дивизии в количестве 15 тыс. человек при 64 орудиях под руководством опытного военачальника генерал-майора М. И. Драгомирова⁷⁵. Он был хорошо знаком с теорией этого вопроса, поскольку в свое время написал труд «О высадке десантов в древнейшие и новейшие времена».

Драгомиров искусно организовал действия своей группы. В специально вырытых в земле ямах, размером и формой напоминавших понтоны, подразделения тренировались действиям при посадке, во время движения на воде и высадке.

В ночь на 15 июня из Зимницы были двинуты все понтонные парки. Понтоны первого эшелона отплыли от левого берега, скрываясь за островками. На передних понтонах движением руководили болгарские лодочники, хорошо знавшие подходы к правому берегу.

Из-за ненастной погоды турки заметили первые понтоны только в нескольких сотнях метров от берега. Огонь их артиллерии и контратаки успеха не имели. На Систовских высотах завязался горячий бой.

Русские войска, постепенно усиливаясь подкреплениями, отбросили неприятеля и прочно утвердились на правом берегу. Десантники Драгомирова расширили плацдарм и заняли Систово. Освобождение Систова было отмечено жителями как величайший праздник. Весь город вышел навстречу русским войскам с хлебом-солью и цветами⁷⁶.

В дальнейшем повсеместно русские войска, вступившие в Болгарию, восторженно встречались болгарским населением, которое жестоко страдало от турецкого ига и видело в русских воинах своих освободителей.

К вечеру, кроме десантной группы, переправились остальные части 8-го корпуса и 35-я пехотная дивизия⁷⁷. Русские потери составили всего 239 человек⁷⁸.

Турки поспешно отступили к Тырново и Рущуку. 16 июня главные квартиры Александра II и главнокомандующего великого князя Николая Николаевича были переведены в Зимницу. Император в прочувствованных словах благодарил командиров частей, первыми преодолевших Дунай. Генералу Драгомирову лично вручил орден св. Георгия 3-й степени.

В течение нескольких дней были построены два понтонных моста, по которым переправились главные силы. К началу июля на правом берегу Дуная было сосредоточено 120 тыс. человек. Два корпуса подступали к Дунаю с севера. Форсирование одной из величайших рек Европы было проведено на редкость успешно. Оно вызвало у друзей восторг, а у врагов — удивление и озлобление.

«Когда мы узнали о переправе русских через Дунай, — отмечал Петко Войвода, находившийся в Родопских горах, — мы не могли прийти в себя от охватившей всех нас радости»⁷⁹.

Из Лондона же и Вены сообщали, что удачное форсирование русской армией Дуная всполошило правительства как Англии, так и Австрии. Успешная переправа была полной неожиданностью для Западной Европы⁸⁰.

Переход русских войск через Дунай вызвал панику в высшем турецком командовании, ведь русская армия ничем больше не была отделена от турецкой.

3 (15) июля Главная императорская квартира была переведена в Царевицу. Оттуда 8 (20) июля Александр II переехал в Белу, город на Янтре, где и оставался до конца июля.

В направлении Балканского хребта и Константинополя против русских в Тырново турки имели всего лишь 4 тыс. человек. Однако на флангах русской армии у противника были сильные группировки. На правом фланге, в районе Никополя было около 10 тыс. человек, а на левом, в районе Рущука и Шумлы — 60 тысяч.

Превосходство было на стороне русских, но охватывающее положение султанских группировок создавало определенные трудности. В этих условиях великий князь Николай Николаевич решил сначала обеспечить фланги, разведать противника перед фронтом и только после этого наступать через Балканы⁸¹. С этой целью после переправы через Дунай действующая армия была разделена на три отряда — Западный, Передовой и (Восточный) Рущукский. Схема их движения была подобна развернутому вееру.

Западный отряд (9-й корпус, около 35 тыс. человек, 108 орудий) генерал-лейтенанта Н. П. Криденера⁸² получил задачу занять крепость Никополь, затем Плевну, обеспечивать правый фланг всей армии и готовиться в дальнейшем к наступлению за Балканы.

Передовому отряду (стрелковая бригада, болгарское ополчение и кавалерия, до 12 тыс. человек, 38 орудий) под командованием молодого генерала И. В. Гурко предстояло действовать на главном оперативном направлении. Ему надо было развивать наступление к столице Болгарии Тырново, преодолеть Балканы в районе Шипки, захватить перевалы и выйти в Забалканье с целью организации восстания славянского населения.

Ядром болгарского ополчения, сформированного русскими в Бессарабии, стали участники Апрельского восстания 1876 г., бежавшие из Болгарии. Офицерский состав почти целиком состоял из русских.

Самый крупный Рущукский (Восточный) отряд (12-й и 13-й корпуса, 75 тыс. человек, 216 орудий) под начальством цесаревича Александра Александровича имел задачу наступать на Рущук и овладеть им, прикрыв левый фланг русской армии.

Кроме того, в Добрудже действовал отдельный Нижнедунайский отряд. В результате силы оказались распылены.

Большинство исследователей русско-турецкой войны считают, что наступление по расходящимся направлениям было серьезнейшей ошибкой главнокомандующего и его начальника штаба генерала А. А. Непокойчицкого⁸³. Вместо того чтобы, согласно плану Обручева, двинуть половину своей армии через Балканы и максимально быстро продвигаться к Константинополю (вторая часть армии должна была обеспечивать фланги первой части, блокируя турецкие войска, идущие из Виддина, и заняв слабейшую крепость в Рущуке), великий князь Николай Николаевич разделил армию на три отряда, каждый из которых оказался не в состоянии решить поставленные перед ним задачи.

По собранным к этому времени сведениям, неприятель, видимо пораженный удачным переходом русских войск через Дунай, почти одновременно в двух пунктах, не решался противодействовать русским главным силам с фронта и сосредоточивался против русских на флангах: к западу у Виддина и к востоку у Разграда.

Султан и дари-хура (военный совет) сразу забыли утвержденные ими вначале планы заманивания русских вглубь Болгарии. Турецкий главнокомандующий старец Абдул-Керим-паша был отстранен от командования и отдан под суд⁸⁴, а вместо него был назначен софийский паша Мехмед-Али — авантюрист из немцев Карл Дитрих (Детруа), вступивший в командование 9 (21) июня⁸⁵.

Действия Передового отряда генерала Гурко

Генерал Гурко, стремительно про двинувшись к Тырнову, 25 июня (7 июля) занял его своей кавалерией. Защитники Тырнова, объятые паническим страхом, отступили в составе 5 таборов пехоты, 6 орудий и 400 человек кавалерии⁸⁶.

Гурко почти без больших усилий занял Тырново и Габрово. В последнем пункте узнали, что лучший шоссированный перевал через Балканы — Шипкинский был укреплен весьма слабо, а соседние с ним горные проходы оставлены совершенно без защиты. Исходя из этого, Гурко решился обойти Шипкинский перевал через Хаинкиойский проход и затем атаковать главный перевал одновременно с фронта и тыла.

Главнокомандующий, одобрив этот план действий, двинул к Тырнову части 1-го корпуса; для фронтальной же атаки Шипкинского перевала был сформирован Габровский отряд, под начальством генерал-майора В. Ф. Дерожинского⁸⁷, из 3-х батальонов Орловского полка, 5-ти сотен 5-го Донского полка и 10-ти орудий.

Шипкинский перевал на высоте 1185 м, через который проходит шоссе Габрово-Казанлык, приобрел исключительное значение в ходе боевых действий. Он связывал Северную Болгарию с Южной, через него шел кратчайший путь к Адрианополю. К тому же перевал был удобен для прохода войск с артиллерией.

28 июня (10 июля) Гурко, оставив отряд генерала Дерожинского на северном склоне Балкан, направил авангард своего отряда под начальством генерал-майора О. Е. Рауха⁸⁸ на Хаинкиойский перевал и сам двинулся за ним вслед с остальными силами.

2 (14) июля отряд генерала Гурко овладел Хаинкиойским проходом и направился далее к Казанлыку. После нескольких стычек Казанлык был взят 5 (17) июля⁸⁹. Гурко, зная, что в этот день Дерожинский должен был атаковать Шипкинский перевал с севера, предполагал атаковать Шипку с юга в тот же день, но из-за сильного утомления своих войск должен был отложить нападение.

В сильную жару, преодолевая крутые горные склоны, Передовой отряд за 6 дней прошел более 120 км пути. Между тем Дерожинский 5 (17) июля безуспешно атаковал Шипку.

6 (18) июля Гурко атаковал Шипку с юга, казалось так же тщетно; тем не менее турки, боясь окружения, в ночь на 7 (19) июля оставили перевал и отошли по горным тропам к Филиппополю (Пловдив)⁹⁰.

Таким образом, линия Балкан была занята объединенными войсками и долина реки Тунджи очищена от неприятеля. Путь к Босфору и Константинополю оказался открытым, однако сил для наступления не было.

Заняв г. Эски-Загра (Стара-Загора), Передовой отряд подвергся контрудару прибывшей из Черногории (морским путем в Адрианополь) турецкой армии Сулейман-паши⁹¹ (37 тыс. человек) и отступил к Шипке.

Вскоре сюда был выдвинут вновь созданный Южный отряд (до 20 тыс., в августе — 46 тыс.) генерала Ф. Ф. Радецкого.

Первая и Вторая Плевна

Одновременно с действиями Передового отряда Гурко происходили операции на обоих флангах общего расположения русской армии. Рущукский (Восточный) отряд, занимая левый фланг, успешно продвигаясь вдоль Дуная, в начале июля вышел на южные подступы к Рущуку (Русе). Турецкие войска придерживались здесь оборонительной тактики и активности не проявляли. Более сложно развертывались события для Западного отряда.

4 (16) июля Западный отряд штурмом овладел крепостью Никополь. Вопреки неудачному плану, успех был достигнут благодаря инициативе командиров частей.

Следующая задача Западного отряда была занять Плевну, куда поспешно продвигался корпус Осман-паши⁹², одного из наиболее даровитых и серьезных турецких военачальников. Безынициативный командующий Западным отрядом барон Криденер промедлил (от Никополя до Плевны нужно было пройти всего 40 км, в Плевне гарнизон насчитывал всего 2 тыс. солдат) и лишь 6 (18) июля направил к Плевне 9-тысячный отряд. Осман-паша, совершив форсированный 200-километровый марш, опередил русских и утром 7 (19) июля с 16-тысячной армией, обстрелянной в боях с сербами, занял Плевну. 8 (20) июля был предпринят первый штурм, получивший впоследствии название «Первой Плевны». Несмотря на героизм русских солдат, на правом фланге даже ворвавшихся в город, Плевна осталась у турок.

Неудачи русских войск выявили серьезные изъяны в организации боя и руководстве им со стороны старшего и высшего командования: разведка была поставлена плохо, сражению почти не предшествовала артиллерийская подготовка, в наступлении преобладал принцип ротных колонн.

Казалось бы, ошибки одного сражения должны были послужить уроком для другого. К сожалению, штаб Дунайской армии, командование Западного отряда не сделали из происшедшего правильных выводов.

18 (30) июля, в те дни, когда Гурко вел вместе с ополчением кровопролитные бои у Старой Загоры, Криденер предпринял вторую попытку овладеть Плевной («Вторая Плевна»). Против противника были выставлены 26 тыс. человек со 140 орудиями. Главный удар направлялся на восточные и юго-восточные укрепления крепости, хотя она была слабее защищена с юга и запада.

Турецкий гарнизон насчитывал 22–24 тыс. человек при 58 орудиях. Вторая Плевна также окончилась неудачей, причем русские потери составили 7 тыс. человек, в то время как турки потеряли только 1200 человек⁹³.

Здесь сказались те же ошибки, что и 8 (20) июля. Неправильно было выбрано направление главного удара, отсутствовала должная артиллерийская и ружейная подготовка атаки, нечетко были поставлены задачи полкам, бездействовала конница, отсутствовало взаимодействие между частями, руководство в ходе боя было неудовлетворительным.

«Вторая Плевна» произвела удручающее впечатление на главное командование и общественность России⁹⁴. Стало очевидным, что основные силы Дунайской армии не могут пока перейти Балканы для поддержки Передового отряда Гурко, как планировалось ранее. Решено было временно перейти к обороне, привлечь румынские войска (41 тыс. человек) к участию в войне наравне с русскими, затребовать из России гвардейские и гренадерские части.

К концу июля турки успели стянуть войска на русских флангах: против Рущукского отряда стоял Махмуд-паша; против главных сил — Осман-паша в Плевне и в прилежащих к ней пунктах; а в Балканах и на горных их склонах — Сулейман-паша с особой армией.

Положение Дунайской армии на правом берегу реки сделалось весьма невыгодным: имея под рукою около 100 тыс. человек, войска занимали район до 300 км, необеспеченный с флангов. Никополь был занят незначительными силами румын; переправа у Систова не представляла надежного опорного пункта⁹⁵.

Первое наступление русских войск на Кавказе

Перед началом войны Кавказская армия насчитывала 95,5 тыс. человек и 276 орудий⁹⁶. Для ведения наступательных действий из ее войск был сформирован Действующий корпус (52 тыс. человек при 160 орудиях) под командованием генерала от кавалерии М. Т. Лорис-Меликова. В соответствии с направлениями, избранными для наступления, корпус был разделен на три отряда. Главные силы (27,5 тыс. человек и 92 орудия) под непосредственным руководством Лорис-Меликова были нацелены в центре из Александрополя на Карс и Эрзерум. На правом фланге из района Ахалкалаки на Ардаган наступал Ахалцыхский отряд (13,5 тыс. человек и 36 орудий) во главе с генерал-лейтенантом Ф. Д. Девелем⁹⁷. На левом фланге, из Игдыря на Баязет и Эрзерум направлялся Эриванский отряд (11,5 тыс. человек и 32 орудия) под начальством генерал-майора А. А. Тергукасова⁹⁸ (см. табл. 13)⁹⁹.

Таблица 13

Распределение войск Кавказской армии

между Действующим корпусом и отрадами

(без местных войск, парков, осадной артиллерии)

к 12 (24) апреля 1877 г.

Вдоль морского побережья, правее Действующего корпуса был сосредоточен Рионский отряд (24 тыс. человек при 96 орудиях) генерал-лейтенанта И. Д. Оклобжио, нацеленный на Батум¹⁰⁰.

Поскольку конечная цель в войне с Турцией находилась на Балканском полуострове, перед войсками Кавказского театра действий была поставлена задача как можно больше отвлечь на себя турецких сил и больше занять пунктов и пространства в Азиатской Турции¹⁰¹.

Турецкое командование первоначально планировало вести на Кавказе наступательные действия, углубиться на территорию России и поднять восстание мусульман. Затем из-за малочисленности войск (75 тыс. человек) оно вынуждено было перейти к обороне, используя имеющиеся крепости¹⁰².

Кавказская армия, как и на Европейском театре войны, перешла границу империи с 12 (24) по 17 (29) апреля 1877 г.¹⁰³.

Благодаря четким и стремительным действиям кавалеристов все турецкие передовые посты были уничтожены. Внезапное наступление русской армии застало турок врасплох. Несмотря на тяжелые условия весенней распутицы, 18 (30) апреля русские войска заняли Баязет, 5 (17) мая — Ардаган и блокировали в конце мая Карс¹⁰⁴. Особенно энергично действовал Эриванский отряд под командованием боевого генерала Тергукасова. После занятия Баязета с целью отвлечь внимание Мухтар-паши от Карса¹⁰⁵ отряд стал продвигаться на Алашкерт и затем на Драм-Даг.

4 (16) июня Эриванский отряд наголову разбил при Драм-Даге войска Магомет-паши, погибшего в этом бою. Участвовавший в сражении английский военный агент при Анатолийской армии генерал Арнольд Кэмпбелл и его постоянный спутник корреспондент газеты «Таймс» капитан Норман бежали без оглядки до самого Эрзерума¹⁰⁶.

Между тем распыление русских сил на три отрада, действовавших на самостоятельных направлениях, затрудняло закрепление успеха.

Турецкий главнокомандующий Мухтар-паша, решив разгромить Эриванский отрад (7 тыс. человек), сосредоточил против него с фронта и тыла главные силы своей армии (18 тыс. человек, 18 орудий).

9 (21) июня в Даярском ущелье произошел ожесточенный бой Эриванского отрада с османами Мухтар-паши. Несмотря на явное численное превосходство, противник не добился успеха. Узнав о наступлении отряда генерала Геймана¹⁰⁷ из-под Карса на Зивин, Мухтар-паша отказался от своего намерения разгромить Эриванский отрад.

12 (25) июня отрад Геймана (17,5 тыс. человек при 64 орудиях) атаковал турецкие позиции у Зивина (10 тыс. человек с 16 орудиями), но был отбит. По согласованию с находившимся в отраде Лорис-Меликовым, Гейман принял решение отступить.

6 (18) июня турецкий корпус Фаик-паши (11 тыс. человек, 11 орудий) в тылу Эриванского отрада осадил Баязет, русский гарнизон которого насчитывал около 1650 человек с 2 орудиями. Несмотря на многократное превосходство врага (к 27 июня (9 июля) силы турок возросли до 12 тыс. человек и 18 орудий), нехватку продовольствия и воды, гарнизон крепости геройски выдержал 23-дневную тяжелую осаду.

Обороной руководили полковник Измаил-хан Нахичеванский, комендант цитадели капитан Ф. Э. Штоквич и артиллерийский поручик Томашевский. Как писал позже Штоквич: «2–3 суточных сухарика и одна столовая ложка... воды при 40-45° палящей жаре в течение многих дней осады сделали свое дело: они не убили гарнизон, но обратили его в толпу скелетов и живых мертвецов, на которых без душевного содрогания и ужаса нельзя было взглянуть»¹⁰⁸. За время осады русские потеряли 119 человек убитыми и 167 ранеными. 28 июня (10 июля) подошедший Эриванский отрад Тертукасова в упорном бою заставил османов снять осаду¹⁰⁹.

Проявив высочайшую самоотверженность, мужество и стойкость, защитники Баязета вписали одну из славных страниц в историю русской армии. Впоследствии, так же, как и участники Шипкинской эпопеи, все они были награждены особой серебряной медалью.

Не выполнил поставленной задачи Кобулетский отряд. Батум оставался в руках неприятеля. Однако отряд достоин похвалы за то, что в ходе наступления оттянул на себя крупные силы противника¹¹⁰.

В результате просчетов командования Кавказской армии — главнокомандующего великого князя Михаила Николаевича и командира Действующего корпуса Лорис-Меликова успехи весенне-летнего наступления не были развиты и закреплены. Из-за плохо организованной разведки командование нередко преувеличивало силы противника, действовало медленно и нерешительно, что позволило османам подтянуть и сосредоточить крупные резервы.

Обширная территория, кроме Ардагана и Муха-Эстатских позиций, была оставлена русскими войсками. Сняли и осаду Карса. Кавказская армия в конце июня — начале июля 1877 г. перешла к обороне.

Таким образом, закончился первый наступательный этап войны и на Балканском, и на Кавказском театрах военных действий.

Временная оборона русской армии

Второй этап войны характерен стратегической обороной и накапливанием сил русских войск для нового наступления.

К началу августа в Дунайской армии насчитывалось 268 тыс. человек и более 1 тыс. орудий¹¹¹. Причем войска были рассредоточены по дуге протяженностью свыше 300 км, обращенной на запад, юг и восток.

Силы противника, сосредоточенные против Дунайской армии, составляли более 210 тыс. человек при 414 орудиях¹¹².

Анализируя сложившуюся обстановку, военный министр Д. А. Милютин в записке Александру II от 21 июля (2 августа) высказал конструктивное предложение о переходе к стратегической обороне по всему фронту. Он предлагал отказаться «от предприятий наступательных до прибытия более сильных подкреплений, стянуть разбросанные силы в небольшое число пунктов, узнать выгодные позиции и, где нужно, укрепиться»¹¹³.

Предложения Милютина были одобрены царем. Однако главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и его штаб во главе с генералом Непокойчицким, вместо тщательного разбора допущенных ошибок и принятия радикальных мер, предложенных Милютиным, ограничились лишь численным увеличением армии.

Высочайшим повелением было приказано срочно перебросить в район боевых действий гвардию. Всего дополнительная мобилизация составила 8 пехотных и 2 кавалерийских дивизии. Кроме того, после длительных переговоров румынский князь Карл согласился направить под Плевну 2 пехотные дивизии и кавалерию.

Защита Шипки

Временные просчеты русской армии на первом этапе войны позволили турецкому командованию организовать контрнаступление. С помощью австрийских и германских советников турецкий штаб разработал план окружения русских войск, расположенных южнее Дуная. В последующем намечалось отбросить русскую армию к исходному положению, т. е. за Дунай. Для осуществления поставленной цели предполагалось концентрическое наступление всех трех турецких армий в общем направлении на Систово. Возможности для наступления у османов имелись. Западнодунайская армия Османа-паши, расположенная в районе Плевны, насчитывала около 70 тыс. человек. Восточнодунайская армия Мехмеда Али-паши, занимавшая четырехугольник крепостей, имела около 100 тыс. человек. Южная армия Сулеймана-паши, переброшенная из Черногории в составе 37 тыс. человек, была сосредоточена за Балканским хребтом. Именно она наносила главный удар через Шипкинский перевал.

На пути наступавших войск Сулеймана-паши оказался передовой отряд Гурко, оказавший героическое сопротивление врагу. 19 (31) июля под Эски-Загрой (Стара-Загора) произошел первый бой. Вместе с русскими воинами самоотверженно сражались и болгарские ополченцы. Под натиском численно превосходящих сил противника Гурко вынужден был отступить к перевалам и влиться в состав войск генерал-лейтенанта Ф. Ф. Радецкого, которые обороняли южный участок фронта шириной в 120 км.

Основные силы Сулейман-паша обрушил на Шипку, которую оборонял русско-болгарский отряд генерала Н. Г. Столетова. Отряд насчитывал около 6 тыс. человек, в том числе 2 тыс. болгар, 27 орудий и занимал позицию на перевале по фронту до 2 км при глубине от 60 м до 1 км. Уже 5 (17) августа Столетов донес Радецкому о складывавшейся тяжелой обстановке: «...весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас в 8 верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны, говорю это без преувеличения; будем защищаться до крайности, но подкрепления крайне необходимы»¹¹⁴.

Однако Радецкий, передоверившись данным разведки, ожидал наступления Сулеймана-паши на левом фланге. Он считал появление турок у Шипки как ложную демонстрацию и не выделил Столетову подкрепления.

Ранним утром 9 (21) августа неприятель начал фронтальный штурм русских позиций. В течение трех суток малочисленный отряд Столетова вел ожесточенные, кровопролитные бои против превосходящих сил противника. Защитники Шипки испытывали острую нехватку боеприпасов, а им приходилось отражать в день до 14 атак. Нередко они вынуждены были отбивать врага камнями и штыками. Тяжелое положение отряда усугублялось нестерпимой жарой и отсутствием воды. Единственный источник — ручей — оказался под обстрелом турок, и путь к нему устилали ряды трупов, число которых с каждым часом росло.

Русско-болгарский отряд был почти окружен, потери его составляли около 1400 человек. В самый критический момент на исходе третьего дня боев к Шипке подошла 4-я стрелковая бригада, которую привел сам Радецкий, совершив трудный марш при 40-градусной жаре по пыльным дорогам, забитым обозами беженцев-болгар. Участник этого марш-броска Анучин писал: «По мере нашего приближения к становищам беженцев, все взрослое население становилось на колени и кланялось в землю. «Много здравия, много счастья!» — твердили женщины с рыданиями, глядя на нас. Все мужчины были без шапок. Немало мужчин, женщин и детей были в перевязках. Это — жертвы турецких неистовств. Картина была потрясающая»¹¹⁵.

В помощь русским солдатам «собрано было 100 носилок с 400 носильщиками... Тысяча человек болгар отправлена с водой в кувшинах, ведрах и бочках на ослах и телегах... Местные жители вели себя удивительно. По первому слову беженцы опрокидывали свои возы с пожитками и ехали или шли, куда им приказывали»¹¹⁶.

Подход новых сил решил борьбу в пользу русских. В ночь на 12 (24) августа на Шипку подошли остальные части общего резерва во главе с генералом М. И. Драгомировым. Число защитников Шипки возросло до 14,2 тыс. человек с 39 орудиями. На позицию были подвезены снаряды, патроны, вода и горячая пища. Днем 12 (24) августа русско-болгарский отряд перешел в контратаку. В жестоком бою был ранен в ногу и до конца войны выбыл из строя генерал М. И. Драгомиров.

Сулейман-паша продолжал атаки и в следующие дни, но успеха не добился. В итоге турки отступили. За 6 дней боев русско-болгарский отряд потерял 3640 человек, турки 8246 (по другим данным — 12 тыс. человек). Шипкинский перевал остался в руках русских, однако южные склоны его удерживали турки.

Героическое сопротивление на Шипке предотвратило соединение двух турецких группировок и сорвало планы совместного наступления на позиции русской армии между Дунаем и Балканами. Неудача Сулеймана-паши подорвала моральный дух султанских войск. Наоборот, веру русских и болгарских бойцов в победу шипкинское сражение укрепило.

Отметим, что в разгар августовских боев на Шипке Восточнодунайская армия Мехмеда Али-паши заняла выжидательное положение. Она надеялась на успех действий Сулеймана-паши. Но после того как атаки шипкинской твердыни потерпели неудачу, Мехмед Али-паша 24 августа (5 сентября) на свой страх и риск предпринял наступление против Рущукского отряда. Ценой больших потерь османы несколько потеснили передовые русские части, но большего добиться не смогли. 10 (22) сентября они вынуждены были отойти на исходные позиции¹¹⁷.

В последующем оборона Шипки продолжалась свыше 5 месяцев, вплоть до перехода русской армии в общее наступление в январе 1878 г. В декабре 1877 г. и январе 1878 г. оборона Шипки велась при сильных морозах и метелях (так называемое «Шипкинское сидение»), когда число обмороженных в день доходило до 400 человек. Во время снежного бурана на Шипке обычно стрельба затихала, петербургские газеты писали: «На Шипке все спокойно». Эта банальная фраза из донесений руководившего войсками на Шипке генерала Ф. Ф. Радецкого послужила названием для знаменитой картины В. В. Верещагина.

Падение Плевны

Командование Дунайской армии, перейдя к обороне практически на всех участках театра, аккумулировало силы для нового штурма Плевны. Операцию решено было начать со взятия Ловчи, расположенной в 30 км южнее Плевны. Отряд генерал-майора А. К. Имеретинского¹¹⁸ (22 тыс. человек при 98 орудиях), в состав которого была включена колонна М. Д. Скобелева, 22 августа (3 сентября) овладел Ловчей, разгромив ее 4-тысячный гарнизон при 6 орудиях. В день сражения Осман-паша с 12 тыс. человек сделал рискованную вылазку из Плевны с целью оказать помощь гарнизону Ловчи. Русское командование упустило реальную возможность разгромить отряд Османа-паши и внезапной атакой овладеть Плевной.

На военном совете 13 (25) августа командование Дунайской армии приняло решение вновь атаковать Плевну. День штурма был назначен на 30 августа (11 сентября) — день тезоименитства императора. 16 (28) августа Александр II в своей ставке встретился с румынским князем Карлом и предложил ему командование Западным отрядом. Во главе его штаба был поставлен русский генерал-лейтенант П. Д. Зотов¹¹⁹, командовавший до этого 4-м армейским корпусом. Войска Османа-паши, сосредоточенные в районе Плевны, насчитывали 34 тыс. человек при 72 орудиях. Союзные войска состояли из 84,1 тыс. человек при 424 орудиях, из них 32 тыс. румын при 108 орудиях¹²⁰.

Под Плевной находился император Александр II и Главная квартира во главе с главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем. Создав значительное превосходство в силах, русское командование не сомневалось в легкой и решительной победе. Однако эта самоуверенность обернулась поражением. Третий штурм Плевны закончился неудачей. Из двух предыдущих штурмов не были сделаны правильные выводы.

Направления главных ударов были выбраны те же, что и во 2-й Плевне, т. е. нацелены на самый мощный участок турецких укреплений — Гривицкие редуты. Артиллерийская подготовка, проводившаяся 26—30 августа (7—11 сентября), велась с больших расстояний и только в дневное время. Османы успевали за ночь восстанавливать разрушенные укрепления и знали, где последует атака. В ходе штурма 30—31 августа (11—12 сентября) управление войсками и их взаимодействие было отлажено слабо. Войска вводились в бой частями, разрозненно. Наибольших успехов достиг отряд генерала Скобелева на левом фланге¹²¹.

Скобелеву удалось стремительной атакой прорвать все линии вражеской обороны и выйти на южную окраину Плевны. Однако, не получив подкреплений, отбив четыре контратаки турок, отряд вынужден был отойти на прежние позиции. Потери союзных войск в третьем сражении под Плевной составили около 16 тыс. человек, из них 3 тыс. румын. Турки не досчитались 3 тыс. человек¹²².

1 (13) сентября на военном совете, проведенном Александром II, было решено окружить Плевну «железным кольцом»¹²³. Осадными работами руководил генерал Э. И. Тотлебен, специально вызванный для этого из Петербурга.

Чтобы полностью блокировать Плевну, необходимо было прервать ее связь с Софией. Для этого из гвардейских частей сформировали отряд под командованием генерала И. В. Гурко, который в октябре овладел турецкими опорными пунктами на плевненско-софийском шоссе: Горным Дубняком, Телишем и Дольним Дубняком. 20 октября (2 ноября) 50-тысячный гарнизон Плевны был окончательно окружен. Турки испытывали острый недостаток в боеприпасах и продовольствии¹²⁴.

28 ноября (10 декабря) Осман-паша после безуспешной попытки прорваться на Софию, потеряв около 6 тыс. человек, вынужден был капитулировать. В плен попало 43 338 человек¹²⁵. Падение Плевны знаменовало конец второго оборонительного периода действий русской армии на Балканах. Наступил решающий перелом в войне.

Русская Дунайская армия, высвободив более 100 тыс. войск, могла начать стратегическое наступление против Османской империи.

Переход русской Кавказской армии к обороне

В конце июля 1877 г. главные силы Действующего корпуса (32 тыс. человек при 120 орудиях), прикрывая александропольское направление, расположились у Курюк-Дере. Передовые части этих сил обосновались в 25-30 км северо-восточнее Карса в районе Башкадыкляра. Эриванский отряд (13,4 тыс. человек при 48 орудиях) расквартировался у Игдыря и Кульпа. Ахалцихский отряд занимал позиции в районе Ардагана, достигнутые во время весенне-летнего наступления.

Главнокомандующий Кавказской армии великий князь Михаил Николаевич до подхода вытребованных из России 1-й гренадерской и 40-й пехотных дивизий решил не предпринимать активных боевых действий. Главные силы турецкой армии Мухтар-паши (25 тыс. человек при 36 орудиях) были сосредоточены на позициях восточнее Карса, у Авлияра и Аладжи. Гарнизон Карса под командованием Фавзи-паши насчитывал около 12 тыс. человек при 18 орудиях (не считая крепостных).

Отряд Измаила-паши (10 тыс. человек при 12 орудиях) и отряд Фаик-паши (12 тыс. человек с 16 орудиями) расположились у Диадина Баязета. В конце августа турки ожидали прибытие поддержки из Сирии, Анатолии и Европы общей численностью до 13 тыс. человек с 12 орудиями. Мухтар-паша планировал перенести военные действия в русское Закавказье, считая конечным объектом Тифлис.

В ночь на 13 (25) августа турецкий главнокомандующий неожиданно перешел в наступление и овладел передовой позицией русских главных сил у Башкадыкляра, заняв важную в тактическом отношении высоту Кизил-тапу. Русские потеряли в этом сражении более 900 человек, турки — до 1400.

После боя 25 августа обе стороны до конца сентября придерживались оборонительной тактики. Таким образом, русские войска на Кавказском театре вынуждены были перейти к обороне раньше, чем Дунайская армия, что позволило османам в конце второго этапа войны перебрасывать вновь формируемые части на Балканы¹²⁶.

Осенне-зимняя кампания на Кавказском театре

К середине сентября 1877 г. общая численность Действующего корпуса Кавказской армии под командованием Лорис-Меликова была доведена до 56 тыс. человек с 220 орудиями. Противостоящие ей султанские войска мушира (маршала) Мухтар-паши насчитывали 37 тыс. человек и 74 орудия. Таким образом, русские превосходили противника по людям почти в полтора раза, по артиллерии — в три раза. Для подготовки второго наступления в штаб Кавказской армии прибыл из Петербурга генерал-лейтенант Н. Н. Обручев. 20—22 сентября (2—4 октября) развернулись бои с основными силами османов, занимавших позиции на северных склонах гор Авлияр и Аладжа и близлежащих высотах к востоку от Карса. Однако в этом трехдневном сражении на Аладже русские войска сумели взять только высоту Большие Ягны. Подвергнувшись контрударам противника, они вынуждены были отойти, потеряв около 3700 человек. Но и турецкие войска, лишившись в боях около 4700 человек, по приказу Мухтар-паши оставили передовую позицию и сосредоточили усилия на наиболее важных и выгодных рубежах (Аладжа, Авлияр, Визинкей).

С рассвета 3 (15) октября после двухчасового массированного артиллерийского огня началось второе Авлияр-Аладжинское сражение общей атакой турецких позиций с фронта и тыла. Ко дню сражения колонна генерал-лейтенанта И. Д. Лазарева¹²⁷, совершив 80-километровый обходной марш с востока, согласовала свои действия с командиром корпуса и захватила Визинкей. Отряд генерал-лейтенанта В. А. Геймана короткой штыковой атакой овладел укреплениями на горе Авлияр. Главные силы противника попали в окружение в районе Аладжи.

Турецкий главнокомандующий с небольшим отрядом укрылся в Карсе. К исходу дня окруженная турецкая группировка под встречными ударами отрядов Лазарева и генерал-лейтенанта X. X. Роопа прекратила сопротивление¹²⁸. Неприятель потерял 5-6 тыс. человек убитыми и ранеными, около 8,5 тыс. пленными, 3-4 тыс. разбежались.

Потери русских составили 202 человека убитыми и 1240 ранеными, т. е. 2,7% участвовавших в сражении войск, тогда как османы потеряли три четверти своего состава¹²⁹.

В руки русских попали богатые трофеи: 35 орудий, 8 тыс. ружей, множество припасов. «Сражение под Авлияром, — как отмечал русский военный историк Н. П. Михневич, — представляет один из высочайших образцов военного искусства как в смысле общей идеи боя, так и по мастерскому употреблению различных родов войск»¹³⁰. В Авлияр-Аладжинском сражении русские войска впервые применили телеграфную связь для управления войсками.

После успешно выигранного сражения командование Действующего корпуса упустило благоприятные возможности для немедленного преследования деморализованных войск падишаха. Отряд Лазарева получил задание действовать против Карса 4 (16) октября, а отряд Геймана 5 (17) октября наступать на Эрзерумском направлении.

10 (22) октября русские войска обложили Карс, а в ночь на 12 (24) октября приступили к осадным работам. Крепость, перестроенная под руководством английских инженеров, считалась неприступной. Гарнизон ее насчитывал 20-25 тыс. человек при 303 орудиях.

Для решающего штурма под руководством Лазарева готовилось около 35 тыс. человек со 198 орудиями. В течение 22 дней, с 15 (27) октября крепость беспрерывно обстреливалась осадными орудиями. Штурм был произведен семью колоннами (всего 32 тыс. человек) одновременно со всех сторон. Остальные бойцы участвовали в отвлекающих демонстративных действиях.

После тяжелого, ожесточенного боя в ночь на 6 (18) ноября русские войска овладели Карсом. Более 17 тыс. османов сдалось в плен, убито 2,5 тыс. и ранено 4,5 тыс. Русские потери составили: убитыми 17 офицеров и 470 солдат, погиб генерал Граббе; ранено 77 офицеров и 2 196 солдат¹³¹.

Параллельно с осадой Карса велись бои за Эрзерум. 21 октября (2 ноября) отряд Геймана соединился в Хасан-Кале, вблизи от Эрзерума, с войсками генерала Тергукасова. Общее число русских войск составило 30 тыс. человек при 84 орудиях. Противник насчитывал 15 тыс. человек и 60 орудий. Мухтар-паша, выполняя требование султана, пытался задержать русских на укрепленных позициях у подножия хребта Деве-Бойку, прикрывавших Эрзерум с востока. 23 октября (4 ноября) турки потерпели жестокое поражение, потеряв около 7 тыс. человек. Русские потери составили не более тысячи человек. Попытка генерала Геймана 29 октября (10 ноября) штурмом взять Эрзерум не принесла успеха. Вплоть до заключения перемирия Эрзерум находился под осадой русских войск, которые несли большие потери от эпидемии тифа¹³².

Определенные успехи русских войск на Кавказе, в частности, взятие Карса, не могли заставить султанское правительство принять русские условия мира. Решающее влияние оказывали события на Балканах.

Освобождение Болгарии

30 ноября (12 декабря) Александр II собрал в Порадиме военный совет, на котором присутствовали главнокомандующий, князь Карл, Милютин, Тотлебен, Непокойчицкий и Обручев¹³³.

На совете был утвержден план перехода через Балканский хребет, разработанный при непосредственном участии Милютина и Обручева. Дунайская армия, численность которой возросла до 554 тыс. человек при 1 343 орудиях, перешла в наступление против турецкой армии (183 тыс. человек при 441 орудии).

Сербия, вступившая 1 (13) декабря в войну против Турции, нацелила свою армию (81,5 тыс. человек с 232 орудиями) на г. Ниш. Кроме того, против османов действовало 48 тыс. румынских и 14 тыс. черногорских войск. Войска падишаха располагались следующим образом: на правом крыле — 100-тысячная армия Сулеймана-паши, а в центре и на левом крыле — войска Весселя-паши и Шакира-паши. Помимо того, более 60 тыс. турецких войск отвлекали на себя армии Румынии, Сербии и Черногории¹³⁴. Переход через Балканский горный хребет осуществлялся последовательно тремя отрядами.

Переход Западного отряда Гурко (71,3 тыс. человек с 318 орудиями) через Араб-Конакский перевал начался 13 (25) декабря и продолжался более шести суток днем и ночью. Все эти дни солдаты под огнем противника неустанно боролись с обледенелыми крутыми подъемами и спусками, с лютыми морозами, беспрерывными вьюгами и метелями, неся на себе громадные тяжести по заснеженным, еле заметным тропам. Снаряды несли на руках, завязав в башлыки. Орудия тащили на лямках. Невозможно перечислить все трудности, лишения и испытания, перенесенные людьми в диких горах, в суровую зиму¹³⁵. Особенно тяжелой оказалась задача левой колонны генерала Дендевиля, в районе Баба-горы. Колонна потеряла 813 человек, включая 18 офицеров, обмороженными и 53 человека замерзшими¹³⁶.

Болгарское население помогало чем только могло, поставляя отряду веревки, топоры, лопаты, овчины и рабочий скот, расчищая дороги. Болгарские партизаны (четники) действовали вместе с русскими воинами, служили проводниками и разведчиками¹³⁷.

Преодолевая упорное сопротивление турок, отряд Гурко подошел к Софии, которая была взята 23 декабря 1877 г. (4 января 1878 г.) без боя¹³⁸. Занятие Софии позволило установить непосредственную связь с сербской армией, прочно обеспечить весь правый фланг Дунайской армии и начать преследование врага в направлении на Филлиппополь (Пловдив).

В день занятия Софии через Троянов перевал начал переход Балкан отряд генерала П. П. Карцова¹³⁹ (6,5 тыс. человек и 8 орудий), а днем позже в обход турецких позиций у Шипки справа и слева двинулся (бывший Южный) отряд Ф. Ф. Радецкого (54 тыс. человек и 83 орудия).

27—28 декабря (8—9 января) войска Радецкого в сражении при Шейново окружили и взяли в плен армию Вессель-паши (22 тыс. человек с 83 орудиями). Турки потеряли 1 тыс. человек убитыми и ранеными, наши потери составили 5 тыс. человек¹⁴⁰. В этом сражении особенно отличились части под командованием генералов М. Д. Скобелева и Н. И. Святополк-Мирского¹⁴¹, а также бригады болгарских ополченцев. Русским войскам удалось реализовать двусторонний обход крупной группировки противника и полностью окружить ее в условиях встречного боя. Преодолев Балканы, соединения Дунайской армии (165 тыс. человек и 732 орудия) начали стратегическое преследование деморализованных турецких войск.

Западный отряд Гурко (65 тыс. человек и 312 орудий), развивая наступление по долине р. Марицы, в трехдневном сражении 3—5 (15—17) января 1878 г. разгромил войска Сулеймана-паши, остатки которых, бросив всю артиллерию (180 орудий), бежали через Родопские горы к берегам Эгейского моря.

8 (20) января отряд генерала А. П. Струкова¹⁴² из авангарда Скобелева, как снег на голову, неожиданно появился у Адрианополя. Двухтысячный турецкий гарнизон, захваченный врасплох, вынужден был оставить крепость без боя. Через два дня главные силы авангарда вступили в город с развернутыми знаменами и музыкой. «Поздравляю вверенные мне храбрые войска с взятием второй столицы Турции, — отмечал это событие Скобелев в своем приказе. — Вашей выносливостью, терпением и храбростью приобретен этот успех»¹⁴³.

Вскоре русские войска вышли на ближние подступы к столице Османской империи. Они остановились на берегу Мраморного моря в районе Сан-Стефано, в 12 км от Константинополя.

Действия Черноморского флота

К началу русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Черноморский флот оказался в сложном положении. Он находился в стадии воссоздания после отмены «нейтрализации» Черного моря Лондонской конвенцией 1871 г.

Для организации активной обороны Черноморского побережья у «Русского общества пароходства и торговли» были арендованы на время войны за весьма приличную плату (от 200 до 400 рублей в день) 12 мелкосидящих пароходов. Эти суда вооружили небольшими крупповскими пушками и использовали для постановки и охраны минных заграждений у побережья и портов. Наряду с пароходами было принято в аренду до 20 гребных судов¹⁴⁴. Из Балтики доставили, кроме того, 12 минных катеров и несколько барж, купленных у частных лиц.

Для дальнего крейсерского плавания у того же «Русского общества пароходства и торговли» было взято четыре крупных быстроходных парохода¹⁴⁵. Таким образом, к началу войны Черноморский флот насчитывал 2 недавно построенных броненосца береговой охраны «Новгород» и «Вице-адмирал Попов» (т. н. «поповки»)¹⁴⁶, 4 старых корвета, 7 пароходофрегатов, императорскую яхту «Ливадия» и около 30 вспомогательных судов. Оттоманская империя располагала весьма современным флотом в составе 13 броненосных кораблей, 15 пароходофрегатов и корветов и других судов¹⁴⁷.

Для того чтобы противостоять численно превосходящему противнику, необходимо было искать активные формы и средства войны. Решена была эта задача молодым талантливым офицером лейтенантом С. О. Макаровым с помощью главного командира Черноморского флота и портов Черного моря вице-адмирала Н. А. Аркаса¹⁴⁸. Являясь командиром парохода «Великий князь Константин», Макаров предложил оборудовать этот корабль для транспортировки катеров, вооруженных минами, в районы базирования турецкого флота. По отработанной им самим системе молодой офицер оборудовал пароход механизмами для подъема катеров на борт и спуска их на воду. Макаров сумел достичь того, что пары на катерах можно было подымать в пять минут вместо обычных полутора-двух часов. Катера были вооружены шестовыми минами и минами «крылатками» и представляли грозное оружие борьбы на море. Помимо «Великого князя Константина», носителями минного оружия стали еще шесть судов, получивших название активных пароходов. Все эти корабли образовали специальный отряд¹⁴⁹, наводивший страх и ужас на противника.

29 мая (10 июня) 1877 г. на Сулинском рейде катера с парохода «Великий князь Константин» атаковали вражескую эскадру и серьезно повредили броненосный корвет «Иджалиэ»¹⁵⁰.

11 (23) июля, в 8 часов утра, находясь вблизи Констанцы, пароход «Веста» под командованием капитан-лейтенанта А. М. Баранова вступил в бой с турецким броненосцем «Фетхи-Боленд», вооруженным крупнокалиберной артиллерией. Неравный поединок продолжался 5 часов и завершился победой русского корабля, нанесшего противнику тяжелые повреждения. Броненосец «бежал» с поля боя¹⁵¹.

Черноморские корабли несли крейсерскую службу, осуществляли перевозки войск и вооружения, вели бомбардировки укрепленных пунктов турецкого побережья, участвовали в совместных действиях с сухопутными войсками. Одним из примеров взаимодействия может служить поддержка в августе 1877 г. «Великим князем Константином» Сочинского отряда полковника Б. М. Шелковникова¹⁵², двигавшегося от Адлера к Пицунде. Русский корабль отвлек на себя турецкий броненосец «Ассари Шефкет», обстреливавший побережье, и тем самым обеспечил проход русских войск через Гагринское ущелье.

Разведав, что «Ассари Шефкет» встал на якорь в Сухум-Кале, С. О. Макаров 10 (22) августа выслал туда свои катера в период лунного затмения. В результате минной атаки броненосец был подорван и надолго вышел из строя¹⁵³.

Как только Макаров узнал, что на вооружение флота приняты первые образцы торпед, он добился их получения и принял активное участие в создании установок для стрельбы торпедами с катера — килевых и плотиковых аппаратов¹⁵⁴.

15 (27) декабря 1877 г. была проведена первая в истории военно-морского флота атака катеров, вооруженных торпедами (самодвижущимися минами Уайтхэда). Ночью «Великий князь Константин» подошел к Батуму и примерно в миле от берега спустил четыре катера, два из которых были вооружены торпедами (у катера «Чесма» торпеда находилась под килем, у «Синопа» — на плотике). Приняв в темноте створы мачт трех судов, стоявших к ним носом, за одно трехмачтовое судно — броненосец «Махмудие» (который, кстати, находился среди этих судов), моряки поочередно выпустили по нему торпеды. Одна торпеда прошла вдоль броненосца и выскочила на берег, не взорвавшись. Вторая торпеда ударилась о кормовую якорь-цепь и взорвалась на грунте.

Ровно через месяц — 15 (27) января 1878 г. те же катера («Чесма» и «Синоп») на батумском рейде одновременным попаданием двух торпед с дистанции 60–80 м взорвали большой дозорный пароход османов «Интибах». Корабль затонул через одну-две минуты почти со всей командой¹⁵⁵. Это была последняя минная атака, завершающая боевые действия флота на Черном море.

В целом Черноморский флот в процессе войны проявлял высокую боевую активность и, несмотря на свою слабость, добился весьма ощутимых результатов. Громадная работа проведена была экипажами кораблей по перевозке войск и транспортировке военных грузов. Как отметил Д. А. Милютин: «...моряки наши показали себя молодцами»¹⁵⁶.

Перемирие. Сан-Стефанский договор

2 (14) января 1878 г. султан Абдул-Хамид II обратился к Александру II с просьбой остановить все наступательные действия русских войск. Александр II в это время находился в Петербурге, куда возвратился 10 (22) декабря 1877 г. Отвечая на просьбу султана, император предъявил ему основные пункты будущих переговоров. Он потребовал от Порты принятия предварительных условий мира, предусматривавших полную автономию всей Болгарии, Боснии и Герцеговины, независимость Сербии, Черногории и Румынии. Ответ предусматривал также территориальные уступки в пользу России, уплату Турцией контрибуции, очищение османами придунайских крепостей и Эрзерума, свободу торгового мореплавания через проливы. Предусматривалось в будущем «для охранения прав России в проливах Босфорском и Дарданелльском» провести между султаном и царем особое совещание¹⁵⁷.

Император прекрасно понимал, с одной стороны, что победа давала России возможность овладеть Царьградом и полностью стать наследницей Византии: желание, осуществлению которого соответствовали чаяния православного русского народа и убеждения славянофилов, считавших, что настал исторический момент, дарованный России самим Богом. С другой стороны, как разумный и реальный политик, Александр II сознавал неизбежность столкновения с Англией и другими державами Европы как из-за Константинополя, так и из-за создания сильного нового союзника империи в районе черноморских проливов — объединенной и свободной Болгарии, которая могла бы способствовать проникновению России в Средиземное море.

Весьма любопытны в связи с этим мемуары английского посла в Петербурге лорда Августа Лофтуса. «Результаты русско-турецкой войны, — признавался он, — причинили громадное беспокойство во всей Англии из-за того обстоятельства, что все считали невозможным, чтобы император, несмотря на его уверения, смог обуздать настроения победоносной своей армии, требующей захвата Константинополя, что привело бы к весьма серьезным последствиям. При создавшемся критическом положении правительство Ее Величества приказало британскому флоту под командованием сэра Филиппа Хорнби направиться к Константинополю для оказания покровительства британским подданным. Одновременно весьма значительным большинством парламент проголосовал за военные кредиты в шесть миллионов фунтов стерлингов.

Антианглийские настроения в Петербурге становились напряженными, и мое положение отнюдь не было «бархатным», однако я старательно избегал употребить малейшее слово угрозы, которое могло бы породить чувство обиды или даже раздражения у русских. Я осторожно предупреждал моих близких друзей, но никак не в смысле угрозы, а просто как бы давая приятельский совет: «Не идите в Константинополь — это война...» — будучи уверен, что это будет передано вершителям судеб. Мои предупреждения не были напрасными, и впоследствии мне донесли, что великий князь Николай Николаевич был страшно разочарован, получив строгий приказ императора не вступать в Константинополь»¹⁵⁸.

Александр II остановил своих генералов Гурко и Скобелева, приказав им не продолжать наступление, когда они были всего лишь в 12 километрах от столицы Порты.

Перемирие было подписано в Адрианополе 19 (31) января 1878 г. великим князем Николаем Николаевичем, Сервером-пашою и Намыком-пашою¹⁵⁹.

Лондон в ответ на это 1 (13) февраля ввел свою эскадру в Мраморное море и остановил ее у Принцевых островов.

Главнокомандующий Дунайской армии вступил с султаном в переговоры о пропуске русских войск в Константинополь. Падишах дал согласие лишь на занятие русскими войсками предместья Константинополя Сан-Стефано. Османы сосредоточили вокруг своей столицы все свои наличные силы. Между тем грозила войной теперь не только «владычица морей», но и Австро-Венгрия, которая произвела мобилизацию войск в Карпатах. Хотя Зимний дворец и заявил, что все вопросы, представляющие общеевропейский интерес, будут окончательно разрешены не иначе как по согласованию с великими державами, он все же спешил заключить «предварительное» соглашение с султаном, чтобы поставить Западные державы перед свершившимся фактом.

19 февраля (3 марта) 1878 г. в местечке Сан-Стефано графом Игнатьевым, А. И. Нелидовым, Савфетом-пашою и Садулла-беем был подписан прелиминарный русско-турецкий договор, сформулировавший новую программу России в балканском вопросе.

В соответствии с договором Сербия, Черногория и Румыния освобождались от вассальной зависимости от Порты и получали независимость. Болгария становилась автономным княжеством.

Турция обязывалась провести реформы в Боснии и Герцеговине и в других землях, входивших в ее состав, а также срыть свои крепости, расположенные по Дунаю.

Другая группа вопросов касалась изменений в Малой Азии. В результате договора многие балканские народы получали независимость; народы, оставшиеся в составе Турции, получали ряд прав, и для них открывались широкие возможности экономического и культурного развития.

После подписания Сан-Стефанского договора ближневосточный кризис вступил в свою последнюю, заключительную стадию. Правительства Западных стран выразили протест против условий Сан-Стефано. Особенно они возмущались по поводу создания княжества Болгарии с выходами в Черное и Эгейское моря. Лондон и Вена не признали договора, считая его нарушением условий Парижского трактата. Они потребовали созыва конгресса для пересмотра всех статей прелиминария.

В ответ на уклончивое поведение Горчакова в Лондоне был опубликован королевский приказ о созыве резервов, а миролюбиво настроенный министр иностранных дел Дерби вынужден был уйти в отставку. Его преемник лорд Солсбери обратился к европейским державам 20 июля (1 августа) 1878 г. с циркуляром, содержавшим в себе грозные обвинения по адресу России с требованием коренного изменения Сан-Стефанского трактата. Вслед за Солсбери в унисон ему выступил Андраши с протестом против условий Сан-Стефано.

В Дарданеллы Великобритания направила новые английские корабли якобы для оказания помощи султану. Глава Лондонского кабинета Биконсфилд в палате лордов призвал оккупировать английскими войсками Кипр, рассматривая его как ключ к Азии. Не примирившись с поражением, воинственные настроения выказывала и Турция.

В феврале 1878 г. Александр II отдал приказ приостановить возвращение гвардии с театра военных действий и принять меры к минированию Босфора. Перед Россией вырисовывалась реальная угроза новой войны, к которой она не была готова.

Экономические и военные ресурсы страны истощились. Война до 1 января 1880 г. стоила государству 1026 млн. рублей¹⁶⁰. В России назревала революционная ситуация. Александр II вынужден был согласиться на созыв общеевропейского конгресса. Местом его избрали Берлин, столицу объединенного немецкого государства, глава которого — Бисмарк — внешне не проявлял заинтересованности в делах Востока. Словесно он заявлял о своей роли «честного маклера».

Незадолго до конгресса обстановка в Берлине и во всей Германии осложнилась из-за двух покушений анархистов на кайзера Вильгельма I (оба в центре столицы на Унтер ден Линден).

11 мая психически больной жестянщик Гедель стрелял в императора, но промахнулся; 2 июня некий доктор Нобилинг выстрелом из охотничьего ружья тяжело ранил Вильгельма¹⁶¹.

Покушения в Берлине совпали с активизацией действий народовольцев в Петербурге (выстрелы В. Засулич в генерала Ф. Трепова и др.). Они вызвали тревогу и замешательство в высших кругах власти. Немецкий генерал Вердер, например, писал Карлу Румынскому о срочной необходимости объединенных действий против «общего врага, социал-демократов или нигилистов...»¹⁶². Бисмарк учитывал создавшуюся обстановку и в своей внешней политике. Решившись на проведение конгресса в Берлине, он, разумеется, был заинтересован в его успехе и заранее призывал утрясти все разногласия и достичь взаимоприемлемого компромисса. Сложность предстоящих дискуссий представляли и руководители внешнеполитических ведомств стран.

Еще до открытия конгресса Петербургский кабинет пытался дипломатическими средствами расколоть англо-австрийский блок и предотвратить изоляцию России. С этой целью он пошел на сепаратные переговоры с наиболее опасными противниками — Австро-Венгрией и Англией. Переговоры в Вене не дали желаемого результата. В Лондоне они (ценой уступок со стороны России) завершились подписанием 18 (3) мая 1878 г. секретного англо-русского соглашения¹⁶³. В соответствии с ним Болгария отодвигалась от Константинополя за оборонительную линию Балканского хребта.

Петербург был вынужден уступить требованиям Лондона о разделе Болгарии на Северную и Южную; Северная Болгария получала самостоятельное управление, Южная Болгария — административную автономию, губернатора из христиан, избираемого с согласия европейских правительств. В Анатолии (Малой Азии) Россия отдавала Турции Баязет и Алашкерскую долину.

Англия выступала в переговорах с Россией в роли «защитника» Порты и требовала от султана компенсации за это. Речь шла об острове Кипр — важной стратегической базе и транзитном центре Восточного Средиземноморья. Захват Кипра вел к укреплению позиций Джона Буля в Азиатской Турции, на путях к Египту и Персидскому заливу и в то же время ослаблял влияние России в Малой Азии. Осуществить оккупацию Кипра Лондон пытался с согласия султана. С этой целью британский кабинет предложил Порте подписать тайную англо-турецкую конвенцию, содержание которой сводилось к защите якобы владений Турции от захвата Россией.

4 (16) июня 1878 г. конвенция, вошедшая в историю под названием Кипрской, была подписана. 6 (18) июня 1878 г. «владычица морей» заключила союз с Австро-Венгрией о совместных действиях двух держав в болгарском вопросе и о поддержке Англией планов Австро-Венгрии, стремившейся к оккупации Боснии и Герцеговины¹⁶⁴. Уайт-холл торжествовал победу. Он привязал к колеснице своей политики не только Турцию и Австрию, но и Россию.

Берлинский конгресс

Сан-Стефанский договор был изменен в существенных частях Берлинским договором 1 (13) июля 1878 г., принятым на Берлинском конгрессе, заседавшем с 1 июня по 1 июля. Формально конгресс должен был выработать трактат вместо утратившего силу Парижского мирного договора 1856 г., поэтому полноправными участниками конгресса считались государства, подписавшие Парижский договор, в том числе Италия, как преемник Сардинского королевства. Делегации великих держав возглавлялись министрами иностранных дел или же премьерами — Бисмарком, Горчаковым, Дизраэли, Андраши, Баддингтоном и Корти. Помимо трех официальных представителей в состав каждой делегации входило по несколько советников и офицеров. Наряду с А. М. Горчаковым Александр II включил в число представителей России посла в Лондоне графа П. А. Шувалова и посла в Берлине П. П. Убри¹⁶⁵.

Во время конгресса состояние здоровья 80-летнего Горчакова было далеко не блестящим. Из писем А. Г. Жомини, сопровождавшего канцлера, известно, что «слабость» не позволяла главе российской делегации регулярно участвовать в заседаниях. Даже в день открытия конгресса его внесли в зал на кресле. Однако эти изъяны он восполнял, по словам Жомини, «моральной силой»¹⁶⁶. Прикомандированный к делегации генерал Д. Г. Анучин отмечал, что пребывание «в тени» имело и свои плюсы — русский канцлер как бы оставлял за собой возможность вмешиваться в критический момент¹⁶⁷.

«Черновая работа» на конгрессе легла в основном на П. Шувалова.

«Граф Шувалов, — сообщал в Белград Й. Ристич, — фактически играет роль первого русского делегата»¹⁶⁸. Дипломат А. И. Нелидов называл П. А. Шувалова «душой конгресса». Как отмечает К. Б. Виноградов, тот и в самом деле сочетал редкостную энергию с незаурядной выдержкой¹⁶⁹. Один из клерков английской делегации, лорд Берти, писал из Берлина: «Шувалов завоевал здесь огромный престиж своими способностями и примиримостью... Он был неутомим на конгрессе, комитете по разграничению, редакционном комитете, частных собеседованиях и т. п., и он отдавал также обычную дань внимания женщинам и вину»¹⁷⁰. Третий делегат России — Убри был один из многих фаворитов Горчакова, поэтому Шувалов редко прибегал к услугам этой, по мнению Д. А. Милютина, «вполне безгласной личности». В британской делегации основная нагрузка по ведению повседневных дебатов выпала на долю министра иностранных дел маркиза Р. Солсбери.

По праву хозяина председательствовал Бисмарк. Вместо больного германского императора Вильгельма I, благосклонно относившегося к России, к своему племяннику и другу Александру II, присутствовали кронпринц Фридрих и его жена Фредерика, дочь королевы Виктории. Супруги были ярыми русофобами, особенно принцесса, чье мнение для мужа было законом.

Приехавших представителей Сербии, Черногории, Румынии, Греции, Болгарии и Ирана дипломаты «великих держав» всячески третировали (пример подавал Бисмарк, неоднократно публично грубо высмеивавший их бедность и «варварство»). Дипломатов Румынии и Греции допустили только на заседания, где обсуждались вопросы, непосредственно касавшиеся этих стран. Претензии остальных вышеназванных государств не принимались даже официально¹⁷¹. Например, Бисмарк проигнорировал тщательно подготовленные и аргументированные представления сербского правительства, переданные ему премьером Й. Ристичем¹⁷².

Представители западных держав (прежде всего Англии и Австро-Венгрии) стремились к тому, чтобы приуменьшить значение победы России в русско-турецкой войне и утвердить собственное влияние на Ближнем Востоке. Вместе с тем они добивались ослабления вновь созданных славянских государств на Балканах, в первую очередь Болгарии. С самого начала работы конгресса обнаружилась полная изоляция России.

Лондон, вопреки условиям англо-русского соглашения, возглавил антирусский блок государств. Английская делегация во главе с премьер-министром Б. Дизраэли поддерживала притязания Австро-Венгрии на территорию Боснии и Герцеговины, а также ее планы по вытеснению России с Балкан. Бисмарк лишь на словах выступал посредником между англо-австрийским блоком и Россией. Фактически он помогал Лондону и Вене.

О позиции Бисмарка Горчаков писал: «Он оставил нас в изоляции перед представителями Австро-Венгрии и Англии в Берлине во время дебатов, представлявших для нас наибольший интерес. Его поведение почти не оставляет надежд на изменения в лучшую к нам сторону в будущем»¹⁷³.

Париж, не проявлявший после франко-прусской войны большого интереса к восточному вопросу, на конгрессе поддерживал Англию и Австро-Венгрию. Желая сохранить свои капиталы в Турции, французы выступали против самостоятельности балканских государств.

Наибольшую полемику на конгрессе вызвал болгарский вопрос. Дипломатов волновали не только граница, но и политический статус обеих частей Болгарии. Россию настораживало возможное усиление Англии и Австрии в случае уменьшения территории и прав Болгарского княжества.

Представители Западной Европы и Турции единодушно отклонили предложения русской делегации о предоставлении широких автономных прав Северной и Южной Болгарии.

Однако уполномоченным России удалось отвести предложение Англии и Австро-Венгрии о занятии Южной Болгарии (Восточной Румелии) турецкими войсками.

Итак, 1 (13) июля 1878 г. конгресс завершил свою работу подписанием Берлинского трактата, основные решения которого действовали вплоть до Балканских войн 1912—1913 гг. Берлинское соглашение содержало 64 статьи. Главная цель, ради которой западные державы и Турция настаивали на созыве конгресса, была достигнута. Условия Сан-Стефанского договора были изменены в ущерб южным славянам и России.

Основные соглашения Берлинского трактата, в сравнении с соответствующими положениями, принятыми в Сан-Стефано, выглядят так:

1) Приобретения России. Сан-Стефанский договор установил вознаграждение России за военные расходы и убытки в 1410 млн. рублей и заменил уплату из этой суммы 1100 млн. рублей уступкою в Азии: Ардагана, Карса, Батума, Баязета и всей окружающей их территории, до Саганлучского хребта, и в Европе: Добруджи, островов Дунайской дельты и Змеиного острова. Как компенсация за возврат России южной части Бессарабии, утраченной в 1856 г., Румынии передавались Добруджа и Дунайская дельта¹⁷⁴.

Берлинский трактат подтвердил это соглашение, присоединив к Румынии также и Змеиный остров (ст. 45 и 46). По Берлинскому трактату Россия отказалась в Малой Азии от Баязета и Алашкертской долины (ст. 60) и приобрела только Ардаган, Карс и Батум (ст. 58). (Порта отдала Персии город Хотур, бывший предметом долголетнего пограничного спора. Ст. 60.) По поводу Батума в договор было занесено заявление о намерении императора Александра II превратить этот город в вольную гавань (порто-франко), которая служила бы исключительно для торговых целей (ст. 59)¹⁷⁵.

2) Болгария. Сан-Стефанский договор образовал автономное Болгарское княжество с обширной территорией от Дуная на юг до Эгейского моря и от Черного моря на запад до Охридского озера, включив во владения княжества, кроме Болгарии и Восточной Румелии, также почти всю Македонию и часть Албании¹⁷⁶.

Берлинский же трактат раздробил Болгарию на три части. Он значительно сократил территорию нового государства, предоставив Болгарскому княжеству лишь земли от Дуная до Балкан, и искусственно отделил от него населенные болгарами земли к югу от Балкан, образовав из них автономную турецкую провинцию, Восточную Румелию.

Независимое во внутреннем управлении, имеющее собственную милицию, болгарское княжество вынуждено платить дань Турции (ст. 1). Князь Болгарии должен свободно избираться населением и утверждаться Портою с согласия держав (ст. 3). Полученное Россией в Сан-Стефано право временного управления княжеством через особо назначенного русского комиссара в течение двух лет было ограничено Берлинским трактатом. Русский комиссар обязан был управлять княжеством при содействии турецкого комиссара и консулов европейских держав в течение 9 месяцев (ст. 6 и 7). Разграничение княжества доверялось не русско-турецкой, как по Сан-Стефанскому договору, а европейской комиссии (ст. 2). Срок пребывания 50-тысячного русского корпуса в Болгарии и Восточной Румелии был сокращен с 2 лет до 9 месяцев (ст. 22)¹⁷⁷.

Управление автономной Восточной Румелией возлагалось на генерал-губернатора христианина, назначаемого Портою на пять лет, с согласия держав (ст. 13 и 17). Охрана внутреннего порядка области осуществлялась туземной стражей, при содействии местной милиции. Внешняя оборона предоставлялась Порте, с правом возводить укрепления на границах области и содержать в них только регулярные войска (ст. 15). Порядок устройства области поручался международной комиссии, так же как и временное заведование ее финансами (ст. 18 и 19).

3) Босния и Герцеговина по Сан-Стефанскому трактату соединены были в одну автономную область по началам проекта, выработанного на Константинопольской конференции 1876 г. (в заседаниях ее без участия турецкого представителя). В некоторых частях этот проект предложено было изменить по соглашению России, Турции и Австро-Венгрии¹⁷⁸. Берлинский трактат предоставил Австро-Венгрии право занять Боснию и Герцеговину и управлять ими. Кроме того, Австро-Венгрии разрешалось держать гарнизоны, строить военные и торговые пути в Санджаке (Ново-Базар), между владениями Сербии и Черногории (ст. 25).

4) Независимость Румынии, Сербии и Черногории, признанная в Сан-Стефано Турцией, была признана по Берлинскому трактату всеми державами, подписавшими этот трактат (ст. 43, 34, 26), при условии, что в них будет установлено религиозное, гражданское и политическое равноправие.

5) Территория Сербии была увеличена в согласии с Сан-Стефанским договором. Берлинский трактат предоставил Сербии спорные места на р. Дрине (Малый Зворник и Сакар) и несколько изменил границы участка¹⁷⁹ на юго-востоке, по верхнему течению Моравы, определенного Сербии в Сан-Стефано (ст. 36).

6) Территория Черногории также была увеличена по Берлинскому трактату значительно меньше, чем по Сан-Стефанскому (ст. 28). На морском побережье Черногория получила Антивари. Спицца отдана была Австро-Венгрии, а Дульчинье (Дульциньо) оставлено во владении Турции. Берлинский трактат не предоставил Черногории права иметь военный флот и закрыл гавань Антивари для военных судов других государств.

Морская санитарная полиция в черногорских водах предоставлена была Австро-Венгрии. Черногорскому торговому флоту обещано было покровительство консульских агентов этой державы. Черногория не имела права сооружать на новых своих владениях ни проезжих, ни железных дорог без соглашения с Австрией (ст. 29).

7) Румыния взамен возвращенной ею России южной части Бессарабии (ст. 45) получила острова дунайской дельты и Змеиный остров, а также Добруджу и местности к югу от Добруджи, на правом берегу Дуная (ст. 46). 44-я статья трактата обязывала Румынию дать евреям равноправие.

8) В отношении Греции державы предоставили ей исправление греко-турецкой границы по соглашению с Турцией и предложили свое посредничество в случае неудачи переговоров (ст. 24 и протокол XIII).

9) Относительно Крита, по Сан-Стефанскому договору, Порта обязалась в точности применять органический регламент 1868 г., принимая во внимание желания, выраженные уже населением¹⁸⁰.

Берлинский же трактат допустил возможность изменений регламента, «какие будут признаны справедливыми» (ст. 23). Подобные критскому регламенту уставы, согласованные с местными потребностями (в особых комиссиях, с участием местных уроженцев), должны были быть введены, по рассмотрении их восточно-румелийской комиссией (по Сан-Стефанскому договору — русским правительством), в прочих областях европейской Турции, для которых не определено было особого устройства (ст. 23). В азиатской Турции, в областях, населенных армянами, Порта, равным образом, обязалась по обоим договорам ввести преобразования и ограждать безопасность армян от курдов и черкесов. Берлинский трактат, кроме того, возложил на Порту обязательство периодически сообщать о мерах, принятых ею в армянских областях, державам, участницам трактата, которые согласились наблюдать за их исполнением (ст. 61).

10) О проливах Босфорском и Дарданелльском Берлинский трактат не постановил ничего нового, подтвердив все оставшиеся неизменными определения трактатов Парижского, 1856 г., и Лондонского, 1871 г. (ст. 63 и протоколы XVIII и XIX). По Сан-Стефанскому же договору проливы должны были быть открыты для нейтральных торговых судов, направляющихся в русские гавани и выходящих из них, не только в мирное, но и в военное время.

11) Полномочия дунайской европейской комиссии были подтверждены обоими договорами. По Берлинскому трактату в европейскую комиссию был включен представитель Румынии¹⁸¹.

Полномочия ее были распространены на участок от Исакчи до Галаца (ст. 53). Для части Дуная, выше Галаца, до Железных Ворот, та же комиссия должна была выработать правила при участии делегатов прибрежных государств и согласовать их с правилами, действующими ниже Галаца (ст. 55).

Развивая одно из Сан-Стефанских определений, Берлинский трактат постановил, чтобы на Дунае, ниже Железных Ворот, были срыты все укрепления и не было военных судов; только стационерам держав в устьях Дуная предоставлялось доходить до Галаца (ст. 52). Работы по устранению препятствий, представляемых для судоходства Железными Воротами и Дунайскими порогами, были поручены (ст. 57), в противоположность прежним европейским решениям, одной Австро-Венгрии, которой для этой цели предоставлено было право взимания временной таксы с судов (определенное лондонским договором 1871 г. это право предоставлялось прибрежным государствам).

12) Русскому духовенству и паломникам Сан-Стефанский договор обеспечил права, предоставленные другим вероисповеданиям, и признал за русскими посольством и консульствами право покровительства как этим лицам, так и русским благотворительным и духовным учреждениям. Берлинский же договор постановил полную свободу всех вообще вероисповеданий и признал право официального покровительства над ними и над церковными и благотворительными учреждениями за дипломатическими и консульскими представителями всех вообще держав.

Права Франции были оговорены, статус-кво в святых местах объявлен неприкосновенным. В Афинском монастыре за всеми монахами, без различия происхождения, оставлены прежние преимущества и признаны равные права (ст. 62)¹⁸².

Так Берлинским трактатом были вложены мечи в ножны. Тяжелый восточный вопрос не был решен. Немного найдется в истории таких удивительно странных и несправедливых миротворений. Итоги работы конгресса не удовлетворили ни победителей, ни побежденных. «Две державы, не принимавшие в войне никакого участия, — писал французский историк А. Мале, — причем одна из них, Англия, сделала неизбежной самую войну, поощряя турок, — эти две державы извлекли из нее самые значительные выгоды»¹⁸³.

Действительно, «владычица морей» заняла Кипр и обеспечила себе этим новый опорный пункт на Средиземном море. Австро-Венгерская дуалистическая монархия, приобретя Боснию и Герцеговину, утвердилась на пути к Салоникам. Тем самым было нарушено равновесие на Балканском полуострове. Господствующее положение и гнет «короны Габсбургов» вызвали в последующем непримиримую ненависть со стороны оккупированного ею населения. Босния превратилась в очаг бесконечных конфликтов.

Россия на конгрессе потерпела дипломатическое поражение. Она была лишена крупной части плодов своей победы. «Россия получила значительные приобретения», — отмечал видный русский дипломат Жомини, — а «наибольший ущерб» нанесен ее «престижу»¹⁸⁴.

И Горчаков, и Александр II были разочарованы решениями конгресса. «Берлинский трактат, — писал канцлер императору, — самая черная страница в моей служебной карьере». Александр II приписал: «И в моей также»¹⁸⁵.

Значение русско-турецкой войны

В целом русско-турецкая война 1877—1878 гг. сыграла объективно важную историческую роль в судьбах народов Кавказа и Балканского полуострова. В результате ее существенная часть территории Армении и Грузии, ранее аннексированная Османской империей, была присоединена к России. Десятки тысяч армянского народа, избавленные от турецкого владычества, вследствие этого были спасены от массового физического истребления, постигшего позже армян, оставшихся в пределах Порты. Благодаря силе русского оружия болгарский народ был избавлен от пятивекового турецкого ига. Болгария получила свою государственность, ей была предоставлена широкая автономия. Государственные и помещичьи турецкие земли оказались в руках болгарского крестьянства. Независимость получили Румыния, Сербия и Черногория. Народам этих стран были открыты пути к социально-экономическому и политическому возрождению.

В совместных боях окрепло боевое содружество и братство народов Балкан с русским народом.

Война 1877—1878 гг. оказала серьезное влияние на развитие всех областей военного дела, она укрепила прогрессивные тенденции в русском военном искусстве, в области тактики и вооружения. Впервые был приобретен опыт применения минных катеров и использования торпед на море.

Молох войны потребовал от России больших жертв и материальных затрат. За свободу народов Балканского полуострова Россия отдала более 200 тыс. человек убитых и раненых. Число убитых русских солдат и офицеров в этой войне составило по дунайской армии 11 905 человек, а вместе с кавказской армией — 15 567 человек. Румынских военнослужащих погибло 1350, турок — 17 тысяч.

Таким образом, общее число убитых в войну составило 34 тыс. человек¹⁸⁶.

Следует отметить, что правитель Российской империи Александр II принимал все возможные меры для успешного проведения и окончания войны. Более шести месяцев он лично пребывал среди войск действующей армии, внимательно следил за ходом боевых операций, посещал госпитали, утешая раненых, и награждал отличившихся.

Император покинул войска в тот момент, когда явно обозначился перелом войны в пользу России.

Территория, население и хозяйство Средней Азии

При Александре II произошло присоединение к России большей части Средней Азии. Необозримые пространства этого региона, раскинувшиеся от Каспийского моря на западе до границ с Китаем на востоке, включали в себя территории Бухарского эмирата, Кокандского, Хивинского ханств, а также не создавших своей государственности туркменских племен. На севере этот край доходил до Арало-Иртышского водораздела, а на юге до границы с Ираном, Афганистаном и Индией. В середине XIX в. все население Средней Азии насчитывало около 6 млн. человек.

Местности, где была вода, оазисы и долины рек, особенно Сырдарьи и Амударьи, Зеравшана, Кашкадарьи и Сурхандарьи, отличались чрезвычайно высокой плодородностью и заселялись оседлыми жителями. Здесь обильно произрастали хлопок, шелковичное дерево, табак, рис, абрикосы, виноград, арбузы, дыни и прочие растения, свойственные жаркому климату. Необычайно высокими были урожаи пшеницы, проса, джугары (злакового растения рода кукурузы), люцерны.

В долинах рек развивались крупные города: Ташкент (80 тыс. жителей), Бухара (70 тыс.), Самарканд (60 тыс.), Коканд (50 тыс.) и другие².

Огромную часть Средней Азии составляли полупустыни, пустыни и горы, где население вело кочевой образ жизни. Главным богатством кочевников были верблюды, лошади и многочисленные стада овец и баранов.

В середине XIX в. у кочевых народов Средней Азии еще не было самостоятельных, крепких и стабильных государственных объединений. Временами их орды (жузы у казахов), племена, роды входили в состав среднеазиатских ханств, иногда подпадали под власть Ирана или Китая.

Следует заметить, что в XIX—начале XX вв. огромная территория в Средней и Центральной Азии носила название своего главного города — Туркестана, тянулась в одну сторону на полторы тысячи, а поперек на тысячу километров и упиралась краями в горы, покрытые вечным снегом.

Самым страшным в Туркестанском крае были его песчаные пустыни: «Кызылкум» (Красные пески), «Аккум» (Белые пески) и «Каракум» (Черные пески). Далеко, куда ни взглянешь, — отмечали исследователи, — поднимаются барханы, крутые с одной стороны, покрытые рябью с другой, наветренной. Песок накаляется здесь до такой степени, что если накрыть его рукой, она покрывается пузырями. В горячем воздухе носятся мириады насекомых, а при малейшем ветре поднимается песчаная пыль, которая забивает рот, нос и уши так, что нечем дышать. Нога погружается в песок по колено; кругом под ногами бегают тарантулы, ползают ядовитые жуки или шныряют скорпионы и отвратительные мохнатые фаланги. Там и сям валяются в пустыне скелеты верблюдов и лошадей³.

У казахов, киргизов, туркмен и каракалпаков в середине XIX в. происходил распад родового строя и постепенное складывание феодальных отношений. На более высокой ступени развития находились узбеки и таджики, у которых процесс феодализации общества завершился.

В самой восточной части Туркестана, по течению Сырдарьи и Нарына, располагалось Кокандское ханство, сумевшее уже к 1810 г. завоевать Ташкентское государство. В нем жили узбеки, таджики, киргизы, казахи — в общем до 1,5 млн. человек (вместе с Ташкентом). На границе с владениями казахов был возведен ряд сильных крепостей — Ак-Мечеть (ныне Кзыл-Орда), Аулие-Ата (ныне Джамбул), Пишпек (ныне Бишкек).

Крупнейший город Средней Азии Ташкент был одним из важнейших торговых городов ханства: через него велась большая транзитная торговля. В нем обитало много богатых купцов, торговавших с Оренбургом и Петропавловском (Кызыл-Джаром).

В городах ханства процветали ремесла: Андижан славился выделкой лучшей в ханстве дорогой шелковой ткани («атрес»), Ходжент — изготовлением особого сорта бумажной материи («аладши»). В столице ханства Коканде вырабатывались искусные кожаные изделия — седла, нагайки и др. Наиболее плодородные земли ханства находились в Ферганской долине, где велось интенсивное строительство оросительных каналов⁴.

На юго-западе от Кокандского ханства находилось наиболее крупное государство — Бухарский эмират с тремя миллионами населения, в основном узбеками, таджиками и туркменами.

Столица эмирата — Бухара являлась и религиозным центром мусульманства, в котором размещалось несколько сот мечетей и много медресе (религиозно-светские мусульманские училища). На протяжении многих веков Бухара являлась сердцем караванной торговли между Европой и Азией, коммерческого обмена с Москвой и Нижним Новгородом. Издревле в Бухаре развивались золотошвейный и шелкоткацкий промыслы, а также чеканка по меди⁵.

Другой город эмирата — Самарканд был известен своими архитектурными памятниками старины и производством хлопчатобумажных и шелковых изделий⁶.

К северу от Бухары на 300 км в длину и 80 в ширину по берегам реки Амударьи простиралось Хивинское ханство, которое до XVI в. называлось Хорезмским царством. Основным занятием жителей его было земледелие (в частности садоводство), которое здесь, как и всюду в Средней Азии, основывалось на искусственном орошении. Не случайно для этого края характерно выражение: «где вода — там жизнь, где нет воды — там смерть». Развивалось и скотоводство.

В городах ханства производили медную посуду, халаты, ружья, ткани и др. Ремеслами занимались здесь и сельские жители. Например, земледельцы каракалпаки изготовляли для кочевников кереги (нижние части деревянного решетчатого остова юрты), омачи (сохи), грабли, рукоятки для кетменей (мотыг), оружие айбалты (топорик с двумя лезвиями), подпруги, фитили к ружьям и т. п., ткали патлак, келем (мохнатые ковры)⁷.

Издавна в Средней Азии добывали золото, серебро, медь, железную руду, свинец, нефть (в основном для лекарственных нужд)⁸. Нефть в сравнительно больших количествах добывалась туркменами на острове Челекен. Однако разработка полезных ископаемых велась примитивным, кустарным способом. Металлов, выплавленных из руд, не хватало, а изделия из них стоили намного дороже привозных, преимущественно из России.

Оторванность от мирового рынка, господство феодально-патриархальных отношений, феодальная обособленность — все это мешало развитию экономики среднеазиатских государств. В них вовсю процветало рабство. Велась работорговля невольниками, захваченными в плен персами, русскими солдатами и поселенцами пограничных районов. Очагами работорговли являлись города Хива и Бухара. Невольничьи рынки были также в Самарканде, Кара-Куле, Карши, Чарджуе и в других городах. На базаре Бухары имелось несколько караван-сараев для торговли рабами от 3 до 60-летнего возраста. По законам религии невольниками могут быть только неверные. Цены на рабов зависели от военных удач. В 1863 г., по рассказу венгерского путешественника А. Вамбери, на базаре Бухары «крепкий мужчина стоил 40–50 тилл» (от 140 до 320 руб. золотом), а после поражения персов под Мары (Мервом), когда было взято много пленных, «такого же точно человека можно было купить за 3—4 тилла»⁹. Основную массу рабов составляли иранцы. Высоко ценились русские рабы (из солдат), они считались знатоками военного, в особенности артиллерийского дела. Если хозяин замечал стремление сбежать, то подрезал у пленника икры, затем присыпал раны конским рубленым волосом.

Труд рабов применялся прежде всего в хозяйстве крупных землевладельцев. Наиболее широко он был распространен в феодальном сельском хозяйстве Хивинского ханства. Однако труд рабов лишь дополнял труд зависимых крестьян-издольщиков.

Источники сохранили нам несколько противоречивые данные об общей численности рабов: в 50—60-х годах в одном Хивинском ханстве насчитывалось несколько десятков тысяч рабов (примерно до 80 тыс.). При завоевании Хивы в 1873 г. по настоянию русских властей было освобождено 15 тыс. рабов. После присоединения к России в 1868 г. Самарканда с его районом там оказалось до 10 тыс. рабов.

Земли в ханствах делились на государственные (амляковые, пашалычные), частно-владельческие (мюльковые) и церковные (вакуфные). Доминировало крупное феодальное землевладение. Господствующими сословиями во всех трех среднеазиатских государствах были узбекская военно-феодальная аристократия и высшее мусульманское духовенство. Владение землей было основой их могущества¹⁰.

В окрестностях городов были разбросаны богатые, обширные имения. Землю обрабатывали мелкие крестьяне (дехкане) либо рабы и издольщики. Повышение спроса на хлопок, диктуемое российским рынком, влияло на расширение посевов хлопка (гуза).

Основная часть государственных земель находилась в пользовании крестьян, которые отдавали ханам и эмиру значительную долю (40—50%) урожая.

Подобно русским великим удельным князьям средневековья, ханы и эмиры Средней Азии нередко жаловали отдельным служилым лицам участки государственной земли вместе с сидевшими на них крестьянами. Такие пожалования в Бухарском эмирате назывались «танха». Крестьяне попадали в зависимость к «танхадару» — владельцу «танха», он взимал с них налог в свою пользу. Пожалованный землей нес в пользу своего господина военную службу¹¹.

Хивинские ханы селили на государственных землях своих приближенных и военных наемников. Такому воину из наемных туркменских отрядов они жаловали «воду и землю»: «Каждый, кому он даст один танап земли¹², во время похода должен привести одного всадника; всякий, кому он даст десять танапов, должен привести десять всадников, а каждый всадник должен привести с собой двух верблюдов для перевозки походного провианта».

Подобные отношения в середине XIX в. убедительно свидетельствовали о большой отсталости в развитии Средней Азии.

Владельцы земли разными способами (издольщина, предоставление «бунака» — кабальной ссуды) закабаляли и подчиняли крестьян. Крестьяне-издольщики не имели никаких прав на землю. Забитые и угнетенные, они не имели никакого голоса в общественно-хозяйственной жизни.

Таким образом, как это обычно бывает при феодализме, крупное землевладение сочеталось в Средней Азии с мелким сельским хозяйством. Трудовой народ нес тяжкие поборы и повинности, возложенные на него ханской властью и местными феодалами (беками, амлякдарами). Особенно тяжело приходилось населению во время войны. Например, бухарские эмиры в военное время (а войны зачастую тянулись десятилетиями), кроме обычных налогов и военной повинности, брали с населения еще особые деньги («джул») и дополнительно требовали людей в ополчение. Взимание налогов обычно сопровождалось жестокими истязаниями и даже пытками¹³. Не менее тяжки были для населения и разные трудовые повинности в пользу ханов, эмиров, баев и др.: ремонт оросительных систем, сооружение новых каналов, починка дорог и мостов, постройка и ремонт крепостных стен и дворцов. Крестьян заставляли поставлять даже женщин в гаремы эмира, ханов и беков.

На протяжении всей первой половины XIX в. между ханствами и киргизско-туркменскими племенами происходили постоянные военные столкновения¹⁴. Пограничные города Ходжент и Ура-Тюбе были объектами тянувшейся десятилетиями борьбы между Бухарским и Кокандским ханствами.

Не одно десятилетие бухарские и хивинские ханы вели войны за обладание Чарджуем и за подчинение Мервского оазиса. Одновременно в Бухаре, Хиве и Коканде, почти не прерываясь, велись внутренние феодальные и родовые войны, династические распри, заговоры, кровавые дворцовые перевороты и тайные убийства.

Постоянная вражда тяжелым бременем ложилась на население Средней Азии. Деспотические режимы ханов не обеспечивали обитателям этих стран ни внешней безопасности, ни сколько-нибудь упорядоченного управления и суда. Внутренняя слабость феодальных среднеазиатских образований была учтена соседними государствами. Не случайно Туркестан явился объектом агрессивных устремлений Ирана, Китая, а позже и Великобритании. Россия также знала об этом.

Экономические связи России и Средней Азии

В XIX в. особое значение для развития экономики России приобрела территория Средней Азии. Как установил востоковед и дипломат Н. В. Ханыков¹⁵, посетивший этот регион в 1840-х годах, протяженность русско-среднеазиатских границ составляла 6 тыс. верст. «Уже по одному этому, — отмечал он, — (край. — Авт.) заслуживает вполне внимания правительства». По его мнению, Средняя Азия «представляет обширный... рынок для развития коммерческой деятельности России»¹⁶.

Если на европейских рынках Российская империя выступала преимущественно как аграрное государство, то на рынках Азии она была экспортером промышленных товаров — металла, металлических и текстильных изделий, выделанных кож и т. п. В середине XIX в. в Азию, большей частью в Среднюю Азию, вывозилось до 60% всего металла, который экспортировался Россией¹⁷. Еще в 1836 г. был создан Особый комитет для рассмотрения предложений о торговых сношениях России с Азией¹⁸.

Вплоть до конца XIX в. вывоз из Средней Азии в Россию намного превышал ввоз туда русских товаров. Самым значительным был русско-бухарский товарооборот. Так, в 1857 г. из Бухары в Россию было привезено товаров на сумму 927 737 руб., а из Хивы — 175 289 руб. За тот же год Россия вывезла в Бухару товаров на сумму 661 580 руб., в Хиву — 23 053 руб.¹⁹

Тот же Вамбери писал, что на базарах Бухары «было мало западноевропейских товаров, привезенных через Оренбург, но зато много русских галантерейных и мануфактурных вещей». В чайханах Бухары красовались огромные самовары, «которые в России нарочно делаются для Бухары». «Без преувеличения можно сказать, — продолжает Вамбери, — что нет ни одного дома, ни одной палатки по всей Средней Азии, где не встречалось бы какого-нибудь русского изделия»²⁰. Здесь можно было увидеть русские чугунные котлы, чугуны и таганы, железные изделия и невыделанное железо, латунь, ситец, миткаль, кисею, табак, сахар и др.

Из Средней Азии в Россию ввозились преимущественно продукты земледелия и скотоводства: шерсть, хлопок-сырец, скот, козий пух, фрукты²¹. Важнейшее место в вывозе Казахстана занимал скот.

Ясно, что крепнущие хозяйственные связи среднеазиатских государств с Россией открывали широкие перспективы для развития их экономики. Однако было немало причин, мешавших становлению взаимовыгодных отношений. Трудности торговли были связаны с опасностями пути, нападениями на караваны среднеазиатских племен, грабежами, пленениями и убийствами. Усиление охраны караванов, которой добивались купцы, удорожало и осложняло торговлю, но не всегда спасало от нападений.

Развитию торговли препятствовали и неравные условия деятельности купцов-христиан, которые платили двойную или четвертную пошлину со своих товаров, в то время как мусульманские купцы пользовались привилегиями. Нередко русские купцы отказывались от непосредственной торговли на рынках Средней Азии, используя мусульман, обитавших в России.

Ведение торговли в широких масштабах по рукам и ногам связывалось низкой покупательной способностью населения Средней Азии, слабым развитием товарно-денежных отношений, отсутствием постоянных дипломатических отношений между Россией и среднеазиатскими ханствами.

Начало русского проникновения в Среднюю Азию

Началом государственных отношений России со среднеазиатскими странами принято считать середину XVI столетия²².

В апреле 1558 г. Иван Грозный направил в Хиву и Бухару англичанина Антони Дженкинсона «с грамотами к тамошним царям от Московского императора»²³. В результате этого вояжа в Москву прибыли посольства из Бухары, Балха и Ургенча (тогдашней столицы Хивинского ханства)²⁴.

Смутные времена самозванцев и междуцарствия прекратили все связи России с другими государствами до воцарения династии Романовых, когда сношения России со Средней Азией возобновляются и начинают приобретать более постоянный характер²⁵.

Первые попытки проникнуть в Среднюю Азию и утвердиться там были предприняты еще в царствование Петра I в период 1714—1717 гг. Для установления связей с Хивой, отыскания сухопутного пути в Индию, а также для поисков золота в районе Узбоя (старое русло Амударьи), был направлен 5-тысячный отряд гвардии капитан-поручика кабардинского князя Александра Бековича-Черкасского²⁶. По приказанию хивинского хана Ширгазы, нарушившего клятву, данную на Коране, отряд вероломно почти полностью был перебит в конце августа 1717 г. в районе оз. Порсу, близ Хивы, частично пленен для продажи в рабство. Голову же Бековича Ширгазы, как драгоценный подарок, отослал к хану бухарскому, который содрогнулся от ужаса и не принял подарка. Говорили, что Петр I, умирая, на смертном одре завещал месть Хиве²⁷.

Примерно в это же время состоялась экспедиция подполковника И. Д. Бухгольца, который, продвигаясь из Сибири, занял Средний Иртыш и основал в 1716 г. город Омск, положивший начало Сибирской степной линии²⁸.

В последующие десятилетия для защиты русских владений от набегов степных кочевников по Иртышу от Омска через Семипалатинск и Усть-Каменогорск до китайской границы была создана цепь постов и укреплений: всего 141 оборонительное сооружение — кордон на расстоянии одного перехода друг от друга.

В начале XVIII в. казахи, киргизы и туркмены, теснимые могущественными кокандцами и джунгарами²⁹, несколько раз обращались к русскому правительству с просьбой принять их под свое подданство. Но им каждый раз вынуждены были отказывать из-за нежелания углубляться в среднеазиатские степи. Наконец, после настойчивых обращений хана Малой Орды (Младшего Жуза) Абулхайра в 1731 г. предложение о подданстве было принято³⁰. Хан обещал, при условии постройки Россией пограничных укреплений, охранять границу и давать конвой русским караванам.

Тогда же русские границы с Волги и Камы были перенесены в заволжские степи на Яик.

После обращения казахских батыров и биев Старшего Жуза к императрице Анне Иоанновне им была дана грамота о принятии в подданство России³¹.

В 1735 г. основали укрепление Орек, положившее начало Оренбургской степной линии. В 1742 г. Оренбург был перенесен на новое — его теперешнее место. Этот город до завоевания Туркестана и учреждения Туркестанского генерал-губернаторства оставался центром управления киргизскими степями и всех торговых и дипломатических сношений со Средней Азией³².

В 40-х годах XVIII в. был принят в подданство России и Средний Жуз³³. В 1758 г. было основано Оренбургское казачье войско³⁴.

Во второй половине XVIII в. и начале XIX в. русским правительством принимались меры по укреплению оборонительных линий в Азии. В 1820—1830-х годах русские посты постепенно продвинулись на 600–700 км от Сибирской линии и стали достигать Голодной Степи.

В 1834 г. на северо-восточном берегу Каспийского моря было основано укрепление Ново-Александровское, а по Оренбургской линии генерал-адъютант В. А. Перовский³⁵ построил четыре пограничных укрепления. Спасаясь от гнета кокандских и хивинских феодалов, многие казахские селения переходили в русское подданство. На Сибирской линии этот процесс проходил без затруднений, но на Оренбургской в «Малой орде» вспыхнули волнения, поддержанные Хивой. В этот период участились нападения, грабежи, угон скота, увод русских людей в плен для продажи в рабство. Возле хивинского хана стали появляться английские агенты. Тогда было решено в 1839 г. предпринять завоевательную экспедицию против Хивинского ханства под командованием оренбургского генерал-губернатора Перовского.

По мнению правительства, цель похода заключалась в том, чтобы «силою оружия обеспечить на будущие времена права и пользы российских подданных, положить конец грабежам и насилиям, избавить томящихся в Хиве невольников, внушить должное уважение к имени русскому и упрочить то влияние, которое неоспоримо принадлежит России...»³⁶.

14—17 ноября из Оренбурга выступил отряд в составе 5 тыс. пехотинцев с 12 орудиями и продовольственным обозом. Заранее по намеченному пути на Эмбу и далее на Чушашкуль было построено два укрепления, поставлены туда гарнизоны и завезены припасы. Одно — Аты-Якши находилось в 500 км от Оренбурга, другое — Ак-Булак в 675 км от Оренбурга. К несчастью, многие вопросы не продумали заранее. Неудачно было выбрано время экспедиции. Из Оренбурга вышли при сильных холодах, быстро перешедших в 30-градусные морозы. От недостатка горячей пищи, утомительных переходов по глубоким снегам, отсутствия отдыха, из-за холода на ночлегах, в отряде начались болезни — цинга, горячка, воспаления глаз.

Хивинский хан, проведав о выступлении русских, снарядил более 2 тыс. испытанных и надежных всадников из туркменского племени иомудов с наказом взять оба укрепления, отрезать у защитников головы и переслать в Хиву. Поэтому, когда русские подошли к Ак-Булаку, они подверглись яростным атакам туркмен. (Только 700 всадников смогли вернуться в Хиву).

В отряде Перовского от бескормицы и мороза пала большая часть верблюдов и все лошади. При таких условиях, естественно, русский отряд не дошел до Хивы и летом 1840 г. вынужден был вернуться в Оренбург.

Когда подсчитали, чего стоил этот беспримерный зимний поход, то оказалось, что из 12 тыс. верблюдов осталось только 1,5 тыс.; из 5 тыс. солдат и казаков вернулось менее 4 тыс., в том числе 600 больных³⁷.

Но неудача экспедиции Перовского принесла определенную пользу. Она окончательно доказала, что действовать набегами, вдали от опорных пунктов, довольно рискованно и что к цели надо идти, хотя и медленно, но верными шагами, оцепив степь рядом укреплений.

Неблагополучный исход этой экспедиции породил у азиатов сомнение в могуществе России. Они предприняли ряд серьезных набегов на русские поселения и на принявших российское подданство киргизов. Русское правительство в этих условиях пыталось все острые вопросы решить дипломатическим путем. Однако посланные в 1841—1842 гг. в Бухару и Хиву для заключения торгово-политических договоров посольства не дали ожидаемых результатов³⁸.

Для предотвращения и нейтрализации нападений пришлось принимать более радикальные меры. Уже в 1845 г. были возведены укрепления Оренбургское, Уральское, затем Раимское, Карабутак, Кос-Арал. С возведением Раима (1847 г.) совершился выход России на Аральское море. Были заняты устья Сырдарьи, на Аральском море заведены суда, в феврале 1853 г. спущен на воду первый пароход, доставленный в разобранном виде из Швеции. Занятие Сырдарьи давало, с одной стороны, возможность подготовить для Хивы серьезный удар, а с другой — соединить оренбургскую линию с сибирской. Тем временем назначенный вместо В. А. Обручева³⁹ оренбургским генерал-губернатором Перовский предпринял движение вверх по Сырдарье. Но посланный для этого в 1852 г. полковник И. Ф. Бларамберг потерпел под стенами Ак-Мечети неудачу, и экспедиция была отложена до следующего года⁴⁰.

В конце мая 1853 г. Перовский выступил с Оренбургской линии с 5 тыс. человек и 36 орудиями и 20 июня подошел к крепости Ак-Мечеть, преодолев 900 км за 24 дня. 27 июня он начал штурм крепости и овладел этим оплотом кокандцев к вечеру 1 июля, на пятый день боя.

Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский (ныне г. Кзыл-Орда), ставший основной базой новоучрежденной Сырдарьинской военной линии⁴¹. С захватом Ак-Мечети было занято около 500 км по течению Сырдарьи, где построили пять новых укреплений. Таким образом, Сырдарьинская линия явилась как бы авангардом Оренбургской линии и ее прямым продолжением; связанная с ней кордоном укреплений от Аральского моря до нижнего течения Урала, она защищала киргизскую степь от туркмен пустыни Устюрт. Попытка Кокандского ханства 18 декабря того же 1853 г. вернуть силой оружия потерянную крепость была отбита. Гарнизон Перовска геройски отразил в 12 раз превосходившие силы кокандцев (13 тыс. человек при 17 орудиях) во главе с бывшим властителем Ак-Мечети Якуб-беком.

Русский гарнизон под начальством подполковника Огарева⁴² и капитана Шкупь, насчитывавший 1 055 человек, не стал дожидаться осады, сделал вылазку и встретил кокандцев в открытом поле. Вылазкой руководил капитан Шкупь, который с отрядом 350 человек пехоты и 190 казаков с 4 орудиями разгромил противника, захватил их лагерь и всю артиллерию⁴³.

В эти же годы наблюдалось некоторое продвижение русских войск в глубь Казахстана и со стороны Западной Сибири.

В 1847 г. часть Большой Орды, считавшаяся до того независимой, приняла подданство России. Среди кочевьев этой орды, вблизи Семиреченского Алатау, было заложено укрепление Копал.

Царские воинские отряды в начале 50-х годов в Семиречье перешли р. Или и заняли почти весь Заилийский край. Здесь, у казахского селения Алматы («яблочное место»), в 1854 г. начало возводиться укрепление Верное (в 1867 г. переименовано в г. Верный, с 1921 г. — Алма-Ата)⁴⁴.

В дальнейшем это укрепление стало опорным пунктом военных операций против Коканда. От Семипалатинска до Верного, почти параллельно Сырдарьинской линии, протянулась цепь укреплений на подступах к Средней Азии — Сибирская линия. В 1854 г. в Петербурге на заседании Особого комитета, в котором приняла участие правящая элита, в том числе оренбургский и западносибирский генерал-губернаторы, было принято решение соединить эти линии.

Однако дальнейшее продвижение России было приостановлено Крымской войной⁴⁵.

Сибирская и Сырдарьинская линии не были соединены, их разделяло расстояние около тысячи километров. На обширной территории между линиями кочевали казахские племена. Пользуясь незащищенностью значительной части границы, лихие кокандские банды вторгались в кочевья этих племен, грабили, отбирали скот, подстрекали к выступлениям против Российского государства. В свою очередь царские войска вынуждены были вступать с кокандцами в неприязненные отношения.

Так, 21 октября 1860 г. гарнизон Верного (около 2 тыс. человек) под командованием храброго и решительного подполковника Г. А. Колпаковского⁴⁶ вышел навстречу кокандцам, чтобы не подвергать город разрушению и, несмотря на их подавляющую численность (21 тыс. человек при 10 орудиях), возле Узун-Агача (западнее Верного) наголову разбил их. На реляции корпусного командира 21 октября император Александр II собственноручно написал: «Славное дело. Подполковника Колпаковского произвести в полковники и дать св. Георгия 4-й степени»⁴⁷.

Эпизодически русские войска предпринимали походы против кокандских крепостей, разрушали их и возвращались на свои базы — укрепление Верное и форт Перовский.

Русско-английское соперничество в Средней Азии

Сложно и противоречиво складывались отношения России и Англии в XIX в. Недавние союзники против наполеоновской Франции не сумели сохранить добрых отношений после войны, вступив в фазу острого политического и экономического соперничества.

Английские колонизаторы, укрепившись в Индии, в 30—50-х годах XIX в. начали распространять свои аппетиты и на Среднюю Азию, «ревнивым оком» следя за успехами русских в этом регионе. Учитывая стратегическое значение полунезависимого княжества Герата на северо-западе Афганистана, Уайт-холл использовал его как плацдарм для наступления на Среднюю Азию. Дипломатические, военные и торговые агенты Альбиона стали регулярно появляться в Лагере, Кабуле, Бухаре, у истоков Амударьи, в Хиве⁴⁸.

В 1838—1842 гг. Лондон совершил попытку военного завоевания афганских земель, но потерпел неудачу. Вместе с тем это не приостановило проникновения британских промышленных товаров в Иран, Афганистан, Хиву, Бухару и Коканд, что крайне отрицательно влияло на развитие русско-азиатской торговли.

Средняя Азия имела для англичан не только экономическое, но и военно-стратегическое значение. В борьбе с Россией за влияние в Средней Азии Лондон использовал Турцию, Иран и Афганистан.

При материальной поддержке Джона Буля в годы Крымской войны в Среднюю Азию и страны Среднего Востока были направлены турецкие эмиссары с целью объединить мусульманские народы в борьбе с Россией⁴⁹. В частности, наступление 13-тысячного отряда кокандцев на форт Перовский в декабре 1853 г. было результатом действий турецких агентов. Провал этого похода рассматривался Петербургом как поражение Англии и Турции в Средней Азии⁵⁰.

Однако он не уменьшил аппетиты хищного британского льва. Воспользовавшись противоречиями между среднеазиатскими ханствами, Афганистаном и Ираном по территориальным вопросам, Лондон в марте 1855 г. в Пешаваре вынудил Афганистан подписать англо-афганский договор о взаимном уважении владений. Сент-джемский кабинет и афганский эмир дали обязательство быть «другом друзей и врагом врагов», что было явно направлено против Ирана и России⁵¹.

В 1856 г. Англия под предлогом «защиты» Афганистана развязала войну с Ираном, закончившуюся ее победой. Британская эскадра вошла в Персидский залив, англичане оккупировали иранский остров Харк, захватили порты Бушир, Мохаммеру (ныне Хорремшехр). В результате англо-персидского договора, подписанного в марте 1857 г. в Париже, Джон Буль стал посредником в конфликтах Афганистана с его соседом Ираном. Этот договор облегчал вмешательство Англии во внутренние дела стран Среднего Востока⁵².

А. М. Горчаков, анализируя англо-иранский трактат, отмечал, что он делает британцев «нацией, самой благоприятствующей на Востоке»⁵³. При таких обстоятельствах петербургское правительство, заинтересованное в привлечении на свою сторону Персии, отказалось от части контрибуции по условиям Туркманчайского договора 1828 г.⁵⁴

Антирусская деятельность Англии в Средней Азии вызвала в середине 50-х — начале 60-х годов XIX в. появление многочисленных статей в печати, публицистических работ о необходимости парализовать английскую активность наступательной тактикой в Азии⁵⁵.

Авторами этих материалов являлись видные государственные деятели, публицисты, путешественники, экономисты, крупные предприниматели. В числе них были Ю. Гагемейстер, Ф. Тернер, В. Григорьев, И. Вернадский, М. Иванин, И. Березин, А. Шипов и многие другие.

Поддерживая инициативы по расширению торгово-политических позиций России в среднеазиатских и соседних с ними странах, Зимний дворец резко отрицательно относился к отдельным авантюристическим предложениям «захвата Индии». Донесение военного министерства царю в 1857 г. «О возможности неприязненного столкновения России с Англией в Средней Азии» дает ясное представление о том, что петербургский кабинет не имел никаких завоевательных планов в отношении Индии. В то же время этот документ подтверждает чрезвычайную обеспокоенность Петербурга торговой экспансией Лондона в среднеазиатских ханствах⁵⁶.

В те годы никто не мог уверенно сказать: столкнется ли враждебно настроенный английский лев с русским медведем, или они по-братски разделят сферы своего влияния.

Три русские миссии в Среднюю Азию

Экономические, политические и военные аргументы убеждали Зимний дворец в необходимости упрочения русского влияния в Средней Азии.

Осуществление этой задачи было возложено на Азиатский департамент Министерства иностранных дел. Как уже отмечалось (см. гл. 11), новый руководитель внешнеполитического ведомства А. М. Горчаков поручил этот ответственный департамент видному общественному деятелю Е. П. Ковалевскому. В период управления Ковалевского (1856—1861 гг.) Азиатский департамент стал настоящим центром всестороннего изучения стран Среднего Востока и урегулирования политических отношений с ними.

После основательной подготовки в 1858 г. в Иран, ханства Средней Азии и Кашгар направляются соответственно три миссии Н. В. Ханыкова, Н. П. Игнатьева и Ч. Ч. Валиханова⁵⁷.

Официально каждая экспедиция была оформлена по-разному: Ханыков выступал в качестве руководителя обширной научной группы, полковник Игнатьев возглавлял дипломатическое посольство, а поручик Валиханов, скрывая свое истинное положение и подданство, отправлялся под видом обычного мусульманского купца.

По существу же, все три миссии выполняли единые цели и задачи: глубокое изучение политико-экономического состояния соседних стран Азии, выяснение возможностей торговых сношений с ними и путей ослабления там британского влияния.

Экспедиции под руководством видного востоковеда Н. В. Ханыкова предписывалось посетить Восточный Иран (Хорасан) и Гератский оазис. В состав миссии входило 24 человека, в числе которых были географы, биологи, этнограф, историки, топографы. Отправившись в путь в начале 1858 г., члены экспедиции в марте собрались в Баку, а 23 числа того же месяца прибыли в Астрабад. Отсюда Ханыков по приглашению иранского шаха Насреддина отбыл в Тегеран, где находился свыше месяца, после чего весь состав группы через Шахруд—Нишапур—Мешхед прошел в Герат⁵⁸.

В Герате экспедиция находилась с начала сентября 1858 г. до конца января 1859 г., серьезно изучив природные условия оазиса, возможности торговли, вкусы и запросы местного населения.

По получении в конце 1858 г. отказа эмира Афганистана Дост Мухаммед Хана⁵⁹ принять экспедицию в свои владения, дабы не встревожить Англию, Ханыков направился через Себзар к границам Кандагара и подробно изучил эту важную в стратегическом отношении местность. В Лаше члены экспедиции проникли в северный Сеистан и оттуда возвратились на южную границу Хорасана. Затем, пройдя со 125 верблюдами, навьюченными водою, безводную пустыню Лут, которую до того времени не посетил ни один европеец, Ханыков через Кирман, Иезд и Исфаган в начале июня 1859 г. возвратился в Тегеран. 22 августа Ханыков вернулся в Россию, проведя в пути, таким образом, полтора года⁶⁰.

Научные результаты экспедиции были довольно обширны. Резко изменились представления о карте Восточного Ирана⁶¹. Богатейшие материалы были собраны о климате, растительном и животном мире, этнографии и археологии этого региона.

Большой интерес представляли сведения политико-экономического характера о государствах Среднего Востока как для представителей высшей администрации, так и для торгово-промышленных кругов.

Особо важное значение придавал Петербург посольству в Хиву и Бухару. Поводом для направления миссии стал визит в Россию в 1857 г. представителей Хивы и Бухары в связи с коронацией Александра II. В письме бухарского эмира российскому венценосцу высказывалось особое пожелание об «отправлении из той стороны (т. е. из России. — Авт.) посольства»⁶².

Руководителем посольства в Хиву и Бухару был назначен флигель-адъютант полковник Н. П. Игнатьев. Являясь военным атташе в Лондоне, Игнатьев внимательно наблюдал «за событиями в Азии и деятельностью там английских агентов»⁶³. Вызванный в Петербург для личного доклада царю, он представил в 1857 г. подробную записку «о тех подготовительных мерах, которые должны быть приняты нами в Турции, Персии и Средней Азии, чтобы поднять наше значение и противодействовать Великобритании»⁶⁴.

Возглавив миссию, Игнатьев должен был детально ознакомиться с положением дел в ханствах, прекратить вмешательство в их дела британских агентов, упрочить влияние России и добиться разрешения на плавание русских торговых судов по Амударье⁶⁵.

Морская флотилия под командованием капитана первого ранга А. И. Бутакова⁶⁶ должна была войти из Аральского моря в Амударью, исследовать судоходность на всем протяжении и составить ее описание. Сухопутный состав экспедиции во главе с Игнатьевым выехал из Оренбурга в мае 1858 г. В состав миссии вошли дипломаты, ученые, чиновники Оренбургского управления, военные, в том числе лейтенант флота А. Ф. Можайский⁶⁷ — будущий создатель первого отечественного самолета.

Всего в посольстве с конвоем значилось около 80 человек⁶⁸, а с обозом — до 190 человек. Маршрут движения пролегал через Эмбинское укрепление, затем вдоль западного берега Аральского моря — в Хиву и далее в Бухару. Обратный путь также шел через Хивинское ханство⁶⁹. Отправка миссии в Хиву и Бухару вызвала оживление деятельности оренбургского генерал-губернатора А. А. Катенина, предпринявшего специальный объезд «Киргизской степи» (т. е. Казахстана)⁷⁰.

Появление экспедиции в пределах Хивы, движение оренбургского генерал-губернатора и подход морской флотилии к Амударье встревожили хана Сеида Мухаммеда. Хивинцы наотрез отказались пропустить суда Бутакова далее Кунграда. 18 июля посольство прибыло в город Хиву и только через 10 дней Игнатьев был принят ханом. Переговоры с ханом не дали никаких результатов. Правящие круги ханства были настроены резко враждебно против посольства.

Пообещав вначале подписать торговое соглашение, хан затем отказался от своих обязательств и даже не дал Игнатьеву прощальной аудиенции в конце августа, уехав в загородный дворец.

В Бухарское ханство Игнатьев двигался вверх по правому берегу Амударьи в обстановке тревоги и опасений. В конце сентября 1858 г. после столкновений с туркменами посольство прибыло в Бухару. Бухарский эмир Насрулла охотно заключил «дружественный трактат» с Российской империей, надеясь на поддержку в борьбе с Кокандом. Эмир пообещал освободить многих русских, томившихся в неволе, предоставить склады и караван-сараи русским торговцам, наполовину уменьшить таможенные обложения русских товаров. Помня о противодействии английским экспансионистским планам, Игнатьев убедился, что, несмотря на заверения эмира «не поддаваться коварным замыслам англичан», позиции Британской империи в Бухаре были довольно прочными⁷¹. В то же время соперничество с Кокандом и Хивой, подогреваемое Джоном Булем, заставляло Насруллу внимательно прислушиваться к предложениям Игнатьева по налаживанию более тесных русско-бухарских отношений. По указанию эмира из Бухары были высланы британские агенты, прибывшие туда в это время из Афганистана.

31 октября экспедиция Игнатьева отправилась в обратный путь, взяв направление на форт № 1 (ныне Казалинск), на Сырдарье, куда прибыла 26 ноября. В декабре 1858 г. Игнатьев достиг Оренбурга, где его уже считали погибшим и даже донесли об этом в Петербург.

Семимесячное пребывание в Средней Азии позволило миссии Игнатьева ознакомиться с экономикой края, характером управления, уяснить расстановку политических сил и пути проникновения Британии в ханства. Познакомившись с отчетом Н. П. Игнатьева о его экспедиции, Александр II сделал пометку: «Читал с большим любопытством и удовольствием. Надо отдать справедливость генерал-майору Игнатьеву, что он действовал умно и ловко и большего достигнул, нежели мы могли ожидать»⁷².

В результате экспедиции Игнатьев пришел к выводу, что дипломатические переговоры со среднеазиатскими правителями нецелесообразны, заключенные соглашения с ними — неэффективны, так как нет гарантий, что они будут соблюдаться.

Участники посольства призывали к активным наступательным действиям в Средней Азии. Эти взгляды со временем находили все большую поддержку у представителей высшей бюрократии, став к середине 60-х годов официальными.

Наряду с миссиями Н. В. Ханыкова и Н. П. Игнатьева с 1858 г. Петербург снарядил в Кашгар (Восточный Туркестан) экспедицию поручика русской службы, казаха по национальности Ч. Ч. Валиханова. Главная цель его вояжа сводилась «к изучению наиболее удобных путей сообщения с Кашгаром», а также сбору на месте сведений о стране, «имеющей для нас важное политическое значение»⁷³.

Валиханову предстояло также ознакомиться с внутренним положением Кашгара и установить степень влияния Англии на Юго-Западный Китай. Переодевшись купцом, 29 мая 1858 г. Валиханов вместе с караваном выходит из Семипалатинска. «При караване, — как он отмечает, — было 8 походных юрт; 100 верблюдов, лошадей 65, прислуги 34 человека и товаров на сумму 20 000 рублей серебром»⁷⁴. Преодолев каракиргизские кочевья и пройдя Тянь-Шань по маршруту: Верное, Иссык-Куль, перевал Заук, озеро Чатыр-Куль, перевал Туругарт, караван осенью 1858 г. прибыл в Кашгар. После Марко Поло и иезуита Гоеса (1603 г.) он первый проник в Кашгарию. Обосновавшись в Кашгаре, Валиханов ежедневно заводил новые знакомства с различными чиновниками, ремесленниками и купцами, священнослужителями мечетей и учеными медресе, собирая удивительные по полноте и глубине материалы. Общение со многими людьми позволило ему приобрести уникальные восточные рукописи, коллекции горных пород, старинных монет и медалей, гербарии, а также составить объективное представление об экономическом, политическом и военном положении провинции Синьцзян (Кашгар).

11 марта 1859 г. Чокан выехал из Кашгара и с немалыми трудностями 12 апреля достиг укрепления Верный. Летом того же года он вернулся в Семипалатинск. Свои наблюдения Ч. Валиханов подытожил в отчете «О состоянии Алтышара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-лу (Малой Бухарин)», опубликованном в 1861 г. Западносибирский генерал-губернатор Г. X. Гасфорт высоко оценил творение Чокана: «Это описание... знакомит довольно отчетливо с военным, политическим и торговым состоянием малоизвестной страны и выказывает слабое и ошибочное знание оной темы немногими географами, сведениями которых мы доселе руководствовались»⁷⁵.

В 1859 г. Валиханов был вызван в Петербург с отчетом о своей миссии. Труд о Кашгаре Е. П. Ковалевский назвал гениальным.

Александр II, как отмечает И. Стрелкова, с самого начала проявил большой интерес к экспедиции Валиханова, к личности офицера из инородцев, столь блестяще аттестованного Г. Гасфортом. Получив от Гасфорта представление Валиханова к ордену Святой Анны, император счел награду недостаточной и написал карандашом на полях: «Валиханову Вл...»⁷⁶.

Ч. Ч. Валиханов был произведен в штабс-ротмистры и награжден орденом Святого Владимира. По ходатайству Министерства иностранных дел и Генштаба Чокан был оставлен при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и участвовал в составлении карты Средней Азии и Восточного Туркестана.

Результаты «трех миссий» составили для русского правительства подробную, но в то же время довольно мрачную картину о жизни среднеазиатских государств, а также о степени проникновения в эти страны влияния Англии.

Мотивы продвижения России в Среднюю Азию

С воцарением Александра II внешнеполитическая направленность России на дипломатическое решение спорных вопросов была характерна и для среднеазиатских дел.

Посольство Н. П. Игнатьева в Хиву и Бухару в 1858 г. привело к оживлению русско-бухарских⁷⁷ и отчасти русско-хивинских торговых отношений. Однако связи с Кокандом были далеко недружественными. Подстрекаемый Англией, хан усилил набеги на пограничные земли Казахстана, добровольно вошедшие в состав России. Оренбургский генерал-губернатор А. А. Катенин, Н. П. Игнатьев и некоторые члены его посольства настаивали на проведении «твердой политики» в Средней Азии⁷⁸. В своей записке «Общий взгляд на настоящее положение Сыр-Дарьинской линии» (1858 г.) Катенин особо отмечал слабость политического влияния Российской империи в среднеазиатских ханствах. «Не только путешественники, но даже торговцы наши, — писал он, — не могут показаться в эти владения, не опасаясь насилия и даже смерти; самые справедливые требования наши принимаются с грубостью и высокомерием»⁷⁹.

В 1859—1861 гг. состоялось несколько правительственных совещаний по среднеазиатским проблемам. Носители верховной власти, в том числе и руководители МИД, отказывались от наступательной политики, стремясь к смягчению международной обстановки, особенно в отношении держав Крымской системы — Англии, Франции и Австрии. Свое влияние оказывала и Кавказская война, поглощавшая немалые материальные средства.

В ноябре 1861 г. новый оренбургский генерал-губернатор А. П. Безак⁸⁰, сменивший Катенина после его смерти и продолжавший его линию, в рапорте военному министру Д. А. Милютину доказывал необходимость наступательной тактики. Он настаивал на соединении Оренбургской и Сибирской укрепленных линий, в результате чего, как он полагал, империя получила бы большие выгоды: надежную государственную границу; возможность дешевого снабжения населения фортов на Сырдарье продовольствием и лесом; прекращение «междоусобия и баранты⁸¹ между нашими и кокандскими киргизами» и увеличение кибиточного сбора (налога с кочевого населения); приобретение Россией территории, богатой свинцовыми рудами»⁸².

На состоявшемся в марте 1862 г. заседании Особого комитета, рассмотревшем рапорт Безака, наступательная политика России в Средней Азии вновь была признана несвоевременной. Милютин распорядился: оренбургскому и западносибирскому губернаторам «в нынешнем году никаких приготовлений по экспедиции не принимать»⁸³.

Крутой поворот в развитии среднеазиатской политики произошел в связи с событиями в Европе. В январе 1863 г. вспыхнуло польское восстание, вызвавшее неоднозначную реакцию в общественных и правительственных кругах Европы. Если Пруссия поддержала действия России в критической ситуации, то Франция и Англия предприняли дипломатическое давление на Петербург. Особенно двулично вела себя Англия⁸⁴.

23 февраля 1863 г. состоялось заседание Особого комитета, на котором обсуждались действия в Средней Азии. На заседании присутствовали министры, а также оренбургский и западносибирский генерал-губернаторы — Безак и Дюгамель⁸⁵. Д. А. Милютин, ранее выступавший против военных действий в регионе, теперь поддержал предложение Безака о наступлении российских войск на азиатской границе. Военный министр полагал, что «путем демонстрации в Средней Азии внимание Англии будет отвлечено от Польши»⁸⁶.

Особый комитет одобрил планы соединения Сибирской и Оренбургской линий, но под нажимом министра финансов Рейтерна решил временно отсрочить это мероприятие⁸⁷. 2 марта Александр II утвердил решение комитета, поручив детально изучить местность между передовыми укреплениями линий.

К концу 1863 г. после разведывательных экспедиций и дипломатических переговоров наконец был выработан план действий⁸⁸. Высочайшим повелением предписывалось соединить обе укрепленные линии, заняв Аулие-Ата, Чимкент и Туркестан, перенести границу на правый приток Сырдарьи реку Арысь.

Реализация плана правительства поручалась оренбургскому и западносибирскому генерал-губернаторам в 1864 г.⁸⁹, по завершении Кавказской войны.

Главный удар был направлен против кокандского хана как наиболее злобного и непримиримого противника России.

Часть исследователей (С. С. Татищев, А. А. Корнилов, Н. С. Киняпина) считают, что в 60—80-х годах в среднеазиатских действиях России преобладали политические мотивы — стремление ослабить позиции Великобритании в рассматриваемом регионе. Позже, с 90-х годов, с освоением рынков Средней Азии ведущими стимулами в российской политике становятся экономические.

Многие правительственные документы второй половины XIX в. подтверждают такую точку зрения. В то же время существует и другое мнение. Историки Н. А. Халфин, А. Я. Соколов, Ю. А. Соколов видят главную причину наступательной политики России в Средней Азии в 60—80-х годах XIX в. в экономической сфере.

Борьба с Кокандским ханством

С Кокандом, как уже было сказано, антагонизм не прекращался.

Выполняя приказ, в мае 1864 г. из Верного под командованием полковника М. Г. Черняева вышел отряд в две с половиной тысячи, а из форта Перовского — отряд полковника Н. А. Веревкина⁹⁰ в составе полторы тысячи человек. 6 июня Черняев занял Аулие-Ата, 12 июня Веревкин — город Туркестан⁹¹, сократив тем самым расстояние между отрядами до 300 км. Теперь между ними еще находился сильно укрепленный город Чимкент, где сосредоточились значительные силы кокандцев под предводительством Алимкула. Русские отряды наладили связь между собой. Только что произведенный в генерал-майоры Черняев выступил с отрядом в 1300 человек, чтобы овладеть Чимкентом, и просил о содействии полковника Веревкина. Веревкин выслал к нему навстречу отряд в 400 человек, который был окружен кокандцами и вынужден был отступить, потеряв убитыми и ранеными около 80 человек. Отряд генерала Черняева вследствие этого также отошел.

Одной из важных причин этой неудачи была несогласованность действий двух отрядов и отсутствие единого руководства. Вскоре общее руководство всех войск в Туркестане было возложено на генерал-майора М. Г. Черняева.

Для взятия Чимкента Черняев к сентябрю 1864 г. сосредоточил под его стенами отряд в 10,5 рот, 2,5 сотни казаков, 1000 ополченцев из киргизов, 13 орудий и 5 мортир. В то время Чимкент представлял собой крепость с высокой и толстой глинобитной стеной и цитаделью, господствующей над всеми окружающими высотами. Зная о десятитысячном гарнизоне крепости, имевшем артиллерию, Черняев приказал вести осадные работы. В ответ кокандцы также повели навстречу свои окопы. Работы осаждаемых и осажденных велись на близком расстоянии друг от друга. Вооруженные прикрытия русских воспользовались близостью противника и оттеснили его за крепостные стены, куда и сами ворвались на его плечах, возглавляемые подполковником Лерхе. Черняев двинул за ними остальные войска, и неприступная цитадель 22 сентября 1864 г. была взята. Неприятель бежал, трофеями русских стали знамена, бунчуки, 31 пушка и масса другого оружия.

Император Александр II пожаловал Черняеву орден Св. Георгия 3 степени, а подполковнику Лерхе — следующий чин и орден Св. Георгия 4 степени⁹².

Таким образом, была учреждена Ново-Кокандская пограничная линия, соединившая Сибирскую и Сырдарьинскую, или Оренбургскую линии. Начальником ее был назначен Черняев с подчинением генерал-губернатору Западной Сибири. Осенью 1864 г. Черняев попытался овладеть Ташкентом, но потерпел неудачу и возвратился в Чимкент.

О движениях русских войск в Средней Азии вице-канцлер князь А. М. Горчаков поставил в известность западные державы. В пространном циркуляре, разосланном 21 ноября 1864 г., он мотивировал завоевания России в Средней Азии охраной «безопасности границ» и защитой русской торговли от «набегов и грабительств». Горчаков сравнивал действия России в Азии с расширением территории США и колониальными завоеваниями Англии, Франции и Голландии, подчеркивая, что Россия не является исключением и следует по пути, уже проложенному этими государствами. В циркуляре отмечалось, что Россия не намерена переступать за Чимкент, который должен стать военным и административным центром вновь приобретенного Зачуйского края⁹³.

В соответствии с этим документом генералу Черняеву 2 февраля 1865 г. было отправлено приказание прекратить дальнейшее наступление. Однако Черняев весной 1865 г., воспользовавшись борьбой между Кокандом и Бухарой, по своей инициативе без приказа из Петербурга решил взять Ташкент. 9 мая кокандцы были наголову разбиты в 7 км от Ташкента, а их предводитель Алимкул был убит. В Ташкенте сосредоточилось свыше 30 тысяч войск и 63 орудия. Окруженный непрерывной стеной в 24 км город имел вид неправильного овала, вытянутого с севера на юг. Городская стена, кроме того, была усилена глубоким рвом и во многих местах приспособлена к артиллерийской обороне. На северо-восточной оконечности города имелась цитадель с ханским дворцом.

В городе обитало до 80 тысяч жителей. Поэтому осада Ташкента для отряда в неполных 2 тысячи человек (1951 человек) при 12 орудиях была немыслима. Зато на стороне русских, как отмечает генерал Терентьев, «была благородная привычка побеждать, беззаветная преданность начальнику и ничем несокрушимая уверенность в успехе!»⁹⁴. Черняев принял решение брать город штурмом. 15 июня около 2 часов ночи штурмовая колонна (250 человек) во главе со штабс-капитаном Абрамовым в составе полутора рот, под прикрытием темноты, незаметно приблизилась к Комеланским воротам (всего город имел 12 ворот). Русские охотники, неслышно пробравшись через лазейку, завешанную кошмою, поднялись на стену и, не дав опомниться защитникам Ташкента, отбросили их от стены внутрь города. Подоспевшие резервы и колонна полковника Краевского, выполнявшая отвлекающие маневры в 6 верстах от Кокандских ворот, после упорного боя соединились в городе. Цитадель была захвачена в 7 часов утра. В течение двух дней шла ожесточенная схватка на улицах.

17 июня Ташкент сдался. Было захвачено 16 знамен, 63 орудия и 2 тысячи пудов пороха. Русские потеряли убитыми 25 человек, раненых и контуженных 110 человек⁹⁵. Генерал Черняев за взятие Ташкента, самого крупного города Средней Азии, был награжден Александром II шпагой, усыпанной бриллиантами. Вскоре после Ташкента был взят Чиназ.

Обширное пространство от Аральского моря до озера Иссык-Куль было объединено в Туркестанскую область, военным губернатором которой стал генерал М. Г. Черняев, подчиненный как в военном, так и в гражданском отношении оренбургскому генерал-губернатору и командующему войсками Оренбургского военного округа. В сентябре 1865 г. в Ташкент прибыл оренбургский генерал-губернатор генерал-адъютант Н. А. Крыжановский⁹⁶ на встречу с жителями, которые просили о принятии их в подданство русского царя.

Руководствуясь решением русского правительства, Крыжановский объявил им, что желание их не может быть исполнено. Жителям было предложено образовать отдельное ханство под покровительством России и выбрать себе хана. Однако предложение это осталось без последствий.

В следующем году Ташкент был включен в состав России.

Русско-бухарские отношения и образование Туркестанского генерал-губернаторства

Примечательно, что большинство среднеазиатских феодальных властителей не только не поддерживали друг друга в борьбе с русскими войсками, а наоборот, один радовался поражению другого. Так, известный боевыми действиями в Туркестане генерал Д. И. Романовский писал: «Они не скрывают уже ненависти друг к другу, все бухарсхие и кокандские посланцы, бывшие у меня в последнее время, не раз выражали мне готовность помогать нам в случае нашего наступления: кокандцы — при наступлении на Бухару, а бухарцы — при наступлении на Коканд»⁹⁷. И не удивительно, что борьбой кокандского хана с русскими войсками воспользовался бухарский эмир. Осенью 1865 г. он овладел Кокандом.

Шедшие в это время переговоры русского командования с эмиром зашли в тупик. Посланное к эмиру генералом Черняевым посольство было задержано. Требование освободить послов Черняев подкрепил в январе 1866 г. движением войск к бухарской крепости Джизаку. Но этот зимний поход из-за недостатка фуража и полученных приказаний из Петербурга был приостановлен. Русский отряд вынужден был вернуться за Сырдарью.

Отступление отряда сильно подействовало на возбуждение фанатизма в Бухаре. Когда весною того же года вместо Черняева губернатором Туркестанской области назначили генерала Д. Н. Романовского, нельзя уже было избежать войны с Бухарой.

Эмир Бухарский двинул к Ташкенту 35-тысячное войско. Романовский встретил его 6 мая с трехтысячным отрядом на Ирджаре (на Сырдарье, ниже г. Ходжента) и полностью разгромил. 24 мая был взят Ходжент⁹⁸, а в октябре с приездом к отряду генерала Крыжановского, покорены сильные крепости Ура-Тюбе и Джизак.

В Петербурге, однако, сочли эти действия нарушением данных Крыжановскому предписаний и, изъяв Туркестанский край из подчинения оренбургскому генерал-губернатору, образовали в 1867 г. из всех земель, занятых с 1847 г. в киргизских степях и в кокандском ханстве, Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте. Конкретно в это генерал-губернаторство вошли бывшая Сырдарьинская линия, Туркестанская область и Семиречье. Генерал-губернатором и командующим войсками Туркестанского военного округа 14 июля 1867 г. стал генерал-адъютант К. П. фон Кауфман. Ему были даны широкие полномочия вести переговоры с соседними владениями, объявлять войну и заключать мир⁹⁹. Сам факт введения института генерал-губернаторства в Туркестане Д. А. Милютин оценил как «верный и решительный шаг в нашей политике в этой части света»¹⁰⁰.

26 марта 1867 г. Александр II принял в Зимнем дворце депутацию из новоприсоединенного края, прибывшую в Петербург для изъявления императору верноподданнических чувств. Адрес от жителей края с выражением преданности и признательности русскому царю, принявшему их в свое подданство, преподнес депутат от города Туркестана, шейх Ислам, потомок султана Азрета, гробница которого, находящаяся в этом городе, считается мусульманской святыней.

Внимательно выслушав адрес, Александр II выразил удовлетворение, что новые подданные России довольны своим положением, и высказал надежду, что со временем их положение еще более улучшится. В ходе теплой беседы с депутатами монарх интересовался состоянием торговли в крае, народным образованием, положением мусульманского духовенства и в заключение вручил пожалованные им ордена, медали и перстни¹⁰¹.

Между тем прибывший в край в ноябре 1867 г. генерал Кауфман стремился укрепить обстановку и прийти к соглашению с соседними Кокандским, Бухарским и Хивинским ханствами.

Кокандский хан Худояр в январе 1868 г. согласился на предъявленные ему условия и был верен договору до 1875 г., пока возмущенное его притеснениями население не свергло его.

Бухарский эмир соглашался вступить в переговоры только при условии передачи ему Ура-Тюбе и Джизака, занятых русскими войсками. Тем не менее сделать этого было нельзя, не подорвав веру в могущество России в стране, где главным авторитетом является сила. К тому же сам эмир Музаффар готовился выступить против русских войск. Он нанял 10 тысяч текинцев и приглашал для совместных действий Хиву, Кашгар и Афганистан. Весной 1868 г. в Бухаре объявили газават. Вооруженные группы мусульман появились вокруг Яны-Кургана, Джизака, у Ташкента.

После нескольких проигранных сражений бухарский эмир запросил мир, будто поняв, что худой мир лучше доброй ссоры. По заключенному с ним 23 июня 1868 г. договору к России отошли от Бухарского эмирата Ура-Тюбе, Джизак и весь Зеравшанский округ с городами Самаркандом и Катты-Курганом. Бухара признала также за Россией земли, отвоеванные у кокандцев.

Русские подданные получили право свободной торговли во всех городах бухарских владений с пошлиной на русские товары в 2,5% их стоимости и устройства торговых складов. На бухарское правительство возлагалась ответственность за безопасность русских купцов. Рабство уничтожалось. Помимо этого, Бухара уплатила около полумиллиона рублей за военные издержки. Русским судам разрешалось плавание по Амударье. Россия получила право на устройство в Бухаре почтовой службы и проведение телеграфной линии. Аналогичные условия по торговле для русских купцов устанавливались и в Коканде.

Договоры с Кокандом и Бухарой оживленно комментировались в русской прессе и имущественных слоях империи. Политические деятели и предприниматели обращали внимание на политическое и торговое значение Туркестана, желательность удержать эту территорию и не идти на уступки Англии¹⁰². Однако с точки зрения петербургского двора выгоднее было сохранить за ханствами внутреннюю автономию при фактической подчиненности их «белому царю».

Хивинский поход 1873 г.

После обоснования России в центральных районах Средней Азии, образования Туркестанского генерал-губернаторства (1867 г.), занятия Самарканда, Катта-Кургана, Шахрисабза, Кульджи наступила очередь Хивы, которая не переставала тревожить русские владения своими набегами и грабежами. Кроме того, хивинцы подстрекали к возмущению подвластных России кочевников, собирали с них налоги, нападали на проезжающие по Оренбургско-Ташкентскому тракту торговые караваны, уводили русских и их подданных в неволю в Хиву.

Важнейшей вехой в подготовке похода на Хиву стало утверждение русского влияния на восточном берегу Каспия, овладение которым давно входило в планы Зимнего дворца, но, по словам Милютина, «отлагалось до более благоприятных обстоятельств»¹⁰³.

22 августа 1869 г. Александр II санкционировал занятие восточного побережья Каспия осенью того же года¹⁰⁴. Во исполнение этого решения 5 ноября военный отряд из состава войск Кавказской армии в 1000 человек под командованием полковника Н. Г. Столетова высадился на побережье Муравьевской бухты Красноводского залива¹⁰⁵.

Из занятой войсками территории, окружавшей залив, был образован Зеравшанский округ, куда вошли Самаркандский и Катта-Курганский отделы. Был основан порт Красноводск, ставший административным центром нового округа. Между Баку и Красноводском наладились регулярные пароходные рейсы. В новом порту, кроме русских, к весне 1870 г. постоянно проживало до 2,5 тыс. туркмен и персов.

Деловые круги России проявили повышенный интерес к Красноводску. Коммерческие и промышленные тузы высказывали пожелания об установлении торгового пути от Каспийского моря на Восток. Первый Всероссийский съезд фабрикантов и заводчиков в своей резолюции от 16 июня 1870 г. подчеркнул, что открытие пути через Красноводск привело бы к удешевлению среднеазиатского хлопка¹⁰⁶.

В отечественных журналах и газетах все большее место стали занимать сообщения о торговом и стратегическом значении вновь приобретенного региона. В то же время присоединение побережья Красноводского залива несколько осложнило отношения с Хивой, туркменскими племенами, Персией и Великобританией. И хотя территория около Красноводского залива никогда не входила в состав Ирана, персидское правительство предъявило на нее свои права. В конце 1869 г. это несогласие было улажено признанием реки Атрек границей между русскими и персидскими владениями¹⁰⁷.

Важно подчеркнуть, что для завоеваний в Средней Азии в 60-х—начале 70-х годов Александр II выбрал такой момент, когда Англия не могла помешать ему. Руки англичан были связаны подъемом национально-освободительного движения в Ирландии, напряженным положением в Индии и обострением отношений с Францией и США.

Британский министр иностранных дел лорд Кларендон в 1869 г. начал переговоры с русским послом Ф. И. Брунновым о разграничении сфер влияния России и Англии и предложил сохранить между ними «пояс, который бы предохранял их от всякого соприкосновения». Англичане боялись, что это «соприкосновение» возбудит у народов Индии надежду на поддержку России и будет способствовать восстанию на севере страны¹⁰⁸.

Россия соглашалась на объявление нейтральной только территории Афганистана. После длительных переговоров было достигнуто русско-английское соглашение 1872—1873 гг. о северной границе Афганистана в районе Памира.

К этому времени Туркестанское генерал-губернаторство в административном отношении было разделено на Сырдарьинскую и Семиреченскую области и Зеравшанский округ. Ташкент стал главным военно-административным центром. Бухара и Коканд находились в сфере русского влияния.

Непросто сложились отношения с Хивой. Окруженная степями и пустынями, Хива считала себя недосягаемой. Генерал Кауфман несколько раз пытался вступить с хивинским ханом Мухаммедом Рахимом II (Мухаммедом-Рахимом-Богадуром-Ханом) в мирные переговоры, но тот, веря в свою непобедимость, отвечал гордым отказом. Тогда 3 декабря 1872 г. Особое совещание под председательством Александра II приняло решение об организации похода на Хиву. Был утвержден план одновременного удара на Хиву с востока, севера и запада четырьмя отрядами из 3-х военных округов: туркестанского, оренбургского и кавказского. Движение всех отрядов было рассчитано таким образом, чтобы они подошли к границам ханства в первых числах мая¹⁰⁹.

1 марта 1873 г. из Джизака выступил Туркестанский отряд (4 687 человек) под начальством Сырдарьинского военного губернатора генерал-майора Головачева¹¹⁰. Красноводский отряд (2 200 человек) полковника Маркозова¹¹¹ вышел из Чикишляра 19 марта. Мангышлакский отряд полковника Ломакина¹¹² (2 000 человек) двинулся из Киндерлийского залива от колодцев Порсу-бурун 14 апреля. Оренбургский отряд (3 461 человек) генерал-лейтенанта Веревкина отправился из Эмбенского форта 26 марта.

Кроме того, в низовья реки Амударьи была направлена Аральская военная флотилия (два парохода «Самарканд» и «Перовский»). Всего в походе участвовало свыше 12 тысяч человек, вооруженных 56 орудиями. Общее руководство хивинским походом осуществлял туркестанский генерал-губернатор К. П. Кауфман, который следовал в отряде Головачева.

На долю всех участников похода выпали немалые испытания. Туркестанскому и Оренбургскому отрядам, выступавшим в марте, вначале много пришлось вынести затруднений от холодов и буранов, а Оренбургскому — еще от заносов снега.

Но самые большие страдания были связаны с жарой и отсутствием воды. Практически каждый из отрядов во время похода был на краю гибели от недостатка воды. Один из участников Мангышлакского отряда писал: «...под влиянием мучительной жажды, разжигаемой еще более адской температурой, солдаты в изнеможении опускались на землю или отставали десятками и затем казаки арьергарда подбирали этих несчастных и сажали на своих лошадей. Офицеры ободряли людей, пока, выбившись из сил, и сами падали на землю. Уныние, овладевшее людьми, перешло, наконец, в тупое отчаяние: побросав оружие и сбросив все платье, совершенно голые, одни из них разрывали раскаленный песок, ложились в образовавшиеся ямы и засыпали себя землей, в надежде хоть сколько-нибудь укрыться от невыносимо жгучих лучей; другие, не зная на что решиться, бесцельно кидались в стороны и как сумасшедшие метались по земле...»¹¹³.

После труднейшего перехода под палящим солнцем Оренбургский и Мангышлакский отряды соединились 14 мая у Кунграда, в 70 километрах южнее устья Амударьи и через две недели подошли к Хиве.

Туркестанский отряд подошел к Хиве с юго-востока 29 мая, а Красноводский, пройдя около 400 километров и потеряв значительную часть верблюдов — основного вида местного транспорта, вернулся в Красноводск из-за отсутствия воды. Аральская флотилия не смогла войти в Амударью ввиду мелководья. Оказав слабое сопротивление, Хива капитулировала 29 мая¹¹⁴.

12 августа 1873 г. в Гандемианском саду близ города Хивы был подписан мирный договор. Хивинский хан Мухаммед Рахим II признал свою вассальную зависимость от России. Земли к востоку от Амударьи включались в состав Туркестанского генерал-губернаторства. Предоставлялось свободное плавание русским пароходам по Амударье. Разрешалась беспошлинная торговля русским купцам. Отменялось рабство и работорговля. Освобождались все невольники в ханстве, которых оказалось до 40 тысяч человек. Хива платила России контрибуцию 2,2 млн. рублей, с рассрочкой на 20 лет (до первого ноября 1893 г.)¹¹⁵.

Таким образом, к России отходили огромные пространства земли между нижним течением Амударьи, Аральским морем и Сырьдарьей. На правом берегу Амударьи генерал Кауфман, возвращаясь назад, основал в честь императоров Петра I и Александра II укрепление Петро-Александровское, где была оставлена часть войска для охраны новых границ русских владений. Так закончилось образование Сырдарьинской области (центр Ташкент), с Амударьинским отделом (центр Петро-Александровск)¹¹⁶.

Присоединение к России Кокандского ханства

С занятием Ташкента в 1865 г., Ходжента, Ура-Тюбе и Джизака в 1866 г. русские владения изолировали Коканд от Бухары. В январе 1868 г., как уже отмечалось, состоялся мирный договор России с Кокандом. Правитель Коканда Худояр-хан уступал все завоеванные у ханства города и земли, признавал вассальную зависимость от России, предоставлял русским подданным право свободной торговли на подвластной ему территории. Пошлины с русских товаров были определены в размере не более 2,5% их стоимости. В то же время внутренняя обстановка в ханстве была накалена до предела.

Изыскивая все новые и новые способы обогащения, хан доводил трудовые слои городов и кишлаков до полного разорения. Составленный в Ташкенте на основании показаний выходцев из ферганской долины «Список налогам и поборам, введенным Худояр-ханом в кокандских владениях», насчитывал 18 пунктов. Для проведения дорог, арыков и каналов, постройки ханских домов, для обработки его пашен и садов рабочие сгонялись со всех концов ханства. Трудиться они должны были безвозмездно. Неявка влекла за собой тяжелые телесные наказания. «Ослушников ханской воли» забивали палками до смерти или живьем закапывали в землю¹¹⁷. В различных районах ханства происходили антифеодальные выступления. В них участвовало все большее количество дехкан и ремесленников. Особую активность проявляли кочевники Южной Киргизии — кипчаки и каракиргизы. Сотни их семейств переселялись в Русский Туркестан. Худояр-хан безжалостно истреблял зачинщиков и не обращал внимания на народную ненависть.

В 1875 г. генерал Кауфман отправил к Худояр-хану посольство¹¹⁸ с осуждением его внутренней политики. Именно в это время в Коканде в самом дворце вспыхнул бунт против хана Худояра. На сторону мятежников перешел сын Худояра — Насреддин с городами: Ошем, Наманганом, Андижаном, а также главнокомандующий кокандских войск вместе со всеми войсками.

Наряду с этим бунтовщики объявили священную войну и против «кяфиров», т. е. неверных — русских. Вследствие этого русский отряд оказался в западне. Худояр стал искать спасения в русских владениях, и русскому отряду пришлось защищать бежавшего хана с его свитой вплоть до Ходжента.

Мятежники, однако, не удовлетворились изгнанием хана и начали грабить российские посты и почтовые станции. Староста станции Мурза-рабат Яковлев один в течение двух дней защищал станцию против целой шайки кокандцев, пока те не подожгли ее, и Яковлев, уложив нескольких разбойников, сам пал под ударами сабель¹¹⁹.

Между тем феодально-националистические круги, посадив на престол сына Худояр-хана Насреддина, выдвинули требование о восстановлении прежних границ ханства. Через Кашгар в Ферганскую долину просочились английские агенты, раздувавшие пламя восстания¹²⁰.

Получив официальные уведомления от Насреддина и руководителей восстания — Абдуррахмана-Афтобачи, муллы Иссы-Аулие и Халик Назара-нарванчи — о вступлении на престол нового хана, Кауфман 4 августа 1875 г. отправил этим лицам письмо, составленное в духе петербургских указаний. Он признавал ханом Насреддина при условии принятия им русско-кокандского договора 1868 г., возмещения убытков, понесенных русскими подданными в ходе волнений, и назначения «пенсии» Худояру и бежавшей с ним свите¹²¹. Ответа туркестанский генерал-губернатор не получил.

В то же время целые полчища восставших вторглись в русские владения. Незамедлительно был сформирован отряд (4,5 тыс. человек) под командованием генерал-лейтенанта Головачева, который, действуя весьма энергично, разбил 10 августа в долине Ангрена мятежников Зюльфикара (6 тыс. человек) и затем, успев оттеснить кокандцев, успокоил Куроминский уезд.

В пограничной с туркестанским краем кокандской крепости Махрам сосредоточилось войско восставших численностью до 50 тыс. человек. Часть повстанцев атаковала Ходжент, другая пошла к Ташкенту. Генерал-адъютант Кауфман отрядом в 9 рот, 8 сотен казаков и 20 орудий 22 августа разбил кокандцев под Махрамом.

Особенно в этом деле отличилась кавалерия под командованием Скобелева. Русские войска отбили у кокандцев 39 орудий и множество запасов.

Утвердив свое влияние в Махрамском бекстве, Кауфман направился к столице кокандцев — Коканду и занял его без боя 29 августа, поскольку восставшие, проученные жестоким поражением под Махрамом, больше не хотели оказывать сопротивления. Однако остальные города не желали изъявлять покорности, и потому Кауфман двинулся на Маргелан, который тоже сдался без сопротивления, когда русские появились под стенами города. Скобелев был послан в горы преследовать непокорных кокандцев, во главе которых находился Афтобачи. Лихими разъездами Скобелев загнал формирования Афтобачи далеко в горы и внушил кокандцам такой страх, что они сдали ему без боя город Ош, который ранее никогда не видал в своих стенах неприятеля.

В результате этой экспедиции была занята северная часть ханства с г. Наманганом. Русский отряд вернулся обратно, оставив гарнизон в Намангане.

22 сентября 1875 г. между кокандским ханом и генерал-губернатором Туркестана Кауфманом в городе Маргелане был подписан новый русско-кокандский договор. Часть земель на правобережье Сырдарьи и Нарына была включена в состав Туркестанского генерал-губернаторства и получила название Наманганского отдела. Начальником этого отдела был назначен Скобелев, произведенный в генералы за Махрамское дело. Хан обязывался выплатить военную контрибуцию и оплатить убытки русским подданным. Между тем и после подписания договора волнения в Кокандском ханстве не утихали. Мусульманское духовенство и феодальная верхушка продолжали распространять среди дехкан и городских жителей националистические лозунги газавата. По предложению Абдуррахмана-Афтобачи кокандским ханом был избран Пулат-бек. Насреддин, как и его отец, вынужден был бежать из Коканда и искать покровительства у России.

Центром сосредоточения сил восставших стал Андижан, в 60 километрах от Намангана. Кауфман поручил генералам В. Н. Троицкому¹²³ и М. Д. Скобелеву проучить андижанцев, что и было ими исполнено в начале октября. Однако и это не образумило кокандцев и волнение продолжалось повсеместно. Тогда русские войска вновь заняли Махрам.

Генерал Скобелев во второй половине октября, оставив в Намангане небольшой гарнизон, выступил из города с войсками для очищения окрестностей от бродивших повсюду кокандских банд. Пользуясь его отсутствием, наманганцы восстали против русских властей и осадили в цитадели остававшийся там гарнизон. Осада не имела успеха: гарнизон продержался три дня, пока 27 октября не подоспел обратно сам Скобелев.

Повсюду в крае бесчинствовали банды восставших. В Маргелане зверски были замучены попавшие в плен русские. Им предлагали перейти в мусульманство, однако никто из них не согласился переменить веру, и их подвергли невероятным пыткам. Узнав, что мятежники сосредоточиваются в Андижане и Маргелане, Скобелев 25 декабря 1875 г. выступил из Намангана в зимний поход с отрядом в 2 800 человек. Несмотря на 15-градусный мороз, отряд быстро подошел к Андижану и взял его штурмом 9 января 1876 г. Кокандцы бежали в беспорядке к Асаке. Скобелев двинулся за ними, разбил их под Асаке и занял этот город. 24 января на милость Скобелева сдался сам Абдуррахман Афтобачи¹²⁴. Но оставался еще один руководитель газавата Пулат-хан, около которого группировались непокорные. Кроме того, многие местности в горах оставались в руках восставших.

Как выяснилось, население города Коканда под руководством Насреддина затевает враждебные действия против русских, и тогда решено было занять его царскими войсками. 7 февраля Скобелев подошел к Коканду и занял его без боя.

Таким образом, в важнейших населенных пунктах ханства были размещены русские войска. Основные руководители газавата оказались в руках туркестанских властей. Несколько человек, в числе которых оказался и Пулат-бек, были казнены.

В зимнем походе, помимо самого Скобелева, отличились полковники Меллер-Закомельский и Куропаткин¹²⁵.

19 февраля 1876 г., в день 21-й годовщины вступления на престол Александра II, был издан царский указ о включении территории Кокандского ханства под названием Ферганской области в состав Туркестанского края¹²⁶. Военным губернатором области был назначен молодой генерал М. Д. Скобелев. Таким образом, к середине 70-х годов из трех ханств одно — Кокандское было присоединено к России, два других — Бухарское и Хивинское, сохранив свою внутреннюю автономию, теряли самостоятельность в решении межгосударственных вопросов. Независимость сохраняли некоторые туркменские племена, не имевшие централизованной власти.

Завоевание Туркмении

С конца 1870-х годов Россия вынуждена была начать свое продвижение на юго-запад Средней Азии, в земли туркмен. Одной из причин явилось осложнение в этом регионе обстановки в связи с энергичными подрывными действиями британских агентов. В 70—80-х годах Персия, и в частности ее северная провинция — Хорасан, стала опорной базой военно-политической экспансии британского льва в Средней Азии. Премьер-министр Англии Биконсфильд 22 июля 1877 г. высказал королеве Виктории свое мнение: «если Россия должна быть атакована из Азии, то войска должны быть отправлены в Персидский залив, и императрица Индии (т. е. королева Виктория. — Авт.) должна приказать своим армиям очистить Среднюю Азию от московитов и загнать их в Каспий. Мы имеем хороший инструмент для осуществления этого в лице лорда Литтона, который и послан туда с этой целью»¹²⁷.

Джон Буль установил связи со среднеазиатскими ханами, пытался договориться и с вождями туркменских племен. Британские экспансионисты развязали вторую агрессивную войну против афганского народа. В конце 1878 г. их войска вторглись в Афганистан и заняли его важнейшие города: Кабул, Кандагар, Газни...

Другой важной причиной начала боевых действий России против туркмен явились их непрекращающиеся нападения на русские гарнизоны. Грабеж, разбои (аламаны) туркмены возвели у себя в ремесло. Начиная с осени до весны, они собирались бандами от 150 до 1 000 человек и отправлялись в набеги на соседние земли.

Покорение этих закаленных, воинственных наездников представляло значительно большие трудности, нежели подчинение среднеазиатских ханств. Опорным пунктом для продвижения в Туркмению стал Красноводск, основанный в 1869 г. Петербургские столоначальники решили завоевание туркмен провести войсками Кавказского военного округа, переправив часть их на восточный берег Каспия.

9 апреля 1874 г. высочайшим указом было утверждено временное положение об управлении Закаспийским краем, в район которого вошло все пространство по восточному берегу Каспийского моря, от Мертвого Култука до Атрека и в глубину морского берега до западных границ Хивинского ханства. Все это пространство с прилежащими к нему островами составило Закаспийский военный отдел, начальником которого стал генерал-майор Н. П. Ломакин. Место его пребывания учредили в Красноводске. В 1877 г. Ломакиным производились деятельные рекогносцировки в направлении Ахал-Текинского оазиса (у подножия Копет-Дага)¹²⁸. Оазис населяли туркестанские племена текинцев (около 100 тыс. человек), которые оказывали героическое сопротивление русским войскам и царской администрации.

В мае того же года отряд русских войск, практически без сопротивления, занял Кызыл-Арват. Однако, не сумев там закрепиться, они вынуждены были его покинуть из-за большой отдаленности от основной красноводской базы. Осенью 1878 г. Ломакин заложил на р. Атрек укрепление Чат, начальнику которого поручалось добиваться сближения с туркменами, изучать их внутренний быт, заботиться о развитии торговли¹²⁹.

Тогда же войска Закаспийского отдела неоднократно отражали нападения туркмен на русские посты в различных пунктах. В августе 1879 г. состоялась первая Ахал-Текинская экспедиция (10 тыс. человек при 34 орудиях). Целью ее было взятие Геок-Тепе (крепости Денгиль-Тепе), главного опорного пункта текинцев в 45 км северо-западнее современного Ашгабата. Экспедиция кончилась неудачно. В походе заболел и умер руководитель ее храбрый кавказский генерал-адъютант И. Д. Лазарев. Место его занял Н. П. Ломакин.

Когда авангард 28 августа (9 сентября) подошел к Геок-Тепе, огромная толпа текинцев, размахивая шашками и подбрасывая вверх шапки, быстро вынеслась из крепости Денгиль-Тепе. Русские выждали и после нескольких залпов заставили текинцев спасаться в крепости, у ворот которой произошла страшная давка.

Солдаты сгоряча гнались за текинцами со штыками почти до самых стен, пока те не скрылись. Ворота были затворены и завалены чем попало. Однако после подхода главного отряда штурм крепости не был достаточно продуман. Перед русскими возвышались укрепления, сбитые из глины, высотой свыше 6 метров. Начатая атака не удалась. В какие-нибудь полчаса третья часть пехоты была изрублена. Погибло 200 солдат и офицеров, 250 ранено. Батальоны отступили в беспорядке. Темнота ночи еще более усугубила суматоху. Бог весть, чем бы все кончилось, если бы в это время текинцы не собрались на маслахат. На совете текинцы поняли, что понесли большие потери: оказалось до 2 тыс. убитых, главный предводитель Берды-Мурат-хан тяжело ранен, и что, пожалуй, им выгоднее просить мира. Наутро они хотели начать переговоры. Но когда выборные собрались ехать в лагерь, русский отряд успел уже сняться с бивака. Прошел еще день, текинцы, наконец, поняли, что одержали победу. Начались угощения, скачки, пальба из ружей. Все русские пленные были изрублены, с трупов несчастных собирали жир для заживления своих ран¹³⁰.

Причины неудачи заключались, во-первых, в неумело организованной доставке припасов и перевозочных средств, не позволивших после штурма дольше держаться под стенами Денгиль-Тепе; во-вторых, в слишком большой уверенности в слабости противника, что он не сумеет дать отпора и, как следствие этого, отсутствие рекогносцировок крепости и подготовки атаки огнем; в-третьих, защитники крепости получали оружие от англичан.

Престиж «непобедимых» царских войск был поколеблен. Текинцы, а за ними Бухара и Хива воспрянули духом, увидя, что и над русскими войсками возможна победа. Разумеется, вскоре же участились нападения текинцев, и нужно было во что бы то ни стало скорее восстановить авторитет русского оружия, пока возмущение не поднялось по всей Азии.

Кроме того, возникла опасность прямого вмешательства Англии, особенно после ее победы в англо-афганской войне.

Командующим войсками Закаспийского военного округа был назначен молодой, 37-летний генерал-адъютант М. Д. Скобелев, который успешно закончил Кокандский поход, а затем прославил свое имя за Дунаем.

С мая 1880 г. началась подготовка второй Ахал-Текинской экспедиции. Прежде чем начать поход, Скобелев позаботился о заготовке провианта, средствах перевозки, обеспечении медицинской помощью и др. Создавалась сеть укрепленных сооружений и баз. Опорным пунктом было определено Вами, лежащее между Кызыл-Арватом и Геок-Тепе. В течение 5 месяцев туда было перевезено 800 тыс. пудов военных грузов, в том числе снарядов разных калибров около 30 тыс. штук, 150 пудов пороха, 1 млн. 140 тыс. патронов, много продовольствия. Войско обслуживало около 8 тыс. верблюдов, много вьючных лошадей, полторы сотни фургонов¹³¹.

От Красноводска на Асхабад (Ашхабад) начали прокладывать железную дорогу. Во время подвоза припасов в Вами транспорт постоянно подвергался нападениям текинцев. Чтобы несколько сдержать их пыл и произвести рекогносцировку окрестностей крепости, генерал Скобелев в июле произвел довольно смелый выход к Денгиль-Тепе с отрядом в 750 человек, 6 орудиями и 8 ракетными станками. Во время рекогносцировки Геок-Тепе было выпущено около сотни снарядов в Денгиль-Тепе. При возвращении отряд выдержал схватку, в которой погибло 19 человек. Текинцы потеряли до 200 человек. Скобелев поражал всех своей смелостью, сохраняя хладнокровие в самые критические минуты. В один из моментов боя, когда около 10 тысяч текинских всадников носились вокруг отряда, пытаясь врубиться в ряды русских, а пули их жужжали кругом, как пчелы, Скобелев приказал подать складной табурет, уселся лицом к текинцам и стал разглядывать их в бинокль.

Действия Скобелева, не похожие на дела других военачальников, пугали текинцев. «Мы боимся этого генерала, — признавались они, — будь на его месте другой, мы давно разбили бы кара-гяуров».

Текинцы прозвали Скобелева «гози ганлы», что означало «кровожадные глаза»¹³². Проведя несколько рекогносцировок, Скобелев с 11-тысячным отрядом, 97 орудиями и 19 ракетными станками, четырьмя эшелонами 26 ноября 1880 г. выступил из Вами. Наступление началось после схватки у Келяте взятием Сиянь-бахтырь-кала (недалеко от Денгиль-Тепе) и перенесением туда базы. С 23 декабря по 12 января велись осадные работы Геок-Тепе.

По направлению штурма с юго-восточной стороны крепости построили три линии параллелей (окопов), ходы сообщения, редуты. Возвели осадные батареи. Текинцы до 20—25 тыс. человек ополчения (в том числе 4—6 тыс. всадников) с 5 тыс. устаревших ружей и 3 орудиями боролись насмерть.

«Против современного типа войска, — отмечал А. Н. Куропаткин, — вооруженного скорострельным оружием, боролось население, в котором каждый мужчина считался воином, но главным своим оружием считал «клыч», т. е. шашку, и главным видом боя — бой рукопашный»¹³³.

Особенно страшны были их вылазки. Они крались, как кошки, всегда ночью, бросались сразу, как тигры. На вылазки ходили босые, с засученными рукавами, с подобранными халатами, вооруженные шашками, пиками или русскими штыками. Ружей на вылазку не брали. Как правило, впереди шли самые отчаянные, настоящие бойцы. Подбирались к траншее и, крикнув: «Алла! Магома!», пускали в ход шашки. За передовыми бойцами шла команда, наподобие наших санитаров, обязанностью которой было уносить раненых, подбирать убитых. Сзади же всех крались аламанщики, или грабители. Аламанщиками брали мальчишек лет 14—15. Грабили ловко: за несколько минут успевали обшарить всю траншею, подбирали оружие, раздевали донага убитых, не брезговали ничем. Нередко вместе с ними ходили и женщины с мешками для сбора добычи. Русские, пока не познали текинских сноровок, многое теряли во время этих вылазок. В вылазках участвовало от 4 до 12 тысяч человек¹³⁴. Всего было совершено три вылазки: 28, 30 декабря 1880 г. и 4 января 1881 г. Наиболее знаменитой была последняя, в которой участвовало 12 тыс. человек. Текинцам удалось утащить одно горное орудие и вместе с ним уцелевшего наводчика Агафона Никитина. Защитники крепости обрадовались, что им посчастливилось захватить живьем «топчибашу», т. е. артиллериста, который научит их стрелять из пушек. Но Никитин, поняв, что от него требуют, наотрез отказался стрелять. Тогда азиаты стали его мучить: отрубили пальцы на руках, отрезали уши, вырезали на спине полосу кожи, потом положили живого на огонь и начали бить... Так он умер в страшных мучениях!..¹³⁵ Хотя ночные вылазки причиняли много неприятностей, они не смогли сорвать осаду крепости.

В Татьянин день, 12 (25) января 1881 г., после подрыва крепостной стены (было заложено 72 пуда пороха) и артиллерийской бомбардировки три колонны русского отряда с криками «ура!» бросились на штурм. Колонна полковника Куропаткина ринулась в обвал, полковник Козелков одновременно занял брешь в стене, пробитую артиллерией, а колонна Гайдарова влезла на стену по осадным лестницам. Вскоре все они проникли в крепость, сплошь заставленную кибитками.

Подавляющее превосходство русских войск в вооружении, сосредоточение Скобелевым до сил отряда (около 7 тыс. человек, 79 орудий, 15 ракетных станков) на направлении штурма обеспечили успех. Текинцы дорого заплатили за оборону, потеряв более 6 тыс. человек. Утраты русских составили 398 человек, из них 59 убитых¹³⁶.

После падения Геок-Тепе 18 января Куропаткиным было занято крупное текинское селение Асхабад — г. Полторацк (1919—1927), Ашхабад (1927—1992), ныне Ашгабат.

В конце марта предводитель текинской обороны Дыкма-сердар явился в Асхабад, вручил Скобелеву свою саблю, которую и получил обратно, после того как поклялся верно служить Белому Царю¹³⁷. Вскоре пришло все население, прося о принятии в русское подданство.

В Зимнем дворце был назначен «большой выход с благодарственным молебствованием». Скобелев был произведен в генералы от инфантерии и получил орден Георгия 2-й степени.

Д. А. Милютин записал, что овладение Геок-Тепе «несомненно, поправит наше положение не только в Закаспийском крае, но и в целой Азии»¹³⁸. Было совершенно ясно, что на сей раз в роли неудачника оказался Джон Буль, потерпевший ряд поражений в Афганистане и Южной Африке.

С окончанием военных действий и постепенным возвращением в свои дома бежавших в пустыню жителей, 6 мая 1881 г. Ахал-Текинский оазис был включен в Закаспийский военный отдел, преобразованный в Закаспийскую область в составе Туркестанского генерал-губернаторства. Административным центром области стал Асхабад. Первым начальником области был назначен генерал Рерберг¹³⁹.

Желая ослабить впечатление от учиненного в Геок-Тепе разгрома, Петербург объявил о «прощении» туркменских патриотов, сражавшихся в оазисе. Туркмены получали землю, одежду, продовольствие, им оказывалась медицинская помощь.

Серьезное внимание было уделено привлечению на сторону Российской империи феодальной знати. Отдельные представители племенной верхушки получили звание офицеров местной «милиции». Пятеро из них во главе с Дыкма-сердаром прибыли в Петербург в качестве делегации туркестанских старшин и были тепло приняты царем и военным министром.

После образования Закаспийской области свою независимость сохраняли лишь племена Тедженского, Мервского и Пендинского оазисов.

На часть этих территорий претендовал иранский шах, войска которого нападали на селения туркмен, разрушали ирригационные сооружения, отводили воду с полей.

Лондон поддерживал притязания Персии на туркменские земли, в частности на Мерв, стремясь создать из Мерва «независимое» государство под протекторатом Афганистана или Ирана, с тем чтобы стать его фактическим хозяином. Пресса особенно подчеркивала роль Мерва для «защиты Индии». Как и в других крупных городах Средней Азии, жители Мерва не были единодушны в вопросе о политической ориентации. Большая его часть, преимущественно трудящаяся, стремилась к прекращению кровопролитных войн, к сближению с Россией. Меньшая, прежде всего родоплеменная верхушка и мусульманское духовенство, противилась ориентации на Россию. Отсутствие согласия среди населения было использовано недругами России. Они возбуждали антирусские настроения, доставляли в Мерв английское оружие и боеприпасы. Однако эти усилия успеха не имели. Взятие Геок-Тепе предопределило судьбу всей Туркмении. В январе 1884 г. на «Собрании народных представителей» Мервского оазиса, расположенного по течению реки Мургаба, было принято решение о добровольном присоединении оазиса к России¹⁴⁰.

Город был принят в русское подданство: ему предоставлялось внутреннее самоуправление, запрещались рабство и работорговля. В марте 1884 г. в Мерве (Мары) расположились царские войска. Завоевание Средней Азии было закончено в 1885 г. при Александре III.

Значение присоединения Средней Азии к России

Включение Средней Азии в состав Российской империи оказало положительное влияние на исторические судьбы народов, проживающих в этом регионе, и имело объективно прогрессивные последствия. Грандиозные перемены произошли во всей общественно-хозяйственной, политической и культурной жизни края. Были прекращены разорительные непрерывные феодальные распри и войны. Канули в прошлое набеги, сопряженные с разрушением оросительных сооружений, уничтожением посевов, угоном людей и скота. Сближение народов Средней Азии и России способствовало ликвидации рабства и работорговли (1873 г.), запрещению продажи наркотиков, ограничению ханского произвола.

Как отметил А. Рамбо, русские явились «пионерами цивилизации, вводя более разумный и более гуманный режим»¹⁴¹.

Значительно более быстрыми темпами прогрессировало экономическое развитие Средней Азии. Экономика региона, став частью народного хозяйства России, все сильнее втягивалась в мировой рынок. Замкнутое натуральное хозяйство Средней Азии разрушалось, постепенно утверждались элементы капиталистического производства.

Серьезное значение для жизни края приобрела русская крестьянская колонизация, главным образом в Семиречье и отчасти в Сырдарьинскую и Ферганскую области. Первые русские поселенцы-крестьяне появились по берегам озера Иссык-Куль еще в 60-х годах, а широкая колонизация Туркестана началась в конце XIX в.

Первопричиной массового переселения явились неурожаи первых лет 90-х годов. С 1875 по 1890 г. в Средней Азии за 45 лет было основано всего лишь 19 русских поселений, а за первые два года последнего десятилетия XIX в. — 25. В результате колонизации происходило взаимное общение народов, часть кочевого местного населения переходила к оседлому быту и приобщалась к земледелию.

Строительство железных дорог в Туркестане объективно стало не только служить военно-административным нуждам правящей России, но и сыграло крупную роль в экономическом развитии края. Первая Закаспийская (Среднеазиатская) железная дорога была начата в ноябре 1880 г. от восточного побережья Каспийского моря (первоначально от Узун-Ада, впоследствии от Красноводска). В 1885 г. она достигла Ашхабада, а в 1889 г. доведена до Ташкента. Строительство велось воинскими частями в исключительно трудных условиях пустыни Каракум.

Строители впервые в мировой практике доказали возможность прокладки железной дороги в условиях безводной пустыни и подвижных песков. Инженер И. Н. Ливчак¹⁴² разработал и применил технологию механизированной укладки железнодорожного пути. Опыт строительства впоследствии был применен при проектировании и прокладке железной дороги в Сахаре. Возглавлял строительство М. Н. Анненков, принимали участие О. П. Вяземский, М. А. Данилов и А. И. Югович¹⁴³.

В 1877—1906 гг. построена Ташкентская железная дорога, которая проходила по территории Оренбургской, Самарской губерний, Сырдарьинской, Уральской и Тургайской областей. Строительство северного участка дороги возглавлял А. И. Урсати¹⁴⁴, южного — О. П. Вяземский. Практически эти железные дороги соединили Среднюю Азию с торгово-промышленными городами России, способствовали росту переселенческого движения, дали возможность вывоза хлеба в Среднюю Азию и обеспечили надежную перевозку грузов вне зависимости от погоды в любое время года.

Железнодорожный транспорт оказал большое влияние на социальные преобразования в крае. По линии дорог возникали города (Ашхабад, Кызыл-Арват, Скобелев (Фергана), Пишпек, Красноводск), промышленные предприятия, мастерские, училища и др.

В экономической, политической и культурной жизни Средней Азии возрастало влияние старых городов: Ташкента, Самарканда, Коканда, Бухары. Получил развитие и пароходный транспорт, который зародился еще в 50-х годах на Аральском море. Потребности капиталистического хозяйства России стимулировали изучение естественных богатств Туркестана. Были обнаружены богатые месторождения нефти, соли, каменного угля, графита, свинца, меди, бирюзы. Начались работы по добыче нефти на острове Челекен у туркменского побережья Каспия и в Ферганской долине. Велась разработка каменного угля.

Наиболее важное значение в развитии экономики Средней Азии приобрело хлопководство. Постепенно регион превратился в главную хлопковую базу Российской империи.

С середины 80-х годов в среднеазиатском хозяйстве успешно культивировались семена улучшенных американских сортов хлопка, расширялись посевы хлопчатника. За 6 лет (с 1884 по 1890 г.) посевные площади, занятые хлопком в Туркестане, возросли почти в 200 раз (с 300 десятин до 58 859).

К 1884 г. американского хлопка-сырца было вывезено оттуда в Россию около 100 пудов, в 1888 г. — уже 873 092 пуда, в 1890 г. — 2 673 270, в 1894 — 3 759 049 пудов¹⁴⁵. Расширение торговли с Россией способствовало развитию товарно-денежных отношений. В крае увеличивалось число хлопкоочистительных, пивоваренных, маслобойных, винокуренных заводов.

С присоединением к России на жизнь коренного населения Средней Азии благотворное влияние стала оказывать прогрессивная русская культура и наука. Русские ученые внесли весомый вклад в изучение Средней Азии, ее природы и естественных богатств, этнографии, истории и быта. Начало во всестороннее познание региона положили экспедиции П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. А. Северцова, Г. Н. Потанина, Н. М. Пржевальского¹⁴⁶. Основы геологического изучения Туркестана заложил в своих трудах путешественник и исследователь И. В. Мушкетов¹⁴⁷. Многое дали для представления о природе Средней Азии путешествия естествоиспытателей супругов А. П. и О. А. Федченко¹⁴⁸.

Крупное значение в культурной жизни Средней Азии имело открытие первой типографии (1868 г.), первой публичной библиотеки в Ташкенте (1870 г.), первых школ на русском и местном языках в 60-х годах.

Таким образом, присоединение земель среднеазиатских народов к России ускорило весь ход исторического развития региона, сделало возможным постепенное развитие капиталистического хозяйства в Средней Азии.

Начало освоения Дальнего Востока2

Долгим и трудным было освоение Сибири и Дальнего Востока. Первые известия о Сибири появились в русских летописях около тысячи лет назад. В конце XI в. некий предприимчивый новгородец Гюрята Рогович отправлял своих людей для сбора дани «в Югру» (так назывались северные территории междуречья Печоры и Оби).

После присоединения «Господина Великого Новгорода» с его огромными владениями на Востоке в XV столетии сибирская земля оказалась пограничной. Шаг за шагом властители Руси прибирают к рукам север Сибири.

В титуле московских великих князей появляются названия зауральских земель — Кондинской и Обдорской.

В результате походов легендарного Ермака³ народы «Сибирского юрта» принесли присягу («шерть») на подданство Руси. Один за другим возникают первые города-крепости на территории Западной Сибири (Тюмень — 1586 г., Тобольск — 1587 г., Верхотурье — 1598 г. и т. д.)⁴.

Весь путь от Урала до Тихого океана отмечен безвестными и забытыми могилами землепроходцев и мореходов. Но русские люди шли «встречь солнца» через горные хребты и непроходимые болота, по «непролазным» лесам и необозримой тундре, пробирались сквозь морские льды и речные пороги. Все дальше и дальше на восток «раздвигали они пределы своего отечества, осваивая дикий и суровый край»⁵. Уже одно то, что климат Сибири имеет колебания температуры в пределах 100 градусов, говорит само за себя.

Несмотря на все трудности, в 1604 г. строится Томск, в 1618 г. — Кузнецк, в 1628 г. — Красноярск. На Лене вырос Якутск (1632), в Прибайкалье — Иркутск (1661). На земле бурят возникает Братск. В 1639—1640 гг. отряд Ивана Москвитина⁶ выходит на Тихоокеанское побережье и закладывает Охотск.

На юге экспедиции В. Д. Пояркова в 1643—1646 гг., Е. П. Хабарова⁷ и других землепроходцев положили начало освоению русскими людьми Приамурья и неизбежно привели к присоединению его к русским владениям. В основном там селились крестьяне-землепашцы, политические и уголовные ссыльные. Оседали и беглые крестьяне. Местные жители (гиляки, эвенки, удэге) были обложены данью (ясаком).

В середине XVII в. на территории, прилегающей как к левому, так и к правому берегам Амура, уже существовали русские крепости-остроги (Албазинский, Кумарский и др.), крестьянские слободы и пашни⁸.

Как установила П. Т. Яковлева, русские поселенцы ввели посевы ржи, пшеницы и овощей, водяные мельницы, сенокошение, научили местных жителей печь хлеб, ловить рыбу неводом и пользоваться для охоты ружьем⁹.

Со второй половины XVII в. китайские власти стали направлять на Амур свои формирования, которые нападали на русские поселения, угоняли население и скот, отбирали хлеб. Попытки высочайшего двора нормализовать отношения с Китаем не приводили к успеху: китайцы стягивали большие силы к русским острогам. Это вынудило Россию вступить в переговоры с китайскими уполномоченными, которые велись в городе Нерчинске.

Многотысячное превосходство маньчжурской армии (стрельцов и казаков было всего 1,5 тыс.) и реальная угроза взятия Нерчинска заставили Россию в 1689 г. подписать первый русско-китайский договор.

По условиям Нерчинского договора Россия обязалась передать цинскому правительству территорию Албазинского воеводства. Граница по Нерчинскому договору была крайне неопределенной¹⁰. В результате этого договора Приамурье на многие годы было отторгнуто от России, что тяжело сказалось на положении региона. Земледелие и различные промыслы были ликвидированы. Громадные таежные пространства среднего и нижнего бассейнов Амура и бассейна Уссури не осваивались, оставались малонаселенными и малоизвестными. По тайге здесь бродили охотники — эвенки, орочоны, удэгейцы, а по течению рек и побережью Тихого океана располагались оседлые стойбища рыболовов — гольдов, орочей, ульчей и гиляков, которых обирали наезжавшие китайские купцы.

Приращение русской территории в конце XVII—XVIII вв. по берегам Тихого океана продолжалось на Камчатке, Курильских и Алеутских островах, а также на североамериканском побережье в Аляске¹¹. Этот процесс сопровождался крупными географическими открытиями и освоением новых областей русскими землепроходцами, мореплавателями и зверопромышленниками¹², утвердившими исторические права России на Курильские острова и Сахалин и открывшими новый путь в Японию с севера.

Поход в 1697—1699 гг. приказчика Владимира Атласова¹³, названного А. С. Пушкиным «Камчатским Ермаком», присоединяет к России гигантский полуостров. В 1701 г. Атласов представил в Сибирский приказ «скаски» — первое описание природы и населения Камчатки, сведения о Курильских островах, а также о Японии¹⁴.

Важно подчеркнуть, что открытие, исследование и освоение Курильских островов русскими людьми началось еще в первой половине XVII в.¹⁵

Курильские острова изображались на картах, в том числе западноевропейских, как русские острова. Одной из них, дошедших до нас, является изданная в 1687 г. карта голландца Н. Витсона¹⁶.

Есаул И. Козыревский в 1711 г.¹⁷ отправился на Курилы и привел часть населения в подданство России. Побывав в следующем году в Южной части Курильской гряды на островах Итуруп и Уруп, он писал, что тамошние люди живут «самовластно», т. е. независимо, а люди с острова Матсмая (Хоккайдо) к ним «не ходят»¹⁸.

В 1738—1739 гг. Курильские острова были подробно исследованы в ходе экспедиции М. Шпанберга¹⁹.

В 1766 г. Россия установила свой контроль и на самый южный из Курильских островов — Итуруп²⁰. На острове Уруп в 1795 г. русские основали поселение, в котором находились до февраля 1805 г.²¹, а в 1828 г. российско-американская компания вновь ввела там селение, просуществовавшее до 1875 г.²² Местные жители приняли от русских христианство, говорили по-русски и просили их о защите от посягавших на острова японцев²³.

В 1800 г. японцы самочинно разрушили русское кладбище и основали свой пост на острове Итуруп²⁴. Однако Н. П. Резанов как глава русского посольства, отправленного в Японию в 1805 г., объявил, что «на север от Матемая все земли и воды принадлежат российскому императору и чтобы японцы не распространяли далее своих владений»²⁵.

Расширение влияния России на Тихом океане вызывало среди японских властей враждебность и беспокойство. В последней трети XVIII в. русские люди на Курилах вели торговлю с японцами на острове Эдзо, хотя властители Японии пытались свернуть эту торговлю. Россия была заинтересована в торговле с японцами для обеспечения продовольствием своих подданных на Аляске, Алеутских, Курильских островах и на Охотском побережье.

В середине XIX в. территория Дальнего Востока, богатая природными ресурсами и важная в стратегическом отношении, превратилась в арену острого политического соперничества. Дальневосточная политика России в этот период развивалась на основе ее взаимоотношений с Китаем, Японией, США и европейскими державами, преследовавшими здесь свои колониальные цели.

В годы Крымской войны, как мы знаем, англо-французская эскадра, пользуясь слабостью русских сторожевых постов на Тихом океане, неоднократно бомбардировала русские укрепления и пыталась высаживать десанты для овладения Петропавловском. В этих условиях задача России заключалась в прикрытии Приморья и Приамурья от враждебных действий западных держав. Для ее решения важно было установить четкую границу с Китаем. Ведь фактически в течение более 150 лет огромные пространства Приамурья оставались неразграниченными между Китаем и Россией, дразня аппетиты Джона Буля и дяди Сэма.

Возвращение Приамурья²⁶

Вопрос о присоединении Приамурья к российской империи долгое время оставался нерешенным, и петербургские столоначальники утратили даже имевшиеся ранее в их распоряжении географические данные об устье Амура, считавшемся белым пятном на карте мира до середины XIX в.²⁷

В 40-е годы XIX в. русское правительство направило в бассейн Амура для обследования этого края несколько экспедиций, несмотря на сопротивление некоторых консервативных сановников. Например, канцлер К. В. Нессельроде тогда считал мысль о занятии Приамурья и об открытии плавания по Амуру чем-то даже не вполне «благонадежным», опасаясь, что это плавание откроет «окно» политическим ссыльным, находившимся в Восточной Сибири, «для бегства по Амуру в Восточный океан»²⁸.

Экспедиция А. Ф. Миддендорфа²⁹ (1842—1845) принесла первые сведения об этой малоизвестной стране, описала народы, живущие там. Морские экспедиции П. Ф. Гаврилова (1846 г.) и Д. И. Орлова (1849 г.)³⁰ положили начало более обстоятельному ознакомлению с устьем Амура, Охотским морем, Приморским краем и берегами Сахалина.

Новый этап в истории освоения русскими людьми Амура связывается обычно со временем, когда молодой тульский губернатор Н. Н. Муравьев³¹, человек передовых взглядов, был назначен в 1847 г. генерал-губернатором Восточной Сибири. Быстро войдя в курс сибирских дел, Муравьев понял, что складывавшаяся обстановка на Дальнем Востоке требовала принятия срочных мер для ограждения интересов России.

В своих донесениях в Петербург он неустанно обращал внимание на угрозу проникновения вверх по Амуру и на Сахалин английских, французских и американских торговых судов³².

«Могу сказать, — писал Муравьев в 1849 г., — что кто будет владеть устьями Амура, тот будет владеть и Сибирью, по крайней мере, до Байкала, и владеть прочно: ибо достаточно иметь устье этой реки и плавание оной под ключом, чтобы Сибирь, и более населенная и цветущая земледелием и промышленностью, оставалась неизменной данницею и подданною той державе, у которой будет этот ключ»³³.

Предостережения Муравьева побудили Николая I образовать 29 января 1849 г. Особый комитет для обсуждения амурской проблемы. Комитет не замедлил вынести решение о посылке экспедиции для обследования устья Амура³⁴.

Не дождавшись этого решения, летом 1849 г. капитан-лейтенант Г. И. Невельской³⁵ по своей инициативе, при поддержке Н. Н. Муравьева, отправился на военном транспорте «Байкал» от берегов Камчатки, куда он доставил грузы Российско-Американской компании, к Сахалину и устью Амура. Обогнув северную часть Сахалина, мыс Елизаветы и мыс Марии, открытые еще Крузенштерном, прошел вдоль западного берега, открыл залив Обманчивый, названный позднее Байкальским, обогнул мыс Головачева и вошел в устье Амура. В результате исследований 1849—1855 гг., вошедших в историю под названием Амурской экспедиции, Невельской доказал, что устье Амура доступно для входа морских судов, что Сахалин не полуостров, а остров и отделяется от материка судоходным проливом.

Тогда на левом берегу Амура практически не было китайцев. Временами наезжавшие маньчжурские купцы, как говорится, драли три шкуры с народов левого берега Амура. Нивхи (гиляки) и ольчи в низовьях Амура не платили дань цинскому правительству. По данным русских исследователей, различные племена и народности Приамурья насчитывали от 15 до 20 тыс. человек, таким образом, эта огромная территория была почти не заселена³⁶.

1 (13) августа 1850 г. Невельской на мысе Куегда поднял русский флаг в основанном им посту Николаевском (ныне Николаевск-на-Амуре)³⁷.

В 1855 г. появились и русские поселенцы — крестьяне из Иркутской губернии, а позже и из Европейской России. В 1858 г. в Амурской области насчитывалось 8 тыс. человек, всего же в пределах Дальнего Востока — 359 тыс.³⁸. Русские поселения на Амуре получили одобрение русского правительства и не вызвали возражений со стороны Китая и Японии, не имевших на этой территории своего населения.

При Муравьеве с высочайшего утверждения в 1851 г. для подготовки занятия русскими войсками устья Амура в Восточной Сибири было образовано из казенных крестьян Забайкальское казачье войско³⁹.

По своей инициативе Невельской объявил весь Приамурский край (с малочисленным местным населением) и о. Сахалин, не принадлежавшие другим государствам, владением России.

В сентябре 1853 г. по предписанию из Петербурга был поднят русский флаг в заливе императора Николая (ныне Советская Гавань) и в южной части Сахалина, в основанном здесь Муравьевском посту⁴⁰ (ныне Корсаков). Именем Невельского названы часть пролива между о. Сахалин и материком, мыс в этом проливе, залив, гора и город на Сахалине⁴¹.

Вопрос о Приамурье и Сахалине стал особенно важным для российского правительства в осложнившейся международной обстановке в период «опиумных» войн (1840—1842, 1856—1860 гг.)⁴² и обострения противоречий России с Англией и Францией на Ближнем Востоке. В Петербурге были также весьма озабочены хозяйничаньем американских китобоев в Охотском море.

Во время Крымской войны по разрешению Николая I вниз по Амуру для усиления обороны Тихоокеанского побережья были отправлены около 150 больших и малых судов, три отряда русских войск (1 000 солдат и офицеров) с оружием и снаряжением⁴³.

Н. Н. Муравьеву еще в 1854 г. были даны полномочия для ведения переговоров с Китаем о присоединении к России Приамурья.

Александр II, вступив на престол, подтвердил полномочия, данные Муравьеву императором Николаем I.

Уже летом 1855 г. Муравьев предъявил требования китайским уполномоченным, прибывшим в Мариинский пост, о возвращении России левого берега Амура. Но представители Китая отвечали на это уклончиво и условия Муравьева переслали в Пекин. Весной 1856 г. в Петербурге Муравьев получил от Александра II дополнительные полномочия, которые дали ему возможность действовать более энергично и решительно⁴⁴. Вскоре по левобережью Амура были расставлены охранные казачьи посты, превратившиеся в дальнейшем в казачьи станицы и первые русские города. Результаты усилий Н. Н. Муравьева по заселению региона были настолько успешны, что уже в конце 1856 г. было принято решение учредить Приморскую область (с центром в г. Николаевске), включавшую в свой состав низовья Амура, Камчатку и Удский край⁴⁵.

Правительство Китая, не выражая протеста в отношении мероприятий Муравьева на Амуре, предложило ускорить начало переговоров о разграничении приамурских земель.

В октябре 1856 г. Англия предприняла новое нападение на Китай, подвергнув варварской бомбардировке г. Кантон. Внутри Китая набирало силу Тайпинское восстание⁴⁶.

Накалявшаяся обстановка в Китае побудила Петербург ускорить разрешение пограничного и торгового вопросов в переговорах с Китаем. В Китай в 1857 г. был направлен полномочный посол России вице-адмирал Е. В. Путятин. Ему было поручено стремиться к мирному разрешению спорных вопросов, к сохранению дружественных отношений с Китаем и решительно отмежеваться от политики насильственных действий, проводимых в Китае Англией и Францией.

Характерно, что британские дипломаты в Китае еще до второй «опиумной» войны всячески пытались воспрепятствовать русско-китайским переговорам. Чиновник одного из английских консульств в Китае Т. Мидоуз призывал правительства Англии, Франции и США, не теряя времени, открыть навигацию по Амуру «независимо от того, будет ли на это предоставлено право или нет»⁴⁷. Эти планы выдвигались под лицемерным флагом «защиты» Китая от России в то время, когда Англия и Франция готовились ко второй «опиумной» войне и старались отвлечь внимание Китая на север, обострив его отношения с Россией. Французский представитель в Китае Курси, чтобы принизить влияние России, послал цинскому правительству копию Парижского трактата 1856 г. Однако китайское правительство в определенной мере рассматривало Россию как противовес Англии и Франции.

К середине 1858 г. победа Джона Буля над Китаем была уже совершившимся фактом. Начались англо-китайские переговоры, по условиям которых Уайт-холл открывал для своей торговли пять новых портов, приобретал право консульской юрисдикции для своих подданных и свободу деятельности для миссионеров. Британский капитал пробивал в «китайской стене» новую брешь. Следом за сынами Альбиона в Китай спешили французы и американцы. Россия не могла спокойно взирать на эти события.

В 1858 г. Н. Н. Муравьев подготовил очередной «сплав» по Амуру для усиления русских гарнизонов в устье Амура и на побережье Приморья. МИД России получил лист трибунала внешних сношений Китая с уведомлением, что на Амур направлен уполномоченный для переговоров о разграничении — князь И Шань. Встреча с И Шанем Муравьева, получившего полномочия вести переговоры с Китаем, произошла 11 мая 1858 г. в Айгуне (южнее Благовещенска) во время движения по Амуру очередного каравана русских судов⁴⁸. В результате переговоров через 5 дней, 16 (28) мая генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев и цинский уполномоченный Амурский главнокомандующий князь И Шань подписали так называемый Айгунский договор. В преамбуле договора говорится, что он заключен «по общему согласию, ради большей вечной взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и для охранения от иностранцев...».

По Айгунскому договору левый берег Амура от слияния рек Аргуни и Шилки до морского устья признавался владением России, а правый берег, вниз по течению до р. Уссури, — владением Китая. Вопрос об Уссурийском крае, от Уссури до моря, оставался открытым: «впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами» эти земли считать находящимися «в общем владении»⁴⁹.

Таким образом, Айгунский договор юридически закреплял за Россией территорию, с которой она вынуждена была уйти в 1689 г. За Китаем остались русские земли по правому берегу р. Аргунь⁵⁰.

Важно отметить, что договор закрывал доступ английским, французским и американским судам в реки Амур, Сунгари и Уссури и определял, что по этим рекам могут плавать только русские и китайские суда, «всех же прочих иностранных государств судам по сим рекам плавать не должно».

Н. Н. Муравьев за подписание Айгунского договора, утвердившего государственную границу России с Китаем по Амуру, получил титул графа Амурского и звание генерала от инфантерии.

1 (13) июня 1858 г. графом Е. В. Путятиным был подписан другой договор в Тяньцзине, по которому торговля России с Китаем могла производиться не только сухим путем, но и морем. Это соглашение утверждало за Россией все те права, которых добивались англичане, французы и американцы. Русские корабли получили доступ в китайские порты (Шанхай, Кантон, Нинбо и др.), в которые от России назначались консулы. Между Кяхтой (город в Бурятии у границы с Монголией) и Пекином учреждалось почтовое сообщение. Подтверждалось закрепленное еще Кяхтинским договором 1727 г. право России держать Русскую духовную миссию в Пекине⁵¹ (православное церковное учреждение, существовавшее с 1715 г. до 1954 г.).

Таким образом, Айгунский и Тяньцзинский договоры решали вопрос о Приамурье. Однако оба договора оставались неутвержденными в течение двух лет. Назначенный русским посланником при дворе богдыхана, энергичный 28-летний дипломат Н. П. Игнатьев, прибыв в Пекин, убедился, что китайское правительство, вопреки прежним официальным заявлениям, решительно не желает ратифицировать Айгунский договор.

Имея указания Горчакова не осложнять русско-китайских отношений и не примыкать к вооруженной англо-французской борьбе против Китая, Игнатьев выступил в роли посредника между китайцами и интервентами. В качестве «компенсации» за посредничество Игнатьев сумел добиться не только ратификации Айгунского и Тяньцзинского трактатов, но и решения вопроса об Уссурийском крае⁵².

Присоединение Приморья. Заселение берегов Амура и Уссури

2 (14) ноября 1860 г. в Пекине генерал-майором Н. П. Игнатьевым и китайским принцем Гуном (И Синем) был подписан новый русско-китайский договор, закреплявший за Россией весь Уссурийский край. Он устанавливал точную границу между Россией и Китаем по рекам Амур, Уссури, Сунгача, о. Ханка и далее по горам до реки Тумыньцзян.

Договор подробно регламентировал русско-китайские торговые отношения. Вводился режим беспошлинной торговли (аналогично существовавшему в городах Кульджа и Чугучак) на всем протяжении восточного участка русско-китайской границы. Особо отмечалось, что «как русские в Китае, так и китайские подданные в России, в местах, открытых для торговли, могут заниматься торговыми делами совершенно свободно, без всяких стеснений». Договор подтверждал согласие Китая на посещение русскими купцами Пекина (через Кяхту). Россия в свою очередь предоставляла китайским купцам право «отправляться для торговли в Россию».

Подчеркивалось, что «русские купцы в Китае, а китайские в России состоят под особым покровительством обоих правительств». Россия могла «назначить» консулов в Кашгар и Ургу, в свою очередь Китай равным образом мог назначать консулов в «столицах и других городах Российской империи».

Договор 1860 г. принципиально отличался от договоров западных стран с Китаем прежде всего тем, что его статьи о сухопутной торговле, о пограничной и консульской службах основывались на принципах взаимности и равенства⁵⁴.

«Все сомнения рассеяны, — писал генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев 27 ноября 1860 г. Горчакову по поводу Пекинского договора, — теперь мы законно обладаем и прекрасным Уссурийским краем, и южными портами, и приобрели право сухопутной торговли из Кяхты, и учреждения консульств в Уpге и Кашгаре. Все это без пролития крови, одним уменьем, настойчивостью и самопожертвованием нашего посланника, а дружба с Китаем не только не нарушена, но скреплена более прежнего. Игнатьев превзошел все наши ожидания в Китае»⁵⁵.

Александр II пожаловал молодому генералу, ознаменовавшему столь блестящим успехом вступление свое на дипломатическое поприще, звание генерал-адъютанта и Владимирскую звезду 2-й степени.

Присоединение Приамурья и Приморья дало возможность снова начать заселение этих областей русскими людьми.

На пустынных берегах Амура были заложены новые города. При впадении р. Зеи в Амур в 1856 г. основан Благовещенск (сначала как военный пост Усть-Зейский, с 1857 г. — станица, в 1858 г. переименован в г. Благовещенск с назначением его административным центром Амурской области). С 1860 г. стал центром Амурского казачьего войска⁵⁶.

Уже в 1869 г. в Амурской области имелось 67 казачьих станиц, насчитывавших 13 200 жителей, и 41 крестьянское селение с 9435 жителями. В г. Благовещенске было 3344 жителя. Город довольно быстро развивался, особенно после открытия золотых приисков на севере Амурской области. В Приморской области в том же году насчитывалось уже 88 селений, в которых проживало 19 361 человек (в том числе 1451 кореец).

В 1867 г. население Дальнего Востока составляло 498 тыс., в 1879 г. — 600 тыс., в 1897 г. — 982 тыс., в 1916—1917 гг. — 1700 тыс. человек⁵⁷.

На правом берегу Амура в 1858 г. основан военный пост Хабаровка (назван в честь русского землепроходца Е. П. Хабарова). С 1880 г. — город, административный центр Приморской области, в 1893 г. назван Хабаровском, а через 4 года его соединили железной дорогой с Владивостоком⁵⁸. Со временем Хабаровск стал одним из красивейших городов России, столицей Дальнего Востока.

20 июня (2 июля) 1860 г. в заливе Петра Великого на берегу глубоководной и закрытой от ветров бухты Золотой Рог командой русского парусника «Маньчжур» был основан пост Владивосток, который с 1862 г. был объявлен порто-франко (до 1909 г.). В 1864 г. во Владивосток прибыли первые переселенцы и иностранные торговцы, построены военные укрепления, учреждено гражданское правление.

С 1871 г. Владивосток становится базой Сибирской военной флотилии, а с 1888 г. — центром Приморской области (образованной в 1858 г.).

С 1879 г. Владивосток был связан постоянной пароходной линией с Петербургом и Одессой. В дальнейшем город становится крупным экономическим, политическим и культурным пунктом Российского государства на Дальнем Востоке⁵⁹.

В 1866 г. в 112 км к северу от Владивостока переселенцами из Астраханской и Воронежской губерний, перешедшими из Амурской области, основан Уссурийск (до 1898 г. с. Никольское, до 1926 г. Никольск, до 1935 г. Никольск-Уссурийский, до 1957 г. Ворошилов). В 1868 г. село было сожжено хунхузами, затем восстановлено. Никольское являлось окружным селом Южно-Уссурийского округа Приморской области, в селе проживало 3,8 тыс. человек⁶⁰. В эти же годы были открыты гавани южного Приморья — Ольга, Посьет и др.

Русские поселенцы оказали значительное влияние на местных жителей: научили их основам земледелия и ремесла, как пользоваться огнестрельным оружием. В ходе взаимного общения русские воспринимали некоторые местные способы передвижения и одежду: езду на собаках и оленях, унты, доху и т. п. Обычным явлением стали браки русских крестьян с местными женщинами. Освоение края русскими людьми прекратило бытовавшие ранее межплеменные усобицы.

Миссия Путятина в Японию

Одновременно с удачным освоением Россией Амурского края ею были установлены связи с Японией. Первоначально для налаживания торговых и дипломатических контактов с этой страной царское правительство решило послать туда экспедицию под командованием контр-адмирала Е. В. Путятина. Экспедиция Путятина отправилась на фрегате «Паллада» с сопровождающими его судами и прибыла в Японию после 10-месячного плавания 22 августа 1853 г. уже после первого появления там американской эскадры коммодора Перри⁶¹. В Нагасаки Путятин вручил губернатору письмо от государственного канцлера Нессельроде в «Японский Верховный Совет». Когда губернатор заявил, что «скорого ответа» получить нельзя, русский адмирал сообщил, что в таком случае он пойдет прямо в Эдо⁶² (название Токио до 1869 г.). Японские чиновники не соглашались, и Путятину пришлось на некоторое время отплыть в Манилу, чтобы отремонтировать суда, а также чтобы иметь информацию о турецких делах и не оказаться застигнутым врасплох в случае войны Англии и Франции с Россией.

Только осенью 1854 г., когда Путятин вернулся в Нагасаки и поставил вопрос о границах, японское правительство прислало своих уполномоченных Т. Кавадзи и М. Цунун для переговоров. Взаимным визитам Путятина и уполномоченных сопутствовали сложные церемонии. Путятин придавал важное значение вопросу о выработке церемониала свиданий и переговоров. В частности, он настоял на условии, чтобы русские могли сидеть не на полу, как было в обычае у японцев, а в креслах.

Вот как описывает Путятин свой первый визит к японским уполномоченным: «Для отличия визита моего к полномочным от посещения к губернатору, который гораздо ниже их значением, я поехал к первым в сопровождении двойного против прежнего караула, состоявшего из 50 человек, кроме музыкантов, и почти со всеми военными и находящимися при мне гражданскими лицами, исключая оставшихся на судах по обязанностям службы, всего около 30 человек. Мы ехали на девяти шлюпках, которые растянулись почти на милю. Впереди ехал в гичке офицер, назначенный для размещения караула и музыкантов на берегу, потом баркас с караулом, за ним катер с музыкантами, следующий со служителями, которые несли наши стулья, далее я со свитою, и в остальных шлюпках офицеры с других судов отряда. Едва мы отвалили от борта и флаг перенесен был на катер, как фрегат расцветился флагами, люди стали на реях и проводили нас троекратным ура. С фрегата и корвета сделано было положенное число пушечных выстрелов»⁶³.

Аналогичная церемония сопровождала и прибытие японских уполномоченных на фрегат. Путятин отмечал, что тактика проволочек без прямого отказа, практиковавшаяся японцами, «может служить образчиком японской дипломатии и вообще выражением хитрого ума и изворотливого характера»⁶⁴.

Японские полномочные затягивали переговоры под различными предлогами. В связи с началом Крымской войны Путятину пришлось на время покинуть японские порты. Фрегат «Паллада» был отведен к русскому побережью и разоружен, а адмирал перешел на более прочный фрегат «Диана» и только в декабре 1854 г. возобновил переговоры с японскими уполномоченными в городе Симода. Однако через три дня после этого город Симода внезапно был разрушен и частью смыт морским валом из-за подводного землетрясения, а фрегат «Диана» получил серьезные повреждения и вскоре был выброшен штормом на камни⁶⁵.

Команда «Дианы» переправилась на берег в селение Хэда, а Путятин вновь прибыл в Симоду для продолжения переговоров. 26 января (7 февраля) 1855 г. Е. В. Путятин подписал с японскими уполномоченными первый русско-японский договор в храме Гёкусэндзи, а затем вернулся в селение Хэда, где русские моряки построили шхуну, на которой Путятин и отплыл в Петропавловск-на-Камчатке. 52 орудия фрегата «Дианы» были великодушно подарены японскому правительству.

В соответствии с договором между Россией и Японией устанавливались «постоянный мир и искренняя дружба». Граница между двумя странами устанавливалась между островами Итуруп и Уруп, причем первый отходил к Японии, а последний и прочие Курильские острова к северу составляли владения России. В условиях Крымской войны, стремясь установить добрососедские отношения с Японией, Россия согласилась признать остров Сахалин «неразделенным» между двумя странами, хотя еще с 1806 г. там были установлены русские охранные посты и он считался русским владением. Для русских судов японским правительством были открыты порты Симода, Хакодате и Нагасаки. Подданным России был предоставлен режим наибольшего благоприятствования⁶⁶.

Важно подчеркнуть также, что переговоры между японскими уполномоченными и Путятиным велись в целом в благожелательном тоне, а мужественное поведение русских моряков после катастрофы в Симоде вызвало к ним большое уважение со стороны японцев, смотревших обычно на иностранцев, как на «варваров». В отличие от представителей США и Англии, побывавших до него, Путятин был любезен и терпелив, не угрожал Японии вооруженной силой.

7 (19) августа 1858 г. в Эдо Путятин подписал новое соглашение о торговле и дружбе, которое подтвердило договор 1855 г. и оставалось в силе до 1895 г. Стороны условились обменяться постоянными дипломатическими представителями и генеральными консулами. Кроме открытых ранее портов Хакодате и Нагасаки, японское правительство взамен порта Симода открывало для русских порты Канагава и Хиого и обязалось открыть с 1860 г. еще один удобный порт на западном берегу острова Ниппон (Хонсю). Российским подданным разрешалось проживать в открытых портах, нанимать земли, покупать, нанимать или строить на этих землях здания; жить с целью торговли в Эдо (с 1862 г.) и Осаке (с 1863 г.)⁶⁷. Впоследствии 11 (23) декабря 1867 г. в Эдо была заключена дополнительная торговая конвенция.

О владении Сахалином

Как отмечалось выше, по договору 1855 г. с Японией Сахалин был признан общим владением. Однако притязания Японии на Южный Сахалин осложняли русско-японские отношения. В те годы Страна восходящего солнца по сравнению с Россией была довольно слабым государством. 17 (29) октября 1859 г. Муравьев писал А. М. Горчакову, что «по слабости Японии» любое другое государство легко может овладеть той частью острова, на которую оно претендует, «утвердиться в ней и нанести нам тем самым существенный вред на все будущие времена, особенно в отношении Лаперузова пролива, который составляет ближайший и единственный выход для наших судов из Татарского пролива в Восточный океан»⁶⁸.

По высочайшему повелению Муравьев с несколькими военными судами в 1859 г. направился в Эдо, чтобы убедить правительство Японии отказаться от своих несостоятельных претензий на Южный Сахалин. При этом Муравьеву было предписано, что он «ни в каком случае не должен ни прибегать к насильственным средствам в ходе этих переговоров, ни доводить их до разрыва с Японией»⁶⁹. Но японцы не отказались от своих притязаний. Между тем значение Сахалина на крайнем востоке России возросло в связи с присоединением Приамурья и Приморья. Геологические изыскания показали, что остров богат углем, разработка которого началась русскими в 50-х годах.

В 1862 г. в Петербург прибыло японское посольство во главе с бывшим губернатором Хакодате — Симоцукэ для переговоров о разделе острова. Однако эти переговоры не дали результатов.

Вскоре Россия усилила свое военное присутствие на Сахалине. В 1865—1866 гг. там были увеличены гарнизоны и заложены новые посты. В ответ на эти меры в Петербург в январе 1867 г. прибыла новая миссия, возглавляемая губернатором Хакодате Коидэ Ямато Ноками. В результате переговоров 18 марта 1867 г. была принята конвенция, по которой Сахалин объявлялся состоящим впредь «в совместном владении» России и Японии. За русскими и японцами признавалось право селиться и возводить постройки в незанятых местах на всей территории острова⁷⁰. Летом 1867 г. на острове, помимо уже существовавших 4 военных постов, было основано еще 2 и расположено 4 линейных батальона. Тогда же царское правительство приступило к регулярному заселению острова ссыльно-каторжными. Первая партия их в 200 человек была перевезена на Сахалин для использования на угольных разработках⁷¹.

25 апреля (7 мая) 1875 г. в Петербурге А. Г. Горчаковым и Такэаки Эномото был подписан новый договор между Россией и Японией об обмене территориями. Соглашение предусматривало после обмена ратификационными грамотами немедленную передачу России Южного Сахалина (Карафуто) в обмен на 18 Курильских островов, отходивших к Японии. Граница между двумя государствами в этом районе устанавливалась через пролив между мысом Лопатка на Камчатке и островом Шумшу.

Жители обмениваемых территорий могли вернуться в свое отечество или остаться на месте: сохраняя свободу вероисповедания, собственность и право занятия промыслами при условии принятия подданства и подчинения законам страны, к которой отходили данные владения. Японские суда получили право без уплаты портовых и таможенных пошлин в течение 10 лет посещать порт Корсаков на Южном Сахалине, где учреждалось консульство Японии. Японским судам, купцам и рыбопромышленникам предоставлялся режим наибольшего благоприятствования в портах и водах Охотского моря и Камчатки.

10 (22) августа 1875 г. в Токио была принята дополнительная статья к договору, регулировавшая права лиц, остающихся на местах своего проживания⁷².

Открытие русскими северо-запада Америки

Многие историки и публицисты уже не раз отмечали, что открытие и освоение Америки не были одноразовым событием, а представляли собой долговременный и сложный процесс.

Как справедливо отметил академик Н. Н. Болховитинов, Американский континент открывался и осваивался представителями различных стран и народов, подобно тому, как ныне изучается интернациональными усилиями космическое пространство. Не случайно на территории Северной Америки в свое время существовали Новая Англия, Новая Испания, Новая Франция...⁷³ Нашей стране принадлежит честь открытия этого континента с востока, со стороны Азии.

Американец русского происхождения В. П. Петров говорит, что проникновение русских на Американский континент и особенно на Аляску началось уже в XVI в., что первыми поселились в этих местах новгородцы после страшного разгрома «господина Великого Новгорода», учиненного царем Иваном Грозным, хотя точных исторических данных для этого утверждения нет⁷⁴.

Доктор исторических наук А. И. Алексеев считает, что история Русской Америки началась в 1648 г., когда кочи Семена Дежнева и Федора Алексеева⁷⁵ открыли древний Аннианский пролив — Беринга, разделяющий Азию и Америку. Во время этого плавания некоторые кочи доходили до берегов Америки, где безвестные русские сложили свои головы. Первыми русскими аргонавтами, которые обнаружили Америку, стали подштурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев⁷⁶. Это произошло 21 августа 1732 г., когда бот «Св. Гавриил» подошел к американской земле в районе современного мыса принца Уэльского⁷⁷.

Через 9 лет, в июле 1741 т. во время 2-й Камчатской экспедиции «Большой земли» достигла знаменитая экспедиция Витуса Беринга и Алексея Чирикова, которые открыли и обследовали значительную часть северо-западного побережья Америки и многие острова Алеутской гряды⁷⁸. По праву первооткрывателей новые земли и острова становились собственностью Российской империи.

По данным Р. В. Макаровой, с 1743 по 1797 г. к берегам Америки было совершено 89 исследовательских и торгово-промысловых экспедиций⁷⁹.

В результате многочисленных плаваний русских мореходов, исследователей, предпринимателей в XVIII в. Азия «сошлась» с Америкой и между двумя континентами завязались постоянные и прочные контакты. Россия стала не только европейской и азиатской, но и в какой-то мере американской державой⁸⁰. Проявился и в дальнейшем завоевал права гражданства термин «Русская Америка», который объединял Аляску, часть Северной Калифорнии, Алеутские острова.

Первое русское поселение в Северной Америке было основано купцом-предпринимателем Г. И. Шелиховым в 1784 г. на острове Кадьяк⁸¹. Административным центром русских поселений в Америке стал Новоархангельск, основанный в 1799 г., получивший название в 1804 г., в 1867 г. переименован в Ситку (после продажи Аляски США).

Российско-Американская компания

8 июля 1799 г. указом Павла I «под высочайшим покровительством» для освоения русских земель в Северной Америке и на прилежащих островах было создано торговое объединение — Российско-Американская компания (РАК)⁸². Одним из учредителей и первых директоров ее был Н. П. Резанов⁸³. При поддержке русского правительства компания основала многие поселения, принимала активное участие в заселении Сахалина и Приамурского края, организовала 25 экспедиций (15 кругосветных; наиболее крупная — И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского в 1803—1806 гг.), произвела значительные исследовательские работы на Аляске. Деятельность компании в целом имела двойственный характер. Организация пушного промысла носила явно хищнический характер, но вместе с тем компания содействовала введению в ряде районов хлебопашества, огородничества и скотоводства.

С начала XIX в. деятельность Российско-Американской компании осложнялась борьбой с английскими и американскими предпринимателями, вооружавшими туземцев для борьбы против русских и стремившихся ликвидировать русские поселения в Америке.

4 сентября 1821 г. Александр I издал указ, запрещавший плавание в Тихом океане иностранных судов севернее 51° с. ш.⁸⁴, известив тем самым, что Берингово море является внутренним морем России. Однако эта мера не оказала никакого влияния, поскольку Российско-Американская компания не располагала силами, способными заставить иностранные суда выполнять эти требования.

Несколько позже были приняты специальные соглашения с США и Англией о торговле и мореплавании, регулирующие заходы американских и английских кораблей во внутренние воды Аляски. Русско-американская конвенция, принятая 5 (17) апреля 1824 г. в Петербурге устанавливала границу русских поселений и промыслов. Русские обязались не селиться к югу, а американцы — к северу от параллели 54°40' с. ш. Стремясь к сохранению дружественных отношений с США, Петербург пошел на уступки: рыбная ловля и плавание вдоль побережья Америки по Тихому океану были объявлены открытыми для судов обеих стран на 10 лет⁸⁵.

Конвенция вызвала явное недовольство руководства Российско-Американской компании. Американцы же встретили заключение конвенции с удовлетворением. Однако правящие круги Америки и развивающаяся буржуазия не прекратили экспансионистской политики на Севере Тихого океана, что явилось в итоге одной из причин продажи Россией Аляски в 1867 году⁸⁶.

Аналогичная конвенция была подписана с Англией 28 февраля 1825 г., которая определяла южные границы русских владений на той же параллели.

Считается, что обе конвенции означали односторонние уступки со стороны России и начало ее отступления из Северной Америки⁸⁷.

Идея о продаже Аляски

Во время Крымской войны правительство США, используя обострение русско-английских отношений на Ближнем Востоке, предложило России купить у нее Аляску. Петербург отклонил это предложение.

Как отмечает современный историк В. Н. Пономарев, тревога администрации РАК и американцев, навеянная, правда, разными мотивами, явилась предпосылкой появления проекта фиктивного договора о продаже Русской Америки⁸⁸. В тексте документа значилось, что он подписан 19 (31) мая 1854 г. от имени РАК П. С. Костромитиновым, который, занимая пост российского вице-консула в Сан-Франциско, состоял также и агентом этой компании, а с другой стороны, он был скреплен подписью представителя калифорнийской Американо-русской торговой компании (АРТК) А. Макферсоном⁸⁹. В соответствии с договором, первая сторона (т. е. РАК) уступала второй стороне (т. е. АРТК) сроком на три года все свое имущество, промыслы и привилегии на территории Северной Америки. Вторая сторона в свою очередь обязывалась уплатить первой стороне 7 миллионов 600 тысяч долларов⁹⁰. Интересно, что данная цифра почти совпадает с той суммой (7 миллионов 200 тысяч), за которую и была продана Русская Америка в 1867 г.

Цель фиктивного договора была заставить англичан отказаться от нападения на территорию российских владений. В случае же нападения неизбежно должен был возникнуть новый конфликт между Англией и США, который в условиях и без того напряженных англо-американских отношений был нежелателен для Альбиона. По мнению авторов, и в первую очередь Костромитинова, договор должен был вступить в силу только в случае самой крайней необходимости⁹¹.

Идея о возможной продаже Русской Америки Соединенным Штатам после окончания Крымской войны получила дальнейшее развитие.

Главным сторонником продажи Аляски выступил руководитель Морского министерства великий князь Константин Николаевич, направивший по этому поводу весной 1857 г. специальное письмо министру иностранных дел А. М. Горчакову⁹². Предложение Константина поддержали в дальнейшем адмирал Е. В. Путятин, капитан 1-го ранга И. А. Шестаков и российский посланник в Вашингтоне Э. А. Стекль⁹³. Хотя большинство государственных деятелей и не возражало в принципе против продажи русских владений, но считало необходимым предварительно всесторонне обсудить эту проблему. Этой позиции придерживались А. М. Горчаков, сотрудники Азиатского департамента МИД, занимавшиеся подготовкой соответствующих материалов, а главное — сам император Александр II, распорядившийся отложить решение вопроса о продаже вплоть до ликвидации контракта с компанией в Сан-Франциско, «условия которого могут чрезвычайно уронить ценность владений наших в Северной Америке»⁹⁴.

Хотя правительство США считало эту покупку весьма выгодной, оно предложило за русские владения всего 5 млн. долл., что, по мнению А. М. Горчакова, не отражало «действительную стоимость наших колоний»⁹⁵.

Вскоре Гражданская война в США, начавшаяся в апреле 1861 г., задержала развитие переговоров по этому вопросу. Симпатии правительства и общественности России были на стороне Севера, боровшегося за ликвидацию рабства.

Сближение России и США в годы гражданской войны 1861—1865 гг.

В 1862 г. французское правительство предложило Англии и России реализовать дипломатическое вмешательство в борьбу между Севером и Югом на стороне рабовладельцев. Александр II отказался от этого, что предотвратило вступление европейских держав в гражданскую войну. Император хорошо помнил, как во время Крымской войны США открыто заявили о своих дружеских отношениях с Россией. Тогда же они оживили торговлю, поставляя оружие и снаряжение воюющей армии. Кроме того, Соединенные Штаты сообщали о продвижении неприятельских кораблей и даже готовы были послать добровольцев.

Можно согласиться с мнением Г. В. Чичерина, который писал в своей работе об А. М. Горчакове, что «Русское правительство считало для себя полезным усиление могущества Соединенных Штатов, оказывающих в общей политике давление на Англию и францию и являющихся противовесом их морскому преобладанию»⁹⁶.

В обстановке политического ажиотажа, поднятого в 1863 г. Францией, Англией и Австрией вокруг польского вопроса, русское правительство по соглашению с правительством США предприняло ответные шаги.

В территориальные воды США были направлены две эскадры: контр-адмирала С. С. Лесовского (3 фрегата, 2 корвета и 3 клипера), которая в июле 1863 г. прибыла в Нью-Йорк, и контр-адмирала А. А. Попова (5 корветов и 4 клипера), прибывшую в октябре 1863 г. в Сан-Франциско.

Русский флот в случае войны с Великобританией и Францией должен был охранять побережье Соединенных Штатов от возможного нападения противника и наносить удары по его дальним коммуникациям и колониям⁹⁷. Неожиданное появление у берегов США русских кораблей, восторженно встреченных американцами⁹⁸, имело большой политический резонанс. Приемам, балам и парадам в честь российского флота не было конца. В середине сентября 1863 г. в Нью-Йорк прибыла первая леди Америки — леди Мэри Тод-Линкольн — для того, чтобы посетить адмиральский флагман. Она была торжественно встречена русскими моряками, военным оркестром, исполнившим гимн США и «Боже, царя храни». Об этом торжестве писали все газеты Америки⁹⁹. Русские корабли оказали моральную поддержку федеральному правительству, содействовали русско-американскому сближению и заставили Великобританию и Францию изменить свои позиции. Эскадры России, объединившиеся в апреле 1864 г. в Нью-Йорке, были отозваны, когда войска северян сломили сопротивление Конфедерации Юга, и в июле 1864 г. покинули берега Северной Америки.

Следует отметить, что в армии Севера сражались русские, украинцы и поляки, эмигрировавшие из России в США. Бывший полковник российского Генштаба И. В. Турчанинов, эмигрировавший в США после Крымской войны, командовал полком добровольцев штата Иллинойс. 17 июня 1862 г. решением президента Линкольна ему было присвоено звание бригадного генерала¹⁰⁰.

Несостоятельность планов англо-французской интервенции и дружественная позиция России содействовали победе Севера над Югом и восстановлению единства США.

Государственный секретарь Сьюард в ходе этой войны передал в Петербург, что «президент выразил удовлетворение разумным, справедливым и дружественным курсом», проводимым российским правительством¹⁰¹. По окончании гражданской войны Горчаков особо отметил значение восстановления «старинного союза, который составлял силу и процветание американской Республики»¹⁰².

Продажа Русской Америки

Возрождению идеи о продаже русских владений в Северной Америке не могли не способствовать окончание гражданской войны в США и дружественный визит американской эскадры во главе с помощником военно-морского министра Г. В. Фоксом в Россию летом 1866 г.

Непосредственным поводом к возобновлению рассмотрения вопроса о судьбе Русской Америки послужил приезд в С.-Петербург российского посланника в Вашингтоне Э. А. Стекля. Покинув США в октябре 1866 г., он вплоть до начала следующего 1867 г. находился в столице, где имел встречи с великим князем Константином, министром иностранных дел Горчаковым и министром финансов Рейтерном¹⁰³.

16 (28) декабря 1866 г. в парадном кабинете МИД России на Дворцовой площади состоялось «особое заседание» с личным участием Александра II¹⁰⁴. На совещании присутствовали также вел. кн. Константин, Горчаков, Рейтерн, Краббе (управляющий морским министерством) и Стекль. Все участники высказались за продажу русских колоний в Северной Америке Соединенным Штатам, а заинтересованным ведомствам поручалось подготовить для посланника в Вашингтоне свои соображения¹⁰⁵. Решению российского правительства способствовало несколько причин.

Россия рассчитывала продажей Аляски поддерживать «тесный союз» с США и отстранить все, «что могло бы породить несогласие между двумя великими державами»¹⁰⁶. В лице США на Тихом океане этой сделкой создавался противовес Англии. Покупка Аляски давала Соединенным Штатам возможность ослабить позиции канадской «Компании Гудзонова залива» и зажать британскую Колумбию как бы в тиски между своими владениями.

К. Маркс 27 марта 1867 г. писал Ф. Энгельсу, что продажей Аляски русские «заварят кашу» англичанам в США¹⁰⁷. Отношения США с Англией были в это время весьма натянутыми из-за той поддержки, которую Лондон оказал южным рабовладельцам в годы гражданской войны.

Петербург опасался захвата Аляски Англией и, кроме того, был не в состоянии оградить русские владения в Америке от североамериканских зверопромышленников и контрабандистов. Помимо этого, продажа Аляски обусловливалась неудовлетворительным состоянием дел РАК, существование которой необходимо было поддерживать «искусственными мерами и денежными со стороны казны пожертвованиями». Главное внимание, считалось, надо сосредоточить на успешном развитии «Приамурского края, где именно на Дальнем Востоке предстоит России будущность».

Вернувшись в марте 1867 г. в Вашингтон, Стекль напомнил государственному секретарю У. Г. Сьюарду «о предложениях, которые делались в прошлом о продаже наших колоний», и заявил, что в настоящее время императорское правительство «расположено вступить в переговоры»¹⁰⁸.

Договор о продаже Россией Аляски (Русской Америки) США был подписан 18 (30) марта 1867 г. в Вашингтоне государственным секретарем Сьюардом и русским посланником Стеклем. Согласно договору США приобрели у России Аляску с близлежащими Алеутскими островами за незначительную сумму — 7 млн. 200 тыс. долл. (11 млн. руб.), получив территорию в 1519 тыс. кв. км¹⁰⁹, на освоение которой русский народ в течение 126 лет положил много сил и средств. В 1959 г. Аляска стала 49-м штатом США.

Двадцать пять тысяч долларов было пожаловано царем посланнику. Более сто тысяч долларов было списано Петербургом по тайной статье расходов «на дела, известные императору». (Стеклю пришлось давать взятки редакторам за поддержку в газетах, политикам за речи в конгрессе.)

3 (15) мая 1867 г. договор был ратифицирован Александром II. 8 (20) июня того же года в Вашингтоне состоялся обмен ратификационными грамотами¹¹⁰.

Читающая и мыслящая Россия не сразу разобралась в необходимости сделки.

Имевшая репутацию «официоза» газета «Голос» возмущалась: «Неужели трудами Шелихова, Баранова, Хлебникова и других самоотверженных для России людей должны воспользоваться иностранцы и собрать в свою пользу плоды их?»¹¹¹ Так же неоднозначно реагировали на покупку Русской Америки и некоторые политические деятели США¹¹². Большинство газет развязали против договора «бешеную кампанию», считая районы Аляски дикими и ни к чему не пригодными, «зоопарком полярных медведей».

Официальная церемония передачи Аляски Соединенным Штатам состоялась в Ново-Архангельске 6 (18) октября 1867 г. На площади перед резиденцией главного правителя Русской Америки князя Д. П. Максутова выстроились американский военный отряд (250 чел.) во главе с генералом Л. X. Руссо и русские солдаты (100 чел.) под командой капитана А. И. Пещурова. После оглашения договора США с Россией и салюта из 42 выстрелов был спущен русский флаг и поднят американский звездно-полосатый¹¹³.

Приобретение Русской Америки упрочило позиции США в северо-восточной части Тихого океана, значительно облегчив им дальнейшую экспансию в этом регионе.

Итоги дальневосточной политики

При Александре II Россия сумела завершить трудную и многолетнюю внешнеполитическую борьбу на Дальнем Востоке. Особенности политики России по отношению к Китаю, Японии и Корее заключались в неприменении к ним методов насилия, что практиковалось Англией, Францией и Соединенными Штатами в отношении Китая. Петербург в основном стремился решать спорные вопросы дипломатическим путем, обосновывая исторические права России на земли, вошедшие в ее состав. Воссоединение Приамурья и Приморья с Россией явилось центральным событием дальневосточной политики правительства в XIX столетии. Оно значительно упрочило положение России на Тихом океане.

В результате заключения Айгунского, Тяньцзинского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров с Китаем были определены границы двух великих держав. Этими трактатами регулировался порядок политических и консульских связей, создавались условия для развития торговли, свободы плавания судов обеих сторон по крупнейшим дальневосточным рекам.

Водный путь по Амуру дал выход в океан для Восточной Сибири, облегчил заселение и развитие русского Дальнего Востока и открыл перспективы расширения его экономических и культурных связей. Возвращение Приамурья и Приморья связано с именами видного государственного деятеля генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева, талантливого исследователя, морского офицера Г. И. Невельского, крупнейших русских дипломатов Е. В. Путятина и Н. П. Игнатьева.

Мирные и дружественные отношения были установлены с Японией договорами 1858 и 1875 гг. Вопрос о Сахалине был решен в пользу России в обмен на Курильские острова.

В 1867 г. Россия вынуждена была продать Америке Аляску, что тогда было вполне оправданным шагом.