Александра

Несколько слов к русскому переводу «Александры» Ликофрона

Наверное, редко случается, чтобы древнего писателя можно было охарактеризовать одним словом. Трудно такое слово подобрать для Геродота, Софокла или, скажем, Плутарха. Не только их творчество и жизнь, но и само время, в которое они были погружены, представляются нам слишком многообразными, чтобы быть вмещенными не только в одно слово, но даже в одну фразу. Однако для эллинистического писателя Ликофрона такое слово подобрать достаточно просто. Его на все лады повторяли древние, этим же словом воспользуемся и мы: «темный», ater.

«Темный» Ликофрон оставил после себя довольно значительное по объему произведение «Александра», полностью сохранившееся до нашего времени. Оно состоит из 1474 стихов и его с трудом понимали даже современники поэта. Кажется, оттого-то имя автора и уцелело: поэма настолько была переполнена учеными аллюзиями, что стала своего рода образцом академической поэзии — парадоксальной, вычурной, загадочной. Почти все античные свидетельства говорят об ученой избыточности Ликофрона и его произведения. Для Стация доказательством учености является то, что vir doctus читает основательно позабытого Баттиада, а также понимает скрытые места темного Ликофрона: tu pandere doctus // carmina Battiadae latebrasque Lycophronis atri (Stat. Silv. V. 3. 156—157). В словаре «Суда» мы читаем, что Ликофрон «написал сочинение, названное «Александрой», малопонятную поэму (τὸ σκοτεινὸν ποίημα)». Неизвестный поэт из «Греческой антологии» от лица свитка «Александры» пишет, что не так просто выйти к свету, продираясь сквозь лабиринт вычурных слов. В конце эпиграммы автор, обращаясь к читателю, пишет, что если он любим Каллиопой, то пусть возьмет книгу в руки, но если же он родился несведущим в делах муз, то в руках он будет нести обузу (εἰ δέ σε φίλατο Καλλιόπη, λάβε μ’ ἐς χέρας εἰ δὲ // νῆις ἔφυς Μουσέων, χερσὶ βάρος φορέεις — Anth. Graec. IX. 191). Впрочем, другой сочинитель не без ехидства пишет, что чтение трудов глупого Ликофрона подобает только трудолюбивым юношам и оно есть не что иное, как чтение пустых безделиц (μόνον νέοις ἱδρῶτα, μωρὲ Λυκόφρων· // οὐδὲν γὰρ ἄλλο, πλὴν κενοὶ ληρῶν λόγοι — Anth. Graec. Append. 50). Наконец, о торжественности стиля Ликофрона пишет Овидий, называя его coturnatum (Ibis. 531).

Поражает оценочное однообразие: оно лишено восторга, присутствует лишь если не восхищение, то удивление от «темной» учености александрийского поэта, которая оказалась «по зубам» лишь немногим комментаторам. Современные исследователи подчас вынуждены довольствоваться общим пониманием того, что описывается на страницах «Александры»: только это понимание общего сюжета позволяет смиренно угадывать смысл отдельных образов.

О жизни Ликофрона известно совсем мало. Все известное нам — это скудные упоминания в комментариях к «Александре», написанных Иоанном Цецем, в словаре «Суда» и еще у некоторых авторов. И, тем не менее, эти биографические крохи могут послужить ключом к тем тайнам, которые он нам оставил.

Итак, по свидетельству словаря «Суда», Ликофрон был сыном Сокла, а также приемным сыном Лика, который писал об истории Ливии и Сицилии (Suda. s. v. Λύκος). Сам же Ликофрон, по сообщению все того же словаря (s. v. Λυκόφρων), родился в Халкиде, что на Эвбее, был грамматиком и трагическим поэтом, написал около двух десятков трагедий, — во всяком случае, столькими названиями мы располагаем. Он входил в состав знаменитой Плеяды — группы александрийских поэтов, состоящей из семи человек. В первый же год правления Птолемея Филадельфа (285—247 гг. до н. э.) он переехал в Александрию, где ему было поручено привести в порядок комедии, которые входили в состав библиотеки. Эта работа своим итогом имела сочинение в одиннадцати книгах περὶ κωμωδίας. Ни этот труд, ни трагедии Ликофрона до нашего времени не сохранились.

Источники ровным счетом ничего не говорят о времени рождения поэта. Современные исследователи также предпочитают не высказывать определенных суждений о датах. И дело здесь не только в размытости сведений, но еще и в том, что принятие определенной даты тут же выстраивает череду хронологических вопросов, которые относятся уже к «Александре». Однако, согласно сообщению Цеца, поэт жил во времена Птолемея Филадельфа и Береники (Schol. ad Lycophr. Introd.).

Этот-то александрийский эрудит и создал поэму «Александра». Она написана ямбическим триметром, обычным размером для трагедий и комедий. «Александра» почти целиком представляет собой монолог-предсказание Кассандры (Александра — ее другое имя и еще один изыск Ликофрона, знакомого с редкой традицией) о гибели Трои и о тех мучениях, на которые будут обречены греческие герои. Это прорицание пересказывает некий ночной сторож, который приставлен к Кассандре самим Приамом. Такова основная сюжетная линия. Следует оговорить особо, что стиль поэмы в высшей степени соответствует стилю любого прорицания. Язык чрезвычайно насыщен сложными аллюзиями и ассоциациями, которые должны были быть известными лишь достаточно узкому кругу образованных людей. Непрекращающаяся вереница замысловатых слов и загадок до крайней степени отягчает всякого читателя, который взялся бы все-таки за чтение подобного опуса. Для примера приведу два выражения: παρθενοκτόνον Θέτιν (Alex. 22: дословно — «Фетиду убийцу девушки»), что означает Геллеспонт, а также τὸν δυνάστηντοῦ πετρωθέντος λύκου ἀποινοδόρπου (Alex. 901—902: «владыка мест, где волк скалою стал, пожравший выкуп» — перевод И. Е. Сурикова), под чем следует понимать один эпизод, связанный с Пелеем.

Сама поэма, вероятно, была написана после 309 г. до н. э. Это вытекает из того, что автор упоминает об убийстве Геракла, сына Александра, произошедшем именно в этом году (Alex. 801). Более того, Ликофрон, вероятно, должен был держать перед собою текст истории Тимея, которую тот стал писать лишь после 310 г. до н. э. О смерти поэта имеется только свидетельство Овидия, который в своем каталоге проклятий «Ibis» насылает на своего противника всякие кошмары, в том числе, чтобы погиб он, как Ликофрон, будучи пронзенным копьем, которое застрянет у него в теле (531—532).

«Александра» сохранилась полностью. Судя по всему, именно загадочность поэмы и помогла ей уцелеть: она часто использовалась в школьных пособиях, и до наших дней дошло около 150 рукописей. Но самой провокационной частью является так называемая «римская часть» (ст. 1226—1280). В ней речь идет о путешествии Энея в Италию с пунктирным упоминанием отдельных событий этой истории. Расшифровка имен персонажей возможна вовсе не благодаря их точному описанию, сделанного «темным» автором, а лишь благодаря иным более внятным источникам и внешней схожести сюжета.

Если в целом фабула поэмы вписывается в содержание мифов и литературы времени Ликофрона, то данный фрагмент настолько выбивается из исторического контекста, что уже схолиаст высказывал предположение, согласно которому весь пассаж представляет собой позднюю вставку (Schol. ad Lycophr. 1226). Одним из самых загадочных стихов является тот, где упоминается некий родственник Кассандры, который вместе со своими подчиненными захватит власть над землей и над морем (1229—1230: γῆς καὶ θαλάσσης σκῆπτρα καὶ μοναρχίαν λαβόντες). Кажется поразительным, чтобы такие слова относились к Риму еще до его средиземноморских завоеваний (да еще в поэме, созданной подданным Птолемея Филадельфа), и невольно возникали сомнения: а была ли «Александра» написана действительно до I Пунической войны? В науке этот вопрос был поднят примерно с 1800 г., когда английский политик Чарльз Джеймс Фокс (1749—1806) в переписке с первым издателем Лукреция Гилбертом Вейкфилдом (1756—1801) впервые высказал предположение об интерполяции, сделанной уже после I Пунической войны, т. е. во второй половине III в. до н. э. По сути, спор этих двух людей определил дальнейшее развитие дискуссии, связанной с вышеуказанными строками. В 1813 г. их переписка была опубликована, и это сподвигло Нибура выдвинуть гипотезу о том, что поэма написана иным Ликофроном, а не трагедиографом.

Дискуссия о подлинности «римского фрагмента» длится по сию пору и пока не нашла однозначного разрешения. Наиболее радикальные сторонники идеи интерполяции склонны видеть в нем аллюзии на «Энеиду» Вергилия, относя его тем самым к I в. н. э. Но все эти интригующие вопросы требуют специального обращения.

В России Ликофрону не повезло. Его никогда не переводили и поэтому почти никогда не читали. Кажется, он не оказал никакого влияния на отечественную словесность. В лучшем случае на него иногда ссылались, да и то всегда остается сомнение (учитывая невероятную лексическую сложность текста), работал ли исследователь с греческим текстом или же с европейским подстрочником. Таким образом, представленный ниже перевод, выполненный И. Е. Суриковым, является первым переводом поэмы на русский язык.

Так уж оказалось, что, кажется, последний поэтический перевод «Александры» был сделан Джорджем Муни к изданию поэмы в 1921 г. Все последующие переводы, вплоть до последних изданий В. Гиганте Ланзары и Жерара Ламбэ, являются переводами прозаическими: авторы ставили цель не столько привлечь читателя туманными красотами, сколько дать точный перевод, наиболее подходящий для комментированного издания. Данный же перевод является поэтическим, что должно привлечь если не массового читателя, то, как минимум, познакомить отечественную публику с «Александрой». Все это вселяет надежду, что представленная публикация всколыхнет ученый интерес к загадочному поэту, чей литературный язык по праву считается одним из самых сложных в античной литературе.

А. В. Мосолкин