Али-Баба и сорок разбойниц

Макама шестая

Наконец за ними закрылись двери дувала. Обессилевший Джафар упал на подушки, разбросанные прямо посреди двора, а Зульфия с удовольствием снимала заколки, которые поддерживали ее праздничный хиджаб. Сегодня ее двоюродная сестричка праздновала свою пятнадцатую весну и уклониться от этого приглашения было невозможно. Не то чтобы Зульфия не любила свою сестричку, о нет… Она не любила, когда родственников становилось слишком много.

Еще меньше семейные торжества любил Джафар. И лишь уважение к семье жены, вернее, к отцу жены заставляло его посещать «шумные сборища твоих несносных родственников».

— Я бы не вынес этого вечера, если бы не одна прелестная ханым, — тихо проговорил Джафар.

— О Аллах! И кто же она?

— Ты, — с полуулыбкой пояснил он. — Я любовался тобой в этом ослепительном платье и представлял, что у тебя под ним. Весь обед я только и мечтал, как сниму с тебя и хиджаб, и… все остальное.

— И что же остальное, о мой повелитель? — кокетливо промурлыкала Зульфия, и сердце Джафара лихорадочно забилось. Мысль о том, что еще немного, и он сможет наконец ответить на ее игривый вопрос, не давала покоя, а чресла словно сковало свинцом. Такая сдержанная, невозмутимая, точно затворница, а он только и мечтает о том, как доведет ее до исступления.

И она снова вопьется ногтями в его спину и застонет, и закричит в миг наслаждения…

Джафар, не говоря ни слова, поднялся и потащил ее в тень дикой яблони. Руки властно обвили ее талию.

— Джафар, здесь нельзя, — протестующе выдохнула Зульфия.

— А где же можно?

И, не дав ей ответить, закрыл рот поцелуем. Их языки соприкоснулись и сплелись в извечном танце желания. Зульфия подавила стон, чувствуя, как набухают и наливаются ее груди. Из последних сил она уперлась ладонями в плечи Джафара.

— Думаю, разумней будет продолжить нашу беседу в тишине опочивальни…

Джафар, чуть отстранившись, расплылся в медленной заговорщической улыбке, и в свете фонаря она успела разглядеть в его глазах неприкрытое вожделение. Жар поднялся в ней, воспламеняя соски, возбуждая тупую боль внизу живота.

Они, не сговариваясь, молча направились к лестнице. Она едва удерживалась, чтобы не коснуться мужа. Предвкушение — нетерпеливое, жадное — не давало покоя. Кровь, казалось, сгустилась в венах. Когда они окажутся в комнате, Джафар возьмет ее…

Зульфия прикусила губу при мысли о том, что эта твердая безжалостная плоть вонзится в нее.

В опочивальне царил полумрак, смягченный лишь неясным лунным свечением. Джафар, не потрудившись зажечь лампу, прижал Зульфию спиной к двери. Его жгучий поцелуй едва не лишил ее рассудка. Руки накрыли вздымающиеся под шелковым кафтаном полушария грудей.

— Я весь вечер умирал от желания сделать это, — пробормотал он ей в губы.

— Только это? И ничего больше? — вызывающе бросила она, забыв о приличиях.

— Нет, Аллах милосердный, конечно же, нет! Сними с себя все до последнего! — приказал он.

— Расстегни сначала кафтан, — приказала она, стараясь умерить дрожь.

Джафар проворно выполнил просьбу, и через несколько секунд его тяжелое бархатное одеяние с тихим шелестом упало на пол. Он отступил и впился глазами в Зульфию. Та продолжала медленно раздеваться, и вскоре на ней остались лишь шелковая рубаха и жемчужное ожерелье.

— А теперь волосы, — не унимался Джафар.

Зульфия подняла руки к волосам и стала вытаскивать шпильку за шпилькой, высвобождая тяжелые пряди, пока они не накрыли ей плечи шелковистым пологом. Она робко улыбнулась, и Джафар потерял дар речи. Настоящее искушение! Чувственная, обольстительная, словно богиня! Сказочная возлюбленная во плоти!

Чувство законного обладателя, собственника и хозяина вновь нахлынуло на него, но теперь Джафар не противился, не пытался ни от чего отказываться. Он просто… просто потерял голову. Хотел взять ее быстро и безжалостно… нет, растянуть сладостный момент, пока оба не обезумеют.

Получить все… Быть может, в последний раз!

Любить ее неспешно, целовать каждый изгиб и впадинку. Запустить руки в облако тяжелых волос, любоваться обнаженной Зульфией с потемневшими от страсти глазами, заставить ее платить за то, что его аппетиты лишь разгораются…

Джафар торопливо скинул кафтан и рубаху. Оставшись обнаженным до пояса, он с тигриной грацией шагнул к ней, играя мускулами. Олицетворение силы и мощи. Зульфия в упоении подняла лицо навстречу его поцелую. Но вместо этого Джафар положил ей руки на плечи, повернул к драгоценному подарку, который сделал ей прошлой весной — большому, во весь рост, зеркалу — и через голову стянул полупрозрачную рубаху, обнажив гордую высокую грудь. В серебристом лунном свете ее кожа переливалась всеми оттенками перламутра.

Зульфия прерывисто вздохнула. Сейчас, в столь непристойно обнаженном виде, она чувствовала себя последней грешницей, но такой желанной и даже любимой… Нагота Джафара, жар его тела, мускулистые бедра, касавшиеся ее мягкой кожи, с каждой минутой волновали ее все больше.

Его бронзовые ладони накрыли ее белоснежную грудь и слегка сжали.

— Так прекрасна, — пробормотал Джафар. Глаза его, затуманенные желанием, завораживали, околдовывали ее. Он мучительно медленно провел большими пальцами по розовым вершинам, и Зульфия тихо вскрикнула.

— Тебе нравится, несравненная? — раздался над ухом вкрадчивый шепот.

— Да… очень…

Она, обессилев, откинулась назад, пока он осыпал ее бесстыдными ласками, не сводя глаз с их отражения в зеркале. Длинные загрубевшие пальцы терзали чувствительные соски, и Зульфия, не выдержав, тяжело задышала.

— Мне тоже нравится. Во мне вспыхивает желание при одной мысли о тебе, — признался Джафар.

— И сейчас тоже? — прошептала она, краснея от собственной смелости. Глаза Джафара нестерпимо ярко блеснули.

— Убедись сама. — И когда Зульфия заколебалась, прошептал ей на ухо: — Аллах милосердный, женщина! Ну коснись же меня, сколько мне ждать этого? Мне уже порядком надоело выполнять всю работу одному.

Зульфия повернулась к нему лицом и дрожащими руками принялась развязывать затейливый узел его кушака. Еще миг, и шаровары упадут на пол… Наконец ей это удалось, и теплая ладонь дерзко скользнула вдоль его бедра и сомкнулась вокруг его плоти.

— Любуйся, ласкай, играй со мной, — простонал Джафар, прикрыв веки.

Зульфия с готовностью повиновалась и содрогнулась при виде его мужского естества, огромного, пульсирующего, жаждущего. О Аллах, как бы узнать, что почувствует Джафар, когда погрузится в нее?

Скорей бы ощутить, как его великолепное орудие заполняет ее до отказа! Ошеломленная, одурманенная, робеющая, она ласкала источник неизмеримого наслаждения.

— Еще немного, — охнул он, — и я изольюсь прямо тебе в руку.

— Я бы хотела этого, — робко произнесла Зульфия.

Его горящий взгляд обещал так много, но, к ее удивлению, Джафар отстранился.

— Зато я не хочу. У меня кое-что другое на уме.

— Что же, о повелитель?

— Наказание. Я не мог дождаться, когда закончится этот бесконечный вечер, а ты все болтала и болтала, несносная девчонка!

— Но я не…

— Не спорь, глупышка. Мне пришлось вытерпеть долгий тоскливый обед, пока ты смеялась и болтала с подружками, не обращая на меня ни малейшего внимания.

— Я не болтала…

— Но и меня не замечала. Да тебе, можно сказать, повезло, что я не начал любить тебя у всех на виду! Представляю, какой бы это был скандал! — ухмыльнулся Джафар.

Зульфия безмолвно наблюдала, как он выдвигает обитое дамастом кресло, свое последнее приобретение и гордость, и усаживается. Сбросив туфли, он лениво откинулся на спинку, обнаженный, жаждущий. Мужская его гордость чуть подрагивала, гордо восстав из поросли завитков между мускулистыми раздвинутыми бедрами.

— Помнишь, как я учил тебя ездить верхом?

— Да, — хрипло прошептала она.

— Подойди поближе! Сейчас увидим, способная ли ты ученица.

Не отрывая глаз от его возбужденного мощного орудия страсти, Зульфия как зачарованная медленно направилась к нему, притягиваемая невидимой, неодолимой силой.

Джафар ткнул пальцем в жемчужное ожерелье.

— Сними. Я хочу видеть тебя полностью обнаженной.

Зульфия покорно расстегнула крошечный замочек. Его жаркие глаза оценивающе оглядели ее. Джафар обнял жену за талию и посадил себе на колени. Напряженная плоть прижималась к ее бедрам, обжигая их необыкновенно, но Джафар не торопился. И оставался неподвижным. Зато Зульфия нетерпеливо двигалась, стараясь покрепче прижать к его груди свою, жаждущую ласк. Джафар, едва прикасаясь, провел кончиками пальцев по ее рукам, от плеч до кистей.

— Джафар, — пролепетала она.

— Что?

— Не мучь меня. Пожалуйста…

— Что ты хочешь, прекраснейшая?

Его руки скользнули вверх и коснулись груди жены. Перед ее глазами замелькали разноцветные искры. Джафар слегка ущипнул тугие соски. Зульфия ахнула, выгибая спину, и принялась тереться о него, безмолвно умоляя взять ее. Она согласна на все, лишь бы… и Джафар это знал. Однако отказывал ей в том, чего так жаждало ее тело.

— Тебя… хочу тебя.

— И получишь… со временем. Когда по-настоящему изголодаешься.

Его пальцы запутались в густых локонах, но, вместо того чтобы поцеловать, он обвел языком контуры ее губ. Желание-боль с новой силой ужалило ее. Зульфие хотелось кричать, бить кулаками своего мучителя. Только он способен положить конец этой безбожной пытке.

— Джафар! Я уже… уже голодна.

— Но недостаточно. Совсем недостаточно.

У Зульфии перехватило дыхание, когда его рука поползла по внутренней стороне ее бедра. Длинные стройные ноги словно по волшебству раздвинулись, и его пальцы медленно-медленно пробрались сквозь кружево волос. Там, в потаенном местечке, она была будто влажный шелк, истомившаяся, изголодавшаяся по ослепительной радости его обладания. Он легко раскрыл пухлые створки ее раковины, и Зульфия судорожно вздрогнула, когда Джафар отыскал маленькую чувствительную горошину, пульсирующую в ожидании его прикосновения.

— Я хочу слышать, как ты молишь меня, красавица, — потребовал Джафар, легко играя вспухшим бугорком.

Зульфия бессильно откинула голову. Из полуоткрытого рта с трудом вырывался воздух. Этот бархатный голос возбуждал не меньше осторожных касаний!

— Ты сходишь по мне с ума? — допытывался Джафар, еще сильнее разжигая ее желание. Она с каждой минутой все больше слабела от неумолимой потребности почувствовать его в себе и в отчаянии стала извиваться, пытаясь взять в плен твердую разбухшую плоть.

— Пожалуйста, Джафар, возьми меня.

Он ответил ей ленивой улыбкой.

— Нет… не сейчас. Я еще не готов.

— Неправда… готов, и давно.

Как он может утверждать такое, когда еще чуть-чуть — и разорвет ее своей гигантской плотью!

— Дотронься до меня, — велел он. — Сделай так, чтобы я тебя захотел!

Зульфия пыталась повиноваться. Непослушными пальцами она погладила жесткие волосы на его груди, опустившись ниже, нашла средоточие его желаний, но не смогла удержать: рука соскользнула вниз.

— Неумеха, — нежно поддразнил Джафар.

— Джафар… прошу тебя…

— Не печалься, крошка, я позабочусь о тебе.

Он подхватил ее под мышки, приподнял и усадил верхом на свои колени.

— Я устрою тебе самую безумную скачку в жизни, — пообещал Джафар, потирая бархатистую вершину о мягкий холмик, заставляя Зульфию беспомощно содрогаться. И только потом рывком насадил на возбужденное жало.

Потеряв голову от страсти, Зульфия прижималась ягодицами к бедрам мужа, пытаясь вобрать его целиком. Прикрыв глаза, она смаковала каждое восхитительное мгновение их соития.

— Так лучше? — пробормотал он, зная наперед ответ. Он довел ее до предела: еще один выпад — и она забьется в судорогах наслаждения.

Но когда Зульфия стала раскачиваться, давая ему проникнуть еще глубже, Джафар решительно сжал ее талию.

— Не смей, — скомандовал он. — Я не разрешал тебе двигаться.

Зульфия невероятным усилием воли повиновалась, чувствуя, как внутри спиралью раскручивается отчаянное напряжение.

Запрет шевелиться невыразимо обострил каждое ощущение! Но Джафару, казалось, было безразлично, что он сводит ее с ума. Он беззаботно откинул голову на спинку кресла. Его плоть пульсировала в такт биению сердца жены, заполняя ее до отказа.

Немного подождав, Джафар неторопливо припал губами к ее соску. Она вздрогнула, как от укуса, инстинктивно подавшись вперед, вдавливая грудь в его жадный, алчущий рот. И когда он стал сосать, вздохнула с глубоким, почти болезненным удовлетворением. Ее руки вцепились в его волосы, притягивая голову Джафара еще ближе. С каждым скольжением языка по бутону соска она ощущала внизу живота тянущий, невыразимо приятный отклик.

И тут Джафар вдруг сделал выпад вверх, вонзившись в нее до основания.

— О да… О Аллах… Джафар… — выкрикивала, задыхаясь, Зульфия.

— Мне нравится слушать, как ты стонешь, Зульфия. Еще. Хочу насладиться твоими криками.

Он стиснул нежные бедра, приподнял и почти вышел из нее. Зульфия протестующе пробормотала что-то, но когда он снова впился губами и в без того распухший сосок и с силой потянул, вновь охнула. Жалобный возглас превратился в пронзительный крик, когда он с силой насадил ее на себя. Зульфия, рыдая, льнула к нему, стискивая руками и ногами, пытаясь удержать его в себе. Он продолжал терзать ее утонченно-медленными толчками, вонзаясь глубоко, чтобы сразу же выйти. И с каждым рывком присасывался еще сильнее, обжигая исступленными ласками.

— Джафар…

Он крепко взял ее за плечи, и она принялась двигаться, поспешно, бесстыдно, лихорадочно.

— Вот так… скачи, детка… быстрее, сильнее…

Он поднимал ее вверх и почти швырял вниз, в унисон с собственными толчками, и вскоре Зульфия уже не помнила себя. Стремясь в бешеной скачке достичь пика наслаждения, она напрягалась изо всех сил. Сейчас беспощадное пламя поглотит ее, сожжет и ничего не останется, кроме рук Джафара, подгоняющих ее, вскидывающих в безжалостном, непрекращающемся ритме.

Ее тело пылало и вздрагивало, плоть словно приобрела собственную жизнь, дрожа, трепеща, растворяясь и плавясь. Крик наслаждения рвался из горла: долгий, бесконечный миг наслаждения наконец настиг Зульфию, изнурительный, неистовый, яростный, ожесточенный, отчаянный.

Джафар сжимал жену в объятиях, ловя губами ее всхлипы, но вскоре понял, что больше не может сдерживаться. Охваченный безумным возбуждением, граничащим с помешательством, он стиснул зубы, но сладость ее жаркого тугого тела лишила его остатков самообладания. Джафар исступленно вонзился в нее в последний раз, выкрикивая что-то несвязное, уносимый волнами буйной жажды, захлестнувшей его. Даже в судорогах освобождения он смутно ощущал восхитительные захваты-сжатия ее тесных ножен вокруг его меча.

Джафар, обессилев, обмяк в кресле, все еще сжимая льнувшую к нему Зульфию. Прошла не одна минута, прежде чем он наконец смог пошевелиться. Она все еще обнимала его, и тела их до сих пор не разъединились. Джафар с трудом поднялся, отнес Зульфию на кровать и вновь подмял под себя. Все еще погруженный в ее влажное теплое лоно, он придавил жену к ложу и осыпал поцелуями раскрасневшееся лицо с нежностью, такой же опустошительной, как пролетевшая над ними буря страсти.

— О звезда моя…

У Зульфии едва хватило сил улыбнуться. Как можно не простить его за изощренную атаку, если она сама с такой готовностью и радостью отдается этой бесконечной игре!

— Мужчина любит, — пробормотал он, — когда его любимая женщина становится неистовой и безудержной.

Зульфия мгновенно замерла.

— А я твоя любимая женщина, Джафар?

Он устало опустил ресницы.

— Ты моя жена…