Аллигатор

Глава 6

Просыпаюсь резко, отпрянув от какой-то вони, что щиплет нос. Фу, мерзость какая! Распахиваю глаза, и отползаю к стене спиной. Какой-то огромный мужик стоит у кровати и ухмыляется. В одной руке у него комочек ватки, в другой маленький стеклянный флакон.

— Выйди.

Я не сразу понимаю, что этот низкий, властный голос принадлежит не ему. Он оглядывается, кивает и выходит, минуя бородатого и мускулистого мужчину в серых штанах. Тот сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Внимательно на меня смотрит.

Дверь закрывается, и мы остаёмся одни в большой, широкой и очень стильной каюте.

Только тут, всмотревшись в это бородатое лицо, я осознаю где я, и кто это такой.

Схватившись за простынь, которая, похоже, служит на этой кровате одеялом, подтягиваю её к себе.

— Что вам надо? — испуганно лепечу я.

— Шоколада.

Интонации холодные, властные, без тени сочувствия.

Меня вновь охватывает дикий ужас.

— Отпустите мненя, пожалуйста…

Он молчит. Взглядом из-под нависающих на глаза широких, тёмных бровей нагло рассматривает меня. Сверлит взглядом. И ничего хорошего мне этот взгляд не предвещает. Я это телом чувствую. Всей кожей.

— Что я вам сделала? — едва не плача, спрашиваю я.

Он молчит.

Моя мокрая футболка висит на другом кресле. До неё метра четыре. Иллюминатор рядом с кроватью тёмно-синий: похоже, уже ночь. Единственное освещение — несколько ламп на стене рядом с креслом, в котором вальяжно сидит этот хищник. И из-за этого освещения и без того суровое лицо его кажется ещё страшнее.

— Ты — моя компенсация.

Он произносит это так, будто разговаривает сам с собой. И мой ответ его совершенно не волнует. Просто констатирует факт.

— Хорошенькая, — добавляет он. — Очень в моём вкусе. Есть в тебе что-то… притягательное.

— Я… — сглотнув, еле выдавливаю из себя я, — вызову полицию.

— Вперёд. Обвиню тебя в изнасиловании.

— Что? — я не верю своим ушам.

— Как тебя зовут?

— О каком изнасиловании вы говорите? — испуганно настаиваю я.

— Ну, судя по всему, о моём. Понимаешь ли, девочка, я довольно богат. Мне нет нужды кого-либо насиловать. Поэтому в ситуации, где ты обращаешься в полицию, ты явно хочешь поиметь кусок пирога. И полиция примет это, как единственную версию, — он ненадолго умолкает. — Так как тебя зовут?

— Никак…

— Хуёвое имя, — на его лице не дрогает ни один мускул. — Тебя, видимо, родители не очень любили.

— Вы моих родителей не трогайте!

— Рот закрой, сопля, — пугающе спокойно говорит он. — Повышать голос будешь в другом месте.

Мне очень хочется прыгнуть на него и исцарапав ему лицо, убежать отсюда. Но я понимаю, что такого варианта просто нет… Максимум, я попытаюсь его исцарапать. А потом он меня попросту убьёт.

— Что вы хотите от меня? — дрожащим голосом спрашиваю я.

Мне очень хочется казаться опасной, но я понимаю, насколько даже само только это желание выглядит жалким.

— Убери простынь.

Замерев, смотрю на него.

— Ты не слышишь?

Сглотнув, продолжаю смотреть на него. Я просто его очень боюсь. Боюсь, что он встанет сейчас с кресла и что-нибудь мне сделает…

— Я. Сказал, — своим низким голосом он будто гвозди в меня вбивает. — Убери. Нахер. Эту. Простынь.

Чуть опускаю её вниз. Просто не хочу провоцировать. Страшно так, что я вот-вот описаюсь…

— Умница.

Ни в голосе, ни в мимике нет никакого одобрения. Это "умница" он произнёс так, будто сказал что-то не имеющее никакой эмоциональной окраски. Вообще никакой.

— А теперь встань с кровати и сними купальник. Желательно сексуально.

— Что? — я не верю своим ушам.

— Мне повторить?

А вот этот вопрос звучит так, что если я скажу "да", он мне просто врежет… Кошмар какой…

— Я не… я не хочу… — едва слышно говорю я.

Слёзы подступают к глазам. Я очень стараюсь сдержать их, но это трудно…

Этот огромный и мускулистый бородач медленно и явно неодобрительно качает головой.

— Я не спросил, хочешь ты этого или нет. Ты — моя компенсация. За моральный ущерб. Я тебе буду трахать, сучка, всё то время, что ты здесь будешь находиться. Во все три твои твои дырки. И твоя задача — хорошо отсасывать, активно скакать на моём члене и вовремя подмахивать жопой. Других нет.

Урод… Просто страшный моральный урод… Карабас-Барабас грёбаный… Ох, мамочки… Ну, почему я такая невезучая… Ну, почему этот ублюдок выбрал именно меня?…

— Да пошёл ты, — едва не плача, шепчу я.

Он усмехается.

— Ты ещё и дерзкая…

Ставит ногу, которая лежала на колене, на пол, и я вздрагиваю и вжимаюсь спиной в стену.

— Красивая, дерзкая сучка, — неожиданно одобрительно произносит он. — Люблю таких.