Алло, это дурдом?

Глава I

Все началось с торта. С обычного бисквитного торта со сметанным кремом и кусочками ананасов, носившего гордое «птичье» название «Сокол». Я задержалась на работе допоздна. Спешить было некуда, да и незачем — дома меня никто не ждал. Я не спеша брела по улице, рассматривала прохожих и так было грустно на душе, что я решила поправить ситуацию сладеньким. Я всегда так делаю — пытаюсь поднять настроение тортом или коробкой шоколадных конфет, съедаю сладости, после которых настроение никогда не поднимается, а наоборот еще больше катится вниз, но когда опять наступает момент «поднятия» настроения я повторяюсь еще и еще раз.

Родители назвали меня Клавдией. Очень романтично, не правда ли? Какое-то коровье имя или кошачье, на худой конец. Мне казалось, что так могут звать большую, неповоротливую тётю, как в магазине, а никак не девочку моего возраста. Но к годам пятнадцати я с именем смирилась. Наверное, потому, что очень стала похоже на неповоротливую тетю в соседнем магазине. Надо сказать, что имя не помешало мне закончить с отличием школу. Я получила высшее образование по специальности «Программист» и даже устроилась на престижную работу в процветающую компанию. Не шокировало моё имя и холостого на тот момент директора компании Романа Горюка, за которого вскоре я благополучно вышла замуж, а через три года также благополучно с ним развелась. Потом поменяла работу раз, потом еще два раза. Вскоре закрутила роман уже с другим директором другой компании, надо сказать, не менее процветающей, которого по иронии судьбы тоже звали Роман, но теперь уже Войцеховский. Фамилия мне его понравилась, как, впрочем, и его кошелёк, и я поспешила выйти за него замуж. Проведя три «блаженных» года супружеской жизни в полной «идиллии» и «взаимопонимании», решила, что с меня хватит. И даже его красивая фамилия наряду с красивой физиономией и фигурой Аполлона меня не остановили, как и неминуемая вслед за разводом смена места работы.

В качестве компенсации за порушенную семейную жизнь от первого Ромы мне достался старенький «Форд», и двухкомнатная квартира, похожей как две капли воды на тысячи подобных квартир, от красивого, но бесчестного второго Ромы, не сумевшего обеспечить такую же красивую семейную жизнь.

На душе было гадко. И не только от двух «благополучно» почивших браков, моей непутевости и сознания того, что я слабовольная, старая неудачница. Мне было плохо от того, что я знала, что мужчина, в которого я без памяти была влюблена меня не любит и никогда не полюбит. Такие мысли надо было срочно разбавить тортиком. Что я и сделала. Я зашла в магазин и встала в очередь за двумя мужчинами, которые покупали «Джентльменские наборы»: шоколад, кофе, сухое вино и сыр. Мой «Сокол» красовался в центре витрины — свежий, аппетитный, соблазнительный…

Я уже подмигивала ему и готовилась к предстоящей встрече, как в магазин вошла, нет, ворвалась длинноногая красавица, в тот самый момент, когда подошла моя очередь. Она явно спешила, потому что припарковала свою красную спортивную машину прямо у входа, и, подняв руку вверх, словно пыталась поймать такси, улыбнулась продавщице и пропела:

— Простите, ради Бога, ужасно спешу. Мне один «Сокол» без сдачи. И протянула пятисотку, хотя сам торт не стоит и четырехсот рублей. Полная продавщица, явно восхищаясь длинноногой красавицей, забыв о весе, с лёгкостью кинулась к ее рублям, потом к «моему» «Соколу» и проворковала:

— Девушка, Вы везучая. Это последний.

Я так была ошарашена откровенной наглостью конкурентки, что смогла пролепетать только: «Простите, но…»

Красотуля, тряхнув шикарной копной волос, которыми наградила её природа, широко раскрыла голубые глазки с кукольными ресницами, сложила губки бантиком и, концертно разведя миниатюрными ручками с длиннющими ногтями (как только она колготки натягивает?), пропела: «Се ля ви!» и направилась к выходу.

Французский не мой конек. Впрочем, как и любой другой язык. Впрочем, как и конька у меня вообще нет, никогда не было и, наверное, уже не будет. Сносно, как говорится, без словаря, я владею разве что только русским, да и то не всегда литературным.

Я смотрела как она подходит к своему автомобилю, как из машины выходит мужчина, открывает перед красавицей двери, усаживает ее, мило улыбнувшись, потом садится за руль и увозит ее в известном мне направлении. Чтоб уехать в этом направлении с этим мужчиной я готова была отдать все, что у меня есть. За этим мужчиной я была готова идти на край света. С этим мужчиной я мечтала иметь дюжину детей и внуков. Именно по этому мужчине я страдала последние три года и вот теперь наконец-то увидела всю картину: он, она и красный автомобиль.

— Женщина, что вам угодно? — прервала мои мысли продавщица.

Ненавижу, когда меня называют женщиной. Мне всего-то тридцать… За. Ну, в смысле, всего тридцать пять…

— Какая я вам женщина? — ринулась я в наступление.

Продавщица скривилась:

— Ах, прости. Девочка, зачем тебя мама послала в магазин?

— За тортом! За «Соколом», — вскипев от негодования и явного цинизма, крикнула я. Слёзы предательски подступили к горлу, и я решила ретироваться, чтобы не доставить окончательного удовольствия этой толстухе.

— Какая досада. Но, к сожалению, всех «птичек» разобрали. Так и передай своей мамочке, — услышала я вслед.

Из магазина я вышла с твёрдым намерением никогда, ни за что больше не переступать его порог. И еще я уже точно знала, что тот мужчина, который уехал в известном мне направлении и которого, между прочим, звали Лёнечка, никогда не будет моим.

Расстроенная, я не заметила, как добралась до подъезда, как поднялась на пятый этаж, как открыла дверь. Опомнилась я уже на полу: вся в слезах. Я сидела в прихожей, кричала в трубку:

«Светкааааа, поооомооооогииии мнееее», вытирала рукавом слезы и проклинала себя, свою жизнь и ту красавицу, которую мой Лёнечка увез в известном мне направлении.

Светка появилась на пороге моей квартире минут через десять. Она стала тормошить меня, заглядывала в глаза и каким-то истерическим голосом интересовалась:

— Пристрелили? Отравили? Изнасиловали? Напали? Ограбили? Что украли? Ты ранена?

Я смотрела на нее туманными глазами и, кивая, соглашалась со всеми ее версиями.

Рассмотрев меня со всех сторон, она убедилась, что я цела и невредима и отправилась в комнату искать улики ограбления и насилия.

Не найдя ничего похожего она присела возле меня на корточки и строго спросила:

— Что случилось?

Я развела руки в сторону и призналась:

— Вот такая. По-моему, это была Феррари.

Моя подруга блондинка и соображает худо, поэтому она только ахнула:

— Сбили, уроды?

Я замотала головой, что нет, потом кивнула, что да и, опять разрыдавшись, уточнила:

— Или порш.

Минут пять спустя, я сидела на кухне, на табуретке, а Светка, как лектор ходила вокруг меня и поучала:

— Ты — дурра! Как можно убиваться из-за какого мужика?

— Он не какой-то. Он японский язык знает! — защищала я Лёнечку.

Светка не на шутку задумалась, но потом скривилась и продолжила:

— Сколько бы языков он не знал он все равно остается мужиком, у которого член между двумя волосатыми ногами.

— Я люблю его! — жалостливо пропищала я.

— На здоровье. А вот убиваться не надо.

Я встала с табурета и призналась:

— Жизнь для меня потеряла всякий смысл. Прости, но мне придется тебя покинуть, — и потянулась к окну и попыталась его открыть.

Светка не на шутку испугалась, посадила меня на табурет и взялась за телефон:

— Наташ, ты? У нас ЧП. Срочно захвати Юльку и приезжайте к Клавке.

Светка — одна из трех моих подруг. Ее не обидела природа — она блондинка с шикарными длинными ногами, соблазнительными формами, голубыми глазами, окаймлёнными длиннющими ресницами и ямочками на щечках. Просто модель с обложки журнала. Ей тридцать, и у неё старый, богатый муж (ах, как ласкает слух «старый и богатый»), который, кстати, сирота (не от природы, а от старости). Так что все прелести общения со свекровью ей не знакомы. Он сдувает с неё пылинки и целует не только ручки, но и ножки. Еще у нее двое милых деток 12 и 7 лет (совсем не от нынешнего мужа, который на такие подвиги уже просто не способен), крутой дом на берегу моря, последняя модель «Мерседеса», ну и так, по мелочи: счет в швейцарском банке, дом на её имя на берегу Атлантики и любовник, годящийся ей если не в сыновья, то в младшие братья точно. Она всегда говорит: «Хочу, чтоб у меня было все и мне от этого ничего не было». Светка очень добрая и мягкая, как принято сейчас говорить: «Белая и пушистая».

Первый ребенок у неё появился, когда ей было восемнадцать. Парень, который подарил ей сына, исчез так же быстро, как и появился. Она воспитывала Сашку сама, училась на юридическом и твёрдо знала, чего хочет.

Дочка Леночка, появилась от порядочного (как ей казалось), но, как выяснилось позже, женатого мужчины, к тому же отца трёх детей, который, не растеряв свою порядочность, ни на грамм, даже признался свой жене, что у него на стороне будет ребенок. Не отказываясь от четвёртого отцовства, он попытался принести Светке в роддом дары, символизирующие его бесконечную признательность и благодарность, но и фрукты и минеральная водичка полетели ему на голову с третьего этажа. Кстати, дары могли бы быть и побогаче, ведь дочь-то у него первая! Он успел увернуться и больше попыток познакомиться с дочкой не предпринимал.

Между тем Светка (сильная женщина!) была очень счастлива и всем говорила, что всегда мечтала иметь сына и дочку, и вот теперь, когда они у неё есть, пора бы найти подходящего папу. Папа нашелся буквально через пару месяцев после рождения Леночки. (И когда она нашла время на его поиски?) Он с радостью одарил девочку своей фамилией и с огромным удовольствием принимает участие в ее воспитании, впрочем, и в воспитании сына тоже. Папу зовут Семен Семенович. На мой вопрос, где она нашла такое чудо, Светка ответила: «Там уже нет».

Наташка — не красавица, но с умопомрачительной фигурой. Мужики от неё сходят с ума. Бюст как у Мерлин Монро. Сексуальна до невозможности!

Она помешана на работе, сейчас для этого явления придумали даже словечко — трудоголик. Я не знаю, какой уж она там «голик», но всё свое время проводит в офисе собственной компании, бесконечно повторяя, что у неё ни на что не хватает времени. Впрочем, на две вещи у неё время находится всегда: машины и мужчин она меняет, как перчатки, неизвестно, где и когда выискивая новых и всегда богатых. У неё на мужиков просто собачий нюх. Ей тридцать три, она не замужем и, похоже, не собирается, потому что «безумно счастлива и ничего менять не хочет». У неё есть дочь, сумасшедшие прибыли, свой коттедж, «а мужик — это помеха семейной идиллии». Наташка считает, что её душа в прошлом жила в теле амазонки. И она может терпеть мужчину рядом только одну ночь. Потом она его либо убьёт, либо сожрёт, как «черная вдова».

Юльке — тридцать шесть, но выглядит на двадцать: худенькая, стройная, миловидная. У русских есть пословица: «Маленькая собачка до старости щенок». Но, несмотря на свою обманчивую юную внешность, она вдова. Трижды. Детей нет, но она не отчаивается, потому что на данном этапе есть уже «созревший клиент», над которым она работает, и очень скоро, я надеюсь, мы в четвертый раз увидим ее в подвенечном платье. Они ей удивительно идут, иногда мне кажется, что она специально ищет старого мужа, чтобы поскорее приступить к поискам нового, но такого же старого супруга, ну и, соответственно, нового подвенечного платья. Кстати, все старые она хранит на память, вытаскивая их от случая к случаю из пыльных мешков и рассказывая «удивительные» истории, связанные с поиском каждого наряда. А может быть, она их просто коллекционирует?

Все предыдущие мужья полностью её обеспечивали, и, стоит заметить, очень неплохо, поэтому ее состояние оценивается в … Оно просто оценивается, и этого достаточно. Юлька никогда не работала, и хоть она старше нас всех, выглядит, как я уже заметила, лучше всех вместе взятых. Потому что единственное, чем она серьёзно занята в своей жизни (и от чего устаёт не на шутку) — это ищет богатых мужей, выходит за них замуж, ну и, конечно же, следит за собой. Вот вам моя третья подруга. Правда в последний раз, когда мы с ней виделись, она сказала, что устала от вечных похорон и мечтает найти в спутники мужчину помоложе. Примерно годочков под пятьдесят, чтобы хотя бы десяток лет не носить траурное одеяние. Благородное стремление, не правда ли?

Мы стараемся встречаться раз в неделю. Обсуждаем последние новости и покупки (я, например, рассказываю о новом носовом платочке, а девочки о новых автомобилях).

Но сегодня особенный день — я на грани самоубийства и поэтому покупки мы точно обсуждать не будем.

— Что опять случилось? — спросила с порога Наташка.

— Ты зайди и погляди, — предложила ей Светка и кивнула в мою сторону.

Я сидела на табуретке, обхватит голову руками и скулила, как собака.

— Кто? — хмуро спросила Наташка.

— Какой-то Лёнечка.

В квартиру ворвалась Юлька, как партизан посмотрела на меня из коридора и спросила у девочек:

— Может водочки?

Потом она на цыпочках подкралась ближе ко мне и поинтересовалась:

— Клавдия, лапочка, как ты, душа моя?

Да, не пугайтесь, Юлька именно так разговаривает. У нее все «душечки», «пусечки» и «лапочки». Сначала мне тоже было очень странно слышать в свой адрес подобные «излияния», но я вскоре привыкла, хотя иногда всё же делаю слабые попытки опротестовать сии признаки расположенности ко мне.

Юлька влюблена в себя. Просто без памяти. Она любит свои ноги, свои руки, она постоянно смотрит на себя в зеркало и улыбается. Я думаю, она больше никого никогда не любила, и все эти «рыбки» и «зайки» у нее именно от того, что она действительно считает себя на голову, а может и на три выше всех, ну а остальных видит не кем иным, как маленькими, пугливыми зверушками. Правда, мне непонятно, под какого зверька попадает «лапочка» и «душа моя»? Все-таки буду надеяться, что не под душевнобольного…

Юлька, несмотря на всю свою кажущуюся мягкость, очень легко и просто может отказать и послать, например, далеко в лес. И сделает она это в такой ласковой форме, что действительно захочется все бросить и уехать в тайгу.

Еще одной отличительной способностью является то, что Юлька никогда не нервничает, никогда не психует и не устраивает скандалы.

Я заревела в голос.

— Понятно, плохенько твои дела, — констатировала Юлька, — и что собираешься делать?

— Сдохнуть! — выкрикнула я.

— Дерьмо идея! Предлагаю выпить водочки и успокоиться.

Я хмыкнула и посмотрела на подругу:

— Я ж не пью.

На кухню вошла Наташка:

— А вот и зря. Настоящая леди пьет, курит и использует мужиков.

Я шмыгнула носом:

— Нет у меня водки.

— Ну, у тебя может и нет, а у меня всегда найдется, — и Наташка достала из сумки бутылку водки.

Светка сразу полезла в холодильник и вытащила банку соленых огурцов, колбасу, сыр и красную икру.

— Неплохо живешь! — присвистнула она.

Еще через мгновение мы все сидели за столом с полными рюмками.

— Чтоб ты больше никогда не опускалась до такого, чтобы рыдать из-за мужчины! — Наташка подняла рюмку выше, выдохнула и опустошила ее.

Девочки кивнули и повторили за подругой. Я тоже опрокинула в себя водочку и сразу спросила:

— Хорошо. Водку я уже пью, дадите закурить — закурю, а как мне научиться использовать мужиков?

— Молодец, правильные вопросы задаешь, — похвалила меня Юлька.

— Давно пора взяться за ум, — поддержала ее Наташка.

— Обещаю слушаться вас во всем, только обещайте мне, что это скотина приползет ко мне на коленях, — попросила я.

— Если будешь нас слушаться, то обещаю, что эта скотина еще и маму свою захватит. И вместе они будут стоять на коленках, и умолять тебя…

— Нет, маму не надо. Она давно умерла.

— Ну, тогда сам приползет.

— А о чем будет умолять? — поинтересовалась я.

— О чем ты захочешь — о том и будет.

Я налила всем еще водочки, мы чокнулись, выпили и я сразу решила приступить к делу:

— Давайте. Я вас внимательно слушаю.

Наташка достала из своей сумочки лист бумаги, авторучку и тоном профессионального педагога, от которого у меня пробежали мурашки по спине, произнесла:

— Пункт первый: ты меняешься кардинально. Посмотри, что у тебя на голове. (А действительно, что у меня на голове? По-моему волосы.) Сегодня же стрижёшься под мальчика. (Прощай моя гордость и надежда!) Утром немного геля и волосы в разные стороны — это всегда было стильно. Приводишь в порядок ногти — делаешь себе гелиевый французский маникюр и хотя бы русский педикюр. Но самое главное — ты худеешь.

— Худею? — я даже стала задыхаться. (Лишили волос, любимой привычки грызть ногти, а теперь издеваются над моей фигурой! Это уж слишком!)

Эмоции захлестнули меня:

— Но ты же знаешь, что я никогда не похудею! У меня такая конституция! Ты же сама недавно согласилась с этим! — просто истерически завопила я.

— Без эмоций, дорогуша. Мало ли что я говорила. Значит, все дело в еде. Вернее, в ее присутствии. Надо свести приём пищи на нет! — безжалостным тоном заявила Наталья.

— Я не смогу! — захныкала я.

— Значит, тогда забудь о коленках.

— Клавочка, да все ты сможешь, — неубедительно поддержала меня Светка. — У меня есть очень хороший диетолог. Вот посмотришь, у тебя все получится.

— Ну, я же пробовала. Сколько себя помню, столько и пробовала, — снова захныкала я.

Это была правда чистой воды! Я всё время худею: в школе, в институте, когда начала работать… Но результата никакого. Вернее один результат был. Года три назад после очередной неудачной диеты я попала в больницу, и, когда меня выписали (кстати, весьма похудевшую, но, как оказалось, ненадолго), дала себе слово никогда больше не связываться с диетами. Еще я купила себе кучу книг и постаралась полюбить себя. Такой, какая есть. Книг прочитала много, но любви так и не дождалась.

— Клавдия, если ты скажешь еще хотя бы слово, я не стану тебе помогать. Тем более ты сама знаешь, что Светлана права. Ты никогда не худела правильно, с умом.

— Потому что у меня его нет, — попыталась я хоть как-то себя оправдать.

— Сожалею, но тебе придется поскрести по сусекам и найти в своей головушке хоть грамм. Именно с этим граммом ты отправишься к диетологу и получишь от него программу похудения. Договорились?

Я обречённо кивнула.

— Тогда продолжаем дальше. Второй пункт, — ты находишь новую работу. И чтобы зарплата была хотя бы в три раза больше. Это как минимум. Но только не выходи больше замуж за директора фирмы, который скидывает на тебя всю работу, живет с тобой и использует тебя. В этот раз все по-другому.

Я предприняла слабую попытку оправдаться:

— А как же двухкомнатная квартира и «Форд»?

— Прости меня, конечно, но я не могу назвать твою халупу квартирой, — Наташка подняла руки вверх к потолку, с которого сыпалась штукатурка, — а твой убитый жизнью «Форд» машиной. Я продолжу с твоего позволения?

Пришлось кивнуть. А что ещё остаётся делать?

— Ты находишь мужчину, которого сводишь с ума, ты доводишь его просто до той грани, когда мужики теряют голову, начинают кидать к ногам шубки, бриллианты и всякую другую мелочь. Только ты от всей этой мелочи отказываешься…

Это было выше моих сил:

— Как отказываюсь? Я? Отказываюсь? От бриллиантов? Почему?

— Да, отказываешься! Потому что ты все это заработаешь сама, — спокойно констатировала Наташка.

— Какие глупости ты говоришь! — возмутилась Светка и, уже обращаясь ко мне, успокоила: — Не отказываешься ты ни от каких бриллиантов, успокойся. Кто-то любит сам добывать себе уголь и другие полезные ископаемые, а кто-то предпочитает, когда всё это им преподносится на блюдечке с золотой каемочкой.

— Я, кстати, душа моя, тоже из таких. Я не люблю сама добывать. Я не первобытный человек. Мне нравятся подарки.

— Ладно, все мне пора. План у тебя есть — действуй. Как только ты поменяешь имидж, найдешь новую работу, нового мужика и самое главное получишь от диетолога программу — звони, мы опять соберемся и обсудим дальнейшие действия.

Я возмущенно закричала:

— Погоди! А как же Лёнечка?

— Лёнечка прибежит к тебе сам. Как только увидит в тебе настоящую женщину. Не половую тряпку, не губку, для мытья посуды — а женщину. И не смей показываться ему на глаза пока не станешь ею. Поняла?

Я кивнула.

— А если он позвонит?

— Пошли его подальше! И еще — заведи себе блокнот и вноси туда каждого мужчину, который ради тебя откажется от финального матча в чемпионате мира по футболу.

— Ну ты размечталась! Да таких мужчин на свете нет!

Наташка ухмыльнулась и наклонясь ко мне прошептала:

— Поверь мне, есть!

Я молчала. Мне оставалось только надеяться на то, что такие мужчины действительно есть, просто они мне не попадались, но обязательно повстречаются на моем пути.

Вскоре девочки разошлись по домам, а я осталась на родном диване с этим дурацким листочком, на котором было написано, что мне делать.