Алмазное небо (СИ)

Глава 13

Слова Сокхо посеяли в душе тревогу. Я вспомнила, что так и не выяснила, зачем мама приезжала в Сеул. Столько всего произошло, что я забыла об этом. А вдруг у неё действительно проблемы со здоровьем?

— Решайся! — настойчиво подначивал меня коллега.

— Съёмки первого эпизода уже завтра, — следом огорошил Квон Тэян.

— Что я скажу «Даймондс»?

— Что у тебя служебная командировка, — тут же выкрутился Сокхо. Какой же он говорливый и самоуверенный в отсутствие Муджина. — Второго шанса не будет!

— А если откажусь?

— В таком случае главный менеджер приказал от тебя избавиться.

Упс… Пользуясь отсутствием Данди, они вполне могут это сделать. Ну, порычит Хеджун, побесится из-за чужого самоуправства, но искать меня точно не будет.

— Ладно. Рассчитываю на подробные инструкции.

— Обязательно. — Господин Квон протянул мне руку. — Рад нашему сотрудничеству.

И понеслось… До сей поры я очень смутно представляла закулисную жизнь в развлекательном шоу и не предполагала, как много времени будет уходить на грим и проработку движений перед зеркалом, чтобы походить на мальчика. Меня даже подстригли, наполовину занавесив косой пышной чёлкой глаза, и перекрасили в пепельный цвет с фиолетовым оттенком. По легенде я была независимым стажёром, то есть действовала сама по себе без поддержки лэйбла. Относительно немного людей помимо моих непосредственных помощников знали, кто я такая на самом деле, поэтому мне приходилось тщательно скрывать свою личность от прочих участников и стаффа. Я старалась ни с кем близко не общаться и реже попадать на камеру, пока Квон Тэян не объяснил, что производственная команда получила чёткие инструкции в отношении выделенного мне количества экранного времени, поэтому насчёт последнего могу не перестраховываться.

В отличие от других участников от меня не требовали показывать яркие эмоции, когда мы тусовались в коридорах съёмочного павильона в ожидании выхода на сценическую площадку. Иные трейни из кожи вон лезли, дабы привлечь внимание оператора. Возможно, они делали это согласно сценарию, но, глядя на их потуги, я была счастлива, что мне не приходится подобным позорным образом изгаляться.

В какой-то момент я прислонилась спиной к стене и плавно скатилась вниз, уютно устроившись на корточках. До сих пор не верилось, что согласилась на подобную авантюру, ладно хоть не подписалась. Со мной намеренно не стали заключать контракт, дабы в будущем он не оказался компроматом в чужих руках против создателей шоу.

— Эй, с тобой всё в порядке? — раздалось откуда-то сверху. — Может водички?

Голову пришлось не просто поднять, а задрать, поскольку незнакомый парень приблизился вплотную. Был он рослым и ярко-рыжим, привлекая к себе внимание без дополнительных кривляний. Впервые порадовалась, что у меня достаточно низкий для девушки голос, в который я умею добавлять хрипотцу, когда пою. При простом разговоре, думаю, тоже получится. Надо попробовать.

— Я в норме. — Немного перестаралась. Прозвучало так, словно маюсь простудой.

— Как знаешь, — пожал плечами парень, однако не отошёл, а продолжил выспрашивать: — На какой ранг рассчитываешь?

— На «А», — дерзнула я обнаглеть.

Глаза непрошенного интервьюера удивлённо расширились.

— Настолько хорош? Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Где стажируешься?

— Сам по себе.

— Ты похож на девчонку.

— Отвали.

— Чего такой борзый? Я старше тебя на четыре года.

Не знаю, что на меня нашло, но, видимо, я решила, будто грубость — самое маскулинное, что получится из себя выдавить. Нас вовремя прервали, вызвав меня на сцену.

Суть первого этапа заключалась в распределении участников в зависимости от уровня способностей по рангам «А», «В», «С», «D», «Х». В «А» попадали самые талантливые и желательно симпатичные, в «Х» — претенденты на выбывание. Я должна была постараться достичь «С», на худой конец «D». Требовалось исполнить отрывок из любой песни. Надо ли говорить, что я выбрала дебютный сингл «Даймондс»? Как раз недавно репетировала.

Вместе с ведущим — знаменитым киноактёром — в жюри входило семь человек: три женщины и четверо мужчин. Они глянули на меня без особого интереса, хотя, скорее всего, этот момент переснимут и добавят ярких эмоций на выход независимого айдола — единственного в этом сезоне.

Я нисколько не волновалась, относясь к происходящему, как к забавной шутке, которая скоро закончится. Надо лишь немного потерпеть, а то и получить удовольствие.

— Начинай, — сделал отмашку ведущий.

Чтобы участникам было проще генерировать правдоподобные эмоции, съёмка шла непрерывно, как в прямом эфире. Чересчур косячные места легче переснять отдельно, чем постоянно останавливаться, а то и возвращаться назад.

Танцевала и пела я, не напрягаясь. В моей анкете сильной стороной были указаны танцевальные способности, поэтому следовало напирать на них, но и тут я не усердствовала, лишь старалась не сбиться с ритма и дыхания. Этого оказалось достаточно, чтобы выступление высоко оценили. Ожидаемо позубоскалив на тему моей андрогинности и схожести с Трэем времён дебюта, припомнив последнему, что он тоже сильно смахивал на девчонку, особенно своим фарфоровым личиком, жюри единодушно присвоили мне ранг «В». После чего ведущий попросил меня улыбнуться:

— Почему такой серьёзный? Тебе всего пятнадцать, а выражение лица как у взрослого человека, набравшего кучу кредитов и потерявшего работу.

«Он не далёк от истины», — хмыкнула я про себя и усилием воли дёрнула уголки губ вверх.

Моя ужимка вызвала общий смех зрительного зала. Участники наблюдали за выступлением со специальной трибуны в виде пирамиды из стекла, металла и пластика, подсвеченной голубым и белым неоном. Места были пронумерованы и в будущем занимать их предстояло согласно рейтингу, а пока все сидели, где хотели. Я сделал вид, что смутилась, и принялась теребить чёлку прикрыв лицо рукой. Меня тут же обозвали милашкой и отпустили со сцены. Заняв место в нижнем ряду с краю, я принялась внимательно следить за номерами своих конкурентов, подмечая, что частенько парни лажают из-за волнения, которое сковывает их движения и голоса. Впрочем, были и такие, кто откровенно не дотягивал даже до уровня новичка — фальшивил так, что уши резало. Мой недавний знакомец с морковно-рыжей шевелюрой справился хорошо и тоже получил «В». Он отлично смотрелся в свете софитов и на огромном экране над сценой, куда транслировалось выступление. Вот только, когда закончил, зачем-то направился в мою сторону. Надеюсь, пройдёт мимо.

Я скрестила руки на груди, демонстративно игнорируя Рыжика. Не прокатило. Парень плюхнулся на соседнее место явно в надежде продолжить общение, и, поскольку оператору приглянулась его яркая внешность, наша пара стала частенько попадать под прицел телекамеры.

— А ты неплох, Минхёк. Мне понравилось. Чутка не дотянул до «А», но после переоценки всё может измениться.

Старательно делая вид, что полностью поглощена происходящим на сцене, я промолчала. Но тут к нам подскочил помощник сценариста.

— Покажите свои эмоции, — потребовал он.

— Какие? — рассеяно спросила я, поскольку хоть и смотрела в нужную сторону, мысленно витала в вышних переделах.

— Восторг. Можно зависть. — В глазах мужчины так и читалось: «Совсем тупой».

— А-а-а… — понятливо кивнула и перевела взгляд в камеру: — О-о-о!

Сосед покатился со смеху. Оператор, несмотря на явный бред, который я несла, старательно снимал. Ничего вырежут…

Вырезали, да не всё. Моё кринжовое поведение частично попало в объективы других телекамер, проникло в эфир и, что самое ужасное, чем-то приглянулось зрителям. Однако узнала я об этом позднее, когда выпустили первый эпизод.

При заселении в общежитие мне выделили отдельную комнату, мотивируя это очередной выдумкой: будто бы у меня редкое кожное заболевание — не заразное, но эстетически-отталкивающее, которого я сильно стесняюсь. Парни ютились по шестеро в крохотных комнатушках на двухярусных кроватях, не удивительно, что очень скоро они стали завистливо и с подозрением на меня коситься.

В этот же день нам выдали униформу — толстовки определённого цвета для каждого ранга: красные — для «А», зелёные — для «В», жёлтые — для «С», оранжевые — для «D». Ладно хоть обувь разрешили носить свою, а то вряд ли бы у них нашёлся мой размер.

Надо признать, они удачно выбрали момент для моей вербовки на роль пацана. Из-за треволнений на предыдущей работе и полной загруженности на новой я и без того не шибко фигуристая стала ещё худее и ровнее, что спереди, что сзади. Вот и толстовка болталась на мне как на вешалке. Плечи-то как раз-таки были — накладные. Помимо одежды нам выдали сухпайки и отправили отдыхать. Был уже поздний вечер.

На следующий день мы явились в съёмочный павильон, чтобы изучить на большом экране видео хореографии к заглавной песне, с помощью которой через три дня будем демонстрировать свои таланты национальным продюсерам, то есть зрителям. В конечном итоге именно они определят лучших их лучших, кто войдёт в состав новейшей айдол-группы.

Пока остальные транслировали восторженное ожидание, предвкушение и прочие эмоции, я снова подвисла. Прекрасно понимая, что поздно сожалеть о принятом решении и назад пути нет, я всё равно терзалась сомнениями и опасениями. Например, как отреагирует Хеджун, когда узнает о моём участии в шоу, ведь на момент согласия именно он являлся моим нанимателем, а не Муджин. С другой стороны, как долго могло бы продлиться подобное сотрудничество, в котором я, между прочим, действительно, полностью зависела от прихотей взбалмошной поп-звезды? Сегодня нужна, завтра — вон. И всё-таки было бы честнее спросить мнение Хеджуна, но у нас не было с ним прямой связи. Он так и не дал мне свой личный номер, только корпоративный, который на время гастролей отключили.

Вокруг поднялся гвалт. Ах да, танец.

На экране скакали одетые в белые рубашки и чёрные узкие штаны парни. Ничего особенного и сверхсложного. Движения в основном базовые. Надо лишь запомнить последовательность и энергично исполнить.

Между тем нам раздали листки с текстом и предложили попробовать спеть. Многие тут же начали жаловаться, что слишком много высоких нот. По мне, так родная тональность была средняя, впрочем, ничто не мешало её изменить для собственного комфорта.

Участники развопились не на шутку. У некоторых получалось, но большинство давали петуха, кто-то намеренно, чтобы привлечь к себе внимание, кто-то, откровенно паникуя из-за неспособности выдать нужный звук.

— Почему молчишь, мелкий? — толкнул меня плечом рыжий знакомец, вроде бы шутливо, но я едва устояла на ногах.

Мрачно на него глянула: когда успел очутиться рядом? Как бишь его зовут? Реун, вроде бы?

Сегодня все парни были без броского макияжа, лишь замазали самые выдающиеся изъяны — прыщи и шрамы. На лицах проступили родинки, изменилась форма глаз, бровей и носов. Некоторых я вообще с трудом узнала. Мне тоже сделали мейкап побледнее, но всё равно он занял уйму времени. Пришлось подниматься за два часа до общей побудки, а учитывая, что легла я позднее других, поскольку ждала, когда все сходят в душ и оставят меня в полном одиночестве, времени на сон катастрофически не хватило. К тому же, не знаю, как остальные, лично я испытывала сильный голод. Наш скудный завтрак состоял из банана и баночки соевого молока. Поэтому на Реуна я воззрилась красными от недосыпа и блестящими от голода глазами.

— Чего опять такой злой? — сделал вид, что испугался сердитой меня, рыжий. — Слышал? Всего три дня на практику. Пора начинать. Давай вместе?

— Давай, — сдалась я под его напором и принялась вполголоса напевать. Всё равно в подобной какофонии звуков ничего толкового не получится. Другое дело — наедине, в тишине, в своей комнате, куда меня обещали отпустить пораньше…

— Минхёк, очнись! — гаркнул на ухо Реун. — Ты спишь с открытыми глазами.

Я подскочила на месте. В голове зазвенело. Довольный своей выходкой шутник нахально осклабился.

— Придурок, — не сдержавшись, проворчала я и попыталась сбежать в конец шеренги, осторожно огибая остальных ребят.

— А ну стой! — Реун кинулся следом, бесцеремонно расталкивая коллег по команде.

— Что происходит? — Они поссорились? — Сейчас будет драка! — понеслось со всех сторон.

— Эй вы двое! — вовремя окликнул нас ведущий. Рыжий как раз схватил меня за шкирку. — Почему не репетируете? Ну-ка спойте. Хочу услышать ваши голоса.

Я недовольно передёрнула плечами, сбрасывая чужую прилипучую конечность, и по памяти на октаву ниже исполнила первый куплет.

— Неплохо, — сдержанно похвалил один из наставников. — Но почему-то мне кажется, что ты можешь лучше.

«Вот именно, что кажется», — с кислой физиономией подумала я.

Настала очередь Рыжика. Он пел как положено, в родной тональности, но пару раз голос не выдержал напряжения на высоких нотах и сорвался. Дело было явно в некрепком дыхании.

— Вы оба молодцы! — воскликнула второй вокальный тренер Кан Мин а. — Возвращайтесь на место и больше не ссорьтесь.

Я сделала вид, что моё место прямо тут, где стою, однако Реун снова сцапал меня за шкварник и потянул за собой. За что мне это!?!