ALT-КОТ

Глава 22

— Мотя, оставь ее, — один из террористов-колдунов жевал сникерс.

Второй, как две капли воды похожий на него, пытался задрать девочке лет тринадцати платье. Та отбивалась, молча, Мотя лениво лапал подростка за ляжки, наслаждаясь самим процессом.

— Дикая какая. Эй, зачем бьешь меня, лучше поцелуй.

— Козя сказал не трогать никого, — первый подошел, вырвал девочку, толкнул к сидящим детям. — Где он там, по рации отвечает?

— Какая рация, Фима. Еще сорок минут.

— Хоть что-то ты делаешь правильно, — Фима уселся обратно, достал еще один батончик. Но сьесть не успел.

Детей выводили под аплодисменты зрителей, трое из интернатовских были легко ранены, так, царапины и ожоги, вовремя появившийся полпред в сопровождении людей в строгих костюмах, среди которых я увидел Уфимцева-младшего, обнял выборочно несколько детишек, пообещал, что с терроризмом в стране будет покончено, а тем временем одаренные лечили под прицелами камер, дети счастливо улыбались, непонятно было, пугались ли они вообще.

Та девочка, которую Мотя домогался, тоже улыбалась. Только в мою сторону старалась не смотреть, как и другие дети, наверное, когда неудавшийся насильник вдруг хватается за горло, синеет и падает, не лучшее зрелище для детской психики. Ну а что делать, пришлось действовать быстро, задушил обоих, даже дернуться не успели.

Ко мне только Вика подошла, с толстым черным котом на руках. Кот появился, когда уже все закончилось, и очень вовремя — внимание детей тут же переключилось на него, да и эр-асу было в кайф, когда столько искрящихся ручек потянулись его погладить.

— Спасибо, дядя Марк, — тихо сказала она. — Мне было очень страшно. Но я знала, что ты меня спасешь.

— Домой поедем?

— Нет, я с девочками. Они напуганы, надо их успокоить. Котика можно с собой взять?

— Вика, этот кот сам решает, можно или нет.

Девочка серьезно кивнула, поставила кота на землю.

— Котик, можно я возьму тебя с собой, а то дети боятся, а ты их успокаиваешь?

И кот кивнул. Вот паразит, палится вовсю. Хотя я тоже хорош, «котик решает». Вот побыл среди военнослужащих людей, только одна извилина, похоже, и осталась.

Пока детей осматривали врачи, потом рассаживали их по автобусам, а ответственные лица давали прощальные интервью, подполковник не торопясь подошел ко мне.

— Марк Львович, спасибо.

Я кивнул.

— Вас подвезти до вертолета?

— Это лишнее, — решил я. — Знаете, что, Снегов, довезите-ка вы меня до дома. Вам ведь все равно по пути.

Не знаю, так или нет, но подполковник кивнул.

За руль он сел лично, Женя со своей пятеркой разместилась в салоне, а я скромно уселся рядом с водителем. Повесил полог, нечего этим начинающим колдунам подслушивать.

— По душам хотите поговорить? — понимающе улыбнулся подполковник, выруливая на трассу. — Может, спросить что хотите?

— Да, — кивнул я. — Вы, подполковник Снегов, мне не нравитесь.

— Отчего же? — Снегов вел машину уверенно. Вот прям как одна моя новая родственница. — Смотрите, Марк Львович, все прошло отлично. Террористов убили. Убили ведь? Судя по тому, что Альбина мертва, значит, и Вешенский — тоже, он бы без нее не убежал, там такая любовь-морковь была, закачаешься. Детей освободили. Сделали это одаренные, завтра по всем телеканалам покажут, как мои ребята заложников освобождали, бойцов лечили, и люди поймут, что такие как мы не только магазины громить умеем, или людей прикосновением убивать, вот как после Нового года в центре Москвы, но и спасать, и лечить. Простых детишек, сирот. Заявим о себе на всю страну. Это ведь и в ваших интересах.

— А вы, значит, одаренный?

Вместо ответа подполковник зажег светлячка над ладонью. Крохотного. Ну да, если он одаренный, то вот те сзади — повелители сидят. Не позорился бы.

Но, похоже, для подполковника это был знак принадлежности к новому человеческому виду.

— А бойцы поддержки?

— Нет, но они на нашей стороне. У кого мать с отцом, у кого дети — на ноги их подняли, за нас на куски порвут, — спокойно ответил Снегов. — Интернат теперь под моим кураторством будет, и дети сами по себе не останутся, ребята с ними займутся, и вообще — когда каждая служба на себя тянет одеяло, страдают-то подчиненные. Так что, надеюсь, нас в отдельное ведомство выделят, уже и Уфимцев согласен.

— Только Серов был против?

— Владлен Павлович — герой, и это не обсуждается. Если бы террористы его не убили, помогал как мог.

— Серова убили с телевизионной вышки, — усмехнулся я. — Пятнадцать километров по прямой.

— Вы ошибаетесь, Марк Львович, ни одна снайперская винтовка с такого расстояния не попадет, да что там, пуля просто столько не пролетит. Мировой рекорд — пять тысяч метров.

Я покачал, чуть сдвинулся влево, загораживая подполковника от его же людей и вообще любопытных. Достал телефон.

— Белова, ты уже закончила?

— О чем вы, Марк Львович?

— Мы с товарищем подполковником о тебе беседуем. Выясняем, жить ему или как Серов — смертью героя погибнуть.

Слышно было, как Ира ойкнула. А вот товарищ подполковник вздрогнул.

— Вашей невестке ничего не угрожало, — твердо сказал Снегов, уверенно ведя машину. — То, что вы сделали, впечатляет, но все же — не боитесь, Марк?

— Чего?

— Нас здесь шестеро. И в остальных машинах люди, думаете, справитесь со всеми?

— Справлюсь, — честно сказал я. — Артур их хорошо тренировал, но для того, чтобы знания усвоились, нужны не месяцы, а годы. За то время, пока ваши будут пытаться заклинание вызвать, они уже все будут мертвы. Вместе со спецназовцами.

Подполковник уважительно посмотрел на меня. Потом решился.

— Очень не хочется жить жизнью подопытной крысы на побегушках, вон, к примеру, девочкам — престарелых олигархов ублажать, или жен их морщинистых разглаживать. С ними ведь особо не церемонятся, хоть мы и на государевой службе. Приходится самим о себе заботиться, раз уж Артур их бросил.

— И вы решили начать с убийства?

— Владлен Павлович уж очень в этой жизни нагрешил, — усмехнулся Снегов. — Жил не очень, зато погиб, как настоящий патриот. И у него в этом деле свои резоны были, там не только деньги, очень ему поперек горла одаренные встали. Он и вас вызвал специально, думал, Вешенский с вами справится, если что. А если нет, то все равно, это же на всю страну — колдуны захватывают детей, убивают полицейских. СОБР первым должен был под удар попасть. Кстати, нужно Серову должное отдать, детей бы в любом случае не тронули. По крайней мере он так распорядился, запись разговора у нас есть.

Я только головой покачал. Человек ищет оправдание убийствам только поначалу, а потом уже это происходит легко и непринужденно, по себе знаю.

— И вы бы Вику оставили в интернате, — подполковник, думая, что меня убедил, — Артур Громов говорил, что у нее большие способности. Что головой качаете? Не верите?

— Отчего же, верю, — ответил я. — Только Вику вам пока не дам.

— Почему?

— Потому что, товарищ подполковник, идеи у вас хорошие, вот только методы хреновые.

Снегов пожал плечами, ничего на это не ответил. Потом сказал:

— С Беловой мы уладили?

— Ира — женщина замужняя и самостоятельная. То, что стреляет хорошо, это ей в плюс, а то, что непосредственного начальника ослушалась, минус. Поэтому, Геннадий Петрович, с завтрашнего дня она возвращается на службу. Но я, если что, забочусь о них с Сергеем.

— По имени-отчеству назвали, Марк, значит, знаете меня? Может, даже помните?

Я улыбнулся.

— Помню, правда, давно это было, лет двадцать пять назад. При случае привет от вас дяде Толе передам.

Снегов вздрогнул, поглядел на меня, понял, что не шучу. И тоже улыбнулся.

Мерседес уже ждал меня на перекрестке, куда мы со Снеговым подьехали. Черная колонна умчалась в сторону Москвы, а пересел в привычную машину, на привычное заднее сидение. До дачи ехать было километров тридцать,

Ира вела мерс молча, поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Наконец решилась.

— А где вы котика оставили, Марк Львович?

— Марк, и на «ты», — усмехнулся я. — Кот с Викой, охраняет на всякий случай.

— Значит, Марк, я у тебя больше не служу?

— Нет.

— И не жалко?

— С завтрашнего для меня возит Кирилл.

— Я не могла отказать, — сказала Ира решительно, — Геннадий Петрович — друг моего отца, покойного, его убили, когда мне было три, а мама умерла, когда я родилась. Они тоже были сиротами, так что никого и не осталось. Ни бабушек, ни дедушек. Только дядя Гена с товарищами навещали в интернате, а когда мне шестнадцать исполнилось, устроили сначала в юридический колледж, а потом вот в Академию.

— А вот такой товарищ с ним приходил? — и рядом с Ириной на переднем сидении возник образ мужчины в военной форме.

— Да, вроде, — неуверенно сказала она, приглядываясь, — пару раз.

— Поздравляю тебя, Белова, это Анатолий Громов, — я рассмеялся, а Ира чуть нас в кювет не увела. — Надо же, как мир тесен.

Гостям не надо было ничего объяснять, подумаешь, уехал один, приехал с Ириной, ей по работе положено меня возить, а в молодой семье любые деньги не лишние. Сергей, тот было полез с претензиями, но быстро устал. И мать неодобрительно на меня посмотрела, губы поджала. Только отец прямо спросил, было ли между нами чего-нибудь, я ему честно ответил, что — нет, и он поверил.

Лиза — так ей вообще было наплевать, один я приехал, или нет. Она наблюдала за своим Максимом из френдзоны, который от Насти не отходил.

— Что, сеструха, ревнуешь? — решил я братское участие проявить. После вопроса добавить, мол, ты же лучше, и вообще там не к кому.

— Пошел ты, — коротко ответила сестра, и ушла к себе. А точнее, к Вике в комнату. Вот и поговорили.

Только Ашши меня понимала, впрочем, как и всех остальных. Подошла, села рядом, похлопала по руке.

— Ты слишком чувствителен, дорогуша. Когда-нибудь ты привыкнешь к тому, что у тебя не одна семья, и что родные люди вполне способны сами о себе заботиться. С Ирой я больше не занимаюсь?

— Почему? — удивился я. — То, что она у меня не работает, не значит, что ее жизнь в сказку должна превратиться.

— Ты просто чудо, милый, когда вот так рассуждаешь. Как настоящий ас-ариду.

— Ашши, интересно, у тебя самой дети есть?

— Хочешь поговорить по душам? — ани улыбнулась. — Когда ты доберешься до нашего мира, сам можешь все узнать, секрета в этом нет. Двое.

— Всего?

— Погоди, зу Уриш, ты что, не знаешь, почему у женщин-псионов обычно двое, максимум трое детей?

— Да как-то мимо меня это прошло, — я развел руками.

— Ну да, это объясняют в семьях, посторонним знать не за чем, уж извини. Мужчина-псион, настоящий, истинный, может иметь сколько угодно детей, но истинный дар передается от обоих родителей. Я не говорю о слабеньких чувствующих, тут боги сами что-то делают.

— И?

— Не тупи, Марк, у истинной одаренной может родиться только два, максимум три таких же одаренных ребенка, обычно — первые. А потом что ни делай, с кем ни спи, ничего путного не получится. Приходится выбирать. И в первый, и во второй раз выбирала я сама, так что у меня, дорогуша, все в порядке.

Я прикинул и так, и эдак. Поглядел на совсем еще молодую женщину. Максимум двадцать пять.

— То есть, регал-командор Маас-Арди…

— Ну вот видишь, милый, ты не совсем безнадежен, и правильно, молодец, за обществом надо следить. Нас с его отцом, тогда — нер-командором, тянуло друг к другу безумно, это был как огонь, дорогуша. Поэтому Ферри получился таким хорошим мальчиком, хоть и ждал почти четыре года, пока родился.

— Четыре?

— Такое неприлично обсуждать, зу Уриш, особенно с женщиной, — Ашши игриво хлопнула меня по руке. — Но, на мой взгляд, совершенно нормальный срок, не будем же мы, ас-ариду, как обычные женщины, выталкивать из себя плод ровно через девять месяцев. Ко всему его отец был далеко, на службе, а я хотела, чтобы он был рядом, пришлось подождать. Так что у тебя тоже есть шанс кого-то встретить, не раскисай. Когда порталы наладятся, и мы вернемся обратно, то после того как ты расплатишься со мной, я тебе обязательно кого-нибудь подыщу.

И эта туда же.

Лиза сидела в своей бывшей комнате и мрачно пялилась в экран, на меня даже не взглянула, но отреагировала.

— Чего приперся? — со свойственной ей прямотой спросила она.

Я уселся рядом с ней на пол.

— Лиз, я твой день рождения пропустил.

— И что, в первый раз, что ли?

— Но подарок за мной.

— Заметано, — ответила сестра, продолжая убивать монстров. Вот таких заклинаний, как в игре, даже я не знал, хотя при желании мог бы.

— Квартира, которую ты снимаешь…

— Да, хозяева меня предупредили, что продали ее. Надо новую искать. Спасибо, что помогал с оплатой.

— В общем, это я ее купил. Для тебя.

Лиза оторвалась от игры, только вот довольной не выглядела.

— Опять твои делишки, Марк? Что потом, за эту квартиру меня в рабство продадут?

— С чего ты взяла?

— Слушай, ты думаешь, я тупая? Я не знала, чем вы с дядей Толей занимались? Его кокнули, а теперь вон ты весь в белом и на белом мерседесе. Кстати, надо бы поменять это старье. Наследство получил?

— Будешь продолжать в том же духе, уйду, — предупредил я.

— Ладно, прости, — Лиза обняла меня за руку, прижалась щекой к плечу, — навалилось все. Этот Максим, хрен с ним, на самом деле, но обидно, ты пропал куда-то, тетя Света исчезла, наверное, умерла. Плохой год был. За подарок спасибо.

Тут она подозрительно на меня посмотрела.

— Погоди, Марк. Ты подарки просто так никогда не делаешь. Что тебе от меня нужно?

— Просто подарок, — невозмутимо ответил я.

— Ага, от тебя, щас. Как третью плойку, да? Тоже на день рождения?

— С приставкой-то что не так было?

— Телефон училки по инглишу, который я тебе добыла, и потом тебя расписывала всеми красками, кроме коричневой. Хотя вот ей-то и надо было.

— Двенадцать лет прошло, — осторожно напомнил я.

— Другие случаи напомнить?

— Не надо. Хорошо. Квартира — это подарок, на день рождения, договорились, в любом случае она твоя, тем более сейчас для меня это не такие большие деньги.

— Спасибо, что сказал, а то я уж подумала, что последнюю рубашку снял, — саркастически усмехнулась Лиза. — Ладно, выкладывай, братик, чего тебе нужно. У нас на кафедре такая ординаторша есть, закачаешься. Грудь твердая тройка, задница хоть гвозди заколачивай, фитнес-няша. Показать?

— Нет.

— И правильно, вон у тебя подруга какая, мужики слюни льют, Макс, козлина такой, одним глазом на этот жутко способный синий чулок пялится, а другим — на нее. И приятели твои, как приехали, жен бросили, я думала, они ее изнасилуют прямо на лужайке. Но ты ведь не любишь то, что у тебя в руках, тебе журавлей подавай, да?

— Речь не об этом.

— А о чем? О чем ты еще думать можешь?

— Елизавета Львовна!

— О как! Ладно, давай, выкладывай, конспиратор.

— В общем, такое дело, я скоро опять могу уйти. Может быть, ненадолго, но неизвестно, как сложится.

Лиза тут же стала серьезной и собранной.

— Я поняла. Что от меня нужно?

— То, что у тебя скоро сестренка появится, ты в курсе?

— Ты с будущим врачом разговариваешь, между прочим. Погоди, сам-то как узнал? Мать тебе точно не говорила. И почему сестра? Может, еще один такой же засранец, как ты? Так, поняла, молчу и слушаю.

— Когда меня не будет, о семье будешь заботиться ты.

— Это и есть твоя страшная тайна? Марк, а кто, кроме меня? Серега, который весь правильный такой ФСБшник, а сам уже под каблуком у этой стервы белобрысой? Или она, бля, я как ее взгляд увидела, такая убьет и не поморщится. Ты с ней тоже спал?

— Ли-за!

Сестра показала, что застегивает себе рот на молнию, а ключ прячет.

— Смотри, — и я показал ей светящийся шарик.

Сеструха минут пять в себя приходила. И пальцем тыкала, и требовала, чтобы он исчез и появился, дверь причем сразу заперла на задвижку, хотя это лишним было, я уже позаботился о приватности.

— Значит, ты из этих, — она пальцами поводила в воздухе, — о которых отец Макса рассказывал. Я думала, просто как всегда к рукам что плохо лежит прибрал, а для понтов изображаешь, что тоже можешь такое делать. Они с тобой уйдут?

— Нет, они останутся, и другие тоже, в этом как раз и проблема.

— Поясни.

— Пока я здесь, вы под защитой. Какой-никакой, но никто не тронет, поостерегутся. А вот когда я отсюда уйду, нет, специально лезть не будут, но вот такие как я — могут обидеть, не конкретно вас, в вообще.

— Потому что способности появились, а ума и совести не прибавилось? — Лиза всегда умела самое главное вычленять. Поэтому с ней легко было разговаривать.

— Да.

— Так что сделать надо? Кун-фу выучить, или за границу всех вывезти? Хотя раз ты хату купил, не вариант. В общем, что скажешь, то и сделаю.

— Без вопросов?

— Марк, ты единственный в мире человек, которому я доверяю. Не знаю, почему, но это так. Только, пожалуйста, объясни, что и для чего.

— Хорошо, — я выудил прямо из воздуха золотую пластину. — Ты молодец, вслепую никогда нельзя, хотя если припрет, то можно. Это са-гир. На наш язык точного перевода нет, вроде как основа. Видишь на ней текст?

— Закорючки какие-то.

— Да, этот язык называется эме-галь.

— Древний?

— Не то слово. — Я положил пластину на пол. — Смотри, в центр я помещаю камушек. А по углам кладу монеты.

— Красивые, — Лиза потянула руку к золотым кружочкам с дыркой посередке, но я ее остановил. — Дорогие?

— Каждая — на наши деньги около двухсот-трехсот миллионов евро. Минимум — сотня.

— Врешь, — скептически усмехнулась сестра, поглядела на меня. — Нет, не врешь. Откуда у тебя такие деньжищи, Марк? Кого ты убил? Нет, точнее — сколько?

— Ну вот, — я прикинул, что должно получиться, на скользкий вопрос отвечать не стал, — теперь последний штрих. Нет, два.

Когда перед телевизором появился кот, Лиза сначала закашлялась, а потом треснула меня кулаком по плечу. И выдала длинную фразу. Я всегда знал, что у врачей есть специальный факультет, где учат ругаться матом, у Пашки даже спрашивал, но тот все отрицал. Отрицать можно сколько угодно, но против фактов не попрешь, сеструха явно там отличницей была.

— Идиот, я так могла инфаркт заработать. — Лиза перешла на нормальный язык. — Это тот, который по улице бегает?

— Бегал.

Кот иронично поглядел на нас, а потом уселся и начал ногу вылизывать.

— Смотри, если получится, то у нас появится камушек. Я такой же почти нашел полтора года назад, и с того момента все завертелось. Погоди, обещала же не перебивать. Этот кристалл, который лежит в центре, испорченный, и такого, какой был у меня, не получится. Но будет кое-что другое.

Самое время было помолиться. Только не знаю кому, Эреш-кигаль, с которой все и началось, Аррашу, который показал мне, как работать с са-гиром, или Ас-эрхану Уришу, который тоже кое-что раскопал и записал на кристалл, который в модуле хранился. И символы на пластине уже начал чертить, только вот неправильные, потому что изначальный язык старикан не знал от слова совсем. Так что ее я брать не стал, взял ту, что в изначальном мире нашел.

— Если что, ты меня останови, — попросил я кота.

Тот оторвался от собственного хвоста, кивнул. И с интересом уставился на пластину.