— Ну вот и славно, — сказал Грамотейка. — Теперь уже двоек станет поменьше. Ребята будут правильно делить слова на слоги и переносить слова тоже будут как полагается.
Но не успел он это выговорить, как послышались чьи-то вопли:
— Грамотейка, скорее, скорее, на помощь!
Прямо к ним на полянку вприпрыжку неслись… зайцы. И зайчиха-бабушка, и заяц-дедушка, и зайчиха-мама, и заяц-папа, и целая куча зайчат, мал мала меньше.
— Что случилось? Откуда вы? — удивился Грамотейка.
— Мы с тридцать третьей страницы! — задыхаясь, начал объяснять папа-заяц. — Мы себе там мирно жили на картинке, а рядышком имел своё жительство Мягкий знак. Добрый такой, мягкий, обходительный. Зайдёт, бывало, говорит «Желаю здравствовать», уходит, мол, «Я вам кланяюсь». Или спросит: «Не надо ли чем помочь? Может, нужна морковь? Может, картофель? А может, кочанчик капустки прикатить, деток покормить?»
— Ну а дальше-то что? — не понял их тревоги Грамотейка.
— Да как что? Мы же и говорим, Мягкий знак… Ой, у тебя гости, Грамотейка! Может, они помогут, а?
— Мы за тем здесь и находимся, чтобы помочь, — солидно ответил Антон, хотя в первый раз в жизни ему довелось разговаривать с зайцами. — Только постарайтесь сначала объяснить, что случилось.
— На вашей тридцать третьей странице, — добавила Аля.
— Они пришли все!
— А Кляксич и говорит!
— А Вреднюга-то, Вреднюга, цап его прямо за вихры и в мешок, в мешок его, да ещё и верёвкой завязал.
Зайцы затараторили, перебивая друг друга, торопясь всё рассказать, но разобрать, что они говорят, было просто невозможно.
— Тише! — прикрикнул на них Грамотейка. — Ну-ка, кто-нибудь один. Давай-ка ты, заяц-папа, снова да ладом, всё по порядку.
— Так вот я и сообщаю вам, — проговорил заяц-папа. — Мы себе сидели на брёвнышке, бабушка вязала к зиме зайчаткам варежки, дедушка читал газету «Лисьи Вести», а я…
— Кому это нужно знать, — перебила его зайчиха-мама.
— Ну да, дорогая, ты, как всегда, права, — согласился с ней заяц-папа. — Так вот сидим мы, значит это, на брёвнышке, и вдруг видим, вваливается на нашу тридцать третью страницу вся компания — господин Кляксич…
— Образина несчастная, — пробормотал заяц-дедушка.
— Не перебивайте меня, папаша, — попросил заяц-папа. — Так вот, — продолжал он, — Кляксич и говорит Помарке:
«Надо же что-то сделать с этим самым Мягким знаком. Если его не будет в положенном месте, представляете себе, КЕ1КЗ.Я будет путаница! Уж двоечек-то образуется в тетрадочках, двоечек!»
И он даже потёр свои навеки перемазанные в чернилах руки.
А Помарка отвечает:
«Что я с ним могу сделать? Ну разок неправильно напишу, ну перечеркну. Помарка она и есть помарка».
«Не помощники вы, а так, рухлядь какая-то», — рявкнул на него Кляксич, заодно и на Описку, который, правда, стоял молча и вообще пытался сделать вид, что его тут даже и вовсе нет.
«Ну, Вреднюга, — сказал Кляксич, — давай, действуй».
«Я не хочу, — захныкал Вреднюга. — Я несчастный такой. Никто меня никогда не понимал. Я всегда хотел как лучше, а у меня всегда получалось как хуже».
— Тут он даже чуть не заплакал, — вставила зайчиха-мама.
«Мне так хочется, чтоб меня погладили по головке и сказали бы мне „Лапушка“», — говорил Вреднюга, — продолжал рассказ заяц-папа.
«Вот ты и будешь Лапушкой, — ухмыльнулся Кляксич, — когда оставишь мне весь первый „Б“ на второй год!»
«Вы мне обещаете? — прохныкал Вреднюга. — Меня правда будут звать Лапушкой?»
«Честное слово злодея», — отрезал Кляксич.
И тогда… и тогда Вреднюга, как я уже сказал, схватил Мягкий знак прямо за вихры — ив мешок. И они все поволокли его куда-то. А бабушка — она у нас дальнозоркая, успела только разглядеть, что на мешке написано «СОЛЬ».
— Какая соль? Почему вдруг — соль? — недоумевал Грамотейка.
— Неизвестно, какая и почему, — вздохнул заяц-папа, завершая свой драматический рассказ.
Аля и Антон переглянулись.
— Антош, ты только представь себе, — сказала Аля, — что может получиться! Вот продиктует Юлия Викторовна: «В шахте добывают каменный уголь», а ребята напишут «каменный угол», и тогда уж ничего не поделаешь, пойдут шахтёры и будут этими самыми… ну, как их?
— Отбойными молотками, — подсказал Антон.
— Ну да. Отбойными молотками отколачивать все углы у каменных домов! Ужас какой-то! Сколько домов рухнет!
— Плохо, конечно, когда корабль садится на мель, — добавил Антон. — Ну а если мель превратится в мел, в меловую гору, например? Корабль налетит на неё и разобьётся!
Все — и гласные, и согласные, и зайцы, и даже сам Грамотейка вопросительно смотрели на Алю и Антона.
— Алька, надо действовать! — решительно сказал Антон. — Ведите нас на свою тридцать третью или какую хотите страницу, — обратился он к зайцам. И под предводительством зайца-папы, в сопровождении всего заячьего семейства и Грамотейки они пошли выручать Мягкий знак, хотя как это сделать, никто пока что не имел понятия.
Зайцы повели их сначала по узенькой тропочке, потом пересекли просёлочную дорогу, по которой только что проехал и сильно напылил грузовик с сеном, затем свернули в лес. Пробежав немного по лесной дорожке, они вдруг неожиданно остановились.
— В чём дело? — спросил, подходя к ним, Грамотейка.
— Здесь под кустом — мешок, — прошептал заяц-папа.
— Кажется, это тот самый, — добавила зайчиха-бабушка.
Действительно, под ореховым кустом лежал мешок с надписью «Соль», а из него неслись жалобные звуки:
Ах, печаль, печаль, печаль,
Никому меня не жаль,
И не сесть мне, и не встать,
Тут придётся пропадать.
— Он здесь! — воскликнул Грамотейка. — Скорее развяжите мешок!
Аля и Антон принялись развязывать затянутую двойным узлом верёвку. Но не тут-то было! Узел никак не поддавался. Они крутили и трепали верёвку и так и эдак. Никакого результата! Зайцы пробовали разгрызть ее своими острыми зубами. Грызуны всё-таки! Но ничего, решительно ничего у них не получалось! Видно, не только Вреднюга тут поработал. Кляксич хоть и утратил свою возможность ставить кляксы, но, видно, колдовать не разучился. В чём же на этот раз состояло его колдовство?
— Антошка, ну ты же умный, сообрази же! — понукала его Аля.
— Алька, я, честное слово, ничего не могу придумать, — смущённо признался Антон.
— Ну давай поразмыслим, — произнесла Аля свои любимые слова, которые она, надо сказать, собезьянничала со своей мамы. — Соль — она что?
— Соль — она солёная, — недовольно буркнул Антон. — Что это нам даёт?
— Соль добывают в соляных копях, — учительским тоном добавил Грамотейка.
— И это нас ни на шаг не продвигает, — проворчал Антон.
— Соль кладут в суп, — задумчиво произнесла Аля, вспомнив мамин вкусный борщ.
— Алька, ты гений! — вдруг завопил Антон. — В супе она растворяется. Значит… значит, её нужно растворить, и она тогда…
— Тогда она, может быть, уйдёт из мешка. И тогда, возможно, мы сумеем развязать мешок! Только чем же её растворить? — заволновалась Аля.
— Я понял, понял, вы на правильном пути! — воскликнул Грамотейка.
— Что ты понял? — спросил Антон.
— Ну мы же с вами не где-нибудь, а в учебнике русского языка. Значит, растворить её можно мокрыми словами, желательно теми, у которых есть мягкий знак.
— Какими же это? — не сразу поняла его мысль Аля.
— Я догадался! Догадался! — завопил Антон. — Конечно же!
Он наклонился над мешком и стал повторять, как заведённый:
— Дождь, капель, сырость, ливень, дождь, капель, сырость, ливень, дождь, капель, сырость, ливень.
Все не сводили глаз с мешка и ждали, что же произойдёт. А происходило вот что. Мешок стал на глазах уменьшаться и уменьшаться, и когда он сделался совсем маленьким, верёвки сами с него соскочили, и из него, отряхиваясь, кашляя и чихая, выбрался Мягкий знак.
— Мы его освободили! — завопили зайцы, все разом.
— Нет, не вы, — сказал Грамотейка. — А наши добрые друзья из первого «Б».
Зайцы собрались было обидеться, но Грамотейка вручил (или влапил?) каждому сочную рыженькую морковь с зелёным хвостиком и полноценным мягким знаком на конце, и зайцы, довольные, побежали назад, на свою тридцать третью страницу.
Итак, Кляксич снова был посрамлён. Да здравствует победа!
— Освободить-то мы освободили, — согласился с Грамотейкой Антон. — Однако дальнейшее меня всё же смущает.
— В каком смысле? — не поняла его Аля. — Что ты имеешь в виду?
— Да всё тот же Мягкий знак, — ответил Антон. — Кляксич заставит Вреднюгу продолжить на него охоту, как только поймёт, что тот опять на свободе и помогает ребятам получать хорошие отметки.
— Ты, пожалуй, прав, — Аля задумчиво почесала нос указательным пальцем.
— Что же предпринять? — стал размышлять вслух Грамотейка. — Ох, видно, я совсем не гожусь для своей работы! Не могу я справиться с этой бандой. Не умею помочь ребятам хорошо учиться. И откуда взялись эти негодяи? И почему они напали именно на мой учебник? Шли бы они себе куда-нибудь в географию!
— Перестань ныть, как больная корова! — оборвал сердито его Антон. — Надо соображать и действовать, а не ныть!
Но эта бодрая фраза никого не взбодрила. Воцарилась гнетущая тишина. Но тут вдруг Алю осенило.
— Антошка, вспомни, мы проходили такую тему. Она называлась «Мягкий знак в середине слова». Помнишь?
— Ну помню. И что?
— Да как это что? Надо поместить его в середину слова, и тогда они, то есть Кляксич и вся бандитская компания, его не найдут!
— А как это сделать? — спросил Грамотейка.
— Мы-то сами не сможем, — сказала Аля. — Но ребята, которые читают книжку и учатся в первом классе, это сделают.
— Что сделают? — всё ещё не догадывался Антон.
— А вот что, — сказала Аля. — Нарисуют елЬник. В елЬнике будут пенЬки. На пенЬках будут сидеть маленЬкие зверЬки — ну там мышки, белочки, а вокруг пенЬков будут расти василЬки, а над ними будут кружить мотылЬки. И ребята напишут все эти слова. А в этих словах — в середине у каждого — Мягкий знак. Там, запрятанного в середину слова, Вреднюга ни за что не обнаружит!
— Ты думаешь, ребята справятся? — засомневался Грамотейка.
— Непременно справятся, — уверила его Аля. — Я помню, как они мне помогали, когда ещё не учились в школе, а мне пришлось освобождать букву Я!
Мягкий знак вздохнул с облегчением, отряхивая последние крупинки соли, налипшие на его задиристый вихор.