Альфа-злодей

ЛИЛИТ

За ней повсюду следуют трое охранников.

Ее единственное уединение — в ванной или спальне, которые она не может запереть.

Ей следовало бы бояться.

Но есть только гнев.

Ноа предал ее. Он знал, как сильно она боялась своего отца, и он вернул ее в единственное место, которое, как он знал, сокрушит ее душу.

Это чудовищно.

И теперь она осталась в ожидании прибытия Тидуса, Альфа-поклонника, который намерен унаследовать бизнес ее отца.

Тот, кто спарил бы ее через секунду, если бы представился шанс.

Она не знает, что хуже — быть влюбленной в того, кто предал ее, или быть в паре с Альфой, которого она не хочет.

Оба ее выбора ужасны.

Любит ли она Ноа?

Возможно, она так и думала.

Ее внутренняя Омега все еще зовет его. Как будто ее душа разрывается надвое, пока она ждет прибытия Тидуса.

От тошнотворного позыва к рвоте она согнулась пополам, и ее сухо вырвало в коридорах. Один охранник вздрагивает, но остается рядом с ней, поскольку ничего не происходит.

— Ты такой же плохой, как Тэтч, — говорит она ему, вытирая рот и встречаясь взглядом с его темными глазами. Они смотрят на нее в ответ, не мигая.

— Когда я унаследую его империю, я позабочусь о том, чтобы ты умер первым, — рычит она, ожидая реакции.

Это работает. Она замечает малейшее вздрагивание, прежде чем его лицо становится нейтральным.

Хорошо. Пусть они все сгорят,

Она в ярости на весь мир. На Ноа. На своего отца. На Тидуса.

Даже на Итана, за то, что он умер.

Все было напрасно, и она вернулась к тому, с чего начала.

Ее снова рвет, и на этот раз она целится в ботинки охранника.

* * *

Она застегивает молнию на черном платье, которое нашла в шкафу, когда ее охватывает знакомая судорога.

О нет.

Она не принимала подавляющие препараты по крайней мере два дня, и это значит…

— О, черт, — шепчет она, хватаясь за живот.

У нее начинается Течка.

Несмотря на свою эффективность, ее подавляющие средства также имеют нелепый побочный эффект. При достаточном количестве пропущенных доз и стрессе в ее организме может возникнуть сильный Жар, даже если она не должна была ее принимать.

Ее руки вспотели, а кожа слегка покраснела, когда она открывает аптечки в каждой ванной комнате, отчаянно пытаясь найти какое-нибудь средство от Жара.

Они все закончились.

Этот ублюдок забрал их.

Этот придурок-отец забрал у нее подавляющие средства как раз вовремя, чтобы Тидус навестил ее.

Ей хочется закатить истерику, разорвать на себе платье в клочья и забаррикадироваться в спальне. Но охранники просто ворвались бы внутрь и затащили ее обнаженное тело в гостиную.

И если она будет скользкой, то будет спарена в считанные мгновения.

Она должна пережить сегодняшнюю ночь, не уступая Тидусу.

Она делала это и раньше, но на этот раз…

Никто, кроме нее, не на ее стороне.

Она должна спасти себя.

И Течка или нет, она клянется, что будет.

Будь она проклята, если ее отдадут как приз — она должна бороться.

Теперь, когда она почувствовала вкус свободы, она никогда не вернется к этой жизни.

Сначала им придется убить ее.

Но непристойное количество жидкости стекает по ее бедрам, когда она спешит обратно в ванную, чтобы вытереть ее. К счастью, она нашла нижнее белье в своем шкафу вместе с платьем, но ткань выдерживает не так уж много.

— Все будет хорошо, — шепчет она себе. — Так и должно быть.

* * *

Охранники остаются за дверью, пока она садится на кровать, в животе у нее закипает паника.

Время идет, и она грызет ногти, ожидая прибытия Тидуса.

Когда в ее груди расцветает надежда на то, что он не придет, она слышит низкие голоса, доносящиеся с нижнего этажа пентхауса.

Теплый мускусный аромат доносится до ее носа, и хотя пахнет он прилично, он совсем не похож на перечный, кожистый аромат, которого она так жаждет.

Руки тащат ее вниз по лестнице, ее ноги на черных каблуках чуть не спотыкаются, когда она встречается взглядом с Тидусом.

Это отвратительное воссоединение, но он улыбается ей так, словно она идет по проходу на их свадьбе, и он впервые видит ее в подвенечном платье.

Тидуса ни в коем случае нельзя назвать уродом. Его коротко подстриженные светло-русые волосы идеально уложены, а на красивом лице расплывается мягкая улыбка. Но глаза у него тусклые, лишенные всякой радости.

Он не уродливый человек, но его намерения таковы.

Ее подтаскивают к нему, всего в нескольких футах от его тела, и его улыбка превращается в ухмылку.

— Вы можете оставить ее со мной, — кивает он охранникам. Они отпускают ее руки, и она спотыкается, неловко останавливаясь, пока Тидус наблюдает за происходящим, ухмылка не сходит с его лица.

— Прекрасная Лилит, — упрекает он, делая шаг ближе к ней. Брючный костюм в тонкую полоску сидит на нем идеально, и в любой другой обстановке он был бы привлекателен.

Но вблизи его запах мускусный и металлический, похожий на тусклую землю и ржавчину.

— Тидус, — вздыхает она. — Жаль, что нам придется встретиться снова.

Его ноздри раздуваются, и ухмылка превращается в злобную усмешку. — Я бы сказал обратное. Тебя не было какое-то время. Твоя бунтарская жилка закончилась?

Несмотря на то, что он всего на несколько лет старше, он разговаривает с ней свысока, как с ребенком.

Так похожа на своего отца.

Она молчит, пока его глаза путешествуют по ее телу, останавливаясь на нежном участке кожи между шеей и плечом. Его запах усиливается, и в нос ей ударяет его ржавый аромат.

Он возбужден.

— Послушай, — быстро говорит она, делая небольшой шаг назад. — Я не хочу иметь ничего общего с бизнесом моего отца. Ты можешь получить все, — шепчет она. — Я тебе ни для чего из этого не нужна. Просто поговори с ним, и я уверена, он поймет…

— О, нет. Ты часть сделки, — перебивает он ее и протягивает руку, чтобы больно схватить ее за запястье. Он дергает ее вперед, пока она не утыкается ему в грудь. Его руки обвиваются вокруг ее талии, притягивая ее тревожно близко к себе, когда он наклоняет голову.

Она отворачивается от него и закрывает глаза.

Его прикосновения незнакомы, но тепло, которое он пробуждает в ней, заставляет ее скучать по Ноа.

Ноа.

— Не прикасайся ко мне, черт возьми, — шипит она, пытаясь вырваться из его хватки. Но он только сжимает сильнее, его большие руки больно впиваются в ее талию. Он рычит на ее попытку пошевелиться, предупреждающий знак урчит в его груди.

Ее внутренняя Омега шевелится, и она замирает, парализованная.

— Мне будет так весело ломать тебя, — шепчет он ей на ухо. — В любой момент, когда ты ослушаешься меня, я выпью из тебя всю кровь. И тебе это чертовски понравится, потому что ты будешь моей.

Его слова ядовиты. Она хнычет в его объятиях, когда он продолжает.

— Если ты будешь держать язык за зубами, я не против поделиться тобой, — говорит он. — В качестве наказания. Смотри, как все мои друзья трахают тебя, пока ты не перестанешь двигаться. Кровь может быть отличной смазкой, Лилит.

Что за блядь?

Она думала, что раньше знала страх.

Но с Тидусом все на другом уровне.

И даже когда жидкость позорно стекает по ее бедрам, она не возбуждена.

Она напугана.

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, — шепчет она, умоляя его понять. — Пожалуйста. Ты можешь взять кого захочешь…

Через секунду его рука оказывается у нее на лице, и она падает на пол, подпрыгивая задницей на мраморной плитке.

Он ударил ее. Она оглядывается, не заметила ли охрана, но они исчезли.

В тихой гостиной слышно ее тяжелое дыхание, слышно только, как она тяжело дышит. — Ты не должен оставлять следов, — шепчет она, вспоминая предупреждения, которые были даны другим Альфам. Она отползает назад, ее платье задирается вокруг бедер, когда она сбрасывает каблуки и пытается встать.

— Эти правила отменены, — обещает он, надвигаясь на нее. — Еще раз заткнешь рот, и я использую кулак.

Этого не может быть на самом деле. Этот Альфа, этот монстр ни за что не стал бы обращаться с Омегой с такой жестокостью.

По сравнению с этим Ноа выглядит святым.

Все, что нужно сделать Тидусу, это вонзить в нее зубы, пометив ее как свою, и ее жизнь закончится.

Она будет принадлежать ему душой и телом.

И она не может позволить этому случиться.

Не после того, как она наконец почувствовала, каково это — быть живой.

Думай, Лилит. Давай.

Гостиная тускло освещена, единственным источником света является латунное настенное бра, а также огни города внизу, пробивающиеся сквозь большие стеклянные окна.

Тидус не знает это место так, как она.

Сбросив туфли, она пятится к противоположной стене, пока не добирается до цифровой панели, управляющей освещением и окнами. Нажатием кнопки свет гаснет, и механические панели закрывают стекло, окутывая их обоих темнотой.

«Омега. Останься».

Болезненное электричество пронзает ее, кровь горит, когда она стоит как вкопанная.

Влияние.

Все в ней кричит повиноваться ему, оставаться на месте, чтобы он мог взять ее…

Она стискивает зубы, отказываясь позволить ему победить.

Ему потребуется всего несколько мгновений, чтобы привыкнуть к темноте. Как только Тидус поймает ее, все будет кончено. Он без колебаний укусит ее, хотя бы для того, чтобы прекратить ее сопротивление.

Она и раньше могла сопротивляться Влиянию. Единственный Альфа, которому она не смогла сопротивляться, был…

Ноа.

Его красивое лицо заполняет ее мысли, и, несмотря на болезненное желание застыть на месте, она убегает.

ЛЯЗГ.

По другую сторону стены происходит какое-то шевеление, но у нее нет времени разбираться. Босиком она на цыпочках крадется по коридорам, надеясь не столкнуться с охранниками.

Удивительно, но вокруг никого нет.

Но это может измениться в любой момент.

Она идет по нижнему этажу, выключая везде свет и крадучись в темноте.

Аромат Тидуса приглушен, и прилив адреналина заставляет ее нестись через кухню, натыкаясь на столешницы.

ГЛУХОЙ УДАР.

Она прячется за мраморную стойку, затаив дыхание, ожидая, что кто-нибудь найдет ее.

Никто не приходит.

Вперед, вперед, вперед!

Запах ее отца витает в воздухе, когда она проходит через кабинет, мимо книжных полок, в комнату для гостей. Она прижимается к двери и дышит ровно, желая, чтобы ее сердце перестало биться так быстро.

Она может выйти отсюда. Ей просто нужно добраться до лифта. Если, конечно, там нет охраны.

В пентхаусе тихо, и свет еще не включили.

Что-то не так. Запах Тидуса рассеялся, как будто он не потрудился преследовать ее.

Здесь слишком тихо. Выглядывая из-за двери, она видит двери лифта дальше по коридору.

Там никого нет.

Вперед, вперед, вперед!

Она бросается к лифту, поскальзываясь на мраморе…

И натыкается прямо на своего отца.

Он стоит, скрестив руки на груди, загораживая ей единственный выход.

— Тидус, — спокойно говорит он, не сводя с нее глаз. — Она здесь.

Она разрывается между страхом и гневом. Она так близка к свободе, всего в нескольких шагах от двери, но ее отец держит ее в ловушке.

Как всегда.

— Не делай этого, — шепчет она, даже когда оборачивается, ожидая увидеть Тидуса позади себя.

Но там никого нет.

Роджер Тэтч достает пистолет, направляя его в противоположный коридор, и она останавливается.

В углу стоит Ноа, направив пистолет прямо на ее отца.