Альфа-злодей

НОА

Она в шоке.

В первый раз, когда он был окружен смертью и залит кровью, он отреагировал точно так же. Он не появлялся несколько дней.

Но у него такое чувство, что его девушка сильнее, чем был он.

Ее дыхание становится прерывистым, и она часто моргает, как будто не в состоянии осознать, что ее окружает.

— Давай отведем тебя внутрь, — бормочет он. Но она остается неподвижной, ее руки дрожат, когда она смотрит на кровь на них.

Черт.

— Омега, — шепчет он. — Пойдем со мной.

Он добавляет нотку Влияния, надеясь, что это произведет на нее впечатление.

Она напрягается и позволяет ему взять себя за руку. Открыв входную дверь, он помогает ей войти в дом Джексона.

Он обязан своему другу всем гребаным миром после того, что он для них сделал. Без помощи Джексона их побег не был бы таким быстрым.

И у него, скорее всего, будет больше пулевых отверстий.

У него болит бок, но он больше беспокоится за Лилит, которая хранит молчание, пока они проходят мимо гостиной в хозяйскую спальню. Он подводит ее к краю кровати, помогая сесть, и пальцем приподнимает ее подбородок.

— Мы должны привести тебя в порядок, — говорит он ей. — Нам нужно переодеть тебя.

Его сердце, блядь, разрывается, когда он смотрит на нее. Ее лицо пожелтело, а волосы влажные от того, что, скорее всего, является его кровью. Платье, которое на ней надето, разорвано в клочья, а ключицу покрывают уродливые синяки в форме пальцев.

Ее обычный запах заменяется ароматом ее скользкости и стыда.

Этого достаточно, чтобы сломать кого-то.

Но, как всегда, оставшись в живых, она слегка кивает ему. — А как насчет тебя?

Даже после всего, что он с ней сделал, она все еще беспокоится за него.

— Я выживу, — обещает он ей. — И я никуда не уйду.

Он видит недоверие на ее лице, но она продолжает молчать.

Так не пойдет.

— Потребуется гребаная армия, чтобы убрать тебя с моей стороны, — рычит он. — Независимо от того, хочешь ли ты, чтобы я был там. Я буду твоей чертовой тенью, если понадобится, в этой жизни и во всех последующих.

Ее глаза расширяются от его признания, но ему нужно, чтобы она поняла, насколько глубоко он вкладывает в свои слова.

— То, что я сделал, было чертовски непростительно, и, черт возьми… — Он лезет в задний карман и достает пистолет. — Ты можешь убить меня прямо сейчас, если хочешь. Я заслужил это. Он кладет пистолет на матрас рядом с ней. — Ты знаешь, как нажать на курок, милая. Просто сделай это, если тебе от этого станет лучше.

Она смотрит на пистолет, затем медленно переводит взгляд на него, сбитая с толку.

— Но знай, если ты это сделаешь, я буду преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Я вторгнусь в твои гребаные сны. — Он запускает пальцы в ее растрепанные волосы и наклоняется вперед, так что его губы касаются ее уха. — Я буду трахать тебя до беспамятства каждую ночь. Заставлю тебя кончить на мой узел, пока ты спишь.

Она ахает, и ее аромат становится еще более сладким.

— Итак, выбирай сама, — говорит он, поднимая пистолет и вкладывая его ей в руку. — Я здесь, с тобой, или я здесь, в загробной жизни?

Она смотрит на него, ее губы приоткрыты от шока.

— Ты всегда говорила, что тебе следовало пристрелить меня.

Она качает головой и отбрасывает оружие на край кровати. — Ты гребаный псих, — шипит она, гнев затуманивает ее аромат.

Он ухмыляется.

— Вот ты где, — шепчет он, когда она прищуривает глаза. — А теперь давай приведем тебя в порядок, милая.

Он подхватывает ее на руки, как невесту, и несет в главную ванную, несмотря на ее протестующий стон.

— Я могу идти, — огрызается она, обвивая руками его шею.

— Ты можешь, — соглашается он, протягивая руку, чтобы включить душ. Надеюсь, кровь не запачкает плитку в душевой Джексона.

Несмотря на ее протесты, она прижимается к нему носом, вздыхая у него на груди. Непроизвольное мурлыканье вырывается у него, когда он заходит с ней в душ; вода поглощает их обоих.

Кажется, она не возражает. Он стоит молча, пока душ смывает багровость с их тел, она прижимается к нему, пока их одежда прилипает к коже.

Его бок кричит от боли, но прижимать ее к себе стоит каждого мгновения агонии. Он не может поверить, что она позволяет ему обнимать себя после всего, что он сделал. Это изысканно, и если он при этом истечет кровью, ему все равно.

Когда вода становится светло-красной, он опускает ее на землю, и она встает в нескольких дюймах от него.

Она сногсшибательна. Испорченное черное платье облегает ее, подчеркивая каждый изгиб и форму затвердевших сосков. Красные капли падают с ее волос и скатываются по декольте, исчезая в черной ткани.

Она похожа на падшего ангела. Его член пульсирует в джинсах, отчаянно желая, чтобы его выпустили.

Несмотря на свою травму, он готов взять ее.

Предъяви на нее права.

Он готов вонзить зубы в нежную железу возле ее плеча, привязав ее к себе навсегда.

Он еще не сделал ей предложения и не планирует этого делать.

Его и раньше грызло чувство вины, и оно усилилось в десять раз после того, через что он заставил ее пройти.

Но он эгоистичный ублюдок и не может жить без нее.

Когда вода становится розовой, он замечает, что это не единственная жидкость, стекающая по ее ногам.

Скользкое, сиропообразное и густое, стекает по внутренней стороне бедер, смешиваясь с кровью.

Она замечает, что он пристально смотрит, и ее зрачки расширяются.

— Я давно не принимала супрессанты, — говорит она хриплым голосом, ее горло подергивается, когда она нервно сглатывает.

Его член твердый, как скала, и ему приходится напрячь все силы, чтобы не прижать ее к стене и не врезаться в ее теплое влагалище.

— Сколько у тебя времени? — Спрашивает он ее, его внутренний Альфа урчит от желания взять.

— Вероятно, до начала еще несколько часов, — шепчет она. — У тебя достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.

Он приближается к ней, его руки останавливаются на ее талии. — Я чертовски скучал по тебе, — выдыхает он, слова срываются с его губ прежде, чем он успевает их остановить. — Я отдам тебе весь гребаный мир, если только ты попросишь.

Она наклоняется к нему поближе и встает на цыпочки.

— Заставь меня забыть, Ноа, — шепчет она. — Забери это у меня.

Он падает на колени и задирает ее платье.