Алый лев

Глава 15

Кильгерран, Южный Уэльс, ноябрь 1204 года

Для середины ноября погода была мягкой, но влажной. Мелкий дождь пришел с Ирландского моря, поморосил по побережью, продвинулся в глубь материка и увесил все вокруг седыми каплями. Испанская кобыла Изабель была серой в яблоках, и вокруг ее пятнистой шеи бубенцы на уздечке поблескивали, словно дождевые капли, превратившиеся в застывшее серебро, и позвякивали с немного зловещим, потусторонним призвуком.

На Изабель был тяжелый шерстяной плащ с шерстяной же подкладкой. Пока ей удавалось оставаться сухой. Она могла залезть в грузовую повозку и ехать под навесом, но с юности предпочитала ездить верхом, когда только было возможно. Вилли и Ричард ехали рядом, скрытые под плащами и стегаными кожаными куртками вроде тех, что носят воины, — в такую погоду эта одежда была очень кстати. Изабель оставила остальных детей в Пемброуке, потому что для них в грузовой повозке было слишком мало места и она не знала, чего ожидать в конце путешествия. Малышке Еве было почти три месяца, и ее Изабель передала на попечение кормилицы, получив, таким образом, возможность путешествовать. Взглянув на старшего сына, она одновременно с умилением и удивлением отметила про себя, как грациозно он сидит в седле и как вглядывается в даль, пытаясь рассмотреть что-то за пеленой дождя. Она могла побиться об заклад, что он сейчас представляет себя рыцарем: одну руку он держит у бедра, на месте предполагаемого меча, а другой правит лошадью. Он в любой момент готов был расправить крылья и вылететь из гнезда. Его отец как раз решал, к кому из друзей и родственников можно было бы отправить Вилли учиться рыцарскому мастерству, поскольку ему уже исполнилось пятнадцать лет. Вильгельм Солсбери предложил принять его, но Изабель не хотелось бы, чтобы ее старший сын воспитывался в доме сводного брата короля, несмотря на то что ее муж считал эту идею хорошей. Другим возможным наставником был Болдвин де Бетюн, и Изабель именно ему отдавала предпочтение, особенно если учесть, что Вилли должен был жениться на его дочери. Ему было бы полезно потренироваться в рыцарском мастерстве в доме де Бетюна и получше познакомиться со своей будущей невестой. Ричард был младше Вилли всего на восемнадцать месяцев. Нужно и для него подобрать дом. Изабель считала, что тут подойдет обучение во Фремлингеме, под руководством Роджера Норфолка.

Вилли внезапно выпрямился в седле и, указывая вперед, прокричал:

— Вон он! Вон Кильгерран!

Сильно сощурившись, Изабель разглядела впереди сквозь пелену дождя темную точку. Она не могла различить ни шатров, ни палаток, и поэтому решила, что мужчины, должно быть, укрылись внутри, за оборонительными сооружениями. Им навстречу были посланы гонцы; сперва они были только призрачными фигурами, но постепенно, подъезжая ближе, становились все отчетливее и различимее.

Герольд Вильгельма, Гарри Норрейс, приветствовал Изабель с обычным восторгом и проводил ее и мальчиков вверх по крутому настилу над земляными рвами через ворота замка. Вооруженные копьями стражи маршировали вдоль внешних стен. Как она и подозревала, палатки стояли во внутреннем дворе. В воздухе, пропитанном моросью, поднимался огонь костров, на которых готовили еду, от них шел запах дыма и луковой похлебки, и солдаты суетились вокруг них, чинили оружие, ели, вооружались или снимали доспехи. Изабель увидела крытую кузницу, где кузнец подковывал лошадей, а потом Вильгельма, который поспешил к ней навстречу со стены. На нем была его старый гамбизон на подкладке, но кольчуги не было. Мокрые волосы растрепались от ветра, и в целом вид у него был отдохнувший и бодрый. Ее накрыло волной сразу нескольких чувств: вспышка любви, искорка страсти и даже огонек гнева. Военные строительные работы всегда придавали ее мужу сил. Иногда она волновалась, что он становится стар для этого, но он только что сбежал вниз по лестнице с легкостью молодого рыцаря, а его взгляд светился от удовольствия, когда он потянулся, чтобы обнять ее.

Он помог ей спешиться и крепко поцеловал. Губы у него были холодными, но при взгляде на легкие светлые морщинки, разбежавшиеся лучиками от его глаз, она просияла.

— Добро пожаловать в Кильгерран, миледи! — он отвесил ей игривый поклон, заставив ее рассмеяться. — Боюсь, пока мы мало чем можем вас порадовать в смысле удобств, но это можно быстро исправить, — он обернулся к сыновьям и схватился за рукоять меча. — Боже мой, я думал вы оба оруженосцы!

Вилли просиял, а Ричард широко улыбнулся.

— Хорошо ли вы охраняли свою маму во время путешествия, а?

— Да, сэр, — хором ответили они, и Вильгельм потрепал их по волосам.

— Пойдемте, — позвал он, — пойдемте и посмотрим, что за сокровище нам досталось.

Подобрав юбки, Изабель последовала за ним к привратной башне и встала рядом с ним и с сыновьями. Он указывал на вздымающиеся вверх оборонительные сооружения и межевые знаки. Оба мальчика серьезно кивали, впитывая знания. Изабель догадывалась, что они представляют себя командирами всего этого.

— Валлийцы не доставляют хлопот? — проворковала она.

Вильгельм коварно ухмыльнулся.

— Мы так быстро на них напали, что они даже не успели вооружиться, как мы были уже в воротах. Единственной жертвой стала старая кобыла, которая свалилась под тяжестью своей повозки, — он обернулся к сыновьям, — Кильгерран был когда-то частью земель де Клеров, родни вашей матери, но уже больше семидесяти лет он принадлежал валлийцам. Сейчас он снова перешел в руки де Клеров… и Маршалов.

У Вилли засверкали глаза, и он уперся руками в бока. Вильгельм засмеялся:

— Я охотно верю, что он унаследовал от тебя чувство собственности и властность, любимая.

— От меня?! — возмущенно спросила Изабель. — А как насчет твоего деспотизма?

Вильгельм беззаботно рассмеялся и обнял ее за талию.

В хозяйских покоях на верхнем этаже сторожевой башни Изабель расчесывала волосы гребнем из оленьего рога. Она отпустила служанку — час был поздний, — но они с Вильгельмом пытались использовать остаток дня для общения, перед тем как их окончательно сморит дремота.

— Ну, — промурлыкала она, — теперь, когда король отдал тебе Кильгерран, означает ли это, что он надеется, что ты забудешь о Лонгевиле и Орбеке?

Вильгельм пожал плечами.

— Может, он и принимал это в расчет, но мы согласились: Рис Груффюдд мертв, а его люди заняты дележом того, что после него осталось, — подходящий момент, чтобы утащить у них из-под носа Кильгерран, — он понимающе взглянул на нее: — Мы сохраним Лонгевиль для наших сыновей, я тебе это обещаю, даже если ради этого мне придется присягнуть в верности королю Филиппу.

— Это опасно.

Он подошел к ней, взял гребень у нее из рук и принялся сам расчесывать ей волосы.

— Да, опасно, но иначе мы можем их потерять. Надеюсь, я знаю Иоанна достаточно хорошо, чтобы поступить правильно, — его тон был легким, а движения рук нежными. Вряд ли он притворялся, чтобы приободрить ее, или утешал самого себя; скорее, это был голос человека, который принял решение и готов нести ответственность за любые его последствия.

— Кстати, о сыновьях, — сказала она. — Пора найти хорошие дома, куда их можно было бы послать в качестве оруженосцев. Вилли совершенно к этому готов, и Ричарду до него недалеко.

Он расчесывал ей волосы и приглаживал их ладонью.

— Я так часто встречал женщин, которые стараются любыми способами удержать детей подле себя и не разрывать связывающей их пуповины, а тебе хватает мудрости их отпустить.

Изабель отстранялась и посмотрела ему в лицо.

— У тебя неверное представление обо мне, — ответила она. — Я тоже отчаянно хочу удержать их возле себя. У меня сердце уходит в пятки каждый раз, когда у кого-то в замке начинается жар или еще какой недуг. Я боюсь за своих сыновей, когда они идут на тренировки с мужчинами, или когда они катаются на своих пони по лугу, или когда они отправляются на охоту с палаткой и тремя воинами впридачу. Я не показываю им своего страха, потому что он помешает им стать мужчинами, помешает им вырасти и возмужать, но, тем не менее, я постоянно его чувствую. Пока у меня есть малыши, которых надо качать на руках, все еще не так плохо, и, возможно, когда я стану матерью взрослых мужчин, тоже станет полегче, но быть матерью взрослеющих мальчиков… А! — воскликнула она. — Не обращай на меня внимания! В это время года все такое серое, что и меня охватывает уныние.

Вильгельм мягко развернул ее и продолжил расчесывать ей волосы.

— Тебе хватает мудрости отпустить их, — повторил он, — а это дороже золота. Я тоже за них боюсь, но мужчине еще менее простительно это показывать. И за дочерей я тоже беспокоюсь. Для меня самым трудным в жизни будет выдавать Махельт замуж, хотя я знаю, что сделал для нее все, что мог, — он какое-то время расчесывал ей волосы молча, а потом тихо добавил: — Хотя, должен признаться, я всегда любил это время года.

— Правда? — Изабель тихонько недоверчиво рассмеялась.

— Не за холод и не за то, что отмораживаешь себе все и скачешь на лошади в мокрой одежде, без этого я переживу, но в это время очень хорошо устроиться у очага с близкими и ощущать тепло их присутствия.

— Да, это сейчас ты так говоришь, а потом при малейшей возможности срываешься в какие-нибудь военные походы, как охотничий пес, почуявший свежий след.

— Ну, по крайней мере, эта война была недолгой, — возразил он. — Валлийцы думали, в ноябре я буду греться у очага и носа из дому не казать, так когда же еще я должен был нанести им неожиданный удар?

— Резонно, — устало согласилась она. — А что с Ленстером?

— Пока Джек будет делать, что в его силах. Я буду вести себя в этой ситуации в зависимости от того, что будет с Лонгевилем, а потом мы отправимся в Ирландию, но только не зимой, — добавил он быстро.

— Нет, — снова согласилась она. — Я так больше с тобой не поступлю. Да и сама не хочу снова через это проходить.

Взяв из его рук гребень, она отложила его на дорожный сундук.

— Пойдем спать, — позвала она. — Поздно уже. Пусть все остальное подождет до утра.

Он сонно взглянул на нее:

— Ну, а раз сейчас ноябрь, можем немного побездельничать.

Она понимающе улыбнулась:

— Если захочешь.