Алый меч

Глава 29

Каменные ноги Грейвлита тяжело ступали по гранитному полу. Плитка крошилась под огромной тяжестью, осколки разлетались во все стороны, а на граните оставались глубокие вмятины. Демон не обращал на это внимания.

Маленький и тесный коридор был заполнен грязными ящерами. Большинству тварей хватало сообразительности убраться с дороги, вжавшись в одну из многочисленных стенных ниш между колоннами, откуда они почтительно кланялись генералу королевы. Лишь немногие так увлеклись собственными делами, что не заметили его приближения и поплатились за оплошность. В конце коридора Грейвлит наткнулся на тесное сборище драконов, призванных охранять выход, а теперь обступивших пару гадов, которые, будто бойцовые псы, вцепились друг другу в глотки.

Не замедляя шага, Грейвлит прошел сквозь кольцо чешуйчатых тел так же легко, как летящий булыжник прорывает лист бумаги. Несколько ящеров зашипели и зарычали, разлетевшись в стороны, но ни один не посмел бросить ему вызов, и Грейвлит миновал их, не обращая на возню чешуйчатых тел никакого внимания. Только сцепившиеся в схватке ящеры остались у демона на пути. Приближалась опасность, один из них попытался вырваться, но второй с яростью бросился на противника, предвкушая скорую победу. Однако, сделав выпад, он сам наткнулся на каменное колено Грейвлита, поднявшееся для следующего шага. От столкновения змей перевернулся в воздухе и кинулся на обидчика.

Такой необдуманный шаг ящер никогда не совершил бы в здравом уме. Грейвлиту было все равно. Осознав собственную ошибку, взбешенный зверь оторопел от страха и принялся царапать когтями каменный пол в попытке отступления. Слишком поздно. Гигантская рука схватила змея за морду. Пальцы стиснули голову ото лба до затылка. Грейвлит без усилия сжал кулак, и череп ящера треснул. Струйки мутной крови потекли сквозь каменные пальцы. Существо издало приглушенный хрип. Генерал разжал кулак, и извивающееся тело упало на гранит.

Грейвлит прошел через открытую арку, задевая головой свод.

У входа великан осмотрелся, не обращая внимания на возню драконов, жадно набросившихся на останки собрата. Наконец он разглядел очерченный призрачным звездным светом силуэт на подоконнике в дальнем конце просторной купальни. Крошечное существо прятало голову под крыло, копаясь клювом в мягкой шерсти, покрывавшей пурпурного цвета кожу. Грейвлит незамедлительно направился к окну.

При появлении генерала крошечный демон завершил процедуру и поднял голову, с тревогой вглядываясь в непроницаемый каменный лик. Уродец в любую секунду готов был взлететь. Грейвлит, однако же, не дал ему повода, спокойной и размеренной походкой обойдя вокруг бассейна и поднявшись на две ступеньки, которые просели под его ногами. Через мгновение он пересек комнату и оказался рядом со своим беспокойным товарищем. Блестящее слюдяное тело казалось чернее собственной тени.

Мицб.

Бесенок кивнул, отвечая на немое приветствие, и прижал крошечные ушки к черепу, напоминавшему голову летучей мыши. Зеленые глаза блестели в лунном свете.

Укрытие безопасно. Мы ждем ее.

Мицб снова кивнул. Маленький демон расправил крылья и оголил мокрую шерсть там, где он успел себя вылизать. Резко хлопнув крыльями и обнажив острые, как иголки, зубы, он соскользнул с каменного подоконника и скрылся в темноте. Перегнувшись через подоконник, Грейвлит наблюдал, как с высоты башни зверек долго планировал вниз, затем поймал поток воздуха, взмыл в высоту и полетел на север, унося с собою послание.

Великан убедился, что крылатый гонец на верном пути, отвернулся от окна и направился к выходу, гадая, задавит ли он еще кого-нибудь на обратном пути. Теперь предстояло заняться приготовлениями.

— Крепость пала, — бесстрастно объявил разведчик, — но драконы еще остались.

Джером собрался было лечь спать, уже не надеясь, что кто-нибудь из лазутчиков вернется до рассвета. Хотя ему безумно хотелось присутствовать на докладе и последующем собрании стратегов, юноша совершенно вымотался и устал. Западный партианский легион под командованием Коратэля совершал по восемнадцатичасовому переходу в каждый из двух прошедших дней. Джерому и его спутникам предоставили коней, но утомление сказывалось, ведь они провели в дороге двое суток. Джером упорно сидел с остальными у костра, ловя обрывки разговоров и стараясь отвлечься от ледяной тяжести в желудке. Глаза щипало, веки отяжелели. Слушая мирное потрескивание костра и приглушенный говор товарищей, он прилагал все силы, чтобы не заснуть на месте.

После прибытия гонца он оживился, придвинулся ближе и забыл об усталости, которая уступила место тревожному ожиданию. Джером чувствовал себя преступником, ожидающим оглашения приговора.

— Сколько их? — спросил Коратэль. Его бронзовая кожа казалась в лунном свете бледной и бесцветной.

Лазутчик, мальчишка лет пятнадцати, покачал головой. Он оглядел собравшихся и снова обратился к главнокомандующему.

— Мы насчитали около четырех или пяти тысяч тварей вокруг стен. Внутри, похоже, еще тысяча или больше.

— Что с пленниками? — Джерому не удалось скрыть отчаяния в голосе. Коратэль бросил на него недовольный взгляд, прежде чем вернуться к разговору с лазутчиком.

Мальчишка покачал головой.

— Мы ничего не заметили. Правда, они могут находиться в самом городе.

— Почему войска не идут дальше? — проговорил генерал Джейзин, не обращаясь ни к кому конкретно.

Коратэль отмахнулся от вопроса, продолжая допрос лазутчика.

— Ты говоришь, город уцелел?

— Практически, да, — подтвердил мальчишка. — По сравнению с остальными крепостями, которые мы видели. Они как будто решили там поселиться.

— Но зачем? — негодовал Джейзин.

— И надолго ли? — добавил Мальтик.

— Не имеет значения, — прорычал Ледрик. — Они остановились. Зашли так далеко на север, как смогли. Теперь они прямо перед нами, и если мы нанесем удар…

— Возможно, они что-то замышляют, — нахмурился Лар.

— Ледрик прав, — вмешался Коратэль, поддерживая общий курс совещания. — Некогда рассуждать. Если мы решились, надо действовать немедленно.

— Ты же не предлагаешь начать осаду? — язвительно заметил Райнар. — Битва в открытом поле и без того вызов достаточно смелый.

Коратэль сделал вил, что не расслышал, и задумчиво почесал подбородок. Джером разволновался не на шутку. Главнокомандующий вновь обратился к разведчику.

— Ты говоришь, они расположились в основном вокруг города?

— Да, генерал.

— А ущелье?

— Свободно. На холмах тоже никого нет.

Генерал Джейзин снова нахмурился.

— Они не заняли высоты?

— А зачем? — сообразил Райнар. — У них нет артиллерии, нет возможности атаковать с расстояния.

— И все же, отказаться от такого преимущества… — Джейзин позволил слушателям самостоятельно завершить его мысль.

— Никто не знает, что мы здесь, — напомнил Килак. Паренек удобно разлегся на бревне, скрестив вытянутые ноги и сложив перед собою руки. Он низко опустил капюшон и лежал так неподвижно, что казался спящим. — У них определенно нет ни одной причины опасаться нападения.

Некоторые из генералов натянуто улыбнулись. Напряжение несколько рассеялось, кое-кто даже уселся поудобнее. Как всегда, чувствуя, что ему чего-то не хватает, Джером поглядел на Эллайена. Судя по лицу охотника, он понимал не больше самого Джерома.

Коратэль наклонился вперед, глаза его грозно сверкнули.

— Начнем на рассвете.

Сонное солнце поднялось на востоке. Джером занял место между главнокомандующим Коратэлем и Килаком Кронусом у входа в зубастую пасть Гиблого ущелья. Тени наконец отделились от предметов. В трех милях на севере показались остроконечные силуэты строений Крааген Кипа. Сердце поселения считалось неприступной цитаделью. Город расположился на плато среди бесконечных холмов северо-восточной Пентании. Единственная дорога вела к высокой площадке в дальнем конце ущелья. Ее называли Аркой Хаакона. Над глубоким каньоном нависал природный скальный вырост — остаток более прочной породы, чем известняк, размытый за бесчисленные столетия течением реки. Джерому рассказали, что насчитывалось множество подобных природных мостов, вроде возвышавшейся впереди арки. Но они были уничтожены и сброшены в пропасть, их редкою красотой пожертвовали ради нужд обороны. И теперь, разглядывая открывшийся перед ним пейзаж, Джером без труда понял, почему так поступили местные обитатели.

Сохранив только Арку Хаакона, защитники города оставили единственный проход к Крааген Кипу. Путь этот лежал через Гиблое ущелье между двумя холмами, сплошь поросшими густым и колючим кустарником. На отвесных склонах поджидали бесчисленные ловушки. Глубокие расселины были присыпаны камнями, готовыми покатиться от малейшего шороха или движения. Изрытый за века землетрясениями, оползнями и ветрами, ландшафт этот представлял собой природное оборонительное сооружение. Войско неприятеля неизбежно попадало к Даггерскому каньону, который пролегал под Аркой Хаакона. Сам каньон — глубокое и отвесное ущелье — некогда был руслом древнего притока реки Ллорнел, которое пересохло много столетий назад, когда течение изменилось после череды ужасных землетрясений. Единственным путем через непроходимый каньон оставалась Арка Хаакона и ведущее к ней ущелье.

Поход через ущелье грозил верной смертью. Название его пошло со времен гибели Айскина, напоминая о первых днях отделения Мензо, за девяносто лет до формального признания его независимости Лигой людей. Тогда, три столетия назад, партианский король Айскин повел войско на северные земли, намереваясь отвоевать их у Хаакона, короля Мензо. Его армии успешно продвигались, пока не дошли до ущелья, оказавшись на пороге молодой крепости Крааген Кип. Решив прорваться вперед и осадить столицу Мензо, король Айскин воевал три лютых зимних месяца, но так и не сумел преодолеть узкого ущелья. Под беспощадным обстрелом укрепившихся на высоких склонах мензойских бойцов, вынужденный пробираться по враждебной и незнакомой земле и одновременно защищать подводы с продовольствием от противника на юге, воинственный король с самого начала был обречен на поражение. В конце концов, продвинувшись не более чем на сотню шагов по трехмильному ущелью и потеряв половину войска, он отказался от попытки и отправился обратно. Айскин поклялся вернуться весной, но умер от ранений по дороге домой. В последующие годы партианские войска никогда не подходили к ущелью ближе, чем на двадцать миль.

Очень обнадеживающая история, как раз к случаю, заметил Коратэль. Вся штука состояла в том, чтобы правильно использовать особенности рельефа. Главнокомандующий разработал план успешной операции, потому как драконы, несмотря на свою хитрость, пренебрегли необходимостью обезопасить рискованный участок земли и занять высоты. Склоны ущелья со всеми траншеями и канавами оказались в распоряжении партианцев. На этот раз именно они, а не противник, займут позицию бесспорного превосходства. Только это преимущество, очевидно, мало помогло мензойцам в борьбе с драконовым отродьем, угрюмо заметил Джером. Коратэль поспешил дать пояснения.

Базовая стратегия партианцев оттачивалась веками, пока не стала привычной практикой. Несмотря на численное превосходство более чем в четыре раза, драконово войско было менее дисциплинированной силой. Скорее всего, драконы потеряют преимущество, если армия их растянется по всему ущелью. Когда это произойдет, дивизии Коратэля, закрепив за собою позиции на склонах, ринутся вниз из укрытий и окружат противника с обеих сторон. Лучники будут использоваться исключительно для прикрытия. Стрелы вряд ли причинят серьезный вред драконам, только разозлят и отвлекут их внимание от пехоты. Судя по количеству сломанных стрел и копий, усыпавших перевал, в этом и состояла ошибка мензойцев. Необходимо было не дать вражеским силам компактно сосредоточиться и, нападая, не упустить фактора неожиданности. При благоприятном стечении обстоятельств, заявил Коратэль, войско его одолеет тварей, так что те и опомниться не успеют.

Следовательно, у них появлялся шанс.

Тщательно выверенный и просчитанный план, встреченный в основном положительно, не вызвал возражений даже у первого генерала Ледрика. Проект казался здравым и многообещающим настолько, что Джером спокойно проспал те несколько часов, что оставались до утра. Однако теперь, окутанный холодным туманным рассветом, оценивая не карту или схему, а истинное положение вещей, юноша растерял уверенность. Грозные черные тучи нависли над Крааген Кипом. Ни один солнечный луч не проникал в ущелье. И хотя драконы давно сожрали мертвых — а, может быть, и живых — земля была багровой от пролитой крови. Каньон утонул в глубокой и горестной тишине, недвижимой, словно стоячая вода. Джером невольно задумался об истории бесконечной резни и бойни, давнишней и вчерашней. Видно, место это не зря прозвали гиблым.

Когда свет стал ярче, Джерому удалось разглядеть движение на плато. Драконово отродье, догадался юноша. Город кишел множеством отвратительных черных гадов, которые походили на мух, облепивших разложившийся труп. В воздухе укоренилась тошнотворная вонь слизистых чешуйчатых тел, напоминавшая запах гниющей человеческой плоти. Джером сморщился от омерзения и потянулся к Мечу в поисках поддержки и силы.

— Расслабься, приятель, — прозвучал голос сзади. Джером обернулся. Килак пристально смотрел на него. Потом он подмигнул и улыбнулся. — Я буду рядом.

Джером напустил на себя решительный вид, хотя внутри у него все переворачивалось.

— Полковник!

Джером чуть не подпрыгнул от звуков голоса главнокомандующего. Коратэль обращался к командиру кавалерийского батальона, который должен был вести первую атаку через Арку Хаакона и заманить противника на юг в Гиблое ущелье. Полковник, бывалый солдат с редеющими волосами и сединой в бороде, один из тех, кто оставался безымянным для Джерома, пришпорил коня.

— Слушаюсь, генерал.

— Действуйте по моему сигналу.

Полковник кивнул. Джером старательно всматривался в профиль солдата, пытаясь разгадать хоть какие-нибудь чувства на его лице, но так и не уловил признаков волнения.

Они продолжали наблюдать за северным склоном с относительно безопасной позиции у входа в каньон. Пятая дивизия скрылась за их спинами в скалах и деревьях заросшего холма, приготовив отлаженные машины к бою. Джером всматривался в склоны ущелья в поисках четвертой дивизии, но ничего не обнаружил. Обманчивая тишина тревожила юношу. Наконец первые солнечные лучи озарили гребни восточного холма и осветили ущелье. Коратэль дал приказ к началу первого этапа атаки.

Полковник повиновался команде, призвав свои отряды к наступлению. Всадники различного возраста и званий размеренным шагом проехали мимо Джерома — отряд более двенадцати сотен, довольно внушительный, чтобы выманить врага, но достаточно компактный и быстрый, чтобы уйти от преследования. Воины рядами двигались по ущелью, сохраняя строй, несмотря на многочисленные препятствия и ухабистую землю. Обычно ровная и людная дорога на перевале оказалась завалена обломками с холмов, осколками валунов и деревьями, с помощью которых мензойцы пытались остановить атаку драконов. Девятый кавалерийский батальон перемещался, однако, легко и беспрепятственно. Закашлявшись в поднятом всадниками облаке пыли, Джером обернулся на Коратэля, который с нескрываемой гордостью смотрел вслед своим солдатам.

Не успел батальон преодолеть и половину ущелья, как драконы встретили нежданных гостей удивленным и голодным визгом, предвкушая скорую добычу. Шипение и вой наполнили воздух, эхом промчавшись по Даггерскому каньону. Ящеры стряхнули оцепенение и жадно устремились навстречу противнику.

К ужасу и изумлению Джерома девятый кавалерийский батальон не повернул назад и не нарушил размеренного шага, когда на него покатилась яростная черная волна. Драконы ринулись на Арку Хаакона, будто поток сквозь трещину в плотине. Волна кипела и бурлила у входа в ущелье, набирая силу и скорость. Языки пламени вырывались из отвратительных глоток, обдавая огнем и без того выжженную траву, кустарник и почерневшие камни. В небо устремились струи дыма — дыхание сотен живых костров. Оставалось только надеяться, что не разразится большой пожар. И хотя легенды и песни поэтов и менестрелей часто звучали фальшиво и преувеличенно, Джером не мог отрицать, что надвигающая армия огнедышащих драконов имела невероятное сходство с бушующим морем — чешуйчатые тела извивались и сталкивались, будто прибой под черными грозовыми тучами.

Подобно стайке муравьев, девятый батальон продолжал двигаться навстречу готовой обрушиться волне. Казалось, солдаты не замечали угрозы, не видели тени вздымавшегося потока, не слышали его рева. Джерому захотелось крикнуть, замахать над головою руками, остановить и повернуть их назад, пока не стало слишком поздно. И только невозмутимое спокойствие окружающих — Коратэля, Райнара, их подчиненных, Килака Кронуса — удержало его от отчаянных действий. Юноша справился с нахлынувшими чувствами и застыл в седле, словно каменная статуя, внутренне содрогаясь от ненависти.

Когда полчища драконов настигли всадников, и Джером уверился, что возможность спастись безвозвратно потеряна, полковник и его солдаты пришпорили коней и устремились прямо навстречу врагу с устрашающим боевым кличем, сравнимым с ревом драконов. Зов этот наполнил сердце Джерома гневом и решимостью. Две волны столкнулись с оглушительным грохотом, будто скалы разверзлись, и если бы ужасающее и невероятное зрелище не приковало взора Джерома, юноша наверняка бы обернулся в поисках трещины в земной коре. Он прижался к седлу. Каждая мышца и каждая жилка в его теле напряглись.

Крики боли и смерти, человеческие и драконьи, поразили слух Джерома. Неизвестно, какие из них были страшнее. Одного такого крика оказалось бы достаточно, но, однажды начавшись, стоны и вопли сотрясали утренний воздух, пока не переросли в оглушительный и неразличимый шум. Каждая молния, словно стремительная колесница, уносила новую душу в поля Олириума или в подземные недра. От ужасающего грохота и рева содрогалась земля. Не было спасения от черной бури, грозившей уничтожить все на своем пути и искалечить тех, кто дерзнет противостоять ее силе.

Джером беспомощно наблюдал за сражением в ожидании встречи с бушующим штормом. Казалось, это вот-вот случится. Партианский батальон уже отбросили назад. Джером опешил. Плотно окруженное склонами Гиблого ущелья, драконье войско оказалось не по зубам мечам и копьям девятого кавалерийского батальона. Под когтистыми лапами собственных сородичей погибло не меньше ящеров, чем от оружия партианцев. Всадники, казалось, тоже поняли это. Фланги разворачивались, а задние ряды начинали отступать, о чем тихо умолял их Джером, мечтая встретиться с врагом лицом к лицу.

Когда первое потрясение прошло и Джером ясно осознал, где находится, он вспомнил, с какой миссией он появился он здесь.

Все шло точно по плану.

— Приготовьтесь, ребята.

Удивительно, но на этот раз голос главнокомандующего успокоил его. Джером отвлекся от битвы и взглянул на Коратэля. Ни его поза, ни выражение лица не изменились с той минуты, как началось сражение. Будто неприступная скала, подумал Джером, готовая встретить шторм, безжалостные ветра и молнии. Юноша посмотрел на Килака, который, подобно Коратэлю, неотрывно следил за угрожающим развитием событий. Даже в такой момент на его мальчишеском лице не было и следа напряжения или беспокойства. Их с Коратэлем объединяла врожденная невосприимчивость или, может быть, холодный и верный расчет. Как бы то ни было, Джером восхищался их силой и целеустремленностью, за которыми, как за непробиваемым щитом, исчезали все страхи и неуверенность.

Джером вновь обернулся к полю бит вы, закрыв глаза и сосредоточившись на силе Меча. Крепко сжав рукоять, он ощутил потоки энергии, кружившиеся алым пламенем и жаждущие вырваться на свободу. Если остальные были готовы встретить весь этот кошмар без всякой поддержки, как мог он оправдать собственное малодушие, обладая магической силой?

Джером открыл глаза. Всадники девятого батальона отступали. Люди и кони в ужасе неслись по Гиблому ущелью. Часть авангарда, теперь оказавшаяся в последних рядах, атаковала врага, чтобы остановить преследование. Вся процессия преодолела уже около половины пути и быстро приближалась. Как и рассчитывал Коратэль, драконы, ослепленные яростью и не замечавшие опасности, поневоле выстроились в одну линию. Генерал Райнар и его артиллерийский батальон подвезли баллисты, чтобы закрыть южный выход и запереть противника в ущелье, где передовые дивизии готовились уничтожить врагов. Каждый должен был сыграть отведенную ему роль, в том числе и неприятель.

Взяв себя в руки и убедившись в твердости своего духа, Джером ждал врага.

Грейвлит стоял на крепостной стене цитадели, которую приготовил для своей королевы, и осматривал близлежащие земли. Сплоченность людей в борьбе против драконов едва ли могла удивить. Первый этап плана и был рассчитан именно на то, чтобы слабая и беззащитная цивилизация напрягла все свои силы, загодя предупредив о возможной опасности королеву и союзников, которых она поведет за собою. Прошла целая неделя безжалостного и поголовного истребления людей, но Грейвлит пока не увидел ни одной стоящей причины для беспокойства.

Странным казалось лишь то, что удар решила нанести такая крошечная и жалкая армия. Встревоженный первой атакой и ответом собственного войска, Грейвлит незамедлительно поднялся на стену, чтобы определить источник опасности. Генерал королевы заметил людей в ущелье, которое разрезало южные холмы за каньоном. Охваченные страхом, они повернули коней и бросились прочь, преследуемые драконами. Возможно, просто отчаянная попытка. Но по опыту Грейвлит знал, что разъяренный зверь вряд ли с легкостью обратится в бегство. Отступление или борьба — это обычный выбор. А тут, казалось, неестественная смесь того и другого, что и насторожило Грейвлита.

Еще мгновение генерал наблюдал за так называемой битвой. Драконы королевы устремились на юг, преследуя людей, будто бешеные волки, гнавшиеся за добычей. Всадники, однако же, отступали совсем не так проворно, как могли бы. Многие вообще останавливались и давали отпор, не представляя, впрочем, настоящей угрозы войску драконов. Несмотря на могущество и разум своих создателей ящеры руководствовались самыми примитивными потребностями и инстинктами, которыми даже Грейвлиту временами нелегко было управлять. Теперь у него возникло подозрение, что драконов попросту водят за нос.

Невиданная сила и жестокость Грейвлита не мешали ему оставаться существом куда более смышленым и хитрым, чем камень, которым он казался. Великан редко позволял инстинктам затмить суждения разума. Грейвлит всматривался в высокие холмы в поисках притаившейся угрозы, но так ничего и не увидел. Однако же там, куда стремительно продвигалась битва, он разглядел движение в скалах и деревьях южного выхода из ущелья, до которого оставалось еще несколько миль. Не заметив ничего определенного, Грейвлит все же убедился, что войско его вели в западню. Опасна ловушка или нет, ясно не было, но генерал, ожидавший, что королева вот-вот получит от него вести о благополучном положении дел, не намеревался рисковать.

Стой же легкостью, с которой люди пользовались языком гортанью, Грейвлит сосредоточился и отдал мысленный приказ драконам вернуться.

— Что случилось? — спросил Джером.

Неожиданно ящеры замедлили погоню, а потом и вовсе остановились в миле от южного края ущелья.

Джером ожидал ответа Коратэля на мучивший каждого вопрос.

— Почему они остановились?

Но главнокомандующий лишь нахмурился. Драконы не зашли достаточно далеко, чтобы отправлять в бой дивизии. Вражеское войско остановилось без какой-либо видимой причины пли объяснения, однако же последствия не оставляли сомнений. Ряды противника становились плотнее. Подкрепление заполняло бреши, оставшиеся после яростного и слепого броска. Черные тела стояли сплошной стеной. Новые драконы дружно подтягивались к основным силам, не мешая своим сородичам и держась за спинами тех, кто оказался на передовой линии.

Пока Джером терялся в догадках, драконы начали поспешно отступать, шипя и рыча от гнева, скорее пятясь, чем поворачивая назад. Лишь несколько тварей, не обращая внимания на остальных, ринулись в атаку на бойцов девятого батальона. Всадники набросились на врагов, рубя и круша чешуйчатые тела. Но вражеские полчища уже отхлынули назад, будто волна, пойманная на бегу отливом. План Коратэля закончился неудачей, не успев принести ожидаемые плоды.

Выжившие всадники девятого кавалерийского батальона обменивались растерянными, непонимающими взглядами. Предчувствуя угрозу, они развернули отряды, намереваясь вновь атаковать противника. Но драконов не удалось затянуть в погоню. Чудища спокойно отбивались, удерживая людей на расстоянии.

— Должно быть, что-то пронюхали, — предположил Коратэль, не отрываясь от подзорной трубы. — Боюсь, они ускользнут от нас.

Килак нахмурился.

— И все-таки почему они отступили?

В этот момент несколько ящеров вскарабкались вверх по склонам холмов. Они явно что-то разыскивали. Сердце Джерома бешено застучало в груди.

— Если они обнаружат передовые дивизии, нам конец, — язвительно заметил Килак.

— Генерал! — резко воскликнул Коратэль, обращаясь к Райнару. — Можем мы ударить сейчас?

— С расстояния в милю? — возмутился пятый генерал. — С такими-то машинами? Ни единого шанса.

Коратэль зарычал, признавая поражение своего кавалерийского батальона в попытке выманить драконье войско из укрытия.

— Необходимо привлечь их внимание. Чем угодно заманить дальше в ущелье!

— Может быть, это сработает.

Слова слетели с губ Джерома раньше, чем выраженная в них мысль успела принять четкие очертания. Когда главнокомандующий взглянул на юношу, тот уже держал высоко над головой Меч, купаясь в алом сиянии.

Коратэль казалось, не очень обрадовался.

— Это оружие должно служить нам знаменем. Мы не можем позволить тебе ввязаться в бой и нарваться на верную гибель.

Джером упрямо устремил взгляд на север вслед удалявшейся буре.

— Послушайте, я — единственная приманка, которая у вас осталась.

За стальным и непроницаемым взглядом Коратэля скрывался вихрь мыслей. Он также посмотрел на север, оценивая расстояние между рыскавшими по склонам драконами и позициями своих дивизий.

— Пойдем вместе, — наконец согласился главнокомандующий. — Килак?

— Только прикажите, генерал, — ответил паренек. Глаза его горели.

Коратэль обратился к Райнару:

— Прежнее распоряжение остается в силе. Приготовить батальоны для прикрытия нашего отступления. — Главнокомандующий обернулся к своему личному кавалерийскому батальону из двухсот пятидесяти всадников. — Сержант, жди моего сигнала.

Командир беспрекословно передал приказ бойцам. Сердце Джерома немного успокоилось, но он продолжал ощущать дрожь и волнение. Даже с Мечом в руках юноше никак не удавалось взять верх над страхом и недобрым предчувствием. Он хотел видеть Эллайена рядом, а не на вершине восточного холма, в засаде отряда лучников. Более никто не мог предостеречь его от неразумного решения.

Коратэль, должно быть, усомнился в Джероме. Он повернулся к юноше и сурово спросил:

— Ты готов?

Джером изобразил самую грозную гримасу, на которую был способен. Тело его казалось марионеткой, которая плясала по чужой воле.

— Мы тратим время, генерал.

— Тогда приведем сюда этих тварей, — пробормотал Коратэль. — Крюк и лебедку! — раздался громогласный командирский клич. — Слушай мою команду. — Главнокомандующий обернулся на сержанта и незамедлительно получил знак готовности. Тогда он поднял меч, набрал в легкие воздуху и издал громкий и нескончаемый крик:

— Партианцы, вперед!!!

Коратэль пришпорил коня, увлекая за собою остальных. В какой-то момент Джером чуть не затерялся в волне всадников, хлынувшей из-за спины. Юноша удержался в седле и ударил в бока своего коня, который, как стрела с натянутой тетивы, сорвался с места и помчался навстречу судьбе.