Алый Завет

Глава 25

Развалившись на широкой кровати, где мы раньше спали вместе с Ангелиной, я бестолково переключал каналы на пульте, пытаясь выбрать хоть что-нибудь, что будет мне интересно. Удивительное, конечно дело. Чем больше нам дано, тем сильнее мы начинаем воротить нос и привередничать. Вот, помню, свое детство. Всего две программы на телевизоре, да и те ориентированы совсем не на юного зрителя. Но ведь как-то же смотрел? И местами даже интересно было. А сейчас я что-то совсем зажрался. И это мне не то, и другое уже где-то видел, а тут вообще голос у актера раздражающий…

Отвлеченные мысли прервал завибрировавший где-то под подушкой кнопочный мобильник, каким уже даже старушки не пользуются. Я наощупь отыскал его и, не глядя на экран, потому что знал, кто меня изволит беспокоить, нажал кнопку ответа.

— Константин Евгеньевич, ты? — Преувеличенно весело задал я вопрос в трубку.

— Ты совсем сбрендил, шизик?! — Заорал на меня динамик голосом куратора из конторы. — Какого хера ты наворотил?! Ты понимаешь, что мы теперь по уши в говне?!!

— Ты-то уж точно, Константин Евгеньевич, — ровным тоном ответил я. — Ты же не думал, что сможешь вечно «сливать» своих подчиненных. Рано или поздно должен был найтись кто-то и похитрее тебя.

— Ты чего мелешь, идиот?! — Пуще прежнего взъярился мой начальник. — Я никого и никогда не сливал, слышишь ты, кусок имбецила?! Ты меня подставил, мудила!!! Я за тебя поручился!

— Ой, вот только не надо мне толкать свою туфту, Евгенич! Я уже несколько месяцев как вскрыл твою схему. Ты разве не получал моего письма?

— Какого письма? — Настороженно отозвался собеседник.

— Электронного, ё-моё! Или ты думаешь, я тебе должен был заказное с уведомлением отправить?

Восприняв молчание в трубке как готовность слушать продолжение моего монолога, я тягостно вздохнул.

— Поня-я-ятно, свою рабочую почту ты, значит, не проверяешь…

— Что там было?! — Тут же всполошился куратор.

— Да ничего особенного, всего лишь факты, когда ты, злоупотребляя служебным положением, заказывал «бумажному спецназу» устранять своих личных врагов и конкурентов. Очкарик, Багет, Билл — всех этих пацанов ты использовал и утилизировал руками конторы. И это только те, которых я лично застал.

— У тебя слишком буйное воображение, — ворчливо буркнул куратор. — Никто в здравом уме не поверит в твои басни.

— А если я свои басни подкреплю кое-какой доказухой? Например, у меня есть видеозапись, как ты говоришь с Очкариком аккурат перед его последней операцией. Там, конечно, плохо слышно, зато хорошо видно, как шевелятся твои губы. Уж поверь, найдутся спецы, способные воспроизвести твои откровения. А еще…

Продолжить мне не дали, потому что абонент сбросил вызов, не став дослушивать. Хе-хе, наверное, опасается, что наш разговор дойдет до чьих-нибудь посторонних ушей. Они ведь у конторы очень длинные, да еще и невероятно чуткие.

Швырнув телефон обратно на кровать, я подошел к окну и приоткрыл штору, осматривая двор. Ну да, все еще пасут, родимые. Белая «Газель», которая просто прописалась перед моим подъездом, так никуда и не делась. Именно она стала той причиной, по которой я не покидал пределов квартиры вот уже третий день. Работать я мог и удаленно, а холодильник и без того ломился от запасов. Мусор вот, разве что, приходилось на балконе складировать, ну да это ж совсем мелочи.

Уже собравшись вернуться к длительному ожиданию, я ненадолго замешкался, потому что возле автомобиля наметилось какое-то движение. Присмотревшись, я разглядел с высоты своего седьмого этажа, как из салона выскочило трое плечистых мордоворотов в синих спецовках и кепках. У двоих в руках болтались увесистые чемоданы с инструментами, в которых, по сути, спрятать можно было что угодно от патрона до аккордеона, а третий тащил за ними маленький бензиновый генератор. И стоило только этим подозрительным личностям скрыться в дверях подъезда, как позади меня погас телевизор, погружая комнату в напряженную нервозную тишину.

Ну вот, началось. Меня решили брать прямо сейчас, и теперь нас с моими врагами разделяют только несколько лестничных пролетов и стальная немецкая дверь… Собственно, я давно к этому готовился, но все равно где-то в глубине души надеялся, что подобного сценария мне удастся избежать.

Заложив руки за спину, я неспешно потопал в свою коморку, которую величал гордым названием «рабочий кабинет», и там остановился напротив стены, увешанной репликами разнообразного восточного оружия. Нравились мне эти железяки, что уж поделать. Ангелина иногда подкалывала меня из-за этого увлечения, мол, взрослый мужик, а все каким-то ребячеством занимается. Однако же из всей моей обширной коллекции примерно треть экспонатов были подарены именной ей. Она видела, как сияют мои глаза, когда я держу очередную побрякушку, а потому при любой оказии пыталась сделать мне приятно.

Сняв со стены блестящий сай с трехгранным штыком, я крутанул его на пальцах, пытаясь припомнить давно позабытые приемы сай-дзюцу, которым я увлекался в студенческие годы. Забавно, но у меня получилось даже лучше, чем тогда. Руки все еще помнили прикосновения рукоятки, словно бы я ни на день не прекращал практиковаться с трезубцами.

Выйдя из комнаты и прихватив по пути яркий ночник, чтобы в полумраке коридора ненароком не навернуться, я отправился в ванную. Там я поставил светильник на стиральную машинку, воткнул резиновую заглушку и до отказа выкрутил кран с горячей водой. Уйти из жизни безболезненно и лишить конторских мясников удовольствия меня располосовать на кусочки — это последняя доступная мне привилегия.

Пока я проводил свои приготовления и неспешно раздевался, аккуратно складывая одежду, со стороны прихожей раздался шум работающей дрели. Представив, сколько пришедшие по мою душу молодчики потратят времени на высверливание импортной личины со стальными калеными пинами, я злорадно ухмыльнулся. Даже если они притащили с собой самый мощный перфоратор, минут пятнадцать у меня точно будет.

Бросив взгляд на быстро запотевающее зеркало, я не удержался и нарисовал неприличную картинку с матерным пожеланием тем, кто совсем скоро войдет сюда. Затем я поставил сначала одну ногу в наполовину набравшуюся ванну, а затем и вторую. Ух! Горячая, зараза! Ну ничего, потерпеть-то совсем чуть-чуть нужно…

С некоторым усилием заставив себя сесть, я вытянул ноги и прикрыл глаза. Тело очень быстро привыкло к теплу, и по мышцам разлилось блаженное расслабление. И почему я раньше никогда так хорошо не парился? Это ведь так здорово… Но жалеть об упущенных возможностях было уже поздно. Меня ждал билет в один конец. Туда, откуда никто и никогда не возвращался…

Поднеся острие сая к сгибу локтя, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь пробудить свою трусливо спрятавшуюся решимость. Мать твою, а это не так просто, как казалось! Но все же мне следовало поторопиться, пока последний рубеж моей обороны не пал.

Дрожащей рукой я надавил на оружие, и широкая заточенная кромка легко разрезала распаренную плоть. Кровь хлынула таким мощным потоком, что окрасила воду в цвет томатного сока за считанные секунды. Сердце принялось сокращаться еще чаще и еще сильнее, и вскоре в ушах зазвучал опасный гул, а в глазах заплясали темные пятна. Сай выскользнул из слабеющих пальцев и звякнул, упав на кафельный пол, а я расслабленно откинулся на спину, наслаждаясь последними мгновениями своей жизни.

Да уж, паршивенький путь я прошел. Чтобы вылечить свою любимую супругу, я загубил почти два десятка душ. А теперь еще и свою бросил на чашу весов, лишь бы ни у кого не осталось повода искать Ангелину. Конечно же, я не ждал, что с моей смертью контора забудет о ней. А потому подготовил отсроченную рассылку в зарубежные новостные агентства большого количества материалов, которыми завладел за время службы в «бумажном спецназе». Документы, переписки, аудиозаписи, съемки скрытой камерой, имена, фамилии и должности всех причастных, которые только сумел нарыть…

Эта информационная бомба должна надолго занять умы высшего руководства организации или, чем черт не шутит, спровоцировать проведение обширной ротации кадров на всех ключевых постах. А новым начальникам уж точно будет не до исчезнувшей где-то за границей жены одного покойного сотрудника.

Успокаивая себя этими мыслями, я закрыл глаза в последний раз, чтобы никогда их уже не открыть. Где-то на задворках умирающего разума я услышал грохот распахнувшейся двери и чей-то грузный топот. Опоздали вы, ребята. Передавайте привет куратору. Я его как раз на зеркале оставил…

И когда с моих уст сорвался последний вздох, где-то в голове прозвучал чей-то незнакомый голос, преисполненный тоски и сострадания: «Что же ты наделал…»

Рывком придя в сознание, я открыл глаза, пока еще не понимая, почему не могу шевелиться. Мысли путались, а в горле застрял какой-то прогорклый ком, словно меня накормили печной сажей.

— О, очухался, родимый, — прозвучал над самым моим ухом чей-то сиплый голос.

Я повернул на звук голову и попытался сфокусировать плывущий взгляд на незнакомце, однако особых успехов в этом начинании не добился. Единственное, что мне удалось понять, так это то, что я находился в каком-то глухом каменном мешке, освещенном то ли лампами, то ли факелами.

— Так когда ты уже приступишь, Хусин? — Раздалось за моей спиной.

Ага, стало быть, нас здесь как минимум трое. Я, один неизвестный сзади, и, видимо, заплечных дел мастер Иилия по имени Хусин.

— Подождите, господин, — прохрипел палач, — мальчишка еще ничего толком не понимает. Он слишком долго дышал «дымком», и спрашивать его о чем-либо будет бесполезно.

— И все-таки, он уже в сознании, — недовольно отозвался второй голос. — Я не собираюсь торчать в этой норе до поздней ночи, поэтому давай приступать!

— Эх, как пожелаете, господин, но я вас предупреждал…

Я почувствовал, как мне на виски опустились чьи-то прохладные слегка влажные пальцы, и испытал смутно знакомые чувства. Что-то такое уже происходило со мной… Не сказать, чтоб совсем недавно, но явно еще в этой жизни. Слишком уж знакомым казалось это неестественное тепло, исходящее от чужого прикосновения… Уж не Зрящий ли пристроился позади меня?

— Так, давайте попробуем настроиться на работу…

Постепенно разум начал обретать ясность, и только сейчас я, наконец, смог увидеть, к какой замысловатой штуковине оказался прикован. Мои руки были вытянуты вперед и привязаны ремнями к круглому барабану, отчего я не имел возможности пошевелить даже пальцем. Некто Хусин взялся за кривую ручку, как у шарманки, торчащую сбоку, и принялся ее вращать.

Вал закрутился, натягивая ремни, и по глухой темнице разнесся громкий хруст моих суставов и сухожилий. Но не мой крик.

— Э-э-э? — Озадаченно почесал лысину палач. — Не понимаю… он должен был заверещать, как утренняя ласточка…

— Вообще-то, это и в самом деле больно, — поведал я, стальной волей подавляя порывы перепуганной плоти.

— Дьявольское семя, — ругнулся мужичок, — неужели я настолько переусердствовал с абросом? Но почему тогда мальчишка в сознании?

Аброс… так вот чем Иилий решил меня одурманить, чтобы подавить силу Искры. Хищная лиана, произрастающая на берегах Дикого континента. Она питается крупными насекомыми, змеями, мелкими земноводными, а особо крупные экземпляры способны схарчить даже иную птицу. Среди поселенцев это растение называют еще Чертов кармашек из-за пульсирующих красных побегов, в которых и происходит переваривание жертвы.

Лиана выделяет мощный токсин, который для человека почти не опасен в естественном виде. Однако же его концентрированная эссенция, принятая вовнутрь или промоченные ей тлеющие угли, способны одурманить похлеще опиума. Собственно, потому это творение природы и используют, когда необходимо пленить Владеющего и нарушить его концентрацию, сделав невозможным или сильно затрудненным управление Искрой. И судя по тому, что даже в цепях я представлю опасность для пленителей, накачивать этой дрянью меня будут регулярно и в больших количествах.

Вот только одну ошибку палач все-таки совершил. Судя по всему, выводов из того, что я в одиночку убил восьмерых ауксилариев, никто не сделал, а потому меня продолжают считать обычным Аколитом. Ладно, не обычным, а крайне удачливым, который сумел каким-то чудом отыскать крохотную дверцу, ведущую к немыслимому могуществу. Не закралось ни в чьи головы даже тени мыслишки, допускающей, что Владеющий или тем паче Магистр будет тратить время, прозябая в Дивинатории. Поэтому, если опираться на мои личные ощущения, меня недостаточно накачали абросом, чтоб нарушить связь разума и Анима Игнис. Хотя, как знать, может, за это стоило благодарить мою демоническую ипостась?

— Накрути еще, я чувствую, что ему больно, — распорядился Зрящий позади меня. И палач послушно принялся вращать ручку у пыточного механизма.

Всего два с половиной оборота, и мои руки ушли настолько далеко вниз, что локти уже не смогли выдерживать напряжения. Они переломились, издавая омерзительный влажный треск, и прокатившийся по нервам раскаленный вал боли едва не лишил меня сознания.

— Ай, — ровным тоном сказал я, глядя на свои изувеченные конечности. — Ну и как я теперь буду играть на скрипке?

Удивление на лице моего истязателя было столь искренним и безграничным, будто он сейчас вместо плененного юнца узрел самого Воргана. Хусин недоуменно перевел взгляд на целителя, словно спрашивая: «И что делать дальше?», но тот тоже не смог ничего придумать.

— Отвечай мне и помни, что я почувствую любую ложь! — Приказным тоном распорядился Зрящий. — Каким именем тебя нарекли родители?

— Я не помню его, — честно признался я, — да и родителей своих тоже.

— Сколько тебе лет? — Прозвучал следующий вопрос.

— О-о-о… ну это совсем сложно, — не скрывая ухмылки поведал я. — Тысячи и тысячи! Точнее я не смогу сказать.

Зрящий убрал с моей головы руки и вышел из-за спины, с жадным интересом всматриваясь в мое лицо. Я беззастенчиво разглядывал его в ответ, как будто мы сейчас просто сидели в парке на противоположных лавочках.

— С этим мальчишкой что-то не так, — наконец вынес вердикт Зрящий. — Он какой-то… кхм… пустой. Я еще никогда не встречал подобного. И в то же время, он убежден, что исторгаемый им бред является истиной. Очень-очень странно…

— Спешу с вами согласиться, господин, — участливо покивал мучитель. — В моей практике тоже не было случая, чтобы сломанные локти оставили допрашиваемого столь равнодушным. А вы ведь знаете, опыт у меня в таких делах весьма и весьма богатый…

Оба мужчины встали напротив меня и принялись яростно спорить, чем бы эдаким пробить мою невозмутимость. Что сотворить такого, чтобы я заливался в истошном крике и молил о пощаде? Хусин предлагал оставить меня в его распоряжении на пару дней, дабы тот смог вдумчиво и неспешно отыскать мои слабые места, а целитель требовал опустить мои ноги в кипящее масло прямо сейчас. Терять время ему не хотелось, ведь Иилий ждал отчета, а такая мера, по его мнению, должна сделать меня очень сговорчивым.

Что примечательно, именно Зрящий принялся фонтанировать идеями, измышляя способы причинения мне наибольших страданий, направленных на слом и подавление воли. А палач, напротив, занял более умеренную позицию, не спеша превращать меня в калеку. Вот только глупые смертные не ведали — что бы они тут не придумали, я все это уже переживал неоднократно. В Аду…

— Скажите, господин Зрящий, — подал я голос, отвлекая мужчин от жаркой дискуссии, — а это правда, что в Исхиросе целителей вашего уровня всего несколько десятков, и что каждым из вас император дорожит больше, чем целым корпусом своих гвардейцев?

— Почему тебя это вдруг озаботило, малыш? — Ласково ответил Хусин, присаживаясь на корточки передо мной. — Тебя сейчас должна больше беспокоить твоя собственная участь.

— И все же? — Настоял я на своем. — Мне интересно узнать ответ.

— Вот же чудо чудное! — Покачал палач бритой головой. — Ты самый необычный гость в моих апартаментах, клянусь бородой Воргана! И только из-за этого я обязан удовлетворить твое любопытство. Господин не станет тебе отвечать, ведь это ниже его достоинства, поэтому я скажу за него. Ты совершенно прав. Каждый Зрящий — это Ас от целительства. Их в самом деле крайне мало, и жизнь каждого из них представляет для империи особенную ценность.

— Значит, Иилий очень и очень огорчится, если вдруг в его государстве станет на одного Зрящего меньше? — Задумчиво склонил я голову набок.

— Какого Дьявола ты… — целитель, увидав недобрый блеск в глубине моих глаз, попятился к двери, на ходу спотыкаясь об пыточные приспособления и цепляясь за них длинными полами одежд.

Его напарник по допросу тоже почуял неладное, и быстро вскочил, хватаясь за толстую обмотанную кожей дубинку, висящую на поясе. Однако остановить меня никто из этой парочки не смог, даже если бы оба двигались в десять раз расторопнее.

Я напряг свою Искру, выпуская с кончиков пальцев в пространство ветвистую кроваво-красную молнию. Сливаясь в один мимолетный росчерк, она пронеслась по каналу, который я подготовил, пока палачи спорили о моей дальнейшей судьбе, и впилась в грудь отступающему Зрящему. Треск энергетического разряда заметался по узилищу, отражаясь от стен, а наряд целителя разлетелся ворохом рваного тряпья и повис на нем, как обноски последнего бродяги. В некоторых местах на ткани затлели крохотные огоньки и заструился тоненький дымок. Сам же целитель, закатив глаза, кулем рухнул на устрашающего вида шипастое кресло, не подавая ни малейших признаков жизни. Это хорошо я по нему вмазал! Такой мощности хватило бы и на дюжину Грандмастеров. Пусть несколько избыточно, но зато наверняка. Этой атакой я опустошил свой резерв до донышка, и небезосновательно полагал, что такого объема сырой силы окажется более чем достаточно для одного единственного Зрящего.

Полюбоваться предсмертными судорогами человека, который еще мгновение назад увлеченно обсуждал, как именно меня следует резать, мне довелось сосем недолго. Увесистая дубинка палача с глухим стуком соприкоснулась с моим затылком и легко погасила сознание, словно свечной тушитель пламя фитиля. Самого удара я практически не ощутил, попросту провалившись в темноту. Однако, как оказалось, я не впал в непроглядное забытье, а очутился посреди мертвого леса собственной души, будто погрузился в медитативный транс.

Здесь я по-хозяйски прошелся вдоль непролазных дебрей из переплетений сухих ветвей, окинул взглядом угрюмый черный обелиск, а потом просто уселся на восточный манер у самого края ямы, что была сосредоточием моей Искры. Уже приготовившись к длительному ожиданию, я вдруг заметил то, чего здесь попросту не могло быть… Откуда тут появился этот крохотный желтый цветочек, упрямо пробивающийся сквозь выжженную почву у самых моих ног?

Заинтересовавшись, я наклонился поближе и принялся внимательно его рассматривать. Растение же, как будто бы почувствовав интерес к нему, слегка шевельнулось, раскрывая маленький бутон, и подалось ко мне навстречу. От осторожного прикосновения к чахлым лепесткам через меня прошел целый каскад образов, обрывочных воспоминаний и видений. И впервые за бессчетные тысячи лет на мои уста наползла искренняя, пусть и бесконечно грустная улыбка.

Здравствуй, Линнея. Никогда бы не подумал, что в моей измученной душе хоть кто-нибудь способен оставить след. Конечно же, ты не сможешь тут остаться навсегда. Но ведь пока демоническая ипостась окончательно не поглотила огрызки моей личности, у нас есть шанс просто побыть вместе? Надеюсь, твоя компания скрасит это место, и тут станет не так уныло и тоскливо, как обычно…