Амбивалентность - 2 P.S: Я научу тебя прощать

Глава 23

Камила

— Развестись значит хочешь? — он опёрся руками на крышу авто, нависая надо мной. Рядом с ним ощутила себя маленькой пташкой, которую вот-вот съест хищный коршун. Я была уверена, Назар меня никогда не ударит, но сейчас стало не по себе. Он струной напрягся, пугая ледяным взглядом. Это была не ненависть — это боль. Я ранила его своими словами. Мое признание ужалило в самое сердце, отравляя чувства, которые бурлили внутри.

— Так будет лучше, — промямлила, пряча глаза. Боже, что я несу…

— Кому будет лучше, тебе? — спросил напряженно.

— Если это не твой ребенок, то лучше развестись. Ты не примешь чужого ребенка, и я могу понять тебя, — мой голос дрожал, отдаваясь вибрацией в горле. От зашкаливающих чувств не получалось сглотнуть нервный ком.

— А если мой? — на него навалилась усталость. — Что, снова поженимся? В третий раз? Ты что мелешь, Камила? Ты себя слышишь? Ты что несешь?

— А что ты предлагаешь? — на меня нахлынуло отчаяние и я попыталась оттолкнуть Волкова, но он, как скала, не шелохнулся с места. — Я не хочу навязывать тебе чужого ребенка! Не хочу, чтобы попрекал меня или его. Он в любом случае мой будет, а тебе может быть чужим! Что мне, дождаться, пока он родится, сделать ДНК, а потом разводиться? Или во время беременности делать, чтобы знать наверняка? Лучше сразу развестись, так будет лучше.

— Кому лучше? — хрипло спросил, схватив за подбородок. Его губы оказались слишком близко к моим, горячее дыхание опалило лицо и я невольно раскрыла губы, будто готовилась к поцелую. Прикрыв глаза, боялась смотреть в прожигающие изумруды, которые неотрывно следили за каждым моим жестом.

— Я уже ответила, — прошептала, — я же вижу, как ты смотришь на меня. Зачем мучать друг друга. Предлагаю развестись, — выпалила эту фразу и прикусила губу. Больше всего боялась, что он согласится на развод, но в глубине души понимала его. Назар — это не тот человек, кто согласится воспитывать чужого ребенка. Тем более, от Боно. Сына или дочь человека, которого он не переваривал.

Волков молчал. Лишь было слышно его тяжелое дыхание. Открыть глаза я так и не смогла, но чувствовала, как он смотрит на меня — с презрением, болью, негодованием. Мне казалось, будто он сожалел о том, что не может ударить меня. На его месте именно так бы и поступила. Я его измотала.

— Я так смотрю на тебя не потому что считаю, что ребенок от Ромы, — выдавил он, после продолжительного молчания, — своими словами ты меня обескуражила сейчас. Я даже мысли не допускал о подобном, — он снова сделал паузу, — даже если это не мой ребенок, я взял тебя в жены беременной и воспитал бы мелкого, как своего. Это все мелочи, кто его заделал, хотя я уверен, что ты от меня беременна.

Он замолчал, обдумывая дальнейшие слова, а я осмелилась приоткрыть веки: Назар был потрясен. Не знал, даже предположить не мог. Было непривычно на его всегда невозмутимом лице видеть целую радугу эмоций.

— Если дело не в ребенке, тогда в чем? Почему ты стал таким холодным?

— А ты не догадываешься? — он недобро прищурился и достал из кармана джинсов мобильный. Ни слова не говоря поднес к моему лицу экран, на котором была я с Сафаровым. Мы целовались. — Как ты мне вот это объяснишь, дорогая?

Меня словно током прожгло после того, как Назар показал, что знает про поцелуй с Ильясом. Стало стыдно и я рефлекторно провела пальцами по губам, устыдившись своего поступка. Казалось, что до сих пор на мне следы другого и муж презирает меня.

Назар ничего не говорил, склонившись надо мной. На его лице опечаталась усталость, которая проявила паутину морщинок под глазами и опустила уголки губ вниз. Наверное, именно в этот момент я ощутила, какого было мужу. На него навалилось все, как снежный ком: мое похищение, рейды на его клубы, наезды со стороны силовиков, да ещё я отожгла с поцелуем и признанием про ребенка. Я живьём его резала, возмущаясь, почему меня не жалеют. Эгоистка. Думаю только о себе.

— Прости, — виновато произнесла, гладя его по щеке, — то было спонтанно. Мне это было нужно. Я отпустила его. Поцелуем закрыла нашу с ним историю навсегда. Прости меня, пожалуйста.

— Прости? — он брезгливо поморщился, отстраняясь от моих ласк. — Тебе это было нужно? Спустя четыре года?

— Это был прощальный поцелуй, — я смутилась, ругаясь про себя, потому что говорила не то, что следовало. Своими оправданиями живьем закапывала наши отношения, но отмотать слова обратно уже было нельзя. Оставалось лишь виновато глядеть на мужа, ожидая его вердикт.

— Ты знаешь, — с горечью выдавил, — а я обошелся как-то без прощальных поцелуев. Я четко знал, что люблю тебя, хочу с тобой быть и мне не нужно сосаться с другими бабами, чтобы убедиться, кого люблю.

— Я тебя люблю, Назар.

— Когда любят, с бывшими не целуются. Ты могла бы солгать, сказать, что он заставил. По фото непонятно, по обоюдному вы в десны долбитесь или через минуту ты ему пощечину лепишь. Но у тебя ума не хватило даже соврать, — он разочарованно смотрел на меня, доставая сигареты, — иди в машину. Я не хочу и не могу с тобой больше говорить. Сгинь с моих глаз.

— Прости, — прошептала и хотела подойти к нему, но муж рявкнул:

— Пошла в тачку, твою мать! Ты можешь хотя бы иногда меня послушаться? Уйди отсюда на хрен, Камила!!!

Я решила больше не злить его и быстро закрылась в машине. Изнутри наблюдала, как Назар закуривает сигарету и садится прямо на пол, прижимаясь спиной к опорному столбу на подземном паркинге. Я чувствовала его боль, а себя — предателем. Так и было. Я в очередной раз предала Волкова, выбрав Сафарова. Четыре года назад сбежала от него к Ильясу, и сейчас, не смогла удержаться от соблазна. Стоило ли говорить, что то спонтанный поступок и у нас был уговор? А может, нужно было солгать? Но я обещала не врать мужу и теперь за это расплачивалась. Тем более, если наговорю на Сафарова, Назар его в порошок сотрет. Этого я не хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Больнее всего было наблюдать, как человек, которого ты больше всего любишь, страдает. И страдает от боли, которую нанесла ему я. Назар мучился, его рвали на части чувства, которые прежде были дики.

Я знала, о чем он размышлял. В нём шла война между принципами с железными правилами, против чувств. Я была готова принять любое решение и больше всего боялась, что принципиальность возьмет верх над нашими отношениями.

Волков не умеет прощать. А мне так хотелось его этому научить.