Амбровое дерево

Часть 1

Глава 1

Я росла в штате Арканзас, район Кроули-Ридж, и почти не обращала внимания на амбровые деревья, разве что восхищалась их яркими цветами осенью. И, возможно, смеялась, когда Судья проклинал все на свете каждый раз, когда запускал газонокосилку по твердым семенам, падавшим с них. Крошечные колючие шарики ударялись о дом или машину с громким стуком и оставляли вмятины на лезвиях косилки, которые он так тщательно оттачивал.

Только став взрослой женщиной, я поняла истинную природу этого дерева. Амбровое дерево – это хамелеон среди деревьев, его пробковый внешний вид скрывает внутреннюю способность подражать чему угодно, от вишни до красного дерева. Но истинная ценность, которую не осознает большинство людей – его сердце, глубокого красного цвета, устойчивое и сильное. Люди видят только бледную волокнистую древесину, легко деформируемую, которая окружает твердую сердцевину.

Таким же город Морганвилль видел Ника Андерсона.

Как и у большинства южан из маленьких городов, респектабельность была такой же частью моей ДНК, как цвет волос и глаз. Это была цель, к которой все стремились, стандарт, по которому судили каждого гражданина Морганвилля. И хотя моя французская семья не была самой богатой – эта честь досталась Йену и Хелене Морган – мы были одними из самых уважаемых. В основном благодаря Судье, моему дедушке.

Его звали Карл, но никто, включая его дочерей, никогда не называл дедушку иначе, как Судья. Он ушел из судебной системы когда мне было пять лет, и поскольку мой собственный отец исчез незадолго до моего рождения, Судья заменил мне отца. Я думала, что этот человек может ходить по воде, и каждое слово из его уст воспринималось как Евангелие.

– Аликс, – сказал он мне, – держись подальше от железнодорожных путей. Под эстакадой живет кот Ваузер, и ты не захочешь связываться с ним.

– А что такое кот Ваузер? – зачарованно спросила я.

– Это пятидесятифунтовый¹ кот с восемью лапами и девятью огромными зубами, и он злее панцирника².

У Судьи было странное чувство юмора.

В то лето, когда мне было восемь лет, я проводила большую часть своего свободного времени, растянувшись в высокой траве возле эстакады, изо всех сил стараясь хоть мельком увидеть неуловимое животное. Мне было его жалко, и я подумала, что, если кто-то и может его приручить, то только я. В конце концов, разве я не приручила полудиких котят в сарае?

Той осенью я верила в это до первой близкой встречи с Ником Андерсоном.

Все знали, кто такие Андерсоны. Фрэнк, отец Ника, владел складом утильсырья на окраине города. Пять квадратных акров, заполненных ржавыми, искореженными грудами мертвых машин, большинство из которых были покрыты сорняками или дикими лозами винограда. В промежутках между рядами попадались лужи стоячей воды, их поверхность была окрашена разноцветными переливами от вытекшего масла. А в самом конце стоянки стоял небольшой трейлер, немногим лучше окружающих его машин, где жили Андерсоны, отец и сын.

Фрэнк Андерсон был единственным человеком в городе, которого не заботила респектабельность. Он был крупным мужчиной, гораздо выше шести футов³, и его вес свидетельствовал о склонности к крепким напиткам. Я никогда не видела на нем что-то другое, кроме штанов цвета хаки, испачканных пятнами неизвестного происхождения и плохо натянутой на огромный живот футболки, обвисшей на поясе.

Не было ничего необычного в том, что он сидел на скамейке перед универмагом или шатался по главной улице с бутылкой в правой руке, бормоча что-то о сукиных сынах, которые считали себя лучше него, и о том, что он им когда-нибудь покажет. Каждый ребенок в Морганвилле знал, что когда мужчина был в таком состоянии, то следовало держаться от него подальше. Фрэнк Андерсон был не из тех, кого можно было бы назвать дружелюбным, даже когда он был трезв. Пьяным, мужчина был просто опасен.

Очевидно, единственной, кто мог его выносить, была Лиз Суоннер. Дженна Говард, моя лучшая подруга с детского сада, сказала мне, что мистер Андерсон заплатил Лиз, чтобы она позволила ему «сделать это» с ней. Я не думаю, что кто-то из нас был точно уверен, что это значило, но подумала, что Лиз были нужны деньги, которые он мог ей дать. В конце концов, у нее было шестеро детей, которых надо было кормить, и не было работы, чтобы содержать их. Вся семья жила на пособие, хотя у них едва хватало денег, чтобы выжить.

Дом Суоннеров был последним между складом утильсырья и городом. Одноэтажный дом с анфиладой⁴ комнат и хлопьями краски, прилипшими то тут, то там к его обветшалым доскам, стоял в стороне, словно отверженный своими соседями. Несколько плешивых собак лежали на голой земле перед домом, словно живые украшения на лужайке – арканзасский эквивалент розовых фламинго.

Я смотрела в окно грузовика, когда Судья проезжал мимо дома Суоннеров, мое безграничное любопытство было направлено на жизнь, столь отличную от моей собственной, но там не было никаких признаков человеческого жилья. Линдси, самая младшая из выводка Суоннеров, училась в моем классе, но никто ее толком не знал. Она всегда держалась особняком и, казалось, становилась невидимой, несмотря на свои белокурые волосы и голубые глаза. Никто никогда не был с ней жесток. Большинство детей просто забывали о ее присутствии.

В тот самый день моя мать и тетушки выгнали меня из дома, пока готовились к церковному празднику, который должен был состояться на следующий день. Это будет последнее «ура» перед началом занятий в школе, и они собирались отпраздновать событие с большим размахом. Горы еды уже заполнили холодильник, и нам с Судьей грозили ужасные последствия, если мы прикоснемся к ней.

Я сидела на качелях, которые Судья смастерил для меня на заднем дворе: цепь с крючками на концах, обернутыми вокруг крепкой ветки амбрового дерева и обвитой вокруг зазубренного дощатого сиденья. Годы использования стерли траву под ним и оставили глубокую борозду, по которой волочились мои ноги. Мне было скучно, и я уже подумывала о том, чтобы уговорить Дженну помочь мне загнать в угол кота Ваузера, когда Судья вышел из сарая и направился к своему грузовику.

Судья был высоким и одним из самых крупных мужчин, которых я когда-либо знала, но при этом не массивным и без единой унции жира. Пара черных очков с толстыми линзами постоянно сидела на его носу, а коротко остриженные волосы были темно-серыми по бокам, сливаясь в более светлую серую полоску по центру головы. Его манера одеваться всегда была одинаковой: коричневая рабочая рубашка и джинсы – в будние дни, костюм – по воскресеньям.

Как только я поняла, что он уходил, я вскочила на ноги и последовала за ним. Судья никогда не предлагал поехать с ним, а я никогда не спрашивала разрешения. Все заинтересованные лица понимали, что, куда бы он ни пошел, я буду рядом.

Грузовик проехал мимо дома Суоннеров, и, когда мы свернули на свалку Андерсонов, я перевела взгляд вперед. Судья остановился в конце дороги, и мы выбрались наружу. Главным объектом внимания на свалке было большое жестяное здание, стоящее перед воротами, с вершины которого поднимались волны жара, а воздух был пропитан запахом несвежей нефти и бензина.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Фрэнка Андерсона, как только мы вошли внутрь. Он сидел за грязной стойкой, положив на нее ноги.

– Судья. Что привело тебя сюда? – его голос был угрюмым, как будто он делал одолжение, признавая наше присутствие.

– Я ищу топливный насос для «Шевроле» пятьдесят второго года, который восстанавливаю. Может быть, у тебя что-нибудь найдется?

Судья купил машину в тот день, когда вышел на пенсию, и большую часть времени проводил за ее ремонтом. Сначала он позволял мне сидеть внутри, пока сам копался в ней, но так происходило до тех пор, пока я случайно не нажала на гудок, в то время как его голова все еще находилась под капотом. Теперь я всегда стояла рядом с ним, подавая инструменты, когда он в них нуждался.

– Может быть, – мистер Андерсон повернул голову. – Эй, парень!

Шелестящий звук в задней части здания был первым признаком того, что здесь был Ник. Частично скрытый тенью, он появился из-за деталей двигателя, которые были разбросаны вокруг него, как цыплята вокруг юбки моей матери во время кормления. Он бесшумно пробрался сквозь обломки и в ожидании остановился у стойки.

– Иди, сними топливный насос с того пикапа «Шевроле» пятьдесят второго года, что стоит на заднем дворе, – мистер Андерсон снова перевел взгляд на Судью. – Возможно, он подойдет.

Когда Ник схватил со стола ящик с инструментами, я решила пойти с ним. Город был маленький, и я знала, кто он такой, но никогда раньше с ним не разговаривала. Мне было восемь, ему – десять, и даже, если бы между нами не было разницы в возрасте, Ник не общался с теми же людьми, что и я. Насколько мне было известно, он вообще ни с кем не общался. Те несколько раз, когда я видела его в школе, он всегда был один, прислонившись к дереву или зданию, наблюдая, но никогда не общаясь. Единственная разница между ним и Линдси Суоннер заключалась в том, что все знали о присутствии Ника. Даже в десять лет его было трудно игнорировать.

– Не испачкайся, Аликс, – крикнул Судья, когда я выскочила за дверь.

– Нет, сэр. Не испачкаюсь.

Я прекрасно понимала, какие последствия будут меня ждать от тети Дарлы, старшей из сестер моей матери, если я испачкаюсь. Женщина считала грязь любого вида своим смертельным врагом и искала ее с усердием, которое одновременно пугало и внушало благоговейный трепет. Когда я была маленькой, тетя убедила меня, что одно пятнышко грязи на моей персоне способно убить меня на месте. Только после нескольких приступов истерики моя мать заставила тетю Дарлу отказаться от своих прежних заявлений и заверить меня, что я не умру. Сейчас я отплачивала тете Дарле тем, что пачкалась при каждом удобном случае, тем самым доводя ее до собственных истерик.

Судья говорил ­– «что посеешь, то и пожнешь», и мы оба понимали, что его предупреждение было в основном напоказ. По крайней мере, если бы тетя Дарла накричала на него, пожилой мужчина мог бы честно парировать, что велел мне оставаться чистой.

Поскольку ноги Ника были в два раза длиннее моих, мне пришлось бежать, чтобы догнать его. Поравнявшись с ним, я краем глаза наблюдала за Ником. Парень был высок для своего возраста и худощав, все его тело состояло из сухожилий и костей, которые, казалось, выступали во все стороны. Его черные волосы были слишком густыми и длинными, даже для мира, в котором «Битлз» и «Роллинг Стоунз» были на пике моды.

– Ты, должно быть, много знаешь о двигателях, – отважилась я, когда молчание стало для меня невыносимым.

– Наверное.

Дрожь возбуждения пронзила мой живот.

«Он говорит со мной!»

– Иногда я помогаю Судье с ремонтом его машины.

Ник скептически посмотрел в мою сторону своими серыми глазами.

– Ты слишком мала, чтобы дотянуться до двигателя.

Я тут же ощетинилась.

– Я вовсе не коротышка. Моя мама говорит, что у меня просто тонкая кость. Кроме того, я не работаю над двигателем, а подаю ему нужные инструменты.

Когда парень не ответил, я решила простить его за оскорбление.

– Меня зовут Аликс.

Его губы слегка изогнулись вверх.

– Я знаю, кто ты. Все в городе знают, кто ты такая.

Я была потрясена этой новостью. Конечно, я была замечена за поступками, которые обычно привлекали ко мне внимание, например, вальсировала по центральному проходу церкви или вытягивалась на животе, подперев подбородок руками, слушая проповедь преподобного Грина. Но это было много лет назад, и я надеялась, что люди перестанут поднимать эту тему при каждом удобном случае. Когда тебе восемь лет, думать о репутации бывает непросто. Пришло время рискнуть и сменить тему разговора.

– Сегодня днем я собираюсь поймать кота Ваузера, – похвасталась я. – Он живет под эстакадой у железнодорожных путей.

Одна из бровей Ника взлетела вверх.

– А что такое кот Ваузер?

– Это пятидесятифунтовый кот с восемью лапами и девятью острыми зубами, и он злее панцирника. Но я собираюсь приручить его и забрать домой.

На этот раз его зубы обнажились, когда он усмехнулся.

– Даже, если бы он был реальным, зачем тебе понадобилось брать что-то подобное домой?

Я не собиралась признаваться, что мне было жаль кота.

– Чтобы напугать мою тетю Дарлу, – я заколебалась. – Ты думаешь, что кот Ваузер не существует?

Парень остановился у потрепанного синего пикапа и достал ломик, чтобы поднять капот.

– А кто тебе сказал, что он существует?

– Судья.

Ник пожал плечами.

– Может быть, он хотел напугать тебя, чтобы ты держалась подальше от железнодорожных путей. Они слишком опасны для игр ребенка.

Парень обошел грузовик, чтобы перегнуться через крыло. Во время движения слишком маленькая для него рубашка задралась на спине, и внезапно я забыла о коте Ваузера и своей репутации, уставившись на грубый рубец, который он обнажил.

Единственный раз, когда меня ударил взрослый – когда мама шлепнула меня по заднице перед церковным старостой за то, что я произнесла ругательство, которое услышала от Судьи. Потом я плакала целых два часа. Мама чувствовала себя такой виноватой, что плакала вместе со мной и обещала никогда больше меня не шлепать. В следующий раз, когда я выругаюсь, она просто вымоет мне рот с мылом и покончит с этим. Протестировав ее угрозы и осторожно лизнув кусок мыла, я решила, что с ругательствами покончено.

Инстинктивно, я знала, что это за отметина на спине Ника. Она была шириной в два дюйма и загибалась вокруг его бока. Края рубца были усеяны порезами, в основном темно-синего цвета.

Подняв один палец, я осторожно коснулась отметины.

– Тебе все еще больно?

Парень дернулся и напрягся, а когда повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза стали такого же черно-серого оттенка, как небо, когда собирается гроза. Я смотрела прямо на него, не желая отступать ни на дюйм, но внутри меня переполняла смесь ужаса и сочувствия. Но на моем лице это никак не отразилось. Даже в моем нежном возрасте я понимала, что такое гордость.

– Почему он тебя ударил?

Ник крепче сжал гаечный ключ, который держал в руке.

– Ему не нужна причина, – он бросил взгляд в сторону жестяного здания. – Слушай, никому ничего не говори, ладно? Большую часть времени я держусь от него подальше.

– Я никому не скажу, обещаю. Но нужны какие-нибудь лекарства для раны.

На этот раз я была готова поверить тете Дарле на слово. Тревожные видения гангрены, столбняка и инфекции проносились в моей голове.

– У меня их нет. Кроме того, мне уже лучше.

Возможно, но я не собиралась рисковать.

– Я сейчас вернусь.

Я побежала к грузовику и, оказавшись там, принялась лихорадочно рыться в бардачке, пока не нашла маленькую круглую жестянку, которую искала.

«Пчелиный бальзам».

Куда бы ни направился Судья, поблизости обязательно должен был быть «Пчелиный бальзам». Он купил его оптом, двенадцать банок в коробке, и поклялся, что мазь может вылечить все, что угодно. Я знала по собственному опыту, что его сила была не чем иным, как чудом. Судья мазал меня бальзамом при любой травме – от небольшого пореза до ободранного колена, и каждый раз я исцелялась без каких-либо необратимых повреждений. Единственный несчастный случай, связанный с мазью – когда я подумала, что этот бальзам поможет успокоить пчел, и приложила его к спине медоносной пчелы, собиравшей нектар с клевера в нашем дворе. К несчастью, мазь склеила пчелу и меня вместе, и в итоге я была ужалена. Очевидно, он не был предназначен для того, чтобы успокаивать пчел, потому что та была довольно раздражена этим опытом.

Ник уже открутил один конец топливного насоса, когда я остановилась рядом с ним.

– Подними свою рубашку.

Он замер, глядя на жестянку в моей руке.

– Что это такое?

– «Пчелиный бальзам». Это убережет тебя от заражения.

Я проигнорировала веселый блеск в его глазах, когда парень выпрямился и приподнял рубашку ровно настолько, чтобы обнажить рубец.

Помня о медоносной пчеле, я зачерпнула немного мази и принялась обрабатывать его спину. Кожа парня была горячей под моей рукой, и, несмотря на его неряшливую, поношенную одежду, я чувствовала исходящий от него чистый запах мыла. Ник наблюдал за мной с непроницаемым выражением лица, когда я обошла его сбоку и закончила там, где заканчивался рубец на животе.

– Ну, вот. Все готово, – я снова закрыла банку крышкой и протянула ему. – Ты можешь оставить его себе. У нас их много.

Все еще наблюдая за мной, Ник сунул бальзам в карман рубашки.

– Ты собираешься стать медсестрой или что?

– Нет. Я собираюсь стать писателем.

Выражение его лица сменилось напряженным интересом.

– Только особенные люди могут писать книги.

– Ну, тогда я особенная, потому что именно это я и собираюсь сделать.

– Возможно, ты и права, Мелочь.

Ник поднял руку и потянул меня за одну из темных косичек. Тон парня был таким теплым, что я не могла обидеться на это прозвище. В его устах оно прозвучало, скорее, как нежность, чем очередное оскорбление моего роста.

– Ты любишь читать? – спросила я, облокотившись на крыло, когда Ник вернулся к работе.

– Когда могу. Старик считает чтение пустой тратой времени. Он скорее потратит свои деньги на выпивку, чем на книги.

Такое отношение ошеломило меня даже больше, чем его раненая спина. Все в моей семье читали. Книги были нам так же необходимы, как еда или сон. Я не знаю, сколько мне было лет, когда я начала читать, но знаю, что моя мать случайно обнаружила это, когда мне было четыре года. Она купила мне новую сказку, пообещав прочитать ее вечером, когда я лягу спать. Не желая ждать так долго, я читала ее вслух своим куклам, когда она вошла в комнату. Судя по тому волнению, которое вызвал этот подвиг, можно было подумать, что я нашла лекарство от рака. Я не могла представить себе никого, кто считал бы чтение пустой тратой времени.

Я все еще думала об этом странном поведении, когда краем глаза уловила какое-то движение. Линдси Суоннер стояла в нескольких машинах от нас, засунув палец в рот и наблюдая за Ником. Ее волосы спутались вокруг плеч, и она была босиком.

– А что она здесь делает?

– Ждет меня.

Ник, наконец, освободил топливный насос и вытащил его из-под капота.

– Зачем?

Парень пожал одним плечом и вытер рукой вспотевший лоб.

– Я забочусь о ней.

– Почему?

– Потому что никто больше этого не делает.

– Она что, твоя сестра? – спросила я, чувствуя, как росло мое любопытство.

Ник бросил на меня настороженный взгляд, но покачал головой.

– Нет, ее папой был Пол Найланд. Он погиб в результате несчастного случая на лесопилке, когда она была совсем маленькой. Они переехали сюда сразу после этого.

Внезапная волна жалости накрыла меня, я повернулась и зашагала к Линдси. Ник следил за мной, его поза внезапно стала напряженной и оборонительной. Мне следовало бы обратить больше внимания на его поведение. Если бы я это сделала, то, возможно, избавила бы себя от многих страданий в будущем. Но в восемь лет я знала только одно. Мама сказала, что Бог послал каждого из нас на эту землю с определенной целью, и в тот день я решила, что моя цель – спасти Ника Андерсона. Если это означало еще и помогать Линдси, то я была более чем готова.

Линдси съежилась, когда я повернулась к ней, ее голубые глаза были огромными.

– Завтра у нас церковное собрание, – сказала я ей. – Там будет много еды, песен и игр. Тебе не нужно наряжаться, и можно даже не заходить в церковь, если ты этого не хочешь. Мероприятие будет проходить в парке. Заставь Ника привести тебя. Я буду вас ждать.

В то время я не знала, что Судья наблюдал за всем этим через маленькое, покрытое грязью окошко жестяного здания. Он был очень задумчивым, пока мы ехали обратно через город.

– Тебе нравится этот малыш Андерсон?

Я сидела на коленях, размышляя, смогу ли уговорить Судью зайти в магазин за содовой, когда он задал мне этот вопрос.

– Как для мальчика он ничего.

– Возможно, ты и права, сладкая моя, – мужчина потер рукой свою короткую стрижку. – Но ты будь с ним поосторожнее. Не позволяй своему мягкому сердцу взять верх над здравым смыслом.

Я вздохнула, когда мы проезжали мимо магазина, не сбавляя скорости.

– Я пригласила его и Линдси завтра на церковное собрание. Это хорошо?

– Думаю, что да. Но ты лучше расскажи об этом своей матери, и не расстраивайся, если они не придут.

– Да, сэр.

Моя мать, Элли, была самой младшей из дочерей Судьи и единственной, которая успела выйти замуж. Тетя Дарла была самой старшей, а тетя Джейн, самая тихая, держалась где-то посередине. Все они жили вместе с Судьей в большом старом двухэтажном доме, раскинувшемся на нашей маленькой ферме примерно в миле от города.

Я знала, что у них есть старший брат, мой дядя Верн, но я никогда его не видела. Он уехал задолго до моего рождения и женился на женщине, которую семья не одобряла. Если о нем вообще заговаривали, то только приглушенным шепотом. Все, кроме моей матери. У нее не было никаких проблем с тем, чтобы регулярно упоминать его имя, к раздражению тети Дарлы.

– Он мой брат, и я буду говорить о нем, когда захочу, – услышала я спокойный голос матери, когда выскочила из кухни.

Она сидела за столом, накладывая последние штрихи крема на лимонный пирог из холодильника. Тетя Дарла стояла у раковины и мыла овощи. Будучи мудрой, тетя Джейн уже покинула комнату.

– Нравится тебе это или нет, сестра, – продолжала мама, – но Верн все еще остается частью нашей семьи. Я думаю, это позор, что мы никогда не увидим его и его детей.

– Стыд – правильное чувство, – возразила тетя Дарла. – Верн стыдится той женщины, на которой женился, как и следовало бы. Представь себе, жениться на танцовщице из бара!

Эти разговоры не были для меня в новинку. Стараясь не высовываться, я взяла стакан из шкафчика и направилась к кувшину с лимонадом, стоявшему на столе. Я не успела далеко уйти, как тетя Дарла прервала свою тираду и подозрительно фыркнула.

– Это что, бензином пахнет? – она наклонилась ближе ко мне и снова принюхалась. – Так и есть! Аликс, где ты была?

– Мы с Судьей ездили на склад утильсырья. Ему нужно было купить топливный насос для своей машины.

– Клянусь, у Судьи должно быть больше здравого смысла, чем брать маленькую девочку в такое место. Элли, ты позволишь ему продолжать в том же духе?

Мама улыбнулась мне, и ее сине-зеленые глаза, так похожие на мои собственные, заискрились.

– Похоже, она пережила эту поездку.

Я добралась до лимонада и налила себе стакан, прежде чем сесть.

– Мама, я пригласила Ника Андерсона и Линдси Суоннер на церковное собрание. Судья сказал, что я должна тебе рассказать.

К ее чести, мама едва моргнула.

– Это было очень любезно с твоей стороны, Аликс. Нам давно следовало бы подумать о том, чтобы пригласить их. – Она бросила свирепый взгляд в сторону тети Дарлы, и я оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как тетя резко закрыла рот.

Тетя Дарла была не только нашей первой линией защиты от грязи, но и верным защитником нашей респектабельности. Любой намек на то, что наше положение в обществе может оказаться под угрозой, приводил ее в трепетный припадок праведного негодования, и она начинала читать лекцию о правилах приличного поведения.

Хотя в моем присутствии никто ничего не говорил, я знала, что развод моей матери и ее настойчивое требование, чтобы мы обе пользовались ее девичьей фамилией, вызвали в семье нечто вроде скандала. Но, даже будучи самой младшей, моя мать была единственным человеком, который мог успокоить тетю Дарлу одним взглядом.

Я повернулась к маме.

– Ничего, если я дам Нику несколько книг? Его отец не разрешает ему покупать их.

За моей спиной тетя Дарла фыркнула, но я не обратила на это никакого внимания.

– Это твои книги, Аликс. Ты можешь делать с ними все, что захочешь.

– Спасибо, мама, – я вскочила на ноги. – Я прямо сейчас выберу несколько.

Дойдя до лестницы, я остановилась и обернулась, прислушиваясь. Я обнаружила, что самые интересные разговоры всегда происходят вскоре после того, как я покидала комнату. И в этот раз я тоже оказалась права.

– Ты совершаешь ошибку, позволяя ей связываться с этим парнем, – донесся из-за двери голос моей тети. – Ты же знаешь, ЧТО ТАКОЕ Фрэнк Андерсон.

– Да, знаю, – голос матери был спокоен. – Я также знаю, что мальчик ни в чем не виноват. Не хочешь ли ты возложить грехи отца на сына, сестра?

Моя тетя фыркнула.

– Яблоко от яблони недалеко падает. Дай ему еще год или два, и он закончит так же, как его отец.

– А если так и будет, то кто будет виноват? Мы с самого начала знали, что Фрэнк Андерсон не годится для того, чтобы растить ребенка, но все закрывали на это глаза. Так кто же поступает правильно? Мы, игнорируя этого мальчика, или Аликс, попытавшаяся сблизиться с ним? Если Ник все-таки появится завтра, я твердо намерена пригласить его посещать этот дом, когда он захочет.

– Ты не сделаешь этого!

– Сделаю. Я больше не стану отворачиваться. Может быть, мы сможем показать этому молодому человеку, что в жизни есть нечто большее, чем то, чему он учится у Фрэнка.

О, счастье! Я закрыла глаза, чувствуя, как на меня накатывали волны радости. Мама была на моей стороне. Она собиралась помочь мне спасти Ника. Будучи вместе, как мы можем потерпеть неудачу?

Я остановилась, виновато подпрыгнув на нижней ступеньке. Тетя Джейн стояла на верхней ступеньке лестницы, скрестив руки на груди и наблюдая за мной. Поднеся палец к губам, она наклонила голову в сторону спальни.

После мамы и Судьи тетя Джейн была моим самым любимым человеком на всем белом свете. Я часто задавалась вопросом, откуда взялась ее внешность. У всех остальных были темные волосы и светлые глаза, но у тети Джейн волосы были теплого медового цвета, а ее выразительные глаза – темными, как ночь. Мама сказала, что она была вылитая прабабушка, но поскольку фотографий этой дамы не было, мне пришлось поверить ей на слово.

Я уловила обрывки разговоров, которые заставили меня поверить в то, что тетя Джейн когда-то была сильно влюблена, но из-за обстоятельств, которые она не могла контролировать, потеряла мужчину своей мечты. Это делало ее трагической фигурой в моих глазах, Спящей Красавицей, ожидающей пробуждающего поцелуя своего принца.

Как только мы оказались вне пределов слышимости из кухни, она положила руку мне на плечо.

– Аликс, ты же знаешь, что невежливо слушать чужие разговоры.

– Да, мэм.

Я опустила голову.

Тетя положила палец мне под подбородок и приподняла мою голову, пока я не посмотрела на нее.

– Скажи мне, откуда этот внезапный интерес к мальчику Андерсону?

– Я не знаю. Мне просто стало жаль его.

– Уверена, что дело только в этом?

– Не только. Мне он нравится. Ник не такой как его отец, – сказала я с легким вызовом.

Улыбка тронула ее губы.

– Хорошо. Помогать кому-то из жалости – это одно, но делать это ради любимого человека и его будущего – намного лучше. Значит, что ты так поступаешь не для себя.

– Тетя Дарла говорит, что благотворительность в детском доме помогает ей чувствовать себя хорошо.

– Я знаю, но это совсем другое дело, Аликс. Детский дом – это учреждение. Они зависят от благотворительности людей, которые помогают им заботиться о множестве детей, которым без них негде будет жить. Ник Андерсон – это не учреждение. Он – личность. Как ты думаешь, что бы он почувствовал, если бы подумал, что ты смотришь на него как на того, кому нужна благотворительность?

Я знала, как бы себя чувствовала. Я была бы оскорблена, возмущена, зла и обижена.

– Все совсем не так, тетя Джейн. Клянусь тебе.

Она кивнула.

– Я так не думала, но хотела убедиться, что ты понимаешь разницу. Будь его другом, милая, но не оскорбляй его жалостью. Никому не нужна жалость.

– Да, мэм.

Так я обрела еще одного союзника в своей миссии по спасению Ника. И хотя я еще не знала этого, Судья окажется самым привлекательным примером подражания для одинокого мальчика с сильным, и честным сердцем.

Глава 2

В Морганвилле есть городской парк – хорошо ухоженные десять акров земли на склоне холма, откуда открывается прекрасный вид на город. Несколько лет назад община построила там туалет, беговую дорожку и добавила еще одну, более современную детскую площадку. Но в тот день, когда моя семья познакомилась с Ником, здесь были только многочисленные столы для пикника, несколько почерневших железных грилей на ножках, одни качели и горка, все это было сгруппировано в тени величественных дубов, вязов и амбровых деревьев.

И в лучшие времена церковь не была моим любимым способом провести теплое летнее утро, сегодня же находиться здесь было для меня настоящей пыткой. Сидя на деревянной скамье, зажатая между мамой и Судьей, я беспокоилась и нервничала, не в силах даже притвориться заинтересованной. Мама дважды велела сидеть тихо, а Судья все время предлагал мне жвачку. Я перестала брать ее после пятой. Мои зубы слипались, и я едва могла открыть рот, чтобы жевать.

Когда произнесли последнее «аминь», я побежала в ванную, лавируя между прихожанами, как стальной шарик в пинбольном автомате, чтобы снять свое хорошее платье и натянуть джинсовые шорты и красный топ. К тому времени, когда я вернулась на улицу, большинство женщин, включая мою мать и тетушек, уже ушли в парк, и я знала, что они будут соединять вместе столы, расставлять еду и занимать места за столом для каждого члена своей семьи. Большинство мужчин собрались группами возле церкви, они курили, разговаривали и смеялись.

Я нашла Судью в облаке дыма, исходящего от трубки и переминалась с ноги на ногу, ожидая перерыва в разговоре. А что, если Ник и Линдси появились, а потом ушли, потому что меня там не было? Этой мысли было достаточно, чтобы я потянула Судью за руку, и волна облегчения наполнила меня, когда он направился к грузовику.

Если говорить о еде, то наши церковные собрания могли бы посоревноваться с президентским торжеством. Шесть столов были сдвинуты вместе, их потертые столешницы были накрыты множеством разноцветных льняных скатертей. Они трещали под тяжестью мисок и блюд, плотно прижимаясь друг к другу без единого дюйма свободного пространства. Женщины суетились вокруг еды, снимая фольгу и пластиковые крышки, украдкой поглядывая на блюда других и тайком сравнивая их со своими собственными.

Как только грузовик замедлил ход и остановился, я выскочила из него и направилась к маме. Она смеялась вместе с Хеленой Морган, когда я подошла к ней.

– Вы их видели? – быстро прошептала я.

Наклонившись вперед, мама приблизила губы к моему уху.

– Вон там, у леса. Ты проследи, чтобы он остался, Аликс.

– Я так и сделаю.

Я осмотрела затененный участок на краю парка. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Ника. Его темная рубашка и брюки сливались с тенями, и он стоял так неподвижно, что казался их частью. Ник был совсем один.

Я попыталась вспомнить о чувстве собственного достоинства, но так его и не ощутила, даже глубоко в себе, и заставила себя небрежно подойти к нему. Хотя я могла видеть только его очертания, но чувствовала, что парень наблюдал за мной.

– Привет, – я остановилась перед ним, и Ник выпрямился, глядя на меня сверху вниз, как будто я была загадкой, которую он должен был разгадать. – Я рада, что ты пришел.

– Я здесь не останусь. Я пришел сообщить, чтобы ты не ждала. Линдси не любит находиться рядом с незнакомыми людьми.

Его одежда была чище, чем обычно, рубашка аккуратно выглажена, на поношенных джинсах не было никаких пятен. Если Ник не хотел здесь оставаться, то зачем было утруждать себя и так старательно одеваться? Осознание этого факта придало мне еще больше решимости удержать его здесь.

– Ты не можешь уйти, – я взяла Ника за руку. Если бы я знала, что это поможет, то обхватила бы его ноги руками и изо всех сил держалась бы, чтобы удержать парня в парке. Как же я спасу его, если он откажется сотрудничать? – У меня кое-что есть для тебя.

– Ну и что же? – Ник пытался освободить руку, но я не отпускала.

Его рука была приятной на ощупь. Сильной и теплой.

– Я принесла тебе несколько своих книг.

Ник попытался не показывать свою заинтересованность.

– Я не принимаю милостыню.

– Это не милостыня. Я не дарю тебе книги, а даю их тебе взаймы. Совсем как в библиотеке. Кроме того, я уже читала их, так что они просто лежали на полках и собирали пыль.

Это была не совсем правда, но я надеялась, что Бог простит мою хитрость. После двух часов тревожных раздумий я решила отдать Нику самые дорогие для меня книги, которые стояли на моих книжных полках – трилогию Толкина «Властелин колец». Тогда я еще не понимала, что большинство детей не достигло моего продвинутого уровня чтения. Но даже в противном случае, как я была уверена, Ник смог бы понять суть этих историй. Не знаю, почему я так сильно в него верила, но вот просто так было.

Парень колебался, своими серыми глазами он осматривал толпу людей, заполнявших парк. Я почти могла читать его мысли.

«Мне здесь не место», – думал он. – «Они заставят меня уйти».

– Мама сказала, чтобы ты обязательно остался, – уговаривала я его. – Ее чувства будут задеты, если ты не поешь с нами. Она и мои тетушки готовили в течение нескольких дней.

На юге мы впитываем вежливые манипуляции и мягкую дипломатию с молоком матери.

– Ты сказала ей, что пригласила меня?

– Да. И еще она сказала, что ты можешь приходить к нам в любое время, когда захочешь.

– Ты ведь не станешь лгать только для того, чтобы затащить меня туда, а, Мелкая? – когда Ник смотрел на меня, его взгляд был таким же мягким, как и голос.

– Я не лгу, – за спиной я скрестила пальцы на свободной руке. Просто на тот случай, если Бог подслушивал, когда я рассказывала Нику о книгах. – За ложь попадают в ад.

– Она и правда так сказала?

– Да. И Судья тоже сказал, что будет хорошо, если ты придешь.

Парень собрался с духом, и кивнул.

Когда я вышла из-за деревьев, таща за собой Ника, все дети в парке оторвались от своих дел и уставились на нас. Не было никаких сомнений в том, что моя репутация только что поднялась еще на пару зарубок. Или упала, в зависимости от вашей точки зрения. Но на этот раз мне было все равно. Единственное, что меня волновало – это хватка Ника, становившаяся все крепче и крепче, пока мы подходили ближе к столам для пикника. Какая-то часть внутри парня не могла поверить в то, что его примут так легко, как я говорила, и он ждал провала этой затеи.

Гул разговора взрослых резко оборвался, когда я подвела Ника к матери. Тусклый красный румянец окрасил кожу на его лице и шее, а ладонь стала скользкой от пота.

– Видишь, мама? Я же говорила, что он останется.

– Так и есть, – она улыбнулась Нику. Моя мать всегда была красива, но когда улыбалась, можно было почти услышать, как поет небесный хор. – Ник, я рада, что ты пришел. Наш столик вон там, и я жду, что ты присоединишься к нам, слышишь?

– Да, мэм.

Должно быть, он тоже услышал хор, потому что смотрел на мою мать так, словно увидел Ангела. За спиной мамы Хелена Морган сжала губы в тонкую линию, и обменялась недовольным взглядом с Гретхен Трис, женой мэра. Я надеялась, что Ник их не видел.

Эти две женщины, наряду с моей матерью и тетушками, были центром высшего общества в Морганвилле. Город был назван в честь Яна Моргана, одного из предков Хелены Морган. Их семья владела лесной промышленностью, в которой работало большинство жителей этого района. Мистер Говард, отец моей лучшей подруги Дженны, работал на них. Хью, единственный ребенок Морганов, был одного возраста со мной, и поскольку наши матери были подругами, нам приходилось терпеть общество друг друга с пеленок. Хью всегда дергал меня за волосы или, пользуясь моим чувством соперничества, подбивал на опасные и глупые подвиги. Большинство моих шрамов были результатом споров, от которых я не удержалась. Но я никогда не смотрела на Хью со злобой. Он был всего лишь мальчишкой, которому нравилось дразнить меня, и, хотя это раздражало, я могла жить с этим.

Хрюша Трис, известная всем, кроме Дженны и меня, как Пегги, была совсем другой историей. Полная блондинка, дочь мэра Тима и Гретхен, она была ужасно избалована. Казалось, Пегги родилась с чувством ненависти ко всему вокруг. Она постоянно крутилась вокруг Хью, отпуская ехидные замечания о других детях вообще и обо мне в частности. Мы ненавидели друг друга с пылом прирожденных врагов. В данный момент она стояла рядом с Хью, уперев руки в толстые бедра и ухмыляясь в мою сторону. Я повернулась к ним спиной.

– Мама, куда ты положила книги?

– Они в корзине на нашем столе.

Я потянула Ника за руку.

– Идем. Подожди, пока не увидишь, что я принесла.

Если бы я знала, какую боль причинят ему эти книги, то вряд ли бы отдала их парню. Но с другой стороны, если бы я могла видеть будущее, я бы многое сделала по-другому в отношении Ника.

Передавая их по одной, я объяснила, что это история о хоббитах, маленьких людях из местечка под названием Средиземье. Ник брал каждую книгу так, словно она была сделана из редкого и драгоценного стекла, которое могло разбиться, если он коснется его неправильно.

– Так ты их читала? – он перевел взгляд с толстых книг на меня и обратно.

– Конечно. Они мои любимые, но я люблю все виды научной фантастики и фэнтези. У меня их целая куча. Когда закончишь их читать, можешь принести обратно и выбрать другие, которые тебе понравятся.

– Зачем ты это делаешь? – Ник погладил книги рукой.

– Потому что книги созданы для того, чтобы их читали, – ответила я ему. – А ты любишь читать.

– Церковный пикник – это одно, но твои родители не захотят, чтобы я околачивался возле твоего дома.

– Я же говорила тебе, мама сказала, что ты можешь приходить в любое время, когда захочешь.

– Она просто была вежлива.

– Мама всегда вежлива, но она никогда бы этого не сказала, если бы не имела в виду.

В тот день Ник поверил мне, но это произошло намного позже, когда мы ели. Именно Судья убедил его.

На пикниках пища подавалась в строгой последовательности. Один из мужчин произносил молитву, и тогда начинался хаос. Сначала ставились тарелки для детей и когда дети усаживались кушать, мужчины выстраивались в очередь, а женщины суетились вокруг них, проверяя, все ли пришли и нашли места. Женщины ели последними, старательно пробуя каждое блюдо на столах, чтобы никто не обиделся.

Когда позвали детей, Ник неохотно последовал за мной. Мы были островком из двух человек в море детей, пока пробирались на свои места за столом, каждый отодвигался, давая нам много места. Когда мне стало ясно, что Ник не собирается накладывать себе еду, я сделала это за него, нагромоздив на его тарелку все, что, как мне казалось, могло ему понравиться. Кучи картофельного салата, печеных бобов, кукурузы в початках и вареных яиц были увенчаны ломтиками ветчины, жареной курицей и сдобными булочками. Бумажные тарелки грозили согнуться и развалиться, когда мы несли их к нашему столу.

Я оставила Ника сидеть между едой и книгами с непроницаемым выражением на лице и бросилась обратно в гущу детей, чтобы взять две содовые из холодильника со льдом. Когда я вернулась, Судья уже сидел напротив Ника и расспрашивал его о двигателях. Одно из самых замечательных качеств Судьи – он никогда не разговаривал с тобой, как с ребенком.

– Тебе нравится работать с двигателями? – услышала я, когда поставила перед Ником стакан содовой.

– Да, сэр. Двигатели похожи на большую головоломку. У каждой детали только одно место, куда она подходит, и мотор не будет работать, если деталь находится не там, где должна быть.

Судья утвердительно кивнул.

– Проблема в том, чтобы выяснить, какие части испортились. Я надеюсь, что топливный насос, который я купил вчера, поможет. Я работаю над этим «Шевроле» уже три года и до сих пор его не завел.

– А что происходит, когда вы пробуете его завести?

И вот так Ник был потерян для мира. Они с Судьей проговорили о машинах весь остаток дня. Не думаю, что он даже понимал, что съел все со своей тарелки, а одна его рука собственнически лежала на книгах, пока они размышляли о возможных неисправностях в двигателе и о том, как исправить проблему. Даже присутствие моей матери и тетушек не помешало начавшейся дискуссии. Я осталась с ними, отказавшись от возможности надрать кому-нибудь задницу во время игры в софтбол после ужина, и с удовольствием наблюдала за Ником. Я никогда раньше не видела его таким оживленным, таким восторженным, и это очаровало меня. Парень был красив, чего я никогда раньше не замечала. Его черные волосы вспыхивали бело-голубыми бликами при движении. Серые глаза заинтересованно блестели. А когда Ник смеялся, на его щеках появлялись ямочки, придавая озорной вид. Один раз я заметила, что моя мать и обе тетушки ошеломленно уставились на него, а потом многозначительно переглянулись.

Оглядываясь назад, я подозреваю, что именно в тот день началось мое увлечение Ником. Мне было всего восемь лет, и я не понимала что такое любовь и желание. Если бы кто-нибудь попытался объяснить, подумала бы, что это отвратительно. Но глядя на Ника, я чувствовала внутри тепло и удовлетворение. Каким-то образом, цель моей миссии изменилась от спасения парня к удержанию рядом, чтобы я могла видеть его каждый день. В голове у меня крутились всевозможные планы и схемы, но Судья решил мою дилемму прежде, чем я успела привести их в действие. К тому времени, когда пикник закончился и все собрались расходиться по домам, Ник согласился помогать Судье с «Шевроле», когда у него будет свободное время.

Занятия в школе должны были начаться в следующую пятницу после пикника, и у меня оставалось всего несколько дней, чтобы насладиться свободой. В среду Дженна получила разрешение от Друджина дракона⁵, соседа, которому ее отец платил за то, чтобы он присматривал за дочкой пока он на работе, пробыть у меня целый день. В этом году мы перешли в четвертый класс и провели углубленный анализ всего, начиная от учителей и одежды, которую мы купили, заканчивая другими детьми в нашем классе. Каким-то образом мне удалось сдержаться и не заговорить о Нике. Он был моим, и я не хотела делить его даже с моей лучшей подругой.

Дженна очень напоминала мне маленькую сиротку Энни⁶. У нее не было смешных глаз, но зато были такие же волосы. Ярко-рыжая, спутанная масса огненных кудряшек, не поддававшаяся никаким попыткам укротить ее. Личность девчонки прекрасно сочеталась с волосами. Она была живой, никогда не умолкающей болтушкой. Даже маленькой дозы Дженны было много, но для меня она была совершенством. Хотя я вообще не была застенчивой, мне больше нравилось слушать, чем говорить, что вполне устраивало Дженну. Больше всего на свете мне нравилось часами лежать с книгой, свернувшись калачиком. Дженна считала, что книги – это разновидность пыток, которым нас подвергают учителя-садисты, стремящиеся сделать нашу жизнь невыносимой. Я сделала все возможное, чтобы изменить ее отношение, но, честно говоря, думаю, что она просто не могла достаточно долго сидеть на одном месте, чтобы читать.

В тот день мы были в сарае, играли с новым выводком котят. Им было три недели от роду, и они шатались на слабых лапках, изучая нас и свое окружение. Мать, наполовину одичавшая кошка, сидела по другую сторону сарая, внимательно наблюдая за своими малышами.

– Ты нравишься Хью, – заявила Дженна.

– Фу! А он мне – нет.

Я провела рукой по мягкому меху черного котенка, прилипшему к моей рубашке, как липучка.

– Вот почему он всегда дразнит тебя.

– Он всех дразнит. Это же Хью.

– Ну, я думаю, что он симпатичный.

– Ты думаешь, что все мальчики симпатичные.

Дженна была на несколько световых лет впереди меня, когда дело касалось противоположного пола. Она уже миновала тот период в третьем классе, когда все парни казались надоедами.

Краем глаза я уловила какое-то движение и посмотрела в сторону открытых дверей сарая. Ник встретился со мной взглядом и слегка улыбнулся, прежде чем исчез в направлении ангара. За последние несколько дней у него, похоже, развилась сверхъестественная способность узнавать, когда Судья будет работать над «Шевроле». Как только Судья поднимал капот, появлялся Ник. Они склонялись над двигателем, как врачи, пытающиеся спасти жизнь пациента на операционном столе, бормоча что-то друг другу, тыча то в одно, то в другое. Обычно я стояла рядом, словно медсестра, чтобы вложить соответствующий инструмент в протянутую руку.

– Гаечный ключ.

Сильный удар.

– Отвертка.

Сильный удар.

Но сегодня у меня была компания. Им придется обойтись без меня.

– Что он здесь делает? – Дженна прищурила свои голубые глаза, когда посмотрела на меня.

– Помогает Судье с машиной.

Она провела по земле соломинкой, позволив одному из котят осторожно потрогать ее.

– Хрюша всем говорит, что ты в него влюблена, поэтому привела его в воскресенье на пикник. Она называет его Противным Никки.

Я тут же ощетинилась.

– Он вовсе не противный. Он гораздо чище, чем Хрюша. Она все время потеет.

Дженны и ее отца не было на пикнике. Если они и посещали церковь, то только методистскую неподалеку от своего дома.

– Я знаю, – она сморщила свой вздернутый носик. – В прошлом году мне пришлось сидеть рядом с ней на уроке рисования. Так зачем ты позвала его на пикник?

Я пожала плечами.

– Потому что Ник очень мил, если у тебя получится разговорить его. Он мне нравится. И Ник совсем не похож на своего отца. Он читает книги.

Подруга подняла свои голубые глаза к небу.

– Ну, это все объясняет. Любой, кто читает, для тебя – святой. Он, наверное, твоя родственная душа.

– Что такое родственная душа?

– Человек, за которого ты должна выйти замуж, когда вырастешь.

– Я не собираюсь выходить замуж, – настаивала я. – Я собираюсь стать писателем.

– Разве ты не хочешь детей?

Я задумалась над этим вопросом на секунду или две. В нашей церкви было несколько младенцев, и мне всегда нравилось играть с ними.

– Возможно.

– Ну, если ты хочешь детей, то должна быть замужем.

– Лиз Суоннер не замужем, и у нее шестеро детей.

Мы смотрели друг на друга, размышляя над этой загадкой.

– Может быть, если бы она была замужем, у нее не было бы так много детей, – предположила Дженна. – Пойдем, спросим твою маму.

– Хорошо.

Моя мать решила эту дилемму очень просто. Она сказала нам, что мы слишком много думаем, а потом сунула нам пригоршню теплого печенья.

Дженна вскоре должна была уехать, так что мы оставили эту тему. Но я не могла перестать размышлять. Ник наверняка знает об этом. В конце концов, он жил по соседству с домом Суоннеров, и проблема заключалась лишь в том, чтобы увести его от Судьи на достаточно долгое время, чтобы расспросить. Инстинктивно я знала, что Судья не одобрит, если я буду обсуждать это с Ником.

В тот день мне так и не представилась возможность расспросить парня. К тому времени, когда я добралась до сарая, он уже ушел. Я не видела Ника до следующей ночи, и когда я взглянула на него тогда, у меня от страха встали дыбом все волосы.

– Аликс? Отнеси объедки от ужина в сарай для кошек, – крикнула мама из кухни.

– Да, мам.

Я лежала на животе на полу гостиной, читала и слушала доносившееся, в сумерках, из открытых окон пение цикад. Судья, зажав в зубах трубку, сидел в глубоком кресле и читал газету.

Хотя прошло уже много лет с тех пор, как в сарае жили лошади или коровы, он все еще был домом для многих мелких животных. Сарай служил не только убежищем и питомником для большой популяции кошек, но и для случайной бродячей собаки, нескольких сипух, голубей, белок, пары опоссумов и, конечно же, мышей. Однажды я даже застала врасплох маленькую серую лисичку. Вероятно, именно поэтому я не встревожилась, когда услышала шорох с задней стороны здания.

На столе стояло несколько оловянных тарелок, и я выложила в каждую половину содержимого миски, соскребая ложкой остатки. Некоторые из более дружелюбных кошек прибежали сразу же, как только я вошла в сарай. Остальные ждали, пока я выпрямлюсь и отойду подальше от еды.

Снова послышался шорох, за которым последовал тихий стон. Волосы на моей шее и руках встали дыбом, когда я уставилась в темноту. Ни одно животное не издавало такого шума.

– Кто здесь?

Когда никто не ответил, я подошла к двери и потянулась к выключателю. Судья провел электричество в сарай в то же время, когда переоборудовал подсобные и кормовые помещения в жилые комнаты для мистера Боба, нашего разнорабочего. Никто не пользовался этой комнатой с тех пор, как умер мистер Боб, хотя она все еще была обставлена мебелью и регулярно убиралась.

Сделав глубокий вдох, я нажала на выключатель, и с моих губ сорвался вздох, когда я увидела, откуда доносится этот шум. Ник лежал на боку, свернувшись в клубок и прижимая руки к животу. Чашка, которую я держала в руках, выскользнула из моих пальцев, и я бросилась через здание, падая на колени рядом с ним.

– Ник? Что случилось?

Он был так неподвижен, что я испугалась, до ужаса, подумав о том, что он мертв.

– Ник?

Когда я дотронулась до его плеча, чтобы встряхнуть его, парень снова застонал и открыл глаза, и я увидела, что их серые глубины остекленели от боли.

– Твои книги, – прошептал Ник. – Я пытался спрятать их, но он нашел их и хотел сжечь. Я не мог позволить ему сделать это. Я должен был вернуть их обратно.

Парень медленно разжал одну руку, чтобы показать книги, которые так крепко держал.

Только когда я потянулась за ними, то поняла, что моя рука была мокрой. Я в ужасе уставилась на окрасившиеся в красное пальцы.

– У тебя кровь идет!

– Я в порядке. Должен идти.

Ник попытался подняться, но я удержала его. Как он прошел эти три мили от склада утильсырья до нашей фермы, я никогда не узнаю. Но один взгляд на его разодранную спину убедил меня в том, что даже весь «Пчелиный бальзам» в мире не сможет вылечить ее. Рубашка парня была изорвана в клочья, кровь сочилась из дюжины ран. Мне нужно было срочно позвать на помощь.

– Не двигайся. Я позову маму.

– Нет, – Ник сомкнул руку вокруг моей руки. – Ты же обещала, что никому не расскажешь. Если они узнают, то меня отправят в приют.

Мои глаза наполнились слезами, когда он снова попытался встать. Я не могла позволить ему уйти. Он никогда не вернется домой.

– Подожди. Пожалуйста. Позволь мне позвать Судью. Я заставлю его пообещать, что он ничего не сделает без моего разрешения. Судья знает, что делать.

Дрожь сотрясла его стройное тело, и Ник снова опустился на пол, как сдувшийся воздушный шар. В мире Ника не было оттенков серого. Все было черно-белым. Либо ты был хорошим парнем, которому можно было доверять, либо нет. Он уже решил, что Судья и я были хорошими.

– Заставь его пообещать, – прошептал он, закрывая глаза.

Я выскочила из сарая быстрее, чем когда-либо двигалась, замедлившись только тогда, когда добралась до кухни. Я боялась, что Ник передумает и попытается снова уйти, прежде чем я позову на помощь. Мама и тетушки все еще убирали посуду после ужина, и я спрятала руку за спиной, чтобы они не увидели кровь.

– Аликс? Где чашка?

– Мне очень жаль. Я забыла и оставила ее в сарае. Я принесу ее через секунду.

Судья поднял глаза, когда я перегнулась через подлокотник его кресла.

– Пойдем со мной на улицу, пожалуйста. Это срочно, – прошептала я.

Одна его бровь поползла вверх, но он сложил газету, встал и последовал за мной в ночь.

– Что случилось, Аликс?

Между нами пролетел светлячок, пока я смотрела на него.

– Прежде чем я расскажу тебе, он сказал, что ты должен пообещать никому больше не рассказывать.

– Кто сказал, чтобы я обещал это?

– Ник. Пожалуйста, Судья. Он боится, что если ты узнаешь, то отправишь его в приют.

Судья, должно быть, услышал отчаяние в моем голосе, потому что кивнул.

– Хорошо, я обещаю, что никто не отправит его в приют.

– Ник в сарае, и ему очень больно, – я протянула деду руку, чтобы показать кровь. – Не знаю, что мне делать.

Мужчина направился к сараю, стиснув зубы.

– Останься здесь.

– Я не могу, он уйдет, если меня не будет с тобой.

Когда он не ответил, я восприняла это как разрешение пойти с ним. Ник был моей ответственностью, и если меня накажут за то, что я осталась с ним, я не стану возражать.

Я не раз слышала в городе, как Судья, выступая перед присяжными, говорил, что справедливость и честь значат для него больше, чем его собственная жизнь, но до той ночи я не понимала, что это значит. До того момента я никогда раньше не видела Судью в бешенстве.

Нику все же удалось сесть. Его голова безвольно повисла, и он тяжело дышал, когда Судья подошел к нему. Мой дед весь напрягся, и могу поклясться, что его глаза вспыхнули огнем. С его губ сорвались слова, которых я никогда от него не слышала, но, когда дед заговорил с Ником, его голос был мягким.

– Я помогу тебе встать, сынок. Аликс, открой дверь в комнату мистера Боба. Мы поместим его туда.

Я поспешила повиноваться, включила свет и торопливо натянула одеяло на двуспальную кровать, стоявшую в углу. Жизнь мистера Боба была простой. Кровать, мягкое кресло со столиком рядом, электрический обогреватель для холодных зимних ночей и ванная комната. Поскольку он всегда ел вместе с семьей, здесь не было даже кухни.

Лицо Ника побелело, когда Судья опустил его на кровать, но он не издал ни звука.

– У тебя уже начинается лихорадка, – сказал Судья, осторожно снимая с Ника остатки рубашки. – Ложись на живот. Аликс, принеси из ванной аптечку и найди что-нибудь чистое, чтобы налить туда теплую воду.

С аптечкой все было просто. Мы держали ее на полке над раковиной в ванной. Там же была бутылка аспирина, я схватила и ее. Найти что-то, куда можно было бы налить воду, было немного сложнее, мне не хотелось, чтобы моя мама вмешивалась. В сарае не было ни посуды, ни даже ведер. Подожди-ка. Миска, в которой я несла объедки!

Я бросилась в сарай, схватила ее и отнесла назад к раковине. Там я помыла миску с мылом для рук и дочиста ополоснула. Когда она наполнилась теплой водой, я достала из шкафа полотенце и принесла все это Судье.

– Я постараюсь осторожно, сынок, но это будет немного больно.

Судья взял полотенце и начал смывать кровь со спины Ника. В агонии сочувствия я села на пол у кровати и взяла его за руку.

– Это сделал твой отец?

В данных обстоятельствах было удивительно, как спокойно прозвучал голос Судьи.

Ник не ответил.

– Нужно, чтобы тебя осмотрел доктор.

– Нет. Вы обещали. Он просто напился, вот и все.

Судья стиснул зубы так громко, что я услышала.

– С этого момента, когда он начнет пить, ты будешь приходить сюда. Теперь это твоя комната, слышишь?

– Я не могу, он придет искать меня и создаст вам проблемы.

– Позволь мне об этом побеспокоиться. Я дал тебе обещание, а теперь хочу получить его и от тебя. Когда он начнет пить, ты придешь сюда.

Ник поколебался, а потом слабо кивнул.

– Я обещаю.

Когда Нику промыли спину и обработали ее лекарством, Судья нашел одну из футболок мистера Боба, чтобы тот мог ее надеть, затем укрыл парня одеялом и повернулся ко мне.

– Аликс, ты останешься здесь и будешь присматривать за ним, пока я не вернусь. У меня есть кое-какие дела, о которых нужно позаботиться.

– Что мне делать?

– Просто удерживай его в кровати и давай воду, когда Ник захочет пить.

– Да, сэр.

Только много лет спустя я узнала, куда он отправился в ту ночь. Он быстро заехал домой за шерифом и затем они открыто объяснились с Фрэнком Андерсоном. Мало того, что они угрожали забрать у него Ника, Судья пообещал ему приличный тюремный срок, если он еще хоть раз прикоснется к Нику. Шериф начал действовать, сообщив пропойце, что Нику разрешено оставаться в нашем доме в любое время, когда парень захочет, и если Фрэнк не хочет нарваться на проблемы, то согласится.

И хотя никто никогда не признавался в этом, я была почти уверена в том, что женский контингент моей семьи тоже знал, что произошло. Амбарные коты внезапно перешли на трехразовое полноценное питание, все это было красиво разложено на наших красивых блюдах с вилкой и стаканом молока в комплекте. На этот раз даже тетя Дарла держала рот на замке.

Тот вечер я просидела с Ником, не выпуская его руки, и мы разговаривали, когда он мог.

– Завтра ты не сможешь пойти в школу.

– Я должен.

Он беспокойно заворочался, морщась, когда своим движением задел спину.

– Нет. Мы никогда ничего не делаем в первый день. Я узнаю, кто твой учитель, и достану для тебя список школьных принадлежностей.

– Меня это не волнует, – Ник смотрел на меня из-под опущенных век. – Но я должен быть там ради Линдси. Она испугается, если я не пойду.

– Я скажу ей, что с тобой все в порядке. Я даже буду играть с ней, чтобы она не волновалась.

– Линдси не будет играть, – Ник заколебался. – Она не такая, как ты, Мелкая. Девчонка не разговаривает ни с кем, кроме меня, и то, только тогда, когда это необходимо.

– Она что, умственно отсталая?

– Нет. Может быть, немного медленно развивается, но это не ее вина. Никто никогда не заботился о ней и не пытался ей помочь, – его голос был чуть громче шепота, и я видела, что парень был едва в сознании.

– Спи, – сказала я ему. – Завтра я прослежу, чтобы с Линдси все было в порядке, и не буду ее пугать.

Я все еще сидела на полу, но наклонилась так, что моя голова оказалась на подушке рядом с его, и наши лбы почти соприкоснулись.

– Ты какая-то особенная, Мелкая, – пробормотал он.

– И ты тоже, – ответила я.

Должно быть, я там и заснула, потому что, когда проснулась в следующий раз, было уже утро, и я лежала в своей собственной постели.

Глава 3

Как бы решительно ни был настроен Ник, он все равно не смог пойти в школу на следующий день. Все, что парень мог сделать – поднять голову с кровати, но его все еще лихорадило. Я сделала то, что обещала. Получила список школьных принадлежностей от его учителя и следила за Линдси. Большие совиные глаза девочки наполнились слезами, когда я сказала ей, что Ника не будет, поэтому я сидела с ней на каждой перемене, уверяя, что он в порядке и вернется в школу, как только сможет. Она не произнесла ни слова, просто уставилась в землю, будто меня там не было.

Обычно после школы по дороге домой я останавливалась поиграть или поговорить с другими детьми, которые шли со мной, но в тот день я все время бежала.

– Как он? – спросила я Судью.

– Нику больно, но все будет в порядке.

На меня нахлынуло облегчение.

– Можно мне проведать его?

– Думаю да. Возможно, парню захочется побыть в другой компании. Скорее всего, я ему уже надоел.

И так я провела весь вечер в комнате Ника, рассказывая ему о первом дне в школе и о Линдси. Я кормила его ужином, когда парень не мог пошевелить руками, задыхаясь от боли. Я даже достала книги, которые одолжила ему, нашла место, на котором он остановился, и читала вслух, пока Ник не задремал. Я бы просидела с ним всю ночь, если бы не появился Судья и не отправил меня домой.

На следующее утро мама остановила мое стремительное бегство к сараю и затолкала в машину, чтобы отправиться в нашу ежегодную поездку за школьными принадлежностями. Если мама и заметила, что наша корзина была немного полнее, чем обычно, она не стала возражать.

К моему удивлению, наша вторая остановка в то утро была около магазина подержанной одежды. Мама очень деловито просмотрела все вещи, выбирая джинсы, рубашки, нижнее белье и обувь. Всю одежду явно носили, но она была в отличном состоянии. Мама даже купила теплую зимнюю куртку. Когда мы вернулись домой, она срезала с одежды все бирки на веревочках, аккуратно сложила ее и, глядя мне прямо в глаза, протянула стопку.

– Сегодня утром, Аликс, я перебирала шкафы и нашла кучу старой одежды твоего дяди Верна. Не могла бы ты отнести ее в комнату мистера Боба и положить в сундук?

Кажется, в эту минуту я полюбила свою мать еще больше.

– Спасибо, – прошептала я, крепко ее обнимая.

Только через неделю Ник выздоровел настолько, что смог передвигаться. За эту неделю пустая комната превратилась в уютное гнездышко. Сначала появился старый письменный стол, затем книжная полка, которую я быстро заполнила для него. На голом полу появился плетеный ковер, а единственное окно было украшено новыми клетчатыми занавесками.

По словам Судьи, моя мать и тетушки затеяли очередную безумную уборку и выбрасывали все с чердака. Поскольку дед терпеть не мог выбрасывать что-либо, что могло бы еще пригодиться, Судья сносил вещи в комнату Ника. Сомневаюсь, что мы хоть на минуту обманули Ника, но он ничего не говорил, и я потеряла счет тому, сколько раз замечала, как парень изумленно трогал книги или одежду. Никто никогда не заботился о Нике, за исключением, может быть, Линдси, и он не знал, как к этому относиться.

Пока Ник выздоравливал, мы не слышали ни слова от Фрэнка Андерсона. Не думаю, что он когда-нибудь снова осмелится ударить Ника, но парень сдержал свое обещание данное Судье. Комната в сарае, несомненно, принадлежала Нику. В течение следующих десяти лет, много ночей я видела мягко мерцающий свет, льющийся из окна, и знала, что Ник там, в безопасности. Иногда, если не было слишком поздно, я тайком спускалась вниз, и мы вместе разговаривали или читали. И я, наконец-то, задала Нику свой вопрос о детях.

Был поздний вечер пятницы, примерно через две недели после возвращения Ника в школу. Увидев, как в его комнате зажегся свет, и взяв новый экземпляр «Дюна»⁷, который читала, я спустилась вниз, чтобы составить ему компанию. Хотя наша школа включала все классы от подготовительных до старших, мне редко удавалось поговорить с ним в течение дня. Во время перемены Ник стоял позади Линдси, скрестив руки на груди, и свирепо смотрел на любого, кто подходил слишком близко. Я была допущена в этот узкий круг, но Ник почти не разговаривал, когда рядом были другие люди. Он отвечал мне легким кивком, а затем возвращался к «охране периметра».

В ту ночь мы читали на его кровати, скрестив ноги и опираясь спиной на стену, а наши плечи дружески соприкасались. Ник закончил все книги «Властелина колец» и теперь просматривал «Хроники Эмбера»⁸.

Я положила палец на незнакомое слово и подняла глаза.

– Что такое «наложница»?

Здесь следует упомянуть, что моя мать очень тщательно следила за тем, что я читаю, поэтому, хоть я и была продвинута в навыке чтения, я также была невероятно наивна, так как меня чрезмерно оберегали. Подозреваю, что она сконцентрировала мой интерес на научной фантастике, потому что в ней было мало отсылок к сексу. Мама еще не узнала о моем экземпляре «Дюна». Я положила его в корзину во время последней поездки в город с Судьей, и поскольку мужчина привык к моей жажде чтения, он ничего не сказал.

Услышав мой вопрос, Ник оторвался от книги.

– Думаю, это женщина, которая вроде как жена, но не в браке.

Ага! Неужели я случайно наткнулась на ответ, который мог бы объяснить шестерых детей Лиз Суоннер?

– А разве наложницы могут иметь детей?

– Конечно.

Похоже, я нашла ответ, но хотела убедиться, что все правильно поняла, прежде чем рассказать Дженне.

– Лиз Суоннер – наложница?

Ник прищурился.

– Нет.

Черт возьми! А я была так уверена.

– Тогда почему у нее шестеро детей? Дженна говорит, что нужно выйти замуж, чтобы иметь детей.

– Дженна ошибается.

Еле уловимый звон тревоги раздался в моей голове. Если не обязательно выходить замуж, то значит, любая женщина может иметь детей. Включая меня. А я чертовски уверена, что еще не готова стать матерью. Когда я сказала об этом Нику, он покачал головой.

– Ты не можешь сама родить ребенка. Чтобы его сделать, нужны мужчина и женщина. Кроме того, ты еще недостаточно взрослая.

Становилось все интереснее.

– А сколько должно быть лет?

– Мне кажется, для всех это по-разному. Ты поймешь, когда станешь достаточно взрослой.

– Как?

Его грудь поднялась в долгом страдальческом вздохе.

– Ты просто поймешь.

– А ты уже достаточно взрослый?

Его щеки залил румянец.

– Мальчики отличаются от девочек.

Что ж, даже я это знала. Я достаточно повидала матерей, меняющих подгузники, чтобы понять, что у мальчиков все устроено не так, как у меня. Однажды я даже это проверила, после того как впервые увидела маленького мальчика, чтобы убедиться, что там больше нет никаких сюрпризов.

– Но ты же достаточно взрослый?

– Это не имеет значения. Я не сделаю ребенка ни одной женщине.

– Хочешь сказать, что никогда не захочешь иметь детей?

– Дело не в этом, – Ник заколебался, глядя в другой конец комнаты. – Просто для ребенка лучше, если у него двое родителей, которые женаты и любят его. У меня не будет ребенка, пока я не женюсь на его матери, а я не думаю, что это произойдет.

– Почему нет?

Он пожал плечами.

– Я сын Фрэнка Андерсона и живу на свалке. Кто захочет выйти за меня замуж?

– Я выйду за тебя замуж, – решительно заявила я. – Тогда мы оба сможем когда-нибудь завести детей.

Ник ухмыльнулся, и на его щеках появились те самые ямочки.

– Да, возможно так и будет. Но я не думаю, что ты должна ходить и говорить людям, что собираешься выйти за меня замуж. У них может сложиться неверное представление, – обняв за плечи, Ник слегка встряхнул меня. – А теперь заткнись и читай. Я только что добрался до интересной части.

Я уютно устроилась рядом с ним в счастливой уверенности, что наше будущее уже решено. В моих знаниях о том, откуда берутся дети, все еще оставались пробелы, но я знала, что вместе мы сможем решить эту проблему. Разве это так трудно, если у Лиз Суоннер получилось целых шесть раз?

Конечно, я не обратила особого внимания на предостережение Ника о том, чтобы не говорить всем вокруг, что собираюсь выйти за него замуж. Я сказала об этом почти неделю спустя, сидя за кухонным столом и делая домашнее задание, пока мама и мои тети готовили еду. Ник не пользовался своей комнатой с прошлых выходных, и я постоянно вскакивала, выглядывая через заднюю дверь и надеясь, что он вот-вот появится.

После последней проверки, не обнаружив никаких признаков его присутствия, я тяжело вздохнула и вернулась на свое место.

– Аликс, если ты не будешь сидеть спокойно, то протрешь этот стул, – сказала мама.

– Она высматривает этого мальчика, – тете Дарле представилась возможность указать на очевидное. – Она слишком много времени проводит в этой комнате наедине с ним. Неужели ты совсем не волнуешься, Элли?

– А с какой стати мне волноваться? – мама помешала бобовый суп в кастрюле на плите, а потом открыла дверцу духовки, чтобы проверить кукурузный хлеб. – В нашей семье нет других детей, с которыми Аликс могла бы играть. Мне кажется, Ник для нее как старший брат.

– Нет, это не так, – серьезно сказала я. – Я выйду за него замуж, и у нас будут дети.

Все три женщины прекратили свои занятия и уставились на меня, разинув рты. Тетя Дарла прижала руку к сердцу, ее лицо покраснело, и с губ сорвались какие-то невнятные звуки. Тетя Джейн первой обрела дар речи.

– Чья это была идея, Аликс?

– Моя.

– И как же все-таки возникла эта тема? – мамино лицо было почти таким же красным, как у тети Дарлы.

– Я спросила его, что такое «наложница».

Мама обессиленно опустилась на стул напротив меня.

– Я думаю, тебе лучше рассказать мне все до конца. С самого начала.

У меня отличная память. Я повторила наш разговор дословно. Мама восприняла его довольно хорошо, за исключением частей, которые касались Лиз Суоннер, а затем что-то пробормотала, заставив тетю Дарлу устыдиться. Когда я закончила рассказ, ее губы сжались в тонкую линию.

– Я хочу взглянуть на ту книгу.

– Хорошо, – в любом случае я ее уже прочитала.

– По крайней мере, Ник вел себя как джентльмен, – услышала я, как мама говорит это тете Дарле, пока я выходила из комнаты за книгой. – Этот ребенок иногда слишком любопытен для ее же блага.

Мне хотелось остановиться и послушать, что они скажут дальше, но подозревала, что тетя Джейн проверит, нет ли меня рядом. Вместо этого я поплелась наверх, взяла книгу и спустилась обратно вниз. Я всегда считала, что любопытство – это хорошо. А как еще я смогу учиться, если не стану задавать вопросы? По крайней мере, мама, похоже, не винила Ника.

Она взяла у меня книгу и пролистала ее, читая отрывки там и сям, прежде чем посмотреть на меня, озадаченно нахмурив лоб.

– Аликс, ты поняла эту историю?

– Конечно. Она действительно очень хорошая, особенно те части, где говорилось о гигантских песчаных червях.

Мама покачала головой и потерла рукой щеку.

– Может быть, мне стоило послушать мистера Видерса и позволить им перевести тебя в следующий класс, – пробормотала она.

Вот это новость! Мистер Видерс был директором школы, и я не знала, что он разговаривал с мамой, и уж тем более, что мужчина хотел перевести меня в следующий класс. Эта мысль не обрадовала меня. Оставить Дженну и всех моих друзей? Ни за что!

– Я не хочу переходить в другой класс, мама. Мне нравится мой. Миссис Уэйд – моя любимая учительница. А еще она очень милая и умная. Она всегда отвечает на мои вопросы и никогда не велит мне молчать.

Мамин взгляд стал острее.

– А другие учителя такое говорили?

– Иногда.

Ее грудь приподнялась в глубоком вздохе.

– Ладно, ты можешь остаться в классе миссис Уэйд. Но с этого момента, Аликс, я хочу ознакомиться с книгами раньше, чем ты их прочитаешь, и, если у тебя возникнут какие-то вопросы, приходи ко мне.

– Да, мама.

– А что касается брака с Ником... – она заколебалась. – Тебе всего восемь лет. Ты еще несколько раз передумаешь, прежде чем станешь достаточно взрослой для замужества. Не стоит обнадеживать Ника понапрасну, не так ли?

– Нет, мама.

Мама хитрила, когда ей было нужно, но на этот раз ее тактика не сработала. Я знала, что никогда не передумаю выйти замуж за Ника. Но с этого момента я собиралась последовать его совету и оставить эту информацию при себе.

В тот первый год все вошло в обычную колею. Ник оставался в своей комнате по выходным, а иногда и по будням, когда Фрэнк уходил в запой. Сначала он отказывался даже приближаться к дому, но, в конце концов, я уговорила его присоединяться к нам за столом. Моя мать и тети суетились вокруг Ника, пока это не стало совершенно неловко, и я знала, что парень чувствовал себя неуютно от такого внимания. Ник не был стадным животным. То ли по собственному выбору, то ли из-за тяжелых уроков, навязанных ему жизнью, парень был одиноким волком, твердо решившим пробить свою дорогу в этом мире.

После долгого разговора с мамой, в следующий раз за трапезой, к Нику относились так же, как и к любому другому члену семьи. Мы оба вздохнули с облегчением.

Однажды я спросила Ника о его комнате в трейлере, стоявшем в задней части склада утильсырья.

– У меня нет своей комнаты.

Ник сосредоточился на картах, которые держал в руке. Накануне вечером я научила его играть в джин-рамми⁹, и на этот раз он был полон решимости победить.

– А где ты тогда спишь?

Окинув взглядом свои карты, я сбросила семерку. Я пыталась представить себе, что Ник делал вдали от меня, но никогда не была в трейлере.

Ник побил семерку, а затем торжествующе разложил свои карты на одеяле.

– Я сплю на диване. Джин! – парень пересчитал наши очки и добавил их к аккуратным выстроенным в линию цифрам в блокноте рядом с собой. Единственное, что я обнаружила – Ник был математическим гением. Его можно попросить умножить длинную цепочку чисел, и Ник тут же выдаст ответ, как будто взял его прямо из воздуха. И для этого ему совсем не нужна была бумага. Я даже немного завидовала этому таланту. Мои оценки давались мне легко. Всегда высшие баллы, без особых усилий с моей стороны, но математика была тем предметом, над которым я должна была работать.

– А ты не боишься оставаться в трейлере во время бури?

У нас здесь ужасные бури. Каждую весну на землю обрушиваются два или три торнадо, а иногда и больше. Для нас это уже стало обыденностью. Почти у всех есть убежище, а те, у кого нет, не стесняясь бегут к соседям, когда ситуация накаляется. В один незабываемый год смерч снес огромный платан¹⁰, росший за нашим сараем, и высосал цыплят прямо из курятника, не повредив ни одной доски. Перья были разбросаны в радиусе двух миль, но мы так и не нашли ни одной курицы, общипанной или дохлой.

– К этому привыкаешь, – Ник перетасовал карты и сдал следующую партию.

– Не уверена, что я бы привыкла.

– Если становится совсем плохо, мы идем к Суоннерам. У них есть погреб, но это всего лишь грязная дыра в земле. Я лучше останусь снаружи.

При мысли о Фрэнке Андерсоне, съежившемся в яме Суоннеров, в моей голове возник еще один образ.

– Твой отец платит Лиз Суоннер, чтобы она позволила ему «сделать это»?

Ник вскинул голову и свирепо уставился на меня.

– Где ты это слышала?

– От детей в школе.

Я не собиралась впутывать Дженну в это дело. Во всяком случае, я была ей предана.

– Люди должны заниматься своими делами. Кроме того, ты даже не знаешь, что это значит.

– А что это значит? – спросила я, не теряя надежды.

– Ничего. И я не собираюсь говорить об этом с тобой, – Ник снова посмотрел на свои карты.

– Ты злишься на меня?

– Нет.

Может, Ник и не злился, но я расстроила его. Его глаза сменили окраску с серых на цвет расплавленной стали, а тело напряглось.

– Я спросила только потому, что решила, что ей нужны деньги.

Парень не ответил.

– Прости.

Ник тяжело вздохнул и посмотрел на меня снизу вверх.

– Это не твоя вина. Я просто не хочу об этом говорить, ладно?

– Хорошо.

Прошло много лет, прежде чем я поняла, что он был смущен действиями своего отца. Ник ненавидел смотреть как Лиз Суоннер устало соглашалась, когда отец тащил ее в спальню. Еще хуже было то, что Ник прислушивался к звукам, доносившимся из этой комнаты, зная, что все ее дети тоже это слушают. Если бы не Линдси, Ник никогда бы не ходил в это место.

Лиз была не единственной женщиной, которую использовал Фрэнк, она просто жила ближе всех. Ник как-то сказал мне, что его отец даже не прочь был привести домой какую-нибудь дешевую проститутку. Мужчина брал ее прямо в трейлере, зная, что Ник все увидит, так как у них не было двери в спальню. Когда Ник стал достаточно взрослым, он уходил в ту же секунду, как его отец появлялся с женщиной. Иногда проводя всю ночь в холодном жестяном здании, служившим офисом для склада утильсырья. Таким образом, Ник познал жизнь раньше, чем большинство, и особенно уродливым способом, который повлиял на большую часть его подростковых лет.

В то время как другие мальчики его возраста тратили девяносто восемь процентов своего времени на выяснение того, как затащить девочек в постель, Ник избегал их, как чумы, что сильно повлияло на нашу дружбу, когда я достигла половой зрелости. Но невежество – это блаженство, и в тот момент я была счастлива. Особенно после того, как узнала, что, когда я поклялась спасти Ника, он взял на себя роль моего защитника, причем самого верного защитника. Тот случай, благодаря которому я это узнала, произошел как раз перед Рождеством.

В четвертом классе школы Морганвилля не было такой роскоши, как отдельные парты. Студентам были отведены места за многочисленными длинными столами, рассчитанными на четырех человек, по два с каждой стороны. К несчастью, мне пришлось делить свою половину стола с Муни Орром.

Муни был хулиганом класса, мальчиком, который уже дважды оставался на второй год, когда попал в мой класс. Он был толстым, потным и шумным, и все дети боялись его. Вполне оправданно. Если Муни чего-то хотел, он брал это, и горе тому ребенку, который пытался его остановить. Но Муни был также хитер и коварен. Он никогда не мстил, когда рядом был взрослый, предпочитая нападать на свою жертву из засады, когда мог застать ее врасплох. Муни прекрасно знал, что, если ребенок будет настолько глуп, чтобы рассказать о произошедшем, поверят все равно ему.

Сидеть рядом с ним было настоящей пыткой. Я всегда носила с собой лишние карандаши, потому что знала, что Муни конфискует тот, которым я пользовалась. И я считала, что мне повезло, что мальчишка брал только карандаши. По крайней мере, мне везло до недели, предшествующей нашим промежуточным тестам.

Поскольку в тот понедельник погода была отвратительной, всю перемену мы провели в спортзале. Я села на трибуне передохнуть, наблюдая, как Дженна гоняется за Хью, играя в салки, когда вдруг Муни предстал передо мной.

– Ты дашь мне списать свою работу, когда мы будем писать тесты на следующей неделе, – сказал он. – Если ты этого не сделаешь, я сравняю тебя с землей.

Он с важным видом удалился, уверенный в том, что я выполню его требование. Я смотрела на него в шоке. Жульничать? Он хотел, чтобы я жульничала на тестах? Судья откажется от меня. Я никогда больше не смогу смотреть дедушке в глаза. Я ни за что не позволю Муни списать, даже зная, что он убьет меня, когда все закончится. Лучше смерть, чем бесчестье – мой семейный девиз.

Но это не помешало мне до смерти испугаться. К концу недели моя жизнь превратилась в ад. Я не могла есть, потому что желудок был сжат в тугой комок напряжения. Я не могла спать, потому что, когда спала, мне снились жуткие кошмары. Я даже читать не могла, потому что все мои мысли были сосредоточены на неминуемой кончине.

Мне никогда не приходило в голову обратиться за помощью. Члены семьи Френч не были ябедами. Муни был моей проблемой, и я должна была позаботиться о нем сама. Моя семья поняла, что что-то не так из-за моего неестественного молчания и очевидной потери аппетита. В разное время каждый из них спрашивал меня, не заболела ли я чем-нибудь. Я даже избегала Ника в ту адскую неделю, хотя знала, что он озадаченно хмурится, глядя в мою сторону со своего места позади Линдси на ступеньках школы.

День тестирования выдался ярким и солнечным, хоть и несколько прохладным. Я крепко обняла маму на прощание, надеясь, что она не будет слишком плакать на моих похоронах, и поплелась навстречу своей судьбе.

Когда я добралась до школы, произошло маленькое чудо. Впервые за все время Ник оставил Линдси и загнал меня в угол, прежде чем я смогла войти внутрь.

– Ты уже больше недели не разговариваешь со мной. Ты злишься на меня за что-то?

– Нет, – я изо всех сил старалась сдержать слезы, которые собирались пролиться. Мои зубы стучали так сильно, что я едва могла говорить, а еще на меня накатывали волны тошноты. – Но тебе, наверное, больше не стоит рассчитывать на меня в качестве будущей жены.

С этим загадочным заявлением я вбежала в здание, оставив Ника смотреть мне вслед.

Неприятности начались сразу же. Муни предупреждающе посмотрел на меня, когда я заняла свое место. Миссис Уэйд раздала первый тест. С трудом сглотнув, я взяла карандаш и, прежде чем начать писать, осторожно прикрыла бумагу левой рукой.

Нога Муни метнулась вперед и ударила меня по икре под столом. Сильно.

– Убери руку, – прошипел он.

– Нет, – мой голос дрожал, но я держалась уверенно.

– Муни, Аликс, какие-то проблемы? – миссис Уэйд наблюдала за нами орлиным взором.

– Нет, мэм, – ответил Муни, прежде чем я успела ответить. – У меня просто свело ногу, – парень склонился над своим тестом, притворяясь хорошим маленьким учеником. Но уголком рта он сказал: – Ты еще пожалеешь, маленькая сучка.

Остаток того дня прошел для меня как в тумане. Я не знаю, как я прошла через это, или вообще сумела решить тесты. Когда настало время идти домой, я задержалась в холле, пока у меня не осталось выбора. Я должна была уйти, не зная, когда и где произойдет нападение, но будучи уверена, что оно произойдет. Я не собиралась облегчать ему задачу. Я буду бороться до последнего вздоха.

Но Муни допустил ошибку. Очевидно, он был так взбешен моим отказом сдаться, что не мог дождаться, пока я уйду с территории школы, чтобы напасть. Я даже не успела дойти до тротуара, как кто-то схватил меня за хвост и швырнул на землю. Мои книги разлетелись во все стороны, а воздух со свистом вырвался из легких.

У меня не было шансов. Прежде чем мои вопящие легкие смогли сделать еще один вдох, Муни уже был на мне, размахивая своим похожим на окорок кулаком. Первый удар пришелся мне в левый глаз, и я увидела звезды. На секунду все вокруг почернело, и я не почувствовала второго удара. Третьего не было, потому что внезапно появился Ник. Он оторвал от меня Муни и врезался в него с такой решимостью, что на него было страшно смотреть.

Кто-то закричал. Учителя бежали со всех сторон, хватая обоих мальчиков и растаскивая их в разные стороны. Ник все еще пытался дотянуться до Муни. Я смутно слышала, как миссис Уэйд, стоявшая на коленях рядом со мной, спросила, где у меня болит, но не смогла ответить. Все мое внимание было сосредоточено на Нике.

– Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, я убью тебя, – прорычал он.

Муни, как и все хулиганы, запел другую песню, когда все пошло не по плану.

– Это они начали, – проскулил он, стараясь держаться подальше от Ника. – Я ничего такого не делал, – из его носа лилась кровь.

На Нике не было ни царапины, но его рубашка была порвана, и я видела, как он держался за свои правые ребра.

– Немедленно прекрати врать, Муни Орр, – сказала миссис Уэйд. – Я видела все своими глазами. Тебе должно быть стыдно, что ты напал на такую маленькую девочку, как Аликс.

Всех троих отвели в кабинет медсестры, и позвонили родителям. Ник отказывался отходить от меня, защищая, пока мисс Сэмс, медсестра, не заставила его встать с другой стороны койки, чтобы она могла проверить мое тело на наличие травм. У меня были ободранные локти, разбитая губа и синяк под глазом. У Ника был большой синяк на ребрах и ободранные костяшки пальцев. Но Муни потерял два зуба и заработал сломанный нос.

Когда мисс Сэмс отошла, чтобы похлопотать над Муни, я посмотрела на Ника своим единственным здоровым глазом, заливая слезами ухо. Если из другого моего глаза и текли слезы, то мешочек со льдом, который сейчас лежал на нем, заморозил их.

– Ты спас мне жизнь, – всхлипнула я.

Ник присел на корточки рядом со мной и неловко похлопал меня по плечу.

– Эй, ты же не думала, что я позволю тебе так легко отделаться от нашей свадьбы?

– О, Ник! – я села и обхватила его руками. Пакет со льдом упал на колени, а губа снова начала кровоточить, но мне было все равно. – Я думала, что умру.

Вот так нас и нашли мама, Судья и мистер Видерс. Я плакала и истекала кровью в объятьях Ника, а он пытался успокоить меня, но без особого успеха.

– Моя малышка! – простонала мама, увидев мое лицо.

Она оттащила меня от Ника и стала укачивать, поэтому теперь я заливала слезами и кровью именно ее, пока мистер Видерс не взял ситуацию под контроль. Судья просто стиснул зубы и впился в Муни острым взглядом.

Взрослые заставили меня рассказать им всю историю, хотя я и не хотела этого делать. Нас с Ником хвалили и опекали: меня – за то, что я сохранила свою честь в жестоких и необычных обстоятельствах, Ника за то, что он пришел мне на помощь. Муни выволокли из здания. Мать тащила его за ухо, видимо, всю дорогу по пути к доктору. С этого момента он был изгнан на место в самом конце класса. Я думаю, он усвоил урок, потому что больше никогда не беспокоил меня.

Фрэнк Андерсон так и не появился, но ведь никто и не ожидал, что он появится. Ник пошел с нами домой, и после того, как меня уложили в постель, мама разрешила ему подняться и посидеть со мной.

К этому времени мой глаз уже заплыл, и он осторожно коснулся его, снова выглядя рассерженным.

– Ты должна была мне сказать. Я никогда больше не позволю никому причинить тебе боль, Аликс, клянусь.

Но существует и другой вид боли, кроме физической. Боль, которая проникает глубже и оставляет огромные шрамы. И даже Ник не мог защитить меня от самого себя.

Глава 4

Когда мне исполнилось двенадцать лет, моя обычно невозмутимая мать, заикаясь и путаясь, пробормотала довольно сбивчивое объяснение некоторых аспектов жизни, затем сунула мне в руку книгу под названием «Становление женщиной» и убежала. К тому времени, конечно, мы с Дженной уже почти все поняли, благодаря паре собак и множеству сплетен от других девочек в школе.

Моя семья пристально следила за мной в течение нескольких дней после того, как мама «поговорила» со мной, ожидая увидеть, не травмировалась ли я. Лично я думаю, что единственной травмированной была моя мама. Каждый раз, когда я смотрел на нее, она становилась свекольно-красной.

В нашей семье секс был словом из четырех букв. Когда требовалось его использовать, слово произносили по буквам, как будто если сказать его целиком, это обрушит на наши головы гнев Бога. Век свободной любви, возможно, наступил и прошел в остальном мире, но в Морганвилле о девушках, забеременевших вне брака, все еще говорили шепотом, прикрываясь руками.

Даже женское либеральное движение рассматривалось нашим женским населением как довольно загадочная странность. Они всегда думали, что были партнерами, а не рабами, а под «стеклянным потолком» понимали конструкцию, которая легко разрушается градом в штормовую погоду. У всех наших женщин была общая цель – видеть своих дочерей счастливыми в браке с «хорошим мужчиной» и полным домом детей. Карьера для них заключалась в том, чтобы работать волонтером в библиотеке или больнице, или в косметическом отделе местной лавки «Все по пятьдесят центов» за минимальную зарплату.

И поскольку никто вокруг меня не обращал на это особого внимания, я тоже не обращала. Моей главной заботой было мое тело. Как обычно, Дженна снова опередила меня, у нее начались месячные, когда нам было по двенадцать лет. Мне же пришлось ждать еще целый год, и я уже начала думать, что со мной что-то не так. С каждым приступом боли или необычным ощущением я бежала в ванную, пока во мне боролись надежда и тревога.

Год, когда мне исполнилось тринадцать, был для меня знаменательным во многих отношениях. Тело, наконец, начало меняться, стала расти грудь. В тех местах, где их никогда не было, появились волосы. Мама взяла меня с собой в магазин за моим первым бюстгальтером, и начались месячные, которые радовали меня первые два месяца, а потом осточертели. Прическа изменилась от косичек в четвертом классе к хвостику в пятом, а затем к косе в шестом. К девятому классу я стала просто распускать волосы.

Мама больше не была мамой, она стала матерью, которая часто заканчивала свои предложения фразой «ну, пожалуйста!», когда ей хотелось, чтобы я сделала что-то, что я считала ниже своего достоинства. Например, надела платье с оборками вместо стратегически разорванных и затертых, дизайнерских синих джинсов.

В том же году я открыла для себя мир мальчиков. Или, может быть, мне следует сказать, что это они обнаружили меня. К тому времени я уже знала, чего они хотят, и не велась, хотя, признаюсь, мне льстило их внимание, и я была не прочь немного пофлиртовать. В конце концов, я была южанкой, а в южных женщинах воспитывается способность флиртовать. А как еще мы поймаем мужчину и вырастим целый выводок детей?

Проклятие моего существования заключалось в том, что Ник, казалось, не замечал всех изменений, которые я претерпела. Он по-прежнему относился ко мне так же, как и в восемь лет – с небрежной теплотой и юмором. Но я точно заметила в нем перемены.

В свои пятнадцать лет он был шести футов¹¹ ростом. Его голос понизился до густого баритона, от которого у меня в животе творились странные вещи, а сердце бешено колотилось. Тело, все еще стройное, приобрело несколько мускулистых выпуклостей, которыми я не могла не восхищаться. И не только я. Если мальчики находили меня привлекательной, девочки думали, что сорвали бы джекпот, заполучив Ника. Тот факт, что он был сыном Фрэнка Андерсона и одиноким волком, только усиливал их интерес, добавляя немного опасности в эту смесь. Они не видели в нем мужа, но его внешность делала его желанным трофеем.

В прошлом учебном году я была вынуждена наблюдать, как они с важным видом расхаживали перед ним по ступенькам, встряхивая волосами и посылая ему приглашающие улыбки. Выражение его лица оставалось стоическим, но я видела, как Ник скользил по ним взглядом, и мне хотелось вырвать их волосы, клок за клоком. Странно, но я никогда не ревновала к Линдси, хотя она тоже неплохо преобразилась. Может быть, потому что я привыкла видеть их вместе, и она была такой тихой, что я просто забыла о ее присутствии.

Когда мои подруги часами говорили о крутых рок-звездах, я улыбалась, но не принимала в этом участия. Был только один мальчик, которого я хотела, и я жила ради тех времен, когда могла остаться с ним наедине. Все было очень просто. Когда я была с Ником, то была счастлива. А когда нет, я чувствовала беспокойство и печаль. Я научилась находить предлоги, чтобы прикоснуться к нему. Положить ладонь на его руку, невинно убрать прядь волос с его лица, соприкоснуться ногами, когда мы сидели рядом.

Ник ничего не делал, чтобы поощрять эти чувства, он просто был самим собой. Для меня этого было достаточно. Но самой заметной реакцией, которую я когда-либо получала от него, был озадаченный хмурый взгляд, направленный на мальчиков, флиртующих со мной, как будто он не мог понять, из-за чего весь этот сыр бор.

В тот же год вернулся мой дядя Верн, выглядевший усталым и старым, травмированный пережитым грязным разводом, и привел с собой своих сыновей-близнецов, Кейси и Коди. До окончания школы оставалось всего две недели, когда однажды я вернулась домой и застала этих трех незнакомцев в нашей гостиной. Я вежливо улыбалась, когда нас представляли друг другу, и старалась не замечать, что мои новоявленные семнадцатилетние кузены смотрят на меня так, словно я была каким-то инопланетянином, внезапно появившимся в их саду. Что-то вроде шока, любопытства и нетерпения одновременно.

У обоих мальчиков была более мужественная версия нашей семейной внешности. Темные волосы, сине-зеленые глаза, средний рост. Их северный акцент звучал забавно для моих ушей, резко и отрывисто, и я чувствовала себя немного подавленной таким количеством мужчин в моем преимущественно женском доме. Но моя семья была в восторге от того, что они вернулись. Даже тетя Дарла обрадовалась тому, что мой дядя пришел в себя и избавился от этой женщины. Уровень шума в доме вызывал у меня головную боль, и, к концу ужина, я улыбалась так много, что мышцы вокруг рта заболели. При первой же возможности я уходила через заднюю дверь в теплую весеннюю ночь.

Я была удивлена, заметив свет в сарае, так как не ожидала сегодня вечером увидеть Ника. Они с Судьей уже давно закончили ремонт «Шевроле». Машина стояла в гараже, накрытая брезентом, который защищал бежевую и кирпичного цвета краску. Судья ездил на нем только по особым случаям, как, например, в тот день, когда он повез Ника на получение школьного аттестата. Деду предлагали небольшое состояние за машину, но он всегда отказывался ее продавать.

Взволнованная тем, что сегодня вечером увижу Ника, я остановилась в дверях сарая, переводя взгляд с него на искореженный пикап «Форд», стоявший на том месте, где когда-то стояла «Шевроле».

Ник ухмыльнулся, увидев меня.

– Что ты думаешь о моем грузовике?

– Думаю, тебе нужно поднять его домкратом и поставить на его место другой.

Грузовик был в ужасном состоянии, одна дверь полностью отсутствовала, а другая разбита. Металл вокруг крыльев был покорежен. Невозможно было сказать, какого цвета он был когда-то. Сейчас машина была просто ржавой.

– Где ты его взял? – я наклонилась к Нику и заглянула под капот, обязательно положив свою руку на его.

– Кто-то привез его на склад на прошлой неделе. Все не так плохо, как кажется. Мотор находится в довольно хорошем состоянии, а корпус можно починить. Судья сказал, что, если я притащу его сюда, он поможет мне привести его в порядок. Я бы хотел закончить до того, как получу права.

– А ты не отвезешь меня в «Стар-вью» на фильм, когда закончишь?

«Стар-вью» был нашим местным кинотеатром под открытым небом. По выходным его занимали подростки, и это было одно из немногих мест в городе, куда можно было сходить на свидание.

– Конечно, Мелкая, – Ник игриво провел пальцем по моему носу, а затем посмотрел в сторону дома, когда до нас донесся взрыв смеха. – Похоже, у них вечеринка.

– Думаю, так и есть, в некотором роде. Мой дядя Верн вернулся, и он привез с собой своих сыновей. Они будут старшеклассниками, когда осенью начнутся занятия в школе.

Ник нахмурился.

– Они переедут к вам?

Ему было неуютно рядом с другими мужчинами, за исключением Судьи, и я поняла – он боится, что ему придется перестать так часто приходить. Я поспешила успокоить его.

– Нет. У дяди Верна уже есть работа на лесопилке Моргана, и он снял маленький домик миссис Томпсон на окраине города. Они останутся здесь только до тех пор, пока там все не будет готово, самое большее на несколько ночей.

– Так почему же ты не веселишься с ними? – Ник снова склонился над мотором и снял воздушный фильтр.

– У меня от них голова разболелась.

– Они тебе не нравятся?

Я пожала плечами.

– В том-то и дело. Я недостаточно хорошо их знаю, чтобы принять решение, но все ожидают, что я буду относиться к ним так, как будто знаю их целую вечность. А мальчишки все время как-то странно на меня смотрят.

Парень выпрямился, пронзительно глядя на меня.

– Как это «странно»?

– Не знаю, просто странно. Мне от этого не по себе.

– Держись от них подальше, – прорычал он. – Не оставайся с ними наедине.

– Почему нет?

Может быть, я и стала старше, но мое любопытство все еще было не удовлетворено.

Ник отвел взгляд, прежде чем ответить мне.

– Потому что они парни, а ты девушка, и ты сама сказала, что не знаешь их.

Аллилуйя! Он заметил, что я девушка! Я уже праздновала это событие, когда до меня дошло то, что он сказал. Я нервно прикусила нижнюю губу.

– Это мои двоюродные братья, Ник. Ты же на самом деле не думаешь, что они это сделают... ну, ты же знаешь, сделают мне больно, правда?

– Доверяй своим инстинктам. Если эти парни доставляют тебе дискомфорт, значит, на то есть причина.

Меня пробрала дрожь. А что, если он прав? По крайней мере, я знала, что Ник всегда действовал в моих интересах, и я не была слишком уверена в своих новых родственниках.

– Хорошо.

Звук, донесшийся из передней части сарая, заставил нас обоих обернуться в ту сторону, когда мои кузены резко остановились, с одинаковым выражением удивления на лицах, когда увидели Ника.

Парни настороженно смотрели друг на друга, пока я, запинаясь, пыталась их познакомить. Хотя он был на два года моложе, Ник был на три дюйма выше Кейси и Коди, и он не был похож на человека, с которым стоило бы связываться. Я была чрезвычайно рада, что Ник был рядом.

– Ты парень Аликс?

Именно Кейси задал этот вопрос. Они были однояйцевыми близнецами, но я обнаружила, что у Кейси был маленький, почти незаметный шрам на брови, которого не было у Коди.

Ник заколебался и посмотрел на меня сверху вниз.

– Можно и так сказать.

Все мои силы ушли на то, чтобы не разинуть рот от удивления. Господи, как бы мне хотелось иметь в кармане диктофон, потому что завтра я уже буду сомневаться в собственных ушах. Ник слегка улыбнулся мне, а затем снова посмотрел на Кейси.

– У тебя с этим проблемы?

Кейси поднял руку.

– Не мое дело. Она вся твоя.

После этого близнецы не стали надолго задерживаться. Как только я убедилась, что они ушли, повернулась к Нику.

– Ты солгал, – я стояла, расставив ноги и уперев руки в бока.

Его пристальный взгляд пробежал по мне и, к моему абсолютному шоку, его лицо покраснело.

– Не совсем.

– Ты сказал им, что я твоя девушка.

Как будто он ничего не мог с собой поделать, Ник снова оглядел мое тело, словно действительно видел меня в первый раз.

– Ну, ты же девушка, и мы с тобой друзья, – парень прочистил горло. – Кроме того, твои ощущения насчет них были верны. Теперь, когда они думают, что у тебя есть парень, то оставят тебя в покое.

– О.

Его признание выбило почву из-под моих ног и оставило пустоту в груди, когда он взял гаечный ключ и вернулся к работе над мотором грузовика.

– Ты еще недостаточно взрослая, чтобы иметь настоящего парня, – пробормотал Ник.

Я вся напряглась.

– Если я достаточно взрослая, чтобы иметь детей, то, черт возьми, достаточно взрослая, чтобы иметь парня, – выдавила я. – И как только я решу, кто это будет, я дам тебе знать, чтобы ты перестал лгать людям.

Гаечный ключ, который Ник держал в руке, с оглушительным лязгом ударился о двигатель, но я не стала ждать, что он скажет по поводу моего заявления. Я побежала обратно в дом, поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и заперла за собой дверь. Прошло два дня, прежде чем я соизволила снова заговорить с ним или хотя бы признать его существование, но заметила, что Ник стал уделять больше внимания парням вокруг меня и больше не хмурился. Ник был откровенно сердит. Но настоящие проблемы начались только через месяц после окончания летних каникул.

В кои-то веки я осталась дома одна, что случалось нечасто в такой семье, как моя. Судья уехал на какое-то гражданское собрание, тетя Дарла была в детском доме, а мама и тетя Джейн ушли за продуктами, чего я терпеть не могла и по возможности избегала. Я закончила свою работу по дому и некоторое время читала, но была слишком возбуждена, чтобы долго сидеть неподвижно.

Схватив содовую из холодильника, я вышла на улицу и села на качели. За эти годы сиденье меняли несколько раз, и я знала, что уже слишком взрослая для этого, но пока не могла заставить себя отказаться от качелей.

Жара снаружи была невыносимой, влажность такой высокой, что казалось, будто дышишь под водой. Ни одно дуновение воздуха не шевелило листья на дереве наверху, и на этот раз малиновки не боролись за место для гнезда. Я вдруг поняла, что не было слышно ни звука.

Я подняла взгляд на линию густых черных облаков, надвигающихся с юго-запада. Я никогда не боялась штормов, но, когда вы живете в районе, подверженном торнадо, вы учитесь уважать их. Вы также довольно рано учитесь распознавать предупреждающие знаки, и небо выглядело так, как будто приближается буря. Может быть, было бы разумно включить телевизор и посмотреть, не было ли каких-либо предупреждений.

Прежде чем я успела обдумать свои действия, моим вниманием завладел Ник. Он вышел из леса за сараем и направился в мою сторону, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть вверх. Я пошла ему навстречу, и мы встретились в углу двора, оба уставившись в небо, как два старых фермера, озабоченных своим урожаем.

– Что думаешь? – спросила я его.

Мир вокруг нас окрашивался в болезненно-зеленый цвет, а ветер усиливался.

– Дела обстоят не очень хорошо. А где твоя семья?

Мы наблюдали за полосой неоновых фиолетовых молний, вспыхивающих в небе, в то время как моя нервозность возрастала.

– Их здесь нет. Я начинаю волноваться, Ник.

– Живей. Давай пойдем в подвал, – Ник положил руку мне на спину и повел меня к нашей бетонной яме в земле.

– Но что, если они не успеют вовремя вернуться домой?

– Мы ничего не можем с этим поделать, и они хотели бы твоей безопасности.

Ник поднял металлическую крышку и откинул ее на землю, затем спустился по ступенькам. Раздался звук поджигаемой спички, и подвал заполнил тусклый свет фонаря. После этого Ник вернулся ко мне.

Мы вместе стояли и смотрели, как по небу движутся и кружатся облака. Начал завывать ветер, едва не сбивая меня с ног своей яростью, а гром был непрерывным, сердитым рокотом, низким и угрожающим. Я вытирала с руки первые капли дождя, когда увидела, как тонкий хвостик торнадо опустился вниз, образовал воронку и потянулся к земле.

– Боже мой, – прошептала я.

Ник резко повернул голову, и в следующее мгновение я поняла, что он обнимает меня за талию и тащит вниз по лестнице. Дверь в подвал с грохотом захлопнулась, и парень отчаянным рывком задвинул замок на место.

– Иди в угол! Быстрее!

Мы оба выросли, слушая рассказы о смерчах, разрушающих даже бетонные стены подвалов, поэтому я автоматически повиновалась. Ник присел рядом со мной, обхватив меня руками, словно защищая. Я всегда клялась, что, если бы у меня когда-нибудь взяли интервью для телевидения после шторма, я бы не была одной из тех, кто говорил: «Это было похоже на товарный поезд, проносившийся через мой дом». Но теперь я поняла смысл этих слов. Тот звук, что я слышала, нельзя было описать по-другому. Казалось, это продолжалось целую вечность, становясь все громче и громче с каждой секундой. Когда дверь подвала начала хлопать и дрожать в своей раме, я закричала и сделала все возможное, чтобы сильнее прижаться к Нику.

Он держал меня так крепко, что, не будь я напугана до полусмерти, забеспокоилась бы о своих ребрах.

– Все в порядке, – прошептал Ник мне на ухо. – С тобой все будет хорошо. Все уже почти закончилось.

Но я чувствовала, как он дрожит рядом со мной.

Металлическая дверь прекратила свой танец и вернулась на прежнее место, а шум затих вдали.

Я подняла голову и посмотрела на Ника, не совсем готовая поверить, что кошмар закончился и мы все еще живы. Парень вытер мою влажную от слез щеку большим пальцем.

– Все в порядке, – снова прошептал Ник.

Странное выражение застыло в его серых глазах, когда он смотрел на меня сверху вниз. Я не знала, что Ник собирается поцеловать меня, пока его губы не коснулись моих.

Меня никогда раньше не целовали, и я сомневалась, что Ник кого-нибудь целовал. Сначала он был нерешительным и неуклюжим, нетерпеливым и милым. Это была спонтанная реакция на опасную ситуацию, и, хотя ни один из нас не был опытен, инстинкт был на нашей стороне.

Мои руки скользнули вверх, пока не обвились вокруг шеи Ника. Когда я почувствовала его язык на своих губах, мне даже не пришло в голову сопротивляться. Это был Ник. Мой Ник. Низкий, мучительный звук раздался где-то глубоко внутри него, когда я ответила на поцелуй, и его рука скользнула по моей спине, под рубашку.

Я не знаю, как долго это продолжалось. Может быть, прошло уже несколько часов, а мне все еще было мало. Но внезапно Ник замер.

– Нет.

Это слово вырвалось из его горла с такой болью, какой я никогда не слышала от человека его возраста. И я оказалась одна на холодном, влажном полу. Сбитая с толку своими чувствами, которые бушевали от огромного количества различных эмоций, что я испытала за такой короткий промежуток времени, я поднялась на ноги.

– Ник?

Он не ответил. Ник отчаянно возился с замком на двери. Наконец дверь открылась, и парень рванул прочь. Когда я вышла на улицу, парень уже скрылся в лесу. Он оставил меня совсем одну, чего Ник, как я знала, никогда бы не сделал при таких обстоятельствах.

Расстроенная, встревоженная и снова напуганная, я повернулась на своих дрожащих ногах, чтобы оглядеться. Дом все еще стоял, но окна были разбиты вдребезги, и сквозь отсутствующую черепицу проглядывали голые куски фанеры. Двор был завален мусором: поваленные ветви деревьев, камни и несколько досок, похоже, вырванных с передней стены сарая, были почти полностью укрыты миллионом листьев. И дерево, на котором висели мои качели, исчезло. Искореженные остатки его пня лежали рядом с огромной зияющей дырой. Корни обнажились, как руки скелета, извлеченные из могилы. Дождь почти прекратился, только слегка моросил, а на западе сквозь облака уже пробивалось солнце.

Я стояла там, оцепенев от шока, пока мамина машина на двух колесах въезжала на подъездную дорожку. За ней следовал грузовик Судьи, а затем «Седан» тети Дарлы. Меня передавали по кругу, обнимали и суетились, пока не начали прибывать соседи, и все пошли проверять повреждения. По общему мнению, нам повезло, что торнадо так и не достиг земли. Он только завис в воздухе над фермой, прежде чем его снова засосало в облака.

Кто-то заметил, что я дрожу, и мне на плечи набросили одеяло. Бобби Донован, местный подрядчик и наш ближайший сосед, оказался на месте происшествия одним из первых. Он деловито составлял смету ремонта, время от времени совещаясь с Питом Таунсендом, нашим страховым агентом, пока они не достигли взаимоприемлемой долларовой суммы, и Пит выписал Судье чек. Ремонтные работы должны были начаться с самого утра.

Но никакой ремонт не мог исправить ощущение пустоты внутри меня. То, как Ник бросил меня, было совершенно неправильно, и я боялась того, что он скажет в следующий раз, когда увижу его. Я не знала, что пройдет еще две недели, прежде чем Ник снова появится на ферме, или что он будет полностью игнорировать мое присутствие. Как будто я перестала существовать для него. Ничто в моей жизни не причиняло такой боли, как это.

Июнь сменился самым жарким июлем за всю историю наблюдений. Окна в доме заменили, крышу заново перекрыли, а вместо пропитанных водой ковров положили новые. Дыра в том месте, где раньше стояло амбровое дерево, была засыпана и разглажена, и в том месте уже росла трава. Судья даже сделал мне новые качели на другом дереве, но они не заменили прежние, и я пользовалась ими только для того, чтобы не обидеть деда.

Ник снова начал пользоваться своей комнатой в сарае, но прежде чем появиться, он ждал, пока в доме погаснет весь свет. В первый раз, выскользнув поговорить с ним, я обнаружила, что дверь заперта, и Ник не ответил мне, когда я позвала его.

Именно после этого болезненного открытия я начала вести дневник. Где-то в глубине души я подумала, что если все это изложить на бумаге, то, может быть, мне удастся понять, что я сделала не так, и исправить ситуацию, чтобы Ник снова заговорил со мной. Но я уже заполнила половину тетради в кожаном переплете и ни на шаг не приблизилась к разгадке.

Я была очень несчастна. Весь мой мир перевернулся вверх дном, и из него вырвали огромный кусок. Заплаканная и подавленная, я убрала волосы за ухо и уставилась на страницы дневника, лежащие на кухонном столе.

– Я купила немного твоего любимого печенья, – сказала мама.

Она стояла у кухонной раковины, погрузив руки в мыльную пену, и мыла посуду после обеда.

– Я не голодная.

– Ты почти всегда не голодная. Если ты не начнешь есть, то высохнешь и тебя унесет ветром.

Не ответив, я почувствовала на себе ее пристальный взгляд.

– Вы с Ником поссорились?

– Нет.

– Тогда что случилось? Он больше не приходит в дом, а ты ведешь себя так, будто кто-то пнул твою любимую кошку.

– Я не знаю, мама. Почему бы тебе не спросить Ника?

И если она получит ответ, я надеюсь, что она поделится им со мной. Я выглянула в заднюю дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ник исчез в сарае. Каждую частичку меня переполняла жажда присоединиться к нему, заставить его говорить, но я знала, что Ник уйдет, как только заметит меня. Теперь он терпел мое присутствие в сарае, только когда Судья помогал ему. И даже в таких случаях Ник вел себя так, будто я была пустым местом.

– Я иду в свою комнату.

Закрыв дневник, я пошла наверх, твердо решив больше не плакать. Иначе мама начнет еще упорнее меня допрашивать, а я ничего не смогу ей сказать.

И так продолжалось до конца лета. Это ситуация намного хуже той, что была за неделю до промежуточных экзаменов в четвертом классе. По крайней мере, я знала, что неделя закончится, когда Муни убьет меня. Теперь у меня не было этой надежды. Ник ненавидел меня и не выказывал никаких признаков того, что в ближайшем будущем что-то изменится.

Почти настало время начала школьных занятий, когда ситуация достигла критической точки. Последовавший за этим эмоциональный взрыв привел чертовски близко к тому, чтобы сделать и меня, и Ника жертвами моей глупости. Но что-то должно было произойти. Я просто не знала, что это из-за меня.

Глава 5

За лето дядя Верн и близнецы завели привычку ужинать с нами каждую пятницу. После еды все собирались на крыльце немного поболтать, наслаждаясь тем коротким периодом времени, когда солнце уже опустилось достаточно низко, чтобы остудить все вокруг, но полная темнота с ее полчищами кровожадных комаров еще не наступила.

Чем больше я общалась с дядей Верном, тем больше он мне нравился. То, как он слушал меня и принимал всерьез все, что я говорила, напомнило мне о Судье. А когда я рассказывала анекдот, дядя смеялся во всех нужных местах.

Я все еще не была уверена в близнецах. До той ночи я всегда прислушивалась к советам Ника, никогда не позволяла им застать меня врасплох. Но в ту пятницу у меня было жуткое настроение. Последние несколько дней в моей груди нарастал гнев. Я устала слоняться без дела, беспокоясь о Нике, когда он так ясно дал понять, что ему на меня наплевать.

Вот почему, когда близнецы спросили, не хочу ли я пойти с ними в «Burger Zone», я умоляюще посмотрела на маму.

– Можно?

Она заколебалась, и на ее лице отразились противоречивые эмоции. Она не одобряла, когда дети зависали в «Burger Zone», считая, что это приведет к неприятностям. Но с другой стороны, это был первый раз, когда я проявила хоть какой-то интерес к жизни после торнадо.

– Ну, пожалуйста! – добавила я для пущей убедительности.

– Ну, думаю, один раз можно, – мама взглянула на парней. – Вы двое следите за ней и не задерживайте ее допоздна.

– Да, мэм.

Кейси улыбнулся мне и протянул руку.

– Пошли отсюда, Выскочка.

Судья стиснул зубы, и по тому, как он свирепо посмотрел на маму, я поняла, что он отчитает ее, когда они останутся одни. Он ни капельки не одобрял того, что она меня отпустила.

Я отбросила свое беспокойство в сторону и взяла Кейси за руку. Коди забрался на водительское сиденье, и они втиснули меня на переднее сиденье между собой.

– А где сейчас твой парень? – спросил Кейси.

– Он мне не парень.

– Вы поругались?

– Нет. Ник просто не мой парень.

Едва мы выехали с подъездной дорожки, как Кейси сунул руку под сиденье и поднял с пола бутылку.

– Выпьешь?

Я посмотрела на виски. Когда-то давно у Ника случился бы припадок, если бы он знал, что я делаю. Этого было достаточно, чтобы я потянулась к бутылке, вызывающе вздернув подбородок. Ник больше не управлял моей жизнью.

– Конечно. Почему бы и нет?

Я поднесла горлышко к губам и сделала большой глоток. Парни засмеялись, когда я подавилась, и мои глаза наполнили слезы, пока я задыхалась. От горла до желудка было такое ощущение, словно я проглотила жидкий огонь.

– Ты к этому привыкнешь, – сказал Коди. – Глотни еще раз.

Во второй раз я обнаружила, что если задержу дыхание и глотну, как будто принимаю лекарство, то смогу сдержать рвотные позывы. Пламя в моем животе превратилось в приятную лужицу тепла, которая растеклась по рукам и ногам. В конце концов, все было не так уж и плохо.

Ребята еще несколько раз передавали бутылку по кругу, прежде чем мы добрались до «Burger Zone», и я почувствовала легкое головокружение, когда они припарковались.

«Burger Zone» – место, в котором дети могли тусоваться в Морганвилле по выходным. Это было маленькое захудалое заведение с парой столиков внутри, которыми никто никогда не пользовался. Все действо происходило снаружи, на парковке. Дженна позеленеет от зависти, когда узнает, что я была там с Кейси и Коди. Весь последний год она упрашивала отца позволить ей поболтаться здесь. Он до сих пор не поддавался на ее уговоры.

Когда мы приехали, парковка была битком набита машинами, у некоторых двери были открыты, а радио работало на полную мощность. Гул разговоров на секунду стих, когда я вылезла из машины позади Кейси, но я была слишком занята, пытаясь контролировать свои резиновые ноги, чтобы обращать на это внимание. Коди обнял меня за талию, чтобы я не упала.

Очевидно, близнецы бывали здесь достаточно часто, чтобы обзавестись множеством друзей. Сейчас они окружили нас – парни и девушки, в основном старшеклассники.

– А зачем вы привезли сюда мисс Чопорность и Пристойность? – указал на меня жестом Девон Гарнер.

– Забей.

Я не стала проверять, кто из моих кузенов удостоил меня такой звонкой похвалы.

– Да что со мной не так? – сердито посмотрела я на Девона.

Он усмехнулся, его взгляд скользнул вниз по моему телу.

– Может, и ничего. Ты собираешься поделиться этой бутылкой, мисс Чопорность?

Девон был симпатичным парнем со светлыми волосами, темно-карими глазами и звездным игроком нашей баскетбольной команды. И он никогда прежде даже не смотрел в мою сторону.

– Нет, – ответила я ему. – Она моя.

Я сделала еще один большой глоток, и его улыбка стала еще шире. Мир кружился вокруг меня, но впервые с тех пор, как Ник поцеловал меня, я была расслаблена и почти счастлива. Так сильно, что с моих губ сорвался смешок.

«Я покажу ему», – подумала я.

Девон вытащил меня из-под руки Коди.

– Вот что я тебе скажу, мисс Чопорность. Потанцуй со мной, и, может быть, я поделюсь с тобой своей бутылкой.

Я прищурилась на зеленую бутылку, которую он держал в руках, пытаясь сосредоточиться на этикетке.

– Что это такое?

– Вино.

Разве я не слышала где-то, что вино не такое крепкое, как виски? Судя по тому, как я себя чувствовала, было бы неплохо немного сбавить обороты.

– Ладно.

Я сунула виски Коди и потянулась за вином.

– Не так быстро. Сначала танец, потом вино.

– В последнее время ты слишком низко опустился в пищевой цепочке, не так ли, Дэв?

Вопрос был задан коренастой блондинкой. О, Господи! Хрюша Трис. С таким же успехом я могла бы дать объявление в местную газету и избавить ее от необходимости болтать о моем пьянстве.

– В этом есть свои преимущества, – парировал он. – Тебе ли не знать.

Это прозвучало для меня немного странно, но, если поразмыслить, все вокруг зазвучало странно, и я не могла перестать хихикать. Девон притянул меня вплотную к своему телу, и я удивилась, почему мы танцуем медленно, если играла быстрая песня. Ну и ладно. Услуга за услугу.

Я уронила голову ему на грудь и закрыла глаза. Затем быстро открыла их снова, широко, когда яркие огни закружились за моими веками в безумном танце.

– Ого, – пробормотала я.

Я не могла снова совершить эту ошибку. Я отпрянула от Девона и выдернула бутылку из его руки. Эта штука была не так уж и плоха. По крайней мере, по сравнению с виски. Я подняла бутылку и сделала еще один большой глоток.

– Эй, прибереги немного для остальных.

Парень забрал бутылку из моей безвольной руки.

– Думаю, мне нужно присесть, – призналась я.

– Ну, конечно.

Его руки легли мне на талию, и Девон поднял меня на капот машины, а затем шагнул ближе. Казалось, его очертания быстро менялись передо мной, и я несколько раз моргнула, чтобы увидеть, вернется ли он к нормальному состоянию. Но этого не произошло.

– Тебя когда-нибудь целовали раньше, мисс Чопорность?

Я вскинула подбородок.

– Конечно.

– Покажи мне.

Я наклонилась вперед и врезалась ему в голову. О, боже мой! Вот почему он выглядел таким большим. Он был всего в дюйме от моего лица. Я приспособилась к расстоянию и прижалась губами к его губам.

Я лишь смутно осознавала, что он раздвинул мои губы, и что его руки скользнули под мою рубашку. Я почувствовала, как мой лифчик ослабел, но не смогла собраться с силами, чтобы протестовать.

– Давай сядем в машину, – пробормотал Девон, скользнув губами вниз по моей шее.

Я смутно огляделась вокруг, другие ребята, казалось, смешались вместе, а затем отделились друг от друга так, как я никогда раньше не замечала.

– Где мои кузены?

– Они заняты, – Девон открыл дверь машины.

– А почему мы садимся сзади?

– Там удобнее.

Что-то здесь было не так. Я не была уверена, что именно, но знала, что не хочу садиться в эту машину.

– Вино, – уклончиво ответила я.

– Со мной.

Парень помахал бутылкой.

– Мне стоит найти кузенов.

Он крепче сжал мою руку.

– Позже. А теперь садись в машину.

– Нет. Отпусти меня.

Я отчаянно боролась за свою свободу, страх частично избавил меня от опьянения.

– Ты же слышал ее, Гарнер. Отпусти.

Ник! Я повернулась к нему лицом, когда Девон отпустил меня. Сердце колотилось так сильно, что я слышала, как кровь бежит по моим венам.

– Что ты здесь делаешь?

Выражение его лица могло бы заморозить пламя сварочной горелки.

– А что, по-твоему, я делаю? Иди в машину, Аликс.

Я вдруг вспомнила, зачем вообще пришла в «Burger Zone», и мне не понравился его тон.

– Нет. Я просто развлекаюсь.

Дэвон обвил руки вокруг моей талии.

– Проваливай, Андерсон. Она останется со мной.

– Я так не думаю. – Глаза Ника сузились, от него волнами исходила опасность.

Почуяв запах крови, другие ребята окружили нас, как акулы во время кормежки. Кейси и Коди появились из толпы и заняли позиции по обе стороны от меня и Девона.

– Ты же слышал ее, малыш. Она больше не хочет общаться с такими отбросами, как ты.

О, теперь это зашло слишком далеко. Может быть, я и злилась на Ника, но никто не мог называть его мусором в моем присутствии. Я положила руки на грудь Кейси и толкнула его изо всех сил. Он взмахнул руками и упал на землю.

– Заткнись, – прорычала я. – Единственный мусор здесь – это ты!

Пока все приходили в себя от моей неожиданной атаки, Ник схватил меня и толкнул за спину.

– Залезай в грузовик, – прошипел он.

И оставить его наедине с этими животными? Ни малейшего шанса. Я увернулась от него, сжала кулак и замахнулась на Девона, взвизгнув, когда ударила его в подбородок. Весь ад вырвался на свободу. У меня осталось смутное воспоминание о том, как я ползала между чьими-то ногами по шершавому гравию парковки и вонзала зубы в чье-то бедро. Все дрались, без разбора замахиваясь на того, кто был ближе всех. Я не знаю, чем бы все это закончилось, если бы кто-то не увидел копов, мчащихся к нам по дороге. Дети разбегались, как клубы дыма на сильном ветру.

Я выплюнула кусок ткани изо рта, когда Ник подхватил меня, перекинул через плечо и побежал к своему грузовику.

– Мы победили? – поинтересовалась я из своего перевернутого положения.

– Просто заткнись, Аликс.

Ник швырнул меня на сиденье, перелез через меня и выехал с парковки на такой скорости, что гравий вылетал из-под шин грузовика.

– А как насчет этого, – слабо прокомментировала я, глядя на его разбитую, окровавленную губу. – У тебя в грузовике новые двери.

– Ты что, совсем спятила? – взревел Ник. – Я говорил тебе, чтобы ты не оставалась наедине со своими кузенами, и что же ты делаешь? Ты заползаешь с ними в машину, напиваешься, тебя чуть не изнасиловали, и ты начинаешь драку.

С несчастным видом я съежилась у двери.

– А почему тебя волнует, что будет со мной? Ты же меня ненавидишь.

– Я не ненавижу тебя.

По крайней мере, сейчас Ник не огрызался.

– Ненавидишь. Ты больше со мной не разговариваешь. Ты даже не смотришь на меня, – из моего глаза выкатилась слеза и потекла по щеке. Когда Ник не ответил, я смахнула ее, снова разозлившись. – Вот видишь! Теперь ты даже не будешь со мной разговаривать. Ну, что ж, у меня есть для тебя новости. Я тебе не принадлежу, и ты не можешь запретить мне приходить в «Burger Zone» каждый вечер, если я захочу. Мне не нужно, чтобы ты был рядом и заботился обо мне. Я же не какой-то там чертов ребенок! – мой голос становился все громче, и последние слова я уже выкрикивала.

– В этом-то и проблема, – пробормотал Ник, не глядя на меня.

Но тут у меня возникла новая трудность.

– Останови грузовик.

Ник бросил единственный взгляд на мое лицо и резко вывернул руль, остановив грузовик. Мы были где-то за городом, на гравийной проселочной дороге рядом с полями. Я вывалилась из машины и согнулась пополам, когда желудок начал открыто бунтовать. После, как мне показалось целых тридцать минут, «желудочного бунта», Ник сунул мне в руку оранжевое бумажное полотенце.

– Может быть, теперь ты почувствуешь себя лучше.

Лучше? Мне будет лучше только в том случае, если я умру.

– Где мы?

– У меня еще нет прав. Я везу тебя домой, но мы должны держаться подальше от центральных улиц, – Ник снова полез в машину, достал бутылку содовой и протянул ее мне. – Прополощи этим рот.

Я так и сделала, потом слабо прислонилась к ржавому крылу и откинула волосы с лица. Луна была большая и полная, и справа от нас раздался крик козодоя.

– Как ты узнал, где я нахожусь?

– Я слышал, как Судья орал на твою мать за то, что она тебя отпустила.

– И поэтому ты решил пойти за мной?

Я взглянула на него из-под ресниц. Ник стоял рядом со мной, засунув руки в карманы.

– Да.

Если бы я не была наполовину пьяна, то никогда бы не сказала следующего.

– Я скучала по тебе.

Ник посмотрел себе под ноги.

– Я тоже по тебе скучал.

Я повернулась к парню, и слезы снова потекли по моим щекам.

– Тогда почему ты так со мной обращаешься? Что я сделала не так? Если ты мне скажешь, я обещаю, что больше никогда не буду этого делать.

Ник неловко обнял меня и притянул к себе.

– Дело не в тебе, – прохрипел он. – Ты не сделала ничего плохого. Дело во мне.

– Я не понимаю!

– Я знаю, что ты не понимаешь, и мне следовало бы объяснить это раньше.

С большим количеством попыток и колебаний Ник рассказал мне о своем отце, о том, как он постоянно приводил женщин домой, как обращался с ними. Пока Ник говорил, его подбородок покоился на моей макушке.

– Я пообещал себе, что никогда не поступлю так ни с одной женщиной. Не буду вести себя так, будто она кусок мяса. Кто-то, кого можно использовать, а потом забыть. Но я начал испытывать все эти странные чувства, когда ты прикасалась ко мне. Я все время твердил себе, что ты всего лишь ребенок, и пока я в это верил, все было хорошо. Я мог контролировать ситуацию.

Ник сделал глубокий, прерывистый вдох.

– В тот день, в подвале, я так хотел... – его слова прервались. – Я не хотел останавливаться. Это меня пугало. Ты – самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, Аликс. Я никому не позволю причинить тебе боль, даже себе. Я решил, что должен держаться от тебя подальше ради твоего же блага.

Я откинулась назад и с изумлением уставилась на него.

– Ты хочешь сказать, что заставил меня пройти через ад только потому, что возбудился?

Ладно, кажется, я была серьезно пьяна. И все еще злилась. Я отступила назад и замахнулась кулаком в его голову. Ник уклонился и схватил меня за руки.

– Черт возьми, отпусти меня!

– Нет, пока ты не успокоишься.

– Я не могу в это поверить! – завопила я. – А тебе не приходило в голову, что я могла бы что-то сказать, если бы подумала, что ты заходишь слишком далеко? Или ты планировал изнасиловать меня?

Судя по выражению его лица, Нику и в голову не пришло, что я не буду сразу укладываться и раздвигать ноги.

– Что же я за человек, по-твоему? Я думала, мы друзья, я думала, ты меня знаешь.

– Я тоже, – пробормотал Ник. – Я мог бы поклясться, что ты никогда не сделаешь ничего из того, что вытворила сегодня вечером. Так что, может быть, я действительно не знаю тебя.

– Это была твоя вина, – я сердито посмотрела на Ника. – Я пошла туда только потому, что злилась на тебя.

– У тебя странный взгляд на ситуацию, Аликс.

– Это не так.

Наконец, Ник отпустил мои руки.

– Ладно, ты права. Извини. Я вел себя как полный придурок.

Я внимательно посмотрела ему в лицо.

– Ты перестанешь меня игнорировать?

Впервые за этот вечер Ник улыбнулся.

– Да.

– И ты снова начнешь со мной разговаривать?

– Да.

Ник пошатнулся, когда я бросилась в его объятия.

– Тогда я прощаю тебя, – прошептала я.

– Только пообещай мне одну вещь.

– Какую?

В тот момент я бы сделала почти все, что угодно, так счастлива я была, обнаружив, что Ник не ненавидит меня.

– Больше не пей. Потому что я должен сказать тебе, Аликс, ты не умеешь пить.

– Обещаю, – я засмеялась.

Сразу после этого Ник отвез меня домой, мне удалось добраться до своей комнаты, не разбудив семью. Я еще не спала, когда мама открыла дверь и на цыпочках подошла к кровати, посмотрела на меня сверху вниз и облегченно вздохнула, но я притворилась спящей. Когда она ушла, я мысленно помолилась, чтобы она никогда не узнала о случившемся, и пообещала впредь вести себя хорошо.

После той ночи мои отношения с Ником приняли непростой характер. Мы все еще были друзьями, но что-то изменилось. Теперь я знала, что пока я мечтала о нем, он мечтал обо мне, и мы не могли вернуться к тому, что было раньше. Каждый раз, когда мы были вместе, осознание этого потрескивало между нами, как статическое электричество. Наши прикосновения уже не были невинными, мы касались друг друга намеренно и при каждом удобном случае. Один из нас что-то говорил, потом вдруг замолкал, и мы молча смотрели друг на друга.

В школе тоже все было по-другому. Слухи о моем падении и последующем спасении Ником разлетелись благодаря сарафанному радио быстрее, чем пожар в кустах после десятилетней засухи. Мои одноклассники смотрели на меня с уважением, граничащим с благоговением. Старшеклассники свирепо смотрели на меня каждый раз, когда мы пересекались. Большинство из них все еще носили синяки и различные травмы, когда начались занятия в школе, а Девон хромал, из-за чего в течение месяца не мог заниматься баскетболом.

В первый же перерыв между занятиями Дженна вытащила меня на улицу и потребовала все подробности. Я рассказала ей сокращенную версию, после чего она довольно долго свирепо смотрела на Девона и моих кузенов.

– Ублюдки, – заявила девчонка.

Дженна сделала короткую стрижку, которая чудесным образом преобразила ее лицо, делая ее глаза большими и великолепными, когда волосы мягко завивались на ее щеках. И она начала краситься. Похоже, мне нужно было еще раз поговорить с мамой.

– Так что там у вас с Ником? Я слышала, что у вас отношения.

– Мы просто друзья, ты же знаешь.

То, что происходило между мной и Ником, было слишком сильным, слишком личным, чтобы говорить об этом даже с лучшей подругой.

– Да? Ну, он точно не смотрит на тебя как на друга. Позвольте мне сформулировать это так. Если бы ты была кроликом, а он – волком, то ты была бы уже трупом. Господи, как бы я хотела, чтобы парень смотрел на меня так же.

Я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, о чем она говорит. Ник стоял в пятидесяти футах от меня, прислонившись к дереву и глядя в мою сторону. В этой картине было что-то странное, но мне потребовалась секунда, чтобы понять, что именно. Он не стоял на ступеньках, охраняя Линдси. Он пристально смотрел мне в глаза, пока я не повернулась к Дженне.

– Интересно, где сейчас Линдси?

– Я слышала она ушла.

– Почему она это сделала?

Дженна пожала плечами.

– Лиз родила седьмого несколько недель назад. Ей нужно было, чтобы Линдси осталась дома и заботилась о ребенке, пока она работает.

– Лиз устроилась на работу?

– Да, обслуживает столики в придорожном кафе. Многие думают, что этот ребенок от Фрэнка Андерсона.

Почему Ник ничего мне об этом не сказал? Должно быть, он очень расстроен из-за этого. Я бы точно расстроилась. Но Ник был не из тех, кто говорит о своих проблемах. Чудо, что он рассказал мне так много о Фрэнке в ту ночь, когда произошла драка. Подозреваю, что, если бы я была трезва как стеклышко, Ник бы этого не сделал.

– Ну, и каково это – напиться? – спросила Дженна, словно прочитав мои мысли.

Я вздрогнула, и она рассмеялась.

– Так плохо?

– Хуже. Я не чувствовала себя так плохо, даже когда мне удалили гланды. Я больше никогда не притронусь к спиртному.

Тут появились несколько парней, в том числе и Хью Морган, и мы оставили эту тему. Хью больше не дергал меня за волосы и не подбивал на безрассудные и опасные подвиги. Теперь он только безжалостно дразнил меня и следовал за мной по пятам, как потерявшийся щенок. Но меня не интересовал ни Хью, ни кто-либо другой из парней, и мне не хотелось флиртовать. Я приклеила на лицо улыбку и медленно повернулась в сторону Ника, но так, чтобы это было не слишком заметно. Когда пришло время возвращаться на занятия, я убедилась, что пройду мимо него. Никто из нас не произнес ни слова, но наши руки соединились, на мгновение сжались, а затем отпустили друг друга. На данный момент этого было достаточно.

Через несколько дней мне, наконец, удалось расспросить его о Линдси и новорожденном ребенке. Мы были в его комнате, я в мягком кресле, а Ник на кровати.

– А ты знал, что Линдси собирается бросить школу? – спросила я.

– Я не знал наверняка до начала занятий, но предполагал, что она поступит именно так.

– Из-за новорожденного младенца ее мамы?

Он пожал плечами.

– Частично. Но главным образом потому, что она ненавидела школу. Общество пугает ее.

Я встала и подошла к кровати. Ник подвинулся, освобождая мне место, и я села, положив руку ему на плечо.

– Люди говорят, что этот младенец может быть от твоего отца.

В его глазах появилось непроницаемое выражение.

– Он не его.

– Как ты можешь быть уверен в этом?

– Поверь мне на слово, это не так.

Вскоре после этого разговора я столкнулась с Лиз в аптеке. Она держала ребенка перед собой, как мешок с картошкой, так что я хорошо его разглядела. Его волосы представляли собой массу огненно-рыжих завитков, и у него были огромные голубые глаза. Короче говоря, он был достаточно похож на Дженну, чтобы быть ее близнецом. Ник знал, что, когда я впервые увижу этого маленького мальчика, я пойму правду. И остальному городу тоже не потребовалось много времени, чтобы понять это.

Дженна побледнела, замкнулась в себе и часто плакала у меня на плече. Я утешала ее, как только могла, но этого было недостаточно. Какое-то время она почти жила в моем доме, и тетя Джейн, наконец, долго беседовала с ней. После этого дела пошли на лад, но Дженна уже никогда не могла смотреть на Суоннер без содрогания.

Пришел и ушел мой четырнадцатый день рождения, а потом и пятнадцатый. Кейси и Коди закончили университет и уехали в Литл-Рок. Мы с Ником продолжали ходить вокруг да около, оба страстно желая большего, но ни один из нас не хотел рисковать тем, что мы имели, перейдя черту. До тех пор, пока в семнадцать лет судьба не нанесла по моей жизни очередной удар. Если я думала, что возвращение дяди Верна было шоком, то это было ничто по сравнению с той суматохой, которую принес с собой мой отец.

Глава 6

В день моего шестнадцатилетия Судья посадил меня за руль «Шевроле» и отвез в полицейский участок на экзамен по вождению, точно так же, как он сделал это с Ником. Когда я с честью сдала его, дед вручил мне ключи от «Шевроле» и подарил его мне. Я была в полном восторге.

– По крайней мере, я знаю, что ты выживешь, если попадешь в аварию, – сказал он.

Судья не доверял стеклопластиковым корпусам новых автомобилей, утверждая, что они обеспечивают примерно такую же защиту, как яичная скорлупа.

Той весной Ник окончил среднюю школу и теперь работал механиком в гараже Пола Хокинса. Вечером в день моего рождения он отвел меня в свою комнату и вручил подарок. Это была парная подвеска в виде половины сердца. Его имя было написано на обороте, и пока я старалась не заплакать, Ник вытащил вторую половину из-под рубашки и показал мне место, где было выгравировано мое имя. Я ничего не могла с собой поделать. И поцеловала его. И сразу поняла, что, возможно, откусила больше, чем смогла бы прожевать.

Это был первый раз, когда мы по-настоящему поцеловались с того дня в подвале, но Ник тогда был еще мальчиком. Теперь он был, по крайней мере, физически, мужчиной. И Ник был голоден. Он без промедления ответил на поцелуй, и это смыло все остальные мысли из моей головы. Казалось, меня пожирают. Жар, которого я никогда не знала, вспыхнул во мне, мне захотелось раствориться в нем и никогда больше не всплывать наружу.

Но в то время как Ник напрягся, и беспокойно гладил меня руками, в моем сознании вырос страх. Я хотела его, но знала, что в первый раз будет больно. И этот страх был полностью связан с моралью маленького городка, в котором я выросла. Хорошие девочки так не делают, пока у них на пальце нет кольца. Так поступали плохие девочки, и они всегда расплачивались за свои ошибки.

– Ник...

Его руки замерли на моей спине, и он поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Дрожь пробежала по его телу, Ник закрыл глаза, прижавшись лбом к моему лбу.

– Я знаю, – его голос был хриплым. – Просто дай мне секунду.

Ник крепче обнял меня, и я положила голову на его грудь.

– Я люблю тебя.

Когда Ник ответил, я услышала в его словах легкую усмешку.

– Сейчас не самое лучшее время говорить мне об этом.

– Я знаю.

Мы молчали несколько минут, пока он приходил в себя.

– Ник? Ты когда-нибудь...

– Нет, – он снова поднял голову и внимательно посмотрел на меня. – Я думал об этом, но мне это никогда не казалось правильным.

Мысль о том, что он занимается любовью с кем-то еще, вызвала у меня в животе приступ боли.

– Тебе лучше подождать меня, черт побери.

– Не думаю, что у меня есть выбор, – Ник откинул мои волосы назад. – Ты единственная, кого я когда-либо хотел, Аликс, единственная, кого я когда-либо буду хотеть. Это я тебе обещаю, – парень улыбнулся. – Но я не хочу толкать тебя на то, к чему ты не готова.

Я молча кивнула.

– Может быть, мы могли бы... попрактиковаться... как-нибудь?

Ладно, мне понравились новые ощущения, и я захотела большего.

Его смех был низким и глубоким.

– Господи, ты собираешься убить меня, да? А теперь повернись, я надену на тебя цепочку.

Когда Ник застегнул ее, я подняла подвеску и сунула под рубашку, поклявшись никогда не снимать. И в течение следующего года мы иногда «тренировались», но Ник всегда был очень осторожен, чтобы держать все под контролем. Это был один из самых счастливых годов в моей жизни.

Оглядываясь назад, я удивляюсь, почему мы так скрывали свои отношения. Мы никогда не проявляли своих чувств в присутствии других, как будто заключили договор. Я думаю, тетя Джейн знала. Несколько раз, когда Ник ужинал с нами, я ловила на себе ее взгляд, который она переводила с него на меня, и от этой печали в ее взгляде у меня по коже пробегали мурашки.

После моего семнадцатилетия мама и тетя Дарла часто огорчались из-за моего нежелания ходить на свидания.

– Просто неестественно для девушки твоего возраста игнорировать мальчиков, – заявила тетя Дарла.

В тот вечер вся семья, включая Ника, сидела на крыльце, и, конечно же, у каждого было свое мнение.

– Я не игнорирую их, – ответила я. – Я просто не встречаюсь с ними.

– Милая, но ведь есть же кто-то, кто тебе нравится? – сказала мама. – А как же Хью? Хелена сказала мне, что он пригласил тебя в кино.

– Мне не нравился фильм, который показывали.

Я взглянула на Ника и закатила глаза. В ответ он бросил на меня задумчивый взгляд.

– Оставь ее в покое, Элли, – Судья выступил в мою защиту. – Ты должна быть благодарна, что у этой девушки слишком много здравого смысла, чтобы сходить с ума по парням.

– Ей всего семнадцать, – добавила тетя Джейн. – У нее полно времени.

Позже я узнала мнение Ника по этому поводу.

– Может быть, они и правы, – сказал он. Задумчивое выражение все еще не покинуло его лица. – Может быть, тебе стоит встречаться?

У меня отвисла челюсть.

– Ты действительно хочешь, чтобы я встречалась с другими парнями?

Ник тяжело вздохнул.

– Нет. Я, наверное, сойду с ума, если ты это сделаешь. Но, может быть, так будет лучше для тебя, – парень заколебался. – Аликс, я всегда буду сыном Фрэнка Андерсона. Единственное мое будущее – это работа в гараже Хокинса. Ты заслуживаешь большего. Кто-то вроде Хью мог бы дать тебе хорошую жизнь.

– Я не люблю Хью, – сказала я, задетая тем, что Ник предложил такое. – И я хочу, чтобы все нашли себе другое занятие и перестали меня донимать.

Фраза «будьте осторожны со своими желаниями» может быть и клише, но обычно есть причина, почему эти старые поговорки так долго остаются актуальными. На следующий день домой вернулся мой отец.

– Ты собираешься в сад? – я смотрела, как мама взяла нож и большую жестяную мытую кастрюлю.

– Да. Нужно собрать стручковую фасоль, а также огурцы и помидоры. И я хочу проверить кукурузу. Несколько дней назад она была почти созревшей.

– Я пойду с тобой.

Я отбросила в сторону журнал, который листала, и достала другой нож. Сад был одним из моих самых любимых мест на земле. Ощущение мягкой, влажной земли под босыми ногами и аромат растущих растений – то, чего я ждала каждый год. Почти так же сильно я ждала вкуса первого спелого красного помидора, теплого от солнца, его сока стекающего по моему подбородку, когда я впивалась зубами в нежную кожицу.

Когда продукты созревали в саду, редко кто ходил их покупать. Примерно раз в месяц кто-нибудь отправлялся за продуктами: мукой, сахаром, кофе и чаем – всем тем, что мы не могли вырастить сами. Наша еда была типично южной, и никто никогда не беспокоился о холестерине или антиоксидантах. Даже мясо не было проблемой, потому что Судья платил за то, чтобы каждый год забивали теленка и свинью, а упакованные в белую бумагу пакеты с красной печатью, сообщающей о содержимом, заполняли всю морозильную камеру.

Наш обычный ужин состоял из мяса, в основном жареного, кукурузного хлеба, жареного картофеля или картофельного пюре, зеленой фасоли или кукурузы в початках, нарезанных спелых помидоров, зеленого лука и соленых и перченых огурцов в уксусе. Если бы вы предложили кому-нибудь из моей семьи тофу¹², они бы не поняли, о чем вы говорите, и не стали бы его есть. Все считали, что мы должны есть здоровую пищу. А от фаст-фуда можно умереть.

Сад занимал целый акр земли за сараем, и в тот вечер, спускаясь вслед за мамой по задней лестнице, я мечтала о свежей кукурузе в початках на ужин. Мы обе остановились, когда на подъездную аллею въехала блестящая черная машина.

– Кто бы это мог быть... – пробурчала мама, приложив руку ко лбу козырьком, чтобы блокировать блики солнца.

Мне тоже была незнакома машина, так что я решила, что это, скорее всего, продавец или «Свидетели Иеговы». У нас тут часто бывают и те, и другие. Большинство людей просто отправляли «свидетелей» восвояси или вообще не открывали дверь, но да поможет им Бог, если поблизости была тетя Дарла. Она провожала «свидетелей» прямо в гостиную, наливала им по стакану чая и принималась обращать их в Южную баптистскую веру. Я знаю, что она держала несчастных жертв в заложниках по три часа, цитируя стихи и священные писания быстрее, чем они могли придумать ответы. Тетя говорила, что это ее христианский долг – показать ошибочность их пути.

Но человек, вылезший из машины, не был похож ни на продавца, ни на свидетеля, хотя и был хорошо одет. В руках у него не было ни портфеля, ни пачки брошюр. Он был высоким и стройным, с темными волосами, мягко завивавшимися на затылке, и теплыми темно-карими глазами, в которых светилась неуверенная улыбка, когда он шел к нам.

Первым признаком того, что что-то не в порядке, был звук маминой жестяной кастрюли, ударившейся о гравий подъездной дорожки. Шум был таким громким, что я чуть не выпрыгнула из своей кожи.

– О, Боже, – прошептала она, ее лицо было белым, как только что раскрывшаяся коробочка хлопчатника.

– Мама? – это было совсем на нее не похоже, и я вдруг забеспокоилась. – Что случилось?

– Иди в дом, Аликс.

– Нет. Я не оставлю тебя здесь одну.

– Пожалуйста, – прошептала она.

К тому времени мужчина уже добрался до нас, и когда заговорил, в его голосе звучали одновременно извинение и решимость.

– Мне очень жаль, Элли, но ты не оставила мне особого выбора. Ей уже семнадцать. Пришло время позволить ей самой принять решение.

Мама встала передо мной, ее спина была напряжена.

– Она слишком молода. А теперь убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию.

– Ты можешь позвонить им, если тебе от этого станет легче, но я не уйду, пока не поговорю с Аликс.

Мужчина пристально посмотрел на меня через мамино плечо.

Я была на грани истерики и не понимала, что происходит. Я знала, что мама чувствует угрозу от этого человека, и это заставило громко вопить мою внутреннюю сигнализацию. Прежде чем я успела отреагировать, из дома, как разъяренные медведицы, выскочили тетя Дарла и тетя Джейн. Тетя Джейн обняла маму за плечи, а тетя Дарла схватила меня и попыталась затащить обратно в дом. Я уперлась пятками в землю и отказывалась сдвинуться с места. Они говорили обо мне так, словно меня там не было, и я хотела знать, что происходит.

– Это неправильно, Джеймс, – лицо тети Джейн было почти таким же белым, как у мамы, но голос ее звучал спокойно. – Ты только всех расстроишь.

Мама тихо плакала, закрыв лицо руками, и я вырвалась из объятий тети Дарлы, чтобы придвинуться к ней поближе.

– Я пытался дозвониться, Джейн, но Элли всегда вешает трубку. Аликс – моя дочь. Я имею право ее видеть.

Это мой отец? Я уставилась на незнакомца, застыв от шока, когда на меня накатила волна головокружения. Когда мне было пять лет, я начала проявлять любопытство по поводу человека, который был моим отцом. В конце концов, у других детей, которых я знала, был отец, и я не совсем понимала, почему его не было у меня. Но я почувствовала, что мои вопросы беспокоят маму, и вскоре перестала ее допытывать. У меня был Судья, так что я не расстраивалась из-за того, что у меня не было настоящего отца. Я никогда раньше даже не видела его фотографии. Единственное, что я знала о своем отце, это его имя. Джеймс Типтон.

– Ты мой отец? – выпалила я эти слова прежде, чем успела остановиться, и мама с тетей Джейн в ужасе посмотрели на меня, как будто только в эту секунду поняли, что я все еще здесь.

Мужчина сделал шаг ближе ко мне и поднес дрожащую руку к моей щеке.

– Да, это так. Боже, ты такая красивая, Аликс, такая взрослая. Я уже давно жду встречи с тобой.

– Нет, – тетя Дарла толкнула меня за спину и оттолкнула его руку. – Пожалуйста, Джеймс. Дай нам несколько дней, чтобы поговорить с ней, попытаться разобраться в этой неразберихе.

Мужчина устало потер лоб.

– Хорошо. У вас есть еще два дня. Но если к тому времени от тебя не будет вестей, я вернусь, – он снова пристально посмотрел на меня. – Нам нужно поговорить.

Я не двинулась с места, просто стояла и смотрела, как он забрался в свою машину и уехал, а потом молча последовала за мамой и тетушками обратно на кухню. Они усадили маму в кресло, как будто она была инвалидом.

– Аликс, пойди намочи полотенце холодной водой, – велела тетя Джейн.

Зная, что она просто хочет, чтобы я вышла из комнаты, я вышла, затем остановилась и прислонилась к стене снаружи кухни. То, что тетя Джейн даже не подумала проверить, слушаю ли я ее, очень многое говорило об их душевном состоянии.

– И что же мне теперь делать? – всхлипнула мама.

– Ты должна сказать ей правду, Элли. Если ты этого не сделаешь, то сделает Джеймс.

– Я не могу, она меня возненавидит, Джейн.

– Аликс – умная девочка, – сказала тетя Дарла. – Она все поймет.

– Нет, не поймет. Всю свою жизнь мы говорили ей, чтобы она уважала себя, что правда и честность – самые важные вещи в жизни, и в то же время мы лгали ей. Как она это поймет? Что я могу сказать такого, что заставит ее понять, что ее мать никогда не была замужем за ее отцом?

Я услышала достаточно. Мое дыхание стало прерывистым, а перед глазами поплыли пятна. Единственное, о чем я могла думать – это как бы сбежать. Схватив ключ от «Шевроле», я выбежала через парадную дверь, а за мной последовал отчаянный голос матери, когда они поняли, что я подслушивала.

Меня тошнило, и я ехала вслепую, не обращая внимания на то, куда еду. Вся моя жизнь была одной большой ложью, и я не знала, что делать и как реагировать. Я была незаконнорожденной, не лучше любого из детей Суоннеров. Но, по крайней мере, Лиз не разыгрывала спектакль, не пыталась быть кем-то другим. Она выживала единственным известным ей способом, и я всегда уважала ее за это.

Как мне простить свою семью за то, что они сделали со мной? Как я смогу снова встретиться с ними, когда узнала правду?

Я не помню, где разъезжала той ночью, но в итоге оказалась в кинотеатре «Стар-вью». Он был закрыт, и в бледном лунном свете призрачно вырисовывались киоск и детская площадка. Я припарковала «Шевроле» за экраном, вышла из машины и босиком направилась к столику для пикника. Я все еще была там, когда меня нашел Ник.

Не говоря ни слова, он сел и притянул меня к себе на колени. Я свернулась калачиком и уткнулась лицом ему в шею, дрожа, несмотря на теплый ночной воздух.

– Хочешь поговорить об этом? – пробормотал он.

Я отрицательно покачала головой.

– Хочешь вернуться домой?

Еще раз покачала головой, на этот раз сильнее.

– Ладно, мы просто посидим здесь, – Ник гладил мои волосы успокаивающим, повторяющимся движением. – Знаешь, это не меняет твоей личности, – сказал он.

– Они сказали тебе? – я была унижена и в неверии.

Моя семья не могла сказать мне правду, но они сказали ее Нику?

– Не думаю, что они хотели этого. Все с ума посходили, когда ты убежала. Твоя мама позвонила мне на работу, почти в истерике, чтобы узнать, там ли ты, и это вышло как-то само собой. Половина округа ищет тебя, но они сказали людям, что ты просто расстроена.

– Я не могу вернуться домой, Ник. Пока нет.

– Так что же ты собираешься делать?

Я задумалась об этом. На самом деле был только один вариант.

– Я пойду к Дженне.

Он встал, позволив моим ногам соскользнуть на землю.

– Я пойду с тобой.

– Тебе вовсе не обязательно это делать.

– Обязательно, – Ник наклонился и нежно поцеловал меня, потом взял за руку. – Идем. После того как ты устроишься, я пойду и сообщу твоим родителям, что ты не валяешься где-нибудь в канаве.

Дженна не удивилась, увидев меня. Мама позвонила ей раньше, надеясь, что я поехала к ней домой. Я рассказала ей о случившемся, и, как когда-то я сделала это для нее, она изо всех сил старалась утешить меня. Сначала я была немного удивлена, что моя семья не примчалась сразу же, как только узнала, где я нахожусь, но Ник просил их дать мне время, потому что я не была настроена на выяснение отношений.

На следующее утро Судья принес мне кое-что из одежды и, собравшись уходить, попросил меня проводить его до машины.

– Как ты? – тихо спросил он.

Я пожала плечами и уставилась на землю. Я не могла сказать ему, что со мной все в порядке, когда это было не так.

– Твоя мама тоже страдает, Аликс. Может быть, она была неправа, когда лгала тебе, но она сделала это потому, что любит тебя, – Судья сунул руку в карман рубашки, вытащил листок бумаги и протянул его мне. На нем был только номер телефона. – Я знаю, что ты еще не готова говорить с Элли, но тебе нужно с кем-то поговорить. С кем-то, кто может рассказать тебе правду. Позвони ему, Аликс.

Я уставилась на номер телефона. Мне не нужно было спрашивать, кому он принадлежал.

– А мама знает, что ты мне его дал?

– Мы уже все обсудили. Она готова попробовать все, что может помочь.

– Я подумаю об этом, – я сунула листок в карман.

Я пробыла у Дженны больше недели, пытаясь прийти в себя. Ник приходил почти каждый вечер, никогда не заходил в дом и оставался всего на несколько минут, прежде чем снова уйти. Но я полагаю, что Дженне было достаточно сложить два и два.

– Ты ведь влюблена в него, не так ли? – спросила она меня. – Не отрицай этого. Я вижу это на твоем лице каждый раз, когда ты смотришь на Ника.

Я слишком устала, чтобы спорить.

– И ты этого не одобряешь, верно? – мы слишком хорошо знали друг друга.

– Не в этом дело. – Дженна заколебалась. – Аликс, меня это пугает. Ник не такой, как мы. Он не похож ни на одного из других парней, которых мы знаем. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.

– Ник никогда не сделает мне ничего плохого.

Подруга оставила эту тему, но я знала, что девушка не забыла ее. Дженна была, как член моей семьи, когда дело касалось беспокойства обо мне.

Ник был не единственным, кто приходил проведать меня. Хью тоже начал приходить. Он не знал, что произошло, только то, что со мной случилось что-то травмирующее, и ни Дженна, ни я не объяснили ему, что именно. Когда стало очевидно, что я не могу, Дженна взяла на себя обязанность развлекать парня, и они разговаривали и смеялись, пока я сидела молча, погруженная в свои мысли.

Дальше так продолжаться не могло, и я, наконец, набрала номер, который дал мне Судья. Он был прав. Мне нужно было знать правду, и я уже не была уверена, что получу ее от мамы. Мои руки дрожали, когда я подняла трубку, и я понятия не имела, что собираюсь сказать.

Мужчина ответил после первого же гудка, как будто ждал моего звонка.

– Это Аликс, – сказала я, сжимая трубку так сильно, что удивилась, как она не треснула.

– Я рад, что ты позвонила. Нам нужно поговорить, Аликс. Можно мне приехать?

Я покачала головой, но потом поняла, что он меня не видит.

– Может быть, мы могли бы встретиться где-нибудь?

– Где захочешь.

– Городской парк.

Это было первое место, которое пришло мне в голову, и, по крайней мере, я знала, что в это время дня нам никто не помешает.

– Я буду там через двадцать минут.

– Хорошо, – я положила трубку обратно на аппарат.

Дженна все слышала, и в ее глазах отражалась тревога.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет. Думаю, мне нужно сделать это самой.

Она кивнула.

– Ты же знаешь, что я здесь, если понадоблюсь.

Двадцать минут спустя я уже ждала за столиком для пикника, когда черная машина моего отца остановилась рядом с «шевроле». На этот раз он был одет более небрежно, как будто не хотел тратить время на переодевание, и выглядел таким же нервным, как и я. Он осторожно сел рядом со мной.

– Привет.

Я ответила на его приветствие.

– Знаешь, я так давно хотел встретиться с тобой и так боялся, что ты возненавидишь меня, что теперь не знаю, что и сказать.

– Ты любил мою мать? – я не хотела быть такой прямолинейной, но слова вырвались сами собой.

– Да.

– Тогда почему же ты не женился на ней?

Мужчина глубоко вздохнул и потер лоб.

– Мне следовало это сделать. Я собирался это сделать, но... – он покачал головой и начал снова. – Аликс, твоя мать ни в чем не виновата. Когда мы познакомились, мы были ненамного старше тебя, и я был помолвлен с другой женщиной. Но когда я впервые увидел Элли, то понял, что совершил ошибку. Это была любовь с первого взгляда, и она чувствовала ко мне то же самое. Но моя невеста была очень особенным человеком, и никто из нас не хотел причинить ей боль. Мы начали тайно встречаться. Это было неправильно и глупо, и мы попытались остановиться. Каждый раз, когда мы тайком уходили, чтобы побыть наедине, мы говорили друг другу, что этого больше не повторится. Но мы ждали слишком долго. Когда она сказала мне, что беременна, я не знал, как с этим справиться. Я сказал ей, что мы поженимся, но мы оба боялись, Аликс. Боялись того, что все скажут, боялись того, как отреагирует твоя семья, и больше всего стыдились того, что мы сделали с моей... невестой.

Мне кажется, я знала это еще до того, как спросила. Это было единственное логическое объяснение, учитывая то, что он мне рассказал, и те обрывки информации, которые я собирала в детстве.

– Кто она, твоя невеста?

Он уперся локтями в колени и посмотрел вниз.

– Твоя тетя Джейн.

Я кивнула.

– Ну, и что же ты сделал? Просто уехал и оставил маму в одиночку разбираться с этим беспорядком?

– Практически. Я знаю, что был сукиным сыном. Я не пытаюсь оправдываться. Ситуация вышла из-под контроля, я запаниковал и сбежал. Ты даже не представляешь, сколько раз с тех пор я жалел об этом. Несколько лет спустя я позвонил твоей матери, но к тому времени она уже придумала историю нашего фиктивного брака и развода и не хотела со мной разговаривать. Но я не виню ее за это. После того, что я сделал, я не заслуживал ее прощения. Но я действительно заслуживал возможность познакомиться с моей дочерью, Аликс. Несмотря ни на что, я любил тебя. И сейчас люблю. Все, о чем я прошу, это чтобы ты постаралась не ненавидеть меня, чтобы ты дала мне – нам – время решить все это вместе.

– Я не знаю, как тебя называть, – прошептала я.

– Папа было бы очень мило, но если ты не готова к этому, то подойдет Джим.

– Где ты был все это время?

– Служил во флоте до недавнего времени. Сейчас я живу в Джонсборо и работаю в бухгалтерской фирме. Я хотел быть как можно ближе к тебе.

– Ты так и не женился?

– Нет. Наверное, часть меня все еще любит твою маму и всегда будет любить.

– А тетю Джейн?

Он снова заколебался.

– Я заботился о ней, Аликс, но не думаю, что когда-нибудь любил ее по-настоящему. Если бы мы поженились, это была бы катастрофа. Я думаю, что теперь она это понимает, и она, очевидно, простила твою мать и любит тебя. Они все тебя любят. Твоя мама хочет с тобой поговорить. Она почти больна от беспокойства.

– Ты уже говорил с ней?

– Да, несколько раз за последнюю неделю. Это будет нелегко для нас обоих, но я думаю, что она готова изменить свои чувства ко мне ради тебя. Все, что она делала, было сделано для того, чтобы защитить тебя, Аликс. Тебе не кажется, что сейчас самое время вернуться домой?

– Я не знаю.

Часть меня жаждала этого, чувствовала себя только наполовину живой без семьи. Но другая часть все еще колебалась, не зная, как себя вести теперь, когда все, во что я верила, рухнуло.

– Ты не должна делать это в одиночку, – сказал он. – Я пойду с тобой.

Я не могла переехать к Дженне навсегда. Рано или поздно мне придется встретиться с матерью. С таким же успехом это могло случиться и сейчас. Я медленно соскользнула с деревянного сиденья.

– Хорошо.

Мой отец был для меня чужим человеком. Я не знаю, почему его присутствие в тот момент казалось таким успокаивающим. Может быть потому, что он был незнакомцем, тем, кто мог занять нейтральную позицию в эмоциональном потрясении, которое, как я знала, должно было произойти. Если бы он обвинил мою мать или попытался оправдать то, что сделал, все было бы по-другому. Но Джеймс этого не сделал, и за это, я подумала, что он может мне понравиться.

Мама ждала нас у задней двери. Она встретила меня на полпути, шагая неуверенно и вглядываясь в мои глаза. И вдруг я снова стала трехлетним ребенком, ожидающим, что она вылечит все мои травмы, сделает мой мир безопасным.

– Прости, мама, – прошептала я, и слезы до боли сдавили мне горло.

Не говоря ни слова, она раскрыла свои объятия, и я бросилась в них. Мы обе плакали и извинялись, каждая запиналась о слова в нашем стремлении загладить свою вину, а затем смеялись сквозь слезы. Мой отец спокойно стоял рядом с нами, и его глаза тоже были немного влажные.

В конце концов, водопад слез иссяк, и мы втроем долго разговаривали в тот вечер. Мама не позволила Джиму взять на себя всю вину за случившееся. Она сказала, что если бы вела себя иначе, была бы честна с собой и Джейн с самого начала, то все сложилось бы для всех нас лучше. Мама также согласилась, что мне следует познакомиться с отцом поближе и иногда проводить с ним время.

Но в то время как я обрела отца, в конечном счете, я потеряла чувство близости с матерью, которое мы так и не смогли вернуть. Опыт, который я пережила, изменил меня, как и ее саму. Мы все еще любили друг друга, и всегда будем любить, но я уже не была наивной маленькой девочкой. Я нашла потайной шкаф в нашей жизни и вытащила скелеты на яркий дневной свет. Мы никогда не сможем спрятать их обратно.

Если бы наши отношения не изменились, возможно, я смогла бы поговорить с ней позже, когда мне это было так необходимо. Но все было так, как было, и сотня желаний не изменит прошлого. Мама поняла это на собственном горьком опыте. Мне еще предстояло выучить свой урок, и это будет самая изнурительная пытка, которую я испытала до того момента. Но, возможно, так было нужно. Может быть, я и не смогла бы пережить то, что случилось потом, если бы меня не закалило пламя от ухода Ника.

Глава 7

Пролетел еще один год. После появления отца жизнь постепенно вернулась в свое обычное русло, и если я стала немного замкнутой, то никто этого не замечал, даже Ник. В последнее время я почти не видела его. Когда он впервые пошел работать в гараж, то жил почти исключительно в своей комнате в сарае. Так продолжалось всю зиму, пока я училась в одиннадцатом классе, и все лето. Теперь же, по необъяснимой причине, Ник снова стал жить на складе утильсырья и редко появлялся на ферме.

Поначалу я не слишком задумывалась об этом. Мои мысли занимали другие вопросы. Восемнадцатый день рождения пришел и ушел, теперь у меня был отец, к которому я пыталась привыкнуть, и в этом году я стала старшеклассницей. Вдобавок ко всему, Хью активизировал свою кампанию, чтобы затянуть меня на свидание.

Хью был симпатичным молодым человеком, высоким и хорошо сложенным, с густыми светло-каштановыми волосами матери и зелеными глазами отца. Парень пользовался популярностью и мог бы выбрать любую из девушек города, даже несмотря на богатство его семьи.

Хотя она никогда не признавалась, мне кажется, Дженна была безумно влюблена в него большую часть наших школьных лет. Но я подозревала, что его семья, как и моя, подталкивала Хью встречаться со мной. Хелена Морган имела вполне определенные представления о том, какая девушка подходит ее сыну, и я была первой в ее списке. Если бы она знала обстоятельства моего рождения, то, возможно, изменила бы свое мнение. Но, насколько было известно всем, кроме горстки людей, отец был всего лишь бывшим мужем матери.

В общем, я просто устала говорить Хью «нет» каждые тридцать минут. Вот почему, спустя месяц после окончания учебного года, я решила, что пришло время нам с Ником объявить о наших отношениях. Мне больше не хотелось прятаться. Я хотела, чтобы весь мир знал о моей любви.

Прошло уже две недели с тех пор, как я видела Ника в последний раз, и я не знала, когда он вернется в свою комнату. Не желая ждать, я направилась в гараж, как только закончились занятия в школе. Я припарковала «Шевроле» недалеко от воздушного насоса, чтобы машина никому не мешала, и направилась к рабочему отсеку. Но я так и не добралась до своего назначения.

Я сделала всего несколько шагов, как увидела его. Ник был в задней части здания, старые изношенные шины были разбросаны вокруг в беспорядочных кучах. Парень был не один. С ним была Линдси. Я бы не обратила на это внимания, но их поза заставила меня внезапно остановиться.

Лицо Линдси было поднято к нему, и Ник смотрел на нее сверху вниз. Выражение его лица было напряженным, когда Ник говорил с ней тихим нежным голосом. Я слышала, но не могла разобрать слов. Ник собственнически положил руку на ее затылок, на что даже я обратила внимание, а большой палец скользнул по ее щеке. Тело Линдси изогнулось навстречу к парню, словно притягиваемое неконтролируемыми магнетическими силами. И вот тогда я поняла, почему Ник не приехал на ферму. Я только удивилась, что до сих пор этого не понимала.

Я все еще пыталась привыкнуть к наличию отца в своей жизни и изменению отношений с мамой, поэтому не могла принять увиденное. Я не злилась, не ревновала и не устраивала истерики. Мои эмоции просто отключились, пока все, что я чувствовала, не превратилось в благословенное оцепенение. Я могу только представить, что увидел Ник, когда резко поднял голову и встретился со мной взглядом.

Я повернулась, села обратно в машину и уехала. Если Ник и попытался остановить меня, я этого не слышала. Да и не стала бы слушать его, если бы заметила. Не могла слушать. И не думаю, что Ник пытался что-то сделать.

Вернувшись домой, я сразу же подошла к телефону и набрала номер Хью. Действовала не думая. Что угодно, лишь бы не вспоминать.

Мой голос был спокоен, когда он ответил.

– Хью? Это Аликс. Ты все еще хочешь пойти завтра вечером в кино? – я слушала, пока он говорил «да». – Отлично. Заедешь за мной около половины седьмого.

Если Ник думал, что я буду спорить и требовать объяснений, как это было бы год назад, он ошибался. Похоже, мне было абсолютно все равно. Следующие три месяца я двигалась на автопилоте. Я ела, ходила в школу, училась так, как никогда раньше, и ходила на свидания с Хью каждый раз, когда он меня приглашал. Постепенно люди начали связывать наши имена вместе, как это всегда бывает с супружескими парами. Аликс и Хью, вместе, а не по отдельности. Люди начали считать само собой разумеющимся, что мы поженимся, как только закончим школу, и только Хрюша Трис не была в восторге от этой идеи. Она всегда считала, что они с Хью созданы друг для друга, и ей не нравилось мое вмешательство. Хрюша и ее друзья сделали все возможное, чтобы распустить обо мне неприятные слухи, но трудно ранить того, кому все равно, и, в конце концов, они отказались от этой идеи.

Хью никогда не позволял себе больше поцелуя на ночь, пока мы встречались. Прежде всего, Хью был моим другом, и мне кажется, он подозревал, что что-то было не так. Парень обращался со мной словно с редким и хрупким яйцом, которое может разбиться, если его неправильно держать. Кто знает? Возможно, он был прав.

Большую часть Рождества мы провели вместе: сначала ужин с моей семьей, потом с его. Хью подарил мне красивый браслет-оберег, украшенный множеством крошечных изящных амулетов. Я подарила ему табличку с именем и надписью «вице-президент», выгравированными на лицевой стороне, которую он может поставить на стол, когда начнет работать с отцом. Его семья получила большое удовольствие от подарка, и все были довольны моей верой в Хью.

Это был прекрасный день, еще один день, который мне удалось пережить, не расклеившись. И если мне пришлось отбросить мысли об ожерелье с разбитым сердцем, когда Хью вручил мой подарок, я справилась и с этим.

Когда парень отвез меня домой, было уже поздно и холоднее, чем обычно в это время года. Так как мы расположены далеко на юге, у нас редко бывает снежное Рождество, но в воздухе витал привкус снега. Хью обнял меня за плечи, провожая до двери, а затем поцеловал долгим, медленным поцелуем, который оставил меня совершенно равнодушной. Когда все закончилось, парень поднес руку к моей щеке.

– Я позвоню тебе завтра.

– Хорошо.

– Спокойной ночи, Аликс.

– Спокойной ночи.

Я стояла, положив руку на дверь, и смотрела, как Хью выезжает с подъездной аллеи. Задние стоп-сигналы вспыхнули красным в клубах дыма от выхлопной трубы машины, когда парень замедлился для поворота. Только когда Хью скрылся из виду, я взглянула на безмолвную фигуру, скрытую глубоко в тени угловой части крыльца.

– Чего ты хочешь, Ник?

Парень беспокойно заерзал, прежде чем заговорить.

– Ты его любишь? – его голос звучал хрипло, будто он не пользовался им уже долгое время.

– Я не думаю, что тебя это касается.

Я не ожидала, что он так быстро двинется в мою сторону или так отчаянно схватит меня.

– Касается, черт побери, и ты это прекрасно знаешь! Ради Бога, Аликс, кричи на меня, ругайся, бей меня, но больше не игнорируй.

– Игнорировать тебя? – я наклонила голову и внимательно посмотрела на Ника. – Давай посмотрим. В последний раз, когда я тебя видела, ты практически занимался любовью с Линдси средь бела дня прямо на публике. Нет, я совершенно уверена, что не игнорировала тебя.

– Клянусь, все было совсем не так, как ты думаешь.

– Верно. Вот почему ты так старался найти меня и объяснить, что произошло на самом деле.

Ник держал в руках мои ладони, неосознанно перебирая пальцы.

– А ты бы мне поверила?

– Нет, и сейчас я тебе не верю.

– Разве я когда-нибудь лгал тебе раньше?

– Насколько я знаю, все, что ты мне когда-либо говорил, было ложью.

Я попыталась вырваться, но Ник вцепился еще крепче.

– Это не так.

– Почему же ты так долго ждал, если я все неправильно поняла?

По крайней мере, у Ника хватило такта посмотреть вниз.

– Я не планировал говорить с тобой сегодня вечером, но мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке. Боже, Аликс, я просто схожу с ума. Я знаю, что ты его не любишь, даже не отрицай, но все говорят о вашей свадьбе после окончания школы. Пожалуйста, ненавидь меня, если тебе хочется, никогда больше не говори со мной, но не соглашайся провести жизнь с тем, кого ты не любишь, потому что я причинил тебе боль.

Боль на его лице была отчетливо видна в лунном свете, и я ничего не могла с собой поделать. Боже, помоги мне, я начала сомневаться в том, что видела собственными глазами, и что-то внутри меня, что было заморожено, начало таять.

– Почему ты стоял так с ней, Ник?

Он сделал глубокий, прерывистый вдох.

– У нее возникли кое-какие проблемы. Я ей помогал. Вот и все.

– Какие проблемы?

– Личные, – Ник заколебался. – Я не могу сказать тебе о них, Аликс, так же как не могу рассказать ей твои секреты. – Ник отпустил меня и отступил назад. – Мне не следовало приходить. Я не могу ожидать, что ты поверишь мне, если даже не могу объяснить тебе всего.

– Подожди, – я последовала за ним по лестнице. – Я как-то спросила тебя, занимался ли ты с кем-нибудь любовью. Ты ответил «нет». Ты можешь это подтвердить и сейчас, Ник?

Парень повернулся, наши глаза были на одном уровне, когда он остановился на нижней ступени лестницы.

– Да.

Я всматривалась в его лицо, ища хоть какой-то признак того, что Ник говорит правду, и мне показалось, что я нашла его. Я хотела, чтобы все оказалось правдой, потому что было слишком больно продолжать верить в предательство Ника. Когда я сократила расстояние между нами, вся боль и гнев, сдерживаемые внутри, хлынули в поцелуй, который я подарила ему. Все эти долгие месяцы, когда я хотела его, но думала, что никогда больше не получу. Вся та любовь, которую я так старательно пыталась убить, но безуспешно.

И мы оба сгорели в огне.

Ник судорожно обхватил меня руками, и в его голосе прозвучали отчаянные нотки, когда парень простонал мое имя.

– Твоя комната, – прошептала я.

Ни один из нас не мыслил здраво, когда его рот снова накрыл мой, и я едва осознавала, что он поднял меня на руки и двинулся вокруг дома к сараю. Должно быть, Ник был в помещении раньше, потому что электрическая плитка все еще была включена, и в комнате было тепло и уютно. В ее тусклом свете Ник положил меня на узкую кровать и последовал за мной. Он накрыл меня своим телом, и впервые за три долгих месяца я снова почувствовала себя живой.

Быстрыми и отрывистыми движения мы избавлялись от мешающих барьеров, создаваемых нашей одеждой, обмениваясь все новыми поцелуями и отчаянными ласками. Но когда мы, наконец, разделись, наши движения замедлились. Теперь, когда этот момент настал, мы решили не торопиться и наслаждаться.

Глаза Ника стали цвета расплавленного свинца, когда он приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз.

– Такая красивая, – прошептал он. – Такая чертовски красивая, – парень мягко провел рукой по моему телу, и я выгнулась под его прикосновением, как кошка. – Пожалуйста, не бойся.

– Я не боюсь, – ответила я, понимая, что это правда.

Я тоже кое-что разглядывала и была слегка удивлена его размером, еще мне было немного любопытно, действительно ли его эрекция такая твердая, какой кажется. Но я не ощущала страха.

В ту ночь мы совершили путешествие, полное приятных открытий, и провели бесконечные часы, исследуя все тайные, незнакомые места, которые так хотели посетить. Мы изучали друг друга, находили то, что доставляло нам удовольствие, исследовали друг друга руками, дразнили новые обнаруженные места. К тому времени, как Ник вдавил меня своим весом в кровать, мы обезумели от удовольствия. Он вошел в меня одним сильным рывком, а затем замер. Его губы осыпали мое лицо извиняющимися поцелуями. Но боль, хотя и острая, оказалась не такой сильной, как я ожидала. Она прошла прежде, чем я успела ее заметить, а затем забылась, когда Ник снова начал двигаться. Тут же что-то неопределенное начало расти внутри меня, и я крепко сжала Ника, устремляясь к цели, о существовании которой никогда не подозревала. Когда я добралась до нее, то вскрикнула, разлетевшись на миллион осколков света. Крик наслаждения Ника прозвучал за моим собственным. Парень напрягся и замер, когда нашел свое освобождение.

В течение нескольких минут никто из нас не двигался, пока дыхание не пришло в норму. Я чувствовала себя одурманенной, все тело отяжелело от восхитительной усталости, и я не хотела, чтобы это прекращалось. Но внезапно Ник начал дрожать. На него накатывали волны дрожи. Встревоженная, я пошевелилась, пытаясь понять, что происходит, но он откатился в сторону и крепко обнял меня, зарывшись лицом в мои волосы.

– Мне очень жаль, – прошептал Ник резким, полным боли голосом. – О, Боже, мне так жаль. Я не хотел, чтобы это произошло, не хотел причинить тебе такую боль.

– Прекрати, – тихо приказала я, проводя пальцами по его волосам. – Ты не сделал мне больно. Сегодня вечером все произошло из-за того, что я хотела этого так же сильно, как и ты. Все было прекрасно, Ник. Не превращай этот опыт во что-то ужасное. Ты – не твой отец. Ты никогда не сможешь поступить так, как он.

– Но мне нечего тебе предложить. У меня даже нет собственного жилья.

– Когда-нибудь будет. А пока у меня есть ты. Это все, что имеет для меня значение.

– Я думал, что потерял тебя, – пробормотал Ник. – Я никогда в жизни так не боялся. Чувствовал себя опустошенным, как будто вырвали часть меня, – его дрожь, наконец, ослабла до периодических спазмов. – Клянусь, Аликс, когда-нибудь ты будешь мною гордиться.

– Я уже горжусь. И мне надоело прятаться. Я собираюсь сказать Хью, что больше не могу с ним видеться, что я люблю тебя.

Прошло так много времени, прежде чем Ник ответил, что я подумала, не заснул ли он. Внезапно Ник сел на край кровати. Упершись локтями в колени, он потер лицо обеими руками.

– Нельзя.

– Почему нет? – я была растеряна и немного обижена его отказом.

Ник опустил руки и повернулся ко мне, его взгляд скользил по моему лицу, как будто парень хотел запомнить каждую деталь.

– Потому что неприятности с Линдси еще не закончились, и пока они не закончатся...

– Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о нас.

– Да. У меня есть идея, но Линдси не согласна с ней, и я не знаю, сколько времени потребуется, чтобы убедить ее.

– Я не понимаю, почему это ТВОЯ проблема, Ник.

Выражение его лица стало мрачным.

– Поверь мне, это МОЯ проблема. Я знаю, что прошу слишком многого, и если ты думаешь, что для тебя это слишком, я постараюсь понять. Но у меня нет выбора, Аликс, – Ник сделал глубокий вдох. – Очень важно, чтобы люди думали, что я встречаюсь с Линдси.

– Ты хочешь, чтобы я продолжала встречаться с Хью, – это был не вопрос. Я знала, что именно к этому Ник и клонит, ходя вокруг да около.

– Да.

– Это нечестно, Ник. По отношению к нам, и к Хью.

– Господи, неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Вот почему я так старался держаться от тебя подальше.

– А как же мы?

Парень потянулся рукой к моей щеке и нежно провел по ней.

– Я не могу снова тебя бросить. Это убьет меня.

Потому что я так сильно его любила, я должна была ему доверять.

– Сколько времени это займет?

– Хотелось бы мне знать, но я не могу назвать тебе определенный промежуток времени. Это может занять неделю, а может быть и месяцы. Ты можешь жить с этим?

Я поймала его руку и крепче прижала к своей щеке.

– Мне придется это сделать, потому что я тоже не могу тебя бросить. Мы как-нибудь с этим разберемся.

– Не знаю, как мне так повезло с тобой, – прошептал Ник. – Но я очень рад, что у меня есть ты.

После этого мы снова занялись любовью, а потом заснули в объятиях друг друга. Ник разбудил меня еще до рассвета, чтобы я могла незаметно проскользнуть в свою постель, но меня почти поймали. Мы никак не могли расстаться после нашей первой ночи и, в конце концов, снова занялись любовью.

Когда мы оделись, Ник выключил обогреватель и проводил меня до двери, задержавшись для долгого, нежного поцелуя, когда первый бледный отзвук света окрасил горизонт. Едва я улеглась в постель, как услышала, что тетя Дарла, всегда рано встававшая, направилась в ванную. Вздохнув с облегчением от того, что меня едва не поймали, я свернулась калачиком и заснула, мечтая о том, что в следующий раз останусь наедине с Ником.

Оглядываясь назад, я удивляюсь, что никто не заметил во мне этой перемены. Я снова смеялась и плавала в розовом тумане счастья, сделавшим меня рассеянной и забывчивой. В те ночи, когда у меня было свидание с Хью, я приходила домой и обнаруживала, что Ник ждет меня, прислонившись к стене дома в тени. Мы вместе шли в его комнату, так страстно желая снова побыть наедине, что едва успевали переступить порог, как уже стягивали друг с друга одежду.

В те ночи, когда у меня не было свидания, я нетерпеливо ждала у окна, ожидая, когда в его комнате зажжется свет. Ник никогда не появлялся раньше полуночи, и я никогда не спрашивала его, чем он занимался. Я просто жила сегодняшним днем – сейчас Ник здесь, скорее всего, лежит на кровати голый и ждет меня. Одной мысли о его великолепном теле, таком сильном и мускулистом, было достаточно, чтобы я прокралась вниз по лестнице, пробежала через темноту к нему. Волнение заставляло мое сердце биться быстрее. Каждый раз Ник улыбался мне и протягивал руки.

– Почему ты так долго? – спрашивал он.

Мы были похожи на двух детей, которые открыли для себя новую и экзотическую игрушку. В одну секунду мы были серьезны и сосредоточены, а в следующую – беспомощно смеялись и хихикали. И мы любили друг друга. Боже, как же мы любили друг друга! Были времена, когда мы только и делали, что целовались часами напролет, купаясь в своих чувствах.

В те чудесные месяцы в бочке меда было всего несколько ложек дегтя. Одной из них был Хью. Хотя я никогда не любила его так, как любила Ника, он стал мне очень дорог. Я не хотела причинять ему боль и чувствовала себя виноватой за то, что использовала его таким образом.

Другой была Линдси. Я ненавидела видеть ее с Ником. Такое случалось нечасто, но все же случалось. Первый раз это произошло в пятницу вечером. Хью заехал за мной на наше обычное свидание, но именно в тот вечер он заехал в Хокинс заправиться по дороге в кино.

Ник все еще был там, а мистер Видерс, наш школьный директор, сидел в кабине и ждал, когда Ник закончит менять масло в его машине. И пока Ник работал, Линдси сидела на куче шин позади него, пристально следя за каждым его движением. Ее младший брат сидел у нее на коленях, такой же молчаливый, как и она сама.

– Хочешь содовой?

Я резко переключила свое внимание на Хью и улыбнулась.

– Конечно.

Мы вылезли из машины, когда Ник направился в нашу сторону, но я остановилась. Колпачок бензобака был на моей стороне, и я надеялась хоть немного побыть наедине с Ником.

– Привет, Ник, – Хью поприветствовал его, когда они встретились. – Как дела?

– Хорошо. Заправить?

– Пожалуйста, – Хью пошел в кабинет, и я увидела, как он разговаривает с мистером Видерсом.

Мой взгляд снова вернулся к Линдси. Она все еще смотрела на Ника так, словно ее жизнь зависела от того, чтобы держать его в поле зрения. И это было больно. Как бы я ни старалась бороться с этим, мне было больно.

Дребезжание пистолета в баке привлекло меня, и я огляделась. Ник стоял ко мне так близко, насколько это было возможно, но чтобы окружающие ничего не заподозрили.

– Не смотри так, – тихо попросил Ник.

– Мне тяжело видеть тебя с ней, Ник.

– Я знаю, – под окном, где никто не мог видеть, Ник обхватил мои пальцы своими и сжал. – Каждый раз, когда он целует тебя на ночь, мне хочется его придушить.

Мы обменялись долгим взглядом, полным сочувствия и понимания.

– Ты придешь сегодня вечером? – спросила я наконец.

– Да.

– Хорошо, – я вытащила ладонь из его руки, когда зазвонил колокольчик над дверью кабинета.

Хью странно посмотрел на меня, расплачиваясь с Ником за бензин, и я приготовилась к расспросам. Но он ничего не спросил, просто протянул мне мою содовую и открыл дверцу машины, прежде чем сесть на водительское место.

Позже тем же вечером, после того как мы с Ником занялись любовью, я снова заговорила о Линдси. Ник выглядел таким усталым, что я вдруг поняла, как мало он, должно быть, спит. Ник работал весь день, а потом проводил вечера с Линдси, пока не приходил ко мне после полуночи. Ник не появлялся каждый вечер, но я видела его достаточно часто, чтобы иметь основания для беспокойства. В такие ночи ему удавалось поспать всего несколько часов.

– Как долго это будет продолжаться? – спросила я.

– Я не знаю, – Ник рассеянно пробежался пальцами по моей руке. – Иногда мне кажется, что я делаю успехи, и тогда Линдси просто замолкает и отказывается говорить. Мне кажется, что я бьюсь головой о кирпичную стену. И... ситуация... кажется, становится все хуже. Дело дошло до того, что я даже на минуту боюсь оставить ее одну.

Это самое большое количество информации, которое Ник когда-либо выдавал о происходящем. И я поняла, что он не поделился бы и этим, если бы не устал до такой степени, что не мог ясно мыслить. Ник, должно быть, пришел к тому же выводу, потому что мгновенно заткнулся.

Я прижалась ближе и обняла его.

– Давай спать, – прошептала я.

Зевнув, Ник сделал именно это, но я не спала всю оставшуюся ночь. Сводя себя с ума вопросом, почему он так беспокоится о Линдси. Что может случиться с ней, если она так редко покидает свой дом? И судя по тому, что я видела, если она и выходила, то всегда была с Ником.

Конечно, в тот вечер я не нашла ответов. Я только молилась, чтобы Ник был достаточно уверен во мне, чтобы раскрыть все карты, когда все закончится. Но мы не знали, что все это будет продолжаться еще долгие годы, или что Фрэнк Андерсон умрет, лежа в луже крови на грязном полу своего трейлера.

Однако я осознала, что у меня самой могут возникнуть большие проблемы, когда несколько недель спустя вошла в кухню и увидела маму и Хелену Морган, склонившихся над весенним каталогом. Они разговаривали возбужденным шепотом, который резко оборвался, когда я вошла в дверь. Обе женщины подняли головы и одарили меня откровенно фальшивыми невинными улыбками.

– Ладно, и где оно? – потребовала я ответа.

Мама приподняла бровь.

– Где что, дорогая?

– Тело. Когда два человека выглядят так, как вы, в ситуации обязательно задействован труп.

– Ерунда. Мы просто... хм, просматриваем новые модные наряды.

– Совершенно верно, – нетерпеливо кивнула Хелена.

– Ну-ну, – я подошла к холодильнику и налила себе стакан чая, стараясь не обращать внимания на то, что они, видимо, решили, что я слепая, так как отчаянно отправляли друг другу сигналы. – Не слишком ли рано думать о весенних нарядах? – я отнесла свой стакан к столу и села.

– Нет такого понятия как «слишком рано», дорогая, – Хелена лучезарно улыбнулась мне. – И, к тому же, я так люблю весну! Сразу подкрадываются мысли о свадьбах.

Ой-ой. Это была проблема с большой буквы П. Я заставила себя сохранять спокойствие.

– Неужели? А я сразу вспоминаю о комарах и бурях.

Как раз в этот момент в комнату вошла тетя Дарла.

– Меня только что осенило, – взволнованно начала она. – Лилии... о, Аликс. Я не знала, что ты здесь.

Все трое прошли через очередной круг сигналов, в то время как мое сердце упало.

Все оказалось даже хуже, чем я думала. Они уже планировали мою свадьбу. С Хью.

– Так скажи мне, Аликс, какое твое любимое время года? – поинтересовалась Хелена.

– Рождество, – выплюнула я, надеясь, что смогу остановить их и выиграть немного времени.

– О. – Их лица вытянулись, но я знала, что мы с Ником не можем больше откладывать, не причинив вреда многим людям.

Позже в тот же день я попыталась подготовить маму. После ухода Хелены я свернулась калачиком на диване с экземпляром «Эдинбургская темница»¹³, который читала ради хорошей оценки по литературе. Вскоре ко мне присоединилась мама, которая взяла журнал и небрежно пролистала его. Она остановилась на рекламе губной помады и изучила ее, как будто мир во всем мире зависел от того, правильно ли она выбрала оттенок.

– Так много вариантов, – пробормотала она. – Скажи мне, Аликс, красный все еще твой любимый цвет?

Я осторожно закрыла книгу и положила ее на колени.

– Мама, я знаю, что ты делаешь.

– О чем ты? Я выбираю косметику.

– Нет, это не так, ты устраиваешь свадьбу, – я сделала глубокий вдох. – Хью не просил меня выйти за него замуж, мама. И даже если он это сделает, я не смогу сказать «да». Я не уверена, что чувствую к нему то же самое.

Она выглядела искренне озадаченной.

– Конечно, ты скажешь «да». Хью – единственный парень, с которым ты когда-либо встречалась. За кого еще ты выйдешь замуж? Хелена говорит, что он без ума от тебя. Нет никаких сомнений, что Хью сделает предложение.

Я попробовала зайти другим путем.

– А ты никогда не думала, что я больше хочу поступить в колледж, чем связать себя узами брака?

– Ну, я полагаю, что если бы ты действительно захотела учиться, то могла бы сделать и то, и другое. Я уверена, Хью не будет возражать, и тебе будет, чем заняться, пока не родится первый ребенок.

Матери. Невозможно жить с ними, и не предугадывать их. Я взяла свою книгу и вернулась к чтению.

Возможно, эта попытка не увенчалась успехом, но на меня она произвела огромное впечатление. Я до смерти боялась, что Хью в любую секунду может сделать предложение. Дело дошло до того, что все, что ему нужно было сделать – это подойти ко мне сзади в школьном коридоре, и я чуть не выпрыгивала из кожи вон.

Естественно, он заметил мою внезапную нервозность.

– Что-то случилось, Аликс?

– Нет, конечно же, нет. Почему ты думаешь, что что-то не так?

– Ну, не знаю, – Хью приподнял брови и отметил мое положение наполовину в шкафчике, а наполовину снаружи. Что уж тут говорить. – Назовем это предчувствием, – сказал он.

Я высвободилась и попыталась изобразить одну из тех невинных улыбок, которыми пользовалась для разнообразия.

– Честное слово, Хью. Все в порядке.

– Никаких проблем дома?

– Никаких.

Его глаза сузились.

– Моя мать беспокоит тебя?

Что сразу же помогло мне понять, что она беспокоила его. Я повернулась спиной и собрала книги для следующего урока.

– Нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – я повернулась к нему лицом.

– Хорошо, – Хью наклонился и поцеловал меня в щеку. – Увидимся вечером? Я подумал, что мы могли бы пойти на баскетбольный матч.

– Это будет просто замечательно.

А еще это было довольно безопасно, так как Хью вряд ли опустится на одно колено посреди толпы. Парень не был интровертом, как Ник, но и позером тоже не был. Он никогда не попросит меня выйти за него замуж в школьном коридоре, с облегчением поняла я. Если Хью когда-нибудь и сделает предложение, то только в спокойной романтической манере.

Эта мысль немного развеселила и успокоила меня, но в то же время и огорчила. К несчастью, мне придется разбить ему сердце после того, как Хью тщательно подготовится, чтобы сделать меня счастливой.

По крайней мере, я так думала.

Глава 8

Выпускной день все приближался, и все мои одноклассники строили планы на выпускной бал. Как ученицу с самым высоким средним баллом, меня выбрали для выступления с прощальной речью. Хью выбрали для выступления с приветственной речью, и наши родители в очередной раз решили, что это еще один знак свыше, что мы принадлежим друг другу. Хуже того, Хью начал намекать на совместное будущее.

– Где бы ты хотела жить после окончания школы? – спросил он меня.

«Ном, Аляска»¹⁴, – мрачно подумала я, но не сказала.

– Я как-то об этом не задумывалась.

– В Фэр-Оукс строятся очень хорошие дома. Тебе следует поехать и посмотреть на них.

Я уставилась на него во все глаза. Фэйр-Оукс был новым районом сразу за городом, и воплощал идею какого-то крупного городского подрядчика по облагораживанию жизни южан. Дома представляли собой хаотично построенные современные сооружения, все одноэтажные и расположенные на участке площадью в пять акров. Я знала, что они стоят целое состояние.

Я также знала, что больше не выдержу всего этого.

Мама по-прежнему не желала слушать мои протесты по поводу брака с Хью, а я не осмеливалась заговорить с Судьей, хотя он был на моей стороне. Я слишком боялась, что дед заподозрит, что происходит между мной и Ником, и не знала, как он отреагирует. Судья, как правило, был чересчур осторожен, когда дело касалось меня, и я не хотела, чтобы он преследовал Ника с дробовиком за то, что тот поставил под сомнение мою честь.

Мой отец часто околачивался поблизости. Он часто бросал тоскливые взгляды в сторону мамы, болтая с Судьей. Странным образом, я думаю, отец заполнил пробел в жизни Судьи, который когда-то занимал Ник. Вся моя семья скучала по Нику. Они знали, что парень иногда ночевал в сарае, но теперь редко видели его, так как он приходил поздно, а уходил рано.

Как-то вечером, когда потеплело, я попросила отца прогуляться со мной. Мама благосклонно улыбнулась на прощание. Кстати, о маме. Она все еще была похожа на ангела, когда улыбалась, но теперь я знала, как обманчива бывает внешность. У этой женщины была упрямая жилка, которая могла бы пристыдить даже миссурийского мула, и она была не прочь воспользоваться чувством вины, чтобы добиться своего.

Папа обнял меня за плечи по дороге к лесу, но почти не говорил. Я чувствовала, как от него волнами исходит любопытство. Пока мы проводили время вдвоем, ходили куда-нибудь поесть и тому подобное, я никогда по-настоящему не доверяла ему, как дочери доверяют отцам.

«Ну, что ж, он вот-вот сорвет куш», – уныло решила я.

Я только надеялась, что отец справится.

– Ну, ладно, рассказывай, – он приподнял бровь.

Мужчина был не глуп.

Я плюхнулась на бревно, остатки дуба, упавшего много лет назад во время одной из наших зимних бурь, и мужчина сел рядом со мной.

– Все дело в маме. Она сводит меня с ума.

– Насчет чего?

– Хью, – я заколебалась. – Папа, она твердо решила, что я выйду за него замуж, и не желает слушать ни единого моего слова на этот счет.

– Ты любишь его?

Я пожала плечами.

– Думаю да, в некотором смысле. Я просто не хочу выходить за него замуж.

– Тогда не позволяй своей матери давить на себя. Это твоя жизнь, Аликс. Ты должна делать то, что делает тебя счастливой, – отец изучал меня более пристально, чем обычно. – Дело в Нике, не так ли?

Как я уже сказала, мужчина был совсем не глуп. Он познакомился с Ником и выслушал все семейные истории о том, как я удочерила его и о наших подвигах, которые мы совершали на протяжении многих лет. Однажды отец даже искал меня и застал в сарае с Ником. К счастью, в тот раз мы только и делали, что разговаривали, но, должно быть, выдали себя кому-то, кто не был так близок к этой ситуации, как остальные члены моей семьи.

Я устала отрицать свои чувства к Нику, поэтому кивнула.

– Да. Я люблю его уже очень давно.

– А он чувствует то же самое по отношению к тебе?

Мне вдруг пришло в голову, что Ник никогда не говорил мне, что любит меня. Я только предполагала по его действиям и поведению. Я все еще верила, что Ник любит меня, но моя уверенность немного пошатнулась.

– Думаю, да.

– Тогда почему он ничего не предпринял?

Хороший вопрос. Жаль, что у меня нет логичного ответа.

– Есть кое-какие проблемы, – неопределенно ответила я.

Отец немного помолчал, обдумывая услышанное.

– Ник не произвел на меня впечатления человека, который позволил бы любимой женщине выйти замуж за кого-то другого. Ты уже рассказала ему, что делает твоя мать?

– Нет.

Я не хотела, чтобы он чувствовал себя еще хуже, чем сейчас. И в глубине души я боялась, что если Ник решит, что наши отношения доставляют мне неприятности, то перестанет встречаться со мной.

– Может тебе следует рассказать.

Отец был прав. Мне просто нужно было услышать это от кого-то еще. Пришло время открыть глаза. Последние несколько месяцев я очень терпелива. Если Ник действительно любит меня, то пора что-то предпринять. А если нет, если Линдси была для него важнее меня, что ж, лучше выяснить это сейчас.

Вот так я и привела в действие события, кульминацией которых стала смерть Фрэнка Андерсона.

В среду вечером у меня состоялся разговор с папой. В тот вечер я не стала ждать Ника в своей комнате, как обычно. Я спустилась в сарай и стала ждать, беспокойно расхаживая в течение долгих часов, предшествовавших его приходу, и прокручивая в голове различные сценарии. Независимо от того, как Ник отреагирует, я должна быть готова.

Удивление, когда Ник обнаружил меня в комнате, быстро исчезло, когда он обратил внимание на мое лицо.

– Что случилось? – спросил Ник, закрывая и запирая за собой дверь.

– Я больше не могу, – сказала я страдальческим шепотом. – Ситуация полностью выходит из-под контроля. Мама уже полностью спланировала и подготовила нашу с Хью свадьбу, только дату не назначила. Она не слушает меня, когда я пытаюсь с ней поговорить.

При первых же моих словах кровь отхлынула от его лица.

– Она действительно думает, что ты выйдешь за него замуж?

– Ну, конечно же, думает! Я встречаюсь с ним уже почти год, и мама не знает, что я встречаюсь с кем-то еще. Всякий раз, когда я говорю ей, что не хочу выходить за него замуж, она решает, что это всего лишь приступ волнения перед свадьбой, и все пройдет. И мать Хью тоже ничем не уступает. Она приходит почти каждый день, приносит журналы и каталоги.

– Господи, – Ник упал на кровать, его плечи поникли. – Почему ты раньше ничего не говорила?

– Я не хотела тебя беспокоить и думала, что справлюсь. Но никто не обращает внимания на мои слова. Это все равно, что пытаться остановить несущийся поезд со связанными за спиной руками.

– А Хью...

– Предложил мне выйти за него замуж? – я покачала головой и села рядом с ним. – Пока нет, но он собирается это сделать. Скоро. На днях он предложил мне съездить в Фэр-Оукс и присмотреть строящиеся там дома.

Я взяла его руку и крепко сжала.

– Мы должны рассказать им о нас, Ник. Это единственный выход. Если только ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за Хью, – тихо добавила я.

Ник замер на месте.

– Наверно, я это заслужил, не так ли? И, конечно же, я не сделал ничего, чтобы ты думала иначе, – когда Ник повернулся ко мне, его голос был тихим. – Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за Хью. Я умираю каждый раз, когда знаю, что ты с ним. Но я не знаю, что делать, Аликс. Проблема Линдси все еще не решена, – он встал и начал расхаживать по комнате.

– Ситуация не становятся лучше?

– Нет.

– У тебя есть основания полагать, что они станут лучше?

Ник в отчаянии провел рукой по своим темным волосам.

– Нет. Она все равно не хочет меня слушать.

– И как долго мы будем откладывать наши жизни? Еще полгода? Год? Два? – я медленно встала. – Ты не можешь иметь нас обеих, Ник. Тебе нужно решить, кто тебе нужен.

– Ты действительно выйдешь за него замуж? – на его лице застыло выражение боли, смешанной с отчаянием.

Я остановилась, положив руку на замок, и оглянулась через плечо.

– Нет. Но единственное другое решение, которое я могу придумать – это уйти. В конце концов, до них дойдет. В любом случае, мне нужно знать твое решение в ближайшее время. Если я уезжаю, то мне нужно кое-что спланировать.

В моем ультиматуме не было манипуляций. Каждое сказанное мной слово было чистой правдой. Я много думала об этом, пока ходила по комнате в сарае, и не чувствовала, что у меня был выбор. Часть меня была так уверена, что Ник выберет Линдси, что я уже наполовину определилась с местом своего отъезда. Тусон, штат Аризона. Что-то в красных утесах, которые я видела на фотографиях, привлекало меня. Город был достаточно велик, чтобы я могла прокормить себя, пока учусь в колледже, не пугая меня, как Нью-Йорк или Даллас. Ведь, если Ник выберет Линдси, я не смогу остаться и видеть их вместе каждый день.

Я все ждала и ждала его ответа. Мое сердце сжалось, когда тишина стала еще оглушительнее. Я больше не могла этого выносить. Молчание Ника было достаточным ответом.

– До свидания, Ник, – я открыла дверь.

– Стой.

Я застыла на пороге, боясь обернуться.

– Ради Бога, Аликс, не уходи.

– Не думаю, что Богу есть до этого дело. Он позволяет мне принимать собственные решения.

– Тогда ради меня, – Ник подошел ко мне сзади и положил руки на плечи. – Ты совершенно права. Во всем. Я не могу заставить Линдси принять мою помощь, и пока я продолжаю защищать ее, она ничего не станет делать.

Ник коснулся губами моих волос.

– Господи, прости меня, Аликс. Прости, что я так долго мучил тебя. Я сделаю все, что ты захочешь. Только не бросай меня.

Я повернулась, и надежда чуть не задушила меня.

– Мы можем рассказать всем?

– Да, – Ник ласкал руками мою шею, двигаясь вверх к щекам.

– Когда?

Ник глубоко вздохнул.

– Завтра вечером. Дай мне возможность поговорить с Линдси после работы, и я сразу же приеду.

– Уверен?

На мгновение в его глазах промелькнула неуверенность, но Ник кивнул.

– Уверен.

– О, Ник, – я бросилась в его объятия.

Наши любовные ласки в ту ночь были слаще чем обычно, потому что мы знали, как близки были к потере друг друга. Мы нежились часами. Одна минута была нежной, другая – безумной. Ник казался особенно ненасытным. Мы едва успевали закончить, как он начинал снова. И я совсем не была против. Я была более чем готова провести остаток своей жизни в его постели, не делая ничего другого.

– Они устроят истерику, ты же знаешь, – пробормотал Ник после последнего раза. – Ты готова к этому?

Я потянулась и повернулась на бок, прижимаясь к Нику, положив голову ему на плечо.

– Я думаю, они будут шокированы, но тетя Дарла – единственная, кто будет активно бороться. Ты же знаешь, какая она. Женщина похожа на каймановую черепаху. Когда она цепляется за какую-то идею, то не отпускает ее до тех пор, пока не добьется своего. Но как только мама поймет, что мы настроены серьезно, тетя сдастся. В глубине души она хочет только самого лучшего для меня, – я провела рукой по его груди и вниз по твердым мышцам живота. – Ты – самое лучшее для меня. И папа на нашей стороне. Он поможет нам убедить маму и остальных.

– Он знает? – Ник поймал мою руку и поднес к губам.

– Да. Думаю, что он уже давно обо всем подозревал. У нас был долгий разговор сегодня днем, и он нисколько не удивился. Ты ему нравишься.

Ник перекатился, пока не прижал меня к кровати. Его локти приняли на себя большую часть веса, а руками он обхватил мое лицо.

– Ты уверена, Аликс? Я не смогу дать тебе такой большой дом, как Хью. Мне понадобится несколько месяцев, чтобы накопить достаточно денег даже на небольшую квартиру.

Я выдержала его пристальный взгляд.

– Я никогда не просила большой дом. Это идея Хью. И тебе не придется работать в одиночку. Миссис Лукас, офис-менеджер доктора Мэнсфилда, предложила мне работу секретаря после выпускного.

– Ты не должна работать, – Ник нежно провел пальцами по моим волосам.

– Да? Что же мне тогда делать? Сидеть целый день на атласной подушке и щелкать пальцами? Ник, от нечего делать я сойду с ума уже через неделю. Я хочу работать.

– Тебе надо учиться в колледже. Ты слишком умна, чтобы оставаться здесь.

Я пожала плечами.

– Я могу делать и то, и другое. Возможно, мне понадобится немного больше времени, но я не тороплюсь.

Ник на секунду замолчал.

– Я не могу поверить, что мы действительно говорим о совместном будущем. Я почти боюсь надеяться, как будто какие-нибудь силы узнают и сделают что-то, чтобы все испортить.

– Они не посмеют.

Ник подарил мне долгий, глубокий поцелуй, затем перекатился в сидячее положение и посмотрел на часы.

– Я не собираюсь рисковать. Рассвет наступит через тридцать минут. Нам лучше вернуть тебя в дом.

– Просто пообещай мне, что завтра ты не отступишь.

– Я обещаю, что не отступлюсь.

Все могло бы быть иначе, если бы Ник отступил, но в то время я была уверена, что мы поступаем правильно.

Четверг был для меня сладкой агонией. Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме предстоящего вечера. Дженна продолжала бросать на меня странные взгляды, однажды спросив, все ли со мной в порядке, когда я не услышала, что она сказала.

Наконец, во время обеда, она загнала меня в угол. Мы стояли у входа в школьный магазин – небольшое здание за классными комнатами, где продавалось все: от бумаги и карандашей до газировки и конфет.

– Я знаю, что что-то происходит. Ты можешь во всем признаться.

Дженна слишком хорошо меня знала. Если я не дам ответа, который ее удовлетворит, она будет продолжать придираться ко мне, пока не расколюсь. И все же я колебалась. Я не думала, что Дженна кому-нибудь расскажет. Мы знали слишком много секретов друг друга. Я просто понимала, как она относится ко мне и Нику в качестве пары, и не хотела, чтобы что-то испортило этот день.

– Я расскажу тебе завтра вечером, обещаю.

Я подумала, что так выиграю время и сначала расскажу обо всем Хью.

Дженна прислонилась к стене рядом со мной и уставилась в землю.

– Это как-то связано с Ником, не так ли?

– С чего ты взяла?

Дженна покачала головой.

– Все, что ты делаешь, так или иначе связано с Ником. После всего этого времени ты все еще любишь его.

Я не могла этого отрицать, поэтому промолчала.

– Знаешь, о нем и Линдси Суоннер ходят десятки слухов.

– Я знаю.

– Но ты все еще любишь его.

– Да.

– Ты что, спишь с ним? – Дженна повернулась, чтобы лучше меня рассмотреть, и одного взгляда на мое пылающее лицо ей было достаточно. – О Боже мой! Так и есть. Аликс, как ты могла так поступить с Хью? Он любит тебя.

Я старалась говорить тихо, боясь, что кто-нибудь нас подслушает.

– Нет, Дженна. Он меня не любит. Мы с ним испытываем чувства друг к другу, но не такие. Мать подталкивает Хью к тому, чтобы он сделал мне предложение, а моя мать подталкивает меня сказать «да». Уступка – это путь наименьшего сопротивления, и пока Хью не влюблен в кого-то другого, он будет делать то, что хочет его мать.

– Хью, вероятно, сделал бы то, что хочет его мать, даже если бы был влюблен, – сказала Дженна.

Если нотки страдания в ее голосе и озадачили меня, то я списала это на ее неудачные отношения со Скоттом Хастингсом. Они встречались почти весь год, но с приближением выпускного вечера все быстро остыло. У Скотта были большие планы поступить в престижный колледж на восточном побережье, в то время как Дженна уже нашла работу в компании недвижимости «Дельта Саут» здесь, в городе.

– Эй, не унывай. Вы со Скоттом можете писать друг другу.

Дженна посмотрела на меня так, словно у меня вдруг вырос рог посреди лба.

– Я так не думаю. Мы оба согласны, что после выпускного вечера нам стоит расстаться.

– Мне жаль.

Дженна пожала плечом.

– Ничего особенного. Я люблю его не больше, чем ты любишь Хью. С ним можно было просто хорошо провести время, – Дженна оттолкнулась от стены. – А когда ты собираешься сказать об этом Хью?

– Еще не уверена, – уклончиво ответила я. – Сначала я должна сообщить эту новость своей семье, и они будут в шоке.

– Хочешь одолжить рулон клейкой ленты? – подруга слабо улыбнулась. – Он понадобится тебе для рта тети Дарлы.

Мы направились обратно внутрь, но Дженна остановила меня, когда мы подошли к двери.

– Я знаю, что Ник великолепен, Аликс, и что ты всегда любила его, но, пожалуйста, будь осторожна. У меня плохое предчувствие.

Может быть, у нее был «третий глаз». А может, подруга просто пессимистка, хотя раньше никогда не проявляла никаких признаков. Скорее всего, Дженна беспокоилась именно о Хью. В то время я просто этого не знала.

В тот вечер я вела себя просто отвратительно, мешая всем готовить ужин и пытаясь помочь ускорить события. Я не отводила глаз от часов на плите, словно ястреб, представляя себе каждое движение Ника. Как раз в то время, когда мы сели за стол, парень заканчивал работу. Я знала, что Ник пойдет прямо к Линдси, и беспокойно ковырялась вилкой в тарелке с едой. Сколько времени это займет? Час? Конечно, не два.

Сорок пять минут спустя, когда его грузовик наконец въехал на подъездную дорожку, я почти протоптала дыру на полу входного крыльца. Бросившись вниз по ступенькам, я встретила Ника, когда парень вылезал из машины.

– Ты приехал.

– Конечно, приехал, – любимый притянул меня к себе и поцеловал, прямо там, на виду у всего мира, и я поняла, что все будет хорошо.

– Идем, – я взяла его за руку и потянула. – Все еще на кухне.

– Попридержи лошадей. – Ник рассмеялся. – По крайней мере, дай мне время принять душ и переодеться, прежде чем мы начнем расхлебывать кашу.

Я остановилась, чтобы осмотреть парня. Ник был одет в темно-синюю рабочую униформу, там и сям на ней виднелись масляные пятна. Ник казался мне прекрасным, но я понимала, что в таком состоянии любимый никогда не получит одобрение тети Дарлы.

– Ладно. Я пойду с тобой.

Оказавшись в своей комнате с запертой дверью, Ник разделся, а я достала чистую одежду и положила на кровать. Звук льющейся воды привлек меня к открытой двери ванной комнаты. Странно, но сколько бы раз мы ни занимались любовью, я никогда не видела, как Ник принимает душ, и это создавало ощущение близости, которое я никогда раньше не испытывала.

Занавеска вокруг ванны была из прозрачной пленки, и я без труда видела каждое движение, когда Ник намыливал и тер свое тело. Я так хотела, чтобы это мои руки находились на его теле, но знала, что, если предложу помочь, мы не вернемся в дом в течение нескольких часов. Я небрежно опустила крышку унитаза и села, чтобы мы могли поговорить без криков.

– Сегодня Дженна устроила мне в школе допрос с пристрастием.

– Ты рассказала ей?

– Не так уж много, но думаю, что она все поняла, но вряд ли обрадовалась.

– Многие люди будут шокированы, Аликс. Ты должна быть готова к этому.

– Я готова, – я смотрела, как Ник наклонил голову под воду и смыл шампунь. – А как это восприняла Линдси?

Парень вытер воду с лица обеими руками, поколебался, а потом покачал головой.

– Не думаю, что она мне поверила.

Выключив воду, Ник отодвинул занавеску и потянулся за полотенцем, которое я протянула ему, нахмурившись.

– Ты все еще беспокоишься о ней.

– Я ничего не могу поделать, Крошка, – тихо сказал парень. – Я забочусь о ней с самого детства, – он прервал обтирание, устремив взгляд в какую-то далекую точку, видимую только ему одному. – Говорить с ней на эту тему было ужасно. Один из самых трудных поступков моей жизни. Она просто сидела и смотрела на меня, словно ожидая кульминации. Я все время спрашивал Линдси, понимает ли она, о чем я говорю, и она кивала, но я видел, что она ничего не понимала. Линдси всегда была немного медлительной.

Я встала и положила руку ему на грудь.

– Мне очень жаль.

Его пристальный взгляд сфокусировался на мне, и Ник прижался лбом к моему лбу.

– Это не твоя вина, Аликс. Моя. Я мог бы заставить ее сделать то, что хотел еще несколько месяцев назад. Ей бы не понравилось, но она бы все выполнила.

– Сделала что? – прошептала я, почти боясь услышать его ответ.

– Уехать из города, – Ник отстранился и посмотрел на меня сверху вниз темными глазами.

Меня пронзило удивление и немного восторга. Я и представить не могла, что Ник попытается заставить Линдси покинуть город.

– О, – пробормотала я.

Словно прочитав мои мысли, Ник скривил губы в улыбке и поцеловал меня в кончик носа.

– Я лучше оденусь, пока еще могу.

Мне следовало бы спросить парня, почему он хочет, чтобы Линдси уехала. Может быть, в тот момент Ник бы мне все рассказал. Но я по опыту знала, что вытягивать информацию из Ника – все равно что пытаться сдвинуть гору, и вдобавок мне не хотелось, чтобы что-то задерживало нашу конфронтацию с моей семьей.

Когда парень закончил одеваться, мы пошли к дому, держась за руки, и я не могла не вспомнить тот первый церковный праздник, когда его рука сжимала мою все крепче и крепче. Так много всего изменилось с тех пор, и так много осталось прежним. Ник больше не боялся, но все равно был моим.

Мы вошли через заднюю дверь, ожидая увидеть маму и моих тетушек за столом. Вместо этого там был только мой отец. Он стоял, прислонившись к шкафу, и ел кусок яблочного пирога, который тетя Джейн приготовила на ужин. Когда мы вошли, он поднял голову и удивленно поднял бровь. Я слегка кивнула ему, и мужчина улыбнулся.

– Ник, рад снова тебя видеть.

– Спасибо. Я тоже рад вас видеть, сэр.

– Где же все остальные? – спросила я.

Прежде чем он успел ответить, в комнату вбежала мама. Она переоделась в выходное платье, и я сузила глаза, наблюдая, как она роется в стопке бумаг на столе.

– Ну и где же я оставила эти расчеты? – она подняла глаза и одарила Ника солнечной улыбкой, явно не замечая наших сцепленных рук. – Ник, дорогой! Мы не видели тебя целую вечность. Ты уже поужинал? – она поспешила к нему и чмокнула в щеку.

– Нет, мэм.

– Аликс, поставь ему тарелку, пока еда еще теплая.

– Ты куда-то собралась, мама?

– Конечно. Ты же знаешь, что сегодня в церкви собирается Женский комитет по украшению.

Я чуть не застонала. Я совсем забыла про этот комитет.

– Может, ты пропустишь собрание в этот раз?

– Не говори глупостей, Аликс. Нет никаких причин его пропускать.

Когда я бросила на отца умоляющий взгляд, он поспешно отложил свой пирог.

– Может быть, ты сегодня немного опоздаешь, Элли? Аликс хочет поговорить с тобой.

– Это может подождать, правда, дорогая? – она бросила ответ через плечо, не глядя на меня. Мягко оттолкнув отца в сторону, она набросилась на кипу бумаг. – А вот и они! Дарла, Джейн? Пора идти!

Мои тетки поспешно вошли в комнату, секунду суетились вокруг Ника, а потом исчезли. Я разочарованно вздохнула, и Ник обнял меня за плечи.

– Не расстраивайся так. Мы можем сделать это завтра, когда все будут здесь.

– Он прав, – добавил мой отец. – Почему бы вам двоим не пойти в кино или еще куда-нибудь? Твоя мать была бы рассеянной, даже если бы осталась.

Разочарование было острым уколом после предвкушения этого дня, но я заставила себя улыбнуться.

– Пожалуй, ты прав, – я пошла готовить еду для Ника. – Что ты здесь делаешь сегодня вечером?

– Мы с Судьей едем на тракторные гонки в город. – Отец сполоснул свою тарелку и оставил ее в раковине. – И нам лучше поторопиться.

– Повеселитесь.

– Мы так и сделаем, – он быстро поцеловал меня в щеку. – А теперь перестань волноваться. У тебя море времени.

Как только мужчина вышел из комнаты, Ник усадил меня к себе на колени и убрал волосы с моего лица.

– У нас действительно море времени, – парень улыбнулся. – И я все еще должен тебе поездку в «Стар-вью». Давай сегодня немного повеселимся, а утром я приду к тебе, перед работой, и мы поймаем их за завтраком.

– Хорошо, – ответила я ему с улыбкой.

В тот вечер мы действительно пошли в кино, и так как это был четверг, то зал был почти в полном нашем распоряжении. Это был первый и последний раз, когда мы пошли на настоящее свидание. Фильм был скучный, но мы все равно его не смотрели, слишком увлеченные друг другом. В ту ночь мы узнали то, что до нас узнали миллионы подростков. Заниматься любовью в постели было намного удобнее, чем на сиденье грузовика, хотя мы прекрасно справлялись.

Было около десяти, когда мы вернулись домой, и Ник проводил меня до двери. Я не хотела слышать о том, что он должен проведать Линдси, хотя и знала, что именно это Ник и сделает.

У нас должно было быть какое-то предчувствие, что вот-вот случится катастрофа, какая-то примитивная интуиция, которая предупредила бы нас, но ее не было. Вся наша жизнь должна была измениться, и все же ни у кого из нас не было даже намека на то, что завтра в это же самое время Ник уедет из Морганвилля и из моей жизни. Мы, как обычно, поцеловались на прощание, и он уехал. Я смотрела ему вслед, ожидая, пока его грузовик скроется из виду, прежде чем войти внутрь. Если бы я знала, во что Ник ввязался, я бы никогда не позволила ему уехать.

Глава 9

Даже спустя столько лет, каждая деталь того дня все еще сохранилась в моей памяти. Обычные действия, что я совершала каждое утро, приобрели такое значение, что навсегда запечатлелись в моем сознании. Почему я не знала, что что-то не так? Как же я могла пропустить тишину в нашем обычно шумном доме, пока в полном неведении готовилась к очередному школьному дню? Как я могла потратить двадцать минут на возню с прической и попытку подобрать идеальный наряд для приезда Ника и нашего рассказа обо всем моей семье?

Боже. Как я могла быть так счастлива? Я даже напевала себе под нос, когда бежала вниз по лестнице. Первый признак того, что не все в порядке, я осознала только тогда, когда вошла на кухню. Вся моя семья собралась вокруг стола с чашками кофе в руках, и не было никаких признаков того, что кто-то пытался приготовить завтрак. Все это выглядело очень необычно в доме, где завтрак всегда подается с большим размахом, с яйцами, беконом или колбасой, печеньем, соусом, домашним желе и маслом. Я не помню, чтобы в нашем шкафу когда-либо стояла коробка с хлопьями.

Я остановилась в дверях и посмотрела на отца, недоумевая, почему он пришел так рано и в одежде, которая была на нем прошлой ночью. Если уж на то пошло, Судья тоже был одет точно так же, и выглядел изможденным и усталым, как будто не спал всю ночь. Мама действительно должна поговорить с моим отцом о том, чтобы он больше не возвращался с Судьей так поздно, решила я. В конце концов, он уже не был молодым человеком.

– Доброе утро.

Я взглянула на часы, прежде чем взяла стакан и наполнила его апельсиновым соком. Ник должен быть здесь с минуты на минуту. Он уже немного опаздывал.

– Аликс, – голос моей матери звучал неуверенно, и в нем была какая-то странная нотка. – Тебе лучше присесть, дорогая. У нас плохие новости.

– Плохие новости? – нахмурилась я, глядя на нее через плечо, и удивляясь, почему она так бледна.

– Это нелегко, Элли, – с мрачным лицом отец встал и положил руки мне на плечи. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, что это со мной сделает. Когда папа заговорил, его голос звучал мягко, но он сказал мне все прямо. – Аликс, Фрэнк Андерсон был убит прошлой ночью, и полиция арестовала Ника за то, что он в него стрелял.

– Что? – стакан выскользнул из моих пальцев и разбился вдребезги, наполнив комнату ароматом апельсинов. – Это невозможно. Ник не мог никого убить. Зачем ты это говоришь? – мой голос повысился, но я ничего не могла с собой поделать.

От выражения на их лицах я очень испугалась.

Глаза отца наполнились болью, и он притянул меня к себе, крепко обняв.

– Это правда, милая. Боже, мне так жаль. Ник сам позвонил в полицию. Мы с Судьей провели в тюрьме всю ночь. Ник говорит, что это была самооборона, и я думаю, что мы убедили их, что он говорит правду.

Мама и тетя Джейн встали по бокам от нас, когда я оттолкнула их попытки успокоить меня. Не было утешения, были только шок и смятение. Реальность того, что они говорили мне, еще не дошла до меня, но она неслась ко мне со скоростью света.

Тетя Дарла, всегда практичная, стояла на четвереньках, убирая осколки стекла и вытирая сок. По ее щекам текли слезы. Часть меня не верила во все это, пока не увидела ее реакцию.

– Прекрати, – прошептала я. – Перестань плакать. Все будет хорошо. Если они ему поверят, то отпустят, – я сделала шаг в сторону Судьи. – Они ведь отпустят его, не так ли? Они должны отпустить его, если это была самооборона.

– Аликс, все не так просто, – он провел рукой по лбу, снимая очки. – Был убит человек.

– Боже, – мои ноги дрожали, и у меня закружилась голова. Кто-то толкнул меня на стул. – Как, скажите мне, пожалуйста, как?

Судья глубоко вздохнул.

– Ник сказал, что Фрэнк был пьян, когда вернулся домой вчера вечером, и в плохом настроении. Много кричал и вопил о том, как Ник подвел его, отвернулся от него. Ник сказал, что собирается уйти, когда Фрэнк схватил нож и замахнулся на него, – мужчина покачал головой. – После всех побоев, которые Фрэнк устроил ему, когда он рос, неудивительно, что Ник огрызнулся. Ник говорит, что следующее, что помнит, то, как Фрэнк лежал на полу мертвый, и он стоял там, держа пистолет, который хранил его отец.

– Но ведь будет суд, не так ли? Он не будет осужден, особенно после того, как мы расскажем им о той ночи в сарае.

– Шериф тоже знает о той ночи. Это одна из вещей, которые помогли мне убедить их... – он сделал паузу. – Никакого суда не будет, Аликс. Они предоставили Нику выбор. Либо он пойдет в армию и навсегда покинет город, либо попытает счастья, если его обвинят в непредумышленном убийстве. Он уезжает сегодня, как только вербовщик заполнит его документы.

– Нет, – я так крепко вцепилась в стол пальцами, что они онемели. – Он бы меня не бросил.

– У него нет выбора, Аликс, – мой отец стоял рядом со мной, а мама и тетушки шмыгали носом и вытирали слезы. – Если он не поедет, то может провести следующие пять лет в тюрьме.

– Я должна его увидеть. Где он?

– Он все еще в тюрьме, – ответил Судья. – Полиция не выпустит его из виду, пока он не сядет в автобус. Джим и я отвезем тебя.

– Может быть, мне стоит пойти с тобой? – моя мать направилась к двери.

– Нет.

Как бы мне сейчас не было неприятно это признавать, но где-то в глубине души я отчасти винила ее во всем, что происходило. Если бы она не настаивала на том, чтобы я вышла замуж за Хью, если бы она осталась вчера вечером и выслушала нас, вместо того чтобы спешить на свою дурацкую встречу, Ник, возможно, не вернулся бы домой так рано. Это было неразумно, я знаю, но ничто в то утро не было разумным.

Она остановилась.

– Аликс...

– Нет, – повторила я. – Со мной все будет в порядке.

Оттолкнувшись от стола, я встала, и пошатнулась, когда на меня накатила очередная волна головокружения.

Отец крепко сжал мою руку.

– Держись, – пробормотал он, его голос предназначался только для моих ушей. – Ради Ника ты должна быть сильной. Он в плохом состоянии, милая.

Я закрыла глаза, выпрямилась, сделала глубокий вдох и кивнула. Для Ника я могла сделать все, что угодно.

– Я готова.

Тюрьма в Морганвилле была крошечной – четыре грязные, сырые камеры, пристроенные к задней части здания мэрии, где располагался полицейский участок. Они служили, главным образом, камерами предварительного заключения до тех пор, пока заключенного не перевозили в большую тюрьму в Джонсборо, где располагались Окружной и Федеральный суды. Я молилась, чтобы мне не пришлось видеть Ника в одной из этих камер, и, очевидно, на этот раз Бог меня услышал. Они привели его в небольшой конференц-зал, где за дверью стоял на страже дородный помощник шерифа.

Ник сидел, ссутулившись, за длинным столом, упершись локтями в столешницу и спрятав лицо в ладонях. Наручники, застегнутые на его правом запястье, крепились вокруг ножки стола, давая ему достаточно места, чтобы свободно двигаться, но не позволяя отойти от стола больше, чем на фут. Боль, которая росла внутри меня, поселилась в горле и груди, расширяясь, пока я не задохнулась, когда тихо закрыла за собой дверь.

Прошла секунда, прежде чем он поднял голову и посмотрел на меня, и еще одна, прежде чем в его глазах появилось узнавание. За одну ночь Ник постарел на десять лет, его лицо было искажено горем и усталой покорностью, а прекрасные глаза налились кровью и наполнились безнадежностью, которая терзала меня.

Он медленно встал, и я, не сознавая, что двигаюсь, обнаружила, что держусь за него, а он левой рукой крепко прижимает меня к своему телу. Никто из нас не произнес ни слова, мы просто обнялись, пытаясь утешить друг друга единственным доступным нам способом, даже если это простое человеческое прикосновение.

– Они не должны были позволять тебе приходить, – задыхаясь, проговорил Ник дрожащим голосом. – Но, боже, я так рад, что они это сделали. Я так боялся, что больше не увижу тебя.

– Все не так уж плохо, – прошептала я. – Ты можешь писать мне, и я тебе отвечу. Через четыре года ты придешь из армии и сможешь вернуться домой. Я подожду, Ник. Столько, сколько потребуется. Я люблю тебя.

Он покачал головой и мягко оттолкнул меня.

– Ты не понимаешь, Аликс. Я не могу вернуться сюда. В течение длительного времени. Если я это сделаю, они могут бросить меня в тюрьму.

– Тогда я приду к тебе, где бы ты ни был.

– Нет, – Ник поднес руку к моей щеке. – Я тебе этого не позволю. Здесь твоя семья, твои корни. Ты не можешь разрушить свою жизнь ради меня.

– У меня нет жизни без тебя.

Я была в отчаянии, обезумев от страха, когда поняла, что он делает.

– У тебя она есть, – Ник глубоко вздохнул. – Как бы мне ни хотелось верить и мечтать об этом, было глупо думать, что люди примут наше совместное существование. А теперь все будет еще хуже. Я не просто мусор, я – убийца, и они всегда будут видеть меня таким. Я не могу так поступить с тобой. Ты должна забыть обо мне, малышка.

– Ты сможешь забыть меня?

Его глаза блестели от слез.

– Нет. Нет, даже если я доживу до ста лет.

– Тогда не проси меня делать то, что ты не можешь.

Ник снова прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

– Сделай это для меня, Аликс. Я хочу знать, что ты будешь счастлива, если у меня будет хоть какой-то шанс пройти через это. Обещай мне. Пожалуйста.

– Я тебе это обещаю. Я буду любить тебя до самой смерти, даже, если мне придется жить без тебя. И если через пятьдесят лет ты вернешься домой, Ник Андерсон… Ты меня слышишь? Я буду тебя ждать.

Он вытер слезы, струившиеся по моим щекам, и заставил себя улыбнуться.

– Это не церковный пикник, дорогая. На этот раз ты не сможешь меня спасти.

– Ты знал?

– Я знал.

Позади нас открылась дверь, и вошел шериф, переводя взгляд с меня на Ника.

– Вербовщик уже здесь и готов к работе, Ник.

Пока шериф расстегивал наручники, Ник не сводил глаз с моего лица.

– Оставайся здесь, пока я не уйду.

Я кивнула, понимая, что ему будет только тяжелее, если я буду смотреть, как он уходит.

– Я люблю тебя. – Я произнесла эти слова одними губами, когда шериф взял его за руку и повел к двери.

Внезапно Ник остановился.

– Подождите. Еще одну секунду, пожалуйста.

Шериф взглянул на меня и кивнул. К моему удивлению, Ник сунул руку под рубашку и вытащил кулон в виде половины сердца. Не сводя с меня пристального взгляда, он надел мне на шею цепочку.

– Никто не должен идти по жизни только с половиной сердца, – прошептал он.

Я не уверена, что сказала это вслух, но он увидел понимание в моих глазах. С последней, душераздирающей улыбкой Ник ушел, и мне показалось, что моя жизнь закончилась. Возможно, он никогда не произносил этих слов, но этим последним жестом Ник вернул мне мое сердце, давая понять, что без меня у него его не будет, и эта мысль почти уничтожила меня.

Тогда я еще не знала, через что прошел Судья, чтобы дать Нику этот шанс, и, наверное, было хорошо, что я этого не знала. Видите ли, Судья все еще имел большое влияние на наших сотрудников правоохранительных органов, и он оказал большое давление и подергал за многие ниточки, чтобы Ник не попал в тюрьму. Если бы я знала об этом, то, наверное, возненавидела бы его и обвинила бы в том, что он забрал у меня Ника.

Сжимая кулон в одной руке, я погрузилась во тьму, которая накрыла меня, и на какое-то время мне не нужно было думать, не нужно было чувствовать.

Они отвезли меня домой и уложили в постель, мама и тетушки порхали вокруг меня, как красивые, бесполезные бабочки. Они вытирали мне лоб холодной тканью, когда мысль о том, что я никогда больше не увижу Ника, вызвала у меня тошноту, и приносили миски с супом, которые стояли на ночном столике нетронутыми, пока сверху не образовывалась пленка. Они смотрели на меня встревоженными глазами и уговаривали заснуть, но сон не шел. Я лежала без сна в течение долгих часов пятницы и субботы, глядя в никуда. Все моменты последних нескольких недель с Ником прокручивались в моем сознании, как видеокассета, включенная на повтор.

Наконец, поздно вечером, в воскресенье, я выскользнула из дома, слабая, как новорожденный котенок, и, на дрожащих ногах, направилась к сараю. Оказавшись в комнате Ника, я завернулась в его рубашку и свернулась калачиком на кровати, которая все еще хранила мужской запах, и наконец, смогла заснуть. Это был глубокий сон без сновидений, вызванный эмоциональным истощением, и, хотя часть меня осознавала, что кто-то приходит и уходит, я окончательно проснулась только в понедельник вечером.

Когда я открыла глаза, то увидела, что тетя Джейн сидит в кресле-качалке, откинув голову на спинку и наблюдая за мной. Она выглядела такой же усталой, как и я.

– Как ты думаешь, Ник хотел бы видеть тебя такой? – тихо спросила она.

– Он уехал и больше никогда не вернется, тетя Джейн.

Она выпрямилась и выгнула спину, пока та не хрустнула.

– Значит, ты собираешься свернуться калачиком и умереть? Проснись, Аликс. Жизнь не добра, и мы редко получаем от нее то, что хотим. Мы делаем все, что в наших силах, и постоянно ставим одну ногу перед другой. Может быть, у тебя и нет Ника, но у тебя есть много других людей, которые любят тебя и беспокоятся о тебе. Пришло время тебе подумать о них.

– Мама знает?

– О тебе и Нике? – она покачала головой. – Твоя мать – добрая, любящая женщина, которая заботится о тебе больше жизни, но она видит только то, что хочет видеть. Она убедила себя, Дарлу и Судью, что у тебя вирус, и шок от того, что случилось с Ником, только усугубил ситуацию, – тетя встала. – Я оставила тебе бутерброд и немного супа. Съешь его, прежде чем вернешься в дом, – подойдя к двери, она остановилась. – Возможно, тебе будет интересно узнать, что похороны Фрэнка Андерсона состоятся завтра утром. Штат хоронит его на окружном кладбище.

У меня закружилась голова, когда я опустила ноги на пол, и машинально я потянулась к подносу с едой. Меня поразило с ошеломляющей силой, что я ни разу не подумала о смерти Фрэнка. Но я думала об этом, пока ела, и чем больше думала, тем больше злилась. Чтобы ни случилось, я собиралась завтра пойти на эти похороны. Было кое-что, от чего мне нужно было избавиться.

День похорон был мрачным, небо было затянуто тучами, периодически моросил мелкий дождь, но я была рада, что шел дождь. Было бы несправедливо, если бы в последний день Фрэнка Андерсона над землей светило солнце.

Тетя Джейн пошла со мной. Никто из нас не стал одеваться, мы просто сели в машину и уехали. Все были так рады видеть, что я встала и двигаюсь, что даже не думали задавать вопросы.

Когда мы добрались до кладбища, я сидела и смотрела на зеленый навес. Он стоял в дальнем углу, а на некотором расстоянии от него стоял ярко-желтый экскаватор. Вдоль навеса стояли стулья, но на них никто не сидел. С одной стороны была насыпана куча земли, покрытая зеленой тканью, но цветов там не было. Когда мы вылезли из машины, там стоял, переминаясь с ноги на ногу, беспокойный священник, которого я никогда раньше не видела. Когда мы подошли к навесу, он с надеждой посмотрел на нас.

– Вы родственники покойного?

– Нет, – я указала на гроб. – Не могли бы вы открыть его и оставить меня на несколько минут одну?

– Конечно.

Он жестом подозвал одного из рабочих, стоявших неподалеку, и они вместе подняли крышку на верхней половине гроба. Фрэнк Андерсон выглядел в смерти лучше, чем когда-либо в жизни, и это только еще больше разожгло мой гнев. Кто-то одел его в дешевый синий костюм и белую рубашку, а на шее повязал красно-серый галстук. Его руки были мирно сложены на груди, а черные волосы аккуратно причесаны. Ненависть, какой я никогда не знала, наполнив меня, выплеснулась наружу.

– Ты – ублюдок, – прошептала я. – Я рада, что ты мертв, рада, что Ник убил тебя. Ты не заслуживаешь такого сына, как он. Все, что ты когда-либо делал, это делал его жизнь невыносимой. А теперь все думают, что он такой же, как ты. Но это не так. Ник никогда не сможет быть таким, как ты. В свои двадцать лет он больше похож на мужчину, чем ты когда-либо был в своей жизни, и даже, если он никогда не вернется, то добьется чего-то. Подожди и увидишь.

Тетя Джейн обняла меня за плечи, и я кивнула священнику. Когда крышка снова закрылась, я бросила на гроб последний взгляд.

– Надеюсь, ты сгниешь в аду, сукин сын.

Мы оставили бедного священника стоять в шоке, а я больше не проронила ни слезинки. Было что-то катарсическое¹⁵ в том, чтобы сказать Фрэнку то, что я о нем думаю.

На следующий день я вернулась в школу. Об убийстве ходило много слухов, но я отказывалась слушать. Хью был заботлив и озабочен, думая, что я все еще справляюсь со своим «вирусом». Дженна знала правду и постоянно была рядом со мной, пристально наблюдая за мной, как будто боялась, что я могу сделать что-то опрометчивое. Она ни разу не сказала мне: «Я же тебе говорила», и за это я была ей благодарна. Но без нее я не смогла бы прожить и нескольких следующих недель. Когда моя мать настояла на том, чтобы я купила платье для выпускного вечера, Дженна пошла со мной и выбрала платье. Я не могла заставить себя заинтересоваться этими глупыми танцами.

Мое оцепенение продолжалось до выпускного вечера, когда я, наконец пришла в себя достаточно для того, чтобы понять, что есть еще одна причина для моих продолжающихся приступов тошноты и головокружения. Причина, которая должна была вернуть меня к жизни и изменить навсегда.

Хью заехал за мной точно по расписанию на своем новом «Мерседесе» – подарок родителей на выпускной вечер. Мама сфотографировала нас, а он приколол белые розы к моему мерцающему красному платью и поцеловал меня в щеку.

– Ты выглядишь как сказочная принцесса со своим принцем, – сказала она, вытирая слезу.

Я слабо улыбнулась.

– Спасибо, мама.

– Итак, повеселитесь сегодня вечером.

– Мы так и сделаем, – Хью взял меня за руку, проводил до машины и помог забраться внутрь, пока мама махала мне с крыльца.

Мне казалось, что я двигаюсь сквозь густой туман. Все виделось ненастоящим или неправильным, и все, что я действительно хотела сделать, это свернуться калачиком на кровати в комнате Ника. Ради Хью и ради мамы я не могла этого сделать.

Выпускной бал проходил в самом шикарном отеле Джонсборо, и бальный зал был украшен живыми цветами всех оттенков белого, какие только можно вообразить, и все они были отделаны металлическими золотыми и серебряными лентами. Они украшали каждый стол и располагались вдоль стен, создавая иллюзию заснеженного сада. Мне пришлось задержать дыхание от приторной сладости, заполнившей комнату.

Дженна была там со Скоттом, который должен был уехать только после выпускной церемонии, в понедельник вечером.

– Ты выглядишь ужасно, – прошептала она, когда парни ушли за выпивкой. – По крайней мере, попытайся улыбаться.

Я оскалилась.

– Так лучше?

– Только если ты собираешься кого-нибудь укусить.

– Боже, Дженна. Я не знаю, что я здесь делаю. Мне следовало бы найти какое-нибудь оправдание.

Музыка была громкой и шумной, и пары, танцуя, проносились мимо нас. Уровень тепла в комнате поднимался с каждой минутой от количества людей в зале.

– Аликс, ты не можешь продолжать в том же духе. Ты похудела и выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание.

– Все дело в здешней жаре. Почему бы кому-нибудь не впустить сюда свежий воздух?

Она бросила на меня странный взгляд.

– Ты уверена, что на самом деле не больна? Здесь не так уж и жарко.

– Может быть, меня стошнило в машине по дороге сюда.

Ребята пробрались обратно через толпу, и Хью протянул мне стакан пунша.

«Слава богу, это не та сладкая штука», – подумала я, допивая содержимое хрустального бокала.

Терпкий вкус ананасового сока, смешанного с другими фруктами и имбирным элем, немного успокоил мой желудок, и я улыбнулась ему.

– Спасибо.

– Еще? – вопросительно выгнул он бровь.

– Нет, я в порядке.

– Тогда как насчет танца?

– Конечно.

Мы очень медленно танцевали, и я должна была признать, что мы хорошо двигались вместе. Я не могла представить себе Ника на таком танцполе. Он был слишком замкнут, слишком интроверт, чтобы когда-либо делать что-то настолько публичное. Я сомневалась, что он вообще умел танцевать или захотел бы научиться, если бы представилась такая возможность.

Внезапный поворот Хью вернул меня обратно в реальность здесь и сейчас, когда на меня накатила волна головокружения.

– Ох, ты, – я пошатнулась, и он остановился с озабоченным выражением на лице.

– Аликс, тебе нужно показаться врачу. Этот вирус держится слишком долго.

– Со мной все в порядке. Я думаю, это из-за жары.

Парень посмотрел на меня так же, как и Дженна, и я поняла, что мне нужно ненадолго уйти.

– Извини. Я сейчас вернусь.

Не дожидаясь ответа, я направилась в ближайший туалет. Мою кожу покрыла легкая испарина. Я намочила бумажное полотенце холодной водой и промокнула лицо, стараясь не испортить макияж, пока слушала, как другие девушки пользуются этим средством.

Одна из них бросила несколько монет в висевший на стене аппарат с тампонами и повернула ручку.

– Мне просто повезло, что месячные начались сегодня вечером. Теперь я весь вечер буду раздуваться и страдать от судорог.

– Ну, по крайней мере, ты поймала их до того, как это испортил твое платье, – ответила ее подруга.

Я лениво провела кое-какие мысленные расчеты. Казалось, что прошло уже довольно много времени с тех пор, как у меня были месячные. Разве это не должно было произойти в тот день, когда я говорила с отцом о Нике? Но это было чуть больше двух недель назад, а они никогда не опаздывали. Я медленно опустила руку с бумажным полотенцем и посмотрела на свое отражение в зеркале.

«Ник все-таки не оставил меня одну», – ошеломленно подумала я.

Я была беременна. Внутри меня рос его ребенок. Меня охватило медленно нарастающее возбуждение. У меня будет ребенок Ника, ребенок, который будет моим навсегда, часть его, которую никто не сможет отнять.

Ошеломленная, я вышла из туалета и села на первый попавшийся стул. Я не знаю, как долго я была там, прежде чем Хью нашел меня. Когда он помахал рукой передо мной, я моргнула, а затем сосредоточилась на его лице. Боже. Я совсем забыла о Хью.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, но нам нужно поговорить.

Пришло время расставить все по местам. Я не хотела причинять ему боль, но он все равно скоро узнает правду.

«Все будут знать», – поняла я.

Я вздернула подбородок. Ну, что ж, пусть думают, что хотят, но мне лучше не слышать их сплетен. Никто не будет обращаться с нашим ребенком так, как люди обращались с Ником.

Хью взял меня за руку и помог встать.

– Где ты хочешь поговорить?

– Снаружи.

Ночной воздух был намного теплее, чем в бальном зале, но мне уже не было жарко. Я чувствовала себя лучше, чем когда-либо с тех пор, как Ник уехал. Теперь у меня была причина двигаться дальше.

Мы молча подошли к машине Хью и прислонились к ней. Снаружи было очень красиво, светила большая и полная луна. Я посмотрела на Хью, стараясь не вспоминать похожую ночь, ржавый пикап, грязную проселочную дорогу и пятнадцатилетнего мальчика.

– Мы не можем продолжать в том же духе, Хью, – мягко сказала я ему. – Ты меня не любишь. Мы оба позволяли нашим родителям подталкивать нас вперед. Мы давным-давно должны были прекратить все это.

Он смотрел в землю, засунув руки в карманы.

– Но почему именно сейчас?

Я глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом.

– Потому что я беременна. Скоро все это узнают.

Парень взглянул на меня, его лицо ничего не выражало, когда он изучал меня.

– От Ника?

– Ты знал о нас?

– Да, – сказал Хью, криво улыбаясь. – Я видел, как вы смотрели друг на друга той ночью на заправке.

– Мне очень жаль. Почему ты ничего не сказал?

Он пожал плечами.

– Наверное, я все еще надеялся, что все изменится. Ты можешь связаться с ним и дать ему знать?

– Нет, – я отвернулась. Я уже пыталась выяснить, где он находится, но шериф был единственным, кто знал, куда отправили Ника, и он молчал. – Он ясно дал мне понять, что не вернется, и велел забыть о нем.

– И что же ты собираешься делать?

– Пока еще не знаю. Может быть, уеду из города. Я не могу снова подвергать свою семью такому испытанию. Это их убьет. Но я также не откажусь от своего ребенка.

– Какой у тебя срок?

– Думаю, около месяца.

Я не была уверена, зачем ему это нужно, но должна была дать ему ответы на любой вопрос, который он задавал.

Снова стало тихо, слышен был только звук уличного движения по шоссе.

– Знаешь, в одном ты ошибаешься, – наконец, сказал Хью. – Может быть, это и не та великая, останавливающая мир страсть, которую ты хочешь, но я действительно люблю тебя. Я люблю тебя с тех пор, как мы были детьми, – парень медленно вытащил руку из кармана и открыл ее. В его ладони находилась синяя бархатная коробочка, и мои глаза наполнились слезами, когда парень показал мне сверкающее бриллиантовое кольцо внутри. – Я собирался сделать это позже, но нет смысла ждать.

– Хью... – мои слезы пролились и свободно потекли по щекам.

– Пожалуйста, дай мне закончить, – парень глубоко вздохнул. – Тебе нужен муж, а ребенку отец. Я прошу тебя позволить мне быть и тем и другим. Аликс, не окажешь ли ты мне честь, согласившись стать моей женой?

Я не могла поверить, что это происходит.

– Но ребенок же не твой, – заикаясь, проговорила я.

– Будет моим, если ты позволишь, – он пожал плечами. – И все равно все будут так думать. Пусть они так думают, Аликс. Клянусь, я буду любить его так, как, если бы он был моим, – Хью вытер слезы с моей щеки. – Подумай об этом. Мы можем пожениться сегодня вечером, и никто никогда не узнает правду. Твоя семья не будет опозорена, тебе не придется уезжать, и на ребенка никогда не будут смотреть свысока. Мы даже можем попросить мирового судью выдать свидетельство о браке задним числом, чтобы все подумали, что мы тайно поженились несколько месяцев назад.

– А судья мог бы это сделать?

На этот раз его улыбка была вполне искренней.

– Я знаю одного, кто это сделает. Моя семья тратит много денег на его рекламные кампании.

– Я не знаю, что сказать.

– Ты заботишься обо мне, Аликс?

– Конечно. Ты один из лучших друзей, которые у меня когда-либо были.

Он кивнул.

– Тогда скажи «да». Мы можем сделать так, чтобы это сработало.

Может быть, я была в шоке, а может быть, просто струсила, но от того, что Хью предлагал, я не могла отказаться. Респектабельность для меня и моего ребенка, любимый, безопасный дом, чтобы вырастить его, и кто-то, кто искренне заботился обо мне. Если бы у меня была неделя или две, чтобы подумать об этом, мой ответ мог бы быть другим, но у меня не было так много времени. Хью ждал ответа, и я не могла снова причинить ему боль.

– Да, – прошептала я, дрожа, когда он надел мне на палец кольцо с бриллиантом.

Мировой судья и глазом не моргнул, когда мы появились у него на пороге. Он просто выполнил просьбу Хью, принял сумму денег и велел нам на следующей неделе принести ему копии наших свидетельств о рождении. Все бланки были заполнены, и церемония прошла в его кабинете с женой и экономкой в качестве свидетелей. Согласно нашему брачному свидетельству, мы были женаты со второго февраля.

Вернувшись в машину, я повернулась к своему новому мужу.

– И что теперь?

– А теперь мы поедем и купим что-нибудь поесть, а потом я приготовлю тебе сюрприз.

Хью подошел к окошку закусочной быстрого питания и заказал гамбургеры и картошку фри для нас обоих, содовую для себя и молоко для меня. Когда принесли еду, он завел двигатель и поехал обратно в Морганвилль. Сразу за городом парень повернул направо, и я удивленно уставилась на него. Дорога, на которую он свернул, вела к Фэр-Оукс, новому району города.

– Хью, что ты делаешь?

– Увидишь.

Хью направил машину по длинной широкой подъездной дорожке, которая заканчивалась у темного дома. Один из самых новых, поняла я. Он был длинным и просторным, с изогнутыми цветочными клумбами вдоль фасада, пока еще пустыми, ждущими, чтобы кто-то их заполнил.

– Что думаешь? – Хью махнул рукой в сторону дома.

– Я думаю, что он прекрасен, но разве у нас не будет неприятностей из-за того, что мы здесь?

– Нет, это наш дом. Мы приобрели его на прошлой неделе. Все, что нам с тобой нужно сделать – это купить мебель и переехать, – парень открыл дверцу машины и собрал еду. – Да ладно вам, миссис Морган. Пойдем, посмотрим на наш новый дом и немного поболтаем.

И именно так мы и сделали. Хью провел для меня экскурсию по дому, длившуюся полчаса. Это был, несомненно, дом мечты, даже если это было не совсем то, что я выбрала бы для себя. Огромные арки от пола до потолка позволяли комнатам перетекать друг в друга. Кухня была ультрасовременной фантазией, ставшей реальностью, во внутреннем дворике позади дома даже были бассейн и джакузи.

После окончания экскурсии мы сидели на полу в столовой, глядя друг на друга, пока ели и разговаривали. Не могу сказать, что я была счастлива, но откровенность с Хью принесла такое облегчение, что в сочетании с моим знанием о ребенке я была почти в эйфории. После всех этих месяцев притворства я, наконец-то, могла снова быть самой собой с ним. Вместе мы разобрались в нашей истории и решили, что расскажем все родителям в понедельник вечером после церемонии выпускников. Наш брак должен был вызвать достаточно хаоса. Известие о ребенке должно было подождать еще месяц.

Мне было приятно смеяться вместе с Хью, как мы делали это в детстве, и постепенно до меня начало доходить, что, если бы не Ник, я бы, наверное, влюбилась в Хью и счастливо вышла бы за него замуж. Возможно ли, что судьба все исправляет? Я не знала. Только знала, что намерена работать изо всех сил, чтобы сделать Хью счастливым. Меньшего он и не заслуживал.

В ту ночь мне и в голову не приходило, что нам с Хью придется делить постель, а если и приходило, то он об этом не упоминал. Мы разговаривали до тех пор, пока солнце не выглянуло из-за горизонта, а потом он отвел меня домой, проводил до двери и поцеловал на прощание, как делал всегда.

– Мне очень жаль, Ник, – прошептала я, снимая с шеи его кулон. – Я не знаю, что еще можно сделать.

Глава 10

Обида – забавная штука. Она может подкрасться к вам по самым безумным причинам. Я полагаю, что это человеческая природа, наш способ эмоциональной защиты. Я прочитала достаточно, чтобы понять, что одним из симптомов горя является глубокая злость на любимого человека, который умер, злость, которая ослабляет ваше суждение, заставляет вас кричать и проклинать, потому что они оставили вас. Но Ник не умер, и я не понимала, что страдаю от симптомов горя.

За выходные я постепенно поняла, что вышла замуж за Хью, что даже, если Ник появится в эту самую секунду, будет уже слишком поздно. И когда я начала думать о том дне в полицейском участке, я начала верить в ложь. Может быть, я должна была поверить в это, чтобы продолжать идти дальше, ставить одну ногу перед другой, как сказала тетя Джейн.

Потому что у нас с Ником не было никаких реальных причин расставаться. Он знал, и я знала, что с радостью последовала бы за ним на край света и обратно. Но он не хотел меня видеть. Чем больше я думала об этом, тем глубже становилось мое чувство обиды. Оно превратилось в медленный, кипящий гнев, отражавшийся во всем, что я делала.

Выпускной день выдался ярким и солнечным, небо было глубокого лазурного цвета с пушистыми хлопковыми облаками, украшающими небеса. Днем температура уже достигала девяноста градусов¹⁶. Большую часть субботы я проспала после той бессонной ночи, которую мы с Хью провели вместе. В воскресенье Хью провел весь день с нами, и мы репетировали наши выпускные речи друг на друге. Когда я спросил его, где он был накануне, парень загадочно улыбнулся.

– Строил планы на вечер понедельника, – сказал он мне.

Я сунула ему копию своего свидетельства о рождении, чтобы он мог на следующий день отнести его мировому судье. Хью вернул ее мне в понедельник, когда приехал, и я вернула документ в мамин ящик, так что никто ничего и не узнал.

Церемония в тот вечер прошла без сучка и задоринки, моя семья и Хью бурно аплодировали после наших речей, и снова, когда нас позвали получать дипломы. После этого мы провели слезливые тридцать минут, прощаясь с нашими одноклассниками, которые уезжали, обещая оставаться на связи. И снова меня охватило ощущение нереальности происходящего. Я всегда представляла себе этот день с Ником, сидящим рядом с моей семьей на трибуне и гордо улыбающимся мне сверху вниз. Но он ясно дал понять, что не хочет меня, и я убедила себя в том, что он также не захочет и ребенка.

– Все в порядке, – тихо пообещала я, положив руку на живот. – Я хочу тебя. Мы всегда будем вместе.

Ян и Хелена пригласили всю мою семью поужинать в загородном клубе после церемонии, и мне удалось уговорить Дженну пойти с нами. Я достаточно хорошо знала ее отца, чтобы понять, что его идея праздника заключалась в том, чтобы припарковаться вечером перед телевизором с большим количеством пива под рукой. Кроме того, я хотела, чтобы она была со мной, когда мы с Хью сообщим эту новость.

В тот вечер мы были шумной компанией, когда нашли свои места вокруг покрытого льняной скатертью стола. Почти все разговаривали одновременно, все смеялись и говорили. Хью попросил меня надеть кольцо во время поездки, и мой желудок сжался в комок в ожидании, что кто-нибудь его заметит. До сих пор этого не произошло, и я старалась спрятать руку под столом.

Мой отец невольно нас выдал. Он устроился рядом с моей матерью, прямо напротив нас с Хью, и я готова была поклясться, что они с Хью заранее обо всем договорились.

– Итак, Хью. Ты собираешься сразу же приступить к работе или сначала возьмешь несколько выходных? – папа изучал меню, когда задал этот вопрос.

Хью небрежно положил руку мне на плечо.

– Я собираюсь взять несколько недель отпуска.

С другого конца стола Йен поднял голову.

– Я думал, ты собираешься начать завтра?

– Нет, есть пара важных вещей, о которых я должен позаботиться в первую очередь.

Йен и Хелена нахмурились, и Йен осторожно положил меню на стол.

– Что может быть важнее бизнеса?

Хью взглянул на меня и улыбнулся.

– Медовый месяц. Мы уезжаем позже, вечером, – он сунул руку в карман рубашки и вытащил билеты на самолет.

Ошеломленная, я взяла их и взглянула на место назначения. Гавайи.

– Я обещал Аликс, что мы поедем туда, как только закончим школу.

После его заявления стало невероятно тихо.

– Медовый месяц? – слабым голосом произнесла моя мать, одной рукой прикрывая сердце и глядя на мое кольцо. – Так вы уже поженились?

Мой желудок сжался от выражения ее лица, и меня наполнило сожаление. Я знала, как сильно она хотела, чтобы у меня была большая свадьба, которой у нее никогда не было.

– Прости меня, мама. Мы хотели сказать тебе, но ты была так занята планированием всего, что у нас не хватило духу.

– Но... когда? – запнулась Хелена.

– Второго февраля, – ответил Хью. – Мы действительно не хотели большой свадьбы и не хотели ждать.

Отец смотрел на меня так, словно у меня вдруг появились огромные багровые пятна по всему лицу, и не было никаких сомнений, что он потребует объяснений при первой же возможности. Он слишком хорошо знал, как я отношусь к Нику, и ни на секунду не поверил в историю с побегом.

Если уж на то пошло, то и Дженна тоже. К моему удивлению, когда я взглянула на нее, ее голубые глаза были полны слез. Прежде чем я успела что-то сказать, она вскочила на ноги, пробормотала: «Извините» и бросилась в ванную.

Я поспешно отодвинула стул и последовала за ней. Она заперлась в кабинке, когда я пришла туда. Я проверила, чтобы убедиться, что мы одни.

– Дженна, мне жаль, что я не сказала тебе.

Послышался звук отрываемой от рулона туалетной бумаги и сопение, но ответа не последовало.

– Пожалуйста, я знаю, что я тебя расстроила, но разве ты не можешь быть счастлива за нас?

– Счастлива? – она наполовину рассмеялась, наполовину подавилась этим словом. – А Хью знает, что ты любишь Ника?

– Он знает, – тихо сказала я. – Он все знает.

Раздался щелчок поворачивающегося замка, и дверь кабинки открылась. Дженна повернулась ко мне лицом.

– Ты действительно замужем?

– Да. Мы поженились на выпускном вечере.

– Но зачем? Зачем ты вышла за него замуж, если не любишь его?

Я глубоко вздохнула и еще раз осмотрела комнату.

– Я беременна. У нас с Хью был долгий разговор, и я рассказала ему правду обо всем. Он все равно хотел жениться на мне, Дженна. Он даже хочет ребенка.

Ее лицо побелело, когда она посмотрела на меня.

– Ты используешь его, чтобы дать имя ублюдку Ника.

Я напряглась, когда меня пронзили в равной мере боль и гнев. Я могла бы ожидать такой реакции от людей, которые плохо меня знали, но не от моей лучшей подруги.

– Да, Дженна. Именно это я и делаю. Я все это устроила, чтобы заманить Хью в ловушку. И поскольку ты так явно не одобряешь моего поступка, не считай себя обязанной продолжать притворяться моей подругой, – я повернулась и вышла из ванной с высоко поднятой головой.

Мама, тетя Дарла и Хелена, склонив головы друг к другу, взволнованно строили планы большого приема, чтобы объявить о нашей свадьбе, когда я скользнула на свое место. Хью выгнул бровь, глядя на меня.

– Где Дженна?

– Она плохо себя чувствует. Думаю, пошла домой.

Я оцепенело просидела остаток ужина, предоставив Хью разбираться с нашими семьями. Он сумел убедить их не планировать вечеринку еще несколько недель и настоял на том, что мы с ним предпочитаем сами выбирать мебель, когда выяснилось, что семьи собираются вмешаться и в это.

Потом у нас едва хватило времени сбегать домой и побросать кое-какую одежду в чемодан. Я была счастлива, что какое-то время избегала папу. Не думала, что смогу выдержать еще одну сцену, подобную той, что была с Дженной. Только не сейчас.

Мама достала мешок риса, пока я собирала вещи, и когда мы уходили, они забросали нас белыми зернами. Все обнялись, и мама немного поплакала, а Судья сжал меня чуть крепче, чем обычно, его глаза были влажными. Когда папа обнял меня, я тихо пообещала ему, что мы поговорим, когда я вернусь, и сказала, чтобы он не волновался.

Оказавшись в машине Хью, я немного расслабилась.

– Я думаю, они купились на это, – я повернулась, чтобы посмотреть на него. – И когда же тебе пришла в голову эта идея?

– В субботу, – парень улыбнулся и сомкнул пальцы вокруг моей руки. – Я подумал, что это даст им неделю, чтобы успокоиться и привыкнуть к этой идее, не сводя нас с ума. Надеюсь, с Гавайями у тебя все в порядке?

– Звучит замечательно. Я никогда раньше не выезжала за пределы штата.

– Мы несколько раз ездили туда на каникулы. Это очень красивое место, – Хью снова взглянул на меня. – Ты собираешься рассказать мне, что на самом деле произошло с Дженной?

Я вздохнула.

– Она сказала, что я вышла за тебя замуж только для того, чтобы дать имя ублюдку Ника.

Хью крепче сжал мою руку.

– Мне очень жаль. Вы двое долгое время были подругами. Она, наверное, обиделась, потому что ты не сказала ей раньше. Я уверен, что она придет в себя, когда обдумает все это.

– Возможно.

Но я не была уверен, что смогу когда-нибудь простить ее. Обзывать меня – это одно. Называть моего ребенка ублюдком было чем-то, чего я не могла и не хотела терпеть.

Аэропорт в Джонсборо был небольшим, в основном из него летали на пригородных самолетах в более крупные города, такие как Литл-Рок и Мемфис. Наш отправился в Мемфис, где после небольшой задержки мы сели на самолет, направлявшийся к островам.

Мы были где-то над океаном, Хью дремал рядом со мной, когда до меня, наконец, дошло, для чего именно нужен медовый месяц. Боже мой, Хью больше не был просто моим другом, он был моим мужем, и это была не игра, в которую мы играли. Хорошо это или плохо, но мы были женаты, и это давало ему право заниматься со мной любовью.

Я никогда раньше не хотела никого, кроме Ника, и мысль о том, чтобы сделать с Хью то, что я делала только с любимым человеком, заставляла меня балансировать на грани паники. Смогу ли я это сделать? Так или иначе, я должна была так сделать.

Думаю, именно тогда я начала обманывать себя относительно своего нового мужа, заставляя себя видеть только то, что хотела видеть, а не то, кем он был на самом деле. Так было безопаснее, и это позволило мне пережить медовый месяц с сохранением рассудка.

В тусклом свете самолета я изучала профиль Хью. Он не выглядел на восемнадцать, поняла я. Парень выглядел старше, возможно, лет на двадцать пять. И был невероятно красив, его кожа была темно-бронзовой с крошечными морщинками вокруг глаз и рта. Его светло-каштановые волосы были в изобилии усыпаны золотыми прядями.

Нет, он не был Ником, но Ник ушел и больше не вернется. Я не имела права отказывать Хью, когда он с такой готовностью взяла на себя ответственность, которой Ник не хотел.

Хью открыл глаза, и улыбнулся, когда понял, что я наблюдаю за ним.

– Что? Я храпел?

– Нет. Я думала только о том, какой ты красивый.

Морщины вокруг его глаз стали глубже, когда его улыбка превратилась в усмешку.

– Я думал, ты никогда этого не заметишь, – он осторожно притянул меня к себе и положил мою голову себе на грудь. – Постарайся немного поспать, – прошептал Хью мне в волосы. – Мы приземлимся только рано утром.

«Может быть, он действительно любит меня», – подумала я в изумлении.

И хотя я знала, что никогда не испытаю с ним той всепоглощающей страсти, которая была у меня с Ником, существует больше видов любви, чем одна. Я убедила себя в том, что, в конечном итоге, между мной и Хью возникнет устойчивая, теплая, успокаивающая любовь, которая может длиться вечно. И вот, не раздумывая ни секунды и не испытывая ни малейшего беспокойства, я очертя голову угодила в придуманную мною же самой ловушку.

Когда я пришла к нему в нашу первую ночь на Гавайях, то отбросила всю свою нервозность и сомнения в сторону. Он лежал на кровати в нашем гостиничном номере, одетый только в джинсы, и смотрел телевизор, пока я принимала душ. У меня не было времени купить сексуальное белье, поэтому пришлось довольствоваться лучшим хлопковым платьем. Впрочем, ему было все равно, что я не была одета в шелк и кружева. Хью пристально посмотрел на меня, как только я вошла в комнату.

– Займись со мной любовью, – прошептала я.

Он спустил ноги на пол и пошел мне навстречу.

– Аликс, ты уверена? Я не хочу торопить тебя.

– Я уверена.

Взяв меня на руки, парень отнес меня на кровать и занялся любовью с таким мастерством, что я почувствовала тепло и заботу, хотя и не была удовлетворена. Это было больше, чем я ожидала, и в то время я верила, что этого будет достаточно.

Эта ночь также дала мне понять, что я не первая, с кем он занимался любовью. В некотором смысле это облегчило мою собственную вину. Я не думаю, что смогла бы выстоять, думая, что он ждал меня.

Остаток этой недели прошел как в тумане из песка, солнца, воды и знакомства друг с другом. Хью всегда знал, когда мысли о Нике заставляли меня грустить или расстраиваться. Он дразнил меня до тех пор, пока я не начинала смеяться вместе с ним. И даже купил для ребенка возмутительную цветастую рубашку, удивив меня ею однажды вечером, когда мы ужинали в нашем номере. Я думаю, что мы оба не хотели садиться в самолет, чтобы вернуться домой и в реальный мир, но это было неизбежно.

Мы отправились прямо из аэропорта в наш новый дом и обнаружили, что наши семьи были очень заняты в наше отсутствие. Хотя они поверили Хью на слово насчет мебели и украшений, они сделали все остальное. Холодильник и кладовая были забиты едой до краев, цветы стояли на каждой плоской поверхности, были подключены телефоны и коммунальные услуги. Судья даже принес свой культиватор и вспахал огород на задворках пяти акров.

В хозяйской спальне мы обнаружили, что они ослушались нас в одном отношении. В спальне, которая была в прошлый раз пустой стояла аккуратно застеленная кровать. На подушке лежала записка, и Хью поднял ее.

«Это лучше, чем спать на полу, и, если вам она не понравится, вы можете отдать ее обратно, когда купите новую.

С любовью,

Мама».

– Что думаешь? – спросил меня Хью. – Она принадлежала моим дедушке и бабушке.

– Мне она нравится, Хью, – я провела рукой по резной сосновой спинке кровати. – Она идеально подходит для этого места.

– Тогда мы оставим ее себе.

Следующие несколько недель пролетели еще быстрее, чем наш медовый месяц. Мы немного помешались, покупая вещи для дома, но Хью сказал мне, чтобы я не беспокоилась о деньгах. Его бабушка и дедушка оставили ему наследство. Обе наши семьи были постоянными посетителями, помогали, проверяли и вообще высказывали свое мнение обо всем, что мы делали.

Мой отец был первым. На следующий день после нашего возвращения он очень рано появился в дверях. Хью взглянул на него и извинился, заявив, что ему нужно принять душ. Я воздержалась от упоминания о том, что его волосы все еще были влажными от того, что он уже был там.

– Входи, папа, – я направилась на кухню. – Я пока ничего не готовила, но у нас есть пончики и растворимый кофе.

– Мне ничего не нужно, – он прислонился к стойке. – Аликс, что происходит? Как ты могла выйти замуж за Хью, когда мы оба знаем, что ты любишь Ника?

Я собралась с духом и сделала глубокий вдох.

– Ник уехал, папа, и я беременна.

– Что? – от его лица отхлынула кровь.

Я повернулась к нему лицом.

– Я беременна.

– Иисусе, – он провел дрожащей рукой по лицу. – А Хью знает?

– Он все знает. Это была его идея, чтобы мы поженились. Он хочет ребенка, папа.

– Но Ник...

– Я не нужна Нику, – перебила я его. – Он довольно ясно дал это понять. И даже отказался писать.

– Возможно, если бы он знал о ребенке...

Я сердито покачала головой.

– Неужели ты думаешь, что я хотела бы провести остаток своей жизни, зная, что он был со мной только потому, что я забеременела?

– Он имеет право знать.

Я подошла к нему и обняла за плечи.

– Не приравнивай это к тому, что случилось с тобой, папа. Это не та же самая ситуация. Я сделала то, что должна была сделать, то, что было правильно для меня и ребенка. Хью был очень добр ко мне, и я действительно забочусь о нем. Ник ушел и больше никогда не вернется.

Вздохнув, отец положил подбородок мне на макушку и обнял меня.

– Я думаю, что ты совершаешь большую ошибку, детка, но решение должно быть за тобой. Вот что я тебе скажу, Хью – чертовски хороший человек, раз взялся за такое дело. Я надеюсь, что ради вас обоих все это не пойдет наперекосяк.

– Этого не произойдет, – пообещал я. – Все будет в полном порядке.

Вскоре после этого он ушел, и Хью вышел из спальни. Если он и слышал разговор с моим отцом, а я не понимала, как он мог его пропустить, то никогда не упоминал об этом.

Ко дню нашей вечеринки дом был закончен, за исключением светлой угловой комнаты. Мы оставили ее, чтобы потом сделать детскую. В тот же день рано утром Дженна нанесла нам визит.

Я была в столовой с Хью, разворачивала и ставила последний фарфор, который мы купили, в вишневый шкафчик, когда раздался звонок в дверь.

– Я открою, – парень исчез в гостиной.

Я услышала, как открылась дверь, а затем тихий шепот голосов. Казалось, это продолжалось очень долго. Сгорая от любопытства, я уже собиралась присоединиться к нему, когда он снова появился.

– Посмотри, кто здесь.

Одного взгляда на эти рыжие волосы было достаточно, чтобы мой позвоночник напрягся, а подбородок поднялся вверх. Хью пересек комнату, поцеловал меня и сунул бумажник в свой задний карман.

– Я сказал папе, что сегодня ненадолго заскочу в офис.

Я кивнула.

– Не задерживайся. Мы должны подготовиться к сегодняшнему вечеру.

Я снова повернулась к фарфору, делая вид, что не замечаю Дженну. Она причинила мне боль, и я не собиралась так просто с этим смириться.

Она задержалась в дверях, пока Хью не ушел, а затем нерешительно пересекла комнату.

– Аликс, мне очень жаль. Последние несколько недель я была очень несчастна. Ненавидь меня, если хочешь, но хотя бы поговори со мной.

– Зачем? Чтобы ты снова назвала моего ребенка ублюдком?

– Я вовсе не это имела в виду. Ты же знаешь, что я не это имела в виду. Я была обижена и расстроена, и это просто вырвалось наружу. Весь этот день был для меня ужасен. Скотт уезжал, мой отец вел себя так, словно ему было все равно, что я окончила школу с отличием, а потом я узнала, что вы с Хью поженились и даже не удосужились сообщить мне об этом. Я слишком бурно отреагировала. Тебе не нужно меня винить, потому что с тех пор я сама это делаю каждый божий день.

Она положила свою руку мне на плечо.

– Я скучала по тебе. Ты единственная настоящая подруга, которая у меня когда-либо была, и я не хочу потерять тебя. Мы обещали друг другу, что если у одной из нас будут дети, то другая будет их тетей. Пожалуйста, Аликс. Не отгораживайся от меня из-за одной ошибки. Позволь мне быть тетей твоего ребенка.

Слезы наполнили мои глаза и застряли в горле. Ей было нелегко прийти ко мне и извиниться, и, по правде говоря, я тоже скучала по ней. Ужасно.

– Ладно, – выдавила я из себя.

Потом мы обе заплакали, обнимая друг друга и пытаясь вытереть слезы. Дженна продолжала извиняться, пока я наконец не пригрозила ей сделать больно, если она не остановится, и это вызвало смех. После того как мы успокоились, я показала ей дом, и она охала и ахала над всем этим и обещала помочь мне с детской.

Но что-то еще беспокоило ее, и я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она хотела сказать мне, но не хотела поднимать эту тему.

– Ты можешь рассказать мне, – сказала я ей, когда мы вернулись на кухню.

Подруга вздохнула и взяла из моих рук стаканы с чаем.

– Я поставлю их. Тебе лучше присесть.

– Так плохо, да?

– Да, думаю, что так все и должно быть.

– Ладно, я сижу, – я плюхнулась на стул, а она села напротив меня.

– Если бы я могла хоть как-то помешать тебе узнать это, я бы тебе не сказала. Но скоро все узнают, и я бы предпочла, чтобы ты услышала это сейчас, от меня.

Мое сердце дрогнуло.

– Дженна, ты меня пугаешь.

Она еще секунду поиграла с запотевшим стеклом ее стакана.

– Ты ведь знаешь, что шериф Макэби иногда играет в покер с моим отцом?

– Да.

– Ну, он был там вчера вечером, и я слышала, как они разговаривали, – девушка подняла голову и встретилась со мной взглядом. – Лиз Суоннер сообщили вчера утром, что Линдси уехала. Шериф сказал папе, что ему потребовалось около часа, чтобы выяснить, что с ней случилось. Линдси уехала из города на автобусе, – Дженна глубоко вздохнула. – Аликс, она поехала к Нику.

Я уставилась на нее, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.

– Он уверен?

– Настолько, насколько это возможно без разговора с Линдси. Она поехала в тот же город, и Лиз сказала, что у нее нет денег. Она могла купить билет только в том случае, если бы Ник прислал их ей.

Я едва успела дойти до ванной, как меня вырвало.

– Боже. Я знала, что ты расстроишься, – Дженна в бешенстве заметалась вокруг, намочила мочалку и положила ее мне на затылок. – Может быть, мне лучше позвонить Хью и попросить его вернуться домой?

– Нет, – я обессилено опустилась на пол и прислонилась головой к холодной ванне. – Он ничего не может сделать.

Она опустилась на пол передо мной и потерла мое запястье.

– Я не должна была этого говорить. Я никогда не была хороша в таких вещах.

– Это не твоя вина, – из меня вырвался истерический смех. – Я сказала ему, что он не может иметь меня и Линдси одновременно, что он должен сделать выбор. Похоже, он, наконец-то, его сделал.

– Может быть, на то есть веская причина. Мы не можем понять, что происходит.

– О, конечно, на то есть причина. Он любит Линдси. Боже, Дженна, я не могу поверить, как глупо себя вела.

– Ты любишь его.

Я подвинулась достаточно, чтобы видеть ее.

– Теперь уже нет. Я не собираюсь больше тратить на него ни секунды своего времени.

– Что ты собираешься делать?

С упрямой решимостью я заставила себя подняться на ноги.

– Я собираюсь забыть, что Ник Андерсон когда-либо жил. Я иду сегодня вечером на эту вечеринку и никогда больше не буду оглядываться назад. И я собираюсь стать самой лучшей чертовой женой в Морганвилле.

– Но ведь ребенок принадлежит Нику.

– Нет, – холодно ответила я ей. – Этот ребенок – мой. Мой и Хью. Ник никогда не прикоснется к нему.

И вот мой кипящий гнев начал свой медленный путь к ненависти. В тот день на кладбище я сказала Фрэнку Андерсону, что Ник никогда не будет таким, как он. Теперь я знала правду. Ник был еще хуже.

Глава 11

С помощью Хью и Дженны я пережила в тот вечер вечеринку. Дженна была права насчет того, что весь город знал, куда уехала Линдси. Сплетни и домыслы летели во все стороны, подпитывая мой гнев каждым словом.

– Не понимаю, почему все так удивляются, – заметила Гретхен Трис, обращаясь к Хелене. – Они из одного теста. Пегги рассказывала мне, что видела их несколько раз в своем старом грузовике, и окна всегда были запотевшими. Отвратительно, как некоторые люди ведут себя.

Я стиснула зубы, улыбнулась и отошла, но никогда не сомневалась в правдивости ее слов. Да и зачем мне это? Ник сам сказал мне, что хочет, чтобы все думали, что он встречается с Линдси. Я была просто настолько глупа и доверчива, что считала его доводы невинными.

На следующий день, я пошла в салон красоты и обрезала свои волосы. Я сказала Хью, что из-за беременности мне станет труднее за ними ухаживать, но настоящая причина была в том, что каждый раз, проходя мимо зеркала, я вспоминала, как сильно Ник любил мои длинные волосы. Иногда месть принимает простые формы.

Удивительно, но новая, короткая стрижка мне подошла. Во мне было пять футов и два дюйма¹⁷ роста, и с моей хрупкой костной структурой, короткая стрижка придавала мне вид пикси, заставляя мои глаза казаться огромными и таинственными.

Оставалось еще одно дело, о котором я должна была позаботиться, прежде чем смогу жить дальше. Кулон, который подарил мне Ник, нужно было выбросить. В тот день я долго сидела в своей спальне и смотрела на него. И, в конце концов, не смогла заставить себя выбросить его. Вместо этого я аккуратно положила его в коробку и поехала на ферму.

Оказавшись там, я пошла в сарай, в комнату Ника. Это был первый раз, когда я вернулась сюда за последние недели, и мне казалось, что все следы Ника стерлись с лица земли. Его одежда исчезла, а простыни и одеяла на узкой кровати были выстираны и заменены, не оставив и следа его запаха.

В последний раз я позволила себе заплакать, и даже когда мои слезы падали, я проклинала Ника с каждым вздохом. Когда все было кончено, я положила коробку с кулоном в бельевой шкаф, запихнув ее в самый дальний угол на верхней полке. Потом я закрыла дверь, закрыла шкаф и все воспоминания о Нике.

После этого жизнь вошла в привычную для меня рутину. Хью постоянно работал вместе с отцом на мельнице, и я с удвоенной силой взяла на себя роль его жены. Даже тетя Дарла не нашла в моем доме ни пятнышка грязи, а она действительно искала.

Судья находил предлог приходить сюда чуть ли не каждый день, и я радовалась его визитам. Вместе мы посадили мой первый огород, каждый ряд которого был сделан с математической точностью. Когда-то пустые клумбы вокруг дома теперь цвели кустарниками и цветами: азалии, японский остролист и спирея, герань, петунии, душистый горошек и хоста, а также несколько цветов креп-мирта, добавленных для высоты и контраста.

Когда мы с Хью решили, что пришло время, мы собрали наши семьи и сообщили им новость о ребенке. Все были в восторге, и я вошла в совершенно новый мир, на который раньше никогда не обращала особого внимания; мир традиций воспитания первородных матерей юга путем передачи кусочков мудрости, собранной из поколений женщин, ушедших раньше.

– Аликс! – моя мать взвизгнула, когда увидела, что я тянусь за миской на верхней полке шкафа. – Немедленно прекрати это. Разве ты не знаешь, что обернешь пуповину вокруг шеи ребенка?

Когда я страдала от изжоги, тетя Дарла сказала мне, что это означает, что у ребенка будет много волос.

Хелена вступила в игру, предупредив меня, чтобы я ничего не боялась, потому что это «отметит» ребенка. Казалось, что у всех были такие приметы, и они потчевали меня ими при каждом удобном случае. Я отшучивалась от этих историй, но моя бедная акушерка, жительница Нью-Йорка, переехавшая сюда, пришла в ужас, когда я повторила ей эти истории, и приказала мне не слушать ничего из того, что говорила моя семья. Я не думаю, что она когда-либо полностью понимала концепцию южной традиции, и несколько лет спустя она перенесла свою практику обратно в «цивилизацию».

Все казалось розовым и совершенным снаружи, но это было так далеко от истины. Несмотря на то, что я притворялась, мне было больно, как никогда прежде. Вы не можете включать и выключать любовь, как выключатель света, как бы сильно ни старались. Все, что вы можете сделать, это отгородиться стеной, ставя по одному кирпичику за раз, пока не создадите непроницаемую крепость вокруг своих эмоций. И как только эта крепость будет построена, вы замаскируете любовь так хорошо, что даже сами больше не сможете ее видеть. Вот что я сделала со своей любовью к Нику, и ненависть стала моим камуфляжем. Это повлияло на все в моей жизни. В первый раз я потеряла из виду сердцевину амбрового дерева и теперь видела только бледную волокнистую древесину, искривленную и ненадежную.

Одной из главных последствий этой перемены стала моя внезапная неспособность доверять Хью. Когда-то я была глупой и верила всему, что говорил мне Ник. Это не должно было повториться, и, если Хью казался слишком хорошим, чтобы это было правдой, значит, у него должен был быть скрытый мотив. Моя фантазии разрушились с оглушительным треском, когда с глаз спали шоры.

Я проводила много времени, наблюдая за Хью, удивляясь, почему мужчина так радуется чужому ребенку. Если бы он раньше проявлял хоть малейший интерес к детям, я бы его поняла. А теперь он вдруг разыгрывал из себя заботливого отца, и мои подозрения разгорались с новой силой.

Напрашивался только один вывод. Я была права насчет Хью с самого начала. Он не любил меня. А преследовал меня только потому, что этого хотела и ожидала его семья. И хотя у него было много денег, если он сохранит счастье своих родителей, то унаследует индустрию, которая контролировала целый город и прилегающую к нему территорию. Возможно, Хью действительно заботился обо мне, но наши отношения были больше похожи на отношения брата и сестры, чем мужа и жены. Я была его трофеем, самой подходящей кандидатурой, чтобы помочь получить то, что он действительно хотел; респектабельность и власть – бесценные вещи в нашем маленьком южном городке. Ребенок был просто украшением витрины, чем-то, что могло бы дополнить картину счастливой семьи, которую он пытался спроецировать.

О, Хью казался достаточно жизнерадостным. Он помогал Дженне и мне с детской, выполняя большую часть работы по обустройству. Мы безжалостно дразнили его, когда он поставил спинки кроватки вверх ногами и ему пришлось их переделывать. И по мере того, как рос мой живот, Хью становился все более заботливым, настаивая, чтобы я перестала так усердно работать по дому, убеждался, что мне есть на что положить свои отекшие лодыжки. Он клал руку мне на живот и смеялся, когда ребенок энергично брыкался. Ближе к концу беременности Хью даже посещал вместе со мной класс по подготовке к родам.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что вся эта забота обо мне была в основном тогда, когда рядом были другие. Когда мы оставались одни, мне казалось, что ребенка вообще не существует, и я начала понимать, насколько большую ошибку совершила. Ошибку, с которой мне теперь приходилось жить и справляться в одиночку. Дженна думала, что у Хью есть крылья и нимб, а у моей семьи был свой собственный маленький кризис, с которым нужно было справиться.

За неделю до Рождества ко мне приехала мама, чтобы помочь украсить нашу елку. Моя обычно экспансивная мать молчала, нахмурив брови, пока мы нанизывали украшения. Я ждала, зная, что рано или поздно она расскажет о том, что у нее на уме. Наконец, она со вздохом опустилась на диван.

– Твой отец попросил меня выйти за него замуж.

Эта новость не стала для меня неожиданностью, и я улыбнулась. Мне было интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы собраться с духом.

– И что же ты ему ответила?

– Что мне нужно подумать об этом, – она прикусила нижнюю губу. – Это означало бы переезд в Джонсборо и уход от Судьи.

– Мама, вряд ли Судья будет один. Тетя Дарла и тетя Джейн все еще будут там, чтобы позаботиться о нем, а до Джонсборо всего двадцать минут езды.

Она подняла на меня умоляющий взгляд.

– А что подумает Джейн, Аликс? Я не могу снова причинить ей боль.

Я села и взяла ее за руку.

– Ты любишь его, мама?

– Да, – прошептала она. – Думаю, что всегда любила.

– Тогда выходи за него замуж. Тетя Джейн все поймет. Она хочет, чтобы ты была счастлива.

– Ты действительно так думаешь?

– Поговори с ней.

Я думаю, что папа не хотел рисковать, чтобы она отступила, как только скажет «да». Свадьба состоялась на Рождество, и моя мать была легкомысленна, как подросток. Если тетя Джейн и чувствовала какую-то затянувшуюся грусть, то хорошо это скрывала, и день для всех нас был чудесный. Следующая неделя прошла в суматохе переезда мамы в папин дом в Джонсборо, хотя, по большей части, мне приходилось сидеть в кресле и наблюдать.

Через несколько дней, холодной январской ночью, у меня начались схватки. Мы пробыли в постели недолго, может быть, несколько часов, когда меня разбудил кошмар. Обливаясь потом, я спустила ноги с кровати, накинула халат и проковыляла на кухню, чтобы согреть стакан молока. Первая боль пронзила меня, когда я закончила наливать молоко из кастрюли. Схватившись за край стойки, я задержала дыхание, пока боль не прошла, затем вылила молоко в раковину и сполоснула кастрюлю и стакан.

Какая-то глубокая инстинктивная потребность побыть одной удержала меня от того, чтобы разбудить Хью. Я сидела в тускло освещенной комнате за столом, не сводя глаз с часов, когда боли становились все сильнее, каждый из последующих приступов длился чуть дольше предыдущего. Я все еще была там четыре часа спустя, когда Хью, сонно спотыкаясь, вышел из спальни с взъерошенными волосами и полузакрытыми глазами.

– Аликс? Что ты делаешь?

– Рожаю, – сказала я спокойно.

Его глаза широко распахнулись.

– Прямо сейчас?

– В значительной степени.

– Почему ты меня не разбудила?

– Не было особого смысла нам обоим бодрствовать в такую рань во время родов.

Я не могла сказать ему истинную причину. В то время я, кажется, и сама этого не понимала. Хью не был отцом моего ребенка, и глубоко внутри я не доверяла ему, не доверяла больше ни одному мужчине.

Он присел на корточки рядом со мной.

– Какая частота схваток?

Я бросила взгляд на часы.

– Каждые пятнадцать минут.

– Хорошо, я позвоню доктору, а потом мы тебя оденем.

Я не стал возражать, когда Хью принялся за дело. Еще один приступ боли, и я полностью сосредоточилась на ощущениях внутри себя. И так продолжалось в течение следующих восьми часов, пока я трудилась, чтобы родить свою дочь.

Кэти появилась на свет с громким протестом, ее крошечное личико сморщилось в маску ярости, когда она закричала, недовольная тем, что ее вытолкнули из ее теплого гнезда, и успокоилась только тогда, когда ее завернули в одеяло и положили в мои объятия. Слезы наполнили мои глаза, когда я осмотрела ее. Она была так похожа на Ника, что я не понимала, как кто-то мог этого не заметить. Ее маленькая головка была покрыта густыми черными волосами, которые сразу же начали завиваться на концах, и даже когда она, наконец, успокоилась, на пухлых детских щечках отчетливо проступили ямочки.

Хью оставался со мной все это время, поддерживая меня, потирая спину и живот, когда боли становились сильнее, и с удовольствием перерезал пуповину, когда доктор протянул ему ножницы, а позже наполнил мою комнату розовыми цветами и раздавал сигары¹⁸.

Но к тому времени меня уже не волновало, что все это было притворством. У меня была Кэти, и в одно мгновение моя жизнь изменилась. Она была моим миром, причиной, по которой я жила и дышала, и ничто другое не имело для меня значения.

Кэти не была той, кого люди называют «хорошим» ребенком. С самого начала она была яркой, умной и постоянно двигалась. Ее улыбки и смех озаряли нашу жизнь, а серые глаза всегда искрились радостью. Мы все бесстыдно баловали ее, и она впитывала это, как будто это было ее право, а потом потребовала большего.

Даже Хью не был невосприимчив к ее чарам. Однажды днем, когда ей было три месяца, я застала его в детской. Пухлые кулачки Кэти зарылись в его волосы, и она истерически смеялась, когда Хью дул ей на животик. Я тихонько ускользнула, пока они меня не заметили, и в этот момент я действительно любила Хью. Это был первый и последний раз, когда я испытывала к нему какие-то настоящие чувства.

Три месяца спустя, когда Кэти исполнилось шесть месяцев, она умерла. Врачи сказали, что это был синдром внезапной смерти, но я знала только, что в одну секунду у меня на руках было мое прекрасное, теплое дитя, а в следующую она исчезла, и у меня ничего не осталось. Когда хоронили ее, они должны были похоронить и меня. Единственное, что от меня осталось – это пустая оболочка, которая вдыхала и выдыхала воздух, которая ела, потому что ее насильно заставляли, и отказывалась с кем-либо разговаривать. Я заперлась в детской и оставалась там до тех пор, пока моя семья, больная от горя и беспокойства, не выгнала меня и не упаковала все вещи Кэти в коробки, прежде чем заставить меня пойти к врачу. Но нет ни одной известной человеку таблетки, которая помогла бы мне справиться с потерей моего ребенка.

Я просыпалась среди ночи, в ушах эхом отдавались отчаянные крики Кэти, и ехала на кладбище, оставаясь там в темноте, положив одну руку на ее могилу, напевая колыбельные, пока не появлялся Хью и не забирал меня домой.

И почему-то в своей боли и страданиях я винила именно Ника. На которого я злилась в те одинокие, пустые часы у могилы Кэти. Ничего бы этого не случилось, если бы он не ушел от нас. Если бы он послал за мной, а не за Линдси, Кэти была бы сейчас жива. Ник должен был быть здесь, должен был найти способ защитить ее. Но его не было, и из-за этого я ненавидела его еще больше.

Как ни странно, именно Йен, отец Хью, вернул меня к некоему подобию жизни. Однажды утром он появился в нашем доме, вошел в нашу комнату и приказал мне встать с постели.

– Одевайся, – сказал он мне. – Ты идешь на работу.

Йен дал мне работу в качестве своего «помощника», должность, очевидно, созданная для того, чтобы держать меня занятой. Я согласилась с его тиранией только потому, что мне было легче подчиниться, чем сопротивляться. Но постепенно работа стала мне интересна, и я начала вкладывать себя в лесопромышленную отрасль. После двух лет работы я знала об этом бизнесе больше, чем Хью. Через год после этого я пошла в банк и воспользовалась фамилией Морган, чтобы получить ссуду. Когда я получила ее, то открыла свою собственную компанию по снабжению зданий, первую в Морганвилле. Каждая минута моего времени, день и ночь, уходила на то, чтобы добиться успеха. «Саутерн Снабженс» стали моей жизнью, единственной вещью, которая меня заботила.

Тогда я впервые узнала, что у Хью был роман на стороне, но проигнорировала это. В каком-то смысле это принесло почти облегчение. Какое-то время мне не приходилось иметь с ним дело самой. Я никогда не знала, кто эта женщина, да и не хотела знать. Единственное, чего я хотела – это зарыться головой в песок и забыть прошлое, забыть, что мои руки и сердце все еще болели за дочь, которая так мало была со мной. И мне это прекрасно удавалось. По мере того как шло время, у меня внутри все онемело – состояние, которое я приветствовала и изо всех сил старалась поддерживать. Я ничего не чувствовала – ни злости, ни радости, ни печали. Так жить было легче.

А потом, спустя пятнадцать лет после своего отъезда, домой вернулся Ник.

Часть 2

Глава 12

Когда я ушла от Хью, в Морганвилле разверзся настоящий ад. Сплетни носились взад и вперед, как колибри на амфетамине, и весь город был охвачен войной из-за различных мнений. Часть людей думала, что я сошла с ума, а другая часть, та, что знала о продолжающихся интрижках Хью, аплодировала моему здравому смыслу. Не то, чтобы все это меня беспокоило. Я шла сквозь бурю слухов спокойно и невозмутимо, не давая никаких объяснений или извинений, игнорируя шепот, который преследовал меня повсюду.

И моя семья, и семья Хью были в бешенстве, и после двух месяцев ругани, причитаний и попыток разбудить угрызения совести они стали холодно ко мне относиться. Даже моя мать почти не разговаривала со мной. На какое-то время тишина стала облегчением. У меня все еще был Судья, который считал, что все, что я делаю, просто хорошо и прекрасно, и мой отец, который, в любом случае, никогда не одобрял мой брак с Хью. И, к моему большому удивлению, Дженна. Она всегда считала Хью едва ли не святым, но, когда Дженна узнала, что я с ним развожусь, ее единственным комментарием было: «Самое время».

По правде говоря, мы с Хью не были женаты с тех пор, как умерла Кэти. Мы жили вместе, как чужие, каждый занимался своими делами, мы почти не разговаривали, когда находились в одной комнате. Я просто официально оформила развод. Уйти оказалось легче, чем притворяться, что мы счастливы друг с другом, когда это было не так.

Хью, конечно, играл роль обиженного супруга, человека, которого без предупреждения и без видимой причины бросила жена, но я знала, что он испытал облегчение. Хью подписал бумаги о разводе без малейших колебаний, тем более что я ничего у него не просила, даже фамилии. Еще через месяц я снова буду Аликс Френч.

Я не чувствовала ни облегчения, ни подавленности. Это было всего лишь еще одно событие, которое никак на меня не повлияло. Я вернулась на ферму, в комнату в сарае, и, в лучшем случае, была довольна.

В каком-то смысле это место изменилось. Единственная двуспальная кровать была той же, как и синяя с зеленым клетчатая занавеска на окне, уже выцветшая от времени и яркого солнечного света. В углу все еще стоял тот же стул. Но большая комната все это время не пустовала. Уже несколько лет ею пользовался Коди, мой двоюродный брат, когда вернулся из колледжа, и добавил сюда плиту и холодильник размером с квартиру, а также секцию шкафов длиной в четыре фута, в основании которой стояла кухонная раковина. Кроме того, он установил телефон.

Коди оказался чем-то вроде сюрприза. Он специализировался на криминологии и, как только получил диплом, вернулся в Морганвилль и стал работать помощником шерифа. Теперь он был шерифом и одним из моих самых лучших друзей.

Однажды он попытался извиниться за ту ночь в «Burger Zone», когда я была еще подростком, но я перебила его. Я отказывалась думать о Нике и вспоминать ту ночь. Я отказывалась что-либо чувствовать. Отказывалась быть человеком, который чувствовал себя обиженным. Разве я не научилась этому на собственном горьком опыте? Я не позволю этому случиться снова.

Вот почему известие о возвращении Ника даже не заставило мое сердце забиться чаще. О, да. Я уже научилась этому.

Был ранний весенний день, и первые зеленые побеги начали пробиваться из земли. Я заперла двери «Саутерн Снабженс» и забралась в «шевроле», сложив на сиденье рядом с собой стопку бумаг. Кенни Миллсэп, мой генеральный менеджер, управлял магазином по субботам, но в пятницу вечером я всегда брала с собой документы. Это давало мне какое-то занятие в выходные дни.

Я была немного озадачена, обнаружив «линкольн» Дженны, припаркованный перед сараем, когда вернулась домой. Пять лет назад она купила компанию «МИД-Дельта реалити», и я знала, что сегодня рано вечером у нее была назначена встреча. Если все уже закончилось, то, вероятно, все прошло не очень хорошо.

– Привет. Что случилось? – спросила я, заметив, как она расхаживает по проходу между пустыми стойлами.

Подруга выглядела взволнованной и расстроенной, отчего орда кошек, которые обычно околачивались вокруг, нашла укрытие.

Прежде чем ответить, она проводила меня до двери моей комнаты.

– Аликс, ты не поверишь, с кем у меня была назначена встреча.

– С кем? – я положила бумаги на маленький столик у задней стены и достала из шкафа джинсы и рубашку.

Мне хотелось перед ужином прогуляться по лесу за сараем, немного размяться и подышать свежим воздухом.

– Может, ты остановишься и посмотришь на меня? Это очень важно.

Все еще держа в руках свою одежду, я повернулась к ней.

– Ладно, ты полностью завладела моим вниманием. Ну, и кто же это был?

– Ник Андерсон.

Я молчала, даже не моргнула. Если ее новость и поразила меня, то я не подала виду.

– Разве ты ничего не хочешь сказать?

– И что же ты хочешь от меня услышать? – я повесила одежду на стул и сняла свой темно-синий, сшитый на заказ костюм, опираясь одной рукой о спинку стула.

– Я ожидаю, что ты расстроишься, или рассердишься, или еще что-нибудь в этом роде! – Дженна замахала руками в воздухе. – Он вернулся, Аликс, и останется здесь. Ник покупает двадцать акров земли рядом с фермой. Он будет твоим соседом.

Я пожала плечами, натягивая джинсы.

– Это свободная страна.

С выражением отвращения на лице подруга плюхнулась в мягкое кресло.

– Теперь я действительно волнуюсь. Я была уверена, что это вызовет у тебя реакцию. Ты любила его, Аликс. Как ты можешь быть такой спокойной после того, что он сделал с тобой?

Я натянула футболку через голову, затем провела рукой по своим коротким волосам, чтобы поправить их.

– Это было очень давно. Ник для меня ничего не значит.

– А хоть что-нибудь имеет для тебя значение? – ее взгляд был пронзительным. – Ты ходишь и говоришь, дышишь и ешь, работаешь и спишь, но ты больше не живешь. Я думала, что как только ты уйдешь от Хью, все изменится, но это не так. Ты хоть представляешь, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз слышала твой смех?

Я это точно знала. В последний раз я смеялась, в последний раз заботилась о чем-то, кроме своего бизнеса, за день до смерти Кэти.

Как обычно, она словно прочитала мои мысли.

– Рано или поздно ты увидишь Ника. Ты расскажешь ему о Кэти?

Я напряглась, затем заставила напряженные плечи расслабиться. Уже много лет никто не упоминал о Кэти в моем присутствии. Как будто она никогда не существовала ни для кого, кроме меня, и ее имя в устах Дженны звучало чужим.

– Нет. Кэти – не его дело.

Но Дженна обнаружила щель в моей броне и безжалостно ткнула в нее пальцем.

– Кэти была и его дочерью. Ты не думаешь, что он имеет право знать о ней?

– Нет, – я повесила свой костюм на вешалку и швырнула его в шкаф. – Она никогда не была его ребенком и никогда им не будет.

– А-ха! Кажется, я уловила в твоем голосе немного гнева? Может быть, в тебе все-таки есть какая-то жизнь.

– Брось это, Дженна.

Вздохнув, она смотрела, как я достаю свитер и обвязываю рукава вокруг талии.

– Ладно, ладно. Просто ты меня пугаешь, Аликс. Ты ведешь себя как тот чертов робот из «Звездного пути». Нет, я беру свои слова обратно. По крайней мере, Дейта хочет чувствовать себя человеком.

– Дженна, я в полном порядке, правда.

– Куда это ты собралась?

– На прогулку. Я весь день просидела за своим столом.

– Одолжи мне пару джинсов, и я пойду с тобой. А если ты будешь хорошей девочкой, я даже угощу тебя позже гамбургером.

– Согласна.

Некоторое время мы шли молча, под ногами у нас хрустели оставшиеся с прошлой осени листья. Вокруг нас в полном цвету цвели дикие сливы и секвойи. Воздух был наполнен жужжанием пчел, деловито собирающих нектар.

– Как твоя мать поживает в своем новом доме?

– Полагаю, замечательно.

Примерно полгода назад папа ушел на пенсию. Они с мамой продали свой дом в Джонсборо и купили другой, поменьше, чуть дальше по улице от фермы, чтобы она могла быть поближе к Судье.

– Только не говори мне, что она все еще не разговаривает с тобой.

В моей улыбке не было ни капли юмора.

– Только когда это необходимо. Ты же знаешь, как они с Хеленой близки. Они подпитывают друг друга негодованием. Я надеюсь, что они придут в себя, когда поймут, что это не игра, что я действительно развожусь с Хью, и они не смогут меня переубедить.

– Скорее всего, так и будет. Как насчет Дарлы?

– Ты же знаешь тетю Дарлу. Она не перестанет говорить, даже, если кто-то приставит пистолет к ее голове. Не проходит и недели, чтобы я не выслушала хотя бы одну лекцию о том, как я подвергаю свою бессмертную душу опасности. По ее словам, я отправляюсь в ад в ручной корзине.

После похорон Кэти, к большому огорчению тети Дарлы, я ни разу не была в церкви. Проблемы с Хью, плюс моя внезапная доступность после того, как я вернулась на ферму, просто усилили ее тирады. Я уже миновала ту точку, когда стала слушать дальше. Она казалась достаточно счастливой, если я просто время от времени кивала, как бы соглашаясь с ее утверждениями. Тетя Джейн – единственная, у кого нет своего мнения, так или иначе. Она до сих пор относится ко мне так же, как до того, как я вышла замуж и уехала из дома.

– Как ты думаешь, ей никогда не приходило в голову, что, если бы твой отец женился на ней, ты была бы ее дочерью?

– Не знаю. Возможно.

Дженна искоса бросила на меня задумчивый взгляд.

– Ник спрашивал меня о тебе. Он знает, что вы с Хью разводитесь.

– Все знают о нас с Хью. Я слышала, что в парикмахерской делают ставки, и шансы пять к одному, что я откажусь от развода.

– Да? – она оживилась. – Может быть, мне стоит заглянуть туда завтра.

– Не надо. Все будут думать, что у тебя есть секретная информация изнутри, и это испортит им удовольствие.

– Полагаю, ты права. Конечно, когда все узнают, что Ник вернулся, шансы могут измениться.

– О чем ты говоришь?

– Да ладно тебе, Аликс. Ты действительно думаешь, что вы так уж хорошо сумели скрыть свои чувства друг к другу? Каждый ребенок в школе знал об этом. Ну, кроме Хрюши. Она была так занята ревностью к тебе и Хью, что больше ничего не видела.

Хотя меня никогда особо не интересовали женщины Хью, я точно знала, что одна из них была Хрюшей. Она сделала все возможное, чтобы я узнала об этом, самодовольно улыбаясь, пока висела на нем, прикасаясь к нему так, как это сделала бы только любовница.

Сейчас она была не то, чтобы слишком толстой, но более... пышной. Не говоря уже о замужестве с двумя детьми, мальчиком и девочкой, такими же подлыми и избалованными, как и сама Хрюша. Старшая родилась примерно через полгода после того, как она вышла замуж за Девона Гарнера, звездного баскетболиста, который чуть не изнасиловал меня той ночью в «Burger Zone». Она всегда утверждала, что ребенок был недоношенным, хотя он весил девять фунтов шесть унций¹⁹.

Я была не в том положении, чтобы швырять камни в ребенка, но всем было ясно, что Девон попал в ловушку этого брака, потому что он был вторым после Хью. В эти дни от старого Девона почти ничего не осталось. Он работал в страховой компании в городе и имел тихий, побитый вид. Несмотря на наше прошлое, мне было жаль его. Никто не заслуживал Хрюши.

Но что-то еще беспокоило меня, и я не могла перестать думать об этом. Я нерешительно откашлялась.

– Итак, как выглядит Ник?

– Вот черт! Я знала, что тебе это интересно.

Мои щеки вспыхнули от жара.

– Мне это не интересно, просто любопытно. Надеюсь, он толстый и лысый.

– Ну, ты можешь очень быстро забыть эту надежду. Боже, Аликс, сейчас он еще красивее, чем когда мы были детьми. Подожди, пока не увидишь его. Он мог бы стать кинозвездой, одним из тех мужественных мужчин, которые играют крутых парней в вестернах. Я ожидала увидеть у него на бедрах шестизарядный револьвер. И уж точно он больше не выглядит так, будто ему нужны деньги. Клянусь, он говорит, что платит наличными за эту землю, и это не дешево.

Я резко повернулась, не желая больше слышать ни слова о Нике, и направилась обратно к сараю.

– Давай. Пойдем купим этот бургер.

Одно дело – сохранять спокойствие, когда Дженна рассказывала мне о Нике. Увидеть его на самом деле было чем-то совершенно другим, и я беспокоилась о такой возможности до конца уик-энда. «Саутерн Снабженс» создавало достаточно бумажной работы, чтобы держать меня в моей комнате и занять, но мне было трудно сосредоточиться.

В какой-то момент в воскресенье днем я услышала отдаленное эхо ударов молотка, доносящееся со стороны двадцати акров, которые Ник покупал, но не позволила себе посмотреть.

Вскоре после того, как начался шум, в открытой двери, ведущей в амбар, появился Судья.

– Слышишь этот стук молотка?

– Да, сэр.

Я по-прежнему сосредоточенно смотрела на счета, лежащие передо мной.

– Не знаешь кто это?

– Ник, – ответила я.

– Ладно, просто хотел убедиться, что ты знаешь, что он вернулся. Думаю, я подойду и поздороваюсь.

Наконец, я подняла голову.

– Только не вздумай перенапрягаться.

Мы все немного волновались за Судью. Похоже, у него уже не было сил, и он ел так мало, что это едва могло прокормить птицу. Он уже два года принимал лекарства от давления.

– Перестань за меня суетиться. Ты становишься такой же плохой, как и Дарла. Она смотрит на меня, как проклятый стервятник. Я даже не могу пойти в ванную без того, чтобы она не стояла в дверях и не проверяла меня. Я знаю, что могу сделать, а что нет.

– Знать и делать – это две разные вещи, старый упрямый болван. А мы суетимся только потому, что любим тебя.

Одним пальцем он поправил очки на переносице, а потом посмотрел на меня поверх оправы.

– Ты хочешь пойти туда и присмотреть за мной?

– Спасибо, но на этот раз мне придется довериться тебе. У меня слишком много работы.

Я не смогу вечно избегать Ника, особенно в городе такого размера как Морганвилль, но я точно не собиралась искать с ним встречи. Я даже не удивилась, почему он до сих пор не попытался меня найти. Это было очевидно. Он не хотел меня пятнадцать лет назад, и сейчас у меня не было причин думать, что он передумал. Без сомнения, он был счастлив в браке с Линдси. Мне только хотелось, чтобы они нашли себе другое пристанище. Я не была уверена, что Морганвилль достаточно велик для нас троих.

Ближе к вечеру понедельника мое время истекло. Я стояла на погрузочной платформе «Саутерн Снабженс» и кусала нижнюю губу, пытаясь сообразить, можно ли спасти специально вырезанную столешницу, заказанную подрядчиком. Внутренние углы были срезаны и соединены под неправильным углом, и это выглядело безнадежно.

– Аликс? – интерком затрещал от помех, когда Кенни вызвал меня по пейджеру.

– Да, Кенни? – я все еще была рассеяна. Это выглядело так, как будто мы собирались потерпеть убыток из-за столешницы. – Переделайте ее, – сказал я Дугу, моему док-менеджеру. – И скажи им, чтобы они все сделали правильно, иначе я найду кого-нибудь другого для работы в моем кабинете. Это уже второй раз, когда они облажались за этот месяц.

Он подбежал к телефону, когда Кенни снова заговорил.

– У меня клиент на стойке регистрации, который хочет открыть счет.

– Хорошо, я сейчас приду.

Я гордилась тем, во что превратились «Саутерн Снабженс». Это был самый большой магазин в Морганвилле и он уступал только лесопилке в найме людей в этом районе. У нас были строительные подрядчики со всей северо-восточной части штата, которые пользовались исключительно нашими услугами для приобретения материалов. Не проходило и дня, чтобы несколько новых клиентов не обращались за счетами, так что я не ожидала ничего необычного, когда шла к стойке регистрации.

Сунув руку под прилавок, я взяла бланк кредитной заявки и выпрямилась, повернувшись лицом к человеку, который небрежно стоял передо мной.

– Привет, Крошка, – мягкий голос Ника прокатился по мне, как патока по горячему бисквиту.

Я застыла на месте, мое сердце колотилось в таком беспорядочном ритме, что было трудно дышать, в то время как мое подсознание автоматически каталогизировало его внешность. Во всяком случае, Дженна преуменьшила факты. Он был выше, по крайней мере, шесть футов два дюйма²⁰, а может, и больше. Серебро не портило его густые волосы, но они были короче, чем я когда-либо видела раньше.

Когда он уехал пятнадцать лет назад, его тело, хотя и хорошо развитое, все еще сохраняло мальчишеские нотки, долговязое и худое, как здоровое молодое животное, которым он был. В этом человеке, стоящем сейчас здесь, не было ничего мальчишеского. Ник был одет в черные слаксы, черную рубашку и черный льняной пиджак, который доходил ему чуть выше колен, и этот темный цвет подчеркивал глубокую бронзу его кожи. И даже одежда не могла скрыть его длинных мускулистых ног, широких плеч или плоского живота.

Его лицо тоже изменилось. Вся округлость исчезла, оставив жесткие линии и точеные плоскости, которые громко провозглашали, что перед вами был человек, который знал, чего хочет, и не боялся брать это. Пятичасовая тень легла на его подбородок. Только ямочки на щеках и серые глаза были те же самые, и я узнала бы их где угодно.

Улыбка на его губах немного померкла, когда я продолжала молча смотреть на него, и он сделал шаг ближе. В одной руке Ник держал свернутые в трубочку чертежи.

– Аликс? Только не говори мне, что ты меня забыла.

Каким-то чудом мой голос прозвучал холодно и ровно, хотя внутри меня била дрожь от дюжины противоречивых эмоций.

– Ник. Дженна сказала мне, что ты вернулся, – я положила бумаги и подтолкнула их к нему. – Если заполнишь их, мы сможем посмотреть, как открыть твой счет.

В его глазах появилось озадаченное выражение, когда он полез в карман куртки за ручкой.

– Ты прекрасно выглядишь, Аликс.

– Спасибо, – я заставила себя улыбнуться.

Я очень хорошо научилась притворяться. Я могла это делать даже тогда, когда мне хотелось кричать.

Мужчина придвинул бланки поближе и секунду изучал их, прежде чем снова поднять взгляд.

– Ну, и как ты поживаешь?

– Прекрасно.

Ник пристально смотрел на меня, пока колебался.

– А Хью? Я слышал, что вы двое расстались.

– Ты не ослышался, – я указала на бланк. – Просто введи свой адрес, номер телефона, номер социального страхования и фамилию своего кредитного агента. Остальное мы сделаем сами.

– У меня нет кредитного агента.

– Тогда достаточно будет названия и адреса твоего банка.

Ник записал информацию, которую я просила, и все это время бросал на меня быстрые взгляды. Закончив, он протянул бланк через стойку.

– Было здорово вчера повидаться с Судьей. Он выглядит так же, как раньше.

– Да, это так. Я так понимаю, ты строишь дом на земле, которую покупаешь?

– Аликс, что-то случилось? – Ник нахмурил брови и скривил губы в озабоченной гримасе.

– Конечно, нет, – я отказывалась смотреть ему в глаза.

«Он просто еще один клиент», – сказала я себе.

Безжалостно я затоптала свой гнев под каблуком и потянулась к чертежам. И не могла поверить в то, что Ник вел себя так, будто не прошло и минуты, как мы могли бы продолжить с того места, где остановились.

– Обычно банку требуется несколько дней, чтобы связаться с нами по заявкам, но, если ты хочешь, мы можем составить для тебя список материалов и подготовить их к отправке.

– Это будет прекрасно.

Пока я разворачивала чертежи, взгляд Ника обжигал меня, но я не обращала на него внимания.

– Ты уже определился с подрядчиком? Если нет, то мы составим список... – мой голос затих, когда я уставилась на чертеж, и все во мне замерло.

В тот год, когда мне исполнилось восемнадцать, когда Хью пришел за мной, чтобы посмотреть на дома в Фэр-Оукс, я наткнулась на фотографию в журнале. Это был старый фермерский дом, который был восстановлен, и я сразу же влюбилась в широкие веранды, широкие стеклянные пространства, полдюжины фронтонов и старомодные цветочные клумбы, полные мальвы, роз и жимолости. Для меня это был не просто дом, а то, каким он должен быть в моем представлении.

Аккуратно вырезав его из журнала, я прикрепила его к чистому листу бумаги, а затем потратила несколько часов на проектирование внутренней части. Это был дом моей мечты, который я построила бы, если бы у меня был хоть какой-то выбор. И теперь он смотрел на меня с чертежей Ника, каждая деталь была точно такой, как я ее нарисовала.

– Что думаешь? – спросил он мягким, полным надежды голосом.

– Где ты это взял? – мои руки тряслись так сильно, что бумага дребезжала.

– У тебя. Однажды ночью ты оставила его у меня в комнате, и я ношу его с собой последние пятнадцать лет. Когда я узнал, что мы возвращаемся, у меня были планы, составленные по твоим эскизам. Я не был уверен, что ты это запомнишь.

Я не только помнила его, но и помнила ту ночь, когда покинула его. Мы занимались любовью, один из последних раз, когда мы были вместе в его комнате, и я не подумала взять свои рисунки с собой, когда уходила. К тому времени, когда я снова подумала о них, Ник уже ушел, а я вышла замуж за Хью. Я предполагала, что планы были выброшены, когда тетя Дарла убирала комнату.

Теперь Ник собирался построить его. Для него и Линдси. Мой гнев вскипел, закипел так, что я едва могла говорить.

– Я вижу.

Чертежи свернулись со щелчком, когда я их отпустила.

– Кенни сам все для тебя придумает. Когда зальешь фундамент, просто позвони ему, и он доставит тебе материал.

– Аликс... – Ник потянулся к моей руке, но я отстранилась как раз в тот момент, когда движение слева от него привлекло мое внимание. Я так и не узнала, что он хотел сказать, потому что мои ноги стали ватными, и я не могла дышать. Все, что я могла сделать, это уставиться на мальчика, который остановился рядом с ним. Это было все равно, что снова увидеть Ника таким, каким он был в пятнадцать лет, увидеть мужскую версию того, какой была бы Кэти, если бы осталась жива.

– Привет, пап. Боуи везет нас с Линдси в Джонсборо поужинать и пройтись по магазинам. Он хочет знать, стоит ли нам тебя ждать.

Выражение лица Ника, когда он смотрел на мальчика, кричало о любви и гордости. Ник небрежно обнял молодого человека за плечи.

– Дэниел, это Аликс Френч. Аликс, это мой сын Дэниел.

Когда Дэниел улыбнулся, у него на щеке появились две ямочки и мое сердце замерло. Мучительная боль пронзила меня, когда он протянул руку.

– Привет. Очень приятно познакомиться. Папа мне все о вас рассказывал.

Каким-то образом мне удалось пожать ему руку и поприветствовать его в Морганвилле, в то время как мой мозг повторял снова и снова: «Он брат Кэти, он брат Кэти».

Честно говоря, мне никогда не приходило в голову, что у Ника могут быть другие дети. Может быть, потому, что я «не хотела» об этом думать. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было глупо с моей стороны, но сейчас я чувствовала себя вдвойне преданной и была еще более убеждена, что он никогда не узнает о Кэти.

– Иди вперед, – сказал Ник Дэниелу. – Увидимся позже.

Боже Милостивый! Даже акцент Ника исчез. Он не совсем походил на северянина, но и на южанина тоже больше не походил.

Когда Дэниел направился к двери, я помахала Кенни рукой.

– Кенни, это мистер Андерсон. С этого момента ты будешь заботиться о его счете.

Взяв бланк, который заполнил Ник, я сунула его в руку Кенни и повернулась, полностью намереваясь оставить Ника стоять там.

– Аликс, подожди. Как насчет того, чтобы позволить мне угостить тебя ужином сегодня вечером? Мы можем поговорить о старых временах, наверстать упущенное.

Я подозреваю, что мои волосы встали дыбом, когда я яростно набросилась на Ника. Мой гнев и боль наконец достигли точки невозврата.

– Старые времена? Послушай меня, ты, ублюдок. Единственное, чего я хочу – это забыть о твоем существовании. И если тебе это недостаточно ясно, позволь мне объяснить это по буквам. Я никогда не буду ужинать с тобой. Я не только не хочу «наверстывать упущенное», мне наплевать, чем ты занимался все это время. Другими словами, оставь меня в покое!

«Дженна гордилась бы мной», – подумала я немного истерично.

Теперь я уж точно не реагировала как бесстрастный робот.

Кровь отхлынула от лица Ника, а глаза бедного Кенни стали размером с обеденные тарелки.

– Кенни, ты здесь главный, – прорычала я, хватая свою сумочку из-под прилавка. – Я уезжаю пораньше.

Но я уже забыла, каким упрямым и решительным может быть Ник. Он догнал меня, когда я подошла к «шевроле» и схватил за руку. По всей парковке посетители останавливались, чтобы посмотреть, что происходит.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня.

– Не хочешь рассказать мне, что все это значит?

– И не подумаю, – я изо всех сил пыталась снова завладеть своей рукой, но мужчина держал ее крепко, но нежно.

– За последние пятнадцать лет я много думал о том, о чем нам нужно поговорить.

– Ну, я не хочу с тобой разговаривать.

Боже. Я говорила как избалованный четырехлетний ребенок, и ситуация быстро ухудшалась. Я должна была уйти от него.

– Пожалуйста, отпусти меня.

Ник поколебался, потом отпустил мою руку. Но не отступил. Вместо этого он обхватил мою щеку одной рукой, его большой палец ласкал кожу на моей шее.

– Я скучал по тебе, Крошка. Я не знаю, почему ты ненавидишь меня, но я собираюсь это выяснить и не собираюсь оставлять тебя одну. Я вернулся домой, думая, что ты счастлива в браке с Хью, но даже тогда я надеялся, что мы, по крайней мере, останемся друзьями.

– О, так вот кем мы были? Друзьями? – я отпрянула от него, забралась в «шевроле» и захлопнула дверцу. – Знаешь что, Ник? Возможно, это единственная правдивая вещь, которую ты мне когда-либо говорил. А знаешь еще кое-что? Мне не нужны такие друзья, как ты, – я завела машину и переключила передачу. – Передай от меня привет Линдси, – рявкнула я, когда машина рванулась назад с парковки.

Просто чудо, что я никого не сбила. Когда я оглянулась на магазин, Ник стоял там и смотрел, как я уезжаю, его руки были сжаты в кулаки.

«Получи, придурок», – подумала я.

Морганвилль сильно изменился со времен моего детства. Старый универсальный магазин был превращен в супермаркет, скамейки, которые когда-то занимали старики за долгой беседой, исчезли с центрального тротуара. Однокомнатную дощатую почтовую контору с шаткими ступеньками выволокли на середину поля, где она одиноко стояла, с каждым годом приходя все в большее запустение. Новое здание представляло собой современное кирпичное здание на главной улице, а на старом месте теперь располагались парикмахерская и прачечная.

Вместо гравия, по которому я когда-то бегала босиком, улицы были вымощены булыжником, а мэрия была перенесена в новое здание с большим количеством офисных помещений, старое пустовало и использовалось только для собраний пожилых граждан. У светофора, который был установлен на шоссе, на углу справа располагался магазин товаров первой необходимости, а то, что когда-то было автозаправочной станцией Хокинса слева, теперь было магазином автозапчастей. Но на этот раз, проезжая через город, я не заметила никаких изменений. Мое зрение затуманивал гнев.

К тому времени, как я добралась до дома, меня уже трясло. Что, черт возьми, со мной не так? Я никогда так не реагировала, никогда. В последний раз я потеряла контроль над своим темпераментом в ту ночь в «Burger Zone», и я решила, что опьянение было довольно хорошим оправданием для того эпизода.

На этот раз у меня не было оправданий. Я сделала именно то, что обещала себе не делать. Позволила Нику добраться до меня. Он должен быть довольно глупым, чтобы не понять, что я чувствовала к Линдси после того приступа, который я закатила, а Ник никогда не был глупым.

Достав из бумажника фотографию Кэти, я свернулась калачиком на кровати и провела пальцем по ее крошечному личику. Это была моя последняя фотография, одна из немногих, которые я держала при себе.

– Твой отец вернулся, детка, – прошептала я. – И у тебя есть брат. О, Кэти, он так похож на тебя, что мне больно смотреть на него. Но ты не волнуйся. У нас все будет просто замечательно, я обещаю. Мне все равно, как Ник меня разозлит, он никогда не узнает о тебе. Ник не заслуживает этого знать. Только не после того, как он нас бросил. Только не после того, как позволил тебе умереть.

Зазвонил телефон, но я проигнорировала его. Я была слишком занята ремонтом трещины, которую Ник проделал в моих стенах, чтобы с кем-то разговаривать. Кирпичик за кирпичиком я укрепляла каждую секцию, заставляя себя вспомнить, почему я ненавижу его, почему я не могу пройти через это снова.

Это заняло у меня больше часа, но, когда все закончилось, я была спокойна и хладнокровна, уверена, что ничто больше не будет угрожать моей эмоциональной стабильности. Особенно Ник.

Знаменитые последние слова или предчувствие? Потому что Ник имел в виду именно это, когда сказал, что не оставит меня в покое.

Глава 13

Переодевшись в шорты и футболку, я сделала пару бутербродов с ветчиной и отнесла свою тарелку и стакан чая на скамейку перед сараем. Для человека, у которого обычно не было большого аппетита, я была удивительно голодна. Не помогло и то, что я чувствовала исходящий из дома аппетитный запах свиных отбивных.

Найдя место на солнце, я закрыла глаза и представила себе, как готовится ужин. Жареная картошка и, вероятно, зелень, решила я. Вздохнув, я открыла глаза и откусила кусочек от своего ужина. Я не чувствовала себя желанной гостьей в этом доме с тех пор, как ушла от Хью, особенно когда там была мама, как сегодня вечером.

Вокруг моих ног играл новый выводок котят. Они еще не научились холодному презрению старших и жалостливо просили еды, их крошечные глазки почти закрывались от усилий, которые они прилагали к своим крикам. Излишне говорить, что все закончилось тем, что они уничтожили мой второй бутерброд. Я всегда питала слабость к неудачникам, а в данном случае – к попрошайкам.

– Похоже, это только вам и мне, ребята, – сказала я им, разламывая бутерброд на кусочки размером с укус, с которыми они могли справиться, и убедившись, что он был поделен справедливо.

Пока вокруг меня раздавалось миниатюрное рычание и шлепки лапами, я взяла свой чай и уставилась на двадцать акров, которые покупал Ник. Любопытство убивало меня, но ад замерзнет прежде, чем я отправлюсь туда. Судя по всему, вчерашний стук молотка был вызван вбиванием кольев, которыми был выложен фундамент дома, и я могла видеть небольшие холмики грязи, указывающие на то, что фундамент был вырыт сегодня.

Ник определенно не терял времени даром. И что еще хуже, он выбрал именно то место для дома, которое я бы выбрала. Когда дом будет закончен, он будет окружен деревьями. Огромная мимоза, на которую я забиралась в детстве, располагалась рядом с задним крыльцом, позволяя аромату от ее розовых юбочек-хула окутывать любого, кто сидел там летом.

Если бы он планировал все эти годы, то не смог бы придумать лучшего способа вернуть свое предательство домой. Мужчина строил мой дом на моем месте, и строил его для Линдси. Сама мысль об этом вызвала у меня такую тошноту, что я был рада, что не съела второй бутерброд.

Я с надеждой оглянулась, услышав, как закрылась задняя дверь дома, но это был всего лишь папа. Сделав глоток чая, я прислонилась головой к стене сарая и смотрела, как он приближается. Мужчина сел рядом со мной, уворачиваясь от кошек, и вытянул перед собой свои длинные ноги. Котенок быстро пополз по ним вверх, используя их как лестницу.

«Ну, почему я не унаследовала его рост», – раздраженно подумала я.

Быть коротышкой, когда все находится вне досягаемости, было болью в заднице.

– Ты выглядишь усталой, – сказал он.

– Не совсем так. От солнца меня клонит в сон.

– Почему бы тебе не пойти к нам домой и не поужинать с нами?

Котенок добрался до его колен, и я подхватила его, прижимая к себе, чувствуя, как он вибрирует, мурлыча.

– Я не могу, папа.

– Аликс, если ты будем самоустраняться, это тебе не поможет. Твоя мать любит тебя.

– Неужели? – я повернула голову, чтобы посмотреть на него. – В последнее время я почти этого не замечаю. Все, что ее волнует – это ее статус, то, как люди будут относиться к ней теперь, когда я ушла от Хью. Для нее не имеет значения, что я была несчастна, будучи замужем за ним.

– Ты сказала ей об этом?

– Нет. Единственное, что она хочет от меня услышать – это то, что я возвращаюсь к Хью.

Папа потер переносицу.

– Разговоры работают в обоих направлениях, Аликс. Ты должна дать ей шанс понять это. Прямо сейчас она слышит только версию Хелены, и эта женщина считает, что твоя мама может что-то сделать. Она почти убедила Элли, что тебе нужна терапия, что ты страдаешь от депрессии, и как только ты получишь помощь, все вернется на круги своя, – он заколебался. – Сегодняшний эпизод никак не поможет делу.

– Эпизод? – я выгнула бровь, глядя на него.

– Звонил Кенни. Кажется, ты напугала его до смерти, а потом, когда ты не ответила на звонок, он действительно забеспокоился. Он никогда раньше не видел, как ты взрываешься на клиента.

– Боже, – у меня заколотилось в голове. – Вся семья знает об этом?

– Аликс, половина города видела это своими глазами. Все это знают. Вероятно, многие уже заключают пари, – он ухмыльнулся. – Ты становишься довольно популярной.

Ситуация становилась все хуже и хуже.

– И что же в этом такого смешного?

– Честно? – он усмехнулся. – Я очень рад, что, наконец-то, случилось нечто такое, что немного встряхнуло тебя. Если для этого потребовалось, чтобы вернулся Ник, то я ему очень благодарен.

– Так ты тоже считаешь, что у меня депрессия?

– Депрессия, нет, – его улыбка исчезла, когда он изучающе посмотрел на меня. – Но я уже давно наблюдаю, как ты медленно прячешь свои эмоции там, где их никто не сможет коснуться. Это нездорово, Аликс, и я признаю, что это беспокоит меня больше, чем немного. Тот трюк, который ты сегодня выкинула, дает мне надежду. Гнев – это честная эмоция, и ты показала ее во всей красе. Может быть, ты, наконец-то, снова начинаешь приходить в себя.

Дженна назвала меня роботом, мама решила, что мне нужен психоаналитик, а папа очень гордился тем, что я выставила себя дурой. Мне нужен был аспирин.

Он посмотрел в сторону дома, затем поднялся на ноги.

– Есть еще одна вещь, которую тебе, вероятно, следует знать. До меня дошли слухи, что кое-кто не очень рад возвращению Ника. Им не нравится, что убийца разгуливает на свободе.

Возможно, я и убедила себя, что ненавижу Ника, но это вовсе не означало, что я хочу, чтобы о нем распространялась ложь.

– Это просто глупо. Это была самозащита. Ник такой же убийца, как и я.

– Я знаю. Но у города долгая память, и сплетники не слишком разборчивы в выборе жертв. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой.

– Ну, даже если это правда, я мало что могу с этим поделать. Я даже не могу заставить их перестать говорить обо мне.

Папа кивнул.

– Это потому, что ты все еще Морган, член королевской семьи этого города, и это делает тебя честной добычей. С Ником все по-другому. Кое-что из того, что я слышал, просто порочно. Подумай об этом, милая, – он наклонился и поцеловал меня в лоб. – Я лучше пойду домой, пока твоя мать не послала за мной войска. Девочки в самом разгаре планирования поездки.

– И куда же?

– В Харди. Они захотели провести выходные, делая покупки в ремесленных магазинах. Мы, вероятно, останемся с твоим дядей Верном, так что тебе придется присматривать за Судьей.

Дядя Верн переехал в Харди после того, как ушел на пенсию. Он сказал, что его чек социального страхования на приличную сумму, и он может тратить свое время на охоту и рыбалку.

– Хорошо.

Я не добавила, что еще три месяца назад это было бы само собой разумеющимся, если бы я согласилась с ними. Мне нравился Харди, старый город на Спринг-Ривер, в предгорьях Озарка, который обслуживал туристов. Его единственная главная улица была усеяна древними зданиями, в которых теперь располагались ремесленные мастерские всех форм и разновидностей. Кемпинг и гребля на каноэ по реке также заслуживали внимания.

В моем сердце поселилась тупая боль, когда я смотрела, как уходит мой отец. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой, такой отчужденной от женщин своей семьи. Словно опоры были выбиты из-под меня, оставив меня балансировать на краю пустоты, о существовании которой я и не подозревала. Конечно, у меня была Дженна, но это было не то же самое, и у нее была своя собственная напряженная жизнь. Мысленно я сделала себе пометку сделать что-нибудь, чтобы поблагодарить ее, может быть, послать хороший букет цветов.

Я посмотрела на черно-белого котенка, крепко спавшего у меня на руке, и подумала о том, что сказал мой отец. Я точно знала, что он имел в виду. Может быть, я и ушла от Хью, но город по-прежнему считал меня одной из Морганов. К тому же я была владелицей «Саутерн Снабженс», магазина, в котором многие люди зарабатывали себе на жизнь. Несколько хорошо подобранных слов от меня в нужных местах, вероятно, могли бы остановить или, по крайней мере, замедлить сплетни о Нике.

Положив безвольного котенка на скамейку, я вернулась в свою комнату. Я не знала, что мне делать. Если бы это были только Ник и Линдси, мне было бы наплевать на то, что говорят люди. Они были взрослыми, они должны были справиться с этим так же, как и я. Но был еще Дэниел, и я не могла заставить себя возненавидеть его, хотя тот маленький, злой дух, который живет в каждом из нас, хотел, чтобы я это сделала, продолжал шептать, что он был продуктом предательства Ника. И все же более здравая, рациональная часть меня знала, что мальчик ни в чем не виноват. К тому же он был слишком похож на Кэти, чтобы я могла его игнорировать.

Единственное, что я могла сделать – это поговорить с Коди. Как шериф, он должен был знать, можно ли что-то сделать с Ником законно, и он знал, когда нужно держать рот на замке. По крайней мере, это подскажет мне, с чем я столкнусь, и даст мне еще несколько дней, чтобы все обдумать.

Но в глубине души я уже знала это. Я не могла позволить, чтобы с Дэниелом обращались так же, как с Ником в детстве. Он был братом Кэти, и, хотя я узнала о его существовании всего несколько часов назад, в глубине души я чувствовала, что знакомство с ним каким-то образом приблизит меня к ней. Если это означало спасение Ника от «добрых» людей Морганвилля, то так тому и быть. Каким-то странным образом мы прошли полный круг и вернулись к тому, с чего начали. Эта мысль не взволновала меня.

«Господи, как же я вляпалась в эти неприятности?» – подумала я, доставая из аптечки пузырек с аспирином.

Коди вопросительно посмотрел на меня через стол, когда я протянула ему чашку кофе. Я должна была признать, что он чертовски хорош. Он даже утратил свой северный акцент и теперь говорил как уроженец этих мест.

Почему он так и не женился, оставалось для меня загадкой. То, как Коди выглядел в своей униформе, заставляло обычно респектабельных женщин вести себя как стайка хихикающих школьниц, когда он входил в комнату. Это было отвратительно, но Коди, казалось, воспринимал все это спокойно, никогда не переставая быть вежливым, даже когда был не заинтересован. Я знала, что он иногда встречается, но это всегда были женщины из другого города, и это никогда не становилось чем-то серьезным.

Сегодня утром я первым делом позвонила ему и попросила зайти, когда у него будет возможность.

– Что случилось? – спросил он, приподняв одну бровь.

– Ты знаешь, что Ник Андерсон вернулся? – я расслабилась в своем кресле, стараясь выглядеть непринужденно.

– Конечно.

Коди сделал глоток из чашки, его глаза сузились от пара, когда он смотрел на меня через край. В отличие от шерифа Макэби, своего предшественника, Коди старался знать все, что происходит в округе.

– И ты знаешь, что случилось пятнадцать лет назад?

– Я читал это досье, – его голос оставался бесстрастным.

– И что ты думаешь? – я нервно махнула рукой в воздухе.

Он осторожно поставил чашку и одним пальцем приподнял поля шляпы.

– Ты имеешь в виду, имеет ли Ник законное право вернуться? – Коди положил ногу на ногу и глубже уселся в кресло. – Аликс, шериф Макэби не имел законного права заставлять его уехать. Я не видел ничего, что заставило бы меня поверить, что убийство Фрэнка Андерсона было чем-то иным, кроме самообороны. Если бы Ник поднял шум, то Макэби мало что смог бы с этим поделать. Слишком многие знали, что Фрэнк был жестоким человеком, – мужчина заколебался. – Макэби был из «старых добрых парней» школы правоохранительных органов. Если он не хотел чтить закон, то просто обходил его стороной. По всем правилам, должно было быть предъявлено обвинение. Я всегда считал, что Судья слегка надавил на него в тот вечер, потому что не хотел, чтобы Ник прошел через все это.

Эта новость оставила горький привкус во рту. Неужели Ник знал, что они не смогут заставить его уехать, и все равно решил уйти? Меня бы это не удивило.

Я сделала глубокий вдох.

– А нельзя ли снова открыть это дело? Может ли он быть осужден за убийство после всего этого времени?

– Срок давности по делу об убийстве еще не истек, так что гипотетически его можно было бы снова открыть. Но для этого мне нужно иметь достаточно веские доказательства, а у меня их нет. Откуда такая внезапная забота об Андерсоне?

Мои плечи напряглись.

– Я не беспокоюсь о нем. Но кое-что уже говорят, и я не хочу, чтобы пострадал его сын.

– Угу, – Коди взял чашку с кофе и сделал еще один глоток. – Вы с Андерсоном были довольно близки.

– Это было много лет назад.

– Не так уж и много, – шериф допил кофе и встал. – Будь осторожна, Аликс. Твой брак только что закончился, и тебе не нужно спешить в другой. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты снова пострадала. Что же касается разговоров, то они будут. Люди забудут о Нике, как только появится что-то новое, о чем можно будет посплетничать.

– Поверь мне. Тебе не о чем беспокоиться, – я встала и обошла вокруг стола. – Слышно что-нибудь в последнее время от Кейси?

– Не-а. Ты же знаешь, какой он.

Я знала. После окончания колледжа Кейси поступил на юридический факультет Университета Арканзаса в Литл-Роке. Именно там он познакомился со своей «элитной» женой, и вместе они открыли шикарную практику в нашем столичном городе. Мы редко видели его в эти дни и подозревали, что он нацелился на карьеру политика. Похоже, он всегда был слишком занят для семьи.

– Ну, когда что-нибудь услышишь от него, передай ему от меня привет, – я поцеловала Коди в щеку. – И спасибо, что пришел.

Я получила свой первый шанс продвинуться в сплетнях о Нике намного быстрее, чем хотела или ожидала, и таким образом, что это привело к некоторым последствиям, которых я не планировала.

Небо было однообразно серым, когда я в тот вечер выезжала из «Саутерн-Снабженс», облака были низкими и двигались медленно, когда я ехала через город, лобовое стекло машины словно запотело от мелкого дождя. Он был не настолько сильным, чтобы оно намокло, но его было достаточно, чтобы доставить неудобства. Я по опыту знала, что через несколько часов все вокруг накроет туман, словно пушистым белым одеялом, и решила по дороге домой остановиться переждать у «IGA».

«IGA» принадлежало и управлялось мистером и миссис Берджесс, старожилами Морганвилля. Их цены были немного выше, чем в крупных сетевых продуктовых магазинах в Джонсборо, но я всегда считала, что удобство и экономия на бензине компенсируют разницу. Кроме того, их сын Нил работал на меня. Он был милым молодым человеком, у него была милая жена и двое детей, и парень усердно выполнял свою работу.

В магазине было полно людей, которым пришла в голову та же мысль, что и мне. Я по большей части игнорировала их, просто кивая и улыбаясь, когда кто-то обращался ко мне. Это был долгий день. Я просто хотела взять все необходимое, пойти домой, принять горячий душ и свернуться калачиком с книгой на вечер.

В магазине были две кассы, расположенные так близко друг к другу, что между ними едва можно было пройти. Миссис Берджесс сидела за одним столом, мистер Берджес – за другим. Миссис Берджесс в данный момент была занята продуктами Гретхен Трис, хотя, похоже, они больше разговаривали. Так как не было никакой возможности узнать, как долго они там пробудут, я отправилась к кассе мистера Берджеса. В любом случае, он мне всегда нравился больше.

Мы обменялись небрежными приветствиями, когда я поставила корзину со своими вещами на прилавок, а затем полезла в сумочку за чековой книжкой. Пальцы мистера Берджесса порхали по клавишам кассового аппарата, пока он подсчитывал мою сумму. К тому времени, как он закончил, обе кассы заполнились клиентами, ожидающими своей очереди.

Гретхен выбрала именно этот момент, чтобы заметить меня.

– О, Аликс. Клянусь, я не видела тебя в клубе целую вечность.

Нет, и, если бы мне было что сказать по этому поводу, я бы никогда больше туда не ступила. Но я заставила себя улыбнуться.

– Неужели?

– Полагаю, ты слышала, что вернулся Ник Андерсон? – ее глаза были полны жадного любопытства. Я тут же напряглась, но прежде чем успела ответить, в разговор вмешалась миссис Берджес. – Ну, я думаю, это просто ужасно – позволить убийце разгуливать на свободе, как порядочным людям. Я могу обещать вам, что его здесь обслуживать не будут. Нам не нужны его деньги.

Не раздумывая, я выхватила чек, который вручила мистеру Берджессу.

– Ну, поскольку вам, очевидно, нет дела до своего бизнеса, я просто возьму все необходимое в другом месте. И пока я этим занимаюсь, я распространю слух, что людям следует ходить в другие магазины. Я знаю, что Акры оценят дополнительных клиентов.

Акры владели магазином на шоссе и проклятием существования миссис Берджес. Несмотря на то, что их магазин был меньше «IGA», они продавали такую же продукцию, и миссис Берджес постоянно жаловалась на конкуренцию.

Мистер Берджесс забрал у меня чек и сердито посмотрел на жену.

– В этом магазине еще никому не отказывали в обслуживании, и никогда не откажут. Я достаточно ясно выразился?

Лицо миссис Берджес покраснело, но она держала рот на замке, вероятно, внезапно вспомнив, что ее сын работает на меня. К несчастью, Гретхен только разогревалась.

– Итак, мистер Берджесс, вы знаете, что мы должны поддерживать высокие стандарты в этом городе. Если мы не будем этого делать, наши улицы наводнят дегенераты и извращенцы, развращая наших детей. И все это начинается с людей с низкой моралью. Именно их мы должны держать подальше от Морганвилля.

Клянусь, я не знаю, что на меня нашло. Может быть то, все эти годы я наблюдала, как Хрюша бросается на все подряд, делая все возможное, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. Какова бы ни была причина, но, когда я заговорила, во мне поднялась эйфория ярости.

– О, неужели? – промурлыкала я. – Я не знала, что Хрюша уезжает из города, но поскольку мы не позволяем людям с низкой моралью жить здесь, я думаю, что это к лучшему.

Вы могли бы услышать падение булавки, такой оглушительной стала тишина позади меня. Я почти чувствовала, как другие посетители наклонились вперед, напрягая слух, чтобы уловить каждое слово.

От лица Гретхен отхлынула кровь, но ее нос задрался вверх, и она шмыгнула носом.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Тогда позвольте мне просветить вас, – я уперлась обеими руками в стойку. Без сомнения, в этот момент я представляла собой страшное зрелище, потому что Гретхен поспешно отступила назад. – С тех пор как Хрюше исполнилось тринадцать лет, каждая женщина в этом городе знала, что следует запирать своих мужей, когда она была рядом. Не то, чтобы это принесло им много пользы. Ваша дочь, кажется, не испытывает никаких угрызений совести, забираясь на любого мужчину вблизи себя. Включая моего мужа, – я подняла одну руку и небрежно осмотрела свои ногти. – Но должна признать, что она не так уж хороша. Это был один из самых коротких романов в жизни Хью. – Я опустила руку и посмотрела ей прямо в глаза. – Конечно, после этого мне «пришлось» с ним развестись. Я не могла спать с ним, зная, где он был. Сначала мне пришлось бы его сварить. А что, если он подхватил от нее какую-нибудь болезнь? – дрожь, которую мне не нужно было изображать, пробежала по моему телу.

Гретхен яростно фыркнула и выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок, но я хотела сказать еще кое-что.

– Люди, живущие в стеклянных домах, не должны бросать камни, Гретхен. Возможно, вам стоит запомнить это, прежде чем вы начнете пытаться выгнать кого-то из города.

Я спокойно взяла сумки, которые мистер Берджесс упаковал для меня, и остановилась, чтобы окинуть взглядом толпу. Большинство женщин улыбались, как будто их так и подмывало отпустить на волю спонтанное веселье. А вот мужчины – совсем другое дело. Большинство из них выглядели встревоженными, их взгляды скользили прочь от моих, вина была написана на их лицах.

«Наверное, гадают, как много я знаю», – решила я.

И после этих взглядов я узнала довольно много. Судя по их количеству, Хрюша умудрился переплюнуть Лиз Суоннер.

Мой прилив адреналина длился достаточно долго, чтобы я успела добраться домой, но как только убрала продукты, я рухнула на край кровати и закрыла лицо руками.

– О, боже, о, боже, о, боже, – запричитала я, раскачиваясь взад-вперед.

Я не могла поверить в то, что сделала. Возможно, Хелена была права, и мне действительно нужен был психиатр.

До этого вечера я никогда ни с кем не делилась своими личными делами. А теперь я рассказала половине проклятого города, что знаю о делах Хью. Ну, если ничего другого не выйдет, может быть, они перестанут смотреть на меня как на бедную, обманутую маленькую женщину, которая понятия не имеет, что делал ее муж.

В моем сознании всплыл образ вулкана с маленькими вентиляционными отверстиями на боку, чтобы ослабить давление, и дрожащий смех вырвался из моего горла, первая честная эмоция, которую я почувствовала за многие годы. Этот вулкан был именно тем, что я чувствовала. Это было так чудесно, так замечательно, наконец-то, освободиться и сказать именно то, о чем я думала. И хотя обычно я не была обиженным человеком, если кто-то и заслуживал этого, то это была Гретхен с ее лицемерием.

Проблема вулканов, размышляла я, заключается в том, что в конечном счете произойдет большой взрыв независимо от того, сколько пара будет выпущено. Я размышляла о том, что могло бы привести в действие мою бомбу, и о том, кто мог бы застрять в пирокластических обломках, когда кто-то постучал в дверь.

Я знала, когда уходила сегодня утром, что Ник с командой мужчин работал по соседству, и видела его снова, когда выгружала свои сумки из машины этим вечером, но на этот раз мои мысли были заняты другими вещами. Он был последним человеком, которого я ожидала увидеть по ту сторону двери, и мой гнев медленно разгорелся снова.

– Что тебе нужно? – я загородила порог своим телом, игнорируя тот факт, что он мог бы поднять меня и отставить в сторону одним пальцем, если бы захотел.

Я также очень старалась не замечать, как влажная черная футболка прилипла к его телу, или как он выглядел в тесных выцветших джинсах, или как блестели капли влаги в его темных волосах.

– Только немного первой помощи. Тебе вовсе не обязательно откусывать мне голову, – он поднял правую руку и показал мне маленькую колотую рану, из которой сочилась кровь у основания большого пальца. – Я еще не подключил воду в соседнем доме и решил, что ее нужно промыть.

Выражение его лица было подозрительно невинным. Я положила свои руки на бедра, когда смотрел на него.

– Мне не кажется, что ты рискуешь умереть от потери крови, если попытаешься добраться до дома.

Ямочки на его щеках стали еще глубже, когда он улыбнулся.

– Ах, но, видишь ли, у меня дома нет «Пчелиного бальзама».

Я выплюнула самое грязное слово, какое только знала, которое никогда раньше не произносила в смешанной компании, и направилась в ванную. Рывком я распахнула дверцу аптечки и чуть не вырвала ее из стены. Все еще бормоча что-то себе под нос, я схватила жестянку с «Пчелиным бальзамом», развернулась и замерла как вкопанная.

Ник закрыл за собой дверь и теперь стоял у моей раковины, смывая кровь с руки. Его присутствие, казалось, заполняло комнату, высасывая из нее кислород, пока я не перестала дышать.

Закончив, он выключил воду и, прежде чем повернуться, вытащил из рулона пару бумажных полотенец. Прислонившись спиной к раковине, Ник оглядел комнату, вытирая руки.

– Здесь все еще чувствуешь себя как дома, несмотря на перемены. Тот же стул, тот же ковер, те же занавески... – его взгляд метнулся в мою сторону. – Та же кровать.

Напрягшись всем телом, я сунула ему жестянку.

– Вот. Оставь себе.

Вместо того чтобы взять ее, Ник протянул руку.

– Не могла бы ты оказать мне честь. Довольно трудно сделать это левой рукой.

Черт возьми, я была против. Я даже не хотела видеть его в своей комнате, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему.

– Я уверена, что твоя жена будет счастлива сделать это для тебя, – прорычала я.

Он даже не моргнул. Его взгляд был прикован к моему, как прицел снайперской винтовки.

– У меня нет жены. Я никогда не был женат.

Если он думал, что именно это я и хотела услышать, то сильно ошибался.

– О. Ну, должна сказать, Ник, я не думала, что ты можешь упасть еще ниже в моих глазах, но ты справился с этим. Дай-ка подумать. Что ты там говорил? – продолжала я насмешливым тоном. – У меня никогда не будет ребенка, пока я не женюсь на его матери. У ребенка должно быть два родителя, которые его любят.

Он опустил голову и на секунду уставился в пол.

– Некоторые вещи выходят из-под нашего контроля, Аликс.

– Не говори глупостей, – огрызнулась я. – Может быть, ты до сих пор ничего не слышал о презервативах? Ты знаешь, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, Ник? Некоторые люди называют их резинками. Одной из их функций является предотвращение беременности. Не смей стоять здесь и говорить мне, что это вышло из-под твоего контроля.

Я была так зла, что вся дрожала.

– Я знаю, что это такое, – он провел рукой по волосам настолько знакомым жестом, что мне захотелось закричать. – Аликс, не надо...

Во второй раз за этот вечер кто-то постучал в дверь, оборвав все, что Ник собирался сказать. Неужели только вчера я оплакивала свое одиночество? Прямо сейчас я бы отдала месячную зарплату, если бы все просто оставили меня в покое.

Приготовившись к битве, волосы все еще стояли дыбом, я схватилась за ручку и потянула. Очевидно, я была не единственной, кто был готов к драке. Я едва успела рассмотреть лицо Хью, как он начал кричать на меня.

– Ты что, совсем с ума сошла? – он уперся кулаками в бока и уставился на меня так, словно никогда раньше не видел.

Но опять же, может быть, и нет.

– Такая возможность существует, – сказала я. – Я так понимаю, ты слышал о событиях в «IGA»?

– Слышал об этом? – он был так взволнован, что даже не заметил Ника. – Гретхен была в такой истерике, что ей пришлось дать успокоительное, чтобы вытащить из магазина! Теперь все в городе считают меня отбросом общества. Черт возьми, Аликс, я согласился на развод, а теперь ты пытаешься меня погубить. Ты хоть понимаешь, что это может сделать с моей репутацией?

Все это превращалось в фарс-комедию, и мои губы дрогнули. Он теперь беспокоился о своей репутации?

Задыхаясь от смеха, я похлопала его по груди.

– Не беспокойся об этом, Хью. Если твоя репутация разрушена, ты не одинок. Около двух третей мужчин в городе будут с тобой. Кроме того, не похоже, чтобы твои дела были большой темной тайной. Даже твоя мать знала о них.

– У меня не было никаких интрижек! Как ты можешь продолжать обвинять меня? Я любил тебя, и никогда бы так не поступил с тобой.

Мой смех оборвался.

– О, приди в себя, Хью. Я знала это с первого раза, когда ты это сделал, и знала каждый раз после этого. Как ты мог подумать, что я не узнаю об этом?

Он пристально посмотрел на меня, его глаза метали зеленый огонь.

– Если ты действительно думала, что я встречаюсь с кем-то другим, то почему, черт возьми, никогда ничего не говорила?

Ну, он сам напросился, и я была как раз в том настроении, чтобы дать ему это.

– Потому что другие твои женщины делали мне одолжение, – сказала я тихо и сердито. – Пока ты был с ними, мне не приходилось терпеть тебя. И раз уж я говорю начистоту, то могу тебе сказать: для человека, который так много практиковался, ты просто отстой в постели, Хью. Сделай женщинам всего мира большое одолжение. Возьми пару уроков!

С этими словами я изо всех сил захлопнула дверь, молясь, чтобы она столкнулась прямо с его носом. Я стояла там, тяжело дыша, как скаковая лошадь, которая только что закончила Арканзасское дерби в рекордное время, пока кто-то позади меня не откашлялся.

Вот дерьмо. Я совсем забыла о Нике.

– Ну, Крошка. Похоже, что ты перешла от попыток поймать кошек Ваузера к тому, чтобы стать на них похожей.

В третий раз менее чем за час я рывком распахнула дверь и указала на нее вытянутой рукой.

– Вон отсюда! Сейчас же!

– Ладно, ладно. Я ухожу, – Ник неторопливо направился к двери, потом остановился и посмотрел на меня сверху вниз. – Но мы увидимся позже.

– Нет, если я увижу тебя первой, – прорычала я.

Глава 14

Четверг, обычно спокойный день для «Саутерн Снабженс», оказался очень удачным днем для бизнеса. Что было еще более необычным, потому что прибыль была связана с женщинами Морганвилля. Казалось, что каждая женщина в городе нашла предлог, чтобы зайти, и все они хотели, чтобы я обслуживала их.

Я потеряла счет тому, сколько раз слышала, как «благослови ее Господь» летает вокруг, и все это было нацелено на Хрюшу. Северянин, вошедший сюда, когда все это происходило, вероятно, подумал бы, что с Хрюшей что-то серьезно не так, и все выразили бы ей сочувствие. Но мы, южане, знаем, что вы можете оскорблять кого-то сколько угодно, если в конце своего комментария добавите к этому «благослови ее Господь».

Каждый хотел рассказать мне, как он относится к Хрюше и Гретхен, и поблагодарить меня за то, что я сделала то, что они хотели сделать в течение многих лет. Несколько женщин даже убеждали меня баллотироваться в мэры, что было самой глупой вещью, которую я когда-либо слышала. Мало того, что «Саутерн Снабженс» занимали все мое время, я еще и ненавидела политику.

Прямо перед обедом я позвонила Дженне.

– Привет, ты не занята?

– Ничем таким, что я не могла бы отложить. Что случилось?

– Я решила угостить тебя обедом. Мне нужно на время выбраться из этого сумасшедшего дома.

– Конечно. Я буду ждать тебя у «Колеса» через пятнадцать минут. Но будь осторожна. Я хочу услышать всю историю из первых уст.

«Колесо» было не просто самым большим кафе в Морганвилле, это было единственное приличное место, где можно было поесть. Еда не была шикарной, но у них действительно был отличный салат-бар и домашняя кухня. Я добралась туда раньше Дженны и заняла кабинку в дальнем конце зала.

Она вошла в дверь через десять минут, помедлила, пока не увидела меня, а затем прошла в кабинку. На ней был сине-зеленый деловой костюм, оттенявший ее глаза и волосы, и каждый мужчина в кафе провожал ее взглядом. Но Дженна, похоже, ничего не замечала, и это была еще одна загадка, которую я так и не разгадала. Она была великолепна. И могла бы заполучить любого мужчину, какого только пожелает. Но она никогда не ходила на свидания.

В прошлом, когда я спрашивала ее об этом, она только говорила, что была слишком занята, или ей не нужен был мужчина, чтобы сделать ее полноценной, или она была счастлива тем, что никто не указывал ей, что делать. И все же я чувствовала, что она была не совсем честна.

Я подождала, пока она сядет, а потом взяла ее за руку.

– Я уже говорила тебе, как сильно люблю и ценю тебя?

Она моргнула.

– Чем это вызвано?

– Тобой. Ты моя единственная настоящая подруга, Дженна. Ты не осуждаешь меня и не указываешь, как мне жить, ты всегда рядом, поддерживаешь все, что я делаю. Я очень ценю это.

Ее хватка усилилась, пока я не вздрогнула, и она опустила взгляд на стол.

– Надеюсь, ты всегда так будешь считать, – прошептала она.

– Да. Это я обещаю.

Она покачала головой.

– Не обещай, Аликс. Ты нас сглазишь, – она провела рукой по влажным глазам и улыбнулась. – И перестань пытаться заставить меня забыть о Гретхен и Хрюше. Господи, как бы мне хотелось оказаться там и увидеть лицо Гретхен.

Когда я закончила, она уже держалась за бока, смеясь и хватая ртом воздух.

– В следующий раз, когда ты решишь слететь с катушек, обязательно возьми с собой видеокамеру. Я так горжусь тобой. Тебе уже давно нужно было отпустить себя.

– Ну, я вовсе не горжусь собой. Я могла бы найти лучший способ поставить ее на место. Гретхен не виновата, что Хрюша – шлюха, благослови ее Господь.

Это заявление вызвало у нас обеих взрыв смеха.

– А ты знаешь, что Сью Мэтьюз хочет, чтобы следующей осенью я баллотировалась в мэры? – рассмеялась я.

– По-моему, это неплохая идея, – ответ был сказан мужчиной и прозвучал позади меня. – Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Когда мой взгляд встретился с веселыми серыми глазами Ника, мой смех исчез, сменившись хмурым взглядом.

– Да.

– Конечно, нет.

Мы с Дженной заговорили одновременно. Когда я пристально посмотрела на нее, она только невинно улыбнулась. Естественно, Ник предпочел услышать именно ее ответ. Когда он сел на мою сторону кабинки, я поспешно подвинулась, изо всех сил стараясь не дать его ноге коснуться моей.

– Я ездил в «Саутерн Снабженс», но Кенни сказал мне, что ты ушла обедать.

– Да? – я сделала глоток своей газировки. – Проблемы с твоим материалом?

– Нет. Я хотел поговорить с тобой. Я слышал историю о том, что произошло вчера в «IGA», – его взгляд задержался на мне. – Все еще пытаешься спасти меня, Аликс?

– Не льсти себе.

Он скрестил руки на столе.

– Тогда зачем ты это сделала?

Я вздохнула.

– Я сделала это, потому что твой сын не заслуживает того, чтобы жить с такой жестокостью. Особенно когда слухи не соответствуют действительности.

– Дэниел – крепкий парень. Он знал, чего ожидать, когда мы вернемся.

– Это еще не значит, что все правильно, – ответила Дженна. – Я рада, что Аликс положила этому конец, – она взяла свою сумочку. – Ну, мне пора бежать. А вы вдвоем развлекайтесь.

Прежде чем я успела возразить, подруга ушла, оставив меня с подозрением, что она пытается подтолкнуть меня к Нику. Может быть, я слишком рано поблагодарила ее за преданность.

Ник даже не попытался пересесть в другой конец кабинки. Вместо этого он вытянул ноги и положил руку на спинку сиденья.

– Ты что-нибудь делаешь сегодня вечером?

– Подпиливаю зубы, – огрызнулась я.

Он ухмыльнулся.

– Звучит интересно. Кажется, в наши дни ты чересчур занята, не так ли?

– Послушай, Ник, сколько раз я должна это повторять? Я не буду ужинать с тобой. Я не хочу с тобой разговаривать. Брось это.

Он небрежно взял с моей тарелки жареную картошку, сунул ее в рот и принялся жевать.

– Я спросил, потому что Дэниел постоянно надоедает мне, чтобы я разрешил ему навестить тебя. После приема, который я получил, я не был уверен, что это безопасно, но, похоже, я ошибся насчет этого.

У меня перехватило дыхание.

– Неужели?

– Если ты не против.

– Все в порядке.

Я едва сдерживала свое волнение. В течение нескольких дней я пыталась найти способ поговорить с Дэниелом, не унижая себя, сталкиваясь с Ником. А теперь он сам предоставил мне эту возможность.

– Расскажи мне о нем, – я выпалила этот вопрос с жаром, прежде чем успела подумать.

Мужчина выпрямился, и на его губах заиграла улыбка, как будто он нашел главный ключ от Жемчужных Врат.

– Он отличный парень. Каждый год попадает на доску почета, даже не прилагая усилий. Он любит читать и хорошо занимается спортом. И он очень общительный. Нет никого, кого бы он не знал.

«Точно такой же была бы Кэти», – с тоской подумала я, чувствуя, как боль сжимает мою грудь.

Ник в задумчивости отправил в рот еще один ломтик жареного картофеля.

– Он не ботаник, но любит компьютеры. Прошлой зимой он с нуля собрал свой собственный. Хотя сейчас ему, наверное, немного скучно. Он еще не знает никого из ребят в городе, а в Морганвилле особо нечего делать. Он проводит большую часть своего времени, преследуя меня или Боуи, сводя нас с ума своими вопросами.

Я взяла свою сумочку.

– Ну, скажи ему, что он может навещать меня в любое время, когда захочет. А теперь мне пора возвращаться к работе.

Остаток дня прошел незаметно, несмотря на рост деловой активности. Я не могла отвлечься от мыслей о Дэниеле, гадая, что мы скажем друг другу, когда он будет здесь, боясь, что это будет неловко, и молясь, чтобы этого не случилось.

Трудно объяснить, мои чувства в то время были настолько запутанными, но я честно чувствовала, что у меня были небольшие претензии к сыну Ника. Та же самая кровь, что текла в жилах моей дочери, текла и в жилах Дэниела, те же самые силы, которые дали Кэти темные волосы, серые глаза и ямочки на щеках, благословили и Дэниела. Ник был отцом обоих детей, и в моем сознании это давало мне законную связь с Дэниелом, такую, что даже мой гнев на Ника не остановил бы меня от исследования.

Существовала вероятность, что у меня был более мрачный мотив, в котором я себе не признавалась. Не тогда. Ник ушел от меня. Я одна родила нашу дочь, любила ее и видела, как она умерла. Вся ненависть и гнев, которые я испытывала к Нику, все еще жили, похороненные внутри этих стен, которые я построила. Он почти разрушил мою жизнь.

Так что, если бы я не могла иметь свою дочь, я бы украла его сына.

О, не физически. Но мысленно, эмоционально? С тех пор я много раз пыталась проанализировать свои намерения, и правда заключается в том, что я просто не знаю. Хотя надеюсь, что это не так, возможно, месть двигала мной. Может быть, я думала, что Ник не имел права на здорового, счастливого ребенка, когда мой умер. Может быть, да поможет мне Бог, я думала, что он должен мне своего сына.

И Дэниел сделал все это несложным.

Он ждал меня, когда я остановила «Шевроле» перед сараем, прислонившись к стене и наблюдая за игрой котят. Его глаза загорелись при виде старой машины, и он уже говорил, когда я открыла дверь.

– Ух ты! Не могу поверить, что у тебя все еще есть «Шевроле». Папа мне все рассказал. Я не думал, что он все еще на ходу.

Я улыбнулась и с сожалением посмотрела на машину.

– В этом есть свои моменты. Мне нужно заботиться о нем и чинить. Иногда он ломается.

Все эти годы я держала «Шевроле», несмотря на протесты Хью. Он терпеть не мог, когда я водила старую машину, утверждая, что люди подумают, что мы не можем позволить себе лучшего. В конце концов, я сдалась и позволила ему купить мне «БМВ», который он каждый год менял на новую модель. Но я отказалась продать «Шевроле», оставив его в гараже и заводя раз в месяц, чтобы он оставался в рабочем состоянии. Когда я уходила от него, я оставила модные машины и не испытывала никакого желания заменить «Шевроле» чем-нибудь получше.

– Может быть, я смогу делать это для тебя, – Дэниел выглядел так, словно ему до смерти хотелось заполучить эту машину.

– Ты все знаешь о двигателях, да?

– Ну, не все, но папа многому меня научил. С этими старыми двигателями работать проще, чем с новыми, со всеми их электрическими штуковинами.

– Вот что я тебе скажу, – я улыбнулась. – Если ты ее починишь, я позволю тебе иногда водить машину.

– Потрясающе! Мы заключили сделку.

– Конечно, только если я буду с тобой.

– Ладно.

Я не спрашивала его, есть ли у него временная лицензия или даже умеет ли он водить машину. На юге дети начинали водить машину еще до того, как их приучили к горшку. Я все еще помнила, как сидела на коленях у Судьи, крепко сжимая руль обеими руками, а он кричал ободряющие слова и делал вид, что я напугала его до полусмерти. Мне тогда было, наверное, всего три года.

– Как тебе в Морганвилле? – спросила я, направляясь через амбар.

– Думаю, неплохо. Очень сильно отличается от Саудовской Аравии.

Когда я открыла дверь в свою комнату, меня охватил легкий шок.

– Ты там жил?

– Да. Во всяком случае, последние одиннадцать лет. Но я мало что помню о Кентукки. Мы уехали оттуда, как только папа ушел из армии.

– Почему Саудовская Аравия?

Он пожал плечами, когда я убрала свою сумочку.

– Один парень, с которым папа познакомился, когда служил в армии, дал ему работу в крупной нефтяной компании. Папа управлял гаражами компании.

– Наверное, было интересно жить в таком месте, где культура так сильно отличается от нашей.

– Не совсем так, – его внимание привлекла книжная полка у одной из стен, и он придвинулся ближе, пробегая взглядом по книгам. – Мы жили в комплексе, который компания предоставила для сотрудников и их семей. У них даже была своя школа. Это было похоже на жизнь в маленьком городке. Это те книги, которыми пользовался мой отец, когда жил здесь?

– Большинство из них. За последние два месяца я кое-что добавила. Твой отец сказал, что ты любишь читать.

Дэниел оглянулся на меня через плечо, и когда парень улыбнулся, на щеках у него появились ямочки.

– Похоже, у меня не было особого выбора. Папа начал читать мне примерно через пять минут после моего рождения. И уж точно не детские книжки. Он читал мне романы.

– А твоя мама? Она тебе тоже читала?

На мгновение он выглядел абсолютно отрешенным.

– Ты имеешь в виду Линдси? Нет, она не любит читать. Кроме того, когда я был маленьким, она не так уж часто бывала рядом.

Я хотела спросить, почему он называл ее по имени, почему ее не было рядом, но судя по тому, как он избегал моего взгляда, когда упоминал о ней, мне не следовало этого делать.

– Не стесняйся брать любую книгу, какую захочешь. В любом случае они должны принадлежать тебе.

– Спасибо. Я просмотрю их позже, – парень повернулся и оглядел комнату. – Все выглядит именно так, как рассказывал папа.

Я улыбнулась.

– Не так уж много ты можешь сделать, чтобы украсить комнату в сарае.

Дэниел сел на край кровати лицом ко мне.

– Почему ты здесь живешь? Все говорят, что ты богата и можешь жить, где хочешь.

Взяв из шкафа коробку смеси для пиццы, я повернулась к нему спиной.

– Проголодался?

– Конечно.

Я поставила миску и высыпала в нее смесь муки.

– Между прочим, я не богата, просто в меру обеспечена. И я думаю, что живу здесь, потому что мне все равно, как это выглядит. Это мой дом.

Он кивнул, и в его глазах появилась странная мудрость.

– Для папы тоже. Когда бы он ни заговаривал о доме, речь всегда шла о тебе и Судье, или об этой комнате, или о «Шевроле». По-моему, он очень тосковал по дому.

Двигаясь как старая леди, я накрыла миску с тестом полотенцем и поставила ее на плиту, чтобы смесь поднялась, затем достала из холодильника две бутылки содовой и протянула одну Дэниелу. Мне не хотелось ни говорить о Нике, ни даже думать о том, какой была его жизнь все это время, но я не знала, как этого избежать. Он был отцом Дэниела и единственным связующим звеном между нами. Конечно, мальчик захочет поговорить о нем.

Я сидела в мягкое кресле, поджав под себя ноги, и потягивала газировку.

– Если он тосковал по дому, то почему не вернулся?

Дэниел посмотрел на бутылку, которую медленно вертел в руках.

– Он пытался защитить меня. Не хотел, чтобы я знал о том, что случилось с его отцом.

Я на мгновение закрыла глаза. Господи, как это похоже на Ника! Всегда защитник, всегда парень, ответственный за всех остальных. И теперь стало ясно, что Дэниел чувствует себя виноватым за то, что не позволил отцу вернуться домой.

– Я уверена, что он сделал это только потому, что любит тебя, Дэниел. И независимо от того, что ты услышишь от кого-то еще, твой отец не тот человек, который сделал бы что-то подобное намеренно. Это случилось потому, что Фрэнк не оставил ему выбора.

– Он рассказал мне. Но это не мешает людям пялиться на нас каждый раз, когда мы выходим, и никто из здешних ребят не хочет со мной разговаривать.

– Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к твоему отцу. Думаю, это потому, что они еще не знают тебя, – я встала, чтобы проверить тесто и приготовить сковородки для пиццы. – У меня есть идея. Как ты смотришь на то, чтобы поработать у меня на полставки, пока не начнутся занятия в школе? Скажем, по вечерам на несколько часов? Ты мог бы работать в отделе электроники со всеми компьютерами и видеоиграми. Держу пари, что таким образом ты очень быстро познакомишься с детьми. Там всегда ошивается целая куча народу.

– Честно? – его глаза загорелись. – Ты это сделаешь?

– Заключим пари. И ты сделаешь мне одолжение. Большинство людей, работающих на меня, ничего не знают о компьютерах, кроме основ. Почему бы тебе не заскочить завтра, и мы начнем?

– Надо будет спросить у папы.

– Хорошо, но я уверена, что он не будет возражать.

Парень встал и подошел к тому месту, где я раскладывала тесто на сковородки.

– Ты сама делаешь начинку?

– Да. Так вкуснее. Хочешь помочь? Ты можешь сделать одно, а я сделаю другое.

Пока я перечисляла продукты, он доставал их из холодильника, и мы провели следующие несколько минут, складывая ингредиенты. Поскольку моя печь была маленькой, нам приходилось готовить пиццы по одной и пока мы ждали, Дэниел потчевал меня рассказами о свалке, где, по-видимому, он проводил свои дни.

– Ты бы видела ее. У них есть огромный экскаватор, самый большой, который я когда-либо видел. Он просто сгребает эти старые машины и бросает их в трейлер с длинным прицепом, такой же аккуратный, как и все остальное.

«Что ж, это наверняка сделает многих людей счастливыми», – уныло подумала я.

Склад утильсырья сейчас находился в худшем состоянии, чем тогда, когда им управлял Фрэнк. Везде росли сорняки высотой по пояс, кучками росли маленькие деревца, которые не могли скрыть ржавые металлические глыбы. Городской комитет по благоустройству ненавидел склад утильсырья с неудержимой страстью. Несколько раз они пытались заставить графство конфисковать его за неуплату налогов и распахать, но вокруг двора была какая-то тайна, которую никто не мог разгадать.

Кто-то платил налоги за это место. По словам окружного налогового инспектора, каждый год, когда наступал срок уплаты налогов, кто-нибудь просовывал в ночной депозитарий простой белый конверт. Все, что там было – это не поддающийся отслеживанию денежный перевод и отпечатанная на машинке записка, в которой говорилось, что эти деньги пойдут на уплату налогов склада утильсырья. Сбитый с толку этим неизвестным человеком, комитет мог только стиснуть зубы и жить с этим. Теперь, похоже, они наконец-то получат то, что хотели.

– А зачем твой отец все это убирает?

– Он собирается построить гараж. Тот, где обслуживают как дизельные, так и бензиновые двигатели. Боуи собирается помочь ему запустить его после ухода Линдси.

Я склонилась над духовкой, проверяя пиццу, когда он бросил эту бомбу, и я резко выпрямилась, обжигая руку о дверцу в процессе. Я вскрикнула, и тут же Дэниел оказался рядом, повернул кран и сунул мою руку под холодную воду.

– Если ты быстро понизишь температуру, она не покроется волдырями, – сказал он так похоже на Ника, что я едва могла дышать.

Меня бы нисколько не удивило, если бы он вытащил жестянку с «Пчелиным бальзамом».

Я стиснула зубы, но вопрос, с которым я боролась, все равно вырвался наружу.

– Линдси не собирается жить в Морганвилле?

– Нет. Она сказала, что ей нужно кое-что сделать здесь, но после этого она будет жить рядом с матерью.

С матерью? Лиз уехала через несколько лет после исчезновения Линдси, забрав с собой весь свой выводок. Ходили слухи, что теперь она живет в Тунике и работает в одном из новых казино. Как ни странно, я скучала по ней, хотя знала, что Дженна вздохнула с облегчением, когда она ушла.

Что, черт возьми, здесь происходит? Ник и Линдси никогда не были женаты, Дэниел вел себя так, словно едва знал свою мать, Ник строил этот огромный дом, а Линдси даже не собиралась жить в нем вместе с ним. Я чувствовала себя так, словно меня без предупреждения бросили в альтернативную вселенную, где реальность была искажена до неузнаваемости.

Я растерянно покачала головой и поняла, что Дэниел наблюдает за мной с озабоченным выражением лица.

– Ты в порядке? Может быть, мне стоит позвать папу.

– Нет! – я заставила себя успокоиться и улыбнулась. – Все в порядке, правда, – я закрыла кран и вытерла руку. – Вот видишь! Она даже не красная.

– Хорошо, но я принесу пиццу, – сказал Дэниел. Очевидно, он больше не доверял моим способностям обращаться с горячими приборами. – Да уж, пахнет очень вкусно.

Да, так оно и было. Смешанные запахи моцареллы, томатного соуса, базилика и пепперони наполнили комнату, когда парень осторожно нес сковородки к столу.

– Вот, – я достала из ящика стола нож и протянула ему. – Окажи мне честь, а я пока принесу тарелки.

– Ты пользуешься тарелками? – Дэниел был очень сосредоточен на том, чтобы разрезать пиццу.

Я рассмеялась.

– Ты бы тоже пользовался, если бы рос вместе с моей тетей.

– С какой из них? С Дарлой?

Удивленная, я остановилась и посмотрела на него.

– Ты знаешь про тетю Дарлу?

– Я знаю все про твою семью.

Я открыла рот, но ничего не сказала. Было почти облегчением, когда кто-то постучал в дверь, хотя я почти была уверена, что знаю, кто это был.

И оказалась права.

– Я решил проверить, не держит ли тебя мой ребенок в заложниках, – сказал Ник. – Он здесь уже больше часа.

– Тебе следовало подождать. Я могу отвезти его домой, когда он будет готов к отъезду.

– Привет, пап. Посмотри на это. Я помогал Аликс готовить пиццу.

Ник одарил меня полуулыбкой и протиснулся в дверь, несмотря на то, что я частично загораживала рукой вход.

– Так вот что я учуял, – он выдвинул стул и сел рядом с Дэниелом. – И выглядит неплохо. Сверху маринованный банановый перец²¹?

Дэниел наморщил лоб.

– Да. Я не был в этом уверена, но Аликс говорит, что она постоянно их добавляет. Хочешь содовой?

Я вздохнула. Похоже, Ник останется на ужин, хочу я того или нет. Я не могла вышвырнуть его на улицу, когда его сын наблюдал за мной.

– Сейчас принесу, – я жестом пригласила Дэниела вернуться на свое место. Достала содовую и устроилась в другом месте, заметив, как они смотрели то на вилки, то друг на друга, весело сверкая глазами.

– Если хотите обжечь свои пальцы, то я не против, – высокомерно заявила я. – Но я ем цивилизованно.

Они улыбнулись мне одинаковыми ухмылками, прежде чем налечь на пиццу, как скаковые лошади, выпущенные из стартовых ворот.

– Можно подумать, что вас никто никогда не кормит, – проворчала я, используя лопаточку, чтобы положить на тарелку клиновидный ломтик.

– Дома готовит Боуи, – сказал Дэниел с набитым ртом.

– Раньше он работал в столовой, – добавил Ник. – И это заметно. Независимо от того, что он готовит, все это имеет одинаковый вкус. Как обувная кожа, покрытая клейстером. Мне до сих пор снятся жареные цыплята твоей тети Джейн и кукурузный хлеб твоей матери.

– Знаешь, что, папа? Аликс хочет, чтобы я работал на нее. Можно?

Ник нахмурился.

– Ты слишком молод, чтобы работать, не так ли?

Я быстро сглотнула.

– Это не на полный рабочий день. Всего несколько часов до начала занятий в школе. Это даст ему возможность познакомиться с некоторыми детьми в городе и заработать немного денег.

– Он не нуждается в деньгах.

– А я и не намекала, что это не так, – я ощетинилась, свирепо глядя на Ника. – Любой, кто работает на меня, получает деньги.

– Да ладно тебе, папа. Она сказала, что я могу работать в электронном отделе, где болтаются все дети.

Выражение лица Ника смягчилось, когда он посмотрел на сына.

– Дэниел, ты даже не представляешь, какими могут быть люди в этом городе.

– Да, это так, – его глаза, так похожие на глаза Ника, упрямо блестели, а подбородок был выпячен. – И я знаю, что они никогда не изменят своего мнения о нас, если мы их не заставим. Я не собираюсь прятаться, папа.

Ник молчал, а я с изумлением смотрела на Дэниела. Я видела, как взрослые ломались под тяжестью городского неодобрения. Они могли бы поучиться у этого мальчика.

Наконец, Ник кивнул.

– Пока ты знаешь, во что ввязываешься.

– Да, и я не волнуюсь.

– Тогда, я полагаю, ты нашел себе работу, – Ник взглянул на меня. – Я помогу тебе убрать со стола.

– Спасибо, но здесь не так уж и много. Я могу с этим справиться.

– Я настаиваю. В конце концов, ты готовила.

Дэниел встал.

– Можно мне пойти проверить мотор «Шевроле»?

На этот раз я не возражала остаться наедине с Ником.

– Не стесняйся, – я улыбнулась, когда Дэниел поспешно вышел за дверь.

Встав, я собрала тарелки и отнесла их в раковину.

– Он отличный парень. Ты проделал с ним хорошую работу.

Ник криво улыбнулся мне, забирая пустые сковородки для пиццы и следуя за мной к раковине.

– Не думаю, что я имею к этому какое-то отношение. Он был таким с самого рождения. Парень научил меня большему, чем я его. Мне никогда не приходило в голову противостоять людям в Морганвилле, когда я рос.

– И Дэниелу бы тоже не пришло это в голову, если бы он был воспитан так, как ты. Ты дал ему уверенность, чтобы противостоять им. И ты был прав. Он очень крутой парень.

– Возможно, – Ник все еще выглядел обеспокоенным. – Я просто надеюсь, что он достаточно вынослив.

– Если это поможет, я присмотрю за ним.

Мужчина взял полотенце для вытирания посуды и покачал головой.

– Нет. Пусть он сам с этим разбирается. Он сам этого хочет.

Мне стало любопытно, когда я наблюдала за ним.

– Если ты так беспокоился о том, что это может с ним сделать, то почему вернулся?

Ник остановился, держа в руках до смешного крошечную тарелку, которую вытирал, и пристально посмотрел на меня.

– Дэниел и Линдси уговорили меня на это. Я думаю, они знают, что это мой дом, нравится мне это или нет. Мои корни здесь, и так будет всегда.

Я отвела взгляд и продолжила мыть посуду.

– Дэниел чувствует себя виноватым за то, что тебя так долго здесь не было.

– Я знаю, – он снова принялся вытирать посуду, убирая ее в шкаф. – Я как раз над этим работаю.

– Хорошо, – я спустила воду из раковины и смыла пену в канализацию. – Все готово.

«Теперь ты можешь уйти», – мысленно добавила я.

Судя по тому, как была устроена маленькая кухонька, я была зажата между плитой, раковиной и телом Ника, и мне это совсем не нравилось. На мой взгляд, мужчина находился слишком близко.

И он тоже это осознавал. Прежде чем я успела проскользнуть мимо него, Ник взял меня одной рукой за подбородок и заставил посмотреть на себя.

– Ты хочешь знать настоящую причину моего возвращения, Аликс? Это все из-за тебя. Ты – мои корни. Где бы ты ни была, там будет и мой дом.

– Не надо, – выдавила я из себя, изо всех сил отталкивая его руку. – Ты больше не сможешь заставить меня поверить в твою ложь, потому что мне все равно. Ты понимаешь, Ник? Мне все равно.

Он сделал шаг назад, его глаза были озадаченными и печальными.

– Я не знаю, что с тобой случилось, Аликс, но я никогда не лгал тебе. Ни разу. И если это займет у меня всю оставшуюся жизнь, я заставлю тебя снова в это поверить. Это я тебе обещаю.

Глава 15

Дэниел появился в «Саутерн Снабженс» на следующий день, одетый по-деловому – в белую рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки. Я передала магазин Кенни и провела следующие два часа, показывая окрестности и описывая его обязанности, а затем немного поработала с ним, чтобы он мог получить общее представление. Дэниел так быстро во всем разобрался, что я пообещала ему – завтра он будет работать самостоятельно.

Но, даже несмотря на то, что я доверяла ему, мое любопытство убивало меня, и через час я прогуливалась мимо электронного отдела, изо всех сил стараясь казаться непринужденной и беззаботной. Дэниел деловито и с энтузиазмом пел дифирамбы новой видеоигре мальчику, который выглядел его ровесником, и двум девочкам-подросткам. Внимание мальчика было полностью сосредоточено на игре, но девочки, казалось, не могли отвести глаз от Дэниела, и я улыбнулась.

Я надеялась, что поскольку дети его возраста были слишком малы, чтобы помнить Ника или Фрэнка, у них не будет предрассудков родителей. Похоже, я была права. Несмотря на естественную настороженность к незнакомцам, как и большинству детей этого возраста, дружелюбность и общительность Дэниела в сочетании с его приятной внешностью завоевывал их. Привлечь детей на свою сторону было полдела.

После его прощальных слов в тот вечер, когда я готовила пиццу, я ожидала, что Ник использует встречу с Дэниелом как предлог, чтобы зайти в магазин, но я не видела его в течение нескольких дней. Вместо этого я наконец-то познакомилась с Боуи Грантом.

Это был человек-медведь с густой копной седых волос. Только теплые, шоколадно-карие глаза не давали его размерам быть пугающими. Они постоянно улыбались, заставляя собеседника чувствовать себя так, как будто их благословил поцелуем сам ангел.

– Кажется, я знаю тебя и твою семью целую вечность, – сказал он, сжимая мою руку в своей. – Ник постоянно говорил о вас всех.

Я ничего не могла с собой поделать и вернула ему улыбку. Боуи был из тех людей, которые могут вызвать реакцию даже у сфинкса.

– Я тоже кое-что о тебе слышала.

– Не верь ни единому слову, – он бросил на Дэниела насмешливый взгляд. – Моя стряпня совсем не так плоха, как они говорят. Хотя мне бы хотелось научиться готовить еду в южном стиле. Может быть, мы как-нибудь обменяемся рецептами?

– Конечно. Но я должна сказать тебе, что в этой семье не я настоящий повар. Если ты серьезно, то тебе нужно поговорить с моей тетей Дарлой. Она – эксперт. Нет ничего такого, чего бы она не знала о кулинарии, – я сделала паузу. – Если подумать, то нет ничего, чего бы она не знала, и точка. Просто будь готов к тому, что пока она будет обучать тебя, она спасет твою душу.

Я зачарованно наблюдала, как он откинул голову назад и расхохотался.

– Я все слышал о Дарле, – ответил мужчина, вытирая слезы веселья с глаз. – Я не могу дождаться встречи с ней. Похоже, она чертовски хорошая женщина.

Тетя Дарла? Моя Тетя Дарла? Этот человек явно любит вызовы. Либо так, либо он был мазохистом. Но, несмотря на его очевидное душевное состояние, он мне нравился.

Вскоре после того, как они уехали, мне пришло в голову, что единственным человеком в семье Ника, которого я не видела с тех пор, как они вернулись, была Линдси, и, если бы это зависело от меня, я бы никогда больше ее не увидела. Мои чувства к ней были так сложны, что напоминали клубок ниток. Каждая эмоция составляла одну нить, сотни нитей переплетались и завязывались вместе, пока их невозможно было разделить.

Наверное, если быть честной, я должна признать, что в этом была какая-то доля ревности, но это было самое меньшее из того, что я чувствовала. Ненависть была сильнее. Она отняла у меня единственного мужчину, которого я действительно хотела, в то время, когда он был мне нужен больше всего. Она разделила с ним его жизнь и подарила ему живого ребенка. Она заняла место, которое должно было принадлежать мне.

Но даже ненависть была омрачена той единственной вещью, которую я никогда не забуду. Она выставила меня на посмешище. Это говорит человеческое эго, голос внутри нас всех, который кричит «Я! Я!» в нескончаемом причитании.

Потому что с того самого дня, как я впервые встретила Ника на той грязной свалке, Линдси уже проникла до мозга его костей. Потому что пока я счастливо мечтала о совместной жизни с ним, она неумолимо тянула его к себе каждый раз, когда он уходил от меня. И я была слишком глупа, слишком невинна, чтобы понять, что происходит, когда все знаки были прямо передо мной. Даже если это было только в моих собственных глазах, она унизила меня, заставила выглядеть и чувствовать себя дурой. И хотя я ненавидела Ника за то, что он сделал со мной, на самом деле я винила Линдси. И не без оснований, как я выясню это спустя еще один месяц. Я подозреваю, что, если бы я знала, что принесут следующие несколько недель, я бы собрала свои вещи и уехала из города прямо сейчас.

Начало конца началось на следующий день после того, как моя семья уехала в Харди.

Тетя Дарла и тетя Джейн заранее приготовили достаточно еды, чтобы хватило Судье на месяц, но я беспокоилась за него. Иметь еду и заставить его ее съесть – это две разные вещи. Я наведалась к нему в пятницу вечером, и действительно, он ничего не ел.

– Я совсем не голоден, – он сердито посмотрел на меня из своего мягкого кресла в гостиной.

Уперев руки в бока, я смотрела прямо на него.

– Ты будешь есть, даже, если мне придется заставить тебя.

– Они больше ничего не солят и прячут шейкер там, где я не могу его найти.

– Ты же знаешь, как соль влияет на твое кровяное давление.

Он потряс газетой и вернулся к чтению, изо всех сил стараясь скрыть улыбку, играющую на его губах.

– Не знаю, какой толк человеку жить еще несколько лет, если он не может ими наслаждаться.

Иногда мне казалось, что Судья ведет себя так сварливо потому, что ему нравится лишнее внимание, которое он получает. Мне пришлось стоять над ним и спорить за каждый кусочек, который он съел. Это еще больше укрепило меня в мысли, что он должен хорошо позавтракать, поэтому я поставила будильник, прежде чем лечь спать. Я приготовила ему овсянку с изюмом и коричневым сахаром. Это было его любимое блюдо, и я знала, что он не сможет сопротивляться.

В субботу утром пронзительный звон моих часов выдернул меня из сна, и я зевнула, пока искала зеленый шелковый халат, соответствующий моей сорочке. Халат и сорочка доходили до середины бедра, но я пока не беспокоилась о том, чтобы одеться. Поблизости не было ни одного соседа, который мог бы меня увидеть, и я не думала, что сегодня будет работать команда Ника.

Прошлой ночью шел дождь, и гром гремел так сильно, что сотрясал стропила сарая. К тому времени, когда я вышла на улицу, солнце грело уже достаточно сильно, чтобы в воздухе чувствовалась влага, создавая ощущение, будто я попала в паровую баню, отчего шелковая сорочка мгновенно прилипла к моему телу.

Прямо перед сараем была небольшая лужица грязи, и когда я приготовилась через нее перепрыгнуть, слева от меня раздался голос.

– Ты всегда так бегаешь по утрам на улице? Потому что, если это так, мне нужно будет приходить сюда каждый день пораньше.

Я попыталась остановиться, но мое тело уже набрало достаточно инерции, чтобы перепрыгнуть через лужу. В итоге я покачнулась на краю за секунду до того, как моя нога приземлилась прямо в воду, грязь хлюпала между пальцами.

– Черт, – пробормотала я себе под нос, прежде чем оглянуться через плечо на Ника. Он стоял рядом с «Шевроле», подняв капот. – Что ты здесь делаешь? – я вытащила ногу с сосущим звуком, а затем пошевелила пальцами ног, пытаясь стряхнуть грязь.

Все, что мне удалось сделать – это еще больше ее размазать.

Он пожал плечами.

– Я не мог уснуть, поэтому решил зайти и посмотреть, что нужно для «Шевроле», чтобы снова привести его в порядок.

Все время, пока Ник говорил, он шел ко мне. Подойдя, мужчина достал из заднего кармана бумажное полотенце, присел на корточки и поднял мою ногу. Мне пришлось ухватиться за его плечо, чтобы не упасть, пока он вытирал грязь с моей ноги.

Ник поймал меня в уязвимое время, когда я была еще полусонной, неподготовленной, вся моя защита была сломлена. И пока я боролась с этим, мое предательское тело покалывало сверху донизу от его прикосновения, настаивая на том, чтобы вспомнить, каково это – заниматься с ним любовью. Его руки двигались по моей коже, скорее в попытке приласкать, чем в попытке стереть грязь, и плоть под моей ладонью была мускулистой и твердой, как камень. От этого мужчины исходил жар, стремившийся поглотить меня.

Мысленно я покачала головой, пытаясь избавиться от оцепенения, в которое впала. Мне пришлось откашляться, прежде чем я смогла заговорить.

– Я сказала Дэниелу, что он может поработать над машиной. Я не помню, чтобы это предложение относилось и к тебе.

Ник поднял голову, взглянул на меня пристальным взглядом, пока не встретился с моим, и мужчина даже не попытался отпустить мою ногу. Его пальцы сжались чуть ниже моего колена, как будто он намеревался оставить их там навсегда, его большой палец медленно двигался по моей коже. Когда Ник заговорил, его голос был хриплым, и это больно задело мои нервы.

– Дэниел умен, но ему исполнится пятнадцать только в конце января. Он может заменить масло и заглушки, но все еще очень многого не знает о механике.

Я высвободила ногу из его хватки, и Ник встал. В каком-то смысле это было даже хуже. Его тело от моего отделяло меньше дюйма.

– Зачем ты это делаешь? – я уже почти отчаялась, и это было заметно по моему голосу.

– Ты знаешь зачем, – его глаза стали цвета расплавленного металла, и я очень хорошо понимала, что значит этот оттенок, хотя изо всех сил отрицала воспоминания.

– Нет, черт побери, не знаю! У тебя есть Линдси. Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

Его руки переместились на мои руки, и он наклонился ближе.

– Мне не нужна Линдси. И никогда не была нужна. Я хочу тебя.

Наконец-то мой гнев ожил, чтобы защитить меня, и я вырвалась от него, сделала шаг назад.

– Неужели ты действительно думаешь, что я все еще такая доверчивая, Ник? Я вполне могу справиться с математическими подсчетами так же хорошо, как и любой другой. Если день рождения Дэниела приходится на конец января, это значит, что ты прыгнул прямо из моей постели в ее, – мой смех был слегка истеричен. – А ты знаешь, что раньше я за тебя беспокоилась? Я боялась, что ты не достаточно отдыхаешь, работая весь день, а потом проводя ночи со мной. Похоже, у тебя было гораздо больше выносливости, чем я думала.

Его плечи поникли.

– Не надо, пожалуйста. Все было совсем не так, как ты думаешь.

Я сделала еще один шаг в сторону от него.

– Неужели? Тогда на что же это было похоже?

Когда он не ответил, я повернулась к сараю.

– Думаю, этим все сказано. Держись от меня подальше, Ник. Я больше не играю в твои игры.

Я прошла в свою комнату, выпрямив спину и высоко подняв голову. Как бы мое тело ни протестовало, он больше не прикоснется ко мне. Я этого не допущу, даже не позволю себе думать об этом. Надо было приготовить Судье завтрак, и теперь мне нужно было принять душ и переодеться, прежде чем идти в дом.

Ник все еще был там, когда я закончила одеваться, склонившись над мотором «Шевроле», но на этот раз я проигнорировала его. Это не помешало мне чувствовать его пристальный взгляд, следящий за моим продвижением через двор. Я с облегчением вошла в кухню и закрыла за собой дверь.

Подойдя к кофеварке, я наполнила ее кофе без кофеина, который мои тетки держали под рукой для Судьи, затем добавила воды и нажала кнопку включения. Она издала свое первое бульканье, когда я наклонила голову, внимательно прислушиваясь.

Судья вставал рано, а я опоздала. Я ожидала, что он уже встал и оделся, но в доме было неестественно тихо. Волосы на моих руках встали дыбом, а по спине пробежала дрожь.

Я пыталась убедить себя, что у меня просто разыгралось воображение, когда заставляла свои ноги двигаться. Что только мое беспокойство о Судье вызвало в доме жуткое ощущение пустоты.

Я ошибалась.

Он сидел на полу у подножия лестницы, привалившись спиной к первой ступеньке. Его глаза были закрыты, одна сторона лица исказилась, превратившись в неузнаваемую маску. Его левая рука лежала на коленях, пальцы искривились так, что стали похожи на когти.

Я не помню, чтобы кричала или двигалась, но, должно быть, сделала и то, и другое. Когда Ник ворвался в зал, я уже стояла на коленях, пытаясь приподнять тело Судьи и прижать его к себе.

– Он мертв, – простонала я. – Боже. Я позволила ему умереть.

Руки Ника двигались, касаясь шеи Судьи, его запястья.

– Он не умер, у него инсульт. Мы должны отвезти его в больницу.

Это потребовало некоторого усилия, но он отстранил меня и поднял Судью на руки, как будто тот весил чуть больше ребенка.

– Аликс! – его голос был резок. – Мне нужно, чтобы ты открыла мне дверь.

Его тон сработал. В отчаянии я вскочила на ноги и побежала через кухню, широко распахивая дверь, пока Ник выносил Судью, мой взгляд был прикован к бледному, искаженному лицу человека, который вырастил меня.

– Мы поедем на моем грузовике.

Я была не в том состоянии, чтобы спорить. Открыв пассажирскую дверь, я подождала, пока он опустит Судью на сиденье, а затем забралась следом, обхватив руками дедушку, чтобы поддержать его обмякшее тело.

– Держись.

Поездка, казалось, заняла целую вечность, хотя мы проделали ее меньше чем за пятнадцать минут. Было смутное ощущение скорости, покачивания, когда мы уклонялись от движения, и я смутно помню, как Ник говорил с больницей по мобильному телефону, давая им знать, что мы приедем. Но все мое внимание было сосредоточено на Судье.

– Мы почти на месте, – прошептала я ему на ухо. – Не умирай, черт побери! Если ты это сделаешь, я больше никогда с тобой не заговорю, – я висела на волоске, в шоке от страха.

Мое тело непрерывно дрожало, и я не могла остановить это.

Они уже ждали нас, когда грузовик затормозил перед дверью отделения неотложной помощи, чтобы забрать у меня Судью. Я последовала за ними внутрь, в маленькую кабинку, которая внезапно наполнилась людьми.

Кто-то в синем халате остановил меня и загородил вход.

– Давно он в таком состоянии?

Ему ответил Ник.

– Думаю, не слишком долго. Он уже одет. Должно быть, это случилось, когда он спускался вниз.

– Какие лекарства он принимает?

– Аликс? – Ник положил руку мне на плечо.

Я рассеянно назвала им название лекарства от давления, которое принимал Судья. Я наклонилась в сторону, пытаясь разглядеть, что делают медсестры с моим дедушкой.

– С ним все будет в порядке?

– Позже мы узнаем больше. Прямо за углом общий зал. Почему бы вам не подождать там?

Я отрицательно покачала головой.

– Я хочу остаться с ним.

– Ты будешь только мешать, – Ник обнял меня за плечи и повел по коридору. – Пойдем. Они дадут нам знать, как только что-нибудь узнают.

Зал ожидания был большой и обставлен в стиле, явно предназначенном для обеспечения комфорта, мебель в теплых бежевых тонах, большая и мягкая. Но я не могла заставить себя сесть. Я просто стояла посреди комнаты, не в силах пошевелиться, когда Ник отпустил меня.

– Может, нам стоит позвонить твоей семье? – он указал на телефон, стоявший в конце стола рядом с диваном.

Вдобавок к тому, что меня трясло, у меня стучали зубы. Я яростно стиснула их вместе и попыталась думать.

– Коди. Позвони Коди. Он знает, что делать. И Дженне тоже. Скажи ей, чтобы она сбегала домой и выключила кофеварку.

Казалось, это заняло у него много времени, но я все еще не двигалась, когда он закончил.

– Все уже в пути. Коди попытается связаться с твоим отцом прежде, чем направится сюда.

Я молча кивнула.

– Спасибо. Тебе не обязательно здесь оставаться. Коди может отвезти меня домой, если мне это понадобится.

Его челюсть напряглась.

– Я не оставлю тебя здесь одну. Кроме того, я тоже люблю Судью. Он – самое близкое существо к настоящему отцу, которое у меня когда-либо было.

Внутри меня поднялось рыдание, сжав мое горло, пока я не смогла дышать.

– Боже. Я не могу потерять его. Он – все, что у меня осталось.

Ник мгновенно оказался рядом, подвел меня к дивану и усадил к себе на колени. Его руки обвились вокруг меня, и он мягко покачнулся.

– Шшш. С ним все будет в порядке.

Впервые с тех пор, как Ник вернулся домой, я перестала сопротивляться ему. Вместо этого я уткнулась лицом в его шею и облила слезами, позволяя ему успокоить меня, совершенно не осознавая, что только что позволила ему проделать огромную брешь в моей защите. Щель, которая будет постепенно расширяться, пока все стены, которые я так тщательно построила, не рассыплются в пыль. Я не уверена, что мне было бы интересно, даже, если бы я знала. В этот момент я бы прижалась к самому дьяволу, если бы он предложил мне утешение.

– Как ты можешь любить его после того, что он сделал с тобой? – мой голос дрожал, перемежаясь икотой.

– Что он со мной сделал? – мужчина погладил меня по спине.

– О Боже, Ник. Это он виноват, что они отослали тебя. Он заставил шерифа отправить тебя в армию. Если бы ты сражался с ними, то мог бы остаться здесь и очистить свое имя. Тебе не пришлось бы уезжать.

– Он сделал то, что считал правильным, Аликс, – его голос был тихим и успокаивающим. – Он пытался уберечь меня от того, чтобы я не пострадал, может быть, даже попал в тюрьму. Не было никакой гарантии, что я бы отделался, если бы дело дошло до суда. Он не хотел, чтобы я прошел через это. Кроме того, как оказалось, отослать меня было одной из лучших вещей, которые могли со мной случиться. Если бы он этого не сделал, я, вероятно, все еще работал бы на заправке, едва зарабатывая достаточно денег, чтобы выжить. А ты знала, что он платил налоги на недвижимость на складе утильсырья?

– Судья? – не знаю, почему я не поняла этого раньше.

Это было совершенно логично.

– Да. Я вернулся домой, ожидая, что склад утильсырья исчезнет, конфискованный из-за того, что я не заплатил налоги. Я думаю, что хотел бы, чтобы он исчез, не хотел никаких напоминаний о моей жизни там. Вместо этого он все еще был тем же самым, ожидая меня, как монстр под моей кроватью. Судья знал, что мне придется столкнуться с этим лицом к лицу и разобраться с прошлым, прежде чем я двинусь дальше. Он был прав, как обычно, во многих отношениях. Я рассказал Дэниелу о том, как рос, но не думаю, что он действительно понимал все происходящее, пока не увидел это место своими собственными глазами. Очистить склад утильсырья и превратить его во что-то хорошее – это как раз то, что мне было нужно.

Его грудь приподнялась, когда он сделал глубокий вдох.

– Есть только одна вещь, о которой я действительно сожалею.

– Что? – я подняла дрожащую руку, чтобы вытереть влагу со своих щек, но не сдвинулась с его колен.

– Что оттолкнул тебя, – тихо сказал Ник. – Это была самая большая ошибка, которую я когда-либо совершал. Но я был всего лишь ребенком и напуган до полусмерти. Я старался быть благородным, поступать правильно, хотя на самом деле хотел умереть при мысли о том, что никогда больше не увижу тебя.

Я ему, конечно, не поверила. Не могла ему поверить. Потому что если Ник говорил мне правду, то почему Линдси забеременела от него? Почему он послал за ней, а не за мной? Но я также не могла справиться со всем тем гневом, который вызвали бы сейчас мои вопросы. Во всяком случае, пока Судья боролся за свою жизнь. И я не могла продолжать принимать утешение Ника, чувствуя себя так, как сейчас.

Выпрямившись, я оттолкнула его и соскользнула с его колен как раз в тот момент, когда в комнату ворвался Коди. Должно быть, звонок Ника заставил его встать с постели. Он выглядел так, словно натянул первую попавшуюся одежду, а его волосы были взъерошены, как будто он не успел их расчесать.

Мы крепко обнимались в течение долгой секунды, прежде чем мужчина заговорил.

– Как он?

– Я не знаю. Мы все еще ждем, когда нам что-нибудь сообщат. Ты связался с остальными членами семьи?

– Папа не ответил, но я оставил ему сообщение на автоответчике и попросил позвонить, когда они вернутся домой. Я также позвонил в местную полицию. Они знают папу и собираются его искать.

Он оглянулся через мое плечо, его лицо было настороженным, несмотря на его слова.

– Ник, спасибо, что ты все уладил и позаботился об Аликс. Я твой должник.

– Не беспокойся об этом. Я рад, что оказался там.

Кто-то откашлялся у двери, и мы повернулись к стоящему там человеку. Он казался мне молодым, одетым в темно-синюю форму скорой помощи, но его бейджик указывал, что он врач. Коди обнял меня за плечи, словно защищая от любых плохих новостей, которые мы могли услышать.

– Я доктор Эббот. Вы – семья мистера Френча?

Никто никогда раньше не называл Судью «мистер», и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, о ком он говорит.

– Мы его внуки, – сказал Коди. – Как он?

– Вашему дедушке повезло, что он остался жив. Инсульт был очень тяжелым, но мы его стабилизировали. Мы собираемся подержать его в отделении неотложной помощи еще несколько часов, пока не убедимся, что его можно безопасно перевезти, а затем перевести в реанимацию.

От облегчения я обмякла. Если бы не поддержка Коди, я думаю, что у меня подкосились бы ноги.

– Значит, он будет в порядке?

– Ничего не обещаю, но я бы сказал, что шансы у него неплохие. Мы начали давать ему новое лекарство, которое может устранить повреждения, вызванные инсультом, если пациент получит его достаточно быстро. Еще слишком рано говорить, работает ли оно, но я очень надеюсь на его выздоровление.

– Мы можем его увидеть?

– Только на одну минуту, да и то по одному посетителю за раз. Сейчас он практически не в себе.

Если бы я не получила предупреждения доктора, то вид моего дедушки поверг бы меня в панику. Судья был самым сильным человеком из всех, кого я когда-либо знала, но сейчас под простыней он выглядел очень хрупким, и повсюду были трубки и провода. Полдюжины машин окружили его гудками, бульканьем и шипением, и запах антисептика ударил мне в нос.

Стараясь ничего не задеть, я дотронулась до его щеки, отчаянно нуждаясь почувствовать под своими пальцами его теплую кожу. Левая сторона его лица все еще была искажена, вытянута, но правый глаз приоткрылся, сфокусировался на мне, и недоумение, отразившееся в нем, разбило мне сердце.

– У тебя был удар, – сказала я ему, молясь, чтобы он понял. – Ты в больнице, но доктор говорит, что все будет хорошо. Ник и Коди здесь, а остальные члены семьи уже в пути.

Когда его глаза снова закрылись, я задержалась еще на минуту, убеждая себя, что он услышал меня, что я действительно видела, как растерянность исчезла из его взгляда.

Дженна ждала в коридоре, когда мимо меня в палату Судьи проскользнул Коди.

– С ним все будет хорошо, – прошептала она, обнимая меня. – Ты же знаешь, что он слишком упрям, чтобы умереть.

– Рада, что ты здесь.

Я снова вытерла глаза, чувствуя себя немного похожей на кран, который дал течь. Мне не хотелось плакать, но я ничего не могла с собой поделать, мои эмоции обострились.

– Эй, ты бы сделала то же самое для меня, – подруга порылась в сумочке и протянула мне салфетку. – А теперь пойдем в приемную, я угощу тебя чашечкой кофе.

– Хорошо, – я высморкалась и последовала за ней, Ник шел рядом со мной. Когда через несколько минут к нам присоединился Коди, он был тих и потрясен, его лицо было бледнее, чем обычно.

– Господи, – сказал он, потирая лицо руками. – Ты знаешь, что это плохо, но на самом деле это не задевает тебя, пока ты не увидишь все своими глазами.

Как ни странно, видя, что Коди так расстроен, я сделала шаг назад и взяла себя в руки. Слезы не помогут Судье, а моя семья нуждалась во мне, чтобы быть сильной. Передав ему кофе, который Дженна дала мне, я успокаивающе погладила его по спине.

– Лекарство подействует, Коди. Должно.

– Господи, надеюсь, ты права. Я не знаю, как он сможет все вынести, если этого не произойдет.

Мы разговаривали вполголоса, Ник наблюдал за нами с другого конца комнаты, когда Дженна внезапно напряглась.

– Какого черта она здесь делает?

Я посмотрела на дверь, и каждый мускул моего тела напрягся. У входа стояла Линдси, переводя взгляд с меня на Ника и обратно.

Она сильно изменилась. Несмотря на мешковатую одежду, выглядевшую так, словно ее купили в благотворительном магазине, она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела. В отличие от большинства людей, чьи волосы темнеют, когда они достигают зрелости, ее волосы все еще были такими же белокурыми, как и тогда, когда мы были детьми. Она собрала их наверху, закрутив в свободный вихрь, из которого выбивались пряди, обрамляя ее огромные голубые глаза, глаза, которые производили впечатление какой-то неопределенной печали и уязвимости. И гнев наполнил меня, держа в ледяной хватке, которую невозможно было разорвать.

Я медленно встала, чувствуя, что Ник нахмурился, пытаясь перехватить ее. Но она была ближе, чем он, и подошла ко мне первой с робкой улыбкой на губах.

– Аликс. Я услышала о твоем дедушке. Мне очень жаль. Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь?

Ее голос был тихим и неуверенным, и я поняла, что впервые слышу, как она говорит. В то же самое время я заметила, что Коди смотрит на нее с ошеломленным выражением лица человека, которого ударили по голове пистолетом два на четыре дюйма. Это пугало меня, подпитывая не только мой гнев, но и все мои защитные инстинкты. Она уже запустила свои когти в Ника, и будь я проклята, если позволю ей сделать то же самое с моим кузеном.

– Да, есть кое-что, что ты можешь сделать, – мой тон был таким же холодным, как кровь, бегущая по моим венам. – Убирайся с моих глаз.

– Аликс, пожалуйста. Я знаю, что здесь не место, но скоро нам нужно будет поговорить, – ее лицо было умоляющим, но мне было все равно.

Я яростно повернулась к Нику.

– Убери ее от меня. Сейчас же. Может быть, я не смогу помешать тебе вернуться, и может быть, не смогу помешать тебе построить дом там, где ты сейчас строишь его, но есть одна вещь, которую я могу сделать. Если кто-нибудь из вас еще раз ко мне приблизится, я выдвину обвинения в домогательствах. Я сделаю все возможное, чтобы тебя посадили в тюрьму. И это, Ник, мое обещание вам обоим.

Глава 16

Некоторые из величайших философов на протяжении веков говорили, что невзгоды рождают мужество и силу, но иногда все, что они приносят – это еще больше боли. Я думаю, что эта сцена с Линдси была тогда, когда я впервые заподозрила, насколько сильно Ник повредил мою броню. Вид его и Линдси, находящихся вместе в одной комнате, был почти невыносим. Теперь я знаю, что это была глубокая боль, обжигающая душу боль, которая заставила меня отреагировать так, как я отреагировала, но в то время я имела в виду каждое свое слово.

Ник, должно быть, тоже понял это, пока его пристальный взгляд задерживался на мне. В его глазах отражалось множество эмоций: печаль, боль, сожаление, гнев и тихое решительное упрямство. Не говоря ни слова, он взял Линдси за руку и потащил ее из комнаты, но я знала, что видела его не в последний раз. Он поймет, что я блефую.

– Ты что, совсем спятила? – Коди пристально смотрел на меня. – Как ты могла сказать такое Нику после того, как он спас Судье жизнь? Не говоря уже о том, что так плохо обошлась с этой женщиной, когда она только пыталась быть доброй.

Дженна ощетинилась, ее взгляд вспыхнул, когда она встала между мной и Коди.

– Пока ты не узнаешь всю историю целиком, заткнись, Коди. Аликс имеет полное право обращаться с ними так, как она поступила. И она проявила гораздо больше сдержанности, чем проявила бы я на ее месте. Если бы я была на ее месте, эта потаскушка ушла бы отсюда лысой.

С жестом отвращения Коди вышел из комнаты, и я представила, как он догоняет Ника и Линдси, извиняясь за мое поведение. И представила, чтобы его знакомят с Линдси, пока он там был.

Я устало опустилась на диван, и Дженна села рядом со мной.

– Эй, я знаю, что сейчас тебе так не кажется, но все будет хорошо.

– А будет ли? – я потерла лоб. – Господи, Дженна. Такое чувство, что я разваливаюсь на части по одному кусочку за раз. Я не знаю, что со мной происходит в последнее время.

– А я знаю, – она взяла меня за руку. – Ты разорвала пятнадцатилетний брак, твоя мать почти не разговаривает с тобой, у твоего деда случился инсульт, и ты никогда не переставала любить Ника.

Я выдернула свою руку из ее, мои пальцы автоматически сжались в кулак.

– Я не люблю Ника. Я его ненавижу.

– Нет, ты только так думаешь. Аликс, противоположность любви – это не ненависть, а безразличие. А ты не могла бы быть безразлична к нему, даже, если бы от этого зависела твоя жизнь.

– Черт возьми, Дженна. Перестань анализировать меня.

Подруга подняла руки в знак капитуляции.

– Ладно, ладно. Но рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза.

Я упрямо вздернула подбородок.

– Нет, не придется.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень похожа на свою тетю Дарлу?

Мои губы дрогнули. Я ничего не могла с собой поделать.

– Нет, и если «кто-то» знает, что для них хорошо, то сейчас он мне ничего не скажет.

– Вот так-то лучше, – она усмехнулась. – Я уже начала думать, что твое лицо застыло в постоянной хмурости. Ты знаешь, что тебе нужно? – она не дала мне возможности ответить. – Тебе нужно немного развлечься. В среду – женский вечер в придорожной закусочной. Как насчет того, чтобы мы вдвоем взяли выходной на ночь, чтобы повыть?

– Я не знаю... все зависит от того, как будет чувствовать себя Судья.

– С ним все будет в порядке, и я не приму «нет» в качестве ответа. Кроме того, разве твой развод не завершится на следующей неделе?

Я быстро произвела кое-какие расчеты и почувствовала, как по мне пробежала волна удивления.

– Четверг. Это должен быть последний четверг.

– Ну вот. Это повод для праздника, – Дженна заколебалась. – Ты ведь рада, что все закончилось, правда? Никаких сомнений?

– Никаких сомнений, – я сделала глубокий вдох. – Наверное, это просто произошло как-то само собой. Я дам тебе знать об этом позже, в среду.

Появление Коди положило конец разговору. Он сел на стул напротив нас, его лицо было задумчивым даже несмотря на то, что он ничего не говорил. Дженна оставалась там до тех пор, пока они не перевезли Судью в отделение интенсивной терапии и не устроили его, а затем уехала, чтобы записаться на прием.

Когда доктор снова заговорил с нами, он был полон осторожного оптимизма. Похоже, новое лекарство все-таки подействовало, и я сама убедилась в этом, когда позже пришла к Судье. Его лицо расслабилось, теперь оно выглядело более нормальным, а левая рука была свободна и лежала на кровати, а не плотно прижата к телу.

Вскоре после этого ворвалась моя перепуганная семья. Им потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, и каждый из них должен был увидеть Судью, прежде чем они окончательно поверили, что он в порядке. А потом они взяли верх. Я сидела в углу большой приемной отделения интенсивной терапии, слушая, как они разрабатывают график смен, кто останется в больнице с Судьей в ближайшие дни, а кто останется дома, чтобы принимать звонки с поддерживающими словами от друзей и соседей.

Меня, конечно, не включили в график. Но это вовсе не означало, что мама будет игнорировать меня. Может быть, я и забыла, что мой развод завершится на следующей неделе, но она не забыла. Не прошло много времени, прежде чем она присоединилась ко мне с выражением решимости на ее лице, и меня охватила покорность, когда она заговорила.

– Аликс, ты должна положить конец этой чепухе, пока еще есть время. Хью – хороший человек. Он заботится о тебе. Это безумие – выбрасывать пятнадцать лет брака без всякой причины.

Я заставила себя сохранять спокойствие.

– На то есть причина. Я его не люблю. Он меня не любит.

– У вас всего лишь черная полоса в отношениях, дорогая, – она похлопала меня по колену. – Это случается во всех браках. Я уверена, что ты сможешь справиться с этим, если постараешься.

– У него была одна интрижка за другой с того самого дня, как мы поженились, мама. Неужели я должна продолжать смотреть на это сквозь пальцы?

Она помедлила с ответом.

– Он – мужчина, Аликс. Иногда они совершают ошибки. Но я уверена, что, если ты поговоришь с ним, дашь ему понять, что ты чувствуешь, он остановится. Ты же знаешь, что я хочу только лучшего для тебя.

– Нет, мама, – я встала. – Ты хочешь самого лучшего только для себя. Тебе нравится, что твоя дочь замужем за сыном самой богатой и престижной семьи в округе. И если это означает, что мне придется быть несчастной всю оставшуюся жизнь, что ж, это плохо лишь для меня, не так ли? Ты ясно дала понять, что тебя больше волнует мнение Хелены, чем мое. Ты отвернулась от меня, когда я больше всего нуждалась в своей семье. Так что не сиди здесь и не говори мне, что ты хочешь для меня самого лучшего.

Я гордилась собой. Я ни разу не повысила голос. Но я не была уверена, что сохраню такое же спокойствие, если она меня оттолкнет. Высоко подняв голову, я вышла из комнаты и оставила ее сидеть там с бледным лицом.

Только стоя на тротуаре перед больницей, я вспомнила, что я не на машине. Я даже не остановилась, чтобы взять сумочку, так что у меня не было денег ни на такси, ни на телефонный звонок.

Я пыталась сообразить, что же мне делать, когда в дверях за моей спиной появился Коди.

– Поехали. Я отвезу тебя домой.

Я молча последовала за ним вниз по склону холма к стоянке и забралась в его грузовик. Как только мы выехали на шоссе, он взглянул на меня.

– Извини, что я так резко набросился на тебя сегодня утром. Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты так на кого-то реагировала.

Я молча кивнула.

– Полагаю, что ты извинился перед ними от моего имени.

– Мне показалось, что это было правильно. Но тебе, возможно, будет интересно узнать, что Ник устроил ей настоящий ад, когда я их догнал. Я не слышал всего, но суть была в том, что он был зол, потому что она причинила тебе боль. «Опять» – вот какое слово он употребил. Сказал, что все, что она сделала, только усугубило ситуацию, и что сейчас не время для признаний. Она выглядела как маленькая девочка, получившая нагоняй от своего папочки.

– Держись от нее подальше, Коди.

Мужчина оторвал свое внимание от дороги на достаточно долгое время, чтобы снова взглянуть на меня, вопросительно приподняв одну бровь.

– О чем ты говоришь?

– Не надо играть со мной в невинность. Я видела выражение твоего лица, когда она вошла. Я говорю тебе, чтобы ты держался от нее подальше. Ты даже не знаешь, какая она на самом деле.

– А ты знаешь?

– Да. Она так запуталась с Ником, что ни один из них не выпутается.

– Забавно, но у меня не сложилось впечатления, что у них были такие отношения.

– У них есть сын. Она живет с Ником почти с того самого дня, как он уехал, – я повернулась на сиденье лицом к нему. – Послушай, ты же предупреждал меня о том, чтобы не связывалась с кем-нибудь, пока не высохнут чернила на моем бракоразводном акте. А теперь я возвращаю тебе должок. Линдси не такая, какой кажется, и я не хочу, чтобы ты пострадал.

Он молчал в течение долгой минуты.

– Ты собираешься рассказать мне, что на самом деле произошло пятнадцать лет назад?

Я выпрямилась, повернулась и посмотрела в окно.

– Ты же знаешь, что произошло.

– Думал, что знаю, но теперь начинаю понимать, что не знаю и половины всего.

– Пожалуйста, Коди. Держись от этого подальше. Это моя проблема, а не твоя.

Его челюсть напряглась, и я почти увидела, как появился шериф.

– Просто скажи мне одну вещь. Ник действительно убил своего отца в целях самозащиты?

– Да. Фрэнк издевался над ним всю свою жизнь. Было много свидетелей, которые могли бы это подтвердить. Я никогда не сомневалась, что в ту ночь Фрэнк сделал то же самое.

– Хорошо. Я оставлю это. Во всяком случае, пока, – он подъехал к сараю и остановился. – Но, если я тебе понадоблюсь для чего-нибудь, хоть для чего-нибудь, позвони мне.

Я перегнулась через сиденье и поцеловала его в щеку.

– Спасибо. Так и сделаю.

Стоя перед сараем, я смотрела, как он уезжает, и помахала рукой, когда он доехал до конца подъездной дорожки. После дня, что я пережила, мои внутренности были скручены, как слишком туго натянутая пружина. Мне нужно было расслабиться и отвлечься от всего, что произошло.

Чего мне совсем не нужно было, так это чтобы Ник ждал меня в моей комнате. Он сидел в мягком кресле, закинув ногу на ногу и держа на коленях раскрытую книгу. На столе лежал пакет, и запах жареных ребрышек, исходящий от него, заставил в предвкушении заурчать мой желудок.

Он поднял глаза, когда я открыла дверь, и один уголок его губ изогнулся в улыбке.

– Прежде чем ты начнешь звать копов, я думаю, мне следует обратить твое внимание на то, что разговаривать с кем-то не противозаконно.

– А как насчет проникновения на чужую территорию? – я захлопнула за собой дверь. Возможно, в моем голосе прозвучал сарказм, но сейчас у меня не было сил сопротивляться. Все, что мне было нужно, это немного тишины и покоя, возможность успокоить свои расшатанные нервы.

– Это сработало бы, если бы сарай действительно принадлежал тебе. Но поскольку это не так, то выдвинуть обвинения должна твоя семья, а их здесь нет, – Ник закрыл книгу и встал. – Даже если бы это было так, для меня это не имело бы никакого значения. Кроме того, насколько я тебя знаю, ты весь день ничего не ела.

Он был прав. У меня не было слов, чтобы опровергнуть его заявление. И пока я смотрела, как Ник достает контейнеры из пакета, мое сопротивление угасло. К ребрышкам был подан коул-слоу²², жареная картошка и печеные бобы, а также теплый, намазанный маслом тост по-техасски.

– Ты дерешься нечестно, – проворчала я, придвигаясь ближе к столу.

Он даже достал одноразовые тарелки, салфетки и газировку.

– Я не собираюсь драться. Ты успешно делаешь это за нас обоих, – Ник до краев наполнил тарелку и поставил ее передо мной. – Садись.

Опустившись на стул, я откусила кусочек и закрыла глаза от блаженства.

– Все еще пытаешься заботиться обо мне, Ник?

– Я не вижу, чтобы кто-то еще выполнял эту работу. Почему бы ее не делать мне?

Я резко распахнула глаза и попыталась найти гнев, который должен был быть, но его не было.

– Мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне.

– У каждого человека есть часть, о которой нужно заботиться. Отрицание того, что она существует, не меняет правды, а только делает тебя очень одиноким.

Любопытство, всегда приводившее меня в отчаяние, взяло верх над здравым смыслом.

– Даже у тебя?

Его улыбка была кривой.

– Особенно у меня. Я был так занят заботой обо всех остальных, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это за большая дыра внутри меня. Что бы я ни делал, сколько бы людей ни окружало меня, я все равно чувствовал себя одиноким.

– Угу. – Я даже не взглянула на него. – И я уверена, что было много женщин, готовых помочь тебе с этой проблемой, даже, если не смогла Линдси.

– Линдси не жила со мной. И если это твой окольный способ спросить меня, встречался ли я, то ответ – да, иногда, – Ник лениво помешивал вилкой свой коул-слоу, размышляя. – Это была пустая трата времени и сил. Не то чтобы они не были хорошими женщинами, но у них не было того, что было мне нужно.

Я сделала глоток содовой, но это не смогло стереть укол ревности из моего горла.

– Ты хоть знаешь, чего хочешь? Кажется, я припоминаю, что у тебя уже была небольшая проблема в этой области.

Ник положил вилку и откинулся на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда.

– О, я всегда знал, чего хочу. Я просто не думал, что когда-нибудь получу это, не думал, что заслужил его. Я был сыном городского пьяницы, парнем, который вырос на свалке. Я ужасно боялся, что эта грязь прилипнет к самому лучшему, что когда-либо случалось со мной. И из-за моей собственной неуверенности я, в конечном итоге, причинил боль нам обоим. Если бы я мог вернуться в то время, я бы многое изменил. Но я не могу, и у тебя есть все основания ненавидеть меня за то, что я тебя бросил. Единственное, что я могу сделать – это попросить у тебя прощения.

– Прости, Ник. Слишком мало, слишком поздно.

Со спокойствием, которого я совсем не чувствовала, я продолжала есть, заставляя себя проглотить пищу, превратившуюся по вкусу в опилки. Но внезапно в моем сознании вспыхнуло сомнение. Неужели я ошиблась? Неужели Ник действительно любил меня?

Эта мысль была больше, чем я могла вынести. Потому что если это правда, то все, во что я заставляла себя верить, было ложью. И если я не могу винить его в смерти Кэти, мне придется взять всю ответственность на себя. В отчаянии я захлопнула дверь перед этой мыслью. Но это была неправда. Разве я не собирала улики против него по крупицам?

– Что, черт возьми, с тобой случилось? – пробормотал он. – Почему ты так упорно пытаешься убедить меня, что Аликс, которую я знал, больше не существует?

– Это просто факт. Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, – мой голос был по-прежнему спокоен, но руки дрожали.

– Пытаешься. Ты должна слишком много работать над ремонтом этих стен, которые построила, чтобы это было реально. Помнишь, я видел тебя с Дэниелом? Моя Аликс все еще там, и я найду способ вытащить ее оттуда.

– Не беспокойся, – я отодвинула еду и встала, чтобы убрать со стола. Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не смотреть на него. – Она умерла очень давно и никогда не вернется. Именно этого я и хочу. Она была наивным ребенком, который думал, что любовь может решить все, что угодно, верила в счастливый конец, в то, что справедливость и честь всегда побеждают. Она верила в честность других и никогда не сомневалась в их мотивах. У нее не было ни единого шанса, и ей лучше умереть.

Лицо Ника побледнело, пока я говорила.

– Господи, Аликс. Я знал, что причинил тебе боль, но не думал, что все будет так плохо. Я ведь должен за многое ответить, не так ли?

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Я попыталась сдержать холодную улыбку, но образ Кэти вспыхнул в моей голове и разрушил мое равновесие. Боль была сильнее, чем когда-либо за долгое время, и я покачнулась. Я должна была быть права насчет него. Боже милостивый, я не знаю, как я буду жить, если все будет не так.

Ник встал, взял меня за плечи и заставил посмотреть на себя.

– Я должен попытаться, черт возьми. Я никогда не переставал любить тебя. Я так просто не сдамся.

– Любовь? – смех, вырвавшийся из меня, граничил с паникой. – Когда-то я отдала бы свою жизнь, чтобы услышать это от тебя. Но ты даже не знаешь значения этого слова. Люди, которые любят тебя, не советуют тебе жить без них. Люди, которые любят тебя, не спят с кем-то другим, когда они должны быть с тобой. Люди, которые любят тебя, не оставляют тебя наедине с... – я резко замолчала, ужаснувшись тому, как близко подошла к тому, чтобы рассказать ему о Кэти после всех обещаний, которые дала себе.

Он пристально смотрел на меня сверху вниз с мрачным выражением лица.

– Оставляют наедине с чем? Ну же, милая. Кричи на меня, проклинай меня, чего бы это ни стоило. Ты должна все это вытащить.

Меня покинули все силы, и я закрыла глаза, прислонившись лбом к его груди.

– Я не могу этого сделать.

Его руки сомкнулись вокруг меня, губы скользнули по моим волосам.

– Все в порядке, – прошептал он. – Я все понимаю. У нас есть уйма времени, чтобы разобраться во всем.

Я не сопротивлялась, когда его губы скользнули вниз по моей щеке, остановившись на моих губах. В этом поцелуе не было никакой страсти. Это было сладко и нежно, и я почувствовала, как концы потрепанных уз, которые когда-то были между нами, начали медленно чиниться. Это был поцелуй, который предлагал исцеление, если бы я только могла поддаться ему. И на секунду мне это удалось. На одну короткую секунду я отпустила все и вернула давление, позволив себе притвориться, что ничего не изменилось.

Но мне потребовалось пятнадцать долгих лет, чтобы достичь той точки, где я сейчас находилась. Ни один поцелуй, даже поцелуй Ника, не мог изменить ту, кем я стала. Я не была спящей принцессой, а он не был моим принцем. Мы были двумя обычными людьми, которых сформировала та жизнь, которую мы вели.

Однако он сделал то, чего я никак не ожидала. Даже когда я отошла от него, я знала, что должна положить конец своему гневу. Держать его в себе было легко, когда мне не нужно было видеть его каждый день, говорить с ним. Но с тех пор, как он вернулся, я чувствовала себя так, словно кто-то бросил спичку в канистру с бензином. Если я не возьму его под контроль, он уничтожит меня, сожжет изнутри.

– Ты в порядке? – его рука задрожала, когда он коснулся моего лица, провел большим пальцем по моим губам, и я снова удивилась.

Мужчина вел себя совсем не так, как человек, который лгал ради собственной выгоды. Он вел себя как прежний Ник, которого я любила всеми фибрами души.

Я кивнула, смущение сделало меня слабой.

– Со мной все будет в порядке, но сейчас тебе лучше уйти.

– Может быть, ты и права, – Ник опустил руку. – Но я до смерти боюсь, что если уйду, то в следующий раз, когда увижу тебя, мы вернемся туда, откуда начали.

Я заколебалась, но все же решилась.

– Как насчет того, чтобы на время объявить перемирие?

– Только на время?

– Это все, что я могу сделать, Ник. Мне нужно о многом подумать.

– Я предполагаю, что ты сделаешь, – мужчина подошел к двери и остановился, взявшись за ручку. – Но пока ты здесь, подумай вот о чем. Я люблю тебя. За последние пятнадцать лет не было ни одного дня, когда бы я не пожалел, что не сказал тебе этого, когда у меня была такая возможность. Тот дом, над которым я работаю по соседству? Я строю его не для себя. Я строю его для тебя. Без тебя он будет чем-то, вроде пустой груды досок.

Я не знаю, как долго стояла там, уставившись на то место, где он только что был. Мой разум кружился, как соломинка, пойманная ветром дьявола. Ник сказал мне правду. Я знала это на уровне, который не могла объяснить. Но было так много вопросов без ответа, так много того, чего я не понимала. И теперь я больше не доверяла своему собственному суждению. Мне нужно было с кем-то поговорить, с кем-то объективным и разумным. Мне нужна была Дженна.

Этот день показался мне самым длинным в моей жизни, но, взглянув на часы, я поняла, что сейчас только половина девятого, еще даже не совсем стемнело. Дженна уже должна быть дома.

Схватив ключи, я забралась в «Шевроле» и направилась через весь город.

Через несколько лет после того, как Дженна начала работать в «МИД – Дельта реалити», она купила маленький домик на окраине города. И купила его очень дешево, потому что он нуждался в серьезном ремонте. Но за эти годы она превратила его в то, что я со смехом называла ее «пряничным домиком». Он выглядел как нечто из сказки с его ярко раскрашенной зубчатой отделкой, переполненными садами с фонтанами и птичьими купальнями, и его отчетливым женственным видом. А внутри все было так же вычурно, как и снаружи. В этом не было никаких сомнений. Этот дом пробудил в Дженне скрытую черту домохозяйки, которая была прямой противоположностью той холодной деловой женщине, которой она становилась днем.

Облегчение нахлынуло на меня, когда я увидела свет, льющийся из окон. Она была дома.

Припарковав «Шевроле» позади ее «Линкольна», я вышла из машины и пошла по кирпичной дорожке к задней части дома. Кухонная дверь была открыта, решетчатая дверь в рамке защищала от комаров и впускала свежий воздух. Я дважды постучала, потом подождала, склонив голову набок и прислушиваясь. Откуда-то изнутри я услышал тихий звук ее голоса. Должно быть, она разговаривает по телефону.

Не желая беспокоить ее, я осторожно открыла дверь и вошла в кухню, прислонившись к стойке, пока в разговоре не наступило затишье.

– Дженна? – подала я голос.

На долю секунды воцарилась полная тишина, а потом я услышала безумную возню.

– Аликс? Это ты? Подожди. Я сейчас приду.

Когда она вошла в кухню, то все еще завязывала пояс халата, а ее волосы были в диком беспорядке. Это было так непохоже на ее обычную, безупречную внешность, что я не могла удержаться и слегка поддразнила ее.

– Поймала тебя, да? Все это время у тебя была безумная интрижка прямо у меня под носом. Ну, что ж, игры закончились. Ты можешь признаться.

– Что? – от ее лица отхлынула кровь, оставив глаза почти черными в окружающей белизне.

Одной рукой она крепко прижимала халат к горлу.

– Эй, я просто пошутила, – я удержала ее одной рукой. – Ты в порядке? Что-то случилось?

– Нет, конечно же, нет, – ее улыбка была блеклой. – Ты просто застала меня врасплох. Сегодня я никого не ждала.

– Я должна была сначала позвонить, – я все еще была немного озадачена ее реакцией.

– Не говори глупостей. Я никогда не звоню тебе перед тем, как приехать, – подруга подошла к раковине и наполнила водой чайник. – Дай мне секунду, чтобы заварить чай, а потом ты расскажешь мне, что побудило тебя приехать.

Я сел за ее столик, оперлась локтем о деревянную поверхность и вздохнула.

– Ник побудил меня к этому визиту.

Она беспокойно посмотрела на дверь, ведущую в гостиную, затем закрыла ее и присоединилась ко мне.

– Ник?

– Да. Он ждал меня сегодня вечером, когда я вернулась домой из больницы. Боже, Дженна, я так запуталась. Я больше не знаю, во что верить.

Я остановилась, услышав приглушенный шум из соседней комнаты.

– Клянусь, это прозвучало так, будто у тебя закрылась входная дверь. Ты уверена, что я тебе не помешала?

– Все в порядке. Один из кустов ударяется о дом, когда дует ветер. Продолжай то, что ты мне говорила, – теперь она заметно расслабилась, и я решила, что мне померещился ее прежний нервный срыв.

– Он сказал, что любит меня, Дженна, что строит для меня дом. В одну минуту я действительно думаю, что он имеет в виду именно это, а в следующую начинаю вспоминать все, что он сделал со мной. Я чувствую, что схожу с ума.

Она скрестила руки на столе.

– Почему бы тебе не поговорить с ним, не расспросить о Линдси и обо всем, что случилось? Если он действительно любит тебя, то скажет тебе правду.

– Я пыталась. Сегодня утром, перед тем как нашла Судью. Он сказал, что я ничего не знаю о нем и Линдси, и я попросила его объяснить мне это. Он ничего не ответил.

– И ты позволила ему уйти с этим? – ее тон был недоверчивым.

– Я была очень расстроена.

– Это не оправдание. Аликс, единственный способ решить эту проблему, хорошо это или плохо – это форсировать ее. Ты не можешь продолжать жить так, как раньше, отгораживаясь от всех, едва существуя.

Мрак окутал меня, как саван, и я тяжело опустилась на стул.

– Это бесполезно. Дело в том, что он сделал Линдси беременной, а потом бросил меня ради нее. От того что я заставлю его все рассказать ничего не изменится. Ну и что с того, что Линдси не живет с ним? Он все еще оставил меня одну и беременную.

– Ого! – она подняла одну руку. – А почему ты думаешь, что Линдси не жила с ним?

– Именно это он мне и сказал. И Дэниел, похоже, не считает ее своей матерью. Его она, кажется, совсем не волнует. Не так, как она волновала бы его, если бы жила с ними. Он даже называет ее по имени.

– А Ник сказал, что ты ничего не понимаешь, – она выглядела задумчивой. – Возможно ли, чтобы Ник не был отцом Дэниела?

Улыбка, которую я ей подарила, была кривой.

– Очевидно, ты его не видела. Он сын Ника, это точно. Видеть его – все равно, что видеть Ника в том возрасте. Они даже ведут себя одинаково.

– Ладно, оставь эту мысль в покое. Но подумать об этом стоит. Даже если он и переспал с Линдси, возможно, это случилось только однажды. Любой может ошибиться, верно? Неужели ты не можешь простить его?

Я отрицательно покачала головой.

– Возможно. Если бы дело было только в этом. Но как я могу простить ему Кэти, Дженна? Как я могу видеть его и не вспоминать, что моя дочь была бы жива, если бы он не оставил нас?

Она потянулась через стол и крепко взяла меня за руку.

– Аликс, тебе это не понравится, но Ник не виноват, что Кэти умерла. Это не чья-то вина. Вини его за то, что он бросил тебя, вини его за то, что его не было рядом, когда ты так отчаянно нуждалась в нем, но не вини его за смерть Кэти.

– Я должна, – мой голос был хриплым от горя. – Он мог спасти ее.

– Как? Как он мог спасти ее?

– Я не знаю! – я выдернула свою руку из ее хватки и прикрыла глаза.

– Слушай меня, – Дженна наклонилась вперед и коснулась моей руки. – Ты так сильно любила Кэти, потому что она была ребенком Ника. Когда она умерла, это разорвало тебя пополам. Твоя семья, благослови их Господь, делала то, что считала лучшим для тебя, но они не дали тебе шанса погоревать. Так что ты прятала все это внутри, пока это почти не свело тебя с ума. Сознательно или бессознательно ты защитила себя единственным доступным тебе способом. Ты пыталась оправдать смерть Кэти, обвиняя Ника. Но ты же знаешь правду, Аликс. Даже если бы он стоял в комнате рядом с ней, Кэти умерла бы.

– Нет, – я так сильно дрожала, что дребезжал стол.

– Да, – ее голос звучал мягко. – Ты никогда не оправишься от смерти Кэти, пока не признаешь, что это была всего лишь бессмысленная трагедия. Иногда просто нет причины, почему что-то происходит, независимо от того, сколько мы ищем ее. Она была у тебя целых шесть месяцев, Аликс. Неужели ты предпочла бы никогда не знать ее, не любить?

– Нет. Боже, нет. Каждая минута, проведенная с ней, была драгоценна.

Слезы наполнили наши глаза, проливаясь до тех пор, пока наше зрение не затуманилось.

– Тогда сосредоточься на этих минутах. Ты помнишь, как она в первый раз поползла? На ее лице застыло самое удивленное выражение.

И вот, когда я заговорила о Нике, то, в конце концов, заговорила и о Кэти. Я заговорила о ней впервые с тех пор, как она умерла. Мы несколько часов сидели за остывшим и забытым чаем в наших чашках, смеялись и плакали над рассказами о моей дочери. И, наконец, после всех этих бессмысленных лет, я начала исцеляться.

Глава 17

На следующее утро, собираясь на работу, я пребывала в странном настроении: онемевшая и опустошенная, но в то же время более спокойная, чем когда-либо на моей памяти. Это было странное сочетание, но я его приветствовала. Сегодня меня ничто не могло расстроить, даже звонок матери с просьбой заглянуть к ней вечером по дороге домой. Я давно с ней долго не разговаривала.

Собрав бумаги, которыми я пренебрегла в выходные, я направилась к своему «Шевроле». Когда я обошла машину с пассажирской стороны и положила документы на переднее сиденье, я услышала звуки, доносящиеся из соседней двери. Воздух наполняли жужжание циркулярные пилы, стук молотков и хриплые мужские голоса. И впервые я не стала их игнорировать.

Я закрыла дверцу машины и повернулась, чтобы посмотреть, как продвигается постройка дома. Все шло очень хорошо. Был залит фундамент, и в пятницу «Саутерн Снабженс» доставили первую партию материала. Одна из наружных стен уже стояла почти построенная – голый скелет того, что вскоре станет настоящим домом.

Я улыбнулась, когда меня пронзила волна собственнического чувства. Это все, что я могла сделать, чтобы не пойти туда и не начать отдавать приказы. Пока я не увидела Ника и совсем не забыла о доме.

Он стоял на фундаменте, широко расставив длинные ноги, уперев руки в бока, с кожаным поясом для инструментов, низко обвязанным вокруг талии. И наблюдал за мной. Несмотря на расстояние между нами, я увидела, как он подмигнул, и мое сердце с оглушительным грохотом ударилось о ребра.

Я еще не дошла до того места, где была готова поговорить с ним о прошлом или полностью простить его, но это не означало, что я была слепа. Ник был самым великолепным мужчиной, на которого я когда-либо смотрела, и черт бы его побрал, он точно знал, о чем я думаю. Его улыбка превратилась в самодовольную ухмылку, настолько полную удовлетворения, что я ничего не смогла с собой поделать. Я рассмеялась. Боже, как же я скучала по нему, скучала по тому, с кем можно флиртовать, смеяться и говорить о повседневных вещах. О том, чего у меня никогда не было с Хью.

Эта своенравная мысль немного отрезвила меня, и, махнув напоследок рукой в сторону Ника, я забралась в машину и направилась в магазин. Я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы позволить мыслям о Хью испортить мне все это. Собственно говоря, я собиралась позвонить Дженне, когда приеду на работу, и сказать, что в среду вечером встречусь с ней в придорожной закусочной.

Я также позвонила в больницу, чтобы проверить Судью, и, к моему удовольствию, он несколько секунд со мной поговорил, прежде чем тетя Джейн забрала у него телефон.

– Как он на самом деле? – спросила я.

Она рассмеялась.

– С ним все в порядке. Сегодня утром его перевели из отделения интенсивной терапии в отдельную палату, и он уже доставляет много хлопот медсестрам.

– Доктор уже приходил?

– Он только что ушел. Говорит, что у Судьи все еще есть слабость в руке, но они думают, что с помощью какой-то трудотерапии он полностью восстановит ее. Если будет продолжать в том же духе, к концу недели они отпустят его домой.

Остаток дня прошел в спешке, и я потратила его на то, чтобы наверстать упущенное, пропустив обед, чтобы продолжить работу. Уже почти закончился рабочий день, когда по стеклу между моим офисом и стойкой обслуживания клиентов постучал Кенни. Когда я подняла глаза, он показал рукой вперед, и я увидела Ника. Он снял пояс с инструментами, но в остальном выглядел точно так же, как и сегодня утром.

Я нашла время, чтобы сделать последнюю запись в книгах, затем встала и подошла к стойке.

– Ты всегда такая серьезная, когда работаешь? – спросил он с улыбкой.

– Только тогда, когда речь идет о математике, – я ответила ему улыбкой. – Что ты здесь делаешь?

Как только я появилась, Кенни начал пробираться к двери, но когда он понял, что я не собираюсь отрывать голову Нику, то нерешительно вернулся к работе.

Ник указал на несколько коробок, сложенных рядом с ним.

– Мне нужно было подобрать гвозди для гвоздодера, и так как время близится к концу, я решил сэкономить время Боуи и отвезти Дэниела домой.

Я бросила взгляд на часы.

– Он должен быть здесь через несколько минут.

– Как он?

– Прекрасно, – я ухмыльнулась. – С тех пор как он начал работать, у нас стало больше девочек, покупающих игры, чем когда-либо прежде.

– Когда я раньше проходил по этому проходу, мне показалось, что там собралась толпа, – Ник выглядел слегка недовольным. – Я надеюсь, что их внимание не вскружит ему голову.

– Нет. Он слишком похож на тебя.

– Да, но я не помню, чтобы в его возрасте за мной гонялись толпы девчонок.

– Единственная причина, по которой они этого не делали, заключается в том, что ты их игнорировал.

Он скрестил руки на стойке и наклонился вперед.

– Я не обращал на них внимания, потому что меня интересовала только одна девушка. И очень приятно снова видеть ее смеющейся.

Прежде чем я поняла, что он собирается сделать, Ник поцеловал меня, прямо там, перед Богом и всеми остальными. Всего лишь быстрое прикосновение губ, но этого оказалось достаточно, чтобы меня охватило смятение.

– С возвращением, Малышка, – пробормотал он.

Жар залил мое лицо, когда по магазину пронесся громкий боевой клич.

– Так держать, папа! – рядом с Ником появился Дэниел, ухмыляясь от уха до уха.

И он был не единственным, кто это заметил. Кенни тоже смеялся. Слава Богу, большинство покупателей уже ушли, и магазин был почти пуст.

– Он думает, что я уже потерял форму, – сказал Ник, дружески толкнув Дэниела.

– Иногда ты так себя ведешь, – ответил мальчик. – Но благодаря мне все определенно начинает налаживаться, – Дэниел выпятил свою грудь. – Я давал ему советы.

– О, неужели? – я ухмыльнулась. – Может быть, мне стоит взять тебя с собой в придорожную закусочную в среду вечером вместо Дженны? Ты умеешь танцевать?

– Зовите меня просто Джастин Тимберлейк, – парень сделал движение, которым гордились бы «N'Sync», и я моргнула.

– Ух ты. Ты не шутил. Ты нанят.

Ник отрицательно покачал головой.

– Не получится. Ему всего четырнадцать лет. Ему не разрешают ходить на свидания, если я не буду сопровождать его в качестве компаньона.

– Ты просто завидуешь, потому что он умеет танцевать, а ты нет.

– О, папа умеет танцевать. Он брал уроки.

Ник зажал Дэниелу рот ладонью, и по его шее пополз тусклый румянец.

– Я думаю, нам пора уходить.

Я широко раскрыла глаза в притворном ужасе.

– Я в это не верю. Ник Андерсон берет уроки танцев? И мир не остановился с пронзительным визгом?

– Когда ты торчишь на территории комплекса в центре Саудовской Аравии, делать особо нечего, – пробормотал он. – Кроме того, он не сказал, что у меня это хорошо получается.

Дэниел заставил Ника убрать руку ото рта.

– Получается. Вы бы видели, как он тренировался с Боуи. Они вместе ходили на занятия, и оба старались быть лучшими.

– Нам с тобой предстоит долгий разговор, когда мы вернемся домой, – Ник пристально посмотрел на Дэниела, прежде чем снова повернуться ко мне. – Как насчет ужина? Готовит Боуи, так что я не в ответе за состояние твоего здоровья.

С Линдси? Ни единого шанса. Может быть, я и заключила перемирие с Ником, но она была совсем другим делом.

– Извини. Я обещала маме, что заеду после работы.

– Ну, что ж, тогда увидимся позже.

– Конечно.

Я посмотрела им вслед, а потом перевела взгляд на Кенни.

– Сотри с лица эту ухмылку, или я уволю тебя за нарушение субординации.

Мои слова не произвели на него никакого впечатления.

– Ты не можешь меня уволить. Ты слишком сильно нуждаешься во мне. Кроме того, приятно слышать, как ты смеешься для разнообразия.

– Неужели все действительно было так плохо, Кенни?

– Не плохо, – мужчина заколебался. – Просто ты так серьезно ко всему относилась, будто если когда-то и умела веселиться, то давно забыла, как это делается.

Я на секунду об этом задумалась.

– Может, так и было. И, может быть, пришло время мне начать вспоминать.

Он похлопал меня по плечу.

– Почему бы тебе не пойти? Я запру дверь на ночь.

Мы оба удивились, когда я поцеловала его в щеку.

– Спасибо, Кенни. За все.

Этот человек уже давно просрочил повышение зарплаты, решила я, собирая свою сумку. Он проводил здесь больше времени, чем я, никогда не жаловался, и весь персонал смотрел на него снизу вверх. Я не могу управлять магазином без него.

Новый мамин дом был маленьким, одноэтажным, из красного кирпича. Он стоял в конце длинной аллеи, среди рощи высоких сосен, которые шептали на ветру, как сотни голосов, бормоча секреты, не предназначенные для человеческих ушей. Поскольку она ждала меня, я не стала стучать, просто открыла дверь и вошла в кухню.

К моему вечному шоку, она стояла у кухонного прилавка, накладывая последние штрихи на мандариновый пирог, мой самый любимый с тех пор, как я была маленькой девочкой.

– По какому случаю? – спросила я, когда она оглянулась.

В ее улыбке чувствовалась легкая нервозность.

– Это мой способ сказать, что я сожалею, – она достала две тарелки и отнесла их на стол, разрезая пирог, прежде чем продолжить. – Вчера я полночи не спала, думая о том, что ты сказала вчера в больнице.

Я наблюдала, как она суетилась на кухне, доставая вилки, готовя кофе.

– Аликс, я никогда не хотела причинить тебе боль, хотя теперь вижу, что сделала это. Ты все еще мой ребенок, и я действительно думала, что знаю, что для тебя лучше. Я думала, что ты просто обижена тем, как Хью вел себя, что со временем ты сможешь все исправить. Может быть, я уже старею. Я уже не так легко принимаю перемены, а Хью был частью твоей жизни с самого детства. Он единственный парень, с которым ты когда-либо встречалась.

– Садись, мама, – я схватила ее за руку и мягко усадила в кресло. – Самое время нам поговорить об этом.

Она сложила руки вместе на столе и выдохнула, отчего прядь волос упала ей на лоб.

– Именно это мне и говорил твой отец. Я должна была его выслушать, должна была знать, что ты не разведешься с Хью без веской причины. Мне так жаль, что я не доверяла вашим суждениям.

С моих губ сорвался короткий смех.

– Я не давала тебе никаких оснований доверять ему. Но мне уже давно следовало уйти от Хью, мама. Мы не любим друг друга. Мы никогда не любили.

– И все же ты оставалась с ним все это время. Почему? – она выглядела смущенной и расстроенной, и мое сердце болело от того, что я собирался сделать.

Иногда мы забываем, что развод затрагивает не только двух вовлеченных людей. Этот разрыв затрагивал обе семьи.

– Я осталась с ним, потому что мне было все равно, что он делает, мама. После смерти Кэти меня ничто не волновало.

– Но ты же вышла за него замуж. Должно быть, у тебя были к нему какие-то чувства, – внезапно ее лицо побледнело, а на лице появилось испуганное выражение. – Это была моя вина, не так ли? Я подтолкнула тебя выйти за него замуж.

Потянувшись через стол, я накрыла ее руку своей.

– Нет, ты не толкала меня на это. У меня были свои причины выйти замуж за Хью, – я собралась с духом и пошла дальше. – Я вышла за него замуж, потому что была беременна и напугана. Он предложил мне выход, способ дать ребенку и себе респектабельность, – я заколебалась. – Кэти не была ребенком Хью, мама.

Ее взгляд остановился на мне.

– Ник, – прошептала она.

– Да.

Секунда прошла в молчании, ее плечи опустились, когда она отвела взгляд и уставилась на стол перед собой.

– Мне кажется, я всегда это знала, просто не хотела признавать. Она была так похожа на него. Он знает?

Я отрицательно покачала головой.

– Я не уверена, что когда-нибудь расскажу ему об этом. Ты должна это понять. Все это время я винила его во всем, что случилось, мама. Я винила его за то, что он бросил меня, за то, что он не взял меня с собой. И я винила его в смерти Кэти. Теперь я знаю, что он не виноват в ее смерти, но есть еще много других вещей, которые я не уверена, что смогу когда-нибудь простить ему.

– Как он к тебе относится?

– Он говорит, что любит меня и всегда любил. На данный момент мы объявили своего рода перемирие, но это не меняет того факта, что все эти годы с ним была Линдси, или что у них есть совместный сын. После пятнадцати лет ненависти к нему я не могу снова начать доверять ему в одночасье. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова доверять ему.

– Я же с твоим отцом. Это было нелегко, но иногда приходится рисковать.

– У папы нет такого багажа, как у Ника. Он не лгал тебе.

Она устало потерла лоб.

– Жаль, что я не знала всего этого давным-давно.

– Может быть, если бы я попыталась поговорить с тобой, заставить тебя понять, я бы никогда не вышла замуж за Хью. Но я выбрала самый легкий путь и поплатилась за это. Слишком поздно менять прошлое, но, по крайней мере, я могу попытаться спасти будущее.

– Ты права, и я обещаю, больше ни слова не скажу о разводе, – ее губы дрогнули. – У Хью действительно был роман с Пегги?

– Да. Помимо прочих. У него действительно ужасный вкус, не так ли? – ухмыльнулась я.

Она рассмеялась.

– Хелена не звонила мне с тех пор, как ты столкнулась с Гретхен в магазине. Я думаю, что она выкопала себе где-то нору и заползла внутрь, чтобы спрятаться от смущения. Она была так уверена, что все проблемы между тобой и Хью – это твоя вина.

– В каком-то смысле так и было. Для того чтобы брак был удачным, нужны два человека, а я не хотела даже пытаться. Если бы я пыталась, Хью, возможно, не испытывал бы необходимости обращаться к другим женщинам. Мы могли бы научиться любить друг друга.

– Нет, – ее голос был тихим. – Ты никогда не смогла бы полюбить его так, как любила Ника, и было бы нечестно, если бы ты или Хью выбрали второе место. Ты поступаешь правильно, – она взяла нож, вытащила огромный кусок пирога и положила его на мою тарелку. – А теперь ешь.

– Мама?

Она посмотрела на меня.

– Я люблю тебя.

Мы чуть не опрокинули стол, когда бросились обниматься, и лица наши были мокрыми от слез. Мы продолжали шмыгать носом и улыбаться, пока съедали половину пирога, и я решила, что нас обоих стошнит еще до конца ночи. Но даже если и так, это не имело значения. Мы снова обрели то, что было сломано. Наше доверие и близость. И я собиралась сделать так, чтобы наши отношения больше никогда не пострадали. Я наконец-то начала вспоминать то, что когда-то знала, но забыла. Ложь и полуправда причиняют боль не только лжецу, но и людям, которых он любит больше всего.

С беспокойством я отогнала в сторону мысли о Нике. Наверное, именно в этот момент я поняла, что ему придется рассказать правду о Кэти, но пока я не была готова к этому. Я также знала, что не смогу быть с ним честной, пока он не сделает мне такую же уступку. Было ли у нас общее будущее или нет, не имело значения, пока мы не смогли распутать всю ложь и боль из нашего прошлого.

Во вторник вечером я покинула «Саутерн Снабженс» и сразу же отправилась в больницу навестить Судью. Теперь была очередь тети Дарлы сидеть рядом с ним, и по взгляду Судьи, который он бросил на нее, когда я вошла, я поняла, что мужчина почти исчерпал лимит своего терпения. Сжалившись над его неспособностью сбежать, я отправила ее вниз в кафетерий, чтобы она что-нибудь съела.

Когда она ушла, Судья вздохнул с облегчением.

– Эта женщина доведет меня до пьянства.

– Она беспокоится о тебе, – я не смогла сдержать улыбку.

– Единственное, о чем она беспокоится, это чтобы все остальные делали то, что она хочет. Как, черт возьми, я вырастил дочь, которая думает, что ее путь – это единственный путь, я никогда не пойму. Если подумать, она очень напоминает мне твою прабабушку Хоскинс.

Бабушка Хоскинс была тещей Судьи и, судя по всему, настоящим тираном. Она была проклятием его существования до тех пор, пока не умерла, правя своим мужем и дочерью железной рукой. Я много раз слышала, как Судья говорил, что это просто чудо, что он сумел оторвать мою бабушку от нее на достаточно долгое время, чтобы сбежать.

Мы перестали говорить о тете Дарле, когда вошел помощник с подносом для ужина. Я помогла Судье устроиться в постели и сняла покрывало с его еды. Я также отметила, что он ел, не жалуясь на недостаток соли. Должно быть, удар действительно напугал его.

– Врачи уже сказали тебе, когда ты сможешь вернуться домой?

– Может быть, в пятницу, если дела пойдут хорошо. Ты присматриваешь за моим садом?

– Да, сэр. Проверила его вчера вечером, когда вернулась от мамы.

Он пристально посмотрел на меня в течение секунды, верхний свет отражался от линз его очков.

– Вы с мамой опять разговариваете друг с другом?

Я кивнула.

– Теперь она понимает, почему я развожусь с Хью.

– Как раз вовремя. Мне уже надоело смотреть, как вы тут хандрите вдвоем. Кроме того, я так и не понял, почему ты вообще вышла замуж за Хью. Ты заслуживаешь кого-то получше.

– Например, кого? – я подняла вверх руку. – Нет, если подумать, то лучше не отвечай. Я не уверена, что хочу это знать.

Но я, конечно, прекрасно знала, о ком он говорит. И как будто этот разговор вызвал его из ниоткуда, в дверях появился Ник, сопровождаемый Боуи. Я могла бы сказать, что Судья был в восторге от своих посетителей.

Вскоре после того, как приехали мужчины, появились мама и папа, и маме пришлось обнимать Ника и суетиться вокруг него, пока это не стало совершенно неловко. Когда он, наконец, вырвался, то прислонился к стене рядом с моим креслом.

– Она заставляет меня чувствовать себя так, будто мне все еще десять лет, – Ник улыбнулся мне сверху вниз.

– Как мама для тебя.

Она радостно улыбалась нам с другого конца комнаты. Я чуть не застонала. Несмотря на наш вчерашний разговор, а может быть, и благодаря ему, я почти видела, как над ее головой звучали свадебные колокола.

Стараясь не обращать на нее внимания, я оглянулась на Ника.

– Как продвигается строительство дома? – я знала, что сегодня утром, когда я уходила на работу, все стены были скреплены гвоздями, и видела накладную на доставку балок для крыши.

– Быстрее, чем я ожидал. Сегодня мы натянули все стропила, а завтра они приступят к настилу, если не будет дождя. Но мне бы не помешал совет по нескольким вопросам, если у тебя сегодня вечером найдется время.

По моему телу пробежала дрожь. Я просто умирала от желания взглянуть на это место поближе.

– Конечно, – беззаботно ответила я. – После того, как уеду отсюда, мне нечем будет заняться.

– Отлично, – Ник казался таким же хладнокровным, как и я. – У Боуи еще есть кое-какие дела, и я оставил свой грузовик у дома. Как насчет того, если я поеду домой вместе с тобой?

– Хорошо. Сейчас?

– Если ты готова.

Наш диалог был ненадолго прерван возвращением тети Дарлы. Я познакомила ее с Боуи и сказала, что он хочет обменяться с ней рецептами. Потом я с удовольствием наблюдала, как она краснеет, как подросток, и бормочет «Ну, что ж, ради бога», глядя на Боуи, деловито разглаживая воображаемые морщинки на платье и поправляя выбившиеся пряди волос.

Это был первый раз на моей памяти, когда я видела тетю Дарлу взволнованной, но, судя по тому, как Боуи смотрел на нее, я не думала, что это будет в последний раз. К тому времени, как мы с Ником ушли, они уже забились в угол и без умолку болтали друг с другом.

– Где сегодня Дэниел? – спросила я, когда мы подошли к «Шевроле».

– Навещает одного из своих новообретенных приятелей. Я думаю, что они оба пристрастились к одной и той же видеоигре.

– Я рада, что он нашел себе друзей.

– Благодаря тебе.

– Нет, – я улыбнулась. – Благодаря самому себе. Он так общителен и полон энтузиазма, что никто не может устоять перед ним.

Когда мы подошли к машине, Ник протянул мне руку.

– Не возражаешь, если я поведу машину? Я уже очень давно не сидел за рулем «Шевроле».

Я уронила ключи ему на ладонь.

– Будь моим гостем.

Он открыл передо мной пассажирскую дверцу, затем обошел машину со стороны водителя, задержавшись достаточно долго, чтобы отодвинуть спинку сиденья и освободить место для своих длинных ног.

– Я рад, что ты сохранила его. Единственное место, где сегодня можно увидеть такие старые автомобили все еще в рабочем состоянии – это антикварные выставки.

Мы молчали до тех пор, пока он не выехал на шоссе, и я, наконец, решила начать свои поиски ответов, перейдя к этой теме через заднюю дверь.

– Похоже, Боуи и тетя Дарла нашли общий язык.

Ник снова улыбнулся.

– Не так уж много людей, с которыми Боуи не смог бы поладить.

– Ты сказал, что познакомились с ним, когда вы оба служили в армии?

– Вроде того, – он взглянул на меня. – Боуи ушел на пенсию, но много времени проводил на базе. Я познакомился с ним в базовом госпитале, когда он делал какие-то незначительные анализы.

Ну, вот тебе и вся тонкость. Его ответ сразу же вызвал еще десять вопросов, ни на один из которых я не хотела отвлекаться. Например, почему он оказался в больнице? И почему Боуи пошел работать на него, когда Ник не мог заработать достаточно денег, чтобы заплатить ему?

Я откашлялась и вернулась в прежнее русло.

– Тебе понравилась армия?

– И да, и нет. Одна хорошая вещь в учебном лагере – это то, что у тебя нет времени думать о своих проблемах. Все что ты хочешь сделать – заползти в постель каждую ночь и отключиться. Армия также дала мне возможность пройти через некоторые школы, без которых я не смог бы обойтись. Вот так я и получил работу в нефтяной компании Саудовской Аравии. Но с другой стороны, я не очень хорошо выполняю приказы. Вот почему я ушел, когда мое время истекло.

– Ты мог бы вернуться домой.

Его челюсть напряглась.

– Нет, не мог. Я все еще был Ником Андерсоном, парнем, который застрелил своего отца, парнем из другого конца города. Я все еще был на мели, все еще никем, – Ник снова взглянул на меня. – Как-то я обещал тебе, что когда-нибудь ты будешь гордиться мной, что я стану кем-то другим. Я не мог вернуться домой, пока не добьюсь успеха.

– И сейчас ты его добился?

Улыбка, игравшая на его губах, была мрачной.

– Ну, я больше не разорен. Компания хорошо платила, и они давали большие бонусы, чтобы заставить вас остаться дольше, чем на год. Так как они также предоставляли жилье, то не было больших расходов. Я взял то, что накопил, и вложил. Может быть, я и не дотягиваю до Моргановских стандартов богатства, но у меня достаточно денег, чтобы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. Так что да, я бы сказал, что, по крайней мере, частично преуспел. Остальные мои цели все еще витают в воздухе.

Я внимательно изучала его профиль.

– Неужели ты действительно думаешь, что я этого хотела? Что меня заботило, богат ты или беден?

Мужчина остановил машину на подъездной дорожке и заглушил мотор. В наступившей тишине его голос был тихим.

– Нет, я знал, что для тебя это не имеет значения. Но для меня это было важно, Аликс. Мне была невыносима мысль о том, что ты живешь в какой-то грязной квартире, вкалывая на ненавистной тебе работе, чтобы помочь нам прокормиться. Это бы меня погубило. Я так много хотел тебе дать, так много ты заслуживала... – его голос затих, и я поняла, что его рука сжата в кулак на руле. Он глубоко, прерывисто вздохнул и резко распахнул дверь. – Пойдем, посмотрим на дом.

Сбитая с толку, я последовала за ним по заросшей травой площадке, которая тянулась под деревьями между сараем и его домом. Как будто Ник знал, к чему клонится разговор, и хотел остановить меня, прежде чем я успею задать вопросы. Во мне вспыхнула искра гнева. Я имею право знать, черт побери. Если он любит меня так сильно, как говорит, то я заслуживаю знать, почему он почти уничтожил меня.

Странно, но даже после всего, через что я прошла, я ни на секунду не сомневалась, что он скажет мне правду. Ник мог отказаться говорить о чем-то, но ложь была так же чужда натуре Ника, как песчаная буря – дождевому лесу. Где-то по дороге я об этом забыла.

Сейчас я вспомнила об этом, и мой гнев угас, когда он помог мне взобраться на фундамент дома с рассеянным выражением на лице.

– Какого цвета по-твоему должна быть черепица?

Я изумленно уставилась на него в последних лучах солнца.

– Так вот на что ты хотел получить мой совет? Какого цвета выбрать черепицу?

Задумчивое выражение исчезло из его глаз, и Ник усмехнулся.

– Среди прочего.

Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. Ладно, если он хочет играть в игры, то я поддержу это. Но мы оба знали, что эта тема еще не закончена.

– Какую отделку ты запланировал?

– Виниловый сайдинг.

– Цвет?

– Какой цвет ты хочешь?

– Это твой дом, Ник.

Даже в тени, отбрасываемой верхним этажом, я видела, как его серые глаза потускнели.

– Нет, это наш дом.

Мне казалось, что мои внутренности плавятся в лужу на холодном бетоне у моих ног.

– Белый, – прошептала я. – Сделай так, чтобы снаружи все было белым.

Я не знаю, кто двинулся первым, и имеет ли это значение. Я знаю только, что внезапно очутилась в его объятиях, а его губы жадно впились в мои. Мы так тесно прижались друг к другу, что я чувствовала каждый дюйм его твердого тела, чувствовала тепло, исходящее от его кожи. И никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. За это короткое время мы не были двумя людьми, разделенными пятнадцатью годами и беспокойным прошлым. Мы были одним телом, одной душой, которая воссоединилась через кажущуюся непреодолимой пропасть.

Когда все закончилось, мы оба дрожали, хватая ртом воздух. Но вместо того, чтобы отпустить меня, Ник так сильно обхватил меня руками, что стало почти больно, и зарылся лицом в мои волосы.

– Боже, я не могу потерять тебя снова, – его шепот был резким, полным боли. – Не сейчас, когда я так долго ждал, чтобы обнять тебя. Думаю, это убьет меня. Но я так чертовски боюсь, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь правду.

Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

– И когда же это произойдет?

– Скоро. Так чертовски скоро.

– Но не сегодня?

Он поколебался, и я почувствовала напряжение в его теле.

– Нет, не сегодня. Я знаю, что не имею на это права, но я прошу тебя довериться мне еще немного.

Я откинулась назад и на секунду заглянула ему в глаза, затем кивнула.

– Покажи мне остальную часть дома.

Итак, в течение следующего часа мы притворялись не более чем двумя влюбленными людьми, которые деловито планировали дом, который они вместе построят. Мы держались за руки, смеялись и спорили о планировке кухни. Мы обсудили цветовую гамму, черепицу и напольное покрытие. Мы не могли перестать касаться друг друга или смотреть друг на друга, пытаясь запомнить этот запретный момент.

Когда пришло время расставаться, нам обоим не хотелось, чтобы магия заканчивалась. Мы обнялись, как подростки, стоя в передней части сарая после того, как он проводил меня домой, обмениваясь долгими, медленными, одурманивающими поцелуями, которые длились вечно, доводя нас обоих до предела выносливости и заставляя наши тела болеть.

А потом я стояла в открытой двери и смотрела, как Ник уезжает, не подозревая, что этот блаженный покой продлится всего несколько дней. Не подозревая, что, когда я, наконец, узнаю правду, ярость, вспыхнувшая во мне, уничтожит человека, которого я все еще любила всем сердцем.

Глава 18

До этого я была в придорожной закусочной всего два раза, и оба раза с Хью. Мне было невыносимо скучно сидеть за столом и ничего не делать, кроме как слушать шутки Хью и болтать с его друзьями. Музыка была слишком громкой, и дым обжигал мне нос, пока я едва могла дышать. Я ненавидела каждую минуту, проведенную здесь.

Но сегодня все было по-другому. Огромное, похожее на амбар здание, пульсировало от возбуждения и смеха, мерцало в ритме гитар, электрических клавиш и барабанов, которые я чувствовала, как стучат от моей груди до пальцев ног. Меня пронзило предвкушение, когда я остановилась в дверях и оглядела тускло освещенный интерьер, ища Дженну. Сегодня в полночь я официально стану свободной женщиной, Золушкой наоборот, и я была более чем готова.

Топот сапог, раскачивающиеся тела на танцполе загораживали мне обзор столов и всякую надежду увидеть Дженну. Я осторожно подошла к краю блестящего деревянного пола, стараясь не наступить на него. Я едва успела зайти, как Клифтон Логан, один из моих клиентов, схватил меня, издал вопль и без особых усилий протащил через танцующую толпу.

Смеясь, я поблагодарила его за галантную помощь. Он снял свою бейсболку и поклонился.

– Всегда рад помочь девице, попавшей в беду. Ты ищешь Дженну?

– Да. Ты видел ее?

Он кивнул налево.

– По-моему, это она машет рукой вон там.

– Спасибо, Клифф.

– Нет проблем. Станцуешь со мной чуть позже?

– Конечно.

Дженна откинулась на спинку сиденья, когда я подошла к ней, и с завистью посмотрела на мой наряд.

– Ты ходила по магазинам.

Я забежала домой после работы, проглотила бутерброд и приняла душ. Потом я надела свои лучшие черные джинсы, ботинки и новую алую майку, поверх которой добавила черный жакет-болеро, расшитый красными розами и отделанный металлической золотой нитью.

– Я купила это в том новом южноамериканском бутике в торговом центре.

Она вздохнула.

– Жаль, что я не могу носить красное. К сожалению, он ужасно смотрится с моими волосами.

– Да, зато ты можешь носить зеленое, а я – нет, – я подняла глаза, когда рядом со мной остановилась официантка. – Белое вино. Дженна?

Она указала на свой бокал.

– У меня есть, – официантка сделала пометку в своем блокноте и ушла. Дженна подождала, пока она не окажется вне пределов слышимости, и наклонилась ближе. – Послушай, Аликс. Хью тоже здесь. Клянусь, я не знала об этом еще несколько минут назад. Если бы это было так, я бы никогда не предложила тебе пойти в придорожную закусочную.

Я мгновенно напряглась, и все мои ожидания испарились.

– Где он сейчас?

– Два столика слева от нас и один позади.

– Он один?

Она поморщилась.

– Если ты спрашиваешь, есть ли у него женщина, то ответ – нет. С ним пара ребят с мельницы. Ты хочешь уйти отсюда?

Я вздернула подбородок.

– Ни в коем случае. Это должен быть настоящий праздник. Я не позволю ему испортить мне вечер. – Я бросила быстрый взгляд на его столик и чуть не застонала.

Он поднялся со стула и посмотрел в нашу сторону.

– Молодец, – сказала Дженна. Ее взгляд был прикован к чему-то позади меня. – А как насчет Ника?

– Ник? – озадаченная, я оторвала взгляд от Хью как раз вовремя, чтобы увидеть, куда смотрела Дженна.

Ник пересекал танцпол, направляясь прямо к нам.

О, Господи. Оба мужчины собирались добраться до нас одновременно, и я боялась, что Хью расскажет правду о Кэти из чистой злобы.

– Останови Хью! – заорал я на Дженну. – Я остановлю Ника.

Никто из нас не колебался. Как хорошо тренированная футбольная команда, она увернулась влево, а я рванул вправо. Слегка запыхавшись, я резко остановилась перед Ником и улыбнулась.

– Привет. Что ты здесь делаешь?

Его ответная улыбка была печальной.

– Ты же здесь. И где мне еще быть? Кроме того, Дэниел вытолкал меня за дверь и приказал поторопиться. Я думаю, он боится, что кто-нибудь меня опередит.

Я схватила его за руку и потащила на танцпол.

– Отлично. Потанцуешь со мной?

– Сейчас?

– Сейчас самый подходящий момент.

Как только мы заняли позицию, я развернула его так, чтобы он оказался спиной к столу, а затем заглянула ему под руку. Дженна стояла перед Хью, положив одну руку ему на бедро, а другую – на грудь. Она покачала головой, и я поняла, что она говорит очень быстро. Хью смотрел на нее сверху вниз, и на его лице проступили морщины упрямства.

– Хорошо, что я привык к тому, что Боуи ведет нас, – голос Ника нарушил мою сосредоточенность. – Что, по-твоему, я должен был сделать, ударить его?

Я должна была знать, что Ник видит меня насквозь. Откинувшись назад, я встретила его веселый взгляд.

– Конечно, нет. Я беспокоилась вовсе не о тебе, а о Хью. Это было бы так похоже на него – затеять драку.

– Хью Морган? Он никогда не казался мне человеком, способным на физическую близость.

Я достаточно расслабилась, чтобы понять, что Ник действительно был хорошим танцором. Наши тела, казалось, идеально подходили друг другу, когда мы двигались, и я подозревала, что у него было гораздо больше практики, чем с Боуи. Я подавила укол ревности, который пронзил меня.

– В обычной ситуации ты был бы прав. Но его эго полностью завязано на этом разводе, и я не знаю, сколько он выпил.

– Я думаю, что смогу с ним справиться.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем дело?

Вздохнув, я оглянулась на Дженну и Хью, затем нахмурилась. Дженна положила руку ему на щеку, и выражение лица Хью смягчилось, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

– Я не хочу, чтобы Хью использовал тебя в качестве козла отпущения за то, что наш брак не удался. Сейчас все знают об изменах Хью. Он потерял уважение некоторых важных людей в городе. Если он сумеет переломить ситуацию и возложить вину на нас с тобой, он это сделает. И все, что потребуется для того, чтобы все поверили ему, это один хороший бой на публике.

Ник положил руку мне на шею и легонько провел большим пальцем по моим губам.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Я боролась с дрожью, с желанием снова почувствовать его губы на своих губах.

– Нет, но я не хочу, чтобы ты или Дэниел оказались втянутыми в эту историю.

– Меня это не волнует, – Ник крепче обхватил рукой мою талию, притягивая ближе к себе. – Меня не волнует, что кто-то думает обо мне.

Однако его это волновало, признает он это или нет. Вопреки здравому смыслу я сдалась и обвила руками его шею. Слишком хорошо было быть вот так с ним, и я все еще испытывала боль от желания после нашей страстной встречи в сарае прошлой ночью. Даже сон не приносил облегчения, потому что мне снилось, что я занимаюсь с ним любовью. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз испытывал какое-либо желание, что теперь я была похожа на петарду с зажженным фитилем, готовую взорваться в любую секунду.

Песня закончилась, и началась другая. Я воспользовалась возможностью проверить, как там Дженна и Хью. К моему удивлению, они стояли на танцполе, обнявшись, почти в той же позе, что и мы с Ником. И снова я нахмурилась. Что-то в том, как они смотрели друг на друга, вызвало у меня неприятное ощущение в голове, но я не могла понять почему. Это было похоже на слово, которое вертится у тебя на кончике языка, но ты никак не можешь его вспомнить.

– Они действительно выглядят уютно, – сказал Ник.

И его комментарий был всем, что для этого требовалось. Внезапно на меня нахлынули воспоминания. Дженна гонялась за Хью в начальной школе, рассказывая мне, какой он милый. Она смеялась вместе с ним в младших классах, а потом расстроилась, когда узнала, что я встречаюсь с ним, чтобы скрыть свои отношения с Ником. Ее реакция после окончания школы, когда она узнала, что Хью женился на мне. Все те ночи, когда Хью не приходил домой, ночи, когда я не могла дозвониться и до Дженны. И самое ужасное – выражение ее лица в воскресенье вечером, когда я в шутку обвинила ее в том, что она завела интрижку, ничего мне не сказав. В ту ночь мне показалось, что я слышала, как кто-то крадется из ее парадной двери.

Я споткнулась, когда знание обрушилось на меня, и резко остановилась, пошатываясь.

– Боже мой!

– Аликс? Что случилось? – голос Ника звучал обеспокоено, но я не могла оторвать глаз от Хью и Дженны.

– О, Боже, – ошеломленно повторила я. – Это была Дженна. Все это время это она была другой женщиной.

– Ты не можешь этого знать.

Могла. В глубине души я знала это, не могла только понять, как я не видела этого все эти годы. Инстинктивно, бездумно я сделала шаг назад. Как будто мой пристальный взгляд привлек ее внимание, Дженна оглянулась, и наши глаза встретились. Кровь отхлынула от ее лица, и она оттолкнула Хью, как будто он обжег ее. Я видел, как ее губы произнесли мое имя, когда она направилась ко мне.

Я сделала еще один шаг назад, потом еще один.

– Нет, – прошептала я.

До этого момента я пребывала в шоке, но теперь во мне поднялись в равной мере боль и гнев. Если бы мне пришлось встретиться с ней сейчас, я не знаю, что бы я сделала. Так что даже когда Ник двинулся, чтобы преградить ей путь ко мне, я повернулась и побежала.

Кто-то окликнул меня по имени, но я не замедлила шаг. Я пробиралась сквозь толпу, расталкивая людей с силой, рожденной отчаянием. Я должна была уйти, уйти от нее, ради нас обеих. Мне нужно было на воздух.

Тяжело дыша, как марафонец в конце забега, я запрыгнула в «Шевроле» и рванула с парковки, расшвыривая за собой гравий, когда в него зарылись задние колеса машины. Я толкала старую машину сильнее, чем когда-либо прежде, и если бы я думала трезво, то знала бы лучше.

Десять минут спустя, как раз, когда я добралась до скелетообразных останков «Стар-вью», «Шевроле» заглох, снова затормозил и остановился с придушенным хрипом. Ругаясь вполголоса, со слезами на глазах, я повернула руль и позволила машине заскользить к остановке возле древнего экрана. Это было последней каплей.

Я была так далеко, что не обратила никакого внимания на огни грузовика Ника, освещающие ряды безголовых металлических стендов, когда он въехал на стоянку. В ярости я выскочила из «Шевроле» и пнула машину ногой, когда позади меня погасли фары. Затем пинала ее снова и снова, стиснув зубы, чтобы остановить крики, которые пытались вырваться наружу. Когда я начала бить кулаками по капоту, Ник схватил меня сзади, прижал мои руки к бокам и поднял с земли.

Это только усугубило ситуацию.

– Черт побери! Отпусти меня, – яростно закричала я, изо всех сил стараясь вырваться.

– Ты же сама себе навредишь, – он повернул меня лицом к себе, не выпуская из объятий. – Если тебе нужно что-то ударить, ударь меня.

Я полностью потеряла над собой контроль. Яростно колотила его в грудь, рыдания разрывали мне горло. Ник даже не вздрогнул, просто стоял там, как гранитная глыба, пока я не выдохлась. Постепенно мои удары ослабевали, я наносила их все реже. А потом я оказалась в его объятиях, прижавшись губами к его губам.

– Займись со мной любовью, – прошептала я.

– Аликс, ты очень расстроена...

Я прервала его слова еще одним поцелуем.

– Ты мне нужен, черт возьми. А теперь заткнись и займись со мной любовью.

В глубине его горла зародился низкий рык, когда я провела горячими поцелуями по его подбородку, вниз по шее. Отчаянно, почти разрывая ткань в спешке, я расстегнула его рубашку, отчаянно желая ощутить прикосновение его кожи. Ник схватил меня своими руками за задницу, и поднял меня, пока я не оказалась зажатой между его телом и машиной. Когда он снова завладел моим ртом, взяв себя в руки, я обхватила его ногами за талию, делая все возможное, чтобы приблизиться к огню.

Я смутно слышала звуки уличного движения с шоссе, но старый экран кинотеатра блокировал нас, скрывал от взгляда прохожих, и даже, если бы это было не так, меня это мало волновало. Я потерялась в запахе Ника, ощущая, как его тело двигается с мучительным трением о разделяющий нас материал.

Лишившись разума от нахлынувших на меня ощущений, я почувствовала, как Ник спустил мою куртку вниз по рукам, почувствовала, как его руки скользнули под мою майку, когда я выгнула спину. Затем мы оказались на заднем сиденье «Шевроле», одежда разлетелась во все стороны, пока мы пытались заново открыть для себя территорию, которая когда-то была такой знакомой.

Ночь была жаркой, по нашим телам скользил пот, когда мы двигались, шелк скользил по шелку. Руками и губами мы боролись друг с другом за господство, желая первыми мучить, угождать. Мои всхлипывания эхом отдавались в ночи, когда Ник прошептал непрерывный поток любовных слов, выражений желания, столь жарких, что они еще больше распалили меня.

Бесчисленное количество раз мы доводили друг друга до неровного края завершения, только чтобы в последнюю секунду отступить, желая, чтобы сладкая пытка продолжалась. Когда Ник, наконец, соединил наши тела, мы оба были безумны от эротической битвы, которую вели, битвы, в которой каждый из нас будет победителем.

С пьянящим запахом любви, окружающим нас в замкнутом пространстве, с жадным ртом Ника на моем, с его твердостью, наполняющей меня, которую я уже отчаялась когда-либо почувствовать снова, я, наконец, обрела освобождение. Это было настолько катастрофично, что я закричала, мое тело сотрясалось от восторга, который поглотил меня. Ник поймал мои крики, держал меня и оберегал, пока я корчилась в конвульсиях. Затем, когда моя дрожь начала ослабевать, он напрягся, и я обняла его, пока он изливал свою страсть в мое ожидающее тело.

Радость, какой я раньше никогда не испытывала, такая же сильная, как обретенная мной физическая победа, теплым одеялом окутала мое сердце. Я хотела остаться здесь навсегда, никогда больше не отпускать его.

Должно быть, Ник чувствовал что-то похожее, потому что даже не пытался отодвинуться. Мы прижимались друг к другу в тишине, время от времени шевеля руками, успокаивая тики и судороги толчков, когда наше дыхание возвращалось к норме.

– Господи, – прошептал он все еще хриплым от желания голосом. – Если это еще один сон, то я надеюсь, что никогда не проснусь.

– Это не сон, – я скользнула рукой вниз по длинным твердым мускулам его спины. – Ты помнишь, что в последний раз мы занимались любовью именно здесь?

– Я знаю.

– Но на этот раз все будет по-другому.

Он приподнялся на локтях и нежно провел пальцами по моим волосам, пристально глядя на меня сверху вниз.

– Как?

– На этот раз я не позволю тебе уйти. Я хочу, чтобы ты остался со мной на ночь.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Ты же ведь не слышишь, как я с тобой спорю?

Нам потребовался почти час, чтобы найти всю нашу одежду, разобраться в темноте, что кому принадлежит, а затем помочь друг другу одеться. Последнее было скорее помехой, чем помощью, так как мы использовали это как предлог для возобновления наших поддразниваний, прикосновений, мучений. Все наши запреты исчезли, как облачко дыма на сильном ветру. Мы купались в удовольствии, вызванном осознанием того, что мы вольны делать с телом другого все, что пожелаем. И каждое действие заново рождало желание, разжигало жажду, которую мы так недавно утолили.

Вернувшись в мою комнату в сарае, мы снова и снова занимались любовью. Теперь, когда первое безумие было утолено, Ник двигался медленнее. А в промежутках мы разговаривали.

– Разве это делает меня прелюбодейкой? Мой развод будет окончательным только завтра, так что формально я все еще замужем за Хью, – спросила я его.

Ник положил голову на одну руку, а другой стал рисовать легкие узоры на моем животе, между грудей. Мы оставили включенной маленькую лампу, так что я без труда заметила, как его серые глаза переместились на мои.

– Нет.

– Ты уверен?

Его рука перестала двигаться.

– Ты чувствуешь себя замужем за ним?

– Нет. Уже довольно давно.

– Ты чувствуешь себя виноватой?

– Ни в малейшей степени, – я потянулась. – Я чувствую себя прекрасно.

– Так скажи мне, если бы мы начали заниматься любовью за пять минут до полуночи, а закончили только после этого, разве это было бы прелюбодеянием для первой части, а не для последней?

Я склонила голову набок и сделала вид, что на секунду задумалась.

– Ну, не знаю. Почему бы нам не попробовать и не выяснить это?

Счастлива сообщить вам, что до полуночи я чувствовала себя так же, как и после.

В другой раз он сам завел разговор.

– Ты сделала это сегодня только для того, чтобы поквитаться с Хью?

Мы лежали тесно прижавшись друг к другу, Ник крепко прижимался к моей спине, ноги были переплетены вместе.

– Нет, – я даже не колебалась. – Меня не настолько волновало то, что он делал, чтобы желать мести.

– Но раньше ты была так чертовски расстроена.

Я перевернулась, толкнула Ника на спину и легла поперек его груди, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Да, так оно и было. Я только что узнала, что кто-то, кого я любила и кому доверяла, все эти годы использовал меня. Я не знаю. Может быть, я использовала это как оправдание. Но правда в том, что я хотела этого с той самой секунды, как ты вошел в магазин в тот первый день. Я просто не могла признаться себе в этом. Сегодня вечером ты был рядом, когда я больше всего нуждалась в ком-то, больше всего нуждалась в тебе.

Его рука скользнула вниз по моей спине.

– Так будет всегда, – он заколебался. – Но я не думаю, что Дженна использовала тебя, Малышка. Я видел ее лицо, когда она поняла, что ты все поняла. Она была напугана до самых кончиков пальцев ног. Она тоже тебя любит.

Вздохнув, я прижалась щекой к его плечу.

– Возможно. Мне нужно время, чтобы все обдумать, разобраться в своих мыслях. И я не хочу делать это сейчас.

Я почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке на моих волосах.

– А что ты хочешь делать?

– Догадайся.

В первый раз Ник сделал все правильно.

После этого мы уснули, свернувшись калачиком на узкой кровати, и наши тела переплелись, словно боялись, что другой исчезнет, если мы отпустим его хотя бы на мгновение. Ночью я проснулась и просто тихо лежала, глядя на его лицо с легким благоговением. Он был так чертовски красив, что у меня внутри все горело от боли, точно такое же чувство я испытывала, наблюдая за великолепным закатом или видя произведение искусства, которое меня трогало.

Даже расслабленное во сне, его лицо было грубовато-мужским, щетина, отросшая за день, затеняла его подбородок, волосы цвета воронова крыла были взъерошены после нескольких часов занятий любовью. Ник был волшебником, одиноким волком, который решил подчинить себе свою силу и немного отдохнуть среди простых смертных. И это великолепное создание хотело меня. Это было большим, чем я могла поверить, и меня пронзила волна чистого страха при мысли о том, что я снова потеряю его, вполне вероятно, особенно когда прошлое нависало над нами, как дамоклов меч.

Я больше не могла идти по этому пути. Ради моего здравомыслия мы должны были вытащить прошлое наружу и разобраться с ним. Пока мы этого не сделаем, я не смогу позволить себе любить его полностью, не смогу справиться с еще большей болью. У меня было ровно столько, сколько мог выдержать один человек, и я достигла своего предела.

Но сегодня, в эту единственную ночь, я хотела быть только с Ником, простить его и любить безоговорочно, независимо от того, что принесет завтрашний день. И поэтому я прижалась к нему, улыбаясь, когда он обнял меня и притянул к себе.

Когда я проснулась в следующий раз, то почувствовала медленно нарастающий жар и восхитительное трение. Я открыла глаза и увидела, что Ник пристально наблюдает за моим лицом, занимаясь со мной любовью.

– Ты хоть представляешь, сколько раз я мечтал разбудить тебя таким образом? – прошептал он.

– Сколько? – я выгнулась дугой, чтобы принять его более полно.

– Каждый проклятый день моей жизни, – в его груди зародился низкий стон. – Христос. Я мог быть в комнате, полной людей, начал бы думать о том, чтобы заняться с тобой любовью утром, а затем провел бы следующие полчаса, пытаясь скрыть результаты.

– Мне вроде как нравятся результаты, – пробормотала я. – Было бы очень жаль, если бы все это пропало даром.

Ник переплел наши пальцы вместе, закрыл глаза и коснулся своим лбом моего.

– Возможно, ты пожалеешь об этом, когда я появлюсь сегодня днем в «Саутерн Снабженс» и затащу тебя в постель.

– Ни за что, – прошептала я.

К тому времени наше дыхание участилось, и всякая возможность разумного разговора улетучилась, растворившись в чистом желании. Уже почти рассвело, и мы оба были захвачены осознанием того, что слишком скоро наша совместная ночь закончится. Мы продлевали этот момент как можно дольше, пока не могли отрицать нашу разлуку еще на одну минуту.

– Мне нужно собираться на работу, – тихо сказала я.

– Я знаю. И мне нужно убраться отсюда, пока команда не появилась в соседнем доме.

Опустив ноги на пол, я смотрела, как он натягивает джинсы. Ник поймал мой пристальный взгляд и улыбнулся.

– Могу я снова увидеть тебя сегодня вечером?

Я сделала глубокий вдох и выдохнула его одним твердым выдохом.

– Это зависит от обстоятельств.

Он сделал паузу.

– Каких?

Я нервно сжала руки на коленях, но твердо решила покончить с этим.

– От того, готов ты говорить или нет.

Ник отвел от меня взгляд, и я увидела, как напряглась его челюсть. Я сидела и ждала, пока в его голове проносились образы, которые мог видеть только он. Внезапно мужчина кивнул.

– Сегодня вечером.

Я встала на цыпочки и поцеловала его.

– Спасибо.

Он положил руки мне на плечи и покачал головой.

– Не благодари меня, пока не услышишь, что я тебе скажу.

– Я тоже должна тебе кое-что сказать.

Нас прервал стук в дверь. Я поспешно схватила халат и засунула руки в рукава, подпоясывая его, пока шла через комнату.

К моему удивлению, с другой стороны стояла тетя Джейн.

– Что-то случилось с Судьей?

– Нет, с ним все в порядке. Позвонила Дженна. Она сказала, что пыталась дозвониться до тебя всю ночь и не смогла. Я подумала, что мне лучше приехать и проверить тебя, – ее взгляд скользнул мимо меня к телефону, который я сняла с базы прошлой ночью, а затем снова к Нику. Она улыбнулась, и в уголках ее карих глаз появились морщинки. – Ник. Как чудесно, что ты снова дома. Но в следующий раз, возможно, ты захочешь затащить свой грузовик в сарай. Мне практически пришлось заткнуть Дарле рот, закрыть глаза и запихнуть ее в шкаф в прихожей, чтобы она не пришла сюда и не выгнала тебя метлой.

Мужчина улыбнулся ей в ответ и застегнул рубашку.

– Я это запомню. Тебя сегодня утром подвезут на работу? – он спросил меня.

Я почти забыла о своей машине.

– Я могу взять грузовик Судьи.

– Ладно. Я пойду и посмотрю, что можно сделать с «Шевроле», – он наклонился и крепко поцеловал меня. – Увидимся вечером.

Мы с тетей Джейн стояли и смотрели, как он идет к своему грузовику, а потом она повернулась и внимательно посмотрела на меня.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь, Аликс?

– Нет, – мой взгляд встретился с ее взглядом. – Я сейчас почти ни в чем не уверена.

Она протянула руку и убрала прядь волос с моей щеки.

– Когда ему пришлось тогда уехать, это почти уничтожило тебя. Я не хочу, чтобы тебе снова было больно.

– Не будет. Но если это случится, я не думаю, что смогу остановить это, тетя Джейн. Я все еще люблю его.

Внезапно она обняла меня.

– Тогда сражайся за него, милая. Не позволяй ничему встать у тебя на пути, иначе ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Прежде чем я успела ответить, она направилась обратно к дому, но я уловила блеск слез в ее глазах и вздохнула.

По какой-то причине «Саутерн Снабженс» в то утро превратился в сумасшедший дом. Во-первых, три полуприцепа с материалом, два из которых я не заказывала, появились одновременно. Затем целый поддон бетонных ванн без предупреждения опрокинулся, сотрясая стены, пока мы не почувствовали, что у нас было землетрясение, и едва не пропустили двух докеров. В течение следующего часа бетонная пыль от распыленных ванн наполняла воздух. Это было почти так же, как если бы власть имущие решили, что мне не хватает хаоса в моей жизни, и радостно добавили еще.

Самым ярким моментом было то, что Кенни вошел в мой кабинет и вручил мне синий, официальный конверт.

– Посыльный только что принес это от твоего адвоката.

Я осторожно открыла его и вытащила лежащий внутри документ. Облегчение и волнующее чувство счастья охватили меня, когда я увидела эти слова сверху. Свидетельство о разводе. Подписано, запечатано и доставлено. Наконец все было кончено. У Хью больше не было никакой власти надо мной. Я была свободна.

Я с трудом подавила смех, гадая, кто же выиграл приз в парикмахерской. Я надеялась, что это был кто-то, кому нужны были деньги. Судя по тому, что я слышала, это была довольно внушительная сумма.

К полудню все немного успокоилось, и у меня, наконец, появилась возможность подумать о Дженне. Как ни странно, мой гнев исчез, как будто его никогда и не было. Единственное, что осталось – это чувство утраты. Не для меня, а для нее.

Потому что, поразмыслив, я глубоко внутри себя поняла, что Ник был прав. Она не использовала меня. Дженна любила Хью, и видит Бог, я понимала, каково это – любить человека, которого ты не можешь иметь. Должно быть, все эти годы она была совершенно несчастна. Но это не помешало ей быть рядом, когда я нуждалась в ней, и она никогда не выказывала мне ни обиды, ни ревности. Это было больше, чем я могла сказать о своих чувствах к Линдси.

Я устало потерла лоб, когда депрессия накрыла меня, как мокрое одеяло. Насколько я знала, Линдси все еще жила в одном доме с Ником, хотя я старалась держаться подальше от этого района города. Часть меня хотела поговорить с ним об этом, но на этот раз все будет по-другому. На этот раз я не собиралась требовать, чтобы он сделал выбор между нами. Я не собиралась требовать этого по одной простой причине. Это должен был быть его выбор, его решение. И если Ник не мог решить, если он продолжит жить с Линдси, то, как бы сильно я его ни любила, мне он будет не нужен. Это было бы больно, но я прожила без него пятнадцать лет. Я могла бы сделать это снова, если бы мне пришлось.

Сколько раз я слышала, как люди говорили: «то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее». Больше, чем я могла сосчитать. Но я не знала, насколько жестокому меня подвергнут испытанию, прежде чем закончится этот день, или что судьба мчится ко мне со скоростью света. Судьба в лице Линдси Суоннер и моего кузена Коди.

Глава 19

После короткого перерыва на обед дела в «Саутерн Снабженс» снова пошли плохо, и я начала задаваться вопросом, не делают ли боги перерывы на обед. Во-первых, Кенни сказал мне, что Дженна хочет поговорить по телефону. Я колебалась. Я действительно хотела поговорить с ней, но не по телефону, и не тогда, когда я знала, что нас будут прерывать каждые пять секунд.

– Скажи ей, что ты не можешь меня найти, что я где-то в магазине.

Кенни выгнул бровь, но пошел делать то, о чем я попросила. Через пять минут он вернулся.

– Дуг только что звонил с пристани. Шкафы для работы Бергмана здесь, и он говорит, что они повреждены. Все обшарпаны, дверцы висят криво, и они даже не того цвета.

– Христос. А что дальше? – пробормотала я. – Хорошо, скажи ему, чтобы он собрал их и отправил обратно. Я позвоню в офис и скажу им, что у них только что закончился второй шанс. Помнишь плотника, с которым я разговаривала около месяца назад? Тот парень, который вручную мастерит шкафы в своей мастерской? – я порылась в ящике стола в поисках визитной карточки этого человека.

– Герман Инглиш?

– Да, – я задвинула ящик стола. – Он самый. Ты сможешь найти его номер?

После одного очень жаркого спора я уволила свою старую команду плотников и наняла мистера Инглиша, который был в восторге от возможности работать на нас. Потом я приняла пару таблеток аспирина.

С этого момента день пошел под уклон. К концу рабочего дня я была измотана, и все мое тело болело, хотя я подозревала, что последнее было больше связано с прошлой ночью, чем с катастрофическим днем, который я только что пережила. Я уже дошла до того, что боялась увидеть Кенни, появившегося у моей двери. Вот почему я нахмурилась, когда он появился снова.

– Что бы это ни было, я не хочу этого слышать.

Он ухмыльнулся.

– Посмотри на это с другой стороны. Завтрашний день должен быть лучше. У тебя компания.

– Кто же это? – я молилась, чтобы это была не Дженна, потому что я слишком устала, чтобы сейчас иметь с ней дело.

Все, что я хотела сделать, это примерно час отмокать в ванне с горячей водой, а затем закончить разговор с Ником.

– Твой кузен.

– Коди? – я села на стул, который только что освободила, более чем любопытная. Коди иногда звонил мне, но он редко наносил неожиданные визиты. – Скажи ему, пусть войдет.

– Хорошо. Если я тебе больше не нужен, я пойду домой. Хочешь, чтобы я запер дверь, когда буду уходить?

– Пожалуйста.

Когда Кенни ушел, я услышала приглушенные голоса, а потом посмотрела в сторону звука, доносившегося из-за моей двери. И застыла, моя улыбка исчезла. Там стоял Коди, все еще в форме, и он был не один. С ним была Линдси.

Мой пристальный взгляд перемещался с одного на другого, прежде чем остановился на моем кузене.

– Какого черта ты думал, приводя ее сюда? – мне удалось сохранить свой голос спокойным, хотя внутри меня все кипело от гнева.

Коди положил руку на спину Линдси и почти толкнул ее к стульям напротив моего стола.

– Есть вещи, которые тебе нужно услышать, прежде чем весь город узнает, Аликс, и я знал, что ты никогда не согласишься слушать Линдси, если мы дадим тебе выбор.

– Знаешь, что? У меня все еще есть выбор. А теперь убирайся к черту из моего кабинета.

– Нет. Ты должна это выслушать, – он сел рядом с Линдси и посмотрел на нее, потом снял шляпу и положил ее себе на колени. – Тебе пора узнать, что на самом деле произошло пятнадцать лет назад.

– Аликс, пожалуйста, – голос Линдси звучал мягко и неуверенно. Она выглядела почти так же, как в тот день в больнице. Может быть, чуть более нервная и чуть более бледная, но все равно красивая. – Я хотела сказать тебе, как только мы вернулись, но Ник не позволил. Он сказал, что сначала я должна поговорить с шерифом.

Коди наклонился и накрыл ее руку своей.

– И она это сделала. В прошлый понедельник, – он ободряюще улыбнулся Линдси. – Давай. Начни с самого начала.

Я неловко откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, чувствуя, как меня охватывает чувство обреченности, когда я смотрела на Линдси. Она откашлялась, пристально глядя на свои руки и руки Коди.

– Для начала, – едва заметная улыбка тронула ее губы. – Помнишь тот день на свалке, когда ты пригласила меня на церковный пикник? Ты напугала меня до полусмерти. Ты была такой сильной, Аликс. Такой дружелюбный и общительный. Я никогда раньше не встречала никого похожего на тебя.

Она глубоко вздохнула.

– После того дня я следила за каждым твоим шагом. Ты была всем, чем я хотела бы быть, и я отчаянно хотела быть твоим другом. Но я не знала, как это сделать. Было так много людей, которые любили тебя. Единственным, кто заботился обо мне, был Ник. Он был всем, что у меня было, братом и отцом в одном лице. Я думаю, что, скорее всего, умерла бы, если бы не было Ника. Именно он следил за тем, чтобы я ела, и каждый день готовил меня к школе. Наверное, мама любила меня по-своему, но у нее было так много других забот, что я потерялась в этой суматохе.

Она подняла на меня глаза, и я невольно была загипнотизирована. Я не хотела слушать ее, не хотела обращать внимания на то, что она мне говорила, но я не могла избавиться от чувства жалости, вспоминая ту испуганную маленькую девочку, которой она когда-то была.

– Но, в конце концов, мы выросли, – продолжала она. – И Ник начал меняться. Он проводил большую часть своего свободного времени на ферме твоей семьи. А когда был дома, то постоянно говорил о тебе. Я знала, что он влюблен в тебя, и была счастлива за него. По крайней мере, так было до того последнего года.

Она умоляюще посмотрела на Коди, и он кивнул.

– Продолжай. У тебя все хорошо получается.

Ее руки тряслись, а подбородок дрожал, прежде чем она снова заговорила.

– Той осенью у моей матери родился Билли, мой младший брат. Фрэнк часто околачивался возле нашего дома, но, когда его там не было, приходили другие мужчины. Мама терпеть этого не могла, но это был единственный способ заработать лишние деньги. После рождения Билли мистер Говард, отец Дженны, помог ей устроиться на работу в придорожную закусочную, обслуживая столики, и дал немного денег на ребенка. Но денег на няню не хватало, и я не вернулась в школу. Вместо этого я осталась дома, чтобы заботиться о своем брате. Я ненавидела школу, так что не возражала. Но потом поблизости начал слоняться Фрэнк, пока мама была на работе. Он пугал меня тем, что внимательно следил за каждым моим движением, тем, что все время пытался остаться со мной наедине.

Внезапно в моей памяти что-то начало щелкать.

– Ты сказала Нику. Вот почему он хотел, чтобы все думали, что вы встречаетесь.

Линдси облегченно вздохнула.

– Да. Мы оба боялись того, что случится, если Фрэнк останется со мной наедине. Ник думал, что если его отец поверит в то, что мы пара, то это немного замедлит его продвижение. Какое-то время так оно и было. Но однажды вечером он пришел ко мне после того, как я уложила Билли спать, настолько пьяный, что едва мог ходить, и я едва убежала от него, запершись в спальне. Если бы он был трезв, замок бы его не остановил.

Она подняла руку и устало потерла лоб.

– В тот день, когда ты появилась на заправке и увидела нас с Ником вместе, я только что закончила рассказывать ему о том, что сделал Фрэнк. Я знала, что ты думаешь, Аликс, но я была в ужасе. Ник был в ярости, и ему было слишком стыдно за своего отца, чтобы сказать тебе правду. Он сразу же отправился домой и встретился с Фрэнком. У них была ужасная драка, худшая из всех, что я когда-либо видела. Ник велел ему держаться от меня подальше, но Фрэнк не слушал. Он продолжал кричать, что я всего лишь мелкая шлюха, как и моя мать, и что если я могу раздвинуть свои ноги для Ника, то, черт возьми, могу раздвинуть их и для него. Я думала, что они просто подерутся, но к тому времени Фрэнк уже немного побаивался Ника. Ник уже не был тем маленьким мальчиком, которого Фрэнк бил раньше. Он был моложе и сильнее Фрэнка, и не ослабел от постоянного пьянства.

Ее взгляд снова встретился с моим.

– Я не спала с Ником, Аликс, клянусь тебе. Для меня это было бы равносильно кровосмешению. Да, я любила Ника, но не так сильно. Он был моей семьей.

Мое сердце колотилось так сильно, что я слышала в ушах шум крови. Я сложила два и два, и мне не нравился ответ, который я получила. Потому что, если она говорит правду, если она действительно не спала с Ником, тогда Дэниел... Боже. Боль пронзала мой живот до тех пор, пока мне не захотелось согнуться пополам и схватиться за живот, а тошнота оставила горький привкус в горле.

Линдси, должно быть, увидела понимание в моих глазах. Ее свободная рука прекратила свои нервные движения, и она стала леденяще спокойной.

– Именно тогда Ник начал проводить со мной вечера. Он возвращался домой сразу после работы и оставался до возвращения мамы. Мы оба знали, что Фрэнк просто ждет подходящего момента, ждет, пока я останусь одна. Ник пытался уговорить меня уйти. Он даже предложил мне свою помощь. Он узнал об этой программе, которая есть у них в Литл-Роке, что-то вроде рабочей группы. Они обучали отставших старшеклассников в разных областях, а затем помогали им найти достойную работу.

Она понизила голос.

– Но помоги мне Бог, я его не послушала. Я была слишком слаба, слишком боялась оставить все, что знала, и остаться одной. И я не могла понять, почему я должна была это сделать. В конце концов, у меня был Ник. Я знала, что он будет защищать меня так же, как и всегда.

Она на мгновение закрыла глаза, прежде чем снова посмотреть на меня.

– И он это делал. Пока ты не предъявила ему ультиматум. Я или ты. Он должен был сделать выбор. И потому, что он любил тебя и не мог смириться с мыслью потерять, он выбрал тебя.

С ее губ сорвался болезненный смешок, а я вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.

– После этого я много лет ненавидела тебя, винила во всем, что случилось.

– Линдси, я ничего не знала. Если бы Ник мне сказал...

Она неопределенно махнула рукой в воздухе.

– Теперь я знаю, что это была не твоя вина, хотя мне потребовались годы, чтобы понять это. Видишь ли, я не поверила Нику, когда он сказал, что больше не останется со мной. Я подумала, что это какая-то шутка. Я сидела на диване и смотрела, как он уходит, ожидая кульминации. Но ничего не произошло.

Она втянула в себя воздух, который больше походил на полузадушенное рыдание.

– Когда я поняла, что он говорит серьезно, что он не вернется, я чуть не сошла с ума от страха. Потом, примерно через час, я услышала, как на свалку заехал грузовик. Это был вечер пятницы. Мне и в голову не приходило, что это может быть Фрэнк. Я решила, что он будет пить до утра, как обычно. Я думала, что вернулся Ник. Поэтому я проверила Билли, убедилась, что он спит, и побежала к трейлеру. Но это был не Ник. Там был Фрэнк, и на этот раз он не был пьян.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и она крепко сжала руку Коди.

– Я пыталась бежать, но было уже слишком поздно. Он поймал меня и потащил обратно в трейлер. Когда я дралась с ним, он бил меня до тех пор, пока я почти не потеряла сознание. А когда я больше не могла двигаться, он сорвал с меня одежду и изнасиловал. И не один раз, а снова и снова. Как будто он хотел наказать меня за то, что я так долго ускользала от него.

Она подняла левую руку и смахнула слезу.

– После этого все как-то расплывается. По-моему, он ненадолго ушел в спальню. А когда я услышала, что он возвращается, то поняла, что все повторится снова, что он не остановится, пока не убьет меня. Я сорвалась. Не знаю, откуда у меня взялся пистолет, и не знаю, как у меня хватило сил им воспользоваться, я помню только, как нажала на курок. Даже после того, как пистолет разрядился, я продолжала нажимать на курок. Именно этим я и занималась, когда меня нашел Ник. Он отобрал у меня пистолет и отнес домой, а потом позвонил маме и сказал, чтобы она отвезла меня в больницу. Как только она приехала, он вернулся в трейлер, убрал мои отпечатки пальцев с пистолета и позвонил в полицию.

– И сказал им, что убил Фрэнка, – прошептала я.

Линдси взглянула на Коди, и он кивнул в ответ на мое заявление.

– Очевидно, Линдси была не в том состоянии, чтобы ее допрашивали, и Ник это знал. Она не разговаривала и не двигалась, просто оставалась там, куда ее положили, даже не моргая. И Ник во всем винил себя. Это почти уничтожило его. Я думаю, что часть его считала, что он должен быть наказан.

Коди пристально наблюдал за мной с озабоченным выражением на лице, пока говорил.

– Все, что она тебе рассказала – правда, Аликс. Я потратил последнюю неделю, проверяя все детали. Лиз знала, что произошло. Наверное, Ник ей сказал. И поскольку она не хотела, чтобы убийство Фрэнка свалилось на Линдси, она отвезла ее в больницу в Парагулд. Тамошние врачи известили шерифа округа Грин, но они ничего не знали о Фрэнке и, вероятно, не связали бы его смерть с изнасилованием, если бы узнали. Линдси не могла рассказать им, что случилось, и Лиз тоже. В конце концов, они списали это на нераскрытое изнасилование и закрыли дело. Я поговорил с врачами, с шерифом, с Лиз и даже с Ником. Нет никаких сомнений, что это была самозащита.

У меня кружилась голова, как будто я выпила галлон вина, волны головокружения накатывали на меня, что я едва могла удержаться в кресле. Я была готова услышать, что Фрэнк изнасиловал ее. Чего я никак не ожидала, так это обнаружить, что Ник солгал насчет убийства своего отца.

Именно тогда мои чувства начали меняться. До этого момента я была поглощена чувством вины и жалости к Линдси. Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы пройти через то, что она пережила, и отчасти это была моя вина. Но сейчас во мне медленно начал нарастать гнев, помогая мне взять себя в руки. Я наклонилась вперед и скрестила руки на столе.

– Ты была беременна. Дэниел – не сын Ника, а его брат.

– Да, – Линдси снова взялась за эту историю. – Мама первой поняла, что я беременна, но ничего мне не сказала. Я думаю, она боялась того, что я сделаю. К тому времени я, наконец, начала приходить в себя после изнасилования, но все еще не была устойчива психически. Поэтому она узнала, куда послали Ника, и позвонила ему. Вместе они решили, что Ник будет считать меня своей сводной сестрой в своих армейских записях. Мама не могла позволить себе заплатить за больницу, а в армии были хорошие больницы. Если бы Ник был моей единственной опорой, я могла бы бесплатно лечиться как его иждивенец. Они также решили, что будет лучше не говорить мне о ребенке до тех пор, пока я не окажусь в безопасном месте с людьми, которые будут за мной наблюдать.

Когда Линдси поколебалась, Коди снова вмешался.

– Они подождали, пока Ник почти закончит базовую подготовку, а потом Лиз посадила Линдси на автобус до Кентукки. Лиз боялась, что люди начнут задавать вопросы, поэтому она сообщила о пропаже Линдси. Тем временем Ник сделал всю бумажную работу, и все было готово. Он встретил ее на автобусной остановке и отвез прямо в больницу.

– И это хорошо, что он так поступил, – сказала Линдси. – Когда мне сказали, что я беременна, я едва не свихнулась. Мне была невыносима мысль о том, что во мне есть частичка Фрэнка Андерсона. Это было все равно, что быть изнасилованной снова и снова, но на этот раз это было уже не остановить.

Она посмотрела на свои руки, и я заметила, что она снова надела одежду с длинными рукавами.

– Я пыталась покончить с собой. Каждый раз, когда они оставляли меня одну больше чем на минуту, я пыталась это сделать. Я ненавидела этого ребенка. Если единственный способ избавиться от него – это покончить с собой, то именно это я и должна была сделать. Пока не родился ребенок, они приставили ко мне круглосуточную охрану. А потом, когда он родился, я даже смотреть на него отказалась. Мне было все равно, что с ним случится.

Коди обнял ее за плечи.

– Ник взял на себя всю ответственность за Дэниела. Когда Линдси отказалась от своих прав на него, Ник усыновил его. Ты знакома с Боуи Грантом?

Я кивнула.

– Ну, Ник познакомился с Боуи, когда тот навещал Линдси в больнице. Боуи ушел на пенсию, у него не было семьи, и он вроде как взял Ника под свое крыло. Когда приехал Дэниел, Боуи переехал к ним и заботился о ребенке, пока Ник работал. Линдси пролежала в армейском госпитале еще четыре года, пока не закончилась служба Ника.

Она кивнула.

– После того, как ребенок появился на свет, они назначили мне программу медикаментозного лечения, и постепенно мне стало лучше, хотя я все еще была далека от того, чтобы быть нормальной. К тому времени, как Ник поступил на работу в нефтяную компанию, врачи решили, что я уже достаточно продвинулась, чтобы покинуть больницу и жить одна. Поэтому я поехала с ними, когда они переехали в Саудовскую Аравию. Но я все еще едва могла выносить вид Дэниела. Я не горжусь этим, но ничего не могу с собой поделать. Когда я смотрела на него, то не видела Дэниела. Я видела Фрэнка.

Мои ладони были скользкими от пота, и я вытерла их об одежду, когда откинулась назад.

– Но ты, должно быть, жила с ними?

– Нет. Ник договорился с компанией, чтобы у меня была своя квартира. Я все еще ходила к психиатру, и как только Дэниел пошел в школу, Боуи взял на себя заботу обо мне.

Я попыталась расслабиться, но чем дольше мы разговаривали, тем больше я злилась и напрягалась.

– Дэниел сказал, что это ты уговорила Ника вернуться домой.

В ее глазах появилось какое-то отстраненное выражение, и она грустно улыбнулась.

– Бедный Ник. Он пытался защитить и меня, и Дэниела, хотя был очень несчастен. Мы все знали, что он не может забыть тебя, что он все еще любит тебя. Я больше не могла этого выносить, не могла позволить этому продолжаться. Чувство вины съедало меня заживо. Я знала, что, если кто-то из нас хочет иметь шанс на нормальную жизнь, я должна вернуться и посмотреть в лицо прошлому. Я должна была все исправить.

– И что же ты теперь будешь делать? – я заставила себя сложить руки на коленях.

Ее взгляд снова сфокусировался и встретился с моим.

– Я собиралась пожить некоторое время с матерью, но Коди убедил меня остаться. Видишь ли, Дэниел еще не знает всей правды. Он все еще думает, что Ник застрелил Фрэнка. Я не знаю, как он отреагирует, когда узнает, что произошло на самом деле, но он заслуживает знать, почему его мать все это время игнорировала его. И я действительно хочу попробовать узнать своего сына получше.

После этого они не стали надолго задерживаться. Я проводила их до двери и отперла ее, чтобы выпустить наружу, едва сдерживая гнев. На пороге Линдси остановилась и положила руку мне на плечо.

– Пожалуйста, прости Ника. Он так сильно любит тебя, и так боялся, что ты возненавидишь его, когда узнаешь правду.

Я не ответила ей, и ее рука упала, а в глазах появилась печаль.

– С тобой все в порядке? – спросил Коди.

– Я в полном порядке, – мой спокойный тон хорошо скрывал кипевшее во мне смятение..

– Если я тебе понадоблюсь...

– Я позвоню, – перебила я его.

Я хотела, чтобы они ушли из моего магазина, исчезли с моих глаз.

Я заперла за ними дверь и вернулась в свой кабинет, остальная часть магазина была погружена в темноту. Я медленно опустилась на стул и закрыла лицо руками. Время ползло незаметно, пока я сидела там, обдумывая каждую деталь услышанного. И с каждым тиканьем часов росла моя ярость.

Я знаю, о чем вы думаете. Любой здравомыслящий человек пришел бы в восторг от того, что Ника, наконец, оправдали. Любая здравомыслящая женщина была бы вне себя от счастья, узнав, что мужчина, которого она любила, не обманул ее, что он действительно любил ее.

Но я не была рациональным человеком.

Вы должны помнить, что в течение пятнадцати лет я изо всех сил старалась заставить себя ненавидеть Ника. В течение пятнадцати лет я обвиняла его в смерти Кэти. В течение пятнадцати долгих, мучительных лет я обвиняла его в том, что он не хочет меня. Единственное, в чем я его не винила, так это в том, что он уехал. За то, что бросил меня, да. Но не за то, что уехал. Я думала, что у него не было выбора, что его заставили это сделать.

Теперь я знала лучше, и это было хуже, чем я когда-либо считала возможным. Все эти старые чувства захлестнули меня, тянули вниз, пока я не утонула в них.

Потому что у него был выбор. Он мог сказать правду и остаться здесь, чтобы помочь Линдси. Никто бы не стал подвергать ее аресту после того, что она пережила. Он мог бы довериться мне настолько, чтобы рассказать все с самого начала. Если бы он это сделал, я, возможно, смогла бы помочь, остановить цепь событий, которые произошли.

Он решил взять на себя вину за смерть Фрэнка и оставить меня совсем одну. Решил защитить Линдси и ее ребенка, ребенка изнасилования, в то время как мой ребенок был оставлен умирать.

Боль и горе от смерти Кэти поразили меня так, словно это случилось только вчера. Мне показалось, что кто-то разорвал мне грудь и вырвал сердце. И моя ярость росла. Вне всякой пропорции она росла, пока я не задрожала от нее.

Я не выходила из магазина, пока не село солнце. Если бы кто-нибудь увидел меня, остановился поговорить со мной, я бы выглядела спокойной. Как-то неестественно. Но это была бы самая далекая от истины вещь. Теперь я могла думать только об одном, об одной вещи, которую я хотела сделать.

Я хотела причинить Нику такую же боль, какую он причинил мне. Я хотела, чтобы он чувствовал то же самое, что и я, и знал, что это он сделал это со мной. А потом я больше никогда не хотела его видеть.

Его грузовик в одиночестве стоял возле дома, который он строил, но в данный момент я не обращала на него внимания. Мне нужно было еще кое-что сделать, прежде чем я столкнусь с ним лицом к лицу.

Проходя через амбар, я включила свет и направилась в свою комнату. Оказавшись внутри, я схватила со стола стул и подтащила его к бельевому шкафу. Стоя на сиденье, я протянула руку далеко в темноту верхней полки, пока мои пальцы не сомкнулись вокруг спрятанной там коробки. Я открыла крышку и вынула содержимое, позволив пустой коробке упасть на пол.

За прошедшие годы один из ларьков превратился в хранилище для различных инструментов, которыми теперь редко пользовались. Я порылась в куче бумаг, пока не нашла то, что искала. Старую ржавую кувалду. Положив на наковальню кулон в форме сердца, на котором было написано мое имя и имя Ника, я подняла ее над головой и изо всех сил опустила. Снова и снова я колотила по нему, пока очертания не стали неузнаваемы. А потом я подняла бесформенный кусок металла и повернулась.

Позади меня стоял Ник, его лицо было бледным в свете ламп над головой.

– Ты знаешь.

Я рукой вытерла со лба пот.

– Да, я знаю.

– Черт бы побрал Линдси, – он сделал шаг вперед. – Я сам хотел тебе сказать, чтобы ты все поняла...

– Стой там, – мой голос был холоден. – Я не хочу слышать никаких твоих оправданий.

– Аликс, пожалуйста...

– Ты – ублюдок, – прошептала я, когда мое ледяное спокойствие разрушила ярость. Я швырнула в него кулон, не в силах больше выносить его прикосновения. Он ударился о его руку и отскочил в сторону. – Ты знаешь, что я была на похоронах твоего отца? Я пошла, потому что хотела сказать ему, что ты лучше его, что ты никогда не сможешь быть таким, как он.

Из глубины меня вырвался смех, смех, рожденный болью и гневом.

– Ты действительно одурачил меня.

– Аликс, – это была сдавленная, отчаянная мольба, но я не стала ее слушать.

– Позвольте мне рассказать тебе, что произошло после того, как ты решил, что твое скользкое благородство для тебя важнее, чем я. Через две недели после твоего отъезда я обнаружила, что беременна, Ник. Беременна твоим ребенком. И Боже, мне было так страшно, но я была счастлива. Счастлива, потому что у меня была часть тебя, которую никто не мог у меня отнять. Я боялась, потому что не знала, что делать, и не хотела причинять боль своей семье.

То немногое, что еще оставалось на его лице, отхлынуло, оставив его глаза, похожие на две темные ямы, уставившиеся на меня в шоке.

– Боже.

– Ты можешь забыть о том, чтобы взывать к Богу, – яростно сказала я. – Он заботился обо мне не больше, чем ты.

Только гнев поддерживал меня, заставлял говорить. Красный туман ярости застилал мои глаза, пока не коснулся всего, что я видела. Нуждаясь в выходе для этой грубой агонии, пронизывающей меня, я расхаживала взад и вперед перед ним.

– Хью узнал, что я беременна, и все равно сделал мне предложение. Я не знала, что еще можно сделать, поэтому согласилась. Я не любила его, но была готова жить с ним, чтобы дать твоему ребенку имя. И он был готов взять на себя ответственность, которую ты не хотел брать. Он утверждал, что ребенок его собственный, и по-своему любил ее так же сильно, как и я.

Я резко повернулась к нему лицом.

– Совершенно верно, Ник. У нас родилась дочь. Красивая маленькая девочка, которая была твоим зеркальным отражением. Она была моей жизнью, единственным существом, о которой я заботилась после твоего ухода.

В порыве гнева я положила руку ему на грудь и толкнула.

– Так скажи мне, – прорычала я. – Где ты был, когда она умерла? Ты навещал Линдси в больнице? Ты были занят тем, что менял Дэниелу подгузники, смеялся вместе с ним? Любил его, тогда как Кэти умерла в одиночестве, так и не узнав своего отца? Что ты делал, когда я так отчаянно нуждалась в тебе, когда я прошла через ад ее смерти без тебя?

Это был первый раз в моей жизни, когда я видела, как человек полностью разрушается, и я надеюсь, что никогда больше не увижу этого. Прямо на моих глазах Ник постарел лет на двадцать. Выражение его лица было такой ошеломляющей смесью ужаса и горя, что оно до сих пор преследует меня, и все его тело, казалось, сжалось само по себе.

Плечи его поникли, он поднял руки и закрыл ими лицо, его тело сотрясалось от резких рывков.

– Прости, – прошептал Ник срывающимся от боли голосом. – О, Боже, мне так жаль.

Поэтому я сделала то, что намеревалась сделать той ночью. Я уничтожила Ника без малейших угрызений совести и сожалений. Я раздавила его, как жука, под каблуком своих мучений. И когда это было сделано, все, что у меня осталось – это пустота.

Я устало махнула рукой в сторону двери.

– Просто уходи. Убирайся с моих глаз.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел, спотыкаясь, как старик, исчезая в ночи.

Не знаю, сколько времени я простояла там, тупо уставившись на стены, опустошенная всеми эмоциями и усталая до глубины души. Меня привели в чувство кошки, обвиваясь вокруг моих лодыжек и требуя внимания.

Только после этого я вернулась в свою комнату. Я вошла внутрь, достала из шкафа чемодан и принялась беспорядочно запихивать туда одежду. Я не знала, куда иду, я только знала, что не могу здесь оставаться. Не в комнате, которая хранила так много воспоминаний, в комнате, где мы с Ником занимались любовью. Неужели это было только вчера вечером? Казалось, это было много веков назад.

В конце концов, я оказалась в хижине моего дяди Верна в Харди. Не спрашивайте меня почему, потому что у меня нет для вас ответа. Должно быть, одного взгляда на мое лицо ему было достаточно. Он открыл дверь и впустил меня, ни разу не спросив о моем прибытии. Я заставила его пообещать сохранить тайну и всю следующую неделю спала или сидела на берегу реки Спринг, глядя в ледяную воду. Иногда он ставил передо мной еду, но я редко к ней прикасалась.

Кто знает? Если бы меня не нашла Дженна, возможно я все еще была бы там.

Глава 20

Маммот-Спрингс, исток реки Спринг, находился на границы штата Арканзас с Харди, штат Миссури. Вода, льющаяся из подземных источников, была ледяной, и когда она смешивалась с более теплым воздухом наверху, ночной туман был обычным результатом. Он зловеще висел над рекой, кипя, как живое существо, пока его не выжигало солнце, придавая заднему двору дяди Верна мистический, сказочный вид.

Я проснулась рано утром в субботу, еще до рассвета, услышав, как дядя роется в шкафу в прихожей в поисках своих рыболовных снастей. Я тихо прислушалась к тому, как закрылась входная дверь и как завелся его грузовик, а затем соскользнула с кровати. Натянув джинсы и старую футболку, я босиком поплелась на кухню.

Кофе все еще был горячим, поэтому я налила себе чашку, схватила одну из фланелевых рубашек дяди Верна, чтобы согреться в утренней прохладе, и спустилась к реке. Сидя на берегу, потягивая кофе, я наблюдала, как над горами поднимается солнце и позволила покою проникнуть в меня.

Журчание реки успокаивало, почти гипнотизировало. Первые лучи света пробились сквозь туман, превратив влажную от росы паутину в драгоценное зрелище необычайной красоты. На другом берегу реки к воде нерешительно подошла лань, а рядом с ней был полувзрослый олененок.

Увидев меня, она застыла с высоко поднятой головой и длинными ушами, повернутыми в мою сторону. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, но, когда я не двинулась с места, она решила, что я не представляю угрозы. Опустив голову к воде, она пила, пока рыжая белка бранилась с дерева. Вода капала с морды лани, когда она снова подняла голову, и она не сводила с меня глаз, пока олененок по какому-то безмолвному сигналу поворачивал к реке. Затем они оба исчезли в лесу, как призраки, оставив меня гадать, не приснились ли они мне.

Я еще долго продолжала сидеть там после того, как мой кофе был выпит, еще долго после того, как туман рассеялся, превратившись в ничто. Мое внимание привлек солнечный свет, отражаясь от серебристой чешуи форели, прыгающей с порогов в погоне за насекомыми, парящими над водой. И постепенно я начала осознавать, что что-то чувствую.

Или, может быть, это был недостаток чего-то, что я чувствовала. Потому что впервые с тех пор, как умерла Кэти, боль исчезла. Во мне не осталось ни капли гнева. Он словно сгорел, оставив меня чистой и целой, как металл, выкованный в доменной печи.

Я размышлял над этим удивительным открытием, когда услышала тихие звуки шагов, доносящиеся из хижины. Они остановились позади меня.

– Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

Я осторожно поставила свою чашку на землю рядом с собой.

– Как ты меня нашла?

Огненно-рыжие волосы Дженны появились в поле зрения, когда она села, пристально глядя на реку.

– Вчера вечером мне пришло в голову, что это единственное место, куда мы не заглянули. Я решила, что если позвоню, то твой дядя не скажет мне правду, поэтому приехала посмотреть сама.

Я обхватила руками колени.

– Наверное, все на меня сердятся.

– Они напуганы. Коди рассказал нам, что произошло в магазине. Он винит себя за то, что оставил тебя одну после этого, но сказал, что ты казалась такой спокойной, что ему и в голову не пришло, что ты можешь сделать что-то радикальное.

Когда я ничего не сказала, женщина приняла позу, идентичную моей.

– Судья вернулся домой из больницы неделю назад, в пятницу, и твоя тетя Джейн занималась делами в «Саутерн Снабженс». Кенни говорит, что у нее это очень хорошо получается. Возможно, ты захочешь оставить ее в качестве ассистента, когда вернешься.

Она повернула голову ровно настолько, чтобы увидеть меня краем глаза.

– Боуи привез твою машину обратно. Он говорит, что теперь с ней все должно быть в порядке.

Я уткнулась лбом в колени.

– А Ник? – и конечно я все это почувствовала.

Ужас от того, что я сделала с ним, с нами, и осознание того, что я никогда не смогу взять свои слова обратно.

– Не знаю. Никто его не видел. Он даже перестал работать над домом.

На несколько минут мы замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Дженна была единственной, кто нарушил молчание.

– Ты меня ненавидишь? Я знаю, о чем ты думаешь, но клянусь, Аликс, я не использовала тебя.

– Я знаю.

Наконец, она удивленно посмотрела на меня.

– Знаешь?

Я подняла голову и кивнула.

– После того, как у меня было время подумать об этом, я поняла, что была более шокирована и расстроена, потому что не поняла этого раньше, чем из-за того, что ты сделала, – слегка подвинувшись, я повернулся к ней лицом. – Ты его любишь.

– С тех пор, как мы были детьми, – она вздернула подбородок. – И он любит меня, – ее бравада лопнула, как дырявый воздушный шар. – Боже, это было так тяжело – любить и его, и тебя. Я ненавидела себя и ненавидела Хью за то, что у него не хватило мужества противостоять своей семье. Хелена ясно дала понять, что я не являюсь «подходящей» женой для Моргана, и Хью всегда делал то, что она ему говорила.

– Жаль, что ты мне не сказала. Я бы никогда не вышла за него замуж.

– Я знаю. Мне бы тоже этого хотелось. Но я знала, что ты любишь Ника, поэтому мне и в голову не приходило, что все может так выйти из-под контроля. Я не поверила своим ушам, когда узнала, что ты вышла замуж, – она взглянула на меня. – Хью был первым парнем, с которым я переспала, и все время, пока он встречался с тобой, он приходил ко мне после того, как провожал тебя.

Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась.

– Господи, в каком же мы были беспорядке! Все то время, пока я тайком спала с Ником, чувствуя себя чертовски виноватой за то, что использовала Хью, он делал то же самое с тобой, – я положила руку ей на плечо. – Мне очень жаль, Дженна. Ты, наверное, единственный невиновный в этом фиаско.

– Нет, не надо, – она покачала головой, и ее рыжие кудри подпрыгнули. – Я вовсе не невинна. Никто не выкручивал мне руки и не заставлял продолжать встречаться с Хью. И какое-то время после того, как ты вышла за него замуж, я этого не делала. Но потом умерла Кэти. Ему тоже было больно, Аликс, а ты просто отключилась. Когда он пришел ко мне за утешением, я слишком сильно его любила, чтобы отказать.

– Бедный Хью, – пробормотала я. – Должно быть, он был так же несчастен, как и я. Так что все те разы, когда я думала, что есть другие женщины, это всегда была ты.

На этот раз ее смех был горьким.

– О, были и другие. Ирония в том, что он делал это не для того, чтобы причинить боль тебе, а для того, чтобы причинить боль мне. Каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, я просила его не возвращаться, а он находил кого-нибудь другого, чтобы помучить меня. И это всегда срабатывало. Через несколько недель он появлялся у моей двери и говорил, как ему жаль, как сильно он меня любит, и я принимала его обратно. Это было похоже на зависимость от наркотика. Я знала, что не должна этого делать, но ничего не могла с собой поделать.

– Ну, теперь он свободен. Если Хью тебе нужен, он весь твой.

Подруга криво усмехнулась.

– Спасибо, но я не уверена, что он мне нужен. В последнее время я много думала о себе и решила, что заслуживаю кого-то лучшего, кого-то, кто любит меня настолько, чтобы рассказать об этом всему миру, и кто готов сражаться за меня, если это потребуется. Может быть, это я слишком хороша для Хью. Если он не изменится и не повзрослеет, я спишу его со счетов как безнадежное дело.

Мы с пониманием переглянулись, прежде чем она спросила.

– Что насчет тебя и Ника?

Мой взгляд снова вернулся к реке.

– Все кончено. Больше нет Ника и меня.

Боль, охватившая мое сердце, когда я, наконец, облекла свои мысли в слова, была почти невыносимой. И мне некого было винить, кроме самой себя.

– Я в это не верю. Он без ума от тебя.

– Может, и был, но сейчас уже нет. Только не после того, что я с ним сделала. Этого никто не смог бы простить. Даже через миллион лет.

– Ты рассказала ему о Кэти?

Я моргнула, пытаясь прогнать влагу, скопившуюся в моих глазах.

– Дженна, я не просто ему рассказала. Я разорвала его в клочья, очень жестоко и намеренно. Я хотела причинить ему боль, и мне это удалось больше, чем я могла себе представить. Он больше никогда со мной не заговорит.

– Ты не можешь этого знать.

– Ты его не видела. Он был уничтожен, и это моя вина. Ты сказала, что он перестал работать по дому. Поскольку он строил его для меня, это должно тебе кое-что сказать.

– Я все понимаю, – подруга глубоко вздохнула и криво улыбнулась мне. – Как ты думаешь, есть программа из двенадцати шагов с мужчинами, в которой мы могли бы поучаствовать.

– Так или иначе, я не думаю, что это сработает для нас обеих, – ответила я несчастно.

– Наверное, ты права. Но ты не можешь прятаться здесь вечно. Рано или поздно тебе придется вернуться домой.

– Я не могу, – прошептала я. – Я не могу вернуться в амбар и отказываюсь переезжать к своей семье, как будто мне десять лет.

Она на секунду задумалась, склонив голову набок.

– Тебе и не нужно этого делать. У меня есть дом, в который ты можешь переехать. Он маленький, всего две спальни, но полностью меблирован и находится всего в паре кварталов от «Саутерн Снабженс». Владельцы хотели продать его, но рынок был вялым, и они готовы сдать его в аренду. Все, что нам нужно сделать, это перевезти твою одежду, и ты сможешь устроиться там до наступления темноты.

Может быть, пришло время для каких-то перемен. До сих пор в моей жизни не было ничего такого, о чем стоило бы кричать. Внезапно я приняла решение и встала.

– Давай я возьму свои вещи и оставлю записку дяде Верну.

Наверное, часть меня надеялась, что, когда Ник узнает, что я вернулась, он позвонит. Это была маленькая, тщетная надежда, но, тем не менее, она была. Конечно, я не могла ему позвонить. Не тогда, когда в глубине души полагала, что он окажет более теплый прием Вельзевулу, поднимающемуся из пламени ада, чем мне.

Конечно, переезд в этот маленький домик потребовал немного больше усилий, чем говорила Дженна, и сначала я должна была разобраться со своей семьей.

Когда мы приехали, все уже были на ферме и спокойно слушали, как я извинялась за то, что напугала их, и сообщала им, что переезжаю. И снова они ходили вокруг меня на цыпочках, как после смерти Кэти.

Потом Дженна помогла мне уложить вещи в коробки, которые мы подобрали по дороге в город. Мне нужно было упаковать не только одежду, но и все свои личные вещи и посуду. Когда каждая коробка наполнялась, мы относили ее в «Шевроле».

Как ни странно, я обнаружила, что машина мне больше не нравится. Как и комната в сарае, я цеплялась за нее все эти годы, потому что она была мне знакома, потому что это была часть Ника, которую я не могла отпустить, хотя и не осознавала, что делаю именно это. Но пока «Шевроле» – это все, что у меня есть, так что я буду ездить на нем, пока не куплю новую машину.

Когда была упакована последняя коробка, Дженна откинула волосы с лица, многозначительно посмотрела на меня и направилась к двери.

– Я поеду, отопру дом и включу кондиционер. Увидимся через несколько минут. – она давала мне время попрощаться с моей прежней жизнью, и я воспользовалась этим.

Оставшись одна, я стояла посреди пустой комнаты, мой взгляд скользил по шаткой кровати, неуклюжему старому мягкому креслу и маленькому окошку. Теперь в комнате царило ощущение заброшенности, какая-то бесконечная печаль. Это было почти так же, как, если бы комната знала, что ее полезность подошла к концу, что никто никогда больше не будет отдыхать в ее прочных стенах.

Я вышла за дверь со слезами на глазах и тихо прикрыла ее за собой. Я была уже на полпути через переднюю часть сарая, когда моя нога наткнулась на что-то, заставив это проскочить по полу передо мной с металлическим звоном.

Рыдание застряло у меня в горле, я наклонилась и подняла остатки кулона. Сжимая его в кулаке, я слабо прислонилась к стойлу, слезы текли по моим щекам.

– Что я наделала, – прошептала я, и мое сердце разлетелось на миллион осколков. – О, Боже, что же я наделала?

Следующая неделя была странной, нереальной. Все воскресенье я провела, распаковывая и приводя в порядок свои вещи в уютном маленьком домике, на который подписала договор аренды. Он был недавно отремонтирован и имел все удобства, которые я только могла пожелать, включая цветочную клумбу у заднего крыльца, переполненную розами всех мыслимых цветов. И все же для меня, никогда прежде не имевшей близких соседей, было странно слышать, что где-то рядом играют дети. Движение было постоянным фоновым шумом, который не давал мне спать большую часть тех первых ночей, даже когда я была в состоянии спать.

В понедельник утром я перевела коммунальные услуги на свое имя, и мой телефон переехал. Придя на работу, я обнаружила там тетю Джейн. Никто из нас не произнес ни слова, она просто продолжала, как будто работала в «Саутерн Снабженс» целую вечность. И Дженна оказалась права. Эта женщина была просто чудом работоспособности. Впервые за целую вечность я обнаружила, что у меня есть свободное время.

Все это время я бродила по магазину, разглядывая товары так, словно никогда их раньше не видела, и болтала с сотрудниками, с которыми почти не разговаривала с того самого дня, как наняла их.

За всю эту неделю я ни разу не видела Ника и не получала от него никаких известий, хотя каждый раз, когда звонил телефон, я вздрагивала. Дэниел по-прежнему приходил каждый день на работу, но я старалась держаться от него подальше. Он был так похож на Ника, что мне было больно. Если он и находил мое поведение странным, то никак этого не показывал.

В четверг утром я отвезла «Шевроле» на ферму, припарковала его под навесом и села в «Линкольн» Дженны. Мы поехали в Джонсборо, а когда вернулись, я уже сидела за рулем новенького ярко-красного «Isuzu Trooper», настолько непохожего на «Шевроле», насколько мне удалось найти.

Поздно вечером в мою дверь позвонили. Я даже не удивилась. Каждый вечер на пару минут заглядывал Коди. Я знала, что он все еще чувствует себя виноватым за то, что оставил меня одну в магазине той ночью, хотя мы оба были очень осторожны, чтобы не упоминать об этом инциденте снова. Я думаю, он верил, что я начну кричать, если он что-нибудь скажет, а будучи мужчиной, он был довольно беспомощен перед плачущими женщинами, шериф он или нет.

Я поставила последнюю грязную тарелку в посудомоечную машину и пошла открывать дверь. К моему удивлению, это был не Коди, а Хью.

– Привет.

– Привет, – озадаченная, я просто стояла и хмурилась.

Он переступил с правой ноги на левую.

– Не возражаешь, если я зайду ненадолго?

Ну, почему бы и нет? Вся эта неделя была какой-то сюрреалистической. То, что я обнаружила Хью на пороге своего дома, было лишь последней каплей в длинной череде странностей. Я толкнула дверь и повела его на кухню.

– Чаю? Я только что заварила свежий.

– Было бы здорово.

Я насыпала немного льда в стаканы, налила чай и отнесла его к столу.

Хью взял чашку и уставился на нее так, словно никогда раньше не видел чая.

– Наверное, ты удивляешься, почему я здесь.

– Это действительно приходило мне в голову, – я сделала глоток из своего стакана.

– Ты поверишь, что я скучаю по тебе?

– Конечно, скучаешь. Как жертва чумы скучает по крысе, которая принесла блох.

Хью поднял голову и улыбнулся.

– Ты была не так уж плоха.

– Ну, это, конечно, сняло груз с моих плеч.

Его улыбка потускнела.

– Я действительно скучаю по тебе, Аликс. Несмотря на все, что я сделал, чтобы причинить тебе боль, я любил тебя. Часть меня всегда будет.

– Просто все это было неправильно, – тихо сказала я.

– Нет, не совсем так, – мужчина снова опустил взгляд вниз. – Быть с тобой – все равно, что быть женатым на своей сестре.

Я потянулась через стол и взяла его за руку.

– Хью, это была не только моя вина, но и твоя. Мы были слишком молоды, когда поженились, и сделали это по совершенно неправильным причинам. Просто чудо, что мы так долго оставались вместе. И если тебя это хоть немного утешит, то ты тоже был не так уж плох.

– Даже в постели? – он рассмеялся, увидев выражение моего лица, и я улыбнулась ему в ответ.

– Ну, скажем так: трудно разжечь костер, когда все, с чем тебе приходится работать, это две сломанные палки. Я не думаю, что кто-то из нас вкладывал в это свое сердце.

– Может быть, если бы мы постарались сильнее...

Я отпустила его руку и откинулась назад.

– Нет. Это все равно не сработало бы. Мы оба любили кого-то другого.

– Пожалуй, ты права.

– Ну, и как у тебя дела с Дженной?

Хью поморщился.

– Никак. Она больше со мной не разговаривает. Я не видел ее с той ночи в придорожной закусочной. Хотел бы я знать, чего она хочет.

– Это достаточно просто, – мягко сказала я. – Ей нужен кто-то, кто будет гордиться ею, кто поставит ее на первое место.

Вздохнув, мужчина поднял руку и потер глаза.

– Я был настоящим мудаком, не так ли? По отношению к вам обеим.

– Мы всего лишь люди, и все мы совершаем ошибки. Я тоже была хороша, так что не бери все на себя.

– Как ты думаешь, она когда-нибудь простит меня?

– Тебе следует спросить ее об этом.

– А как насчет тебя? – его взгляд встретился с моим. – Если еще не слишком поздно, я бы хотел, чтобы моя подруга вернулась.

Слезы наполнили мои глаза, и я едва смогла ответить ему.

– Она у тебя есть.

Мы долго обнимались, прежде чем Хью неуверенно рассмеялся.

– Мне лучше убраться отсюда, пока они снова не открыли букмекерскую контору в парикмахерской.

Я отпустила его, отступила на шаг и вытерла глаза.

– Кто выиграл?

– Муни Орр.

У меня отвисла челюсть.

– Тот скользкий маленький засранец, который избил меня в четвертом классе?

Хью ухмыльнулся.

– Он самый. Сказал, что после того, как Ник сломал ему нос и выбил два зуба, защищая тебя, он знал, что у нас с тобой нет ни единого шанса.

– Ну, будь я проклята.

Когда мы подошли к входной двери, Хью остановился и посмотрел на меня сверху вниз.

– Можно мне как-нибудь позвонить тебе, просто поговорить?

Я улыбнулась.

– Ты можешь звонить мне в любое время.

– Спасибо, – Хью поцеловал меня в лоб. – Увидимся позже, – мужчина насвистывал, когда шел по тротуару, и я надеялась, что он направляется к Дженне.

Почему-то с годами я забыла, каким милым парнем может быть Хью.

Следующий день, пятница, прошел почти так же, как и вся остальная неделя. Я бродила по магазину в полубессознательном состоянии, открывая новые счета для нескольких клиентов, занимаясь той небольшой бумажной работой, которую оставила мне тетя Джейн, и вообще чувствуя себя бесполезной. Я даже заказала побольше этих проклятых птичьих ванн²³, просто чтобы не скучать.

Я почувствовала некоторое облегчение, когда вечером все разошлись по домам, оставив меня собирать квитанции и запирать двери. Я немного помедлила, откладывая свой отъезд, но на самом деле у меня не было особых причин там находиться. Я мельком подумала о долгой прогулке, но и на это у меня не было настроения.

В конце концов, я остановилась в магазине, чтобы купить кое-какие продукты, и направилась домой, зная, что сегодняшний вечер ничем не будет отличаться от любого другого на прошлой неделе. Я смотрела какое-нибудь скучное шоу по телевизору, пока не начинала с трудом держать глаза открытыми, а потом ложилась спать и всю оставшуюся ночь смотрела в темный потолок, думая о Нике.

Чего я никак не ожидала, так это увидеть Дэниела, сидящего на моем крыльце и поджидающего меня.

Я припарковал автомобиль, достала свои сумки и была уже на полпути через двор, когда увидела его. Внезапно мое сердце застряло в горле, а пульс забился так сильно, что я едва могла дышать. Я поняла, что резко остановилась и заставила свои неуклюжие ноги двигаться вперед, пока не оказалась у подножия лестницы.

– Дэниел?

Когда он поднял глаза, то выглядел таким же изможденным, как и я.

– Дэниел, что случилось?

– Это папа, – его горло дернулось, когда он сглотнул, и меня пронзил страх.

– Что произошло? Что случилось?

– Я не знаю, что случилось! – в его голосе звучало такое отчаяние, что я на секунду закрыла глаза от боли.

– Пойдем внутрь. Там мы сможем поговорить.

Взяв один из пакетов из моих рук, Дэниел последовал за мной на кухню. Я жестом указала ему на стул.

– Садись.

Он тяжело опустился на стул, и я села рядом с ним, забыв в своем беспокойстве про продукты.

– Расскажи мне, – тихо попросила я.

– Я думаю, он пытается покончить с собой.

– Что? – эти слова ударили меня, как кулак, заставив пошатнуться, и я поняла, что от моего лица отхлынула кровь.

– Я не имею в виду, что у него есть пистолет или что-то в этом роде, но я не знаю, как еще это назвать. Он все время сидит взаперти и не позволяет Боуи работать ни в гараже, ни в доме. Он не ест, не бреется и вообще ничего не делает. Он просто сидит там. Мы пытались поговорить с ним, выяснить, что случилось, но он не слушает и не отвечает. И я знаю, что он не спит, потому что я слышу, как он ходит по ночам, когда возвращается домой. Я никогда раньше не видел его таким.

Меня трясло так сильно, что я просто чудом не свалилась со стула.

– Погоди, ты же вроде говорил, что он все время сидит дома?

– Днем он так и делает. Но каждый вечер в течение последних двух недель он встает в одно и то же время и уходит. Приходит домой только после наступления темноты. До вчерашнего дня мы не знали, куда он направляется.

Меня охватило чувство ужаса. Мне не хотелось задавать следующий вопрос, но я должна была знать.

– Что случилось вчера?

Дэниел поднял голову, и его серые глаза, так похожие на глаза Ника, встретились с моими.

– Я последовал за ним. Он пошел на кладбище рядом с баптистской церковью. Как ты думаешь, там похоронен его отец?

– Боже, – я закрыла лицо руками. – Нет. Нет, это не то место, где похоронен его отец.

Там была похоронена наша дочь.

– Аликс, ты должна ему помочь. Он всегда был влюблен в тебя. Мы все это знаем. Если кто и может достучаться до него, так это ты, – его голос упал до испуганного шепота. – Если ты этого не сделаешь, он умрет. Я больше не знаю, что мне делать.

Я опустила руки и сделала все возможное, чтобы собрать свое разбитое сердце обратно.

– Ты сказал, что он уходит каждый вечер в одно и то же время?

– Да. В семь, – в глазах парня загорелась надежда. – Значит ли это, что ты поговоришь с ним?

Я бросила взгляд на часы. Было уже шесть тридцать.

– Я не могу обещать, что это принесет какую-то пользу, Дэниел, но я попытаюсь. Я буду очень стараться.

– Может, мне подождать здесь?

– Нет. Я не знаю, сколько все это займет времени. Тебе лучше пойти домой. Я позвоню тебе позже.

Он встал и крепко обнял меня, а я молилась, чтобы Дэниел никогда не узнал, что в состоянии его отца виновата только я.

Двигаясь как робот, я убрала продукты и пошла переодевать свой деловой костюм. Я хотела дать Нику время добраться туда раньше меня, потому что боялась, что если он увидит меня, то уйдет прежде, чем я успею поговорить с ним. Я понятия не имела, как мне достучаться до него, я только знала, что должна найти способ. Кто сделает это лучше меня? Если кто-то и знал о горе и отключении ваших эмоций, так это я. Даже если единственной реакцией, которую я получу от него, будет ненависть, это было лучше, чем ничего.

Я подождала до пятнадцать минут восьмого, затем села в машину и медленно поехала через весь город, где припарковалась на стоянке у церкви. Дом, который Ник снял, был не слишком далеко, и я поняла, что он, должно быть, прошел это расстояние пешком. Его грузовика нигде не было видно.

Я сразу же увидел его. Могила Кэти находилась в дальнем конце кладбища, под большим амбровым деревом, недалеко от того места, где была похоронена моя бабушка Френч. И если бы я не знала, что это он, то вряд ли узнала бы.

Ник стоял там, уставившись на ее надгробие, засунув руки в карманы выцветших джинсов. Его футболка была помята и висела на нем свободно, будто он похудел. Его подбородок покрывала борода, а волосы выглядели так, словно их не расчесывали уже несколько дней. И мое сердце снова разбилось. Я была ответственна за это. Я сделала это с ним, и теперь должна была все исправить.

Я остановилась позади него, и он был так рассеян, так погружен в свои мысли, что не заметил моего присутствия, пока я не коснулась его руки. Когда я это сделала, Ник вздрогнул, а затем повернулся и уставился на меня покрасневшими глазами. Но только на секунду.

Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, Ник резко отвел взгляд и начал поворачиваться.

– Мне очень жаль, – пробормотал он. – Я не знал, что ты будешь здесь. Я пойду.

– Ник, подожди. Пожалуйста.

Он остановился, опустив голову, все еще отказываясь смотреть на меня.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала я. – Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой.

– Поговорить со мной? Как ты можешь даже смотреть на меня после того, что я с тобой сделал?

Я двинулась вперед, пока не оказалась прямо перед ним, заставив его посмотреть мне в глаза.

– Послушай меня, Ник. Ты ничего мне не сделал. Я сама сделала это с собой. Никто не заставлял меня выходить замуж за Хью. Никто не заставлял меня превращать свое горе из-за смерти Кэти в гнев и ненависть. Ты меня понимаешь? Я сделала это с собой сама.

– Ты была права, что ненавидела меня. Я тебя бросил. Ты носила моего ребенка, а я бросил тебя, – его тон был ровным, бесстрастным.

– Я вовсе не ненавижу тебя! Я была в отчаянии! – кричала я от страха за него. – Я хотела бы возненавидеть тебя. Я даже убедила себя, что это так. Но как бы я ни старалась, я не могла перестать любить тебя. Я люблю тебя, черт возьми!

– Нет. Ты не можешь любить меня, и я не нуждаюсь в твоей жалости, – он отступил на шаг, но его внимание снова привлекло надгробие Кэти, и мужчина остановился. – Мне так и не удалось ее увидеть, – его голос был резким от закупоренной боли. – Мне так и не удалось ее обнять.

И вдруг я поняла, как достучаться до него. Мне придется заставить Ника отпустить те эмоции, которые душили его. Вытащить их, чтобы они перестали отравлять его. Это было то, что моя семья должна была сделать для меня давным-давно, то, что Дженна, наконец-то, сделала в тот вечер, когда мы сидели в ее кухне и вместе плакали.

Я лихорадочно рылась в сумочке, пока не нашла свой бумажник. Открыв его, я достала фотографию Кэти, которую всегда носила с собой, и протянула Нику. Он взял ее, как человек в трансе, и жадно впился взглядом в ее крошечное личико.

– Давай я расскажу тебе о Кэти, – тихо сказала я.

И в течение следующего часа именно это я и делала. В какой-то момент я почувствовала, что по его щекам текут слезы, и тихие рыдания сотрясают его тело, но я проглотила свою собственную боль и продолжала говорить. Когда я закончила, то сделала шаг, который разделял нас, и обняла Ника, зная, что его внимание сосредоточено на мне.

– Тебе было всего двадцать, когда ты уехал, Ник. Не намного старше, чем мальчик. Ты сделал то, что считал нужным, и это лучшее, что может сделать любой из нас. Кэти умерла от синдрома внезапной детской смерти. Даже если бы ты был здесь, ни ты, ни кто-либо другой не смог бы остановить это. Но ты спас ребенка, которого мог. Ты спас Дэниела, и он замечательный. Я не стану винить тебя, если ты возненавидишь меня за то, как я рассказала тебе о Кэти, но ради Дэниела не продолжай так поступать с собой. Он любит тебя и нуждается в тебе, и он до смерти боится за тебя.

Почти рефлекторно Ник поднял руки и обнял меня так крепко, что я едва могла дышать. Уткнувшись лицом в мои волосы, мы оба плакали. Мы плакали о нашем ребенке, о той боли, которую причинили друг другу, и о потерянном времени. А когда слез уже не осталось, Ник поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Тогда пойдем со мной домой, – ответила я.

И он пошел.

Когда мы подошли к крошечному домику, который я снимала, Ник спросил, где находится ванная комната. Я указала ему верное направление и пошла на кухню. Пока он принимал душ и брился, я позвонила Дэниелу и сказала ему, что его отец будет поздно и не нужно его ждать. А потом я убрала телефон подальше от уха, улыбаясь оглушительному воплю, раздавшемуся в трубке.

К тому времени, как Ник появился на кухне, чистый и без бороды, у меня уже была готова стопка сэндвичей. Он набросился на нее так, словно умирал с голоду, и в одиночку съел почти все.

Отодвинув тарелку, Ник откинулся на спинку стула. Он все еще выглядел усталым, но его изможденный вид постепенно исчезал, а серые глаза снова оживали, когда мужчина смотрел на меня.

– У тебя есть еще фотографии?

К счастью, у меня они были. Одной из вещей, которую я захватила с собой, когда переезжала, был альбом, полный фотографий Кэти. Мы сидели на моей кровати, прислонившись спинами к спинке кровати, соприкасаясь плечами, и разговаривали, совсем как в детстве. Перевернув последнюю страницу, мы долго держали друг друга в объятиях, пока наша потребность в другом утешении не стала непреодолимой, а затем мы занялись любовью, медленно и сладко.

Уже рассвело, когда Ник повернулся ко мне и сжал мою руку.

– Клянусь, я никогда больше не покину тебя, – прошептал он.

Я поднесла другую руку к его лицу, поглаживая пальцами кожу.

– Это не принесет тебе никакой пользы, – сказала я. – Потому что в следующий раз я приду за тобой.