В ресторане за небольшим столом (или за обычным для нью-йоркцев столом) в тесном кругу сидят Ирина, Даниэль и Карл. Ресторан являет собой традиционное итальянское заведение, с избранной клиентурой и вычурным обслуживающим персоналом. Ужин уже закончен, Даниэль пьет кофе, Карл допивает вино, Ирина ест огромного размера пирожное. Потому что Ирина — одна из тех отвратительных женщин, которые могут есть что захотят и сколько захотят, но продолжают оставаться худыми и красивыми. Ирина, конечно, высокая блондинка, поджарая, с прекрасным цветом кожи. Но ее красота не совсем классического типа. Короче говоря, русская манекенщица. Она в поношенных джинсах, шикарной блузке, на спинке ее стула висит черная сумочка от Hermes Kelly. Даниэль обнимает спинку Ирининого стула. Он на столько близко от нее, на сколько позволяет человеческая анотомия и современная мебель. Она продолжает сидеть, не проявляя никакого интереса. Даниэль целиком обращен к ней. Пытается говорить в полголоса, однако, рассказывая, он забывается, и, в конце концов, его голос эхом отражается от стен ресторана. Рядом с ними стоит гордого вида официант, который совершенно ничего не делает. Он просто топчется на месте, давая понять своим присутствием, что ужин завершен, и что они должны или заказать что-нибудь еще, или расплатиться и освободить столик.
Даниэль: …как это возможно, что там не было ни одного идиота? Ни одной отвратительной физиономии, ни одного дурака, ни одной ленивой задницы и ни одного, кто был бы хотя бы чуть-чуть несовершенен?!?
Даниэль возбужден.
Даниэль: Я имею в виду, что там было три тысячи человек. Три тысячи! И что, никто из них не был сволочью? Все были святыми существами: добрая мама, прекрасная работница, добровольный донор, интеллигентный полицейский, пожарный? Все были какими-то исключительными, каких уже больше нет! Да ладно! Как будто эти самолеты долбанули по манастырю!
Официант оборачивается к ним, хотя не понятно, слышал он или нет.
Карл: Говори тише! А впрочем, я не знаю, чего ты хочешь? Чтобы кто-нибудь сказал: «Мой муж пострадал от террористического акта, но это не важно, потому что он был идиотом»?
Даниэль: Нет, пусть скажет: «Мой муж погиб от вонючего арабского самолета. И хотя он был идиотом, но он не заслужил, чтобы погибнуть от какого-то араба». Но нет же: «Мой муж был очень хороший, душа-человек, прекрасный отец и друг…» Они из нас делают дураков! Каждый из них был святым, настоящая потеря для человечества, всегда смотрел в глаза, когда говорил, и говорил только правду!
Как только Даниэль повышает голос, официант начинает все больше топтаться на месте. В конце концов, он подходит к столу, неся счет.
Официант: Все было в порядке?
Карл: Да, спасибо.
Официант сдержанно кладет счет на стол и уходит, Карл останавливает его.
Карл: Извините… Мы еще не просили счет.
Официант заученным движением берет счет со стола. Он фальшиво услужлив.
Официант: O, пожалуйста, извините. Желаете заказать еще что-нибудь?
Карл: Нет.
Официант: Понятно.
Официант снова, делая вид, что ему неловко, кладет счет на стол. Карл дожидается окончания этого действия.
Карл: Но мы не просили счет.
Официант медлит, потом берет счет снова.
Официант: Понятно.
В конце концов, официант удаляется. Даниэль в отличие от Ирины абсолютно не обратил внимания на то, что происходило с Официантом. Карлу не приятно. Но все это вопрос принципа. Это он ей и говорит.
Карл: Это вопрос принципа.
Ирина смотрит на него, но не реагирует, облизывает остатки пирожного с ложечки. Карл не знает, что делать, и поэтому злится на Даниэля.
Карл: И, пожалуйста, говори тише.
Даниэль: Ладно, ладно, знаю! Но ты и сам подумай!
Даниэль опять повышает голос. Продолжает «доверительно» рассказывать Ирине.
Даниэль: Муж… там какой-нибудь… ну, не знаю, работал там, в первом здании, на каком-нибудь восемьдесят первом этаже. В десять минут десятого утра она в тренажерном зале поднимает гантели и смотрит прямо перед собой. Думает о муже, которому все не так. Ему не нравится, как она готовит, как она трахается, как она загорела в солярии… Жена на самом деле думает, как развестись. Как она даст этому идиоту под задницу и бросит его, чтобы он третировал какую-нибудь другую, а не только ее. Чтобы он какой-нибудь другой запрещал беременеть, чтобы у нее, цитирую дословно, «не отвисла грудь».
Даниэль еще ближе придвигается к Ирине.
Даниэль: И вот, она поднимает гантели, укрепляет задницу, избавляется от целлюлита. Везде включены телевизоры, но она на столько в депрессии, что вообще не понимает, что происходит на экране… Вдруг, видит, какая-то толпа, суматоха, паника. Видит эти небоскребины, одна уже в огне, понимает, что что-то случилось. Хватает мобильник, включает его, чтобы набрать мужа, и видит, что пропущено одно сообщение. От него. Она начинает инстинктивно рыдать, нажимает наобум кнопки, чтобы прослушать сообщение… В конце концов, у нее получается, и она слышит голос мужа, который говорит (и это цитирую дословно): «Глупая корова, ты где?!?»
Даниэль немного ждет. Потом добавляет.
Даниэль: Это были последние его слова.
Даниэль замолкает. Подходит официант. Он просто кладет счет на стол и исчезает прежде, чем Карл успевает что-нибудь сказать. Это ужасно выводит Карла из себя, но он не знает, что делать.
Даниэль: Глупая корова похоронила мужа, получила страховку и переехала во Флориду. И никогда никому не рассказывала, как же все было на самом деле.
Даниэль, довольный своим рассказом, начинает громко смеяться.
Карл: Принесли счет.
Даниэль продолжает смеяться.
Даниэль: Что?
Карл не успевает повторить, потому что Ирина, в конце концов, произносит.
Ирина: А откуда ты это знаешь?
Даниэль перестает смеяться.
Даниэль: Что?
Ирина: Ты говоришь, что она никогда никому об этом не рассказывала. Если она никому не рассказывала, откуда ты это знаешь?
Даниэль: Какая разница. Важно, что знаю.
Ирина: Значит, все-таки она рассказала.
Даниэль: Предполагаю, что кому-нибудь должна была рассказать… Кому-то точно рассказала.
Ирина: Да. А кому?
Даниэль: Как кому?
Ирина: Так. Она тебе рассказала?
Даниэль: Мне? Нет.
Ирина: Ага. Но рассказала кому-то, с кем ты хорошо знаком? А этот кто-то тоже хорошо знаком с ней? Я имею в виду, что это такая вещь, которую она не будет рассказывать на каждом углу?
Даниэль: Какая теперь разница?
Ирина: Нет, ты только мне скажи: это то, о чем бы она могла рассказать каждому?
Даниэль: Да нет, не знаю. Нет, наверно. Карл, ты что-нибудь сказал?
Карл: Я? Ничего.
Даниэль: Перед этим? Ты ничего не говорил?
Карл не успевает договорить, потому что Ирина снова продолжает.
Ирина: Потому что мне на самом деле интересно, ты вообще знаком с этими людьми, с этой женщиной и с тем человеком, который, вероятно, заживо сгорел в собственном кабинете за своим рабочим столом в десять минут десятого утра, в тот солнечный день? Или ты просто рассказываешь какую-то историю, о каких-то людях, о которых ты на самом деле не знаешь ничего?
Даниэль: Ладно, Ирина, это просто история…
Карл: Ой, да, я сказал, что принесли счет?
Даниэль: Что?
Ирина: Ты вообще знаком с кем-нибудь лично, не важно с кем, кто там пострадал, или у кого там кто-нибудь погиб?
Даниэль: Я? Да, я лично знаю одну, которая у нас работает… ее друг потерял жену… Знаешь кто, Карл? Такая маленькая, с большой задницей…
Ирина: Мой брат погиб в World Trade Center.
И Даниэль, и Карл онемевают. На лице Ирины нет ни одной эмоции, кроме, может быть, некоторой злобы. Она просто рассказывает.
Ирина: Да, мой родной брат. На сороковом этаже, в здании номер два. Выпрыгнул из окна кухни, в которой работал. Даже не успел снять перчатки. Просто выпрыгнул.
И Даниэль, и Карл молчат. Даниэль, в конце концов, осмеливается.
Даниэль: Какие перчатки?
Ирина: Резиновые. Резиновые рукавицы для мытья посуды.
Даниэль: Ирина, извини, пожалуйста. Мне очень жаль…
Ирина: Жаль? Почему жаль? Может, ты был знаком с ним? Откуда ты знаешь, может, он был конченной сволочью?
Даниэль: Пожалуйста, извини. Я не знал…
Ирина: А если бы ты знал об этом? Ты, может быть, спросил бы у меня? Нет, действительно, если бы ты знал, ты бы на самом деле спросил бы у меня: «Слушай, извини, но меня это очень интересует, это очень важно, это изменит весь ход истории и мой взгляд на жизнь, поэтому скажи мне, пожалуйста…
Ирина очень взволнована, она повышает голос.
Ирина: …твой покойный брат был конченной сволочью?»
Даниэль смотрит на Карла, как будто бы ждет спасения.
Даниэль: Не надо так, пожалуйста. Я не хотел.
Ирина: Он не был сволочью. Он приехал в Америку шесть лет назад. Бежал от голода, от одиночества, от жизни в горе. Он приехал сюда работать, и Америка предоставила ему все. Первые деньги, которые он скопил, он послал мне на билет.
Даниэль: Я действительно прошу тебя меня извинить.
Ирина только качнула головой. Они все молчат, потому что не знают, что делать. Проходит официант и забирает Иринину тарелку.
Даниэль: Пожалуйста, извини. Я не знал… Нет, и если бы я знал, я знаю, думаю… извини.
Карл: И мне очень жаль.
Даниэль кричит, как будто бы объясняет себе.
Даниэль: Да меня политика вообще не интересует, я даже не голосую. КАРЛ Мне очень жаль.
Ирина: Спасибо.
Все трое замолкают. Снова подходит официант.
Официант: Все в порядке?
Ирина: Да, спасибо.
Официант стоит над ними какое-то мгновение, Карл начинает нервничать, но счет не берет. Когда, в конце концов, он протягивает руку, чтобы взять его, Даниэль извиняется и встает из-за стола.
Даниэль: Извините.
Карл: Ты куда?
Даниэль: Как ты думаешь?
Даниэль идет в туалет, Карл смотрит счет, достает бумажник, открывает его и смотрит. Затем достает какую-то кредитку и кладет на счет. Официант сразу же забирает и кредитку, и счет.
Ирина: Он был автоинженер. Классический случай. Впервые выехал из страны, приехал по туристической визе и остался здесь.
Карл нервно наблюдает за Официантом, который занимается его кредиткой у кассы. Тот повторяет попытку снять деньги. Официант рассматривает карточку, касса издает какой-то неприятный звук, вероятно, что-то не в порядке.
Ирина: Вот так.
Карл полностью отсутствует. Официант идет к ним, неся счет и кредитку.
Ирина: Ты не думай, что я рассердилась на Даниэля. Я вообще не сержусь…
Официант подходит, доверительно сообщает.
Официант: Сэр, кажется, что-то не в порядке с компьютером. Он не принимает вашу карточку. У вас есть еще какая-нибудь?
Официант кладет на стол и счет, и кредитку. Карл нервно открывает бумажник.
Карл: Не понимаю. Мне не понятно, что может быть не в порядке.
Официант: Так бывает, сэр. У вас есть еще какая-нибудь карточка?
Карл снова смотрит в свой бумажник.
Карл: У меня такого не бывает.
Официант: Понимаю. Может, вы желаете расплатиться наличными?
Карл, в конце концов, достает из бумажника другую кредитную карту. Протягивает ее официанту.
Карл: Пожалуйста.
Официант: Спасибо и извините.
Карл сейчас с большим удовольствием ударил бы Официанта за его фальшивую любезность. Официант быстро исчезает, Ирина продолжает.
Ирина: Я вообще не сержусь.
Карл слушает полностью рассеянно, на самом же деле следит за тем, что делает Официант.
Карл: На кого?
Ирина: На Даниэля. Я понимаю. Люди просто не знают, как это…
Карл не может сдержать приступ ехидства.
Карл: Ирина…
Ирина смотрит на него.
Карл: Он женат.
У Ирины перехватывает дыхание. Однако, она сдерживает себя, чтобы не отреагировать слишком явно.
Ирина: Женат? У него же нет кольца… Женат, конечно, я знаю.
Компьютер принимает карточку, официант кивает головой, Ирина смотрит куда-то в сторону. Карла гложет совесть, ему ужасно не по себе, но теперь он больше не может думать об этом. Карточка принята, и это главное. Даниэль возвращается за стол в тот момент, когда официант идет к ним с карточкой и счетом для подписи.
Официант: Теперь все в порядке, сэр. Еще раз извините. Ваша подпись… Обслуживание в счет не включено.
Официант оставляет счет и отходит. Карл ждет, обратит ли вообще Даниэль внимание. Даниэль смотрит в другую сторону.
Даниэль: Сколько времени… вообще. Мы сейчас пойдем на эту вечеринку?
Карл: Я расплачусь и иду домой.
Даниэль: Ладно, Карл, еще рано…
Ирина: На какую вечеринку?
Даниэль: На отличную. Наш друг Бобо проводит отличные вечеринки.
Карл: Бобо проводит педерастические вечеринки.
Даниэль: Не правда. Он — не педераст.
Карл: Как кто-то, кого зовут Бобо, может не быть педерастом?
Ирина: Я обожаю педерастические вечеринки.
Ирина наклоняется к Даниэлю. Тихо ему сообщает.
Ирина: У меня есть отличный порошок. Хочешь, разнюхаем немного перед тем, как идти?
Даниэль: Нет… я этим не балуюсь.
Даниэль не уверен.
Ирина: Никогда? Ни капельки?
Даниэль: Не знаю… А что у тебя?
Карл: Даниэль???
Даниэль: Хорошо, я просто спрашиваю!
Ирина: Кокс, не бадяжный. Будешь?
Даниэль: Кокаин?..
Карл: Ты не нормальный!
Даниэль: Не кричи.
Карл: Ты что! Тебе сколько лет? Тебе какой десяток? И где ты вообще находишься?!
Ирина не обращает на Карла внимания.
Ирина: Будешь?
Карл: Не будь дурой! Даниэль, ты не… не на рынке в Москве!
Ирина встает.
Даниэль: Эй, подожди… Ты куда?
Ирина иронично улыбается.
Ирина: Пойду побуду дурой. Пописаю и сделаю себе дорогу. А ты как хочешь.
Ирина идет в туалет.
Карл: Ты ведешь себя, как дурак.
Даниэль: Ты что? Ты почему так напрягаешься? Ну и что, если я выгляжу, как дурак!!!
Официант подходит, берет счет. Уходит.
Карл: Ты бы мог дать денег хотя бы на чаевые.
Даниэль: Денег…? Ой, а что же ты не сказал? Пожалуйста!
Даниэль рукой останавливает Официанта, берет из его рук счет, достает из кармана пятьдесят долларов, добавляет к счету. Возвращает ему и счет, и деньги.
Даниэль: Пожалуйста…
Официант: Спасибо, сэр.
Карл: Ты что делаешь? Ты зачем это сделал? Я уже оставил чаевые!
Даниэль: Так чего же ты тогда хотел? Впрочем, ладно.
Карл: Как это ладно? Мы сейчас этому отвратительному, невоспитанному дураку оставили чаевых пятьдесят процентов! Для тебя это «ладно»…?!?
Ирина возвращается, садится за стол.
Даниэль: Что с тобой сегодня? Только и бормочешь о деньгах…
Карл: О деньгах? Я…?
Даниэль: Я действительно не понимаю, что с тобой?
Ирина тайно протягивает Даниэлю серебряную трубочку.
Ирина: В мужском туалете за бочком.
Даниэль берет трубочку, встает. Оборачивается к Карлу.
Даниэль: Мы должны будем поговорить.
Даниэль направляется к туалету.
Затемнение